Работы номинации «ЛУЧИЙ ПОЭТ»

Информация на обложке сборника (сверху): Комитет по физической культуре, спорту и делам молодежи Администрация г.Псков МБУ «Псковский городской молодежный центр» 1-ый, титульный лист: Сборник стихотворений молодых псковских авторов является результатом проведения уже третьего городского конкурса молодых поэтов, чтецов и писателей малого жанра «Чернильница-2013», посвященного творчеству Бориса Пастернака (в 2013 году исполнится 55 лет со Дня присуждения Пастернаку Нобелевской премии). В результате данного конкурса были отобраны победители в 7 номинациях, указанных ниже: 1. Поэзия. «Цель творчества - самоотдача, а не шумиха, не успех...» 2. Поэзия. «Где белое бешенство петель, где грохот разостланных гроз» (экспериментальная поэзия) 3. Поэзия. «И в рифмах дышит та любовь…» (любовная лирика) 4. Поэзия. «Фонарей, - каланча, пронизавшая заревом мглу!» (городская лирика) 5. Лучший чтец. 6. Лучший музыкальный чтец. 7. Лучший писатель малого жанра. Сборник содержит работы участников конкурса из разных номинаций. Авторами стихотворений являются учащиеся общеобразовательных, средних и высших учебных учреждений г.Пскова. Составитель: Назарой О.В. Псков, 2013 Содержание: Произведения номинации «Писатели малого жанра»

Богданов Александр Владиславович, «Мама»

Бычкова Евгения Петровна, «Зачем?»

Жуков Михаил Геннадьевич, «Сверчок»

Комиссарова Анастасия Владимировна, «Душа и Песня»

Полозаева Ольга Викторовна, « Сказка лунного леса »

Разумовский Ян Станиславович, «Кислород»

Смирнова Татьяна Александровна, «История»

Тихомирова Диана Карэновна, «Записи Андрея Валовски»

Тюменцева Дарья Александровна, «Слишком много слов, слишком мало доверия»

Ухова Елена Александровна, «Забытая працивилизация»

Фролова Надежда Юрьевна, «Море»

• Произведения номинации «Лучший поэт»:

Арсеньева Светлана Витальевна

Алешкевич Лилия Алексеевна

Башучкин Евгений Александрович

Безроднова Олеся Игоревна

Безъязычная Ольга Сергеевна

Васильева Мария Сергеевна

Герасимова Елена Петровна

Дабришюте Дина Пятро

Жуков Михаил Геннадьевич

Испавская Анна Сергеевна

Калашникова Любовь Евгеньевна

Колосова Мария Павловна

Константинова Диана Романовна

Кравченко Василиса Руслановна

Крупенина Татьяна Андреевна

Матвеева Елена Васильевна

Мухортова Юлия Артёмовна

Начинкин Олег Константинович

Приходько Ксения Олеговна

Полозаева Ольга Викторовна

Проскурина Екатерина Ильинична

Разумовский Ян Станиславович

Романова Екатерина Сергеевна

Родина Екатерина Романовна

Сергеева Анна Владиславовна

Сидоренко Алексей Евгеньевич

Смирнова Татьяна Александровна

Теляк Ирина Михайловна

Тихомирова Диана Карэновна

Тюменцева Дарья Александровна

Уманская-Иртюго Инна Владимировна

Уфимцева Ирина Александровна

Финеева Дарья Сергеевна

Чалов Сергей Михайлович

Работы номинации «ПИСАТЕЛИ МАЛОГО ЖАНРА»

Богданов Александр

«Мама»

«Darkest color,

Blistered Earth,

True death of life.

…

See our mother

Put to death,

See our mother die»

Metallica – Blackened

«Современная цивилизация… как курильщик,

 решающий бросить курить на смертном одре.»

- По мотивам романа Чака Паланика «Бойцовский клуб»

I

Эта история началась очень-очень давно. Будущая мама шла по залитому ярким солнцем городу. Небо было невероятно чистым, на нём не проплывало ни одного облачка, его почти что лазурный цвет очень красиво сочетался с густой изумрудной листвой деревьев.

Мама шла по огромной безлюдной площади. Солнце отражалось от зданий домов, стёкол, играло своими лучами в брызгах фонтана, образуя маленькую радугу. Казалось, что всё вокруг просто светится от счастья.

Мама подошла к фонтану и присела. Она тоже светилась от счастья и была от этого ещё более красива, чем обычно: длинные русые волосы были распущены и слегка развевались на тёплом ветру, чистое лицо озаряла милая улыбка. Мама посмотрела на небо. У неё были такого же цвета глаза, как и весь небосвод.

Поправив длинное синее платье, повязанное изумрудной лентой, Мама пошла дальше. Сегодня она получила радостное известие – под её сердцем бьются ещё трое маленьких сердечек. Конечно, она хотела много детей, но никогда не подумала бы, что такое счастье придёт к ней так сразу. Тройня! Она просто не могла в это поверить.

Сейчас Мама направлялась к себе домой, в этот милый деревянный домик на окраине города. Малыши появятся на свет ещё не скоро, но уже сейчас нужно начинать заботится о них, о себе, чтобы все родились здоровыми. Так думала она, в этот чудесный солнечный день.

Прошло восемь месяцев. Мама тщательно приготовилась к рождению детей: уже отвела для них отдельную комнату в доме, подумала о методах кормления, воспитания, себя привела в порядок. В общем, сделала всё возможное, чтобы появление тройняшек было благоприятным.

Она очень хотела их. Не знала, чего от них ждать, кем они вырастут, и как всё сложится потом, но была уверена, что всё будет хорошо. Ещё она верила в уникальность своих детей. «Им уготовано большое будущее», - думала Мама.

Она очень их любила.

… На рассвете начались схватки. Роды прошли чрезвычайно удачно, все малыши встретили мир благополучно. Их было трое: два мальчика и девочка. Старшего сына назвали Виктором, младшего – Леандр, а девочку – Софией.

Мама запеленала их и положила в кроватку. Поцеловав каждого в лоб, она улыбнулась такой улыбкой, что любому было бы сложно переоценить ту любовь, поселившуюся в её сердце, и промолвила: «Да будьте же вы счастливы…»

Где-то вдали за окном, совершенно незамеченная, сверкнула молния.

II

Прошло несколько довольно-таки трудных лет, малыши подросли и немного освоились в мире. Мама их безгранично любила и тщательно о них заботилась. Малыши тоже любили Маму: всегда, когда она приходила к ним, на лицах ребят играла лучезарная улыбка, и они с возгласами «Мама, Мама!» бежали её обнимать.

Казалось бы, это настоящее материнское счастье. Однако однажды случился первый серьёзный разлад между детьми.

Стояла ясная летняя погода. Солнце продолжало светить на радость всему семейству. По небу ползли редкие облака и дул лёгкий ветерок.

Это был день рождения ребят. Мама устроила им настоящий праздник: был накрыт большой праздничный стол, каждому досталось поровну угощений. Всё протекало в полнейшей идиллии. После праздничного обеда Семейство пошло гулять в парк. Дети бегали, играли вместе, катались на качелях, смеялись. Они были безгранично счастливы. И Мама тоже.

Она смотрела на детей и понимала, что всё сделала правильно. Они росли здоровыми, дружными и счастливыми.

«И вырастут тоже здоровыми, дружными и счастливыми…» - подумала Мама.

Но внезапно дети бросились прочь.

- Эй, куда вы? – крикнула Мама и побежала за ними.

Ребята остановились у чего-то. Когда Мама подошла, она увидела, что на асфальте лежала конфета.

- Это моя, я первый заметил!

- Нет моя!

- МОЯ!!!

Дети вступили в перепалку. Мама пыталась их успокоить, объяснить, что конфета грязная, что они не должны ссориться, но к глубокому удивлению, они не слушали её.

Виктор и Леандр начали драться, София быстро схватила конфету. Мальчики это заметили и побежали за ней. С этой злополучной конфетой они носились по всем парку, а Мама за ними. Раздавались крики, плач. Все хотели заполучить эту конфету. Все хотели, чтобы она была только его собственностью.

Могла ли Мама как-то помешать этому? Она могла их разнять и наказать, но… не смогла. Слишком она любила своих детишек. Слишком. А была ли она виновата в происшедшем? Нет, не её это конфета, не она её подкинула. Она была не виновата, но чувствовала, что страдать придётся ей.

«Яблоко раздора», эта злополучная мелочёвка, какая-то конфета была случайно утеряна в канаве. Семейство возвратилось домой поздней ночью. Мама, бледная как смерть, отвела детей в их общую комнату, молча уложила спать. Те отвернулись к стенке, не сказав обычного: «Спокойной ночи, Мамочка!». Мама поцеловала каждого и пошла к себе. Она боялась за них.

За окном закапали первые капли дождя…

III

Не было теперь гармонии в некогда дружном Семействе. Дети стали несколько злыми, не делились игрушками, личными вещами, играли как-то не так дружно, как это было когда-то. К маме они уже не проявляли такой любви, как раньше, казалось, что она была для них лишь источником еды и разных благ. Они стали строить свой, какой-то слишком жестокий мир.

Стояла пасмурная погода. Листья на деревьях уже порядочно пожелтели, природа ждала своего ежегодного увядания. Дул немного противный холодный ветерок, а серое небо отражалось в лужах.

Мама изменилась: вот появились первые морщинки на её красивом лице, длинные волосы были заколоты, под глазами были мешки. Она стала очень плохо спать, потому что много работала, чтобы прокормить своих детей. Она себя не жалела, но и дети, как это ни страшно прозвучит, не жалели её. Детская любовь, некогда светлая и ясная, превратилась в какие-то деловые отношения типа «производитель-потребитель». Дети не пускали Маму не то что в свои чувства и мысли, но и даже в свои комнаты, в которые пришлось срочно заселять поссорившихся после случая с конфетой детей.

Ребята замыкались в себе. И даже на себе. Не интересовались, как у Мамы дела, как она себя чувствует. После школы они просто собирались на ужин и расходились по комнатам, заниматься своими делами. Виктор любил физкультуру, спорт и усердно тренировался. Леандр интересовался географией и различными изобретениями, ну а София – различными науками от алгебры до лингвистики.

Они не замкнулись совсем, нет, но взаимодействовали они не бескорыстно теперь. «Ты мне – я тебе» - вот их девиз. Среди них не было искренности.

Но Мама продолжала их любить, какими бы они ни были. Сейчас у них выходной, а Мама шла на работу. Она взяла дополнительный рабочий день, потому что Виктору нужны были новые тренажёры, а Леандру новые запчасти для какого-то нового изобретения. Сколько ни пыталась Мама расспросить его о своих идеях, Леандр всегда молчал, лишь просил ещё больше запчастей. София читала много книг и помогала Леандру в его работе, а Виктор всегда защищал ребят, если кто-то рушит их планы. Леандр за это обеспечивал всех всякими новыми штуками. Весь дом теперь был заполнен изобретениями Леандра.

Мама была очень обеспокоена. Её дети были невероятно талантливы, она искренне радовалась за их способности, но они не относились к Матери с той теплотой, какая должна была бы быть в отношениях детей и родителей.

Думая об этом, Мама споткнулась и упала на землю. Никто не подал ей руки, и она заплакала. Она просто беззвучно заплакала.

С небес снова посыпались капли дождя…

IV

Её дети окончили школу с отличием. В своём классе они были самыми лучшими, самыми талантливыми: Виктор был в составе сборной юношей по борьбе, имел в копилке много золотых медалей с разных соревнований; на изобретения Леандра обратило внимание патентное бюро, он первый из троих начал зарабатывать деньги; София добросовестно училась и имела ряд успешных публикаций в научно-популярных журналах.

А что было с Мамой? Она измоталась ещё больше. Морщин было в разы больше, её румяное лицо приобрело какую-то болезненную серость. Длинные волосы она обрезала, так как они слишком мешали работе. Она перестала цвести той красотой, которой цвела совсем недавно.

Дети уехали из дома. Мама надеялась, что они займут те три симпатичных домика неподалёку, но они устремились в самый центр города, взяв Мамины сбережения для покупки нового жилья. Все свои вещи они тоже взяли с собой.

Из-за того, что Дети теперь были далеко, Мама ещё чаще грустила, всё больше увядая на глазах. Она чаще обычного ездила в город, чтобы хотя бы разок их увидеть, но они с ней даже не здоровались.

Иногда раздавался стук в дверь. Радостная Мама бежала к двери. На пороге – Леандр. Мама, плача от радости обнимала его, но он лишь сухо говорил: «Мне нужны деньги». Мама давала ему последние сбережения, а тот молча уходил. После таких вот встреч Мама долго сидела и плакала.

Так шли годы. Дети нашли работу: Виктор в военном деле, Леандр был СЕО крупной компании, София стала доктором наук в области физики и химии. Их жизнь была отнюдь не бедной – они жили в хороших квартирах, ездили на хороших машинах. Но всё равно брали у Мамы средства. Всё равно. Вскоре случилась крупная перемена.

Их было шестеро внуков, по двое от троих Детей. Два мальчика и четыре девочки. Всё Семейство собралось в доме Виктора, чтобы посмотреть на младенцев. Мама была очень рада, она плакала, наблюдая за этими новыми людьми. Они были абсолютно такие же, какими когда-то были её собственные дети. «Будьте счастливы…» - молвила она над их кроватками.

Теперь у Детей другие заботы. Они ухаживали за собственными детьми, забирая у Мамы ещё больше средств, всё меньше работая. Мама была согласна окончательно переехать в центр города, чтобы воспитывать внуков, но трое Детей были против этого.

- Мы сами воспитаем их, - говорила София. – Дай нам лучше денег.

Мама отдавала, а после плакала. Она плакала не от того, что ей было не на что жить, а от того, что дети так редко приходили к ней. Она их искренне любила, но вот Дети её – нет.

Спустя несколько лет кое-что изменилось.

Это был пасмурный осенний день. Было очень холодно, листва с деревьев окончательно опала, обнажив голые сучья. Дул сильный и очень холодный ветер. Мама сидела совершенно одна в своей избушке. Внутри тоже было очень холодно, согреться не было возможности. Мама не знала, как придётся переживать зиму.

Внезапно раздался стук в дверь. Мама бросилась открывать её, улыбаясь и плача на бегу.

- Детки мои пришли, как я рада… - и она очень удивилась тому, что на пороге стояла внучка Надя.

- Привет, бабушка! – девочка обняла Маму.

- Внучка, заходи же в дом, тут так холодно, проходи!

Надя зашла в дом и сняла капюшон. Надя была очень красивой девочкой с румяным лицом и светло-русыми волосами. Она была похожа больше на свою бабушку в молодости, чем на маму Софию.

- Бабуль, я принесла тебе гостинцев, - девочка развернула маленький свёрток. Внутри лежала горсточка конфет. По щеке у Мамы потекла слеза. Конфеты… Как же это было давно.

- Спасибо, внученька, спасибо…

И они очень долго разговаривали. Обо всём. Внучка по большей части спрашивала и слушала свою бабушку, интересовалась здоровьем, жизнью, всем. С Мамой так давно никто не разговаривал.

- Ты так одинока… - сказала Надя

- Да, внучка, - ответила бабушка. Она никогда не жаловалась, но сейчас просто не могла удержаться. – Все забыли меня.

Из глаз Мамы уже обильно потекли слёзы. Она не могла сдержать их. Все о ней забыли, а тут единственный маленький человечек понял, как же ей приходится тяжело. Мама отдаёт себе без остатка теперь не только детям, но и внукам, но никто ещё о ней не позаботился.

- Не плачь, бабушка, я буду тебе помогать, ты никогда не останешься одна, - Надя подошла к бабуле и, крепко её обняв, заплакала сама. – Я помогу тебе…

Внезапно раздался стук в дверь.

- Надя! – послышался голос Софии. – Ты тут?

- Заходи, Сонечка! – Мама трясущимися руками вытерла слёзы. – Заходи, родная…

- Пойдём домой, уже очень поздно, - София взяла и резко оттащила Надю от бабушки.

- Я ещё приду… - тихонько сказала внучка.

Её бабушка осталась в одиночестве и зарыдала вновь. К ней в первый раз кто-то пришёл просто так, чтобы помочь, поговорить.

За дверью послышалось тихое: «Больше из дома ни на шаг без моего разрешения!»

V

А время всё шло и шло. Дети уже успели состариться и отойти от дел. Внуки окончили школу и были полны новых идей, планов и стремлений. Они просто высасывали деньги у своих родителей, чтобы устроиться на работу, сделать стартап и всё в таком духе. Последние в свою очередь продолжали забирать средства у Мамы. Причём Внуки тоже не особо хорошо к ним относились, как некогда Дети поступали с Мамой.

Выросла и Надя, став прекрасной молодой девушкой. Она сдержала обещание и каждую неделю приходила к бабушке, помогая, чем может. Её братья и сёстры смеялись, мол, «ходишь, помогаешь старой карге, лучше бы работала усердней». Но не могла она так поступить. Не только Дети, но и Мама дала Внукам жизнь. Надя не могла забыть про свои корни в лице бабушки. В то время как всё Семейство отмечало очередной праздник, Надя проводила весь день с бабушкой вдвоём.

Была зима. За окном большими хлопьями падал снег, свет фонаря освещал большие сугробы улицы. Снаружи было очень холодно, но в домике было тепло и уютно – Надя позаботилось об отоплении для бабушки.

Они сидели за столом и пили горячий чай. Бабушка поседела, лицо её было сплошь усеяно глубокими морщинами, она очень исхудала и уже с трудом передвигалась. Несмотря на всё тепло дома, она сидела в куртке, но ей всё равно было холодно. Надежда же была в самом расцвете своей молодости: длинные русые волосы были распущены, лицо озаряла милая улыбка, а голубые глаза смотрели на бабушку с большой любовью. На ней был одет тёплый серый свитер, который бабушка подарила Наде на день рождения.

Они сидели за столом и беседовали. Очень долго беседовали на самые разные темы, и всем было хорошо.

Наконец, Надежда подняла важную для них обоих тему:

- Бабушка. Они не любят тебя…

- Я знаю, Наденька, знаю.

- Но ты любишь их? Несмотря ни на что?

- Именно так. Я люблю их. Это главное.

- Но почему?

Наступила пауза. Бабушка подумала немного, и промолвила:

- Потому что вы – мои Дети. Все вы. Я не могу любить вас в разной степени. Кровь от крови и плоть от плоти вы все – мои Дети. Я дала вам всё, что только могла дать, а вы выросли такими, какими вы выросли. Я не могу любить кого-то больше, кого-то меньше. Вы все равны для меня. И до самой смерти я буду вам помогать. Если будет нужно, я отдам себя без остатка. Ради вас. Ради вашего будущего…

Бабушка опять заплакала. Ей помогала только Надя, все остальные только пользовались бабушкиной добротой, не помогая ни в чём. А ещё и смеялись над Надей. Какие же они были дураками, не понимали, что вся их жизнь зависит от бабушки, от Мамы. Никто из них не задумался над тем, что когда её не станет, не станет и их. На что они надеялись? На то, что Мама будет жить вечно?

- Бабуля, я люблю тебя. Спасибо тебе за жизнь.

Надя подошла к бабушке и нежно обняла её.

Где-то далеко в самом разгаре была шумная вечеринка, все танцевали и смеялись, ну а Надя с бабушкой сидели и плакали, обнявшись.

На следующий день, Мама умерла.

VI

Громады бетонных зданий, обнесённые снегом. Электрические провода. Свинцовое небо, серые здания, белый снег. Окружающий мир кажется какой-то безжизненной чёрно-белой фотографией, без единого живого цвета.

Редкие деревья торчат голыми чёрными угольками. Они давно уже мертвы и ни один листик более не появится на этих уродливых сучьях.

Всё умерло.

Семейство стояло над могилой Мамы. Все Внуки, кроме Нади, были не здесь – они были в социальных сетях, файлообменниках, хостингах. Им было глубоко плевать на смерть Мамы. Трое Детей стояли и смотрели на могилу. Они были бледнее снега, что лежал везде, были мрачнее любой тучи. Слёзы стекали по их щекам, но не по Маме они плакали, они боялись того, что будет дальше, как они будут обеспечивать своё существование.

Только Надя не могла удержать всех своих слёз. Опустившись на холодный снег, она рыдала взахлёб. Звук её плача был единственным звуком, который разрывал окружающую реальность.

Надя говорила что-то, но её речь нельзя было разобрать. До уха членов Семейства долетали отдельные слова: «как же так?..», «…зачем?», «за что?..», «Бабушка…».

В конце концов, Дети отвели Внуков, всех, кроме Нади, оставшуюся рыдать у могилы бабушки. Не вытерпев горя, она фактически покончила жизнь самоубийством, оставшись замерзать на страшном морозе. Её, невероятно красивую, с длинными русыми волосами и в бабушкином свитере, нашли на следующее утро.

Затем один за другим ушли из жизни Дети, отдав всё имущество Внукам и оставшись в итоге ни с чем. Оставшись без крова, потерявшие умение работать, они побирались на улице до конца своих дней, единственное, чему они научились, обирая свою Маму.

После смерти Детей, Внуки пребывали в тотальной изоляции, замкнутые в своих бетонных клетках. О них не слышал никто, и никто не знает, как они умерли, но по городу ходили слухи, что пара сестёр охотилась по ночам на бездомных собак, так как запасы еды, очевидно, закончились. Не исключено, что они все в итоге перегрызли друг друга…

_____________________

Мы в ответе за все наши действия. Техногенные катастрофы, озоновые дыры, истощающиеся запасы полезных ископаемых – всё это результат НАШИХ действий. Перенаселение планеты ведёт к истощению запасов нашей планеты. Природа страдает и медленно гибнет, а всё из-за цивилизации, не умеющей регулировать свои аппетиты. Кучка природоохранных организаций не может спасти нашу планету, их слишком мало, поэтому задача спасения природы от гибели есть задача абсолютно КАЖДОГО человека. И прежде всего тех людей, которые стоят во главе предприятий, связанных с опасным производством, которое может уничтожить нашу Мать-природу. Мы населяем эту планету около 6 миллиардов лет и влачим слишком эгоистичное существование – природа не терпит от нас большой пользы, но терпит колоссальные убытки! Если дело так пойдёт и дальше, совсем скоро нам будет просто не на что существовать как биологическому виду.

Точного конца этой истории никто не знает. А может быть, она просто ещё не закончена, и пока что есть время что-то изменить?..

Бычкова Евгения

«Зачем?»

- Озерцовы здесь живут? Вам письмо.- Почтальон протянула желтый конверт подбежавшей к ней из группы ребят очаровательной девчушке, лет десяти. Девочка тут же раскрыла конверт. И в один миг четыре строчки перевернули её сознание: “Озерцов Николай Михайлович убит под поселком Еремино 27 августа 1941 года…” На её огромных голубых глазах выступили слезы. “Папа…” – разорвал тишину пронзительный крик. Закрыв лицо руками, она упала на колени. Ребята окружили её плотным кольцом. Каждый из них понял, что произошло, и не решался произнести ни слова.

- Зачем нужна война? Разве, если ты заберешь чужую жизнь, твоя прибавится? Разве чужие страдания могут обратиться в чьё-нибудь счастье?” – опуская руки от лица, произнесла она.

- Зина, Зиночка! – из группы ребят выбежала рыженькая, покрытая веснушками девочка и крепко обняла её. “Месяц назад нам с мамой тоже прислали такое желтое письмо… Мой брат… Он тоже больше не придет…”.

В свои двенадцать лет им тяжело было понять, зачем их отцы, братья, дяди уходили на войну и больше никогда не возвращались домой. Зачем их матери целыми сутками трудились без сна и отдыха, и почему они, вместо любимых игр должны раскладывать железные детали. В их совсем юных сердцах затаился вопрос, на который, казалось, они никогда не найдут ответа.

Ребята не знали, как помочь Зине, и не нашли ничего лучше, чем просто сидеть рядом с ней до прихода её мамы.

- Зачем эти фашисты напали на нашу страну? – спустя полчаса прервал молчание худощавый мальчик, небольшого роста и с царапиной на щеке.

- Наверное, они хотят что-то взять у нас, – несмело предположила рыженькая девочка, еще крепко обнимая Зину.

- Но ведь они могли бы попросить.

- По-моему, они совсем не умеют говорить, они только стреляют...

- Люди должны договариваться. И у этой смертоносной ведьмы тоже, наверное, есть сердце.

- Ребята, давайте напишем им письмо. Мы расскажем им, что всё может быть по-другому, и что стрелять в людей не надо.

Вдруг все ребята оживились и дружно начали обсуждать эту идею. Зина тоже поддерживала эту идею, но не могла произнести ни слова, сильный озноб сковал её маленькое тело.

Решение было принято, и уже к концу дня письмо было готово. Послание спрятали под крыльцом дома, где жила Зина.

Удивительно, что в их душе родилась не лютая злость, а просто желание объяснить этой фашистской “ведьме”, что цена человеческой жизни слишком дорога для таких военных игр. В их детских словах скрывался совсем недетский смысл.

Когда пришла Зинина мама, ребята разошлись, оставив их одних. 

Зина, молча, подошла к маме, сильно обняла и протянула желтый конверт, тот самый злосчастный конверт, что принесли утром. Раскрыв конверт, мать быстро пробежала глазами по четырем написанным строчкам. Лицо её побледнело, и письмо выпало из рук. В этом момент ей хотелось кричать, но перед ней стояла в одночасье повзрослевшая дочь, широко раскрыв свои голубые глаза, в которых повис немой вопрос.

На следующее утро был сильный туман. Сероватая дымка простиралась на многие километры. Сквозь пасмурное небо не виднелся ни один лучик солнца. От духоты и сырости Зина проснулась раньше обычного и застала маму, метавшейся по комнате с вещами.

- Как хорошо, что ты уже проснулась. Вставай и помогай мне собирать вещи, мы уезжаем.

Не понимая, что происходит, Зина быстро вскочила с кровати и через полчаса уже стояла одетая и собранная.

На улице Зина встретила своих друзей. В каждом из них ощущалось чувство тревожности, но все старались не подавать вида.

Фашистские войска с бешеной скоростью подходили к их селу, и необходимо было эвакуироваться. Транспорт имелся только в ближайшем городе, в 25 километрах от села.

Когда все односельчане собрались, было принято решение выдвигаться. Вдруг Зина вспомнила об оставленном под крыльцом послании для немцев, и, вернувшись к дому, спрятала его в карман своего платьица. Она ничего не рассказала об этом маме.

-Зина, пожалуйста, держись всегда рядом со мной, – попросила мама.

Ребята держались вместе, шли молча, так как громко говорить было запрещено. Всю дорогу их не покидала мысль о письме. Они были твердо уверены, что чем раньше они сделают то, что задумали, тем скорее это все закончится.

Они шли, пробираясь сквозь непроходимые заросли, увязая в болотистых мхах. Но никто из них ни разу не попросил даже отдохнуть. Зина представляла, как они смогут сделать то, что не пришло в голову взрослым, как они попытаются остановить эту страшную войну.

Дождь не останавливался ни на минуту. Поля становились болотами, разбитые дороги превращались в кашу.

Зине нравился дождь. Он напоминал ей слезы, которые так и подкатывали к её глазам, и которых она себе больше не могла позволить. Она до конца еще не поверила в смерть отца, ей казалось, что он вот-вот выйдет из леса и обнимет её. И всё сильней и сильней возникал в её душе вопрос: зачем нужна война?

До города оставалось уже немного, нужно было перейти через брод.

Поступила команда идти по одному. 

- Зина, вставай вперед,– предложил ей мальчик, с царапиной на щеке. Но Зина не слышала никого, она была полностью погружена в свои мысли. Её шаг замедлился, и она отстала.

Вдруг пасмурное небо осветилось яркими огнями. Однотонный стук дождя прервался звуками стрельбы и взрывов.

- Немцы! Бежим за холм, там есть окопы!

Страшная суета, звуки выстрелов, дождь и взрывы…

Увидев немецкого солдата, Зина, не задумываясь, побежала к нему на встречу. Реакция фашиста была незамедлительной…

Хмурое небо становилось, всё чернее… Красные огни взрывов прорывали серую стену дождя. Всё кружилось и металось в этом смертельном урагане. А где-то на поле неподвижно лежало маленькое худое тело в зеленом платьице, и в руке виднелся размытый дождем клочок бумаги, на котором еще можно было разобрать одно единственное слово “Зачем…”

Жуков Михаил

«Сверчок»

«Что же заставляет людей любить?» - думал я, наблюдая за очередной войной смертных,- «Неужели они не понимают, как это ужасно, к чему это приводит? От одной любви начнется война, другая заставит молодого талантливого юношу или способную девушку прервать свою жизнь. Лишь одна, одна единственная любовь из сотни даст им временное успокоение. Но потом они опять будут ссориться, кто-то начнет пить и жаловаться на жизнь, а кто-то решит тихо сносить все удары судьбы, не возникая, не стараясь показать своему предназначению, что главные в их жизни они сами…»

- Приветствую, Зевс,- оторвал меня от созерцания голос справа.

- И тебе здравствовать, Эос, – пробормотал я, зная, что она все равно меня услышит.- Зачем пожаловала?

- Я с просьбой к тебе, могущественнейший. Я нашла того, с кем готова разделить вечность.

- Чего ты хочешь от меня?- спросил я

«Значит, не только люди готовы любить?»

- Сделай его бессмертным, это только в твоих силах и братьев твоих.

-Но я не смогу сделать его своим сыном или братом. Он будет стареть, и ты, вечно молодая и прекрасная, будешь вынуждена коротать бесконечность с древним старцем, - попробовал я донести до нее голос разума.

- Мне все равно. Я выбрала. Он тот, кто предназначен мне судьбой, - на ее закушенной нижней губе начинали поблескивать капли крови.         

- Я могу изменить твой путь.

- Нет, не надо. Прошу, выполним мою просьбу. – глаза ее требовали моего решения, отблесками Солнца умоляя о согласии.

- Да будет так… - со вздохом, зная, к чему это приведет, сказал я.

Проходили годы. Избранник Эос возмужал, превратившись из прекрасного юноши в статного мужчину, а затем в мудрого старца. День за днем он становился дряхлее, и вот однажды пришел день, когда он понял, что что-то между ними с Эос изменилось. Она уходил от него задумчивая, а возвращалась счастливая и веселая, но со стыдом на щеках и виной во взгляде.

- Что происходит, Заря моей жизни?- не выдержал однажды старик

- Что-то не так?- щека ее дернулась, но голос оставался спокойным.

- Наши отношения изменились, ты больше не хочешь уделить мне каждую минуту своего внимания, а разговоры приводят к пустоте, обрыву, тупику. Ничего не стоит для тебя уйти в любой момент и потом возвращаться от…

Слова его прервались разъяренной богиней. Она понимала, что он говорит правду. Просто по-другому она не могла. Напротив нее, на полу, где стоял ее муж, яростно и отчаянно пытался выбраться из вороха одежды сверчок.

- Прости. Так будет лучше. Моя жизнь бесконечна, но не так как твоя. Возможно, люди говорят правду, что любовь бесконечна. Но жизнь их коротка. Век для них – уже бесконечность. Много лет утекло с момента нашей встречи. С ними утекла и моя любовь. Настал момент прощаться. Я посажу тебя в Египте. Каждый день мы будем видеться, но я не смогу понимать тебя. А теперь прощай, мне пора, люди ждут рассвета.

«Для чего все это? Вот еще одна жизнь сломана. Чего хотел он? Возможно быть с ней, получать от нее крупицы счастья, тонкие лучи того незамутненного света, которые иногда блистали в ее взгляде. А чем все обернулось? Опасная штука – любовь…» - думал я, глядя на одинокого сверчка, ждущего очередного утра.

Комиссарова Анастасия

«Душа и Песня»

Часть 1

Кишинев, 9 часов утра. Прибыл первый поезд. Она выходит на вокзал и, разглядев в толпе молодого человека, стоявшего возле киоска, начала ускорять шаг в его сторону. Подойдя поближе, она крикнула:

- Николай, я приехала!

Николай повернул голову:

- О, привет! Сколько лет, сколько зим! А зачем приехала-то хоть?

- Так ты меня пригласил! (Видно, этот вопрос несколько удивил девушку)

- Подожди, это ты Марчела Ботезат?

- Да, это я!

- Понимаешь, мы с другом Андреем создаём музыкальную группу и нам нужна солистка. Вот мы тебя и пригласили. Тебя, если что, Танечка порекомендовала.

- Какая ещё Танечка? – небрежно бросила Марчела.

- Да наша знакомая. Она у тебя, кажется, в колледже что-то преподавала.

- Вокал она у меня вела. Зато когда я хотела перейти на вокальное отделение, она мне не разрешила.

- Ладно, поехали.

Марчела и Николай за полчаса на мотоцикле доехали до консерватории, где у них должны были проходить репетиции. Парень отвел девушку в кабинет на третьем этаже.

- Ну что, Татьяна ещё не приехала, побудем пока здесь. Она тебя хочет послушать.

Марчела выглянула в окно и увидела серебристо-серую «Тойоту».

- Коль, а кто ездит на такой красивой машине?

- Наша Татьяна и ездит. Она может себе такое позволить. Думаю, сейчас она подойдет, нам надо в зал спуститься, у нас там всегда прослушивания проходят.

Татьяна уже была в зале и настраивала рояль.

- Здравствуйте, Татьяна Викторовна! – поздоровалась Марчела.

- Марчел, подожди пока здесь, мы выйдем, нам надо обсудить кое-что, - сказал Николай, и он вместе с Татьяной вышел из зала.

Девушка стала изучать обстановку. Три года назад она закончила колледж и совсем забыла про музыку. Она могла преподавать теоретические предметы и давать уроки фортепиано, но ей это было уже неинтересно. Сейчас она учится на 3 курсе экономического университета в Москве, и у неё налаженная жизнь. Была... Она, возможно, закончилась с сегодняшним приездом. Ей придется начинать все сначала: заново вспоминать все музыкальные понятия, учиться играть на инструментах, держаться на сцене и так далее, и тому подобное.

- Ну, все перемены, разумеется, к лучшему, – подумала Марчела. Она по жизни оптимистка, и эта фраза – её главный девиз по жизни.

Девушка от усталости села за рояль и вздремнула. Она встала очень рано, чтобы успеть на поезд, и всю дорогу до Кишинева никак не могла заснуть. Её разбудили скрип двери и шаги – Николай и Татьяна заходили в зал. Марчела встала.

- Думаю, ты готова, – начала Татьяна, протягивая ноты. Она несложная, её даже начинающий осилит. Попробуем?

- Попробуем, – ответила Марчела и начала петь.

Николай был просто сражен пением девушки.

- Ты поёшь как настоящая артистка, – сказал он Марчеле.

-Так, я думаю, на сегодня хватит, – сказала Татьяна, закрывая сборник классической музыки. – Завтра встречаемся в малом зале. Николай, ты свободен, а ты, Марчела, останься, мне надо с тобой поговорить.

- Ну что ж, до завтра, – попрощался Николай и ушёл.

- Давай поднимемся в учительскую, там и поговорим, – предложила Татьяна

- Давайте, – сказала девушка, и, закрыв дверь зала, они начали подниматься по лестнице.

Часть 2

Поднявшись в учительскую, Татьяна сказала девушке, что хочет ей предложить должность учителя теории.

- А Вы думаете, что я справлюсь с этой работой? – спросила Марчела. – Я плохо помню все понятия. Я 3 года не занималась музыкой.

- Справишься. Войдешь в работу и все вспомнишь. Можешь хоть сейчас приступать.

- Нет, сейчас я приступить не могу. Я только приехала, мне надо освоиться. Я подумаю над Вашим предложением, а завтра-послезавтра все скажу.

- Хорошо, я буду ждать.

И часто ли бывают такие ситуации, когда просто предложение приехать погостить переворачивает всю жизнь, изменяет её представление? Наверное, нет. В такую ситуацию и попала Марчела. Всю дорогу до гостиницы она вспоминала свою учебу в колледже, своих учителей и товарищей, свою мечту – петь в опере. Сняв номер в гостинице, она достала книгу по экономике, как вдруг зазвонил телефон.

- Марчела, ты? Это Андрей, я от Николая.

- Привет.

- Ты уже устроилась? Когда мы увидимся?

- Приходи завтра к нам на репетицию.

- Обязательно приду. А потом пойдем в кафе и попьём чаю.

- Андрей, давай завтра решим. Я устала сегодня и хочу спать.

- Тогда до завтра.

Марчела отключила телефон, расстелила постель и легла спать. На следующий день она надела своё самое лучшее черное платье, расчесала свои каштановые волосы, припудрилась и спустилась в холл гостиницы. Там её ждали Николай и Андрей.

- Привет! – крикнул Андрей от радости. – Мы так давно не виделись! Как ты похорошела-то! Парень прижал Марчелу к себе и даже хотел поцеловать девушку в её алые губы, но она отмахнулась.

- Может, мы все-таки пойдем? – намекнул Николай на то, что уже пора.

- Да, да, сейчас пойдем, – ответили ребята вместе.

Все втроём вышли из гостиницы и пошли в сторону консерватории. На улице светило приятное весеннее солнце; от его света блестел асфальт, на котором остались небольшие лужи после ночного дождя. Деревья радовали своими молодыми листочками и блестели от света, падающего на них, что у ребят стало хорошо на душе. Подойдя к двери, они увидели сестру Татьяны Ольгу, которая срывала белую ароматную сирень.

- А Таня уже здесь. Она в малом зале вас ждет.

- А почему её машины нет? – спросил Андрей

- Зачем машина-то? Погода ведь хорошая сегодня!

- Да правда, – произнесла себе под нос Марчела. - Мы пойдем тогда, раз нас ждут.

Зайдя в малый зал, ребята увидели Татьяну за роялем. Она играла грустную ирландскую мелодию. Но, заметив ребят, она прекратила играть и крикнула им:

- Что вы там стоите? Заходите!

Они зашли несмело, даже боязно. Но Николай тут же взял ситуацию под контроль.

- У меня есть песня. Я, правда, её написал давно, но сейчас самое время её послушать.

Парень включил магнитофон и поставил свою песню. После её окончания он стал спрашивать о впечатлениях. Всем она понравилась, и дружно решили начать свой репертуар с неё.

- Может, мы прямо сейчас начнём? У меня ноты с собой, – сказал Николай.

- А давайте прямо сейчас и попробуем! – предложила Татьяна.

Марчела с Андреем согласились. Спонтанная репетиция удалась на славу. После того, как Андрей с Николаем ушли, и Марчела осталась с Татьяной один на один, она сказала:

- Татьяна Викторовна, я подумала над вашим предложением и решила работать. Завтра уже выйду.

- Это очень хорошо. Репетиции у нас будут вечером и ты должна успевать.

- Я даже обязана успевать, а то ребята будут расстраиваться.

 

Часть 3

И у Марчелы началась абсолютно новая жизнь, совсем не похожая на прежнюю. Работа в консерватории, репетиции с ребятами, изучение экономики и испанского языка (ей он очень нравился)... Прошло где-то 3 недели, и на одной из репетиции Андрей сказал, что у него есть сюрприз. Все тут же начали расспрашивать его. И он, подумав, ответил:

- Послезавтра у нас будет первое выступление в ресторане моего двоюродного брата. Мы уже в полном составе (Николай ещё нашел барабанщика в их группу) и нам надо обязательно спеть первую песню. Сейчас самое для этого время.

И вот наступило это Послезавтра. Вся группа, а особенно Марчела, волновалась перед выходом на сцену, все-таки первый раз. Но решили, что им надо спеть, а там, что будет, то будет. Их объявляют... Они поют... Им аплодируют и дарят цветы... Все восхищены голосом молодой певицы Марчелы Ботезат... Только Андрей за клавишами и Николай с бас-гитарой почувствовали, как ей тяжело петь...

После выступления они спросили, что случилось.

- Мне не хватает воздуха, ощущение, будто задыхаюсь, – ответила Марчела.

- Может, понервничала, и такие ощущения? Такое бывает, наверно?

- Может быть.

На другой день Марчела, как ни в чем не бывало пошла на работу. Встретившая её в коридоре коллега сообщила, что её вызывают к директору и что он хочет ей что-то дать. Девушка отправилась к нему.

- Иван Кузьмич, мне сказали, что Вы хотели мне что-то дать.

- Да, да, сейчас все дам. Вы, Марчела Николаевна, присядьте пока.

Девушка села и стала наблюдать за действиями директора: он что-то ей выписывал.

- Вот, держите.

- Что это? – спросила Марчела. Потом, прочитав, удивилась: Направление на флюорографию?

- Ну да. Лучше завтра или послезавтра сделать. Там ещё медкарта нужна, она у Вас с собой?

- Да, у меня все при себе. Я завтра прямо сделаю.

- Тогда удачи!

Выходя из кабинета директора, Марчела думала о том, что он прочитал её мысли. Она как раз собиралась к врачу. Ну ладно с этим. Как она и обещала, на следующий день пошла в поликлинику. Врач оказался очень внимательным. Они долго беседовали. Марчела отвечала на все вопросы честно, вспоминая своё выступление.

Когда обследование было завершено, врач сообщил девушке:

- Порадовать Вас не могу. Вам нельзя петь! В лучшем случае месяц. Скажу честно, шансы сберечь голос очень малы, но они есть. При условиях – интенсивное лечение и полный покой. Вот рецепт. Через месяц сделаете повторный снимок, направление я Вам напишу позже.

Выходя из клиники, Марчела понимала, что, решив сделать перерыв, она подводит всю группу. Но, тем не менее, она решила признаться ребятам. Во дворе её ждал подошедший Николай.

- Привет. Ну как? Чем нас медицинское светило порадовало? – начал он

- Медицинское светило нам петь запретило.

- Не понял. Правда что ли?

- Правдивее некуда.

- А может тебя другому врачу показать?

- Этот самый нормальный, говорят.

- И что же теперь делать будем? У нас плотный график репетиций. Ещё новые песни.

- Я понимаю, Коль, что подвожу вас. Но мне необходимо сделать перерыв, а то есть риск совсем остаться без голоса. Скажи Татьяне Викторовне, чтобы все выступления хотя бы на ближайший месяц отменила. Мы потом догоним.

- Да, я тоже так бы сделал, если был бы на твоем месте. Думаю, все остальные тебя тоже поймут.

- Должны понять.

Часть 4

Ожидания Марчелы оправдались: и ребята из группы, и коллеги её поняли и разрешили взять отпуск. Начались не очень приятные дни: приходилось принимать горькие лекарства буквально по часам, а вечером делать компрессы. Скоро должна была начаться сессия в экономическом университете, и девушка в начале июня приехала в Москву. Она уже забыла весь материал, давно не читала книги и приняла решение уходить из университета. Сначала все были удивлены, узнав об её уходе, ведь Марчела одна из лучших учащихся. Но ей удалось настоять на своём.

Забрав документы из института, девушка вернулась обратно в Кишинёв, сняла квартиру. Лечение ей пришлось продолжать (в Москве пришлось нарушать режим, и последствия этого уже были заметны). Но прошло 3 недели от начала лечения, как Марчеле позвонил её школьный друг и сказал, что она ему нужна для записи песни к фильму (он был режиссер и все это время снимал фильм). Девушка попыталась объяснить ситуацию, но Вадим (так звали друга) спросил:

- Но, может быть, можно? Только один разок. Потом займешься восстановлением голоса.

Марчела согласилась. Но на съёмках ей пришлось много петь: то не так сняли, то её партнёр был виноват. После записи она пошла домой. Догнав её, Игорь (партнёр) предложил:

- Давай я тебя подвезу!

- Давай! – согласилась Марчела.

Они подошли к черной «Хонде».

- Ой, какая у тебя машина!

- Да, мне самому нравится. Её друзья подарили. Но ладно, поехали!

Подвезя Марчелу к её дому, Игорь крикнул на прощание:

- Надеюсь, мы когда-нибудь встретимся!

- Возможно, никогда, – подумала Марчела и исчезла за дверью своего дома.

Часть 5

О том, что она пела в кинофильме, Марчела честно рассказала Татьяне Викторовне. Она порадовалась за свою ученицу. Но этим фактом захотела воспользоваться одна из их коллег, неприязнь которой Марчела с Татьяной чувствовали за версту. Чтобы не выглядеть в дурном свете, они, никого не предупредив, уехали на один из курортов Прибалтики. Однажды, совершая прогулку по побережью, Марчела задумалась о жизни.

- Татьяна Викторовна, вот Вы говорили, что каждый человек играет в истории какую-то свою собственную роль и даже не замечает этого.

- Да. Сначала ты обычный человек со своими мыслями и увлечениями, ты в этой области развиваешься и в один день становишься известен стране, а потом и миру. Но не каждому это дано, если честно.

- Мне тоже, скорее всего, это не дано. Я ведь могу голос потерять.

- Можно менять виды деятельности, например, заниматься архитектурой.

- Но когда я ворвалась в мир музыки, я была безумно счастлива. Сейчас я замечаю, что бегу по какому-то кругу и мне это не нравится. А вот та жизнь, которая нужна, находится на соседнем круге.

- Есть вариант – совсем сойти с круга. Но у человека есть бессмертная составляющая.

- Это что?

- Это душа.

- Но где она, эта душа?

- Думаю, Марчел, нам надо идти. Сегодня холодно.

- Нам надо это повторить.

Такие прогулки продолжались ещё 3 дня. В один из дней раздался телефонный звонок. Марчела, поговорив, сообщила Татьяне:

- Это звонил Андрей. Он говорит, что наша группа выбрана для представления страны на конкурсе в Германии. Нам надо возвращаться. 3 дня, чтобы сделать программу, а потом – на конкурс. Что делать будем?

- Как сказано, так и сделаем. У нас нет выхода.

Тем же вечером Татьяна, вернувшись домой, бросила вещи и начала ногами бить боксерскую грушу своего брата Олега. Он зашел в комнату.

- Тань, я все понимаю, но не надо грушу ногами колотить! Что случилось-то?

Татьяна рассказала все про разговор Марчелы с Андреем.

- Ну да, выхода действительно нет, – сказал Олег.

- Дело не только в этом. Мне надоело, что наша сестра Оля живет вместе с нами в одной квартире и читает одни глянцевые журналы. Ей на работу пора выходить.

- Что ты так бесишься?

- Меня такая обстановка угнетает. Я так не могу уже. Ты ещё ладно. Ну все, сейчас она вернется, пусть свои вещи собирает и съезжает к своему ухажеру.

Татьяна сделала так, как сказала брату. Оля до последнего ничему не верила, обещала исправиться... Но ничего уже не вернёшь. На следующий день Татьяна с Олегом написали письмо родителям, которые жили в Уфе. Они рассказали все то, что было накануне и попросили поскорей приехать, они очень скучают.

В это время Николай гулял с Марчелой в парке. Рядом Андрей фотографировал деревья и небо.

- Не знала я, что ты любишь фотографировать! – Марчела явно была удивлена.

- Да, вот тренируюсь пока. Я любитель, не профессионал.

- А я умею лепить из глины, – сказал Николай. – И ещё йогурты готовлю.

- Ты готовишь йогурты? – хором спросили Марчела и Андрей.

- Да, они намного вкуснее покупных. Кто пробует, все хвалят. Думаю, нам пора на репетицию.

Часть 6

Три дня группа репетировала буквально без отдыха, затем отправились в Германию. Их переводчик сообщил программу мероприятий: первые 2 дня – отдых, послезавтра – официальный приём для артистов, в 4 день - выступление, в 5 день – объявление результатов конкурса.

В первый день отдыха (день приезда) ребята решили покататься на яхте. Особенно этого хотелось Марчеле – любила она такое. Но всё было лучше, чем ожидали: дали даже поуправлять яхтой. Во время этой прогулки Николай сильно развернул яхту и Марчела, стоявшая рядом, потеряла сознание. Очнулась она в каюте. Немецкий врач, который был на борту, обнаружил проблему: больные легкие и гипертония. Но девушка решила, что все равно выйдет на сцену.

Следующий день Марчела провела в номере гостиницы рядом с Татьяной. Девушка переживала, что не могла пойти с ребятами на экскурсию. Но ведь сама она была виновата, что не лечилась. Надо было неделю назад ещё идти за направлением на повторный снимок, а её голова оказалась забитой репетициями. Не надо было записывать песню к фильму, а заодно и ехать в Москву за документами. А послезавтра выступление... В общем, от оптимизма Марчелы не осталось и следа. Она стала часто грустить, срываться по незначительным поводам. Если бы можно было все вернуть назад...

Но надо эти дни как-то пережить. Официальный приём прошел на высшем уровне. И вот день выступления... Очень страшно было. Марчела понимала: главное вывести на сцену ребят. Спели первую песню. Спели вторую. Была ещё песня, она должна была прозвучать в конце концерта. Татьяна стояла всё выступление в кулисах и, когда ребята шли со сцены, она их первая поздравила. Но... Марчела потеряла сознание и упала прямо Татьяне на руки! Дали знать о себе больные легкие! Вызвали «скорую», диагноз подтвердился. Вся группа в экстренном порядке выехала в Кишинёв. Татьяна отвела свою подопечную к знакомому врачу, и ей с трудом удалось убедить Марчелу лечь в больницу. Месяц девушка пролежала там, ребята навещали её 3, а то 4 раза на неделе. Желание побыстрее вернуться к любимому занятию помогло ей выздороветь. Как раз начинался конкурс в Италии, и ребята решили там выступить.

- Но какую песню нам исполнить? – все участники ломали над этим голову.

-Есть «Душа и Песня», она самая подходящая, – опять взял инициативу в свои руки Николай.

- Я думаю, вы её хорошо споёте. Я ухожу из группы, – сказала Марчела и вышла из зала.

- Она сама так решила – сообщила Татьяна. – Хочет только преподавать, так как устала работать в группе.

Так ребята продолжили работать с солистом Николаем. На конкурсе заняли второе место.

Марчела потом вернулась в Россию и стала преподавать теоретические предметы в музыкальной школе в Томске. Она, как поняла сама, без музыки жить не может, но сцена – это не её место. Иногда переписывается с ребятами из группы и со своей Татьяной Викторовной. Вся её жизнь наладилась, старые проблемы со здоровьем больше не беспокоят.

Полозаева Ольга

«Сказка лунного леса»

И взрослым, и детям, и старым, и малым

так хочется чуда, но его в жизни так мало…

Жил-был зверёк. Ни лис, ни волк, но невысок его росток, пушист хвосток и рыж окрас. Про него и сей рассказ. Он жил в норе или пещере, в леске, где бродят звери: будь то хищник или заяц. Впрочем, пришла пора их всех оставить.

Зверёк был смелый очень-очень. И выходил он гулять только ночью, когда луна сверкает в водах лесной реки. А прогулки его были нелегки. За любым кустом может скрываться страшный зверь. Щёлк, ням, и нет зверька теперь… Потому наш малыш был очень осторожен. Ступал он тихо, как возможно. Внимательно всё слушал и смотрел по сторонам. Дикие звери любят дороги, потому малыш и не игрался там.

Когда зверёк щеночком был. Он слушал маму. Он её любил. И мама его научила ходить по особой тропе. Там много деревьев. Цветы тонут в траве. Там счастье и солнечный свет. Там хищников не было и нет…

Но что же заставило зверька бродить ночами? Свернуть с материнской тропы на полную хищных рычаний? Жажда показать свою смелость? Пропасть, погибнуть захотелось?..

Жил-был зверёк. Он слушал маму. Он жил под её крылом. Шёл по дороге прямо. Внимательно избегая хищников притом. Он маме помогал. Бродил он только днём. Пока не отыскал свою тропинку с лунным огоньком. И встал он на неё, помня всё, о чём учили. И нашёл столько всего интересного в этом мире, что мама своим зверьком гордилась.

Разумовский Ян

«Кислород»

Когда тебя сбивает машина у тебя в голове всего лишь одна мысль: «Почему я не заметил ее раньше?» Резкий толчок – и ты уже на асфальте. И почти сразу после того, как ты ощущаешь щекой холодный асфальт – ты теряешь сознание…

Самая пьянящая вещь в этом мире – это кислород. Ни один алкогольный напиток, ни один наркотик и ни одна девушка не способны дать тебе то, что дает кислород – жизнь. Ты открываешь глаза и делаешь первый осознанный вздох – глоток чистого кислорода. Для тебя сейчас 78 процентов азота и прочие примеси не имеют значения. Тебя волнует только кислород.

Я открыл глаза и затянулся. Это лучше чем сигареты, это лучше, чем все, что ты испытывал в жизни. Это почти как родиться – вдохнуть воздух, после того, как ты прошелся по грани. Я попытался вспомнить, что со мной случилось. Я иду по улице, слушая музыку, подхожу к дороге, горит зеленый. Я смотрю по сторонам – там никого и начинаю движение. Шаг, второй и тут меня сбивают. Толчок, асфальт, тьма. Похоже что сознание я потерял именно от удара об асфальт. Странно, у меня ничего не болит. Наверное, ехали медленно. Хотя… стоп. Я понял что не могу пошевелить ни ногами ни тазобедренным суставом. Голова, руки – двигаются, дышу свободно, а ничем ниже пояса пошевелить не могу. Это хреново. Ну да ничего, и не из такой жопы вылезали.

- Хей! Меня кто-нибудь слышит! – крикнул я и ужаснулся тому, как хрипит голос.

В палату зашла медсестра, довольно приятной внешности.

- Вы проснулись? – спросила она красивым грудным голосом.

- Вроде да. И как это я?

- Водитель не справился с управлением и зашел в поворот, раньше чем надо было, - ответила она.

Я попытался представить себе это. Вот он едет по крайней правой полосе. Средняя такая скорость – километров 50 в час, наверное. Тут отказывают тормоза. Он считает, что лучше повернуть направо, чем влететь в поток прямоидущих машин и выворачивает руль. А тут я. Грустная история, да…

- Он жив? – спросил я.

- Увы нет. Для него удар оказался слишком сильным.

Еще грустнее. А самое грустное то, что наблюдай я что-то похоже со стороны, я бы и не подумал, что я виноват. Наверное, все потому, что нам с детства слишком активно вдалбливают: пешеход, идущий на зеленый, по зебре – прав. Но это все теоретические знания, взгляд со стороны. А вот когда ты узнаешь, что причастен к смерти другого человека – невольно начинаешь искать свою вину. И находишь. Мне жаль водителя. Он ведь тоже не виноват. Был. Не виноват был…

- Что с моими ногами? – все такой же охрипший голос.

- У вас повреждения позвоночника средней степени тяжести. Пока еще ничего не понятно. Вечером операция.

- У меня есть хоть какие-то шансы? – я попытался хрипло пошутить.

Судя по всему, вышло не смешно. Медсестра направилась к выходу.

- Стойте. Мне нужен Налоксон, - я закашлялся, и у меня резко заболела голова.

- Вы же понимаете, что вы сейчас под морфином? – медсестра удивленно вскинула свои брови.

- Именно поэтому я и требую антидот от опия!

- Хорошо, – медсестра вышла, закрыв за собой дверь.

Отлично. Когда мне принесут Налоксон я смогу более-менее внятно оценить свое состояние. Сейчас у меня ничего кроме головы не болит, и все, как в легком тумане. Чертов морфин, терпеть его не могу. Будет больно, но к боли я привык… Я задумчиво посмотрел на свои руки. Покрытые мелкими, слегка вспучеными шрамами, они походили на руки мелкого бандита, или шахтера, но никак не талантливого химика.

В дверь постучали.

- Войдите.

На пороге оказался улыбающийся Алекс, с двумя банками пива. Он был один в свой белый халат, по которому я и сделал окончательное заключение: Я в больнице Харпер.

- Привет, Джон, - радостно поприветствовал меня Алекс, заходя в палату. – Держи.

- Привет, Алекс. Хоть один здравомыслящий врач, понимающий толк в лечении мужчин среднего возраста, - просипел я, принимая из рук Алекса банку пива.

- Да ну, брось, - захохотал он. – В тебе пара кубиков морфия, и совсем капля антибиотиков.

- И на том спасибо, что не дал им напичкать меня всякой дрянью.

- Да, не за что, - Алекс сел на край кровати и подперев подбородок рукой, начал на меня смотреть.

- Говорил же я тебе, купи машину, - наконец выдохнул он. – А то вечно идешь пешком, ни черта не слышишь из-за плеера. Вот и итог.

- Иди в задницу. Был бы на машине – было бы два трупа, вместо одного, - Алекс как всегда

- Мы в автомобильном центре США, детка! Привыкай, здесь все на машинах, - съязвил он.

- Да ну тебя. Если заставите мои обрубки ходить, я, так и быть, подумаю о байке, - хоть я и пытался шутить, мне было не смешно.

Алекс задумчиво пожевал губу. Посмотрел куда-то в сторону, затем, достав телефон начал что-то набирать. Я его не отвлекал и спокойно пил свое пиво. Наконец, через пару минут телефон зазвенел, и Алекс поднял трубку.

- Доктор Рейнальдс. Да. Спасибо, - врач нажал на кнопку завершения звонка и снова повернулся ко мне.

- Тебя возьмет наш лучший хирург. Через сутки будешь как новенький, - пообещал Алекс.

- Спасибо.

- С тебя виски, как все закончиться, - хмыкнул он, вставая и направляясь к двери.

Когда я очнулся второй раз, было уже темно. Наверное, 5 или 6 утра. Я глубоко вдохнул и понял, что второго кислородного прихода не получиться. А, жаль. Слишком уж я ценю моменты, которые заставляют тебя задуматься о своей жизни. Не успел мой мозг переключиться в нормальный режим работы, как меня захлестнула волна боли.

Вы можете себе представить, что вам между двух позвонков вбивают раскаленный гвоздь? Маленький-маленький. По чуть-чуть. А теперь представьте, что так делают между всеми позвонками, и не по одному гвоздю, а по тысяче. Двадцать тысяч остреньких свёрл, которые стремятся разорвать вашу плоть, суставы и межпозвоночные диски. Единственное, что я успел сделать, прежде чем потерял сознание от болевого шока – это выкрутить колесико морфина на максимум. Дальше – тьма. Мне кажется, или я уже где-то это видел.

Когда ты просыпаешься в луже, состоящий, в основном, из содержимого твоего желудка и мочевого пузыря, с головой, летающей где-то на карусели, то первое что хочется сделать: еще раз закрыть глаза и открыть, с надеждой, что то что ты только что видел – сон. Есть только одна маленькая проблемка. Если ты в это время под летальной дозой морфина – тебе нравится твое состояние. Тебя абсолютно устраивает то что ты лежишь в собственных испражнениях и кайфуешь. Тебе хорошо. Вот тогда, начинаешь чувствовать себя полным психом.

Я протянул трясущуюся руку к прикроватной тумбочке и попытался взять шприц. В нем находиться Налоксон, который свяжет хотя бы часть морфина и выведет его. Естественно, у меня ничего не вышло, и он оказался на полу. Черт. Я закусил губу, стараясь не заорать от отчаянья, затем перевернулся, еще больше вдавливая себя в то дерьмо, в котором лежу и потянулся к шприцу. По закону подлости, именно в этот момент сломалось колесико на одной из ножек кровати, и я, вместе со всем ее содержимым грохнулся на пол. Не знаю радоваться или нет, тому что я сейчас под огромной дозой наркотика, но боли я не почувствовал. Зато в глаза попала подушка, которая сейчас, мягко говоря, не было образцом чистоты. Я, рыча, от того, что моя утренняя каша, смешанная с моим желудочным соком начала жечь мне глаза, начал шарить рукой, в поисках шприца. Найдя его, я зубами содрал колпачок, и воткнул игру себе в правую ногу. Затем, откинув шприц, я перевернулся и пополз к выходу. Ноги меня не слушались, голова гудела, и поэтому когда я попытался приподняться, что бы взяться за ручку двери, то ударился головой об стену и потерял сознание снова.

Вспышка. Темнота. Двойная вспышка, за тем снова темно. Звуки. Какой-то непонятный шум. Крик. Снова вспышка, затем тишина. Я попытался вдохнуть, и тут мои ноздри резануло кислородом. Таким чистым, какой только бывает в больнице, и я резко распахнул глаза.

- Он дышит! – закричал кто-то надо мной.

- На стол его, – скомандовал другой голос.

- И улыбается, – зачем-то добавил первый.

- Без разницы. Живее, иначе это будет его последняя улыбка, - ответил ему второй голос.

Я почувствовал рывок, в глаза ударил свет шести прожекторов, а затем меня опустили на стол. Мне попытались сунуть какую-то маску, но оттуда пахло каким-то приторно-сладким запахов, и я оттолкнул ее, что бы мне не мешали Дышать.

- Дайте ему кислород, - сказал третий голос, откуда-то сбоку.

Затем послышались шаги, и кто-то наклонившись ко мне, сказал на ухо: «Иногда, я думаю, что ты делаешь это специально. Что бы не Задохнуться». Я узнал голос Алекса, а затем мне дали другую маску, и вот к ней я приложился так, как никогда не прикладывался ни к стакану, ни к шприцу, ни к женщине…

 

Смирнова Татьяна

«История»

Всё закончилось, когда она вернулась. Неправильная история. Когда кто-то возвращается, то всё либо продолжается, либо начинается с начала. Но тогда всё закончилось.

Не стало длинных, обнажённых вечеров в пустой комнате. Книг прочтённых на подоконнике под светом уличного фонаря, а порой ещё и огромной низко склонившейся Луны, которая видимо, хоть и была уже не молода, но любопытства не утратила. Не стало молчаливых диалогов с моим поджарым, и тем похожим на меня, котом. Исчез этот своеобразный досуг во время которого я часами сидел на полу в углу вперив взгляд в четвероногого собеседника. Кстати, не скажу, что он был молчалив. Жажда еды, питья и ласки пробуждала в нём внезапную для такого невзрачного существа разговорчивость. Но эти совсем не мелодичные тарахтения лишь погружали меня в сон, ничуть не мотивируя на заботу о том, кого я приручил. Она приручила.

Сейчас не вспомню точно какой это был день. Да что там, я даже время года не вспомню. Но мне отчаянно кажется, что была зима. Кажется, что она ворвалась в мой, похожий на подвал, дом с пьянящей прохладой и поцелуями мороза на щеках.

Мне было не по силам выражать радость. Я смотрел. Она говорила. Много говорила. Взахлёб, рассказывала всё то, что мне было совсем не интересно. Мне даже тогда подумалось: "Вот странность. Ты здесь есть, а для меня тебя словно бы и нет". То есть я сидел и смотрел тебя, как смотрят телевизор. Но телевизор не ждёт от тебя ответа, а здесь… ты чувствуешь, что не можешь обидеть и никак не отреагировать на происходящее, но ты не знаешь КАК? В голове туман и любая попытка сосредоточиться вызывает приступ паники, потому что - не получается! Не выходит совсем...

И тут - получилось. Я просто смотрел на её руки. Наверное, тогда, когда-то очень давно, это было первое на что я обратила внимание. Такие тонкие пальцы и аристократичная форма ногтей, не то, что мои - грубые и неловкие. И сейчас эти руки торопливо раскручивали чайный пакетик, пытаясь хаосом движений взбить вязкую атмосферу моей неуютной кухни.

Я снова попался.

 

Тихомирова Диана

«Записи Андрея Валовски»

Глава 1

«Эй? Меня вообще кто-нибудь слышит? Люди! Что, черт возьми, здесь происходит?» - я упорно боролся за свои вещи, которых с каждый секундой становилось всё меньше. Их просто силой забирали из моего некогда уютного домика и погружали в маленький, больше похожий на неудавшуюся летающую тарелку, фургончик. Самое ужасное во всём этом было то, что никто не хотел объяснять мне причины этого недоразумения. Эти незнакомые мне люди будто не видели меня, проходя мимо и делая такое лицо, словно я и не существую вовсе. Я хотел позвонить в полицию, но телефон мой, как и большинство вещей, исчез в неизвестном направлении.

Когда началось всё это безумие, я ещё не успел открыть глаза. Поначалу я даже решил, что всё происходящее, весь этот шум, крики в прихожей, чей-то бесцеремонный топот ног по кухне, всё это, вероятно, просто-напросто результат того, что мой мозг ещё не до конца проснулся, и я просто ловлю его маленькие галлюцинации.

Но не тут-то было. Голоса не утихали, а наоборот, становились всё отчетливее и громче. Тогда я решил удостовериться в том, что всё это происходит въявь и открыл глаза. Честно говоря, я был очень удивлён визитом всех этих незваных гостей. Какова будет реакция человека, обнаружившего, что дом его полон неизвестно откуда взявшимися лицами, активно трогающими всё вокруг и решающими, что можно сделать с вашими, вашими личными вещами? Наверное, первые действия бедняги, попавшего в такую непростую ситуацию, будет сначала ступор, возможно истерический крик, паника, бешенство, возмущение, да всё что угодно! Должен признаться, лично я испытал всё и сразу. Меня настолько поразила наглость и тот надменный вид, с которым странные субъекты расхаживали по всем моим комнатам, не упуская даже туалета, что открыть рот и вымолвить хоть слово я не мог ни морально, ни физически. Первое, что я стал делать, опомнившись от минутного паралича, это вырывать свои вещи из рук подозрительных посетителей и класть их обратно без всяких выяснений обстоятельств.

Я метался по комнатам, как ошпаренный, пытался вытолкнуть не прошеных гостей из своего дома, а когда решал, что все эти типы отправлены на улицу, тут же выяснялось, что в доме ещё кто-то остался, и всё начиналось заново. Спустя некоторое время, как бы немного начав приходить в себя, я стал делать попытки, наконец, вникнуть в смысл делавшегося вокруг хаоса. Я начал разглядывать то, как выглядели эти чудаковатые персоны и, должен признаться, их внешний вид показался мне немножко ненормальным. Это были люди, (в чем я не совсем уверен), с деревянным выражением лица и неподвижными глазами. Одного из них я даже запомнил: высоколобый мужчина с небольшими впалыми глазами и женским голосом. Костюмы же их не вызывали особенных подозрений, что придавало этим людям вид простых офисных работников. Так или иначе, они стремились лишить меня всего того, что делало меня не нуждающимся гражданином, и я не был намерен просто так сидеть и плевать в потолок. Я окинул взглядом комнату, в которой находился и был поражен: она была абсолютно пуста. Эти наглецы вынесли из неё всё, даже старый полуразваленный комод. Последней каплей стал лай собак в прихожей. Да, для настоящего цирка только их здесь и не хватало... Но дальнейшие события напомнили мне, увы, совсем не цирк, а, скорее, игру на выживание: два черных дога, размером с теленка, с бешеным лаем влетели ко мне в комнату и оскалили на меня свои мощные слюнявые челюсти. Зрелище завораживающее, но я бы предпочел его не видеть. Да что уж там греха таить, я никогда в жизни не испытывал такого животного страха. Казалось, эти зверюги готовы были сожрать меня. Едва ли я успел занести над своей головой дрожащую от страха руку, как тут же рядом с моим лицом сверкнули безумные, состоящие из одних белков, глаза, и адской боли укус пришелся мне прямо в правое предплечье». - Это была моя первая запись в дневнике снов.

Раньше я никогда не записывал их. Да и зачем это нужно, спросите вы? Но не торопитесь спрашивать меня об этом. Для того чтобы узнать истинную причину чего-либо, сначала нужно узнать об этом как можно больше, отходя от истоков. И только тогда мы вправе делать над этим выводы и умозаключения. И я уверен, что тогда вы всё поймёте, но немного позже, позже…

Пробудившись ото сна, я очень много и долго думал о нём. Это странно, но за всё время моей жизни я видел мизерное количество снов. Тем более таких ярких. Поэтому всегда завидовал тем людям, что могли всего лишь за одну ночь наблюдать по два, три, а то и четыре сновидения. Но не это заставило меня по-настоящему задуматься. И даже не та непривычная реалистичность сна, не его замысловатый сюжет, хотя и он довольно удивил меня. Моё правое предплечье просто изнывало от дикой боли, словно оно на самом деле побывало в пасти у кровожадного зверя. При том снаружи рука выглядела совершенно здоровой. На ней не было ни синяков, ни ушибов, ни укусов и ничего такого, что могло вызвать какие-нибудь подозрения. Сначала я, было, решил, что рука всего-навсего затекла, но, поверьте, я знаю те ощущения, которые появляются в случае того, если одна из частей тела действительно затекает. Это было что-то другое. Это было самое настоящее болевое ощущение, что возникает только в том случае, если кожа на руке вырвана с мясом. Мне было наплевать на то, как могли выглядеть со стороны мои дальнейшие действия, но я не мог более терпеть этих мук и, схватив с кровати простыню, я кое-как разорвал её на две части и одной из них крепко-накрепко перевязал с виду сияющую здоровьем, руку. Боль немного утихла, но ненадолго. К вечеру рука просто отваливалась, поднялась довольно высокая температура, в общем, чувствовал я себя не самым наилучшим образом. Вызывать врача было просто нелепо. « Простите, доктор, во сне меня за руку цапнула собачка, скажите, может ли случиться так, что эта рана каким-то образом проявится в реальной жизни»? – В общем, без комментариев.

Наутро от моего нестандартного недуга не осталось и следа. Лишь разорванная простыня напоминала о вчерашних событиях. Но что же это всё-таки было? Может тоже приснилось? Вопрос этот не оставлял меня ни на минуту. Все выходные я потратил на штудирование интернет страниц, пытаясь найти хоть один похожий случай. Но, к сожалению, всемирная паутина предоставляла мне совсем не то, что хотелось бы. Хотя кое-что привлекло моё внимание. В одной из статей, посвященных сновидениям, говорилось об эффективном методе их запоминания. «Каждый человек за время сна видит какие-то сюжеты, но не каждый в состоянии запомнить их». Далее приводилась масса способов такого запоминания, среди них было и ведение дневника снов. Ну что же, почему бы и нет.

Для этого не нужно было сильно заморачиваться. Стоило лишь приобрести толстую тетрадь и каждое утро, сразу после пробуждения записывать всё приснившееся. Сначала ничего хорошего из этого не выходило. Своих снов я всё равно не помнил и спустя пару дней, решил бросить это дело. Но буквально чрез неделю со мной произошло то, что позже я так подробно описывал в своём дневнике. С тех пор я и стал их фиксировать. Прошло пять лет, а я до сих пор их записываю. Многое изменилось за этот промежуток времени. Об этом я и постараюсь рассказать.

Глава 2

«Андрюш, прости, конечно, но неужели ты и правда думаешь, что я поверю в подобную чепуху»? - мой единственный друг Саша, то ли назло моему сосредоточенному выражению лица и серьезному тону голоса не принимал высказанных мною мыслей, то ли действительно не верил мне. – Вообще-то мне не до твоих насмешек, – ещё более понизив тон, говорил я. – я понятия, черт возьми, не имею, как это получилось, но говорю тебе – боль была такой, будто я и вправду был укушен. И мне всё равно, как это звучит.

- Может быть, ты у нас сверхчеловек? Герой «Матрицы»? - снова решил издеваться он.– А может, ты думаешь, что я сижу и разыгрываю перед тобой сумасшедшего? Знаешь, если тебе нисколько не интересно меня слушать, я замолчу и сделаю вид, что ничего и не говорил. – Я сделал вид, будто бы собираюсь встать и уйти.

– Да ладно, стой. - Он схватил меня за рукав и посадил обратно на скамейку, где мы с ним сидели. – Не обижайся, просто это как-то странно. Нет, я слышал о странных снах, но ведь одно дело видеть по телевизору, а другое… к тому же ты знаешь, что я скептически отношусь ко всему такому. – так и знал, что ты мне не поверишь. – я решил закончить этот, по видимому, бессмысленный разговор. - впрочем, мне всё равно уже пора. Ещё статью заканчивать. Точнее полностью её писать. Знаешь, я раньше думал, что быть журналистом значит говорить, что хотеть и писать о тех проблемах, которые сочтешь нужным именно ты. Но я, мой друг, сильно ошибся. И в итоге пишу о том, что мне продиктуют, а говорю о том, что прикажут говорить. А знал бы ты то, сколько вранья мне приходиться подсовывать людям! – попрощавшись с товарищем, я двинулся по направлению к своему дому.

Мне было около трех лет, когда я потерял мать в автокатастрофе. Отца же не видел никогда. Впрочем, я всегда старался как можно меньше думать об этом. У меня всё равно было прекрасное детство. Бабушка заменила мне обоих родителей, причем сделала это более чем хорошо, и я до конца жизни буду благодарен ей за это. Она сделала так, чтобы я получил достойное образование, давала столько любви, сколько могла и старалась привить мне хорошие манеры с детства. Но одно меня в ней всё же смущало, а иногда даже пугало. Не один раз, возвращаясь из школы домой, я заставал её разговаривающей самой с собой. При том не просто разговаривающей, а ведущий диалог, будто ей и правда, кто-то отвечал. Со временем я понял, что она говорила как бы с «призраками» моих мамы и папы. Конечно, я знал какую психологическую травму перенесла бабушка и не вмешивался в эти беседы. Но когда у меня начался подростковый период, я стал комплексовать по этому поводу. Мне было стыдно приглашать домой друзей и знакомых, отчего, кстати, я и растерял их со временем. Вот только Саша один и остался. Лишь он был в курсе всех моих дел, но никогда, даже в случае ссор, не пытался уколоть меня знанием неприятных подробностей моей жизни. Он действительно умеет дружить по-настоящему, оттого и стал мне наподобие старшего брата, всегда готового броситься на помощь.

Было уже около девяти часов вечера. Я просидел над злосчастной статьей в районе сорока минут, но всё, что успел написать, это парочку банальных и довольно сухих предложений, которые с превеликой радостью зачеркнул. За окном стал тихо моросить дождь, а улица начала превращаться в скучный и серый пейзаж. Вдохновение ко мне, видимо, так и не пришло, потому что через несколько минут я уже спал.

Проснулся я уже во втором часу ночи в полной тишине. Дождя как будто небывало - небо было ясным и звездным, а асфальт казался идеально сухим. Я поднялся со стула и пошёл к своей постели, ведь спать на столе не сильно удобно. Но не дошёл. У ножек моей кровати сидели те самые доги, из-за которых пострадала моя рука. Что же это? Неужели я опять сплю?

Глава 3

«Проснись, проснись, ну проснись же!» - я в панике выкрикивал эти слова, метнувшись в соседнюю комнату и закрыв за собой дверь. После того, как я вспомнил, что уснул, сидя за письменным столом, я вдруг почувствовал, как в голове начало мутнеть, а предметы перед моими глазами стали расплываться. Вот теперь я по-настоящему проснулся. Никаких собак в моей комнате, слава Богу, не оказалось. Шесть утра…Что? Уже шесть? Черт меня побери, лучше уж совсем снов не видеть, нежели просыпаться в холодном поту.

К полудню мне нужно было быть в редакции, конечно, держа в руках свеженькую статью. Как ни странно, после сна меня буквально озарила масса занимательных мыслей. Ясных, продуманных идей, которых с каждой минутой становилось всё больше и больше. Я мог бы пытаться запомнить их все, но остановился преимущественно на одной. Больше всего точившей мне мозг. Хотя тема, заказанная мне редактором, ни в какой степени не пересекалась с мыслями, всплывшими так неожиданно, даже для меня самого, я всё же кое-что придумал и вдохновленный своими идеями я направился в редакцию.

В редакции меня встретили не очень-то дружелюбно и даже я бы сказал, холодно.

«А, Валовски, ты – лишь эту фразу мне посчастливилось услышать от моего коллеги, корреспондента со стажем, любимца начальства Макса П. – что-то давненько тебя не было видно. Неужели статьей был занят?» Как вы поняли, я предпочел промолчать на эту мелкую провокацию. Да-да провокацию. Он всегда ищет случая как-нибудь задеть меня за живое. Что ж, удачи, хвастливый проныра.

 «Что это?» - протягивая свою сухую руку, спросила редактор журнала «Время Неожиданностей» Вера Михайловна Павлова, глядя на мою статью.

- Это к следующему выпуску. Я решил попробовать что-нибудь новенькое и немного отошел от привычной темы.

-Да, я вижу. – прищуривая правый глаз протянула она. – Валовски, ну ты же понимаешь , что это никуда не годится. Переделать.

- Позвольте, но ведь вы даже не дочитали. – хотел возразить я.

- Я не имею право издавать то, что взбредет вам в голову. Вы как обычно ничего не поняли. Не задерживайте меня и себя. Переделать.

Мне безумно хотелось устроить скандал, разнести всю редакцию к чертям, плюнуть в лицо этой неблагодарной старушенции и уйти, хлопнув дверью так, чтобы окна вылетели. Но я этого не сделал. Я ничего не сделал. Лишь отвернулся и вышел вон на улицу, ругая себя за свою трусость.

Так одиноко и грустно мне ещё никогда не было. Вокруг бегали какие-то люди, суетились, кричали, держали друг друга за руки… Всё это ерунда. Зачем вообще нужна эта бессмысленная беготня? Я решил идти домой пешком, так как просто ненавижу общественный транспорт. По дороге домой мне попадалось множество пестрых рекламных объявлений, твердящих что-то вроде «Купи одно –второе в подарок». Старая штука, но тем не менее люди кушают. Хотя на самом деле не замечают, то, что один товар этот ценой в целых три. Интересная получается экономия. Впрочем, какое мне до этого дело.

Пока я шёл и цеплялся за все те мысли, что клубились у меня в голове, я незаметно оказался на совершенно незнакомой моему зрению улице. Меня это нисколько не удивило. В последнее время подобные вещи стали случаться со мной очень часто. И это вовсе не из-за избыточной мечтательности, нет. Это было бы самоутешением. Скорее случалось это из-за того, что я не знал, куда мне идти. Дом вроде бы есть, но меня туда не тянуло, как хотелось, наоборот – он отталкивал меня. Первые ассоциации при слове «дом», у меня всегда были: опять один, опять ипохондрические припадки, очередной похожий на предыдущие дни день, скучный и бессмысленный. Как-то так. Думаю, всё дело в недостатке приятного, именно приятного общения. Немного таких людей, с которыми я бы чувствовал себя «в своей тарелке». Не в коем случае не подумайте что я забит и асоциален… Да что я вру, раз взялся раскрывать все карты, то буду откровенен. Я забит и асоциален. Почему захотел влезть в шкуру журналиста? Не знаю. Желал доказать себе и другим свою самостоятельность, готовность к внезапным трудностям, да и просто думал, что попаду в общество умных и отзывчивых людей. Наивный.

Словом идти некуда и не к кому. Сашки не будет около двух недель. Сейчас он, наверное, уже любуется достопримечательностями Берлина. Как же я ему завидую. Не черной завистью, по-хорошему. У него всё получается с первого раза. Он активен, трудолюбив, жизнерадостен, умен. И как только терпит он меня с моими извечными проблемами на уме?

Глава 4

Не так давно я познакомился с одной девушкой. Точнее сказать, это она познакомилась со мной. Около месяца назад я сидел на скамье, что стоит возле редакции. Я сидел там, совершенно раздавленный критическими отзывами о своей статье. Как всегда поглощенный собственными размышлениями я, конечно, сразу и не заметил, как кто-то тихонько присел рядом со мной.

- Простите, Вы – Андрей Валовски? – обратился ко мне кто-то негромким, но ясным голосом.

- К несчастью,  это так. - Не поворачивая головы, иронически произнёс я.

- А я Софья.Софья Сафронская. – не унималась девушка, чья фамилия мне была очень хорошо известна.

- Сафронская? – как бы не расслышав, и наконец, повернувшись к ней, переспросил я. Передо мной сияло милое женское личико. Довольно красивое. В особенности обратил внимание я на её глаза. Большие и лучистые карие глаза.

- Да-да. Сафронская. Знаете, Андрей, мне показалось, что Вы чем-то сильно огорчены. Может это не совсем моё дело, но сегодня, когда я увидела вас в коридоре редакции, у Вас был настолько мрачный вид, что я подумала про себя: «Боже, не затевает ли этот парень самоубийство?» - И…

- И Вы решили, что если скажете мне пару взбадривающих фразочек, то всё тут же станет хорошо? Я просветлею во взгляде, а жизнь покажется мне не такой уж и паршивой штукой? Этого не случится. – в одну секунду меня стало раздражать её прехорошенькая мордашка и какая-то досадливая зависть начинала сверлить меня изнутри.

 - Нет. Не так. Меня на самом деле взволновало ваше состояние. Тем более я знаю, каково это чувство, когда твои труды не оценивают по достоинству.

- Вот только не надо этого. Вы говорите со мной как психолог, пытайтесь влезть ко мне в душу. Но я насквозь Вас вижу. Вижу, что Вы успешны, обаятельны, у Вас много друзей, Вы любимица начальства. Знаете, как я называю таких, как Вы? Липучки для счастья, собиратели фортуны. Не стройте из себя Мать Терезу. И знаете, идите куда шли! – как Вы понимаете, она конечно же не стала более со мной беседовать. Она быстро поднялась с лавки и ушла. А вместе с ней ушла и вся моя злость. Стало намного легче. В тот день я впервые ощутил это приятное чувство возмездия. Но длилось оно не долго, быстро сменившись на ощущение стыда. Хотя за что мне должно быть собственно стыдно? В этом мире люди давно уже разучилось делать что-либо просто так. Все привыкли рассчитывать свои шаги далеко наперёд. Если я не прав, то почему за свои двадцать пять я не встретил ещё ни одного человека, который действовал бы прежде всего во имя интересов других, нежели себя?

«Ты просто плохо ищешь» – говорил мне Саша, когда мы часами обсуждали с ним эту тему. Может и так. Но пока что мне не удавалось в этом убедиться.

А может эта Сафронская и есть тот самый бескорыстный блик света на нашем матовом, поросшим плесенью окне жизни? В таком случае я обязан извиниться перед ней. Даже если она не тот самый блик, моё воспитание не позволит просто так удерживать внутри себя слова извинения. Может и не совсем искреннего, но такого нужного и ей и моей совести. Да, извинюсь, чтобы спать спокойно.

В тот день мне пришлось вернуться в редакцию, чтобы разведать некоторую информацию о том, где проживает Сафронская. Далось мне это не трудно. Эта секретарша всегда где угодно, только не за работой. А тетрадь с контактами сотрудников почти всё время находится на самом видном месте. Я не стал ничего переписывать, а просто решил одолжить эту тетрадь на время и, убедившись в том, что никто меня не видел, тут же спрятал тетрадь себе под пальто и быстро вышел вон из редакции.

«Леннская улица, дом 17, квартира номер 23.» Адрес, по которому я пришёл, кардинально отличался от того, что я себе представлял. Это был маленький, рыжий, чуть скривившийся на левую сторону домик, который смотрел на меня своими крохотными глазками-окнами. Он точно упрекал меня в моей глупости, прищуривая на меня свои желтые глазёнки. Что я ожидал увидеть? По крайней мере, современно оборудованную многоэтажку, уютную и просторную квартирку с новеньким дверьми и надежными замками. Я не люблю ошибаться. Хотя, кто собственно это любит? Я всегда помнил о том, что глупо судить книгу по её обложке, но в случае с Сафронской я так и поступил. Ещё и наговорил ей всяких гадостей. Боже, как стыдно.

Кто бы мог предположить, что эта изящная, всегда ухоженная и с виду состоятельная девушка живёт в убогих трущобах со своей больной матерью и младшим братиком. Я был шокирован тем, что в наше время ещё кто-то вынужден существовать в подобных условиях. Но не из-за этого я не мог сомкнуть глаз всю ночь. Я пришёл перед ней извиниться, сделав тем самым только хуже.

Дверь мне открыл её маленький брат. На вид ему было около лет восьми, не больше. Он без лишних вопросов впустил меня в темную и неприятно- тесную прихожею. Войдя, я сразу же услышал запах плесени и сильную сырость, стоявшую там.

«Проходите. Вам прямо» - Тихо сказал он мне, удаляясь в самую последнюю комнатушку. Я не стал возражать, потому, как уверенный тон мальчишки избавил меня от посторонних колебаний и я, стараясь как можно тише ступать по поскрипывающему полу, направился прямо. Но когда до двери той комнаты оставалось всего несколько сантиметров, я всё-таки остановился и никакие силы в этот момент не заставили бы меня туда войти прямо сейчас. Я испугался. Испугался сдавленного крика, что вдруг донёсся прямо оттуда. Он был похож на тот самый предсмертный приглушенный хрип, что вырывается из умирающего вместе с его душой.

«Ну что Вы там копаетесь, скорее, она же умирает!» - это был голос Сони. Я уже ни о чём не думал, а просто вбежал в комнату, изнемогая от подступов внезапной тошноты и одолевающего меня страха. Слово «умирает» напрочь выбило меня из колеи. Я вбежал в комнату и остолбенел: Соня, бледная, стояла на коленях у кровати какой-то женщины и крепко сжимала ей руку, гладя и целуя её. Мне кажется, эти две минуты я совсем не дышал, чтобы не выдать своё присутствие. Но она знала, что некто находится за её спиной. Некто, кого она очень ждала. И когда она повернула свою голову в мою сторону… О, знали бы Вы, как хотелось мне в тот момент исчезнуть, просто раствориться в воздухе, улететь на другой конец света. Она так испугалась, увидев меня, что побледнела ещё больше прежнего и посмотрела на меня, о как она смотрела! Вы когда-нибудь видели, какое лицо делает маленький ребенок перед тем, как заплакать? Это была та самая гримаса. И я, вместо того, чтобы помочь стоял, не шевелясь, на одном и том же месте.

После некоторой паузы она, наконец, попыталась сложить из букв некоторые слова:

- Как? Я не Вас… Зачем Вы пришли сюда? – у меня дела с речью пошли хуже, и секунд тридцать я ещё всё же молчал. Она повторила свой вопрос.

- Соня, я хотел сказать - простите. Сегодня, у редакции… «Какая редакция? У девушки горе!» - думал я про себя.

- За что? За то, что назвали меня собирателем фортуны? Как видите, Вы были абсолютно правы. А теперь уйдите, маме плохо, уйдите, Вы лишь мешайте. – она зарыдала после этих своих слов. А я, потеряв ориентацию в пространстве, как-то добрёл до прихожей, в которой столкнулся с доктором.

«Вам прямо» - Едва ли смог я сказать ему и вылетел из обшарпанного подъезда, направившись в неизвестную мне самому сторону.

Не помню, как я дошёл до своего дома. Как открыл дверь и как снял пальто тоже. И если бы не внезапный телефонный звонок, не думаю, что я бы вообще очнулся от тех мрачных мыслей, что засели у меня в голове. Разумеется, я не поднял трубки. Но всё-таки начинал понемногу что-то соображать и даже сумел приготовить себе омлет. Правда он был слегка пересолен и слегка начинен осколками скорлупы. Ещё в ту ночь я совсем не спал. По крайней мере, мне так казалось.

Глава 5

«Эти соседи что, совсем никогда не утихомириваются? Похоже, устроили замечательную ночную вечеринку или что-то вроде того. Пойти разобраться с ними что ли? Хоть раз в жизни. Как забавно – какие могут быть соседи в частном доме? Я понемногу начинаю сходить с ума. Ещё и с потолка что-то капает прямо мне в глаз».- Я понимал, что на втором этаже творится что-то не ладное. Воры?.. Ну вот, странно - всё затихло. Больше не капает. Подушка сухая, лицо тоже… Мне просто нужно меньше думать. На этих позитивных мыслях я, наконец, начал засыпать.

Когда глаза взялись слипаться, я в последний раз бросил взгляд на старенькие электронные часы: половина седьмого. На занятия бабушка будила меня именно в это время. На час раньше, чем было нужно. Приучала вставать и ложиться рано. Извини, ба, я даже этого не могу нормально сделать.

После наступил крепкий здоровый сон. Без каких-либо сюжетов и образов. Только темнота и спокойствие. Ради этого можно было немного помучаться.

Через пару дней я стал приходить в форму. Моя депрессия начала исчезать по чуть-чуть. Настроение было вполне сносным. Что я делал эти два дня, спросите Вы? К моему удивлению я был полностью и целиком погружен в работу. Помните, я незаметно выкрал у секретарши журнал с контактами сотрудников? Так вот, перелистывая его, я увидел небольшую запись с пометкой «СРОЧНО!», которая меня немного заинтриговала. В ней было примерно следующее: «Катя, свяжись с Максом П., и поручи ему написание статьи для нового выпуска «Времени неожиданностей. Тема статьи «современные целители: кто они?». Тема так тема. Мне, как человеку с эзотерическим складом ума, было досадливо узнать, что такие темы попадают абсолютно не в те руки. Макс П., ничего в этом не смыслит. Всё, что он может, так это пользоваться деньжатами своего влиятельного папаши. Хотя, чему я собственно удивляюсь, если есть хорошие покровители, почему бы этим не воспользоваться. Не думайте, что я предвзято к нему отношусь. Не просто так я невзлюбил этого человека. На то есть причины.

Около года назад у входа в редакцию мне довелось наблюдать интересную ситуацию, которая меня крайне заинтересовала.: Макс П., еле слышно переговаривался с какой-то девушкой, а предметом их разговора служила некая статья о  кино. Так вот, Макс П., просил ту девушку написать статью за него, не за просто так, конечно. Та согласилась. С тех пор я еще не раз убеждался в том, что этот парень просто-напросто выдает чужие работы за свои. Пусть мне и пришлось немного за ним пошпионить, но ведь на тоя и журналист! В любом случае я узнал интересующую меня правду, чем вполне был удовлетворён и под конец своего «расследования» оказался даже доволен собой. Но на этом я и остановился. Никому не стал шептать на ухо о своей тайне. Я узнал то, что хотел. Остальное не важно. Пусть Макс П., сам разбирается со своей совестью. Хотя думаю, разбираться, в общем-то, не с чем.

Когда я увидел в журнале заметку о требуемой статье, то сразу же загорелся, понял, что она моя. Этот идиот её просто не заслуживает. Ведь он бы даже не стал читать тему. Просто сплавил бы её какому-нибудь неудачнику вроде меня, только чуть талантливее. Секретаршу жаль, хотя нечего отлынивать от работы. Мало ли кто по редакции шляется. В следующий раз будет сидеть на своём месте. А может это ей больше вообще не грозит. Ну и плевать я на это хотел. Я не могу всю жизнь действовать в интересах других. Пора бы уже и о себе подумать.

Я не ошибся, когда говорил о том, что эта статья «моя». Вы просто не представляете, на сколько «моя». Дописав её, я искренне возрадовался тому, что, будучи ребенком, внимательно слушал рассказы своей незаурядной бабули. Она ведь только и говорила что о всяких экстрасенсах, колдуньях и целителях. А уж сколько книжек заставила она меня прочитать на эти темы! У-у-у… Вот он – мой шанс блеснуть мозгами. Теперь осталось лишь придумать, как подсунуть эту статью «куда надо». Впрочем, у меня уже назрел план.

К вечеру я пришёл в редакцию, как ни в чем не бывало. Сотрудников там уже почти не было. А-ля делай, что вздумается. Я провел рукой по пачке новеньких, свеженапечатанных газет. Как у нас говорят «с пылу с жару». Заглянул к Катеньке, которой естественно на месте не оказалось. И проделал всё то же самое с журналом, содержащим контакты работающих здесь персон, только на оборот. То есть вернул его восвояси. Только заметочку оттуда изъял. Так, на всякий случай. Статью ведь мне поручили писать. Ну, или просто бедная Катя случайно перепутала нас с Максом П.. С кем не бывает! Совсем заработалась, бедная девочка.

Хочу поделиться с Вами радостью – статью оторвали с руками и ногами. Даже Катерину наказывать не стали. За долгое время меня впервые похвалили. – Это Вы хотели бы прочесть? На самом деле Макс П., давно уже принес им статью, а «моя писанина не к месту теперь. Вот если бы раньше принёс, хоть на недельку…» - Вот что пробубнила мне Верочка Михайловна. Не нужна им моя писанинка. Даже если бы за меня эту статью сам Нострадамус писал, всё равно не взглянули бы. Вот Вам пример настоящей предвзятости. Да, наверное, мои прежние статьи не были лучше и сочинений пятиклассницы, но отвергнуть то, во что я вложил душу даже не дав мне шанса – это просто знак того, что большинству сидящих там плевать на чувства других. На камеру они чуть ли не кричат «Смотрите, какие мы благородные, людям помогаем. Правду добываем!» А теперь покажите мне того, кому такая правда нужна. Вот и я таких не знаю. А то, что желтая пресса мнит себя всевидящим оком, так это не от большого ума. Может от зарплаты? Может. Но лично я этого подтвердить, увы, не могу.

На следующий день я снова явился в редакцию. Не для того чтобы подать апелляцию, нет. О статье я даже не заикнулся. Но сегодня я шел туда с особенным торжественным настроением – сегодня я самый счастливый человек в мире, срезавший давилку с шеи, которая так мешала дышать. Я официально уволился. Ура!!!

Глава 6

Сегодня особенный день. Первый день, когда я решил напиться в одиночку. При том, забавно - я лишился работы, а напиваюсь ввиду великой радости. И как только я не сделал этого раньше? Почему ишачил на этих кретинов столько времени? Мне даже не важно, что теперь будет дальше. Я лучше грузчиком работать буду или в дворники пойду. Знаю, что моя покойная бабушка никогда бы не одобрила этого. Она всегда хотела видеть меня культурным человечком, обитающим в культурной среде.

К вечеру я уже был пьян в стельку. При том в первый и в последний раз. Всё дело в том, что когда бутылка из под виски была абсолютно пуста (попробуйте представить, что будет с непьющим человеком после того, как он один выхлещет целых полтора литра виски!) я уже начал засыпать, но в какой-то момент понял, что мой потолок вместе с люстрой ходят ходуном. Будто с десяток человек снова отплясывали на втором этаже моего дома.

По началу я дико захохотал, вся ситуация показалась мне очень даже комичной – пьяный человек увидел глюк, ну что здесь собственно такого ужасного? Но когда этот так называемый глюк возвращался снова и снова, а люстра дребезжала всё сильнее и сильнее и вот-вот готова была уже сорваться с потолка и прямиком упасть мне на голову, всё это перестало казаться мне смешным. Мне почему-то стало страшно и стыдно: а может белая горячка? Я тут же представил, что со мной станет, если я попаду в психушку и эти мысли не очень-то пришлись мне по вкусу. Я начал бить себя по щекам, обливаться холодной водой, но и это оказалось без толку.

Тогда я, не надев даже ботинок, выскочил на улицу, но та будто пропала. За дверью, ведущей ко мне во двор, были лишь коридоры, а за ними снова они. Вот это было настоящее сумасшествие. Я уже подумал, не подмешали ли мне в коньяк чего-нибудь запрещенного? Ведь как еще объяснить весь этот бред? Стоя в очередном коридоре, я стал медленно оседать на пол, закрыв правой рукой глаза, а левой опираясь об пол. Я стал говорить себе «Спокойно, сейчас всё пройдет, оно не может действовать так долго». И я оказался прав. Спустя пару минут коридоры начали исчезать и я почувствовал, как холодный ветер создавал мурашки на моём теле. Я открыл глаза и увидел, что стою у себя в саду босой и в одном нижнем белье. Напротив меня стоял мой лучший друг, Саша, и внимательно смотрел на то, что со мной происходило. Никогда не забуду его лицо.

Оно было не удивленным, если Вы так подумали. И даже не испуганным. Оно было мертвым. Бледное, покойничье лицо, изуродованное кровавой вмятиной на лбу. - Никогда не думал, что после пьянки может такое присниться… Это сновиденье немного смутило меня. Я проснулся с неприятным ощущением на душе. Хотя и жутко обрадовался тому, что это был всего лишь нелепый сон. Голова сильно болела. Я встал с дивана, для того чтобы выкинуть сосуд из вод виски, на который мог смотреть теперь только с отвращением. Всё-таки мой организм не способен выдерживать напора такого количества спиртного. Чему я был, отчасти, рад.

Я дошел до туалета, избавился от остатков еды в желудке, выпил холодной воды, а затем снова рухнул на свой любимый бардовый диван. Хотел поспать ещё. Не получилось - Телефон. Снова этот неумолкающий телефон. Хотя, какой неумолкающий – звонит максимум раз в неделю. И всё равно меня жутко раздражает то пипикание, которое он производит. Как будто срабатывает пожарная сигнализация. Поэтому я всегда быстро беру трубку.

Звонящие сказали мне, что Саша погиб в пьяной драке, как и мой телефон, который я просто уничтожил после этого сообщения. Я не хочу, и не буду вдаваться в подробности моего тогдашнего состояния. Если вы хоть раз в жизни теряли близкого человека, или ,Бог с Вами, что-то иное, то поймете меня. Саша был для меня всем. Целым миром, наставником, другом. Теперь я остался абсолютно один. Хотя, если я всё-таки кое-что Вам говорю, то должен сказать, что тот, о ком я подумал в момент страшного извещения о смерти друга, был не я. Даже не Саша. Я вспомнил о Соне. Её лицо, в тот момент, когда она белая, точно полотно, стояла на коленях, успокаивая свою умирающую мать. Вспомнил, как вместо того, чтобы хоть как-то помочь, стоял, стыдясь самого себя. Вспомнил, что наговорил ей возле редакции. И этого было вполне достаточно для того, что возненавидеть себя ещё больше. Возненавидеть настолько, насколько это вообще возможно.

Через три дня состоялись похороны. Пришло очень много человек. Я говорил с некоторыми из них. С Сашиными родными – матерью и сестрой. Его отца не стало ещё три года тому назад. Говорил с некоторыми из его друзей и даже знакомых. Но никому из них я так и не рассказал о том самом сне, что приснился мне накануне Сашиной смерти. Хотя, мне безумно хотелось это сделать. Я просто разрывался. Мне казалось, что у меня на лбу написано «СУМАСШЕДШИЙ», но этого почему-то никто не хотел замечать. Точнее замечали, но старательно игнорировали этот факт.

Я не пробыл на кладбище до конца всего ритуала. Просто не смог. Хотелось закричать им всем «Стойте! Не зарывайте его прямо сейчас. Может, он не мертв, может ещё есть какая-то надежда…» Тогда мне точно примерили бы смирительную рубашку. И потому, когда я почувствовал, что могу сорваться, то немедленно покинул всех тех людей, что пришли попрощаться с Сашей.

Я отправился туда, где никто никогда не стал бы меня искать. Это место знали лишь я и Саша. В детстве мы часто прятались там от всего мира и рассказывали друг другу страшные истории, изобретали что-то, говорили о девчонках, делились мечтами о нашем будущем. Это был чердак одного нежилого дома, в который другие ребята боялись ходить, т.к. считали, что там водятся привидения. Собственно, мы с Сашей и распространяли эти «слухи». Кстати, в этот дом и по сей день никто не суётся. Всё-таки народ у нас суеверный.

Когда я пришёл к знакомому месту, то понял, что поспешил с выводами. Нет, в дом на самом деле больше никто не лазил – его просто снесли. Это стало для меня большой неожиданностью, ведь ещё неделю назад он стоял здесь, совершенно целым и невредимым. Ничего не понимаю. Кому он мог помешать?

- Да-а… Я вот тоже малёнько не понимаю, на кой тёрт им понадобилось сносить эту развалину… - Я даже подпрыгнул от страха, услышав, что кто-то вторит моим мыслям.

- Вы это мне? - я повернулся к говорившему лицом. Это оказался местный дворник, Матвей. С детства его знаю.

- Хошь тебе, а хошь и сам себе. – после этих слов он громко и протяжно зевнул, совершенно не прикрывая свой беззубый рот.

 - Им, это кому? – обратился к старику.

- Чего?

- Вы сказали «На кой черт им понадобилось сносить дом». – Кому «им»?

- Так ясное дело кому. А ну, иди-ка сюды. – Я подошел ближе. – Новой власти.

- С чего Вы это взяли?

- А ты шо, сынок, не слыхал? Новости не смотришь? Закон такой теперь вышел. Негоже людям, как скотине в адских условиях жить. Так они и взялись, как енто говорят, аварийное жилье сносить. Новое дать обещают. Хе-хе.

- Разве там жил кто-нибудь?

-Да какая им разница жил, не жил. Наказ сверху дан – они и исполняют.

Ох, не верится мне во все эти перемены к лучшему. Я давно уже слышал об этом проекте, но не воспринимал его в серьез. Похоже на то, что весь мир сговорился против меня. Я потерял не только Сашу, но и единственное место, с которым у меня связано большинство самых светлых воспоминаний. Просто отлично. Раньше этот домишко никому и даром не был нужен, но как только мне захотелось его навестить, то конечно же меня оставили с огромным носом. Это сейчас я пишу с иронией, потому, что с тех пор прошло уже довольно много времени. Но тогда мне было совсем не до шуток. Хотелось просто сесть посреди дороги, зарыдать и отказываться с неё уходить. Знаете, почти так, как это иногда проворачивают маленькие дети, когда они сильно чего-то вожделеют, но у их родителей для этого слишком тонкий кошелек. Тогда эти милые детишки превращаются в монстров, падают на пол магазина, стучат об него руками и ногами, настоятельно требуя своего. Точно также хотелось сделать и мне. Но тут меня осенило, что я в общем-то уже большой дядя и в моём исполнении это смотрелось бы куда менее эффектно. Конечно, я шучу. Мне не приходилось раздумывать о том, как бы это смотрелось. Моим действиям помешала всё так же старая добрая угроза попасть в психушку. Мне ну уж очень бы не хотелось там оказаться. Вот и все дела.

Пока я шел домой, в голове снова начали крутиться мысли, связанные с моим сном-предсказанием. Пусть мне привиделось, что у Саши проломлен череп, а не всажен нож в сердце, как это было на самом деле, но всё-таки он был мертв в моем сне. А это значит… Это значит, что у меня начинает ехать крыша, прямо как у бабушки. Другого объяснения я пока что не нахожу.

Я явился домой уже к полуночи, но, несмотря на то, что очень устал, дико боялся засыпать. Мне казалось, что я держался, как только мог. Но, видимо, не достаточно для того, чтобы не уснуть. Потому что уже через час после того, как я выпил большую кружку кофе и сел на диван, передо мной как ни в чем не бывало стоял Саша, мой лучший друг.

Глава 7

К моему удивлению страх абсолютно пропал. На пару минут я даже позабыл, что сегодня был на похоронах у своего дружка, которого сейчас радостно обнимал. Слезы счастья ручьем выливались из наших с ним глаз, и я не мог позволить себе спросить его умер ли он или нет. Я спрашивал его, как он там поживает, нет ли у него ко мне каких-нибудь просьб и тому подобное. Он отвечал, что чувствует себя отлично (и выглядит, кстати, тоже). Просил передать своим родным, чтобы они перестали наконец плакать и неносили траур слишком долго, потому, что ему больно смотреть на то, как страдают близкие. «Пусть лучше молятся за меня» - сказал он мне.

Что было потом, я не помню. Провал. Но на утро я знал, что мои представления о нашем с Вами мире безумно скудны и что мой друг вовсе не превратился в бездыханное тело, а просто стал знать немного больше, чем прежде. Да и я с тех пор много о чем знаю. И теперь настало время поделиться своими знаниями с Вами.

Глава 8

Теперь я довольно часто встречался с Сашей. Даже чаще, чем при его жизни. С тех пор, как состоялись похороны, прошла уже пара недель. Это удивительно, но я быстро привык к мысли о том, что больше не увижу его в этом мире. Я знаю, Вам не просто доверять моим словам, но если вы до сих пор не отложили книгу, значит, я еще не слишком безнадежен в Ваших глазах. Верить мне или нет – выберете одно из двух. Если Вы говорите «Да», то непременно не пожалеете о том, что ответили именно так. Но если Вы скажете «Нет», я заставлю Вас со мной согласиться.

Все эти две недели я жил не так, как раньше. Я в буквальном смысле слова открыл для себя новую вселенную. Теперь мне были одинаково доступны два совершенно разных мира. Если мне хотя бы полгода назад намекнули на то, что подобное возможно, то я непременно покрутил бы пальцем у виска человека, ляпнувшего что-нибудь эдакое. Ноя не обратился за помощью к мозгоправам лишь по одной причине: я узнал, что не один такой. Есть и другие. Причем, их достаточно много. Они разбросаны по всему миру, но некоторые из них даже не подозревают о том, чем владеют. И эти «другие» абсолютно все существа нарекающиеся видом HomoSapiens. Или, проще говоря, они просто люди.

Сегодня я решил, наконец, выйти из дома и посетить одну из местных библиотек. Интернет интернетом, но я всегда любил «живые» книги больше. Впервые за долгое время я заметил природу, всюду окружавшую меня. Стоял один из чудеснейших осенних дней. Октябрь был на удивление теплым. Никаких луж и зонтов. Это был один из тех погожих дней, в которые все старички твоего района по одному выползают посидеть на лавочке, обсудить последние сплетни и насладиться лучами приветливого солнца.

Путь мой лежал прямо через редакцию. Но мне было на это абсолютно плевать. Я даже ждал встречи с ней, чтобы еще раз убедиться в том, что я поступил правильно, уволившись оттуда. И вот, буквально через десять минут, я стоял уже напротив неё. Мне не было интересно, что творится внутри. Я просто смотрел на неё, как смотрит человек на раздавленную им блоху. Но в один миг я сам стал ощущать себя жалкой блохой, которую вот-вот прихлопнут – из редакции выходила Соня. Она не заметила меня сразу и потому продолжала громко кричать в телефонную трубку что-то вроде: «Вы не можете так поступить» - или – «Подождите еще немного» и вот ещё: «Да вы просто кучка кретинов!» Мне было удивительно слушать, как под конец разговора из уст этой милой девушки вылетали весьма обидные оскорбления в чей-то адрес. Видимо, на то были веские причины. Я стал раздумывать над тем, подойти мне к ней или нет. И как именно это сделать. Но я не успел ничего «додумать». Соня сама ко мне подошла. И тогда я вновь превратился в туго мыслящего заику.

- Вы что, следили за мной? – вытаращив на меня свои круглые глаза, спросила она.

- Я? Нет. Нет. Я здесь совершенно… - вот идиот. Отрицание – худший враг лгуна. Но ведь я и правда…

- Знаете, Валовски, я скоро начну Вас бояться. Вы являетесь ко мне домой без приглашения. Не знаю, как Вам удалось добыть мой адрес, но это было, по крайней мере, не красиво. – меня отчитывали, как уборщицу, плохо выполняющую свою работу.

- Мне просто хотелось извиниться. Простите, что назвал Вас липучкой для счастья. На самом деле я так не думаю. И еще этот мой визит, совсем некстати… - Дальше последовал долгий и довольно откровенный разговор длиной в час, а может и больше. Я рассказал ей всю правду о себе, она о себе. Мы на удивление быстро поняли друг друга, и я был этому безумно рад. Как мне показалось, Соня тоже. Кто бы знал, что всё может быть настолько просто?Под конец нашей беседы мы оказались как раз напротив того дома, который когда-то служил нам с Сашкой убежищем. Меня поразила реакция Сони, когда она увидела, что тот дом сравняли с землей. Она разрыдалась. И я понимал, что дело было вовсе не в моем душещипательном рассказе о днях, проведенных здесь.

- Что? Почему Вы плачете? Пожалуйста, не нужно.

 Я не знал, что делают в таких случаях. Но внутри меня поселилось какое-то странное чувство. Мне казалось, что после нашего разговора, между мной и Соней больше не существовало никаких преград. Я интуитивно чувствовал, что нашёл родную душу.

 – Соня, прошу Вас, что случилось? Я что-то не то сказал?

 Она начала успокаиваться и быстро стала вытирать слезы и растекшуюся по лицу тушь.

- Простите… - по-видимому, она не хотела выдавать причину своих слез.

- Соня, не стесняйтесь. Может, я могу чем-то Вам помочь? - я пытался поймать её взгляд, но не мог. А спустя несколько секунд она сама посмотрела на меня и рассказала всё. Всё, что не могла больше держать в себе. Пусть я не всё понял из-за частых вдохов и всхлипываний, но из её рассказа кое-что прояснилось. Дело было в том, что «Новая власть», как выразился дворник Матвей, признала её дом аварийным. (И как я сам не понял, в чём дело!) На днях его должны снести. Деньги, что Соня копила на съемную квартиру пошли на похороны её матери. Теперь она остается на улице вместе с младшим братиком. Хоть им и обещают в скором времени квартиру, но сами знаете, понятие «скорое время» растяжимое и не всегда реальное.

- У подруг свои семьи. Я это понимаю – говорила она, - если бы я была одна, тогда я ещё осмелилась бы просить у них ночлега на некоторое время. Но Витя, сами понимаете… У меня никого ближе его нет! - и она снова заплакала. Теперь я не сомневался в том, что нужно было делать. Я спокойно положил свои руки на её худенькие плечи и, набрав побольше воздуха в легкие, сказал то, чего она точно не ожидала услышать.

- Соня, я Вас люблю. – Вот это было действительно адреналином для меня.

- Что Вы говорите? - она правда не услышала того, что я сказал.

- Я Вас люблю. И давно полюбил. Ещё с тех пор, как Вы первый раз появились у нас в редакции. И раз так, Вы и Витя теперь не просто пустой звук для меня. Я не хочу, чтобы дорогие мне люди искали ночлега неизвестно где. Я прошу Вас, Соня… - она попыталась что-то сказать, но я дал ей понять, что хочу продолжить.

– Соня, мне ничего от Вас не нужно. Но я прошу, хотя бы до тех пор, пока не уладятся Ваши дела с квартирой– живите у меня. У меня большой дом, места хватит на всех… второй этаж уже несколько лет пустует без толку…

 - я стал приводить ещё массу аргументов в пользу своего предложения и, в конце концов, Софья Сафронская была побеждена. Ей действительно некуда было идти. И сейчас она была рада даже самому нелепому предложению, которое могло поступить. Ведь не столько она волновалась за себя, сколько за Витю. Все то время, что мы шли до моего дома, она вставляла его имя практически в каждое предложение: «Витя итак много страдал», «Витя ведь всего лишь семилетний мальчик», «У Вити ночные кошмары» и т.д. и т.п. 

Что меня поразило, так это как восприняла Сафронская моё признание. Складывалось впечатление, что всё так и должно было быть. Она как будто забыла про него. Хотя я и видел несколько раз, как иногда она искоса поглядывала на меня, но поняв, что я это заметил, она тут же отворачивала голову в другую сторону. Или наоборот, я говорил ей что-то, говорил, говорил…а она совершенно меня не слушала. Её мысли в тот момент были слишком далеки от её тела. Но когда я умолкал, она делала вид, словно все слышала и зачем-то хотела показать, будто-то бы, мой рассказ её чем-то удивил. Я не обижался на неё. Ей ведь итак не сладко. Тем более что в моих историях на самом деле не было ничего интересного.

Когда мы стали приближаться к дому Соня обратилась ко мне со словами, которые, по-видимому, довались ей с трудом:

- Андрей, Ваше признание оно…

Но я её остановил.

- Не надо. Я от Вас ничего не требую. Поживем – увидим, что будет дальше. – Она ничего не ответила, но в её взгляде я прочел, что она услышала именно то, что хотела. Её лицо осветилось лучами благодарности.

- Вот мы и дома. Простите за этот кавардак. Сто лет здесь нормально не убирался. – Но Соня снова меня не слушала. Девушка с интересом оглядывала старые фотографии и книги, сваленные на столе в одну большую кучу. Она аккуратно вытащила одну из книг и стала её перелистывать.

- А знаете,- восторженно заголосила она – это чудесно, что Вам нравится Блок.

- Кому же он не нравится.

- А у Вас закладка на странице с «Незнакомкой», да Вы романтик! Я так и думала.– Констатировала Соня и чему-то хихикнула.

- Ну вот, Вы уже шутить начали. Это хорошо, хорошо…Постойте…Вы думали обо мне? – Ну, куда ты опять…

- Думала ли я о вас? Вы оказали мне большую услугу, предоставив крышу над головой, потому я не вправе ездить Вам по ушам. Да, думала. Мимолетом. Как и о многих людях, которых я встречаю каждый день на улице. Все мы на подсознательном уровне оцениваем друг друга, это в порядке вещей. Вы уверены, что хотите знать, о чем я думала?

Её лицо вдруг приняло серьезный вид. Точно такой, какой я встречал в коридорах редакции. Лицо целеустремленной карьеристки. Но теперь, когда завеса её жизни была беспощадно сдернута, я увидел в этом лице не самоуверенность, но мужество, отличавшее её от всех остальных…

- Прошу Вас…- Соня только что выдала рецензию моей личности, а я из всех её слов услышал лишь обрывок последней фразы, сделав вид, будто удивлён услышанным. Уверен – она не могла не заметить моей отвратительной игры, но ничего на это не сказала.

Когда вещи Сони и её младшего брата были окончательно перевезены на новое место, жизнь моя изменилась до неузнаваемости: детский голос в доме зазвучал впервые за десяток лет, с наступлением темноты в окна хстал загораться свет, а эти аккуратно расставленные вещи и оживленные разговоры за столом... Всё это было для меня в новинку.

Но всё это мне чертовски нравилось.

Знаете, я, кажется, кое-что понял: самое приятное чувство на земле, это чувство того, что ты не один. Когда ты не бежишь как можно дальше от дома и одиночества, когда ощущаешь тот незнакомый, но приятно-уловимый уют исходящий от чьего-то присутствия рядом, когда само пространство оживает вокруг тебя… Это непередаваемо. А то, что непередаваемо – имеет гораздо большую цену, нежели чем то, что можно запросто сказать.

Глава 9

Как-то вечером, за ужином, между мной и Соней состоялся один важный разговор:

 - Мне осточертела эта редакция. Я не вернусь, Соня, не вернусь.

- Вас никто и не заставляет туда возвращаться. - Мы до сих пор называли друг друга на «Вы». Почему? Нам просто это нравилось. – Но Вы могли бы попытаться настоять на том, чтобы Вашу статью хотя бы посмотрели. Всё-таки это труд…

- Какая теперь разница. Они же сказали – срок прошел. Идите с Вашей писанинкой куда подальше. К тому же, может та статья, и правда не стоит ни гроша.

- Покажите. Пожалуйста. – По выражению лица Сафронской можно было сказать, что ей и правда, интересно взглянуть на мою никчемную работу.

 И я её показал.

Но Соня прочла лишь заголовок. И как ни странно, этого было вполне достаточного для того, чтобы на её лице показались новые, до того неведомые мне, эмоции.

- Соня? Что-то не так?

- Всё не так… - Она схватила себя за волосы и опустила голову на стол.

Я не стал лезть к ней со своими расспросами. Знал, она сама все расскажет, если будет нужно. И я не ошибся.

Ваша статья, - начала она, - её не взяли по моей вине. Понимаете, мне нужны были деньги. А тут Макс П., нарисовался со своей очередной просьбой. Раньше я отказывала ему, но только не в тот раз. Он сказал, что нужно написать какую-нибудь стоящую ерунду об этих… Сверхлюдях: гадалках, целителях. Ну, Вы в курсе. Сказал, что заплатит мне двести, а если хорошо поработаю, то все триста баксов. Я спросила, почему он платит такие деньги, ведь ему за статью отвалят значительно меньше? Сначала он сказал, что это не моё дело… Но потом всё-таки передумал и выдал следующее: «Детка, неужели ты и вправду думаешь, что я мотаюсь сюда ради денег? Если кто-то и должен так думать, так это мой отец». Через пару дней после этого разговора я получила триста долларов. Простите меня, если можете. Я даже не думала, что Вы…- Сафронская вдруг затряслась всем телом, еще крепче стиснула опущенную на стол голову и, по-видимому, больше не собиралась, а, может, просто не могла ничего говорить.

- Паскуда…

- Что?.. – Сафронской показалось, что она ослышалась. Но когда она подняла глаза, её сомнения растворились так же быстро, как растворяется сахар в кипятке.

- Ты – паскуда. Чертова дура!

- Андрей… Я виновата перед Вами, да, но я не позволю… - Соня не договорила. В неё по очереди полетел весь фарфоровый сервиз, тот самый, который так любила покойная хозяйка дома.

- Дрянь! Дрянь! Да ты хоть знаешь, как я старался?!

Теперь со стола полетел не только дорогой сервиз, но и вся посуда, еще минуту назад аккуратно расставленная между двумя мирно разговаривающими людьми.

Соня, едва ли не обезумевшая от внезапно навалившейся угрозы, хоть и ловко уворачивалась от летающих блюдечек, всё же не стала ждать момента, когда в ход пойдут ножи и, вскочив со стула, она быстро прошмыгнула в соседнюю комнату, с усилием закрыв за собой дверь на тяжелую щеколду. Ей вслед доносились всё те же крики «Ты знаешь, как я старался, а? Да я ночей не спал! Она мне так нравилась! Впервые в жизни мне что-то нравилось! А ты её уничтожила! Ты убила её! Тварь!»

Крики эти слышались еще несколько минут. Затем наступило скорбное молчание. За молчанием – бессонная ночь в безумном, на тот момент, доме. Испуганная до смерти девушка и её младший брат теперь навсегда отсюда исчезли.

Утро, насупившее в доме Андрея Валовски с приездом машины скорой помощи, было как никогда сырым и туманным даже для осени. Бригада хмурых, но динамичных людей в белых халатах, почему-то сопровождаемых персонами в дорогих костюмах, долго переминалась на пороге дома 153 на Маржевской улице. Никто не спешил открывать.

 « Эй, подохли там все что ли?» - на грубое замечание высоколобого гражданина, активнее всего стучавшего ногой по деревянной двери, так же никто не откликнулся.

- Лом! – трясущимся тенором заорал было высоколобый. Но лом не понадобился ему. Тот, за кем они пришли, был совсем рядом. Андрей Валовски, укутанный в уже отсыревший коричневый плед, лежал всего в десяти метрах от растерянных гостей.

 « Он! Весь в чернилах… Рваная рана на правом предплечье… Ах, да - живой».

Глава 10

Сегодня дом скорби принимал еще одного своего постояльца: мужчина, двадцати четырех лет от роду. Брюнет. Кажется, его имя Андрей Маркович Валовски. Приятной наружности, правда, теперь она ему едва ли пригодится. Всё время твердит имена неких Софьи и Виктора Сафронских. Утверждает, что первая работала в местной редакции, хотя ни девушки с подобными инициалами, ни самой редакции в указанном районе решительно не существует. Проживает один. Холост. Родственников нет, друзей, как выяснилось, тоже. До 19 лет жил со своей бабушкой, пока та не померла. Безработный. Хотя, опять-таки, доказывает, что является бывшим сотрудником несуществующей редакции. Еще плёл что-то про журнал «Время неожиданностей». Искали – подобной печати найдено не было.

Как выяснилось из документов, обучался на дому. Часто из него сбегал, забираясь в заброшенный соседский дом. И, по словам местного дворника «Мог часами сидеть там и вести беседу как бы с пустотой». К уголовной ответственности не привлекался. Лишь раз участковый обратил своё внимание на «странного парня, который любил долго сидеть на могиле его погибшего сослуживца Ивана и плакать там, упоминая какого-то Сашу.

Начитан. Болезненно-белый цвет лица и найденные в его доме чеки, горами приходившие из служб доставки разных специализаций, говорят о замкнутом образе жизни, асоциальности и полном уединении от окружающего мира. Единственным человеком, поинтересовавшимся судьбой Андрея Валовски, является Матвей, местный дворник. Собственно, он также единственный человек, знающий о пациенте некую информацию, пригодившуюся в ходе оценки личности Валовски. «Я, - говорит, - давненько подметил, шо у парня не все дома-то. Лет, ну, 13 назад. Но, думаю, дело-то, как бы, не моё. На кой оно мне сдалось? Но сам для себя я всё ж любил за мальчонкой понаблюдать. Чудно! Помню, бабка с ним жила. Так она ж не лучше. Он по ее вине с ума-то сошел. Не было у Андрюшки детства, нет. Вот, цирк приезжает – ребенок дома сидит. Мальчишки местные в мяч играют – дома сидит. Дискотеки – юноша дома, дома, дома-а… Никто и не знал о его существовании. Сам-то я частенько к ним захаживал. Людмила Валентиновна, бабка Андрюшкина, меня подлюбливала. Хе-хе. Так вот, решил зайти я к ним как-то – дверь заперта.Сколько не стучал, не ломился – никто не открывал. Чуяла моя душа, что случилось что-то. Решил так – обойду дом вокруг, позаглядываю в окна да посмотрю – что там делается. Заглянул в первое попавшееся окно – и ужаснулся! На своей кровати спокойно сидел Андрей и разговаривал с кем-то. С кем-то, кого я так и не смог нигде разглядеть. А неподалеку от него, на полу,ничком лежала Люда, совершенно не подавая никаких признаков жизни…» Дальше старикашкарассказал, как вызвал скорую и полицию. И что когда они приехали, Валовски не открывал входной двери до последнего, а когда сотрудникам служб безопасности попасть в дом всё-таки удалось, он ни в какую не соглашался расставаться с телом умершей два дня назад женщины.

Как ни странно, на Валовски не обратили особого внимания. Весьма и весьма подозрительного молодого человека, у которого налицо тяжелое психическое расстройство, оставили совершенно одного. И живи, как знаешь. Или вообще не живи.

Валовски действительно болен.

- «Трудно сказать в точности, чем обусловлена его болезнь. Это и потрясения, пережитые им в детстве, и пример для подражания в виде чокнутой бабки, говорившей с «призраками», и чтение эзотерической литературы, и громадное самовнушение того, что он может попадать в какой-то параллельный мир…Знаете, он путался в понятиях, сливая воедино, два совершенно разных мира – мир реальный и мир снов. Но, как это ни печально, самую большую лепту в его безумие внесло одно простенькое словцо, сводящее людей с ума – одиночество. За всю свою жизнь он видел мизерное количество ЛЮДЕЙ. Обычных живых людей. Но даже после смерти бабушки отказаться от самозаточения он не сумел. И Валовски стал выдумывать себе идеальных друзей, работу, жизнь. Но даже в мире, созданном своим разумом, он не смел ставить себя рядом с «нормальными» людьми, создавая трудности самому себе даже в фантазиях…» - говоривший замолчал и, сняв аккуратные очки, достал из старого комода жирную папку, на которой свеженькой краской было напечатано: «Андрей Маркович Валовски» и протянул её своему слушателю.

 - То есть, я могу быть уверен в том, что он застрянет здесь навсегда? – решил удостовериться равнодушный слушатель у лучшего психиатра печально известной больницы для душевно больных «Аврора».

- Об этом не беспокойтесь. С галлюцинациями бороться довольно сложно...-на лице доктора вдруг показалась явственная печаль, но он тут же её прогнал. Где-то внизу послышался лай. Психиатр насторожился.

 - О, не беспокойтесь. Это со мной.

- Значит, как договаривались. – слушатель достал небольшой абсолютно новенький дипломат и протянул его доктору. – Проверять будете?

- Нет- нет. Я вам верю. – безразлично пискнул психиатр.

- Славно. Тогда я сам скажу, что там немного меньше. Видите ли, возникли небольшие проблемки с продажей дома. Этот дворник, как его…Матвей! Слишком уж живо он интересовался судьбой Андрея Марковича и начал возмущаться нашим частым наведываниям в дом Валовски. Пришлось отправить старичка на покой… - доктор выпучил глаза и едва не раскрыл рот.

- Спокойно-спокойно! Не нужно таких выражений лица. Дом великолепен! Это даже не дом, а целый замок!.. Мы столько ждали, и пора уже было оправдаться нашему терпению. Дом продан. Никаких проблем возникнуть не должно. Так что давайте не портить отношений, коллега!- слушатель живо протянул доктору свою жилистую руку, но тот не пожал её. Он вложил в неё небольшую записку. Слушатель встал, поклонился и направился к выходу.

***

Крыша «Авроры» отливала багрянцем, растворяясь в наступавшем рассвете. Из дома скорби выходил высоколобый гражданин. Под старой лестницей слышалось, как скулила собака, чуя приближение человека. Двери «Авроры» заскрипели, медленно отворяясь. Теперь высоколобый шел по неосвещенным тротуаром, держа в каждой руке по вещи. В правой руке - два собачьих поводка. На них – черные доги размером с теленка. В левой – небольшая записка, содержащая примерно следующее: « Александр Витальевич Свиригин. 43 года. Холост. Богат. Подозрения на шизофрению. Дом: 6 комн., 2., этажа…» И далее, далее, далее… Очень скоро эта небольшая записка должна была превратиться в жирную папку, на которой свеженькими буквами напечатают «Александр Витальевич Свиригин».

 

Тюменцева Дарья

«Слишком много слов, слишком мало доверия»

 

Слишком много слов, слишком мало доверия.

Я тебе уже многое сказал, но всё это ты успешно пропускала мимо ушей.

Вскоре ты перестала меня понимать и стала заменять слово «люблю» на слово «ненавижу».

Я стал замечать, что ты меняешься. Слишком быстро! Пожалуйста, дай мне ещё немного времени. Остановись! Хватит! Ведь я же люблю тебя, глупая. Но опять этот взгляд, он не полон ненависти, он полон душераздирающей пустоты.

Я так хочу подарить тебе всего себя, без остатка! Все чувства и эмоции. Хочу открыть тебе себя настоящего, не прятаться, никакой лжи и фикции. Реальный я, вот что я хочу тебе отдать. Заботу и тепло. Настоящие чувства. Я хочу, чтобы ты мне верила, а главное доверяла. Но при каждой попытке я получаю болезненный удар в спину.

Разбитая мебель и посуда. Везде валяются обломки того, что, возможно, пять минут назад, было единым целым. Кто-то скажет - бардак, но это только придаёт дому реальности, это его украшает. Ты показала себя, себя настоящую. Я рад.

Так и с разбитым лицом, оно, как и квартира в разгроме, показывает последствия вчерашних выходов за грани.

Наутро я нашел записку. Всего три слова. «Мне нужно уехать». Она всё отдаляется от меня. Почти перестала звонить. Постоянно плачет, но говорит, что не может быть со мной по невыясненной причине. Я сказал, что она поступает очень глупо, после чего моментально получил ответ: «Прощай»

Стал уже часто за собой замечать, что я делаю то, чего не хотел вовсе. Маски меняю поминутно. Для каждого человека я разный. И никто не может точно описать. И она не может.. Может меня и вовсе нет? Этот вопрос прозвучал и в моей голове. Можно сказать, что на меня давят стены собственного мозга. Люди меня не знали и вряд ли когда-то узнают, для них меня и не было вовсе. Просто один из ярких картинок, которые со временем блёкнут и постепенно исчезают из памяти. Бывают картинки, надолго остающиеся, врезающиеся в памяти, но я не такой. Меня вряд ли можно поставить в пример, да и вообще лучше не пытаться разобраться в моих поступках. Я не поступаю так, как нужно или так, как хочется самому. Меня ни с чем не сравнишь и подобного не найдёшь. Я как старая забытая ваза в антикварном магазине. Пройдёт ещё немного времени и магазин закроют, а ваза, что была достоянием эпох, станет мусоркой, грязной и пустой, как души людей в наше время.

Даже если города между нами будут всё отдаляться, я всё равно буду единственным для тебя! И мы вовсе не два сердца, а одно разделенное на два, бьющееся в унисон! Я люблю тебя!!! И даже если я для тебя не буду первым, ты будешь для меня номер один... И в отсеке с названием сердце, всегда будет высечено только твоё имя!!

Начинкин Олег

«К В.В.»

Все очень быстро прогорело,

И Вы, не зная ничего,

К нему ушли... - Какое дело

Мне до того!? - "Так, ничего..."

 

Сейчас, под редкий шум стакана,

Ибо, Вы знаете - не пью,

Сам эту гадость не люблю...

Но в этот раз, мне эта рана

Напомнит молодость мою.

 

Тогда ведь я, забывшись чувством,

Лишь свое сердце принимал...

И днем, и ночью - жил искусством,

А в строфах нежных умирал

И сам себя в том покарал.

 

Так вот, под редкий шум стакана,

Я поднимаю тост - "за Вас"!

Смиренно мча, в ту пасть капкана,

Что очень скоро сгубит нас...

Где дико, с чашами веселья,

Мы воспоем наш бред похмелья...

И не к чему будет Ваш джаз...

 

Какой приятный стук бокалов!

Как будто здесь Вы и со мной

Дивитесь нежностью ударов,

Под светлым знаменем - луной!

Хотя, сижу один тоскливо,

И беззаботно, молчаливо,

Дивлюсь бутылки глубиной...

 

Вновь подниму стакан граненый,

Что одинок день ото дня...

Чтоб он сейчас, вином взманенный,

Во всем поддерживал меня...

Нас с ним не радует разлука,

И здесь - не можем друг без друга...

Какая ж жгучая змея

Пустого пьянства западня...

 

Бутыль вина восьмого года

Уже устала здесь стоять...

Ей мало нашего раздора!

Она желает жизнь забрать...

Туда, где ею забавляясь,

Скачусь, тоской увеселяясь,

Где не смогу с ней устоять...

 

Да только я, на эту тропку`,

Не собираюсь восходить.

Отдав ей день, - закрою пробку,

Здесь больше нечего ловить...

Ибо, и мне тут не по нраву,

Лучше, пойду в свою дубраву,

Где с светлым знаменем - луной,

Буду писать свой стих пустой.

Осталось только Вас спросить...

 

Когда склонился над стаканом,

Победу чествовали Вы?

Уж если "да", тогда не даром

Я упивался... ну а Вы..

Тогда, признаюсь, победили,

Мне сердце, милая, сгубили...

 

А если Вас, хоть чем-то тронет

Моя унылая печаль,

То знайте, что пред Вами стонет

Душа, что так и хочет в даль,

Где есть лишь Вы и жар любовный,

Столь нежный, чистый, благотворный...

 

Моя любимая, простите

Мне этот вечер... и любовь...

Её Вы как-нибудь почтите,

Ибо, её не будет вновь...

 

Живите гордо и свободно,

Пусть Вас ведет своя судьба...

Живите так, как Вам угодно,

И пусть не старят Вас года!

Надеюсь, что я Вам не нужен,

Тогда покой мне Ваш - заслужен,

Ведь не вернусь я, никогда...

 

И за торжественным бокалом

Я обещаюсь Вам о том,

Что не сгублю себя стаканом,

Я не упьюсь в угаре пьяном,

С дешевым праздничным вином...

 

Ухова Елена

Забытая працивилизация

"Первый закон истории — бояться какой бы то ни было лжи, а затем — не бояться какой бы то ни было правды".

Цицерон

Мир находится в состоянии постоянного прогресса. Растет научно-техническая база: в странах открываются лаборатории, оснащённые новейшими аппаратами, развиваются новые прогрессивные отрасли естественно-технических наук. Учёные ищут способы управления энергией термоядерного синтеза, пытаются найти новые источники неиссякаемой энергии, узнать и освоить её новые виды, проникнуть в тайну темной материи, усовершенствовать технологии очистки металлов. В ногу с техническими шагают и гуманитарные науки. Древнегреческая муза истории Клио поменяла свою скрижаль на планшет, начала припудривать носик и носить модные очки. И вместе с тем, она, как и прежде, ведет летопись людских деяний, с каждым годом увеличивая накопленные знания. Технический прогресс позволяет старушке археологии заделывать «исторические дыры» прошлого более эффективно, рыть «глубину веков» уже не лопатой, а высококлассным оборудованием. И вот научному миру начинают открываться новые факты, которые не только дополняют классическую историю, но и в некоторых аспектах противоречат ей.

Так, в разных частях света появляются поразительные древние артефакты: предметы, произведенные с высокой степенью обработки, повторить которые наши современные машины пока не способны. Например, в Карнаке, недалеко от туристических маршрутов, исследовательская группа, под руководством А.Ю. Склярова, изучала гранитный блок с очень ровным и геометрически правильным углублением. Следует отметить, что на микроуровне не было обнаружено ни вкраплений меди, из которой были сделаны орудия труда древних египтян, ни следов лазера, археологи предположили, что это отверстие было произведено механически, с помощью трубчатого сверления. Твердость режущей кромки должна была быть намного больше твердости гранита, чтобы с легкостью резать его. По шкале Мооса наиболее твердым минералом является алмаз, и он прекрасно бы подходил на роль материала для режущей кромки, если бы не был таким дорогим. При этом режущая кромка этого сверла должна была быть практически нулевая. Ещё одна особенность этого углубления - в его размере: оно диаметром более 20 см(!) По утверждению специалистов, повторить подобное нашим оборудованием невозможно. Ещё более удивительными являются негаснущие лампы. О них в V в. писал святой Августин. Он описывал лампу из храма богини Изиды, которую не в силах были загасить ни ветер, ни вода. Кроме того, в сочинениях Плутарха мы также находим упоминание о негаснущей лампе над храмом Амон-Ра, по утверждению жрецов, горевшей уже несколько столетий.

Что это? Как оно появилось? Учёные по-разному толкуют подобные артефакты. Часть исследователей говорит о палеоконтакте. Родоначальником гипотезы палеоконтакта был наш соотечественник К.Э. Циолковский. Эта гипотеза говорит о контакте внеземной высокоразвитой цивилизации с нашими предками. В результате этого палеоконтакта люди перешли от собирательства к земледелию, выплавке металлов. Это соответствует утверждению Н. И. Вавилова, доказавшего независимое возникновение нескольких изолированных друг от друга очагов основных сельскохозяйственных культур практически одновременно. Кроме того, исследователи предполагают, что пришельцы не просто обучили древних людей новым знаниям, но и обосновались здесь на длительный период времени, а после улетели, оставив после себя множество невероятных для нас артефактов.

Другие говорят о существовании в прошлом некой таинственной працивилизации, остатками бытности которой и являются удивительные предметы, находимые археологами. Эту працивилизацию часто связывают с Атлантидой, исчезнувшей с лица Земли, с таинственной Гипербореей, где день равен ночи, и до которой смогут добраться лишь самые смелые из мужей, с бесследно исчезнувшим градом Китежем, в котором люди не знали ни бед, ни болезней.

Третьи же утверждают, что находки сфальсифицированы, они опровергают один из постулатов исторической науки, гласящий, что «человечество идёт по пути от примитивного к развитому», т.е. прямолинейно.

В каждой гипотезе есть зерно рациональности и истины, но, на мой взгляд, самой интересной и наиболее убедительной является гипотеза, представляющая собой синтез гипотезы палеоконтакта и працивилизации. Во-первых, как показывает история Земли, всё происходит не прямолинейно, а спирально. Так, например, вспоминая геохронологическую шкалу можно выявить закономерность: на стыках эр происходили массовые вымирания флоры и фауны, новая эра начиналась практически с чистого листа. Во-вторых, на мой взгляд, рассматривать отдельно палеоконтакт и працивилизацию нельзя, потому что без одного не было бы другого. Другими словами, без палеоконтакта не возникла бы працивилизация. Инопланетные пришельцы были своеобразным толчком для формирования у людей новых, и в то же время определённых знаний, умений, а впоследствии и технологий.

На мой взгляд, много тысяч лет назад произошел контакт человека с развитой инопланетной цивилизацией, которая обучила людей множеству технологий, определивших дальнейшее развитие человечества.

Основание для подобной гипотезы мы находим в работе астронома Роберта Темпла: книге «Мистения Сириуса», переизданной в 2005 году. Исследователь пытался анализировать астрономическую информацию, заключенную в мифах догонов. Догоны - это небольшой, численностью примерно 800 000 человек, земледельческий народ, живущий на плато Бандиагара в республике Мали. Небесные тела они разделяют на звезды, планеты, спутники. Догонам также хорошо известно устройство Солнечной системы. Их мифология включает в себя знания о свойствах и траектории движения спутников Сириуса, а также сведения о спиральных звездных мирах и других космических объектах, которые стали известны науке лишь благодаря телескопам и новейшим технологиям. По преданиям догонов, эти знания, а также знания о земледелии, плавлении металлов и изготовлении инструментов им принесли с собой боги, вышедшие из воды и выглядевшие полулюдьми - полурыбами. Догоны их называют Номмо. Эти мифы Р. Тэмпл, как и его французский предшественник Э. Герье, рассматривают как свидетельства палеовизита пришельцев. Особое внимание Р. Тэмпл обратил на рассказы догонов о Третьей, невидимой звезде в системе Сириуса, после рождения которой, Номмо вернутся на Землю. Она будто бы в четыре раза меньше Сириуса «В», и вращается по более высокой орбите. В 1995 году астрономы обнаружили гравитационное отклонение в системе Сириуса и предположили, что они могут быть вызваны Сириусом «С», красным карликом с периодом обращения в 6,5 лет. Но дальнейшие наблюдения не подтвердили существования трех звезд в системе Сириуса. В тоже время, у древних иранцев Сириус называется «Тиштрия», что дословно означает «три звезды». Получается, что древние знали о тройной системе Сириуса, о которой наши ученые пока только спорят.

Также интересен тот факт, что описание внешнего облика пришельцев и процесс их появления в разных частях света схожи. Предания догонов о богах Номмо в точности повторяют миф шумеров о Оаннесе, полурыбе-получеловеке, выходившем из воды, и обучавшем людей наукам, искусствам и ремеслам. Он научил их началам геометрии и земледелия, дал им законы и священное писание, в котором повествовалось о начале мира. Вероятно, полузвериный облик древнеегипетских богов имеет то же происхождение. Например, в древнеегипетской мифологии существует богиня Исида, представленная в виде полудевы-полурыбы. Она считается покровительницей земледелия. Сходство в мифах, у столь изолированных друг от друга народах позволяет предположить, что в далёком прошлом наши предки переняли знания внеземной цивилизации, что отразили в своих легендах и мифах.

Итак, в результате палеоконтакта человечество получило новые знания, технологии, которые должны были возвести человеческую цивилизацию на новый уровень, и этот уровень был достигнут. Об этом свидетельствуют удивительные артефакты, найденные археологами и исследователями по всему миру: от Индии до Эквадора.

Множество артефактов, необъяснимых в своем назначении и искусных в исполнении были собраны Клаусом Доной и Нассимом Харамейном. В 2001 которые они создали целую выставку, посвященную этим загадочным предметам древности, собранным из частных коллекций и музейных запасников. А в 2004 году выпустили книгу «Im Labyrinth des Unerklärlichen», в которой дали описание представленным на выставке артефактам. Самым фантастическим из артефактов, описанных Клаусом Доной, на мой взгляд, является «сервиз», найденный Элиасом Сотомайором в Эквадоре: большой нефритовый кубок и двенадцать маленьких нефритовых чашек. Все они разных размеров, но если заполнить их водой и вылить в кубок, то он будет заполнен до краев. Кроме того, на кубке можно увидеть прекрасно инкрустированное созвездие Ориона. Но самым потрясающим является то, что в кубках имеется сильное магнитное поле, в то время как снаружи оно не фиксируется приборами. Ученые утверждают, что подобного просто не может быть, ведь если порода обладает намагниченностью, то магнитное поле должно быть постоянно с обеих сторон кубков. Ещё одно замечательное свойство этих кубков обнаруживается в ультрафиолетовом свете – созвездия на кубке начинают светиться, а на маленьких чашечках четко видна инкрустация в виде чисел, сверкающих в темноте. Такая инкрустация характерна для артефактов Эквадора. Среди них небольшая нефритовая пирамида с очертаниями кладки на гранях и сияющим при ультрафиолетовом свете глазом на вершине, нефритовая кобра с 33 параллельными линиями на внутренней стороне и характерным рисунком на спине, также мерцающими при соответствующем освещении.

В Колумбии были найдены изделия из лидита. Лидит, или кремнистый сланец, представляет собой черный кремень, имеющий плоскую и слоистую структуру, а по твердости равный граниту. Одна из находок, созданных из этого минерала – это генетические (биологические) диски, изображающие эмбриологические процессы в человеческом организме - от устройства репродуктивных органов мужчины и женщины, момента зачатия, внутриматочного развития плода через все его стадии - до рождения младенца. Исследователи предполагают, что эти диски входили в набор лекаря. К сожалению, из-за слоистой структуры и отсутствия соответствующих технологий, сделать подобные предметы из того же материала не представляется возможным. Приблизительная датировка описанных здесь артефактов составляет более 6 000 лет.

Другим поистине колоссальным памятником прошлого является малоизвестная статуя женщины, находящейся в западной Гвинее на границе с Мали, к северу от Конакри. Она была найдена, запечатлена на пленке и исследована геологом Анджело Питони. Статуя в виде полупрофиля женщины, высеченная в гранитной скале горы Лаура, по высоте равна пирамиде Хеопса и составляет 140 м. Определяя возраст статуи по наслоению горного массива, А. Питони пришел к заключению, что ей более 11 000 лет. Антропологи отметили следующее: лицо женщины несет не африканские и европеоидные черты, а монголоидные, характерные для коренных жителей Южной Америки. Как и каким образом была создана эта статуя, на сегодняшний день никто не знает.

Произведения искусства, о которых велась речь в очерке, представляют собой загадку в первую очередь с технической точки зрения. Даже если допустить, что существовала працивилизация, обладавшая огромным техническим потенциалом, остаётся непонятным, каким образом были созданы артефакты, каковы технологии и почему мы находим лишь изделия и не обнаруживаем инструменты, с помощью которых они были созданы.

Эти вопросы тесно связаны с причинами исчезновения працивилизации, и потому, окажется целесообразным перейти к гипотезе о самоуничтожении працивилизации.

К определённому моменту працивилизация достигла высочайшего развития науки, техники, искусства, но при этом нравственно деградировала. Нравственная деградация породила безответственность. Именно безответственность, непонимание того, что человеческая деятельность, деятельность Разума, является  основополагающим фактором развития не только общества, но и планеты в целом, ведёт к вырождению и самоистреблению. А если смотреть на ситуацию шире, то самоуничтожение высокотехнической цивилизации может привести к катастрофе на всей планете.

В 1922 году индийские археологи вели раскопки в долине реки Инд. Они обнаружили руины очень древнего города. Этот город назвали Мохенджо-Дара, что означает «холм мертвых». Археологи установили, что 5 000 лет назад это был большой город, центр удивительно развитой для той эпохи хараппской культуры. Но ученые находят явные свидетельства того, что он был разрушен. На руинах явно видно воздействие очень высокой температуры. Найденные в эпицентре осколки керамики оплавлены. Улицы Мохенджо-Дара были усыпаны черными кусками стекла. Выяснилось, что когда то они были глиняными горшками, расплавившимися от сильного нагрева. Химический анализ образцов, проведённых в Римском университете и в лаборатории Национального совета исследований Италии, показал, что они подверглись воздействию температуры около 1500 градусов по Цельсию. Такую температуру на самой заре истории непросто было получить даже в горне металлургической мастерской. А для того чтобы получить такую температуру на обширной открытой местности, по нашим представлениям, нужен ядерный взрыв.

Эти факты легли в основу гипотезы Дэвида Дэвинпорта, которая говорит о том, что Мохенджо-Дара был уничтожен за 2 000 лет до н.э. в результате ядерного взрыва, сопровождающегося 3 сильнейшими ударными волнами и высочайшими температурами. Этот ядерный взрыв по силе был равен бомбам, сброшенным американскими бомбардировщиками на японские города Хиросиму и Нагасаки.

Применение ядерного оружия должно было оставить следы радиации. И они были обнаружены в далёком 1927 году. Это были человеческие скелеты с повышенной радиоактивностью.

Д. Дэвенпорт и Э. Винченти в своих исследованиях сослались не только на характер разрушений и анализ исследованных руин Мохенджо–Даро, но и на древнеиндийские тексты, в которых неоднократно описано применение «оружия богов». Махабхарата  сообщает о применении поразительного оружия, заряженного «силой всей Вселенной». Сила его была столь велика, что «вода начинала закипать, а рыбы обугливались». Взрыв по яркости «напоминал 10 000 солнц в зените». Учёные предположили, что такое сверхоружие было применено в Мохенджо-Даре и нескольких других городах в этой области.

Могла ли древняя працивилизация посредствам такого сильного оружия самоуничтожиться? Я думаю, да. А вместе с ней канули в бездну и большая часть знаний, которыми она обладала. А те крупицы, которые остались, считаются сакральными и хранятся в тайне, дабы не допустить повторения катастрофы прошлого.

Працивилизация. Наши знания о ней строятся на косвенных доказательствах, среди которых древние тексты, таинственные артефакты, устные свидетельства. Но даже сейчас трудно не заметить, насколько мы похожи на них. Прогрессивная наука, новые открытия, и вместе с тем, медленное падение нравственности, уничтожение моральных ценностей, безразличие. Працивилизация погибла. Многие города, не только в Индии, были уничтожены оружием огромной разрушительной силы. Это жестокое самоистребление отбросило человечество далеко назад.

И вот теперь наступает момент, когда уже мы подходим к роковой черте, преступив которую, спираль истории станет кругом. И единственное наше спасение это заповедь, которая с глубокой древности была дана во всех мировых религиях «возлюби ближнего, как самого себя»…

Список используемой литературы и сайты

1. Dona К., Habeck R., Im Labyrinth des Unerklärlichen. R: Kopp, 2004.

2. Скляров А. Ю. Цивилизация богов древнего Египта. М.: Вече, 2005.

3. Скляров А. Ю. Обитаемый остров Земля. М.: Вече, 2011.

4. Тэмпл Р. Мистерия Сириуса. М.: Эксмо,2005 г.

5. Элфорд А. Боги нового тысячелетия. М.: Вече, 1999.

6. Кратовхиль В. И. Обитаемая луна, http://almanach-litera.pl/new/index.php/2011-03-10-21-36-32/239-2012-03-14-12-34-29?showall=1

7. Лаборатория альтернативной истории http://lah.ru/

8. Махабхарата в 18 томах, http://iproaction.ru/index.php/makhabkharata-polnyj-perevod-v-shlokakh

9. Олексенко П. Тайны Мохенджо - Даро: был ли город разрушен ядерным взрывом 4 тысячи лет назад? А также о разнообразии оружия массового уничтожения в Древней Индии.2011,http://www.dopotopa.com/p_oleksenko_tayna_mohendzho_-_daro_termination.html

10. Питони А. http://www.invasionealiena.com/misteri/articoli-misteri/886-la-skystone-i-nomoli-e-la-dama-del-mali.pdf

 

Фролова Надежда

«Море»

Есть такие уголки на нашей планете, где возможно находиться только в одиночестве. Всё чарующие волшебство таких мест слишком хрупко и интимно, чтобы делить его с кем-то ещё. Такие места не должны быть отданы на растерзание туристам или отдыхающим. Такие волшебные места у каждого человека свои.

Алиса нашла скамью на обрыве случайно. Они играли с братом, когда он вдруг побежал куда-то. Догнав его, Алиса замерла на месте. Мальчишка сидел на скамейке и смотрел на открывающийся с обрыва вид.

Солнце уже клонилось к горизонту, поэтому поражающее днём своей синевой небо, было окрашено то в розовые, то в палающие красные оттенки. Этот закат не походил ни на один из тех, что видела Алиса раньше. Возможно, решила девушка, это всё из-за того, что небо отражалось в зеркальной морской глади.

Алиса присела к брату.

- Красиво, правда? - Спросил он.

Алиса молча кивнула. Она всё не могла понять, откуда здесь взялась эта скамья. Казалось, что на этом обрыве никогда не бывало людей. Трава вокруг выглядела так, будто никто не ступал на неё. Да и если оглянуться по сторонам, не было и намека на вездесущих отдыхающих.

Уже когда Алиса с братом возвращалась домой, она пообещала себе, что обязательно вернётся на эту скамью завтра. Потому что скамья на утесе скалы стала её местом.

Всю следующую неделю свои вечера Алиса проводила на утесе. Она подолгу оставалась там за книгой или слушая музыку. Иногда, глядя на морскую даль, девушка мечтала о будущем или вспоминала прошлое. Алиса поймала себя на мысле, что только здесь она может остаться один на один со всем миром. Именно здесь, в этом богом забытом месте, Алиса ощущула насколько огромен мир. Ей казалось, что она всего лишь крошечная песчинка, лишь маленькая часть чего-то настолько огромного и всеобъемлющего, что даже не поддается пониманию.

В последний вечер перед отъездом Алиса вышла из дома раньше, чем обычно. Девушке хотелось подольше побыть одной в этом волшебном месте.

Алиса быстрым шагом направилась по проселочной дороге к горе, на утесе которой коротала свои вечера. Погода сегодня была ветренная, даже не смотря на то, что со всех сторон поселок Коктебель, где жила Алиса с родителями, окружали горы.

Небо затянулось грозовыми тучами, и девушка уже подумывала развернуться к дому, но решила, что ничего страшного не случится, если она немного намокнет.

В компании любимой музыки девушка быстро дошла до места. Она поднялась на холм, улыбнулась сама себе и побежала к обрыву, но вдруг резко остановилась. Скамья была уже занята. Она приходила сюда уже месяц и ни разу - ни разу не видела здесь никого.

Подумав, Алиса решила, что не позволит испортить себе последний вечер на море. Девушка смело пошла вперёд.

Чем ближе она подходила, тем отчетливее могла различить фигуру незнакомца на скамье. Это был мужчина с тёмными волосами. Он был одет в просторную белую рубашку и джинсы.

Алиса подошла к скамье. Мужчина обернулся. Он еле заметно улыбнулся. Алиса отвела взгляд и села на протевоположный край скамьи. Она чувствовала на себе взгляд незнакомца, но старалась не обращать на это внимание.

- Море сегодня неспокойное. - Сказал мужчина низким приятным голосом. Алиса посмотрла на говорящего. Он выглядел уставшим и печальным. Девушка решила, что ему должно быть около сорока пяти или около того.

- Я раньше вас здесь не видела. - Сказала Алиса и снова посморела на море. Привычная морская гладь сменилась высокими гребнями волн.

- А я редко сюда прихожу. - Ответил мужчина, мгновение спустя он добавил. - Я Паша.

- Алиса.

- Красиво здесь, да? - В ответ девушка кивнула. - Уже двадцать три года сюда прихожу. Представляете, двадцать три года. Вас тогда ещё и не было, наверное, когда всё случилось.

Алиса снова посмотрела на мужчину:

- Что случилось?

- О, тебе рассказать?

Алиса задумалась. Паша, видимо, не собирался уходить. Да и она тоже. Алисе хотелось провести этот вечер в одиночестве, но кажется, все планы рухнули.

- Расскажите.

 

«Когда я впервые приехал в Коктебель, то комнату я снимал у одной милой старушки. В один из тех дней, что я был здесь, погода ну уж совсем не задалась. Дождь шел весь день и ветер завывал за окном. Старушка - уже и не помню, как её звали - перебирала гречу на кухне, а я сидел рядом и читал что-то.

- Погода сегодня негожая. Видно, Дева морская опять бунтует. - Тихо сказала старушка.

- Кто бунтует? - Переспросил я.

- Ах, Пашка, да ты поди и не знаешь. Так слушай. На берегу моря много веков назад хижина стояла. Там жили рыбак и жена его. Любили двое эти друг друга безумно.

Вскоре у четы родилась дочь. Прелестная малышка.

Однажды рыбак ушел в море и не вернулся. Его жена совсем обезумев от горя оставила пятилетнюю малышку-дочь и последовала в море за мужем. Говорят, что она долго стояла на берегу, потом не оглядываясь пошла к воде. А больше и не видал её никто.

Малютка протянула лишь несколько дней. Да и где это видано, чтобы маленькие дети без родителей одни-одинёшеньки выживали-то? Перед смертью она проковыляла к самой кромке воды. Девочка грустно посмотрела на море, заплакала и упала замертво.

Тогда море решило вмешаться. Оно окутало девочку своими волнами и унесло в самую глубь вод.

Годы шли, про семью рыбака и забыли все, да только девочка эта выросла на дне морском.

Однажды она захотела посмотреть на солнечный свет, оказаться на поверхности воды. Но море её не отпустило. Тогда девушка тайком вышла на берег. Море заметило это. В ту ночь такой сильный шторм поднялся! Теперь и говорят, что каждый раз, когда Дева морская на землю выходит, море штора устраивает в напоминание ей, где её место. Иногда на берегу можно встретить прекрасную девушку с бледно-голубыми глазами и светлыми волосами. Это и есть та дочка рыбака. Она навечно принадлежит морю.

- Красивая история. - Сказал я, когда старушка закончила рассказ.

- Красивая. Но ты, милок помни, с морем шутки плохи. Вон поди утопших-то и не сосчитать.

На следующий день на улице уже сияло солнце, и на небе не было ни облачка. Я, преисполненный отличного настроения, шагал по проселочной дороге. Это утро я решил посвятить изучению окрестностей.

Так я и нашел это место. Первое, что я увидел было ярко голубое небо. Такой простор, такая свобода! Я почувствовал себя одним-одинешеньким в целом мире. Мне захотелось подойти к краю, хотелось кричать во все горло.

Вдруг всё показалось таким мелочным и обыденным. Всё, кроме того ни с чем несравнимого чувства свободы, которое я испытывал.

- Привет. - Я не слышал, как она подошла. Обернувшись, я забыл как дышать.

Это было девушка неописуемой красоты. Ей светлые длинные локоны водопадом спадали ей на плечи. А глаза, я никогда не видел таких голубых глаз. Она смотрела на меня слегка склонив голову. На её губах играла легкая улыбка.

- Я Марина.

- Паша.

Марина провела рукой по своему белому сарафану и подошла ко мне.

- Не видела вас здесь раньше, Паша.

- Я... я здесь первый день... В смысле, в Крыму я давно уже. Сюда пришел впервые.

Девушка улыбнулась и села на край обрыва. Она посмотрела на меня, приглашая присоедениться.

- А я здесь давно. Каждый день сюда прихожу. Знаете, какие красивые закаты бывают? Обязательно посмотрите хоть на один.

Я присел рядом с Мариной, спросив:

- Вы местная?

- Да. Я живу здесь недалеко. А вы на море бывали раньше?

- Нет. Хотя, знаете, мне кажется, что моё сердце навсегда останется в этих краях. В Крыму необычайно красиво.

- Да.

Мы просидели молча около получаса. Просто смотрели на спокойное море и слушали крики чаек. Это был именно из тех случаев, когда слова лишние. Чтобы не испртить волшебство, мы молчали. Потом Марина поднялась на ноги.

- Подожди, ты уходишь? - Я с грустью посмотрел на девушку.

- Да. Но мы ещё обязательно встретимся.

На прощанье Марина улыбнулась мне. Она ушла. А я так и остался сидеть на месте. До сих пор не понимаю, почему не решился проводить её. Я пробыл на обрыве до позднего вечера. Мне всё никак было не заставить себя уйти.

Я дождался пока солнце зайдет за горизонт и окрыленный, пошел домой. Я никогда ещё не чувствовал себя таким счастливым.

Следующие дни прошли как в тумане. Каждый день я приходил на утес с надеждой встретить Марину, а уходил домой опустошенный. И мне сложно было понять почему так. Эта девушка заколдовала меня, заворожила! Я не знаю... Все мысли были только о Марине, о её глазах, её голосе. Я не мог есть, спать. Мне нужно было увидеть её, услышать, почувствовать, что она рядом. Впервые я ощутил потребность в ком-то так сильно.

Когда я пришел на утёс в последний раз, за день до своего отъезда, она была здесь. Такая же прекрасная, как и несколько дней назад. Всё в ней было именно таким, как я и запомнил. Я стоял напротив и не мог пошевелиться. Я так много раз продумывал до мелочей у себя в голове нашу встречу! А теперь я даже не знал, что сказать. Достаточно было взглянуть в её голубые глаза, и земля тут же уходила из под ног.

Марина пленительно улыбнулась мне и подошла ближе:

- Здравствуй, Паша.

- Марина.

Девушка с грустью посмотрела на море:

- Сегодня штормит. - Она подошла к краю обрыва и села, - ты сюда каждый день приходил.

- Приходил. - Я сел рядом. Морские волны со всей силой ударялись о скалы. Страшно было смотреть вниз на бушующую стихию. Да и небо, которое с утра было таким ясным теперь закрывала тёмная туча.

- Вот сидим мы сейчас с тобой здесь. И свободней нас нет никого на свете, веришь? - Вдруг сказала Марина. - Все они там попрятались в своих многоквартирных ящиках и сидят. Возомнили себя свободными людьми. А что в них свободного? Скованы по рукам и ногам, что и не пошевелиться. Денег много, дозволено всё, от родителей отдельно квартира - свобода разве?.. А хочешь, я тебе покажу? - Марина посмотрела на меня и не дожидаясь ответа, приказала. - Вставай.

Девушка поднялась на ноги, увлекая меня за собой.

- Повернись к морю. - Я сделал, как она велела.

Ударил гром. Несколько крупных капель дождя упали мне на плечо. Спустя мгновенье ливень уже нещадно барабанил по земле.

Огромные, с белыми гребнями волны, покрывали всю поверхность воды. Грозовая туча, налетевшая так быстро, закрывала небо. Молнии, то и дело сверкали над горизонтом. Ветер пронизывал насквозь. Моя одежда промокла до нитки.

Я посмотрел на Марину. Она казалось и не замечала, что тоже вся промокла, и дождь только усиливается. Она улыбалась:

- Вот свобода, смотри.

Это походило на безумие. Рокот неба и сильный ветер сводили с ума. Я никогда ещё не чувствовал себя таким беспомощным, таким незащищенным перед стихией.

- Нельзя в такую погоду здесь находиться, пошли, Марин. - Я схватил девушку за руку, но она вырвалась и непонимающе посмотрела на меня:

- Что ты делаешь?

- Это ты что делаешь? Пошли отсюда.

Марина покачала головой:

- Хочешь - иди. Я останусь.

Холодные капли хлестали по лицу, я посмотрел на бушующее море.

Мы были только вдвоем против целого мира. Сколько ещё найдется безумцев, ищущих свободу в шторм?

Я засмеялся. Марина взяла меня за руку:

- У каждого свобода своя. Эта - моя. - Девушка подошла ко мне совсем близко. - Я хотела у тебя спросить... Скажи, как долго ты сможешь ждать нашей следующей встречи?

- Всю жизнь, если понадобится. - Я беззаботно улыбнулся.

- Тогда жди. Живи, как живется, но каждый год в этот день навещай меня. Обещай, что будешь приходить.

- Обещаю.

Потом Марина отошла от меня на несколько шагов и шагнула с обрыва. Я бросился к краю, но внизу были только темные волны, которые так и бились о каменистые скалы.»

 

- С тех пор так много лет прошло. Я приехал обратно в Москву, женился. Но следующим летом вернулся сюда, как и обещал Марине. Я уезжал и вновь возвращался. Может, это даже глупо надеяться на нашу с Мариной встречу. Я ведь собственными глазами видел, как она падала. Просто надеюсь, что, может, однажды я приду, а она ждёт здесь, на этой самой скамье.

- Но как? Она упала с обрыва, вы же видели! - Алиса вскочила со скамьи и подошла к краю обрыва. - Упала же отсюда, да?

Павел утвердительно кивнул.

- Тогда какой смысл? - Недоумевала Алиса.

- Я обещал ей. Смерть не отменяет подобных обещаний.

- Не понимаю. А как же ваша жена? Она знает?

Паша снисходительно улыбнулся:

- Нет. Конечно, она не знала. Лена скончалась несколько лет назад. А дети... Дети уже выросли.

Алиса села на землю.

- Тогда скажите, вы её любите? Любите Марину?

- Тогда я был влюблён. Приехав в Москву, я думал, что через пару месяцев забуду Марину, и всё будет как прежде. Но она не выходила у меня из головы. В какой-то момент я понял, что думаю о ней каждый день. И время ничего не изменило. Она навсегда поселилась в моём сердце.

Солнце уже клонилось к горизонту. Алиса смотрела на море.

- Да вы ненормальный просто. - Тихо прошептала она.

Павел иронично улыбнулся:

- Думай обо мне, что хочешь, Алиса. Но это было, и эти воспоминания ни ты, ни кто другой у меня не отнимет.

Девушка поднялась на ноги и отошла от обрыва.

- Знаете, я наверное, пойду. Прохладно уже. И ветер сильный.

Алиса развернулась, и не дожидаясь ответа, зашагала в сторону дома. Ей стало почему-то до слез обидно.

Где-то вдалеке ударил гром. Алиса пошла быстрее. Она обернулась посмотреть на Пашу. Но он был на скамье уже не один. С ним рядом сидела девушка в длинном белом платье. Она как будто светилась. Алиса остановилась.

- Алиса! Алиса, идём домой скорее! - Девушка обернулась. К ней со всех ног бежал её брат, а за ним шли родители.

Девушка достала телефон, чтобы посмотреть на время. Ну конечно! Уже одиннадцать, она никогда не задерживалась так долго.

Алиса снова посмотрела на обрыв, но там уже никого не было. Будто и не появлялся там никто никогда. И скамья эта вдруг стала такой чужой и далёкой. Алиса развернулась и пошла навстречу семье.

Девушке не хотелось разгадывать историю до конца, ей не хотелось знать, где Павел и что с ним, кто эта таинственная девушка, что пару мгновений назад стояла с ним на обрыве. Алиса решила, что у каждой истории в конце должно стаять многоточие. И у этой тоже...

Работы номинации «ЛУЧИЙ ПОЭТ»

---

Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 169; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!