Сонет, посвященный поэту П. Д. Бутурлину 7 страница
Варшава.
* * *
Когда смотрю в декабрьский сумрак ночи,
Все кажется, – под дальний гул пальбы:
Дрожит земля до самых средоточий
И падают огромные столбы.
Все кажется, под страшный ропот боя,
Что старый мир разрушиться готов.
Не волны ли, неукротимо воя,
Ломают стены древних берегов?
Не жаль сознанью новой Атлантиды!
Пусть покрывает ясность глубины
Всю ложь веков, предвечные обиды
И тщетные, не явленные сны!
Пусть новый мир встает из бездн безвестных,
Не знающий, что в прошлом были мы:
О нем мечтаю, в свете звезд небесных,
Под гул пальбы смотря в провалы тьмы!
12 декабря 1914
Варшава
Два врага
Над глубью бездны перекинут,
Повис дрожащий узкий мост.
Над ним в холодном небе стынут
Лучи всегда бесстрастных звезд.
И здесь, на зыбкой середине
Моста, сошлись мы, два врага.
Сошлись одни в ночной пустыне:
Вкруг – бездна, звезды да снега!
Узнав друг друга в мгле неверной,
Мы стали: между нами – шаг;
И мост качается размерно,
Соперник третий, третий враг.
Я видел беглый блеск кинжала
В твоей, скользнувшей вбок, руке;
Моя рука револьвер сжала,
И замер палец на курке.
Молчим. Но не мелькнет минута,
И чья-то грудь, не знаю чья,
Покинув этот мост согнутый,
Прильнет на дне к струе ручья.
Вдруг глянул месяц серповидный.
О, как лицо твое бледно!
В нем страх и гнев! – Как мне завидно!
О почему – мне все равно!
|
|
|
12 декабря 1914
Варшава
Больше никогда
Когда Данте проходил по улице, девушки шептали: «Видите, как лицо его опалено адским пламенем!»
Летописец XIV века
Больше никогда на нежное свиданье
Не сойду я в сад, обманутый луной,
Не узнаю сладкой пытки ожиданья
Где-нибудь под старой царственной сосной.
Лик мой слишком строгий, как певца Inferno,
Девушек смущает тайной прошлых лет,
И когда вдоль улиц прохожу я мерно,
Шепот потаенный пробегает вслед.
Больше никогда, под громкий говор птичий,
Не замру вдвоем у звонко-шумных струй...
В прошлом – счастье встречи, в прошлом – Беатриче,
Жизни смысл дающий робкий поцелуй!
В строфах многозвучных, с мировой трибуны,
Может быть, я вскрою тайны новых дней...
Но в ответ не встречу взгляд смущенно-юный,
И в толпе не станет чей-то лик бледней.
Может быть, пред смертью, я венок лавровый
Смутно угадаю на своем челе...
Но на нем не лягут, как цветок пунцовый,
Губы молодые, жаркие во мгле.
Умирают молча на устах признанья,
В мыслях скорбно тают страстные слова...
О, зачем мне снятся лунные свиданья,
Сосен мягкий сумрак ив росе трава!
1914
Германия
Отрывки
1
Германия! Германия!
|
|
|
Опять, как яростный поток,
Разрушивший плотины,
Ты рухнула на потрясенный мир,
Грозя залить окрестные долины,
Как древле,
В дни готов, франков, вандалов
И в дни Аттилы;
Как после,
Во дни твоих губительных походов
На беззащитную, усталую Италию;
И как недавно,
Во дни разгрома Франции несчастной.
Опять,
Сломав плотины,
Ты рухнула, как яростный поток,
Весь в брызгах пены.
Но вещая надежда в нас
Таится, что об эти наши стены,
На этот раз,
Ты разобьешь свои дерзания!
Что в третий раз
Ты не разрушишь Рима!
Германия! Германия!
Стремись волной неукротимой,
Влеки свой яростный поток.
Рок
Во имя Права, Красоты, Свободы
Вспять обратит бушующие воды!
2
Германия! Германия!
Почти поверил легковерный мир,
Что по твоим полям прошла мечта —
Титания,
Что покорил тебя Орфей веков – Шекспир!
Что твой священный сын, богоподобный Гете,
В тебя сумел вдохнуть гармонию, что ты
В таинственном полете
Мечты
Достигла вдохновенной высоты...
1914
Семейная картинка
Аллегория
И вот в железной колыбели
В громах родится новый год.
Ф. Тютчев
Ты спишь «в железной колыбели»,
И бабка над тобой, Судьба,
Поет, но песнь ее – пальба,
И светит в детской – блеск шрапнелей.
|
|
|
Сейчас скончался старший брат.
Вот он лежит в одежде ратной...
Должник несчастный, неоплатный,
Он, кажется, был смерти рад.
Чу! соскочив поспешно с «бенца»,
Вошел отец, двадцатый век,
Сел, подписал огромный чек
И бросил на постель младенца.
Печально улыбнулась мать
Эпоха: ей знакомы эти
Подарки в люльке... Те же дети
Должны без гроша умирать!
И, на портреты предков глядя,
Она вперила взор в один:
Седой, поникший господин:
Век девятнадцатый, твой дядя!
Меж тем твой дед – бессмертный Рок
Угрюмо дремлет в старом кресле.
Былые дни пред ним воскресли:
Грозит Аттила, жив Восток...
Он спит... Внезапно, как химера,
Неведомая гостья в дом
Влетает... Шелестя крылом,
Вещает радостно: «Я – Эра».
А за дверями, как и встарь,
Меж слуг выходит перебранка.
История, как гувернантка,
Зовет ребенка за букварь;
Ему винтовку тащит Время,
Седой лакей; его жена,
Статистика, возмущена,
Кричит, что то младенцу – бремя.
Шум, крик. Но дряхлая Судьба,
Клонясь упрямо к колыбели,
При ночниках – огнях шрапнелей,
Поет, и песнь ее – пальба!
31 декабря 1914 – 1 января 1915
Витраж – триптих
Средняя часть
Рыцарь по отмели едет один.
|
|
|
Левая створка
Дева томится в молельне вечерней.
Правая створка
Ждет, притаясь за скалой, сарацин.
Рама
Алые розы в сплетении терний.
Рыцарь
Рыцарь по отмели едет один;
Взор, из-под шлема, уныло-спокоен;
Блещет в щите, посредине, рубин;
Конь златосбруйный, и мощен и строен.
Взор, из-под шлема, уныло-спокоен,
Смотрит в широкую синюю даль.
Что тебя мучит, задумчивый воин:
Слава и смерть иль любовь и печаль?
Блещет в щите, посредине, рубин, —
Золото справа и золото слева...
То талисман или память годин?
Нет, твой подарок, далекая дева!
Рыцарь по отмели едет один;
Конь златосбруйный, и мощен и строен,
Мерно ступает, взбивая песок...
Конь королевский! владеть им достоин
Только такой благородный ездок!
Что ж тебя мучит, задумчивый воин?..
Дева
Дева томится в молельне вечерней.
Образ мадонны и кроток и тих.
Грезы, что миг, все темней и неверней...
Где он, где твой нареченный жених!
Образ мадонны и кроток и тих,
Молча приемлет земные молитвы...
Где-то в горах и равнинах чужих
Длятся и длятся жестокие битвы!
Грезы, что миг, все темней и неверней...
Страшно, как в зеркало, глянуть в мечты:
Стрелы над шлемами свищут размерной,
Громче мечи дребезжат о щиты...
Дева томится в молельне вечерней:
Где он, где твой нареченный жених!
Может быть, сброшен коварным ударом,
Стынет, простертый на камнях нагих,
Ночью, под лунным таинственным паром,
Где-то в горах иль в равнинах чужих?
Сарацин
Ждет, притаясь за скалой, сарацин.
Рыцарь опасной дороги не минет!
Звон разнесется по глуби долин.
Кто-то кого-то в борьбе опрокинет!
Рыцарь опасной дороги не минет!
Враг неподвижен за серой скалой,
Прыгнет и крикнет, опустит и вынет,
Красный от крови, кинжал роковой!
Звон разнесется по глуби долин.
Радостный звон, – он друзей не обманет!
Алый, как красный от крови, рубин
К белой одежде красиво пристанет!
Ждет, притаясь за скалой, сарацин.
Кто-то кого-то в бою опрокинет!
Верный, как барс, поиграет с врагом,
Сзади копье перелетное кинет,
И на седло, потрясая клинком,
Прыгнет, и крикнет, и лезвие вынет!
Рама
Алые розы в сплетении терний.
Алые розы – то рыцаря кровь;
Тернии – грезы в молельне вечерней;
Розы и тернии – наша любовь.
1914—1916
Варшава
* * *
Да, я безумец! я не спорю!
Воспоминанья заглуша,
Я жить умею лишь мгновеньем.
И, как река стремится к морю,
К любви спешит моя душа!
Неясным, тающим виденьем
Былое реет позади.
Но день, расцветший нынче, ярок.
Судьба с единственным веленьем
Мне предстает всегда: «Иди!»
Под сводом многоцветных арок,
По берегу поющих струй,
Иду, протягиваю руки,
И так томителен и сладок, —
Сегодня, – каждый поцелуй!
Он был иль нет, тот миг разлуки?
Не знаю! Верю правде встреч!
Да, я безумец! Я не спорю!
Но внятны мне лишь эти муки,
Лишь этот трепет детских плеч!
1914 – 4 января 1915
* * *
Мелькали мимо снежные поляны,
Нас увозил на запад sleeping-car[62],
В тот край войны, где бой, где труд, где раны,
Где каждый час – пальба, все дни – пожар.
А мы, склонясь на мягкие диваны,
В беседах изливали сердца жар,
Судили мы поэта вещий дар
И полководцев роковые планы, —
То Пушкин, Достоевский, Лев Толстой
Вставали в нашей речи чередой,
То выводы новейшие науки...
А там, вдали, пальба гремела вновь,
На белый снег лилась потоком кровь
И люди корчились в предсмертной муке...
26 января 1915
Майский дождь
Дождь весенний, дождь веселый,
Дождь в умильный месяц май, —
На леса, луга и долы
Искры влаги рассыпай.
Солнце смотрит и смеется,
Солнце искры серебрит,
Солнце вместе с влагой льется,
Солнце зелень трав кропит.
Небо падает на землю
В нитях призрачных дождя,
Солнце шепчет (шепот внемлю),
То журча, то дребезжа;
Небо шепчет: «К жизни! к свету!
Все ростки, листки, трава!
Верьте вечному обету:
Жизнь прекрасна! жизнь жива!
Сгинь, клочок последний снега!
Речка, воды подымай!
Всюду – радость! всюду – нега!
Всюду – дождь и всюду – май!»
8 марта 1915
Варшава
(День пасмурный и. холодный)
* * *
Я устал от светов электрических,
От глухих гудков автомобилей;
Сердце жаждет снова слов магических,
Радостных легенд и скорбных былей.
Давят душу стены неизменные,
Проволоки, спутанные в сети,
Выкликают новости военные,
Предлагая мне газету, дети;
Хочется мне замков, с их царевнами,
Озирающих просторы с башни,
Менестрелей с лютнями напевными,
Оглашающими лес и пашни;
Позабыться вымыслами хочется, —
Сказками, где ведьмы, феи, черти;
Пусть, готовя снадобье, пророчица
Мне предскажет час грядущей смерти;
Пусть прискачут в черных шлемах рыцари,
Со щитами, в пятнах черной крови...
Ах, опять листок, в котором цицеро
Говорит про бой при Августове!
4 апреля 1915
Варшава
* * *
Ночью ужас беспричинный
В непонятной тьме разбудит;
Ночью ужас беспричинный
Кровь палящую остудит;
Ночью ужас беспричинный
Озирать углы принудит;
Ночью ужас беспричинный
Неподвижным быть присудит.
Сердцу скажешь: «Полно биться!
Тьма, и тишь, и никого нет!»
Сердцу скажешь: «Полно биться!»
Чья-то длань во мраке тронет...
Сердцу скажешь: «Полно биться!»
Что-то в тишине простонет...
Сердцу скажешь: «Полно биться!»
Кто-то лик к лицу наклонит.
Напрягая силы воли,
Крикнешь: «Вздор пустых поверий!»
Напрягая силы воли,
Крикнешь: «Постыдись, Валерий!»
Напрягая силы воли,
Крикнешь: «Встань, по крайней мере!»
Напрягая силы воли,
Вдруг – с постели прыгнешь к двери!
Ночь 10/11 апреля 1915
Польша есть!
В ответ Эдуарду Слонскому
Jeszcze Polska jest!
Edward Slonski
I
Да, Польша есть! Кто сомневаться может?
Она – жива, как в лучшие века.
Пусть ей грозила сильного рука,
Живой народ чья сила уничтожит?
И верь, наш брат! твой долгий искус про/кит!
Тройного рабства цепь была тяжка,
Но та Победа, что теперь близка,
Венца разбитого обломки сложит!
Не нам забыть, как ты, в тревожный час,
Когда враги, спеша, теснили нас,
Встал с нами рядом, с братом брат в отчизне!
И не скорби, что яростью войны
Поля изрыты, веси сожжены, —
Щедр урожай под солнцем новой жизни!
II
Да, Польша есть! Но все ж не потому,
Что приняла, как витязь, вызов ратный,
Что стойко билась, в распре необъятной,
Грозя врагу – славян и своему.
Но потому, что блещет беззакатный
Над нею день, гоня победно тьму;
Что слово «Польша», речью всем понятной,
Гласит так много сердцу и уму!
Ты есть – затем, что есть твои поэты,
Что жив твой дух, дух творческих начал,
Что ты хранишь свой вечный идеал,
Что ты во мгле упорно теплишь светы,
Что в музыке, сроднившей племена,
Ты – страстная, поющая струна!
22—23 мая 1915
Варшава
* * *
Я прошел пути и перепутья,
Мне искать безвестного наскучило.
Тщетно Жизнь, дряхлеющее чучело,
Вновь надела пестрые лоскутья.
Тщетно манит разными приманками
И в цветы наивно прячет удочки...
Я пою былую песнь на дудочке,
Я гуляю прежними полянками.
Хорошо без дум идти опушками,
В темень леса, в дебри не заглядывать...
Ах, весны довольно – сердце радовать!
Что мне тайны с хитрыми ловушками!
Правит путь по небу древний Гелиос,
О листву лучи как будто точатся...
Нет! мне петь, как в детстве, нынче хочется
Бабочек на дудке, на свирели – ос!
9 июня 1915
Завет Святослава
По знакомой дороге назад
Возвращались полки Святослава.
Потрясен был надменный Царьград,
Над героями реяла слава,
Близки были родимой земли
И равнины, и мощные реки...
Но в горах на пути залегли,
Поджидая, коварные греки.
И, шеломы врагов опознав,
По холмам и утесам соседним,
Так дружине сказал Святослав:
«Видно, день – биться боем последним!
Пусть враги нас порубят, побьют,
Пусть обратно добычу отымут, —
Но певцы про нас славу споют,
Ибо мертвые сраму не имут!»
И рубились они до конца,
Полегли до последнего в поле;
Не осталось в живых и певца,
Чтобы спеть о губительной доле.
Сгиб в траве Святослава скелет,
Вихрем выветрен, ливнями вымыт, —
Но поет ему славу поэт,
Ибо мертвые сраму не имут.
В наши грозные, тяжкие дни
Вспомним снова завет Святослава!
Как во тьме путевые огни,
Веку новому – прошлого слава!
Уступает народу народ
Города, и равнины, и реки, —
Только доблесть бессмертно живет,
Ибо храбрые славны вовеки!
Июль 1915
К стальным птицам
Я первые полеты славил
Пропеллером свистящих птиц,
Когда, впервые, Райт оставил
Железный рельс и бег направил
По воле, в поле без границ.
Пусть голос северного барда
Был слаб, но он гласил восторг
В честь мирового авангарда:
Того, кто грезу Леонардо
Осуществил и цепь расторг.
Казалось: мы у новой эры;
От уз плотских разрешены, —
Земли, воды и атмосферы
Владыки, до последней меры
В своих мечтах утолены!
Казалось; уничтожив грани
Племен, народов, государств,
Жить дружественностью начинаний
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 99; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!