ТРИ ДЕЙСТВИЯ ПО ЧЕТЫРЕМ КАРТИНАМ 9 страница
ЕЛЕНА ИСАЕВА
DOC.ТОР
(ЗАПИСКИ ПРОВИНЦИАЛЬНОГО ВРАЧА)
Действующие лица:
Хирург
Женщина
Мужчина (может быть двое мужчин – на усмотрение режиссёра)
И женщина и мужчины играют всё «окружение» хирурга.
На сцене изначально - все действующие лица.
СИЛА ПРИТЯЖЕНИЯ
ХИРУРГ. Я, когда закончил институт, поехал по распределению в Калугу. И сослали меня в деревню такую, называется она Борятино. На границе с Брянской губернией, то есть, это облученный после Чернобыля район. Сослали туда. Информации-то никакой не было. Врачи все оттуда разбежались. А у меня: институт заканчиваешь – год интернатуры. Врач-интерн. Ну, то есть, врач, но вроде как не совсем врач. Салага.
И такая замечательная была больничка. Там районный центр где-то дворов на тридцать крестьянских. Развалюшка. Я уехал, а у меня жена в это время как раз должна была рожать в Астрахани. А связи вообще никакой. Связь только по рации. Приехал туда, значит, по сугробам. По грудь – снега. Человек южный, не привыкший к этому всему. Добрался до этой больницы, зашел в ординаторскую. Сидит мужик какой-то. Он потом оказался заместителем главного врача по лечебной работе. Он говорит
МУЖЧИНА. Ты кто?
ХИРУРГ. Я говорю: Я хирург.
МУЖЧИНА. Как зовут?
ХИРУРГ. Андрей
МУЖЧИНА. В преферанс играешь?
ХИРУРГ. Да
МУЖЧИНА. А-а! Четвертый!
ХИРУРГ. В общем, они там сидели и ждали преферансиста. И началась достаточно интересная и насыщенная жизнь. Спал я на рентгеновском столе. Потом мне выделили палату. А я уже так привык к этому рентгеновскому столу, что перестраивался к нормальной кровати... Потом я в палате остаток прожил. Это было, наверное, недели три. Командировка такая. Еда, конечно... больничная.
|
|
|
МУЖЧИНА. То есть, суп из селедки – соленой. Кофейный напиток из овса.
ХИРУРГ. Я первый раз в жизни там попробовал такой. Я все их спрашивал, почему вы делаете овсянку из кофе? В общем, вот так.
И один из преферансистов там был гинеколог Рома. Он был специалист по женщинам всей этой деревни. (женщина на сцене кокетливо активизируется) У него такой гарем был. И его было очень трудно найти. И где-то, наверное, на третий день моего там пребывания случилась одна замечательная история. Звонок из родильного отделения:
ЖЕНЩИНА. Доктор, мы гинеколога найти не можем. Вы не можете подойти? У нас сложные роды.
ХИРУРГ. Ну, ладно. Чего. Хирург, действительно. Пошел. Прихожу. Значит, такой зал – секционную напоминает. Бетонный пол. Стоит бабушка – акушерка. На ней черный фартук клеенчатый до пола, как у мясника. Белая шапочка на голове, но вязаная. И перед ней, выпучив глаза, стоит баба беременная. Враскоряку. И тужится. Я говорю (женщине): «Чего делаем?»
|
|
|
ЖЕНИЩНА. Рожаем.
ХИРУРГ. А чего - стоя?.. (в зал) И тут мне эта акушерка начинает рассказывать...
ЖЕНЩИНА. А закон тяготения ведь. Ну, все к земле должно притягиваться.
ХИРУРГ. Изумительный рассказ. Я говорю (женщине) Давно?
ЖЕНЩИНА. Ну, уже часа полтора... Мы часто так рожаем, правда, не всегда успеваем ребенка поймать...
ХИРУРГ. У этой бедной беременной вылезают глаза. Ну, в общем, я ее положил на кушетку. Как, полагается. Залез туда, смотрю, а там – ягодичное предлежание. То есть, попой ребенок… А это, вообще, проблематично. А чего я знал-то там по этому акушерству? Собственно, то, что в институте цикл был, да и все. Ну, давай вспоминать. Есть такое пособие Цовьянова? – по родовспоможению. В общем, рожали мы. А у нее слабость родовой деятельности. Я ей капельницу поставил, начал стимулировать. В общем, через три часа мы родили мальчика. А сам я ждал информации от жены: родит – не родит. А связи никакой. Тяжелый ребенок был. И у педиатра сложный ребенок - с астмоидом. А педиатр – девчонка, тоже интерн, как я. Я говорю: «Срочно вызывай санавиацию». Она вызвала.
ЖЕНЩИНА. Прилетела блоха эта, вертолет со стеклянной попой – прозрачной.
|
|
|
ХИРУРГ. И пока эти санавиаторы бегут в больницу, я бегу в этот вертолет. Сел туда, залез и говорю: «Я отсюда не вылезу. Везите меня в Калугу». И дальше мы забрали этого ребенка и полетели. Я первый и последний раз летал на такой блохе. Кроме того, что там прозрачное дно, где я сидел… под тобой - бездна, мне ещё не хватило наушников. Я потом вибрировал еще в течение суток, ходил – ничего не слышал. Потом вышел на связь, и мама сказала, что у меня родилась дочка. Вика. 15 лет назад это было.
КАМЫЗЯК И ДЖИГЛИ-ОЛИВЕКРОНА
ХИРУРГ. Потом я вернулся в Калугу. И главный областной хирург мне сказал
МУЖЧИНА. Ну, чего? Посмотрел деревню?
ХИРУРГ. Посмотрел.
МУЖЧИНА. Вот туда и поедешь после интернатуры.
ХИРУРГ. Ну вас на фиг.
МУЖЧИНА. Чего?
ХИРУРГ. У меня жена – музыкант, в консерватории учится. И ребенок маленький. Если высшее образование, жена - студентка ВУЗа и ребенок до полутора лет, то автоматом должны перераспределить в Астрахань.
МУЖЧИНА. А-а... (усмехаясь) Ну-ну.
ХИРУРГ (в зал) Потом четыре месяца я искал работу. Потому что найти у нас работу очень тяжело. Маленький город Астрахань. Ну, относительно. Но свой мединститут, каждый год врачей выпускает... Нашел я работу в районной больнице. Такой есть районный центр – Камызяк называется.
|
|
|
ЖЕНЩИНА. Романтичное название.
ХИРУРГ. И в этой «козьей мяке» я проработал три года. Час езды на автобусе – от города, от автовокзала.
ЖЕНЩИНА. Ужасно, потому что летом этот автобус раскалялся, как жаровня. А зимой он – ледяной. Весной, осенью – по грязи. И так три года.
ХИРУРГ. Больница сама хорошая для районной - большое типовое здание пятиэтажное. Я, как только туда приехал, еще не успел проработать ни дня, меня сразу послали в командировку на Кировский рыбзавод. Это достаточно далеко от Камызяка, а там ушел в отпуск хирург. А я еще - ни связи, ни структуры... Ну, поехал туда. Приезжаю.
ЖЕНЩИНА. Страшно?
ХИРУРГ. Страшно - не страшно, фиг его знает. Больше, конечно, страшила неизведанность. Ну, дождался я своего часа. На третий день после приезда сижу, вбегает водила со «скорой»
МУЖЧИНА. Андрей Георгич, там человека трактор переехал!
ХИРУРГ. А на фига ему Андрей Георгич-то?
МУЖЧИНА. Не, он живой еще!
ХИРУРГ. Ну, ладно. Побежал я, сел в эту «скорую». Приезжаем. Межа распаханная. Стоит трактор, и в бороздах – человек. Выхожу к человеку. У человека одной ноги практически нет – месиво. Вторая тоже – на Арзамас смотрит. Ну, каша.
МУЖЧИНА. Но он в сознании.
ХИРУРГ. Шок, конечно, глубоченный. Пульса нет. Давления нет. (трактористу) Как звать?
МУЖЧИНА. Коля Механтьев.
ХИРУРГ. На всю жизнь запомнил - Механтьев Коля. Мужику лет пятьдесят, около пятидесяти.
МУЖЧИНА. Тракторист. Крепко пьющий. С утра поправился, как некоторые... И... он трактор на автомат поставил, а ноги соскользнули, и трактор его по грязи прямо переехал. Свой трактор.
ХИРУРГ. В общем, чего делать? Жгуты наложил, там, наркотики. Взяли мы его с этим водилой, загрузили в машину – и в больницу. Приехали в больницу, выгрузили. Положили прямо около операционной. А дальше получилась интересная штука. В общем, там как бы работают какие-то врачи. Главный врач, терапевты всякие. Ну, они уже опытный состав. Кто – больше, кто – меньше, я-то пацан вообще. А они такой театр с этим Механтьевым организовали и стоят - смотрят, чего я делать буду. А хирург в отпуске, и я за него. Там, правда, сестра классная была, постовая сестра. Она вписалась быстро, начала мне помогать.
В общем, институт, интернатура. Реанимацией как таковой я не занимался практически. Все болячки, через которые я проходил, была служба анестезиологическая. Шашкой махать-то меня отец научил. У меня отец – хирург. У меня четыре поколения в семье врачей. У нас в городе улица есть имени хирурга Лычманова Николая Георгиевича. А я его внучатый племянник. Лихорадочно начал вспоминать – чего я помню. Гормоны... мормоны... две капельницы. Спасаю, стало быть. Ну, кое-как я ему давление до 70-80 поднял. В это время главный врач связался по рации с заведующим отделением в ЦРБ. А наша участковая больница – ступенькой ниже. Ну, вот.
МУЖЧИНА. На рацию!
ХИРУРГ. Да. Слушаю.
МУЖЧИНА. Чего у тебя?
ХИРУРГ. (в зал) Говорю, так и так, такая ситуация.
МУЖЧИНА. Ну, Андрей, могу тебя обрадовать. У нас тут анестезиолог уже занят на операции – больной на столе лежит с трубой. То есть, он приехать не может. Давай кувыркайся под местной анестезией.
ХИРУРГ. Нормально. Местная анестезия – новокаин, а он снижает давление.
ЖЕНЩИНА. А тут и так давления нет. Санавиацию вызывать?
ХИРУРГ. Они пока долетят до Камызяка – это часа полтора. Надо делать, конечно... Вот. Грузите на стол.
Загрузили этого Колю Механтьева на стол. А мне же надо культю формировать! Там одной ноги нету… Надо сделать культю, чтоб потом протез можно было... Ну, как-то хотя бы. Пошел смотреть инструменты. Все столики перерыл, пилы ни одной нет – кость пилить. Нашел кусочек. Есть такая проволочная пила – называется Джигли-Оливекрона, такая тоненькая проволочная пилка. Нашел фрагмент этой пилы. Кусочек нашел ее, ржавый такой. (женщине) Всё?
ЖЕНЩИНА. Больше вообще никаких пил нет.
ХИРУРГ. Ну, ладно, давайте замачивайте, стерилизуйте. Хоть этот шмоток – на зажимах буду чего-то пилить. Ладно.
(в зал) Пошел мыться на операцию. А руки, по старинке, нашатырным спиртом. Это очень долго – в двух тазах. Уходит где-то, наверное, минут восемь на обработку рук. Я помылся, иду в операционную, мне навстречу санитарка идет, и - за руки меня
ЖЕНЩИНА (проходя мимо и отстраняя, словно в узком коридоре, хирурга за руки) Доктор, подождите.
ХИРУРГ (ей вслед) Твою мать!
Пошел заново мыться. Ну, помылся. Подхожу к столу. В этот момент операционная сестра чихнула и вытерла нос рукой. (женщина это делает) Так, говорю: «Давно вы операционная сестра?»
ЖЕНЩИНА. Да меня только начал учить хирург, который в отпуск ушел, а так я постовая.
ХИРУРГ (вздыхая) Иди опять мойся. (в зал) Ну, в степь бежать хочется, забыв об этом всем. Ладно. Начали операцию. Оперирую. Экономно вколол новокаин. На контроле давление - 70-80. Он калякает, в сознанке полной... Алкоголь, короче. То есть он шок проскочил.
МУЖЧИНА. А, отлично, делай, чего угодно – как бог на душу положит. Главное, буду жить.
ХИРУРГ (в зал) В общем, пилю я кость, где-то две трети удалось пропилить. И у меня в прах эта пила рассыпается. Ну, чего – хоть зубами грызи. Сил-то мало. Хорошо, я ее на две трети успел распилить. Я этот шмоток кости взял да отломил. Но кость - там особенно не больно, просто неприятно. Ему по фигу. Ну, ладно. Сформировал культю. Вторую ногу сильно тормошить не стал. Лонгету наложил – гипсовую. Вторая нога спаслась. Ну, там, множественные переломы оскольчатые - потом уже оперировали. Я просто гипс положил. Сейчас уже ковыряться нельзя, потому что он просто не перенесет. Но надо лить что-то серьезное. Капать. Ну, о крови речь не идет. Хотя бы плазму.
ЖЕНЩИНА. Можно нашукать доноров.
ХИРУРГ. Но кровь должна по инструкции обследоваться полностью. А где я ее буду обследовать? (в зал) Прямое переливание сейчас как бы не практикуется. Нашел я фабричную сухую плазму. Но надо определить группу крови клиента. Я говорю: «Где у вас эти... сыворотки. На группу крови?»
ЖЕНЩИНА. В холодильнике.
ХИРУРГ. Ну, уже хорошо, хоть в холодильнике.
Женщина приносит, подаёт сыворотки, он смотрит.
ХИРУРГ. Они уже полгода, как просрочены. Твою мать!
ЖЕНИЩАНА. Что же делать? (смотрит большими испуганными глазами)
ХИРУРГ (в зал) Ну, в общем, чего? Я этими тухлыми сыворотками на свой страх и риск определял группу крови. Пока плазму капал, у меня, пардон за нюанс, яички в животе были... есть такой кремастерный рефлекс - от страха. Я сидел, думал - помрет, а это, вообще, кутузка. Потому что другую группу крови перелить – это самое поганое, что может быть.
ЖЕНЩИНА. А не переливать?
ХИРУРГ. Помер бы точно. Проще – убить на меже.
Одним словом, три дня я над ним прыгал и скакал. И когда я вывел его из тяжелого состояния, он стал транспортабелен, я перевел его туда – в ЦРБ. А когда я через месяц сам вернулся в ЦРБ – с этого рыбзавода, он оказался в моей палате. Я потом занимался его второй ногой. Оформлял его на протезирование. И вот этот Коля Механтьев – три года я там еще проработал, – он три года ко мне приезжал на все праздники, спасибо говорил...
И спустя какое-то время я прочитал у Булгакова «Полотенце с петухом». Там ситуация - один в один. Только там девушка была, а здесь Коля Механтьев. Это впопад вообще, один в один. Вот по переживанию, по всему ужасу молодого врача. Потом там тоже ситуация ампутации... Ничего не меняется.
ФИЛОСОФСКАЯ ИСТОРИЯ
Мужчины, может быть, выпивают и закусывают, организовав небольшой стол.
ХИРУРГ. Это для меня философская такая история... Дежурим. Ночь-полночь. А поскольку районная больница, дежурит один хирург и анестезиолог. По «скорой» звонок –
МУЖЧИНА-САНИТАР. Везут ножевое. Только, Андрей Георгич, там что-то, в общем, нехорошее. Вы выйдите на улицу, к машине.
ХИРУРГ. Ну, ладно. Вышел. Курю. Подъезжает «скорая». (мужчине) Где клиент?
МУЖЧИНА-САНИТАР. Там.
ХИРУРГ (в зал) В машину заглядываю – лежит мужик под бушлатом каким-то, мордой вниз. (мужчине) А чего в таком интересном положении транспортируем?
МУЖЧИНА-САНИТАР. А вы бушлат снимите.
ХИРУРГ. Я, значит, снимаю бушлат – у него весь кишечник на спине. Ни хрена себе!
(возвращаясь к столу, мужчине-анестезиологу) Значит, ситуация в чем? Как бы сразу обрисовываю. Ну, то, что успел разведать. (в зал) Называется «сбор анамнеза». (мужчине) В общем, мужик. Хороший мужик, тихий пьяница. Добрый очень и милый. Имеет жену, (в зал) которая, потом как выяснилось на следующий день, наша анестезистка. (мужчине) И двух дочек. Младшая, значит, дочка (достаточно рослая, не в папу, а как бы в маму) пятнадцати лет - вот она, собственно, все и произвела. То есть они его били, все эти бабы – по очереди.
МУЖЧИНА-АНЕСТЕЗИОЛОГ. А он пил.
ХИРУРГ. Ну, да. Он был очень тихий и смирный мужичок, но избиваемый регулярно домашними женщинами.
МУЖЧИНА-АНЕСТЕЗИОЛОГ. В строгости его держали.
ХИРУРГ. И, в общем, в этот день он пришел пьяненький. А дочка взяла тесак кухонный вот с таким лезвием, и пиканула его в спину. Вот. Разрез достаточно широкий... И через этот разрез вывалились кишки на спину, то есть через поясницу.
(в зал) Ну, мы его сразу в операционную. А там такой еще смешной нюанс. Значит, в таких больницах мужики не идут в санитары. Ну, копеечные оклады. В основном, женщины. А операционная на втором этаже. Лифтов нет – двухэтажный домик. И по лестнице на носилках клиентов на операцию и после операции, если нужно в реанимацию, которая на первом этаже, носят хирург и анестезиолог. Развлекуха.
То есть поработал – поноси. Очень хорошо. Вот мы, значит, с анестезиологом - ну, там еще водила еще со «скорой» помогал - подняли его в операционную. Анестезиолог, классный мужик, Сергей Михалыч. Опытный очень дядька, умница. Чего делать? Кишки на спине. Практически весь тонкий кишечник. И дырок в нем восемь. Из них дерьмо течет. Все это в грязи. Ну, она ударила – у него кишки выпали – и все. Но там другая проблема – там широкий мышечный слой на пояснице, очень массивный. И кишки в этой ране ущемились. И они уже начинают синеть. Время какое экспозиции, с момента травмы – неизвестно. Но я вижу, что время уходит. Он просто омертвеет - кишечник. Весь кишечник можно конечно теоретически убрать, но практически – это «отстой». Мы его кладем на живот на операционный стол. (мужчине-анестезиологу) Михалыч, надо чего-то быстро делать, чтобы кишки вправить.
(в зал) А для того, чтобы мне их вправить, надо релаксацию мышцам создать, то есть ввести препарат, который мышцы расслабляет. Но при этом остановится дыхание, значит, надо его заинтубировать – трубку ему поставить в трахею. А клиент мордой вниз. Попробуй ему эту трубку засунь. В общем, я говорю, Михалыч, делай чего хочешь, колдуй, как хочешь, трубу суй, я пока дырки зашиваю.
(в зал) Я, значит, пополоскал кишки антисептиками. И, даже не одеваясь - только перчатки надел, собственно, руки помыв - я эти дырки на кишках хотя бы одним рядом швов зашиваю. Моя задача, чтоб дерьмо не текло из дыр. Я, значит, зашиваю эти восемь дырок. Я не знаю, как Михалыч, он – колдун, но ему удалось воткнуть трубку мордой вниз. Пока я эти дырки зашил. Он его заинтубировал. Тогда мы его уже развернули на спину, я сделал ему лапаротомию, в смысле, живот разрезал. Захожу туда, а там все интактно, потому что все вывалилось наружу. Соответственно, кроме этих восьми дырок в кишечнике, которые я зашил, уже ничего не было. Ну, я помыл еще раз уже хорошо кишечник, наложил второй ряд швов. Ну и все. То есть, Михалыч расслабил мышцы, а я кишки пропихнул. Жить будет.
МУЖЧИНА-АНЕСТЕЗИОЛОГ. (вытирая пот) Ну, значит, все. Переводим в реанимацию его на носилочках? Вдвоем.
ХИРУРГ. (в зал) С утра приходит анестезистка – жена.
ЖЕНЩИНА-АНЕСТЕЗИСТКА. (махнув рукой) А, да на нем как на собаке все заживет. Все хорошо!
ХИРУРГ. (в зал) Ну, естественно, он написал «отказку», что он к дочке претензий не имеет.
МУЖЧИНА-БОЛЬНОЙ. Сам упал на ножик – нетрезв был.
ХИРУРГ. Я его выписал на десятые сутки, как после аппендицита. Действительно, все зажило, как на собаке, без всяких осложнений, без пареза кишечника, перитонита.
И вот завершение ситуации. Прошел год. Он убил свою жену. Он проломил ей череп кирпичом на автобусной остановке. И я сел и задумался. И вот здесь вот самый интересный философский момент: надо было мне его спасать, не надо было спасать?
Такая вот как бы работа.
МУЖЧИНА-АНЕСТЕЗИОЛОГ. Если человеку всё время внушать: «Стань! Стань! Стань тигром!» Он в конце концов: «На-а-а!» И тогда он тебя ест!
У КАЖДОГО ХИРУРГА – СВОЁ КЛАДБИЩЕ
ХИРУРГ. Там же в Камызяке – второй год после интернатуры – я был достаточно молодым доктором. И в ночь – где-то часа в два – привозят мужика. И у него – рак гортани. Такой уже – запущенный – с прорастанием в мягкие ткани. Он уже, прошедший через онкологический диспансер, списанный на симптоматическое лечение, то есть там всё уже настолько, что радикально не вылечишь. Вот. Его привозят в асфиксии. То есть он задыхается. Синий. Там прорастание трахеи такое, что воздух не идёт. Одним словом, я понимаю, что в этой ситуации просто ничего не нужно было делать. И, наверное, сейчас – уже с опытом – я бы и не стал ничего делать. Это исход этого заболевания – ну, вот такой. Ну, я смотрю на это ужасное синюшное лицо. Там... Попытки вздохнуть... И я, чёрт меня дёрнул, попёр на трахеостому через опухолевую ткань. Пошёл. А там анатомии никакой. По сути – всё опухоль. Ну, и при подходе к трахее, как и полагается, я впоролся в яремную вену. Крупная вена – основной отток крови из мозга. И начинается такое жуткое кровотечение. Фонтан чёрной крови, вот этой гипоксичной. Я хватаю зажимами – пытаюсь как-то остановить. Это всё крошится... опухоль. Ну, вот. И, в общем, вжих, и он у меня под руками уходит.
Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 273; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!