М А Н И П У Л И Р О В А Н И Е С О Б О Й 20 страница
Наш следующий шаг в разрешении проблем хронических мышечных напряжений – и любых других психосоматических симптомов – состоит в установлении адекватного контакта с симптомом и принятии его в качестве своего собственного. Мысль о "принятии" симптома – как раз того, от чего мы хотим избавиться – часто кажется абсурдной. Так что давайте попробуем, даже рискуя подвергнуться обвинениям в ненужных повторениях – добиться здесь предельной ясности. Вы можете спросить: "Если у меня есть симптом, который крайне неприятен, или какая-то нежелательная черта – разве я не должен избавиться от них?" Ответ будет: "Конечно, да!" Вопрос тогда сводится к выбору средств, которые будут работать, и отказу от средств, которые по видимости работают, а на самом деле бесполезны. Прямое порицание симптома, представление его как чего-то вам навязанного, обращения к кому-то за помощью, чтобы заставить его исчезнуть, – все это не работает. Единственный путь, который ведет к успеху, – косвенный: ясно и живо сознавать симптом, принять обе стороны конфликта как свои, то есть восстановить свое тождество с частями своей личности, от которых вы себя отделили, и затем найти средства, с помощью которых обе стороны конфликта – может быть, в измененной форме, – могут быть выражены и удовлетворены. Так, при головной боли лучше принять ответственность, чем аспирин. Лекарство временно притупит боль, но не разрешит проблему. Сделать это можете только вы.
|
|
|
Боль, отвращение и т.п. – неприятны, но это функции организма. Их появление не случайно. Это способы, какими природа привлекает наше внимание к тому, что требует внимания. Вы должны научиться испытывать, если это необходимо, боль и страдание, чтобы разрушить и усвоить патологический материал, содержащийся в симптоме. Реинтеграция, воссоединение разделенных частей всегда предполагает конфликт, разрушение и страдание. Если, например, вы опасаетесь "инфантильного" поведения, вы должны, тем не менее, научиться принимать его как свое место в общей целостности вашей личности. Если ему не будет уделено необходимое внимание и не будет дана возможность делать свою работу, какой бы она ни была, – оно не сможет измениться. Если же оно получит внимание и возможность взаимодействовать со всей вашей личностью в целом, оно, без сомнения, будет изменяться и развиваться.
Чтобы обрести уверенность в этой сложной работе, начните с "ошибок", к которым вы склонны. Может быть, вы делаете постоянно одну и ту же ошибку в каком-то пассаже – если вы играете на фортепиано. Если так, попробуйте не раздражаться и не пытаться блокировать это, а проявите любопытство и сыграйте намеренно этот ошибочный вариант, чтобы выяснить, в чем же дело. Среди других возможностей не исключено, что "ошибка" является следствием более естественной аппликатуры, чем указано в нотах.
|
|
|
Повторяющиеся ошибки или неловкости часто являются ретрофлектированным раздражением. Когда кто-то раздражает вас или выводит из душевного равновесия, вы, вместо того, чтобы ответить ему тем же, чем он досаждает вам, выливаете на себя еще один ушат.
Оставьте на некоторое время в стороне моральные суждения в собственный адрес. Дайте себе шанс. Когда импульсы, которые вы привыкли отделять от себя на моральных основаниях, научатся говорить своими собственными голосами, вы часто будете обнаруживать, что ваши оценки меняются. По меньшей мере не будьте к себе более критичны, чем к другим; в конце концов, вы тоже человек!
Скоро вы обнаружите, что спокойное принятие невротической боли или какой-то "аморальной" тенденции не так страшно, как вам казалось. Когда вы освоите методику рассасывания боли и реинтеграции "аморальности", вы почувствуете себя более свободным, заинтересованным и энергичным.
Примените к головной боли или другому подобному симптому метод эксперимента на сосредоточение. Отдайте ей свое внимание, и дайте спонтанно образовываться фигуре/фону. Если вы можете принять боль, как ощущение, вызывающее заинтересованность, это мотивирует формирование гештальта. В рассасывании боли важно уметь ожидать ее развитие. Дайте этому происходить самому по себе, без вмешательства и без предварительных идей. Если вы войдете в контакт, фигура будет становиться все более ясной, и вы сможете разрешить болезненный конфликт. Но нужно иметь в виду, что в течение длительного времени после начала работы изменения могут быть очень медленными – особенно если вы ждете с самого начала яркой драмы – так что вы рискуете потерять терпение.
|
|
|
Боль будет перемещаться, расширяться или сужаться, менять интенсивность, трансформироваться по качеству и т.п. Старайтесь замечать, в каких местах и в каком направлении вы сжимаете определенные мышцы, определить форму и размеры зажимов. Будьте внимательны к каждому дрожанию, почесыванию, покалыванию, вздрагиванию – короче, ко всем знакам биологического возбуждения. Такие ощущения возбуждения, вегетативные и мышечные, могут появляться волнами или быть постоянными и возрастать или убывать. По мере развития зуда, например, посмотрите, можете ли вы удержаться от преждевременного почесывания и "стирания" его; сосредоточьтесь на нем и следите за его развитием. Дайте возбуждению выйти на передний план. Если эта процедура правильно проведена, она в конце концов оставляет вас с ощущением здоровья и благополучия. Этот прием применим не только в случае психосоматических болей, но и в случае усталости, неопределенности возбуждения, приступов тревоги.
|
|
|
При выполнении этих экспериментов вы, возможно, испытаете тревогу, которая, как мы видели, является попыткой саморегуляции в преодолении неправильного дыхания во время увеличивающегося возбуждения. Независимо от того, есть ли тревога, проведите следующий дыхательный эксперимент:
Сделайте 4-5 глубоких вздохов. Затем мягко вдыхайте, хорошо обеспечивая выдох, но без усилия. Можете ли вы почувствовать поток воздуха в горле, в носоглотке, в голове? При выдохе ртом дайте воздуху спокойно выходить и подставьте руку, чтобы почувствовать поток. Не держите ли вы грудь расширенной, даже когда в нее не входит воздух? Втягиваете ли вы живот во время вдоха? Можете ли вы прочувствовать мягкий вдох до подложечной ямки и тазовой области? Чувствуете ли вы движение ребер вширь по бокам и на спине? Обратите внимание на напряжения в горле, на челюсти, на смыкания в носоглотке. Обратите особенное внимание на напряжения в диафрагме. Сосредоточьтесь на этих напряжениях и зажимах и следите за их развитием.
В течение дня – особенно в моменты интереса (в работе, когда близко кто-то сексуально привлекательный, при восприятии искусства, при столкновении с важной проблемой) – обратите внимание, как вы стараетесь сдержать дыхание вместо того, чтобы дышать более глубоко, как биологически естественно в такой ситуации. Что вы удерживаете, сдерживая дыхание? Крик? Попытку убежать? Желание удрать? Рвоту? Выпускание газов? Плач?
Отчеты по этому эксперименту значительно различались в отношении меры продвижения, достигнутого на этой фазе. Мы повторяем, что нет никакого определенного для всех срока усвоения этих приемов; и если у вас пока не получается ничего путного, – это не должно вас обескуражить.
"Нет ничего более усыпляющего для меня, чем попытки делать эти упражнения. Стоит мне начать, и я сразу засыпаю, независимо от того, собирался ли я спать".
Если мы скажем, что этот человек ускользает в сон, – в этом не будет никакого морализирования и утверждения, что он не должен был бы этого делать. Таков способ его функционирования в настоящее время. Так, как он сейчас структурирован, он предпочитает избегать своих проблем, а не решать их. Он может продолжать следовать этому предпочтению, если согласится с одним из следующих предложений (или с обоими): 1) проблемы не существуют; 2) проблемы неизбежны и неразрушимы.
"Мне вполне удалось давать своему вниманию двигаться по телу, отмечая напряжения, покалывания, боли и пр., – если только успех может быть измерен обнаружением того, что у меня есть подобные физические ощущения. Нетрудная штука: сфокусировать внимание на частях тела и ощущать их, но не само ли это фокусирование создает те эффекты, о которых говорят авторы? Как далеко нужно зайти в доставлении себе неприятных физических ощущений, чтобы почувствовать необходимость обратиться к врачу, либо стать ипохондриком? Мне кажется весьма подозрительной теория, согласно которой каждое покалывание в зажатой мышце связано с каким-то давно забытым переживанием."
Этот человек продолжает настаивать на разделении "тела и ума". Для него ощущения – это "физические ощущения", которые естественны для "частей тела", и которые каждый может наблюдать. И сразу же за этим утверждается, что они обязаны своим существованием нашему предсказанию, что они будут обнаружены, если на них обращать внимание, то есть что они как бы внушаются. В этом пункте он конечно может сопротивляться "нашему влиянию", потому что он отвергает нашу теорию, будто напряжения и зажимы имеют значение конфликтов, которые могут быть обнаружены и проработаны. Ему видится менее привлекательная альтернатива – попасть к врачу. Для чего? Чтобы восстановить невнимательность к "телу"? Чтобы "развнушить" то, что было "внушено"? Прописать аспирин вместо прежнего болеутолителя – невнимания? Чтобы врач предложил ему забыть это, или сказал – как оно и есть на самом деле – что это "психосоматическое"?
Последнее предложение в приведенной цитате – пример того, как искажается аргумент ради того, чтобы его легче было опровергнуть. Мышца может быть по множеству причин, включая обычную усталость, раздражение, или различные проблемы диеты. Но мы занимается здесь не такими случаями, а хроническими зажимами, которые человек – если он внимателен – может замечать у себя вновь и вновь в отсутствие обычных объясняющих факторов. Именно они, если дать им развиваться и внимательно следить за происходящим, могут привести к воспоминанию ситуаций, где они были использованы как средство подавления конфликта и потом "заучены". Но такое воспоминание, даже когда оно появляется, – случайный побочный продукт обнаружения и выражения составляющих конфликт напряжений.
"Поскольку у меня не было головной боли, мне пришлось использовать для эксперимента ссадину на голени."
Хотя сосредоточение на поврежденной части тела в самом деле усиливает кровообращение и таким образом ускоряет заживление, – это не имеет отношения к целям данного эксперимента.
"Я не знаю, как оценить успешность эксперимента. Я двигался по всем направлениям, но не достиг ничего кроме ощущения, что я бесполезно теряю время."
"...Эксперимент создал интересный блок. Если, ложась, я ощущаю какую-то боль или зуд и сосредоточиваюсь на этом, она не выходит на передний план, а исчезает; другая точка в совершенно другой части тела зудом или покалыванием начинает отвлекать мое внимание."
"Я ужасно устал от всего этого напыщенного вздора. Мне не досаждает ни одно из моих побуждений, и я полностью сознаю их все. У меня нет желания рвоты, нет желания впасть в ярость или покончить с собой. Я не стыжусь ничего – абсолютно ничего – в себе. Мне не нужно бояться желания убивать людей. Я не боюсь кричать и покричал бы громко и как следует, но ради соседей не делаю этого. Я не отчуждаю свои импульсы по моральным соображениям. Без сомнения я – психопатическая личность. Я крал автомобили, принимал наркотики, жил с женщинами. Попробуйте доказать это!"
"Напряжение, которое я ощущаю вокруг плеч, в шее, иногда в ногах, происходят от того, что я беспокоюсь и боюсь опоздать. Я чувствую себя как бы связанным изнутри, и это проявляется в тех частях тела, которые я назвал."
В следующем отчете можно видеть, что писавшая его студентка значительно продвинулась, но еще не вполне уверена в том, что следует выразить и как это сделать:
"У меня вызывает большое сопротивление записыванию моих действительных чувств на бумаге. Должна сказать, что если раньше ваши утверждения казались мне очень запутанными, теперь они кажутся яснее и я сознаю, что это я путалась. До сих пор я избегала ответственности сознавания, – и я до сих пор не примирилась с ней до конца. Но я понимаю, что должна возвратить себе свои подавлявшиеся конфликты и либо попытаться жить с ними, либо разрешить их. Я снова вернулась к начальным экспериментам и теперь, когда сопротивление по отношению к ним уменьшилось, они кажутся легкими. Однако когда я попыталась делать последнее, меня охватило нервное возбуждение, которое началось, по-видимому, в ногах, и медленно растекалось по всему телу, так что я была готова разорвать себя на куски. Даже сейчас, когда я печатаю это, это снова начинается. Я колочу по клавишам, как будто агрессия и возбуждение, вызванные экспериментом, могут быть рассеяны стуком машинки. Внезапно я почувствовала боль в левой руке, кажется в кости. Вся нижняя часть моей левой руки задеревенела. Правая рука не затронута. Я пыталась вспомнить, когда началась нервная реакция царапанья. Я не могла удержаться на думаний о царапании, вместо этого я начала думать о плаче. Так что поговорю немного об этом. Я происхожу из семьи, в которой всякое проявление эмоций, особенно такого рода, встречало сильное неодобрение. Сейчас я в конфликте с родителями, и это вызывает во мне чувство вины, как будто доставляю им ненужные страдания. Я отказываюсь возвращаться домой. Там я чувствую себя обеспеченной материально, но во всех остальных отношениях меня душит их полускрытая неприязнь к моим идеям и моему способу жизни. Я получила письмо от них, которое вызывает во мне желание расплакаться. Когда я получила и прочла его, и теперь когда я о нем вспоминаю, у меня появляется комок в горле, мышечный зажим заглазными яблоками и напряжения во всем теле. Это повторяется и сейчас, когда я пищу об этом. Но я не позволю себе роскоши плакать по этому поводу. Что меня удивляет: это что я легко плачу по поводу фильма, книги, пьесы, произведения искусства, но что касается моих личных дел, тут я себе этого не позволяю.
Теперь я сознаю, что внезапно почувствовала агрессивность, как будто я хочу сделать что-то жестокое, и то, как я стучу по машинке, отражает это чувство. Боль снова пришла в левую руку.
Что касается внутреннего думания, я сознаю, что "в моей голове" начинают кристаллизоваться разрозненные слова и фразы. Кажется, мои мысли касаются конфликта, компромисса, фасада, за которым я прячусь, разного для каждой компании, в которой я оказываюсь. В жизни каждый играет много ролей. Каждая ли из них – истинная, представляющая действительного человека? Что меня больше всего задело, так это осознание величины и силы моих сопротивлений."
У этой студентки, очевидно, "незавершенные дела" с родителями. Что, скажем, должен делать человек, если родители не принимают его таким, каков он есть? Как можно "заставить их понять"? Как должен жить человек – своей жизнью, которую он сам выбирает, или той, которую выбирают для него и за него? Этой студентке предстоит открыть, что среди тех ролей, которые она играет, нет той, которая "действительно ее представляет". Дело обстоит иначе: часть "действительно ее", часть ее самой вовлечена в каждую из этих ролей и находит в ней выражение. Задача состоит в том, чтобы интегрировать эти части, включить их в состав целого, чтобы "она сама" обрела цельность и проживала свою жизнь последовательно и непрерывно.
Следующий отрывок не раскрывает содержания обнаруженного и развившегося конфликта, но интересен тем, что здесь обретается частичная разрядка и последующая дифференциация примитивного импульса:
"Когда я старался сознавать свое тело, возникали определенные чувства; определенные люди вовлечены в потенциальное завершение возникающих чувств; и неизбежно следует определенного рода смущение. Я действительно серьезно сердит на авторов, потому что в конце концов из всего этого получилось нечто не общепринятое и шокирующее, без какого бы то ни было шанса на завершение. Произошло то, что я стал сознавать определенную функцию или желание, и также стал сознавать, что вопрос о его исполнении даже не стоит. Я понял, что желание было и раньше, потому что, как только я лег на кровать, эта вещь внезапно возникла в уме, сложившаяся, развитая во всех деталях. Сценарий был полным, от начала до конца. Не думаю, чтобы это выросло за короткое время эксперимента. Наверно, это скрыто присутствовало все время, но по крайней мере до сего времени я не сознавал этого. Это принесло мне лишь чувство активной злобы на себя и постоянной фрустрации. Этого не ослабишь, кусая подушку и вцепляясь в себя ногтями. Есть только один способ избавиться от этого: сделать это – но я не могу! (В этом месте отчет был порван, и возобновлен только через несколько дней.)
Перечтя предыдущую часть, я собирался разорвать все это и начать заново. Но потом решил оставить, потому что это имело весьма любопытные последствия. Внезапное сознавание причины телесного напряжения и обнаружение невыполнимой потребности сделали меня настолько сердитым, что я на некоторое время потерял представление о том, что я теперь считаю важным. Начав эксперимент еще раз через некоторое время, я намеренно постарался представить себе всю последовательность разыгранной мести, хотя и знал, что в действительности это никогда не может произойти. Внезапно я обнаружил, что покраснел до корней волос, не потому, что это было запрещенное действие, а потому, что это было так глупо! Какой смешной способ "мести". Я честно думаю, что если бы теперь мне и представилась возможность сделать то, что казалось невозможным, я бы не стал этого делать, просто потому что это глупо и неэффективно. Есть другие, гораздо более адекватные пути справиться с ситуацией. И теперь многие из моих отношений и поз по отношению к "мистеру X" стали бессмысленными."
В этом контексте важно, что примитивная ретрофлектированная агрессия и действие, которое ею предотвращалось, не требуют для своего освобождения того, чтобы репрессируемое действие было выполнено буквально относительно "мистера X". Будучи сознаваемой и разыгранной в фантазии, примитивная агрессия прошла дифференциацию и превратилась "в другие, более адекватные способы справиться с ситуацией". Само вытеснение оставляло агрессию примитивной и не имеющей возможности разрядиться.
В следующем отрывке объектом сосредоточенности был пищеварительный тракт:
"В течение нескольких месяцев, фактически около года, я страдал диареей, которая – поскольку для нее не было физических оснований – была, по-видимому, психосоматической. Во время экспериментов на сознавание я сосредоточился на желудке, солнечном сплетении и окружающих мышцах, чтобы посмотреть, могу ли я сознавать напряжения в этой районе, и не они ли – причина болезни. Я нашел много здесь напряжений и провел много времени, изолируя и наблюдая их. После этого моя диарея полностью исчезла. Прошло еще слишком мало времени, чтобы судить, окончательно ли это, поскольку я не изменял ни диету, ни жизненную ситуацию, но это кажется обнадеживающим."
В качестве последнего примера приведем отчет студента, получившего эффекты, обычно требующие более продолжительной работы с этой методикой:
"Я расслабился в постели, обретая "чувствительность" тела. Через некоторое время я почувствовал полный контакт с ним, сначала с одной частью, потом с другой. Тогда я глубоко вдохнул и полностью выдохнул. Возбуждение разрасталось. Я почувствовал волну нарастания его, затем спад. Это повторялось несколько раз, и я понял, что я сдерживаю дыхание, не давая ему участиться. Тогда я начал намеренно пыхтеть – и появилось возбуждение! Оно проходило через меня волнами. Как будто руки и ноги были перевязаны, в то время как невероятные удары электричества разряжались в меня. Мое тело пружинило вверх, туда и сюда, поворачиваясь и вращаясь силой течения – таз, плечи, спина, ноги, голова. Все во мне двигалось кругами и во всех направлениях. Мое тело горело; я действительно горел, мои руки и ноги как будто пылали. Пот лился с меня градом, слезы текли по лицу, дыхание стало судорожным, рот ловил воздух, я мычал: "О-о-о, о-о-о, о-о-о..." Не знаю, как долго это длилось, по крайней мере несколько минут. После того, как это кончилось (эта наиболее интенсивная часть), я посмотрел на руки – не обожжены ли они; я бы не удивился, если бы это было так. Мурашки бегали у меня по телу еще около получаса, я чувствовал себя живым и сильным!
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 97; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!