ОБ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ 2 страница
--------------------------------
<1> Гай. Институции / Пер. с лат. Ф. Дыдынского. М.: Юристъ, 1997. URL: http://ancientrome.ru/ius/i.htm?a=1446001000.
<2> На это обращает внимание Н.А. Какоурова со ссылкой на вклад в разработку кодекса французских исследователей Пандектов Юстиниана - Ф. Буржона, Р.Ж. Потье, К.Ж. Оливье (см.: Какоурова Н.А. Указ. соч. С. 13).
Одной из отличительных особенностей французской методики кодификации является то, что кодексы создаются с таким расчетом, чтобы исключить использование иных источников права для регулирования соответствующей сферы отношений. Иными словами, создаваемый кодификационный акт должен содержать разноотраслевое регулирование, полностью "закрывающее" потребность в юридическом нормировании всего комплекса отношений в соответствующей области. В связи с этим за французским законодательством усматривается следующая особенность: "...системные комплексные акты законодательства, создаваемые во Франции и иных государствах, применяющих схожую законодательную технику, остаются доминирующими; иных законов (и вообще нормативных правовых актов), кроме кодификационных, сравнительно немного" <1>. Ярким примером этого и выступает Кодекс интеллектуальной собственности, которому посвящен следующий параграф настоящей работы.
--------------------------------
<1> Чухвичев Д.В. Указ соч. С. 79.
Примечательно, что французский метод кодификации в советский период права использовался для кодификации сравнительно небольших и слабо научно разработанных комплексов правовых норм (законодательство о браке и семье, законодательство о труде). Но затем, как подчеркивает Д.В. Чухвичев, ситуация изменилась: "С середины 90-х годов XX в. приемы и способы французской методологии применяются регулярно уже при кодификации достаточно больших отраслей права: при создании Таможенного кодекса, Трудового кодекса (а трудовые отношения в условиях многоукладной экономики и рыночных отношений гораздо более сложны, чем в советские времена) и некоторых иных кодификационных актов. Это наглядно отражается в формулировании статей, структурировании кодексов и т.д." <1>.
|
|
|
--------------------------------
<1> Чухвичев Д.В. Указ соч. С. 80.
Доктринальные основы кодификации законодательства в Германии
А.М. Михайлов подчеркивает: "...романо-германская кодификация - это не только представляемая как наиболее совершенная в техническом отношении рациональная форма систематизации нормативного массива, но и форма целенаправленного правотворчества, т.е. в большей или меньшей степени манифестация качественного разрыва с прошлым. Кодекс отменяет все или большую часть законодательных актов прошлого и потому основывается на идее дискретного юридического развития (есть период "до" и период "после" введения в силу кодекса)" <1>. Это утверждение особенно верно в отношении ГГУ <2>, который, как известно, представляет собой наиболее масштабную кодификацию гражданского законодательства конца XIX в., осуществленную в государстве, где на момент ее проведения насчитывалось более 30 партикулярных правовых систем (к числу источников права, регулирующих гражданские отношения, относились, в частности, римское право, общее право (Gemeines Recht), датское гражданское право, прусское земское и баварское земское право, ФГК, Австрийский гражданский кодекс, Саксонский гражданский кодекс, городское право Бремена и Гамбурга и т.д.).
|
|
|
--------------------------------
<1> Михайлов А.М. Универсальные пути правогенеза: немецкая историческая школа права и семья общего права // Российский юридический журнал. 2009. N 4. С. 55.
<2> Именование Гражданского кодекса Германии как Гражданского уложения, конечно, не совсем верно. В частности, В.А. Богоненко пишет в связи с этим следующее: "Относительно названия самого кодифицированного акта Германии следует исходить из буквального перевода с немецкого (аббревиатура BGB) как кодекс или свод законов 
. Встречающееся чаще всего в русскоязычной юридической литературе словосочетание ГГУ (Германское гражданское уложение) происходит из того периода истории русской юридической терминологии, когда своды законов именовались уложениями, например Уложение Иоанна III (1498 г.) или более известное Уложение царя Алексея Михайловича (1649 г.). Сами современники - известные немецкие юристы Виндшейд, Планк, Гирке, Бэр и др., а также знаменитые русские профессора-правоведы Дювернуа, Шершеневич и др. называли немецкий кодифицированный акт не иначе как кодекс" (Богоненко В.А. Опыт кодификационного нормотворчества в гражданском праве (на примере Германии) // Вестник Полоцкого государственного университета. Серия D: экономические и юридические науки. 2015. N 6. С. 130).
|
|
|
В целях настоящей работы представляется более чем полезным обозначить особенности методики кодификации законодательства в Германии, серьезно отличающие ее от методики кодификации законодательства во Франции.
Прежде всего следует отметить, что для кодификационных актов Германии характерна пандектная система расположения норм, восходящая к пандектной систематизации источников римского частного права (прежде всего Дигестам (Пандектам) Юстиниана <1>). Применительно к ГГУ (1896) это проявилось в выделении общей и особенных (специальных) частей, четком обособлении вещных прав от обязательственных, а также в разделении материальных и процессуальных норм. ФГК, как указывалось, был построен на иной - институционной системе, которая не предусматривает разграничение на общую и особенные части, а предполагает разграничение кодификационного акта на три основных раздела: о субъектах права, об объектах права и отношениях по поводу этих объектов.
|
|
|
--------------------------------
<1> Дигесты разделены на 50 книг, львиную долю которых составляют сочинения известнейших юристов того времени - Гая, Модестина, Павла, Папиниана, Ульпиана. Тематически книги подразделяются следующим образом: книга 1 - общие понятия, история источников права, учреждения и лица с их правосубъектностью и дееспособностью; книги 2 - 4 - суд, судебный процесс, иски; книги 5 - 11 - наследство и имущественные отношения; книги 12 - 19 - купля-продажа; книги 20 - 22 - залоговое право; книги 23 - 25 - имущественные отношения супругов; книги 26 и 27 - опека и попечительство; книги 28 - 39 - завещания, наследование по закону; книга 40 - о рабстве; книги 45 - 46 - вербальные контракты; книги 47 - 48 - "страшные": о преступлениях и наказаниях, книга 50 - разъяснение терминов и некоторых общих понятий.
Д.В. Чухвичев обращает внимание на следующие черты общей и особенной частей германских кодексов: "Общая служит для концентрированного выражения общих положений, которые, таким образом, оказываются логически связанными со всеми непосредственными предписаниями, сосредоточенными в особенной части, и не ассоциируются в сознании субъектов правового регулирования с какими-то отдельными случаями" <1>. Т.В. Гавашели в развитие сказанного подчеркивает: "Такая структура позволяет обеспечить единство общих положений и более тесную логическую связь между ними. Положения, изложенные в общей части кодекса, выступают как базовые начала не только для самого кодекса, но и для иных нормативных правовых актов, регулирующих схожие отношения" <2>.
--------------------------------
<1> Чухвичев Д.В. Основные методики кодификации. Германская школа // Вестник Московского университета МВД России. 2008. N 9. С. 158 - 159.
<2> Гавашели Т.В. Систематизация законодательства в Германии // Право и современные государства. 2015. N 1. С. 31.
Особенностью германского метода кодификации признается следующее: "Создание кодекса на основе исследуемой германской методики предполагает возможность и даже необходимость существования иных, кроме кодекса, законодательных актов, дополняющих и конкретизирующих этот кодекс. Именно такие законы (и иные нормативные правовые акты) делают предписания кодекса более полными и более конкретными, исчерпывающе определенными для непосредственного установления поведения субъектов правоотношений. Кодекс в таких условиях выступает не как единственный или доминирующий в определенной области, а как базовый источник права, не исчерпывающий, а направляющий правовое регулирование соответствующей сферы общественных отношений" <1>.
--------------------------------
<1> См.: Чухвичев Д.В. Основные методики кодификации. Германская школа. С. 159.
Германские правоведы, разрабатывающие и применяющие на практике методологию кодификации, основываются на возобладавшей в германской правовой доктрине позиции о невозможности точной и полной регламентации законодательных предписаний в форме, которая была бы доступна для правильного, точного и исчерпывающе полного понимания всеми без исключения членами общества <1>. Они исходят из невозможности единого толкования законодательных норм, даже если эти нормы будут изложены максимально просто (исходя из того, что члены общества имеют разный уровень правосознания и правовой культуры, а также знаний в области права). Д.В. Чухвичев в связи с этим пишет: "Признавая важность и желательность доступности текста нормативных правовых актов, они (кодификаторы. - Прим. М.Р.) тем не менее подчеркивали, что это обычно входит в противоречие с точностью осуществляемого законом правового регулирования. Снятие такого противоречия, по их мнению, должно быть осуществлено в пользу точности, а не понятности <2>. Стремление к достижению доступности для всеобщего создания нормативно-правовых предписаний, по их мнению, не только бесперспективно, но и вредно, так как влечет за собой такие пороки законодательства, как противоречивость, отсутствие внутреннего логического единства нормативных правовых актов, отсутствие смысловой связи между отдельными элементами законодательства, быстрое устаревание нормативных правовых актов" <3>.
--------------------------------
<1> Об этом пишет Д.В. Чухвичев со ссылкой на работы: Dolle H. Von Stil der Rechtssprache. Tubingen, 1949; Girke O. Der Entwurf BGB ist das deutsche Recht. Berlin, 1889; Kindermann H. Die Rechtlinien der Gesetzestechnik. Berlin, 1978; Haney G. Grundlagen der Theorie des Sozialistics; и др. (Чухвичев Д.В. Основные методики кодификации. Германская школа. С. 157).
<2> Kindermann H. Die Rechtlinien der Gesetzestachnik. Berlin, 1978. S. 25 - 26.
<3> Чухвичев Д.В. Основные методики кодификации. Германская школа. С. 157.
Это объясняет, почему использование германской методики кодификации при формулировке законодательных предписаний предполагает опору на положения правовых концепций, обоснованных в науке и подтвержденных практикой либо взятых из практики и обобщенных теоретически: "Кодификаторы используют для формирования предписаний большое количество научно обоснованных общих положений (общих принципов правового регулирования, специальных юридических терминов, юридических конструкций), на которые делается основной упор как на средства более полного и точного выражения в тексте кодекса нормативно-правовых предписаний. Кодекс, создаваемый по германской методике, выступает как основная форма нормативного выражения и формального закрепления научно-правовых концепций (выделено мной. - М.Р.)... причем весьма важно, чтобы научные разработки в регулируемой сфере... имели бы давнюю историю, чтобы количество научных разработок было бы большим, чтобы истинность основных научных заключений, которые предполагается использовать в качестве базы сформулированных общих положений кодекса, была бы проверена временем, подтверждена практикой правового регулирования, критикой научных оппонентов, многократным осмыслением и переосмыслением (которые могут осуществляться как авторами этих концепций, их сторонниками, так и противниками)" <1>.
--------------------------------
<1> Там же.
Вследствие сказанного германская методика кодификации применяется в тех случаях, когда систематизируются нормы старейших отраслей права, которые характеризуются наличием правовых доктрин и концепций, имеющих серьезное научное обоснование и глубокую, качественную проработку. Например, эта методика была использована при создании российских Уголовного и Гражданского кодексов.
С учетом использования доктринальных разработок и правовых концепций в качестве базы для норм германские кодификационные акты (в том числе ГГУ) изложены весьма сложным, абстрактным языком, так как рассчитаны не на простых граждан, а на правоведов, работающих в кодифицируемой сфере правового регулирования. В связи с этим в специальных указаниях о языке закона, изданных Германским императорским министерством внутренних дел, указывалось: "Современный кодекс не может быть понятным для любого лица в любом отношении, не говоря уже вовсе о том, что он не может открыть всю глубину своего идейного содержания неопытному читателю" <1>. В этом проявилось отступление германских кодификаторов от общего правила изложения текстов законов, сформулированного еще в эпоху возрождения Т. Мором, Ф. Бэконом и Т. Кампанеллой: "...закон должен быть простым. Он должен состоять из небольшого количества законоположений - ясных, общедоступных и зафиксированных в письменных виде, которые могут быть доступны и понятны не только юристам-профессионалам, но также и их конечным адресатам" <2>.
--------------------------------
<1> Чухвичев Д.В. Основные методики кодификации. Германская школа. С. 158.
<2> Canale D. The Many Faces of the Codification of Law in Modern Continental Europe // A Treatise of Legal Philosophy and General Jurisprudence. Vol. 9: A History of the Philosophy of Law in the Civil Law World, 1600 - 1900. Springer, 2009. P. 137 (цит. по: Дудырев Ф.Ф. Формирование юридической техники в процессе кодификации законодательства стран Западной Европы в XVIII - начале XIX вв. // Вестник Южно-Уральского государственного университета. Серия "Право". 2014. Т. 14. N 2. С. 9).
Именно поэтому, характеризуя результат кодификации германского гражданского права, К. Цвайгерт и Х. Кетц подчеркивают: "ГГУ - дитя немецкого пандектного права и его глубокомысленной, точной и абстрактной учености. Он обращен не к гражданам, а к экспертам права. Он труден для восприятия и понимания, лишен просветительского воздействия на читателя, поскольку в нем отсутствует наглядность и конкретность в подходе к предмету регулирования. Наоборот, материал изложен языком абстрактных понятий, который должен казаться непрофессионалу, а часто и иностранному юристу, во многом непонятным..." <1>. Этим ГГУ принципиально отличается от ФГК, названного польским правоведом В. Володкевичем "мечтой Просвещенного века... нового права - ясного, понятного для простых людей, которое не нуждалось бы в софистических толкованиях профессиональных юристов" <2>.
--------------------------------
<1> Цвайгерт К., Кетц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права: В 2 т. Т. 1: Основы / Пер. с нем. М.: Междунар. отношения, 2000. С. 222.
<2> Володкевич В. Римское право и идеи кодификации в XVIII веке // Цивилистические исследования: ежегодник гражданского права / Под ред. Б.Л. Хаскельберга, Д.О. Тузова. М., 2006. Вып. 2 (2005). С. 112.
Примечательно, что первоначально разработанный проект ГГУ был отвергнут из-за чрезмерного заимствования римского права, а также изложения материала скорее в стиле учебника, что подтверждало и включение в его текст многочисленных определений юридических институтов и категорий. По этому поводу Й. Колер отмечал: "Представленный комиссией проект вышел поэтому в высшей степени неудовлетворительным, нежизненным, бесцветным, отвлеченным, по способу своего изложения почти непонятным. Еще хуже дело обстояло с мотивами, которые были в высшей степени недостаточны и бедны творческими мыслями..." <1>.
--------------------------------
<1> Колер Й. Современное гражданское право Германии // Гражданское право Германии: хрестоматия избранных произведений Франца Бернхефта и Йозефа Колера / Сост. Р.С. Куракин, Е.В. Семенова / Пер. с нем. В.М. Нечаева. М.: РИОР; ИНФРА-М, 2014. С. 44.
Характерная черта действующего ГГУ - отсутствие общих юридических определений, причем в различных комментариях к Уложению с опорой на известную сентенцию Яволена - "всякая дефиниция в гражданском праве опасна, ибо мало такого, что не могло бы быть опровергнуто" <1> - нередко подчеркивается, что выработка определений - дело, опасное для законодателя. По этому поводу Франц Бернхефт пишет: "Определения часто бывают неверными вследствие трудности найти выражение, способное охватить данное явление во всех его направлениях. В старом торговом уложении, которое принадлежит к лучшим образцам законодательства, даже определение слова "купец" (следовательно, основного понятия) было совершенно неточно с точки зрения установления круга лиц, охватываемых этим понятием. В таких случаях определения, конечно, не обязывают, но раз они внесены в закон, их, естественно, гораздо труднее устранить при практическом применении права, чем тогда, когда они были установлены каким-либо ученым. Юридические конструкции тоже должны были по возможности отсутствовать в законе. И они могут быть неправильными, так как законодатель может иногда ошибаться, и эти конструкции, разумеется, не имеют силы, но при их наличности большей частью бывает сомнительно, не скрывается ли под неверной идеей приказание, которое, естественно, само по себе обязывает" <2>.
--------------------------------
<1> Цит. по: Липшиц Е.Э. Юридические школы и развитие правоведческой науки // Культура Византии. IV - первая половина VII в. / Отв. ред. З.В. Удальцова. М.: Наука, 1984. С. 367.
<2> Бернхефт Ф. Гражданское уложение Германской империи в процессе его образования // Гражданское право Германии: Хрестоматия избранных произведений Франца Бернхефта и Йозефа Колера. С. 22.
Особенностью германской методики кодификации является также то, что кодификаторы нередко ограничиваются формулировкой общих правил, оставляя широкий простор для толкования норм правоприменителями: "Они (кодификаторы. - Прим. М.Р.) полагают, что в ходе законотворчества, разработки текста закона (в особенности кодификационного) особое внимание следует уделять формулировке общих принципиальных положений, представив правоприменительным органам (и в первую очередь судам) некоторую возможность их толкования в приложении к конкретным случаям. Высказывается мнение, что детальный закон, подробно устанавливающий права и обязанности участников правоотношений, не может урегулировать весь сложный комплекс общественных отношений с исчерпывающей полнотой, что позитивизм (под которым понимается "детальное регулирование в законе всевозможных единичных случаев" <1>) в сочетании с невозможностью широкого и свободного толкования нормативно-правовых актов ведет к перегруженности законотворческих органов работой, к бессистемности, казуальности и ущербности правового регулирования" <2>.
Дата добавления: 2021-04-06; просмотров: 116; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!