УКАЗАТЕЛЬ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ОТЦОВ ЦЕРКВИ

 

Августин

Aductationes in Job (Aduct. in Job) - Примечания к книге Иова

Confessiones (Conf.) - Исповедь

Contra academicos (Contr. acad.) - Против академиков

Contra epistulam Manichaei (Contr. ep. Man.) - На послание манихея

Contra Faustum Manichaeum (Contr. Faust.) - Против Фавста-манихея

De beata vita (De beat. vit.) - О жизни блаженной

De catechisandis rudibus (De cat. rud.) - Об обучении оглашаемых

De civitate Dei (De civ. Dei) - О Граде Божием

De consensu evangelistarum (De cons. evang.) - О согласии евангелистов

De diversis quaestionibus (De div. quaest.) - О различных рассмотрениях

De doctrina christiana (De doctr. chr.) - О христианской науке

De fide et operibus (De fid. et oper.) - О вере и деяниях

De fide et symbolo (De fid. et symb.) - О вере и символах

De Genesi ad litteram (De Gen. ad lit.) - О Книге Бытия буквально

De Genesi ad litteram liber imperfectura (De Gen. ad lit. imp.) - О Книге Бытия буквально, незаконченный трактат

De Genesi contra Manicheos (De Gen. contr. Man.) - О Книге Бытия против манихеев

De immortalitate animae (De immort. anim.) - О бессмертии души

De libero arbitrio (De lib. arb.) - О свободном выборе

De magistro (De mag.) - Об учителе

De musica (De mus.) - О музыке

De natura boni contra Manicheos (De nat. bon.) - О природе добра против манихеев

De opere monachorum (De op. monach.) - О деяниях монахов

De ordine (De ord.) - О порядке

De quantitate animae (De quant. anim.) - О количестве души

De spiritu et littera (De spirit. et lit.) - О духе и букве

De Trinitate (De Trin.) - О Троице

De utilitate credendi (De util. cred.) - О пользе веры

De vera religione (De vera relig.) - Об истинной религии

Enarrationes in Psalmos (Enar. in Ps.) - Толкования на псалмы

Enchiridion ad Laurentium (Enchirid.) - Руководство для Лаврентия

Epistulae (Ер.) - Послания

Tractatus in Ioannis evangelium (In Ioan. ev.) - Трактат на Евангелие от Иоанна

Retractationes (Retr.) - Обзор [своих сочинений]

Sermones (Serm.) - Беседы

Soliloquia (Solil.) - Монологи

Аристид

Apologia (Apol.) - Апология

Арнобий

Adversus nationes (Adv. nat.) - Против язычников

Афинагор

De resurrectione mortuorum (De res. mort.) - О воскресении мертвых

Legatio pro christianis (Leg.) - Прошение в защиту христиан

Гермий Философ

Irrisio gentilium philosophorum (Irris.) - Осмеяние чуждых философов

Дионисий Александрийский

Commentarium in principium Ecclesiastae (In princ. Eccl.) - Толкование на начало Книги Екклесиаста

De natura (De nat.) - О природе

De promissionibus (De promis.) - Об обетованиях

Ерм

Pastor - Пастырь

Ипполит Римский

Contra Noetum (Contr. Noet.) - Против Ноэта

Demonstratio de Christo et Anticristo (Dem. de Chr.) - Показание о Христе и Антихристе

Philosophumena (Phil.) - Философумены

Sermo in sancta theophania (Serm. in theoph.) - Слово на святое Богоявление

Ириней Лионский

Contra haereses (Contr. haer.) - Против ересей

Киприан

Ad Demetrianum (Ad Demetr.) - К Деметриану

Ad Donatum (Ad Donat.) - К Донату

De bono patientiae (De bono pat.) - О благе терпения

De habitu virginium (De hab. virg.) - Об одежде девственниц

De lapsis (De laps.) - О падших

De laudi martyrii (De laud. mart.) - О похвале мученичеству

De opere et eleemosynis (De op. et eleem.) - О [благих] делах и милостынях

Quod idola dii non sint (Quod idol.) - О суете идолов

Климент Александрийский

Paedagogus (Paed.) - Педагог

Protrepticus (Protr.) - Увещание к эллинам

Stromata (Str.) - Строматы

Лактанций

De divinis institutionibus (Div. inst.) - Божественные наставления

De opificio Dei (De opif. Dei) - О божественном творчестве

De ira Dei - О гневе Божием

Минуций Феликс

Octavius (Octav.) - Октавий

Ориген

Commentarium in Evangelium secundum Ioannem (In Ioan. Com.) - Комментарий к Евангелию от Иоанна

Commentarium in Evangelium secundum Matthaeum (In Matth. Com.) - Комментарий к Евангелию от Матфея

Contra Celsum (Contr. Cels.) - Против Цельса

De oratione (De orat.) - О молитве

De principiis (De princ.) - О началах

In Ieremiam Homiliae (In Ierem. Ноm.) - Гомилии на книгу пророка Иеремии

Exhortatio ad martyrium (Exhort.) - Увещание к мученичеству

Homiliae in Genesim (In Gen. Нот.) - Гомилии на Книгу Бытия

Homiliae in Psalmos (In Ps. Нот.) - Гомилии на Книгу Псалмов

Татиан Сириец

Oratio adversus graecos (Adv. gr.) - Слово к эллинам

Тертуллиан

Ad martyrus (Ad martyr.) - К мученикам

Ad nationes (Ad nat.) - К язычникам

Ad Scapulam (Ad Scap.) - К Скапуле

Adversus Hermogenes (Adv. Herm.) - Против Гермогена

Adversus Judeos (Adv. Jud.) - Против иудеев

Adversus Marcionen (Adv. Marc.) - Против Маркиона

Adversus Praxeam (Adv. Prax.) - Против Праксеана

Adversus Valentianos (Adv. Valent.) - Против валентиниан

Apologeticus (Apol.) - Апологетик

De baptismo (De bapt.) - О крещении

De carne Christi (De carn. Chr.) - О плоти Христа

De carnis resurrectione (De carn. resur.) - О воскресении плоти

De corona militis (De cor.) - О венке воина

De cultu feminarum (De cult. fem.) - Об одеянии женщин

De idololatria (De idol.) - Об идолопоклонстве

De oratione (De orat.) - О молитве

De paenitentia (De paenit.) - О покаянии

De pallio (De pal.) - О плаще

De patientia (De pat.) - О терпении

De praescriptione haereticorum (De praes. haer.) - Об отводе дела против еретиков

De spectaculis (De spect.) - О зрелищах

De testimonio animae (De test. anim.) - О свидетельстве души

Scorpiace (Scorp.) - Скорпиак

Феофил Антиохийский

Ad Autolycum (Ad Aut.) - К Автолику

Юстин Философ

Apologia I (Apol. I) - Апология I

Apologia II (Apol. II) - Апология II

Dialogus cum Tryphone (Tryph.) - Диалог с Трифоном

Псевдо-Юстин

Cohortatio ad Graecos (Coh. ad gr.) - Увещание к эллинам

Oratio ad Graecos (Orat. ad gr.) - Речь к эллинам

Epistola ad Diognetum (Ad Diogn.) - Послание к Диогнету (Христианский памятник II - III вв.)

 

ZUSAMMENFASSUNG

 

Das vorliegende Buch ist der erste Band der grundlegenden Forschungen des Verfassers zur "AESTHETICA PATRUM". Die Kirchenväter befaßten sich - wie insgesamt die antiken und mittelalterlichen Denker - nicht ausdrücklich mit den Problemen der Ästhetik, da die ästhetische Problematik erst später, nämlich in der Neuzeit, der wissenschaftlichen Untersuchung unterzogen wurde. Doch das ästhetische Bewußtsein, das eins von den ältesten Formen des Bewußtseins darstellt, verkörperte sich implizit in vollkommener Form im künstlerischen Schaffen und im Kult und drückte sich hinreichend in zahlreichen patristischen Werken aus. Das vorliegende Werk ist der systematischen Analyse der ästhetischen Vorstellungen der Kirchenväter gewidmet. Die Notwendigkeit einer Aufarbeitung der unterschiedlichen Auffassungen der Kirchenväter resultiert insbesondere aus der Tatsache, daß viele ihrer Probleme, wie in der Monographie immer wieder nachzuweisen versucht wird, die Basis für die mittelalterlich-christliche Ästhetik sowohl des Westens, der lateinisch sprechenden Welt, als auch der des Ostens, von Byzanz und Rußland, bildete.

Die Einleitung legt den methodologischen Standpunkt der historischästhetischen Studie dar, nämlich die Auffassung, daß man die gesamte (natürliche, gegenständliche, soziale und geistige) Umwelt des Menschen, die sich irgendwie in gefühlsmäßig wahrnehmbaren Formen ausdrückt oder (und) als Objekt der nichtutilitären, sich selbst genügenden Betrachtung auftritt und dem Wahrnehmungssubjekt einen geistigen Genuß verschafft, der Sphäre des Ästhetischen zuordnen muß. Ein weiterer wichtiger methodologischer Einstieg in die Analyse der ästhetischen Anschauungen der Kirchenväter bietet sich im breiten Kontext vieler allgemeiner Probleme der philosophischen und theologischen Auffassungen zur Kultur dieser komplizierten Übergangsperiode. Diese Problemsicht gibt die Möglichkeit, eine Vielzahl von Fragestellungen zum Gedankengut der frühen Christen aufzuwerfen.

Der erste Teil des Buches ist der Geisteswelt der Apologeten gewidmet. Der erste der insgesamt fünf Abschnitte des Teiles gibt unter der Überschrift "Grundlegende Entwicklungstendenzen der spätantiken Kultur und Ästhetik" einen kurzen Überblick über die Kultur der Spätantike in der Periode des Entstehens und der Entwicklung des frühen Christentums (I - III. Jh.) Es ergibt sich von selbst, daß im Zusammenhang mit der Thematik nur bestimmte Aspekte dieser Zeit dargestellt werden konnten, die im Kontext der Gesamtproblematik stehen. So werden hauptsächlich jene Tendenzen der römischen Kultur beleuchtet, die von den Kirchenvätern besonders kritisiert bzw. völlig abgelehnt und bekämpft wurden. Schließlich geht es um das Aufeinandertreffen zweier unterschiedlicher Kulturtraditionen innerhalb des römischen Imperiums, der griechischrömischen und der orientalischen. Aufgezeigt werden insbesondere die inneren Faktoren dieser Synthese in der Periode des Hellenismus, die sich unter anderem widerspiegeln in den Auffassungen Philos von Alexandrien und in den erhaltenen Schriften früher christlicher Autoren. Ein besonderes Kapitel dieses Abschnittes ist der Ästhetik Philos von Alexandrien gewidmet, von dem sich die symbolisch-allegoretische Richtung in der patristischen Ästhetik herleitet.

Gemäß dem "Prinzip des breiten Kontextes" leitet der zweite Abschnitt zur Analyse der Kulturauffassungen der frühen Kirchenväter über. Auf Grundlage einer Auswertung praktisch aller uns überlieferter Texte jener griechischen und lateinischen Autoren (Justinus der Philosoph und Märtyrer, Tatian der Syrer, Athenagoras, Theophil von Andochien, Irenäus von Lyon, Hippolyt von Rom, Klemens von Alexandrien, Tertullian, Minucius Felix, Cyprian, Arnobius und Lachtantius) läßt sich erweisen, daß sie die Begründer einer prinzipiell neuen Kulturauffassung, nämlich der christlichen, waren und Theoretiker einer Kultur wurden, die das Leben in Europa bis ins 20. Jh. hinein bestimmte oder mitbestimmte.

Weiter ergab sich, daß die Apologeten, ausgehend von einer tendenziösen Kritik der antiken Kultur und dem Aufzeigen des ihrer Meinung nach unvermeidlichen Untergangs dieser Epoche, alle wichtigen Aspekte einer weiteren Entwicklung der Menschheit auf Grundlage der Evangelien durchdachten. Diese zwei Aspekte der Lehren der Kirchenväter - die ethische Kritik am Bestehenden und die Entwicklung einer neuen christlichen Weltanschauung - werden in der gesamten Monographie sorgfältig voneinander unterschieden und doch auch in ihrer Bezogenheit aufeinander dargestellt, so daß insgesamt deutlich wird, welche Elemente der Lehren aus dem geistigen Umfeld übernommen wurden und welche als eigener Beitrag des frühen Christentums zum kulturtheoretischen und ästhetischen Denken angesehen werden müssen.

Der zweite Teil des Abschnittes "Die philosophisch-teologische Konzeption der frühen Patristik" entwickelt die Gedanken weiter, indem er die wesentlichen Aspekte der patristischen Ontologie, Gnoseologie und Ethik darstellt und eine Analyse des Begriffs "Held" folgen läßt, der sich in dieser Periode im Christentum herausbildete. Denn das frühe Christentum entwarf ein bis zu dieser Zeit unbekanntes Bild vom 'Krieger Christi', von den Krieger-Märtyrern, den Krieger-Bekennern, die dem Feuer und Schwert ihrer Gegner mit mannhafter Geduld, Widerstandskraft und Demut, mit dem Wort der Wahrheit und mit Tugend entgegentreten.

Der dritte Abschnitt "Die ethisch-religiöse Dominante im künstlerischen Schaffen" wendet sich der Problematik des Menschen, genauer der Frage nach dem frühchristlichen Humanismus zu und zeigt, daß das Christentum, das in der Dornenkrone, im Leiden und schmachvollem Tod des Gottessohnes die Rettung der Menschen sah, einen für die antike Welt völlig neuen Zugang zur Frage nach dem Sein des Menschen entwickelte. Sich an die Ideen der Stoiker und Kyniker anlehnend und entsprechend der neutestamentlichen Forderung auf Nächstenliebe bezeichneten die Kirchenväter der ersten Jahrhunderte Menschlichkeit und Nächstenliebe als die wichtigsten Prinzipien des menschlichen Zusammenlebens, erhoben also Forderungen, die bis in die heutige Zeit reichen.

Im christlichen Humanismus sieht der Autor eine wesentliche Quelle der frühchristlichen "Ästhetik der Verneinung", deren Wesen in der mehr oder weniger konsequenten "Enthüllung" und Verneinung praktisch aller entscheidenden Bestandteile der heidnischen künsthlerischen Kultur besteht. In drei Kapiteln versucht er deutlich zu machen, wie trotz dieser allgemeinen Grundhaltung die Kirchenväter die einzelnen Kunstgattungen - darstellende Kunst, Rhetorik, Theater - doch unterschiedlich bewerteten. Er gelangt zu dem Schluß, daß die Ästhetik der Verneinung (der frühen Christen) von keinem globalen Antiästhetizismus zeugt, sondern von einem anderen für die Antike nicht traditionellen Verständnis der ästhetischen Problematik. Den Christen schien es vor allem notwendig, sich von der antiken Emotionalität und Affektivität in der Kunst zu distanzieren, um von neuem, von der Struktur der neuen Ästhetik her, zu ihr wieder zurückzukehren. Am Ende des dritten Abschnittes zeigt er, wie auf Grundlage der negativen Beziehung zur antiken Kunst im frühen Christentum die Idee von der Notwendigkeit einer neuen, christlichen Kunst heranreifte, entsprechend dem Interesse der neuen Weltanschauung.

Der vierte Abschnitt der Monographie "Die neue ästhetische Problematik" zeigt, daß die eigentlichen ästhetischen Anschauungen der Patristik in vielerlei Hinsicht im Dienst und in Abhängigkeit von der christlichen Schöpfungslehre standen. Das Verständnis der Welt als Werk eines göttlichen Künstlers führte dazu: das Schaffen des menschlichen Künstlers sehr hoch zu bewerten; den Künstler höher einzuschätzen als das Werk seiner Hände; die Schönheit und nicht den Nutzen als Grundlage des schöpferischen Aktes anzusehen; die Sphäre der geistig-moralischen Vervollkommnung des Menschen mit der ästhetischen zu verbinden.

Als ästhetisches Problem stellten die christlichen Denker die Fragen nach dem Schönen und nach dem Bild. Die Idee der Schöpfung der Welt durch Gott aus dem Nichts zwang die frühen Christen, das Schöne in bezug auf die Welt und den Menschen neu zu durchdenken. Da für die Christen die Welt das Werk eines göttlichen Künstlers war und der Mensch ihnen als Gipfel der Schöpfung erschien, galt ihnen im Gegensatz zu den Platonikern und orientalischen Denkern das natürliche Schöne der sichtbaren Welt und vor allem die natürliche Schönheit des Menschen als höchster ästhetischer Wert des Seins. Diesen stellten die Apologeten jedem beliebigen "künstlerischen" Schönen gegenüber, wie es im "heidnischen" Rom kultiviert wurde, so insbesondere der dekorativ-angewandten und der darstellenden Kunst. Höher als jedes sichtbare schöne bewerteten die Kirchenväter das moralisch-geistige Schöne. Dieses war ihrer Meinung nach besonders charakteristisch für Christus und die Märtyrer, die ihr Leben für den christlichen Glauben ließen. In den Tugenden sahen sie den höchsten Ausdruck menschlicher Schönheit. In diesem Zusammenhang kommt dem Verständnis des Häßlichen eine besondere Funktion zu. Im vorliegenden Werk wird gezeigt, daß das Häßliche auftritt als besondere Kategorie, die dem Schönen nicht entgegengesetzt wurde, aber eine gewichtige Zeichenfunktion besaß und in einer Reihe mit solchen Kategorien wie der des Symbols oder des Zeichens stand.

Weiter wendet sich der Autor dem Problem des Bildes in der frühchristlichen Ästhetik zu. Da die Welt und alle Schöpfung der menschlichen Hände von den Kirchenvätern der ersten Jahrhunderte als ein System von Rätseln, Symbolen und Bildern verstanden wurde, die jeweils eine gewisse geistige Realität ausdrücken, erarbeiteten sie eine interessante Theorie des bildhaft-symbolischen Ausdrucks. In der Eikonologie der Apologeten werden drei Gruppen von Bildern unterschieden: mimetische (nachahmende, gegenständlich-plastische), symbolisch-allegorische und zeichnenhafte, die sich voneinander unterscheiden durch den Charakter, durch ihre Beziehung zum widergespiegelten Objekt und durch den Grad der Ähnlichkeit. Auch wird darauf aufmerksam gemacht, daß nicht alle Apologeten überzeugt waren, daß Bilder geistige Inhalte ausdrücken können. So haben denn bestimmte Vertreter der frühen Patristik eine geistige Grundlage für die bilderfeindlichen Bewegungen im Mittelalter gelegt.

Im 5. Abschnitt "Das Ästhetische in der ersten systematischen christlichen Dogmatik" werden hauptsächlich die ästhetischen Ansichten von Origenes und Dionysios, eines der Nachfolger des Origenes in der alexandrinischen katechetischen Schule, untersucht. Die Analyse von Texten des Origenes brachte den Verfasser zur Überzeugung, daß ästhetisches Bewußtsein und ästhetische Erfahrung (freilich unreflektiert) eine wesentliche Rolle beim Ausformen der christlichen Erkenntnistheorie und der Lehre vom Sein spielten. Dies gilt besonders dann, wenn sich das diskursive Denken als ungenügend erwies beim Ausdrücken tiefer Seinswahrheiten. So wurde die ästhetische Erfahrung zu einer Hilfe für das formal-logische Denken des ersten christlichen Systematikers und später vieler anderer Kirchenväter. Im Abschnitt wird die theologisch-ästhetische Bedeutung der symbolisch-allegorischen Methode in der Exegese des Origenes und die Bedeutung einiger vom ihm erarbeiteter Symbole für die mittelalterliche Kultur aufgezeigt (z.B. das Verständnis von der Arche Noes als einer Bibliothek geistiger und geistlicher Bücher). Dort wird auch das Verständnis des Origenes von den Grundkonzepten christlicher Kultur wie Weisheit, Bild, Ähnlichkeit usw analysiert.

Der zweite Teil dieses Bandes widmet sich der Ästhetik des hl. Augustinus, des größten Representanten lateinischen Patristik, der die Tradition der Apologeten im Westen fortsetzte. (Sein geistiger Weg ging ähnlich dem Weg vieler früher Apologeten vom Heidentum zum Christentum, und "De Civitate Dei" ist die letzte großartige Apologie des Christentums). Beim Studium des überaus reichen literarischen Erbes dieses Geistesmannes kam der Verfasser zu der Überzeugung, daß die philosophischen und ästhetischen Auffassungen des Aurelius Augustinus in der komplizierten Übergangsperiode von der Antike zum Mittelalter eine besondere Bedeutung erlangten. In vielerlei Hinsicht stellten sie ein Bilanz der antiken Philosophie und Ästhetik und ihrer Entwicklung dar, wiesen jene neuen Wege, auf denen sich dann das philosophisch-ästhetische Denken des Mittelalters bewegte.

Die Analyse der ästhetischen Auffassungen des Aurelius Augustinus zeigt, daß wir hier einem komplizierten ästhetischen System gegenüberstehen. Dieses ist insgesamt einheitlich und in sich auch ausreichend stabil, aber in Einzelheiten enthält es auch Widersprüche und hat in bestimmten Momenten eine Weiterentwicklung erfahren. Ohne Zweifel ist es innerhalb der antiken und patristischen Ästhetik das vollständigste und am weitesten entwickelte System. Dies ist nicht zufällig! Eine Reihe objektiver und subjektiver Faktoren begünstigten das Entstehen dieses Systems, von denen einige im Folgenden aufgezeigt werden sollen. In der geistigen Kultur der Spätantike zur Zeit des Augustinus überwogen nichttraditionelle Wege und Formen des Weltverständnisses. Man suchte die Wahrheit nicht mit Hilfe der Naturwissenschaften und der Philosophie, sondern auf Wegen religiöser, mystischer und "übervernünftiger" Erfahrung. In dieser Atmosphäre gewann die emotional-ästhetische Einstellung zur Welt besondere Bedeutung. Augustinus war mit einer besonderen ästhetischen Aufnahmefähigkeit begabt. Außerdem kannte er sehr gut, wenn auch nicht immer aus erster Hand, die grundlegenden ästhetischen Konzeptionen der Antike des Westens sowie des Ostens. All dieses führte ihn dazu, sich häufig mit ästhetischen Problemen zu beschäftigen. Sie sind bei ihm oft ein sehr wichtiger Teil seiner philosophischen Theorie (und zwar genau dort, wo man keine befriedigende Lösung mit Hilfe diskursiven Denkens finden konnte), was schließlich auch zum Entstehen eines eigenständigen ästhetischen Systems führte, obwohl er selbst natürlich dies nicht eigentlich beabsichtigt hatte.

Das ästhetische System des Augustinus ist ein theozentrisches und stellt einen wichtigen Teil seines allgemeinen Weltbildes dar. Im Zentrum seiner Ästhetik steht die absolute Schönheit, aber auch als das absolute Gute und die absolute Wahrheit: Gott ist der große Künstler, der alles nach den Gesetzen der Schönheit geschaffen hat; deshalb trägt in der Welt alles - als materielles und als geistiges - Gottes Spur in sich. In der ontologischen Hierarchie tritt das Schöne als eines der Hauptmerkmale des Seins auf. Das Häßliche zeugt von der Abwesenheit der Schönheit und entsprechend des Seins. Es ist verständlich, daß die geistige Schönheit in diesem System eine hohe hierarchische Stufe inne hat. Alles Gesagte trifft in gleichem Maße auf das Universum, auf die Gesellschaft und auf den einzelnen Menschen zu.

In der real existierenden menschlichen Gesellschaft ortet Augustinus wegen der gegenseitigen Verflechtungen der beiden Reiche (civitas) komplizierte Konflikte. Der Weg über die Stufe der Schönheit ist seiner Ansicht nach einer der wichtigsten zur geistigen Vollkommenheit, zum ewigen seligen Leben. Der Zustand der Seligkeit erscheint bei Augustinus im Grunde genommen als die höchste Stufe des ästhetischen Genusses. Dieser ist ein Zustand unendlichen, unbeschreiblichen Frohlockens und Freude des Geistes; den höchsten emotionalen geistigen Genuß aber sieht er in der absoluten Selbstlosigkeit, die ein Fehlen auch des geringsten Strebens nach utilitaristischem Genuß besteht. Dieser Zustand ist im System des Augustinus das wichtigste und höchste Ziel menschlichen Strebens, der Gegenstand aller seiner Träume. Die Seligkeit ist nach Augustinus nicht nur eine hohe Stufe menschlichen Seins (im zukünftigen Zeitalter), das wünschenswerte Ergebnis seiner Erkenntnistätigkeit; sie ist der Zustand höchsten, selbstlosen und absoluten Wissens um die Wahrheit. Obwohl Augustinus vielleicht in seiner Jugend und wegen der bekannten Mangelhaftigkeit der lateinischen Philosophie seiner Zeit ein konsequenter Anhänger der Ratio war und an deren fast grenzenlose Möglichkeiten auch noch in Ausübung seines Amtes als Bischof unverbrüchlich glaubte, verstand er die höhere Stufe des Wissens (die vita beata) als einen über das Vernünftige hinausgehenden Zustand. Von hier wird auch der Platz der Liebe in seinem System als der wichtigste existenzielle und gnoseologische Faktor verständlich. Er ging davon aus, daß die Menschen in der Regel das Schöne lieben. Wie Augustinus klar sah, ist aber die Welt nicht nur mit schönen und guten Dingen angefüllt. Darum kam er zur Erkenntnis von der globalen Regulierbarkeit (hier sieht er das schöne Werk Gottes) der positiven und der negativen Erscheinungen in der Welt, und in dieser Hinsicht ist er der erste Denker in der Geschichte der Philosophie, bei dem wir auf ein Nachdenken über dialektische Wechselbeziehungen zwischen allen natürlichen und sozialen Erscheinungen stoßen. Für das Verständnis der Ästhetik ist wichtig, daß Augustinus das Gesetz vom Kontrast und von der Gegenüberstellung als Norm erkannt hat, auf deren Grundlage die Harmonie der Welt beruht.

Die grundlegenden strukturellen Gesetzmäßigkeiten des Universum lassen sich bei Augustinus fast vollständig auf eigentlich ästhetische Gesetze zurückführen. Es sind dies vor allem Gesamtheit und Einheit, sodann Zahl und Rhythmus, die die Basis einer jeden Form bilden, weiterhin Gleichheit, Abbild, Übereinstimmung, Angemessenheit, Symmetrie und Harmonie. Alle diese Gesetzmäßigkeiten liegen auch den Künsten zugrunde. Wie Gott die Welt nach den Gesetzen der Schönheit schuf, so bemüht sich auch der menschliche Künstler, seine Tätigkeit auf derselben Basis zu begründen. In seinem Verstand, in dem „Kunst" enthalten ist, existiert die Gesamtheit der Gesetze der Schönheit, auf deren Grundlage der Künstler konkrete Werke schaffen muß. Der Hauptinhalt der Kunst ist die Schönheit. Den Wert der Kunstwerke bestimmt Augustinus nach dem Maß ihrer Schönheit, in wieweit durch sie Schönheit ausgedrückt wird. Augustinus verneint nicht die mimetische Funktion der Kunst, bewertet aber die „Nachahmung" (faktisch den Ausdruck) der geistigen Schönheit höher. Deshalb stehen ihm zufolge die Musik und die Kunst des Wortes auf einer höhren Stufe als die darstellende Kunst oder die Kunst der Bühne. Alle Künste müssen nach Augustinus zum unmittelbaren Erfassen dieser oder jener Stufe der Schönheit befähigen bzw. zu einem bestimmten geistigen Wert, insbesondere dem philosophisch-religiösen hinführen. Dies können die Künste entweder dem Weg der unmittelbaren emotional-ästhetischen Einwirkung auf das Wahrnehmungssubjekt (z. B. in Form der Jubilatio in der Musik) oder mit Hilfe ihrer Funktion als Zeichen bzw. Symbol bewirken. Seine Auffassung von diesen Fähigkeiten der Künste führte Augustinus zu einer detaillerten Ausarbeitung einer Zeichentheorie und zu Forschungen auf dem Gebiet der ästhetischen Wahrnehmung, d. h. zur Ausarbeitung der beiden wichtigsten und originellsten Konzeptionen in seiner Ästhetik.

So ist Augustinus, ohne es vielleicht selbst gewollt zu haben, der erste in der Geschichte das ästhetischen Denkens, bei dem sich ein einheitliches ästhetische Inhalt (die Schönheit), das ästhetische Subjekt, die Prozesse der ästhetisches System einschließlich aller grundlegenden Komponenten dieses Systems nachweisen läßt: das ästhetische Objekt (Natur und Kunst), der ästhetische Inhalt (die Schönheit), das ästhetische Subjekt, die Prozesse der ästhetischen Wahrnehmung (und des Urteilens) und jene des ästhetischen Schaffens. Diese Komponenten sind in seinem System nicht von mechanischer Art (wäre es so, würde im Grunde niemand darüber sprechen); sie stellen reale wechselseitige Zusammenhänge und komplizierte Beziehungen dar. Darin besteht die wichtigste historische Bedeutung der Ästhetik des Augustinus; sie ist der eingehenden Beachtung wert.

Noch zu Lebzeiten Augustinus fiel Rom, und damit wurde die lange Linie ästhetischen Denkens, die zu Augustinus hinführte, im Westen für lange Zeit unterbrochen. Die Spuren ästhetischen Denkens, des antiken und auch des neuen augustinischen, wurden schnell verwischt. Deshalb fand Augustinus keinen direkten Nachfolger, der sein Denken fortgesetzt hätte. Erst als die mittelalterliche Ästhetik voll entwickelt war, nahm sie seine Ideen auf und entwickelte viele von ihnen weiter. Doch kennt das Mittelalter keinen Denker, der ein vollständigeres ästhetisches System entwerfen hatte als Augustinus. Die Ästhetik des Augustinus blieb Norm und Vorbild, und wir stoßen im künstlerischen Denken des gesammten Mittelalters auf viele seine Ideen. Überdies behalten einige seine Ideen (z. B. Aspekte seiner Zeichentheorie, seine Lehre vom Mechanismus der ästhetischen Wahrnehmung und des ästhetischen Urteilens, seine Überlegungen zu strukturellen Gesetzmäßigkeiten der Schönheit und der Kunst, insbesondere das Gesetz des Kontrastes usw.) ungebrochene Bedeutung bis in unsere Tage.

 

SUMMARY

 

"AESTHETICA PATRUM" in its systematic treatment of the early Christian aesthetics as reflected in Patristic literature is a pioneering study in international scholarship. The Church Fathers, like the ancient and medieval thinkers in general, did not deal with the problems of aesthetics as such; it was not until much later, in the Modern era, that these questions became the object of scholarly reflection. Aesthetic consciousness, however, as one of the most ancient non-verbal forms of consciousness which was embodied most fully in artistic culture and religious cult, manifested itself distinctly in the numerous theological treaties of the Church Fathers. The author demonstrates that the aesthetic, in its many forms of manifestation, appears as one of the essential ways by which a human being comes to God through a system of sense-perceptible symbols. Thereby his approach extends far beyond the frame of traditional (in a modern European sense) aesthetics.

The aesthetic consciousness of the Church Fathers is considered in the context of the formation of their general philosophical and theological views. The author discusses the formation of the fundamental propositions of the Christian doctrine (concerning God, the incarnation of Logos-Christ, the creation of the world, the sophijnost' of the creation, the concept of love, the problem of the relationship between the human person and the Church etc.) and the place and role of aesthetic ideas and phenomena in the formation of these.

The book consists of two parts. The first part is dedicated to the aesthetic-culturological ideas of the early Church Fathers (the 2 - 3th c. apologists): Justin Martyr, Irenaeus of Lyons, Athenagoras, Clement of Alexandria, Origen, Dionysius of Alexandria, Tertullian, Minucius Felix, Cyprian, Arnobius, Lactantius. The author traces their Graeco-Roman and Middle East sources, in particular the elements of Ciceronian aesthetics (whose influence on the Latin Fathers was substantial), the aesthetic ideas of Philo of Alexandria, the teaching on beauty of Plotinus, the Old Testament ideas of Sophia, art, the creation of the world and artistic activity etc.

However, the main attention is focused on the birth of new Christian aesthetic consciousness on the basis of the "aesthetics of negation" (an attitude towards pagan artistic culture), in particular, on the understanding of art, artistic activity, imitation, image, likeness, symbol, sign, allegory, the beautiful and the sublime. The author demonstrates the change of aesthetic preferences in the new culture as compared to the ancient.

Many ideas and principles of the apologists in the Latin world were developed by one of the most celebrated Fathers of Western Christianity, St.Augustine. The second part of the book is dedicated to the detailed analysis of his aesthetic system (perhaps, a unique system of such kind in Patristics). Here the author demonstrates the role that aesthetic phenomena and paradigms have in the Augustinian historiography and his teachings on being, cognition and the Church. The rather detailed Augustinian concepts and ideas of the universal order, number and rhythm, the beautiful (and its numerous laws such as harmony, commensurability, likeness etc.), artistic activity, the Christian understanding of art (and especially rhetoric and music - the meaning of jubilatio), his theories of the sign and aesthetic perception have formed a solid foundation for Western European medieval aesthetics. Moreover, some of the questions examined by Augustine are still important for contemporary aesthetics.

The book is based on the study of Greek and Latin sources, many of which still have not been translated into modern languages, as well as on the most recent critical literature on Patristics.

At the present time the author is working on the second volume of the Aesthetica Patrum which is dedicated to the Church Fathers of the 4th century, the "Golden Age" of Patristics.

 

RÉSUMÉ

 

"Aesthetica Patrum" représente une étude systématiquce première dans la science mondiale de l'esthétique des débuts du christianisme reflétée dans la littérature patristique. Naturellement, les pères de l'église, comme les penseurs de l'antiquité et du Moyen Age en général, ne se penchaient pas particulièrement sur les problèmes de l'esthétique, car la réflexion scientifique en est venue bien plus tard, seulement au temps nouveau. Pourtant la conscience esthétique comme une des formes de conscience non-verbale la plus ancienne, s'incarnant implicietment le plus pleinement dans la culture artistique et le culte religieux, a été mise en relief dans plusieurs textes théologiques des pères de l'église. L'étude démontre que l'esthétique dans plusieures formes de son expression est représenté comme une des voies importantes de l'homme vers Dieu à travers un système de symboles perçus sensuellement. Ainsi le lecteur est conduit loin des cadres de l'esthétique traditionelle (dans le sens européen des temps nouveaux).

La consience esthétique des pères de l'église est considérée dans le contexte de la formation de leurs idées théologiques-philosophiques générales; est démontrée la genèse des postulats fondamentaux du dogme chrétien (Dieu, Incarnation du Logos-Christ, création de l'univers, Sophie de la création, conceptions de l'amour, problèmes de l'homme et de l'église etc.), la place et le rôle dans leur formation des conceptions et phénomènes esthétiques.

Le livre contient deux parties. La première est consacrée aux options esthétiques-culturologiques des premiers pères de l'église (apologistes du II - III siècles): Justinus Philosophe et Martyre, Irenaeus de Lyon, Athenagoras, Clément d'Alexandrie, Origènes, Dionysius d'Alexandrie, Tertullian, Minucius Félix, Cyprian de Carthage, Arnobius, Laktantius. Leurs sources gréco-romaines et de proche Orient sont démontrées, notamment des éléments de l'esthétique de Cicéron (qui a beaucoup influencé les pères latins), les idées esthétiques de Philo d'Alexandrie, la conception du beau chez Plotin, les regards de l'Ancien Testament sur la Sophie, l'art, la création de l'univers et la création artistique etc.

L'attention principale est attachée à la naissance sur la base de "l'esthétique de la négation" (attitude envers la culture artistique païenne) d'une nouvelle conscience esthétique chrétienne - notamment, de la conception de l'art, de la création, de l'imitation, de l'image, du simulacre, du symbole, du signe, de l'allégorie, du beau, du sublime. La transformation des dominantes esthétiques dans la nouvelle culture par rapport à l'antique est démontrée.

Plusieurs idées et principes des apologistes dans le monde latin ont été développées par un des pères les plus importants du chrétianisme occidental Saint Augustin. La deuxième partie du livre est consacrée à l'analyse munitieuse de son système esthétique (probablement unique dans son genre dans la patristique). Y est démontré quelle place occupent les phénomènes et paradygmes esthétiques dans l'historiosophie et les dogmes de l'archevêque sur l'être, la connaissance, l'église. Les conceptions et idées travaillées en détail par Augustin sur l'ordre dans l'Univers, le nombre et le rythme, le beau (et plusieurs de ses régularités du type harmonie, proportion, simulacre etc.), la création, la conception chrétienne de l'art (surtout de l'éloquence et de la musique - le sens de jubilation); sa théorie du signe et de la perception de l'esthétique ont formé une base solide de l'esthétique moyennageuse de l'Europe occidentale. Certains des problèmes qu'il a révélé gardent jusqu'aujourd'hui leur actualité.

L'étude est basée sur des sources grecques et latines, qui ne sont pas encore toutes traduites en langues modernes, ainsi que sur la littérature scientifique actuelle sur la patristique.

A présent l'auteur travaille sur le deuxième volume de « Aesthetica Patrum » consacré aux pères de l'église du IV siècle, âge d'or de la patristique.

 

 

[1] См., в частности: Лосев А. Ф. История античной эстетики. М., 1963 - 1994, [т. 1-8]; История эстетической мысли. М., 1985 - 1990, т. 1-5; Tatarkiewicz Wł.  Historia estetyki. T. 1-3. Wroclaw; Warszawa; Krakow, 1960-1967, t. 1-3; Balthasar H. U. von. Herrlichkeit: Eine theologische Ästhetik. Einsiedeln, 1961 - 1969, Bd. 1-3.

 

[2] См.: De Bruyne E. Études d'esthétique médiévale. Brügge, 1946, t. 1-3; Tatarkiewicz Wł. Op. cit., 1962, t. 2: Estetyka sredniowieczna: Mathew G. Byzantine Aesthetics. London, 1963; Balthasar H. U. von. Op. cit.. Bd. 2; Perpeet W. Ästhetik im Mittelalter. Freiburg in Br.; München, 1977.

 

[3] Об этом свидетельствует и многолетний опыт автора по изучению этих периодов в истории эстетики. См.: Бычков В. В. Малая история византийской эстетики. Киев, 1991; Он же. Русская средневековая эстетика: XI-XVII века. М., 1992.

 

[4] Об эстетическом сознании древних русичей, возникшем на основе святоотеческого, см.: Бычков В. В.  Феномен древнерусского эстетического сознания. - Утренняя звезда. М., 1993. № 1, с. 221-236.

 

[5] См. классические справочники по патристике - «Патрологии»: Quasten J. Patrology. Utrecht; Bruxelles, 1950-1960, vol. 1-3; Altaner В., Stuiber A. Patrologie. Freiburg; Basel; Wien, 1966.

 

[6] См., в частности, работы: Ферреро Г. Величие и падение Рима. М., 1915 - 1925, т. I-V; Виппер Р. К). Очерки истории Римской империи. Берлин. 1923; Stein E. Geschichte des spätrömischen Reiches. Wien, 1928; Mommsen Th. Römische Geschichte. 2. Aufl. München, 1976. Bd. 1-8; Friedländer L. Sittengeschichte Roms. 2. Aufl. Köln, 1957; Kostovtzeff M. L Gesellschaft und Wirtschaft im römischen Keiserreich. Leipzig, 1931. Bd. I, II: Heuss A.  Römische Geschichte. Braunschweig, 1960; Bengtson H. Römische Geschichte: Republik und Kaiserzeit bis 284 n. Chr. München, 1973; Seel O. Römertum and Latinität. Stuttgart, 1964; Geffken J. Der Ausgang der griechisch-römischen Heidentums. Heidelberg, 1920; Alföldi A. Studien zur Geschichte der Weltkrise des 3. Jahrhunderts nach Christus. Darmstadt, 1967; Grant M. The climax of Rome. Boston; Toronto, 1968; Dill S. Roman society from Nero to Marcus Aurelius. New York, 1957; Chríst К. Der Untergang der antiken Welt. Darmstadt, 1970; Kahrstedt U. Kulturgeschichte der römischen Kaiserzeit. Bern. 1958; Kulturgeschichte der Antike. Berlin, 1978. Bd. 2: Rom.

 

[7] См. подробнее: Cumont F.  Die orientalische Religionen im römischen Heidentum. Leipzig; Berlin, 1931; Nillson M. P, Geschichte der griechischen Religion. München, 1950. Bd. 2: Die hellenistische und römische Zeit; Latte K.  Römische Religionsgeschichte. München. 1967.

 

[8] Цит. в пер. С. Э. Радлова по: Лукиан. Собр. соч. М.; Л., 1935, т. 1, с. 503.

 

[9] Там же, с. 501.

 

[10] О более древних контактах Греции с цивилизациями Ближнего Востока и Передней Азии см.: Гринцер П. А.  Две эпохи литературных связей. - В кн.: Типология и взаимосвязи литератур древнего мира. М., 1971, с. 7-67.

 

[11] Цит. по: Виппер Р. Ю. Рим и раннее христианство. М., 1954, с. 166 - 167.

 

[12] Трубецкой С. Н. Учение о Логосе в его истории: Философское исследование. М., 1906, с. 175, 181. О распространении культа Исиды, его понимании, толковании и отправлении в римском мире см: Dill S. Ор. cit, р. 560-584; Cumont F. Op. cit., S. 68-93.

 

[13] А. Кун писал, что культ Великой матери носит в глазах современного человека «печать какой-то дикости, грубого изуверства. Но в глазах верующего того времени все это имело глубокий смысл. Во всем этом было выражено одно стремление: посредством всех этих добровольных страданий, посредством нанесения себе увечий стремились достигнуть слияния с божеством, стремились освободить свою душу от власти тела, очистить ее от скверны греха. Создается даже какое-то особое благочестивое стремление слиться с богиней для лучшей, более совершенной жизни. Религиозный экстаз, до которого доводили верующего все обряды этого культа, возвышал человека, давал ему удовлетворение» (Кун Н. А. Предшественники христианства: Восточные культы в Римской империи. М., 1922, с. 54).

 

[14] См.: Кун Η .А. Указ. соч., с. 112.

 

[15] Ср.: Dill S. Op. cit., р. 585-586.

 

[16] Подробнее о восточных религиях в римской культуре см., в частности, указанные работы К. Latte и F. Cumont.

 

[17] См.: Моммзен Т. История Рима. Μ., 1949, т. V: Провинции от Цезаря до Диоклетиана, с. 516.

 

[18] Там же, с. 579.

 

[19] См.: Покровский М. М. История римской литературы. М.; Л., 1942; История греческой литературы. М.. 1960, т. 3; История римской литературы. М., 1961, т. 2; Lesky Α. Α history of Greek literature. New York, 1966, p. 807-897.

 

[20] Виппер Р. Ю. Рим и раннее христианство, с. 220.

 

[21] См.: Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. М., 1977, с. 198-200.

 

[22] См.: Соколов В. С. Плиний Младший: Очерк истории римской культуры времен империи. М., 1956, с. 99-102.

 

[23] Штаерман Е. М. Кризис античной культуры. М., 1975, с. 35.

 

[24] См.: Буассье Г. Картины римской жизни времен цезарей. М., [1913].

 

[25] Хотя в целом, как показал еще Л. Фридлендер, имперский Рим достаточно холодно относился к изобразительному искусству. См.: Friedländer L. Ueber den Kunstsinn der Römer in der Kaiserzeit. Königsberg. 1852, S. 32.

 

[26] Ср.: Штаерман Е. М. Указ. соч., с. 37-39.

 

[27] См.: Zaloscer H . Vom Mumienbildnis zur Ikone. Wiesbaden, 1969.

 

[28] См.: Friedländer L. Sittengeschichte Roms, S. 235-276.

 

[29] Ibid.. S. 250.

 

[30] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 147.

 

[31] Fríedländer L. Op. cit., S. 498.

 

[32] См.: Grabar A. Die Kunst des frühen Christentums. München, 1967, S. 42-57; см. также: Volbach W. F., Hirmer M. Frühchristliche Kunst. München, 1958; Meer F. van der. Altchristliche Kunst. Köln, 1960; Talbot Rice D. Beginn und Entwicklung der christlichen Kunst. Köln, 1960; Sauser E.  Frühchristliche Kunst. Sinnbild und Glaubensaussage. Innsbruck; Wien; München, 1966.

 

[33] О происхождении и первых веках христианства существует огромная литература. См., в частности, работы: Harnack A. Die Mission und Ausbreitung des Christentums. Leipzig, 1906; Carrington Ph. The early Christian church. Cambridge, 1957; Ранович А. Б. О раннем христианстве. М., 1959; Ленцман Я. А. Происхождение христианства. М., 1960; Ковалев С. И. Основные вопросы происхождения христианства. М.; Л., 1964; Голубцова Н. И. У истоков христианской церкви. М., 1967.

 

[34] Сам термин «эллинизм» (έλληνισμός ) происходит от глагола έλληνίζω, означавшего сначала «правильно говорить по-гречески»; позже, в период эллинизации Востока, в самих восточных странах он стал указывать принадлежность к греческим обычаям, греческой культуре. См.: Jaeger W. Das frühe Christentum und die griechische Bildung. Berlin, 1963, S. 81.

 

[35] См.: Коростовцев M. А. Религия Древнего Египта. M., 1976, с. 286.

 

[36] О феномене «языковой замкнутости» греческой культуры см., в частности: Аверинцев С. С. Греческая «литература» и ближневосточная «словесность»: (Противостояние и встреча двух творческих принципов). - В кн.: Типология и взаимосвязь литератур древнего мира. М., 1971, с. 236 и далее.

 

[37] В. Тарн в работе «Эллинистическая цивилизация» (М., 1949, с. 209) подчеркивает, что с 200 г. до н. э. евреи создали огромную литературу на еврейском, арамейском и греческом языках. См. также работы: Bousset W. Die Religion des Judentums im späthellenistischen Zeitalter. Tübingen, 1926; Schürer E. Geschichte des jüdischen Volkes im Zeitalter Jesu Christi. Leipzig, 1909, Bd. III (Repr.: Haldesheim, 1964); полная библиография по этой проблеме опубликована в Германии: Bibliographie zur jüdisch-hellenistischen und intertestamentarischen Literatur 1900-1970. (TU, Bd. 1062). Berlin, 1975. Греческая литература этого периода хорошо известна.

 

[38] Подробному сравнительному анализу ветхозаветной и греческой духовной культур посвящены монографии И. Гессена (Hessen J. Platonismus und Prophetismus. München; Basel, 1955) и Т. Бомана (Boman Th. Das hebräische Denken im Vergleich mit dem griechischen. Göttingen, 19593). Кроме того, существует ряд работ, анализирующих отдельные проблемы той и другой культуры.

 

[39] См.: Boman Th. Op. cit., S. 172; Hessen J. Op. cit., S. 21, 56, 75. Апологии библейского иррационализма посвящена книга Л. Шестова «Афины и Иерусалим» (Париж, 1951). Монография E. R. Dodds «The Greeks and the irrational» (Los Angeles; London, 1971), анализирующая элементы иррационального в греческой культуре, лишний раз подтверждает оценку греческого философского типа мышления в целом как рационалистического, хотя и возникшего на иррационализме народных верований.

 

[40] Образ Бога настолько рельефен в Ветхом Завете, что поддается подробной классификации его характер и тип как erist Choleriker. См.: Otto R. Sünde und Urschuld. München, 1932, S. 71.

 

[41] В библейской и особенно талмудической (т. е. уже эллинистической и позднеантичнон) литературе был распространен метафорический образ, близкий к персонификации,- действующая, говорящая «община Израиль» (kenesseth Jisrael). См.: Schalem G.  Zur Entwicklungsgeschichte der Kabbalistischen Konzeption der Schehinah, - In: Eranos Jahrbuch. Zürich. 1953, Bd. XXL S. 51.

 

[42] См.: Schürer E. Op. cit., Bd. III, S. 503-504.

 

[43] См.: Dobschütz E. Zeit und Raum im Denken des Urchristentums. - Journal of Biblical Literature, 1922, p. 212: Boman Th. Op. cit., S. 120, 133.

 

[44] T. Боман стремится даже показать, что временные формы глаголов греческого языка имеют пространственную окраску. См.: Boman Th. Op. cit., S. 124.

 

[45] Ibid., S. 133.

 

[46] Hessen J. Op. cit., S. 90.

 

[47] См. подробнее: Boman Th. Op. cit., S. 131 - 133. См. также: Аверинцев С. С. Греческая «литература» и ближневосточная «словесность», с. 229-230. А. Еремия переводит olam, отмечая, что в Новом Завете ему соответствует αίών, как «Weltlauf», понимая его как некую пространственно-временную целостность. См.: Jeremias A. Das AT im Lichte des Alten Orients. Leipzig, 19304, S. 127.

 

[48] См.: Boman Th. Op. cit., S. 148-149, 158; Ср.: Hessen J. Op. cit., S. 88.

 

[49] См.: Cullmann O. Christus und die Zeit. Zürich, 1962, S. 61. Пониманию древними греками истории и времени посвящены, в частности, следующие работы: Тахо-Годи А. А. Ионийское и аттическое понимание термина «история» и родственных с ним. - В кн.: Вопросы классической филологии. М., 1969, т. II, с. 107 - 126; Тахо-Годи А. А. Эллинистическое понимание термина «история» и родственных с ним. - Там же, с. 126-157; Гайденко В. П. Тема судьбы и представление о времени в греческом мировоззрении, - Вопросы философии, 1969, № 9; Лосев А. Ф. Античная философия истории. М., 1977. Кропотливо исследовав все зачатки историзма в греческой культуре, А. Ф. Лосев заключает: «Это необычайно сужало и ограничивало античную философию истории и навсегда оставило ее на ступени таких концепций, как вечное возвращение, периодические мировые пожары, душепереселение и душевоплощение» (Указ. соч., с. 201).

 

[50] Cullmann О. Op. cit., S. 61.

 

[51] Лосев А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1930, т. I, с. 84 и др.

 

[52] Там же, с. 82, 91 и др.

 

[53] Там же, с. 76.

 

[54] Греческая эстетика и греческая гносеология берут начало от зрительного восприятия, а многие их термины восходят этимологически к глаголу «видеть» (είδω) (ср.: Bultmann R. Zur Geschichte der Lichtsymbolik im Altertum. - Philologus. Wiesbaden, 1948, Bd. 97, H. 1/2, S. 17-29).

 

[55] Boman Th. Op. cit., S. 177.

 

[56] Ibid., S. 69-71.

 

[57] Ibid., S. 71.

 

[58] Scholem G. Die jüdische Mystik in ihren Hauptströmungen. Zürich, 1957, S. 121.

 

[59] См.: Bultmann R. Op.- cit.; Beierwaltes W. Lux inteleigibilis: Untersuchung zur Lichtmetaphysik der Griechen. München, 1957.

 

[60] Лосев А, Ф. История античной эстетики. М., 1962, [т. 2]: Софисты. Сократ, Платон, с. 417.

 

[61] Там же. с. 582.

 

[62] См.: История эстетики: Памятники мировой эстетической мысли. М., 1962, т. I, с. 142, фрагм. 19.

 

[63] Boman Th. Op. cit., S. 135.

 

[64] См.: Бычков В. В.  Византийская эстетика: Теоретические проблемы. М., 1977, с. 159-163.

 

[65] м.: Аверинцев С, С.  Греческая «литература» и ближневосточная «словесность», с. 225 и далее; Boman Th. Op. cit., S. 97.

 

[66] См.: Boman Th. Op. cit., S. 61.

 

[67] Ibid., S. 60.

 

[68] Цит. по кн.: Поэзия и проза древнего Востока/Пер. И. Дьяконова. М.. 1973, с. 630-636.

 

[69] См. подробнее: Аверинцев С. С. Греческая «литература» и ближневосточная «словесность», с. 222-223.

 

[70] Там же, с. 213.

 

[71] Ауэрбах Э. Мимесис: Изображение действительности в западноевропейской литературе. М., 1976, с. 44.

 

[72] Там же, с. 32.

 

[73] Там же, с. 32, 33.

 

[74] Там же, с. 35, 36.

 

[75] Как указывал еще Моммзен, «в эпоху ранней империи на 8 млн. египтян приходился 1 млн. иудеев, а влияние их, вероятно, шло дальше этого численного соотношения» (Моммзен Т. История Рима, т. V, с. 437).

 

[76] Подробно об этой литературе см.: Schürer E. Op. cit., Bd. 3, S. 420-633.

 

[77] Моммзен Т. Указ. соч., т. V, с. 438.

 

[78] См.: Würthweil E.  Der Text des Alten Testaments: Eine Einführung in die Biblia Hebraica. Stuttgart, 19734, S. 53-55.

 

[79] См.: Schürer E. Op. cit., Bd. III, S. 435-440.

 

[80] См.: Ibid., S. 553-629.

 

[81] См.: Tatarkiewicz Wł. Historia estetyki. Wroclaw; Warszawa; Krakow. 1962, t. 1: Estetyka starozytna, s. 101.

 

[82] См.: История эстетики: Памятники мировой эстетической мысли. М., 1962, т. I, с. 191. См. также: Tatarkiewicz Wł. Op. cit., s. 290.

 

[83] Моммзен Т. Указ. соч.. т. V, с. 441-442.

 

[84] См.: О возвышенном / Пер., статья и примеч. Н. А. Чистяковой. М.; Л., 1966.

 

[85] См., в частности: Külpe O.  Anlänge psychologischer Ästhetik bei den Griechen. - Philosophische Abhandlungen: M. Heinze zum 70. Geburtstage gewidmet von Freunden und Schülern. Berlin, 1906, S. 120; Birmelin E. Die Kimsttheoretischen Grundlagen in Philostrats Apollonios.- Philologus, 1933, Bd. 88.

 

[86] Цит. по: Tatarkiewicz Wł . Op. cit., s. 243.

 

[87] Подробный анализ плотиновской эстетики см. в работе: Лосев А. Ф. История античной эстетики. М., 1980, [т. VI]: Поздний эллинизм.

 

[88] По гностицизму существует в науке огромная литература. Мы опираемся здесь на следующие работы общего характера: Поеное М. Э. Гностицизм II в. и победа христианской церкви над ним. Киев, 1917; Völker W. Quellen zur Geschichte der Christlichen Gnosis. Tübingen, 1932; Leisegang H. Die Gnosis. Leipzig, 1924; Jonas H. Gnosis und spätantiker Geist. Göttingen, 1954, Bd. l, 2; Heinrich D. F. G. Die Hermes-Mystik und das Neue Testament. Leipzig, 1918; Kroll J. Die Lehren des Hermes Trismegistos. Münster, 1914: Трофимова М. К. Историко-философские вопросы гностицизма. M., 1979.

 

[89] См.: Alfaric P. Les écritures manichéennes. Paris, 1918, t. 1, 2; Burkitt F. C. The religion of the Manichees. Cambridge, 1925; Schaeder H. H. Urform und Fortbildungen des manichäischen Systems. Leipzig, 1927; Jackson A. V. W. Researches in Manichäism. New York, 1932; Peuch H. C. Le manichéisme, son fondateur. Paris, 1949; Widengren G. Mani und der Manichäismus. Stuttgart, 1961.

 

[90] Точнее, основоположником этого течения считается учитель Плотина александрий ский философ Аммоний Сакк (ок. 175 - ок. 247 гг.). Однако от него не осталось никаких письменных источников. Литература по философии и эстетике античного неоплатонизма велика. Сошлемся здесь хотя бы на некоторые работы общего характера: Блонский П. П.  Философия Плотина. М., 1918; Лосев А. Ф. История античной эстетики. М., 1980. [т. 6]: Поздний эллинизм; 1988, [т. 7]: Последние века, [кн. 1-2]; Nebel G. Plotins Kategorien der intelligiblen Welt. Tübingen, 1929: Theiler W. Forschungen zum Neuplatonismus. Berlin, 1966; Krämer H. J. Platonismus und hellenistische Philosophie. Berlin; New York, 1971; Reale G. Storia della filosofia antica. Milano, 1978, IV: Le scuole dell età impériale; Horst K. Plotins Aesthetik. Gotha, 1905: Bourbon di Petrella F. Il problema dell'arte e della bellezza in Plotino. Firenze, 1956.

 

[91] Подробнее об эстетике Ямвлиха см.: Лосев А. Ф. История античной эстетики, [т. VII, кн. 1], с. 122 и далее.

 

[92] Об эстетических взглядах Филона см.: Лосев А. Ф. Указ, соч., [т. VI], с. 82 - 128.

 

[93] Трубецкой С. Н. Филон и его предшественники. - Вопросы философии и психологии. М., 1898, кн. 1, с. 177.

 

[94] Подробнее см.: Danielou. Philon d'Alexandrie, Paris. 1958.

 

[95] См.: Siegfried С. Philo von Alexandria als Ausleger des Alten Testaments. Jena, 1875, S. 140-141, а также: Иваницкий В. Ф. Филон Александрийский: Жизнь и обзор литературной деятельности. Киев, 1911, с. 511-512. Т. Моммзен писал: «Филон, один из самых знатных и богатых иудеев эпохи Тиберия, фактически относится к своей родной религии не многим иначе, чем Цицерон - к религии римской; однако сам он считал, что не уничтожает ее, но лишь раскрывает ее внутренний смысл» (Моммзен Т. Указ. соч., т. V, с. 443).

 

[96] См.: Wolfson H. A. The philosophy of the church fathers. Cambridge (Mass.), 1956, vol. 1. Следует, правда, отметить, что в этой «координатной системе» не всегда можно точно определить параметры того или другого явления христианской философии, ибо Вольфсон в своей предшествующей монографии («Philo. Foundatiohs of religion philosophy in Judaism, Christianity and Islam». Cambridge (Mass.), 1947, vol. 1-2) во многом модернизирует взгляды Филона, пытаясь, по меткому выражению его оппонента К. Бормана, «превратить Филона из эклектика в систематика» (Bormann K. Die Ideen- und Logoslehre Philos von Alexandrien: Eine Auseinandersetzung mit H. A. Wolfson. Köln. 1955, S. 5).

 

[97] Подробнее о теории познания Филона см. в указанной монографии Г. А. Вольфсона, а также в работах: Freudenthal M. Die Erkenntnislehre Philos von Alexandria. Berlin, 1891; Jonas H. Op. cit., Bd. II, H. l, S. 70-121.

 

[98] При цитировании работ Филона дается общепринятое сокращенное латинское название работы, глава и параграф по изданию: Philonis Alexandrini Opera Ed. L. Cohn et P. Wendland. Berolini. 1896-1926, vol. I-VII.

 

[99] τό γάρ όν, ή όν έστιν, ούχί τών πρός τι - De mut. nom. 27. Трансцендентный характер Бога у Филона и вытекающий отсюда агностицизм подчеркивает в своем исследовании Г. Ионас: Jonas H. Op. cit., Bd. II, Η. l, S. 74-80; 82-83.

 

[100] Именно эту сторону филоновской философии, как своеобразнейшую, особо выделяет А. Ф. Лосев: «Но тут появилось такое огромное историко-философское явление, как Филон Александрийский, который как раз давал и учение о Первоедином абсолюте, и теорию интимно-личностного восхождения к нему». (Лосев А. Ф. История античной эстетики. М., 1979, [т. 5]: Ранний эллинизм, с. 765).

 

[101] См.: De opif. mundi 16. 34; De spec. leg. I 171; см. также: Siegfried С. Op. cit., S. 211-218.

 

[102] См.: De Deo 5 - 6 (латинские тексты цит. по изданию: Philonis Judaei Opera omnia Ed. K. Tauchnitz, Lipsiae, 1851 - 1853, t. I-VIII); см. также: Трубецкой С. Н. Указ. соч., с. 150.

 

[103] Bormann К. Op. cit., S. 72.

 

[104] Учение Филона о Логосе подробнее см. в работах С. Трубецкого, Г. Вольфсона, К. Бормана, Г.-Ф. Вейса (Weiss H.-F. Untersuchungen zur Kosmologie des hellenistischen und palästinischen Judentums. Berlin, 1966, S. 248-282) и других авторов.

 

[105] См.: Siegfried С. Op. cit., S. 247.

 

[106] См. русский перевод M. M. Елизаровой в издании: Тексты Кумрана. M., 1971, вып. 1, с. 376-385.

 

[107] Подробнее о филоновском понимании фантасии см.: Freudenthal M. Die Erkenntnislehre Philos von Alexandria, S. 54, 59-61.

 

[108] Платон только сравнивал процесс познания со зрительным восприятием (см.: Resp. VI, 508a-509b).

 

[109] См.: Freudenthal M. Op. cit., S. 43-49.

 

[110] τέλειον μέν άγαθόν έοτι τό καλόν - De post. Caini 95. Вспомним, что и Платон считал идею блага «несказанно прекрасной» (Resp. VI, 508е - 509а).

 

[111] О противоречиях, возникших в филоновской концепции творения мира в связи со стремлением к синтезу библейской идеи «творения из ничего» (creatio ex nihilo) и платоновско-стоических идей об устроении неустроенной, безобразной, бесформенной и неупорядоченной вечно существовавшей материи см. подробнее в работе: Weiss H.-F. Op. cit., S. 18-44. 59-74.

 

[112] Цит. по: Иваницкий В. Ф. Филон Александрийский, с. 55.

 

[113] м., например, символическое толкование Филоном связи Авраама и Агари, когда «любящий учение ум» познает ее необычайную красоту и входит к ней (De congr. erud. 124-125). Агарь здесь - символ пропедевтических наук, и зачинает она в процессе ее «познания» умом (Авраамом) софиста (Исмаила).

 

[114] См.: Buhmann R. Op. cit., S. 32-33.

 

[115] См.: Klein F.-N. Lichtterminologie bei Philon von Alexandrien und in den hermetischen Schriften. Leiden, 1962. S. 38. Клейн пропускает только душу, как носитель особого света.

 

[116] Ср.: Ibid., S. 59.

 

[117] См. подробнее с указанием библиографии: Klein F.-N. Op. cit., S. 213.

 

[118] По этому поводу еще Т. Моммзен писал: «Общие приемы так называемого аллегорического толкования, посредством которого философы, в особенности стоики, повсюду учтиво выпроваживали туземные языческие религии, были в равной мере применимы и неприменимы как к богам Илиады, так и к Книге Бытия: если под Авраамом Моисей понимал разум, под Сарой - добродетель, под Ноем - справедливость, если четыре райских потока обозначали четыре основные добродетели,- в таком случае самый просвещенный из эллинов мог веровать в Тору» (Моммзен Т. Указ. соч., т. V, с. 442).

 

[119] Как отмечал Э. Шюрер, выдвижение этики на первое место в философии передлогикой и физикой греков является характерной чертой всей иудейско-эллинистической философии, наиболее отчетливо проявившейся у Филона (Schürer E. Op. cit., S. 503).

 

[120] Трубецкой С. H. Филон и его предшественники, с. 862.

 

[121] Иваницкий В. Ф. Филон Александрийский, с. 539.

 

[122] Филон не был открывателем этой формы философского мышления. Все философское наследие Платона, как известно, облечено в художественную форму, хотя и совершенно иного вида и структуры, чем у Филона. При строгой логике платоновского изложения художественный эффект его диалогов только способствует доходчивости формально-логических заключений. У Филона же часть познавательной нагрузки перенесена с понятийного уровня на полухудожественную форму, т. е. на эмоционально-эстетический уровень. Поэтому если диалектические рассуждения Платона могут быть почти без всякого ущерба для них изъяты из художественной формы диалога и изложены на языке формальной логики, то по отношению к филоновской философии такая операция оказывается малоэффективной. Об этом убедительно свидетельствуют и многочисленные попытки современных исследователей рационалистически изложить философскую систему Филона. Она не поддается полной формализации. Отсюда и возможность противоположного понимания многих важнейших положений этой системы (см. хотя бы показательную в этом плане полемику по основным понятиям филоновской гносеологии между К. Борманом и Г. Вольфсоном). Филон не дал логически замкнутой мировоззренческой системы. Решение некоторых проблем он перенес на уровень эмоционального переживания, зафиксировав это в полухудожественной форме своего символического комментария. Поэтому-то вне этой формы философия Филона во многом разрушается и не может быть правильно понята.

 

[123] Действительно, по убеждению Филона, как и его иудейских предшественников и современников, тексты Св. Писания (особенно Пятикнижие Моисея) боговдохновенны и священны. А следовательно, они совершенны во всех отношениях и не содержат ничего случайного и ошибочного. Каждый значок имеет свой смысл. В принципе этот подход типичен для любой традиции религиозной экзегезы, однако в системе филоновского этико-эстетического философствования он играет особую роль.

 

[124] Эти филоновские идеи были близки и многим авторам Мишны, один из которых, Акиба бен Иосиф (нач. I - нач. II в.), построил на них целую толковательную систему. «Он находил всевозможные намеки во всех грамматических особенностях языка Библии, в плеоназмах, в повторениях одного и того же закона, в соединительных и противительных союзах, в указательных местоимениях, в определенном члене, в личных местоимениях при глаголе и в местоименных суффиксах, словом, во всех тех «лишних» словах, частицах и буквах, которые, однако, необходимы во всякой связной речи» (Переферкович М. Талмуд, его история и содержание. СПб., 1897, ч. 1: Мишна. с. 42).

 

[125] См., в частности, семиотический аспект подобного подхода в работе: Лотман Ю. М. Структура художественного текста. М., 1970.

 

[126] Полный филологический анализ системы филоновского аллегорического комментирования с указанием влияний на него стоической и мидрашистской комментаторской традиций был проведен Карлом Зигфридом в работе: Philo von Alexandria als Ausleger des Alten Testaments. Jena, 1875. На него мы во многом и опираемся в дальнейшем изложении. Дополнением к этой работе в плане классификации способов комментирования по отдельным работам Филона является филологическое исследование: Adler M. Studien zu Philon von Alexandreia. Breslau, 1929; а в плане детального анализа филоновской техники аллегорезы - работа: Christiansen J. Die Technik der allegorischen Auslegungswissenschaft bei Philo von Alexandreia. Tübingen, 1969.

 

[127] См.: Siegfried C. Op. cit., S. 165.

 

[128] Трактат цитируется в указанном переводе M. M. Елизаровой.

 

[129] См.: Siegfried С. Op. cit., S. 165.

 

[130] Ibid.. S. 166-168.

 

[131] Подробнее см.: ibid.. S. 168-180.

 

[132] Филон постоянно увлекается лингвистическими импровизациями на темы: чем отличается земледелец (γεωργός) от пахаря (εργάτης γής), пастух (ποιμήν) от «кормящего скот» (κτηνοτρόφος), всадник (ΐππεΰς) от наездника (αναβάτης), царь (βασιλεύς) от тирана (τύραννος) и т. п. (см.: De agric.. а также: Siegfried С. Op. cit., S. 172-173).

 

[133] Типологически она развивала жанр древнееврейской апологии эллинистического времени. См.: Geffcken J. Zwei griechische Apologeten. Leipzig; Berlin, 1907, S. XI ff.

 

[134] См.: Jordan H. Geschichte der altchristlichen Literatur. Leipzig, 1911, S. 211-212.

 

[135] Подробные сведения об апологетах см. в известных «Историях христианской литературы» и «Патрологнях»: Harnack A. Geschichte der altchristlichen Literatur bis Eusebius. Leipzig, 1893 - 1904. Bd. 1, 2; Krüger G. Geschichte der altchristlichen Literatur in den ersten drei Jahrhunderten. Freiburg i. Br.; Leipzig, 1895; Bardenhewer O.  Geschichte der altkirchlichen Literatur. Freiburgi. Br., 1902-1903. Bd. 1. 2; Quasten J. Patrology. Utrecht; Brüssels, 1950. vol. 1; Altaner B. Patrologie: Leben, Schriften und Lehre der Kirchenväter. Freiburg i. Br., 19585. В отечественной литературе философские взгляды апологетов рассматриваются в кн.: Соколов В. В. Средневековая философия. М., 1979, с. 37 - 46; Майоров Г. Г. Формирование средневековой философии: Латинская патристика. М., 1979.

 

[136] Одну из реконструкций текста см. в указанной книге Гефкена (сноска 1), с. 3-27; об Аристиде подробнее см.: Hennecke E. Die Apologie des Aristides. Leipzig, 1893.

 

[137] Сочинения Юстина, Татиана, Афинагора, Феофила Антиохийского, Гермия Философа цитируются по изданию PG, t. 6 с отдельными коррективами по более поздним изданиям.

 

[138] Подробнее о Юстине см.: Martindale С. St. Justin the Martyr. London, 1921.

 

[139] Gilson E., Böhner Ph. Geschichte der christlichen Philosophie von ihren Anfängen bis Nikolaus von Cues. Lief. 1. Paderborn, 1952, S. 28.

 

[140] Издание и анализ его «Апологии» см. в монографии Гефкена (сноска 1), с. 120-238. См. также: Bardy G. Athenagoras. Paris, 1943.

 

[141] О нем см.: Rapisarda E. Teofilo di Antiochia. Torino, 1936.

 

[142] Цит. по: PG. t. 7; см. так же: Lawson L. The biblical theology of St. Irenaeus. London. 1948.

 

[143] Цит. по: PG, t. 10.

 

[144] Не случайно Климент и Ориген считаются основателями христианской философии (см. : Jaeger W. Das frühe Christentum und die griechische Bildung. Berlin, 1963, S. 35). хотя, конечно, не следует забывать и первого христианского философа Юстина, который сознательно включил античную философию Логоса в христианское наследие и по праву считается основателем «христианского гуманизма» (см. сноску 7). С именем Климента связывают и начало христианского платонизма (Casey R. P, Clement of Alexandria and the beginnings of Christian platonism.- Harvard Theological Review, 1925. vol. XVIII. p. 39-101).

 

[145] Название «Строматы» не было изобретением самого Климента. Этот жанр сборников смешанного содержания был распространен в его время (см.: Paye E.  Clément d'Alexandrie: Etude sur les rapports du christianisme et de la philosophie grecque au Il-e siècle. Paris, 1898, p. 87 - 89). О названии и жанре «Стромат» см. подробнее: Méhat А. Etude sur les «Stromates» de Clément d'Alexandrie. Paris, 1966, p. 96-114.

 

[146] См.: Meifort J. Der Platonismus bei Clemens Alexandrinus. Tübingen, 1928; Timothy H. The early Christian apologist and Greek philosophy. Assen, 1973.

 

[147] Подробному анализу литературных источников Климента посвящено фундаментальное исследование И. Габриэльсона: Gabrielsson J. Über die Quellen des Clemens Alexandrinus. Uppsala; Leipzig, 1906 - 1909. Bd. l, 2. Об основных философских источниках «Стромат» см.: Méhat A. Op. cit., р. 190-195. Не случайно «Строматы» являются одним из важных источников по истории античной философии. См., например: Zeller Ed. Grundriss der Geschichte der griechischen Philosophie. Leipzig, 1907, S. 7-8.

 

[148] Работы Климента цит. по: Clemens Alexandrinus [Werke]. Berlin, 1960-1972. Bd. 1-3 (в серии: GCS).

 

[149] См.: PG, t. 10.

 

[150] Моммзен Т. Указ. соч., т. V, с. 580.

 

[151] См.: Apol. 18; De spect. 19; De resur. carn. 59; Сочинения Тертуллиана цитируются по: CSEL, vol. 20.47; PL, t. 1.

 

[152] См.: Tertullians Ausgewählte Schriften ins Deutsche übersetzt H. Kellner. München, 1912. Bd. l, S. XLIV.

 

[153] Подробнее о Тертуллиане см.: Lorts J. Tertullian als Apologet. Münster, 1927 - 1928, Bd. I, II; Nisters B. Tertullian, seine Persönlichkeit und sein Schicksal. Münster, 1950; Barnes T. D. Tertullian: A Historical and Literary Study. London, 1971.

 

[154] По подсчетам ученых Тертуллиан образовал в латыни 982 новых термина. См.: Haendler G. Von Tertullian bis zu Ambrosius. Berlin, 1978, S. 22.

 

[155] См.: Rolffs E. Tertullian, der Vater des abendländischen Christentums. Berlin, 1930.

 

[156] В этих двух работах много текстологических совпадений, поэтому в науке до последнего времени идет спор о приоритете того или другого автора. Литературу сторонников той и другой концепции см.: Altaner B. Patrologie, S. 130. Сам Альтанер считает, что приоритет Тертуллиана лучше обоснован (Ibid.. S. 129). См. также: Diller H. In Sachen Tertullian und Minucius Felix. - Philologus, 1935, Bd. 90, S. 98-114, 216-239; Axelson B. Das Prioritätsproblem Tertullian - Minucius Felix. Lund, 1941; Becker C. Der «Octavius» des Minucius Felix: Heidnische Philosophie und frühchristliche Apologetik. München, 1967, S. 94-97.

 

[157] «Октавий» цитируется по: CSEL, vol. 2.

 

[158] Сочинения Киприана цитируются по: CSEL. vol. 3. О нем см.: Ludwig ]. Der heilige Märtyrerbischof Cyprian von Karthago. München, 1951: Gülzow H. Cyprian und Novatian. Tübingen, 1975.

 

[159] Издание текста: Arnobii adversus nationes libri VII.- CSEL, vol. 4; использован также хороший русский перевод H. M. Дроздова с некоторыми уточнениями: Арнобий. Семь книг «Против язычников». Киев, 1917.

 

[160] См. : Röhricht A. Die Seelenlehre des Arnobius nach ihren Quellen und ihrer Entstehung untersucht. Hamburg, 1893, S. 27-28.

 

[161] Его работы цитируются по: CSEL, vol. 19; vol. 27.

 

[162] Садов А. И. Древнехристианский писатель Лактанций. СПб., 1895, с. 78.

 

[163] См.: Аверинцев С. С.  Греческая «литература» и ближневосточная «словесность», с. 222.

 

[164] К вопросу о понимании и осмыслении культуры в Древнем Риме см.: Кнабе Г. С. Понимание культуры в Древнем Риме и ранний Тацит. - В кн.: История философии и вопросы культуры. М., 1975, с. 62-130.

 

[165] Об идеологии киников см., в частности, работы И. М. Нахова: Der Mensch in der Philosophie der Kyniker.- In: Der Mensch als Maß der Dinge. Berlin, 1976, S. 361-398; Кинизм Диона Хрисостома. - В кн.: Вопросы классической филологии. М., 1976, вып. VI, с. 46-104; Философия киников. М., 1982.

 

[166] См. подробнее: Плотников В. История христианского просвещения в его отношениях к древней греко-римской образованности: Период первый. От начала христианства до Константина Великого. Казань, 1885; Krause W, Die Stellung der frühchristlichen Autoren zur heidnischen Literatur. Wien, 1958; Timothy H. Op. cit.

 

[167] Современные данные по сравнительной хронологии ближневосточных и греко-римской культур см.: Бикерман Э. Хронология древнего мира: Ближний Восток и античность. М., 1976. Из хронологических таблиц этой монографии видно, что пафос апологетов имел под собой определенные основания.

 

[168] Ср.: Лосев А. Ф. Античная философия истории. М., 1977, с. 200-201. «Не Риму суждено было даровать миру опыт истории,- пишет А. Ф. Лосев. - ...римское чувство истории... так же неисторично, как и все античное» (Лосев А. Ф. Эллинистически-римская эстетика I-II вв. н. э., с. 21, 71).

 

[169] Сохранившиеся тексты античных критиков христианства см.: Ранович А. Античные критики христианства. M., 1935. Большие фрагменты Цельса и Корнелия Фронтона сохранились только в соответствующих апологиях Оригена и Минуция Феликса (у последнего Фронтон выступает под именем Цецилия). Подробнее о характере и содержании полемики с христианами см.: Спасский Л. Эллинизм и христианство: (История литературно-религиозной полемики между эллинизмом и христианством за раннейший период христианской истории (150-254). Сергиев Посад, 1913.

 

[170] Deus christianorum onocoëtes; греческое όνοκοίτης - имеющий общее с ослом, родственный ослу.

 

[171] См.: Just. Apol. I. 26; Tryph. 10; Athen. Leg. 3. etc.

 

[172] См.: Clem. Protr. 2; Tat. Adv. gr. 8; Athen. Leg. 20; 21; Theoph. Ad Auf. III, 8 etc.

 

[173] Афинагор цитирует известное место из «Истории» Геродота: «Ведь Гесиод и Гомер, по моему мнению, жили не раньше, как лет за 400 до меня. Они-то впервые и установили для эллинов родословную богов, дали имена и прозвища, разделили между ними почести и круг деятельности и описали их образы» (II, 53; перев. Г. А. Стратоновского цит. по кн.: Геродот. История в девяти книгах. Л., 1972, с. 97).

 

[174] Римскому миру учение Эвгемера было известно по переводу поэта Энния, которым пользовался и Цицерон. См.: Tusc. disp. I, 12 - 13.

 

[175] См.: Cornuti Theologiae graecae compendium/Ed. С. Lang. Lipsiae, 1881; Лосев А. Ф. История античной эстетики, [т. 5]: Ранний эллинизм, с. 166.

 

[176] Римские писатели эллинистического периода много писали об «упадке нравов» в римском обществе, относя этот упадок по времени между 290 и 146 гг. См.: Утченко С. Л. Древний Рим: События. Люди. Идеи. М., 1969, с. 267-289.

 

[177] См.: Kahrstedt U. Kulturgeschichte der römischen Kaiserzeit. Bern, 1958, S. 259.

 

[178] О свободном положении женщины в имперском Риме см. в гл. I. См. также: Kahrstedt U. Op. cit., S. 247-251.

 

[179] О развитии и трансформации этих представлений в средневековой культуре см.: Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М., 1972, с. 217-236, 248-261.

 

[180] Внутри античной культуры примерно в это же время (1-я пол. III в.) историю греческой философии написал Диоген Лаэртский. У него встречаются те же анекдотические рассказы о философах, что и у апологетов.

 

[181] По популярной в поздней античности легенде Эмпедокл кончил жизнь, бросившись в кратер Этны, что послужило поводом к многочисленным насмешкам ранних христиан над ним.

 

[182] См.: ps.-Just. Coh. ad gr. 12; Tat. Adv. gr. 31; 36-41; Theoph. Ad Aut. III. 16-29; многие главы «Стромат» Климента посвящены этому вопросу.

 

[183] См.: Just. Apol. I, 44; 59; 60. ps.-Just. Coh. ad gr. 25; множество мест в «Строматах» (в частности, см.: Str. I. 60, 1; 66, 1; 69, 6: 72, 5; V, 10, 3 etc.).

 

[184] См.: Daskalakis M. J. Die eklektischen Anschauungen des Clemens von Alexandria und seine Abhängigkeit von der griechischen Philosophie. Leipzig, 1908, S. 29-32.

 

[185] Opinatio in philosophia sola sit (Div. inst. III, 3, 8).

 

[186] Дословно: in illa physica sola oblectatio est.

 

[187] Virtus autem cum scientia conjuncta sapientia est.

 

[188] Лактанций цитирует здесь похвалу философии из «Тускуланских бесед» Цицерона, которая в полном виде звучит так: «О философия, водительница душ, изыскательница добродетелей, гонительница пороков! что стало бы без тебя не только со мной, но и со всем родом человеческим! Ты породила города, ты соединила в общество рассеянных по земле людей, ты объединила их сперва домами, потом супружеством, наконец - общностью языков и письмен; ты открыла законы, стала наставницей порядка и нравственности; к тебе мы прибегаем в беде, от тебя ищем помощи, тебе всегда вверялся я отчасти, а теперь вверяюсь целиком и полностью. Один день, прожитый по твоим уставам, дороже, чем целое бессмертие, прожитое в грехе! У кого мне искать поддержки, как не у тебя, которая одарила меня покоем и избавила от страха смерти? Но мы видим: мало того, что философия не получает похвал за ее услуги жизни людской,- большинство людей ею просто пренебрегают, а некоторые даже и хулят. Хулить философию, родительницу жизни,- это все равно, что покушаться на матереубийство; но и этим себя пятнают люди, столь неблагодарные, что бранят ту, кого должны бы чтить, даже не умея понять! Но я думаю, что это заблуждение, этот мрак, опутывающий непосвященные души, держится оттого, что люди не могут заглянуть в прошлое настолько, чтобы признать в первоустроителях этой жизни философов» (Tusc. V, 2, 5). Перев. М. Гаспарова цит. по: Цицерон Марк Туллий. Избр. соч. М., 1975, с. 324-325.

 

[189] non ergo utilitatem ex philosophia, sed oblectationem petunt.

 

[190] О значении проблемы «поиска» (ζήτησις) для развития ранней патриотической мысли см.: Daniehu J. Recherche et Tradition chez les Pères. - SP. Berlin, 1975, vol. XII, p. 3-13.

 

[191] Ibid., S. 3-4.

 

[192] Ср.: Майоров Г. Г. Указ. соч., с. 116.

 

[193] В последней фразе Тертуллиан намекает на апостольские призывы уклоняться от ненужных споров о происхождении и родословной Христа, приводящих к ересям. См.: 1 Тим 1, 4; Тит 3, 9; 2 Тим 2, 17; 2, 23.

 

[194] Как отмечает А. Ф. Лосев, «со времен стоиков диалектика стала самым неукоснительным образом пониматься в ближайшей связи с риторикой», т. е. в значении, близком к изначальному (см.: Лосев А. Ф. История античной эстетики, [т. 5]. Ранний эллинизм, с. 84-85). Латинские апологеты чаще понимали ее в этом значении, греческие - в более строгом философском смысле - как логику.

 

[195] Ср.: «Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы» (Рим 1. 20).

 

[196] Ср.: «Потому что немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков» (1 Кор 1, 25).

 

[197] О глубинной переоценке культурных ценностей идет речь в Первом Послании к Коринфянам: «Но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых; и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее» (1 Кор 1, 27-28).

 

[198] В рукописях здесь встречаются разночтения. Вместо «распят» в некоторых кодексах стоит «рожден» (natus est), что не противоречит общему смыслу, так как «рождение» Бога по христианским представлениям тоже дело немыслимое и «постыдное». Ж.-П. Минь использовал в своем издании (PL) natus est.

 

[199] Здесь Тертуллиан, как отмечает Г. Хэндлер, поставил проблему, остро вставшую в теологии только в V в.,- о соотношении божественного и человеческого в Иисусе (Haendler G. Op. cit., S. 41).

 

[200] О специфике философско-религиозного мышления Тертуллиана подробнее см. в работах: Попов К. Д. Тертуллиан, его теория христианского знания и основные начала его богословия. Киев, 1880; Lortz J. Tertullian als Apologet. Münster, 1927 - 1928, Bd. I, II; Seyr F. Die Seelen- und Erkenntnislehre Tertullians und die Stoa. Wien, 1937; Vecchiotti L La filosofia di Tertulliano. Urbino, 1970.

 

[201] См.: Kühn R. Der Octavius des Minucius Felix: Eine heidnisch-philosophische Auffassung vom Christentum. Leipzig, 1882, S. 26 ff. Ср.: Beutler R. Philosophie und Apologie bei Minucius Felix. Königsberg, 1936.

 

[202] Здесь показательна парафраза Арнобия известного изречения из 1 Кор 3. 19. Его deum primum (у Павла - deum) - внесознательная дань языческому многобожию.

 

[203] Платон, опираясь на восточные учения о бессмертии и переселении душ. делает вывод, что душа содержит в своих глубинах все знания, а любое познание и учение сводится к извлечению этих знаний из глубин памяти - к припоминанию: «ведь искать и познавать - это как раз и значит припоминать» (Men. 81 d; цит. по: Платон. Сочинения: В 3-х т. М., 1968, т. 1, с. 384-385).

 

[204] Единственным исключением, пожалуй, можно считать лишь отдельные положения философии киников. Кинизм, выражавший, как и более позднее христианство, интересы наиболее угнетаемой части населения Греции и Рима, в том числе и рабов, стремился также спустить философию на землю, сделать ее руководительницей обыденной жизни заблудшего человечества. Считая себя целителями человечества, киники призывали людей вернуться к «натуральной» жизни, отказаться от всех благ культуры, от богатства, роскоши, всех достижений цивилизации (даже от огня), установить полное равенство всех членов общества, ликвидировать рабство и ввести всеобщую трудовую повинность. «Киники,- пишет И. М. Нахов, - стремились осуществить невозможное: освободить людей от оков государства, закона, от общества, в котором они жили» (Nachov I. Der Mensch in der Philosophie der Kyniker, S. 396). Ясно, что общество не могло пойти по указанному явно регрессивному пути. Однако многие идеи киников оказались созвучными и раннему христианству, и дохристианским иудейским сектам типа ессеев (ср.: Нахов И. М. Кинизм Диона Хрисостома, с. 85-88). В отличие от киников идеологи раннего христианства очень скоро почувствовали, во-первых, что для построения новой культуры необходимо опираться на лучшие достижения предшествующих культур, а не возвращаться к первобытному состоянию и, во-вторых, что радикальные изменения в общественном сознании в этот период можно было осуществить, только опираясь на божественный авторитет, а не путем разумной апелляции к сознанию масс. Печальный опыт ничего не добившихся атеистов-киников, слывших в народе сумасшедшими, возможно, послужил хорошим историческим примером для христиан.

 

[205] О философских взглядах латинских апологетов см. в указанной работе Г. Г. Майорова, с. 101-142.

 

[206] Ср.: Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы, с. 159-163.

 

[207] Meifort J. Der Platonismus bei Clemens Alexandrinus. Tübingen, 1928, S. 18.

 

[208] Климент, как отмечают современные историки философии, «обогатил мир христианской мысли античными ценностями и этим дал мощный толчок к спекулятивному углублению христианского учения» (Gilson E., Böhner Ph. Op. cit., S. 46). Он активно продолжил юстиновскую традицию «христианского гуманизма», понимаемого как «удивительно смелый и широкий жест христианина-эллина, с которым он все приво дил к Христу - водный источник и звезды, море и быстрые корабли. Гомера и Платона и даже мистические числа пифагорейцев. Все было подготовкой, и поэтому все было наделено особым значением» (Rahner H. Griechische Mythen in christlichen Deutung. Zürich, 1957, S. 13 - 14).

 

[209] Почти все исследователи духовного наследия Климента уделяли большое внимание этой проблеме. Термин γνώσις употребляется Климентом в различных значениях (см.: Capitaine W. Die Moral des Clemens von Alexandrien. Paderborn, 1903, S. 279; Scherer W. Klemens von Alexandrien und seine Erkenntnisprinzipien. München, 1907, S. 68-83; Völker W. Der wahre Gnostiker nach Clemens Alexandrinus. Berlin; Leipzig, 1952, S. 304-313), но главный его смысл - глубинное постижение истины, включаю щее как рациональную, так и иррациональную ступени. «Успокоение в божестве,- отмечал В. Шерер, - является целью, а узрение истины в глубочайших основаниях ее бытия - сущностью гносиса» (Op. cit., S. 71). Социологическую и антропоцентриче скую сторону Климентова гносиса подчеркивает М. Фарантос, указывая, что гно сис - это также и встреча с действительностью, «правильное» поведение человека в социуме, любовь к ближним, самопознание (Farantos M.  Die Gerechtigkeit bei Klemens von Alexandrien. Bonn, 1972, S. 138-139 etc).

Следует отличать производимого Климентом от этого христианского гносиса «гностика» - субъекта познания христианской философии - от представителей «гностицизма» - чуждого христианству синкретического философско-религиозного течения первых веков новой эры, о котором мы уже говорили. Климент вслед за Иринеем называл этих «гностиков» «лжеименными гностиками» (ψευδωνυμοσ γνωοτικός) (ср.: Scherer W. Op. cit., S. 69).

 

[210] См., в частности: Ernesti K. Die Ethik des Titus Flavius Clemens von Alexandrien. Paderborn, 1900. S. 123 - 135; Daskalakis M. Die eklektischen Anschauungen des Clemens von Alexandria und seine Abhängigkeit von der griechischen Philosophie. Leipzig, 1908; Osborn E. F. The philosophy of Clement of Alexandria. Cambridge, 1957, p. 146-167.

 

[211] Ср.: Völker W. Op. cit., S. 234. См. также: Faye E. Op. cit., p. 201-216.

 

[212] Подробнее см.: Scherer W. Op. cit., S. 29-40; Méhat A. Op. cit., p. 421-488.

 

[213] Ср.: Osborn E. F. Op. cit., p. 146-158.

 

[214] Ср.: Daskalakis M. Op. cit., S. 75.

 

[215] Ср.: Farantos M. Op. cit., S. 138.

 

[216] См.: Völker W.  Op. cit., S. 352-353.

 

[217] Ibid., S. 326.

 

[218] Обозначение глав и параграфов по реконструкции Гефкена: Geffcken J. Op. cit., S. 3-27.

 

[219] «Тертуллиан, - писал немецкий исследователь, - больше чем создатель церковной латыни, он - основатель западноевропейского доавгустиновского католицизма» (Loofs F. Leitfaden zum Studium der Dogmengeschichte. Halle, 19505, S. 128).

 

[220] Перев. С. Шервинского (Овидий. Метаморфозы. M., 1977, с. 42).

 

[221] См.: Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы, с. 145.

 

[222] См. о развитии этих идей средневековой культурой: Гуревич А. Я.  Указ. соч., с. 265-268.

 

[223] Краткий очерк ее см.: Асмус В. Ф. Античная философия. М., 1976, с. 469-493; подробнее: Pohlenz M. Die Stoa: Geschichte einer geistigen Bewegung. Göttingen, 1959. Bd. 1-2.2 В сравнении с христианской этикой: Stelzenberger J. Die Beziehungen der frühchristlichen Ethik zur Ethik der Stoa. München, 1933.

 

[224] См. о нем: Kihn H.  Der Ursprung des Briefes an Diognet. Freiburg i. Br., 1882; Bardenhewer O. Geschichte der altchristlichen Literatur. Bd. I, S. 290-299.

 

[225] Подробнее об этом см. в следующей главе.

 

[226] См.: Völker W. Der wahre Gnostiker nach Clemens Alexandrinus, S. 251.

 

[227] Арнобий для обоснования своей мысли приписывает Платону оценку, которая в общем-то не следует из его нарративной передачи рассказа египетского жреца в «Тимее» (см.: Tim. 22).

 

[228] См.: Бычков В. В. Византийская эстетика, с. 26-27.

 

[229] Климент Александрийский призывал бороться с самими страстями и «изглаживать» их полностью из души. Страсти он понимал почти пластически, как некие оттиски, отпечатки (έναπερείσματα), которые оставляют в душе человека злые духовные силы (Str. II, ПО, 1).

 

[230] Даже для киников Геракл оставался идеалом героя, образцом для подражания. Более того, Дион Хрисостом рисовал образ Геракла во многом подобным образу евангельского Иисуса, что способствовало в какой-то мере укреплению язычества (см.: Нахов И. М. Кинизм Диона Хрисостома, с. 60). Возможно, именно поэтому ранние христиане так настойчиво стремятся развенчать этот древний идеал героя греко-римского мира.

 

[231] Знаменитая фраза известного софиста и ритора классического периода Протагора: «Человек есть мера всех вещей,- существующих, что они есть, а несуществующих, что их нет»,- не имеет никакого отношения к этой «человечности». В контексте Протагоровой субъективистской и релятивистской гносеологии она означает, что объективной истины не существует вообще, что не только различные люди, но и один и тот же человек в разных ситуациях различные суждения принимает за истинные (см. : Lexikon der Antike. Leipzig, 1979, S. 454-455). Это не означает, однако, что в греко-римской античности совершенно не поднималась проблема «человечности». У киников и поздних стоиков (Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий) мы найдем многие гуманистические идеи, составившие фундамент христианской этики. Но именно у ранних христиан они сложились в целостную систему, центр которой составлял страдающий ради спасения всех людей Богочеловек, и именно в этой редакции идеи «человечности» обрели свою долгую историческую жизнь.

 

[232] См.: Gilson E., Böhner Ph. Geschichte der christlichen Philosophie, S. 27-28.

 

[233] О гуманизме в этом смысле см.: Ревякина Н. В. Проблема человека в итальянском гуманизме второй половины XIV - первой половины XV в. М., 1977; Горфункель А. X. Гуманизм и натурфилософия итальянского Возрождения. М., 1977; Боткин Л. М. Итальянские гуманисты: стиль жизни и стиль мышления. М., 1978; Лосев А. Ф. Эстетика Возрождения. М., 1978.

 

[234] Перев. С. Шервинского, цит. по: Овидий. Метаморфозы, с. 33.

 

[235] adeo et sine opère et sine effectu cogitatus carnis est actus.

 

[236] Ср. античное понимание «неотделимости» души от тела у Аристотеля (De anim. Il, 1).

 

[237] Забота о чистоте тела и повышенное внимание к одежде для ранних христиан было неразрывно связано с культом телесных (плотских) влечений, распространенным в господствующих кругах позднеримского общества.

 

[238] Ниже, пока идет изложение только по этому трактату, название трактата в скобках опущено, указываются только глава и параграф.

 

[239] Специально вопрос творения и «идеального художника» рассматривается в следующей главе.

 

[240] См. по этому поводу: Bolkestein H. Humanitas bei Lactantius: Christlich oder orientalisch? - In: Pisciculi. Festschrift F. J. Dölger. Münster, 1939, S. 62-65; Lausberg M. Christliche Nächstenliebe und heidnische Ethik bei Laktanz.- SP. vol. XIII (TU, Bd. 116), 1975, p. 29-34.

 

[241] См.: Stelzenberger J. Die Beziehungen der frühchristlichen Ethik zur Ethik der Stoa. München, 1933; Lausberg M. Op. cit.

 

[242] M. Лаусберг приводит ряд таких сознательных «замалчиваний» идей Сенеки у Лактанция и делает вывод, что «влияние языческой этики на него было более сильным, чем это представляется на первый взгляд из его не всегда верной полемики» (Op. cit., S. 34).

 

[243] У Цицерона (De off. II, 15, 52) речь идет о том, что творить добро лучше делами, чем деньгами. Лактанций в полемических целях «замалчивает» контекст речи Цицерона.

 

[244] Многие из этих идей можно найти и у Сенеки, прежде всего в его трактате «О благодеяниях». Не случайно, отмечает М. Лаусберг, Лактанций не упоминает об этом трактате в своей полемике с античной философией, ибо ему пришлось бы несколько умерить свой полемический задор (Op. cit., S. 32-33).

 

[245] См.: Friedländer L. Sittengeschichte Roms, S. 422 - 847; Mattingly H. Roman impérial civilisation. London, 1957, p. 244-292; Kahrstedt U.  Kulturgeschichte der römischen Kaiserzeit, S. 234-304.

 

[246] См.: Kalkmann A. Tatians Nachrichten über Kunstwerke.- Rheinisches Museum, 1887, Bd. 42.

 

[247] έναπόλλυτε τής κακίας τά ύπομνήματα (Adv. gr. 34).

 

[248] См. подробнее: Elliger W. Die Stellung der alten Christen zu den Bildern in den ersten vier Jahrhunderten. Leipzig. 1930; KitzingerE. The cult of images in the age before iconoclasm.- DOP, t. 8, 1954; Ladner G. B. The concept of the image in the Greek fathers and the Byzantine iconoclastic controversy.- DOP, 1953, t. 7.

 

[249] См.: Justini Philosophi Apol. I, 9; Epistola ad Diognetum 2.

 

[250] См.: Apol. 12; а также: Minucii Felicis Octavius, 23-24.

 

[251] σκιαγραφία здесь понимается Афинагором в изначальном, буквальном смысле - как изображение тени. В античности этот термин имел обычно более широкое значение, определяя объемное (со светотеневой и цветовой моделировкой), пространственное, близкое к иллюзионистическому изображение. Здесь может быть понята и как графика - контурный рисунок.

 

[252] Интересно, что живший несколько раньше Тертуллиана Дион Хрисостом в своей «Олимпийской речи» доказывал, что не постижимых человеческими чувствами и невидимых богов вполне пристойно изображать только в человеческом облике, ибо человек - наиболее благородное и прекрасное создание природы. См.: Лосев А. Ф. Эллинистически-римская эстетика I-II вв. н. э., с. 184.

 

[253] См.: Tertul. De spect. 12; Min. Felic. Octav. 27; Cypr. Quod idol. 3.

 

[254] Здесь Климент имеет в виду любимые в эллинистический период и воспетые в бесчисленных греческих эпиграммах иллюзионистические изображения знаменитых «лошадей» Апеллеса. Вспомним также «телку» Мирона, «виноград» Зевксиса. клевать который с полотна слетались птицы, наконец, «занавес» Паррасия, который ввел в заблуждение самого Зевксиса, попытавшегося его отдернуть. См.: Лосев А. Ф. История античной эстетики, [т. 5]: Ранний эллинизм, с. 405.

 

[255] См.: Ovid. Metam. X, 243 ff.

 

[256] Мысль о том, что художника следует ценить выше произведений его искусства, высказывали и Сенека, и со ссылкой на Менандра Юстин (Apol. I, 20), и Афинагор (Leg. 15), и Климент Александрийский (в ряде мест).

 

[257] Вспомним, что Филон Александрийский ценил красоту произведений искусства значительно выше красоты человека.

 

[258] См.: Бычков В. В. Античные традиции в эстетике раннего Августина. - В кн.: Традиция в истории культуры. М., 1978, с. 90-93.

 

[259] Лукиан едко высмеял любителей риторского эстетизма, процветавшего в период «второй софистики», в своей «Похвале мухе» (О второй софистике см.: Lesky A. A history of Greek literature, p. 829-845; Kennedv G. The art of rhetoric in the Roman World 300 B. C.- A. D. 300. New Jersey, 1972, p. 553-613.)

 

[260] Март К. Философы и поэты-моралисты времен Римской империи. М., 1879, с. 230.

 

[261] См.: Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы, с. 188-200.

 

[262] Последнее указание весьма любопытно, так как трактат под таким названием известен в греческой редакции и относится исследователями ко II в. См.: Cebetis tabula/Recognovit Fr. Drosihn. Lipsiae, 1871; Нахов И. М.  Традиции аллегоризма и «Картина» Кебета Фиванского. - В кн.: Традиция в истории культуры. М., 1978, с. 71-76.

 

[263] Об отношении Лактанция к поэзии и поэтическому творчеству см.: Messmer E. Laktanz und die Dichtung. München, 1974.

 

[264] См.: Тахо-Годи А. А. Художественно-символический смысл трактата Порфирия «О пещере нимф». - Вопросы классической филологии, 1976, № 1, с. 3-27; Попова Т. В. Гомер в оценке неоплатоников. - В кн.: Древнегреческая литературная критика. М., 1975, с. 415-449.

 

[265] См.: Friedländer L.  Sittengeschichte Roms, S. 422-553; Kahrstedt U.  Op. cit.. S. 251-271; Симоне Т. Очерки древнеримской жизни. СПб., 1879.

 

[266] См.: Варнеке Б. Очерки из истории древнеримского театра. СПб.. 1903; Он же. История античного театра. М.; Л., 1940; Каллистов Д. П. Античный театр. Л., 1970; Головня В. В. История античного театра. М., 1972.

 

[267] Апулей. Метаморфозы, или Золотой осел / Перев. М. Кузьмина. Цит. по: Ахилл Татий, Левкиппа и Клитофонт. Лонг, Дафнис и Хлоя. Петроний, Сатирикон. Апулей, Метаморфозы, или Золотой осел. М., 1969, с. 522-523.

 

[268] О происхождении, развитии, содержании и поэтике мима подробнее см.: Фрейденберг О. М. Миф и литература древности. М.. 1978, с. 230-267.

 

[269] Об эстетике римских кровавых зрелищ см.: Лосев А. Ф. Эллинистически-римская эстетика I-II вв. н. э., с. 52-54.

 

[270] Культ Солнца, пришедший с Востока, был распространен в Римской империи. В одной из молитв того времени Солнце называется «Вседержителем (παντοκράτορ), духом мира, силой мира, светом мира». См.: Nilsson M. P. Geschichte der griechischen Religion. München, 1950, Bd. II: Die hellenistische und römische Zeit, S. 493.

 

[271] См.: Головня В. В. Указ. соч., с. 363.

 

[272] См.: Бычков В. В. Византийская эстетика, с. 133 - 134.

 

[273] Перев. М. Л. Гаспарова, цит. по: Аристотель и античная литература. М., 1978, с. 116.

 

[274] Русский перев. Л. А. Фрейберг см.: Памятники поздней античной научно-художественной литературы. М., 1964, с. 11-46: анализ эстетических аспектов трактата см.: Лосев А. Ф. Эллинистически-римская эстетика I - II вв. н. э.

 

[275] К. Шнейцер, подчеркивая доминирование эмоционального над рациональным в культуре позднего эллинизма и раннего христианства, отмечает, что именно в этот период стоики открывают важный психологический закон - «закон противоположности чувств: глубочайшими чувствами являются не удовольствие или неудовольствие, но удовольствие и неудовольствие совместно» (Schneider С. Geistesgeschichte des antiken Christentums. München, 1954, Bd. I, S. 159-160).

 

[276] quod in facto recitur, etiam in dicto non est recipiendum.

 

[277] Цицерон писал в «Катоне Старшем»: «...нет преступления, нет дурного деяния, на которое страсть к наслаждениям не толкнула бы человека; разврат, прелюбодеяния и всяческие гнусности порождаются одними только соблазнами наслаждения. Если самое прекрасное, что даровала человеку природа или божество,- это разум, то ничто так не враждебно этому божественному дару, как наслаждение; где властвует похоть, нет места воздержанности, да и вообще в царстве наслаждения доблесть утвердиться не может» (Перев. В. Горенштейна, цит. по: Цицерон, Марк Туллий. Избр. соч., М., 1975, с, 370).

 

[278] См.: Osborn E. F. Op. cit., p. 182.

 

[279] Здесь Климент приводит стих из «Одиссеи» (IV, 221), в котором у Гомера определяется действие сока, подмешанного Еленой в вино своих гостей, т. е. подчеркивает прежде всего физиологическое воздействие музыки.

 

[280] Ср.: Лосев А Ф. История античной эстетики, [т. 4]: Аристотель и поздняя классика. М., 1975, с. 599.

 

[281] έπί τών σκηνογραφουμένων - здесь Климент имеет в виду особые приемы (близкие к линейной перспективе) организации пространства в театрально-декорационной живописи поздней античности, ведущие свою традицию от древнегреческого живописца V в. до н. э. Агатарха. См.: Виппер Б. Р. Искусство древней Греции. М., 1972, с. 147.

 

[282] Г. Кох писал, что «не только Тертуллиан, но и Климент ничего еще не знает о христианских изображениях» (Koch H. Die altchristliche Bilderfrage nach den literaris chen Quellen. Göttingen, 1917, S. 84).

 

[283] Трудно представить, что Климент, живя в главном культурном центре Египта, не знал о ее существовании.

 

[284] См. о них: Павлов В. В. Египетский портрет I - IV веков. М., 1967.

 

[285] Как отмечает Климент, первопричина «не познается ни с помощью искусства, ни с помощью разума» (Str. II, 13. 4), т. е. он различает «художественно-практическое» и интеллектуальное познание.

 

[286] Под «архитектурой» Климент имеет в виду геометрические основания строительного искусства.

 

[287] φαντασία... ταϋτα είργάσατο, σοφωτέρα μιμήσεως δημιουργός μίμηοις μέν γάρ δημιουργήσει, ό είδεν φαντασία δέ καί, ό μή είδεν

 

[288] Следует отметить, что автор интересного исследования о мимесисе и фантасии в филостратовском «Жизнеописании Аполлония» Э. Бирмелин (см.: Birmelin E. Die kunsttheoretischen Grundlagen in Philostrats Apollonios. - Philologus, 1933, Bd. 88) предприняла достаточно убедительную попытку доказать, что φαντασία в приведенном отрывке, включающая в себя μίμησις в узком смысле (как голое подражание действительности), практически идентична мимесису в широком смысле (как особому творческому началу, включающему в себя изображение как действительного, так и «возможного»), употребляемому Аристотелем (Poet. 9, 1451 b 17) и самим Филостратом при разговоре о живописи в другом месте книги (Vit. Apol. II, 20; 22) (Op. cit., S. 399-401). Далее, задаваясь мыслью выяснить, почему же Филострат употребил все-таки термин φαντασία, Бирмелин приходит к выводу, что он продолжает здесь мысли «младших академиков» о художественной «идее» произведения искусства (S. 407). Думается, что не только этим руководствовался Филострат, используя термин φαντασία. Речь у него идет не просто об «идее» произведения, но об «идее», созданной мудростью художника, т. е. в какой-то мере о вымысле, о художественном воображении. Конечно, античная φαντασία отличалась от современной «фантазии» или «воображения», но явилась все же их предшественницей.

 

[289] Külpe O. Anfänge psychologischer Ästhetik bei den Griechen. - Philosophische Abhandlun gen M. Heinze zum 70. Geburtstage gewidmet von Freunden und Schülern. Berlin, 1906, S. 120-121.

 

[290] См.: Медведев И. П. Византийский гуманизм XIV- XV вв. Л., 1976; Бычков В. В. Малая история византийской эстетики. Киев, 1991, с. 334-361.

 

[291] Цит. по: Блок Александр. Собр. соч. М.; Л., 1960, т. 3, с. 301.

 

[292] Подробному анализу развития в позднеантичной культуре идеи творения мира «из ничего» посвящена 1-я часть монографии: Weiss H. F. Untersuchungen zur Kosmologie des hellenistischen und palästinischen Judentums. Berlin, 1966.

 

[293] Тертуллиан имеет в виду, что слово κόσμος у греков означает и мироздание (космос), и украшение.

 

[294] Цит. по: Лосев А. Ф. История античной эстетики, [т. 5]: Ранний эллинизм, с. 155.

 

[295] Ср.: Weiss H. F. Op. cit., S. 147-148.

 

[296] Лосев А. Ф. Эстетическая терминология ранней греческой литературы (эпос и лирика). - Учен. зап. МГПИ им. В. И. Ленина, 1954, т. LXXXIII, с. 134.

 

[297] См.: Tatarkiewicz Wł. Historia estetyki. II: Estetyka sredniowieczna, s. 11 - 12.

 

[298] Ibid., s. 12.

 

[299] άλλά πάντα μέτρώ καί αριθμώ καί οταθμώ διέταξας. В Вульгате эта мысль передана так: sed omnia mensura et numero et pondere disposuisti (11, 21).

 

[300] Ср.: Tatarkiewicz Wł. Op. cit., s. 13.

 

[301] έκ γάρ μεγέθους καί καλλονής κτισμάτων αναλόγως ό γενεσιουργός αυτών θεωρείται.

 

[302] См.: Balthasar H. U. von. Herrlichkeit: Eine theologische Ästhetik. Bd. II, S. 71 ff.

 

[303] Ср.: Ibid., S. 71-72.

 

[304] См.: Tatarkiewicz Wł . Op. cit.; Шестаков В. Я. Гармония как эстетическая категория: Учение о гармонии в истории эстетической мысли. М.. 1973, с. 54-86.

 

[305] τό εύτακτον, τό διαπαντός σύμφωνον, τό μέγεθος, τήν χροιάν, τό σχήμα, τήν διάθεσιν τού κόσμου.

 

[306] См.: Casel O.  Das christliche Opfermysterium: Zur Morphologie und Theologie des eucharistischen Hochgebetes. Graz etc., 1968, S. 339.

 

[307] Интересно отметить, что Юстин чисто в христианских традициях сознательно огрубляет внешний вид добродетели, которая у Ксенофонта выглядит значительно обаятельнее и привлекательнее своей спутницы: «одна - миловидная, с чертами врожденного благородства; украшением ей была чистота тела, стыдливость в очах, скромность наружности, белая одежда; другая была упитанная, тучная и мягкотелая; благодаря косметике лицо ее казалось на вид белее и румянее, чем оно было в действительности; фигура казалась прямее, чем была от природы; глаза широко раскрыты; одежда такая, что сквозь нее может просвечивать красота молодости» (перев. С. И. Соболевского, цит. по: Ксенофонт Афинский. Сократические сочинения. М.; Л., 1935, с. 61).

 

[308] Ср.: Kahrstedt U. Kulturgeschichte der römischen Kaiserzeit, S. 236-240.

 

[309] См.: Méhat A. Étude sur les «Stromates» de Clément d'Alexandrie. Paris, 1966, p. 344-345.

 

[310] Эта тенденция была присуща в той или иной мере всей духовной атмосфере поздней античности, когда гносеология искала выход из тупиков рационализма в эстетической сфере. И у гностиков, и у неоплатоников можно найти нечто близкое. В одном из гностических текстов говорится: «Гносис и созерцание прекрасного суть покой и молчание духа. Кто однажды воспринял прекрасное, уже не может созерцать ничего иного и ни о чем другом говорить; он не может двигать своим телом. Он утрачивает способность любого чувственного восприятия, любого телесного движения и застывает в покое. Прекрасное купает весь разум в свете, высветляет всю душу и устремляет ее сквозь тело в высоту и обращает всего человека в божественное существо» (цит. по: Quispel G. Gnosis als Weltreligion. Zürich, 1951, S. 39).

 

[311] Климент цитирует послание Павла: 1 Кор 2. 9.

 

[312] В. Фёлькер неоднократно подчеркивает отсутствие «твердой терминологии» у Климента. См.: Völker W. Der wahre Gnostiker nach Clemens Alexandrinus, S. 13, 248, 304. 333 etc.

 

[313] Трудно согласиться со слишком уж прямолинейным выводом Г. Коха: «Древнейшее христианство ничего не хотело знать о чувственной красоте; его любовь и его стремления были направлены только на духовно-нравственную красоту» (Koch H. Op. cit., S. 85). Это замечание вступает в противоречие с библейской идеей творения. Гораздо ближе к истине В. Фёлькер, отмечавший, что у Климента, как и у Филона, «налицо колебания между открытием мира и бегством от него» (Völker W. Op. cit., S. 216).

 

[314] Ср. мысль Филона, восходящую к платоновской эстетике: мудрец, «даже если бы он безобразием тела превзошел Силена, является самым красивым (pulcherrimus est)» (Quest. in Gen. IV, 99).

 

[315] Ср.: Brehm J. Die Geschlechtergemeinschaft bei Klemens von Alexandrien: Ein Beitrag zur Sexualauffassung bei Klemens von Alexandrien. München, 1964, S. 36-43.

 

[316] Комментируя это место, А. Мэа заключает: «Итак, Климент вновь обретает тип. канон эллинской красоты, когда он отстаивает права природы перед лицом искусственности, когда он провозглашает превосходство простоты перед богатством» (Méhat A. Op. cit., р. 344). Это новое обретение обладает, конечно, уже и новым значением.

 

[317] См.: Clem. Alex. Str. IV, 116, 2; Tert. De carn. Chr. 9.

 

[318] В связи с Климентовым пониманием прекрасного возникло у А. Мэа понятие «эстетики возвращения к природе» в отличие от эллинской эстетики природы: «Без сомнения, эстетика в «Строматах», этот лабиринт, этот английский сад, является скорее эстетикой возвращения к природе, чем [эстетикой] природы самой по себе. Она скорее барочна, чем классична; но, как всякое произведение барокко, она содержит классическое ядро, сохраняет остаток классицизма» (Méhat A. Op. cit., p. 345).

 

[319] См.: Tert. De carn. resur. 57; Lact. Div. inst. II, 6, 2 - 3 etc.

 

[320] См.: Бычков В. В. Византийская эстетика, с. 133 - 136.

 

[321] Об отношении к телу и телесной красоте в древнем ближневосточном мире см.: Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы, с. 60-64.

 

[322] К вопросу о знаковости и символизме в ранневизантийской культуре ср.: Аверинцев С. С. Указ. соч., с. 109-149.

 

[323] Интересный аспект позднеантичного аллегоризма в связи с общей теорией аллегоризма рассматривает И. М. Нахов в своей статье «Традиции аллегоризма и «Картина» Кебета Фиванского» (Традиция в истории культуры. М., 1978, с. 61-78). Вопросу аллегории и символа у неоплатоников посвящена статья С. С. Аверинцева «Неоплатонизм перед лицом Платоновой критики мифопоэтического мышления». См.: Платон и его эпоха. М., 1979, с. 83 - 97.

 

[324] Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры, с. 265-266.

 

[325] Хороший русский перевод «Пастыря» Ерма был издан еще в прошлом веке П. Преображенским (см.: Писания мужей апостольских. СПб., 1895). Он переиздается до сих пор без изменений (см.: Антология: Раннехристианские отцы церкви. Брюссель, 1978; 1988; Писания мужей апостольских. Рига. 1992), Он и использован нами в данной работе с некоторыми уточнениями по новым изданиям греческого оригинала (Patram apostolicorum opéra. Lipsiae, 1906; Sources Chrétiennes. Paris, 1968, t. 53 bis). В науке принята цитация «Пастыря» с указанием названий трех его книг: I - Visiones (Vis.) - Видения; II - Mandata (Mand.) - Заповеди и III - Similitudines (Sim.) - Подобия (или, точнее, в переводе с греческого оригинала - Притчи - παραβολαί). В связи с нашей проблематикой см. работы: Van Deemter R, Der Hirt des Hermas: Apokalipse oder Allegorie? Amsterdam, 1929; Ström A. V. Der Hirt des Hermas: Allegorie oder Wirklichkeit? Leipzig, 1936.

 

[326] Völker W.  Op. cit., S. 114. Конечно, Климент здесь во многом не оригинален, а опирается прежде всего на учение Филона. У последнего, как убедительно показал Г. Вильмс, είκών также играет важную роль во всем учении. Логос и «духовный космос» являются образами Бога, человек - «образом образа», «чувственный космос» - «подражанием божественному образу» и т. п. (см. Willms H. ΕΙΚΩΝ: Eine begriffsgeschichtliche Untersuchung zum Platonismus. Münster i. Westf., 1935, I. Teil: Philon von Alexandreia, S. 54-57, 80 - 87). Более того. Филон впервые сблизил сферы платоновской ίδέα с είκών (Leg. alleg. I, 33; Willms Η. Op. cit., S. 64) и тем самым, как подчеркивает Г. Лэднер, создал важное промежуточное звено между платоновской и христианской теориями образа (См.: Ladner G. В. The concept of the image in the Greek fathers and the Byzantine iconoclastic controversy. - DOP, 1935, t. 7, p. 7).

 

[327] У Филона человек был «вторым образом» («образом образа Бога»). Ср. в герметических текстах: τό δέ τρίτον ζώον ό άνθρωπος κατ' εικόνα του κόσμου γενόμενος (VIII, 5).- Цит. по: Willms Я. Op. cit., S. 47.

 

[328] Ср. платоновскую теорию «подражания» в связи с искусством, в частности: Лосев А. Ф. История античной эстетики, [т. 3]: Высокая классика. М., 1974, с. 32-56, 160-173.

 

[329] См. подробнее: Struker A. Die Gottebenbildlichkeit des Menschen in der christlichen Literatur der ersten zwei Jahrhunderte: Ein Beitrag zur Geschichte der Exegese von Genesis I, 26. Münster i. Westf., 1913.

 

[330] Ibid., S. 55-57.

 

[331] Издание: Die Pseudoklementinen. Berlin, 1953 - 1965, Bd. I-II; PG, t. 1; ср. также: Struker A. Op. cit., S. 60-69.

 

[332] Столь сильно выраженный эллинский эстетизм у представителя древнееврейского гносиса вызывает удивление, хотя и не противоречит главной тенденции того времени, направленной на синтезирование греко-римской и ближневосточных культур.

 

[333] См.: Struker A. Op. cit., S. 41.

 

[334] Подробному анализу этого вопроса посвящен большой раздел в монографии А. Штрукера (с. 76-128).

 

[335] Balthasar H. U. von. Op. cit., S. 56.

 

[336] См.: Brox N. Offenbarung, Gnosis und enostischer Mythos bei Irenäus von Lyon. Salzburg, 1966.

 

[337] Ср.: Struker A. Op. cit., S. 100-102.

 

[338] Ibid., S. 121.

 

[339] О развитии этих идей в греческой патристике см.: Merki H. Όμοίωσις θεώ: Von der platonischen Angleichung an Gott zur Gottähnlichkeit bei Gregor von Nyssa. - In: Paradosis: Beiträge zur Geschichte der altchristlichen Literatur und Theologie. Freiburg i. Schw.. 1952, Bd. 7, S. 45 ff.

 

[340] По мнению Евсевия Кесарийского, Климент был знаком с трудами Иринея (Eccl. hist. VI, 13, 9).

 

[341] У Филона функцию «этически-гностического пути» к Богу выполнял образ - είκών (ср.: Willms H. Op. cit., S. 94-112).

 

[342] В последнее время появилась интересная, но спорная работа о «праведности» у Климента, автор которой, в частности, вопреки установившейся в науке точке зрения предлагает новое истолкование проблемы образа у Климента. По мнению М. Фарантоса, «Адам не был создан совершенным - καθ' όμοίωσιν, но только - κατ' είκόνα, т. е. он имел возможность стать совершенным (καθ' όμοίωσιν) путем дальнейших усилий и сохраняя верное отношение к Богу». Он не только не осуществил этого, но «с грехопадением потерял человек и κατ' είκόνα (не καθ' όμοίωσιν)». Под κατ' είκόνα у Климента автор предлагает понимать не разум, который был сохранен человеку и после грехопадения, а правильное отношение к Богу и к обыденной действительности (Farantos M. Op. cit., S. 132-133, Anm. 7; S. 134, Anm. 2; S. 135). Думается все же, что вся Доклиментова эйконология и его собственные суждения не дают оснований для подобных выводов.

 

[343] Ср. понимание образа как пути у Филона: Willms H. Op. cit., S. 94-112.

 

[344] Ср. у скептиков: Sext. Emp. Adv. Math. I, 38.

 

[345] См.: Kuypers K. Der Zeichen- und Wortbegriff im Denken Augustins. Amsterdam, 1934; Marcus R. A. St. Augustine on signs. - Phronesis, Assen, 1957, vol. 2, N l, p. 60-83; Бычков В. В. Античные традиции в эстетике раннего Августина. - В кн.: Традиция в истории культуры. М., 1978, с. 98-101; см. также: Часть вторая, гл. IX данной книги.

 

[346] DVC цит. в перев. М. М. Елизаровой по: Тексты Кумрана. М., 1971, вып. I, e. 378, 383.

 

[347] См.: Bourguet P. Les Symbols des quatre évangélistes. - Revue réformée, 1959, vol. 10; Crozet R. Les quatre Évangélistes et leurs Symboles. - Cahiers techniques de l'Art, 1966.

 

[348] Ср.: Гуревич А. Я. Указ. соч.. с. 266.

 

[349] Ср.: Boer W. den. De Allegorese in het Werk van Cléments Alexandrinus. Leiden, 1940.

 

[350] См.: Völker W. Op. cit.. S. 17; Osborn E. F. Op. cit., p. 168-174.

 

[351] О некоторых конкретных этимологических толкованиях Климента (как составной части аллегорических) и их происхождении, а также о символике Египта у Климента см.: Treu U. Etymologie und Allegorie bei Klemens von Alexandrien. - SP, Berlin, 1961, Bd. IV (TU, 79), S. 191-211; см. также: Daniélou J. Typologie et allégorie chez Clément d'Alexandrie. - SP, Bd. IV, S. 50-57.

 

[352] Подобное толкование см. и у Филона (De vit. Mos. II, 88).

 

[353] Ср.: Osborn E. F. Op. cit., p. 170.

 

[354] Уже Августин рассматривал четыре способа «изъяснения» Писания: исторический, аллегорический, аналогический и этиологический (De Gen. ad lit. imp. 2,5), кроме того, он знает и другие подходы (см.: De Gen. contr. Man. II, 2, 3 - подробнее см. в части второй данного тома). В XII в. Петр Коместор в прологе своей «Схоластической истории» указывает на три способа понимания Писания - исторический, аллегорический и тропологический (см.: Неретина С. С. Специфика сознания развитого средневековья (На примере «Схоластической истории» Петра Коместора): Автореф. дис. М., 1978, с. 11; с толкованием этого места С. С. Неретиной, однако, трудно согласиться). А. Я. Гуревич называет в своей монографии четыре наиболее распространенных в западном Средневековье способа понимания Писания: исторический, аллегорический, тропологический и анагогический. См.: Гуревич А. Я. Указ. соч., с. 75-76.

 

[355] См. подробнее: Stein E. Philo und der Midrasch.- Beihefte zur Zeitschrift für die alttestamentliche Wissenschaft, Berlin. 1931, Bd. 57; Heinemann J. Altjüdische Allegoristik. Breslau, 1932; Heinemann J. Philons griechische und jüdische Bildung. Breslau, 1932.

 

[356] Как отмечал немецкий ученый начала века, в аллегористике язычников и христиан разделяла лишь тонкая перегородка. И те и другие стремились на основе аллегорезы построить из старых руин новое здание. См.: Geffcken J. Zwei griechische Apologeten, S. 246.

 

[357] Здесь его критика во многом смыкается с критикой античного аллегоризма скептиками. См.: Geffcken J. Op. cit., S. 246.

 

[358] О различных аспектах античной литературной критики см. : Очерки истории римской литературной критики. М., 1963; Древнегреческая литературная критика. М., 1975.

 

[359] Против понимания богов античного пантеона в качестве аллегорий природных явлений выступал и Татиан. См.: Adv. gr. 21.

 

[360] Богословско-философским идеям Оригена посвящена огромная литература. См., в частности: Болотов В. В. Учение Оригена о Св. Троице. СПб., 1879; Елеонский Ф. Учение Оригена о божестве Сына Божия и Духа Святого. М., 1881; Daniélou J. Origène. Paris. 1948; Balthasar H. U. von. Origenes: Geist und Feuer. Ein Aufbau aus Origenes Schriften. Salzburg, 1951; Crouzel H.  Theologie de l'image de Dieu chez Origène. Paris, 1956; Nautin P. Origène. Paris, 1977; см. также библиографию: Crouzel H. Bibliographie critique d'Origène. - Instrumenta patristica. Steenbrugge: Den Haag, 1971, t. VIII: 1982, VIII a; Farina R. Bibliografia Origeniana: 1960-1970. Roma, 1971.

 

[361] Работы Оригена цитируются в основном по изданию GCS с учетом PG, t.11 -17 и русских переводов изданных в России трактатов «О началах», «Против Цельса», «О молитве» и «Увещание к мученичеству».

 

[362] Для Климента и Оригена гносис,  как уже отмечалось, еще не был негативным понятием, связываемым более поздними Отцами Церкви с ложным гносисом, хотя Ориген употреблял этот термин уже более осторожно, чем Климент; он знал учение гностика Валентина (ум. ок. 160 г.) и не разделял многих его положений.

 

[363] Völker W. Das Vollkommenheitsideal des Origenes: Eine Untersuchung zur Geschichte der Frömmigkeit und zu den Anfängen christlicher Mystik. Tübingen, 1931. S. 84.

 

[364] См. его специальный трактат «Увещание к мученичеству».

 

[365] Подробнее см., например: Völker W. Op. cit., S. 98 - 144.

 

[366] Ibid., S. 138-144.

 

[367] Ibid.. S. 144.

 

[368] Русский перевод трактата «О началах» цит. по изданию: Творения Оригена, учителя александрийского, в русском переводе. Вып. I: О началах. Казань. 1899.

 

[369] См.: Contr. Cels. VI, 69; De princ. I, 2, 2; Ι, 8, 3.

 

[370] Здесь Ориген ссылается на греческий текст Книги Притчей Соломоновых (2, 5): «ты чувство божественное обретешь» (αϊσθησιν θείαν εύρήσεις).

 

[371] Подробнее о библейской экзегетике Оригена см. : Gögler R. Zur Theologie des biblischen Wortes bei Origenes. Düsseldorf, 1963.

 

[372] Эти идеи впоследствии лягут в основу концепции «неподобных подобий» Псевдо-Дионисия Ареопагита (см., например: Бычков В. В.  Малая история византийской эстетики. Киев, 1991, с. 89-92).

 

[373] В их лексиконе, как мы видели, так обозначаются статуи языческих богов - идолы, к которым у ранних христиан было резко отрицательное отношение.

 

[374] Ориген вслед за Платоном (Ер. VI, 322 de) и Псалмопевцем различает две мудрости - божественную и человеческую.

 

[375] Анализу оригеновских образов и символов и отысканию их платоновских прототипов посвящена диссертация: Lettner M. Zur Bildersprache des Origenes: (Platonismen bei Origenes). Ausburg, 1962.

 

[376] Ср.: Böhringer Fr.  Origenes und sein Lehrer Klemens, oder die alexandrinische und innerkirchliche Gnosis des Christentums. Stuttgart, 1874, S. 373.

 

[377] Подробнее об аллегорическом методе Оригена см.: Hanson С. Allegory and Event: A Study of the Sources and Significance of Origenes' Interpretation of Scripture. London, 1959.

 

[378] Здесь и далее первые две гомилии на Книгу Бытия цитируются в переводе А. Г. Дунаева. Изданы в GCS (Origenes Werke, Bd. 6).

 

[379] Böhringer Fr, Op. cit., S. 373.

 

[380] Важной заслугой Оригена в богословии считается введение понятия «трех ипостасей» (In Ioan. Com. II, 6) применительно к Троице (см.: Болотов В. В.  Указ, соч., с. 251-252).

 

[381] Ср.: Болотов В. В. Указ. соч., с. 209, 380.

 

[382] Там же, с. 243.

 

[383] Уточнено по греческому тексту Септуагинты. которым обычно пользовались греко-язычные Отцы Церкви и многие латинские: 'Έοτιν γάρ έν αύτή.

 

[384] Цитаты из Плотина даны в переводе А. Ф. Лосева.

 

[385] Ср.: Прем 7, 25-26.

 

[386] В античной философии (у Аристотеля, Плутарха) так обозначались «неподвижные звезды» в отличие от движущихся планет.

 

[387] Здесь у Оригена явно слышны отзвуки атомистической картины мира, разработанной древнегреческими философами Демокритом и Эпикуром.

 

[388] У ап. Павла читаем: «Так и при воскресении мертвых: сеется в тлении, восстает в нетлении; сеется в уничтожении, восстает в славе; сеется в немощи, восстает в силе; сеется тело душевное, восстает тело духовное» (1 Кор 15, 42-44).

 

[389] Именно эта концепция апокатастасиса явилась одной из причин зачисления Оригена в еретики.

 

[390] Подробнее см.: Crouzel H. Théologie de l'Image de Dieu chez Origène. Paris, 1956; Maloney G. A. Man, the Divine Icon: The Patristic Doctrine of Man made according to the Image of God. New Mexico, 1973, p. 68-87.

 

[391] Ориген пользовался, видимо, текстом Септуагинты, где стоит только одна эта фраза: κατ' είκόνα θεόύ έποίησεν αύτόν («по образу Божию сотворил его»); в синодальном же переводе, восходящем к древнееврейскому оригиналу, стоит и то и другое, что делает толкование Оригена неубедительным: «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его» (1, 27). Это же чтение дает и Вульгата, а вот церковнославянский перевод повторяет версию Септуагинты.

 

[392] См.: Bienen W. A. Dionysius von Alexandrien: Zur Frage des Origenismus im dritten Jahrhundert. Berlin; New York, 1978, S. 177.

 

[393] См.: Harnak A. Geschichte der altchristlichen Literatur bis Eusebius. Leipzig, 1958, Bd.2, S. 58.

 

[394] Bienert W. A. Op. cit., S. 174.

 

[395] Ibid., S. 132.

 

[396] См.: Opitz H.-G. Dionys von Alexandrien und die Libyer. - Quantilacumque: Studies presented to K. Lake. London, 1937, p. 42.

 

[397] Работы Дионисия сохранились только во фрагментах, которые собраны в следующих изданиях: PG, t. 10; PL, t. 5; Feltoe Ch. L. ΔΙΟΝΥΣΙΟΥ ΛΕΙΨΑΝΑ: The Letters and other Remains of Dionysious of Alexandria. Cambridge, 1904; Творения св. Дионисия Великого, епископа Александрийского, в русском переводе А. Дружинина. Казань, 1900. В данной работе использован русский перевод с отдельными уточнениями по греческим оригиналам.

 

[398] Дионисий имеет в виду Первое Послание Иоанна. Два других небольших послания, включенные в Новый Завет под именем Иоанна, видимо, ему не были известны.

 

[399] άγαθόν ήδονήν είναι.

 

[400] Творения св. Дионисия, с. 173.

 

[401] Jaspers K. Die grossen Philosophen. München, 1957, Bd. I, S. 390-391.

 

[402] См.: Grabmann M. Die Geschichte der scholastischen Methode. Freiburg i. Br., 1909, Bd. l, S. 125-147.

 

[403] См.: The Cambridge History of Later Greek and Early Medieval Philosophy./Ed. by A. H. Armstrong. Cambridge, 1967. p. 348; Майоров Г. Г. Формирование средневековой философии: Латинская патристика. М., 1979, с. 181 - 340.

 

[404] Jaspers К. Op. cit., S. 392.

 

[405] Ibid., S. 393-394.

 

[406] См. гл. I.

 

[407] Svoboda K. L'esthétique de Saint Augustin et ses sources. Brno, 1933, p. 199.

 

[408] Tatarkiewicz Wł. Estetyka Sredniowieczna, s. 58.

 

[409] См.: Трубецкой Е. Религиозно-общественный идеал западного христианства в V веке. М., 1892, ч. I: Миросозерцание Блаженного Августина, с. 54-55; Jaspers К. Op. cit., S. 386; Gilson E. The Christian Philosophy of Saint Augustine. London, 1961.

 

[410] См.: Andresen C. Bibliographia Augustiniana. Darmstadt, 1973 г. и выходящие ежегодно с 1955 г. «Revue des Etudes augustiniennes. Bulletin Augustinien», Paris, в каждом из которых содержится не менее 400 названий новых работ по Августину.

 

[411] Berthaud A.  Sancti Augustini doctrina de pulchro ingenuisque artibus. Poitier, 1891; Thimme W. Literarisch-ästhetische Bemerkungen zu den Dialogen Augustins.- Zeitschrift für Kirchengeschichte. Gotha, Bd. 29, 1908; Hruban J. Esthetika sv. Augustina. Olomütz, 1920.

 

[412] См.: Eschweiler K. Die ästhetischen Elemente in der Religionsphilosophie des hl. Augustin. Euskirchen, 1909; Wikman A. Beiträge zur Ästhetik Augustins. Weida i. Th., 1909.

 

[413] См.: Wikman A. Op. cit., S. 9.

 

[414] Ibid., S. 11; 101.

 

[415] См.: Edelstem H.  Die Musikanschauung Augustins nach seiner Schrift «De musica». Freiburg im Br.. 1929.

 

[416] См. сноску 7.

 

[417] См.: Svoboda K. Op. cit., p. 196.

 

[418] См.: Chapman E. Saint Augustine's Philosophy of Beauty. New York; London, 1939.

 

[419] См.: Manferdini T. L'estetica religiosa in S. Agostino. Bologna. 1969.

 

[420] См.: Balthasar H. U. von. Herrlichkeit: Eine theologische Ästhetik. Einsiedeln, 1962, Bd. II. S. 95-144.

 

[421] См. сноску 8, с. 58-80.

 

[422] См.: Спасский А. А. Эллинизм и христианство. Сергиев Посад, 1913.

 

[423] Основными источниками биографии Августина являются его «Исповедь» и его жизнеописание, составленное Поссидием. епископом Каламенским, другом и учеником Августина (см.: PL, t. 32). Из современных исследований лучшей биографической работой, пожалуй, можно считать монографию П. Брауна: Brown P. Augustinus von Hippo. Leipzig, 1972; английский оригинал: Brown P. Augustine of Hippo. London, 1967. По-русски см. очерк А. А. Столярова в издании: Аврелий Августин. Исповедь Блаженного Августина, епископа Гиппонийского. М., 1991. с. 5 - 50.

 

[424] Работы Августина цитируются по изданиям: CSEL (отдельные тома); PL, t. 32-47; частично использован русский перевод: Творения Блаженного Августина Епископа Иппонийского, 2-е изд., Киев, 1901 - 1915, ч. 1 - 8; «Исповедь» и «Об обучении оглашаемых» цитируются в новых переводах M. E. Сергеенко, опубликованных в «Богословских трудах»,- М.. 1976, т. 15; 1978, т. 19. При цитации даются общепринятые сокращения названий трактатов с указанием последовательно цифрами книги (римская), главы и параграфа (арабские) трактата.

 

[425] До нас дошли только отрывки «Гортензия», написанного Цицероном по образцу также сохранившегося только фрагментарно аристотелевского «Протрептика». Ища утешения после смерти дочери Туллии в философии. Цицерон утверждал, что мудрость выше всех земных благ и невзгод, что только жизнь духа является истинной жизнью человека. Здесь же он дал и краткий очерк истории философии. Содержание «Гортензия» см.: Plasberg О. De M. Tulii Ciceronis Hortenzio dialogo. Lipsiae, 1892.

 

[426] Подробнее о манихействе см. в работах: Alfaric P. Les écritures manichéennes. Paris, 1918, v. 1-2; Burkitt F. С. The religion of the Manichees. Cambridge, 1925; Schaeder H. H.  Urform und Fortbildungen des manichäischen Systems. Leipzig, 1927; Peuch H. C.  Le manichéism, son fondateur. Paris, 1949; Widengren G.  Mani und der Manichäismus. Stuttgart, 1961; Décret Fr. L'Afrique manichéene (IV-V siècle): Étude historique et doctrinale. Paris, 1978, v. 1-2.

 

[427] См.: Brown P. Op. cit., S. 39-51.

 

[428] См.: Прохоров Г.  Нравственное учение св. Амвросия, епископа Медиоланского. СПб., 1912, с. 52-110; Courcelle P. Recherches sur les «Confessions» de S. Augustin. Paris, 1950, p. 106-138.

 

[429] О Викторине и его философских взглядах см.: Benz E. Marius Viktorinus und die Entwicklung der abendländischen Willensmethaphysik. Stuttgart, 1932; Майоров Г. Г. Указ. соч., с. 169 - 176.

 

[430] См.: Boyer Ch. Christianisme et Néo-Platonisme dans la formation de Saint Augustin. Paris, 1953; Theiler W. Porphyrios und Augustinus. Halle, 1933; Courcelle P. Op. cit.

 

[431] Трубецкой Е. Указ. соч., с. 41.

 

[432] Как отмечал К. Ясперс, после обращения изменился смысл философского мышления Августина. Он начал философствовать на библейской основе, осуществляя «рефлексию над тем, что в Библии было нерефлектированным» (Jaspers К. Op. cit., S. 323-324).

 

[433] См.: Possid. Vita August. 3.

 

[434] Подробнее о донатистском движении см.: Thümmel W. Zur Beurteilung des Donatismus. Halle, 1893; Frend W. H. The Donatist Church: a Movement of Protest in Roman North Africa. London, 1952; Brisson J.-P. L'Autonomisme et le Christianisme dans l'Afrique romaine. Paris, 1958; Белоликов В. Литературная деятельность Бл. Августина против раскола донатистов. Киев, 1912; Дилигенский Г. Г. Северная Африка в IV-V веках. М., 1961.

 

[435] Possid. Vita August. 7.

 

[436] См.: Дилигенский Г. Г. Указ. соч., с. 217; Brown P. Op. cit., S. 119-125.

 

[437] пелагианстве и борьбе с ним у Августина см.: Brown P. Op. cit., S. 298-308; там же дана и специальная библиография вопроса.

 

[438] Подробнее о епископской деятельности Августина и его духовной жизни в этот период см.: Possid. Vita August.; Brown P. Op. cit.

 

[439] О философских взглядах этих мыслителей см.: Майоров Г. Г. Указ. соч.. с. 101 - 142.

 

[440] По этому же пути, кстати, шли и первые христианские школы, например александрийская, руководимая Климентом, Оригеном и их последователями.

 

[441] Altaner B. Patrologie: Leben, Schriften und Lehre der Kirchenväter. 5. Aufl. Freiburg, 1958, S. 378.

 

[442] Ср.: Трубецкой Е. Указ. соч., с. 23; среди главных негативных сил той эпохи Э. Ауэрбах отмечает «садизм, кровожадность, перевес магически-чувственного над разумным и этическим. <...> Против плебейского омассовления, против иррациональных и безмерных желаний, против магических сил с их чарами у просвещенной классической культуры было оружие - аристократическое, индивидуалистическое, рациональное, исполненное меры владения собою». Однако в период поздней античности это оружие было уже малоэффективным. Ему на смену пришло оружие христианское. «У христианства в борьбе с магическим опьянением есть иное оружие, не то, что у рациональной индивидуалистической античной культуры, достигшей своего наивысшего развития. Христианство недаром есть движение, идущее из глубин непосредственного чувства; христианство способно побивать врага его же собственным оружием. У христианства тоже магия, но это не та магия, что опьяняет кровью, она сильнее, потому что человечнее и богаче надеждами» (Ауэрбах Э. Мимесис: Изображение действительности в западноевропейской литературе. М.. 1976. с. 85).

 

[443] Ср.: Jaspers K.Op. cit., S. 391.

 

[444] См.: Часть первая, глава III настоящего тома.

 

[445] Попов Я. В. Личность и учение Блаженного Августина. Сергиев Посад, 1917, т. I, ч. 1: Личность Бл. Августина, с. 15.

 

[446] Там же, с. 2.

 

[447] De civitate Dei - точнее: «О государстве Божием» или «О божественном обществе», однако русскому уху представляется более благозвучным традиционный перевод «О граде Божием».

 

[448] О работе Августина над «De civitate Dei» см.: Brown P. Op. cit., S. 261-273.

 

[449] См.: Бычков В. В. Эстетика поздней античности, с. 50-55.

 

[450] См. работы: Ziegenfuß W.  Augustinus, christliche Transzendenz in Gesellschaft und Geschichte. Berlin, 1948; Burleigh J.  The City of God: A study of St. Augustine's Philosophy. London, 1949; Markus R. A. Saeculum: History and Society in the Theology of S. Augustine. Cambridge, 1970; Deane H. A. The political and social ideas of St. Augustine. New York; London. 1963; Майоров Г. Г. Указ. соч., с. 330-340.

 

[451] De cat. rud. 24, 12; De civ. Dei I, 35. 57.

 

[452] Ср.: Adam A.  Der manichäische Ursprung der Lehre von den zwei Reichen bei Augustin.- Theologische Literaturzeitung. Leipzig, 1952, № 77, S. 385-390.

 

[453] Подробный анализ древнеримских концепций культуры см. в работе: Кнабе Г. С. Понимание культуры в древнем Риме и ранний Тацит. - История философии и во просы культуры. М., 1975, с. 62 - 130

 

[454] Полный анализ использования Августином латинских авторов см. в работе: Hagendahl H. Augustine and the Latin Classics. Göteborg, 1967, Vol. 1-2.

 

[455] Подробнее о понятии времени у Августина см.: Wundt M. Der Zeitbegriff bei Augustin. - Neue Jahrbücher für das klassische Altertum: Geschichte und Literatur. Leipzig. 1918; Boros L. Das Problem der Zeitlichkeit bei Augustinus. München, 1954; Lampey E. Das Zeitproblem nach den Bekenntnissen Augustins. Regensburg. 1960.

 

[456] Августин цитирует Библию (Исх 3, 14).

 

[457] Ср.: Соколов В. В. Средневековая философия. М., 1979, с. 79.

 

[458] Августиновской экклесиологии посвящена работа: Benz E. Augustins Lehre von der Kirche. Mainz, 1954.

 

[459] Подробнее см.: Nvgren G. Das Prädestinationsproblem in der Theologie Augustins.- Studia Theologica. Lund, 1956, vol. 12: Brown P. Op. cit., S. 348-356.

 

[460] См: De vera relig. 19, 37; De civ. Dei XI, 10.

 

[461] См. подробнее: Бычков В. В. Византийская эстетика, с. 26-27.

 

[462] См. там же, с. 23-43.

 

[463] Подробнее об эпикурейской эстетике см.: Лосев. А. Ф. История античной эстетики, [т. 5]; Ранний эллинизм, с. 179-317.

 

[464] Достаточно, в частности, сослаться хотя бы на следующие работы: Mausbach J. Die Ethik des hl. Augustinus. Freiburg, 1909, Bd. 1-2; Schmaus M. Die psychologische Trinitätslehre des hl. Augustinus. Münster, 1927; Ritter J. Mundus intelligibilis: Eine Untersuchung zur Aufnahme und Umwandlung der neuplatonischen Ontotogie bei Augustinus. Frankfurt, 1935; Hendrix E. Augustins Verhältnis zur Mystik. Würzburg, 1936; Stumpf M. Selbsterkenntnis und illumination bei Augustinus. München, 1944; Burnaby J. Amor Dei: A Study of the Religion of St. Augustin. London, 1947; Hessen J. Die Philosophie des hl. Augustinus. Glock, 1948; Körner F. Das Prinzip der Innerlichkeit in Augustins Erkenntnislehre. Würzburg, 1952; Berlinger R. Augustins dialogische Methaphysik. Frankfurt, 1962; Schöpf A. Wahrheit und Wissen: Die Begründung der Erkenntnis bei Augustin. München, 1962; Mandouze A. Saint Augustin: L'aventure de la raison et de la grâce. Paris, 1968; Sage A. La vie religieuse selon Saint Augustin. Paris, 1972; Попов И. В. Указ. соч.; Майоров Г. Г. Указ. соч., с. 181-340.

 

[465] См., в частности, работы: Barion J.  Plotin und Augustinus: Untersuchungen zum Gottesproblem. Berlin, 1935; Dahl A. Augustinus und Plotin: Philosophische Untersuchung zum Trinitätsproblem und der Nuslehre. Lund, 1945.

 

[466] См.: Drewniok P. De Augustini contra Academicos libris III. Breslau, 1913; специально полемике Августина со скептиками посвящена статья: Гаджикурбанов А. А. Августин и академический скептицизм. - Из истории западноевропейской культуры. М.: Изд. МГУ, 1979, с. 53-67.

 

[467] См.: Бычков В. В. Византийская эстетика, с. 14-64.

 

[468] Как убедительно показал А. Ф. Лосев, вся греческая философия теснейшим образом связана с эстетикой и без последней не может быть понята (см.: Лосев А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1930, т. 1, с. 84 и далее).

 

[469] Один из русских исследователей творчества Августина писал: «Вся философия Бл. Августина носит на себе печать эстетического направления его духа. На мир, на все явления природы и истории он смотрит преимущественно с точки зрения красоты» (Попов И. В.  Личность и учение Блаженного Августина, т. I, ч. 1, с. 22). О платоновских и неоплатонических корнях августиновской притчи о филокалии и философии см.: Svoboda К. Op. cit., p. 17-19.

 

[470] Ср.: Svoboda К. Op. cit., p. 185.

 

[471] Ср.: Gercken J. Inhalt und Aufgabe der Philosophie in den Jugendschriften Augustins. Münster, 1939.

 

[472] О влиянии на мировоззрение Августина античных традиций см., в частности: Edlhofer R. Die Erkenntnislehre des Aurelius Augustinus und ihr wesentlicher Zusammenhang mit der Lehre Platos. Wien, 1938; Leder H. Untersuchung über Augustins Erkenntnistheorie in ihren Beziehungen zur antiken Skepsis, zu Plotin und Descartes. Marburg, 1901; Testard M. Saint Augustin et Cicéron. Paris, 1958, vol. 1-2; Hagendahl H. Augustine and the Latin Classics. Göteborg, 1967, vol. 1-2.

 

[473] См.: Hessen J. Die Begründung der Erkenntnis nach dem heiligen Augustins. Münster in. W., 1916, S. 23-26.

 

[474] См.: Schöpf A. Wahrheit und Wissen: Die Begründung der Erkenntnis bei Augustin. München, 1965, S. 47-48. О единстве веры и знания у Августина см.: Thonnard F. J, La Philosophie et sa méthode rationelle en augustinisme. - Revue des éitudes augustiniennes. Paris, 1960, vol. VI/4. p. 27; Майоров Г. Г. Указ. соч., с, 224-229.

 

[475] Подробнее см.: Lütcke К. П. «Auctoritas» bei Augustin: Mit einer Einleitung zur römischen Vorgeschichte des Begriffs. Stuttgart, 1968, S. 84-96.

 

[476] Jaspers K. Op. cit., S. 335.

 

[477] Основанный на этой евангельской мысли принцип «поиска» истины вообще присущ патриотической философии, особенно греческой, причем в значительно большей мере, чем последующей схоластике. (См.: Daniélou J. Recherche et tradition chez les Pères.- SP. Berlin, 1975, vol. XII, p. 3-13.)

 

[478] Ср.: Rusch H.  Studien über Augustinus. - Festschrift für F. Dornseiff. Leipzig, 1953, S. 145.

 

[479] Hoffmann W. Philosophische Interpretation der Augustinusschrift de arte musica. Marburg, 1931, S. 5. Далее В. Гофман подчеркивает, что и полярная категория stultitia (глупость) означает не просто незнание, но непонимание себя в своем бытии (das Sich-nicht-in-seinem-Sein-verstanden-haben).

 

[480] Подробнее о проблеме мудрости у Августина см.: Cayré F. La notion de Sagesse chez Saint Augustin. - L'année théologique. Paris, 1943, p. 433-456 (автор этой статьи выявляет 31 значение слова sapientia y Августина); Forster K. Metaphysische und heilsgeschichtliche Betrachtungsweise in Augustins Weisheitsbegriff. - Augustines Magister. 1955, Bd. III, S. 381-389; Stein W. Sapientia bei Augustinus. Bonn, 1973, а также практически во всех работах о теории познания Августина.

 

[481] Ср.: Edelstem H. Op. cit., S. 64; см. также: Offenberg M. Die scientia bei Augustinus. Freiburg. 1921.

 

[482] См.: Hessen J. Op. cit., S. 38, 116.

 

[483] Bourke V. J. Wisdom in the Gnoseology of St. Augustine. - Augustinus: Revista trimestral publicada por los Padres Augustinos recoletos. Madrid, 1958, p. 332.

 

[484] См.: Edelstein H, Op. cit., S. 62, 122; Stein W. Op. cit., S. 109.

 

[485] В оригинале она звучит еще лаконичнее и выразительнее: Deus semper idem, noverim me, noverim te. Oratum est.

 

[486] Мы не останавливаемся здесь на августиновском разделении мудрости на божественную и человеческую. См.: Stein W. Op. cit., S. 75 - 133.

 

[487] Sapientia simpliciter multiplex et uniformiter multiformis.

 

[488] invisibiles atque incommutabiles rationes rerum; ср.: Wolfson H. A. The Philosophy of the Church Fathers. Cambridge, 1956, vol. 1, p. 282.

 

[489] Подробнее на проблеме чувственного восприятия мы останавливаемся в гл. X; см. также: Попов И. В. Личность и учение Блаженного Августина, т. I, ч. 2, с. 20-65.

 

[490] Подробнее см.: Schöpf A. Op. cit., S. 95 - 171. Процесс познания понимается Августином как восхождение от телесного к бестелесному, к предметам высшего порядка, среди которых важное место занимают соразмерности и числа (см.: Kuypers K. Der Zeichen- und Wortbegriff im Denken Augustins. Amsterdam, 1934, S. 26).

 

[491] Ср.: Майоров Г. Г. Указ. соч., с. 266-267.

 

[492] Possunt et sic: pulchre de alio; pulchre per aliud; pulchra circa aliud: pulchre ad pulchrum; pulchre in pulchro; pulchre ad pulchritudinem; pulchre apud pulchritudinem.

 

[493] См.: Solil. I, 7. 14; I, 10, 17; De ord. II, 19, 51.

 

[494] Однако адекватно передать это racionabile по-русски затруднительно и примененные у нас далее термины «рациональное», «целесообразное», а также употребляемые другими переводчиками понятия «объективно разумное» или просто «разумное» достаточно непривычно воспринимаются в русском переводе соответствующих текстов Августина.

 

[495] Здесь и ниже De ord. II, 11, цит. с некоторыми уточнениями в перев. В. П. Зубова по: ПМЭМ, М., 1962, т. I, с. 275-276.

 

[496] Ср.: Jaspers К. Op. cit.. S. 346-347.

 

[497] Ср.: Ibid., S. 345.

 

[498] О влиянии Плотина на теологию Августина см. подробнее: Верещацкий П. И. Плотин и Бл. Августин в их отношении к тринитарной проблеме. Казань, 1911; Boyer Ch. Christianisme et néo-platonisme dans la formation de S. Augustin. Paris, 1920; Barion J. Op. cit.

 

[499] К. Ясперс, к примеру, выделяет у Августина следующие «бесчисленные» триады. В душе: бытие, познание, жизнь; бытие, знание, любовь; память, познание, воля; дух, знание, любовь. В отношении Бога: Бог в свете нашего познания, носитель нашей действительности, высшее благо наших действий; Он есть основа понимания, причина существования, порядок жизни; Он истина учения, первопричина природы, счастье жизни. Во всем сотворенном мире: существование, бытие в различии, соответствие; быть, знать, желать; природа, познание, польза. В самом Боге: вечность, истина, воля (см.: Jaspers К. Op. cit., S. 351-352).

 

[500] О методологическом значении аналогии в теории религиозного познания Августина см. в работе: Mader J. Die logische Struktur des personalen Denkens: Aus der Methode der Gotteserkenntnis bei Aurelius Augustinus. Wien, 1965, S. 127-151, 208-221.

 

[501] Попов И. В.  Указ. соч., т. 1, ч. II, с. 211-212.

 

[502] См.: Enar. in ps. 14,4; 26, И; 77, 7; 101, 2, 2.

 

[503] По поводу мира и покоя как определенного идеала августиновской философии можно напомнить интересные замечания русского исследователя начала века: «От раздвоения и разлада временной действительности Августин ищет спасения в созерцании вечности. Основной мотив его философии есть искание такой новой, идеальной вселенной, которая преодолевала бы в себе контрасты временной действительности, ее дурную двойственность в единстве всеобщего мира и покоя»; «Центральный интерес всей философии Августина вращается вокруг этого основного вопроса: как спастись от смерти, от раздвоения нашей человеческой природы? Пред Августином носится идеал целостной личности, пребывающей в состоянии мира и покоя»; «Его идеал есть новая вселенная, как единство всеобщего покоя» (Трубецкой Е. Указ. соч., с. 27, 30, 31).

 

[504] О гносеологической значимости любви у Августина см.: Girkon P. Augustinus. Berlin, 1929, S. 209 f.; Arend H. Der Liebesbegriff bei Augustinus. Berlin, 1929; Burnaly J. Amor Dei. London, 1947.

 

[505] Э. Жильсон называет последний этап ступенью «мистического созерцания» (см.: Gilson E, Introduction à l'étude de Saint Augustin. Paris, 1949, p. 10, 126 и др.).

 

[506] См.: Ratzinger J. Der Weg der religiösen Erkenntnis nach dem heiligen Augustinus. - Kyriakon: Festschrift Johannes Quasten. Münster (Westf.), 1970, vol. 2, S. 553.

 

[507] На роли «свободных наук» в религиозной гносеологии мы останавливаемся подробнее в гл. 8.

 

[508] См., в частности, работы, указанные в сноске 1; а также - цитированные исследования И. В. Попова, Э. Жильсона, И. Гессена, К. Ясперса; многие положения августиновской теории познания нашли отражение в следующих работах: Kratzer A.  Die Erkenntnislehre des Aurelius Augustinus. München, 1913; Kälin B. Die Erkenntnislehre des hl. Augustinus. Freiburg, 1920; Hessen J. Die augustinische und thomistische Erkenntnislehre. Paderborn, 1922; Geyer J. Theorie Augustins von der Selbsterkenntnis der menschlichen Seele. Münster, 1935; Edlhoffer R. Die Erkenntnislehre des Aurelius Augustinus und ihr wesentlicher Zusammenhang mit der Lehre Platos. Wien, 1938; Korger M. E. Grundprobleme der augustinischen Erkenntnislehre. - Recherches augustuniennes. Paris, 1962, vol. 2.

 

[509] Ср.: Jaspers K. Op. cit., S. 368, 363-369.

 

[510] См. подробнее: Часть первая, гл. III/1 данной работы.

 

[511] См.: Ratzinger J. Op. cit., S. 555.

 

[512] Ibid., S. 555-561.

 

[513] См.: Ratzinger J. Volk und Haus Gottes in Augustins Lehre von der Kirche. München, 1954, S. 41.

 

[514] Ratzinger J. Der Weg der religiösen Erkenntnis, S. 557.

 

[515] Ср.: Van der Meer F. Augustinus der Seelorger. Köln, 1951, S. 306-307; 319.

 

[516] См.: Ratzinger J. Der Weg der religiösen Erkenntnis, S. 561.

 

[517] Ср. также: De Gen. ad lit. imp. 5, 21; De Gen. ad lit. I, 3, 6; XII, 16, 32.

 

[518] См. подробнее: Körner F. Das Prinzip der Innerlichkeit in Augustins Erkenntnislehre. Würzburg, 1952, S. 117 - 165; Falkenhahn W. Augustins Illuminationstheorie im Lichte der jüngsten Forschungen. Köln, 1948; Körner F. Die Entwicklung Augustinst von der Anamnesis zur Illuminationslehre im Lichte seines Innerlichkeitsprinzips. - Theologische Quartalschrift. Tübingen, 1954, Bd. 134, S. 397-447; Balthasar H. U. von. Op. cit., Bd. 2, S. 111-112.

 

[519] Körner F. Das Prinzip der Innerlichkeit, S. 134.

 

[520] В своей теории порядка Августин во многом развивает, а иногда и буквально повторяет идеи Плотина. У последнего можно найти, в частности, и такую мысль: «Нелепо обвинять целое, исходя из его частей; следует соотносить части с самим этим целым, насколько они созвучны и прилажены к нему, а не рассматривать это целое под впечатлением от его незначительных частей» (En. III, 2, 3)

 

[521] Ср.: Svoboda К. Op. cit., p. 20-48; Chapman E. Op. cit., p. 38-44.

 

[522] Ср. у Плотина: «...если бы не было зла, универсум был бы несовершенным» (En. II, 3, 18).

 

[523] Ср. у Плотина: «Все представляет собой части живого универсума, и целое остается тождественным себе при постоянно борющихся друг с другом частях, ибо все происходит на основе логоса; необходимо же, чтобы этот единый логос складывался в своем единстве из противоположных друг другу логосов: его состав и сущность словно замешаны на этих противоположностях» (En. III, 2, 16).

 

[524] Перев. В. П. Зубова, цит. по: ПМЭМ, т. I, с. 277.

 

[525] Именно за это критикует идею всеобщего порядка Августина Е. Трубецкой, считая характер его теодицеи «антигуманным» (Трубецкой Е. Указ. соч., с. 74 - 75, 79).

 

[526] Плотиновский трактат Эн. VI, 6 («О числах») посвящен в основном онтологической природе числа, лежащего в основе всего бытия (см.: Лосев А. Ф. Диалектика числа у Плотина. М., 1928). У Августина речь больше идет о ритме и рациональных закономерностях универсума.

 

[527] Трубецкой Е. Указ. соч., с. 59.

 

[528] Платон во второй книге «Законов», говоря о каноничности египетского искусства, приравнивает живопись и ваяние к мусическим искусствам.

 

[529] А. Ф. Лосев пишет: « Аристид указывает на факт существования ритма в неподвижных телах, - например, в статуях. Это обстоятельство очень важно. Античность главным образом и чувствовала ритм в неподвижном. Такова ее специфическая особенность» (Лосев А. Ф. Античная музыкальная эстетика. - В кн.: Античная музыкальная эстетика. М., 1960, с. 91).

 

[530] См. предисловие К. Перла к немецкому переводу трактата: Aurelius Augustinus. Musik. Paderborn, 1940, S. XII.

 

[531] Вряд ли, однако, можно согласиться со слишком уж категоричным утверждением Эдельштейна, заявлявшего на основе различного цитируемого Августином материала (в I-V книгах цитируются в основном античные авторы: Вергилий, Гораций, Катулл, Теренциан Мавр и др., а в VI книге - исключительно цитаты из Библии), что «первые книги и шестая книга происходят из различных миров: те - из мира античной научной и поэтической образованности, эта - из мира христианской веры» (Edelstem H. Op. cit., S. 120-121).

 

[532] О понимании музыки в античности см., в частности, работы: Gevaert F. A. Histoire et théorie de la musigue dans l'antiquité. Paris, 1875 - 1881, vol. 1-2; Лосев А. Ф. Античная музыкальная эстетика. - В кн.: Античная музыкальная эстетика. М., 1960; Lipman E. A. Musical Thought in Ancient Greece. New York; London, 1964; Татаркевич Вл. Античная эстетика. M., 1977. с. 208-219; Лосев А. Ф. История античной эстетики. М., 1979, [т. 5]: Ранний эллинизм, с. 513 - 592.

 

[533] См. примечание А. Ф. Лосева к «Федону» в кн.: Платон. Соч.: В 3-х т. М., 1970, т. 2, с. 499, сн. 13; а также: Лосев А. Ф. История античной эстетики. М., 1974, [т. 3]: Высокая классика, с. 59.

 

[534] Цит. по: Секст Эмпирик. Соч.: В 2-х т. М., 1976, т. 2, с. 192.

 

[535] Проблему этического значения музыки у античных мыслителей впервые ярко и полно осветил еще в конце прошлого века Г. Аберт: Abert Я. Die Lehre vom Ethos in der griechischen Musik. Leipzig, 1899.

 

[536] Цит. по: Античные мыслители об искусстве / Под ред. В. Ф. Асмуса. М., 1937, с. 194.

 

[537] Секст Эмпирик. Соч.: В 2-х т., т. 2, с. 194.

 

[538] Музыка, по мнению Аристотеля, непосредственно подражает эмоциональным, этическим, психическим состояниям человека, тогда как портретная живопись подражает только отображению этических свойств во внешнем виде человека, т. е. в музыке более глубокое и непосредственное подражание (Polit. VIII, 5, 5 - 7). Ср.: Лосев А. Ф. Античная музыкальная эстетика, с. 108.

 

[539] В данной главе трактата «De musica» мы для краткости опускаем в скобках наименование трактата. Цитаты, обозначенные знаком *, даны в переводе В. П. Зубова по изданию: Музыкальная эстетика западноевропейского Средневековья и Возрождения. М., 1966.

 

[540] Плутарх считал музыку «изобретением богов» (De mus. 15).

 

[541] См.: Aristot. Polit. VIII, 5,4; а также: Лосев А. Ф. История античной эстетики. М.. 1975, [т. 4]: Аристотель и поздняя классика, с. 558-559.

 

[542] См.: Edelstein H. Op. cit., S. 74.

 

[543] К. Свобода не усматривает этого противоречия в августиновской формулировке, хотя и констатирует у него наличие «интересной антитезы»: «музыка как незаинтересованное, нравящееся само по себе движение и музыка музыкантов, исполняемая ради определенной практической цели. Эта антитеза влечет за собой и соответствующую антитезу в связи с понятием прекрасного» (Svoboda К. Op. cit., p. 68).

 

[544] Д. Золтаи подчеркивает антиномию средневекового понимания музыки. Хотя музыка как наука и занимала свое место среди семи «свободных искусств», в реальной действительности звучащая музыка была не свободным, но в прямом смысле слова «служебным искусством». Ее функция сводилась к подготовке и введению верующих в культовое действо (Zoltai D. Ethos und Affekt: Geschichte der philosophischen Musikästhetik von dem Anfang bis zu Hegel. Budapest; Berlin, 1970, S. 77; Золтаи опирается здесь на работу; Schäfke R. Geschichte der Musikästhetik in Umrissen. Berlin, 1934, S. 195). О типично средневековой функции музыки см.: Abert H. Die Musikanschauung des Mittelalters und ihre Grundlagen. Halle, 1905, S. 194-266.

 

[545] Как отмечал еще В. Гофман, термины ars, scientia, imitatio y Августина многозначны (см.: Hoffmann W.  Philosophische Interpretation der Augustinusschrift de arte musica. Marburg, 1931, S. 19)

 

[546] Цит. по: Perl С. Op. cit., S. 287.

 

[547] Ср.: Svoboda K. Op. sit., p. 71.

 

[548] О средневековой эстетике чисел см.: Abert H. Die Musikanschauung des Mittelalters und ihre Grundlagen. Halle, 1905.

 

[549] В эпилоге трактата «О порядке» Августин с огромным уважением отзывается о «почти божественном» учении Пифагора, с которым он познакомился из сочинений Варрона (De ord. II 20, 53).

 

[550] См.: Abert H. Die Musikanschauung des Mittelalters..., S. 28.

 

[551] Ibid., S. 31.

 

[552] Об абсолютности единицы много рассуждал Плотин в Эн. VI, 6.

 

[553] Для античности см.. в частности: Лосев А. Ф. История античной эстетики, [т. 5]. Ранний эллинизм, с. 566-588 и библиографию на с. 801-804; см. также Krusius F. Römische Metrik. München, 1955.

 

[554] Как отмечает К. Перл в комментарии к своему переводу (Op. cit., S. 292), теория метра Августина во многих пунктах возвращается к уже утерянной метрике.

 

[555] Это «парадоксальное» объяснение слова versus, как и вся V кн., по мнению К. Перла, восходит не к Варрону и Теренциану Мавру, а, вероятно, к малоизвестной александрийской школе теории и практики стихосложения. До конца II в. эта школа была культурно-образовательным центром для многих известных ученых, и ее традиции сохранились еще в III и IV вв. (Op. cit., S. 293-294). Интересно, что в трактате «О порядке» Августин еще придерживался традиционной этимологии слова versus (см.: De ord. II, 14, 40).

 

[556] Об эстетике ритма в античности см.: Античная музыкальная эстетика, с. 90-104; 239-255.

 

[557] Мы цитируем их по изданию: Марк Туллий Цицерон. Три трактата об ораторском искусстве / Под ред. М. Л. Гаспарова. М., 1972

 

[558] В «Проблемах», восходящих к аристотелевскому кругу, уже предпринимаются попытки объяснить эстетическую значимость ритма: «Ритму же радуемся мы ввиду того, что он содержит известное упорядоченное число» (Probl. XIX, 38; ср.: Татаркевич В. Античная эстетика. М., 1977, с. 211). Исократ, впервые обративший внимание на эстетическую сторону речи, писал: «Поэты все говорят при помощи метров и ритмов... а это имеет такое очарование, что если дело плохо с словесным выражением и энтимемами, то все-таки самой эвритмией и симметрией они водительствуют над душами слушателей» (Serm. IX, 10f) - цит. по изд.: Античная музыкальная эстетика, с. 242. Плутарх связывал ритмы с красотой (De mus. 12).

 

[559] Для Цицерона уже малоактуальна этическая теория ритма, процветавшая в классический период (о ней подробнее см. в кн. : Abert H. Die Lehre vom Ethos in der griechischen Musik. Leipzig, 1899). Все его внимание привлечено к эстетической функции ритма. Подробнее об эстетике Цицерона см.: Svoboda К. Les idées esthétiques de Cicéron. - Acta Sessionis Ciceronianae. Warszawa, 1960; Лосев А. Ф. История античной эстетики, [т. 5]: Ранний эллинизм, с, 477-492.

 

[560] См. подробнее: Grabar A.  Plotin et les origines de l'esthétique mеdiévale. - Cahiers archéologiques. Paris, 1945.

 

[561] Подробное изложение этого вопроса см. в работах: Лосев А. Ф. История античной эстетики, [т. 6]: Поздний эллинизм. М., 1980; Ананьин С. А. Учение Плотина о прекрасном. - Вера и разум. Харьков, 1903, № 2-3, с. 47-57; 93 - 104; Volkmann R. Die Höhe der antiken Ästhetik oder Plotins Abhandlungen vom Schönen. Stettin, 1860; Norst K. Plotins Aesthetik. Gotha, 1905; Krakowski E. Une philosophie de l'amour et de la beauté. Paris, 1929; Brennau R. E. The Philosophy of Beauty in the «Enneads» of Plotin. - The New Scholasticism, 1940, 19.

 

[562] Трактат Эн. I, 6 цитируется с некоторыми уточнениями по переводу, опубликованному В. Ф. Асмусом в издании: Античные мыслители об искусстве: Сборник высказываний древнегреческих философов и писателей об искусстве. М., 1937, с. 198-205; Эн. V, 8 даны в переводе А. Ф. Лосева по изданию: ПМЭМ. М., 1962, т. I, с. 224-235.

 

[563] См.: Stoic. veter. fragm. Arnim III, 392: «Красота тела - в симметрии частей, в хорошем цвете и физической добротности...» (ср.: Ibid., III, 278; 279; 472). Подобное понимание красоты было вообще характерным практически для всей доплотиновской греко-римской эстетики (см.: Татаркевич В. Античная эстетика, с. 323, 302).

 

[564] А. Ф. Лосев поясняет, что под эйдосом у Плотина «нужно понимать образ, или форму (буквально по-гречески «вид») нематериальной природы, но с ярко выраженной картинной и пластической структурой» (см.: ПМЭМ, т. I, с. 222).

 

[565] Следует отметить, что ни Плотин, ни затем Августин не делают четкого терминологического различия между красотой и прекрасным.

 

[566] Татаркевич В. Указ. соч., с. 307.

 

[567] Там же, с. 301

 

[568] См. подробнее: Бычков В. В. Византийская эстетика, с. 95-98; Perpeet W. Ästhetik im Mittelalter. Freiburg; München, 1977, S. 79.

 

[569] См.: Бычков В. В. Византийская эстетика, с. 35-41.

 

[570] Татаркевич В. Указ. соч., с. 306.

 

[571] Там же, с. 301. Анализируя теорию искусства Плотина, В. Татаркевич и сам приходит к «снятию» этой «парадоксальности»: «Пребывая в сем наименее совершенном из миров, человек стремится вернуться в мир высший, мир абсолюта, откуда происходит и он. Искусство - один из путей к такому возврату. Творческая природа искусства - отражение абсолютного, творчески совершенного бытия. Поэтому прекрасное и искусство оказались существенным элементом философской системы Плотина» (там же, с. 308).

 

[572] См.: Grabar A. Op. cit.

 

[573] См.: Татаркевич В. Указ. соч., с. 307.

 

[574] Там же, с. 309.

 

[575] Августин, отмечал русский исследователь, проявил особую восприимчивость именно к эстетической стороне неоплатонического учения (см.: Попов И. В. Личность и учение блаженного Августина, т. 1., ч. I. с. 26).

 

[576] Perpeet W. Op. cit., S. 62.

 

[577] См.: Wikman A. Op. cit., S. 34; Chapman E. Op. cit., p. 49; Tatarkiewicz Wł. Estetyka średniowieczna, s. 60.

 

[578] Tatarkiewicz Wł. Op. cit., s. 60.

 

[579] См.: Chapman E. Op. cit., p. 45.

 

[580] Ср.: Wikman A. Op. cit., S. 69.

 

[581] Ibid., S. 52; Balthasar H. U. von. Op. cit., S. 97; о красоте как важнейшем атрибуте божества у Августина и Плотина см.: Manferdini T. Op. cit., p. 13-20.

 

[582] Ср.: Tatarkiewicz Wł. Op. cit., s. 66.

 

[583] См.: Balthasar H. U. von. Op. cit., S. 116.

 

[584] Ср.: De ord. I, 8, 26; De Gen. ad lit. imp. 16, 58 etc.

 

[585] Подробнее см.: Eschweiler K. Op. cit., S. 28-42; Chapman E. Op. cit., p. 53-54.

 

[586] Ср.: In Ioan ev. 3, 21; 32, 3; Enar. in ps. 44, 26.

 

[587] См.: Eschweiler K. Op. cit., S. 17-27; Svoboda K. Op. cit., p. 153, 163.

 

[588] Одно из определений justitia см. в De div. quaest. 31.

 

[589] Ср.: Chapman E. Op. cit., p. 52.

 

[590] См.: De ord. I, 10. 30; De Trin. X, 1, 2.

 

[591] Ср.: Wikman A. Op. cit., S. 66.

 

[592] Ita et ipso faciente pulchra sunt singula, et ipso ordinante pulchra sunt omnia.

 

[593] См.: Wikman A. Op. cit., S. 44-51; Svoboda K. Op. cit., p. 10-16; 144-145.

 

[594] См.: Wikman A. Op. cit., S. 47.

 

[595] Tatarkiewicz Wł. Op. cit., s. 62.

 

[596] Ibid., s. 66; ср. также: Balthasar H.U. von. Op. cit., S. 101-102.

 

[597] Ср.: Попов И. В. Указ. соч., т. 1, ч. II, с. 101.

 

[598] См.: Бычков В. В. Эстетика Филона Александрийского, с. 61; Воman Th. Das hebräische Denken im Vergleich mit dem griechischen. Göttingen, 1959. S. 69-71.

 

[599] Ср.: Eschweiler K. Op. cit., S. 13-14.

 

[600] См.: WikmanA. Op. cit., S. 89.

 

[601] Ср.: Serm. 243, 7, 6; Svoboda K. Op. cit.. p. 189-190; Wikman A. Op. cit.. S. 84.

 

[602] Wikman A. Op. cit., S. 95.

 

[603] Amata est foeda, ne remaneret foeda.

 

[604] Под «женихом» в библейских текстах христианская традиция понимает Христа, под «невестой» - Церковь.

 

[605] По-гречески Χριστός - «Помазанник» Божий, а распятие на кресте - позорная казнь; римляне просто не могли понять, как это Сын Божий может отдать себя в руки палачей, обладая божественной силой и возможностью избежать этого.

 

[606] См., к примеру, изображения: Pütz G. Deutsche Malerei. Leipzig; Jena; Berlin, 1964, Abb. S. 88; Vegas L. C. Die Internationale Gotik in Italien. Dresden, 1966, Abb. 60; Wolf H. Schätze französischer Buchmalerei: 1400-1460, Berlin. 1975, Abb. 12. 13.

 

[607] Ср.: Svoboda K. Op. cit., p. 141.

 

[608] Ср.: Tatarkiewicz Wł. Op. cit., s. 65.

 

[609] Показательны в этом плане живописные «Распятия» итальянских мастеров XIII в. Джунто Пизано, Коппо ди Марковальдо, Чимабуэ (см.: Bologna F. Die Anfänge der italinischen Malerei. Dresden, 1964, Abb. 42-44, 67-69; Sindona E. L'opéra compléta di Cimabue e il momento figurativo pregiottesco. Milano, 1975. tav. I-VII, XXXVII-XLII)

 

[610] Ср.: Eschweiler K. Op. cit., S. 11-12; Wikman A. Op. cit., S. 61-67.

 

[611] Ср.: Попов И.В. Указ. соч., т. 1, ч. II, с. 111.

 

[612] Цит. по: Perl С. Op. cit., S. 287.

 

[613] Tatarkiewicz Wł. Op. cit., s. 62.

 

[614] В этом плане вряд ли можно согласиться с выводом А. Викмана о том, что в области чувственной красоты «Августин был в общем и целом формальным эстетиком (Formalästhetiker)» (Op. cit., S. 100; ср. так же: S. 66, 70, 98).

 

[615] На глубокую внутреннюю связь формальных законов красоты с выражением и просвещением (illuminatio) справедливо указывал еще Э. Шепмен, постоянно подчерки вая, что именно она выявляет реальный смысл красоты у Августина (см.: Chapman E. Op. cit., p. 45, 50, 54-55).

 

[616] Ср.: Wikman A. Op. cit., S. 21.

 

[617] Ср.: Gilson E. Introduction à l'étude de Saint Augustin. Paris, 1949, p. 246

 

[618] Здесь уместно вспомнить мысль Е. Трубецкого о том, что манихейский дуализм в разных обличьях вошел в систему Августина (см.: Трубецкой Е. Указ. соч., с. 82).

 

[619] Подробнее о сложном взаимодействии материи и формы по Августину см.: Gilson E. Op. cit., p. 256-274.

 

[620] По этому поводу автор новейшего русского перевода «Исповеди» замечает: «В этой изменяемости нет ничего определенного: материя одновременно и «ничто» и «нечто»; она и «есть» и «не есть». Материя Бл. Августина не соответствует первичной материи Аристотеля, мыслимой и существующей только в связи с формой; у Бл. Августина это некая парадоксальная реальность: это и полное отсутствие формы, и способность принимать самые разные формы. Плотин говорил о ней: «...она уже есть, поскольку она будет, но ее бытие только в будущем» (Эн. II, 5, 3-5). Антиномический характер материи обусловливает и антиномичность представления о ней: нужно примириться с тем, что ее знаешь, не понимая, что это такое. Ср. Эн. II, 4, 10: «Ее (материю) неясную мыслишь неясно, темную - темно; мыслишь, не мысля» (БТ, т. 12, с. 258, сн. 11).

 

[621] Ср.: Майоров Г. Г. Указ. соч., с. 289.

 

[622] sed omnia mensura et numero et pondère disposuisti (но Ты всё расположил мерою, числом и весом) (Sap. 11, 12).

 

[623] Ср.: Бычков В. В. Византийская эстетика, с. 144-165.

 

[624] Ср.: Svoboda K. Op. cit., p. 146.

 

[625] Ср.: The Cambridge History of Later Greek and Early Medieval Philosophy, p. 361.

 

[626] См.: Татаркевич В. Античная эстетика, с. 293-294.

 

[627] См.: Голенищев-Кутузов И. Н.  Средневековая латинская литература Италии. М., 1972, с. 58; Meter G. Die sieben freien Künste im Mittelalter. Einsiedeln, 1886.

 

[628] См.: Assunto R. Die Theorie des Schönen im Mittelalter. Köln, 1963, S. 19.

 

[629] О тенденциях религиозной утилитаризации «свободных наук» у Августина см.: Grabmann M. Op. cit., S. 126-129.

 

[630] Августин воспринял эту традицию от Варрона (см.: Alfaric В. P. Op. cit., p. 445).

 

[631] Это же членение он сохранил и в поздний период (см.: De doctr. chr. II, 27; Enar. in ps. 150, 8).

 

[632] Подробнее об этом Августин писал в трактате «О музыке» (см. гл. V).

 

[633] Позже Августин будет упрекать себя за излишнюю увлеченность «свободными науками» (Retr. I, 3, 2).

 

[634] Перев. В. П. Зубова цит. по: ПМЭМ, т. I, с. 275.

 

[635] Там же, с. 267.

 

[636] Ср.: Tatarkiewicz Wł. Op. cit., s. 66-67; 337.

 

[637] В. Татаркевич писал по этому поводу: «Если он сохранил теорию подражания, то лишь соединяя с убеждением, что искусство ищет красоты. При этом он так преобразил ее, что она перестала быть выражением натурализма, а стала его противоположностью. Допуская, что каждый предмет имеет свою красоту, что в каждом находятся следы красоты, он утверждал, что если искусство подражает предметам, то не в целом, но только в меру отыскания в них и усиления этих следов» (Tatarkiewicz Wł. Op. cit., s. 67).

 

[638] Ibid., s. 67-68.

 

[639] См. подробнее: Бычков В. В. Эстетика поздней античности, с. 171; 173.

 

[640] См.: Perry В. Е. The Ancient Romances: A Literary-Historical Account of Their Origins. Berkeley; Los Angeles, 1967.

 

[641] Плиний Младший. Письма. M.; Л., 1950, с. 289.

 

[642] См. : Бычков В. В. Античные традиции в эстетике раннего Августина - Традиция в истории культуры. М., 1978, с. 103, сн. 21.

 

[643] Ср.: Svoboda К. Op. cit., p. 101, 137.

 

[644] Анализ художественной специфики этого отрывка см. у Э. Ауэрбаха (Указ. соч.. с. 85-93).

 

[645] См.: Часть первая, гл. III/2 (зрелищные искусства); специально об эстетике римского цирка и амфитеатра см.: Лосев А. Ф. Эллинистически-римская эстетика I-II вв. н. э. М.: Изд. МГУ, 1979, с. 45-55.

 

[646] Ср.: Tat. Adv. gr. 23; Tertul. De spect. 12; Cypr. Ad Donat. 6; Lact. Div. inst. VI, 20. 8-13.

 

[647] См.: Svoboda K. Op. cit., p. 99, 192.

 

[648] См.: Marcus R. A. Christianity in the Roman World. London, 1974.

 

[649] См.: Svoboda K. Op. cit., p. 192.

 

[650] Ср. уже приводившиеся высказывания о «ложности» басни и поэзии из Solil. II, 11, 20; De Gen. ad lit. I, 10, 21.

 

[651] Один из историков средневековой эстетики писал: «Новый поворот аллегорическая экзегеза получила у Августина. Именно у него александрийское учение об экзегезе непосредственно объединилось с течением позднеантичной традиции. Анализ его трактата «De doctrina christiana» наглядно показывает, как могла стать необходимой практика и передача опыта филологической интерпретации Библии в позднелатинских школах. При этом существенным вспомогательным средством служили 'Εγκύκλιοι παιδείαι известные уже со времен софистов семь искусств, с помощью которых писатель проводил формальное и предметное толкование (см.: Glunz H. H. Die Literarästhetik des europäischen Mittelalters. Bochum: Langendreer, 1937. S. 102 - 103; ср.: S. 104).

 

[652] Ср. решение этого вопроса Горацием:

Что придает стихам красоту: талант иль наука?

Вечный вопрос! а по мне, ни старанье без божьего дара,

Ни дарованье без школы хорошей плодов не приносит:

Друг за друга держась, всегда и во всем они вместе.

(De art. poet. 408-411). Перев. M. Гаспарова цит. по: Квинт Гораций Флакк. Оды. Эподы. Сатиры. Послания. М., 1970, с. 393).

 

[653] Ср.: Наставление оратора, XI, 1.

 

[654] Августин подчеркивает, что он использует здесь латинский перевод Иеронима, который стоит ближе к еврейскому оригиналу, чем соответствующее место Септуагинты (De doctr. chr. IV, 7, 15).

 

[655] Г. Глунц усматривал специфику экзегезы Августина в том, что он подходил к Библии как к произведению словесного искусства (См.: Glunz H. H. Op. cit., S. 104).

 

[656] См.: Eggersdorfer F. X. Der heilige Augustinus als Pädagoge und seine Bedeutung für die Geschichte der Bildung. Freiburg i. Br., 1907; Gerg R. Die Erziehung des Menschen: Nach den Schriften des heiligen Augustinus dargestellt. Köln, 1909; Kevane E.  Translatio imperii: Augustine's De doctrina christiana and the Classical Paideia. - SP. Berlin, 1976, vol. XIV, p. 446-460.

 

[657] Хронологически этот трактат был закончен значительно раньше, чем IV кн. «О христианской науке», но в последней многие идеи сформулированы более полно, поэтому основное изложение вопроса мы даем по ней, привлекая более ранний трактат только в качестве дополнения.

 

[658] См.: Besseler H. Musik des Mittelalters und der Renaissance. - Handbuch der Musikwissenschaft. Potsdam, 1931; Perl С. J. Augustinus and die Musik. - Augustinus Magister. Paris, 1954, vol. 3, p. 439-452; Nowak A. Die «numeri judiciales» des Augustinus und ihre musiktheoretische Bedeutung. - Archiv für Musikwissenschaft. 1975, Bd. 32, S. 196-207.

 

[659] Ср.: Perl C. J. Die Geburt der abendländischen Musik, - Theologie und Glaube. Paderborn, 1953, Hf. 2.

 

[660] Ср.: Perl С. J. Augustinus und die Musik, S. 452.

 

[661] «Юбиляция, - пишет К. Перл,- этот прекраснейший из даров, которые Восток мог принести западной церкви, это как бы «свободнейшее» дитя сакрального искусства, побудила Августина к таким замечаниям, которые стоят совершенно изолированно в патриотических текстах, указывают на его понимание музыки, его любовь к музыке и которые, впрочем, также выводят его мистиком, которым он в иных аспектах вряд ли являлся» (Perl С. J. Augustinus und die Musik, S. 441).

 

[662] См.: Hammerstein R. Die Musik der Engel: Untersuchungen zur Musikanschauung des Mittelalters. Bern; München, 1962, S. 41.

 

[663] Abert H. Die Musikanschauung des Mittelalters, S. 208.

 

[664] По поводу словесной ограниченности в передаче внутреннего знания хорошо сказала М. И. Цветаева:

Да вот и сейчас, словарю

Предавши бессмертную силу -

Да разве я то говорю,

Что знала, - пока не раскрыла

Рта, знала еще на черте

Губ, той - за которой осколки...

И снова, во всей полноте,

Знать буду - как только умолкну.

(Цветаева Марина. Избранные произведения. М.; Л., 1965, с. 306).

Аналогичное ощущение было близко многим мыслителям поздней античности, ранней патристики, Средневековья.

 

[665] Ср.: Edelstein H. Die Musikanschauung Augustins nach seiner Schrift «De musica», S. 126-127.

 

[666] См.: Perl C. J. Augustinus und die Musik, S. 444.

 

[667] Ibid., S. 452.

 

[668] Ср.: Abert H. Op. cit., S. 194-210.

 

[669] См.: Reese G. Music in the Middle Ages. New York, 1940.

 

[670] Ср.: Abert H. Op. cit., S. 216-220.

 

[671] Ср.: Svoboda K. Op. cit., p. 197.

 

[672] О современном понимании знака в его различных аспектах см. в работе: Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М., 1976, с. 68-134.

 

[673] Ср.: Marcus R. A. St. Augustine on Signs, - Phronesis: A Journal for Ancient Philosophy. 1957, vol. 2, № 1, p. 70.

 

[674] Интересно отметить, что в трактате «О музыке» Августин, напротив, уделяет внимание только ритмо-метрическому значению слова и практически нигде, за исключением редких оговорок, относящихся не к предмету трактата, а к форме исследования, не говорит о смысловой, содержательной стороне слова.

 

[675] Ср.: Marcus R. A. Op. cit., p. 73.

 

[676] О трактате «Об учителе» подробнее см. специальную работу: Ott W. Ueber die Schrift des hl. Augustinus De magistro. Hechingen, 1898; Jonson D. W. «Verbum» in the early Augustine (386 - 397). - Recherches augustiniennes. Paris, 1972, vol. 8.

 

[677] См.: Marcus R. A. Op. cit., p. 64-65.

 

[678] res quae significantur, pluris quam signa esse pendendas.

 

[679] Ср.: ChydeniusJ. The Theory of Medieval Symbolism. - Societas Scientiarum Fennica: Commentationes Humanarum Litterarum. Helsingfors, 1960, t. 27/2, p. 5 - 8.681

 

[680] См.: Colish M. L. The Mirror of Language: A Study in the Medieval Theory of Knowledge. New Haven; London, 1968, p. 60.

 

[681] Цит. по: Секст Эмпирик. Соч.: В 2-х т. М., 1976. т. 2, с. 58 - 59. Следует иметь в виду, что скептики в этом вопросе опираются на традицию Платона, который в «Кратиле» пришел к выводу, «что не из имен нужно изучать и исследовать вещи, но гораздо скорее из них самих» (Crat. 439b; цит. по: Платон. Соч.: В 3-х т. М., 1968, т.1, с. 489).

 

[682] Ср.: Kuypers K. Der Zeichen- und Wortbegriff im Denken Augustins. Amsterdam. 1934, S. 18, 23-24; Marcus R. A. Op. cit., p. 68.

 

[683] Проблема внутреннего и внешнего слова подробно изложена у И. В. Попова (Указ. соч., т. 1, ч. II, с. 279-281).

 

[684] Там же, с. 280.

 

[685] Здесь Августин развивает теорию воспоминания (άνάμνησις) знаний, заложенных в душе, при обучении, изложенную Платоном в «Меноне».

 

[686] См.: Бычков В. В. Византийская эстетика, с. 134-136.

 

[687] Эти две функции языка у Августина отмечены в работах: Rotta P. La filosofia del linguaggio nella patristica e nella scolastica. Torino, 1909, p. 112-113; Colish M. Op. cit., p. 56.

 

[688] См.: Marcus R. A. Op. cit., p. 72.

 

[689] Подробнее см. гл. X.

 

[690] Ср.: Colish M. L. Op. cit.. p. 22.

 

[691] См.: De vera relig. 50, 99: De civ. Dei X, 15; De fid. et symb. 2,3-3,4.

 

[692] βλέπομεν γάρ άρτι δι' έσόπτρου έν αίνίγματι, τότε δέ πρόσωπον πρός πρόσωπον. Канонические латинский и русский переводы звучат так: Videmus enim nunc per spéculum et per aenigma, tunc autem coram cernemus; «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу» (1 Кор 13, 12).

 

[693] См.: Colish M. L. Op. cit., p. 79-81.

 

[694] В трактате «Об ораторе» Цицерон писал: «Итак, при употреблении отдельных слов больше всего яркости и блеска сообщают речи переносные выражения, а из переносных выражений и уже не по отдельности, а из нескольких подряд складывается, в свою очередь, следующий прием того же рода: тот, при котором говорится одно, а подразумевать следует иное» (De orat. III, 41, 166; перев. Φ. А. Петровского; цит. по: Цицерон Марк Туллий. Три трактата об ораторском искусстве. М., 1972, с. 238). Цицерон, в свою очередь, опирался на Аристотеля, писавшего в «Риторике»: «метафора заключает в себе загадку, так что ясно, что загадки - хорошо составленные метафоры» (Ret. 2, 12). Из греческих христианских писателей особенно активно проблему энигмы в связи с библейскими текстами поднимали Климент Александрийский, Ориген, Григорий Нисский.

 

[695] Эти же четыре способа он называет и в другом трактате того же времени (392 г.). Ср: De util. cred. 5.

 

[696] См.: Schöpf A.  Wahrheit und Wissen: Die Begründung der Erkenntnis bei Augustin, S. 21; Г. Глунц, как уже указывалось, акцентировал внимание на филологически-философском подходе (См.: Glunz H. H. Op. cit., S. 102).

 

[697] Подробнее о знаковых проблемах в XIII кн. «Исповеди» см. : Hott A. Die Welt der Zeichen bei Augustin. Wien, 1963.

 

[698] И в «Исповеди», и в ряде других трактатов Августин подробнейшим образом исследует эту фразу, показывая, в каких различных смыслах могут пониматься и все ее слова («в начале», «сотворил», «небо», «земля»), и сама фраза в целом.

 

[699] Ср.: Colish M. L. Op. cit., p. 8.

 

[700] См.: Allard G.-H. L'articulation du sens et du signe dans le De doctrina christiana de S.Augustin // SP. Berlin, 1976, vol. 14, p. 388.

 

[701] Glunz H. H. Op. cit., S. 104.

 

[702] В. Отт, посвятивший специальную работу августиновскому учению о чувственном познании, показывает многие почти буквальные совпадения у Августина и Плотина по этому вопросу. См.: Ott W. Des hl. Augustinus Lehre über die Sinneserkenntnis. - Philosophisches Jahrbuch. Fulda, 1900, Bd. 13, S. 45-59; 138-148.

 

[703] См.: En. V, 1,10; 3,9; 9,1.

 

[704] Ср.: Ott W. Op. cit., S. 46; The Cambridge History of Later Greek and Early Médiéval Philosophy, p. 376-377.

 

[705] Cp.: Попов И. В. Личность и учение Блаженного Августина, т. 1, ч. II, с. 39.

 

[706] См.: в частности, работу: Грегори Р. Л. Глаз и мозг: Психология зрительного восприятия. М., 1970; Зинченко В. П., Вергилес Н. Ю. Формирование зрительного образа: (Исследование деятельности зрительной системы). М.: Изд. Моск. ун-та, 1969.

 

[707] Читателя не должен смущать тот факт, что теория зрительного восприятия Августина, изложенная здесь в основном по его поздним работам, вроде бы полагается нами в основу теории, разработанной им в раннем трактате. Основные идеи концепции зрительного (или чувственного) восприятия, во многом заимствованные у Плотина, т. е. еще до начала его литературной деятельности, просматриваются и в его ранних трактатах, и в самой VI кн. «De musica», как мы убедимся ниже. Однако наиболее подробно они были изложены в поздних работах Августина, что и определило целесообразность анализа их здесь по этим работам. Г. Г. Майоров справедливо подчеркивает, что теория зрения в «De Trinitate» только развивает идеи, намеченные в ранних работах (см.: Майоров Г. Г. Указ. соч., с. 256).

 

[708] Августин использует здесь неканонический текст Библии, ибо в канонических переводах слово «число» отсутствует.

 

[709] Ср.: Ott W. Op. cit., S. 54-59.

 

[710] Представление об активности души в процессе восприятия восходит к Плотину (ср.: Edelstein H. Op. cit., S. 96). Подробнее о влиянии Плотина и, в частности, его теории чувственного восприятия, на Августина см. в работе: Alfaric В. P. L'évolution intellectuelle de Saint Augustin. Paris, 1918; об активной деятельности души в процессе эстетического восприятия у Августина см.: Manferdini T. Op. cit., p. 62-68.

 

[711] В. Отт также предлагает понимать под non latere сознание (Ott W. Op. cit., S. 52).

 

[712] См.: Perl K. Augustinus Aurelius: Musik, S. 298.

 

[713] latente istorum judicialium nutu modificantur.

 

[714] О проблеме эстетического суждения у Августина см. также: Manferdini T. Op. cit., р. 69-80.

 

[715] Специально проблеме памяти Августин посвятил многие страницы «Исповеди» (Conf. X, 8, 12-19, 28).

 

[716] О художественной значимости этого гимна Амвросия см. в работе: Голенищев-Кутузов И. Н. Средневековая латинская литература Италии. М., 1972, с. 66.

 

[717] В самом перенесении названия judiciales с одного вида чисел на другой современный исследователь видит сложную диалектику чувственного и рационального моментов в августиновской концепции эстетического суждения (см. : Nowak A. Die «Numeri judiciales» des Augustinus und ihre musiktheoretische Bedeutung, S. 201).

 

[718] См.: Perl K. Op. cit., S. 298.

 

[719] Ср.: Hoffmann W. Op. cit., S. 71-72.

 

[720] См.: Edelstein H. Op. cit., S. 106.

 

[721] Delectatio quippe quasi pondus est animae.

 

[722] Ср.: En. IV, 3, 29-32; Georg R. Die Erziehung des Menschen: Nach den Schriften des heiligen Augustinus dargestellt. Köln, 1909. S. 140f.; Alfaric B. P. Op. cit., p. 471.

 

[723] См.: Manferdini T. Op. cit., p. 89-96.

 

[724] Это определение дано в форме риторического вопроса: «Тогда не считаешь ли ты, что это искусство является чем-либо иным, как не некоторым настроением духа художника?» (hanc artem num aliud putas quam affectionem quamdam esse animi artificis?)

 

[725] Qui aiment la pourriture, как переводит К. Свобода (Op. cit., p. 83).

 

[726] См.: Бычков В. В. Эстетика поздней античности.

 

[727] Edelstein Я. Op. cit., S. 107.

 

[728] Вспомним викмановскую классификацию эстетики Августина как «формальной» (Wikman A. Op. cit., S. 100).

 

[729] Подводя итог платоновским исследованиям метра и ритма, А. Ф. Лосев пишет: «...в музыкальной структуре его в конце концов вовсе не интересует ни ритмика, ни метрика; хорошая размеренность звуков диктуется для него только словами, которые сопровождаются музыкой. Если словесный текст высок в моральном отношении, то и сопровождающая его музыкальная мелодия тоже оказывается моральной и вполне допустимой, независимо от ее ритмико-метрического построения» (Лосев А. Ф. История античной эстетики. М., 1974, [т. 3]: Высокая классика, с. 137). На близкой к этой позиции стояли и Климент Александрийский, и Василий Великий, и Иоанн Дамаскин, и многие другие Отцы Церкви.

 

[730] См.: Taterkiewicz Wł. Op. cit., s. 63 - 64; ср.: Svoboda K.  Op. cit., p. 79. Для сравнения можно указать, что в одноименном трактате Плутарха проблеме восприятия посвящено всего три маленьких параграфа, суть которых сводится к следующему. «Восприятие должно идти вровень с запоминанием», оно должно распознавать мелодию, ритм и текст и в каждом из этих элементов должно находить «ошибки и красоты» (Demus. 34-36).

 

[731] Ср.: Svoboda К. Op. cit., p. 199.

 

[732] См.: Tatarkiewicz Wł . Op. cit., s. 69.

 

[733] Perpeet W. Op. cit., S. 25.

 

[734] См.: Tatarkiewicz Wł. Op. cit., s. 71.

 

---

Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 222; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!