РЕВОЛЮЦИОННАЯ ГРОЗА НАД РОССИЕЙ 51 страница

Однако эта запоздалая шпилька по адресу большевиков и ленин­ского декрета о земле уже ничего не могла изменить ни в судьбе Учредительного собрания, ни в судьбе России.

Вслед за роспуском Учредительного собрания в Петрограде про­изошло еще одно трагическое событие. В ночь на 7 января 1918 г. в Мариинскую тюремную больницу ворвалась группа анархиствую­щих матросов и учинила самосуд над находившимися там бывшими членами Временного правительства кадетами А. И. Шингаревым и Ф. Ф. Кокошкиным. Оба они были убиты.

Оберегая покой мужа, Р. М. Плеханова скрыла от него это извес­тие, однако месяца через два Георгий Валентинович все же узнал о случившемся из газет и горько упрекнул жену: «Ты, Роза, кажется,

358

думаешь, что болезнь сделала меня малодушным. Ты ошибаешься, я еще тверд духом. Утаив от меня убийство Шингарева и Кокошки­на, ты помешала мне исполнить долг по отношению к революции и партии кадетов. Я тогда в состоянии был отозваться на этот ужас. Теперь же я слаб и писать не могу» ¹.

Сама Розалия Марковна, хорошо помнившая об обыске в Цар­ском Селе, увидела в убийстве кадетских министров некое предо­стережение и решила ускорить отъезд из Петрограда. Выбор пал на местечко Питкеярви около Териок на территории Финляндии, при­мерно в часе езды от столицы. 28 января на двух санях (автомобиль получить не удалось) Плехановы выехали из больницы на Фин­ляндский вокзал. Петроград провожал их оттепелью, мокрым сне­гом, жидкой грязью на тряских мостовых, площадной руганью извозчиков. Георгий Валентинович был в теплой меховой шубе с большим воротником (ее одолжил один из профессоров Горного института) и высоких валенках. Чувствовал он себя скверно. Да и на душе было тяжело. Больше Петрограда Плеханов уже не видел никогда.

В санатории Питкеярви ², предназначенном для легочных боль­ных, Плеханов и его жена получили две уютные, хотя и холодные комнаты с окнами на юг. Однако вскоре Розалия Марковна поняла, что климат Финляндии вреден мужу, спасти которого могли бы только лечение на юге Франции или в Италии и полная изоляция от всего, что происходило тогда в России. Но такое путешествие было уже не по силам больному Плеханову, да он и не хотел уезжать далеко от родины. Еще летом Георгий Валентинович гово­рил жене: «Я не покину Россию теперь, в самый критический момент ее жизни. Хотя я слаб, прикован к постели, но у меня еще имеется перо в руках, я могу еще бороться, мой голос нужен, я Россию не покину. Я не могу жить спокойно, зная, какие творятся здесь ужасы. Что будет, то 6удет» ³. Позже, в январе 1918 г. Плеханов согласился на переезд в Финляндию только потому, что она была совсем рядом с Петроградом и оттуда при первой необхо­димости можно было быстро вернуться в столицу.

По приезде в санаторий Плеханов сказал, что готов выполнять все предписания врачей (хотя и не верит им), но при этом обяза­тельно будет работать. Он начал вновь просматривать материалы для очередного тома «Истории русской общественной мысли», делал некоторые выписки, просил читать ему Лескова, Чехова, Мопассана, а также любимых греческих классиков — трагедии

¹ Диалог. 1991. № 11. С. 85.

² В настоящее время это местечко находится на территории Ленинградской области близ города Зеленогорска (бывш. Териоки). Здание санатория не сохранилось.

³ Диалог. 1991. № 13. С. 100.

359

Эсхила, Софокла, Еврипида, сочинения историков Фукидида и Плутарха. Но вскоре начались сложности, связанные с обострением политической обстановки в Финляндии, где шла гражданская война, и с новым поворотом в советско-германских отношениях накануне заключения Брестского мира. Связь между Петроградом и Териоками часто прерывалась. Плеханов оказался фактически отре­занным от родины. Не хватало книг и газет, некому было расска­зать свежие петроградские новости. Питкеярви превратился в некий «мертвый дом» с гнетущей тишиной, опостылевшим Плеханову больничным режимом и чисто формальными медицинскими проце­дурами, которые могли лишь немного отдалить неизбежный конец.

Кроме уже упоминавшихся молодых супругов Каськ, в февра­ле—апреле 1918 г. в Питкеярви трижды гостил Лев Дейч, причем в последний раз он задержался у своих старых друзей на целых три недели. Дейч и Плеханов знали друг друга уже около сорока лет, хотя у них бывали и длительные разлуки (во время 16-летней сибирской ссылки Дейча в 1885 — 1901 гг. и его шестилетнего пре­бывания в Америке в 1911 — 1916 гг. ), и расхождения по идейным мотивам после Первой российской революции, когда дала также трещину дружба Плеханова с Аксельродом и Засулич. Достаточно сказать, что в недавно опубликованных записных книжках Дейча есть следующая запись от 10 сентября 1910 г., касающаяся Плеха­нова: «Это такой вздорный, нелепый в практическом отношении человек, с которым не знаешь, как, на какой манер поладить, но силен как теоретик. Тут он незаменим никем» ¹. Снова свела Плеха­нова с Дейчем лишь Первая мировая война, когда оба они выступи­ли как социалисты-патриоты, а в 1917 — 1918 гг. работали вместе в петроградской группе «Единство». Поэтому каждый приезд Дейча в Питкеярви превращался для Георгия Валентиновича и Розалии Марковны в настоящий праздник.

Дейч появлялся энергичный, шумный, говорливый, нагружен­ный разными гостинцами, письмами, газетами, и сразу же начина­лись бесконечные беседы и воспоминания. Плеханов, который соби­рался после окончания работы над «Историей русской обществен­ной мысли» засесть за мемуары, с удовольствием вспоминал свою юность, затем разговор переходил на положение дел в советской России и на Западном фронте. Дейч наверняка рассказывал Плеха­нову о расстрелянной по приказу большевиков демонстрации в день открытия Учредительного собрания 5 января 1918 г. (он был ее участником), о своих антибольшевистских выступлениях перед пет­роградскими рабочими, реакция которых была, однако, довольно вялой и неопределенной, а также о настроениях столичной интелли­генции. Парадоксальность ситуации была налицо: советская власть в ряде отношений была не лучше, а даже хуже царского режима. В

¹ Вопросы истории. 1996. № 3. С. 6.

360

связи с этим неизбежно возникал и вопрос о том, не рано ли начали в свое время члены группы «Освобождение труда» пропаганду марксистских идей в России (теперь к этому добавляют и другой вопрос: а нужно ли было вообще переносить эти идеи на чуждую им российскую почву?). Вопрос непростой, мучительный, способный довести до отчаяния и душевной болезни... Известно, например, что В. И. Засулич буквально «сломалась» в 1917 г., а, умирая в 1919 г., как говорили, проклинала все свое революционное прошлое ¹. Ниче­го подобного о Плеханове мы не знаем. Бесспорно, ситуация в советской России весной 1918 г. не внушала ему особого оптимизма, но тем не менее он говорил: «... Не надо унывать. Начнем сначала, с А, Б, В... » ² К тому же Плеханов никогда не отождествлял лени­низм и большевизм с марксизмом, преданность которому он сохра­нил до последнего вздоха, хотя и искал (как и Энгельс в последние годы жизни) более широких подходов к явлениям общественной жизни, стремясь избежать кровопролития, анархии и гражданской войны.

Содержание многочасовых разговоров Плеханова с Дейчем на самые разные темы дошло до нас лишь частично в передаче Р. М. Плехановой и самого Дейча, которые как бы дополняют друг друга. Розалии Марковне, например, запомнились высказывания мужа об источниках силы большевиков, которую Плеханов не скло­нен был недооценивать. «Их сила опирается на отсталость наших экономических отношений и бессознательность пролетариата, — говорил он. — Они держатся на народной глупости, а глупость — это база солидная. Она была базой царизма, а теперь — больше­вистской тирании». Отдельные частные декреты советской власти, например о национализации монастырских имуществ, Плеханов даже одобрял, но с горечью добавлял при этом: «...Как наши власти неумело и варварски берутся и за это относительно нетруд­ное дело» ³.

Очень важна для историка дневниковая запись Дейча от 6 фев­раля 1918 г.: «Отправился к больному Г. В. [Плеханову] в Питкея­рви. Много чрезвычайно интересного он мне высказал. О русском народе, что он очень даровит, но с грустью констатировал, что из-под палки только храбр. Поражал всех этой чертой, а теперь Бог знает чем стал. Об интеллигенции, что не успела пустить глубоких корней, что запрещение семинаристам поступать в высшие учебные заведения принесло громадный вред делу сближения интеллиген­ции с народом, т. к. семинарист больше, чем другие, знает народ, работая с ним рядом. Выражал возмущение по поводу устраивае­мых панихид по умершим, заявил, что, умирая, запрещает что-либо

¹ См.: Мартов Ю. О. Письма. 1916-1922. Бенсон, 1990. С. 43.

² Диалог. 1991. № 15. С. 101.

³ Там же. № 12. С. 81-82.

361

подобное относительно себя. Говорил о необходимости отличать белое людское духовенство от черного, с которым необходимо бо­роться, что уже Петр делал... Русский народ удержал со времен татарской войны свойство сжигать свои города, т. к. победа угрожа­ла угоном и истреблением. Этим же Георгий Валентинович объясня­ет сожжение Москвы (в 1812 г. — С. Т.). Патриотический подъем при крепостном строе, любовь к царю и полное равнодушие к родине при свободе».

Перейдя затем к оценкам отдельных социал-демократических деятелей, Плеханов сказал о Ленине: «Я думал, что он умнее, чем оказался». Мартов, по его мнению, — куда талантливее и глубже Троцкого, первая статья которого заставила было Плеханова поду­мать, что это новый Добролюбов, но который затем «ничего путного не написал», показав себя «пустым, невежественным болтуном» ¹.

Весной 1918 г. одной из самых животрепещущих политических тем в России был Брестский сепаратный мирный договор между советской Россией и Германией. Плеханов воспринял его как траге­дию и катастрофу. «Ленин всю Россию отдаст, лишь бы оставили ему маленький клочок земли, хотя бы Московский уезд для социа­листического опыта. Ленина можно уподобить тем московским кня­зьям, которые ползали на брюхе перед татарскими ханами, желая удержать за собой свои княжества. Ленин, тоже цепляясь за власть, ползает на брюхе перед Вильгельмом», — говорил он в те дни ². Распад и гибель великой державы, превращение ее в германскую колонию, национальный позор и унижение — такой виделась Пле­ханову судьба России после Бреста. Жизнь показала, что первый русский марксист ошибся тогда в своих прогнозах, но не будем забывать, что ситуация в стране весной 1918 г. действительно была аховой.

Как-то раз, когда жена ставила ему банки, Георгий Валентино­вич полушутя, полусерьезно сказал ей: «Ну зачем банки, не легкие у меня болят, это брест-литовский синдром, а против этой болезни ничего не сделаешь» ³. Утром 18 марта у него началось горловое кровотечение, которое врачи не могли остановить несколько дней. По ночам Плеханова стало мучить удушье. Это было начало конца.

1 мая 1918 г. по просьбе Плеханова было составлено завещание. В нем говорилось: «Я, нижеподписавшийся, находясь в здравом уме и твердой памяти, завещаю свою волю: право на издание всех моих вышедших до сих пор и могущих впредь явиться сочинений предоставляю жене моей Розалии Марковне, урожденной Боград, а также дочерям моим Лидии Георгиевне и Евгении Георгиевне. Этим же лицам предоставляю все движимое мое имущество: библиотеку,

¹ Вопросы истории. 1996. № 3. С. 15—16.

² Диалог. 1991. № 3, С. 99.

³ Там же.

362

вещи и прочее, в чем и подписываюсь. Завещание это, ввиду моего болезненного состояния, написано по моей просьбе В. Ф. Шпергазе. Г. Плеханов». К основному тексту завещания был сделан постскрип­тум: «Кроме того, тем же вышеназванным лицам завещаю две тысячи франков в 4% облигациях г. Женевы, положенные мною в Женевское государственное казначейство (Caisse d'Etat). Конечно, деньги должны быть уплачены им с причитающимися на них про­центами. Г. Плеханов» ¹.

Плеханов просил, чтобы на его надгробии были высечены стро­ки из поэмы английского поэта-романтика первой четверти XIX в. Шелли, посвященной памяти его друга, безвременно ушедшего из жизни поэта Джона Китса: «Он слился с природой» («Не is made one with Nature») ². В них выражено необычайно созвучное настро­ениям самого Георгия Валентиновича ощущение того поистине кос­мического единства всего живого и неживого, человека и природы, перед которым отступает даже трагедия смерти отдельно взятой личности. К этой мысли Плеханов шел долгие годы. Однажды на берегу моря в Сан-Ремо он беседовал со своим спутником о смерти Энгельса и тот поинтересовался, почему Энгельс завещал сжечь свои останки, а пепел бросить в море. «Для того, чтобы поскорее раствориться в природе», — последовал короткий ответ Плеханова. Позже, в 1918 г., находясь в Финляндии и уже чувствуя приближе­ние смерти, он говорил жене: «...Что такое смерть? Превращение материи. Видишь... эту березу, которая так нежно прижалась к сосне? Я тоже, может быть, превращусь когда-нибудь... в подобную березу. Что же здесь дурного?» ³

Как и многие люди, предчувствующие скорый конец, Плеханов перебирал в памяти различные эпизоды своей жизни, вспоминал родных и близких, мысленно возвращался к детским годам. Как рассказывала потом Розалия Марковна, недели за две до смерти Георгий Валентинович просил ее обязательно побывать в родной Гудаловке и поклониться тем местам, где прошли его детство и отрочество ⁴.

О последних неделях жизни Плеханова подробно рассказала в своих воспоминаниях Розалия Марковна ⁵. Здоровье Георгия Вален­тиновича ухудшалось с каждым днем. Возобновились продолжи­тельные приступы удушья по ночам, причем ситуация усугублялась отсутствием в санатории Питкеярви баллонов с кислородом. Год

¹ Архив Дома Плеханова. Ф. 1093. Оп. 1. Д. 529.

² Это желание Плеханова было исполнено.

³ См.: Группа «Освобождение труда». Сб. 5. М. -Л., 1926. С. 307-308.

⁴ См.: Валентинов Н. Встречи с Лениным. Нью-Йорк, 1953. С. 161.

⁵ Воспоминания Р. М. Плехановой «Последние дни Г. В. Плеханова» были опубликованы в берлинском меньшевистском журнале «Заря» (1924. №5—6. С. 135—139). В 1991 г. они были переизданы в журнале «Диалог» № 15.

                                                                                                                                                                                       363

назад по дороге в Россию Плехановы приобрели в Лондоне желез­ный цилиндр со сжатым кислородом, но он остался в Петрограде у друзей, и доставить его в Финляндию, несмотря на все просьбы Розалии Марковны, так и не удалось. Могли бы помочь и препара­ты опиума, но их организм Георгия Валентиновича переносил очень плохо.

В дневное время Плеханов казался бодрым, просил читать ему книги и газеты, интересовался ходом военных действий на Запад­ном фронте. Он был очень рад, узнав, что немцы вынуждены были приостановить наступление на Париж. «Франция должна жить, — повторял Георгий Валентинович, — гибель Франции — это гибель европейской культуры».

Бодрость Плеханова, которая была результатом его огромного самообладания и силы воли, вводила в заблуждение не только редких посетителей, но даже врача санатория Питкеярви. Однако Розалию Марковну часто пугало выражение какой-то особой сосре­доточенности и задумчивости на лице мужа, лучше всяких слов говорившее о том, что мысли его в эти минуты были где-то далеко-далеко. Когда она спрашивала, о чем он задумался, Плеханов отвечал довольно уклончиво, но можно было понять, что Георгий Валентинович подводит итоги своей жизни, вспоминает измены друзей, неблагодарность учеников, жалеет о том, что его идеи не дошли до рабочих. «Мне казалось, — вспоминала Розалия Марков­на, — что перед ним стоял вопрос: «Зачем? К чему? Зачем он страдал и мучился всю жизнь? К чему все привело?»

15 мая рано утром Плеханов проснулся в тоскливой тревоге со словами: «Я задыхаюсь, я умираю». Жена подбежала к нему, приподняла, сделала промывание горла. Георгий Валентинович вздохнул свободно, и лицо его приняло более спокойное выраже­ние. Он хотел продиктовать прощальное письмо дочерям, но жена хорошо понимала, что это потребует от него слишком большого напряжения, и уговорила отложить диктовку. «Ты скажи, что я их очень любил», — прошептал Плеханов.

Розалия Марковна вспоминала, как после смерти Георгия Вален­тиновича ее упрекали в том, что она не привезла в Петроград политического завещания Плеханова. Его дочери тоже были огорче­ны тем, что не получили от отца прощального письма. «Но, призна­юсь, у меня не хватало духа говорить с ним об этих его предсмерт­ных обязанностях. Я старалась, чтобы он меньше чувствовал при­ближение смерти».

С середины мая дело быстро пошло к трагической развязке. Плеханов начал бредить, заговариваться, страдать галлюцинация­ми. Однажды он вдруг сказал: «А русских гонят с Украины». Розалия Марковна знала, что Георгий Валентинович горячо любил Украину, ее народ, природу и был убежден, что искусственный отрыв украинцев от русских будет губителен и для тех, и для других. Поэтому она, как могла, успокоила мужа, заверив его, что

364

ничего подобного не происходит (в действительности к началу мая 1918г. почти вся Украина была оккупирована немцами, и к власти там пришел гетман Скоропадский).

Остался в памяти Розалии Марковны и еще один эпизод. Дней за шесть до смерти Георгий Валентинович вдруг заговорил в полу­забытьи страстным шепотом. Глаза его горели гневом, и, сделав энергичный жест рукой, он сказал: «Пусть попробуют не признать моей деятельности, я им задам!» ¹

Полемизируя с теми, кто считал, что к концу жизни Плеханов якобы разочаровался в пролетариате, Розалия Марковна категори­чески отвергает эту версию и пишет: «Успех ленинского анархо-синдикализма он объяснял недостаточной сознательностью пролета­риата, с одной стороны, и народными страданиями и неудовлетво­ренностью — с другой. Он рассматривал русскую революцию ле­нинского периода как эпилог 1861 года. Солдату-крестьянину сули­ли землю. Он все бросил и побежал в деревню. На деморализации солдата-крестьянина был основан большевистский переворот. Про­летарское движение в России было еще молодо и слабо, и сбить пролетариат с толку талантливым ученикам не Маркса, а Бакунина, какими явились Ленин и Троцкий и их приспешники, было нетруд­но. Но Плеханов верил, что здоровые силы пролетариата возьмут верх и что в будущем он займет почетное место в рядах Интернаци­онала» ².

Около 20 мая 1918г. Плеханова осматривал профессор Гель­сингфорсского университета Талквист, который сказал, что больной проживет еще месяца два. Однако этому прогнозу не суждено было сбыться.

---

Дата добавления: 2021-06-02; просмотров: 40; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!