ОТНОШЕНИЕ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ К КРЕСТЬЯНСКОМУ ДВИЖЕНИЮ

Громадное значение крестьянского движения в пе­реживаемой Россией демократической революции много и много раз уже разъяснялось всей социал-де­мократической печатью. Третий съезд РСДРП при­нял, как известно, особую резолюцию по этому вопросу, чтобы точнее определить и объединить дея­тельность всей партии сознательного пролетариата по отношению именно к теперешнему движению крестьянства. Несмотря на то, что резолюция эта была подготовлена заранее (первый проект был напе­чатан в № 11 «Вперед», 10 (23) марта с. г. *), несмотря на то, что она была тщательно обработана съездом партии, старавшимся формулировать установившие­ся уже взгляды всей российской социал-демокра­тии, несмотря на это, резолюция вызвала недоуме­ние среди ряда работающих в России товарищей. Саратовский комитет единогласно признал эту резо­люцию неприемлемой (см. № 10 «Пролетария»). К со­жалению, выраженное нами тогда же пожелание по­лучить разъяснения этого вердикта осталось пока неосуществленным. Мы знаем лишь, что Саратов­ский комитет признал неприемлемою также и аг­рарную резолюцию новоискровской конференции, — следовательно, его не удовлетворило то, что обще обеим резолюциям, а не то, чем они отличаются одна от другой.

216

Новым материалом по этому вопросу является достав­ленное нам (изданное в виде гектографированного листка) письмо московского товарища. Печатаем это письмо полностью:

 

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО ЦЕНТРАЛЬНОМУ КОМИТЕТУ

И ТОВАРИЩАМ, РАБОТАЮЩИМ В ДЕРЕВНЕ

 

Товарищи! Окружная организация Московского комитета вплотную подошла к работе среди крестьянства. Недостаток опыта в организации такого рода работы, особые условия нашей центральной деревни, а также недостаточная ясность директив резолюций III съезда по этому вопросу и почти полное отсутствие литературы, как в периодической печати, так и в общей, о работе среди крестьянства заставляют нас обратиться к ЦК с просьбой прислать нам детальные директивы как принципиального, так и практического характера, а вас, товарищей по работе, просим ознакомить нас с теми практическими данными, которые дал вам ваш опыт.

Считаем необходимым поделиться теми недоумениями, кото­рые возникли у нас при чтении резолюции III съезда «об отно­шении к крестьянскому движению», и тем организационным пла­ном, который мы начинаем уже применять у себя в деревне.

«§ а) Пропагандировать в широких слоях народа, что социал-демократия ставит своей задачей самую энергичную поддержку всех революционных мероприятий крестьянства, способных улучшить его положение, вплоть до конфискации помещичьих, казенных, церковных, монастырских и удельных земель» (из резолюции III съезда РСДРП).

В этом параграфе прежде всего неясно, каким образом партий­ные организации будут и должны вести пропаганду. Пропаганда требует прежде всего организации, стоящей совсем близко к тем, кого хотят распропагандировать. Будут ли такой организацией комитеты из сельского пролетариата, или возможны и другие организационные пути, как для устной, так и для письменной пропаганды, — вопрос открытый.

То же самое можно сказать и про обещание энергичной под­держки. Поддерживать, да еще энергично, возможно тоже только при организации на местах. Вопрос об «энергичной поддержке» нам вообще кажется крайне смутным. Может ли социал-демо­кратия поддерживать экспроприацию тех помещичьих земель, которые подвергаются обработке самым интенсивным способом с применением машин, высших культур и т. д.? Переход таких земель в руки мелкобуржуазных собственников, как ни важно было бы улучшить их положение, является шагом назад в смысле капиталистического развития данного хозяйства. И мы, оста­ваясь социал-демократами, должны были бы, по нашему мнению, сделать в этом пункте о «поддержке» оговорку: «если экспро­

217

приация этих земель в крестьянскую (мелкобуржуазную) собственность будет высшей формой развития данного хозяйства на данных землях».

Затем дальше:

«§ г) Стремиться к самостоятельной организации сельского пролетариата, к слиянию его с городским под знаменем социал-демократической партии и к проведению представителей его в крестьянские комитеты».

Сомнения возникают относительно последней части этого параграфа. Дело в том, что буржуазно-демократические орга­низации вроде «Крестьянского союза» и реакционно-утопические вроде соц.-революционеров организуют под своим флагом как буржуазные элементы крестьянства, так и пролетарские. Вводя своих представителей из организаций сельского пролетариата в такие «крестьянские» комитеты, мы будем противоречить самим себе, нашим взглядам на bloc и т. д.

И тут, нам кажется, необходимы поправки и очень солидные поправки.

Вот некоторые общие замечания к резолюциям III съезда. Желательно их разобрать как можно скорее и как можно де­тальнее.

Что же касается плана «деревенской» организации в нашей Окружной организации, то нам приходится работать в таких условиях, о которых резолюции III съезда совсем умалчивают. Прежде всего необходимо отметить, что район нашей деятель­ности — Московская губерния и соприкасающиеся с ней уезды соседних губерний — по преимуществу занят в индустриальной промышленности с сравнительно слабо развитыми кустарными промыслами и с очень незначительной частью населения, зани­мающегося исключительно сельским хозяйством. Огромные ма­нуфактуры с 10-ю — 15-ю тысячами рабочих перемежаются с маленькими фабриками в 500—1000 человек, раскиданными по захолустным селам и деревням. Казалось бы, что при таких условиях социал-демократия найдет для себя здесь очень под­ходящую почву, но дело показало, что такие предпосылки с птичьего полета не выдерживают критики. Наш «пролетариат» в огромном большинстве еще до сих пор, несмотря на то, что некоторые фабрики существуют по 40—50 лет, не разделался с землей. «Деревня» так крепко присосалась к нему, что все те психологические и иные предпосылки, которые создаются в процессе коллективного труда у «чистого» пролетариата, у на­шего пролетариата не развиваются. Земледельческое хозяйство наших «пролетариев» представляет из себя какие-то ублюдоч­ные формы. Ткач на фабрике нанимает батрака для обработки своего клочка. На этом же клочке работают его жена (если она не на фабрике), дети, старики, инвалиды, и сам он будет работать на нем, когда состарится, получит увечье или будет изгнан за буйное или неблагонадежное поведение. Таких «пролетариев» трудно назвать пролетариями. По своему экономическому поло­жению это — пауперы. По своей идеологии — мелкие буржуа.

218

Они невежественны и консервативны. Из них вербуются «черно­сотенные» элементы. Но и у них за последнее время самосознание начинает пробуждаться. Мы через зацепки из «чистого» проле­тариата будим эту темную массу от векового сна, и не безуспешно. Зацепки растут, местами крепнут, пауперы подчиняются на­шему влиянию, воспринимают нашу идеологию как на фабрике, так и в деревне. И мы думаем, что насаждение организаций в среде не «чисто» пролетарской не будет не ортодоксально. У нас другой среды нет, и если мы будем настаивать на орто­доксальности, организовывать только сельский «пролетариат», то нам придется распустить нашу и соседние с нами органи­зации. Мы знаем, что нам будет трудно бороться против жажды экспроприации заброшенных помещиком пахотных и иных уго­дий или тех земель, на которых отцы в клобуках и рясах не сумели поставить хозяйства как следует. Мы знаем, что бур­жуазная демократия, начиная «демократически-монархической» фракцией (такая существует в Рузском уезде) и кончая «крестьян­ским» союзом, будет бороться с нами за влияние на «пауперов», но мы вооружим последних против первых. Мы используем все социал-демократические силы в округе, как интеллигентские, так и пролетарско-рабочие, чтобы поставить и закрепить наши социал-демократические комитеты из «пауперов». И мы сделаем это по такому плану. В каждом уездном городе или большом промышленном центре мы поставим уездные комитеты групп Окружной организации. Уездный комитет организует, кроме фабрик и заводов в его районе, «крестьянские» комитеты. Такие комитеты не должны быть многочисленны из конспиративных соображений, и состав их определяется наиболее революционно настроенными и способными крестьянами-пауперами. Там, где имеются и фабрики и крестьяне, — необходимо сорганизовать их в один комитет подгруппы.

Прежде всего такой комитет должен ясно и отчетливо разби­раться в окружающих условиях: А) Земельные отношения: 1) крестьянские наделы, аренда, форма владения (общинная, подворная и т. д.). 2) Окружающие земли: а) кому принадле­жат; б) сколько земли; в) какие отношения крестьян к этим зем­лям; г) на каких условиях пользование этими землями: 1) от­работки, 2) чрезмерная арендная плата за «отрезки» и т. д.; д) задолженность кулакам, помещикам и др. Б) Подати, налоги, высота земельного обложения крестьянских и помещичьих земель. В) Отхожие и кустарные промыслы, паспорта, нет ли зимнего найма и пр. Г) Местные фабрики и заводы: условия труда на них: 1) заработная плата, 2) рабочий день, 3) отноше­ние администрации, 4) жилищные условия и т. д. Д) Админи­страция: земские начальники, старшина, писарь, волостные судьи, стражники, поп. Е) Земство: гласные от крестьян, зем­ские служащие: учитель, врач, библиотеки, школы, чайные. Ж) Волостные сходы: их состав и ведение дел. 3) Организации: «Крестьянский союз», социалисты-революционеры, социал-демо­краты.

219

Ознакомившись с этими данными, крестьянский социал-де­мократический комитет обязан проводить на сходах те постано­вления, которые будут вытекать из того или иного ненормального положения дела. Наряду с этим такой комитет ведет также уси­ленную пропаганду и агитацию идей социал-демократии в массе, устраивает кружки, летучки, массовки, распространяет прокла­мации и литературу, собирает деньги в партийную кассу и поддерживает сношения через уездную группу с Окружной организацией.

Если нам удастся поставить целый ряд таких комитетов, то успех социал-демократии будет обеспечен.

Окружной организатор.

Само собою разумеется, что мы не возьмем на себя задачи выработать детальные практические директивы, о которых говорит товарищ: это дело работников на местах и практически руководящего русского центра. Мы намерены воспользоваться содержательным письмом московского товарища для разъяснения резолюции III съезда и насущных задач партии вообще. Из письма видно, что недоумения, вызванные резолюцией III съезда, лишь отчасти порождены теоретическими сомнениями. Другой источник их — новый, не возни­кавший раньше вопрос о соотношении «революционных крестьянских комитетов» и «социал-демократических комитетов», работающих в крестьянстве. Самая уже постановка этого последнего вопроса свидетельствует о значительном шаге вперед социал-демократической работы среди крестьянства. На очередь дня выдви­гаются уже вопросы сравнительно детальные, поро­жденные практическими потребностями «деревенской» агитации, которая стала упрочиваться и отливаться в крепкие, постоянные формы. И автор письма забывает неоднократно, что, упрекая резолюцию съезда в неяс­ности, он, в сущности, ищет ответа на такой вопрос, которого съезд партии не ставил и не мог ставить.

Так, например, не совсем правильно мнение автора, что и пропаганда наших идей и поддержка крестьян­ского движения возможны «только» при организации на местах. Разумеется, такие организации желательны и, при росте работы, необходимы, но указанная работа возможна и необходима даже там, где таких

220

организаций нет. Во всей своей деятельности даже среди одного городского пролетариата мы должны не упу­скать из виду крестьянского вопроса и распространять заявление, сделанное всей партией сознательного про­летариата, в лице III съезда: мы поддерживаем кре­стьянское восстание. Крестьяне должны знать это — через литературу, через рабочих, через особые органи­зации и т. д. Крестьяне должны знать, что с.-д. проле­тариат не остановится в этой поддержке ни перед какой конфискацией земли (т. е. экспроприацией без вознаграждения собственников),

Автор письма поднимает здесь один теоретический вопрос: не следует ли ограничить особой оговоркой экспроприацию крупных имений в «крестьянскую мел­кобуржуазную собственность». Но, предлагая эту оговорку, автор произвольно сузил смысл резолюции III съезда. В резолюции ни слова не говорится о том, чтобы партия с.-д. обязывалась поддержать переход конфискованных земель именно в руки мелкобуржуаз­ных собственников. Резолюция говорит: мы поддер­живаем «вплоть до конфискации», т. е. вплоть до отня­тия без вознаграждения, но вопрос о том, кому отдать отнятое, совсем не решается резолюцией, Оставление этого вопроса открытым не случайно: из статей газеты «Вперед» (№№ 11, 12, 15) ** видно, что решать этот вопрос наперед признавалось неразумным. Там указы­валось, напр., что при демократической республике социал-демократия не может зарекаться и связывать себе рук по отношению к национализации земли.

В самом деле, в отличие от мелкобуржуазных социа­листов-революционеров, для нас центр тяжести теперь — революционно-демократическая сторона кре­стьянских восстаний и особая организация сельского пролетариата в классовую партию. Не в прожектах «черного передела» или национализации суть вопроса теперь, а в сознании крестьянством и осуществлении им революционной ломки старого порядка» Поэтому социалисты-революционеры напирают на «социализа-

221

цию» и т. п., а мы на революционные крестьянские комитеты: без них, говорим мы, все преобразования ничто, С ними и опираясь на них возможна победа крестьянского восстания.

Крестьянскому восстанию мы должны всячески по­могать вплоть до конфискации земель, — но вовсе не вплоть до всяких мелкобуржуазных прожектов. Мы поддерживаем крестьянское движение, поскольку оно является революционно-демократическим. Мы гото­вимся (сейчас же, немедленно готовимся) к борьбе с ним, поскольку оно выступит как реакционное, противопролетарское. Вся суть марксизма в этой двоякой задаче, которую упрощать или сплющивать в единую и простую задачу могут только не понимающие марксизма люди.

Возьмем конкретный пример. Допустим, что кре­стьянское восстание победило. Революционные кресть­янские комитеты и временное революционное прави­тельство (опирающееся, отчасти, именно на эти комитеты) может произвести любую конфискацию круп­ной собственности. Мы стоим за конфискацию, мы уже заявили это. Но кому посоветуем мы отдать кон­фискованные земли? Тут мы не связали себе рук и никогда не свяжем заявлениями вроде тех, которые неосторожно предлагает автор письма. Автор забыл, что в той же резолюции III съезда говорится об «очищении революционно-демократического содержания крестьянского движения от всяких реакционных примесей», это раз, а второе: о необходимости «во всех случаях и при всех обстоятельствах самостоятельной органи­зации сельского пролетариата». Вот наши директивы. Реакционные примеси в крестьянском движении всегда будут, и мы заранее объявляем войну им. Классовый антагонизм между сельским пролетариатом и крестьян­ской буржуазией неизбежен, и мы заранее вскрываем его, разъясняем его, готовимся к борьбе на почве его. Одним из поводов такой борьбы очень может явиться вопрос о том: кому и как отдать конфискованные земли? И мы не затушевываем этого вопроса, не обе­щаем уравнительного раздела, «социализации» и т. п.,

222

а говорим: там мы еще поборемся, опять поборемся, на новом поприще поборемся и с иными союзниками: там мы будем безусловно с сельским пролетариатом, со всем рабочим классом противкрестьянской бур­жуазии. Практически, это может означать и переход земли к классу мелких хозяев-крестьян, там, где пре­обладает кабальная, крепостническая крупная соб­ственность, где нет еще материальных условий крупного социалистического производства, и национализацию, при условии полной победы демократической револю­ции, и передачу крупных капиталистических именийассоциациям рабочих, ибо от революции демократи­ческой мы сейчас же начнем переходить и как раз в меру нашей силы, силы сознательного и организо­ванного пролетариата, начнем переходить к социали­стической революции. Мы стоим за непрерывную революцию. Мы не остановимся на полпути. Если мы не обещаем сейчас же и немедленно всяких «социали­зации», то именно потому, что мы знаем действительные условия этой задачи и не затушевываем, а разоблачаем зреющую новую классовую борьбу в недрах крестьян­ства.

Мы сначала поддерживаем до конца, всеми мерами, до конфискации, — крестьянина вообще против поме­щика, а потом (и даже не потом, а в то же самое время) мы поддерживаем пролетариат против крестьянина вообще. Усчитать сейчас комбинацию сил внутри крестьянства «на другой день» после революции (демо­кратической) — пустая утопия. Не впадая в авантю­ризм, не изменяя своей научной совести, не гоняясь за дешевенькой популярностью, мы можем сказать и говорим лишь одно: мы всеми силами поможем всему крестьянству сделать революцию демократическую, чтобы тем легче было нам, партии пролетариата, перейти как можно скорее к новой и высшей задаче — революции социалистической. Мы не обещаем никакой гармонии, никакой уравнительности, никакой «социа­лизации» из победы теперешнего крестьянского вос­стания, — напротив,мы «обещаем» новую борьбу, новое неравенство, новую революцию, к которой мы

223

и стремимся. Наше учение менее «сладко», чем россказни социалистов-революционеров, но кто хочет, чтобы его поили одним только сладеньким, тот пусть и идет к социалистам-революционерам; мы скажем таким людям: скатертью дорога.

Эта марксистская точка зрения решает, на наш взгляд, и вопрос о комитетах. Социал-демократиче­ских крестьянских комитетов, по нашему мнению, быть не должно: если социал-демократический, зна­чит не только крестьянский ***; если крестьянский, значит не чисто пролетарский, не социал-демократический. Смешивать два эти ремесла есть тьма охотников, мы не из их числа. Везде, где можно, мы будем стремиться организовать свои комитеты, комитеты социал-демокра­тической рабочей партии. Туда войдут и крестьяне, и пауперы, и интеллигенты, и проститутки (нас недавно спрашивал один рабочий в письме, почему не агити­ровать среди проституток), и солдаты, и учителя, и рабочие, — одним словом, все социал-демократы и никто, кроме социал-демократов. Эти комитеты будут вести социал-демократическую работу всю, во всей ее широте, стремясь, однако, сорганизовать специально и особо сельский пролетариат, ибо социал-демократия есть классовая партия пролетариата. Находить «неор­тодоксальным» делом организацию пролетариата, не вполне очистившегося от разных пережитков старины, величайшее заблуждение, и мы хотели бы думать, что относящиеся сюда места письма основаны на простом недоразумении. Городской и промышленный проле­тариат неизбежно будет основным ядром нашей социал-демократической рабочей партии, но привлекать к ней, просвещать, организовать мы должны всех трудя­щихся и эксплуатируемых, как говорит и наша про­грамма, всех без исключения: и кустарей, и пауперов, и нищих, и прислугу, и босяков, и проституток, — разумеется, при том необходимом и обязательном условии, чтобы они примыкали к социал-демократии,

224

а не социал-демократия к ним, чтобы они переходили на точку зрения пролетариата, а не пролетариат на их точку зрения.

При чем же тогда революционные крестьянские комитеты? — спросит читатель. Значит, не надо их? Нет, надо. Наш идеал: повсюду в деревнях чисто социал-демократические комитеты, а затем соглашение их со всеми революционно-демократическими элемен­тами, группами, кружками крестьянства для образо­вания революционных крестьянских комитетов. Тут полная аналогия с самостоятельностью социал-демо­кратической рабочей партии в городе и союзом ее со всеми революционными демократами в целях восста­ния ****. Мы — за восстание крестьянства. Мы — безу­словно против смешения и слияния разнородных классовых элементов и разнородных партий. Мы за то, чтобы в целях восстания социал-демократия подтал­кивала всю революционную демократию, помогалавсей ей организоваться, шла рядом с ней, но не сливаясь с ней, на баррикады в городах, — против помещиков и полиции в деревнях.

Да здравствует городское и деревенское восстание против самодержавия! Да здравствует революционная социал-демократия, как передовой отряд всей револю­ционной демократии в настоящей революции!

«Пролетарий» № 16, 11 (1) сентября 1905 г.

Печатается по тексту газеты «Пролетарий», сверенному с рукописью

 

* См. Сочинения, 5 изд., том 9, стр. 346. Ред.

** См. Сочинения, 5 изд., том 9, стр. 341—346, 356—361 и том 10, стр. 44—60. Ред.

*** В рукописи далее следует: «и вовсе не специфически крестьян­ский». Ред.

**** В рукописи далее следует: «Крестьянское движение есть начало крестьянского восстания». Ред.

СОЦИАЛИЗМ И КРЕСТЬЯНСТВО

Революция, переживаемая Россией, есть революция общенародная. Интересы всего народа пришли в непри­миримое противоречие с интересами кучки лиц, составля­ющих самодержавное правительство и поддерживаю­щих его. Самое существование современного общества, построенного на основе товарного хозяйства, при гро­мадном различии и противоречии интересов разных классов и групп населения, требует уничтожения са­модержавия, политической свободы, открытого и непо­средственного выражения интересов господствующих классов в устройстве и управлении государством. Демократический переворот, буржуазный по своей об­щественно-экономической сущности, не может не выра­жать нужды всего буржуазного общества.

Но само это общество, ныне кажущееся единым и цельным в борьбе против самодержавия, расколото бесповоротно пропастью между капиталом и трудом. Народ, восставший против самодержавия, — не единый народ. Собственники и наемные рабочие, незначительное число («верхние десять тысяч») богачей — и десятки миллионов неимущих и трудящихся, это, поистине, «две нации», как сказал один дальновидный англичанин еще в первой половине XIX века ¹. Борьба между пролетариатом и буржуазией стоит на очереди дня во всей Европе. Эта борьба давно перекинулась уже и в Россию. В современной России не две борющиеся силы заполняют содержание революции, а две различ-

283

ных и разнородных социальных войны: одна в недрах современного самодержавно-крепостнического строя, другая в недрах будущего, уже рождающегося на наших глазах буржуазно-демократического строя. Одна — общенародная борьба за свободу (за свободу буржуаз­ного общества), за демократию, т. е. за самодержавие народа, другая — классовая борьба пролетариата с бур­жуазией за социалистическое устройство общества.

На социалистов ложится, таким образом, тяжелая и трудная задача — вести одновременно две войны, со­вершенно разнородных и до характеру, и по целям, и по составу социальных сил, способных к решительному участию в той или другой войне. Эту трудную задачу ясно поставила и твердо решила социал-демократия, благодаря тому, что она в основу всей своей программы положила научный социализм, т. е. марксизм, благодаря тому, что она вошла, как один из отрядов, в армию всемирной социал-демократии, которая проверила, подтвердила, разъяснила и развила детальнее положения марксизма на опыте длинного ряда демократических и социалистических движений самых различных евро­пейских стран.

Революционная социал-демократия издавна пока­зывала и показала буржуазный характер русского демократизма, начиная с либерально-народнического и кончая «освобожденском» формулированием его. Она всегда показывала неизбежную половинчатость, огра­ниченность, узость буржуазного демократизма. Она поставила перед социалистическим пролетариатом в эпоху демократической революции задачу: привлечь на свою сторону массу крестьянства и, парализуя неустойчивость буржуазии, сломить и раздавить само­державие. Решительная победа демократической рево­люции возможна лишь в виде революционно-демокра­тической диктатуры пролетариата и крестьянства. Но чем скорее и полнее осуществится эта победа, тем бы­стрее и глубже развернутся новые противоречия и новая классовая борьба на поприще вполне демокра­тизированного буржуазного строя. Чем цельнее осу­ществим мы демократический переворот, тем ближе

284

окажемся мы лицом к лицу с задачами социалистиче­ского переворота, тем резче и острее будет борьба пролетариата против самых основ буржуазного об­щества.

Против всякого уклонения от этой постановки рево­люционно-демократических и социалистических задач пролетариата социал-демократия должна вести неуклон­ную борьбу. Нелепо игнорировать демократический, т. е. буржуазный в основе своей, характер тепереш­ней революции, нелепо ставить поэтому такие лозунги, как образование революционных коммун. Нелепо и реакционно принижать задачи участия, и притом ру­ководящего участия, пролетариата в демократической революции, чураясь хотя бы лозунга революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьян­ства. Нелепо смешивать задачи и условия демократи­ческой и социалистической революции, которые разно­родны, повторяем, и по характеру, и по составу участвующих в них социальных сил,

Вот на этой последней ошибке мы и намерены теперь остановиться подробно. Неразвитость классовых проти­воречий в народе вообще, в крестьянстве особенно, есть неизбежное явление в эпоху демократической револю­ции, создающей впервые основы для действительно широкого развития капитализма, А эта неразвитость экономики вызывает переживание и воскрешение в той или иной форме отсталых форм социализма, который является мелкобуржуазным социализмом, ибо идеа­лизирует преобразования, не выходящие из рамок мелкобуржуазных отношений. Масса крестьян не со­знает и не может сознавать того, что самая полная «воля» и самое «справедливое» распределение хотя бы даже и всей земли не только не уничтожит капитализма, а, напротив, создаст условия для особенно широкого и могучего его развития. И в то время, как социал-демо­кратия выделяет и поддерживает только революционно-демократическое содержание этих мужицких стремле­ний, мелкобуржуазный социализм возводит в теорию крестьянскую бессознательность, смешивая или сливая воедино условия и задачи действительного демократи-

285

ческого и сфантазированного социалистического пере­ворота.

Самым наглядным выражением этой неясной мелко­буржуазной идеологии является программа, — вернее, проект программы «социалистов-революционеров», ко­торые тем раньше поспешили провозгласить себя пар­тией, чем меньше развиты были у них формы и пред­посылки партийности. Разбирая их проект программы (см. «Вперед» № 3 ^a), мы уже имели случай показать, что корень воззрений социалистов-революционеров есть старое русское народничество. Но так как все экономи­ческое развитие России, весь ход русской революции беспощадно и безжалостно вырывает ежедневно и еже­часно почву из-под устоев чистого народничества, то воззрения социалистов-революционеров неизбежно ста­новятся эклектическими. Прорехи народничества они стараются поправить заплатами модной оппортуни­стической «критики» марксизма, но ветхое одеяние не становится от этого прочнее. В общем и целом, их про­грамма есть нечто абсолютно безжизненное, внутренне-противоречивое, выражающее лишь в истории русского социализма один из этапов на пути от крепостной к буржуазной России, на пути «от народничества к мар­ксизму». Под это определение, типичное для целого ряда более или менее мелких ручейков современной револю­ционной мысли, подходит и новейший проект аграрной программы Польской социалистической партии (ППС) ², напечатанный в № 6—8 «Przedświt» ³.

Проект разделяет аграрную программу на две части. Часть I излагает «реформы, для проведения которых общественные условия уже созрели»; часть II — «фор­мулирует увенчание и интеграцию аграрных реформ, изложенных в I части». Часть I, в свою очередь, подраз­деляется на три отдела: А) охрана труда — требования в пользу сельскохозяйственного пролетариата; Б) аграр­ные реформы (в тесном смысле, или, так сказать, кре­стьянские требования) и В) охрана сельского населения (самоуправление и т. д.).

286

Шагом к марксизму является в этой программе попытка отделить нечто вроде программы-минимум от программы-максимум, — затем совершенно самостоя­тельная постановка требований чисто пролетарского характера, — далее, признание в мотивах к программе того, что совершенно недопустимо для социалиста «льстить собственническим инстинктам крестьянских масс». Собственно говоря, если бы вполне продумать истину, заключающуюся в этом последнем положении, и развить ее последовательно до конца, то неизбежно получилась бы строго марксистская программа. Но в том-то и беда, что ППС не является выдержанно-пролетарской партией, черпая свои идеи столь же охотно из кладезя оппортунистической критики марксизма. «Вследствие недоказанной тенденции земельной соб­ственности к концентрации, — читаем мы в мотивах программы, — немыслимо выступать на защиту этой формы хозяйства с полной искренностью и уверенностью и убедить крестьянина в неизбежности исчезновения мелких хозяйств».

Это — не что иное, как отголосок буржуазной поли­тической экономии. Буржуазные экономисты всеми силами стараются внушить мелкому крестьянину идею совместимости капитализма с благосостоянием мелкого земледельца-собственника. Они заслоняют поэтому об­щий вопрос о товарном хозяйстве, о гнете капитала, об упадке и принижении мелкого крестьянского хозяй­ства частным вопросом о концентрации земельной собственности. Они закрывают глаза на то, что крупное производство в специальных торговых отраслях земле­делия развивается и на мелкой, и на средней земельной собственности, что эта собственность разлагается и в силу роста аренды, и под гнетом ипотек, и под давле­нием ростовщичества. Они оставляют в тени неоспори­мый факт технического превосходства крупного хозяй­ства в земледелии и принижение условий жизни крестьянина в его борьбе с капитализмом. В словах ППС нет ничего, кроме повторения этих буржуаз­ных предрассудков, воскрешаемых современными Дави­дами.

287

Неустойчивость теоретических воззрений сказывается и на практической программе. Возьмите часть I — аг­рарные реформы в тесном смысле. С одной стороны, вы прочтете пункт 5) «Упразднение всяких ограничений при покупке надельных земель и 6) упразднение шарварков ⁴ и подвод (натуральные повинности)». Это — чисто марксистские минимальные требования. Выстав­ляя их (особенно п. 5), ППС делает шаг вперед по сравнению с нашими социалистами-революционерами, которые вместе с «Московскими Ведомостями» питают слабость к пресловутой «неотчуждаемости наделов». Выставляя их, ППС вплотную подходит к идее мар­ксизма о борьбе с остатками крепостничества, как основе и содержанию теперешнего крестьянского движения. Но, подходя к этой идее, ППС далека от полного и сознательного принятия ее.

Главные пункты рассматриваемой нами программы-минимум гласят: «I) национализация имений удельных, государственных и принадлежащих духовенству путем конфискации; 2) национализация крупной земельной собственности при отсутствии прямых наследников; 3) национализация лесов, рек и озер». Эти требования страдают всеми недостатками программы, выдвигающей для данного времени требование национализации земли на первый план. Пока нет налицо полной политической свободы и самодержавия народа, пока нет демократи­ческой республики, выставлять требование национали­зации преждевременно и неразумно, ибо национа­лизация есть переход в руки государства, а теперешнее государство есть полицейское и классовое, завтрашнее государство будет во всяком случае классовое. В ка­честве же лозунга, ведущего вперед в направлении демократизации, это требование особенно непригодно, ибо центр тяжести оно переносит не на отношения крестьян к помещикам (крестьяне берут помещичьи земли), а на отношения помещиков к государству. Такая постановка вопроса в корне фальшива для такого момента, когда крестьяне революционным путем бо­рются за землю и с помещиками, и с государством по­мещиков. Революционные крестьянские комитеты для

288

конфискации, как орудие конфискации, — вот един­ственный лозунг, соответствующий такому моменту и двигающий вперед классовую борьбу с помещиками в неразрывной связи с революционным разрушением помещичьего государства.

Остальные пункты аграрной программы-минимум в проекте ППС следующие: «4) ограничение права соб­ственности, поскольку оно становится помехой для всяких земледельческих улучшений (мелиорации), если эти улучшения будут признаны необходимыми большин­ством заинтересованных; ...7) национализация страхо­вания хлебов от пожара и градобития, а скота от эпи­зоотии; 8) законодательное содействие со стороны государства образованию земледельческих артелей и коопераций; 9) агрономические школы».

Эти пункты вполне в духе социалистов-революционе­ров или (что то же) вполне в духе буржуазного реформаторства. Революционного в них нет ничего. Они, конечно, прогрессивны, спора нет, но прогрессивны в интересах собственников. Выставлять их со стороны социалиста значит именно льстить собственническим инстинктам. Выставлять их — то же самое, что требо­вать содействия государства трестам, картелям, син­дикатам, обществам промышленников, которые не менее «прогрессивны», чем кооперации, страхования и проч. в земледелии. Это все — капиталистический прогресс. Заботиться о нем не наше дело, а дело хозяев, предпри­нимателей. Пролетарский социализм, в отличие от мелкобуржуазного, предоставляет графам де-Рокиньи, помещикам-земцам и т. п. заботу о кооперациях хозяев и хозяйчиков, а сам заботится всецело и исключительно о кооперации наемных рабочих в целях борьбы с хозяе­вами.

Посмотрите теперь на часть II программы. Она состоит из одного следующего пункта: «Национализа­ция крупной земельной собственности путем конфиска­ции. Пахотные земли и луга, таким образом приобретен­ные народом, должны быть разделены на наделы и переданы безземельным и малоземельным крестьянам в долголетнюю обеспеченную аренду».

289

Нечего сказать, хорошо «увенчание»! Партия, назы­вающая себя социалистической, в виде «увенчания и интеграции аграрных реформ», предлагает вовсе не со­циалистическое устройство общества, а нелепую мелко­буржуазную утопию. Перед нами самый наглядный образец полного смешения демократического и социа­листического переворотов, полного непонимания их разнородных целей. Переход земли от помещиков к крестьянам может быть — и везде в Европе был — составной частью демократического переворота, одним из этапов буржуазной революции, но называть его увенчанием или доведением до конца могут только буржуазные радикалы. Перераспределение земли между теми или иными разрядами собственников, теми или иными классами хозяев может быть выгодно и необ­ходимо в интересах победы демократии, в интересах полного вытравления следов крепостничества, повы­шения жизненного уровня массы, ускорения развития капитализма и т. д., — самая решительная поддержка подобной меры может быть обязательна для социали­стического пролетариата в эпоху демократической ре­волюции, но «увенчанием и доведением до конца» может быть толькосоциалистическое, а не мелкое крестьянское производство. «Обеспечение» мелкокрестьянской аренды при сохранении товарного хозяйства и капитализма есть реакционная мелкобуржуазная утопия и ничего более.

Мы видим теперь, что основная ошибка ППС не ей одной свойственна, не единична, не случайна. Она выражает в более ясной и отчетливой форме (чем пре­словутая «социализация» социалистов-революционеров, которой не понимают сами социалисты-революционеры) коренную ошибку всего русского народничества, всего русского буржуазного либерализма и радикализма в аграрном вопросе, вплоть до того, который выразился в прениях на последнем (сентябрьском) съезде земцев в Москве.

Эту коренную ошибку можно выразить так:

В постановке ближайших целей программа ППС не революционна. В своих конечных целях она не социалистична.

290

Или иначе: непонимание различия между демократи­ческим и социалистическим переворотом ведет к тому, что в демократических задачах не выражается их дей­ствительно революционная сторона, а в социалисти­ческие задачи вносится вся неясность буржуазно-демократического миросозерцания. Получается лозунг для демократа — недостаточно революционный, для со­циалиста — непростительно путаный.

Наоборот, программа социал-демократии удовлетво­ряет всем требованиям и поддержки истинно револю­ционного демократизма, и выставления ясной социа­листической цели. В теперешнем крестьянском движе­нии мы видим борьбу с крепостничеством, борьбу с помещиками и с помещичьим государством. Эту борьбу мы поддерживаем до конца. Для такой поддержки единственный верный лозунг: конфискация путем рево­люционных крестьянских комитетов. Как быть с кон­фискованными землями, — это вопрос второстепенный. Его не мы будем решать, а крестьяне. При решении его начнется именно борьба между пролетариатом и бур­жуазией в крестьянстве. Вот почему мы либо оставляем этот вопрос открытым (что так не нравится мелкобур­жуазным прожектерам), либо даем от себя лишь указа­ние начала пути в виде отобрания отрезков (в чем мало думающие люди видят преграду движению, вопреки многочисленным разъяснениям социал-демократии).

Для того, чтобы аграрная реформа, неизбежная в со­временной России, сыграла революционно-демократи­ческую роль, есть только одно средство: совершение ее революционной инициативой самих крестьян, вопреки помещикам и бюрократии, вопреки государству, т. е. совершение революционным путем. Самое худшее рас­пределение земли после такого преобразования будет лучше теперешнего со всех точек зрения. И этот путь мы указываем, ставя во главу угла требование револю­ционных крестьянских комитетов.

Но рядом с этим мы говорим сельскому пролетариату:

«Самая радикальная победа крестьян, которой ты должен помогать теперь всеми силами, не избавит тебя от нищеты. Для этой цели есть только одна мера: победа

291

всего пролетариата — и промышленного и сельско­хозяйственного — над всей буржуазией, устройство социалистического общества».

Вместе с крестьянами-хозяевами против помещиков и помещичьего государства, вместе с городским пролета­риатом против всей буржуазии и всех крестьян-хозяев. Вот лозунг сознательного деревенского пролетариата. И если этот лозунг не сразу примут или даже вовсе не примут хозяйчики, то зато он станет лозунгом рабочих, он будет неминуемо подтвержден всей револю­цией, он избавит нас от мелкобуржуазных иллюзий, он укажет нам ясно и определенно нашу социалистиче­скую цель.

«Пролетарий» № 20, 10 октября (21 сентября) 1905 г.

Печатается по тексту газеты «Пролетарий», сверенному с рукописью

 

^a См. Сочинения, 5 изд., том 9, стр. 190—197. Ред.

¹ «Две нации» — подзаголовок романа «Сибилла», написан­ного в XIX веке английским писателем Б. Дизраэли (гра­фом Биконсфилдом).

² ППС — Польская социалистическая партия (Polska Partia Socjalistyczna) — реформистская националистическая пар­тия, созданная в 1892 году. Выступая под лозунгом борьбы за независимую Польшу, ППС, возглавляемая Пилсудским и его сторонниками, вела сепаратистскую, националистиче­скую пропаганду среди польских рабочих и стремилась отвлечь их от совместной с русскими рабочими борьбы про­тив самодержавия и капитализма.

На протяжении всей истории ППС внутри партии под воздействием рядовых рабочих возникали левые группы. Некоторые из них примыкали впоследствии к революцион­ному крылу польского рабочего движения.

В 1906 году ППС раскололась на ППС-«левицу» и на правую, шовинистскую, так называемую ППС-«революционную фракцию».

ППС-«левица» под влиянием РСДРП(б), а также под воздействием СДКПиЛ (Социал-демократия Королевства Польского и Литвы) постепенно переходила на последова­тельно революционные позиции.

В годы первой мировой войны большая часть ППС-«левицы» заняла интернационалистическую позицию и в декабре 1918 года объединилась с СДКПиЛ. Объединенные партии образовали Коммунистическую рабочую партию Польши (так до 1925 года называлась Коммунистическая партия Польши).

Правая ППС продолжала во время первой мировой войны политику национал-шовинизма; ею были организованы на территории Галиции польские легионы, которые воевали на стороне австро-германского империализма. С образо­ванием польского буржуазного государства правая ППС в 1919 году объединилась с частями ППС, находившимися на территории Польши, ранее захваченной Германией и Австрией, и вновь приняла название ППС. Став во главе правительства, она способствовала переходу власти в руки польской буржуазии и затем систематически вела антиком­мунистическую пропаганду и поддерживала политику агрессии против Советской страны, политику захвата и угнетения Западной Украины и Западной Белоруссии. Отдельные группы в ППС, не согласные с этой политикой, вливались в Коммунистическую партию Польши.

После фашистского переворота Пилсудского (май 1926) ППС формально находилась в парламентской оппозиции, но фактически активной борьбы с фашистским режимом не вела и продолжала антикоммунистическую и антисовет­скую пропаганду. Левые элементы ППС в эти годы сотруд­ничали с польскими коммунистами, поддерживая в ряде кампаний тактику единого фронта.

Во время второй мировой войны ППС вновь раскололась. Реакционная, шовинистская ее часть, принявшая название «Wolność, Równość, Niepodleglość» («Свобода, Равенство, Независимость»), участвовала в реакционном польском эмигрантском лондонском «правительстве». Другая, левая часть ППС, назвавшая себя «Рабочей партией польских социалистов» (РППС), под воздействием созданной в 1942 году Польской рабочей партии (ППР) включилась в народный фронт борьбы против гитлеровских оккупантов, вела борьбу за освобождение Польши от фашистского порабощения и встала на позиции установления дружественных связей с СССР.

В 1944 году, после освобождения восточной части Польши от немецкой оккупации и образования Польского комитета национального освобождения, РППС опять приняла назва­ние ППС и вместе с ППР участвовала в строительстве народ­но-демократической Польши. В декабре 1948 года ППР и ППС объединились и образовали Польскую объединенную рабочую партию (ПОРП).

³ В. И. Ленин, работая над статьей «Социализм и крестьянство», составил подробные выписки из проекта аграрной программы Польской социалистической партии, который был опубликован в 1905 году в № 6—8 журнала «Przedświt» («Рассвет»), и дал к нему свои критические замечания (см. Ленинский сборник V, 1929, стр. 391—393). Эти заме­чания отражены также в плане статьи «Социализм и кресть­янство» (см. настоящий том, стр. 411—412).

«Przedświt» («Рассвет») — политический журнал, начал издаваться в 1881 году группой польских социалистов. С 1884 года — орган первой польской рабочей партии «Пролетариат». С 1892 года «Przedświt» находился в руках правосоциалистических и националистических элементов, хотя время от времени в нем печатались также марксистские статьи. В 1893—1899 годах журнал выходил как орган Заграничного союза польских социалистов (заграничной организации ППС), а с 1900 по 1905 год являлся теорети­ческим и дискуссионным органом ППС. В 1907 году журнал выходит снова и издается до 1920 года с перерывами в 1915 и 1917 годах; с 1907 года — как орган правой ППС (так называемой ППС-«революционной фракции»), в 1918—1920 го­дах — как орган ППС. С 1881 по 1901 год «Przedświt» издавался за границей, затем в Польше (Краков — Вар­шава — Львов).

⁴ Шарварки — трудгужповинность, налагалась на крестьян в Польше и проводилась в порядке принудительных работ по устройству дорог, мостов и других объектов военного назначения или объектов государственного и общественного пользования.

 

---

Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 326; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!