Подготовка текста, перевод и комментарии Г. М. Прохорова 6 страница
И еще же не умершеи и погребеньем скрытии, но въ житии обращаються — мали же и велиции — и вси в мегновении измѣняться тогда. Будуть же вси въ едином взрастѣ, якоже предрекох преже мала в словѣ, нази же вси вкупѣ и обьвленѣ. Нагое же, господыне моя, и обьявленое, яко от предложенья овчатъ разумѣвай, еже на жертву Богу приводимых всѣх. Якоже она кожа одираема тогда во испытанья всякоя кости же и мозга, являхуся внутрь скровеная явѣ, сице котораго же дѣяния являються. Различье слышащи, сице ми разумьй: се нѣсть отъятье самого существа, но убо мертвости иждие же и престание и тли изнурение. Смерть бо сия тѣло не погубляет, но тля разоряет. Сущство же, добрѣйшая, пребывает же и есть, славою множайшею встающее тогда. Но не о всѣх, владычице, глаголахъ азъ. Се въскресение убо общее всѣм будет; вскресение же, душе, еже с славою, будет иже правѣ пожившихъ, въскресение бо животу сии; злая же сдѣлавшеи — в судъ мученья.
И также еще не умершие и погребеньем не скрытые, но в жизни вращающиеся, малые и великие, все мгновенно изменятся тогда. Будут же все в одном возрасте, как прежде я сказала тебе, совершенно нагими и открытыми. Наготу же их, госпожа моя, и открытость по подобию жертвенных ягнят разумей, приводимых на заклание Богу. Ведь как с тех кожа сдирается для испытания сокрытых внутри них костей и мозга, так же и деяния каждого объявляются. Что касается различья, пойми следующее: это не будет отъяти-ем самого существа, но смертности утратой и прекращением и от тления избавлением. Ведь эта смерть тела не губит, но тление его разоряет. Существо же, добрейшая, пребывает и остается, со славой множайшей вставая тогда. Но не обо всех, владычица, я говорила. Это воскресение общее для всех будет; воскресение же, душа, со славой будет лишь для праведно поживших, ибо они пробудятся для воскресения жизни; зло же соделавшие — для суда мучительного.
|
|
|
Душа: Несуменно слово твое, и вся приемлю ти, вся ти вѣровах, развѣ точью сего единого, егоже слышыши Писание явѣ вопиющее. Внегда убо Христосъ сниде въ адъ душа вся исхитити еже тамо сѣдящая, от Адама и прочая по ряду свободи вся. Ты же рече нынѣ быти душамъ тамо всѣм грѣшником и нечьстивым, о рабыне. Аще убо изятъ тыя от утробы адовы, и кая благодать будет, аще и еще оны паки яко осуженици суть подъ адом? Прочая, не согласна к Писанью твоя обрѣтаю и непщюю, яко ты не истиньствуеши, рабыне.
Душа: Не вызывает сомнений речь твоя, всю ее принимаю, во всем тебе поверила, кроме одного только того, о чем, как ты слышишь, Писание ясно гласит. Ведь когда Христос сошел в ад, чтобы души все освободить, там пребывающие, он освободил всех начиная с Адама и прочих по порядку. Ты же, о рабыня, сказала теперь, что там находятся души всех грешников и нечестивых. Но если он тех изъял из утробы адовой, то где же тут благодать, если они вновь, как осужденные, находятся под адом? Значит, несогласие с Писанием я нахожу у тебя и предполагаю, что ты, рабыня, неправа.
|
|
|
Плоть: Слыши убо мя, владычице, и вонми нынѣ сде и Писание и истину, с нею и азъ глаголю, и разумѣй глаголемое от притча.
Плоть: Послушай же меня, владычица, и пойми теперь и Писание, и истину, которую я тебе скажу с помощью притчи.
Нѣкако положи быти нѣкоему мучителю, злодѣю и отступнику, отбѣгнувъшу ему нѣкогда от царя и отшедшю далече в не же вжелѣ мѣсто, и тамо град создавшю высокъ же и великъ столпьем отвсюду утверженъ зѣло. Посреде же его ископаша ровъ глубок и велик — глубину дажь до дна земьнаго и вяще, в широту же широкъ паче всѣх широтъ, злосмраденъ и мрачнѣиши и теменъ зѣло, и стража всячьскыя тамо устраяет, смраднѣйша, увы мнѣ, тыя же и зловонны зѣло. И по сих, разумѣй ми, вражий гнѣвъ во всю землю протече; и собра многы звѣря и ядовитыя гады, змия же и смоквы, скорпия и ехидны, и прочая от всѣх по ряду, и сия убо затвори въ мрачнѣйшем рвѣ на мученье явѣ якоже тамо человекомъ с нужею хотящим затворятися от него. Луна и звѣзды никакоже, ни солнце нѣсть тамо, глаголю, в градѣ вражьи, но мгла часта. Близь града же оного путь бяше народный, и инуду не бѣ пути еже ити в весь миръ. Имже путем прохожаху вся племена и языци, цесаревы вси врази и друзи вкупѣ. Прочее, приходяще в руцѣ, и не хотяще, вси отступнику и врагу, мали же и велици, и всѣх превзмагаше, и всѣх держаше. Силою убо ручною, нужею и областию связуя руцѣ же и нозѣ, лютѣ страстоваше и затвореныя вся воряше, и темницю исполни темныя она вся. Не терпяше убо царь неправды сия, намнозѣ не остави люди озлоблятися, но посла тамо сына своего, глаголя: «Поиди и исхити люди наши вся от руку лукаваго и отступника вскорѣ». Он же, пришед и ем спротивника, вся ему сломи и кости и жилы и с полумертва створи и недѣйствена того, ископа очи его и зѣница очныя; верея и врата низложивъ и затворы скрушив, изять всѣх яко побѣдник и удолник, — врагы и другы вкупѣ, — от преисподних и възведе въ горняя всѣх от глубины, и от узъ убо разрѣши твердых вся, и на лици земнѣм ходити остави. И по сих зри ми разсужение добрѣйшее: другы избра отца своего присныя и, поим сих, отиде к своему отцю въ красную полату и чюднюю ону — еже быти тѣм всегда съ цесаремъ и веселитися имъ купно с ним в вѣк. Врагы же и нечестивыя остави убо тамо, дондеже изволиться отцю о них подобное, и изречет отвѣтъ праведны о них.
|
|
|
|
|
|
Существует, положим, некий мучитель, злодей и отступник, бежавший некогда от царя и ушедший далеко, в какое ему понравилось место, и там выстроил город, высокий и великий, стенами отовсюду хорошо защищенный. Посреди же его он выкопал глубокую и великую яму, глубиной даже до дна земного и больше, в ширину же шире всех широт, злосмрадную, мрачнейшую и очень темную, и сторожей всяческих там он поставил смраднейших, увы мне, весьма зловонных. И после этого, правильно пойми меня, злобная враждебность на все земли распространилась; собрал он многих зверей и ядовитых гадов, змей, пресмыкающихся, скорпионов и ехидн и прочих всех тварей такого рода, и запер их в мрачнейшей яме, чтобы мучить, конечно, людей, которых он хотел туда заключать. Ни луны, ни звезд, ни солнца там нет, я имею в виду в городе вражьем, лишь мгла густая. Вблизи же этого города путь был торный, и иной дороги не было, какой можно было бы пройти в весь мир. Этим путем шли все племена и народы, как враги царя, так и его друзья. И вот все они приходили, того не желая, в руки отступника и врага, и малые и великие, и он всех их одолевал и всеми овладевал. Пользуясь силой рук, мощью и своим могуществом, связывая руки и ноги им, он страшно лютовал и обращал их в заключенных и темницу наполнил темную ту всю. Не стерпев же несправедливости этой, царь не оставил надолго людей выносить страдания и послал туда сына своего, говоря: «Пойди и скорее освободи людей наших всех из рук обманщика и отступника». Тот же, придя и схватив противника, все ему сокрушил — и кости, и жилы и оставил его полумертвым и бездейственным, вырвал глаза у него и глазницы; запоры и ворота поверг, и засовы сломал, и освободил всех как победитель и хозяин добычи, — разом и врагов, и друзей, — из преисподни их всех вывел наверх из глубины, и от крепких уз освободил всех, и по лицу земли ходить им предоставил. А после этого, смотри, он принял прекраснейшее решение: избрал верных друзей отца своего и, взяв их, ушел к своему отцу в прекрасный и чудесный его дворец, — чтобы те были всегда с цесарем и веселились вместе с ним вовеки. Врагов же и нечестивцев он оставил там, пока отец не решит, что им подобает, и не вынесет он суд справедливый о них.
Къ сим ты, госпоже моя, како непщюеши: убо прияша ли и ти нѣкоего благодѣтельства — нечестивии же и врази глаголю цесаревы, — или не мниться благодати быти? Како любо се? Азъ убо се непщюю спасенье велие еже бо мучителя яти и связати спротивника узами нерѣшимами, тому же и очи изяти, и от безднъ земных възвести сих, и темница мрачныя, и узы, и затворы, и злосмрадныя воня же, и гады ядовитыя — сих всѣх злых свободны створити и ходити сѣмо и онамо свободни въ ослабѣ, не сущю темничнику, не сущим слугам, враг бо погибе со всѣмъ воиньством крѣпцѣ.
Как ты на это смотришь, госпожа моя: не получили ли и те тогда некоторого благодеяния, — нечестивых я имею в виду и врагов цесаревых, или же ты не думаешь, что было для них совершено благодеяние? Как тебе кажется? Я же считаю, что благом великим было то, что мучитель был схвачен и связан противник узами нерасторжимыми, и что глаз был лишен, а из бездн земных были выведены те, и из темниц мрачных, из уз и запоров, от смрадного зловония и гадов ядовитых, — от всех этих зол освобождены и что было им предоставлено свободно ходить повсюду, ибо не стало тюремщика и его слуг, так как враг погиб со всем своим воинством, быв побежден.
Аще бо и быти слышала еси, душе, убо быти въ адѣ, но не суть, якоже первѣе, в болѣзнех тяжкых, ниже в нужах, ни убо, ни въ узах нерѣшимых, но въ ослабѣ отчасти и в малѣ покои. Мнѣ убо велико являеться се благодѣтельстово. Разумѣ ли всяко реченое, или сумнишися и еще?
Хоть и слышала ты, что в аду находятся души, но они не так пребывают, как прежде, не в страданиях тяжелых, не в нуждах, ведь нет, не в узах нерасторжимых, но в частичном послаблении и в некотором покое. Мне это представляется великим благодеянием. Все ли ты поняла из сказанного или и еще сомневаешься?
Душа: Разумѣх и домыслихся, и являешися истиньствовати. Всѣх облагодѣтель есть по праведному суду: врагы убо мнее, другы же большее. И благодѣть сия велика глаголеться от всѣх добрѣ смыслящих, и есть велика паче зѣло.
Душа: Уразумела и поняла я, правду ты говоришь. Всех он облагодетельствовал по правому суду: врагов меньше, друзей больше. И благодать эту великой называют все добромыслящие, и она весьма велика.
Плоть: Госпоже моя, како разумѣ реченое гаданье мое? Хощю увѣдѣти, аще добрѣ реченая разумѣ.
Плоть: Госпожа моя, как же ты поняла рассказанную мной загадку? Хочу узнать, хорошо ли ты сказанное уразумела.
Душа: Да слыши, служителнице, раздрѣшение сих сдѣ. Отступникъ есть спадый Денница, град же, егоже созда, адъ; якоже мню, ровъ глубочайший и темницю его — суть, служителнице, чрево адово, народны же путь — житие се есть, имже ходим мали и велици вкупѣ; мучительство же вражье и разбойничьство его — смерть, якоже подобиться, яже въсхищает всѣх, къ аду лютому отпущает абье; а иже во рвѣ гади и лютии звърье, якоже мню, — нестерпимая болѣзнь, яже тамо есть; царь же — Богъ, и Сынъ его паки избавитель есть Христосъ роду человечьскому; друзи — иже праведнии, нечестиви же паки — врази его, вкупѣ грешники непщюю; красная же полата, и веселие его, и радость непрестанная Небесное Царство есть.
Душа: Слушай, служительница, теперь ее отгадку. Отступник — это падший Люцифер, город же, который он построил, — ад; как я думаю, яма глубочайшая и темница его — это, служительница, чрево адово, торный же путь — это жизнь, которой мы идем, малые и великие вместе; мучительство же вражеское и разбойничество его — смерть, как представляется, которая похищает всех и в лютый ад посылает тотчас же; а находящиеся во рву гады и лютые звери, как я думаю, — тамошнее нестерпимое страдание; царь же — Бог, а сын его, избавитель рода человеческого, — это Христос; друзья — праведники, а нечестивые — враги его и грешники, полагаю; прекрасный же дворец и веселье в нем, и радость непрестанная — это Царство Небесное.
Плоть: Добрѣ и зѣло и благоумьнѣ разумѣла еси реченое мною, госпоже моя и владычице, и благодѣть Христу моему! Но вѣжь, яко притча не по всему имат равное и приемлеться. Елма не бы была притча, якоже рѣхом, но тожьдьство паче. «Взлегъ, почи, якоже левъ»,[33] — слышала еси патриарха, глаголяще о Христѣ, господыне. И паки убо в другом: «Срящю тѣх же, — рѣче, — яко медвѣдь страшнѣйши гладенъ зѣло». Убо приуподобим ли яже звѣрем сущая вся сдѣ Христови? Ни убо, владычице моя. Но подобает потребное избравшим от сих въ еже приято есть, то прочее убо все оставлено творяще удобь, мимоидѣмъ сия. Страшное убо лвово и цесарское всприимем, медвѣдя же паки точью мучительное, а не ино что, ихже имат. Такоже и о прочихъ притчах творити, И слыши, господыне моя, яко имам и еще сдѣ мужа свята и премудра — Иоана зѣлнаго Дамаскина и Мансура[34] — и множае увѣришися. Той бо опаснѣйше яже тамо бывшая научаеть добрѣ и явственѣ всѣх. И навыкни, яже рече здѣ нѣкако на стихи:
Плоть: Хорошо и весьма разумно поняла ты сказанное мною, госпожа моя и владычица, слава Христу моему! Но знай, что притча не во всем точна и не должна восприниматься буквально. Иначе это не притча была бы, как мы сказали, но скорее тождество. «Возлегши, уснул, как лев», — слышала ты патриарха, говорящего о Христе, госпожа. И еще в другом месте: «Встречу их, — сказал, — как медведь страшнейший, голодный весьма». Разве применимо зверям присущее все здесь ко Христу? Нет ведь, владычица моя. Но подобает, нужное взяв, что подходит, прочее все оставить, пройдя мимо него. Выберем здесь страх, который внушает лев, его царственность, и только мучение от медведя, а не что-либо иное из того, что им свойственно. Так же и к другим притчам относись. Послушай, госпожа моя: у меня здесь есть и еще один муж святой и премудрый — знаменитый Иоанн Мансур Дамаскин, — и ты еще больше уверишься. Ибо он более точно о том, что там будет, учит прекрасно и открыто для всех. И послушай, что он сказал здесь некоторым образом в стихах:
«Не просто бо спаслъ есть жизнодавець Христосъ, сшедъ въ адъ, всѣхъ, но рѣчеся, яко тамо вѣровавъшихъ, иже суть отци и пророци, судья и царье, с ними и мѣстни князи, и инии нѣции от людей жидовескых бесчислени и предъявлени всѣм. Мы же сия противо речемъ сдѣ сущим, яко: ни даръ или богатство, слава, ниже чюдно и славно сие, еже спасти Христу преже вѣровавшая, елма ссуди праведенъ есть единъ, и всяк иже тому вѣровавый не погибнет. Достояше бо сим спастися всѣм и от адьскых узъ избавитися схожениемь Бога и Владыкы, еже и бысть того промышленьемь. А иже паки человеколюбия ради спасъшеся суть, якоже и сии, житие честнѣйше имяху и дѣяние добро всяко свершаху, тонцѣ живуще, въздержателнѣ и цѣломудрьнѣ, вѣру же истинную и божественую не достигоша, не объучени быша всяко, но ненаучени пребывше отнудь. Сих всепромысленик Владыка всѣх привлече и улови мрежами божествеными, и тѣх преклони вѣровати ему, восиявъ на ня божественыя луча и показавъ имъ истинны свѣт; не бо суди, милостивенъ сы естеством, втоще тѣх труды быти, стяжаша бо труднѣйшее житие, болѣзньно же и тѣсно паче слова, самодержьци страстемъ бывше и сласти оплевавше, вкупѣ нестяжанье же всяко исправлеше, вздеръжанье же со бдѣниемь паки, и всяко просто изрядно жителство, не благочестивнѣ убо, но обаче прошедше, вышнии промыслъ, якоже мняху, изряднѣ чтуще, обаче погрѣшнѣ. Суть же нѣции иже божественую славу всемощныя достигоша Троица тонцѣ и темнѣ, но не прославиша обаче. Ини же воплощенье рекоша Слова, страсти честныя и встанье его. Друзии же рожество, еже от Девы, имя же тоя пронарекъше, Мария бо, рече, имя нѣкое отроковици. Паки нѣции предначтоша вся преестественая Христова чюдотворенья, мерътвых же и слѣпых, и гугнивых, прокаженых, и глухых, и огничавых, трудоватых, вкупѣ и сухорукых, и морское хоженье, отсюду хлѣбом благословенье и рыбам, преложенье водѣ в вино паки, кровоточивыя и слукыя вкупѣ здравье предрекъше со инѣми многими. Сих божественая Слова сила не стерпѣ презрѣти погибающихъ, ниже погубити дѣлания изрядных. Заимствованый бо тѣмъ слова конець, якоже рѣхом, не помрачаеться, но схраненъ одѣваеться всѣмъ иже добрѣ пожившимъ с прилогом. А иже не жившеи право житие, сѣмя или плод никакоже стяжавше, и ниже дождя божественаго, съ небесе излиявшася на них, възрастивша всяко, ни бо, яко же варивъ рѣх, вложиша сѣмя, ниже, восиявшю солнцю славы, съзрѣяша, яко бесплодни отнудь. Сих не ползова Христосъ спроста, совъздвигь, якоже мню, падшихъ, яко недостойны всячьскы спасенью, ниже бо вѣроваша ему, мниться мнѣ. Ослѣпи бо тѣх помыслы и, увы мнѣ, и очи сердца тмы взятие, первый змий, емуже служителе исперва, яко да, видяще, не видят вправду и разумѣют отнудь. Ини же вси, сѣмя имуще, и съзрѣяше, солнцю явлешюся, и взрастоша же, дождю бывшю. Сих спаслъ есть, якоже мню, Христосъ мой, егда сниде въ адъ хотѣньем».
«Не просто ведь всех спас живодавец Христос, сойдя в ад, но сказано, что и там — уверовавших, каковы суть отцы, пророки, судьи, цари, а с ними и поместные князья, и некоторые другие бесчисленные из народа еврейского и известные всем. Мы же вот что скажем по этому поводу тем, кто находится здесь: не дар, не богатство, не слава, и не нечто удивительное и невероятное — то, что Христос спас прежде уверовавших, потому что он один судия праведный, и всякий, в него поверивший, не погибнет. Подобало ведь всем им спастись и от адовых уз разрешиться схождением Бога и Владыки, что и произошло по его промыслу. А кто по причине его человеколюбия спасся при этом, как и те, провели честную жизнь и всякие добрые дела совершали, строго живя, воздержанно и целомудренно, веры же истинной и божественной не достигли, не просвещены будучи вовсе, и совершенно ненаученными оставшись. Этих всех людей обо всех заботящийся Владыка привлек, и уловил мережами божественными, и склонил их веровать в него, воссияв на них божественными лучами и показав им свет истины; не захотел он, милостивый по естеству, чтобы вотще их труды были, ибо они избрали труднейшую жизнь, мучительную и невыразимо скудную, быв самодержцами своих страстей и сласти выплевав, вместе с тем и к нестяжанию всякому прилежа, воздержанию со бдением также, и всякому вообще доблестному жительству, хотя и не будучи благочестивыми, но тем не менее высший промысел, как им казалось, наилучшим образом почитая, пусть ошибочно. Есть же некоторые, кто поверхностно и смутно постигли божественную славу всемогущей Троицы, но не прославили ее однако. Иные же предсказали воплощение Слова, страсти его честные и воскресение. Другие же — рождество от Девы, имя ее предсказав, — Мария, ибо, сказали, имя отроковицы. Опять же некоторые предначертали все сверхъестественные Христовы чудотворения с мертвыми и слепыми, косноязычными, прокаженными, глухими, лихорадочными, водяночными, а также сухорукими, и по морю хождение, затем хлебов благословение и рыб, превращение также воды в вино, кровоточивой и согбенной выздоровление предсказав со многим иным. Божественная сила Слова не сдержалась, чтобы пройти мимо таковых погибающих и дать погибнуть делам наилучших. Ибо занятое у них, как мы сказали, с окончанием времени не уничтожается, но, будучи сохранено, возвращается всем хорошо пожившим с лихвою. А те, кто не жил праведной жизнью, семени или плода никакого не стяжали, от дождя божественного, с неба на них пролившегося, вовсе не возросли, ибо, как я прежде говорила, не посеяли они семя и, когда воссияло солнце славы, не созрели, будучи совершенно бесплодными. Таковым не принес Христос пользы вовсе, не совоздвиг их, думаю, видя падшими, потому что они вовсе не достойны спасения, так как не поверили ему, как мне кажется. Ибо ослепил их помыслы и очи сердечные, увы мне, тьмы сгусток, первый змей, которому они служили с самого начала, чтобы, видя, они не видели по правде и не понимали ее ничуть. Другие же все, семя имеющие, созрели, когда появилось солнце, и выросли, когда прошел дождь. Тех спас, как мне кажется, Христос мой, когда сошел в ад добровольно».
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 182; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!