ЭЛЕМЕНТЫ, ЭЛЕМЕНТАЛЫ И ЭЛЕМЕНТАРИИ 19 страница
Существование духа во всеобщем посреднике, эфире, отрицается материализмом, тогда как богословие делает из него личного бога. Но каббалисты придерживаются мнения, что и то и другое воззрения неправильны, утверждая, что в эфире элементы представляют лишь материю, слепые космические силы природы, тогда как Дух представляет разум, который их направляет. Арийские, герметические, орфические и пифагорейские космогонические учения, так же как и доктрины Бероса и Санхуниафона, все обоснованы на одной неоспоримой формуле, а именно, что эфир и хаос, или, на языке платоников, сознание и материя, были двумя первичными извечными началами вселенной, совершенно независимыми от чего-либо другого. Первый есть всеоживотворяющий разумный принцип; второй, хаос, – бесформенный жидкий принцип без «формы или чувства»; из сочетания этих двух возникла к бытию вселенная, или, вернее, вселенский мир, первое андрогинное божество – причем хаотическая материя стала его телом, а эфир его душой. По выражению в одном фрагменте из Гермия, «хаос обретя чувство от этого слияния с Духом, первородный) свет».[251] Это и есть вселенская троица, основанная на метафизическом представлении древних, которые, рассуждая по аналогии, сделали из человека, являющегося сочетанием разума и материи, микрокосма от макрокосма, или великой вселенной.
Если мы теперь сравним эту вышеприведенную доктрину со спекуляциями нынешней науки, которая полностью останавливается у Границы непознанного, и, в то время, как сама неспособна разрешить эту тайну; никому другому не разрешает высказываться по этому предмету; или же сравним с великим богословским догматом, что мир был создан посредством трюка небесной «ловкости рук», – то мы, ни минуты не колеблясь, признаем при отсутствии других и лучших доказательств, что герметическая доктрина намного более разумна, и гораздо более метафизична, чем это может показаться. Вот – существует вселенная, и мы сознаем, что мы существуем; но откуда взялась эта вселенная, и как мы появились в ней? После того как представители физической учености отказались нам отвечать на эти вопросы; после того как духовные узурпаторы изгнали нас и предали нас анафеме за нашу любознательность, что можем мы делать другое, как не обратиться за информацией к мудрецам, которые размышляли над этими вопросами за многие века до того, как молекулы современных философов еще не собирались в эфирном пространстве?
|
|
|
Видимая вселенная духа и материи, говорят эти мудрецы, есть лишь конкретное изображение идеальной абстракции; она создана по образцу первичной божественной Идеи. Таким образом, наша вселенная существовала извечно в латентном состоянии. Душа, оживотворяющая эту чисто духовную вселенную, есть центральное солнце, само по себе высочайшее божество. Не Единый создал конкретную форму своей Идеи, но его первородный; и так как она была создана по геометрической фигуре додекаэдра,[252] то первородному «угодно было потратить двенадцать тысяч лет на ее сотворение». Приведенное число лет упоминается в этрусской космогонии [271], в которой говориться, что человек был создан в шестом тысячелетии. Это согласуется с египетской теорией о 6000 «годах» и с еврейским исчислением.[253] Но это лишь экзотерическая форма. Сокровенные вычисления поясняют, что «12 000 и 6 000 лет» суть годы Брахмы; один день Брахмы равняется 4 320 000 000 годам. Санхуниафон[254] в своей «Космогонии» повествует, что когда Ветер (Дух) возлюбил свои собственные принципы (Хаос), то произошло тесное слияние, совокупление, получившее название потос (πόθος), и от этого слияния произошло семя всего. Но Хаос не знал своего собственного порождения, ибо он был бесчувственен и неразумен; но от его слияния с ветром был зарожден Môt или Ilus (Ил) [90]. Отсюда возникли споры творения и рождение вселенной.
|
|
|
Древние, кроме четырех элементов, сделали из эфира пятый элемент. Из-за того, что сущность его считалась божественной вследствие незримости его присутствия, его считали посредником между нашим миром и потусторонним миром. Они верили, что когда правящие разумы уходят из какой-либо части эфира в одном из четырех царств природы, которыми они обязаны управлять, то это пространство попадает во власть зла. Адепт, который готовился беседовать с «невидимыми», должен был хорошо знать свой ритуал, а также быть хорошо осведомленным с условиями, требующимися для полного равновесия четырех элементов в астральном свете. Прежде всего он должен очищать свою сущность, и внутри круга, в который он хочет привлечь чистых духов, уравновешивать элементы, чтобы не допустить вторжения элементариев в соответствующие сферы. Но горе тому неблагоразумному исследователю, который без знания невежественно вступает в запретные владения. Опасности ожидают его там на каждом шагу. Он вызывает силы, которыми не может управлять. Он будит часовых, которые позволяют проходить только своему хозяину. Ибо, как сказал бессмертный розенкрейцер:
|
|
|
«Раз ты решил сотрудничать с духом живого Бога, будь осторожен, чтобы не препятствовать Ему в Его работе; ибо если твой жар выйдет за естественные пределы, то этим ты вызовешь гнев moyst natures,[255] и они будут сопротивляться центральному огню, и центральный огонь, будет сопротивляться им; и произойдет ужасное разделение в хаосе».[256]
|
|
|
Дух гармонии и единения уйдет из элементов, потревоженных неразумной рукой; и токи слепых сил немедленно начнут кишеть вторгшимися бесчисленными тварями из материи обладающими инстинктом – злыми демонами теургов, они же дьяволы богословов. Гномы, саламандры, сильфы и ундины обрушатся на неосторожного нарушителя во многочисленных разнообразнейших воздушных формах. Будучи неспособными что-либо изобрести, они будут искать, шарить по самым глубинам памяти нарушителя; от этого возникает нервное истощение и ментальная подавленность у некоторых сенситивных лиц, участвующих в кружках спиритуалистов. Эти элементалы выявят давно забытые воспоминания прошлого, формы, лики, изображения, дорогие воспоминания, знакомые высказывания, давно уже изгладившиеся в памяти, но ярко, в живых красках сохраняющиеся в непроницаемых глубинах нашего сознания и на астральных табличках неподдающейся разрушению «КНИГИ ЖИЗНИ».
Каждый организм в этом мире, как видимый, так и невидимый, имеет соответствующий, присвоенный ему элемент. Так, рыба живет и дышит в воде; растение потребляет угольную кислоту, которая животным и людям причиняет смерть; некоторые существа приспособлены только к разреженным слоям, а другие – только к самым плотным. Жизнь для некоторых зависит от солнечного света, для других – от мрака; таким образом мудрая экономия природы приспосабливает ко всем условиям существования какие-нибудь виды живых существ. Эти аналогии приводят нас к заключению, что не только нет незанимаемых мест или частей в природе вселенной, но также и для каждого существа, обладающего жизнью, предусмотрены и приготовлены условия и, будучи приготовлены, они нужны. Далее, допуская, что существует невидимая нашему глазу сторона вселенной, мы по аналогии должны прийти к выводу, что и она так же населена, как и наша, и что каждая группа населения там имеет все необходимое для существования условия. Так же нелогично будет думать, что тождественные условия предоставляются всем, как было бы нелогично утверждать такую теорию в отношении обитателей видимого мира. Существование духов подразумевает и разнообразие духов; ибо люди отличаются один от другого, и человеческие духи суть развоплощенные духи людей.
Сказать, что все духи одинаковы, или приспособлены к одной и той же атмосфере, или обладают одинаковыми силами, или управляются теми же притяжениями – электрическими, магнетическими, одическими, астральными, не имеет значения какими – так же абсурдно, как сказать, что все планеты обладают одинаковыми свойствами, или все животные – амфибии, или, что все люди питаются одинаковой пищей. Будет разумнее считать, что наиболее грубые по своей природе духи погружаются ниже остальных – в самые глубины духовной атмосферы, другими словами пребывают ближе всех к земле. И наоборот – самые чистые духи пребывают дальше всех от земли. В том, что мы назвали бы психоматикой оккультизма, если бы мы собирались создавать новое слово, недопустимо думать, что духи какой-либо одной из этих степеней могут занять место и пользоваться условиями духов другой степени; это было бы так же нелепо, как, занимаясь гидравликой, ожидать, что две жидкости различной плотности обменяются показателями на шкале гидрометра Боума.
Жоррес, описывая одну беседу с индусами Малабарского берега, рассказывает, что после того, как он задал им вопрос, имеются ли у них духи, призраки, они ответили:
«Да, но мы знаем, что это плохие духи... хорошие едва ли вообще могут показаться. Те, кто может показываться, главным образом, духи самоубийц и убийц, или тех, кто умер насильственной смертью. Они постоянно носятся вокруг и показываются в виде призраков. Ночное время им благоприятствует и они совращают неустойчивых людей и соблазняют других тысячами различных способов» [272, III, с. 63].
Порфирий сообщает нам несколько отвратительных фактов, достоверность которых подтверждается опытом каждого, кто изучает магию.
«Душа»,[257] – говорит он, – после смерти питает некую привязанность к своему сброшенному телу; привязанность эта пропорциональна тому усилию, с каким их союз был расторгнут; мы видели многих духов, носящихся в отчаянии вокруг своих земных останков; мы даже видели, как они упорно разыскивали разложившиеся останки чужих тел, но более всего они стремились к свежепролитой крови, которая, кажется, на какой-то момент наделяет их некоторыми из жизненных способностей».[258]
Пусть спиритуалисты, сомневающиеся в словах теурга, проделают опыт проверки эффекта приблизительно полфунта свежепролитой человеческой крови на своем следующем сеансе материализации духов!
«Боги и ангелы», – говорит Ямвлих, – «появляются среди нас в мире и гармонии; тогда как плохие демоны все приводят в смятение... Что же касается заурядных обычных душ, мы их воспринимаем реже» [214].
«Человеческая душа (астральное тело) есть демон, которого на нашем языке можно назвать гением», – говорит Апулей.[259] – «Она – бессмертный бог, хотя в некотором смысле она рождается в то же самое время, когда рождается человек, в котором она пребывает. Следовательно, можно сказать, что она и умирает так же, как рождается».
«Душа рождается в этом мире после того, как покинула другой мир (Anima Mundi), в котором она предсуществовала до своего появления (на земле). Поэтому боги, которые учитывают ее деяния во всех фазах различных существовании в целом, иногда наказывают ее за грехи, совершенные в течение предыдущей жизни. Она умирает, когда отделяется от тела, в котором она переплывала эту жизнь, как в хрупкой лодке. И если я не ошибаюсь, то именно в этом заключается сокровенное значение надгробной надписи, такой ясной для посвященного: «Богам человеческим, которые жили». Но этого рода смерть не уничтожает души, она только преображает ее в лемура. Лемуры суть манесы или духи, которых мы знаем под названием лары. Когда они не проявляются и оказывают нам благодетельное покровительство, мы чтим их, как покровительствующих божеств домашнего очага. Но, если их преступления обрекли их на блуждание, то мы называем их лярвами. Они становятся бичом порочных людей и источником напрасного страха для добрых».
Это изложение едва ли можно назвать неясным, и все же перевоплощенцы цитируют Апулея в подтверждение своей теории, что человек проходит через последовательный ряд физических человеческих рождений на этой планете до тех пор, пока не очистится окончательно от ненужной шелухи. Но Апулей ясно говорит, что мы приходим в этот мир из другого мира, где у нас было другое существование, память о котором изгладилась. Как часовой механизм на фабрике переходит из рук в руки, из одного помещения в другое, где в одном месте добавляют одно, а в другом – другое, до тех пор, пока часы не получаются такими, какими их задумал мастер до начала работы. Точно так же, по древней философии, первичная божественная концепция человека осуществляется мало-помалу в различных цехах вселенской мастерской и, наконец, на сцене появляется совершенный человек.
Эта философия учит, что природа никогда не оставляет свою работу незавершенной; если ей помешают при первых попытках, она начинает сначала. Когда она зачинает человеческий зародыш, в ее намерения входит, чтобы этот человек совершенствовался физически, умственно и духовно. Его тело должно вырасти, достичь зрелости, износиться и умереть, его ум должен раскрываться, созревать и быть гармонично уравновешенным; его божественный дух должен светить и легко сливаться с внутренним человеком. И никакое человеческое существо не завершит своего великого цикла или «круга необходимости», до тех пор, пока все это не будет выполнено. Так же как на конных состязаниях в беге, когда менее резвые кони отстают уже в первой четверти круга и мимо них проносится конь-победитель, стремительно несущийся к цели, – точно также в человеческих бегах к бессмертию некоторые души опережают других и достигают цели, в то время как мириады остальных состязающихся, трудятся под грузом материи недалеко от того места, где начали свое восхождение. Некоторые несчастные совсем выпадают и бывают устранены из бегов; некоторым приходится возвращаться и начинать с начала. Это есть то, чего индусы боятся больше всего – трансмиграции и реинкарнации; только на других и низших планетах – никогда на этой. Но есть способ избежать это, и Будда учил этому способу в своих доктринах о бедности, обуздании чувств, полном безразличии к целям этой долины слез, свободе от страстей и частом общении с Атмой – созерцании духа. Причиною перевоплощения является незнание наших чувств и идея, что в этом мире есть что-то реальное, что-то за исключением абстрактного существования. От органов ощущения происходит та «иллюзия», которую мы называем контакт;
«от контакта возникает желание; от желания – чувства (которые тоже суть обман нашего тела); от чувств – привязанность к существующим телам; от этой привязанности – рождение, а от рождения – болезни, увядание, смерть».
Итак, подобно вращению колеса, существует регулярная последовательность смертей и рождений, моральной причиной которых является привязанность к существующим материальным объектам, тогда как орудием причины является карма (сила, управляющая вселенной, побуждающая ее к деятельности), заслуга и антизаслуга. «Поэтому велико желание всех существ, которые хотели бы освободиться от горестей последовательных рождений и смертей, добиться уничтожения в себе этой моральной причины этой привязанности к материальным вещам, или злых желаний». Те, в ком злые желания окончательно уничтожены, именуются архатами [275, с. 9]. Освобождение от злых желаний обеспечивает обладание чудодейственной силой. После своей смерти архат больше не перевоплощается; он неизменно достигает нирваны. Кстати – слово нирвана неправильно истолковано христианскими учеными и скептическими комментаторами. Нирвана есть мир причин, в котором все обманчивые следствия и обманы! наших чувств исчезают. Нирвана есть высочайшая достигаемая сфера. Питри (до-Адамовы духи) считаются буддийской философией реинкарнированными, хотя в степени, далеко превосходящей земного человека. Разве они не умирают в свою очередь? Разве их астральные тела не страдают и не радуются, и не чувствуют того же бремени иллюзорных чувств, какое испытывали в физическом теле?
То, чему Будда учил в шестом веке до Р. X. в Индии, Пифагор учил в пятом веке в Греции и Италии. Гиббон показывает, как глубоко у фарисеев запечатлелось это верование в переселение душ [51, IV, 385]. Египетский круг необходимости неизгладимо запечатлен на памятниках седой древности. Иисус, когда исцелял больных, неизменно произносил: «Твои грехи тебе прощены». Это чисто буддийская доктрина.
«И сказали иудеи слепцу: Ты рожден в грехах, и теперь учишь нас. Учение апостолов (Христа) аналогично учению о «заслуге и антизаслуге» буддистов; ибо больные выздоравливали, если их грехи были им прощены».[260]
Но эта предыдущая жизнь, в которую верили буддисты, не была жизнью на этой планете, ибо, более чем кто-либо другой, буддийский философ высоко ценил великую доктрину циклов.
Соображения Волни, Дюпуи и Годфри Хиггинса о сокровенном значении циклов или кальпы и юг брахманистов и буддистов свелись к весьма немногому, так как у них не было ключа к эзотерической, духовной доктрине, там заключающейся. Никакая философия никогда не мыслила о Боге как об абстракции, но рассматривала его в различных Его проявлениях. «Первопричина» еврейской Библии, пифагорейская «монада», «единая жизнь» индийской философии и каббалистический «Эн-Соф» – беспредельность – одно и то же. Индусский Бхагават не творит, он входит в мировое яйцо и эманирует из него в качестве Брахмы, на подобие того, как пифагорейская Дуада происходит из самого высшего и единого Монас.**
[**Прим. Лемприер («Классический словарь» [266], ст. «Пифагор») говорит, что «имеются большие основания для того, чтобы поставить под сомнение истинность целого повествования о путешествии Пифагора в Индию», и кончает заявлением, что этот философ никогда не видел ни гимнософистов, ни их страны. Если это было так, то как объяснить факт, что учение Пифагора о метемпсихозе в своих подробностях является гораздо больше индийским нежели египетским? Но, более того, как объяснить другой факт, что имя МОНАС, данное им Первопричине, то же самое, что и имя, данное тому же существу на санскритском языке? В 1792-97 годах, когда появился «Словарь» Лемприера, санскрит, можно сказать, был совсем неизвестен; перевод «Айтарейя-брахмана» («Ригведа») доктора Хауга, в котором это слово встречается, был опубликован только лет 20 тому назад, а точный возраст «Айтарейи» – в настоящее время установленный Хаугом от 2000 до 2400 лет до Р. X. – тогда не был известен, и поэтому можно думать, что так же, как это случилось и с христианами и их символами, индусы могли взять их у Пифагора. Но теперь, если только филология не докажет, что тут сыграло роль «совпадение», и что слово Монас, в своих деталях, не то же самое, мы имеем право утверждать, что Пифагор был в Индии, и что гимнософисты наставляли его в его метафизической теологии. Один только факт, что, по словам Макса Мюллера, «санскрит по сравнению с греческим и латынью, является старшим братом», недостаточен, чтобы им объяснить полную тождественность в санскритском и греческом слова MOHAC, в наиболее метафизическом и завуалированном значении. Санскритское слово дэва (бог) стало в латыни deus, и указывает на общность источника. Но мы находим в зороастрийской «Зенд-Авесте» то же самое слово, означающим диаметрально противоположное – оно стало (даэва или злой дух, из которого произошло слово дьявол.]
Монас самианского философа есть Монас (ум) индусов, у которого нет первопричины (апурва или материальной причины), и который не подлежит разрушению [19]. Брахма в качестве Праджапати проявляется, прежде всего, в виде «двенадцати тел» или атрибутов, которые представлены двенадцатью богами, символизирующими: 1. Огонь; 2. Солнце; 3. Сома, который дает всезнание; 4. все живые существа; 5. Ваю или материальный эфир; 6. Смерть или дыхание разрушения – Шива; 7. Земля; 8. Небеса; 9. Агни, нематериальный огонь; 10. Адити, нематериальное и женское невидимое Солнце; 11. Ум; 12. великий Бесконечный Цикл, «который никогда не прекращается» [19]. После этого Брахма растворяется, превращаясь в видимую вселенную, каждый атом которой есть он сам. Когда это завершено, непроявленный, неделимый и неподдающийся определению Монас возвращается в свое нерушимое, величественное одиночество своего единства. Это проявленное божество, сперва дуада, теперь становится триадой; его триединое свойство непрерывно эманирует духовные силы, которые становятся бессмертными богами (душами). Каждая из этих душ должна соединиться, в свою очередь, с человеческим существом, и с момента его сознательности начинает серию рождений и смертей. Некий восточный художник-живописец предпринял попытку выразить на картине каббалистическую доктрину о циклах. Картина занимает всю внутреннюю стену подземного храма вблизи большой буддийской пагоды и очень внушительна. Попытаемся передать вам некоторое представление об ее содержании, насколько мы ее помним.
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 174; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!