РЕВОЛЮЦИОННАЯ ГРОЗА НАД РОССИЕЙ 33 страница

С начала 1906 г. быстро пошел процесс нового сближения Пле­ханова с меньшевиками и меньшевиков с Плехановым. Явный пово­рот меньшевистских лидеров вправо после декабрьских событий 1905 г. создавал реальную основу для наведения мостов между женевским изгнанником и его духовными «детьми» на родине. Не случайно накануне открытия IV (Объединительного) съезда РСДРП в Стокгольме группа меньшевистских делегатов обратилась к Плеханову с письмом, в котором называла его и Аксельрода основателями и самыми видными идейными вождями партии и просила их обязательно приехать в шведскую столицу.

Съезд происходил в Стокгольме с 23 апреля по 8 мая 1906г. в помещении Народного дома, предоставленного русским товарищам шведскими социал-демократами. У большевиков было 46 делегатов с решающим голосом, у меньшевиков — 62. Четверо делегатов представляли внефракционный «центр», но при решении основных вопросов повестки дня примыкали к меньшевикам.

¹ См.: Шаляпин Ф. И. Маска и душа. М., 1990. С. 260-261.

231

Обстановка на съезде была сложной и очень нервозной. Даже не верилось, что делегаты собрались для завершения того затянувше­гося объединительного процесса, который начался в РСДРП почти год назад. Пик его пришелся на последние месяцы 1905 г., а к моменту открытия объединительного съезда настроение в «верхах» и большевистской, и меньшевистской фракций было таково, что впору было не объединяться, а снова расходиться и, пожалуй, даже дальше, чем в 1903 — 1904 гг. Однако «низы» партии выступали за единство, и это решило дело, хотя характер дискуссий, которые шли в Стокгольме, не оставлял сомнений в том, что объединение будет весьма непрочным и достаточно формальным.

Очень интересную характеристику положения дел в РСДРП накануне съезда мы находим в письме одного из лидеров больше­визма той поры Л. Б. Красина. В период революционного «вихря», в октябре — декабре 1905 г. меньшевики, по его словам, ничуть не меньше большевиков увлекались забастовками и вооруженной борь­бой. Однако после разгрома Декабрьского вооруженного восстания меньшевики пришли к выводу, что «все это была ошибка» и что все «бредни» на этот счет пора бросить, сосредоточив усилия на ис­пользовании легальных возможностей. По словам Красина, «боль­шинство» и «меньшинство» в Стокгольме отделились друг от друга, как масло от воды, а «при таких условиях весь смысл съезда свелся почти исключительно только к противопоставлению двух позиций и закреплению их в протоколах на поучение будущему историку» ¹.

Формально Плеханов не был делегатом IV съезда РСДРП и присутствовал на нем лишь в качестве «приглашенного» наравне с П. Б. Аксельродом, участником I съезда РСДРП П. Л. Тучапским и известным в прошлом «экономистом» В. П. Акимовым (Махновцем). Тем не менее еще до приезда в Стокгольм — а Георгий Валентино­вич запоздал к открытию съезда — его заочно избрали в президи­ум, хотя из-за болезни он не председательствовал ни на одном заседании и эту роль выполняли поочередно В. И. Ленин и меньше­вик Ф. И. Дан. Характерно, что при выборах президиума Плеханов получил наибольшее количество голосов (71), тогда как за Дана проголосовали 67 делегатов, а за Ленина — 60.

Появление Плеханова и Аксельрода на четвертом заседании съезда было встречено аплодисментами делегатов, а председательст­вовавший в этот день Ленин приветствовал их как родоначальников русской социал-демократии. На следующем заседании Плеханов пережил еще несколько приятных минут во время приветственного выступления представителя болгарских социалистов Бара. С бол­гарским освободительным движением у русских революционеров были давние связи: здесь сказывалась и близость национальных культур, и особая роль России в освобождении Болгарии от турец-

¹ РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 1. Д. 596. Л. 1-2.

232

кого ига. Немало общего было и в процессах развития рабочего движения в Болгарии и России. Поэтому первые марксистские работы Плеханова оказались очень созвучными настроениям многих болгарских социалистов, а болгарин Димитр Благоев открыл длин­ный список болгарских корреспондентов группы «Освобождение труда», в котором были также Георгий Бакалов, Христиан Раков­ский, Роман Аврамов и др. Свыше 60 работ Плеханова были пере­ведены на болгарский язык и напечатаны в различных социал-демо­кратических изданиях. Кроме того, несколько статей и заметок Георгий Валентинович написал специально для болгарской социа­листической печати. Многочисленные болгарские студенты, учив­шиеся за границей, также помогали распространению взглядов Пле­ханова у себя на родине. Обо всем этом напомнил делегатам IV съезда РСДРП представитель болгарских социалистов, вызвав в зале овацию в честь Плеханова.

А затем на протяжении целых пяти дней делегаты съезда обсуж­дали изменения в аграрной части программы РСДРП, которые необходимо было внести после бурных событий 1905 г., показав­ших, что прежняя «отрезочная» программа безнадежно устарела, поскольку все слои крестьянства — от самых зажиточных до самых бедных — требуют полной ликвидации помещичьего землевладе­ния. Поэтому уже в 1905 г. и большевики, и меньшевики заявили, что будут поддерживать самые радикальные требования крестьян вплоть до конфискации всех казенных, монастырских, удельных и помещичьих земель. Обе фракции РСДРП были едины и в том, что все конкретные проблемы, связанные с землевладением и земле­пользованием, будут решать на местах избранные демократическим путем крестьянские комитеты, а потом — Всероссийское Учреди­тельное собрание. Но оставался открытым, пожалуй, главный во­прос — вопрос о том, кому должна принадлежать в России земля.

Мнения здесь разделились. Часть большевиков во главе с Лени­ным выступала за национализацию всей земли, включая крестьян­ские наделы. Они были убеждены в том, что такая радикальная мера снимет все преграды на пути развития капитализма в деревне, удовлетворит крестьян, не приемлющих в массе своей частную собственность на землю, и создаст благоприятные предпосылки для будущей коллективизации сельского хозяйства после победы проле­тарской революции. При этом большевики подчеркивали, что не­пременным условием успеха национализации земли является пол­ная и радикальная (вплоть до выборности всех чиновников наро­дом) демократизация политического строя России в результате на­родной революции.

Часть большевиков и меньшевиков отдавала предпочтение разде­лу земли в собственность крестьян. Но основная часть меньшевист­ских делегатов съезда поддержала программу «муниципализации», предложенную П. П. Масловым и предусматривавшую передачу крупных и средних помещичьих имений в распоряжение органов

233

местного самоуправления для последующей раздачи этих земель в аренду крестьянам. И хотя план «муниципализации» был намечен лишь в самых общих чертах и оставалось совершенно неясным, примет его крестьянство или нет, меньшевики, включая Плеханова, объявили идею Маслова оптимальным вариантом решения аграрно-крестьянского вопроса в России.

Достоинство «муниципализации» меньшевики видели в том, что она давала известные гарантии от диктата «центра» по отношению к отдельным регионам страны, прежде всего национальным, где аграрный вопрос решался не так, как в чисто русских губерниях. По мнению меньшевиков, степень демократизации всех обществен­ных структур на местах могла быть значительно выше, чем на общегосударственном уровне, особенно если учесть традиционную силу и крайнюю живучесть российской бюрократической системы. Поэтому даже в случае отката революции назад и реставрации самодержавия, как считали меньшевики, на местах можно было хотя бы частично сохранить демократические завоевания, и «муни­ципализация» земли помешала бы восстановлению помещичьих ла­тифундий и прежней системы аграрных отношений.

Бесспорно, в этих рассуждениях было определенное рациональ­ное зерно. Однако нетрудно видеть, что никаких абсолютных гаран­тий от реставрации «муниципализация» земли не давала (по мне­нию Ленина, здесь могла бы помочь только победа социалистичес­кой революции на Западе). Больше того, были достаточно веские основания полагать, что в случае возврата к самодержавному строю были бы быстро ликвидированы и демократические органы местно­го самоуправления, и принадлежащая им муниципальная собствен­ность, в том числе и земельная. Можно было усомниться и в том, что крестьяне с радостью примут «муниципализацию», ибо в подав­ляющем большинстве своем они хотели получить помещичью землю немедленно, бесплатно и без всяких посредников, а к земствам относились достаточно скептически.

Плеханов выступил на съезде как один из докладчиков по аграр­ному вопросу. Он поддержал идею «муниципализации» земли, не зарекаясь, впрочем, и от возможности ее раздела, но категорически отверг большевистскую программу национализации, акцентируя внимание делегатов на том, что в случае поражения революции она лишь укрепит позиции самодержавия. На первый взгляд, забота Плеханова о том, чтобы программа партии по аграрному вопросу была «подкована на все четыре ноги» и предусматривала не только оптимальный вариант развития революционных событий, но и воз­можное поражение революционеров, выглядела очень привлека­тельно. Однако никаких серьезных аргументов в пользу программы «муниципализации» Плеханов не привел, не поскупившись зато на резкие выпады в адрес Ленина. Он обвинял его в анархизме, эсеровщине, претензиях на захват власти и назвал требование наци­онализации земли антиреволюционным. В свою очередь большеви-

234

ки И. В. Сталин, Г. А. Алексинский, А. В. Луначарский, И. А. Теодоро­вич, С. И. Гусев очень резко и далеко не всегда справедливо обвиня­ли Плеханова в слабости аргументации, «кадетских замашках», «неофобии» (боязни новизны) и т. д.

Наиболее серьезный и аргументированный ответ Плеханову дал в своем заключительном слове Ленин. По существу почти все оно было посвящено полемике с Плехановым. Особенно подробно Ленин остановился на вопросе о «гарантиях от реставрации», за­явив, что до тех пор, пока на Западе не победит пролетариат, в России будет существовать угроза реставрации царского режима, ибо сами по себе ни национализация, ни «муниципализация», ни раздел земли абсолютных гарантий от возврата к старому дать не могут. Если же говорить о гарантиях относительных и условных, то их может обеспечить лишь решительная победа народа над самодер­жавием, подчеркнул лидер большевиков.

Плеханов выступал с заключительным словом после Ленина, что позволило ему немедленно откликнуться на ленинские замечания. Держался он непринужденно, уверенно и даже остроумно пошутил по поводу реплики одного из делегатов, сказавшего, что в жизни Плеханова-революционера наступили осенние дни: под общий смех Георгий Валентинович сравнил текущий этап своей деятельности с «бабьим летом». А ответ Ленину он начал несколько необычно: «С Лениным мне пришлось уже сломать не одно копье во взаимной борьбе. Тем приятнее мне, что я могу начать свое возражение ему с комплимента. Он прекрасно говорил. Слушая его, я припоминал, как покойный Лавров говорил мне: в вас пропал прекрасный адво­кат. В т. Ленине, поистине, пропал превосходный адвокат. Тов. Ленин сказал в защиту своего проекта все, что можно было сказать. Но видно слабо то дело, которое защищает этот превосходный адвокат, если защита все-таки оказалась слабой. Тов. Ленина можно назвать, по известному французскому выражению, avocat d'une cause perdue (защитником проигранного дела. — фр.). Его дело потеряно перед судом логики. Если т. Ленин, говоривший 3/4 часа, не мог ничего существенного сказать в пользу своего проекта, то ясно, что в его пользу и сказать нечего»!, — заявил Плеханов.

Однако вслед за столь многообещающим началом не последовало ни одного серьезного аргумента в пользу проекта «муниципализа­ции». Вместо этого Плеханов вновь вернулся к вопросу о гарантиях от реставрации и с победоносным видом сказал: видите, Ленин сам признал, что абсолютной гарантии от реставрации национализация земли не дает. Не убедили Плеханова и слова Ленина о том, что единственно реальной, хотя и относительной гарантией от возврата к старым порядкам могла бы послужить лишь полная победа рево­люции. При этом он сослался на то, что во Франции ни якобинская

¹ Плеханов Г. В. Соч. Т. XV. С. 73.

235

диктатура, ни беспощадная плебейская расправа с феодальным строем не предотвратили тем не менее реставрации Бурбонов после свержения Наполеона.

По мнению Плеханова, национализация земли в России лишь упрочила бы то азиатское, восточно-деспотическое начало, которое всегда было традиционно сильно в ее истории, и помешала бы процессу европеизации страны, горячим сторонником которого он был. В высшей степени характерно и то, что Плеханов по существу отказался серьезно обсуждать проблему национализации земли, до­пуская эту меру лишь в рамках социалистического переустройства общества. Иначе говоря, он не проявил себя как серьезный эконо­мист, трезво взвешивающий все «за» и «против» национализации или «муниципализации» земли, предпочитая перевести всю дискус­сию в чисто политическую плоскость, что было явно недостаточно.

Формально Плеханов мог торжествовать победу, ибо большинст­вом голосов съезд одобрил аграрную программу, предусматривав­шую «муниципализацию» помещичьих земель. Ленин снял свой проект, проголосовав вместе с большевиками-практиками за раздел (эта программа, кстати говоря, тоже не набрала необходимого коли­чества голосов). Но, несмотря на бурные прения и работу специаль­ной комиссии, членом которой был и Плеханов, принятый съездом итоговый документ страдал расплывчатостью, недоговоренностью и объединял «муниципализацию» с национализацией части земель, лесов и водных ресурсов, имеющих общегосударственное значение. В тактической резолюции по аграрному вопросу, принятой парал­лельно с программой, предусматривалась — опять-таки в соответст­вии со взглядами Плеханова — возможность раздела тех помещи­чьих земель, на которых «фактически ведется мелкое хозяйство». Однако, как бы разумна сама по себе ни была подобная многовари­антность предложенного решения аграрного вопроса, она не вноси­ла ясности во многие весьма существенные детали. Не очень понят­но было, например, что понимается под «крупными органами мест­ного самоуправления», в руки которых должна была поступить конфискованная у церкви, удельного ведомства и помещиков земля, как и на каких условиях получат эти земли крестьяне, кто будет считаться собственником наличных крестьянских наделов, какая судьба ждет крестьянскую общину и т. д. Все это свидетельствовало о серьезных изъянах аграрной программы РСДРП, принятой в Стокгольме, и авторитет Плеханова, который считался одним из ее авторов, положения здесь явно не спасал.

К сожалению, в протоколах съезда не нашла полного отражения дискуссия по вопросу о текущем моменте, в том числе и выступле­ние Плеханова. Но судя по речам других делегатов, он попытался ответить на прямые обвинения в оппортунизме, высказанные в партийной печати еще накануне IV съезда РСДРП. В изданном в 1906 г. московскими большевиками сборнике «Текущий момент» была, в частности, опубликована статья И. И. Скворцова-Степанова

236

с критикой третьего и четвертого номеров плехановского «Дневни­ка». Отдавая должное прошлым революционным заслугам Плеха­нова, автор писал, что, находясь в эмиграции и «наблюдая непо­средственную жизнь издали», он оказался во власти своего рода «ошибок зрения», которые в свое время сыграли известную роль и в повороте к оппортунизму Бернштейна. Продолжая эту мысль, Скворцов-Степанов отмечал и еще одну черту сходства между пози­циями Бернштейна и Плеханова: первого хвалила немецкая бур­жуазия, второго — русская ¹.

Как известно, русские марксисты всегда считали, что любая похвала в их адрес, исходящая от политического противника, — это верный признак сползания адресата подобного комплимента к оппортунизму. Этой максималистской точки зрения придерживался и Плеханов, пока сам не оказался в положении человека, которому подают руку с «того берега». Надо сказать, что русская либераль­но-буржуазная печать с восторгом встретила плехановские оценки Декабрьского вооруженного восстания в Москве и особенно его статьи, направленные против бойкота Государственной Думы. «Если бы все «товарищи» Плеханова понимали то, что понимает самый выдающийся из их вождей, и если бы они так же мало, как он, «смущались похвалами либеральной буржуазии». Боже мой, как это упростило бы выяснение нашей текущей политической зада­чи и как сильно продвинулось бы ее разрешение! Мы можем только пожелать, чтобы на сегодняшний день это верное понимание того, что требует марксизм от своих последователей, одержало верх над пониманием шаблонным» ², — писала кадетская «Речь».

Прочитав статью Скворцова-Степанова, Ленин не отказал себе в удовольствии заметить: «Про Плеханова замечательно верно сказал тов. Степанов... что с ним приключилось нечто подобное Бернштей­ну. И как Бернштейна в свое время на руках носили немецкие либералы и превозносили до небес все «прогрессивные» буржуаз­ные газеты, так нет теперь в России либеральной газеты, даже либеральной газетной статьи... которые бы не обнимали, не целова­ли, не миловали мудрого и дальновидного, рассудительного и трез­вого Плеханова, имевшего мужество восстать против бойкота» ³.

Задетый за живое, Георгий Валентинович решил ответить на эти выпады в свой адрес на партийном съезде, заявив, что в отличие от Бернштейна он никогда не делал теоретических уступок буржуаз­ной идеологии, а кадеты «любят» его только за тактику. Однако большевиков, в том числе и Ленина, этот ответ явно не удовлетво­рил.

¹ Текущий момент. М., 1906. С. 1-2.

² Речь. 1906. 20 марта (2 апреля). См. также: Речь. 1906. 20 февраля (5 марта); Полярная звезда. 1906. № 10. С. 680.

³ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 12. С. 273.

237

Съезд рассмотрел и два очень важных тактических вопроса. Один из них достался ему по наследству от грозового 1905 г. и был связан с отношением социал-демократии к вооруженному восста­нию, второй касался линии поведения РСДРП в связи с предстояв­шим 27 апреля 1906 г. открытием I Государственной Думы.

Официально лозунг вооруженного восстания не был снят пар­тией вплоть до конца революции, однако неудача декабрьских боев в Москве и ряде других районов страны заметно поубавила энтузи­азм тех, кто занимался в РСДРП военно-боевой работой. На смену революционной романтике приходил более трезвый, взвешенный анализ недавних событий, в результате которого яснее становились недоработки и просчеты партии. Ведь в техническом отношении декабрьские восстания 1905 г. были подготовлены явно недостаточ­но, момент для их начала был выбран не лучшим образом, а партийному руководству вооруженной борьбой не хватало таких качеств, как решительность, четкость, стабильность, компетент­ность.

Вот почему совершенно необходимо было обсудить весь ком­плекс вопросов, связанных с военно-боевой работой партии, с уче­том новой ситуации, которая возникла в стране после декабря 1905 г. К сожалению, съезд приступил к их рассмотрению уже под занавес своей работы и вынужден был сильно сократить время дискуссии, отведя на нее лишь два заседания. Правда, перед этим в течение двух дней заседала специальная комиссия под председа­тельством Плеханова, однако ни к какому определенному решению она не пришла. Большевики были убеждены, что новое восстание — вопрос нескольких ближайших месяцев и необходимо сделать все возможное для его практической подготовки с учетом неудачно­го опыта декабря 1905 г. Меньшевики же так явно не считали, повторяя свой излюбленный тезис о «самовооружении» народа, важности агитации за восстание и предостерегая от попыток во­влечь пролетариат в вооруженную борьбу с правительством при неблагоприятных для рабочих условиях.

---

Дата добавления: 2021-06-02; просмотров: 43; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!