В человеческих сообществах...

Роботек

 

Возвращение домой.

 

 

Книга 3

 

Джек МакКинни

 

 

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Вражеская армада, подавляюще превосходящая нас по количеству боевой техники и в совокупной огневой мощи, всё время держит нас в напряжении постоянными нападениями, старается взять нас на измор. Но каждый раз Зентрейди останавливаются, не доводя сокрушительную атаку до конца. Они могут ставить препятствия на нашем пути назад к Земле, но нас это не остановит. Я не знаю, какие доброжелательные Боги покровительствуют КСК-1.

Однако, я ничего не говорю команде или беженцам. Не самой хорошей идеей будет заявить горюющим друзьям и возлюбленным, что жертвы далеко не кончились.

Из бортового журнала капитана Генри Гловала.

 

Голубые молнии вражеских лучей пронзали пространство рядом с истребителем Роя Фоккера, отсветы полосами стекали с колпака кабины. Близкий луч спалил один из раздвоенных килей его «ТТ». Враг брал его в «вилку» для заключительного залпа.

Лётчики называли это «чувством полёта», жаргонное слово преобразовалось из «чувства воздуха» двадцатого столетия, и что обозначало превосходный, отточенный и быстрый инстинкт маневрирования. Это было то, что постигал желторотый новичок в своём становлении, то, что отличало ветеранов от новичков.

И это было тем, чем в полной степени владел капитан Рой Фоккер, ведущий звена и командир эскадрильи «Череп», даже в неразберихе космического боя.

Отвечая на его искусное управление и волевые приказы через Роботек-шлем, истребитель Роя сделал бочку и повернул на новый вектор с зубодробительной перегрузкой.

Двигатели взревели на максимальной мощности, ускорение манёвра вдавило Роя в кресло, но враг концентрировался больше на своей цели, чем на своём полете.

Зентрейди в ИБМ на хвосте Роя прилежно старался убить его и уничтожить его Роботек-истребитель. Он был хорошим пилотом, умелым и хладнокровным, как и все они, но ему не хватало «чувства полёта» Роя.

Пока гигантский пришелец удивлённо глазел в свою внезапно опустевшую прицельную сетку, «Большой Череп» уже заходил ИБМ в хвост.

Вокруг их маленького личного поля боя бушевала неистовая свалка, где Зентрейди в ИБМ и малых разведкораблях-«Циклопах» перемешались с непреклонно настроенными защитниками-людьми в «ТТ». Яркие сферы взрывов, характерных для нулевой гравитации, расцветали вокруг, вспыхивая до дюжины одновременно. Синим лучам бластеров Зентрейди отвечали автопушки «ТТ», извергавшие ливни БЗТ[1] снарядов во врага.

Рой с облегчением увидел, что КСК-1 была невредима. Большинство схваток происходило на некотором удалении от крепости, хотя было ясно, что вражеский флот имел все преимущества. Армада Зентрейди насчитывала более чем миллион военных кораблей.

Рой обнаружил, что его ведомый, капитан Креймер, в бешенстве матерится в эфир самыми чёрными словами. Летя в формации взаимного прикрытия, он снова оглянулся в поиске той фантастической машины Зентрейди, которая нанесла столько вреда несколькими минутами ранее. Она сделала несколько кругов вокруг «ТТ», которые гонялись за ней, перехитрила Роя и «Черепов» и разрушила их строй, а после уничтожила всё «Алое» звено.

Что бы это ни было, это отличалось от любого оружия Зентрейди, которое люди видели до сих пор. В отличие от ИБМ, которые напоминали высоких металлических безголовых страусов, ощетинившихся оружием, новая машина была гораздо более антропоморфной, словно более громоздкое, мощнее вооружённое и тяжелее бронированное подобие трансформированному «ТТ» в конфигурации «Робовоин». И быстрая. Ужасно быстрая и неудержимая, способная уклонятся даже от огневого вала систем ПВО КСК-1.

Рой ожидал увидеть крепость под интенсивным «прессом», но вместо этого космическая крепость плыла вперёд в свободном пространстве, и одна. Сообщения по тактической связи подтверждали, что ИБМ и «Циклопы» Зентрейди отходили. Рой ничего не понимал.

Он переключился с тактической часты на командирскую с КСК-1. Доложил о новой машине Зентрейди. Штука прилетела издалека к КСК-1, зашла в мёртвую зону большинства батарей судна, а потом внезапно отошла на потрясающей скорости, уклоняясь от огня ЗПУ[2] и выпущенных вдогонку ракет. Судну был нанесён незначительный ущерб, и оперативники из военной разведки решили, что всё это было затеяно для испытания новой машины и новой тактики.

Роя это не заботило, если крепость была сохранена. Он собрал истребители своей эскадрильи в строй и приготовился лететь домой.

– Вражеский ИБМ, – доложил «Череп-5». – Пеленг 1-9-4-7.

Рой уже видел компьютерную метку на экране ИРО. ИБМ, всё правильно, но очевидно поврежденный и дрейфующий, его оружие молчало и, похоже, у него была утечка атмосферы.

– Может, подстава? – сказал «Череп-7». Что думаешь, старшой? Собьём его нафиг?

– Нет. Пилот может быть жив, а особисты до потолка будут прыгать, если мы им пленного притащим. – Невероятная жестокость космической войны заключалась в том, что немногие проигравшие выживали. Пришелец ли, человек… Боец или побеждал, или умирал. Простая формула. Люди никогда ещё не видели живого врага.

Кроме того, по очень личным причинам, Рой особенно желал, чтоб Зентрейди подвергся допросу.

– Мы получаем сигналы оттуда, вот только никак не можем разобрать, – доложил офицер-связист по командирской сети.

Как бы то ни было, никто из Зентрейди, казалось, не собирались возвращаться за подбитым. Провокационные облёты «ТТ» не вызвали ответного огня, поверхностный осмотр и показания сканера энергетических излучений свидетельствовали, что основной источник энергии повреждённого ИБМ разрушен, но часть его вооружения ещё функционирует. Тем не менее, ИБМ не воспользовался несколькими хорошими шансами обстрелять ближайшие «ТТ».

– Мы не можем отказаться от такой прекрасной возможности, – наконец объявил Гловал по командирской сети. – Если на борту есть выживший, мы должны доставить его в КСК-1.

– Но эта штука может быть ловушкой, или её пилот! – возразил офицер службы безопасности с одного из экранов Роя.

– И поэтому мы подгоним ИБМ поближе к КСК, но не слишком близко – и выдвинем к нему гермотрубу. Люди из СКП проведут его тщательную проверку прежде, чем мы решим подвести его ещё ближе, – ответил Гловал.

– Но… – начал офицер.

Рой влез в ком-сеть:

– Вы слышали капитана, хватит жевать сопли! – Рой был в восторге от решения Гловала. Пускай это была слабенькая, но всё же реальная надежда выяснить, что случилось с самым близким в мире другом Роя, Риком Хантером, и Лисой Хейс, и другими, которые исчезли при отчаянной попытке провести КСК-1 через опасность.

Роя закачало в кресле, когда он переключил машину в конфигурацию «Робовоин».

– Ладушки, «Черепа», давайте поиграем в «вообрази себя бампером».

Ещё два «Черепа» перешли в «Робовоинов», их Роботек-истребители трансформировались и реконфигурировались. Когда мехаморфоза закончилась, боевые машины стали походить на огромных бронированных сверхтехнологичных рыцарей.

Они присоединились к Рою и потащили инертный ИБМ по направлению к крепости.

 

Мужчины и женщины из СКП, специального космического подразделения, оснащённого для «ювелирных» работ в открытом Космосе, были профессиональны и осторожны. «Они безстрашны, как черти», – размышлял Рой, возвышаясь в своём «Робовоине» над ними в воздушном шлюзе переходной трубы. Но, конечно, каждый знал и гордился легендарной самоотверженностью и упорством команд СКП.

Забившись в шлюз трубы с двумя другими «Робовоинами» сзади, Рой с надеждой наблюдал. Огромный шлюз, оборудованный на конце простирающейся чуть не на два километра от КСК-1 переходной трубы большого диаметра, был разверстым куполом на мощном каркасе, оборудованным всеми мыслимыми видами механизмов на все мыслимые «непредвиденные» обстоятельства. Захваченный ИБМ, команда СКП и охрана с Роем во главе занимали едва половину его пола.

– Его не сильно отодрали, – сказала руководитель команды СКП по внутренней связи. – Но я без понятия, сколько воздуха он потерял. Что скажешь, Фоккер? Мы вскрываем эту жестянку, лады? – Она держала наготове терморезак. Она повернулась и пристально посмотрела на кабину Роя.

Как старший офицер, капитан Рой Фоккер обязан был докладывать Гловалу. Вскрывать ИБМ было очень опасно: они могли активировать такие «сюрпризы», каких люди ещё не видели, которые могли убить их всех и может даже повредить КСК-1.

«Но мы не можем дальше сражаться вслепую!» – думал Рой. «Ничего не зная даже приблизительно об этих существах, почему или за что мы сражаемся – мы не можем продолжать так дальше!»

– Капитан Гловал, мы готовы приступить.

– Хорошо. Удачи, – ответил Гловал. – Начинайте.

Рой наклонился и положил гигантскую ладонь перед начальницей команды СКП, преградив ей путь, когда она направилась к вражеской машине:

– Прости, Питра, но сейчас моя работа.

Его «Робовоин» вновь выпрямился и пошёл к ИБМ, вскинув на плечо автопушку, его шаги сотрясали пол.

– Прикройте меня, – сказал он товарищам по звену. Они изготовились, и навели автопушки на ИБМ, несколько отступив по сторонам для лучших секторов обстрела. Предплечья «Робовоина» выбросили металлические щупальца, сложные захваты, манипуляторы и терморезаки.

– Только постарайся не сломать лишнего, – предупредила Питра, и повела свою команду за прикрытие противовзрывного щита.

Рой осмотрел ИБМ, прикоснулся к нескольким элементам ручного управления люком в порядке эксперимента. Ничего не происходило. Он пододвинулся ещё ближе, исследуя воздушные запоры, которые размещались вокруг большого люка в тыловой части выпуклого туловища ИБМ. Такая близость к орудиям ИБМ заставила его вспотеть под лётным шлемом.

– Осторожнее, Рой, – сказал спокойно Креймер.

Ему не хотелось использовать пирофакел или взрывчатку. Он решил попробовать просто потянуть люк ИБМ, вскрыть его с помощью огромных, сильных рук «Робовоина». Он поместил пальцы машины в швы, и встал устойчивее для более сильного захвата...

ИБМ задрожал, загрохотал, и начал открываться.

«Робовоин» Роя отпрыгнул назад, вскинув автопушку, когда люк начал подниматься. Указательные пальцы «Робовоинов» легли на спуски, но оттуда никто не вылезал.

Однако, внешние звуковые датчики «Робовоина» передали интересный разговор, приглушенный и немного резонансный, доносящийся из ИБМ.

– Ну наконец-то, хвала Богам! Когда вы начнёте хвастать своим приятелям-лётчикам об этом приключении, мальчики, не забудьте упомянуть, как долго вы тормозили над тем, чтоб просто открыть люк!

Голос был женский и очень приятный, но немного хриплый и саркастичный. Другой голос, голос молодого мужчины, ответил глубоко оскорблённым тоном:

– Ты не была быстрее, когда пыталась связаться со своим драгоценным мостиком, как я заметил!

«Если это какая-то уловка, то мы сражаемся против самых тупых врагов во Вселенной», – ошарашено подумал Рой.

– Я думаю, что вы оба молодцы, – сказал другой мужской голос успокаивающе, кротко и примиряюще.

– Эй, Макс, выгляни, – сказал первый мужской голос. – И давайте сваливать отсюда.

Послышалось похрюкивание и пыхтение, и внезапно женский голос завопил:

– Бен, если ты сейчас же не уберёшь своё копыто от моего лица, я тебе оторву его!

Внутри вспыхнула громкая перебранка.

– А ну заткнулись все! – крикнул первый мужской голос. – Бен, Макс, поднимите меня.

Несколькими секундами спустя, две руки человеческих размеров, одетых в лётные перчатки, захватили край люка. Потом над краем показалась грива чёрных волос.

Рик Хантер, встав на плечи хрипящего Бена Диксона, торжествующе подтянулся и вылез на край люка.

– Не стреляйте! Мы вернулись! Рой, мы убежали от Зентрейди... Ээ-э-э?

Перед ним, держа на изготовке автопушки, стояли три «Робовоина», со слегка склонёнными на одну или другую сторону головами. Их позы, казалось, выражали полное отвращение.

– Мы убежали! – повторил Рик, думая, что, возможно, они не расслышали его. – Народ, мы вам такое расскажем! Мы были во вражеском корабле! Мы встретили их вождей! Мы приватизировали этот ИБМ! Мы... мы... Да что вообще с вами?

Рой не мог сказать Рику, как неистово рад он был и какой камень упал у него с сердца – это испортило бы их дружбу.

– Мы надеялись взять пленного, – сказал он вместо этого. – Парень, капитан Гловал жестоко покарает тебя за то, что ты оказался не Зентрейди.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Психологию Зентрейди можно было бы назвать примитивной, но, конечно, за исключением тех случаев, когда дело касалось таких вещей как поддержание военной дисциплины или мотивация воинов. Но даже в этих случаях она была простой и незамысловатой.

Поэтому нет ничего удивительного, что когда троица тех самых Зентрейди так быстро согласились принять шпионское задание, Бритэй едва ли задумался об этом во второй раз.

Ведь он не провёл столько времени, наблюдая за «соревнованием купальников» на конкурсе «Мисс Макросс».

Зейтгейст. «Психология пришельцев»

 

В КСК-1, пережившей минувшее нападение Зентрейди, боевой дух был очень высок. По крайней мере, у большинства. Но были те, которых уроки войны научили быть осторожными и не верить так просто в счастливую судьбу. Даже с Землей, видневшейся в иллюминаторах, и благополучно преодолёнными миллиардами километров, крепость как никогда ещё была плотно осаждена врагом. Необходимо было быть бдительными.

Одной из тех, которые отлично осознавали нависающую опасность, была Клавдия Грант, которая исполняла обязанности первого офицера корабля в отсутствии Лисы Хейс. Хотя Клавдия и Лиса были друзьями, Клавдия всегда чувствовала себя немного в отчуждении целеустремленной преданностью Лисы долгу, её серьезностью. Но теперь, исполняя обязанности своей новой должности, особенно сейчас, когда Гловала не было на мостике, Клавдия видела её работу в новом свете.

Членов её обычной вахты, девушек-добровольцев, техников-операторов Сэмми, Ким, и Ванессы не было на дежурстве по причине взятого отгула в Макросс. Лиса, Клавдия, и эта тройка теперь образовывали нечто вроде семьи, с Гловалом как патриархом. Они стали очень эффективной командой, сработавшись под ежедневными стрессами, ответственностью и огнём.

Суматоха войны занесла группу других техников-операторов на мостик на смену вахты, но Клавдия не доверяла ни одной из них, сомневалась, что они действительно разбираются в том, что делают. В точности как Лиса. Поэтому, чуть не валясь с ног от усталости, Клавдия отказывалась оставить пост в отсутствие Гловала.

Он не говорил, сколько времени его не будет. Потрясающая новость о спасении Лисы и других омрачалось сознанием того, что КСК-1 находилась в окружении вражеской армады. Расспросы и командирские совещания могли длиться ещё очень долгое время.

Клавдия утомлённо глядела на свои приборы, когда она услышала, как одна из сменных операторов-часовых задумчиво произнесла: «Девочки, как же она красива! Как вы думаете, мы когда-нибудь сможем сойти на неё?»

На экране оператора плыл в пелене облаков их сине-белый родной мир.

Клавдия была высокой женщиной, перешагнувшей 25-летний рубеж, с экзотически симпатичной внешностью и отсвечивающей коричневым мёдом кожей. Её тёмные глаза мерцали и сияли, когда она была счастлива, и вспыхивали мрачным огнём, когда она сердилась. Прямо сейчас, они светились подобно предупреждающим маякам.

– Почему бы вам не пойти и не спросить об этом командующего этого Зентрейдианского флота? Давайте, посмотрите на них! Может, они уже ушли?

Техник-оператор, девочка-подросток с тёмно-рыжими волосами, которая носила «пажескую» причёску и ещё не совсем освоилась в униформе, сглотнула и немного побледнела. Характер Клаудии Грант был известен, и она время от времени показывала его.

Дежурная покорно склонилась над приборной панелью, выведя изображение флота Зентрейди. Они висели вокруг крепости, находясь вне радиуса действия вторичных батарей судна и вспомогательного оружия. Они походили на стаю хищных рыб – крейсера и эсминцы, а меньшие корабли сбивались в рои, заслоняя звезды. И дальше, приборы регистрировали их флагманское судно: 6 километров брони и тяжёлого оружия.

Дежурная ойкнула и побледнела, её глаза округлились.

– Всё ещё там, да? – Клавдия кивнула, отлично это зная. – Хорошо, тогда чтоб я больше не слышала о желании идти домой. Только когда сделаем нашу работу. Понятно?

Дежурная торопливо закивала:

– Да-да! – как и остальные.

Клавдия устроилась поудобней, оглядев вахту. – Очень много людей зависит от нас. И я гарантирую вам, что вы не захотите узнать, каково это подводить людей в подобной ситуации.

 

В дальнем отсеке КСК-1 копошилось трое странных существ. Они не были Зентрейди – во всяком случае, уже. Они были человеческих размеров. Но и при этом их нельзя было по справедливости назвать людьми, хотя у них была человеческая внешность: всего лишь пару дней назад они принадлежали к гигантской расе воинов.

Свирепая и быстрая вражеская машина, которая произвела такое опустошение в рядах «ТТ», машина, подобной которой люди до сих пор не видели, поместила эту тройку на борт. Единственным словом, которым их можно было назвать, было «шпионы».

Они торопливо покинули металлическую капсулу, в которой они прибыли. Могучая РДМ[3] дивизии «Квадроно», которая совершила молниеносный налёт, прорвала участок обшивки корпуса КСК-1, чтобы бросить их внутрь и, само собой разумеется, привлекла к этому участку повышенное внимание. Если капсула будет найдена прежде, чем спокойно распадётся, мог последовать облавный поиск.

Самый низкий из троих, Рико, сказал:

– Отлично, давайте начинать шпионить! – Он был темноволос и жилист.

Здоровяк Брон, выше его на голову, сказал кисло:

– Но мы не можем шпионить в этой одежде, они сразу узнают, кто мы!

Даже при том, что военные-Зентрейди имели самый скромный опыт в шпионаже – бой «грудь на грудь» был любимым стилем борьбы расы воинов – было очевидно, что Брон прав. Во флоте Зентрейди не было ни одного комплекта одежды человеческого размера, поэтому эта троица носила импровизированные безформенные хламиды по типу пончо длинной по колено из грубого синего брезента – ткани лучшего качества просто не нашлось. «Пончо» были подпоясаны в талии парой оборотов нитки Зентрейди толщиной с бельевую веревку. И ничего удивительного, что шпионы были босые.

Вопрос одежды их очень безпокоил. Для Зентрейди униформа значила весьма много. Лучшее, что трио могло сделать, так это считать, что они носили специальное одеяние элитного подразделения. Очень маленького элитного подразделения.

Конда, ростом почти с Брона, но тощий и угловатый, отбросил назад с глаз свои волосы. Его волосы были фиолетовые, но разведка сообщала, что цвет не будет слишком выделяться среди нынешних человеческих причуд.

– Тогда давайте для начала найдём какую-нибудь другую одежду, – предложил Конда.

С ними проводили беседы, и офицеры разведки Зентрейди дали им довольно широкую ориентировку, но в значительной степени в своей работе они импровизировали. Однако идея Конды имела смысл. Шпионы осторожно вышли из укрытия и начали движение по коридору, скользя среди теней и выглядывая из-за углов, чем они могли привлечь к себе гораздо больше внимания, как если бы они просто прогуливались, болтая.

Естественно, что КСК-1 не имела никаких внутренних мер безопасности против шпионов-Зентрейди, так как предполагалось, что воину 15 метров высотой будет трудновато затеряться в человеческой толпе.

Они крались и перебегали, заглядывая в различные отсеки и избегая любого контакта со случайными прохожими. Шпионы знали основной путь к мостику крепости и двигались в этом направлении, так как командный центр корабля особенно интересовал Зентрейди.

Когда пёстрое трио в очередной раз выглядывало из-за укрытия, они услышали очень странный и привлекательный звук, нечто, что никто из них прежде ни разу не слышал. Звук был человеческого происхождения, и Конда задавался вопросом, было ли это некой чужой формой пения, пусть даже звук звучал не слишком воинственно.

Звук двигался в их направлении. Они моментально скрылись из поля зрения. Странный и интересный звук остановился, и шпионы услышали человеческие женские голоса.

– Куда ты хочешь пойти сегодня вечером, Сэмми?

Затем послушались звуки дружного щёлканья каблуков по палубе. Человеческие женщины приближались, так что шпионы отодвинулись ещё глубже в темноту.

– О, мне совершенно всё равно, если я могу вылезти из этой униформы, – ответила Сэмми.

– И мне тоже думается, что мой костюм будет только рад слезть с меня! – сказала Ванесса.

«Зайки с мостика» снова разом захихикали. Они смеялись от восторга  с тех пор, как на мостик пришла сменная вахта, чтобы дать им почувствовать краткий вкус свободы. Люк в комплекс служебных кают скользнул вбок, открываясь для них, и они вошли. Люк закрылся, отключив хихиканье.

Ускоренный курс человеческого языка, который изучили эти трое шпионов, позволял им отлично понимать слова, но содержание было совсем другим вопросом.

– Что это всё означает? – ломал голову Конда, потирая ноги, которые очень, очень замёрзли на холодных пластинах палубы.

Маленький Рико думал об униформе, которая будет рада с кого-то слезть. Эти существа могут создавать живую разумную одежду? Или, быть может, она содержит элементы искусственного интеллекта? В любом случае это может быть признаком высшей степени контроля над Протокультурой!

– Кажется, что эти микронеанцы владеют некой великой мощью.

Термин «микронеанцы» был уничижительным словом Зентрейди, употребляющимся по отношению к маленьким гуманоидным существам типа Homo sapiens. Теперь же шпионы не были так уверены, что презрение оправдано.

– Так давайте понаблюдаем, и посмотрим, что ещё мы сможем выяснить, – кивнул Брон.

Прошло очень много времени перед тем, как люк вновь открылся. Появилось Трио «Заек с мостика», каждая снаряженная по полной выкладке на штурм ночного города. Они смеялись и шутили, уходя в противоположном направлении, оставив за собой в коридоре очень слабый, но пьянящий аромат духов.

– Другая одежда! – сдавлено воскликнул Рико. Они сменили снаряжение. Быть может, специально для какой-то особой боевой задачи?

– Я вижу! – потрясённо промолвил Брон.

– Эти «люди» заменяют униформы каждый раз, когда им предстоит заниматься чем-то другим? – предположил тактическую ситуацию Конда.

Но почему тогда их одежда была разной? Шпионы понимали, что то, что они только что видели, совсем не униформа. Но как тогда микронеанцы могли выносить потерю принадлежности к касте, снимая униформу? Это было слишком страшно выговорить.

Не говоря уж о том, что три микронеанские женщины при этом выглядели и разговаривали, ну, в общем, очень счастливо. Привлекательно. Это было очень озадачивающе. Троица смотрела друг на друга.

– Удивительно, – высказался за всех Брон.

– Да, но что это всё означает? – тревожно нахмурился Рико.

Конда потёр подбородок в раздумье:

– Они заменили одежду в том отсеке. А это значит... мы можем замаскироваться!

– Отличная мысль! – восторженно воскликнул Брон.

– Пошли скорее! – заторопился Рико.

Они бросились по коридору, шлёпая босыми ногами по палубе. Как только они удостоверились, что внутри никого нет, они вместе прошли через люк, стараясь уподобиться микронеанцам. И хотя ни один из них не признался бы в этом другому, но все они думали о тех трёх интригующих микронеанских женщинах, хоть усердно гнали подобные мысли прочь.

Они и раньше плотно взаимодействовали с врагами-людьми, перехватывая их передачи с КСК-1. Передачи были непонятные и озадачивающие, но чрезвычайно увлекательные. И самым удивительным из всего оказалось «соревнование купальников» на «конкурсе красоты» на звание «Мисс Макрос». Пусть они не смогли понять смысла происходящего, равно как не понял никто из других аналитиков Зентрейди, увиденное подвигло Рико, Брона и Конду с радостью вызваться добровольцами на шпионское задание.

Внутри оказалось множество кают, примыкающих к главному коридору отсека. Шпионы начали шарить по ним, ища предметы одежды, которые им могли подойти.

Они приближались к одежде осторожно, робко. Человеческие изделия из ткани казались достаточно смирными, и висели спокойно, но если бы они случайно активировали силы Протокультуры, то те могли бы натворить страшные вещи. Троица двигалась так аккуратно, словно находилась посреди двора, полного больших злых голодных барбосов.

Когда наконец они, собрав силу воли в кулак, коснулись висящего рукава, и катастрофы не произошло, Зентрейди продолжали с большей уверенностью.

Наконец, появилось нечто подходящее: шкафчик в каюте в передней части коридора содержал одежду, подходящую для нормальных действий, даже если она выглядела немного странно. Однако люди на кормовой части, однако, имели гораздо более вычурные вещи, начиная от брюк и униформы с юбками, которые носили женщины, и продолжая более сложными проектами тех же самых неразделенных предметов нижней одежды.

После долгих поисков и примерок, Конда и Рико, теперь в человеческом одеянии, направились в главный проход. Конда шёл одетым в темные слаксы и желтую водолазку, неловко устраивая воротник. Рико нашел синие брюки и красный пуловер.

– Эй, Брон, пора идти! – позвал Рико.

– Эта униформа очень необычна, – пропыхтел Брон, догоняя их. – Но это всё, что я смог найти по размеру. Я оделся, чтобы соответствовать двухмерному изображению, которое я видел в той каюте. Как на ваш взгляд?

Брон держал подол плиссированной юбки, косолапо стоя в больших туфлях, которых он нашел. Его белая шелковая блуза хорошо сидела на нём, а кружевное жабо и прекрасные жемчужные бусы точно передавали образ с фотографии, которую он видел.

– Ты выглядишь прекрасно, Брон! Теперь давайте приступать, – торопливо проговорил Рико, едва удостоив его взглядом.

Брон обиженно посмотрел на них.

Рико нервничал: он и его команда прибыли на борт невооружёнными, так как всё оружие Зентрейди было теперь слишком большое для них, чтоб им можно было пользоваться и тем более скрытно носить. В личных каютах людей они не нашли никакого микронеанского оружия вообще, кроме некоторых вещей, что могло сойти за некоторый суррогат. Как эти существа могли чувствовать себя в покое хотя бы без нескольких стволов под рукой? Это вообще находилось за гранью разумного.

Брон вызверился так, что Рико присел. Было неблагоразумно раздражать большого товарища. Брон оправил юбку и сказал:

– Готово.

Они вместе двинулись в направлении, куда ушли «Зайки», готовые добыть новые почести и славу могущественной расе Зентрейди.

 

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Мы встретили врага, и он был не из «наших». Потом мы показались слабыми некоторым из «нас», и они тоже стали нашими врагами.

Лиса Хейс. «Мемуары»

 

– Пожалуйста, продолжайте Ваш доклад, капитан Хейс, – попросил Гловал.

Они сидели в креслах с высокими спинками вдоль блестящего конференц-стола, все в ряд. Недавно их чествовали, как героев, но теперь, несмотря на успокаивающее присутствия капитана Гловала, Лиса чувствовала себя так, как будто она сидела на допросе у следователя.

Лиса, Рик, Бен и Макс смотрели поверх длинного, широкого стола на ряд четырёх офицеров из отделения военной разведки. Только один из них сейчас служил действительную в непосредственно сражающихся подразделениях: полковник Мэйстрофф, начальник отдела, с репутацией придирчивого начальника и напыщенного ничтожества.

Остальные были аналитиками и оперативными работниками, хотя бородатый и лысеющий майор Альдершот, по слухам, участвовал в операциях ЦРУ и даже был награждён «Боевой Пехотной Звездой»[4] в юности. Группа офицеров изучала беглецов, как будто они были насекомыми на предметном столе микроскопа.

Гловал, председательствующий во главе стола, подбодрил Лису.

– Вы уверены, что Вы сделали верный подсчёт? Около этой главной базы Зентрейди действительно ещё больше судов, чем мы уже видели? – телефонная трубка интеркома рядом с ним начала мягко названивать. Он игнорировал сигнал.

Лиса тщательно обдумала свои слова. Так много всего об их плене во вражеской базе размером с астероид, гиперпрыжок куда-то далеко во Вселенную – изумительные и тревожные известия… Она вновь и вновь скрупулёзно проверяла свои воспоминания.

Рик всё посматривал в её сторону, глаза их встретились. Он не кивнул: это могло бы испортить впечатление от её показаний. Но она видела, что он поддерживает её.

– Так точно, сэр. И весьма возможно, ещё миллионы мы не видели. Я сделала самую приблизительную оценку.

Гловал, взяв трубку, обратился к Рику.

– Действительно?

Рик кивнул.

– Так точно, сэр. Там было огромное множество кораблей.

Гловал несколько секунд слушал трубку, затем, не ответив, положил её обратно на подставку.

– Основываясь на данных всех рапортов, – продолжил он, – Наши компьютеры оценивают вражеские силы где-то между четырьмя-пятью миллионами кораблей.

– Сэр, простите меня, но это нелепо, – сказал один из четвёрки. Служащий в подразделении безопасности, он был тем самым офицером, который до конца настаивал на том, чтобы уничтожить ИБМ беглецов. – Наши расчеты базируются на самых точных данных и статистических методах, которые нам известны. Никто не может накопить такую мощь! И даже если они смогли бы совершить такое, они не могли бы остаться на таком примитивном социальном и психологическом уровне, эти пришельцы!

– Теперь, давайте представим, что мы имеем здесь огромную демонстрацию силы, – добавил аналитик, толстомясый парень лет тридцати. – Но сколько из тех судов действительно являются боеспособными и ведут боевые действия против нас? Маленькая горстка! Нет, капитан. Я думаю, то, что мы видим – только блеф. И я думаю, что ваши люди здесь повелись на него. Я предполагаю, что капитану второго ранга Хейс[5] и её людям разрешили убежать для того, чтобы они могли рассказать нам это... истеричное сообщение и деморализовать нас.

– Разрешили? – Бен Диксон вскочил с кресла, сжав кулаки, собираясь прыгнуть через стол и набить лицо аналитику. – Да ты знаешь, сколько раз нас чуть не убили? И как нас спасал только счастливый случай? Ты… когда ты последний раз что-то сам делал, жи…

– Капитан Гловал! – запротестовал офицер разведки.

– Отставить! – громыхнул Гловал, и настала внезапная тишина, пока Макс Стерлинг и Рик Хантер успокаивали Бена.

Показав на мгновение свою гневную сторону, Гловал снова перешёл на спокойный тон:

– Господа офицеры, давайте прослушаем весь доклад, а уж потом его обсудим. – Это не было предложение, что каждый понял. Ребята из разведки притихли.

Лиса взвешивала каждое слово:

– Пока мы были в плену, мы заметили, что пришельцы не имеют абсолютно никакого понятия об обычных для нас эмоциях. Они направлены только на войну. И их сообщество организовано как сугубо военное. Похоже, что они увеличили свой рост и физическую силу искусственно, через генетическую манипуляцию, и что они также могут полностью обратить процесс.

Прочие присутствующие изучали немногие сохранившиеся видеозаписи, которые она тайно сумела сделать в плену, но память Лисы, вместе с воспоминаниями Рика, Бена и Макса, смогла воссоздать яркую и пугающую картину. Они видели запись уничтожения Зентрейди целой планеты, видели гигантские колбы Протокультуры, где пришельцы могли управлять своим размером и структурой, чувствовали смертельное сжатие кулака Главнокомандующего Долзы вокруг них.

И там случилось ещё кое-что, что-то, что Лиса могла упомянуть лишь косвенно. Вражеские вожди были поражены, но очарованы человеческой традицией целования. По их требованию и в порядке эксперимента для того, чтобы установить, какой эффект на них это окажет, Лиса и Рик поцеловались, долго и глубоко, на вражеском конференц-столе, столь же большом, как футбольное поле.

Ни один из четырех беглецов не упомянул поцелуя. Лиса всё ещё не была уверена точно, что она чувствовала позже. Она подозревала, что Рик был также немного растерян и смущён, несмотря на свою любовную интрижку с девушкой по имени Минмей. Макс и Бен, друзья Рика и его ведомые, тоже  молчали.

– И я думаю, что эта последняя часть очень важна: в то время как они исследовали и допрашивали нас, они постоянно упоминали что-то, что они называли «Протокультура», – закончила Лиса.

Офицер-аналитик, которому хотел набить лицо Бен Диксон, высокомерно откинулся назад на стуле:

– Это чистая фантазия.

Его приятель из службы безопасности добавил:

– А были там маленькие зелёные человечки?

Майор Альдершот невозмутимо посмотрел туда-сюда, концы его вощеных усов, казалось, распушились.

– Я должен заметить, что госпожа капитан второго ранга – заслуженный солдат. Такое оскорбительное легкомыслие является непростительным для того, кто был под огнём. –  Это было единственное, что он сказал за всё утро.

– Что такое «Протокультура»? – Гловал вновь вернул разговор в конструктивное русло.

Лиса заколебалась перед ответом.

– Судя по всему, это касается использования Роботек-техники. Я не уверена, но они думают, что Протокультура – высшее знание во Вселенной, и что мы обладаем некими из её самых сокровенных тайн.

Полковник Мэйстрофф сказал с хитрой усмешкой другим офицерам:

– Я всегда знал, что у нас есть очень сокровенные вещи! – и заржал над собственной шуткой.

Аналитик и офицеры безопасности загоготали вместе с ним. Щеки Лисы покраснели, и Рик сам начал закипать от гнева.

– Молчать! – рявкнул Гловал. Немедленно воцарилась тишина. – Это очень важный момент. Армада пришельцев преследует и изматывает нас по всей Солнечной системе уже почти год, но ещё ни разу не сделала реальную попытку уничтожить нас. Возможно, в нашей крепости действительно сокрыты силы, которых мы не понимаем до конца.

Это было хорошим предположением, и Рик был с ним полностью согласен. Даже блестящий доктор Ланг понял только толику тайн корабля пришельцев, а он был тем, кто руководил его восстановлением с этапа от сожжённой и разбитой развалины.

Мэйстрофф буравил Лису взглядом, покраснев оттого, что его перед подчинёнными так безцеремонно поставили на место:

– Капитан второго ранга Хейс, Вы закончили?

Лиса в ответ сверкнула глазами:

– Да, сэр, это всё.

– Я не думаю, что они нам поверили, – шепнул Бен Рику. Бен точно не был в списке гениев, и идея, что такая вещь могла случиться, никогда не приходила к нему, пока он не оказался здесь.

– Наверно, это из-за нечестного выражения на твоём лице, – рассеянно шёпотом ответил Рик.

Мэйстрофф положил обе ладони на стол и обратился Гловалу:

– Вы действительно верите этому дикому рассказу? Это вражеский обман! Галлюцинация!

Гловал в раздумье начал набивать свою трубку, медленно утрамбовывая табак большим пальцем:

– Эта информация должна быть упорядочена и отправлена в Штаб, верю ли я этому или нет…

Мэйстрофф прервал его, говоря слишком горячо и быстро:

– Я пошлю закодированное сообщение немедленно…

– Полковник Мэйстрофф. – теперь была очередь Гловала перебить его. – Нет, Вы не оправите. – Он зажёг трубку, в то время как все ошарашено таращились на него при виде столь вопиющего нарушения Устава. – Сначала мы должны прорваться через вражеские заслоны, которые стоят между КСК-1 и нашим родным миром, – сказал Гловал

Разведчики были шокированы, Мэйстрофф заорал:

– Мы не сможем сделать этого!

Рик посмотрел вокруг и убедился, что на «его» половине стола все считали, что это великолепная идея. Гловал поднялся.

– Сохраняя текущую скорость, мы только в двух днях пути от Земли, и они должны получить эту информацию. Но – лично от нас. Он направился к выходу.

Мэйстрофф нахмурился за спиной Гловала:

– И потом что?

– И потом ничего, – ответил капитан через плечо. – Мы просто будем ждать дальнейших приказов, и в то же время отдыхать, полковник Мэйстрофф.

Жестом ладони он отмёл все их протесты:

– Это всё, господа офицеры.

Гловал обратился к беглецам:

– И что касается вас четверых... – Они встали «смирно», все во внимании.

– Пока вы освобождаетесь от служебных обязанностей. Вы заработали небольшой отпуск. Разойдись!

Четвёрка счастливо отдала честь.

– Наслаждайтесь, – грубовато сказал Гловал, ухмыляясь и пыхтя своей трубкой. Они сделали картинный поворот «напра-во!» и вышли из конференц-зала в строю. Но в последний момент Гловал вынул трубку изо рта и позвал:

– Одну минутку, Лиса.

Остальные вышли. Лиса остановилась в люке и вернулась к нему:

– Да, капитан?

– Лично я склонен полагать, что ваш доклад правдив. Однако...

– Конечно, – сказала она. – Спасибо, капитан. Я знаю, что Вы верите в нас, и я ценю это.

– Я рад, что ты понимаешь.

Дверь снова скользнула в стену, и она повернулась и ушла. Гловал, оглянувшись назад к людям из разведки, увидел, что то, что он хотел сказать Лисе, прошло мимо их ушей и разума.

 

– По мне так лучше ещё раз столкнуться с пришельцами, чем с этим сборищем «крупнорогатых», – сказал Макс Стерлинг Рику, пока они шли по коридору. Они шли рядом, Бен шёл позади. Они могли слышать, как сзади приближались быстрые шаги Лисы.

– Гловал был не такой плохой, и майор Альдершот тоже, – сказал Бен.

– Они просто делают свою работу, – ответил Рик. – Я бы чувствовал то же самое на их месте.

– Уверена, что так бы оно и было, – вмешалась Лиса, немного удивлённая, что Рик Хантер так резко изменился от вечного нарушителя Дисциплинарного Устава до серьёзного военного, который понимал, почему и как действуют такие службы. – И они чувствовали бы себя точно так же, как и мы.

– Правильно, но почему бы не взглянуть на хорошую сторону? – сказал Бен. Рик оглянулся было на Бена, но вместо этого на одну безконечно долгую секунду его глаза встретились с глазами посматривающей на него Лисы, во взгляде которой на эти несколько мгновений появилось какое-то новое странное выражение. Он быстро повернул голову обратно, в смущении, не уверенный в своих чувствах.

– В конце концов, всех нас повысили, ведь да? – продолжал Бен, не замечая ничего, очень кстати. – И мы идем домой, Большому Герою добро пожаловать! Почему бы не расслабиться и не наслаждаться развлечениями и отдыхом, что дал нам капитан Гловал? – Он хлопнул Рик по плечу, заставив его споткнуться.

Рик угрюмо оглянулся на него:

– Ты можешь, наверное, расслабляться и в кресле дантиста, Бен.

 

– Ты уверен, что это правильный путь? – спросил нервно Конда, наблюдая, как огни индикатора этажей лифта приближаются к «1».

– Мы направляемся в область самой интенсивной жизнедеятельности крепости, – ответил уверенно Рико. – Конечно, все самые важные военные тайны будут там.

– Я всё же думаю, что мы должны попытаться пробраться на мостик, – ворчал Брон.

Лифт остановился, и его двери разъехались. Ослепительный луч света упал на них. Три шпиона остолбенело стояли, издавая сдавленные изумленные звуки.

Перед ними был город Макросс во всей красе. Улицы были забиты движением, тротуары были переполнены спешащими куда-то людьми. Сияли уличные фонари, рекламы и фары, сверху падал «звёздный» свет, созданный системой Расширенной Видео Эмуляции. Витрины были заполнены одеждой и приборами, книгами, мебелью и удивительным разнообразием других товаров.

Рико сглотнул и выдавил:

– Здесь так много за чем шпионить! С чего нам начать?

Конда глубоко вздохнул:

– Предлагаю сперва просто смешаться с микронеанцами и наблюдать их привычки.

Они собрали всю их храбрость и вышли. Люди были повсюду, поодиночке, парами и большими группами, все двигались каждый своей дорогой. Некоторые были в военной форме, но вообще каждый был одет по-своему. Убедившись, что он и его компаньоны не стали бы выделяться из толпы, Брон подтянул чулки до колен и пригладил складки на своей юбке.

Им потребовалось всё их самообладание, чтобы не закричать, когда они увидели свободно общающихся микронеанских мужчин и женщин. Не было видно никаких офицеров или надзирателей, хотя для Зентрейди очевидно было, что они где-то есть, поскольку такая подобная улью деятельность полностью невозможна без сильного централизованного управления. Однако, были люди, которые шагали вперёд целеустремлённо, в то время как другие стояли, праздно разговаривая, а другие просто спокойно шли, оценивая через большие иллюминаторы складов номенклатуру материальных средств, хранящихся там.

И никто!.. Никто не шёл в ногу!

Они притихли, сосредоточенно наблюдая. Брон сказал:

– Вообще, я думаю, что у нас все шансы, что мы будем наблюдать их ещё очень долгое время прежде, чем мы начнём понимать их.

Они подошли к витрине музыкального магазина. У неё молодой человек с тоской смотрел на висящую там красную блестящую электрическую гитару, которая имела три шеи и набор динамиков, каждый больше, чем громкоговоритель корабельной ГГС.

– Как вы думаете, что он делает? – прошептал Брон.

Рико подумал, затем улыбнулся, внезапно осенённый:

– Подбирает снаряжение!

Брон и Конда пробормотали «А-а-а!» и понимающе закивали.

 

 

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Из-за ОГРОМНОГО ЧИСЛА ЗАЯВЛЕНИЙ, требующих обработки, и рассылки конвертов членства, ФАН-КЛУБ МИНМЕЙ начнёт действовать на несколько недель позже.

МИНМЕЙ надеется, что все её ПРЕДАННЫЕ ФАНАТЫ поймут это, и хочет, чтобы Вы знали, что она ЛЮБИТ ВСЕХ ВАС!!!

Газета города Макросса, журнал, и объявление в радиопередаче.

 

Трое микронизованных Зентрейди подошли к перекрёстку. Перед ними замигали сигналы перехода, и светофор изменил цвета. Движение транспортных средств и людей было всё-таки как-то организовано, но подоплёку этой логики было трудно ухватить. Всё вокруг было такое беспорядочное, такое невоенное.

И всё вокруг них было заграждено светящимися неоновыми рекламами и вывесками «центра города» Макросса. Они могли читать надписи только в том случае, когда логотипы и стили печати не были слишком причудливы, но всё равно не могли понять содержащегося в них смысла. И почти совсем отсутствовала стандартизация! Они начинали склоняться к мысли, что эти микронеанцы, должно быть, совершенно лишены логики в привычном им понимании.

И ни один из троих не смел признаться другим, как странно привлекательным он находил всё это.

– Быть может, эти надписи зашифрованы и предназначены только для военных? – Рико махнул рукой вокруг.

Конда поглядел вокруг. На возлюбленных, прогуливающихся с руками на талиях друг друга, на родителей, ведущих своих детей за руку, на стариков, наслаждающихся кофе на выносных верандах. Всё было просто ужасно, как и было в докладах службы внешней разведки: «Вы можете быть уверены, что некая зловещая сила работает здесь».

Он двинулся через улицу, другие двое заторопились за ним.

– Есть нечто странное в корне всего этого, нечто, что делает этих существ такими полностью отличными от нас. Влезать к ним всё равно что ворошить улей Инвидов.

– Я тоже заметил это! – сказал взволнованно Рико. – Здесь словно присутствует нечто, выводящее из равновесия – нечто сверхъестественное, которое затрагивает всех их.

Они услышали смех и крики, приближающиеся к ним, и шипение маленьких колес по тротуару. Брон указал:

– Воины!

Молодой мужчина и молодая женщина неслись с легким, спортивным изяществом по тротуару на маленьких колесных приспособлениях, едва достаточных, чтобы стоять на них.

Их волосы струились позади них, и они кричали и смеялись, наклоняясь и виляя, чтобы держаться. По их веселому поведению шпионы могли заключить, что молодые микронеанцы наслаждались своей тренировкой и предвкушением боя.

– Береги-и-ись! – вопил мальчик.

– Йяха-а-а! – вторила девочка.

Пытаясь скрыть своё смятение от их кровожадных военных кличей, Брон метнулся в одну сторону, потом в другую. Скейтбордисты, не сознавая, что они стали частью противостояния между расами, легко объехали его. Брон принял их маневры за нападение, слишком быстро пригнулся в неудобных туфлях на низком каблуке, и в результате шлёпнулся на зад.

Конда и Рико поспешили встать на колени по его бокам:

– Брон, ты ранен?

– Нет, Конда, но я думаю, что они подозревают что-то.

Шпионы со страхом начали оглядываться вокруг. Прохожие глядели на них с любопытством, иногда что-то бормоча друг другу, но не останавливались и не предпринимали никаких агрессивных шагов.

– Возможно это было только разведка боем, – предположил Рико. Его голос выдавал необычный для него недостаток уверенности в себе. Если микронеанцы играли в такую садистскую игру, как «кошки-мышки», тогда они должны быть мастерами психологической войны.

Всё больше людей теперь обращали на них внимание, смеялись в открытую прежде, чем пройти мимо, обмениваясь комментариями между собой. Их внимание, похоже, было сосредоточено на Броне и его одеянии.

– Может быть, что-то не так с нашими униформами? – прошипел Рико.

– Не знаю, но я не вижу никакого различия между нашими униформами и их – отвечал Конда, пока он и Рико взяли за руки Брона и поставили массивного воина на ноги.

Брон подтянул чулки до колена и поправил нить жемчуга:

– Я также не вижу никакого различия. Но всё равно мне жаль, что я не подобрал чего-нибудь немного более свежего внизу вокруг моих ног. – Он махнул подолом юбки в воздухе.

Люди теперь начали останавливаться, смотря на них, смеясь и пихая друг друга локтями под рёбра. Женщина-микронеанка подошла полюбопытствовать, отвела глаза, затем смотрела снова, покраснела и затряслась от смеха.

Рико поймал несколько слов здесь и там – типа «женская одежда» – и, похолодев от внезапной догадки, сделал краткое сравнительное изучение предметов одежды, которых он видел вокруг, и пола их владельцев.

– Вот именно! Ты одел женскую униформу!

К счастью, рядом не было тайной полиции микронеанцев. У Брона потемнело в глазах и он почти упал назад в руки Конды, мало не получив сердечный приступ от осознания этого чудовищного факта.

Конда пихнул его на вертикаль:

– Шевелись! Надо убираться отсюда!

Никто вроде как не пытался остановить их, а только больше и громче смеялись. Они помчались прочь друг за другом, с Кондой во главе, за угол и вниз по улице, за другой угол и через парк, стараясь не врезаться во встречных.

– Инициация нового брата, – кто-то сказал глубокомысленно.

– Проклятые актёры, опять налакались! – вопил старик им вслед, негодующе махая на них своей тростью.

Но кроме этого, они притянули лишь несколько озадаченных взглядов и ничего больше. Конда заметил светящийся символ, значение которого они узнали на самом раннем этапе подготовки: небольшая фигура микронеанца около освещенной буквы «М».

Дежурный стоял снаружи, коротая время и разглядывая за проходящими мимо людьми. Он наблюдал как Конда и Рико ворвались в мужское помещение, но не слишком удивился: было дело, он видел парней в ещё большей спешке. Потом он услышал топот тяжелых шагов и сделал классический двойной разворот, когда Брон зацепил его задом.

Картина оскорбленной справедливости, дежурный придержал его за руку. – Одну секунду, госпожа! Вам не туда! Дамская комната левее!

– Хорошо-хорошо-хорошо! – Брон повернул прочь и ломанулся в дверь с символом «Ж».

Настало несколько относительно тихих мгновений, в течение которых дежурный разглядывал вечернее небо, созданное РВЭ (моделировавшей летнее небо северного полушария) – и размышлял над тем, как человечество катиться в пропасть. Женщины в мужской комнате! Парень, если ты не будешь находить повода к радости каждую минуту...

Погрузившись в философствования и разглядывая звёздное небо, он побрёл к углу небольшого здания и не смог услышать приглушённые крики «МУЖЧИНА!!!» «УБИРАЙСЯ!!!» и «ИЗВРАЩЕНЕЦ!!!», которыми словно взорвался женский туалет, вместе с визгом и возмущёнными завываниями.

Брон выполз на карачках из дамской комнаты моментом спустя, блуза его была разорвана и висела на одном плече, волосы вздыблены, лицо разукрашено параллельными глубокими царапинами, несколько ушибов на его голенях обещали впоследствии превратиться в замечательные синяки.

Привалившись к косяку двери, ему потребовалась минута, чтобы отдышаться, перед тем как быстро убраться прежде, чем он будет атакован снова.

– Эти... микронеанцы… очень воинственный народ!..

 

В другом месте парка, в «Звёздной Чаше» – открытом амфитеатре, где Минмей была коронована на «мисс Макросс» – готовилось ещё одно мероприятие.

Предстоящая церемония не слишком безпокоила Макса Стерлинга (впрочем, как и много других вещей), но Бен совсем не выглядел счастливым.

– Эй, Макс, я-то думал, что мы отдыхать и расслабляться собирались.

Макс поправил большие очки «а-ля авиатор», улыбнувшись своей безмятежной, ехидной улыбкой.

– А в чём дело? Разве ты не хотел быть героем? Разве не ты говорил, что «Я прям весь в нетерпении»?

Бен неприязненно посмотрел на Макса. Этого малолетнего задохлика, даже 20 ещё нет, не пустили бы воевать ни на одну из прежних войн. В довоенные дни кандидаты, которые нуждались в линзах, отсеивались, как и кандидаты с неизлечимой боязнью высоты.

И затем скромный стиль Макса, его спокойствие, похожее на смирение истинного Дзэн, которое было не примечательно само по себе за исключением того, что он был самым лучшим пилотом, который когда-либо поднимал «ТТ», и каждый знал это. Не Рик Хантер, не даже сам Рой Фоккер, но неповторимый Макс. Но Макс только вёл себя как добродушный ребенок, который был скорее удивлён тем, как судьба наделила его, застенчивый и старательный, легко краснеющий. Единственной модной чертой в нём были голубые волосы.

– Эй, заглохни, – рыкнул на него Бен. Но, по правде говоря, Бен не то чтобы был очень несчастен. Но любой утомится безконечными приветствиями. Пожалейте их, кто бы они ни были.

Вокруг них вспыхнули пачки прожекторов, их осветило ярче, чем в ясный солнечный день. Торжествующая музыка взлетела от звуковой системы как раскрывающийся занавес, и начались аплодисменты, приветствия и свист, подобно волнам, бьющим в берег.

Рик и Лиса, которые неловко беседовали и наслаждались своего рода взаимным притяжением, которому они, как могло казаться, не сопротивлялись, почувствовали облегчение, когда началась феерия. Четверо беглецов в полной парадной форме стояли на сцене, все вокруг в Звёздной Чаше выражали свою радость и восхищение.

Были хорошие и плохие вести с полей сражений, и фактически каждый в амфитеатре потерял друзей или родственников. Кроме того, многие в аудитории были военные. Но они были теми, кто вошел в самое сердце вражеской цитадели и возвратился назад домой – это действительно было нечто великое в умах людей Города Макросса.

Ведущий церемонии, мужчина в кричащем костюме и с елейным голосом, держал микрофон прямо напротив своих выпирающих зубов.

Рик вздохнул и решил про себя постараться выдержать шоу на хорошем уровне. Звучали трубы и барабаны, и аплодисменты становились громче и громче. Техник поднял громкость на микрофоне так, чтобы ведущего можно было услышать.

– И вот перед нами четыре молодых доблестных воина, которые чудесно вырвались из когтей нашего врага: капитан второго ранга Лиса Хейс, наша космическая героиня номер один…

Лиса учащённо дышала, опустив глаза долу. Рик видел, что только железная  воля удерживала её остаться на сцене и не убежать за кулисы. Была храбрость и была Храбрость, и столкновение с толпой потребовало многого от неё.

– И лейтенант Рик Хантер, лётные подвиги которого стали уже легендой!

Рик привык к толпам, привык раскланиваться и приветственно махать, и быть на «пьедестале почёта» со своей бытности в воздушном цирке отца. Он мог легко подыграть толпе, точно знал, что они хотели и что надо сделать, чтоб вызвать ещё большие симпатии: небольшие уловки типа переглядок с девушками, или выбрать и взять на руки ребенка и поцеловать его, или обменяться рукопожатием с пожилым мужчиной, или обняться с красивой женщиной.

Но он не сделал ничего из этого. Обстоятельства, которые привели его в корабль Зентрейди и потом в сердце их безумной организации, не заслуживало приветствий. Игра на толпу было тем, что теперь осталось позади него, осталось далеко в другой жизни. Рик Хантер принял аплодисменты поклоном головы и остался более или менее во внимании.

Он взглянул в сторону только однажды, чтобы посмотреть, что делала Лиса. Она, не отрываясь, смотрела на него.

– И вот – их безстрашные сослуживцы, – надрывался ведущий голосом настолько пронзительным, что слушатели могли подумать, что он был с ними на задании. – Младшие лейтенанты Макс Стерлинг и Бен Диксон! Так выразим нашей героической четвёрке нашу самую глубокую благодарность!

Зрители выразили. Земля была близка, и дух праздника витал в воздухе. Возвращение домой. Победа. Вид четырёх человек, которые выступили против могущественного врага и возвратились, овеянные славой – от всего этого всех жителей города Макросс бросало в радостную лихорадку.

Ведущий поднял руки. Шум понемногу утих.

– Есть для вас ещё хорошие новости! Чтобы должным образом показать нашу любовь к этим молодым героям, мы представляем вам нашу поющую сенсацию, «мисс Макросс» собственной персоной! Встречайте! Линн Минмей!

«Мисс Макросс? Минмей!» Рик почти забыл о недавнем конкурсе «Мисс Макросс», в котором победила Минмей (это случилось незадолго до его вылета на крайнее задание). Он чувствовал, как будто это случилось сотню лет назад, тогда как в действительности для него прошло всего несколько дней.

Она появилась из-за кулис, и большинство прожекторов сразу нацелилось на неё. Её сопровождал парень в белом костюме, который нёс за ней букеты красных роз, как будто она была особой царской крови. В некотором роде так оно и было: аудитория неистовствовала, выкрикивала её имя, свистела и хлопала.

Рик разглядел группу людей, ждущих за кулисами. Очевидно, свита Минмей – мужчины в дорогих костюмах, носящих тёмные очки («вечером»!), и элегантных женщин с оценивающими взглядами.

Но Минмей... Она была великолепна в вычурном платье, подол которого был вздёрнут высоко на одной стороне, чтобы владелица могла похвастать длинными, изящными ногами. Её угольно-чёрные волосы развевались позади, её глаза горели. Похоже, она уже привыкла ходить в центре прожекторов, привыкла к восторгам толпы. Она была той же самой молодой женщиной, которая разделила так много приключений и так много лишений с Риком и – в то же самое время – новой персоной, любимицей СМИ.

Она посылала воздушные поцелуи в толпу, и зрители ещё больше одичали: охранники на краю сцены, которых не слишком прессовало, когда зрители приветствовали военных героев, теперь едва сдерживали толпу оголтелых фанатов. Молодые девчонки тянулись в безнадежном усилии коснуться Минмей, многие из них плакали.

– Не знаю как вы, – проворчал Бен, – Но я чувствую себя не в своей тарелке, торча так здесь. И только посмотрите на это, а? – он держал поникший лацкан кителя, который он так старательно накрахмалил перед «встречей». – Моя форма начинает вянуть.

Лиса наблюдала, как Рик смотрит на Минмей. Лиса не чувствовала себя великой героиней, не чувствовала себя сильной или храброй. Вместо этого она обиделась и разозлилась на цирковую атмосферу церемонии. Что гражданские понимают в военных достижениях, сами подумайте? Покажите им какую-то победительницу конкурса красоты, и они уже совершенно забыли о людях, которые жертвуют жизнями, чтобы защитить КСК-1.

– Скажу тебе, что я бы предпочла оказаться снова в этой штабной станции Зентрейди, – досадливо буркнула она прежде, чем сама смогла понять, что именно она сказала. Рик быстро обернулся к ней с встревоженным взглядом, сочувственно вздохнул и чуть заметно кивнул головой, затем повернул голову назад к Минмей.

Макс Стерлинг, воплощённое спокойствие и невозмутимость, ответил добродушно:

– Ну, поскольку этого никогда больше не произойдёт, давайте просто сидеть и наслаждаться славой.

Минмей подняла руки, прося тишины, и аплодисменты несколько утихли. Она взяла первый из букетов красных роз от мужчины в смокинге и вручила его Лисе.

– Поздравляю с благополучным возвращением! – привлекательной улыбке Минмей и доброжелательной манере было трудно сопротивляться. Она тоном смогла добавить что-то в простые приветственные слова, что могло смягчить сопротивление, да так, что тот, с кем она говорила, не мог не ответить любезно.

Лиса просто не могла думать плохо о Минмей, и обнаружила, что её губы произносят «Большое спасибо», и даже возвращают яркую улыбку. Минмей удивила её, тепло пожав ей руку, затем взяла другой букет и пошла к Рику.

Лиса до хруста сжала кулак. На эти короткие секунды Минмей заставила её почувствовать себя своей близкой подругой, причём самой важной. Лиса должна была признать, что этому очень трудно сопротивляться – особенно мужчине.

 

 

ГЛАВА ПЯТАЯ

Как воины-ветераны Зентрейди, вы будете обязаны даже в вашем микронизованном состоянии скрывать ваше естественное превосходство. Убедитесь, что скрываете от окружающих вашу устойчивость к примитивным поведенческим импульсам людей.

Бритэй, из его инструкций шпионам Рико, Брону и Конде.

 

Минмей приблизилась к Рику и протянула ему букет:

– И тебя поздравляю с благополучным возвращением, ты, красивый дьявол!

Она вручила ему цветы, подмигнула и засмеялась. Он стоял секунду, как будто он коснулся оголённого провода. Потом он промямлил:

– Ну, это… Мм-м, спасибо!

Минмей положила одну изящную руку на его правую щеку и придержала, пока целовала в левую. Огонь и лёд пробежали сквозь него: он вспомнил далёкое мгновение, годом раньше, когда, пойманные в ловушку вместе в отдаленном отсеке КСК-1, они разделили более глубокий и более длительный поцелуй.

Толпа внезапно негодующе загудела. Минмей была общей любимицей, и толпа начала выделять странный поток ревности, когда увидела, что Минмей выбрала безвестного лейтенанта, пусть и героя, для особого действия. Она была девушкой-мечтой, идолом, фантастической фигурой. В гуле толпы слышался оттенок враждебности.

Она повернулась к аудитории, не теряя весёлости. «Ну-ну!» упрекнула она, погрозив пальцем на них, шутливо сердясь. Удивительно, но звуки негодования быстро прекратились, и люди снова захлопали ей. Для полноты картины, Минмей поцеловала в щеку Макса и Бена, когда она вручала им розы.

– Поздравляю ... Поздравляю ...

Толпа любила это. Толпа любила её.

 

Внизу, среди людей около сцены, были трое шпионов. Сначала они просто дрейфовали вместе с людьми, собирающимися в амфитеатре, смешавшись с толпой, желая удостовериться, что они оторвались от какого бы то ни было преследования. Потом стало очевидно, что скоро будет проходить большой сбор, и они вознамерились проникнуть на место. Это оказалось удивительно лёгким делом.

Брон избавился от своей плиссированной юбки, чулок и белой шелковой блузы, и даже симпатичных жемчужных бус. Теперь он носил синюю водолазку и темные слаксы, хотя потребовалось небольшое упражнение, чтобы получить новую одежду.

В глухом переулке они наткнулись на металлический контейнер с нанесённой по трафарету надписью «ПОЖЕРТВОВАНИЯ ДЛЯ НУЖДАЮЩИХСЯ». С некоторым усилием полный воин залез туда и нашел микронеанские мужские предметы одежды, которые были по его размеру.

Три шпиона заключили, что хранение «пожертвований для нуждающихся» в труднодоступном металлическом контейнере служит для своего рода проверки минимальной квалификации в дикой культуре микронеанцев: любой нуждающийся индивидуум, который не будет достаточно подвижен, будет изгоем общества. Это была жестокая мера управления, пришло к выводу трио, но, без сомнения, очень эффективная.

Теперь, тем не менее, они встревожено оглядывались вокруг себя. Эти микронеанцы были поглощены женской особью по имени Минмей. Сначала шпионы думали, что они наткнулись на простое пропагандистское собрание, и что они узнают отношение людей к Зентрейди, но Зентрейди здесь были едва упомянуты.

Вместо этого, было много странных действий, хождений с растениями – каким-то сортом цветов, если быть точными – и оглушающим уровнем шума и эмоций, практически все излияния которых были направлены на Минмей.

Сейчас Конда особенно чувствовал, что они были близки к раскрытию некой важной военной тайны. Они не задавали вопросов, но враг был высокоактивен. Возможно, был задействован какой-то тип психотропного оружия.

Они, конечно, узнали Минмей как участницу передачи, которую они перехватывали в их первоначальном разведзадании. Она сняла причудливую броню, которую микронеанцы называли «купальником», и теперь носила несколько менее открытый, но ещё более безсмысленный наряд. Трио пока ещё не видело никакой демонстрации возможностей Протокультуры от предметов одежды людей, но они всё равно были очень внимательны.

Толпа пёрла на Минмей.

– Эй, что здесь творится? Бунт? – проорал Брон, перекрикивая шум.

Они были прижаты толпой, но Конда смог ухватился за плечи Брона:

– Без паники! Я не думаю, что это бунт. Это, кажется, что-то другое…

Рико был почти на пределе рассудка, потея и дрожа мелкой дрожью. Доброе старое собрание для нагнетания ненависти к врагу любой мог понять, но это было полным хаосом! Он закрыл уши руками и зажмурил глаза:

– О, моя голова!

Он начал валиться, внезапно ослабевший. Его компаньоны как-то умудрились подхватить его в прессе толпы. Когда Минмей подошла к краю сцены в круге прожекторов, собравшиеся обитатели Макроса начали аплодировать и вопить снова и снова.

– Теперь-то в чём дело? – спросил Брон, обращаясь к Рико, имея в виду ситуацию с Минмей.

Откуда-то появились стулья, и Рик, Лиса, Макс и Бен неловко сели. Минмей, ангел в лучах прожекторов, указала на них широким жестом:

– Чтобы отпраздновать их возвращение, моя первая песня этим вечером посвящена этим четырем героям и всем другим, которые охраняют и защищают нас!

Она послала воздушный поцелуй в толпу, и оркестр начал играть. Пошёл дождь из ленточек и конфетти, засверкали световые эффекты. Когда она распростёрла руки, она, казалось, стала существом чистого света, духа, волшебства. Дождь из ленточек и конфетти сыпался и на толпу, и многие, зная слова, радостно клали руки вокруг плеч соседей.

 

Огни сцены горят,

И чувства ввысь летят.

Душой и сердцем – я для вас!

Под колокольный звон

Я вам пою о том:

Мечта – ты явь здесь и сейчас!

 

В то время, когда наиболее обожаемые исполнители были недостижимы и недоступны, она была полной противоположностью тех сладкоголосых сирен СМИ, которые правили в других местах. Она была, в конце концов, одной из обитательниц, беженкой с острова Макросс, как почти все на борту. Её успех и слава могли легко стать достоянием каждого и принадлежали им всем.

Она была одной из них, и она отдавала себя им без остатка, позволяя им разделить вместе с ней её звёздное мгновение. Её серебристо звенящий голос взлетел, беря высокие ноты с полной уверенностью Её тонкая стройная фигурка отражала свет в их глаза и радость в их сердца.

Они были уставшим, утомленным войной сообществом, и способом, который никто толком не понимал, она заставила их чувствовать надежду и испытывать возвышающий восторг. Как говориться – без учёта личности самой Минмей – она была отражением их: военных и гражданских жителей КСК-1.

Конечно, ранее в истории уже были прецеденты. Времена самой большой опасности и несчастий неизбежно порождают символы.

В человеческих сообществах...

Три шпиона совершенно не могли понять смысла происходящего, но также не могли сопротивляться этому. Нужно признать, что подобное сборище людей вполне могло быть собранием Зентрейди – за исключением того, что этот дух искренней радости был совершенно сверхъестественным. Люди качались и смеялись, и забывали свои проблемы, думая о доме, и не было замечено ни единого провоенного пропагандистского сообщения.

Кто-то бросил руку вокруг плеча Рико с одной стороны, кто-то ещё охватил Брона с другой, и они были вовлечены в колебания толпы. Так случилось, что группы с обеих сторон колебались в разные стороны: одна двигалась в одну сторону, в то время как другая пошла в другую.

– Это, должно быть, какой-то племенной обряд, – размышлял вслух Конда, но наслаждался этим.

Однако, так или иначе, так легко, как будто они делали это всю их жизнь, Зентрейди разобрались в противоречиях и через мгновение качались наряду с тысячами и тысячами других. Их начало потихоньку осенять.

Как случалось прежде, символ возник, и Минмей была им, уникально подходя для роли. Одна крошечная женщина-микронеанка, надеясь добраться домой, обладала своего рода неиссякаемым оптимизмом, и всего его она вложила в замечательные способности пения и индивидуальность, которая выигрывала у любого, с кем она сталкивалась. И ни одного этого не было рассчитано заранее, люди просто ощущали это. Она была замечательная и откровенная, и Макросс пал к её ногам.

«Она невероятно опасна для дела Зентрейди», – размышлял Рико. – «Вот только почему она мне так нравится?»

– Я чувствую себя невероятно примитивным, – сообщил Брон смущённо.

– Но это оказывает приятный эффект на ощущения, – Рико был достаточно честен, чтобы высказать своё искреннее мнение.

– Это массовый гипноз! – вспыхнул Брон, даже при том, что он был обучен распознавать массовый гипноз и знал, что это явление не было им.

– Да, но мне вроде нравится, – признался Конда. Они качались в такт с музыкой и смеялись над людьми, которые качались и смеялись вместе с ними...

 

Страх отходит в тень,

Сегодня – мой день,

И моё время стать звездой!

Восторг души моей

Не выразить сильней.

Пришла я к вам, ведомая судьбой…

 

К середине песни люди забыли о четырёх несчастных фигурах, сидящих на стульях, теперь совсем отошедшие на задний план, но неспособные спастись. Только Макс Стерлинг казался беззаботным и счастливым.

Рик подавлено шевелил букет, лежащий на коленях. Он теперь видел всё: Минмей была поднята на другой уровень существования. То, через что они прошли вместе и что чувствовали друг к другу, больше не имело значения. Он потерял её.

Лиса наклонилась к нему, и спросила:

– В чем дело, Рик?

Он встряхнулся и глубоко вздохнул.

– Да так, ничего. Просто свет режет глаза.

Лиса видела, что это неправда. Она не получила бы звание «кап-два»[6] и должность первого заместителя капитана КСК-1, будучи невнимательной или туго соображающей, неспособной распознать подоплёку происходящего. Но это не помогало ей разобраться с собственными чувствами, когда она смотрела на Рика и теперь недостижимую для него Минмей: сложную смесь облегчения и дурного предчувствия.

Руки Минмей взлетели вверх, и она довела толпу до истинного воплощения радости. Белый свет сверкал вокруг неё, и казалось, что надежды и стремления каждого были воплощены в ней.

 

Пришла я к вам, ведомая судьбой,

И вот я здесь, чтоб быть звездой!

 

Люк, ведущий на мостик крепости, скользнул в сторону. Все головы повернулись в его направлении. В следующую секунду со всех сторон зазвучали радостные ахи и визг.

Лиса чувствовала себя гораздо лучше, просто оказавшись на самом важном для неё месте. «Привет», – сказала она застенчиво, не узнавая многих лиц и желая только вернуться к своему рабочему месту и приступить к исполнению своего долга. Она скорее умерла бы, чем призналась сама себе, что она хотела изгнать все другие мысли из головы – чтобы забыть.

Клавдия положила одну руку на грудь и встала в позу «милосердие моё на вас».

– С возвращением блудной дщери! – Тёмное лицо расцвело гостеприимной улыбкой, и Лисе стало ещё теплее на душе.

Гловал отсутствовал на мостике. Дежурная-техник на рабочем месте Лисы освободила ей место, счастливая видеть Лису, но немного робеющая перед всемогущей суперженщиной.

– Я счастлива видеть вас снова, – застенчиво пискнула дежурная.

Лиса, возбуждённая, как кошка перед валерьянкой, повернула голову на мгновение, чтобы взглянуть на неё.

– Спасибо тебе большое, – ответила Лиса, блеснула улыбкой и затем повернулась обратно и снова скрыла лицо за густой волной каштановых волос. – Как хорошо вернуться назад…

Она гладила кончиками пальцев пульт, уже подзабытый. За крайнее время она столько раз отчаивалась оказаться перед ним снова...

Женщины на мостике оказывали ей такой почёт и внимание, и позволяли себе такие вольности, которые действительно не лезли ни в какие Уставы.

– Поздравляем с повышением!

– Ой, Вы такая героиня!

– Мы все так гордимся Вами, Лиса! – техник, которая сидела ранее за рабочим местом Лисы, жала ей руки, сияя улыбкой.

Они все были женщинами, которые исполняли свой долг под огнём противника. И они знали, что лучшей среди них была Лиса Хейс, и знали, какое огромное значение оказывали её действия на судьбу КСК-1. Их немногие слова значили для неё намного больше, чем восторги толпы – она чувствовала лёгкость и свободу на душе – она снова была дома.

Теперь, когда она вернулась в знакомую обстановку, всё, что случилось ранее, возвратилось к ней. Маленькая часть её была поглощена просеиванием эмоций, но в целом Лиса просто смаковала удовлетворённость того, что вернулась на своё место.

То, что смущало её – поцелуй во вражеской цитадели, вид Рика и Минмей – были, скорее всего, заблуждениями. Возможно, это была просто её судьба – быть той, кем всегда были представители её рода – военнослужащими, и её судьба связана только с КСК-1.

Конечно, всё казалось ясным здесь, на мостике крепости. Сомнения, предчувствия – они отпадали подобно отцветшим лепесткам.

Клавдия подошла и поставила локти на пульт. Они с Лисой дружили слишком давно, и она точно понимала, что Лиса сейчас чувствовала. Она была хорошим другом и не стала подшучивать над этим.

– И каково это чувствовать себя героиней? – заглянув снизу-вверх под волосы Лисы в её лицо, мурлыкнула она.

Бледные щеки Лисы порозовели.

– Ох, Клавдия…

– Давай же! Расскажи тёте Клавдии! – Тёмные глаза вредно сузились. – Или из-за повышения у тебя внезапно наконец-то появилось чувство скромности?

Лиса опустила взгляд вниз к палубе, избегая смотреть в глаза, как она часто делала, когда она не была при исполнении служебных обязанностей. Но она усмехнулась шутке Клавдии. В первый раз, искренне, за всё время на мостике. И смущённо улыбнулась подруге.

– Вот именно! Моя тайна поставлена под угрозу! – Лиса скрестила руки на груди и сделала серьёзное лицо, подражая капитану Гловалу в его самой строгой ипостаси. – Так давайте оказывать друг другу немного больше уважения!

Кто-то, кого Лиса не знала, бегом возвратилась с кофе, и они все разобрали по кружке. – Хорошо быть здесь, – сказала задумчиво Лиса, охватив тёплую кружку ладонями. Потом лицо её приняло шаловливое выражение. – А знаете, что я вам скажу? Зентрейди варят поганый кофе.

Клавдии внезапно пришла в голову мысль, и она поставила на стол свою кружку.

– Погоди! Лиса, я думала, что ты, вроде, в увольнении.

Лиса опустила кружку, не желая снова вспоминать о церемониях и неясных чувствах, которые привели её назад на мостик. Она закусила нижнюю губу на мгновение и сказала:

– Я просто хотела вернуться домой…

Клавдия собралась сказать ещё что-то, но Лиса помрачнела и как бы ушла в себя, словно ждала кого-то, кто бы мог вытянуть её из подавленного состояния. Клавдия Грант решила, что сейчас хорошее время, чтобы отправить смену на обеденный перерыв или куда-нибудь ещё, и заняться делом.

Но тут внезапно люк скользнул в стенку снова, и в проёме показалось Трио «Заек». Сэмми, Ким, и Ванесса моментально запеленговали Лису и с радостным визгом повисли на ней, Уставы и звания снова были забыты. Лиса также не вспоминала о субординации, обнимаясь с ними, наслаждаясь тишиной, надёжностью и спокойствием бронированного мостика КСК-1.

Клавдия решила отложить разговор с Лисой на тему её увольнительной и её странного нового состояния самоанализа на ближайшее будущее. Она защищала Лису с тех пор, как они встретились, и не хотела быть назойливо любопытной, но...

Этой девочке нужен кто-то, с кем она может поговорить по душам, решила Клавдия. Но знать бы, о чём!

 

 

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Как насекомое, положенное под микроскоп, может показаться монстром, так и эти микронеанцы, возгордившись несколькими незначительными успехами и используя непростительное малодушие среди некоторых вождей Зентрейди, осмеливаются сопротивляться нам. Эта ситуация ведёт в тупик. Кто же, достойный называться, Зентрейди, будет терпеть такое?

Кайрон «Головорез».

 

Джип с рёвом мчался по пустому коридору КСК-1, закладывая с визгом шин такие резкие повороты, что колёса порой повисали в воздухе. Бен Диксон наслаждался поездкой. Обычно он ехал по несколько более длинному маршруту к ангарам истребителей, но сейчас он мог несколько срезать.

Вездеход Бена был припаркован в переулке на острове Макросс в тот роковой день аварийного свёртывания. И теперь он был или дрейфующей железкой в Космосе где-то на орбите Плутона, или был разобран на части спасательными и восстановительными командами. Как бы то ни было, он не любил думать об этом.

Но просторы космической крепости несколько ослабили его потерю. Гражданские жители толпились в Макроссе, но время от времени некоторым людям нужно было выехать на дорогу, втопить педаль газа в пол и выпустить пар. Тайной, которую знали все, являлось то, что некоторые из наименее обитаемых районов КСК-1 стали действующими гоночными треками.

Бен срезал угол ещё более резко, чем ранее, в ожидании от Рика, который сидел в кресле рядом с ним, небрежного замечания. Но, углубившись в свои мысли, звеньевой «Алой» эскадрильи молчал. Развалившись на заднем сиденье, Макс Стерлинг являл собой, как всегда, воплощённое спокойствие и невозмутимость. Бена это немного задело. Макс был хорошим другом, но Бен ждал, что пассажиры хоть немного испугаются его манере вождения. Но, похоже, ничто не могло взволновать Макса или испортить его постоянное настроение ребяческой жизнерадостности, благодаря чему он и стал знаменит.

Кое-кто даже решил, что добродушие Макса объяснялась его туповатостью, несмотря на его потрясающие лётные навыки. Было даже несколько драк, и Макс настоял, чтобы Рик не давал Бену вмешиваться на защиту.

В помощи не было нужды: удивительные рефлексы Макса, его координация и глазомер оказывались более чем достаточными. Макс после всегда помогал подняться на ноги своим противникам всё с той же ребяческой улыбкой, и он даже оказал первую медицинскую помощь в одном тяжёлом случае. Через некоторое время интерес к невозмутимости Макса Стерлинга поуменьшился.

Макс отбросил с глаз чёлку и поправил очки, повернувшись на звук ещё одного двигателя джипа. Он наклонился вперед, похлопал Рика по плечу и указал назад. Там их догонял Рой Фоккер, с тремя лётчиками из эскадрильи «Череп» на борту.

– Эй, Рик!

– Привет, Рой!

– Угу. – Рой так близко подъехал к ним, что Бен вынужден был вывернуть баранку, чтобы избежать аварии.

– Куда вы трое собрались? – грозно спросил Рой.

Они были на одной из самых длинных прямых в крепости, но они двигались быстро. Бен знал, что его проверяли. Он немного взмок, но сохранял курс. Они приближались к далекой переборке на тревожно высокой скорости, а дальше был проезд только для одного джипа.

«Черепы» в джипе Роя не казались слишком обеспокоенными предстоящим столкновением, но они знали, что лучше им продолжать сидеть ровно, чем сказать что-нибудь своему импульсивному командиру.

– Что ты сказал? – удивлённо переспросил Рик.

– Я СКАЗАЛ, КУДА ВЫ СОБРАЛИСЬ?!? – заорал Рой.

Макс наклонился вперед:

– По ГГС сказали: «всему военному персоналу явиться и приступить к исполнению!» – сказал он. По Бену Диксону начал катиться крупный пот, поскольку далекая переборка становилась всё ближе и ближе.

– У вас был приказ остаться, балбесы! Это объявление к вам не относится, парни! – Рой затряс кулаками в воздухе, лётчик рядом с ним через него схватился за руль, в то время как сзади пилоты схватились друг за друга и неуверенно потребовали от водителя взять управление. Рой не обратил на их мольбы никакого внимания, продолжая выжимать полный газ.

– Но… нам не приказывали лично… – заметил Рик.

Рой положил руки на руль снова

– Ладно, я отдаю вам приказ! ЛИЧНО! Немедленно возвращайтесь в свои каюты!

Бен расслабленно откинулся назад, издав вздох облегчения. Джип Роя выехал вперёд, и тут Рик завопил:

– Ты собрался в одиночку всех врагов порвать, да?!

Рой обернулся и чуть не полез назад, его передний пассажир вцепился за руль снова. Рой опять затряс кулаками на героических беглецов.

– Ты хочешь на «губу» за неподчинение?

Бен начал тормозить. Он и его друзья пропели в совершенном унисоне: «Никак нет, сэр!» Дежурный уставной ответ, намекающий Рою, что он был столь же упёрт, как сержант-наставник.

Рой ухмыльнулся, затем повернулся, чтобы принять руль от своего пепельнолицего переднего пассажира.

– Я рад, что вы поняли, – бросил он через спину, его голос по мере удаления становился всё более тихим. – Разгильдяи никому не нужны!

Бен остановился перед самой переборкой, джип Роя пулей пролетел мимо них через люк, направляясь к ангарам истребителей.

– Есть же такие замечательные парни, – сказал Бен, переводя дыхание.

 

У Зентрейди была поговорка, что в переводе на понятия землян звучала: «Даже волки могут быть добычей тигру».

Пока армада держалась на расстоянии от КСК-1, следуя по пятам за крепостью на всём её пути домой. Жёсткий приказ ясно гласил, что крепость Зора должна быть захвачена со всеми секретами Протокультуры неповреждённой. Но для Командующего флотом в настоящее время было более важным то, что главное орудие КСК-1 было в рабочем состоянии, хотя микронеанцы использовали его очень редко.

Зентрейди хотели выяснить кое-что, и с этой целью забросили Брона, Рико, и Конды на борт КСК-1. Зентрейди хотели узнать, насколько человеческая раса понимала этот звездолёт и насколько действительно уязвима была КСК-1.

Всё, что знали Зентрейди наверняка – крепость обладала достаточной мощью уничтожать целые звёздные системы и разрывать саму ткань пространства-времени. Так что армада пока просто сопровождала крепость, наблюдая и выжидая.

– Генерал Азония, космическая крепость начала увеличивать скорость, – доложила наблюдатель командирского корабля.

Азония сверлила глазами своего аналитика из подразделения военной разведки, сидя в командирском кресле среди множества приборов, пультов и голографических информационных панелей, которые висели в воздухе по всем направлениям.

– Каковы будут Ваши приказы? – спросила аналитик. Азония рассеянно разглядывала различные карты, таблицы и тактические модели.

– Долза не дал мне воли просто уничтожить её, – ответила командующая армадой, проведя рукой по своим коротко подстриженным синим волосам. – Так что мы будем просто следовать за ней и следить за развитием событий. – Азония заменила легендарного Бритэя на посту командующего флотом, когда он сделал одну грубейшую ошибку, и она не имела никакого намерения подвергнуться такому же унижению.

Аналитик покорно поклонилась и вышла из командного центра. Азония плотнее запахнула свой командирский плащ, поправила высокий воротник. Её мучили сомнения, которыми она никогда бы не поделилась с подчинёнными.

Родной мир микронеанцев близок. Что там будет? Передовые силы вторжения Зентрейди громили оборону Землян, пока не столкнулись с теми трижды проклятыми Роботек-истребителями, «ТТ». И по прошествии стольких месяцев, кто знал, какие новые разработки эти изощрённо изобретательные люди могли поставить на конвейер?

Дать крепости достичь пункта назначения в лучшем случае было опасной игрой. В худшем же случится катастрофа. Всё же Азония не могла ожидать никаких новых приказов от начальства, и при этом она не могла придумать никаких других планов на реализацию, которые позволили бы не рисковали потерей важнейших тайн Протокультуры.

Азония отмела эти мысли. Время для победы ещё оставалось, а победа в этой кампании принесет ей самый драгоценный приз во всей Вселенной.

 

КСК-1 была в конфигурации «линкор», которая подразумевала, что главный калибр не может быть активирован. Это было неизбежно, поскольку главное орудие могло сейчас функционировать только в «боевой» конфигурации, которая в прошлый раз сделала Макросс фактически непригодным для жилья.

В существующей конфигурации крепость напоминала обычный космический корабль или даже военное океанское судно. Суперавианосцы класса «Тор», «Дедал» и «Прометей», вновь прижались по бокам крепости, и два больших модуля главного орудия спарились вместе, чтобы сформировать носовую часть. Мостик и его сопутствующие структуры опять возвышались над главной палубой.

Вспыхнули синим огнём гигантские двигатели, и огромный корабль начал приближаться к орбите рябой Луны.

Клавдия наблюдала за Луной на своих мониторах.

– Мы переходим на максимальную скорость, капитан, – доложила она. – Начинаем манёвр выхода на земную орбиту.

Гловал, казалось, спал: полированный козырёк его фуражки был низко надвинут на нос, и его руки были свернуты поперек груди. Но он сказал весьма внятно:

– Ванесса, какова реакция вражеского флота?

Ванесса поправила очки, вновь сверилась с показаниями приборов, и затем повернулась к Гловалу:

– Они вокруг нас, капитан, но сохраняют дистанцию. Странно – они точно выдерживают нашу скорость.

Гловал потёр щеку и подумал, что надо бы побриться. Он даже не хотел думать о том, как утомлен он был.

– Похоже, что они не хотят рисковать стрелять в КСК-1. Это подтверждает твоё предположение, Лиса.

Лиса отвлеклась от своих приборов, чтобы ответить:

– Я надеюсь, что это так, сэр.

Если бы она была неправа, крепость не дожила бы до этого часа.

– Мы приближаемся к орбите Луны, капитан, – взволнованно сказала Ванесса.

– Продолжай следить за врагом.

– Есть.

Лиса вмешалась:

– Диспетчерская докладывает, что эскадрильи «Алая» и «Призраки» готовы к взлету, капитан. – Она старалась говорить деловито и не думать об одной из машин одного из звеньев «Алой» эскадрильи. Особенно об одном пилоте...

Гловал кивнул. Он надеялся, что до самолётов дело не дойдёт. Их пилоты были одними из лучших представителей рода человеческого, но очень многие погибли в нескончаемых сражениях последних месяцев, которые вела КСК-1 на задворках Солнечной Системы.

Земля была так близка... Гловал без колебаний отдал бы собственную жизнь за то, чтоб все беженцы, кто пережил этот ужасный полёт, смогли бы благополучно покинуть корабль. Но это было невозможно.

 

В командном центре Зентрейди, палец размером с бревно ткнул в тактический экран, показывающий КСК-1 и армаду вокруг неё.

Голос Кайрона дрожал от едва сдерживаемой ярости.

– Микронеанский корабль находится здесь, и корабли под моей командой – здесь, позади него. Теперь же, на максимальной скорости, их корабль получит хороший шанс проникнуть через наше заграждение и сбежать!

Он раздражённо посмотрел на своего заместителя, Грела, и своего доверенного подчинённого, Джеро.

– И мы должны сидеть здесь, сложив руки, в то время как эти смываются, и даже пальцем не пошевелим, чтобы помешать им?!?

– Но Азония запретила нам действовать, – напомнил Грел. – Что мы можем сделать?

Кайрон с маху опустил ладони на пульт тактического экрана:

– Мы раздавим их!

Кайрон, красивый и жестокий командующий Седьмой механизированной дивизии «Ботору», имел репутацию, которая бросала в дрожь даже гигантских воинов. Он заработал прозвище «Головорез», и слыл неистово свирепым воином, безжалостным к собственным подчинённым, и одержимый неутолимой жаждой крови и славы.

Грел знал, что лучше не пререкаться со своим начальником, когда в нём бушевал убийственный гнев. Ходили постоянные слухи, что этот тайный порок Кайрона был сущностью Цветка Жизни, запрещенной страстью. И если это было так, то он использовал его в такой форме, которая сделала его Цветком Смерти. В таком настроении он был способен на что угодно.

– Прикажи головным судам эскадры увеличить скорость и атаковать! – проревел он, высоко вскинув руку в приветствии и командном жесте.

– Во славу Зентрейди ... и Кайрона!

 

Ванесса пристально вгляделась в свои экраны и сказала:

– Эскадра вражеских линейных крейсеров отделилась от основной массы флота и сближается с нами, капитан. Приблизительно десять штук.

Гловал устремил мрачный взгляд за обзорное стекло:

– Выпустить истребители.

– Есть, сэр. – Лиса глубоко вздохнула, включая микрофон ГГС:

– Эскадрильи «Алая» и «Призраки», на взлёт!

 

Внизу, на ангарной палубе суперавианосца «Дедал», царил управляемый хаос подготовки к «горячей» схватке, когда все понимали, что это не было учебной тревогой. Огромные подъемники начали поднимать «ТТ» на полётную палубу по правому борту, по два истребителя на платформе.

Рой Фоккер надел лётный шлем и проверил управление, пока его истребитель буксировался к подъёмнику тягачом. Рой был командиром эскадрильи «Череп», но опытные пилоты стали ужасной редкостью, а ещё Рик и остальные из его звена были в увольнении… Так что он должен поддержать поредевших «Алых», особенно в такой критической ситуации, как сейчас.

Кили и крылья «Валькирии» начали раскладываться в положение для полёта. Расчёты катапульт суетились, присоединяя и запуская истребители. Уже взлетевшие «Валькирии» бдительно кружили рядом, готовые отразить любое нападение против «ТТ», которые были особенно уязвимы, стоя на старте…

Катапульты бросали истребители в Космос, двигатели Роботек вспыхивали синим, и «Алые» и «Призраки» построились, готовые снова идти в бой.

 

Гловал до последнего надеялся избежать этого, но тем не менее он отдал приказ.

– Начните трансформацию КСК-1 и активируйте «Булавочный барьер». Мы пойдём на прорыв через флот пришельцев!

– Эвакуация жителей Макросса почти завершена, капитан, – вскоре доложила Сэмми.

Голоса других создавали на мостике безпрерывный, тихо гудящий поток приказов и докладов. «Всем секторам начать трансформацию». «Начальникам отсеков доложить на мостик». «Аварийным бригадам быть наготове». «Медицинский и спасательный персонал докладывают о готовности, капитан».

Экранные панели показывали сцены ужасной поспешности внутри и снаружи крепости, когда её экипаж готовился к нападению и реконфигурации.

Снова должна была произойти устрашающая, удивительная и рискованная Роботек-трансформация КСК-1.

 

Было трудно привыкнуть к суматохе и бурливой деятельности Макросса, но это внезапное прекращение всех видов деятельности было ещё более странным.

Три шпиона-Зентрейди понятия не имели, что случилось. Объявления по ГГС были изумительными, непостижимыми для понимания. Трио поначалу опасалось показать своё невежество, но к тому времени, когда они пересилили себя и попытались задавать вопросы, все в дикой спешке бежали в различных направлениях, и ответов от них было невозможно добиться.

Теперь же они стояли в центре пустынного перекрёстка, и светофоры и пешеходные сигналы мигали в определённой последовательности. Система РВЭ отключилась, искусственное небо исчезло, оставив перед их взорами только холодный, безразличный ко всему металл далеко наверху.

– Все исчезли, – медленно сказал Рико, оглядываясь вокруг. Они чувствовали себя так, словно они пришли в город призраков, и вдруг морок развеялся, оставив их стоять в середине пустого города.

– Вы что думаете, что за объявление было? – спросил Конда. – Что это за «трансформация», о которой они говорят?

Брон только собрался что-то сказать, когда улица под ними начала сотрясаться, подбрасывая и швыряя их подобно игральным костям. Когда глубоко внизу зародился и начал разрастался низкий гул, их сбило с ног, и им ничего не оставалось, как попытаться цепляться хотя бы за тротуар. Они могли чувствовать мощную вибрацию через землю.

Внезапно улица разделилась под ними, и пропасть с зубчатыми краями начала быстро расширяться. Несмотря на его отчаянное старание удержаться, Рико исчез в ней.

 

 

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Они никогда не спрашивали себя, будет ли Кайрон вести себя так же, как всегда, если бы не было этих проклятых микронеанцев! Я тоже ненавидел микронеанцев, все мы ненавидели. Просто в этом Кайрон превзошёл всех нас.

Неизвестный соратник Кайрона

 

Реагируя быстрее, чем Брон, Конда сумел захватить за рукав Рико и не дать ему упасть. Брон вытащил компаньона из пропасти.

Это было бы долгое падение, в недра машин, которых они никогда не видели в крепости прежде. Рико лежал, отдуваясь и восстанавливая дыхание, с его лица схлынула краска.

– Что же это за безумное место?

 

В другом месте титанические модули, которые составляли носовую часть крепости, расходились в стороны на гигантских кулачковых устройствах. Целые секции корпуса сдвигались и скользили, открывая недра судна вакууму космоса, куда немедленно рванулась драгоценная атмосфера. Гигантские бронеплиты опустились в свои места, запечатывая отверстия, но всё равно была значительная потеря самого дыхания жизни. Системы жизнеобезпечения КСК-1 в конечном счете возместят её, но жители Макросса до тех пор будут жить при тех же самых атмосферных условиях, как индейцы в Андах. Если выживут.

Огромные пилоны размером с городской квартал поднялись с уровня пола и вошли в потолок. Работа сервомоторов заставляла дрожать каждую задвижку и заклепку в судне.

Остатки зданий, подхваченные потоками воздуха, кружили вокруг подобно листьям в тайфуне. Город Макросс опять сравнивался с землёй.

Три шпиона бросились бежать посреди широкой, пустой улицы, уклоняясь то от падающей вывески там, то от сломанного карниза здесь. Падали фонарные столбы, хлеща вокруг себя проводами под током, подобные шипящим, плюющимся змеям. Конда пропыхтел:

– Я думаю, что для нас было бы неплохо найти какое-нибудь укрытие, пока не…

Он так и не закончил. Энергия, питающая генераторы искусственной гравитации судна, была перенаправлена на трансформацию.

Троица поднялась в воздух и поплыла среди дрейфующих автомобилей, обломков строительных материалов, выкорчеванных деревьев и прочего хлама.

 

На всем протяжении гигантской крепости перемещались модули, заслонки размерами с рекламный щит то закрывались, то открывались там и сям.

Полная трансформация захватила и два суперавианосца, которые отходили от бортов КСК-1 в стороны на локтеподобных соединениях, которыми они крепились к судну. Центральная часть корабля, где размещались мостик и другие жизненно важные узлы, вращался вокруг оси, поворачиваясь, уподобляясь туловищу.

Внутри же сходились и состыковывались циклопические колоннообразные реакторы,  а кабели извивались между ними, как змеи, спеша соединиться с ними и завершить новую конфигурацию.

Гловал едва сдерживал своё нетерпение. Судно было практически беспомощно в процессе трансформации, но не было абсолютно никакого способа ускорить её. И не было никакой альтернативы: главное орудие КСК-1 не могло быть запущено ни в какой другой конфигурации, потому что корабельные аппараты свёртывания просто исчезли после первого же аварийного прыжка от Земли до Плутона. Трансформация была своего рода «пайкой на скорую руку», соединяющей компоненты, которые иначе будут вне досягаемости друг друга.

– Преобразование секции крыла правого борта завершено на 75%, – сказала Ванесса.

– Закончено преобразование секции крыла левого борта, – добавила Ким. – Началось подключение энергии к оборонительным системам.

– Вражеские корабли приближаются в атакующем построении, – сказала Лиса, на её лицо подал свет с её экранов. – Расчётное время перехвата 53 секунды. Эскадрильи «Призраков» и «Алых» на позициях.

Космическая крепость стала огромным бронированным ультратехническим подобием воина, уверенно стоящим на «ногах», в Космосе, ожидая своих врагов. Они не хотели заставлять себя ждать.

– Враг в пределах досягаемости нашего главного орудия, сэр, – сказала Ким.

– Говорит Ванесса. Всем истребителям уйти с директрисы.

– Трансформация завершена, капитан, – доложила Сэмми Гловалу.

– Огонь! – рыкнул Гловал.

Отщёлкнув предохранительный щиток со спуска главного орудия, Лиса твердо нажала на красную кнопку.

Языки звёздного пламени начали проскакивать взад и вперёд между модулями, которые составляли исполинское главное орудие, кружа и потрескивая подобно живым змеям энергии.

Энергетическая вьюга становилась более насыщенной, более интенсивной. Потом она прыгнула с модулей прочь, сливаясь и наполняясь светом, внезапно превратившись в настоящий оранжево-белый поток уничтожения, столь же широкий, как само судно.

Адский луч разорвал космос. Первые десять тяжелых боевых кораблей соединения Кайрона ярко вспыхнули, подобно спичкам в домне. В доли секунды их щиты были разрушены, броня испарена, и они исчезли.

 

Красивое лицо Кайрона исказилось, как у маньяка.

– Мы должны усилить атаку! Давайте следующую волну!

Кодекс Воина Зентрейди мог простить смелости даже прямое неповиновение – но только офицеру, который победил. Но поражение в таком случае было непростительно. Вплоть до смертной казни.

Вперёд выдвинулись тяжело бронированные и мощно вооружённые линкоры, открыв огонь из ПИИ[7] и УАД[8]. КСК-1 задрожала и зазвенела от первых ударов. На мостике раздалось несколько вскриков, но Гловал и команда мостика продолжали напряжённо работать на своих постах.

Потоки синих молний ливнем обрушились на КСК-1 с орудий вражеских линкоров, составляющих второй атакующий эшелон сил Кайрона.

Три бледно-зелёных диска системы «булавочного барьера» космической крепости, каждый больше бейсбольного поля, скользили по поверхности судна подобно кругам прожекторов. Авария с исчезновением оборудования свёртывания оставила судно практически без пассивных систем защиты, а «Булавочный барьер» был временной защитой, развитый гением Роботек, доктором Лангом.

Теперь женщины-техники, которые управляли дисками, взмокшие от волнения, метились взглядом от корабельных проекций к дисплеям угрозы и к показаниям приоритетов. В неистовых усилиях блокировать вражеские лучи они крутили сферические джойстики, которые перемещали щиты «Булавочного барьера» по корпусу судна.

Круги света скользили и вспыхивали по обшивке из суперсплава крепости. Вражеские лучи, которые поражали их, просто рассеивались, вызывая на доли секунды на поверхности дисков серию концентрических волн. Потом диски вновь освещались с полной силой и скользили прочь, чтобы перехватить другой выстрел.

Никто никогда не делал такой работы прежде, и три молодых женщины отлично справлялись с ней – эксперты поневоле. Но иногда, что неизбежно, они ошибались[9]...

 

КСК-1 задрожала от следующего попадания.

– Повреждена силовая установка правого борта, – сообщила Клавдия Гловалу, не отрываясь от пульта.

Гловал ничего не ответил, но очень обезпокоился. Даже теперь, больше десятилетия после появления и крушения КСК-1 на Земле, никто не смог достаточно понять её загадочных, запечатанных источниках энергии – даже блестящий Ланг. Что случится, если силовая установка выйдет из строя? У Гловала не было свободного времени, чтобы предаваться волнениям об этом.

Плохих новостей становилось всё больше.

– Поражён промышленный отсек.

– Отсек 27 полностью выведен из строя.

Клавдия оглянулась на Гловала:

– «Булавочный барьер» теряет мощность!

Гловал не позволял себе показывать тревогу. «Теперь что?» – подумал он. «Мы так боролись, вынесли так много, так близко добрались…»

– Продолжайте вести огонь из главного орудия! – он сказал вслух.

За все годы, проведённые под его командованием, Лиса знала, что творится у него на душе. «Посмотрите на него» – она думала. «Это безнадёжно! Я знаю это!»

– Лиса, ты слышала приказ? – с отчаяньем в голосе вскрикнула Клавдия.

– Есть, – Лиса сказала решительно. Она нажала на спуск снова.

Вновь сквозь Космос метнулся поток сплошного разрушения, чтобы пожрать вторую волну Зентрейди.

 

В своём командном центре Азония наблюдала, как дюжина гордых военных кораблей Зентрейди исчезла с тактических экранов.

– Кайрон, проклятый псих! Он вообще понимает, что творит!? Он вообще не имеет никаких полномочий для этого нападения!

Яита, её помощница, сказала лаконично:

– Так точно, генерал. – Потом: – Каковы будут Ваши распоряжения?

В данном случае для толкового младшего офицера была возможность проявить себя, и возможно, даже быть упомянутой в докладах в штаб Долзы. Мешать неуравновешенному полевому командиру попахивало серьёзной ссорой, возможно, даже боем, но по своей природе Яита была рисковой девушкой.

Азония – тем более.

– Я должна вынудить Кайрона прекратить его атаку. Лично.

Яита осмелилась спросить:

– Вы хотите снять часть флота с блокады? Но вражеское судно может прорваться!

– В таком случае пусть прорывается, – произнесла Азония холодно. – Крепость не должна быть разрушена. Тайны Протокультуры в ней – ключ к превосходству Зентрейди.

 

Ванесса передала информацию:

– Пришельцы получают подкрепление, капитан. Почти двести тяжелых боевых кораблей. – Она выглянула из-за своей консоли. – Согласно данным анализа, это слишком много, мы не сможем уничтожить их всех.

– Барьер быстро слабеет, – сказала Сэмми.

– Мы теряем мощность, – добавила Ким.

Ванесса наблюдала за своими тактическими экранами, готовая сообщать мрачные детали приближения врага для завершающего смертельного удара. Но она внезапно перестала верить собственным глазам.

– Что у них происходит? Подкрепление нарушает строй и нацеливается в другие вражеские корабли!

 

Кайрон в бешенстве наблюдал на своих экранах, как флот Азонии сближается и окружает его собственные поредевшие силы.

– Что эта женщина затеяла!?

Микронеанское судно было почти его. Он чувствовал это.

Мне опять помешали!

Проекционный луч нарисовал образ Азонии в воздухе над его головой.

– Кайрон, ты дурак! Долза не давал тебе никаких полномочий уничтожать корабль землян!

Кайрон почувствовал, как безумный гнев взбурлил в нём снова, ярость настолько безграничная, что у него потемнело в глазах. Он зарычал сквозь стиснутые зубы, как зверь.

Азония говорила:

– Как Главнокомандующая экспедиционными силами, я приказываю, чтобы ты немедленно прекратил атаку и отошёл на прежние позиции – или тебе придётся иметь дело со мной!

Изучая результаты тактического сканирования, Грел сказал:

– Командир, весь её арсенал нацелен на нас.

Кайрон до крови рассадил кулак о консоль с картой.

– Эта проклятая идиотка мне всё испортила!!!

Его, возможно, и назвали Кайроном «Головорезом», но никогда – Кайроном «Самоубийцей». Даже сейчас почти все силы Азонии находились у неё в резерве.

У Кайрона не было выбора. С судами Азонии, блокирующими путь, его корабли уменьшили скорость, и КСК-1 начала увеличивать расстояние между собой и своими врагами.

– Они убегают! – Голос Кайрона был резкий, каркающий. – Азония отнимает у меня мой триумф! Но клянусь: я не забуду этого!

Грел прежде уже слышал этот тон в голосе его командира. Он невесело улыбнулся.

Если Азония мудра, теперь ей надо почаще оглядываться[10].

 

Огромный Роботек-рыцарь, который был КСК-1, спускался к атмосфере Земли, к клубящимся белым облакам и синему океану.

– Ничего не понимаю, – сказала Клавдия. – Они закрыли нас от собственной атаки.

– Я тоже, но мы об этом будем волноваться после того, как вернёмся на Землю, Клавдия, – ответил Гловал.

– Контакт с атмосферой через десять секунд, – ответила она.

– Держи корабль на курсе, Лиса, – приказал спокойно Гловал. Все уравнения и теории о том, как трансформированная КСК-1 совершит своё первое приземление в условиях земной гравитации были только теориями. Любой из почти бесконечного числа механизмов мог сработать не так, как надо, но не было никакой альтернативы. Скоро команда судна и жители узнают правду.

– Атмосферный контакт, – сообщила Клавдия.

Гигантский корабль-воин спускался на длинных столбах сине-белого огня, который лился из его «ног»-двигателей и двигателей, встроенных в носовые части «Дедала» и «Прометея».

– Прикажите всем службам обеспечить безопасность приземления, – сказал Гловал.

Начали сказываться повреждения. Выбросы энергии и потери питания, перегрузки и взрывы зажигали предупреждающие индикаторы на всем протяжении мостика.

– Двигатели правого борта понесли основные повреждения от входа, сэр, – сказала Клавдия. – И система искусственной гравитации вот-вот станет неуправляемой.

– Взрывы в нескольких местах пробили корпус, капитан, и мы быстро теряем мощность, – вставила Лиса.

– Это будет в некотором роде приводнение, – пробормотал себе Гловал. Спасибо хоть, потеря воздуха больше не имеет значения. Через несколько минут у них будет или вся сладкая атмосфера Земли, или они уже никогда не будут нуждаться в воздухе.

Клавдия отсчитывала последние метры спуска. Обширные облака пара взметнулись с поверхности океана от жара главных двигателей. Потом судно обрушилось в воду.

Сначала, океан расступился вокруг крепости, пузырясь и испаряясь. Потом он хлынул назад, с паровым взрывом поглотив огромную температуру обшивки. КСК-1 непрерывно погружалась, волны разбивались о её броню и отходили прочь пока, наконец, она не скрылась в воронке крутящейся воды.

Прошло несколько секунд, и море начало успокаиваться. Внезапно, металлическое копьё пробило поверхность; потом ещё три: длинные зубцы на концах модулей главного орудия судна. Модули шли всё выше и выше, испуская воду, затем показался мостик. Показались «плечи» КСК-1, затем соединения «локтей», и вот уже вынырнули «Дедал» и «Прометей», с чьих полётных палуб стекали миллионы литров воды.

Вычисления были правильные. КСК-1 была огромной машиной, но, тем не менее, плавучей и мореходной. Она ярко мерцала, морская вода струилась вниз по её корпусу.

 

 

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

«Нет никакого оправдания за нарушения Устава внутренней службы – даже победа» – полковник Мэйстрофф просто обожал втирать это нам при каждом удобном случае. Возможно, так оно и есть, но я никогда не видел, чтобы уставная стрижка выиграла сражение.

Подшивка дневников адмирала Рика Хантера

 

Гловал и его команда мостика не могли оторвать глаз от безмятежного океана. «Зайки» опьянели от радости.

– Мы снова дома – столько времени прошло!

– Это просто волшебно!

– Дома!…

Сэмми, Ванесса, и Ким, обнявшись, повернулись к остальным:

– С возвращением!

Клавдия смахивала слёзы, а Лиса просто уставилась на море, неспособная разобраться в буре чувств в душе.

Гловал зажег трубку, про себя послав к чертям Устав:

– Теперь, как насчёт немного освежить воздух?

Большие люки начали поворачиваться, открывая всё районы города Макросса свету и чудесному морскому бризу. Жмурясь и моргая, жители города начали собираться в воздушных шлюзах и на внешних палубах.

Когда они, наконец, поверили тому, что говорили им их чувства, раздались торжествующие крики, хлопанья по плечам, обнимания, целования и смех. Люди стояли в солнечном свете, кричали или молились, торжественно обменивались рукопожатиями или подпрыгивали, падали на колени или просто стояли, смотря.

Голос Ким зазвучал по ГГС:

– Мы приземлились в Тихом океане. Капитан и команда приносят свою благодарность гражданам Макросса за самоотверженное сотрудничество в этом трудном и опасном путешествии. Добро пожаловать домой.

Большой люк широко открылся несколько ниже мостика. Бен Диксон бросился первым на открытую палубу, смеясь и делая сальто, исступленно подскакивая в воздух.

Всё больше пилотов «ТТ» и людей из экипажа выбегали за ним. Рик и Макс стояли, наблюдая за выкрутасами Бена.

– Он мог бы стать довольно хорошим акробатом, да? – прокомментировал Макс.

Рик улыбнулся.

– Типа того. Но взгляни на это синее небо. Это не муляж РВЭ! Мне трудно в чём-либо обвинять Бена.

Бен указывал в небо:

– Взгляните! Они устраивают нам демонстрационный полет истребителей, чтобы приветствовать нас!

Это было так. Не менее двадцати машин, которые напоминали «ТТ», со знакомыми эмблемами «Дельта» Роботехнической Оборонительной Армии Земли, приближались в плотном строю, несколькими секундами спустя пройдя над КСК-1.

Но радость трёх пилотов потускнела, когда они одновременно подумали об одном и том же – Зентрейди и миллионы разрушительных кораблей были всё ещё там.

 

Безконечное количество разной дребедени заставили Гловала напряженно потрудиться в течение следующих нескольких часов, включая организацию приёма и ремонта истребителей «Алых» и «Призраков», которые эскортировали КСК-1 в её заключительном прорыве к Земле.

Наконец он отложил в сторону прочие дела, с которыми могли справиться его подчинённые, и направился в свою каюту, чтобы закончить компиляцию выдержек из бортжурнала.

Правители Земли, как он знал, скоро затребуют все данные, которые стали ему известны. Гловала интересовало, поверят ли лидеры из Объединённого Мирового Правительства всему, что случилось с КСК-1 за те месяцы, с тех пор как она исчезла. Иногда самому Гловалу с трудом верилось в это.

Он просматривал длинный перечень пунктов, необходимых к включению, и файлы, иллюстрирующие их, или смежные материалы. Начиная с первого нападения Зентрейди, когда Вооружённые Силы Земли понесли такие тяжёлые потери и космическая крепость самоактивировалась… В бортовом журнале были отражены все важные моменты их последующих боёв с пришельцами.

Жуткие последствия гиперпространственного прыжка и почти непреодолимые проблемы размещения десятков тысяч беженцев Макросса в судне. Маневр «Дедалом» вдохновлённый Лисой Хейс, позволил людям выиграть их первую значительную победу среди ледяных полей Сатурна.

Лиса спасла их снова, на сей раз на Марсе, уничтожив гравитационные мины пришельцев, которые держали КСК-1 на поверхности Красной Планеты. Самое недавнее критическое событие в жизни судна произошло, когда радар был поврежден вражеским огнём, приведя к высылке самолёта ДРЛО «Кошачий глаз», ведомый, конечно, Лисой Хейс.

Гловал не любил задумываться о судьбе, которую разделила бы его команда, если бы ему недостаточно повезло и с ним не оказалось Лисы. Конечно, на КСК-1 было полно квалифицированных и храбрых мужчин и женщин, и примеров невероятной храбрости и изобретательности было слишком много, чтобы можно было упомянуть их всех. Но казалось, что самоотверженность Лисы, её доблесть и особая преданность КСК-1 и Гловалу сделали её основной фигурой в почти каждом эпизоде борьбы корабля. Поэтому ещё тяжелее для Гловала было видеть, как немного настоящих друзей было у Лисы, как пуста была её жизнь вне службы и воинского долга. Конечно, он не имел никакого права лезть в её личную жизнь, но он не мог не волноваться о ней.

Самой важной вещью, которую Гловал должен был представить Объединенному Мировому Правительству, была в своём роде загадкой: молекулярная и генетическая структура Зентрейди настолько прочна, что некоторые из них могли даже выжить некоторое время без защиты в вакууме Космоса, их физическая сила сравнима с «Робовоином» и любой другой человеческой машиной Роботек – и всё же они чуть не упали в обморок при виде двух относительно крошечных людей, разделяющих поцелуй.

Кроме того, Зентрейди, казалось, не знали ничего о ремонте своего оборудования. Как будто они были расой слуг, использующих машины, данные им некой более высокой властью, но всё равно они претендовали быть самыми могущественными воинами в известной Вселенной.

Гловал покачал головой, надеясь, что Земное Правительство будет иметь дополнительную информацию или исследования, которые прольют некоторый свет на тайны, окружающие эту войну.

Он работал в течение многих часов, вставляя уточнения и пояснения, сжимая материал везде, где только возможно. Дважды он немного вздремнул, затем возвращался к работе, а так же сделал внеочередную инспекцию на мостик. Дежурный офицер, лейтенант Клавдия Грант, уверила его, что всё спокойно, за время её дежурства никаких происшествий не было.

Вокруг космической крепости была установлена зона карантина. Гловала это не удивило: он был почти уверен, что такое произойдёт. Кроме того, было наложено ограничение на связь с остальным миром. Команда восприняла это спокойно – они понимали военную дисциплину – и даже гражданские жители были слишком увлечены радостью, чтобы пока слишком расстраиваться от этого. Гловал догадывался, почему его начальству вздумалось наложить режим радиомолчания – пока он не предоставит полный отчёт – но он надеялся, что потребность в этом не продлится слишком долго.

Гражданские жители всё ещё отмечали возвращение, но они не будут удовлетворены этой неопределенностью.

Он завершал аудиозапись, пуская клубы дыма из своей трубки, словами:

– …Я убежден, что Зентрейди обладают большей огневой мощью, чем мы можем даже вообразить. Ситуация является чрезвычайно опасной, и я полагаю, что основная цель в этой войне, которую они развязали против нас – это таинственная «Протокультура», о которой они часто упоминают. Поэтому я предлагаю… Кто там? Войдите!

Стук в дверь был очень вежлив. Лиса стояла в дверях с кофейником, полным свежезаваренного кофе.

– Я подумала, что Вы могли бы захотеть что-нибудь вроде этого, сэр.

– Спасибо. Какой замечательный запах.

Она вошла, и аромат кофе заполнил каюту, заглушив запах трубочного табака.

Пока она наливала кофе в кружку, он поглядел на старые медные корабельные часы на стене.

– Я не понимал, что за времена у нас были…

Он отложил трубку. Пепельница лежала рядом с детальным анализом и историей жилищной и социальной организации жизни в Макроссе и КСК-1 в течение полёта. КСК-1 несла на себе, безспорно, наибольшее число людей, из всех кораблей, когда-либо летающих в Космос,  и совершила самый долгий полёт. Гловал подозревал, что данные о том, как люди приноровились к условиям жизни на борту и сумели наладить свою деятельность, будут особо интересны его начальству. Ведь в Космосе могут оказаться гораздо большее количество людей на гораздо более продолжительное время. И это может случится скорее, чем кто-либо ожидает.

Гловал раздвинул занавески и устремил взор сквозь широкий изогнутый иллюминатор. В Тихом океане занимался рассвет. Он забыл, сколько невероятных цветов и оттенков может быть в таком восходе Солнца – и пурпурные и красные и розовые. Он забыл, как вода отражает свет в миллионах волн и отбрасывает его обратно в небо.

– Вот, пожалуйста, сэр, – сказала Лиса, вручая ему кружку с кофе, приготовленного именно так, как он любил. Они глядели, не отрываясь, на мирную и мощную красоту рассвета.

– Я никогда не думала, что ещё смогу увидеть что-нибудь столь же красивое снова, – сказала Лиса. Это был момент такого спокойствия, такой исключительности родства с планетой, на которую они так долго стремились, такое удовлетворение окончанием длительного и на первый взгляд безнадежного путешествия, что она старалась сохранить его в её сердце, чувствах и памяти – сокровище воспоминаний, которые она иногда могла бы вновь переживать.

– Ты права, – медленно проговорил Гловал. – Я чувствую то же самое. Ты знаешь, я хочу кое в чём признаться.

Лиса потягивала кофе, наблюдая за морем, не говоря ничего. Гловал продолжал:

– Когда я набирал команду этого корабля, у меня было чувство, что должно случиться нечто ужасное. Это трудно объяснить, но это было убеждение, что с нами случится нечто, что изменит нас навсегда.

Лиса внимательно посмотрела ему в лицо:

– И Вы были правы.

Он пристально смотрел на море и восходящее Солнце, хотя она сомневалась, что он действительно видит их сейчас.

– Это судно до сих пор скрывает свои тайны, Лиса, но в чём они заключаются? Мы должны их узнать, и я не могу избавиться от чувства, что всё зависит от этого.

 

Странно было видеть, как «наземные» команды на полётных палубах работают в обычных комбинезонах и шлемах после многих месяцев работы в скафандрах, и необычно осознавать, что теперь большинство самолетов будет нуждаться в запуске с катапульты с КСК-1 и полётных палуб авианосцев, чтобы набрать взлётную скорость[11].

Вообще же летательный аппарат, который ждал Гловала и Лису, не нуждался в такого рода запуске: это был СВВП[12], способный взлетать по-вертолётному. Однако, у него было усиленное переднее шасси и гак в кормовой части, как у морского самолёта[13], и наставления рекомендовали, чтобы самолеты с неподвижным крылом взлетали с катапульты.

Гловал шёл к нему вместе с Лисой, неся в руке портфель, набитый документами, пленками, фотографиями, докладами, и аналитическими записками. Его ноги шаркали на участках ангарной палубы, лишившихся противоскользящего покрытия – защитные откидные створки её сорвало во время крайнего боестолкновения.

Команды обезпечения только заканчивали подготовку и очистку полётной палубы, прочёсывая её в шеренгу, развернутую от ангара до правого борта. Повреждения авианосцу, нанесённые пришельцами, прибавляло работы аварийным командам: на палубе не должно оставаться никаких обломков, которые могут засосать двигатели.

Погода оставалась ясной, но теперь тяжёлый запах поднимался с моря. Перегретый пар и мощный тепловой выброс, произведённый приземлением космической крепости, привёл к гибели большого количества рыбы даже на значительном удалении от точки приводнения. Солнце нагревало мерзко пахнущий суп, что плескался вокруг корпусов авианосцев и на уровне «бёдер» КСК-1. Однако зловоние легко уносилось свежими ветрами, которые несли неподражаемый воздух Земли людям, которые до этого многие месяцы дышали лишь регенерированным воздухом.

Гловал был собран и молчалив, его одолевали нехорошие предчувствия и сомнения, подобно тем, о которых он упомянул в разговоре с Лисой. Ответы Объединенного Мирового Правительства на его запросы были краткими и уклончивыми. Кажется, ему предстоит проделать ещё одну труднейшую работу и убедить их в своей правоте.

Лиса подражала своему капитану, не говоря ничего и не меняя выражения лица, когда она прошла за ним по трапу в салон самолёта. Член экипажа закрыл люк, и турбины самолёта завыли, увеличивая обороты.

Самолет был выровнен на катапульте и закреплён на бегунке дорожки, обозначенной по периферии соответствующим цветом, отмечавшим её специфическую работу. На скошенных назад и вниз крыльях СВВП шевелились элероны, пока катапультная команда вела предстартовый отсчёт.

Когда был дан сигнал на пуск, катапульта разогнала СВВП, который пошёл в набор высоты и заложил вираж от палубы.

Ким потянулась, заложив руки за голову, пристально глядя вниз на палубу авианосца с мостика КСК-1. Она вздохнула.

– Вот они и улетели. Хоть запуск у них прошёл удачно.

Она стояла на обширной площадке перед передним иллюминатором мостика вместе с Сэмми, Ванессой, и Клавдией, следя за подъёмом самолёта в небеса.

Маленькая Сэмми отбросила длинные прямые белокурые локоны с лица.

– Мне так жаль, что я не полетела с ними, – тоскливо сказала она, положив голову на подоконник иллюминатора.

Клавдия неохотно сказала себе, что пришло время немного поругаться. Никакого сочувствия: за эти прошлые несколько часов или дней команда КСК-1 слишком расслабилась, как раз тогда, когда особенно важно было сохранять дисциплину.

Так что она упрекнула:

– О чём ты говоришь, Сэмми? Ты что, не знаешь, как холодно на Аляске в это время года? Или в любое другое время? Ты должна быть довольна, что ты осталась там, где тепло.

– А я не довольна! – заявила Сэмми смело.

– По крайней мере, мы бы покинули борт корабля, – заметила застенчиво Ванесса, поправив очки. Она и Ким довольно закивали друг другу со звуками «угу-угу».

Клавдия внезапно построжела.

– Ладно, хватит! Капитан и Лиса улетели по служебным обязанностям, что означает, что мы прекращаем это обсуждать, потому что это не относится к нашим служебным обязанностям. И мы не обсуждаем это за пределами мостика, вы поняли?

«Зайки» быстро закивали, сглотнув в унисон.

Люк скользнул в стену, и раздавшийся голос заставил их вздрогнуть от неожиданности.

– Доброе утро, леди! Я хотел бы…

Приветствие было прервано резким звуком «бац!» Команда мостика недоумённо оглянулась. Сэмми задавленно пискнула. Клавдия сохранила своё самообладание, но это не было легко.

– Ооо! Ёклмнэ! Уууйё! – полковник Мэйстрофф стоял в люке, потирая лоб, держась другой рукой за окантовку прохода. Его фуражка косо висела на голове, сбитая столкновением с косяком.

Все знали Мэйстроффа и все недолюбливали его. «Подсиживая» капитана Гловала, он не прибавлял себе союзников среди команды мостика.

Клавдия опустила ресницы и сказала неискренне:

– Полковник, надеюсь, вы не сильно ушиблись? Этот люк ужасно низкий! Я рекомендую Вам нагибаться вниз, когда заходите на мостик, сэр. Капитан Гловал всегда так делает.

Было нечто в выражениях лиц команды мостика, которое говорило, что они были возмущены, что Мэйстрофф ограничил их свободу. Хотя он был вправе действовать, как будто он был Гловалом, но они не были обязаны играть по его правилам.

Мэйстрофф потёр растущую шишку над глазом, специально с таким звуком, чтобы подчинённые не услышали, как он сдержанно мычит от боли.

– Спасибо за то предупреждение, капитан-лейтенант[14] Грант. Вот только оно опоздало на десять секунд.

Он прекратил тереть лоб и поправил козырёк фуражки. «Зайки» двинулись всей толпой мимо него, «в ногу», направляясь к своим рабочим местам.

– Я только пришёл официально принять командование этим судном в отсутствие капитана Гловала.

Клавдия держала все свои чувства под контролем. Она уже имела понятие, каково командовать сейчас, и хотела предоставить даже Мэйстроффу «презумпцию невиновности».

– Да, сэр, я слышала, что Вы замещаете его. Я уверена, что Вы будете наслаждаться этим опытом.

Он посмотрел на неё с негодованием.

– Хмм. Я не думаю, что «наслаждаться» – подходящее слово, мисс. Но я действительно приступаю к командованию этим захламлённым судном. – Он прошёл мимо неё, направляясь к переднему иллюминатору.

Клавдия едва сдержала себя. «Захламлённое судно!» Она так и думала, что он ляпнет нечто подобное. Как если бы капитан Гловал командовал какой-то дырявой посудиной! Как будто капитан Гловал – не самый лучший шкипер в…

– Хватит нарушений Устава, – тем временем говорил Мэйстрофф. – Мне думается, что мостик нуждается в хорошей подтяжке дисциплины. – Не отрываясь от величественного созерцания переднего иллюминатора, он вытянул длинную сигару из нагрудного кармана кителя.

Было очевидно, что он смакует  это мгновение. Возможно, он берёг эту сигару всё время, начиная с непредвиденного взлёта КСК-1, для того, чтобы он мог выкурить её на мостике, как хозяин. Мэйстрофф картинно скусил кончик сигары, покрутил её между пальцами, и прокатил во рту туда и сюда.

Его неописуемое удовольствие моментом было испорчено высоким голосом:

– Никакого курения на мостике, сэр!

– Что? – Мэйстрофф обернулся на Сэмми, которая вскочила со стула и не выглядела сколь-нибудь укрощенной его угрюмым видом.

– Часть первая, пункт второй корабельного Устава Внутренней службы! Курить только в специально отведённых местах! Правильно, сэр?

Клавдия не могла понять, была ли Сэмми серьезна или хотела просто поддеть полковника. Очевидно, Мэйстрофф находился в таком же затруднении.

Он отвернулся обратно к иллюминатору, держа сигару, как будто кто-то воткнул ему её в пальцы, не желая выбросить её, но неспособный ничего сделать с ней. Его спина была прямой, как шомпол, и щеки полыхали малиновым румянцем.

– Ах да, конечно. Я просто достал её. Я не имел никакого намерения зажечь её. – Он скрипнул зубами, но не подал виду, когда услышал женщин, сдавленно хихикающих позади него.

– Извините меня, полковник, – сказала Клавдия. – У Вас будут ко мне ещё указания?

Он обернулся к ней, стараясь подавить гнев, незажженная сигара была зажата в его зубах, руки сложены за спиной.

– Что-что?

– Я была дежурным офицером, сэр. Я свободна? – Вежливо спросила она и отсалютовала.

Он покраснел ещё больше оттого, что забыл сделать столь простую вещь, как освободить её от командования.

– О! – Он ответил на её приветствие. – Разумеется. Вы свободны, капитан-лейтенант Грант. Я уверен, что мы будем способны работать, пока Вы не вернётесь. – Он снисходительно улыбнулся.

Пока Клавдия собирала свои вещи, Мэйстрофф прошёлся, чтобы осмотреть остальную часть мостика и, кстати, примерить кресло Гловала, чтобы проверить, как в нём чувствуется. Удостоверившись, что он не услышит, Ванесса, шепнула Клавдии:

– Тебе лучше забрать багаж позже для повода удостовериться, что мостик ещё здесь!

«Заек» душил смех. Клавдия улыбнулась.

– Не повесьтесь тут, девочки.

Убеждённая, что «Зайки» покажут Мэйстроффу, что такое настоящая оппозиция, Клавдия с тайной улыбкой покинула мостик.

 

 

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Эй, вы знаете, что я был менеджером у актёров совсем другого уровня, когда подписался у Минмей? Что я не был рядовым обывателем? То есть, я пристал к ней как репей: «Я от тебя теперь не отлипну»!

Так или иначе, кукла «Минмей» – хит сезона, и я не могу сдерживать другие мои идеи! «Минмей! Минмей!» Люди не желают слышать ничего другого.

Такая вот она общественная фигура.

Из интервью Вэнса Хасслевуда, личного менеджера Минмей,

корабельному телешоу Джен Моррис «Доброе утро, крепость!»[15]

 

Город Макросс не видел фейерверков с того рокового дня, когда Зентрейди появились в Солнечной Системе. Как и полагается, в небе было множество разрывов. Причём – не обычных сигнальных ракет или пиротехнических вспышек.

Огни и разрывы фейерверков вспыхивали высоко над полетной палубой «Прометея». Навесы и заслонки были убраны, и на полётной палубе бурлили старомодные народные гуляния.

Серпантины из хлопушек скакали на нескользящем покрытии, развевались вымпелы, и восторженные вопли вместе с конфетти летели вверх и уносились морским бризом. Многие одели костюмы, и некоторые носили фантастические, ужасные гигантские маски, которые закрывали их с головы до пят. Там царили танцы и смех, и всеобщее опьянение радостью.

Стоя на импровизированной трибуне, мэр Томми Луан высоко поднял руки.

– Наши неприятности закончились! Давайте же будем кутить всю неделю!

Лучший друг коренастого маленького мэра, Верн Хаверс, тощий, мрачно выглядящий человек с лысиной, вцепился в край трибуны и спросил с тревогой:

– Но как же сборы? Разве мы не должны готовиться к отъезду?

– Верн, сегодня не день для сбора вещей! У нас для этого полно времени! Или ты думаешь, что оставшиеся в живых жители Макросса не заслуживают праздника после всех невзгод?

Мэр оглянулся на смутные очертания КСК-1, её молчащие орудия, бросающие длинные тени на палубу.

– Кроме того, как только мы покинем это судно, мы почти наверняка никогда больше не увидим его.

Верн даже не думал об этом, но слова мэра имели смысл: КСК-1 должна была приступить к обороне Земли, а Макросс внутри будет, конечно, разобран и удалён.

Как многие другие, Верн мечтал о возвращении на Землю и жил ради этого все прошлые месяцы. Но теперь, как и многие другие, он испытывал странную грусть по проходящему уникальному периоду в его жизни. Он надеялся, что там можно будет организовать что-то вроде музея, чтоб остальные люди могли увидеть, чего достигли граждане Макросса, прежде чем все плоды их труда будут демонтированы.

– Хорошо, – сказал он, – Если ты так уверен, то может, ты прав в конце концов.

Мэр буквально подпрыгивал от распирающих его эмоций:

– Конечно я прав! Теперь пошли отмечать!

Верн покорился неизбежному. Было хорошо вернуться на Землю, но он начинал понимать, как трудно будет привыкать к серой жизни мирного времени.

В другом месте бурлящей, неистовой толпы, три шпиона-Зентрейди пытались постичь логику событий происходящего вокруг.

Весёлость подобно этой была неизвестна среди их народа. Неумеренное потребление продовольствия и психотропных жидкостей, вопиющее к рассудку смешивание мужчин и женщин, и безсмысленные торжества грозили бы трибуналом в расе воинов.

Конда поглощал нечто – уже третий стакан интересной фиолетовой жидкости с небольшими ледяными кубами, плавающими в ней – когда Брон, глазеющий на окружающую жизнедеятельность, дёрнул его за локоть.

Конда, рассердившись, когда часть его напитка пролилась, дал здоровяку-шпиону под рёбра.

– Балда! Аккуратнее никак было?

Брон посмотрел обиженно. Конда сказал:

– Я испытываю воздействие вещества, называемого «пробойник», и ты прервал мой эксперимент!

Брон сомнительно смотрел на напиток:

– Мне кажется, ты выпил больше, чем необходимо для простой проверки эффекта воздействия, Конда.

Конда сунул стакан в руки Брона:

– Держи и сам попробуй! Я знаю, где этого ещё есть, и процедура реквизиции достаточно проста… ИК!

Брон подозрительно понюхал вещество. Потом, после заключительного взгляда на Конду, чтобы удостовериться, что он не показывал никаких признаков отравления, он расправился с «пробойником» в два больших глотка. Он был холодным, но оказывал согревающий эффект. Брон скривился немного, но почувствовал, как приятная волна пошла через него.

– Я не знаю, что содержится в этом веществе, – сказал Конда с глупой усмешкой, – но это так бодрит меня!

«О Боги Вселенной!», – подумал Брон. – Ты... хочешь сказать, это может содержать разновидность Протокультуры?

Набычась, Конда начал раздумывать, не дать ли Брону «леща» за тугодумие, когда к ним с рассерженным видом подбежал Рико.

– Почему вы двое не шумите подобно остальным Людям? Вы хотите, чтобы они опознали нас? Хоть притворитесь, что вы развлекаетесь!

Рико тоже держал стакан с «пробойником». Стакан был почти пустой, и у Рико были слегка оловянные глаза. Он выбросил один кулак вверх и завопил «Ии-и-я-ЯЯ-ий!» так громко, что его компаньоны отшатнулись в стороны:

– Мы наконец возвратились! Мы снова дома!

– Урррааа! Мы порвём врага! – подхватил в голос Конда. – Ура нам! Ура Земле!

– Долой Зентрейди! – бухнул Брон, делая маленький антраша. Тот напиток, «пробойник», без разницы чем он там был, навевал на него чувство… ну, в общем, счастливое. – Да здравствуют микронеанцы! Долой...

Он вдруг заметил, что другие двое шокировано выпучились на него, и судорожно закрыл рот рукой.

– О Небо! Я не соображал, что я говорил! Конда, Рико – пожалуйста, не выдавайте меня!

Мимо проходила молодая женщина, одетая как средневековая принцесса, с двумя стаканами «пробойника». Она увидела, что трое стояли вместе, и один без стакана. Она отдала свой второй стакан Конде, и слегка ударила своим стаканом об их стаканы по очереди, улыбаясь за серебристой маской домино.

– За дом и дружбу! – Потом она скрылась в толпе.

Три шпиона пару секунд смотрели друг на друга, затем повторили:

– За дом и дружбу, – и так же осторожно звякнули стаканами друг об друга.

Вокруг них продолжал кружиться праздник.

 

Большая часть свободного от вахт экипажа и практически все гражданские были на празднике, и коридоры КСК-1 были пусты, делая судно похожим на корабль-призрак. Идя к казармам пилотов «ТТ», Клавдия Грант старалась выкинуть из головы этого дурака Мэйстроффа и отдаться наслаждению краткими часами свободного времени.

Впервые за прошедшие месяцы пилоты «Валькирий» не летали на постоянные патрули или боевые задания. За всё прошедшее время из-за нехватки личного состава и как следствие, чрезмерных нагрузок на оставшихся, экипаж КСК-1 стал напоминать команду скелетов. Удача, что её свободное время впервые совпало со свободным временем Роя – впервые за долгое время.

Любовные отношения между Клавдией Грант и капитаном Роем Фоккером, страстные и романтичные, отошли на второй план из-за дикого напряжения обратного полёта КСК-1. Но теперь было время, чтобы провести его вместе – по мнению Клавдии, лучший результат из всех, чего достигла космическая крепость по возвращении.

Она позвонила в дверь его каюты, но не получила никакого ответа. Стук тоже не принёс никакого результата.

Клавдия не собиралась упускать шанс увидеться с ним. Может, он оставил ей записку. Она надавила на ручку двери и вошла внутрь, как только она скользнула вбок.

Рой Фоккер, командир эскадрильи «ТТ» «Череп», герой-ас Войны Роботек, лежал и мирно храпел, безучастный ко всему миру, его длинные белокурые волосы разметались по подушке. Имея рост под 2 метра, он так и не нашёл койки военного образца, которая бы соответствовала ему по длине, и поэтому его ноги и часть покрывала свешивались сквозь заднюю спинку стандартной койки.

Про Роя за глаза шутили, что он не летает на самолёте, а таскает его на себе, но сейчас Рой был прямо как спящий малыш…

За такое долгое время нам не выпадало возможности побыть наедине, и вот нате вам – он дрыхнет! Но она не могла винить его. Он был при исполнении служебных обязанностей, обычно в кабине истребителя, едва ли не все «дневные» часы после свёртывания.

Бедняжка… Как он, должно быть, вымотался…

– Ну, ладно... – Она поправила ему одеяло, затем повернулась, чтобы уйти.

– Эй, погоди-ка! – Она оглянулась и увидела, что Рой уже сидит в кровати, мигая спросонья и улыбаясь. – Куда это ты собралась?

Она усмехнулась.

– Я полагаю, что «Большой Череп» нуждается во всем дневном сне, который он может получить.

– Вы были неправы. А ну-ка…

Он схватил её на запястья и дёрнул на себя. Клавдия взвизгнула и засмеялась, когда он подмял её под себя, затем растаяла от его поцелуя, который убрал всю боль и горе и усталость долгого полёта домой.

 

Тем временем, пока в стороне кипел праздник, на полётной палубе «Прометея», рядом с самолётом, в ожидании стоял Рик Хантер. Он одел свой старый цирковой лётный костюм, оранжевый с белым, с чёрными полосами, и шёлковый шарф.

Самолет был спортивной модели, полученной Линн Минмей, когда она выиграла звание «мисс Макросс». Сегодня был его первый полёт в атмосфере Земли.

Это был гладкая, красивая машина с ТВД, спроектированная знаменитым Иккии Такеми, с мощным, похожим на цветок, пропеллером, расположенным в большом кольце позади кабины. Он сильно напоминал Рику его собственного «Пересмешника», что очень огорчало его, потому что это в свою очередь напомнило ему о времени, которое он провёл с Минмей вместе в заброшенном отсеке КСК-1. За то время она стала такой значимой для него, но сейчас...

– Везунчик ты, Рик. Летишь с Минмей домой, – говорил тем временем техник. – Ты не только улетишь с корабля, но и проведёшь увольнение с красоткой, а?

Рик слушал его в пол-уха, осматриваясь по сторонам. Шум толпы увеличивался, и оттуда раздавались приветственные крики и аплодисменты.

– Ну, как я и говорил, – продолжал техник, – И повезло же тебе! Будешь тусоваться с нашей прекрасной знаменитостью!

Выход Минмей был достоин её статуса звезды – её статуса суперзвезды, какой её сделали команда и пассажиры КСК-1. Она ехала по полётной палубе в блестящем новом лимузине, специально сделанным для неё инженерами Макросса, и толпы расступались перед ней. Они держали плакаты с сердечками и приветственными надписями, или махали блокнотами для автографов, но несколько неуверенно.

На её автомобиль сыпался дождь из бумажных цветочных лепестков, ленточек и конфетти, люди прижимались к стёклам, чтобы улыбнуться, помахать или выкрикнуть её имя – чтобы почувствовать себя рядом с ней, пусть только на мгновение.

– Ты в курсе, что она – единственная, кому пока дали разрешение покинуть судно, даже на короткое время? – закончил техник. – Надеюсь, ты насладишься поездкой.

Минмей спокойно сидела посередине заднего сиденья лимузина, сложив руки на коленях, наблюдая, как вокруг автомобиля неистовствует толпа. Она одела свою старую школьную униформу: белую блузку и галстук, коричневую куртку в клетку и клетчатую же юбку. Исследование публики показало, что людям нравится видеть её в одежде, которая подчёркивает её юность.

Её менеджер, Вэнс Хасслевуд, сидел рядом с шофером, счастливо рассматривая толпу.

– Отлично, какое замечательное сборище в Вашу честь, Минмей.

Минмей тихо вздохнула.

– Да… Эти толпы – цена, которую я должна заплатить за знаменитость...

Хасслевуд и шофер в униформе тайком переглянулись.

– Мы можем ехать немножко быстрее? Я опаздываю, – добавила Минмей. Водитель немного прибавил скорость, гудя в клаксон, и толпе обожателей Минмей пришлось быстрей убираться с дороги.

«Интересно, сильно ли она изменилась», – подумал Рик, когда лимузин скрипнул тормозами рядом с маленьким спортивным самолётом. Когда он только вступал в РОА, Минмей обещала, что она будет часто видеться с Риком, но сперва его служба, и потом её головокружительная карьера как местного кумира… В общем, о том обещании забыли.

Шофер открыл заднюю дверь для Минмей, в то время как Вэнс Хасслевуд пошёл поблагодарить офицера связи из диспетчерской службы КСК-1.

– Привет, Минмей. – Рик улыбнулся. – Кажется, у тебя были проблемы, пока ты пробиралась через эту толпу там.

Она хихикнула, её глаза задорно блеснули так хорошо знакомым ему блеском.

– Они мои преданные поклонники. Они всюду за мной ходят. Я их просто обожаю!

Она обернулась, чтобы помахать людям, сдерживаемых кордоном охранников.

– Привет, привет! Спасибо, что пришли проводить меня! Я вас очень люблю!

Очевидно, она не догадывалась, что много людей – скорее даже, большая часть из присутствующих – были здесь просто с фестиваля. Возможно, она даже не понимала, что сейчас ещё продолжалось празднование. Рик с усмешкой покачал головой. Минмей была милой и очаровательной, но она до сих пор жила в своём собственном мире.

Фанаты хлопали, топали и свистели, размахивая плакатами и транспарантами. Вэнс Хасслевуд довольно смотрел на них, скрыв глаза за затемнёнными очками.

– Спасибо вам! – кричала она, бросая воздушные поцелуи.

– Здорово! Они действительно без ума от тебя, – заметил Рик.

– Я знаю, – сказала она как само собой разумеющееся. – Рик, когда мы сможем улететь? Мне очень хочется увидеть моих родителей.

– Ну, я думаю, что мы можем взлететь в любое время. Все системы прогреты. – Он повёл её к лесенке. – Ладно, лезь на заднее сиденье… Осторожно! Хорошо, теперь садись и пристегнись.

Она влезла в самолёт, положила свою сумочку рядом с собой и взялась за пристяжные ремни.

 – Спасибо, Рик. По-моему, ты очень похорошел с того дня, как мы впервые увиделись.

Э? Минмей всё ещё жила в своём собственном мирке, как он и предполагал. Пересматривая свои воспоминания согласно своим предпочтениям, она забывала всё, что было неудобным или беспокоящим, или заменяла их другими – такими, которые освобождали её от самоанализа.

Похоже, теперь она решила, что Рик жесток к ней. Возможно, она забыла, что он спасал ей жизнь несколько раз... забыла, что они разыграли свадебную церемонию, и что она тогда, как фату, одела белый шёлковый шарф, который теперь был обёрнут вокруг его шеи.

Возможно, она забыла их поцелуй, там, в заброшенном отсеке корабля. Конечно, теперь она была окружена людьми, которые согласятся почти с любой вещью, что она захочет сказать или подумать. Люди, не спешащие напоминать ей о её прошлой жизни и связях. Она была свободна полностью уйти в себя.

Пока он стоял на лесенке, смотря на неё, сидящую в кабине, он увидел её в новом свете.

– Возможно, я повзрослел, Минмей, – сказал он и полез на место пилота.

Она нахмурилась, и только собралась спросить, что он имеет в виду, как Вэнс Хасслевуд влез ногой на ступеньку трапа и сунулся к Рику.

– Эй, молодой человек! Как Вас по имени?

Рик отдал ему издевательский салют:

– Лейтенант Рик Хантеррр, серр.

– Отлично, лейтенант Рик Хантер, я ожидаю, что Вы хорошо позаботитесь о Минмей! Она очень занятой человек, и она должна вернуться вовремя.

Минмей удивила их обоих, яростно заступившись Рика.

– Не волнуйтесь, Вэнс! Я в совершенной безопасности! Рик очень хороший пилот!

Хасслевуд отступил немного.

– Это…, да, я уверен, что он такой, но он такой молодой, и я, это…

Рику стало очень интересно, что за фрукт этот Хасслевуд в действительности. Конечно, паразитировать на популярности Минмей было очень прибыльно, но только он вёл себя к ней уж очень по-собственнически. А что там об отношениях «менеджер-клиент»?

Никакой романтики, Рик был абсолютно уверен в этом. Даже при полном упадке своей карьеры Минмей навряд ли доверится такому хитрожопому шустриле, как Хасслевуд. Но как Минмей получила разрешение пусть даже на кратковременное посещение своих родителей, когда КСК-1 была фактически изолирована?

Приказ, отданный Рику, был предельно конкретен: удостовериться, что до Минмей не дорвутся никакие внешние СМИ. Только посещение семьи, и затем сразу назад на КСК-1, и всё.

Рик размышлял о кратком вдохе свободы для Минмей и смог придумать только одно объяснение: её таланты и популярность были главным фактором в поддержании на высоком уровне морального состояния и боевого духа в течение всего долгого полёта назад к Земле. И что бы там ни говорили политики, но война не закончилась, и сохранялась угроза вторжения. Если Минмей смогла бы сделать то, что она сделала для людей на КСК-1, для всего населения Земли, то она будет чрезвычайно важным ресурсом. Это давало ей и, в свою очередь, Хасслевуду, очень мощный рычаг.

Тем не менее, Рика сейчас не волновали эти заморочки властей. Он свесился с трапа вплотную к Хасслевуду.

– Как насчёт того, чтоб отвалить в сторонку? Мы взлетаем.

Хасслевуд чуть не хлопнулся на задницу, отшатнувшись назад.

– Конечно-конечно, парень, не надо так обижаться! Счастливого пути, Минмей! Поторопись назад!

Рик надел очки и наушники, и опустил колпак кабины.

Вэнс Хасслевуд вытер лоб носовым платком, глядя на них, пока Рик увеличивал обороты винта. Менеджер вознёс тихую молитву о быстром и благополучном полёте – ведь вся его карьера сидела сейчас на заднем кресле маленького самолётика.

Рик развернул нос самолёта и вырулил на взлётку. Спортивный самолет не был оборудован для взлёта с катапульты, но он был маленький и лёгкий, поэтому ему хватало полосы для обычного взлёта. Нос «Дедала» был повёрнут против ветра, и самолётик буквально подпрыгнул с палубы.

Минмей счастливо вздохнула, смотря вниз на КСК-1, наслаждаясь свободой полёта.

– Аххх! Как давно это было!

– Это точно, – прошептал про себя Рик, выводя самолет на курс на Японию. Тем временем в глубине его мыслей начала прокручиваться яркая, соблазнительная фантазия о вынужденной посадке на каком-нибудь идиллическом необитаемом острове. Что-то наподобие того, что с ними уже случилось...

– Я уже и забыл, каково это – обнимать её…

– Рик, ты что-то сказал? – спросила Минмей, наклоняясь вперед и выглядывая ему из-за плеча.

Он не хотел говорить это вслух. Смутившись, он ответил:

– Да так, ничего! – Но его лицо покраснело. Она странно на него посмотрела.

Он постарался сконцентрироваться на полёте, а Минмей вновь устроилась на своём кресле. Но эта небольшая фантазия не желала оставлять его в покое.

 

 

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Разумеется, мы не могли пропускать мимо ушей всякие гнусные слухи. И Клавдия, и «Зайки с мостика», и я слышали о «Гареме Гловала», хотя люди теперь стали очень осторожны, и не осмеливаются говорить о чём-то подобном, особенно когда поблизости была Клавдия, после того случая, как она сделала отбивную с одного балбеса из расчёта катапульты.

Командир обречён на одиночество, это никакой не миф. Но около командира есть некая область – место, где ты не являешься ответственной, но также не являешься и частью остального бортового оборудования – и это зачастую наиболее трудный пост.

Лиса Хейс. «Мемуары»

 

Командный комплекс Объединённого Мирового Правительства походил на перенесённый на сушу айсберг – только малая часть его была видна на поверхности. Фактически, радиосвязные башни, наблюдательные посты, оборонительные сооружения, посадочные площадки и аэродромные комплексы составляли едва половину кубического процента огромной базы.

Кроме того, это был ещё и сверхсекретный объект. Истребители, сопровождающие транспортный самолет с Гловалом и Лисой на борту, обязаны были без колебаний открывать огонь по любому летательному аппарату-нарушителю, влетевшему в зону и не ответившему на позывные.

Изменяя векторы тяги двигателей, транспортник осторожно зашёл на вертикальную посадку. Лиса, выглядывая в свой иллюминатор, разглядела «Робовоина»-часового наготове.

Как только самолет и экипаж были проверены, посадочная площадка начала опускаться, унося их глубоко вниз от сурового субарктического пейзажа.

Лиса и Гловал отстегнули ремни безопасности и собрали вещи.

– Я надеюсь, что они готовы нас выслушать, – сказала Лиса. – Капитан, мы должны убедить их! Я не сомневаюсь, они внемлют голосу разума!

– Хорошо бы… Для разнообразия, – проворчал Гловал.

 

Творение Иккии Такеми сделал «бочку» и пошёл «свечкой» вверх, сверкнув на Солнце.

– Ииия-ха-хааа!

Рик ликовал. Пилотирование «Валькирии» в Космосе имело свои привлекательные стороны, но там не было ничего подобного чувству плоскостей управления, врезающихся в воздух, и то, как они заставляют легкий акробатический самолет сделать именно то, что ты от него хочешь.

– Как же здорово, а, Минмей? – Он рассмеялся снова, и она присоединилась к нему. Он обожал звук её смеха.

Всё-таки он склонялся к мысли сесть на каком-нибудь небольшом островке под предлогом проверить двигатель. Тогда у него был бы шанс поговорить с ней и хотя бы ненадолго обратить на себя её внимание.

Пока он обмозговывал эту идею, из наушников раздался знакомый голос:

–  Патруль «ТТ» вызывает литерный борт Минмей. Лейтена-а-ант! Это мы! Бен и Макс!

– Чево?! – Рик только теперь их увидел, позади на 5 часов. Истребители летели, разведя крылья на минимальный угол стреловидности, чтобы держать одинаковую скорость со спортивным самолётом. Его немного смутило, что они вот так сумели к нему подкрасться.

– Мы так понимаем, что у тебя на борту очень важная персона, – продолжал Бен.

– К некоторым удача бывает весьма благосклонна, – двусмысленно добавил Макс.

– Мы возвращаемся на базу, желаем приятно провести время, – закончил Бен со смехом. «Валькирии» покачали крыльями, прощаясь, затем развернулись назад. Их крылья свелись на максимальный угол стреловидности, когда они начали увеличивать скорость.

Они набрали 2 Маха[16] и всё ещё ускорялись, когда Рик потерял их из виду.

– Валите-валите, умники – сказал он на их тактической частоте. – Увидимся.

– Бен и Макс – бестолочи, но теперь я почувствовала себя словно на свидании, – хихикнула Минмей.

Он ощутил, как подпрыгнул его пульс.

– Угу…

Она вдохнула холодный чистый воздух, наблюдая за отблеском Солнца на колпаке.

– Как хорошо уйти от всего на некоторое время, но когда я вернусь, у меня будет много работы. Ты только представь, сколько они требуют от меня сделать!

Опять она о работе!

– Зато хоть не скучаешь, – буркнул раздосадовано Рик.

Она не заметила его тона, перечисляя на пальцах проекты.

– О, да! Я должна вести телевизионное шоу, и затем мне дадут роль в пьесе. Потом, меня хотят снимать в фильме!

– Правда? – Рик постарался прозвучать как можно более скучающе. Она не замечала.

– Это будет действительно замечательно, – соловьём разливалась Минмей. – Я буду очень стараться. Это будет мой первый фильм, да ты и сам знаешь. О! Если я поговорю с режиссёром, может я смогу выговорить для тебя немного поучаствовать. Ты как?..

Это заставило его улыбнуться. В конце концов, она действительно продолжала думать о других, хотя сам он нерушимо был уверен в том, что кино довольно глупое занятие и, безусловно, занятие намного более низшее по сравнению с полётом на истребителе.

– Как-нибудь в другой раз, Минмей. Но скажи мне, откуда у тебя силы на это всё? Ходить патрулём это одно, но я бы просто вымотался вникакую, стараясь не отставать от подобного графика... Минмей?

Он развернулся, чтобы просмотреть на заднее кресло.

– Минмей, что случилось? Ответь мне!

На мгновение он испугался, что кабина потеряла герметичность, и быстро сверился с приборами. Потом до него дошло, что случилось.

– Нет, ну как вам это нравится? Заснула.

Её подбородок опустился на грудь, и она тихо и ровно дышала. И снова Рик почувствовал волну того яростного желания защитить её, которую он уже чувствовал к ней, когда они были заперты в отсеке. И вновь в нём пробудилось угасающая привязанность к ней.

Он вернулся к управлению с любящей улыбкой. «Я надеюсь, что она проснётся вовремя, чтобы приветствовать своих родителей».

 

Обтекаемый вагон, установленный на сдвоенных магнитных рельсах, погружался всё глубже и глубже в гигантские внутренности штаба.

Внутри вагона сидел капитан Гловал, сложив руки на груди, надвинув козырёк фуражки на глаза, как будто спящий. Он бы сейчас с удовольствием зажёг бы свою любимую трубку, но знал, как неприятно это будет для Лисы.

Лиса нервно пошевелилась на соседнем пассажирском кресле.

– Сколько нам ещё ехать до помещений Совета?

Гловал приподнял козырёк.

– Скоро приедем. Шахта уходит в глубину почти на десять километров.

Он не скрывал своего презрения ко всем этим ямам и занорышам. Мировое Правительство затаилось в самое глубокое логово, как испуганные кролики! Когда Зентрейди способны разнести любую планету на куски!

– Кстати, ты напомнила мне ещё об одной вещи, – продолжал он. – Ты слышала что-нибудь о так называемой «Большой пушке»?

Лиса напряглась: слова Гловала звучали несколько зловеще.

– Нет. Что это?

– Это – огромное орудие на базе Роботехнологии, которое строится здесь последние десять лет.

Гловал указал на схему базы, которая висела на двери вагона. Большинство участков сложного подземного комплекса были главным образом представлены в виде мнемонических символов для безопасности, но конструкция в общем плане представляла собой гигантскую букву «Y», и мигающий огонёк, обозначающий вагон, перемещался вниз по одной из наклонных, приближаясь к вертикальной шахте.

– «Большая пушка» использует гравитационное поле Земли как главный источник энергии, – сказал он ей. – И шахта, по которой мы едем в данный момент, является стволом орудия.

Лиса неуютно оглянулась по сторонам:

– Вы хотите сказать, что если бы эту базу сейчас бы атаковали и начальство решило бы запустить орудие, нас бы снесло?

Гловал хохотнул:

 – Ну, я хотел бы надеяться, что они сначала прочистят ствол.

Он знал, что она была достаточно проницательна, чтобы сразу увидеть главный недостаток «Большой пушки»: даже с воронкообразным расширением и колоссальным механизмом вращения-наведения, сектор обстрела «Большой пушки» был очень узок – и Совет Обороны Земли не мог предложить способа наклонить ось и справиться с вращением планеты Земля, чтобы наводить орудие на неудобные цели. Меры, чтобы преодолеть проблему, конечно, были частью разработки, но пока...

Гловал был одним из тех, кто наиболее активно выступал против проекта: войны, как он говорил (и история подтверждала его слова) никогда не выигрывались обороной, но исключительно атакой – КСК-1, которая могла выйти и противостоять врагу, а не «Большая пушка», закопанная под поверхностью.

Во время спора они с отцом Лисы «столкнулись лбами», оказавшись по разные стороны с человеком, который до этого был хорошим другом и верным товарищем по оружию. Спор положил начало трещине, которая за годы с той поры только расширилась и углубилась.

Размышления о минувших днях навевали уныние. Они не раз спасали друг другу жизнь. Они были обязаны друг другу большим, чем просто кровью. И всё равно адмирал Хейс стал противником, почти врагом.

Генри Гловал знал пути политики самого высокого разряда. Он был столь же сведущ в них, как любой другой, кто играл в эту игру. Но в нём ещё осталось нечто, нечто в его крови и плоти, которое поражалось и печалилось – как же такое могло произойти между людьми, которые вместе служили и воевали плечом к плечу?..

Наверное, всё так и есть, как они говорили. Я просто крестьянин в душе, и с тех пор ничего не изменилось.

Он очнулся от своего краткой абстракции. Как там было в когда-то прочитанном им жизнеописании Айзека Зингера[17], под названием «Спиноза[18] с Рыночной улицы», который лёг ему на сердце? Иногда личной честью является поведение в соответствии с личными идеалами, какими бы они ни были.

И одним из идеалов Генри Гловала была верность друзьям. Поэтому он ласково спросил Лису:

– Твой отец никогда не водил тебя сюда прежде?

– Несколько раз, – ответила Лиса, – Но мне никогда не разрешали спускаться по главной шахте. Теперь я понимаю, почему.

– Да, этот роботехнический проект был главной тайной. Всего несколько посторонних офицеров имели к нему доступ. Старый Лос-Аламос[19] по сравнению с этим проектом напоминал проходной двор! – Он хмыкнул. Воспоминания о тех днях навевали ностальгию…

– И никаких гражданских посетителей, – закончил он. – Даже дочь адмирала.

У Лисы был озадаченный взгляд:

– Но тогда почему они впускали отца?

– А кого же ещё? – сказал убеждённо Гловал. – Он был провидцем. Он стремился к созданию этого комплекса, когда никто ещё не думал, что это станет необходимо.

Она снова оглянулась вокруг, и опять всмотрелась в схему на двери.

– Мой отец был ответственен за все это? А я и не знала!

Гловал глубоко вздохнул.

– Твой отец всегда был молодцом. – Мог ли он рассказать ей об их спорах и ссорах? Не мог.

– Когда я служил под его началом во время Всеобщей Гражданской, у нас возникли проблемы с полевыми пайками для солдат. Адмирал Хейс не дождался никаких действий от штаба, и он повел всю нашу группу спецназа в набег на тыловой склад. Мы размалевались камуфляжем, как настоящие партизаны!

Он лично сидел на снабженце, генерал-полковнике, пока мы искали, чем поживиться. В ту ночь много храбрых и заслуженных мужчин и женщин впервые за долгое время поели досыта.

Лиса от души рассмеялась:

– И моему отцу такое сошло с рук?

Гловал тоже засмеялся:

– Точно. Тот генерал подумал, что это диверсанты проникли на базу, и спустил приказ нам найти их. В нашем отряде все души не чаяли в твоём отце, Лиса. Мы бы пошли за ним штурмовать Ад, если бы он отдал приказ.

Лиса продолжала смеяться, её плечи тряслись. Но её смех уже не имел отношения к истории об её отце. Внезапное «освобождение» с борта КСК-1, удивительный размер штаба-базы, всепоглощающая и такая детская радость оттого, что она снова вернулась домой, окутали её странно знакомым коконом. Это было необычно захватывающим чувством: она ничего не могла с собой поделать и просто радостно смеялась.

Лиса Хейс давно поняла, что жизнь военнослужащего точно не сделает никого счастливым «после того, как всё закончится», особенно женщину. Однако, теплота этого момента и чувство «боевого братства» были тем, что не дано понять никому постороннему.

– Приятно слышать, что ты смеёшься снова, – медленно улыбнулся Гловал. – Мне кажется, или ты смеёшься в первый раз с тех пор, как вы сбежали от пришельцев, ведь так?

– Э-э-э… Ум-м… – Лиса старалась не думать о Хантере, пытаясь поддержать чувство тепла и смех, стараясь быть выше желаний и соблазнов, и отвечать Гловалу на откровенность. Но в глубине души ей было интересно, проходили ли мужчины-подчинённые подобное по отношению к непосредственным командирам-женщинам.

– Но интересно, будем ли смеяться вот так после встречи с Советом? – продолжал Гловал. – Нам во что бы то ни стало надо убедить их, что пришельцы интересуются только нашей крепостью и её секретами, и что им нет дела до нашего мира.

Гловал снова надвинул фуражку на лоб, тон его приобрёл официальность:

– Я надеюсь, что Вы как следует продумали Ваши аргументы, капитан второго ранга Хейс.

Она задорно вскинула подбородок, её глаза сияли:

– «Кап-два» Хейс готова к бою, господин капитан 1-го ранга, – козырнув, доложила Лиса, выдавив улыбку. На неё снова повеяло чувством одиночества.

Ей всю жизнь было очень трудно устанавливать отношения с мужчинами близкого возраста, даже мужчинами-военными. Но это в самом деле не было удивительно: она была окружена мужчинами, подобными Гловалу, мужчинами, подобно её отцу. Сколько ещё таких мужчин, подобных им, могло быть? Один на сто тысяч? На миллион?

В любом случае, им трудно соответствовать.

– М-м, угу, так держать, – похвалил Гловал.

– Я уверена, что мы убедим их. В конце концов, мы единственные, кто близко входил в контакт с пришельцами!

«Ну да», – размышлял Гловал: «Это будет для неё холодным душем: отец Лисы один из самых влиятельных людей на Земле, но, несмотря на это, а может, как раз потому – Лиса сама наивность в политических махинациях».

Он выколотил остатки золы из трубки и набил в неё немного нового табака, как он всегда делал по привычке, когда задумывался. Но как только он зажёг старомодную кухонную спичку, как он любил прикуривать, зажегся наблюдательный глазок в стене, и синтезированный компьютером женский голос сказал:

ВНИМАНИЕ! КУРЕНИЕ В ВАГОНЕ ЗАПРЕЩАЕТСЯ! ПОЖАЛУЙСТА, НЕМЕДЛЕННО ПОГАСИТЕ ВСЕ МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ КУРЕНИЯ!

Гловал виновато выдернул трубку из рта.

– Да что ж такое, нигде курить нельзя! Если не моя команда, так эти железки меня воспитывают!

– Капитан, Вы безпокоитесь о КСК-1? – вежливо кашлянув, осведомилась Лиса. – Сэр, что они хотят с нами сделать?

Больная совесть Гловала заставила его подпрыгнуть от вопроса.

– Почему ты спрашиваешь?

Лиса только улыбнулась и сказала:

– Я заметила, когда Вас что-то тревожит, Вы всегда достаёте трубку и именно так её прикуриваете.

Гловал медленно опустил трубку и, не заботясь, о том, кто бы мог сейчас подслушивать их, сказал:

– Ха! Я должен признать, меня очень волнует эта встреча. Я не уверен, что эти… – Он сделал жест головой, чтобы показать своё презрение ко всем, кто закапывается под землю и оттуда приказами отправляет на смерть отважных мужчин и женщин. – …Не уверен, что эти люди будут непредвзято слушать нас. И, Лиса, для нашего будущего жизненно важно, чтобы мы смогли достучаться до них, ты понимаешь? – Гловал положил свои жилистые, коричневые крестьянские руки на колени и уставился на них.

Лиса медленно кивнула. Она была дочерью адмирала Хейса, и привыкла к тому, что многие видят в ней только дорожку к самым высоким шишкам. Это было одной из вещей, которые отдалили Лису Хейс от её сверстников.

Она на протяжении всей жизни видела крупных политиков, её тошнило и от этих людей, и от дел, которые они проворачивали.

После того, как Карл Рибер умер, она почувствовала, что она никогда не оправится от этой утраты. Но ведь должны ещё быть люди, люди, которые милы, терпеливы и правдивы? Образ Рика Хантера внезапно возник перед ней. Хотя она отказалась признаваться самой себе, Рик Хантер начинал кое-что значить для неё.

– Что случится, если мы не сможем убедить Совет? – спросила она.

– Тогда Земля ввяжется в войну с пришельцами, – ответил он мрачно.

До этого он всегда говорил о триумфе и необходимости победить, но на сей раз только Лиса могла услышать его признание. Гловал ни словом не обмолвился о возможности победы. Лиса знала его достаточно, чтобы понять, что это означало: оценка капитана Гловала возможностей Человечества против Зентрейди была очень удручающей.

Вагон достиг вертикальной шахты и начал спуск к самым глубоким укрытиям Штаба Совета Обороны Земли.

 

 

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Вы когда-нибудь видели, как наяву идёт Мечта?[20]

Из лирики песни двадцатого столетия.

 

– Минмей? Минмей, проснись. Ты почти дома.

Она слегка пошевелилась. Она слышала голос, который любила, и он сообщил нечто вне всякого сравнения превосходное. Минмей очаровательно зевнула и, выгнувшись спиной, попыталась потянуться, отведя одну руку назад, но её сдержало что-то. Её голова была заполнена изумительными образами и видениями, которые ассоциировались со словом «дом».

Минмей открыла глаза, осознавая, что «держалка» была ремнем безопасности спортивного самолётика. Позади неё ровная дрожь турбовентиляторного двигателя несла их вперёд.

– Смотри! – сказал Рик, указывая.

– Фудзияма! – завизжала она, вне себя от радости. Гора была увенчана короной снега, несмотря на то, что был разгар лета – довольно редкое явление. Минмей поняла это как хорошее предзнаменование и счастливое возвращение домой.

Рик медленно пролетел мимо Фудзиямы, давая Минмей шанс насмотреться вдоволь. Воздушное движение перенаправили, чтобы дать ему «свободный воздух», и он снова ломал голову, какие секретные рычаги были нажаты, чтобы дать Минмей увидеть её родичей, а также задавался вопросом, как скоро оставшиеся в живых обитатели Макросса потеряют терпение сидеть взаперти.

Он заложил вираж, выводя машину на курс к Иокогаме. Хотя он был счастлив, что Минмей скоро встретится с родителями, но его расстраивало, что их время наедине почти наполовину вышло. Он пытался представить себе её семейство и как они будут реагировать на статус их дочери как суперзвезды КСК-1.

Он положил самолёт на курс и потряс головой. «На этой планете есть миллиарды людей. И почему меня угораздило влюбиться в общественную собственность?»

Он несколько увеличил высоту. Цепь островов лежала под ними подобно россыпи драгоценных камней.

 

В самом глубоком убежище базы «Аляска» Лиса Хейс и Генри Гловал сидели за простым неукрашенным столом в середине обширного конференц-зала. Стены помещения были несколько десятков метров толщиной, но хотя давление масс земли было огромно, сама комната была столь же удобна в плане температуры и давления воздуха, как любой сад на поверхности.

В десяти метрах от них у основания стены был многофункциональный пульт, и в стены вокруг них были встроены экраны размером с рекламный щит. Лиса и Гловал всё ещё устраивали документы и бумаги на столе, готовясь к докладу.

Хотя он ничего не говорил и не подавал виду, Лиса знала, что капитан Гловал взбешён. Ему и его заместителю было «любезно» отказано в личной встрече с руководством Земли, и вместо этого их усадили сюда.

Лиса знала, что он не винил её, но она не могла поднять на него глаз. Она знала, что её собственный отец был одним из ответственных за это унизительное и трусливое обращение.

Внезапно все экраны включились. На них появилось с полдюжины огромных лиц, нависающих над Лисой и её капитаном. Все лица были мужские, средних лет, и все, кроме двух, были в военной форме.

Это подтверждало худшие предчувствия Гловала. Лиса должна была напомнить себе о необходимости дыхания. Военные, управляющие правительством? Это не то, за что мы боролись!

Перед нею, на центральном экране, было лицо её отца.

– Добро пожаловать домой, капитан первого ранга Гловал, – сказал адмирал Хейс.  – Прошло много времени с тех пор, как Вы докладывали лично.

Гловал поднёс ладонь к виску, и Лиса последовала его примеру. Другие могли бы забыть их клятвы, их обязанности, но одной вещью, которая поддерживала Гловала, была уверенность, что, пока он жив, он никогда не будет изменять своим словам, сказанным на присяге. Даже если это означало отдавать воинское приветствие людям, которых он больше не уважал.

Это был кодекс поведения, который бы поняли немногие посторонние. Например, такие, как самураи древности. Гловал понял и принял присягу на верность новосформированному Объединённому Мировому Правительству, когда альтернативой было уничтожение всех народов планеты. И он хотел следовать своей присяге так долго, как был способен.

Так что он решительно отдавал воинское приветствие.

– Так точно, сэр, – ответил Генри Гловал.

Огромные глаза изображения, такие же синие, как у Лисы, обратились к ней. – И Вы, капитан второго ранга Хейс.

– Так точно, господин адмирал, – сказала она спокойно. Она не подавала вида, как болело её сердце.

После смерти матери отец был её единственным эмоциональным оплотом, до Карла Рибера и, позже, Клавдии, капитана Гловала, и очень немногих других. И теперь, адмирал Хейс даже не соизволил обратиться к ней не по Уставу. Объятия и немного слёз были бы не по-военному, но всё же она надеялась на них. И, что и говорить, она приехала, подготовив свои.

Но вместо этого, лицо с экрана сказало:

– Отлично. Теперь прошу вас занять свои места, и мы будем слушать ваш доклад.

– Есть, сэр. – Лиса и Гловал опустили руки, ловко, чётко и красиво. Они сели, Лиса собрала свои бумаги, потом она встала снова. Гловала внезапно бросило в жар, так как она должна была взять на себя главный удар их доклада. Но протокол совещания был стандартен и диктовался традицией: заместитель делал вводный доклад, потому что капитан был священен и не являлся субъектом для перекрестного допроса, кроме трибунала.

– Мы должны знать всё с начала, – сказал седой мужчина с белоснежными усами, загнутыми колесом. Он был типичным политическим халтурщиком, который подмазал свой путь напрямую в комиссию в офис главного военного прокурора и оттуда полез на повышение. Лисе достаточно было одного взгляда на ленты на его кителе, чтобы понять, что он никогда не нюхал настоящего пороха.

Она же имела две награды «За отвагу» и многочисленные другие медали и отметки за участие в боях, но она прикусила губу и сказала:

– Конечно, сэр.

Лиса устроила бумаги в руках и прямо взглянула в изображение лица её отца. Он не смотрел по сторонам. Всё вокруг неё заполнили величественные изображения, словно они оказались в обсерватории с телеэкранами, бегущими от пола до потолка.

Лиса, не отрываясь, холодно глядела на отца.

– Этот доклад предполагает, что каждый присутствующий знаком с деталями ситуации до времени появления Зентрейди в Солнечной системе. Дополнительные данные будут вам предоставлены.

Она на секунду снова впилась взглядом в отца, затем возвратилась к докладу, счастливая, что Гловал был на её стороне, но стыдящаяся собственного семейства. Она обратилась вместо этого к специальному уполномоченному на экране справа от неё, и который лицом напоминал Кларка Кента в древних комиксах про Супермена.

Она прочистила горло, посмотрела на властные лица вокруг неё, и внезапно чувствовала себя сильной. Настолько сильной, какими могут быть только люди с чистой совестью и преданные долгу. Она могла противостоять любому из них.

– Далее – краткий обзор событий, последовавших после неудачного гиперпространственного прыжка, совершённого Космической супер-крепостью №1, и действия экипажа, предпринятые для возвращения на Землю, в условиях интенсивных атаках враждебно настроенных пришельцев.

Это было немного, но Лиса гордилась, как очарованно и запуганно смотрели те огромные, вогнутые лица.

Они были людьми, которые использовали чрезвычайное положение, введённое при появлении Зентрейди, чтобы взять под свой контроль Землю. По ходу дела они, очевидно, забыли, насколько ужасным и сильным был враг, который в настоящее время находился на ночной стороне их маленькой планеты.

Лиса позволила себе маленькую месть. Она полагала, что им уже было известно об их прибытии.

– Тогда силы флота пришельцев были оценены приблизительно в один миллион кораблей, размером в три или более раз превосходящих наш класс «Броня», – сказала она с небольшой издёвкой.

И прежде, чем кто-то попытается что-нибудь вставить, Лиса Хейс добавила, глядя отцу в глаза:

– То количество с тех пор увеличилось, и по нашим самым скромным оценкам, Зентрейди способны выставить флот, превышающий два с половиной миллиона линейных судов.

Все молчали, но явственно звучало мысленное эхо, потрясшее маленькую, сразу опечалившуюся кроличью норку земных правителей: ДВА С ПОЛОВИНОЙ МИЛЛИОНА СУДОВ???!

«Выкусите-ка!» – злорадно думала Лиса, пока перелистывала следующую страницу, наблюдая одним глазом, как великих и могучих правителей Земли трясёт в их креслах.

 

Иокогама лежала перед ними как на открытке, нежась под синим небом с чёрточками перистых облаков.

Минмей буквально тащила Рика на буксире за руку, пока они двигались к ресторану её родителей. Внезапно она повисла на ограждении прогулочной площадки, вглядываясь в блестящий океан.

– Только понюхай, как прекрасен морской воздух! – Она глубоко вдохнула. – Нигде не пахнет так хорошо, как в Иокогаме!

Она отскочила от поручня, закружилась, сделала пируэт, и затем несколько прыжков.

– От этого мне хочется бегать, петь и танцевать!!!

Рик старался не уподобляться секретному агенту, но помня о том, что он отвечал за неё, поймал её за поднятую руку.

– Минмей, пожалуйста, прекрати, ну в самом деле… На тебя смотрят все …

Она вырвалась, и сердито подскочила к нему.

– Я счастлива быть дома, и если я хочу петь и танцевать, то я буду! Пф!

Рик только собирался напомнить об их обязательствах к КСК-1 о том, что они поклялись соблюдать инкогнито, когда внимание Минмей привлекла высокая, стройная конструкция поблизости.

– Посмотри туда! Это Новая Морская Башня Иокогамы! – завизжала восторженно она, указывая вдоль площадки. Она приняла важный вид и заговорила экскурсоводческим голосом, которые она так часто слышала в детстве.

– «Когда взамен прежней Морской Башни была построена Новая Морская Башня, то она стала самой высокой конструкцией в мире – более чем в девятьсот метров высотой! Это технический шедевр».

Она сделала ещё один прыжок:

– Она того же возраста, что и я!

Терпение Рика кончилось, ему уже было всё равно. Он сомневался, что башня долго протянет, если её продолжительность жизни зависела от Минмей.

– Типа прикольно, – хмуро буркнул он.

Она сильно стукнула его кулаком по груди.

– Рик Хантер, почему тебя ничего не впечатляет? Я хочу, чтобы тебе понравился мой город!

И опять Минмей продемонстрировала один из своих коронных номеров: она снова в момент победила его, стоило ему только взглянуть в её огромные синие глаза, когда она откинула голову, взметнув волной иссиня-чёрные волосы.

«Она специально применяет этот эффект, или поступает так безсознательно?» Он никогда не осмеливался задать ей этот вопрос.

Она схватила его за руку.

– Я знаю, что ты понравишься моей маме! Она самая хорошая, самая добрая женщина во всём мире! Рик, это правда!

Она потащила его вперед:

– Пошли!

«Как я могу сопротивляться?» – подумал он, уступая неизбежному.

Несколько минут спустя, они подошли к ториям[21] с иероглифами, которые пересекали улицу.

– А, это местный китайский квартал! – догадался Рик.

Минмей покачала головой, недоумевая, как такой великолепный пилот может быть настолько слеп к очевидным вещам.

– Конечно, глупенький. Я же китаянка, и поэтому я живу здесь. Ну же, пошли!

Она снова схватила его за руку и потащила под тории в китайский квартал.

Люди любопытно смотрели на них. На подтянутого молодого человека в комбинезоне циркового лётчика, на очаровательную молодую женщину, которая, казалось, лучилась жизнелюбием и энергией.

– Так, гастроном там, – говорила Минмей, – прямо рядом с магазином сувениров. И пекарня всё ещё стоит на прежнем месте. Рик, ты когда-нибудь пробовал мандариновый корень? О-о-о, я так рада, что они не изменили вывесок!

Вывески были в форме малых торий.

– Ты отсутствовала не слишком долго, – напомнил он ей. «А чего она ожидала? Траурных флагов на каждом углу?»

– Верно, – сказала она, едва слыша его. – Я надеюсь, что мой дом всё ещё там. Минутку теперь ...

Он остановился, поскольку она пошла медленнее и встала.

– Посмотри! – Она указывала на фасад здания, покрытого иероглифами и переплетёнными символами, золотыми на алом, с резко выделяющимся драконом посреди. – Мы пришли!

Она взволнованно обернулась на Рика, и он улыбнулся ей несмотря на своё плохое настроение. – Это – «Золотой Дракон», наш ресторан, видишь? Точно такой же как «Белый Дракон» у тёти Лины в Макроссе!

– Он красивый, – только и смог сказать Рик.

Минмей была близка к тому, чтоб заплакать от радости:

– Я надеюсь, здесь ещё помнят моё лицо…

Рик вздохнул:

– Я ведь говорил уже, что тебя не было совсем недолго!

– Да? Может, я сильно изменилась. – Она встала в позу: он узнал эту позу из её гламурных фотографий и убоялся, что изменилась-то к худшему.

Минмей беззаботно рассмеялась и резво вбежала в «Золотой Дракон». Рику ничего не оставалось делать, как поплестись следом.

– Чанг! Чанг! – кричала она в лицо пораженного и занервничавшего джентльмена, китайца по лицу, одетого в белую тунику официанта и в такую же шапочку. – Ты узнаёшь меня? Посмотри же! Кто я? – Крутилась она перед ним.

Раскосые глаза Чанга выпучились, как у краба, он воскликнул что-то на непонятном Рику языке и скрылся в кухне, крича: «Смотрите! Идите сюда, идите сюда!»

Он вернулся через мгновение, таща женщину с ласковым лицом и коричневыми волосами, черты которой имели сходство с Минмей.

– Чанг, куда ты меня тащишь? Что случилось?.. Прекрати тащить!.. Ох!

– Мама, ты меня не узнаёшь?

Она уставилась на Минмей и замерла без слов, по виду готовая упасть в обморок.

– Ну как? Узнала? – задорно улыбнулась Минмей.

– Минмей... мы были уверены, что ты погибла!

– Нет, и я – дома, – она сказала весело.

Мать Минмей бросилась вперёд, чтобы обнять дочь, чуть не сбив её с ног:

– Я не могу поверить! Моя дорогая маленькая девочка дома! Её не забрали от нас! – её душили слёзы.

– Можно сказать, почти забрали, – сказала Минмей, немного высвободившись из сильных объятий матери вокруг ее шеи. – Но они вернули меня назад.

Её мать внезапно снова отпрянула на расстоянии вытянутой руки:

– Назад? Откуда? И кто вернул?

– Рик Хантер, мама. Этот юноша спас мне жизнь.

Мать Минмей внезапно сжала руку Рика, кланяясь ему снова и снова.

– Спасибо, спасибо, сыночек!

Рик чесал голову свободной рукой, растерявшись и смутившись, не зная, что сказать. Среди некоторых вещей, которые ему не нравились, было, в частности, обращение «юноша». А особенно от молодой девушки, которая так много значила для него.

– Минмей! Мы думали, что ты погибла! – дородный, хмурый мужчина появился из кухни. У него были тёмные глаза и волосы столь же чёрные, как у его дочери.

– Почему ты не связалась с нами и не сказала, что жива? – но даже при том, что он хмурился, отец нежно коснулся ее лица.

Тем временем, в голове у Рика возникли очень безпокойные мысли. Особисты из Службы внутренней безопасности, которые инструктировали его по этой чудной миссии, однозначно запретили ему обсуждать любые детали ситуации на КСК-1. Даже Минмей согласилась быть осмотрительной в рассказах о всём, что касалось крепости и её задачах.

Но эти люди вели себя так, как будто крепость была потеряна со всем экипажем, хотя она приземлилась более суток назад.

Рик, вспоминая инструкции офицеров, решил рассказать то немногое, что было можно – и понял, что Минмей решила то же самое, хотя для неё это обещало быть нелёгкой работой – пока он не разберётся яснее, что твориться сейчас на Земле.

 

 

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Корабль Гловала и команда прошли сквозь огонь и закалились в нём. Роботехнология и гражданские беженцы подверглись тому же судьбоносному испытанию.

Никто не подозревал, что ещё более серьёзное испытание должна была выдержать собственная присяга Гловала.

«Второй Фронт». «История Первой Войны Роботек», глава 66.

 

Гигантское лицо члена Совета смотрело вниз на Лису, пока она клала назад папку с заключительными выводами из доклада.

– Это был очень информативный доклад, капитан второго ранга Хейс, – сказал член Совета генерал Герберт. – Но позвольте, разве Вам самим не кажется, что Вы сильно переоценили силы врага?

Герберт исчез, и на его месте возникло изображение маршала Зюкейва, седого, с белыми же усами:

– Да, мне тоже интересно, почему эти пришельцы не уничтожили крепость, если у них было такое подавляющее численное превосходство.

Лиса, которая уже уселась, встала снова. Гловал молчал, разглядывая большие лица вокруг него, довольный, давая своему заместителю возможность поспорить с Советом прежде, чем он встанет сам.

– Я уже говорила об их причинах в своём докладе.

Герберт вернулся:

– И Вы ожидаете, что мы поверим в Ваш доклад?

Лиса зарычала сквозь зубы, сжав руки в кулаки, в попытке сдержать волну ярости.

На экране возник её отец, адмирал Хейс.

– Это всё, капитан второго ранга, мы слышали достаточно. Вы можете вернуться на место.

– Адмирал, я…

Но Гловал теперь встал на ноги, успокаивающе положив руку ей на плечо. Она расслабилась.

– Господа, – обратился он к Совету, – что относительно разрешения на запросы, которые были присоединены к тому докладу?

На экране снова возник Зюкейв:

– Предложение вести переговоры с врагом и план перемещения уцелевших обитателей города Макросс?

Ворвался Герберт:

 – Мы обсудим ваши запросы на частной сессии. Без вас и вашего зама!

Раздался громкий щелчок, и все экраны пошли полосами, оставляя Лису и Гловала во внезапной тишине в тусклой, куполообразной палате.

Кулаки Лисы дрожали:

– О-о-о! Я не могу поверить, что они так обошлись с нами!

Гловал погрузился глубже в кресло, откинув назад голову и закрыв глаза.

– Как я и думал. Полагаю, мы проиграли бой.

– Но почему Вы решили, что уже всё?

– В этом мире есть вещи, которые мы никогда не сможем понять, Лиса. Например, из чего сделаны их мозги.

Она пристально глядела на потемневшие экраны вокруг:

– Интересно, что они планируют сделать с нами?

 

Отец Минмей так хлопнул кулаком по столу, что чайные чашки подпрыгнули.

– Нет! Ты не едешь!

– Правильно! – добавила её мать. – Больше года мы думали, что ты погибла. И как ты можешь думать, что мы позволим тебе уехать?

– … развлекать солдат на каком-то военном корабле! – с издёвкой закончил её отец.

Минмей вскочила на ноги, уперев руки в бедра.

– Ха! Вы думаете, вот чем я там занимаюсь? – Она топнула маленькой ножкой. – Я не просто «бортовая певичка на побегушках», да будет вам известно! Я там важная персона!

– Ну и что, что ты туда не вернёшься? – вскричал её отец – Ты здесь, и я запрещаю тебе возвращаться, и точка!

Она откинула голову назад, сощурив глаза и тряся кулаками.

– Ну не-е-е-тушки! Я должна вернуться! Я веду телешоу, я записываю альбом, и я собираюсь играть главную роль в фильме! Правильно, Рик?

Рика полностью застали врасплох, внезапно посадив в центр внимания.

– Ну, это…

– Абсурд! Семья прежде всего! – пролаял её отец.

Рику всё это тоже было интересно. Когда он и Минмей встречались, она подробно рассказывала о том, какая любовь и взаимная поддержка была в её семействе. Как же «медные трубы» меняют человека!

– Я хочу быть кинозвездой! – вопила она, топая обеими ногами, в точности так же, как её двоюродный брат Джейсон, когда впадал в истерику.

Её мать расплакалась в белоснежную салфетку:

– Как ты можешь так с нами поступать? Ты ведь знаешь, что мы всегда надеялись, что ты выйдешь замуж, примешь «Золотой Дракон» и будешь управлять им вместе с мужем.

Замуж? Управлять рестораном? Ещё новые заботы! Рику внезапно поплохело, когда у него мелькнула мысль отказаться от неба даже ради Минмей. Возможно они всё же не предназначены друг для друга.

– А что Вы скажете, юноша? – набросился на него её отец. – Что Вы думаете об всей этой придури, а?

– Я!? Это… Ну…

Минмей в ярости пошла в новое наступление:

– Нет, ну почему вы его спрашиваете? Его мнение здесь ничего не решает! Я решаю! Это моя жизнь, и я возвращаюсь на корабль! Я не могу повернуться спиной к тысячам преданных фанатов и ко всем людям, с которыми я работаю!

Её мать фыркнула и сказала:

– Правильно, но зато ты поворачиваешься спиной к нам.

«Плюс один в мамину пользу», – подумал Рик. Эта реплика остановила излияния Минмей, по крайней мере, на несколько секунд.

Но только когда она, возможно, уступила бы, вмешался новый голос:

– Эй, почему здесь так шумно? Я не могу сконцентрироваться на упражнениях… Что?!? Минмей?!?

Он был в возрасте Рика, или немного старше, высокий, с прямыми волосами, столь же чёрными, как у Минмей, которые спадали ниже плеч. Он застыл на лестнице на полушаге – стройный, спортивно выглядящий парень, красивый, но несколько угрюмый. Однако его лицо посветлело, когда он увидел её.

Она подлетела к нему и крепко прижала к себе:

– Кайл! О, не могу поверить! Ты здесь! Я думала, что никогда не увижу тебя снова!

Он засмеялся и тоже обнял её.

– Мы думали, что ты погиб на Макроссе! Мы не нашли тебя в убежищах, и позже на КСК-1, так что твои родители и я решили… – затараторила она.

Он пожал плечами:

– После того, как мой отец выгнал меня из дома за членство в пацифистском движении, я решил, что торчать возле военного городка не самая хорошая идея. Так что я уехал за день до «Дня Взлёта»

Рик ревниво оглядывал его. Кайл имел своего рода внутренний баланс: невозмутимый, спокойный и очень хладнокровный.

– Когда я попытался поговорить с тобой, – говорил он Минмей, – они сказали мне, что всё на острове разрушено и что он навсегда будет закрытой зоной отчуждения. Радиация или что-то в этом духе. – Его лицо, омрачившееся воспоминаниями, было энергичным и сильным лицом.

– Да, это было ужасно, – она печально кивнула.

Он взял её за плечи:

– Как хорошо, я счастлив, что ты здесь. Я счастлив, что хоть кто-то выжил.

– Но твои мама и папа чувствуют себя прекрасно, и управляют «Белым Драконом»!

– Что? – Его руки напряглись, в плечи ей впились мощные пальцы, пока через секунду до него не дошло, что он делает, и он тут же убрал руки. – Они живы?

Она дала ему улыбку, теплую, как огонь очага:

– Разумеется, глупенький. Они находятся на корабле.

– Корабле? О чём ты говоришь?

Она хмыкнула и пояснила:

– О космическом корабле.

– Хотите сказать, что вы не знали, да? – спросил Рик, мучаясь вопросом, не слишком ли много они сказали.

Кайл помотал головой в счастливом недоумении.

– Нет.

– Большинство из населения города выжило, хотя очень много погибло, – сказала ему Минмей. – Познакомься. Лейтенант Рик Хантер. Он – один из лётчиков-истребителей с крепости.

– о. привет, – сказал Кайл. Это прозвучало так, словно он приветствовал самую низшую известную форму жизни.

Рик привстал, так или иначе стараясь быть вежливым.

– Привет.

– Рик, – щебетала Минмей, – Это мой кузен Кайл Линн. Он как родной брат мне. Кайл, Рик спас мне жизнь.

– Для неё всегда пожалуйста. – Рик пожал плечами.

Выражение лица Кайла было полно гнева и негодования.

– Я-то думал, что в обязанности солдат входит помогать гражданским в сложные времена.

Рик склонил голову набок, стараясь для себя решить, что же за хмырь этот Кайл.

– Хмммм.

– Но, тем не менее, мы благодарны Вам за Ваши старания, – сказал ему Кайл угрюмо.

Минмей взяла Кайла под локоть.

– Нет-нет: когда Рик спас мне жизнь, он тогда ещё не был солдатом.

Кайл смерил его прищуренными глазами.

– И потом Вы решили пойти на службу, да?

Мать и отец Минмей наблюдали за ними, не вмешиваясь. Рик гадал, из-за чего вдруг ему такое внимание.

– Правильно.

Кайл высоко вздёрнул подбородок, глядя сверху вниз на Рика.

– Что же Вы нашли такого хорошего в военных?

Рик оскалился в улыбке.

– Хорошие льготы, бесплатная кормёжка... И уверенность, что твоя работа нужна людям.

 

– Не торопились же они, – мрачно буркнул Гловал, когда зазвонил сигнал соединения.

С окончания доклада прошло несколько часов. В конференц-зале в недрах базы «Аляска» вновь ожили экраны. Гловал и Лиса смотрели на них с надеждой, прикидывая, каковы будут результаты совещания. Стенные часы показывали почти полночь.

Генерал Герберт пристально глядел вниз на них.

– Господин капитан, госпожа подполковник, приношу извинения за долгое ожидание. – В его голосе не было ни капли сожаления. – Совет ознакомился с вашим докладом, и мы нашли, что большинство фактов там соответствует действительности.

– А что относительно моих запросов?

– Капитан Гловал, любые переговоры с пришельцами до окончания военных действий по единогласному решению вестись не будут.

– Вы всерьёз думаете, что мы сможем победить такую силу? – взорвался Гловал.

– Мы не знаем, можем ли мы победить или нет. Во-первых, мы не понимаем образа мыслей захватчиков. Потом, мы едва понимаем их Роботехнологию. Как мы можем начать мирные переговоры с ними? – Гловал собрался сказать, но Герберт поспешил закончить: – Мы никак не можем узнать, будут ли они вести честную игру или просто проигнорируют любые соглашения и нападут снова, как только получат желаемое.

– Но Вы должны понять… – начал Гловал.

Появился образ адмирала Хейса.

– Капитан, мы считаем, что наша «Большая пушка» защитит нас, пока мы остаёмся бдительными и боеготовыми. Мы не будем вести переговоры, обладая этим преимуществом.

– Очень хорошо, – подхватил Гловал. – Я понимаю, сэр. Но что относительно переселения пятидесяти тысяч уцелевших с Макросса?

Опять возник Герберт, которого, кажется, раздражало одно то, что задали этот вопрос:

– Они все были объявлены мёртвыми, поэтому возможность их сойти с борта даже не рассматривалась, Гловал.

– Я не понимаю... – Гловал, потрясённо, медленно качнул головой.

Лиса вскочила на ноги.

– Что Вы сказали?!?

– Неужели Вы думаете, что мы сделали официальное объявление, что мы воюем с пришельцами? Нет. А потому, что по всей планете началась бы паника и, возможно, восстания пацифистов! – кисло ответил Герберт.

– Они бы все кричали за немедленную безоговорочную капитуляцию, – вставил другой член Совета, специальный уполномоченный от Западноамериканских Штатов, Блэйн.

Изображение адмирала Хейса вновь появилось на центральном экране.

– Мы ввели строгую цензуру в СМИ со дня исчезновения КСК-1, объяснив, что террористические силы партизан-антиглобалистов напали на остров Макросс и разрушили его сразу после того, как судно ушло с него в свой первый испытательный полёт. Теперь, как мы можем отпустить десятки тысяч жителей Макросса, которые знают, какая чудовищная угроза Земле идёт за ними по пятам?

– Это решительно невозможно! – добавил Зюкейв. – Правительство тогда свергнут!

«Они сошли с ума? Или я?» – поразился про себя Гловал.

В течение десяти лет, пока восстанавливалась КСК-1, Мировое Правительство использовало угрозу вторжения пришельцев, дабы оправдать свои военные бюджеты и утвердить своё всё расширяющееся влияние.

Но когда Зентрейди, наконец, появились, обладая мощью, которую люди не могли даже представить (за исключением нескольких реалистов типа Гловала), Совет просто впал в паранойю: они лгали людям, зарылись как могли глубоко в землю, и оттуда просто молились, чтобы угроза миновала их.

И всё ради их политической власти, всё для того, чтобы они могли покомандовать планетой немного дольше!

Голос Гловала повысился на несколько децибел:

– На борту будет бунт, если мы не позволим людям покинуть судно! Они прошли через многое и выдержали это с честью, но теперь они благополучно вернулись домой, и их терпение не безконечно!

– Держать их под контролем – Ваша обязанность, – ответил на это Герберт. – И, как Вы уже упоминали в Вашем докладе, если пришельцы настолько сильно интересуются нашими обычаями, то перенос целого города на борт КСК-1 должен гарантировать, что их внимание и далее будет сосредоточено на крепости, разве Вы не согласны?

– Совершенно необходимо, чтобы Вы отвлекли вражеские силы подальше от планеты! – сказал откуда-то сбоку Кинсолвинг, бледный, как поганка, мужчина с оловянными глазами.

– Какой ценой?!? – взревел Гловал.

Он чувствовал, что ещё немного – и он поддастся своему гневу и, вернувшись на КСК-1, затеет свою собственную маленькую революцию.

Но он знал, что он не поступит так, знал, что он не сможет стрелять в невинных мужчин и женщин, которые верят лживому Совету, и в тех, кто поднимется против Совета. Знал, что он не может нарушить присягу.

---

Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 109; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!