Ранние восточные переводы Нового Завета 42 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 44 из 49Следующая ⇒

Десятилетие спустя после выхода несуразной статьи Хамма Ф. Ливер в небольшой работе, обнаруживающей недостаточное знакомство с предыдущей литературой по этому вопросу, попытался доказать, что Кирилл в Херсонесе познакомился с переводом Ульфилы1338. Ливер ограничился разбором фразы «русскими буквами» в Vita Constantini1339, которую толкует как «готскими буквами». Д. Герхардт ответил Ливеру статьей с богатой подборкой материалов1340, где без труда показал невозможность контакта Кирилла с готским языком.1341 С другой стороны окончательный удар теории Хамма нанес германист Л. Заточиль: на основе подробного анализа первых пяти глав Евангелия от Марка он доказал, что между готской и славянской версиями нет ничего общего1342.

Фр. Печушка в статье, которую после его смерти издал Курц, разбирает древнеславянский текст Деяний Апостолов в рукописях ХП-ХШ вв. По словам автора, греческий оригинал этого перевода был смешанного характера: основная константинопольская редакция и досирийские элементы двух типов - александрийского и западного, с преобладанием западных чтений1343.

Следует обратить внимание на ряд исследований чешского ученого Карела Хоралека. Он утверждает, что старославянский текст Евангелий по мере передачи все более деградировал стилистически. Первоначальный изысканный стиль перевода, по его мнению, сильно пострадал от механической работы писцов, заменявших многие вольные, но очень удачные обороты рабским подражанием греческому оригиналу, вплоть до порядка слов1344. Хоралек также выделяет несколько типов церковнославянского текста. На Балканах славянский перевод был гармонизирован по греческому тексту Византийской церкви. Богомильские евангельские тексты носят довольно выраженный архаический характер; лексика относительно хорошо сохранилась, но синтаксис сильно эллинизирован. Хорватские глаголические рукописи носят следы редакции по латинской Вульгате1345.

В объемистом томе, озаглавленном «Евангелиарии и Четвероевангелия. Дополнения к текстуальной критике и истории старославянской версии Евангелия»1346, Хоралек исходит из общепринятого мнения, что Кирилл перевел сокращенный вариант греческого лекционария. Впоследствии перевод был дополнен по Четвероевангелию. При создании и передаче в этот текст вносились изменения двух типов: одни отражали разночтения греческих рукописей, другие были чисто стилистические, по инициативе переводчика (переводчиков). Возможность точно определить архетип церковнославянского текста Хоралек оценивает пессимистически - в частности потому, что в процессе передачи текста появились славянские чтения, не имеющие параллелей в ранее изученных греческих рукописях.

В статье под заглавием «La traduction vieux-slave de l'Йvangi-le — sa version originale et son dйveloppement ulterieur».1347 Хоралек разбирает избранные переводы в нескольких церковнославянских рукописях и приходит к тому же выводу: писцы вносили в версию изменения, и постепенно она теряла свой чисто славянский характер, все более и более подражая языку и оборотам греческого Vorlage. Он также усматривает ярко выраженную разницу между славянским текстом, переведенным непосредственно с греческого лекционария, и позднейшими дополнениями по греческим рукописям Четвероевангелия.

IV. СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ИССЛЕДОВАНИЙ ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКОЙ ВЕРСИИ1348

Современное состояние исследований церковнославянской версии оставляет желать лучшего. Как было отмечено ранее при описании древнейших рукописей версии, не все они доступны в печатных изданиях. Более того, систематическая каталогизация сотен поздних рукописей, отражающих дальнейшее развитие нескольких диалектных форм славянского1349, еще только начата, не говоря уж об изучении их текста. По поводу одной из поздних славянских версий, старочешской (иногда цитируемой у Тишендорфа), Дж. X. Роупс в 1926 г. довольно справедливо заметил:

«Если бы как следует изучить старочешскую версию Деяний, это внесло бы очень важный вклад в исследование «западного» типа текста Деяний. Достичь этого несложно; не к чести исследователей Нового Завета будь сказано, уже почти полтора века [со времен Добровского] вполне доступные рукописные источники в Германии и Чехии остаются без применения»1350.

Начало, впрочем, уже положено: это надолго затянувшаяся работа по уточнению классификации нескольких видов славянских лекционариев. Предварительную работу Враны, который в своем исследовании «О типах, редакциях и взаимосвязи старославянских Евангелий»¹³⁵¹ приводит очень удобную таблицу статистики характерных особенностей семи важнейших церковнославянских рукописей, продолжила русский палеограф Л. П. Жуковская. Задавшись целью каталогизировать и классифицировать несколько видов славянских лекционариев или апракосов (термин происходит от греческого άπρακτοι ήμέραι), г-жа Жуковская собрала данные по 506 славянским рукописям русского извода. Она обнаружила, что апракосы, которых больше, чем Четвероевангелий (в соотношении пять к двум), делятся на три основных группы¹³⁵².

(а) Полный апракос, с чтениями на каждый день года, кроме Великого поста. На самом деле есть несколько вариантов полного апракоса, с разным подбором чтений из Писания.

(б) Краткий апракос: чтения на все дни от Пасхи до Пятидесятницы, а на остальную часть года - только субботние и воскресные чтения.

(в) Мало распространенный тип апракоса только с субботними и воскресными чтениями Страстной седмицы (по-русски «Воскресное Евангелие»).

Для выяснения взаимосвязи между разными экземплярами апракосов, как и для поисков их предков среди нескольких типов греческих лекционариев, еще многое предстоит сделать.1353 В будущем при описании содержания апракосов следует не только обращать особое внимание на выбор и последовательность церковных чтений, но и определять, отражают ли разночтения греческое Vorlage или являются следствием диалектных различий1354.

Критическим изданием Вайса — церковнославянским Четвероевангелием с реконструкцией предполагаемого греческого Vorlage — за отсутствием лучшего можно пользоваться, но и замысел его, и исполнение неудовлетворительны. У неспециалиста может сложиться впечатление, что реконструкция текста основана на данных 13 рукописей, указанных в критическом аппарате. Но это представление не совсем верное - не только потому, что некоторые рукописи неполные, но и потому, что Вайс не полностью цитирует те свидетельства, которые он, по собственным словам, использовал.

Отметив недостатки издания Вайса, следует признать, что его труд дает хотя бы частичное представление о составе текста версии, особенно если обращать внимание на отдельные свидетельства в аппарате. Используя сопоставление1355 текста главы 8 Евангелия от Луки по изданию Вайса с греческим Textus Receptus, автор этих строк собрал следующие данные1356.

63 разночтения в реконструированном тексте и/или одной или более славянских рукописей согласуются с чтениями неславянских свидетельств:

со старолатинскими (одна или более рукописей) — 23 соответствия;

с сирийской Пешиттой — 18;

с , X, 1 - 16;

с L, Θ и латинской Вульгатой — 14;

с D и 33 - 13; с 69, 157, 213 и 1192 - 12;

с 1071 и сирийской рукописью Кьюртона - 11;

с В и 124 - 10;

с С, 13 и Гераклейской сирийской рукописью — 9;

с R, W, 22, 118, 1012 и 1241 - 8.

В остальных 85 свидетельствах обнаруживается меньше 8 соответствий. Наконец, следует упомянуть, что 15 чтений греческого Textus Receptus не имеют соответствий в неславянских свидетельствах. Впрочем, более половины этих вариантов могут объясняться особенностями славянского языка, а не различиями в греческом оригинале.

Эти данные ясно показывают, что церковнославянская версия содержит элементы, восходящие к разным текстовым семьям. Основной текст, как и следовало ожидать, византийский, или койне, но не какой-то поздний вариант, а скорее всего развитие той ранней формы койне, которая стала также основой сирийской Пешитты¹³⁵⁷ V в. Последняя, как известно, принадлежит к типу койне, или константинопольскому, но не чистому, так как содержит значительную примесь чтений, характерных для типов β и δ.¹³⁵⁸ Число западных чтений, обычное для этой формы койне, в церковнославянском значительно выше за счет примеси западного элемента, подобного тому, который представлен в старолатинской версии, Вульгате и D. Поэтому неудивительно, что церковнославянская версия нередко согласуется с , L, X и 920 — свидетельствами, колеблющимися между типами β и δ.

Вопрос о происхождении западных чтений в церковнославянской версии не раз обсуждался и до сих пор находится sub judice. Они могли появиться благодаря папскому постановлению о том, что, несмотря на византийскую литургию, Писание должно читаться сначала на латинском языке и только потом на славянском (см. выше, стр. 427). Трудно точно определить, какая редакция Вульгаты употреблялась в Моравии в конце IX в., но, без сомнения, таким путем некоторое число чтений Вульгаты (т. е. западных) могло перейти в церковнославянскую версию.

На вопрос о том, можно ли считать, что церковнославянская версия в равной мере восходит к двум Vorlagen — греческому и латинской Вульгате, — не так давно дал квалифицированный утвердительный ответ Хоралек: «Общая ситуация довольно ясно говорит, что они [Кирилл и Мефодий] пользовались латинским Vorlage, по крайней мере в качестве вспомогательного средства»1359. В то же время продолжаются споры об отдельных местах, предположительно содержащих латинизмы, - споры бесконечные и, по-видимому, безрезультатные1360.

Оценивая значение церковнославянской версии для современной текстологии, следует сказать, что данная версия, восходящая к IX в., не помогает (или мало помогает) попыткам восстановить текст оригинала.1361 С другой стороны, помимо данных по истории поздних этапов передачи текста, эта версия полезна тем, что дает дополнительные сведения о развитии нескольких моделей греческих лекционариев, послуживших образцом для славянских апракосов.

V. ГРАНИЦЫ ВОЗМОЖНОСТЕЙ ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКОГО ЯЗЫКА ПРИ ПЕРЕДАЧЕ ГРЕЧЕСКОГО

Гораций Дж. Лант ( Horace G. Lunt)

Плодом моравской миссии Кирилла и Мефодия явился полный славянский перевод Библии (кроме Маккавейских книг) в период 863-885 гг. Большая часть перевода была вскоре утеряна; только Евангелия и Псалтирь дошли до нас в относительно архаических южнославянских рукописях, где сохранился язык, определяемый как древнецерковнославянский. Четыре собственно древнецерковнославянских кодекса Евангелий1362 датируются предположительно временем вскоре после 1000 г. (плюс-минус 10 или 20 лет); палеографическая датировка основывается на догадках, лингвистическая — на ряде недоказуемых гипотез. В этих четырех рукописях встречаются всякого рода языковые и текстовые варианты, но вполне возможно различить основные черты и особенности раннего перевода и его языка1363.

Формальные структуры церковнославянского и греческого языков очень близки по всем основным признакам. Части речи, в общем, одни и те же: глагол (изменяется по временам и наклонениям, различаются лицо и число), имена (существительное и прилагательное, включая причастие, изменяются по числам и падежам), местоимения (личные, указательные, вопросительные, относительные; изменяются по родам, падежам и числам), числительные (склоняются), предлоги, наречия, разнообразные союзы и частицы. В синтаксисе тоже обнаруживаются параллели, и даже правила построения слов очень схожи. Эти языки настолько близки, что во многих случаях вполне естественно выглядел бы дословный перевод. В каждой рукописи есть примеры чрезмерной буквальности, но в целом создается впечатление, что переводчики в совершенстве знали оба языка и старались воспроизвести дух и значение греческого текста как можно меньше отходя от оригинала. В точности понять, что переведено слишком буквально и потому не по-славянски, что грамматически правильно, но идиоматически неверно, — задача сложная: мы не располагаем оригинальной церковнославянской литературой, которая бы служила мерой «нормативного» языка. В обширной литературе на эту тему1364 удачные части перевода (хотя ученые никак не придут к согласию, что именно следует считать удачным) обычно приписываются самому Кириллу или, может быть, обоим братьям1365, а ответственность за неточности или чрезмерную буквальность возлагается на позднейших писцов и «корректоров».1366 Три рукописи - Зографское евангелие (Зо), Мариинское Евангелие (Ma), Ассеманиево Евангелие (Ас) — написаны глаголическим алфавитом, несомненно, созданным в 863 г. для записи нового перевода, а Саввина книга (Са) и Остромирово Евангелие (Ос) — алфавитом, который именуется (по-видимому, ошибочно) кириллицей и представляет собой просто греческое унциальное письмо с дополнительными буквами для чисто славянских звуков. Фонетика имен собственных и заимствований отражает тогдашнее греческое произношение. Так, и передает греческие ι, η, ει; — греческие ε, αι; «ижица» (и ее особый эквивалент в глаголице) — οι и υ, с вариантами и для Σύρια), а «омега» в обоих алфавитах соответствует обычному о. В кириллице иногда употребляются греческие и ; в глаголице пишется просто ps и ks. Особая глаголическая буква передает греческое γ перед гласными переднего ряда. В глаголице есть знаки для «теты» и «фи», но соответствующие звуки были явно чужды славянскому языку, и в обоих алфавитах вместо этих букв могут стоять т и п: например, или для греческого Βηθλεέμ. Поэтому по таким вариантам, как и , нельзя судить, стояло ли в оригинале Ναζαρέθ или Ναζαρέτ. При передаче имен собственных писец постоянно сталкивался с трудностями, особенно в родословиях, но в целом славянские варианты написания параллельны греческим. Любопытно заметить, что греческое Βηθσαϊδά обычно пишется , реже 1367 или

Исконный славянский характер перевода подтверждается использованием двойственного числа во всех возможных именных и глагольных формах для обозначения парности вместо греческого множественного. Церковнославянский супин, выражающий цель при глаголах движения, обычно употребляется правильно, хотя иногда может заменяться на инфинитив.

Падежи и предлоги в церковнославянских Евангелиях употребляются, в общем, грамматически и идиоматически правильно, хотя есть несколько странных случаев и немало вариантов, обусловленных, вероятно, локальными различиями между диалектами неизвестных нам писцов и их предшественников. Так, в Лк 8:43 ίατροΐς / είς ίατρούς может переводиться только дательным падежом: . Мф 13:52 μαθητευθείς τή βασιλεία / είς τής βασιλείαν должно переводиться , так как церковнославянский глагол требует дополнения в дательном падеже1368. Греческая инструментальная конструкция (έν) πνεύματι άγίω всегда переводится творительным падежом: ; но перевод крещение (έν) ύδατι творительным падежом (кроме Ин 1:31 , в Ас множ. ч. ) не доказывает, что в греческом Vorlage везде, кроме последнего случая, стояла беспредложная конструкция. Фраза в Мф 13:1 έξελθών ό 'Ιησούς (άπó/έκ) τής οίκίας может быть переведена только с предлогом 1369. Другие примеры неадекватного отражения греческих падежей и предложных конструкций см. ниже, в обсуждении других особенностей.

Система местоимений, в общем, соответствует греческой, и нет, по-видимому, серьезных случаев, когда славянский текст может восходить к нескольким вариантам оригинала1370.

В церковнославянском языке нет определенного артикля, поэтому невозможно передать наличие или отсутствие греческого артикля перед именем собственным или неизменяемым существительным. Так, в Мк 3:1 предложная конструкция может передавать греческое είς συναγωγήν или είς τήν συναγωγήν. Β Μφ 26:27 причастие с винительным падежом — буквальный перевод или λαβών τό ποτήριον, или просто λαβών ποτήριον¹³⁷¹.

В именах прилагательных и причастиях определенность может передаваться полными или составными падежными формами, которые обычно соответствуют греческой синтагме с определенным артиклем. Так, в Мк 1:4 не свидетельствует о греческом артикле: 'Ιωάννης βαπτίζων¹³⁷², но в к 6:14 определенно передает сочетание ό βαπτίζων. Грюненталь обнаружил, что πνεύμα άγιον 10 раз переводится , явно в противопоставление переводу для πνεύμα τό άγιον (11 раз).

Дата добавления: 2021-07-19; просмотров: 50; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 39 40 41 42 434445 46 47 48 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!