Текст 6. Фарината и Кавальканте
Прокомментируйте фрагмент из Х песни. Кто такие Фарината и Кавальканте? За что подвергаются наказанию? Как проявляются их характеры?
И вот идет, тропинкою, по краю,
Между стеной кремля и местом мук,
Учитель мой, и я вослед ступаю.
"О высший ум, из круга в горший круг, -
Так начал я, - послушного стремящий,
Ответь и к просьбе снизойди как друг.
Тех, кто положен здесь в земле горящей,
Нельзя ль увидеть? Плиты у могил
Откинуты, и стражи нет хранящей".
"Все будут замкнуты, - ответ мне был, -
Когда вернутся из Иосафата
В той плоти вновь, какую кто носил.
Здесь кладбище для веривших когда-то,
Как Эпикур и все, кто вместе с ним,
Что души с плотью гибнут без возврата
Здесь ты найдешь ответ речам твоим
И утоленье помысла другого,
Который в сердце у тебя таим".
И я: "Мой добрый вождь, иное слово
Я берегу, в душе его храня,
Чтоб заповедь твою блюсти сурово".
"Тосканец, ты, что городом огня
Идешь, живой, и скромен столь примерно,
Прошу тебя, побудь вблизи меня.
Ты, судя по наречию, наверно
Сын благородной родины моей,
Быть может, мной измученной чрезмерно,
Нежданно грянул звук таких речей
Из некоей могилы; оробело
Я к моему вождю прильнул тесней.
И он мне: "Что ты смотришь так несмело?
Взгляни, ты видишь: Фарината встал.
Вот: все от чресл и выше видно тело".
|
|
|
Уже я взгляд в лицо ему вперял;
А он, чело и грудь вздымая властно,
Казалось, Ад с презреньем озирал.
Меня мой вождь продвинул безопасно
Среди огней, лизавших нам пяты,
И так промолвил: "Говори с ним ясно".
Когда я стал у поднятой плиты,
В ногах могилы, мертвый, глянув строго,
Спросил надменно: "Чей потомок ты?"
Я, повинуясь, не укрыл ни слога,
Но в точности поведал обо всем;
Тогда он брови изогнул немного,
Потом сказал: "То был враждебный дом
Мне, всем моим со кровным и клевретам;
Он от меня два раза нес разгром".
"Хоть изгнаны, - не медлил я ответом, -
Они вернулись вновь со всех сторон;
А вашим счастья нет в искусстве этом".
Тут новый призрак, в яме, где и он,
Приподнял подбородок выше края;
Казалось, он коленопреклонен.
Он посмотрел окрест, как бы желая
Увидеть, нет ли спутника со мной;
Но умерла надежда, и, рыдая,
Он молвил: "Если в этот склеп слепой
Тебя привел твой величавый гений,
Где сын мой? Почему он не с тобой?"
"Я не своею волей в царстве теней, -
Ответил я, - и здесь мой вождь стоит;
А Гвидо ваш не чтил его творений".
Его слова и казни самый вид
|
|
|
Мне явственно прочли, кого я встретил;
И отзыв мой был ясен и открыт.
Вдруг он вскочил, крича: "Как ты ответил?
Он их не чтил? Его уж нет средь вас?
Отрадный свет его очам не светел?"
И так как мой ответ на этот раз
Недолгое молчанье предваряло,
Он рухнул навзничь и исчез из глаз.
А тот гордец, чья речь меня призвала
Стать около, недвижен был и тих
И облик свой не изменил нимало.
"То, - продолжал он снова, - что для них
Искусство это трудным остается,
Больнее мне, чем ложе мук моих.
Но раньше, чем в полсотый раз зажжется
Лик госпожи, чью волю здесь творят,
Ты сам поймешь, легко ль оно дается.
Но в милый мир да обретешь возврат! -
Поведай мне: зачем без снисхожденья
Законы ваши всех моих клеймят?"
И я на это: "В память истребленья,
Окрасившего Арбию в багрец,
У нас во храме так творят моленья".
Вздохнув в сердцах, он молвил наконец:
"Там был не только я, и в бой едва ли
Шел беспричинно хоть один боец.
Зато я был один, когда решали
Флоренцию стереть с лица земли;
Я спас ее, при поднятом забрале".
Перевод Михаила Лозинского
Составьте конспект очерка «Фарината и Кавальканте» из книги Эриха Ауэрбаха «Мимесис». Выпишите самые важные тезисы исследователя. Если что-то в тексте Ауэрбаха вам будет непонятно, сформулируйте вопросы, чтобы задать их на занятии.
|
|
|
Основная литература:
Хлодовский Р. И. Данте и Вергилий // Античное наследие в культуре Возрождения. М.: Наука, 1984.
Ауэрбах Э. Данте — поэт земного мира. М., 2004.
Ауэрбах Э. Фарината и Кавальканте //Ауэрбах Э. Мимесис. Изображение действительности в западноевропейской литературе. М., 1976.
Голенищев-Кутузов И. Н. Творчество Данте и мировая культура. М., 1971.
Лосев А. Ф. Эстетика Возрождения. М., 1978.
Косиков Г.К. Средние века и Ренессанс. Теоретические проблемы // Зарубежная литература второго тысячелетия. М., 2001.
Дополнительная литература:
Елина Н. Г. Данте М., 1965.
История всемирной литературы: В 9 т. М., 1984. Т. 2; М., 1985. Т. 3.
История зарубежной литературы: Средние века. Возрождение: Учеб./ М.П. Алексеев, В.М. Жирмунский, С.С. Мокульский, А.А. Смирнов. М., 1978 (и др. издания).
Литературная энциклопедия терминов и понятий. М.: 2001.
Луков Вл. А. История литературы: Зарубежная литература от истоков до наших дней: Учебн. пособие для студентов высш. учеб. заведений. — М., Издательский центр «Академия», 2003. — 512 с.; 2-е изд., испр. — 2005; 3-е изд., испр. — М.: Академия, 2006; 4-е изд. — 2008; 5-е изд. — 2008; 6-е изд. — 2009.
|
|
|
Санктис Ф. де. История итальянской литературы: В 2 т. М., 1963. Т. 1. С. 131 — 535. Т. 2. С. 5 — 420.
Теория литературы: Учеб. пособие: в 2 т. / Под ред. Н. Д. Тамарченко. Т. 2 : Бройтман С. Н. Историческая поэтика. М., 2004.
Занятие 4.
Боккаччо, «Декамерон».
Уточните свои представления о содержании понятия Ренессанс, об историческом фоне формирования ренессансной культуры. Сформулируйте ответы на вопросы о том, что такое гуманизм; в чем специфика ренессансного гуманизма, чем ренессансное понимание гуманизма отличается от современного.
Все «дни» «Декамерона» построены по одной композиционной схеме. Опишите ее основные элементы и порядок их чередования.
Составьте список тем, предлагаемых для рассказов в каждый из «дней». Подумайте, есть ли какая-то закономерность в том, как распределяются темы. Ознакомьтесь с тем, как этот вопрос трактует Витторе Бранка («Боккаччо средневековый»).
В конце первого дня Дионео, одобрив установленный в кругу рассказчиков порядок, тем не менее просит разрешения выбирать тему для своего рассказа по своему усмотрению. Разрешение ему дают. Подумайте, почему.
В каких странах и в каких областях Италии происходит действие новелл? К каким социальным группам принадлежат их персонажи? Какие тематические группы можно выделить в составе новелл?
Приведите примеры новелл, сюжеты которых вы могли бы определить, как реалистические, авантюрные, бытовые, анекдотические, сказочные.
Какие новеллы написаны «высоким», а какие – «низким» стилем?
Почему Витторе Бранка называет «Декамерон» энциклопедией жизни позднего Средневековья?
Охарактеризуйте рассказчиков. Что их объединяет помимо любви к увлекательным историям и умения их рассказывать? К какой социальной группе они принадлежат? Каково их происхождение, воспитание, образование? В каких исторических обстоятельствах могло возникнуть такое сообщество?
Текст 1. Пир во время чумы
Перечитайте вступление к Дню первому «Декамерона». Уточните свои представления об историческом контексте – эпидемии «черной смерти» 1346 – 1353 годов.
Охарактеризуйте ситуацию «Декамерона». Подумайте, уместно ли будет определить ее как «пир во время чумы». Перечитайте «трагедию» Пушкина «Пир во время чумы». Подумайте о сходствах и различиях. Прокомментируйте фрагмент из начала Первого дня «Декамерона»:
Мне самому тягостно так долго останавливаться на этих бедствиях; поэтому, опустив в рассказе о них то, что можно, скажу, что в то время, как наш город при таких обстоятельствах почти опустел, случилось однажды (как я потом слышал от верного человека), что во вторник утром в досточтимом храме Санта Мария Новелла, когда там почти никого не было, семь молодых дам, одетых, как было прилично по времени, в печальные одежды, простояв божественную службу, сошлись вместе; все они были связаны друг с другом дружбой, или соседством, либо родством; ни одна не перешла двадцативосьмилетнего возраста, и ни одной не было меньше восемнадцати лет; все разумные и родовитые, красивые, добрых нравов я сдержанно-приветливые. Я назвал бы их настоящими именами, если б у меня не было достаточного повода воздержаться от этого: я не желаю, чтобы в будущем какая-нибудь из них устыдилась за следующие повести, рассказанные либо слышанные ими, ибо границы дозволенных удовольствий ныне более стеснены, чем в ту пору, когда в силу указанных причин они были свободнейшими не только по отношению к их возрасту, но и к гораздо более зрелому; я не хочу также, чтобы завистники, всегда готовые укорить человека похвальной жизни» получили повод умалить в чем бы то ни было честное имя достойных женщин своими непристойными речами. А для того, чтобы можно было понять, не смешивая, что каждая из них будет говорить впоследствии, я намерен назвать их именами, отвечающими всецело или отчасти их качествам. Из них первую и старшую по летам назовем Пампинеей, вторую – Фьямметтой, третью – Филоменой, четвертую – Емилией, затем Лауреттой – пятую, шестую – Неифилой, последнюю, не без причины, Елизой. Все они, собравшись в одной части церкви, не с намерением, а случайно, сели как бы кружком и, после нескольких вздохов, оставив сказывание «отче наш», вступили во многие и разнообразные беседы о злобе дня. По некотором времени, когда остальные замолчали, Пампинея так начала говорить:
– Милые мои дамы, вы, вероятно, много раз слышали, как и я, что пристойное пользование своим правом никому не приносит вреда. Естественное право каждого рожденного – поддерживать, сохранять и защищать, насколько возможно, свою жизнь; это так верно, что иногда, случалось, убивали без вины людей, лишь бы сохранить себе жизнь. Если то допускают законы, пекущиеся о благоустроении всех смертных, то не подобает ли тем более нам и всякому другому принимать, не во вред никому, доступные нам меры к сохранению нашей жизни? Как соображу я наше поведение нынешним утром, да и во многие прошлые дни, и подумаю, как и о чем мы беседовали, я убеждаюсь, да и вы подобно мне, что каждая из нас боится за себя. Не это удивляет меня, а то, что при нашей женской впечатлительности мы не ищем никакого противодействия тому, чего каждая из нас страшится по праву. Кажется мне, мы живем здесь как будто потому, что желаем или обязаны быть свидетельницами, сколько мертвых тел отнесено на кладбище; либо слышать, поют ли здешние монахи, число которых почти свелось в ничто, свою службу в положенные часы; доказывать своей одеждой всякому приходящему качество и количество наших бед. Выйдя отсюда, мы видим, как носят покойников или больных; видим людей, когда-то осужденных властью общественных законов на изгнание за их проступки, неистово мечущихся по городу, точно издеваясь над законами, ибо они знают, что их исполнители умерли либо больны; видим, как подонки нашего города, под названием беккинов, упивающиеся нашей кровью, ездят и бродят повсюду на мучение нам, в бесстыдных песнях укоряя нас в нашей беде. И ничего другого мы не слышим, как только: такие-то умерли, те умирают; всюду мы услышали бы жалобный плач – если бы были на то люди. Вернувшись домой (не знаю, бывает ли с вами то же, что со мною), я, не находя там из большой семьи никого, кроме моей служанки, прихожу в трепет и чувствую, как у меня на голове поднимаются волосы; куда бы я ни пошла и где бы ни остановилась, мне представляются тени усопших, не такие, каковыми я привыкла их видеть, и пугающие меня страшным видом, неизвестно откуда в них явившимся. Вот почему и здесь, и в других местах, и дома я чувствую себя нехорошо, тем более, что, мне кажется, здесь, кроме нас, не осталось никого, у кого, как у нас, есть и кровь в жилах и готовое место убежища. Часто я слышала о людях (если таковые еще остались), которые, не разбирая между приличным и недозволенным, руководясь лишь вожделением, одни или в обществе, днем и ночью совершают то, что приносит им наибольшее удовольствие. И не только свободные люди, но и монастырские заключенники, убедив себя, что им прилично и пристало делать то же, что и другим, нарушив обет послушания и отдавшись плотским удовольствиям, сделались распущенными и безнравственными, надеясь таким образом избежать смерти. Если так (а это очевидно), то что же мы здесь делаем? Чего дожидаемся? О чем грезим? Почему мы безучастнее и равнодушнее к нашему здоровью, чем остальные горожане? Считаем ли мы себя менее ценными, либо наша жизнь прикреплена к телу более крепкой цепью, чем у других, и нам нечего заботиться о чем бы то ни было, что бы могло повредить ей? Но мы заблуждаемся, мы обманываем себя; каково же наше неразумие, если мы так именно думаем! Стоит нам только вспомнить, сколько и каких молодых людей и женщин похитила эта жестокая зараза, чтобы получить тому явное доказательство. И вот для того, чтобы, по малодушию или беспечности, нам не попасться в то, чего мы могли бы при желании избегнуть тем или другим способом, я считала бы за лучшее (не знаю, разделите ли вы мое мнение), чтобы мы, как есть, покинули город, как то прежде нас делали и еще делают многие другие, и, избегая паче смерти недостойных примеров, отправились честным образом в загородные поместья, каких у каждой из нас множество, и там, не переходя ни одним поступком за черту благоразумия, предались тем развлечениям, утехе и веселью, какие можем себе доставить. Там слышно пение птичек, виднеются зеленеющие холмы и долины, поля, на которых жатва волнуется, что море, тысячи пород деревьев и небо более открытое, которое, хотя и гневается на нас, тем не менее не скрывает от нас своей вечной красы; все это гораздо прекраснее на вид, чем пустые стены нашего города. К тому же там и воздух прохладнее, большое обилие всего необходимого для жизни в такие времена и менее неприятностей. Ибо если и там умирают крестьяне, как здесь горожане, неприятного впечатления – потому менее, что дома и жители встречаются реже, чем в городе. С другой стороны, здесь, если я не ошибаюсь, мы никого не покидаем, скорее, поистине, мы сами можем почитать себя оставленными, ибо наши близкие, унесенные смертью или избегая ее, оставили нас в таком бедствии одних, как будто мы были им чужие. Итак, никакого упрека нам не будет, если мы последуем этому намерению; горе и неприятность, а может быть и смерть могут приключиться, коли не последуем. Поэтому, если вам заблагорассудится, я полагаю, мы хорошо и как следует поступим, если позовем своих служанок и, велев им следовать за нами с необходимыми вещами, будем проводить время сегодня здесь, завтра там, доставляя себе те удовольствия и развлечения, какие возможны по времени, и пребывая таким образом до тех пор, пока не увидим (если только смерть не постигнет нас ранее), какой исход готовит небо этому делу. Вспомните, наконец, что нам не менее пристало удалиться отсюда с достоинством, чем многим другим оставаться здесь, недостойным образом проводя время.
Перевод Александра Веселовского
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 283; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!