ВОЗЗВАНИЕ «ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА ВО ФРАНЦИИ» И АНГЛИЙСКАЯ ПРЕССА

НЬЮ‑ЙОРКСКОМУ ЦЕНТРАЛЬНОМУ КОМИТЕТУ СЕКЦИЙ МЕЖДУНАРОДНОГО ТОВАРИЩЕСТВА РАБОЧИХ В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ АМЕРИКИ

Граждане!

Генеральный Совет Товарищества считает своим долгом сообщить вам через печать данные о поведении американского посла г‑на Уошберна во время гражданской войны во Франции.

I

Нижеследующее заявление сделано г‑ном Робертом Ридом, шотландцем, который прожил в Париже 17 лет и во время гражданской войны состоял корреспондентом лондонской газеты «Daily Telegraph» и «New‑York Herald»[274]. Следует отметить, кстати, что газета «Daily Telegraph» искажала в интересах версальского правительства даже те краткие телеграфные сообщения, которые посылал в эту газету г‑н Рид.

Г‑н Рид, находящийся теперь в Англии, готов подтвердить свое заявление в форме affidavit[ заявления перед судьей, равносильного показанию под присягой. Ред.].

«Звон набата, смешиваясь с грохотом пушек, продолжался всю ночь. Спать было невозможно. Где же, думал я, представители Европы и Америки? Возможно ли, чтобы при виде этого потока невинно пролитой крови они не сделали попыток к примирению? Я не мог больше мириться с этой мыслью и, зная, что г‑н Уошберн в городе, решил немедленно же повидаться с ним. Кажется, это было 17 апреля; впрочем, точная дата может быть установлена по моему письму лорду Лайонсу, которому я писал в тот же день. Направляясь к резиденции Уошберна, я встретил по дороге, когда пересекал Елисейские поля, множество санитарных повозок, заполненных ранеными и умирающими. Снаряды рвались вокруг Триумфальной арки, и к длинному списку жертв Тьера прибавилось еще множество невинных людей.

Дойдя до № 95 на улице Шайо, я спросил консьержа, как пройти к послу Соединенных Штатов, и был направлен на второй этаж. В Париже ваше имущественное и общественное положение почти безошибочно определяется лестницей или этажом, где расположена ваша квартира; это своего рода социальный барометр. В квартире первого этажа с окнами на улицу вы обнаружите маркиза, а на пятом этаже с окнами во двор – скромного мастерового; разделяющие их лестницы указывают на существующую между ними социальную пропасть. Не встретив, поднимаясь по лестнице, дюжих лакеев в красных штанах и шелковых чулках, я подумал: «Да! американцы зря не бросаются деньгами, – мы же их просто расточаем».

Войдя в комнату секретаря, я спросил г‑на Уошберна. – «Желаете ли Вы видеть его лично?» – «Да». Обо мне доложили, и я был допущен к нему. Он сидел, развалясь в удобном кресле, и читал газету. Я ожидал, что он встанет, но он продолжал сидеть, по‑прежнему не выпуская из рук газеты, – поступок крайне грубый в стране, где люди обычно так вежливы.

Я сказал г‑ну Уошберну, что с нашей стороны было бы бесчеловечно, если бы мы не попытались добиться примирения. Удастся нам это или нет – во всяком случае, наш долг попытаться это сделать; и момент для этого казался особенно благоприятным, так как пруссаки в то время настойчиво требовали от Версаля окончательного урегулирования положения. Совместное воздействие Америки и Англии склонило бы чашу весов в пользу мира.

«Парижане – бунтовщики, – ответил г‑н Уошберн, – пусть они сложат оружие». Я возразил, что национальная гвардия имеет законное право носить свое оружие, но что вопрос не в этом. Когда гуманность поругана, цивилизованный мир имеет право вмешаться, и я прошу Вас о сотрудничестве с лордом Лайонсом в этом деле. Г‑н Уошберн: «Эти версальцы ничего не желают слушать». – «Если они откажутся, моральная ответственность ляжет на них». Г‑н Уошберн: «Я этого не нахожу. Я тут ничего не могу сделать. Вам бы лучше повидаться самому с лордом Лайонсом».

Так кончилось наше свидание. Я покинул г‑на Уошберна глубоко разочарованный. В его лице я встретил грубого и надменного человека, совершенно лишенного тех братских чувств, которых можно было бы ожидать от представителя демократической республики. Я имел честь дважды беседовать с лордом Каули, когда он был нашим представителем во Франции. Его откровенность и любезное обращение составляли разительный контраст с холодным, самонадеянным и лжеаристократическим тоном американского посла.

Я убеждал также и лорда Лайонса, что Англия обязана во имя человечности всемерно содействовать примирению, так как был уверен, что британское правительство не может, не навлекая на себя проклятия каждого гуманного человека, равнодушно смотреть на такие зверства, как бойня на станции Кламар и в Мулен‑Саке, не говоря уже об ужасах в Нейи. Лорд Лайонс ответил мне устно через своего секретаря, г‑на Эдуарда Малита, что он препроводил мое письмо правительству и охотно перешлет любое другое сообщение, которое я мог бы сделать по данному вопросу. Был момент, когда обстоятельства складывались особенно благоприятно для примирения, и, если бы наше правительство бросило тогда на чашу весов свое влияние, мир был бы избавлен от парижской резни. Во всяком случае, не вина лорда Лайонса, если британское правительство не исполнило своего долга.

Но вернемся к г‑ну Уошберну. В среду утром, 24 мая, я проходил по бульвару Капуцинов; услышав свое имя, я обернулся и увидел д‑ра Хоссарта, стоявшего около г‑на Уошберна, который сидел в открытом экипаже, окруженный большой группой американцев. После обычных приветствий я вступил в беседу с д‑ром Хоссартом. Вскоре завязался общий разговор об ужасах, происходивших вокруг; тогда г‑н Уошберн, обращаясь ко мне с видом человека, уверенного в правоте своих слов, сказал: «Каждый, кто принадлежит к Коммуне, и все, кто ей сочувствуют, будут расстреляны». Увы, я знал, что они убивали стариков и детей, все преступление которых состояло лишь в том, что они сочувствовали Коммуне, но я не ожидал услышать об этом полуофициально от г‑на Уошберна; а между тем, когда он повторял эту кровожадную фразу, у него еще было время спасти архиепископа»[275].

II

«24 мая секретарь г‑на Уошберна явился на заседание Коммуны, собравшейся в мэрии 11‑го округа, с предложением от пруссаков о посредничестве между версальцами и коммунарами на следующих условиях:

Приостановление военных действий.

Переизбрание Коммуны, с одной стороны, и Национального собрания – с другой. Версальские войска оставляют Париж и размещаются в укреплениях и вокруг них. Национальная гвардия продолжает охранять Париж.

Лица, которые служат или служили в армии Коммуны, не подлежат никакому наказанию.

Коммуна на чрезвычайном заседании приняла эти предложения с оговоркой, что Франции должен быть предоставлен двухмесячный срок для подготовки всеобщих выборов в Учредительное собрание.

Состоялась и вторая встреча с секретарем американского посольства. На своем утреннем заседании 25 мая Коммуна решила послать в качестве уполномоченных 5 граждан – в том числе Вермореля, Делеклюза и Арнольда – в Венсенн, где, согласно сообщению секретаря г‑на Уошберна, должен был находиться прусский представитель. Однако эта депутация не была пропущена караулом национальной гвардии у Венсеннских ворот. В результате еще одного и последнего свидания с тем же секретарем американского посольства гражданин Арнольд, которому тот вручил пропуск, 26 мая отправился в Сен‑Дени, где он... не был принят пруссаками.

Результатом этого американского вмешательства (которое возбудило веру в возобновление нейтралитета со стороны пруссаков и в их намерение выступить в роли посредников между воюющими сторонами) было то, что в самый критический момент оборона на два дня была парализована. Несмотря на предосторожности, принятые для сохранения этих переговоров в тайне, они вскоре стали известны национальным гвардейцам, которые, вполне доверяя прусскому нейтралитету, бежали к прусским линиям, сдаваясь там в плен. Известно, как гнусно воспользовались этим доверием пруссаки; часть беглецов была расстреляна их часовыми, а сдавшиеся в плен были выданы версальскому правительству.

В течение всей гражданской войны г‑н Уошберн не переставал через своего секретаря уверять Коммуну в своем горячем сочувствии, открыто проявить которое ему якобы препятствовало только его положение дипломата, и в своем решительном осуждении версальского правительства».

Это второе заявление сделано одним из членов Парижской Коммуны [О. Серрайе. Ред.] , который, как и г‑н Рид, готов в случае надобности подтвердить его в форме affidavit.

Чтобы вполне оценить поведение г‑на Уошберна, необходимо связать воедино заявления г‑на Рида и члена Парижской Коммуны, указывающие на две стороны одного и того же замысла. Заявляя г‑ну Риду, что коммунары – «бунтовщики», достойные своей участи, г‑н Уошберн в то же время заверяет Коммуну в своем сочувствии ее делу и в своем презрении к версальскому правительству. В тот же самый день, 24 мая, когда в присутствии д‑ра Хоссарта и многих американцев он заявляет г‑ну Риду, что не только коммунары, но даже просто сочувствующие им лица безусловно осуждены на смерть, он вместе с тем сообщает Коммуне через своего секретаря, что не только ее членам, но и всем бойцам армии Коммуны будет сохранена жизнь.

Мы просим вас, дорогие граждане, сообщить эти факты рабочему классу Соединенных Штатов и призвать его решить, является ли г‑н Уошберн подходящим представителем американской республики.

Генеральный Совет Международного Товарищества Рабочих: М. Дж. Бун, Ф. Брадник, Г. Х. Баттери, Кэйхил, Уильям Хейлз, Кольб, Ф. Лесснер, Джордж Милнер, Т. Моттерсхед, Ч. Марри, П. Мак‑Доннел, Пфендер, Джон Роч, Рюль, Садлер, Кауэлл Степни, Альфред Тейлор, У. Таунсенд  

Секретари‑корреспонденты: Эжен Дюпон  – для Франции; Карл Маркс  – для Германии и Голландии; Ф. Энгельс  – для Бельгии и Испании; Г. Юнг  – для Швейцарии;

П. Джоваккини  – для Италии; Зеви Морис  – для Венгрии; Антоний Жабицкий  – для Польши; Джемс Кон  – для Дании; И. Г. Эккариус –  для Соединенных Штатов

Герман Юнг,  председательствующий Джон Уэстон,  казначей Джордж Харрис,  финансовый секретарь Джон Хейлз,  генеральный секретарь

256, Хай Холборн, Лондон, Уэстерн Сентрал, 11 июля 1871 г.

Написано К. Марксом.

Напечатано в виде листовки около 13 июля 1871 г., а также в ряде органов Интернационала в июле – сентябре 1871 г.

Печатается по тексту листовки

Перевод с английского

К. МАРКС

РЕДАКТОРУ ГАЗЕТЫ «MORNING ADVERTISER»[276]

 

Милостивый государь!

В одной из сегодняшних передовых Вы цитируете ряд таких выражений, вроде «Лондон, Ливерпуль и Манчестер восстали против ненавистного капитала» и т. д., причем авторство Вы любезно приписываете мне.

Позвольте мне заявить, что все цитаты, на которых основана Ваша статья, представляют собой от начала до конца фальсификацию. Вас, вероятно, ввели в заблуждение некоторые из фальшивок, которые парижская полиция взяла за обыкновение чуть ли не ежедневно выпускать от моего имени, чтобы добыть улики против пленных членов Интернационала в Версале.

Примите, милостивый государь, и пр.

Карл Маркс  

1, Модена‑Виллас, Мейтленд‑парк, Хаверсток‑Хилл, 11 июля 1871 г.

Напечатано в газете «The Morning Advertiser», 13 июля 1871 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

 

К. МАРКС

РЕДАКТОРУ ГАЗЕТЫ «STANDARD»

 

Милостивый государь!

В сегодняшнем утреннем номере «Standard» Ваш парижский корреспондент приводит письмо из «Gazette de France»[277], помеченное: «Берлин, 28 апреля 1871 г.» и якобы подписанное мной. Я позволю себе указать, что это письмо от начала до конца является подделкой, точно так же, как и все предыдущие приписываемые мне письма, которые недавно были опубликованы в «Paris‑Journal» и других французских полицейских газетах. Если «Gazette de France» утверждает, что это письмо взято из немецких газет, то и тут она лжет. Немецкая газета никогда не пометила бы фальшивку Берлином.

Остаюсь, милостивый государь, Ваш покорный слуга

Карл Маркс  

Лондон, 13 июля

Напечатано в газете «The Standard», 17 июля 1871 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

 

Ф. ЭНГЕЛЬС

ВЫСТУПЛЕНИЕ МАДЗИНИ ПРОТИВ ИНТЕРНАЦИОНАЛА[278]

 

Мадзини в своем обращении «К итальянским рабочим» заявляет:

«Это Товарищество, которое было основано несколько лет тому назад в Лондоне, и от сотрудничества с которым я отказался с самого начала... Кучка индивидуумов, пытавшихся непосредственно руководить огромной массой людей, у которых все разное: родина, стремления, политическое положение, экономические интересы и способы действия, эта кучка кончит тем, что или вообще перестанет действовать или должна будет действовать тиранически. Вот почему я отказался иметь с ними дело, а немного спустя от этого отказалась и секция итальянских рабочих и т. д.».

Перейдем к фактам. После собрания 28 сентября 1864 г., на котором было основано Международное Товарищество Рабочих, как только собрался избранный на этом собрании Временный Совет, майор Л. Вольф представил манифест и проект устава, составленные самим Мадзини. В этом проекте не только не выдвигалось возражений против того, чтобы «непосредственно руководить массой людей» и т. д., не только не говорилось, что эта «кучка индивидуумов... кончит тем, что или вообще перестанет действовать, или должна будет действовать тиранически», а наоборот, устав был составлен в духе централизованного заговора, дающего тираническую власть центральному органу. Манифест был составлен в обычном стиле Мадзини: буржуазная демократия, предоставляющая политические права рабочим с целью сохранения социальных привилегий средних и высших классов.

Этот манифест и проект устава были, естественно, отвергнуты. Но итальянцы оставались членами Товарищества до тех пор, пока некоторые вопросы не были поставлены вновь благодаря стараниям неких французских буржуа, которые хотели использовать Интернационал в своих целях. После того как они потерпели неудачу, сначала Вольф, а затем и другие вышли из Товарищества[279]. И таким образом Интернационал покончил с Мадзини. Немного позднее Временный Центральный Совет, в ответ на статью Везинье, заявил в льежской газете, что Мадзини никогда не был членом Международного Товарищества и что его проекты манифеста и устава были отклонены[280]. Мадзини яростно нападал на Парижскую Коммуну, в том числе и в английской печати. Именно так он всегда поступал, когда пролетарии поднимали восстание; после июньского восстания 1848 г. он сделал то же самое, он так возмутительно поносил восставших пролетариев, что даже Луи Блан выступил против него в печати. А Луи Блан неоднократно заявлял тогда, что июньское восстание 1848 г. было делом бонапартистских агентов!

Мадзини называет Маркса человеком «разрушительного... ума, нетерпимого нрава» и т. д. видимо потому, что Маркс сумел с большим успехом разрушить интриги, которые Мадзи‑ни плел против Интернационала, с такой нетерпимостью выступив против плохо скрытой жажды власти старого конспиратора, что сделал его навсегда безвредным для Товарищества. И поэтому Интернационал должен быть очень доволен, что он имеет в числе своих членов человека, чей «ум» и «нрав» столь «разрушительны» и «нетерпимы», что он сумел в течение семи лет обеспечить существование Товарищества, сделав больше, чем кто‑либо, для того, чтобы привести его в теперешнее славное состояние.

Что касается раскола в Товариществе, который, по словам Мадзини, уже начался в Англии, то действительно два английских члена Совета [Оджер и Лекрафт. Ред.] , спевшиеся с буржуазией, нашли наше воззвание о гражданской войне слишком резким и вышли из Товарищества. Вместо них в Генеральный Совет вошли четыре других англичанина [Тейлор, Роч, Милс, Лохнер. Ред.] и один ирландец [Мак‑Доннел. Ред.] , в результате чего Совет стал еще более сильным, чем раньше.

Вместо того чтобы оказаться в состоянии распада, Интернационал впервые публично признан теперь всей английской печатью как крупная европейская сила, и никогда небольшая брошюра, изданная в Лондоне, не производила такого впечатления, как воззвание Генерального Совета о гражданской войне во Франции; третье издание этой брошюры сейчас выходит в свет.

Необходимо, чтобы итальянские рабочие знали, что у великого агитатора и заговорщика Мадзини для них только один совет: Просвещайтесь, обучайтесь как можно лучше (как будто это возможно сделать, не имея средств!)... старайтесь как можно больше создавать кооперативные потребительские общества (даже не производственные?) – и уповайте на будущее!!!

Написано Ф. Энгельсом 28 июля 1871 г.

Напечатано в журнале «Il Libero Pensiero» № 9, 31 августа 1871 г., в «Gazzettino Rosa» № 255, 13 сентября 1871 г. (частично) и в ряде других итальянских газет

Печатается по тексту журнала «II Libero Pensiero»

 

Перевод с итальянского

На русском языке впервые опубликовано в журнале «Вопросы истории КПСС» № 6, 1959 г. (в переводе с другого итальянского текста)

 

К. МАРКС СОПРОВОДИТЕЛЬНОЕ ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ ГАЗЕТЫ «TIMES»[281]

 

7 августа 1871 г. 4, Мейтленд‑парк род, Хаверсток‑Хилл, Лондон, Норд‑Уэст

 

РЕДАКТОРУ ГАЗЕТЫ «TIMES»

 

Милостивый государь!

Ввиду того что заметка «Journal Officiel» с возражениями на статью «Times» об отсрочке версальского процесса вызвала многочисленные отклики в европейской печати, прилагаемое может представить интерес для Ваших читателей [См. настоящий том, стр. 398–399. Ред.]. Цитируемое письмо принадлежит адвокату, взявшему на себя защиту на суде нескольких лиц из числа арестованных. Остаюсь, милостивый государь, Ваш покорный слуга

Карл Маркс  

Впервые опубликовано на русском языке в Сочинениях К. Маркса и Ф. Энгельса, 1 изд., т. XIII, ч. II, 1940 г.

Печатается по черновой рукописи

Перевод с английского

 

Ф. ЭНГЕЛЬС

РЕДАКТОРУ ГАЗЕТЫ «TIMES»

 

Милостивый государь!

Замечания «Times» по поводу новой отсрочки судебного процесса пленных коммунаров в Версале, несомненно, попали в цель и выразили чувства французской публики. Сердитый ответ «Journal Officiel» на эти замечания лишний раз это подтверждает. В связи с появлением статьи «Times» в парижскую прессу было направлено множество протестов, но при существующих условиях эти протесты, конечно, не будут напечатаны. Передо мной письмо одного француза, официальное положение которого дает ему возможность быть в курсе дела, и поэтому его показания о причинах непонятной отсрочки процесса могут представить известную ценность. Вот несколько выдержек из этого письма:

«До сих пор никому не известно, когда начнутся заседания 3‑го военного суда. Причина этого, по‑видимому, заключается в том, что капитан Грималь, Commissaire de la Republique (государственный обвинитель) заменен другим, более надежным лицом. В последнюю минуту, после ознакомления с составленным им обвинительным актом, подлежавшим оглашению на суде, выяснилось, что обвинитель, пожалуй, в некотором роде республиканец, что он служил под командованием Федерба и т. п. в Северной армии и т. д. Внезапно в его служебный кабинет является другой офицер, предъявляет ему свои полномочия и заявляет: я Ваш преемник. Для бедняги капитана это было такой неожиданностью, что он чуть не сошел с ума...

Г‑н Тьер решительно все желает делать сам. Эта мания заходит у него так далеко, что он не только вопреки установленным правилам беспристрастности суда собирает в своем кабинете всех juges d'instructions [судебных следователей. Ред.], но старается даже подобрать состав публики, допускаемой в зал суда. Он сам распределяет входные билеты, через г‑на де Сент‑Илера...

А между тем в Сатори арестованные мрут, как мухи, – безжалостная смерть делает свое дело быстрее, чем правосудие этого ничтожного государственного человечка. В версальской одиночной тюрьме находится один рослый парень, не говорящий ни слова по‑французски. Предполагают, что он ирландец. Каким образом он попал в эту беду, все еще остается тайной. Среди арестованных есть также человек высокой честности по имени... Он сидит в своей камере уже два месяца и до сих пор не был допрошен. Как это гнусно».

Ваш покорный слуга

Юстиция  

Лондон, 7 августа 1871 г.

Написано Ф. Энгельсом

Впервые опубликовано на русском языке в Сочинениях К. Маркса и Ф. Энгельса, 1 изд., т. XIII, ч. II, 1940 г.

Печатается по черновой рукописи

Перевод с английского

 

К. МАРКС

РЕДАКТОРУ ГАЗЕТЫ «L'INTERNATIONAL»[282]

 

Милостивый государь!

В статье, озаглавленной «Общество Интернационал», Вы заявляете:

«Рабочие в своем ослеплении создают за счет своих скудных сбережений всяческий комфорт членам Совета, позволяющий им жить в Лондоне в свое удовольствие».

Должен Вам заметить, что за исключением генерального секретаря, получающего вознаграждение в размере 10 шиллингов в неделю, все члены Совета выполняют и всегда выполняли свои обязанности безвозмездно.

Я требую опубликования этих строк в ближайшем номере Вашей газеты.

Если Ваша газета продолжит распространение клеветы подобного рода, она будет привлечена к судебной ответственности.

Имею честь кланяться

К. Маркс  

Лондон, 17 августа 1871 г.

Напечатано в газете «Der Volksstaat» № 68, 23 августа 1871 г.

Печатается по черновой рукописи, сверенной с текстом газеты

Перевод с французского

 

К. МАРКС

РЕДАКТОРУ ГАЗЕТЫ «PUBLIC OPINION»[283]

 

В ЧАСТНОМ ПОРЯДКЕ

Милостивый государь!

Я не только требую от Вас помещения в ближайшем номере прилагаемого ответа [См. настоящий том, стр. 402. Ред.] , но и настаиваю на подробном и полном опровержении на том самом месте Вашей газеты, на котором Вы поместили клевету.

Мне было бы очень жаль, если бы мне пришлось прибегнуть к судебному процессу против Вашей газеты.

Ваш покорный слуга

К. М.  

Написано 19 августа 1871 г.

Впервые опубликовано на русском языке в Сочинениях К. Маркса и Ф. Энгельса, 1 изд., т. XXIV, 1931 г.

Печатается по черновой рукописи

 

Перевод с английского

 

К. МАРКС

---

Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 172; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

⇐ Предыдущая20212223242526272829Следующая ⇒

---

Мы поможем в написании ваших работ!