Победитель конкурса экстрасенсов 6 страница

— Сабрина, нас попросили о помощи. Что нам стоит проявить внимание, расспросить кое—кого...

— Я не о разгадывании загадок. Не хочу больше быть одной из Гриммов!

Бабушка долго молчала. Сабрина уже гото­вилась выслушать лекцию об ответственности и о правильной жизни.

— Не хочешь — не надо.

Сабрина решила, что ослышалась.

— Тебя принудили к такой жизни против твоей воли. Я думала, что пройдет время и ты привы­кнешь быть одной из Гриммов, поймешь, какая это стоящая штука — такая жизнь. Но теперь я по­нимаю, что заставляю тебя и что это несправед­ливо. Ты вправе сделать свой выбор, надо было тебе раньше это объяснить. Многие в нашей се­мье отвернулись от наследства, не пожелали его принять. Если бы ты прочла дневники Дугласа Гримма, то знала бы о его мучениях. Даже Базиль не был свободен от сомнений. Да что далеко хо­дить: твой отец выбрал совсем другую жизнь. Ты можешь поступить так же, если тебе так хочется.

— Ну да, и разочаровать тебя! Видеть твою обиду и гнев!

— Мне будет тебя не хватать, — призналась ба­бушка. — Я вижу, что ты становишься отменным де­тективом, но всё равно, твое право — сдать бляху, так сказать. Возможно, теперь для тебя и впрямь будет лучше сидеть дома и приглядывать за роди­телями.

Сабрина заподозрила в словах бабушки под­вох, но та лишь кротко улыбнулась и чмокнула ее в лоб.

— Можно я хотя бы помогу искать способ разбу­дить маму с папой? — спросила Сабрина.

— Конечно, — сказала бабушка.

Сабрина воспрянула духом. Казалось, выгля­нуло солнышко и она нежится в его ласковых лу­чах. Впервые за долгие месяцы она не чувство­вала, как от страха сводит живот.

— Мне хочется побыстрее сообщить Дафне, что нам с ней больше не придется всем этим зани­маться, — сказала Сабрина.

Бабушка нахмурилась:

— Пусть каждый решает сам. Ты сделала свой вы­бор, пусть она сделает свой.

— Ей же всего семь лет! — возразила Сабрина.

— А тебе всего одиннадцать, тем не менее я ува­жаю твое решение, — сказала бабушка.

— Но...

— Мы, к сожалению, уже ввязались в расследова­ние. Поэтому предлагаю тебе компромисс. Когда мы вернемся домой, ты перестанешь быть сказоч­ным детективом, но сейчас ты примешь участие в разрешении этой загадки. Можем мы с Дафной рассчитывать на тебя? В последний раз!

Сабрина кивнула. Всё—таки она была счастлива и улыбалась во весь рот. Она не ожидала, что бабушка поймет ее и поддержит. Больше она не свя­зана по рукам и ногам семейным наследием Грим­мов. Больше никаких вечножителей, чудовищ, никаких сумасшедших! Оставалось только угово­рить Дафну принять такое же решение.

Бабушка Рельда поцеловала Сабрину в ма­кушку.

— А теперь вернемся к остальным.

Они вместе вышли из ванной комнаты. Свинсон уже пришел и сказал, что мистеру Канису нездоро­вится и он лег в постель.

— Уинстон, — сказала бабушка Рельда, — боюсь, нам придется задержаться здесь по меньшей мере до завтра. Горчичное Зерно попросил помочь ему найти убийцу его отца.

— Конечно поможем! — повеселел Свинсон. Дафна захлопала в ладоши.

— Какой у нас план?

— План такой, Дафна: как следует отдохнуть. Завтра нам предстоит трудный день — нам необхо­димо выследить убийцу.

— С чего начнем? — поинтересовалась Сабрина, глядя в окно на громадный город.

— С вашей старой квартиры, — ответила ба­бушка.

* * *

Наутро было решено разделиться. Свинсону по­ручались поиски в Нижнем Манхэттене, бабушке с внучками — в Верхнем. Мистера Каниса оставили в гостинице. Когда они постучались к нему, он при­открыл дверь совсем чуть—чуть и заявил бабушке Рельде, что должен поразмыслить. Она согласи­лась, что ему лучше отдохнуть. Сабрина гадала, за­метила ли бабушка свежую волчью шерсть у него на подбородке.

После завтрака, собравшись в вестибюле гости­ницы, они с удивлением обнаружили, что их под­жидает посетитель.

Вернее, посетительница. В кресле у камина си­дела Бесс. На ней было длинное зимнее пальто и серебристый рюкзак на спине. С собой она при­несла пальто, оставленные Сабриной и Дафной в «Золотом яйце».

— Помощь не нужна? — спросила Бесс, улыбаясь Свинсону.

— Не помешает... — пролепетал Свинсон. — Толь­ко как на это посмотрит твой приятель?

Бесс подмигнула ему:

— Нет у меня больше этого приятеля, Уинстон. Ты не возражаешь?

— Мы с радостью примем любую помощь, — ска­зала бабушка, пожимая руку Бесс. — Почему бы вам не поработать в паре с Уинстоном?

— Лучше не придумаешь! — обрадовалась бело­курая певичка.

Выйдя на улицу, они обнаружили, что за ночь вы­пало добрых полметра снега и город превратился в настоящее зимнее чудо. Свинсон и Бесс отправи­лись в одну сторону, а бабушка с внучками и фея Мотылек стали искать такси. Десять минут прошло в бесплодных поисках, потом они залезли в авто­бус и поехали в район, где девочки жили раньше, — в Верхний Ист—Сайд. На беду, фея Мотылек повсю­ду таскала с собой пахучий кокон с Паком внутри, и рядом с ними никто' не хотел сидеть. Теперь от кокона пахло тухлыми яйцами, и им пришлось тер­петь сердитые взгляды других пассажиров.

— Сдается мне, ваша мама вела тайную жизнь, — сказала бабушка Рельда, когда автобус свернул на Мэдисон—авеню. — Некоторые из нас стали за­ниматься семейным делом, выйдя замуж. Хоро­ший пример «я сама. Если Вероника сталкивалась с вечножителями, подобно всем Гриммам, начи­ная с Якоба и Вильгельма, то почему ей было не изложить свои впечатления на бумаге?

— Ты намекаешь на дневник? Думаешь, она вела дневник? — оживилась Дафна.

В семье была традиция записывать свои при­ключения для потомков. У Сабрины тоже был дневник, хотя она редко делала в нем записи. Дру­гое дело — Дафна: та уже исписала одну толстую те­традь и трудилась над второй.

— Держу пари, так оно и было, — сказала ба­бушка. — А еще у меня есть подозрение, что Веро­ника утаивала свою деятельность от вашего отца. Он покидал Феррипорт—Лэндинг с твердым наме­рением зажить без всяких вечножителей. Если она вела дневник, то, наверное, прятала его от мужа. Вероятно, он так и остался лежать в вашей старой квартире.

— Долго еще туда ехать? — простонала фея Мо­тылек. — От этой тряски меня тошнит. У меня слиш­ком хрупкое телосложение.

— О чем это она? — спросила Дафна сестру.

— Опять ноет, — ответила Сабрина.

Еще несколько остановок — и показался угол Во­семьдесят восьмой улицы и Мэдисон—авеню. Выйдя из автобуса, они зашагали на восток, к Йорк—стрит. Этот уютный уголок города облюбовали семьи с детьми и собаками, а также пожилые пары. Чем больше Сабрина смотрела вокруг, тем ярче стано­вились ее воспоминания. Вот в этом магазинчике продавали ростбифы и сочные сандвичи, которые ее  отец покупал по вечерам. А вот в этом парке, названном в честь Карла Шульца[6], они всей семьей часто любовались рекой, а рядом с площадкой для выгула собак она играла в куклы. На другой сто­роне улицы стоял роскошный дом, в который ее мама мечтала когда-нибудь переехать. Сабрина узнала итальянскую закусочную Отоманелли, сла­вившуюся своей пиццей с фрикадельками, хим­чистку, где одна кубинка часто угощала ее леден­цами, газетный киоск, хозяин которого позволял трем своим кошкам спать на стопках «Нью—Йорк тайме». Сабрина унюхала аромат лучших на свете шоколадных пирожных с орехами, которые пекли в соседнем квартале, в пекарне Глейзера. В ее квартале мало что изменилось, разве что бывший магазин скейтбордов превратился в маникюрный салон.

Они прошли по Восемьдесят восьмой мимо пятиэтажных особняков. Вот и их дом номер четыреста сорок восемь. Он запомнился ей грязно—желтым, а теперь его перекрасили в серо—голубой цвет.

— Как мы войдем? — спросила Сабрина, подни­маясь по посыпанным солью ступенькам. — Когда полицейские отправляли нас в сиротский приют, они оставили ключи у себя в участке.

— Прежние ключи всё равно не подошли бы, — объяснила Сабрине бабушка. — Здесь теперь жи­вет другая семья. Наверняка они сменили замки.

Сабрина чуть не разревелась. Раньше ей не при­ходило в голову, что в ее доме могут поселиться чужие люди.

— Значит, здесь кто—то живет? — шепотом спро­сила Дафна.

Ее охватило то же смятение, что и старшую се­стру. Бабушка утвердительно кивнула и нажала на кнопку звонка.

— Кто там? — спросил голос в переговорном устройстве.

— Извините за беспокойство, мэм, — начала бабушка. — Меня зовут Рельда Гримм, я пришла с внучками. Они раньше жили в вашей квартире.

Щелчок — и дверь открылась. Они вошли в дом и направились по коридору к квартире девочек.

На полпути их встретила возбужденная особа в огромных красных очках.

— Я так рада вас увидеть! — сообщила она.  У

— Надеюсь, мы вам не помешали, — сказала ба­бушка Рельда. — Мы просто оказались поблизости, вот и...

— Что вы, мне всегда хотелось познакомиться с прежними жильцами. — Женщина протянула руку. — Глория Фрэнк.

— Я Рельда Гримм, а это мои внучки: Сабрина, Дафна... и Мотылек.

— Приветствую тебя, крестьянка, — изрекла фея Мотылек, пристраивая кокон Пака у себя на плече.

Глория Фрэнк была озадачена, но всё равно улыбнулась.

— Входите, прошу вас! — пригласила она.

В гостиной Сабрина испытала шок. Их квартира, прежде такая яркая и красивая, теперь была вы­крашена тоскливой пшеничной краской. Паркет выцвел и утратил свою неповторимость, старин­ные светильники были заменены современными безликими лампами. От мебели, которую пом­нила Сабрина, не осталось и следа. На месте боль­шого мягкого дивана стояла темно—шоколадная софа — скорее произведение искусства, чем то, на чем сидят. На стенах не сохранилось ни одной их семейной фотографии. Даже на холодильнике больше не висели рисунки маленькой Дафны.

Из спальни вышел парень примерно одних лет с Сабриной, долговязый, в футболке, с портатив­ной видеоигрой. У него были светлые курчавые во­лосы, в ушах торчали наушники. Он вынул их при виде гостей и окинул их недоуменным взглядом.

— Мам! Что за ужасная вонь?

— От целительного сосуда его величества исхо­дит необычный запах, но называть его ужасным является сильным преувеличением, — заговорила фея Мотылек. — Для тебя большая честь ощущать его аромат, недостойный бесстыдник.

— Ой, простите! — вмешалась бабушка, заслоняя собой фею. — Внучка играет в школьном спекта­кле, вот и репетирует беспрерывно свою роль. Уж не обессудьте, по роли у нее очень необычный реквизит, который она упорно таскает с собой.

— Она любит театр? Замечательно! Мой сын тоже актер, — обрадовалась миссис Фрэнк. — Ка­кую последнюю пьесу ставили у тебя в школе? Ты был в ней бесподобен!

— «Сон в летнюю ночь».

— Он играл Пака. Знаете эту пьесу, девочки?

— Да мы в ней живем! — тихо буркнула Сабрина, морщась от невыносимого запаха, источаемого коконом.

— Фил, эти девочки раньше здесь жили, — про­говорила миссис Фрэнк, помахав ладонью перед носом.

Спохватившись, что это может показаться гру­бостью, она смущенно пригладила волосы.

— Ты занимаешь мою спальню, — тихо сказала Дафна.

Фил закатил глаза, покивал, снова надел на­ушники и вышел из гостиной.

— Вы уж его извините! С тех пор как мы купили ему эту игру, он с ней не расстается, — сказала его мать. — Позвольте ваши пальто.

— Нет, мы только на минуточку, — ответила ба­бушка. — Просто любопытно было взглянуть, кто здесь теперь живет.

— Нам очень нравится эта квартира. Думаю, вы согласитесь, что мы неплохо о ней заботимся, — сказала миссис Фрэнк.

Сабрина промолчала. Она разглядывала ком­нату, пытаясь отыскать хотя бы что—то знакомое. От этого занятия у нее даже кружилась голова.

— Да, еще одно, миссис Фрэнк. Вы, случайно, не находили каких-нибудь вещей, когда сюда въе­хали? Скажем, дневник или книжку с рассказами про сказочных персонажей? — спросила бабушка. — Не исключено, что мама девочек вела дневник, и нам хотелось бы его забрать.

— Кое—что мы действительно нашли, когда ре­монтировали кухню и перестраивали стенные шкафы, — подтвердила женщина. Выйдя нена­долго, она вернулась со старой обувной короб­кой. — Муж ругает меня за то, что я всё это храню, на­зывает меня барахольщицей. Но это такие личные вещи, что было бы нехорошо их выбрасывать...

Сабрина схватила коробку и сорвала крышку. Внутри лежали пожелтевшие любовные письма их отца к маме, фотографии голеньких Сабрины и Дафны в тазу и дамский розовый бумажник с вы­шивкой.

— Никакого дневника, — вздохнула Дафна.

— Да, здесь его нет, — подтвердила бабушка. – Вы не могли его проглядеть? — спросила она у миссис Фрэнк.

Та покачала головой.

— После переезда мы здесь немало потрудились. Если бы дневник был, мы бы его нашли.

— Мы очень ценим то, что вы не выбросили это, — сказала бабушка, указывая на коробку. — Что ж, нам пора.

— Рада была с вами познакомиться, — сказала миссис Фрэнк. — Не волнуйтесь, этой квартире запустение не грозит, мы хорошо за ней ухажи­ваем.

Бабушка и девочки дождались на остановке ав­тобуса и уселись на задние сиденья. Фея Мотылек завела речь о невежестве людей, но Гриммы про­молчали. Сабрина сидела у окна и смотрела, как исчезают из вида ее родные места. Она снова ду­мала о маме.

* * *

Они вернулась в гостиницу. Каково же было их удивление, когда, вызвав лифт, они застали там пылко целующихся Свинсона и Бесс! Когда па­рочка наконец спохватилась, физиономию Свин­сона залила краска смущения, а его нос превра­тился в пятачок. Он поспешно закрыл лицо рукой, взволнованно глядя на Бесс: вдруг она заметила его позор? Но Бесс, улыбаясь до ушей, не выпу­скала его из объятий, словно их унесло в море и он был ее спасательным кругом.

— Привет! — сказала бабушка вышедшей из лифта парочке. — Мистер Канис встал?

— Да, — ответил всё еще красный Свинсон. — Он у себя в номере и хочет с вами поговорить. Я спро­сил его о самочувствии, а он в ответ чуть не отку­сил мне голову. Буквально чуть не откусил! — Свин­сон покраснел еще гуще, увидев заговорщическое подмигивание Дафны.

— Нам захотелось выпить горячего какао, — стала объяснять Бесс. — Мы уже побывали на Уолл—стрит[7]. Вы не поверите, до чего наша община недружная! Теперь у нас на очереди Сохо и Чайнатаун. — Блон­динка звонко чмокнула своего кавалера в щеку. — Мой сладенький, мне надо освежиться. Дашь мне ключ от своего номера?

— А то как же! — Свинсон порылся в кармане и достал ключ.

Бесс тут же шагнула назад в лифт и поехала на­верх.

— Как я погляжу, мистер Свинсон, вы сражены наповал, — заметила бабушка.

— Как это «сражены»? — спросила Дафна.

Сабрина собралась было ответить, но вдруг за­метила кое—что необычное: вопрос младшей се­стры был обращен к бабушке, а не к ней.

— А так, что он в нее здорово втрескался, — объ­яснила бабушка внучке.

— И это настоящая проблема! — подхватил Свинсон. — Когда она узнает, кто я такой... какой я...— Он махнул рукой.

— Она ведь тоже вечножитель, — напомнила ба­бушка Рельда.

— Вечножитель—человек, — вздохнул Свинсон. — А я — поросенок. Это разные вещи.

— Но есть же смешанные пары вечножителей. Вспомни хотя бы мисс Маффет и Паука.

— Мисс Маффет — помешанная, — возразил Свин­сон, — а Бесс красавица, она забавная, и вообще, она самая поразительная женщина, я таких еще не встречал. Она потеряет ко мне интерес, когда узнает, что я всего—навсего провинциальная без­работная хрюшка.

— А я уверена, что вы нравитесь Бесс такой, ка­кой вы есть, — с улыбкой сказала бабушка.

— Если этот беспредметный разговор закон­чен, — вмешалась фея Мотылек, — то я хотела бы отнести его величество в номер.

— Конечно, — согласилась бабушка, — а я тем временем загляну к мистеру Канису. Скоро увидимся.

Девочки вернулись к себе в номер и закрыли дверь. Мотылек забралась на одну из огромных кроватей и водрузила липкий кокон на подушку.

— А теперь помалкивайте, люди! — потребовала она.

Сабрина закатила глаза.

— Мне надо с тобой поговорить, — обратилась она к сестре, и девочки удалились в ванную.

— Послушай, Дафна, мы с бабушкой поговорили, и вот что я хочу тебе сказать...

— Я всё знаю, — перебила ее младшая сестра.

— Значит, тебе известно, что я больше не наме­рена заниматься всеми этими расследованиями?

— Я знаю, что ты решила бросить это дело.

— Это не всё. Я не хочу, чтобы и ты продолжала этим заниматься. Всё равно нам с тобой надо при­думать, как разбудить маму с папой. Когда они снова станут как все, мы переедем в какое-нибудь обыкновенное место и снова заживем как семья. Правда, здорово?

Дафна вдруг расплакалась. Слезы покатились по ее личику и закапали на обувную коробку, полученную от Глории Фрэнк, которую девочка не выпускала из рук.

— Почему ты плачешь? — испуганно спросила Сабрина. — Разве тебе не хочется вернуться к нор­мальной жизни?

— НЕТ! — завопила Дафна. — Такова наша судьба. — Ты даже не знаешь значения слова «судьба»! Впервые в жизни она увидела в глазах младшей сестры злость. Не дав Сабрине опомниться, Дафна поставила обувную коробку на туалетный бачок, открыла дверцу душевой кабины, включила воду и затолкала туда Сабрину.

— Ах ты, маленькая дрянь! — прошипела Са­брина. — Я же стараюсь нас защитить, только и всего!

— Ничего подобного! Себя ты защищаешь, вот кого! Ты ни разу не спрашивала, чего хочу я. Ты... ты дергунчик, ты мне не нужна. Я сама буду ска­зочным детективом. — И Дафна вылетела из ван­ной, громко хлопнув дверью.

Насквозь мокрая, Сабрина вылезла из душа, стащила с себя одежду и натянула белый гостинич­ный халат. Обматывая вокруг головы полотенце, она раздумывала о том, что сказала сестра. Дафна вышла из себя, но Сабрина не отчаивалась, она еще вправит ей мозги. Ведь она старалась ради них обеих.

Она взяла с бачка обувную коробку и открыла ее. Любят же родители фотографировать своих малышей голышом! Те, подрастая, часто начинают ненавидеть такие снимки и мечтают их сжечь. Но у Сабрины они вызвали улыбку. На них были за­печатлены более счастливые времена. Она пере­брала пожелтевшие любовные письма родителей, сложила их стопкой и завязала красной ленточкой. Потом взяла розовый бумажник. В нем обнаружи­лось мамино водительское удостоверение, про­сроченные кредитные карточки, две фотографии ее отца и еще одна — Вероника с дочками. Улыба­ющиеся личики Сабрины и Дафны были раскра­шены звездочками и молниями. Сабрина хорошо помнила тот день. Мама повезла их на ярмарку в морском порту на Саут—стрит. До чего славный выдался тогда денек!

Было очень странно держать в руках мамины вещи, ведь у девочек ничего не осталось от их прежней жизни, даже одежды. Сабрина поднесла бумажник к носу и принюхалась, надеясь почув­ствовать аромат маминых духов, но ничего не унюхала, кроме запаха кожи.

 

5

Сестра с ней не разговаривала, фея Моты­лек сердито косилась. Пришлось Сабрине уткнуться в книгу, которую дала ей бабуш­ка, когда они приехали в Нью—Йорк. «Сон в лет­нюю ночь» — пьеса, где главными персонажами были эльф Пак и его несносная родня. Были там и Паутинка с Мотыльком. Как ни трудно было про­дираться сквозь старомодный стиль, не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, какими красками рисует Шекспир Оберона и Титанию: он описывал их как мелочных, ревнивых любителей всеми помыкать. Сабрина поняла, что за четыре столетия, прошедшие после написания пьесы, ровным счетом ничего не изменилось.

Бабушка вернулась в номер вместе с мистером Канисом. Со вчерашнего вечера Сабрина его не видела; секунда, на которую утром приоткрылась дверь его номера, не в счет. Его вид поразил ее.

Мистер Канис вырос на добрый десяток сантиме­тров и набрал лишних восемь килограммов веса, вернее, мышц. В его седой шевелюре появились бурые пряди, на лице стали отрастать борода и усы. Для Сабрины не составляло тайны, что творится со стариком. Всякий раз, становясь человеком после превращения в злого Серого Волка, он утрачивал частичку своего прежнего человечьего обличья. Что будет, когда от мистера Каниса совсем ничего не останется? Она не стала высказывать свою тре­вогу. Бабушка тоже ничего не сказала, по ее пове­дению можно было подумать, что всё прекрасно. Ей не терпелось вернуться к расследованию. Она велела девочкам поторапливаться и без промед­ления надевать пальто, шапочки и варежки.

---

Дата добавления: 2021-03-18; просмотров: 64; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!