Цзинь Юаньян трижды объявляет приказ на костях домино

Итак, Баоюй поспешил выйти и увидел служанку Хупо, она стояла перед каменным экраном у ворот.
– Скорее идите к старой госпоже, – сказала она, – вас ждут.
Когда Баоюй вошел в дом матушки Цзя, все были в сборе. Матушка Цзя, госпожа Ван и сестры советовались, как устроить угощение для Сянъюнь.
– Я вот что хочу предложить, – сказал Баоюй. – Поскольку будут все свои, не надо устанавливать количество блюд – каждый выберет себе то, что любит. А вместо столов, за которыми, как обычно, все рассаживаются по старшинству, можно поставить высокие чайные столики с одним или двумя излюбленными блюдами для тех, кто за ними сидит, а также поднос с холодными закусками и чайник с вином. Так будет интересней.
– Ты прав, – согласилась с ним матушка Цзя и тут же передала распоряжение на кухню: – Пусть завтра приготовят наши любимые кушанья на всех приглашенных, поставят их в короба и отнесут в сад. Там и будем завтракать.
Пока толковали, настало время зажигать лампы. Но о том, как прошел этот вечер, мы рассказывать не будем.

На следующее утро все встали рано. День выдался чудесный.
Ли Вань поднялась еще на рассвете и следила, как служанки сметают с дорожек опавшие за ночь листья, протирают столы и стулья, готовят посуду для чая и вина.
Фэнъэр, служанка Фэнцзе, привела старуху Лю и Баньэра и спросила Ли Вань:
– Вы очень заняты, госпожа?
Вместо ответа Ли Вань обратилась к старухе Лю:
– Говорила же я, что тебе не удастся уйти, а ты торопилась.
– Старая госпожа меня не отпустила, – ответила старуха Лю, – хочет, чтобы и я повеселилась денек.
– Моя госпожа велела вам передать, что чайных столиков может на всех не хватить, – сказала Фэнъэр, протягивая Ли Вань связку ключей, – поэтому она просит открыть башню и взять оттуда столы. Сама она сейчас не может прийти, потому что занята разговором с госпожой Ван.
Ли Вань приказала Суюнь взять ключи, а другой служанке – привести мальчиков-слуг, дежуривших у садовых ворот.
Ли Вань пошла к башне Роскошного зрелища вместе со слугами, приказала им подняться наверх, открыть покои Узорчатой парчи и принести оттуда столы. Мальчики-слуги, женщины и девочки-служанки дружно взялись за дело, и вскоре двадцать столов были внизу.
– Осторожно! – говорила Ли Вань. – Не спешите, а то обломаете резьбу, ведь она из слоновой кости!
– Можешь тоже подняться наверх, поглядеть, – предложила Ли Вань старухе Лю.
Старуха обрадовалась и, увлекая за собой Баньэра, легко взбежала по лестнице. В помещении, где она очутилась, царил полумрак, стояли ширмы, столы, стулья, разноцветные фонари и еще какие-то вещи, красивые, дорогие, которых старуха отродясь не видела. Помянув несколько раз Будду, старуха спустилась вниз, после чего дверь снова заперли на замок, а слуги и служанки разошлись по своим делам.
– Совсем забыла, – спохватилась Ли Вань, окликнув служанок. – Может быть, старой госпоже захочется покататься на лодке, так приготовьте на всякий случай весла, зонты и пологи!
– Слушаемся! – ответили служанки, вернулись в башню и принесли все необходимое. Затем они послали мальчика-слугу предупредить лодочниц, чтобы пригнали в пруд две лодки.
Пока Ли Вань хлопотала, в сад явилась матушка Цзя в сопровождении целой толпы женщин. Ли Вань вышла навстречу, поклонилась и сказала:
– Видимо, госпожа, вы в хорошем расположении духа и решили пожаловать к нам! А я думала, вы только собираетесь умыться и причесаться, и вот нарвала хризантем, чтобы вам послать.
В этот момент Биюэ поднесла матушке Цзя блюдо, по форме напоминавшее лист лотоса, на котором лежала целая гора хризантем разных цветов. Матушка Цзя выбрала ярко-красную, приколола к волосам и с улыбкой обернулась к старухе Лю:
– Возьми и ты цветок.
Фэнцзе за руку подвела старуху Лю к блюду и промолвила:
– Позвольте мне вас украсить!
Взяв с блюда несколько хризантем, Фэнцзе воткнула их как попало в волосы старухи Лю. Глядя на нее, трудно было удержаться от смеха.
– За что это моей голове выпало такое счастье?! – воскликнула она.
– Неужто ты не швырнешь цветы в лицо этой насмешнице?! – подзадоривали старуху женщины. – Ведь ты сейчас похожа на старую красотку!
– Да, теперь я старая, – сказала в ответ старуха Лю, – а в молодости и в самом деле была красоткой! И очень любила пудру и помаду!.. А сейчас пусть я буду старой красоткой!
За разговором незаметно дошли до беседки Струящихся ароматов. Девочки-служанки принесли парчовый матрац и расстелили на скамье со спинкой. Матушка Цзя опустилась на него, знаком пригласила бабушку Лю сесть рядом и с улыбкой спросила:
– Ну как, нравится тебе сад?
– Мы люди деревенские, – ответила старуха, несколько раз помянув Будду, – но перед Новым годом всегда ездим в город за праздничными картинками, а потом любуемся ими и мечтаем: «Хоть бы разок погулять в таком саду!» Я думала, такая красота только на картинках! А сегодня, как только вошла в ваш сад да поглядела вокруг, поняла, что он в десять раз лучше! Вот если бы ваш сад нарисовали и дали мне картинку дома показать. Ради этого и жизни не жалко!
Тут матушка Цзя произнесла, указывая пальцем на Сичунь:
– Эта моя внучка хорошо рисует. Хочешь, велю ей нарисовать сад?
Вне себя от радости старуха Лю подбежала к Сичунь, схватила ее за руку и воскликнула:
– Барышня ты моя! Ты такая большая да красивая и еще умеешь рисовать! В тебя наверняка воплотилась фея!
Неподдельный восторг старухи всех насмешил.
Отдохнув немного, матушка Цзя повела старуху осматривать сад. Сначала подошли к павильону Реки Сяосян. Едва миновали ворота, взору предстала усыпанная гравием дорожка с пышным мхом по краям. По обеим ее сторонам рос бирюзовый бамбук.
Старуха всех пропустила вперед, а сама пошла чуть поодаль.
– Идите по дорожке, бабушка, – предупредила ее Хупо, – мох скользкий, можно упасть.
– Ничего, мне не привыкать, барышня, – ответила старуха, – лучше смотрите, как бы туфельки не испачкать!
Она шла, болтая, не глядя под ноги, и в конце концов с шумом упала, споткнувшись о камень. Все захлопали в ладоши и так и покатились со смеху.
– Негодницы! – крикнула матушка Цзя. – Вместо того чтобы помочь почтенной женщине встать, вы смеетесь!
Но старуха уже сама поднялась и воскликнула:
– Вот те на! Не успела похвастаться, как тут же свалилась!
– Спину не ушибла? – участливо спросила матушка Цзя. – Ну-ка, пусть служанки хорошенько разотрут!
– Да разве я неженка? – возразила старуха Лю. – Дня не припомню, чтобы раза два не упасть! Что же это меня каждый раз растирать!
Цзыцзюань тем временем отодвинула дверную занавеску, матушка Цзя вошла в комнату и опустилась на стул. Дайюй поднесла ей чай на подносе.
– Не надо, прошу тебя, – сказала госпожа Ван, – мы пить не будем!
Тогда Дайюй приказала служанке принести стул, на котором обычно сидела у окна, и предложила госпоже Ван сесть.
Старуха Лю, увидев на столике кисти и тушечницу, а на полках – множество книг, с удивлением воскликнула:
– Это, наверное, кабинет вашего внука?!
– Нет, это комната моей внучки, – с улыбкой ответила матушка Цзя, указывая на Дайюй.
Старуха Лю внимательно посмотрела на Дайюй и произнесла:
– Никогда не скажешь, что здесь живет девушка! Не у каждого ученого человека есть такой кабинет!
– Что это Баоюя не видно? – спросила матушка Цзя.
– Он на пруду, в лодке, – ответили ей.
– А кто распорядился приготовить лодку? – удивилась матушка Цзя.
– Я, – не замедлила ответить Ли Вань. – Когда мы открывали башню Роскошного зрелища, я подумала, что вам вдруг захочется покататься, и велела приготовить лодки.
Матушка Цзя хотела что-то сказать, но в это время на пороге появилась служанка и доложила:
– Госпожа Сюэ.
Матушка Цзя поднялась гостье навстречу, а тетушка Сюэ, улыбаясь, приветствовала ее.
– О, у вас, видно, хорошее настроение, почтенная госпожа, – промолвила она, – раз вы так рано сюда пришли!
– Я как раз только что говорила, что опоздавших будем штрафовать, – улыбнулась в ответ матушка Цзя. – А вы опоздали!
Пошутив так, матушка Цзя вдруг взглянула на окно и сказала:
– Когда-то шелк на этом окне был очень красивым, а сейчас от солнца выгорел и поблек! Зеленый шелк сюда не годится, он не будет оттенять бамбук, который растет во дворе, а персиков и абрикосов здесь нет. Помню, у нас был тонкий шелк разных цветов, специально для окон. Завтра же надо его найти и заменить этот выгоревший.
– Недавно я видела в кладовой, в большом ящике, несколько кусков тонкого ярко-красного шелка «крылышки цикады», – сказала Фэнцзе. – И еще шелк с узорами: летучие мыши среди облаков и порхающие среди цветов бабочки. Шелк мягкий, краски яркие, живые. Я никогда такого не видела и взяла два куска на покрывала для кроватей. Великолепные получаются покрывала!
– Тьфу! – плюнула матушка Цзя, рассмеявшись. – А еще говоришь, что видела все на свете! Попробуй только еще раз похвастаться!
– Сколько бы она ни видела, с вами ей не сравниться! – улыбнулась тетушка Сюэ. – Вот вам хороший случай наставить ее, а мы охотно послушаем.
– Дорогая бабушка, наставьте же меня! – принялась просить Фэнцзе.
– Этому шелку лет больше, чем всем вам, вместе взятым! – промолвила матушка Цзя. – Его часто принимают за «крылышки цикады», но настоящее его название «легкая дымка»!
– Название поистине красивое, как и сам шелк, – согласилась Фэнцзе. – Я и в самом деле такого никогда не видела, хотя шелков нагляделась вдоволь.
– Сколько тебе лет? – с улыбкой спросила матушка Цзя. – И сколько шелков ты видела? А еще смеешь хвастаться! Шелк, о котором мы говорим, бывает четырех цветов: цвета ясного неба после дождя, осенних листьев, зелени сосны и серебристо-красный. Сделать ли из этого шелка полог для кровати или затянуть им окно, издали он будет похож на дымку или туман! Потому и получил такое название! А вот серебристо-красный шелк называется «отблеск зари». Даже шелк, который выделывается сейчас при императорском дворе, не обладает такой мягкостью и плотностью!
– Фэнцзе не виновата, что не видела такого шелка, – заметила тетушка Сюэ. – Я тоже не видела, хоть и прожила больше.
Пока шел этот разговор, Фэнцзе успела послать служанку за шелком, о котором шла речь.
– Вот о нем я и говорила! – воскликнула матушка Цзя, когда служанка принесла шелк. – Прежде им только затягивали окна, а уже потом стали шить пологи и покрывала! И получилось очень хорошо! Завтра же, Фэнцзе, разыщи несколько кусков серебристо-красного шелка и вели затянуть здесь окна.
Фэнцзе кивнула. Все восторгались шелком, а старуха Лю, не преминув помянуть Будду, сказала:
– Нам платья и то было бы жалко шить из такого шелка! А вы придумали им затягивать окна!
– А что с ним делать? – удивилась матушка Цзя. – Ведь на платья он не годится!
Не успела она договорить, как Фэнцзе приподняла полу темно-красного шелкового халата и обратилась к матушке Цзя и тетушке Сюэ:
– Вот, поглядите!..
– Шелк замечательный, – похвалили матушка Цзя и тетушка Сюэ. – Но с «легкой дымкой» ни в какое сравнение не идет, хотя делают его в императорских мастерских.
– Говорят, будто шелк этот вырабатывают специально для императора! Как же он может быть хуже того, в который прежде одевались простые чиновники? – спросила Фэнцзе.
– А ты поищи такой шелк, у нас, наверное, сохранился, – прервала ее матушка Цзя. – Если найдешь два куска, подари бабушке Лю. Может быть, есть еще и лазурный, принеси мне – я сделаю полог для кровати. А что останется, отдадим служанкам на подкладку для безрукавок. Зачем материи зря лежать – ведь сгниет.
– Совершенно с вами согласна! – произнесла Фэнцзе и приказала служанкам унести шелк.
– Здесь тесновато, – заметила матушка Цзя, – давайте прогуляемся!
Тут в разговор вмешалась старуха Лю.
– Я слышала, – сказала она, – что знатные семьи живут в больших домах. И вот вчера мне довелось побывать в покоях почтенной госпожи: там все большое – и сундуки, и шкафы, и столы, и кровати. К примеру, шкаф больше комнаты в нашем доме! Не удивительно, что во дворе стоят высокие лестницы. Сперва я не поняла, для чего они, думала, чтобы лазить на крышу сушить белье! А потом догадалась, что без них не достать вещи из шкафа! Но эта маленькая комнатка кажется мне лучше больших! И вещи здесь все замечательные, только я не знаю, как многие из них называются. Мне даже жаль уходить отсюда!
– Я покажу вам места покрасивее! – сказала Фэнцзе старухе. – Пойдемте!
Все покинули павильон Реки Сяосян, и еще издали заметили на пруду лодку.
– Раз уж лодку пригнали, покатаемся немного, – предложила матушка Цзя и направилась к отмели Осоки, у острова Водяных каштанов.
По дороге на пруд они встретили женщин, которые несли короба, обтянутые разноцветным шелком с золотыми узорами.
– Где прикажете накрыть завтрак? – спросила Фэнцзе у госпожи Ван.
– Спроси старую госпожу, – ответила та, – где она прикажет, там пусть и накрывают.
– Неплохо бы устроиться у Таньчунь, – услышав их разговор, предложила матушка Цзя. – Ты со служанками займись завтраком, а мы пока покатаемся.
Фэнцзе вместе с Ли Вань, Таньчунь, Юаньян и Хупо кратчайшим путем направились в кабинет Осенней свежести. Женщины с коробами последовали за ними.
Столы накрыли в зале Светлой бирюзы.
– Мы насмехаемся над мужчинами, которые собирают гостей, чтобы хорошенько поесть и выпить, – заметила Юаньян. – А сегодня мы принимаем важную особу.
Простодушная Ли Вань не поняла намека, однако Фэнцзе сразу догадалась, что Юаньян имеет в виду старуху Лю.
– Вот посмеемся! – улыбнулась она и стала советоваться с Юаньян, какую бы устроить шутку.
– От вас никогда ничего доброго не дождешься! проговорила Ли Вань. – Вы хоть не дети, а на уме одно баловство. Непременно расскажу старой госпоже!
– Это я придумала, – сказала Юаньян, – вторая госпожа Фэнцзе тут ни при чем.
Вскоре подошли остальные и стали садиться где вздумается. Служанки подали чай, а Фэнцзе стала раскладывать оправленные серебром палочки из черного дерева.
– Принесите сюда тот кедровый столик, – распорядилась матушка Цзя, – для бабушки Лю.
Служанки исполнили приказание. Фэнцзе подмигнула Юаньян, та отвела старуху Лю в сторонку и тихо сказала:
– Кто за столом оплошает, над тем все смеются – так у нас в доме заведено. Ты уж не обижайся!
Наконец все расселись. Тетушка Сюэ успела позавтракать дома, поэтому есть не хотела, сидела в стороне и пила чай. Баоюй, Сянъюнь, Дайюй и Баочай заняли места за одним столом с матушкой Цзя. Госпожа Ван и Инчунь с сестрами расположились за другим столиком. Старуха Лю сидела за отдельным столом рядом с матушкой Цзя.
Матушка Цзя привыкла, чтобы во время еды возле нее стояли служанки с полоскательницами, мухогонками и полотенцами. В обязанности Юаньян это не входило, поэтому, когда она взяла мухогонку и встала возле матушки Цзя, остальные служанки поняли, что она собирается подшутить над бабушкой Лю, и уступили ей место. Прислуживая матушке Цзя, Юаньян незаметно сделала глазами знак старухе Лю. Та сразу догадалась, в чем дело, и сказала:
– Не беспокойтесь, барышня!
Палочки для еды показались старухе слишком тяжелыми, и она то и дело роняла их. Это Фэнцзе и Юаньян нарочно положили бабушке Лю старые четырехгранные оправленные золотом палочки из слоновой кости, которыми давно уже никто не пользовался.
– Да это не палочки, а дубины! – вскричала старуха. – Тяжелее деревенских лопат! Разве с ними управишься!
Все рассмеялись. В это время одна из служанок открыла короб и вынула из него два блюда с закусками. Ли Вань поставила одно блюдо перед матушкой Цзя, а второе блюдо, с голубиными яйцами, взяла Фэнцзе и поставила перед старухой Лю.
– Ешь, пожалуйста, – сказала матушка Цзя.
– Ах, старая Лю, старая Лю! – воскликнула старуха, вставая с места. – Аппетит у тебя что у быка, зараз можешь слопать целую свинью!
Она похлопала себя по щекам, вытаращила глаза и умолкла. Сначала никто не мог понять, в чем дело, а когда догадались, раздался дружный взрыв хохота.
Сянъюнь даже поперхнулась чаем, Дайюй повалилась на стол и только восклицала: «Ай-я»! Баоюй от хохота стал икать и прильнул к матушке Цзя, а та, едва сдерживая смех, гладила его, повторяя: «Ах, мой мальчик!» Госпожа Ван от смеха не могла произнести ни слова. Тетушка Сюэ прыснула чаем, облив Таньчунь юбку, а Таньчунь вылила полную чашку чая на Инчунь. Сичунь, вскочив с места, кричала своей тетке, заливавшейся смехом, чтобы та не толкала ее в бок. Служанки кто выбежал вон, не в силах удержаться от смеха, кто побежал за новым платьем для Инчунь. Только Фэнцзе и Юаньян как ни в чем не бывало продолжали угощать гостью.
Старуха Лю снова было взялась за палочки, но они ее не слушались.
– И куры у вас здесь умные! – говорила она. – Какие мелкие и красивые яйца несут! И этакую диковинку я могу отведать! Подумать только!
В ответ на ее слова раздался новый взрыв смеха. У матушки Цзя даже слезы навернулись на глаза, и Хупо, стоявшая позади, стала хлопать ее по спине.
– Это все негодница Фэнцзе подстроила! – произнесла наконец матушка Цзя. – Вы ей не верьте!
Пока старуха Лю хвалила яйца, Фэнцзе, смеясь, поторапливала ее:
– Ешь скорее! Ведь каждое такое яйцо стоит целый лян серебра! А если остынет, будет невкусно.
Старуха Лю хотела палочками ухватить яйцо и переворошила всю чашку, но когда наконец ей это удалось и она поднесла яйцо ко рту, оно выскользнуло и шлепнулось на пол. Она отложила палочки и наклонилась, чтобы поднять яйцо.
– Эх! – вздохнула старуха. – Потеряла целый лян серебра и даже не услышала, как оно звенит!
Никто ничего не ел, все корчились от смеха.
– Кому пришло в голову подать эти палочки? – спросила наконец матушка Цзя. – Ведь гостей мы не ждали, пира не устраивали! Это все проделки Фэнцзе! Замени их сейчас же!
Палочки из слоновой кости принесли, разумеется, не служанки, а Фэнцзе с Юаньян, чтобы подсунуть их старухе Лю. Но после слов матушки Цзя быстро убрали их и положили другие – из черного дерева, оправленные серебром – как у всех остальных.
– Убрали золотые, дали серебряные! – заметила старуха Лю. – Но мне они все равно не с руки.
– Если в закусках окажется яд, – сказала Фэнцзе, – с помощью серебра это сразу же обнаружится.
– Уж если в таких кушаньях есть яд, то те, которые едим мы, один мышьяк! – воскликнула старуха Лю. – Пусть лучше я отправлюсь, чем оставлю хоть что-нибудь!
Глядя, с каким аппетитом поглощает старуха Лю все подряд, матушка Цзя приказала отдать ей все блюда со своего стола, а также распорядилась положить в чашку Баньэра все самое вкусное.
После завтрака матушка Цзя, а за ней и все остальные пошли в спальню Таньчунь. Блюда убрали и стол водворили на место.
Обращаясь к Фэнцзе и Ли Вань, сидящим за столом друг против друга, старуха Лю сказала:
– Мне нравится такой обычай в вашем доме! Верно говорят: «Церемонии исходят из больших домов!»
– Не обращайте внимания, – улыбаясь, произнесла Фэнцзе, – мы ведь просто шутили.
– Не сердитесь на нас, бабушка, – добавила Юаньян, – во всем виновата я, простите меня!
– Да что вы такое говорите, барышни? – удивилась гостья. – Почему я должна сердиться? Я рада была немного позабавить старую госпожу. Когда вы сделали мне знак глазами, я сразу смекнула, в чем дело, и постаралась всех насмешить. А если бы я рассердилась, не стала бы разговаривать.
– Почему до сих пор не налили бабушке чаю? – обрушилась Юаньян на служанок.
– Мне только сейчас барышня наливала, я уже выпила, – поспешила сказать старуха Лю. – Не беспокойтесь, лучше сами кушайте, барышня!
– И в самом деле, давай поедим, – сказала Фэнцзе, беря Юаньян за руку, – а то опять будешь жаловаться, что голодна!
Юаньян села к столу. Служанки поставили перед ней чашку и положили палочки.
Когда с едой было покончено, старуха Лю с улыбкой проговорила:
– Гляжу я на вас и удивляюсь: поклевали чуть-чуть, и все! Видно, не приходилось вам голодать. Недаром ветер подует – вы падаете!
– Кушаний сколько осталось! Куда подевались служанки? – спросила Юаньян.
– Все на месте, – последовал ответ. – Ждем, когда вы прикажете, что с ними делать.
– Им не съесть столько. Положите в две чашки закуски и отнесите ко второй госпоже для Пинъэр, – распорядилась Юаньян.
– Не нужно, она утром хорошо поела, – сказала Фэнцзе.
– Не съест сама, накормит кошку, – проговорила Юаньян.
Одна из женщин тотчас поставила в короб две чашки и унесла.
– Где Суюнь? – спросила Юаньян.
– Она тут, ест вместе с другими служанками, – ответила Ли Вань, – зачем она тебе?
– Ладно, пусть ест, – сказала Юаньян.
– Надо бы послать Сижэнь угощение, – заметила Фэнцзе.
Юаньян тотчас распорядилась, а затем снова обратилась к служанкам:
– Вы все приготовили, уложили в короба?
– Успеем, время есть, – отвечали женщины.
– Поторопитесь, – приказала Юаньян.
– Слушаемся!..
Фэнцзе между тем пошла в комнату Таньчунь, где беседовали матушка Цзя и другие женщины.
Таньчунь очень любила чистоту и простор, поэтому в ее доме перегородки убрали и три комнаты соединили в одну. Посредине стоял большой мраморный стол, на нем – листы бумаги с образцами каллиграфии, несколько десятков драгоценных тушечниц, стаканы и подставки для кистей – их был целый лес. Здесь же стояла жучжоуская фарфоровая ваза объемом в целый доу с букетом хризантем, напоминавшим шар. На западной стене – картина Ми из Санъяна ^[285] «Дымка во время дождя», а по обе стороны от нее – парные надписи кисти Янь Лугуна, которые гласили:

На рассвете прозрачная дымка.
Телу радостно отдохновенье.


Там, где камень и чистый источник, —
Я живу средь полей, в отдаленье…

Под картиной стоял на столике треножник, слева от него на подставке из кипариса – большое блюдо, наполненное цитрусами «рука Будды», справа, на лаковой подставке, – ударный музыкальный инструмент бимуцин, сделанный из белой яшмы, и маленький деревянный молоточек для игры.
Баньэр уже не робел, как вначале, и даже попытался взять молоточек, чтобы ударить по бимуцину, но служанки его удержали. Потом ему захотелось отведать цитрус. Таньчунь выбрала один, дала ему и сказала:
– Можешь поиграть, только не ешь, он несъедобен.
У восточной стены стояла широкая кровать, покрытая пологом из зеленого газа с узором из пестрых цветов, травы, бабочек и разных букашек.
Баньэр, вне себя от восторга, подбежал к пологу и, тыча в него пальцем, закричал:
– Вот кузнечики, а это саранча!
– Паршивец! – прикрикнула на него старуха Лю и дала ему затрещину. – Тебя пустили посмотреть, а ты озорничаешь!
Баньэр разревелся, насилу его успокоили.
Матушка Цзя сквозь тонкий шелк окна поглядела во двор и сказала:
– Утуны возле террасы очень красивы, только мелковаты.
В этот момент ветер донес до них звуки музыки и удары барабана.
– Где-то свадьба! – произнесла матушка Цзя. – Ведь улица недалеко.
– Да разве здесь слышно, что делается на улице? – вскричала госпожа Ван. – Это наши девочки-актрисы разучивают пьесы.
– А не позвать ли их? – сказала матушка Цзя. – Сыграют что-нибудь для нас. И сами развлекутся, и мы повеселимся. Что вы на это скажете?
Фэнцзе распорядилась позвать девочек и приказала служанкам поставить посреди зала подмостки и застлать их красным войлоком.
– Пусть лучше играют в павильоне Благоухающего лотоса, – промолвила матушка Цзя, – там, над водой, музыка будет звучать еще красивее. А мы перейдем в покои Узорчатой парчи, где попросторнее, оттуда хорошо будет слышно.
Все согласились, а матушка Цзя обратилась к тетушке Сюэ:
– Пойдемте! Молодые не любят гостей, боятся, как бы у них в комнатах не напачкали! Не будем надоедать, покатаемся лучше на лодке, а потом выпьем вина.
С этими словами матушка Цзя поднялась с места.
– Что это вы, бабушка, говорите? – запротестовала Таньчунь. – Мне так хотелось, чтобы вы с тетушкой у меня посидели, а вы уходите!
– Хорошая у меня третья внучка, – улыбнулась матушка Цзя. – А две другие, у которых мы были, совершенно не умеют себя вести! Вот сейчас мы напьемся и пойдем к ним скандалить! – заявила она под общий хохот.
Все последовали за матушкой Цзя и, немного пройдя, очутились на островке Листьев вилларсии. Привезенные из Гусу лодочницы уже успели подогнать к берегу две лодки – обе из грушевого дерева. Служанки подхватили под руки матушку Цзя, госпожу Ван, тетушку Сюэ, старуху Лю, Юаньян и Юйчуань и усадили в лодку. За ними спустилась в лодку Ли Вань. Фэнцзе заняла место на носу и заявила, что будет грести.
– Ты не шути, – предупредила ее матушка Цзя. – Здесь не река, но все равно глубоко! Иди лучше ко мне!
– Не бойтесь, бабушка! – улыбнулась Фэнцзе. – Ничего не случится!
С этими словами она схватила шест и оттолкнула лодку от берега. Но на середине пруда лодку сильно качнуло, и Фэнцзе, испугавшись, отдала шест лодочнице.
Во второй лодке разместились Инчунь, Баоюй и сестры. Мамки и няньки шли по берегу, следуя за лодками.
– Как жаль, что поломали листья лотосов! – воскликнул Баоюй. – Но зачем их отсюда убрали?
– Чтобы привести сад в порядок! – с улыбкой произнесла Баочай. – Ведь в этом году что ни день, то пиры и гулянья, надо же было сделать уборку!
– Я не люблю стихи Ли Ишаня^[286], – вмешалась в разговор Дайюй, – но две строки у него мне нравятся, и я вспомнила их, глядя на лотосы:

Запал мне в душу увядший лотос,
И слышу только, как дождь шумит…

– В самом деле прекрасно! – согласился Баоюй, – Я ни за что не стал бы убирать увядшие лотосы!
Тем временем подплыли к заливу Лиан. Повеяло холодком. Трава на берегах поблекла, и здесь еще сильнее чувствовалось дыхание осени.
Заметив неподалеку высокое строение, матушка Цзя спросила:
– Это здесь живет барышня Сюэ?
– Здесь, – ответили ей.
Матушка Цзя велела пристать к берегу, поднялась по каменной лестнице и вошла во двор Душистых трав. Здесь воздух напоен был чудесным ароматом. Травы и редкостные лианы зеленели все ярче, по мере того как становилось прохладнее, и на них алели бусины плодов и семян.
В доме было пусто, как в снежном гроте, никаких безделушек, только на столе стояла белая динчжоуская ваза^[287] с несколькими хризантемами, а рядом – две книги да чайный прибор. На кровати с простым матрацем и одеялом лежал полог из темного флера.
– Эта девочка, Баочай, чересчур скромна! – вздохнула матушка Цзя. – Почему бы ей не попросить украшения у тети? Мне никто не напомнил, а самой в голову не пришло, что она ничего с собой не привезла из дому.
Матушка Цзя велела Юаньян принести сюда несколько старинных безделушек и обрушилась на Фэнцзе:
– До чего же ты мелочная! Неужели ничего не могла прислать младшей сестре для украшения комнаты?
– Мы посылали! – с улыбкой возразили госпожа Ван и Фэнцзе, – а она все вернула.
– Она и дома не очень увлекалась такими вещами, – вставила тетушка Сюэ.
– Это никуда не годится, – покачала головой матушка Цзя. – Так, правда, хлопот меньше, но что скажут родственники, если придут? И потом, если в комнатах барышень все так просто и скромно, нам, старухам, выходит, нужно вообще жить на конюшне! Ведь вы знаете из книг и пьес, как красиво должна выглядеть женская спальня! Наших девочек, конечно, нельзя сравнивать с теми барышнями, которых изображают в пьесах, но если есть чем, почему не украсить комнату? Ведь не обязательно загромождать ее мебелью. Прежде я очень хорошо умела украшать комнаты, но сейчас у меня нет ни малейшего желания заниматься подобными пустяками. А девочкам этому непременно надо учиться. Тонкий вкус – вот что главное. Без него даже дорогие вещи потеряют свою прелесть. Попробую сама убрать эту комнату. Ручаюсь, все будет красиво и просто. У меня сохранилось кое-что из моих личных вещей. Хорошо, что не показала их Баоюю, тогда ничего не осталось бы!
И матушка Цзя приказала Юаньян:
– Принеси каменную чашу, шелковую ширму и треножник из черного камня. Поставим их на столе, и ничего больше не нужно. А потом принесешь белый шелковый полог с надписями, сделанными тушью, а этот снимешь.
– Слушаюсь! – с улыбкой ответила Юаньян и добавила: – Но эти вещи спрятаны в сундуке, а сундук в верхней комнате, так что придется долго искать. Лучше я сделаю это завтра.
– Завтра или послезавтра – все равно, – кивнула матушка Цзя, – только смотри не забудь!
Посидев еще немного, матушка Цзя отправилась в покои Узорчатой парчи. Здесь ее встретили Вэньгуань и другие девочки-актрисы, справились о здоровье и спросили, какие арии госпожи желают послушать.
– Выберите несколько из тех, которые вы хорошо разучили, – ответила матушка Цзя.
Итак, девочки отправились в павильон Благоухающего лотоса. Но об этом мы рассказывать не будем.

Между тем Фэнцзе привела служанок и сделала необходимые приготовления. На небольшом возвышении справа и слева поставили две тахты, разостлали на них парчовые коврики, положили лотосовые циновки. Перед каждой тахтой стояло по два резных лаковых столика. Были и другие столики, самые разнообразные: в форме цветка бегонии, цветка сливы, листа лотоса, корзинки подсолнуха, одни круглые, другие – квадратные. На каждом столике – курильница и небольшой короб.
На две тахты, стоявшие на возвышении перед четырьмя столиками, сели матушка Цзя и тетушка Сюэ, а госпожа Ван – на стул возле двух столиков внизу. Для всех остальных поставили по одному столику. С восточной стороны села старуха Лю, с западной стороны заняли места по порядку Сянъюнь, Баочай, Дайюй, Инчунь, Таньчунь и Сичунь и, наконец, на самом дальнем краю – Баоюй. Столик Ли Вань и Фэнцзе стоял у перил возле шкафа. Короба с кушаньями на столах имели форму самих столов. Кроме того, перед каждым стоял заморский резной графин из черненого серебра и узорчатый эмалированный кубок.
Когда все расселись, матушка Цзя с улыбкой сказала:
– Выпьем по два кубка вина и будем играть в «застольный приказ».
– Вы уже успели придумать, что будете делать, почтенная госпожа! – улыбнулась тетушка Сюэ. – А нам как быть? Может быть, позволите нам выпить еще немного, мы опьянеем и тоже что-нибудь придумаем?
– Уж очень вы нынче скромны, – ответила ей матушка Цзя. – Заскучали, видно, со мной, старухой?
– Что вы, что вы! – вскричала тетушка Сюэ. — Просто я испугалась, что не сумею выполнить застольный приказ и надо мной станут смеяться!
– Не сумеете, выпьете лишний кубок, – засмеялась госпожа Ван, – захмелеете и отправитесь спать. Тогда вряд ли над вами будут смеяться!
– Хорошо, повинуюсь, – кивнула тетушка Сюэ. – Пусть почтенная госпожа выпьет вина и объявит приказ.
– Разумеется, объявлю! – произнесла матушка Цзя и осушила кубок.
Фэнцзе вскочила с места, подбежала к матушке Цзя и сказала:
– Уж если играть в застольный приказ, пусть распоряжается Юаньян.
И все поняли, что приказ, который собирается объявить матушка Цзя, придумала Юаньян.
– Верно, правильно! – послышались восклицания. Фэнцзе знаком велела Юаньян подойти.
– Раз мы играем в застольный приказ, незачем стоять, – заметила госпожа Ван и приказала девочке-служанке: – Принеси стул и поставь на циновку возле второй госпожи.
Юаньян сначала отказывалась, но потом все же села, выпила вино и с улыбкой сказала:
– Застольный приказ все равно что военный, ему обязаны подчиняться все. За нарушение – штраф!
– Само собой, – согласилась госпожа Ван. – Говори поскорее!
Вдруг старуха Лю вскочила с циновки и замахала руками:
– Я лучше уйду! А то вы будете надо мной смеяться!
– Это никуда не годится! – зашумели все.
Юаньян жестом велела усадить старуху Лю на место, и девочки-служанки снова потащили ее на циновку, подхватив под руки.
– Пощадите! – взмолилась старуха.
– Скажешь еще хоть слово, оштрафую на целый чайник вина! – пригрозила Юаньян.
Старуха Лю умолкла.
– Сейчас я возьму домино, буду открывать кости и объявлять очки, – продолжала Юаньян, – начну со старой госпожи и кончу бабушкой Лю. Сперва открою по порядку три кости: первую, вторую и третью. Потом назову общее число очков. На каждую кость нужно ответить стихотворением, песней, пословицей, поговоркой. Кто ошибется, тому штрафной кубок.
– Замечательно! – раздались одобрительные возгласы. – Объявляй скорей!
– Итак, открываю первую кость! – объявила Юаньян. – На левой кости две шестерки, «небо»^[288].
– Над головою синий купол неба, – ответила матушка Цзя.
– Хорошо! – закричали все.
– Кость в середине я открываю, вижу «пять-шесть»^[289] на ней, – объявила Юаньян.
– Сливы цветы у шести мостов^[290], их запах проник до костей, – ответила матушка Цзя.
– Теперь одна осталась кость! – выкрикнула Юаньян. – На ней «один и шесть»!
– Один лишь солнца красный диск на небе в тучах есть!^[291]– ответила матушка Цзя.
– Это все растрепу беса вместе составляет! – воскликнула Юаньян.
– Этот бес Чжун Куя^[292] ноги крепко обнимает, – отпарировала матушка Цзя.
Все захлопали в ладоши, бурно выражая свое восхищение. Матушка Цзя снова осушила кубок.
– Налево кость открыла я и вижу «дупель пять», – продолжала Юаньян.
– Цветы на сливе стали все под ветром танцевать, – тотчас же ответила тетушка Сюэ.
– Направо кость открыла я – вновь «дупель пять» в руках, – произнесла Юаньян.
– Десятый месяц, сливы цвет и аромат в горах, – опять ответила ей тетушка Сюэ.
– На средней кости семь очков:^[293] здесь пять напротив двух, – сказала Юаньян.
– Ткачиху встретит в день седьмой седьмой луны пастух, – ответила тетушка Сюэ.
– Вместе все: Эрлан гуляет по Пяти вершинам^[294], – продолжала Юаньян.
– Радостей святых и духов в мире не найти нам, – мгновенно нашлась тетушка Сюэ.
Все в знак одобрения осушили кубки.
– Продолжаю! – объявила Юаньян. – Слева вижу «длинный аз» – две звезды сияют^[295].
– Небеса и землю месяц с солнцем освещают, – ответила Сянъюнь, до которой дошла очередь.
– Справа тоже «длинный аз» – две звезды сияют, – опять объявила Юаньян.
– Лепестки цветов на землю тихо опадают, – ответила Сянъюнь.
– В середине открыла я новую кость, «аз – четыре» я вижу на ней, – сказала Юаньян.
– Возле солнца, у самых собравшихся туч, абрикос^[296] разгорелся красней, – ответила Сянъюнь.
– Вместе вышло: девять раз вишни созревали!^[297]– вновь воскликнула Юаньян.
– В императорском саду птицы их склевали, – ответила Сянъюнь.
Сказав это, Сянъюнь осушила кубок.
– Дальше, – объявила Юаньян. – Слева кость открыла я – «дупель тройка» вышел^[289].
– Слышишь, ласточки попарно говорят под крышей, – тотчас послышался ответ Баочай.
– И справа опять я «длинную тройку» нашла^[299], – продолжала Юаньян.
– Кувшинок зеленая длинная нить^[300] под ветром в воде поплыла, – отпарировала Сянъюнь.
– Найдя в середине очки «три и шесть», я девять очков получаю^[301].
– Обрушилась вниз половина трех гор у неба лазурного края.
– В конце получается: челн одинокий прихвачен железом замка^[302], – сказала Юаньян.
– Повсюду, повсюду лишь волны и ветер, повсюду, повсюду тоска, – ответила ей Баочай и выпила вино.
– Я вижу, что слева лежат «небеса» предо мной, – тотчас продолжила Юаньян.
– И день так прекрасен, и виды чудесны, но я неспокойна душой, – ответила Дайюй, дождавшаяся своей очереди.
Баочай повернула голову и с удивлением взглянула на Дайюй, но та, занятая мыслью, как бы ее не оштрафовали, не заметила этого взгляда.
– «Парчовая ширма»^[303] на средней кости, расшита цветами она, – произнесла снова Юаньян.
– И нет уж Хуннян – обо мне рассказать за шитым узором окна^[304], – ответила Дайюй.
– Осталась кость, где «два и шесть»^[305], а вместе восемь точек! – объявила Юаньян.
– Кто видел дважды государя, быть верным трону хочет, – ответила Дайюй.
– Все вместе: с корзиной в руках люблю в саду собирать цветы^[306], – произнесла Юаньян.
– На посохе старец отшельник несет душистых гортензий цветы, – ответила на это Дайюй и осушила кубок.
– Налево кость «четыре – пять» – на кости девять точек, – объявила Юаньян.
– Цвет персика под проливным дождем, – ответила Инчунь.
– Штраф, штраф! – закричали все. – Это не рифмуется и по содержанию не годится.
Инчунь засмеялась и отпила глоток вина. Дело в том, что Фэнцзе и Юаньян не терпелось поскорее послушать старуху Лю, поэтому они попросили Инчунь ошибиться. Дошла очередь до госпожи Ван, но Юаньян пропустила ее и обратилась к старухе Лю, которая сидела следующей:
– Теперь ты!
– Мы в деревне тоже играем в такие игры, – сказала старуха Лю, – но так гладко у нас не получается. Ладно, попробую!
– Вот и хорошо, – сказали все хором, – Главное – не молчать, остальное – неважно.
– «Большую четверку»^[307] я справа беру – стоит один человек, – начала Юаньян.
– Наверное, деревенский? – осведомилась старуха Лю.
Все разразились хохотом.
– Ты верно подметила, о том и речь, – подбодрила ее матушка Цзя.
– Не смейтесь, – попросила старуха Лю, – ведь мы, деревенские, люди невежественные, что знаем, то и говорим.
– Из середины «три – четыре»^[308], зеленый с красным цвет, – возвестила Юаньян.
– Горит большой-большой огонь – и гусеницы нет, – ответила старуха Лю.
– И такое случается, говори, не стесняйся!
– Справа вижу «аз – четыре»^[309] – посмотреть приятно, – продолжала Юаньян.
– Вижу я большую редьку и чеснок, понятно, – отвечала старуха Лю.
– Получилось вместе: ветка, где цветы краснеют!^[310] – воскликнула Юаньян.
– Где цветы опали – завязь, тыква там созреет, – сказала старуха Лю под общий хохот.
В этот момент снаружи послышался шум, закричали служанки.
Если хотите узнать, что произошло, прочтите следующую главу.

Иллюстрации

Чудесный камень

 

Цзя Баоюй

 

Цинь Кэцин

 

Линь Дайюй

 

Цинь Чжун

 

Юаньчунь

 

Таньчунь

 

Сичунь

 

Ши Сянъюнь

 

Мяоюй

 

Инчунь

 

Цяоцзе

 

Сноски

Примечания

1

Нюйва – сестра мифического императора Фуси. Согласно легенде, заделывала пролом в небе, когда во время битвы за власть с мифическим императором Чжуаньсюем титан Гунгун опрокинул гору Бучжоу, служившую одной из опор неба в его юго-западной части, и небо дало трещину.

2

Чжан – мера длины, равная 3,2 м; ли – мера длины, равная 576 м; цунь – мера длины, равная 3,2 см, 10 цуней – 1 чи.

3

Калпа – Согласно буддийской философии, развитие мира происходит путем чередования периодов расцвета и упадка. Калпа представляет собой период времени от начала расцвета до полного упадка, равный 4 320 000 лет.

4

Постичь дао – пройти путь самосовершенствования и достичь бессмертия.

5

Храню один секрет – что есть рожденье. А после жизни что еще грядет?.. — Эти слова – предсказание судьбы главного персонажа романа Цзя Баоюя. Родившемуся из камня, познавшему злоключения земной жизни, ему суждено снова превратиться в камень.

6

Хань – династия, правившая в Китае с 206 г. до н.э. по 220 г. н.э. Тан – династия, правившая в Китае с 618 по 907 г. н.э.

7

Вэньцзюнь (Чжо Вэньцзюнь) – знаменитая красавица, жена поэта Сыма Сянжу (II в. до н.э.).

8

Цао Чжи (Цао Цзыцзянь, 192—232) – выдающийся китайский поэт, создатель лирических стихов, отличающихся изяществом слога, искренностью и смелостью самовыражения.

9

Парная надпись («дуйлянь») —афоризм или изречение, состоящие из двух или четырех строк. Каждый иероглиф одной строки имеет смысл, близкий или противоположный соответствующему иероглифу последующей строки. Как правило, парные надписи имели религиозно-философский смысл, но в художественных произведениях старого Китая можно найти «дуйлянь», живописующие красоту природы, дворцов, дающие характеристики персонажам и т. д.

10

Да может ли перечить снегу, раскрывшись, лилии цветок? – Снег по-китайски звучит «сюэ». Такое же звучание имеет первый слог имени одного из персонажей романа (Сюэ Паня). Под «лилией» имеется в виду Сянлин (или Инлянь). Смысл предсказания: Сянлин будет бессильна противостоять притязаниям Сюэ Паня.

11

Праздник фонарей отмечается в пятнадцатый день первого месяца по лунному календарю. Обычай украшать дома разноцветными фонарями, горящими всю ночь, с глубокой древности сохраняется и поныне. Празднество начинается с вечера и продолжается до утра; улицы многолюдны, а днем звучат гонги и барабаны, люди веселятся, танцуют, прославляют дракона и феникса, образы которых служат в этом случае символами гармонии, благополучия, удачи.

12

Цзинхуань – небесная фея, дававшая человеческим душам напутствие и предостерегавшая их от совершения грехов после нисшествия в человеческий мир.

13

…выдержать экзамены и возродить славу семьи. – Имеются в виду столичные экзамены, проводившиеся один раз в три года. Успех на экзаменах позволял претендовать на чиновничью должность.

14

Праздник Середины осени отмечается в пятнадцатый день восьмого месяца по лунному календарю.

15

…все то, о чем в Трех временах мечтали… – Три времени («Сань ши») – буддийское понятие, трактующее три временных пути к нирване. В данном случае термин употреблен в ироническом смысле как противопоставление «вечности» ( т.е.«пути трехкратного перерождения от низшего существа к высшему») единому мигу озарения.

16

…в ларце плененная заколка ждет момента, чтобы взвиться ввысь! – В данном случае и «нефрит» и «заколка» олицетворяют мечту Цзя Юйцуня о лучшей судьбе. Согласно древней легенде, яшмовая заколка, обратившись в ласточку, вспорхнула и улетела от небесной феи.

17

…В пятнадцатую ночь по новолунье… – Строка заимствована из «Девятнадцати древних стихотворений», историко-литературного памятника Древнего Китая. В предпоследнем из этих стихотворении «полная луна» противопоставляется «ущербной». Полнолунье здесь – воспоминание о счастливом прошлом, вселяющее надежду на новую встречу с любимым человеком, который должен вернуться из далекого края.

18

Третья стража. – В старом Китае время с семи часов вечера до девяти утра делилось на пять двухчасовых страж. Третья стража приходится на отрезок времени с одиннадцати часов вечера до одного часа ночи.

19

Бумага в окне. – В старом Китае в окна домов не вставляли стекол; они заклеивались плотной бумагой.

20

…А было время, – для табличек оказывалось ложе тесным. – То есть, когда-то семья объединяла многочисленных родственников. По преданию, при династии Тан у сановника Го Цзыи была такая большая семья, что. когда собирались все ее члены, чтобы поздравить главу с днем рождения, на ложе не хватало места для бамбуковых пластинок (или табличек) с обозначением знаков различия и степени родства.

21

…Хоть и остался шелк зеленый на окнах с давних пор доныне… – Смысл фразы: умерших аристократов заменили новые, выходцы из низов, стремящиеся подражать обычаям предков.

22

…Не для себя, а для кого-то мы свадебный кроим наряд! – Иными словами, – все, чего мы достигаем в жизни, остается на радость потомкам. В стихотворении танского поэта Цинь Таоюя есть строки:

Копил я деньги год за годом, —
А увенчалась чем забота?
Лишь свадебную сшил одежду
Не для себя, а для кого-то!

(Стихи здесь и далее в примечаниях приводятся в переводах И. Голубева.)

23

Ямынь – административный орган, чиновная управа в старом Китае.

24

…что «Чжэнь», что «Цзя» – игра слов: чжэнь – истинный, цзя – ложный.

25

Цзиньши – ученая степень в императорском Китае, дававшая право на занятие высоких должностей.

26

Великий муж Орхидеевых террас – должность императорского цензора.

27

Лехоу – в феодальном Китае княжеский титул второй степени.

28

Восточная Хань – династия, правившая Китаем с 25 по 220 г.

29

Шесть династий – период в истории Китая с III по IV в.

30

Гун – в феодальном Китае титул знатности первой степени.

31

Лан – звание чиновников в высших государственных учреждениях феодального Китая.

32

Яо, Шунь, Юй – мифические императоры, правившие, по преданию, с 2357 по 2255 г. до н.э. (Яо), с 2255 по 2205 г. до н.э. (Шунь), с 2205 по 2197 г. до н.э. (Юй). Чэн Тан – основатель династии Инь (Шан), правившей с 1783 по 1134 г. до н.э. Вэнь-ван (XII в. до н.э.) – отец У-вана, основателя династии Чжоу (1027 – 256 гг. до н.э.). У-ван (ум. в 1025 г. до н.э.), сын Вэнь-вана, – основатель династии Чжоу и первый ее правитель. Чжоу-гун – сын чжоуского Вэнь-вана. Ему приписывается упорядочение этикета и создание книги «Чжоу ли» («Ритуал эпохи Чжоу»). Шао-гун – побочный сын Вэнь-вана, занимавший высокие государственные должности при У-ване и его преемнике Чэн-ване (1024—1004 гг. до н.э.). Кун-цзы (Конфуций, Чжунни, Кун Цю, ок. 551—479 гг. до н.э.) – философ, основатель этико-политического учения – конфуцианства. Основные взгляды Кун-цзы изложены в книге «Луньюй» («Беседы и суждения»).

33

Мэн-цзы (ок. 372—289 гг. до н.э.) – древнекитайский философ, последователь Конфуция. Взгляды Мэн-цзы изложены в книге «Мэн-цзы». Дун Чжуншу (ок. 180 – ок. 120 гг. до н.э.) – философ и видный политический деятель Древнего Китая в период правления императора У-ди (140—87 гг. до н.э.). Хань Юй (768—824) – философ, поэт. Один из зачинателей так называемого движения за возврат к древности в китайской литературе. Выступал за приближение литературы к жизни, обосновал гуманистические принципы учения о Дао-Пути. Чжоу Дуньи (1017 – 1073) – известный философ и крупный поэт. Чэн Хао (XI в.) – крупный государственный деятель и философ конфуцианского направления. Чжу Си (Чжу-цзы) (1130—1200) – китайский философ и историк, один из основоположников неоконфуцианства; комментатор классических конфуцианских книг. Чжан Цзай (XII в.) – философ конфуцианского направления, исследователь конфуцианских и буддийских канонических книг. Чи-ю – мифический тиран, которому легенды приписывают звериное тело и железную голову с медным лбом. Гунгун – легендарный титан, боровшийся, по преданию, за верховную власть с мифическим императором Чжуаньсюем (III тыс. до н.э.). Цзе-ван – последний правитель династии Ся, деспот и жестокий властолюбец (XVI в. до н.э.). Чжоу-ван (Синь) – последний правитель династии Инь (Шан), его имя стало символом жестокой тирании. Цинь Шихуан (259—210 гг. до н.э.) – правитель (246—221) царства Цинь, император-деспот (с 221 г. до н.э.). Основатель единой, централизованной империи. Преследовал конфуцианцев. Ван Ман – государственный деятель, представитель феодальной аристократии, ставший в 9 г. н.э. в результате дворцового переворота императором Китая. Конфуцианцы считали его узурпатором. Цао Цао (155—220) – полководец, государственный деятель и поэт; основатель династии Вэй (220—265). Хуань Вэнь (312—373) – зять цзиньского императора Мин-ди; в 373 г. был казнен по обвинению в заговоре против императора. Ань Лушань (?—757) – китайский полководец, тюрк по происхождению. В 755 г. поднял мятеж, направленный против императора, в 756 г. провозгласил себя императором. Был убит сыном. Цинь Гуй (1090—1155) – министр (цзайсян) при сунских императорах Хуэй-цзуне и Цинь-цзуне. Считалось, что во время войны с чжурчжэнями в 1127 г. Цинь Гуй тайно служил интересам врагов, а в 1142 г. оклеветал и погубил китайского героя-полководца Юэ Фэя.

34

Сюй Ю – великий мудрец, живший, по преданию, во времена мифического императора Яо. Тао Цянь (Тао Юаньмин, 365—427) – китайский поэт, проповедовавший духовное освобождение личности от морали и нравов несправедливого общества, воспевал независимую жизнь человека труда «среди полей и садов». Юань Цзи (210—263) – ученый даосского направления, крупный писатель и поэт. Цзи Кан (223—262) – писатель и ученый даосского направления, последователь древних мудрецов Лао-цзы и Чжуан-цзы. Лю Лин (III в.) – поэт, воспевавший в своих стихах вино и отшельническую жизнь. Ван Даньчжи и Се Ань (IV в.) – крупные государственные деятели династии Цзинь. Гу Хутоу (IV в.) – крупный ученый и художник. Хоу-чжу (он же – Ли Юй) – правитель удельного владения Нань Тан (Южное Тан, X в.); был разгромлен объединившим Китай в единую Сунскую империю первым императором династии Тай-цзу и долгое время был его пленником; под именем Ли Юй известен как выдающийся поэт, создавший шедевры классической поэзии в жанре цы. Мин-хуан (Сюань-цзун, 712—756) – император династии Тан, лишившийся престола в результате восстания Ань Лушаня. Хуэй-цзун (1101—1126) – император династии Сун. Вэнь Фэйцин (Вэнь Тинъюнь, 818—872) – известный поэт эпохи Тан. Ми Наньгун (Ми Фу) – знаменитый писатель и художник-пейзажист эпохи Сун. Ши Маньцин – поэт, живший на рубеже X—XI вв. Лю Цицин (Лю Юн) – поэт, живший в XI в. Цинь Шаою (Цинь Тайсюй, Цинь Гуань) – поэт-лирик XI в., яркий представитель поэзии в жанре цы. Ни Юньлинь (Ни Цюн) – поэт, живший при монгольской династии Юань (1277—1368). Тан Бoxy (Тан Инь, 1470—1523) – известный ученый, поэт, живописец и каллиграф. Чжу Чжишань (Чжу Юньмин, 1460—1526) – известный поэт и ученый эпохи Мин. Ли Гуанянь – знаменитый музыкант эпохи Тан, отличавшийся необычайно тонким музыкальным слухом. Цзин Синьмо – сановник императора Чжуан-цзуна (923—926), прославившийся своим красноречием и остроумием. Хун Фу – знаменитая красавица, возлюбленная придворного сановника Ян Су, жившего при династии Суй (589—618). Сюэ Тао (768—?) – знаменитая гетера и певица, происходившая из именитой семьи в столице Чанъань. Цуй Ин (VIII в.) – дочь придворного сановника, возлюбленная танского поэта и новеллиста Юань Чжэня (779—831). Чао Юнь – наложница великого сунского поэта и государственного деятеля Су Ши (1037 – 1101).

35

Мраморный экран – щит, ставившийся перед входом в дом, чтобы не допустить в него злых духов, которые, по поверьям, могут двигаться только по прямой линии.

36

Жучжоуская ваза. – Так назывались фарфоровые вазы – произведения гончаров из округа Жучжоу (провинции Хэнань).

37

…начинают отпускать волосы… – По старому китайскому обычаю, малолетних детей стригли наголо. Волосы разрешалось отпускать только подросткам.

38

«Четверокнижие» – канонические конфуцианские книги: «Луньюй» («Суждения и беседы»), «Да сюэ» («Великое учение»), «Чжунъюн» («Учение о середине») и сочинения философа Мэн-цзы.

39

…справился о здоровье. – Приветственная церемония, распространенная в Китае при династии Цин (1644—1911). Примерно соответствует русскому: «Желаю вам прожить много лет».

40

Примером для вас да не будет сей образ прескверный... – Рисуя в сатирических, обличительных тонах предрекаемый Баоюю жизненный путь, автор как бы выражает точку зрения блюстителей феодальной морали. В подтексте же обличается не герой романа, а фальшивые, ломающие судьбы молодых людей общественные устои.

41

Би Гань (XII в. до н.э.) – дядя Чжоу-вана, последнего императора династии Инь. В поэзии его образ олицетворял благородство и непримиримость перед жестокостью. Он порицал Чжоу-вана как деспота и распутного человека. Племянник, объятый гневом, изрек: «Я слышал, что в сердце мудрецов есть семь отверстий». Затем приказал рассечь грудь Би Ганя и вынуть сердце.

42

Си Ши (Си-цзы) – легендарная красавица, обаяние которой, по свидетельству многих поэтов, отличалось естественностью («Без помады, без пудры, – а так неподдельно нежна!» – Су Ши). В годы ее жизни (V в. до н.э.) княжество Юэ вело неудачные войны с княжеством У и полководец Фань Люэ, желая прекратить кровопролитие, отдал Си Ши в дар правителю У. Она же умертвила правителя и возвратилась к Фань Люэ. Разгневавшись на красавицу за непослушание, полководец утопил ее в озере близ Сучжоу. Согласно «Чжуан-цзы», красавица Си Ши была особенно привлекательна, когда, чувствуя сердечное недомогание, хмурила брови.

43

…под голубым пологом. – Имеется в виду большой шелковый навес, занимающий большую часть помещения. Под ним находились ложе и домашняя утварь. В жаркие дни такие пологи расставлялись во дворах для защиты от мух и комаров.

44

Ведающий возлиянием вина – чиновник в государственном училище Гоцзыцзянь; его обязанностью было совершать обряд возлияния вина во время принесения жертв Конфуцию.

45

Нефрит под стать его дворцам, а золото – воротам. – В стихотворении поэтического свода «Юэфу» (эпоха Хань) «Строки о встрече» есть изречение:

Желтое золото —
Для государевых врат,
Белый нефрит —
Для хором государева дома.

46

Дворец Эфан – дворец императора Цинь Шихуана, об огромных размерах и роскошном убранстве которого свидетельствуют многие древние источники.

47

Когда в Восточном море нет Царю Драконов ложа… – Царь Драконов (Лун-ван), согласно древним китайским мифам, обитает на дне Восточного моря (Дунхай).

48

…с обильным снегом схоже. – Согласно древним китайским представлениям, обильный снег в новогодние дни предвещает урожайный год, богатую жизнь.

49

…посоветоваться с духами – один из видов гадания, изобретенный последователями даосизма и широко распространенный в старом Китае.

50

Цинь Тайсюй (Цинь Шаою). – См. примеч. 34.

51

У Цзэтянь (У Хоу, 624—705) – китайская императрица, единственная в истории Древнего Китая женщина, обладавшая императорской властью (684 – 705). Чжао Фэйянь («Порхающая ласточка», I в. до н.э.) – знаменитая красавица, наложница ханьского императора Чэн-ди (32—6 гг. до н.э.), прозванная так за легкость, с которой она танцевала.

52

Тайчжэнь – небесная фея. При жизни на земле была любимой наложницей танского императора Сюань-цзуна (712—756). Ее земное имя – Ян-гуйфэй.

53

Хуннян – служанка, одна из героинь новеллы известного танского литератора Юань Чжэня «Повесть об Инъин», по мотивам которой в XII в. драматургом Ван Шифу была написана пьеса «Западный флигель».

54

И, как у Пряхи… – Имеется в виду небожительница Пряха, персонаж известной легенды о Пастухе и Ткачихе.

55

Ван Цян, она же – Ван Чжаоцзюнь, Мин-фэй – наложница ханьского императора Юань-ди (48—33 гг. до н.э.). Согласно обычаям императорского двора, перед представлением императору юной наложницы художник рисовал ее портрет, чтобы император заранее мог судить о ее внешности. Один из дворцовых сановников и художник потребовали от Ван Чжаоцзюнь взятку, но гордая красавица отвергла их притязания. В наказание за строптивость сановник оговорил ее перед императором, а художник исказил на портрете внешность Ван Цян. Император, поверив своим придворным, отдал наложницу в дар шаньюю (предводителю) племени сюнну. Только много лет спустя он узнал о злодеянии и предал заговорщиков казни. Ван Чжаоцзюнь умерла на чужбине. Лютня, которой она мастерски владела, была возвращена во дворец из далеких краев. Образ Ван Чжаоцзюнь воспет многими китайскими поэтами-классиками.

56

Яшмовый Пруд – В китайской мифологии этот пруд – неотъемлемое украшение сада небожительницы Сиванму, богини западных стран. На его берегах, поросших персиковыми деревьями, с плодами долголетия, небожители собирались на пиры.

57

…Толстый пласт у земли, и высок небосвод голубой… – Поэт Юань Хаовэнь (XII в.) в стихотворении «Рассуждаю о поэзии», посвященном танскому поэту Мэн Цзяо, писал:

До кончины терзали печали Дунъе,
Да и можно ли высказать их?


Толстый пласт у земли, высоки небеса —
Не вместить необъятное в стих!

58

Долг, оставленный ветром с луной… – Ветер с луной – поэтический образ, олицетворяющий прекрасное видение, живописный пейзаж; в переносном смысле – выражение высоких чувств возлюбленных. В данном случае высказывается мысль, что за искреннюю любовь Баоюю и Дайюй придется расплачиваться страданиями.

59

Души непревзойденность, дерзновенность лишь ропот вызывают иль каприз… – В соответствии с феодальной моралью скромность женщины, ее крайняя сдержанность считались признаком ее благородства, целомудрия. Всякое отклонение от этих качеств рассматривалось как склонность к распутству.

60

…Мой благородный юноша мечтает… – Имеется в виду Баоюй.

61

…относят к юному красавцу несправедливо и во зло… – Здесь оправдываются будущие взаимоотношения Баоюя и его служанки Сижэнь. Последняя искренне пыталась уберечь его от злоключений.

62

…Неважно, – лилия иль лотос, то и другое в ней одной… – Здесь предсказывается нелегкая судьба Сянлин. «Сянлин» – значит «благоухающая лилия». Другое ее имя – «Инлянь» – значит «прекрасный лотос».

63

…ушла добродетель, и ткацкий станок замолчал… – В книге «Хоухань шу» («Истории Поздней Хань») есть рассказ о том, как молодой супруг Ю Янцзы покинул семью, чтобы с головой погрузиться в учебу. Однако вскоре он заскучал по дому и вернулся к жене. Она же, встретив его, взяла нож и перерезала шелковые нити на ткацком станке, желая показать этим, что мужу нельзя опускать руки, а следует учиться, дабы достичь высокого положения в обществе. Здесь предсказываются будущие взаимоотношения между Баоюем и Баочай.

64

…О пухе, летящем при ветре, слова отзвучали… – В притче о Се Даоюне, жившем при династии Цзинь (265—419), рассказывается, как однажды при большом снегопаде его дядя Се Ань спросил: «На что походит этот падающий снег?» Старший брат Се Лан ответил: «Это – соль крошится с небес». Се Даоюнь же сказал: «Нет, это ветер взвихрил ивовый пух».
Последние строки стихотворения – намек на противоположность характеров двух главных героинь романа Линь Дайюй и Сюэ Баочай. Слова «нефритовый пояс в лесу», если их прочесть с конца, по-китайски будут звучать «линь дай юй». Именно для характеристики умной и талантливой Линь Дайюй здесь упомянута притча о Се Даоюне. В целом же это – предсказание печальной судьбы обеих героинь романа.

65

…А брошь золотую в снегу глубоко закопали! – Здесь выражается грусть о потерянной семье, о развеянных иллюзиях. Иероглифы имени Сюэ Баочай прочитываются как «драгоценная заколка в снегу».

66

А в месте, где цвели цветы граната… – В строфе содержится намек на жизнь Юаньчунь в императорском дворце. Из «трех весен» (имеются в виду сестры Инчунь, Таньчунь и Сичунь) ни одной не выпадет честь стать женою самого государя. Однако Юаньчунь («Изначальная весна») в восемнадцатый день двенадцатого месяца года Цзя-инь (когда встречаются в небе звезды Тигр и Заяц) неожиданно умрет.

67

…Но жизнь твоя совпала с крахом рода… – Речь идет о судьбе Таньчунь, которая выйдет замуж и расстанется с сестрами, когда дом Цзя придет в упадок.

68

…С младенчества не знаешь ты, где твой отец, где мать… – Речь идет о Сянъюнь, с детства потерявшей родителей.

69

…Из Чу все тучи улетят, – не вечно течь Сянцзян. – Сянцзян – название реки. См. примеч. 99.

70

…Стремятся люди к чистоте… – «Чистота», «пустота» – буддийские понятия. Жизнь, согласно буддизму, иллюзорна, главное ее содержание – страдания; все мирские дела – «пыль», и лишь путем очищения от нее люди могут избавиться от плена заблуждений.

71

Чжуньшаньским волком этот отрок был… – В «Сказании о чжуньшаньском волке» средневекового писателя Ма Чжунси рассказывается, что во время охоты господин Дун Го спас обреченного на гибель волка, жившего в горах Чжуншань. А тот, когда опасность миновала, решил съесть своего спасителя. Здесь под «чжуньшаньским волком» подразумевается Сунь Шаоцзу, которого семья Цзя приняла и обласкала, а он, став мужем Инчунь, оказался злым и неблагодарным.

72

…Так вот он жил, а «проса не сварил»… – Легенда рассказывает, что некий человек поставил вариться просо, а сам лег спать. Во сне протекла вся прожитая им жизнь, а когда проснулся, оказалось, что просо еще не сварилось.

73

Она, познав, что блеск трех весен… – Стихотворение обращено к Сичунь.

74

…О скромная птица… – Иероглиф, имеющий значение «феникс», состоит из двух элементов – «фань» – «простой» и «няо» – «птица». Автор умышленно расчленяет эти элементы, желая намекнуть, что и «простая», «обычная» птица может превратиться в феникса.

75

…в годину, принесшую зло… – Имеется в виду упадок семьи.

76

…с «деревом» вдруг «человек»… – Знаки «дерево» («му») и «человек» («жэнь»), объединенные в один иероглиф, дают новое понятие – «разлука», «отчуждение», «развод» («сю»).

77

И, плача, в слезах устремилась к Цзиньлину… – Цзиньлин – название гор близ Нанкина, в древности – место отшельничества буддийских и даосских монахов.

78

…нет никакого толку вновь повторять, что знатен этот род… – Речь идет о Цяоцзе, которую ждет нелегкая участь после разорения семьи.

79

…нет худа без добра! Ей повезло! – Когда Цяоцзе окажется в бедственном положении, бабушка Лю приютит ее в деревне.

80

У персиков и груш весною почки… – Персик и груша в лексике поэтической классики Китая символизируют цветенье, юность, расцвет, орхидея же – холодную красоту, расцвет перед увяданьем. После рождения сына Цзя Ланя муж Ли Вань, Цзя Чжу, умрет. Она рано останется вдовой. Отсюда и сравнение ее с цветами персика и груши, которые весной недолго цветут.

81

Цинь – китайский музыкальный инструмент.

82

Цилинь – мифическое животное, единорог.

83

Таньбань – ударный музыкальный инструмент.

84

…Чтобы о золоте печали… – Под «золотом» подразумевается Баочай, под «яшмой» – Дайюй.

85

Жизнь – заблуждение… – Тема стихотворения – тоска Баоюя по Дайюй, которой суждено рано уйти из жизни, а также – несбывшиеся надежды Баочай.

86

«Где золото, там и нефрит!» – Здесь имеются в виду сложные отношения, которые возникнут в будущем между Баоюем и Дайюй.

87

Союз деревьев и камней – намек на слова, которые Баоюю суждено в будущем произнести во сне (см. гл. XXXVI): «Разве можно верить этим буддийским и даосским монахам? Выдумали, будто яшма и золото предназначены друг для друга судьбою. Нет! Судьбой связаны только камень и дерево!»

88

…Тот, кто вознесся выше гор… – намек на Баочай.

89

Небесных фей вся жизнь порой – унылый, скучный лес… – Слово «лес» по-китайски звучит «линь». Уже это раскрывает намек на страдальческую жизнь Линь Дайюй.

90

…Смежая веки, вечно быть игрушкой с пиалой… – У сунского поэта Су Ши (XI в.) в стихотворении «Вторя Ду Фу, воспеваю красавицу» есть фраза: «Смежала веки Мэн Гуан за чаем, прикрыв лицо квадратной пиалой…» Когда Мэн Гуан (эпоха Хань – 206 г. до н.э. – 220 г. н.э.) пила из квадратной пиалы чай в присутствии супруга Лян Хуна, пиала закрывала все ее лицо, до бровей, что, по разумению Лян Хуна, придавало ей вид кроткой и нежной жены. Притча о Лян Хуне и Мэн Гуан раскрывает фальшь будущих супружеских отношений Баоюя и Баочай.

91

Зачем в печали хмуришь брови? – В стихотворении предсказывается трагический исход любви Баоюя и Дайюй.

92

Цветок волшебный – Дайюй; нефрит прелестный – Баоюй.

93

Печалюсь: рок неотвратим. – Стихотворение предрекает скорую кончину Юаньчунь.

94

…торжествуя, природа цветет… – Имеется в виду возвышение семьи Цзя после ухода Юаньчунь в императорские покои и нависшая над этой семьей беда после ее кончины.

95

Отторгнута родная кровь. – Стихотворение посвящено разлуке Таньчунь с родной семьей.

96

…Нефритовый она собою среди туч являет Храм! – то есть ярко выделяется на фоне заурядных невест.

97

…красивый отрок с чистою душой. – Имеется в виду Цзе Жолан, юноша из аристократической семьи, жених Сянъюнь.

98

Но к детству повернул зловещий рок… – Сянъюнь с детства лишилась родителей, испытывала тяготы сиротства; переживания того времени возвратятся к ней после крушения надежд на счастливую жизнь.

99

Словно облака, развеян иллюзорный Гаотан… исчезла, как мираж, река Сянцзян… – В предисловии к оде «Дворец Гаотан» древний поэт Суп Юй упоминает о том, как однажды во время путешествия правитель (ван) княжества Чу в местности Гаотан увидел во сне снизошедшую к нему на ложе небесную фею; эта притча дала повод подразумевать под названием «Гаотан» брачную ночь молодоженов. Сянцзян – река, которая на пути из провинции Гуанси к озеру Дунтинху сливается с другими реками, меняя названия. Олицетворение превратностей любви, недолговечности супружеского счастья. Согласно одной из легенд, жены императора Шуня Нюйин и Эхуан оплакивали на берегу этой реки мужа после его кончины.

100

Мир такого не прощает… – В стихотворении предсказывается судьба Мяоюй.

101

…счастье зря теряет и благородный господин… – то есть Баоюй.

102

Корень жизни человечьей… – Сунь Шаоцзу, муж Инчунь, отплатит семье Цзя неблагодарностью за добро.

103

Деревня белых тополей, Роща кленов темных – названия мест захоронения родственников.

104

Бремя разума. – Стихотворение посвящено Ван Сифэн. Современный китайский исследователь романа «Сон в красном тереме» Цай Ицзянь расценивает его как отклик на стихотворение Су Ши «Мою дитя»:

Всяк хочет умных вырастить детей —
Иначе мы и не были б отцами,


Но я лишь оттого, что был умен,
Увы, свершал ошибки что ни год.


Вот почему хочу я милых чад
Воспитывать тупицами, глупцами,


Тогда они без горя, без труда
Достигнут сана Праведных господ.

105

Когда сторицей воздаешь… – В стихотворении воздается благодарность тетушке Лю, приютившей Цяоцзе в трудное для нее время.

106

Мнимый блеск запоздалого расцвета. – Стихотворение говорит о том, что слишком поздно судьба принесет Ли Вань удачу.

107

…Груз золотой печати… – то есть знак императорского благорасположения.

108

Так кончаются земные радости. – Речь идет о Цинь Кэцин.

109

…скудна и худосочна твердь… – Эта фраза – итог стихотворного цикла: судьбы двенадцати обитательниц красного терема (Баочай, Дайюй, Инчунь, Кэцин, Ли Вань, Мяоюй, Сянъюнь, Сичунь, Таньчунь, Фэнцзе, Цяоцзе, Юаньчунь) окажутся трагичными; большая феодальная семья в будущем распадется, «птицы» разлетятся в разные стороны; по разумению автора, в несправедливом обществе им не найти твердой почвы для счастливой жизни.

110

…ветер и луна в зеленом окне – образное выражение, означающее любовь девушки из бедной семьи.

111

Солнечный луч на заре в девичьих покоях – образное выражение, означающее любовь девушки из знатной семьи.

112

Ушань – гора в провинции Сычуань. Как гласит одно из преданий, правитель княжества Чу, охотясь в горах, утомился и уснул. Ему приснилась фея, которая назначила ему свидание на горе Ушань, куда она являлась утром в виде облака, а вечером в виде дождя. Отсюда происходит выражение «чувство облака и дождя», что означает – «познать радости любви».

113

Амитаба – буддийский святой, имя которого произносилось как заклинание.

114

…в соболиной шапочке Чжаоцзюнь – то есть в шапочке того же фасона, что и у знаменитой красавицы Ван Чжаоцзюнь (см. примеч. 55).

115

…в дни весеннего равноденствия. – Период весеннего равноденствия («чуньфэнь») продолжался с первого по пятнадцатое число второго месяца по лунному календарю, что соответствует периоду с двадцатого марта по пятое апреля по новому календарю.

116

Сезон Дождей («юйшуй») продолжался с первого по пятнадцатое число первого месяца по лунному календарю, что соответствует периоду с двадцатого февраля по пятое марта по новому календарю.

117

Цянь – мера веса, равная 3,7 г, соответствует 10 фэням.

118

Сезон Белых рос («байлу») продолжался с двадцать четвертого числа седьмого месяца по девятое число восьмого месяца по лунному календарю, что соответствует периоду с восьмого по двадцать третье сентября по новому календарю.

119

Сезон Инея («шуанцзян») – период с одиннадцатого по двадцать шестое число девятого месяца по лунному календарю, что соответствует периоду с двадцать третьего октября по седьмое ноября по новому календарю.

120

Сезон Малых снегов («сяосюэ») – период с одиннадцатого по двадцать пятое число десятого месяца по лунному календарю, то есть период с двадцать второго ноября по седьмое декабря по новому календарю.

121

…пластинки «кандидата, выдержавшего экзамен на высшую степень»… – Имеются в виду золотые пластинки, на которых изображался всадник в шелковой шляпе, украшенной двумя золотыми цветами, в сопровождении мальчика-слуги, несшего за ним флаг.

122

Квадратики. – Имеются в виду бумажные квадратики с различными надписями, которые наклеивались на воротах домов во время праздников.

123

…и нефрит не излучает больше свет… – Здесь под «золотом» подразумевается Баочай, под «нефритом» – Баоюй.

124

«Шицзин» («Книга песен») – древнейший памятник китайской народной поэзии, созданный в XI—VII вв. до н.э.

125

…«лотосов листья и ряска прудов». – Ли Гуй нечаянно путает строки из разных песен «Шицзина», олени у него пасутся на водоемах. Следовало прочитать: «Оленей, оленей разносится зов, едят они дикие травы лугов».

126

…«сломаешь коричную ветку в Лунном дворце» – образное выражение, означающее: добиться успехов в учебе и выдержать экзамен на государственную должность.

127

Лун Ян – сановник княжества Вэй, живший в эпоху «Воюющих царств» (V—III вв. до н.э.) и получивший ироническое прозвище «Княжеская наложница».

128

«Яшмовые» Цзя – то есть те представители рода Цзя, имена которых в иероглифическом начертании имели ключевой знак «яшма». К ним относилось большинство старших представителей рода.

129

…изучил все пульсы. – В старой китайской медицине считалось, что у человека на каждой руке имеется три пульса: нижний, средний и верхний. Нижний пульс левой руки, находящийся у основания большого пальца, служит для определения болезней сердца; средний пульс, находящийся непосредственно над первым, – для определения болезней печени; по третьему пульсу левой руки, находящемуся непосредственно над вторым, определяются болезни почек. По пульсам правой руки соответственно определялись болезни легких, селезенки, желудка.

130

Сезон Середины осени – название второго осеннего месяца, то есть восьмого месяца по лунному календарю.

Стр131

Желтые цветы, вся земля в цветах! – Под желтыми цветами имеются в виду хризантемы. В прошлом, собираясь вместе, члены семей Жунго и Нинго, любуясь цветами, повторяли фразу: «Это то самое время, когда стоит прохладная погода и весь сад украшают пышно расцветшие цветы хризантемы!»

132

Жое – горы в провинции Чжэцзян, где, по преданию, в одной из речек стирала белье легендарная красавица Си Ши.

133

Тяньтай – горы в провинции Чжэцзян, в древности считались обиталищем святых отшельников, собирателей целительных трав.

134

Шэну тут почет… – Шэн – китайская свирель.

135

…сезон зимнего солнцестояния приходится на период с одиннадцатого по двадцать шестое число одиннадцатого месяца по лунному календарю, что соответствует периоду с двадцать второго декабря по шестое января по новому календарю.

136

Когда минуют три весны… – Речь идет об увядании весенних цветов после третьего месяца (или – «третьей весны»). В этой фразе скрыто предсказание: когда Юаньчунь, Инчунь и Таньчунь распрощаются с домом, всех сестер сада Роскошных зрелищ постигнет та же участь.

137

«Облачная доска» – длинная металлическая доска, служившая для подачи сигналов; четыре удара в доску означали несчастье.

138

…лежать сорок девять дней. – По старинному китайскому поверью, у человека было две души: первая умирала вместе с человеком, вторая – через сорок девять дней.

139

…разбить таз и идти перед гробом. – В старом Китае существовал обычай, согласно которому почтительный сын или дочь после смерти родителей должны были разбить таз у ворот дома и идти перед гробом.

140

«…регалий на похоронах будет немного…» – По старым китайским обычаям, чиновники и члены их семей во время похорон должны были нести перед гробом покойного все регалии, а также траурные флаги с написанными на них титулами, пожалованными семье умершего.

141

Хоу, бо – в феодальном Китае титулы знатности второй и третьей степени.

142

Бумажные деньги – ритуальные купюры, сжигались на кладбище во время похорон.

143

Янь-цзюнь (Янь-ван) – владыка подземного мира, судивший, согласно поверьям, души умерших.

144

Дицзан-ван (санскр. Кситигарбха) – один из наиболее почитаемых бодхисаттв, который, согласно поверьям, облегчал в аду страдания душ умерших.

145

Три высших мира. – Согласно учению даосизма, небо делилось на три сферы: яшмовое небо, высшее небо и великое небо.

146

Яшмовый владыка – верховное божество даосов.

147

…насыщали огненные пасти демонов. – Обряд отпевания покойников у буддистов: во время обряда совершались подношения пищи злым демонам, которые, насытившись, должны оставить душу умершего в покое.

148

Цзы, цзюньван, нань – титулы знатности в старом Китае.

149

…не достиг того возраста, когда надевают шапку. – Имеется в виду возраст зрелости, совершеннолетия.

150

Цань и Шан – названия звезд, видимых на противоположных краях небосвода; образное обозначение противоположностей.

151

Таз новорожденного. – По китайскому обычаю, новорожденного сразу же мыли в тазу.

152

Шесть дворцов. – Жены и наложницы императора делились на шесть классов, и для каждого класса предназначался отдельный дворец.

153

Юэ, Минь, Дянь и Чжэ – обозначение провинций Гуандун, Фуцзянь, Юньнань и Чжэцзян.

154

…под ним меняли циновку – образное выражение для обозначения умирающего человека.

155

Чжуннань – название местности в провинции Шэньси, где в танскую эпоху жили ученые-отшельники.

156

Оуян Сю (1007—1072) – выдающийся поэт и государственный деятель сунской эпохи.

157

Для шахмат пальцы холодны… – Парная надпись живописует прохладу в густой тени под бамбуковой зеленью. «Чай» и «шахматы» введены в речение для придания ему утонченного, красивого – с точки зрения аристократов – звучания.

158

Кэсы – шелковая ткань с вытканными на ней пейзажами, животными, надписями на белом или черном фоне.

159

Пятнистый бамбук сянфэй. – Как гласит легенда, жены императора Шуня по имени Нюйин и Эхуан оплакивали на берегу реки Сян своего умершего мужа, их слезы капали на бамбук, оставляя пятна на его стеблях.

160

Фань Шаху (Фань Чэнда, 1126—1193) – известный поэт сунской эпохи.

161

«Уланский источник» – то есть «Персиковый источник», произведение поэта Тао Юаньмина, в котором рассказывается, как рыбак из Улина, проплыв по Персиковому источнику, открыл «Убежище жителей Циньского царства» – сказочную страну, куда якобы бежали от невзгод жители царства Цинь в III в. до н.э.

162

«Лисао» («Скорбь изгнанника») —поэма великого китайского поэта Цюй Юаня (340—278 гг. до н.э.).

163

Цзо Тайчун (Цзо Сы) – поэт IV в. н.э.

164

Дужо – ароматная трава.

165

…Яшмовоподобной астры… золотоподобных орхидей… – В этих определениях скрыта ирония автора романа, свидетельствующая о дурном вкусе сочинителей-аристократов.

166

Ли Тайбо (Ли Во, 701—762) – великий китайский поэт.

167

Царство женщин (Нюйго) – сказочная страна, якобы населенная длинноволосыми девушками, которые во втором и третьем месяце года купались в реке и от этого беременели. Через шесть-семь месяцев у них рождались дети, которые в возрасте ста дней уже умели ходить, а к трем-четырем годам становились взрослыми.

168

…трех неразлучных в студеную зиму друзей. – Имеются в виду сосна, бамбук и слива.

169

Кольцо. – Речь идет о так называемой яшме «би», которая по форме представляет собой кружок с квадратным отверстием в середине.

170

Связка монет. – В старом Китае монеты чеканились в виде кружка с круглым отверстием в середине и нанизывались на шнурок.

171

…среди монахинь одна с небритой головой. – Буддийские монахи и монахини должны были брить голову, поэтому Мяоюй упоминается как исключение.

172

…купить заместителей. – По старым верованиям, все болезни вызываются злыми духами, вселяющимися в тело человека; однако за плату можно было договориться с другим человеком, чтобы он взял болезни на себя.

173

Необъятная милость великих Небес и Земли. – Речь идет об императоре и императрице.

174

Девять Округов (Цзючжоу) – древнее название единого и неделимого Китая.

175

Пэнлай – название волшебной горы, одного из священных мест даосов, обитель бессмертных.

176

Зеленый шелк и песнь за веерами. – Речь идет о строках танского поэта Ду My из стихотворения «Дарю на прощание», в котором тринадцатилетние девушки сравниваются с цветами, распускающимися в начале второго месяца года, то есть в пору наступления весны. Веерами, обшитыми зеленым шелком, при исполнении романсов певицы прикрывали лица и словно сливались с зеленью сада.

177

Яотай – название небесного дворца, обиталища святых небожителей.

178

…до самых пятых облаков. – Так образно обозначалась граница небесного мира святых.

179

…ждет свой час бамбук навстречу фениксу явиться… – Феникс в зарослях бамбука символизировал благоприятные предзнаменования.

180

…нельзя к святому месту допускать… – Место, посещаемое особой из императорского дворца, считалось священным и недоступным для зевак-простолюдинов.

181

Из Цзиньгу вино отменно… – Цзиньгу – местность в уезде Лоян провинции Хэнань, где берет исток река Цзиньшуй, вода из которой, согласно преданиям, придавала вину особый аромат. Здесь император Цзиньской династии (265—420 гг. н.э.) Ши-цзун создал обширный сад, славящийся дворцами, беседками, бассейнами и другими красотами.

182

…писать сочинение в золотом дворце – образное выражение, означающее «держать экзамены на ученую степень».

183

Чжао, Цянь, Сунь, Ли – распространенные в Китае фамилии; в переносном смысле сочетание этих иероглифов означает «самые простые вещи».

184

Кто на мотив «У пруда» вспомнит песню, что вдруг явилась стихотворцу Се? – Имеется в виду знаменитый поэт-пейзажист Се Линъюнь (385—433). Однажды Се Линъюнь вспомнил брата Се Хойляня. Весь следующий день он просидел на берегу пруда, думая, как найти строку, воскрешающую его образ. Но такая строка не приходила в голову. Когда же брат явился в сновидении, он, проснувшись, воскликнул: «У пруда родилась весенняя трава!» И заметил: «Это не мои слова, сам дух святой вселил их в мои уста!» С тех пор стихотворение Се Линъюня «На мотив „У пруда“ стало крылатым подтверждением таинственной силы вдохновения.

185

…красавицы – само очарованье! – «Красавицами» в данном случае называются цветы банана и бегонии, у которых совпадает время расцвета и увядания; они символизируют красный и зеленый цвета, то есть яркость расцветной поры. Речь иносказательно идет о сестрах из сада Роскошных зрелищ.

186

…и не сомкнет блистательные очи… – Поэт сравнивает бегонию с девушкой. В сунскую эпоху впервые сделал такое сравнение поэт Су Ши:

Боюсь, что в саду бегонии
Заснули глубокой ночью,
И красный фонарь зажигаю,
Чтоб их пробудить от сна.

187

Та, кто хозяйка здесь… – то есть Юаньчунь.

188

Развевается флаг, – значит, добрым вином угостят. – Имеется в виду флаг, вывешиваемый в старом Китае над входом на постоялый двор, в харчевню или винную лавку.

189

«Веселый пир», «Моление об овладении искусством шитья», «Судьба бессмертного», «Отлетевшая душа» – названия актов из классических китайских пьес. Согласно китайским комментариям к роману «Сон в красном тереме», первый акт символизирует разорение рода Цзя, второй – безвременную смерть Юаньчунь, третий – уход Баоюя в монахи, четвертый – преждевременную смерть Дайюй.

190

Жезл жуй (жезл «пожеланий») —у буддистов плоский кривой жезл с круглым диском на конце. На таких жезлах буддийские проповедники записывали свои проповеди.

191

Чудесной ночью цветок… – В двух строках названия главы содержится намек на Сижэнь и Дайюй. Фамилия первой Хуа значит «цветок», а в имя второй входит слог «юй» – «яшма».

192

«Перечные покои» – покои императрицы, стены которых в старину натирали душистым перцем.

193

Цзян Тайгун (Люй Ван, XII в. до н.э.) – один из сподвижников основателя династии Чжоу – Вэнь-вана.

194

…покрытый иероглифами вань. – Согласно буддийским представлениям, знак вань (счастье) начертан на груди Будды.

195

…родился в вашем доме. – По обычаю, существовавшему в старом Китае, дети слуг, родившиеся в доме, где служили их родители, пожизненно считались собственностью хозяев.

196

«Минминдэ» – книга, излагающая основы практической философии и правила, которых должен придерживаться каждый занимающийся самоусовершенствованием.

197

…ароматная яшма. – В данном случае слова «ароматная яшма» и «ароматный батат» звучат одинаково – «сянъюй» и содержат намек на Дайюй, второй иероглиф имени которой, «юй», означает – «яшма».

198

…лекарство второго настоя. – В старой китайской медицине был принят следующий порядок приготовления лекарств: сначала необходимые снадобья разводились в воде и им давали отстояться; затем настой сливали. Так готовилось лекарство первого настоя. Потом осадок вновь разбавляли водой и лекарство после отстоя вновь сливали. Оно и называлось лекарством второго настоя.

199

…до волос добрались. – В старом феодальном Китае существовал обычай, по которому жених и невеста во время свадьбы должны были выпить вина, обменявшись кубками; затем жених собственноручно делал невесте прическу, какую полагалось носить замужней женщине.

200

…следуя заветам великого мудреца. – Имеется в виду Конфуций.

201

Сян – по-китайски значит «ароматный». Хуэйсян – «Аромат орхидеи».

202

Хуэйци – «Дух зловония».

203

Ланьци – «Аромат орхидеи», синоним Хуэйсян.

204

«Наньхуацзин» – название сочинения, приписываемого древнекитайскому философу Чжуан-цзы, происходившему из местности Наньхуа.

205

Ли Чжу (Ли Лоу) – легендарный ясновидец, живший при мифическом императоре Хуан-ди. За сто шагов мог разглядеть кончик волоска.

206

Чуй – легендарный мастер – изготовитель луков, живший при мифическом императоре Яо.

207

Чжуан-цзы – выдающийся даосский философ (конец IV – начало III в. до н.э.).

208

Бутыль с уксусом – образное выражение, означающее ревнивую женщину.

209

…делать прическу. – В старом Китае девочек было принято стричь наголо. Прическу начинали отпускать в возрасте, когда девочку можно было выдавать замуж.

210

…провожать… на гору Утайшань – то есть хоронить, провожать в последний путь. По понятиям буддистов, гора Утайшань была местом обитания святых.

211

Куньшаньские и Иянские мотивы – арии из пьес, основанные на мелодиях народных песен провинций Южного Китая.

212

«Путешествие на Запад» – сатирический роман китайского писателя У Чэнъэня (XVI в.).

213

Патра – чаша для сбора милостыни. По буддийским понятиям, нищий отшельник-буддист – лицо высокоуважаемое, исполняющее обет нищенства – бикшу, а подача милостыни – долг искренне верующего в учение Будды.

214

Гата – песня, псалом, заклинание.

215

Коль можно осознать тебя… – Буддийское учение Чань (Цзэн) предписывает человеку осознавать весь окружающий мир в своей душе.

216

Хуанмэй (Желтая слива) – название горы в провинции Хунань, на склонах которой росли эти сливы.

217

Древо Бодхисаттвы – священное тутовое деревцо, почитаемое буддистами как символ всепроникающей силы буддийских истин.

218

Зеркало Прозренья. – В буддийском трактате «Наньши» («Южные истории») сказано: «Сердце, подобно светлому зеркалу, отражает в себе все сущее»; поэт Ду Фу в одном из стихотворений писал: «Блюститель веры непорочен, чист, ему подобно Зеркало прозренья».

219

А второму брату только два угла дано иметь… – Крыша китайского дома с двух сторон фасада украшалась изображениями мифических животных – хранителей очага.

220

Сян – имя младшего брата мифического императора Шуня.

221

…когда раскрыты лотоса цветы. – Имеется в виду летняя жара; …с утуна падает листва… – осенняя пора.

222

…Разгадку средь вещей любой найдет! – Имеется в виду так называемая «бамбуковая жена» – труба из бамбуковой щепы с боковыми отверстиями. В жаркие дни ее клали в постель. Через нее воздух проникал под одеяло и создавал прохладу. Глазами называются два отверстия в цилиндре; животом – его внутренняя, полая часть.

223

Все тише за домами гром трещоток… – Ночью сторожа возвещали определенное время при помощи трещоток. Под утро трещотки звучали тише.

224

Свет лучезарный призрачной корицы. – Здесь норичник, произрастающий якобы на луне, отождествляется с лунным светом.

225

Расправил феникс золотые крылья. – В старом Китае шелковые одеяла украшались вышивками-узорами с изображением дракона, феникса и разнообразных птиц.

226

…стая птиц в узоре одеяла. – Имеется в виду орнамент на одеяле с изображениями птиц.

227

Цветами груш усыпана земля… – то есть земля покрыта белым снегом; иволги все песни отзвучали – то есть весенняя пора (пора песен иволги) уже прошла.

228

…но все равно вино мороза легче… – Чиновник Юань Фу, живший при династии Цзинь, променял чиновничью соболью шляпу на вино, что вызвало нарекания людей. Но император, учтя холодную погоду и потребность чиновника согреться вином, простил его за проступок. Смысл сравнения: мороз столь жесток, что даже «золотой соболь», если обменять его на вино, не поможет.

229

Хэдэ – младшая сестра знаменитой красавицы Чжао Фэйянь (см. примеч. 51).

230

Юйхуань – детское имя Ян-гуйфэй, Тайчжэнь (см. примеч. 52).

231

«Повесть об Инъин» – новелла танского писателя и поэта Юань Чжэня (779—831).

232

«Золотая середина» и «Великое учение» – конфуцианские канонические книги, входящие в состав «Четверокнижия».

233

…бесстыжие стишки. – Баоюй цитирует строки из пьесы китайского драматурга Ван Шифу. Феодальная мораль объявляла постыдным читать литературу, отражавшую жизнь простолюдинов.

234

…превращусь я в черепаху и буду вечно держать на спине каменный памятник над твоей могилой! – В Китае черепаха считалась символом долголетия, поэтому на могилах вместо постамента для памятника ставили каменную черепаху (биси), а на ее панцирь водружали стелу с надписью.

235

Текучие воды, цветы опадают… – строки из цы на мотив «Лантаоша» выдающегося поэта X века Ли Юя.

236

«Цзиньганцзин» – название буддийской сутры.

237

Люй Дунбинь – имя одного из восьми даосских святых.

238

Яо-ван – в китайской мифологии бог лекарств.

239

…обряд изгнания нечистой силы – ритуал свершения жертвоприношений злым духам, чтобы покинули тело больного.

240

Удары в деревянную рыбу… – Имеется в виду ритуальная деревянная рыба муюй с отверстием; частыми ударами по ней легкой деревянной палочки буддийские монахи стремились привлечь к себе внимание божества.

241

…селезень и утка – символ неразлучной пары.

242

«Тань Инь» или «Го Инь»… – Дословно «сахарное яблоко или фруктовое серебро». Выражение, лишенное смысла, ибо Сюэ Пань воспринял на слух фамилию Тань как слово «тан» – сахар, а имя Инь как слово «инь» – серебро и в противоположность слову «сахар» привел слово «фрукт», которое по-китайски звучит – «го».

243

Дувэй – средний военный чин.

244

…«цикада сбрасывает личину» – образное выражение со значением «притвориться, будто ничего не слышишь».

245

…прижмешь «львом». – Речь идет о плоском камне с изображением льва. Такими камнями прижимали края занавесок, чтобы их не надувало ветром.

246

Могут клюв раскрывать безбоязненно… – В этой фразе скрыт упрек птицам, клюющим цветы, но не понимающим, что сами они зависимы от людей, взрастивших эти цветы.

247

…«драгоценная барышня». – Дайюй играет словами: слог «Бао» имени Баочай имеет значение «драгоценный».

248

Слезы падают наземь… Как бобы, их роняю… – «Бобы» (или «красные бобы») – поэтический образ, символизирующий слезы разлученных.

249

…нагар на свечке – значит, свадьба ждет. – В древности считали, что нагар, образующийся около фитиля в форме цветка, предвещает прибыток, деньги; в данном случае имеется в виду свадебное веселье.

250

А Сижэнь разве не драгоценность? – Сюэ Пань воспринял имя Сижэнь как слово «драгоценность».

251

Услышав «золото» и «яшма» – намек на разговоры о том, что обладательница золотого замка Баочай и обладатель яшмы Баоюй судьбой предназначены друг для друга.

252

Ян Гочжун – брат знаменитой красавицы Ян-гуйфэй. Занимая должность государева наставника, он, благодаря влиянию своей сестры на императора, держал в руках управление государством.

253

…Ли Куй обругал Сун Цзяна. – Ли Куй и Сун Цзян – персонажи романа Ши Найаня «Речные заводи».

254

…у решетки роз. – Имеется в виду решетка из тонких планок, которую ставят, чтобы по ней вились розы, образовывая либо крытую аллею, либо беседку.

255

«Дун Ши тоже хмурит брови». – Дун Ши («Восточная Ши») противопоставляется Си Ши («Западной Ши»), которая, согласно «Чжуан-цзы», когда чувствовала недомогание, хмурила брови и от этого становилась еще прелестней. Это заметила одна из ее некрасивых односельчанок и тоже попыталась хмуриться, но от этого выглядела еще безобразней.

256

…поклониться табличкам предков. – Считалось, что в них обитают души умерших.

257

«Инь» и «ян» – две противоположные силы природы, в результате борьбы которых возникают все существующие в мире явления и предметы.

258

Цзюйжэнь – вторая ученая степень, присваивавшаяся лицам, выдержавшим государственные экзамены в столице провинции.

259

С берегов Сянцзян исчез жен прекрасных след – намек на легенду о женах императора Шуня, которые якобы оплакивали смерть своего мужа на реке Сянцзян (см. примеч. 99).

260

Чжэньцин (Янь Чжэньцин, VIII в.) – знаменитый писатель, каллиграф и государственный деятель эпохи Тан.

261

…выдергивали чеку и хватались за оглобли – образное выражение, означавшее: настойчиво удерживать у себя приехавшего гостя. Предание гласит, что во времена династии Хань жил некий Чэнь Цзунь, славившийся своим хлебосольством; когда к нему приезжали гости, он вытаскивал чеку из колес их повозок и бросал в колодец, чтобы гости не могли уехать.

263

Что есть нефрит?.. А снег – что это?.. – По словам философа Чжуан-цзы, облик прекрасного святого должен быть «облагорожен нефритом и снегом». Поэт Су Ши прозрачность льда сравнивал с чистотой человеческой души.

264

Белый император – один из мифических «императоров пяти небес», усмиритель огненных стихий.

265

Встряхнулась седьмая из веток… – То есть весь куст, до самой высокой ветки, усыпан белыми цветами.

266

Сянцзянский полог – бамбуковый полог из области Сян (в нынешней провинции Хунань), которая славилась изделиями из бамбука.

267

Возьму тайком бутончик груши… – Здесь белая бегония сравнивается с расцветающими в разгар весны белыми цветами груши, но холодностью своею, по разумению поэта, бутон этот все же ближе к цветам мэйхуа, распускающимся еще при снеге.

268

Ты к западным ветрам склонилась… – то есть отрешилась от земных радостей.

269

…полям ланьтяньским. – Ланьтянь – название горы в южной части провинции Шэньси, где добывалась самая лучшая яшма.

270

Шуанъэ – фея инея в китайской мифологии.

271

Циннюй – фея зимних холодов.

272

Чанъэ (Чан Э) – фея луны. По преданию, была женой стрелка из лука Хоу И; украла у него пилюлю бессмертия и бежала на луну, где поселилась в лунных чертогах.

273

Шоусин – божество долголетия, изображавшееся в виде старика с шишкой на голове.

274

Два блюдца уксуса. – Намек на то, что Пинъэр ревнива, так как уксус у китайцев являлся символом ревности.

275

…Пусть пыль мирская за три дорожки… – Цветы описываются как идеал чистоты, не терпящий соприкосновения с грубостью. «Три дорожки» в саду Роскошных зрелищ – как бы барьер, отделяющий идеальный мир от «мирской суеты».

276

Все ж со времени Тао… – Тао Юаньмин впервые дал образу хризантемы глубокий смысл, олицетворив в нем понятие естественной, непритязательной красоты.

277

Пэнцзэ правитель. – Имеется в виду поэт Тао Юаньмин, имевший при жизни такое звание. Имя Тао Юаньмина, по традиции, упоминалось поэтами других поколений, обращавшимися в стихах к образу хризантемы.

278

Пред сном Чжуан-цзы, в коем он кружился бабочкою пестрой… – Во 2-й главе «Чжуан-цзы» (IV—III в. до н.э.) есть такие строки: «Однажды Чжуан-чжоу (т.е. Чжуан-цзы) приснилось, будто он бабочка: он беззаботно порхал, ликовал от восторга и не знал, что он – Чжоу. А когда вдруг проснулся, то даже удивился, что он – Чжоу. И не знал уже: Чжоу ли снилось, будто он бабочка, или же бабочке снится, будто она Чжоу. Но ведь между Чжоу и бабочкой, несомненно, есть разница. Значит, то было превращение».

279

И даже Су Дунпо – святой поэт… – Су Дунпо (Су с Восточного склона) – псевдоним Су Ши, великого поэта эпохи Сун (XI в.).

280

Танский монах. – Имеется в виду Сюань-цзан, совершивший в VII в. путешествие в Индию за буддийскими книгами.

281

Лю Чжиюань – основатель династии Хань (947—951) в эпоху Пяти династий.

282

Чуский деспот. – Имеется в виду Сян Юй. В конце III в. до н.э. вел борьбу против династии Цинь, а затем боролся за власть с основателем династии Хань – Лю Баном. В 202 г. до н.э. погиб в битве при Гайся.

283

Фэнь – сотая часть юаня, основной денежной единицы в Китае.

284

Гуаньинь (санскр. Авалокитешвара) – бодхисаттва, богиня милосердия.

285

Ми из Санъяна – прозвище писателя и художника эпохи Сун. Известен также под именем Ми Наньгун или Ми Фу (см. примеч. 34).

286

Ли Ишань (Ли Шаньинь, IX в.) – крупный поэт, писатель и государственный деятель эпохи Тан.

287

Динчжоуская ваза. – Такие вазы выделывались при династии Сун в округе Динчжоу.

288

…две шестерки, «небо». – В китайском домино кости имеют свои названия. В данном случае играющие должны сочинять строки в рифму этим названиям. Шестерка называется небом, ибо она синего цвета.

289

…вижу «пять – шесть». – Пять очков в китайском домино условно означают сливу или цветы сливы, потому что точки на костях темно-красного цвета.

290

Сливы цветы у шести мостов. – Под шестью мостами подразумеваются мосты, построенные поэтом Су Дунпо на озере Сиху.

291

…солнца красный диск на небе в тучах есть. – В китайском домино имеется очко красного цвета, которое сравнивают с солнцем, а небом является шестерка.

293

…семь очков… – Подразумевается день седьмого числа седьмого месяца, когда Ткачиха встречается с Пастухом. По легенде, к востоку от Небесной реки (Млечного Пути) жила дочь небесного владыки, которая упорно трудилась – ткала для неба облака. Ее трудолюбие тронуло небесного владыку, и он выдал ее за пастуха, жившего на западном берегу. Выйдя замуж, девушка перестала трудиться, и разгневанный небесный владыка разлучил ее с мужем и вернул на восточный берег, разрешив видеться с мужем лишь раз в году – седьмого числа седьмого месяца. В этот день в старом Китае устраивалось празднество.

294

…Эрлан гуляет по Пяти вершинам… – Согласно преданию, Эрлан боролся с нечистой силой и помогал богине милосердия Гуаньинь. Под пятью вершинами подразумеваются пять священных гор Китая.

295

…две звезды сияют… – Имеется в виду кость домино «один – один».

296

Абрикос – условное обозначение четверки.

297

…вишни созревали. – Подразумеваются четверка и пятерка, имеющие красный цвет.

298

…«дупель тройка» вышел. – В этой кости точки расположены одна против другой в таком порядке, что похожи на двух сближающихся друг с другом ласточек.

299

…«длинную тройку» нашла… – Имеется в виду «дупель тройка».

300

…кувшинок зеленая длинная нить. – Фраза из стихотворения Ду Фу. Точки в тройке расположены в одну линию и как бы напоминают растянувшиеся по воде ниточкой листья водяных растений.

301

…девять очков получаю… – строки из стихотворения Ли Бо, описывающего событие периода Хань, когда на юге империи обрушились три горы. На кости домино по диагонали обозначена красная тройка, ассоциирующаяся со склоном горы.

302

…железом замка… – Шестерка напоминает челн, а тройка – натянутую цепь.

303

«Парчовая ширма» – условное название кости «четыре – шесть». Снизу на ней – синяя шестерка – «низ ширмы»; сверху – красная четверка, напоминающая вышитые узоры на верхней части ширмы.

304

…за шитым узором окна… – строки из пьесы «Западный флигель», в которых рассказывается, как главный герой пьесы студент Чжан Шэн из-за болезни не мог видеть служанку Хуннян, связывавшую его с любимой Инъин.

305

…«два и шесть». – Кость «шесть» условно означает императора.

306

…собирать цветы, – Условным обозначением корзины с цветами является кость «шесть – два» или «шесть – четыре».

307

…«Большую четверку»… – Имеется в виду кость «четыре – четыре».

308

…Из середины «три – четыре»… – В китайском домино тройка зеленого цвета, а четверка красная. Поэтому ниже говорится о гусенице и огне, так как гусеница зеленая, а огонь красный.

309

…вижу «аз – четыре»… – Единица в китайском домино условно называется «редькой», а четверка – «чесноком, распадающимся на дольки».

310

…ветка, где цветы краснеют… – Под цветами подразумевается четверка, под веткой – тройка.

*

Хуан в переводе означает «желтый», Инъэр – «иволга». – Прим. перев.

---

Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 174; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!