Победитель конкурса экстрасенсов 4 страница
Целый час длилось безмолвное ожидание. Наконец Чокнутый Бобби и Толстяк Тони принесли им ужин: итальянскую закуску, салат, устрицы, курицу под лимонным соусом. От такой еды у них слюнки текли. Сабрина была чудовищно голодна, но есть отказалась, опасаясь отравы. Мистер Канис тщательно обнюхал блюда и заверил, что еда безвредная, но Сабрина стояла на своем.
Через некоторое время дверь снова открылась. На сей раз явился волшебник. Одет он был так же, но выглядел еще более помятым. Можно было подумать, что он посвятил истекший час выдергиванию последних волос.
— Весьма сожалею, — проговорил он.
Мистер Канис кинулся на человечка и повалил его на пол. Выросшие на глазах волчьи клыки уже коснулись горла волшебника.
— У нас есть вопросы, — прорычал Канис. — И мы устали ждать ответов.
— Ничего я не знаю, клянусь! — крикнул волшебник. — Оберон прислал меня за вами. Торжество вот—вот начнется.
Канис покосился на бабушку Рельду, та кивнула.
— Отпустите его.
Канис позволил человечку подняться. Волшебник отряхнулся, проверил, не пострадала ли от волчьих клыков шея.
— Послушайте, я не одобряю всё происходящее, я лишь посланник.
— Кто вы, собственно, такой? — осведомился Свинсон.
— Меня зовут Оскар Зороастер Фадриг Исаак Норман Хенкель Эммануил Амброзии Диггз. — Он достал из кармана свой серебряный пульт, нажал кнопку и подождал, пока из щели в коробочке вылезет визитная карточка, которую он церемонно вручил бабушке Рельде.
|
|
— Тот самый Оскар Зороастер Фадриг Исаак Норман Хенкель Эммануил Амброзии Диггз? — удивилась та.
— Единственный и неповторимый.
— Вы вечножитель? — спросила его Дафна.
— Да, мэм. Друзья зовут меня Оз.
Дафна восторженно завизжала и пустилась в пляс. Исполнив танец дикарей, она остановилась и прикусила ладонь.
— Вы мой любимый! — закричала она, разжав наконец зубы, и бросилась к изумленному человечку.
Она обняла его так крепко, словно вознамерилась задушить в объятиях.
— Любимый кто? — спросил Оз.
— Любимый, и всё!
— Что ж, всегда приятно иметь дело с поклонницами, — пробормотал он, стараясь высвободиться.
— Не слишком задирайте нос, — предупредила его Сабрина. — Она встречает так всех, начиная с разносчика пиццы.
Бабушке потребовалось немалое усилие, чтобы оторвать внучку от волшебника.
— Как я понимаю, все вы из Феррипорт—Лэндинга. Не так уж часто нам доводится встречать соседей с севера, — сказал Оз и повернулся к Сабрине: — А тебя я знаю, ты — Сабрина. Давненько не виделись! Помнится, твоя мать часто приносила тебя в магазин. Однажды мы усадили тебя на колени к Санта—Клаусу, чтобы сфотографировать, а ты взяла и надула ему на штаны. Санта был вне себя! Твоей матери было очень неудобно, а я веселился от души.
|
|
«Лгун ! » — подумала Сабрина, густо краснея. Как она устала от игр, которые без конца затевали с ней вечножители!
— Моя мама никогда не работала в магазине.
— Это я работал в универсальном магазине «Мейси». Мы с твоей матерью очень дружили. Она частенько ко мне заглядывала. — Оз повернулся к Дафне: — А ты, наверное, Дафна. Я держал тебя на руках, когда ты была еще не больше горошины. Вы обе очень на нее похожи. Когда
подрастете, разобьете сердце не одному кавалеру.
У Дафны был такой вид, словно она собралась снова стиснуть Волшебника в объятиях.
— Мы в плену? — спросила бабушка Рельда, показывая на дверь.
— Вероятно, царь Оберон назвал бы вас своими гостями, — ответил Оз, хмурясь.
— Гости, которым не позволено покидать эту комнату! — фыркнул Свинсон. — С какой стати?
— Боюсь, мне это так же невдомек, как и вам, —ответил Оз. — К сожалению, меня зовут только тогда, когда хотят что-нибудь устроить, организовать. Мне редко объясняют, что к чему. Но я обещаю, что на все наши вопросы скоро будут даны ответы. А сейчас нам пора — вас ждут.
И он повел неохотно следовавшую за ним компанию по коридору обратно в таверну. Там не оказалось ни одного свободного местечка. Такого необыкновенного сборища Сабрина еще не видывала. Пираты, карлики, гоблины, говорящие звери, даже огромный жук, размером со взрослого мужчину, да еще в очках! К желтоглазому пианисту присоединилась певичка — знойная блондинка, каждое движение которой собравшиеся сопровождали смехом и улюлюканьем. На ней было платье в блестках и длинные белые перчатки. Разгуливая по залу, она заигрывала с публикой мужского пола. Для каждого у нее была припасена лучезарная улыбка.
|
|
— Хороша! — простонал Свинсон, пялясь на певицу.
— Лучше не зарься на Бесс, тебе она не по зубам, — предостерег его Оз. — Она подружка Толстяка Тони.
Перед публикой предстали Оберон и Титания, следом за ними вошли Горчичное Зерно, Паутинка, Мотылек и эльфы в коже, с которыми наша компания уже была знакома. Их встретили свистом и неодобрительными выкриками. Певице и пианисту пришлось прервать выступление.
— Ты заставил нас ждать, Оберон! — гаркнул великан—людоед. — По твоей милости я слишком долго дышал одним воздухом с гуигнгнмом.
Лошадь в глубине зала заржала и плюнула в людоеда.
— Зачем меня сюда позвал и? — закудахтала со своего места курица. — Я притащилась аж из Гарлема.
|
|
— Друзья, у меня есть для вас подарок! — крикнул Оберон, продираясь сквозь толпу. — Вечножителям будет чему порадоваться по случаю Рождества.
По залу прокатился недовольный ропот, многие повскакивали с мест, выкрикивая что—то насчет «опостылевших выходок этих эльфов» и того, что «нас не проведешь». Оберон не обращал внимания на ругань. Подмигнув сестрам Гримм, он грубо схватил их за руки и вытащил на сцену.
— Что за новости? — крикнула Сабрина, пытаясь освободиться от его железной хватки.
Не слушая ее, Оберон обратился к публике.
— Тише! — проорал он. — Или вам не хочется подарка?
Все нехотя уселись.
— Не нужны нам подарки от эльфов! — крикнул какой—то невероятно волосатый субъект.
— Неужели? А как насчет детей Вероники Гримм? — отозвался Оберон.
В зале мигом стало тихо. Никто не шевелился, все недоверчиво ждали продолжения. Сабрина посмотрела на сестру, и у нее отчаянно заколотилось сердце.
«Так я и знала ! — пронеслось у нее в голове. — Нас ненавидят здесь так же, как в Феррипорт — Лэндинге . Они готовы убить нас» .
3
Сабрина сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Настало время шевелить мозгами. Как им с сестрой избежать смертельной опасности? В памяти пронеслись бесчисленные побеги, которые им пришлось совершить за полтора года, проведенных в чужих семьях. Ответ не заставил себя ждать.
— Помнишь мистера Дриско, Дафна? — шепотом спросила она сестру.
Та кивнула.
— Мы поступим с Обероном так же, как поступили с Дриско.
Дриско принадлежал к числу их самых несносных приемных родителей. Он был самым настоящим сумасшедшим. По его милости в спальне девочек жило полтора десятка не знавших покоя хорьков. Сабрина как—то смотрела по телевизору документальный фильм про хорьков — пушистых, ласковых, игривых созданий. Ведущий называл этих зверьков прекрасными домашними любимцами, потому что не имел представления о хорьках мистера Дриско. Ну да, они были очень милы, но это не мешало им быть воплощениями зла. Они не упускали случая укусить Сабрину и Дафну, погрызть их обувь или нагадить на их подушки. Сабрина терпела этот ад ради сестры, которой требовался уютный теплый дом, но давалось ей это через силу. Дриско утверждал, что без хорьков не прожил бы и дня, души в них не чаял, как в родных детях. При этом он мучился от болей в спине и в ногах, поэтому ухаживать за своими любимцами не мог и взял девочек в свой дом не из сострадания, а чтобы было кому кормить и купать этот выводок визгливых грызунов. Его замысел провалился, когда девочки отказались делать хорькам педикюр. За это он попытался их отшлепать, но где там! Ему не удалось и пальцем к ним притронуться.
— На счет «три», — сказала Сабрина.
Дафна понимающе кивнула.
— Раз, два, три!
И сестры дружно прыгнули на носки ботинок Оберона. Царь эльфов взвыл от боли и согнулся пополам. Девчонки запрыгнули ему на спину и повалили. Излюбленная тактика сестер Гримм — неустанно лягаться — никогда не давала сбоя. Когда бабушке Рельде удалось их оттащить, Оберон неподвижно лежал на сцене, закрыв руками голову.
— Вы целы, Lieblings ?— спросила она внучек.
— Пора сматываться! Толпа нас сейчас растерзает! — крикнула Сабрина, хватая за руки сестру и бабушку.
Толстяк Тони и Чокнутый Бобби были уже совсем близко, но Гриммы еще могли улизнуть через парадные двери.
— Минуточку! — остановила сестру и бабушку Дафна. — Слышите?
Толпа издавала странный звук. Этот был смех! Вечножители покатывались со смеху, некоторые даже попадали со стульев, другие хлопали в ладоши, вскочив с мест. Вскоре все уже скандировали:
— Гриммы! Гриммы! Гриммы!
Волшебник подскочил к Оберону и помог ему подняться. Физиономия царя эльфов была багровой от ярости. Но Оз что—то прошептал Оберону на ухо, и тот мигом присмирел.
— Они — вылитая мать! — громко запричитал Оберон, ковыляя к Гриммам.
Толпа весело ревела:
— Готовьте пир! Будем чествовать дочерей Вероники Гримм! Осуществилась ее мечта!
— Что за мечта? — спросила Сабрина, но ей никто не ответил.
Все до единого вечножители продолжали скандировать:
— Гриммы, Гриммы!
Окружив девочек, они подняли их на руки, посадили на плечи и понесли по залу.
— О чем говорил Оберон? — обратилась Дафна к бабушке Рельде, семенившей рядом.
Бабушка пожала плечами:
— Ума не приложу, Liebling !
— Нынче великий день! — провозгласил Оберон, когда девочек снова поставили на пол и они оказались рядом с ним и Озом. Потом царь эльфов кинулся к стойке, на которой красовались выставленные Матушкой бокалы с праздничной выпивкой. — Вы просто не представляете, что совершили! — негромко бросил он сестрам.
— Да уж! — откликнулась Дафна.
Оз принялся объяснять:
— Думаю, его величество намекает на уважение, которое вечножители нашей общины питали к Веронике Гримм, вашей матери. Она боролась за сохранение Волшебного царства. Когда она исчезла, пропало и стремление следовать прежнему образу жизни. Мы потеряли самих себя, но вы, девочки, можете вернуть нас на верный путь.
— Каким же это образом? — удивилась Дафна. — Мне, например, всего семь лет.
Бабушка Рельда не дала Озу ответить.
— Мы здесь не для того, чтобы ввязываться в городскую политику, — заявила она Оберону. — Как только Паку полегчает, мы уедем. Дома нас ждут неотложные дела.
— Отлично! — сказал Оберон. — Сразу после ужина можете катиться на все четыре стороны. Пусть только во время торжества девчонки поддерживают всё, что я стану говорить. После этого я сам отдам вам Пака. Можете убираться отсюда еще до полуночи.
— Что значит «поддерживать всё, что вы станете говорить»? — подозрительно спросил Свинсон.
— Очень просто: от них всего лишь требуется подтвердить вечножителям, что главный — я. Сказать, что Вероника всегда хотела, чтобы они признали меня своим царем, что возглавить возрождение Волшебного царства должен я.
Сабрина покосилась на Оза. Тот вдруг посерел. Казалось, он хочет возразить, но сдерживает себя.
— Боюсь, царь Оберон, что ничего не получится, — сказала бабушка Рельда.
— Почему?
— Мы не знаем, хотела ли этого Вероника, — объяснила бабушка. — До сегодняшнего дня мы даже понятия не имели, что она зналась с вашей общиной.
— Всё это очень сомнительно, — подхватила Сабрина, уверенная в том, что всё происходящее здесь—злонамеренный розыгрыш.
Оберон выпрямился, гневно сверкнул глазами, скривил рот.
— Делайте то, что я вам говорю, понятно? Это очень важно, у меня нет времени на объяснения.
— Но... — хотела возразить бабушка.
— Пак пока что у меня, — перебил ее Оберон. — Не забывайте, что я могу в любой момент прервать его лечение.
— Это что, угроза? — ахнула бабушка.
— Понимайте как хотите, — отрезал Оберон. — Сегодня ваши внучки скажут то, что им будет велено.
Он отвернулся и зашагал сквозь веселящуюся толпу. Оз устало улыбнулся Гриммам и заторопился следом за царем эльфов.
— Что же нам делать? — простонал Свинсон.
— Не знаю, — сказала бабушка, качая головой.
* * *
Праздник затягивался. Вечножители знай себе пировали. Матушка с невероятной быстротой наполняла стаканы. Сабрина заметила, что она, как и Свинсон, от волнения превращается в ту, кем она была на самом деле, — толстую черную гусыню в синем берете. Когда подвыпившие вечножители щипали ей перышки, она снова приобретала человеческий облик, но ненадолго.
Девочки тоже были очень заняты. Всем хотелось пожать руку дочерям Вероники (Сабрина не сомневалось, что ей просто оторвут руку). У каждого вечножителя был наготове собственный рассказ про их мать, про то, как она всех их вдохновляла и как всем помогала. Каждая из этих историй огорчала Сабрину до глубины души: при всем ее нежелании верить им, становилось всё очевиднее, что Вероника в самом деле была членом общины вечножителей Нью—Йорка. Каждую минуту образ мамы, которая была для Сабрины олицетворением обыкновенной, нормальной жизни, подвергался сомнению, рассказы вечножителей лишали ее надежд, перечеркивали ее мечты.
И как быть с требованием Оберона? Сабрина не очень хорошо знала вечножителей, но Оберон ей не нравился. И, судя по всему, ее мнение совпадало с мнением вечножителей. Дафна назвала бы Оберона дергунчиком. Но вдруг он говорил правду? Вдруг мама и впрямь поддерживала его претензии на власть? Ни в чем нельзя быть уверенной, ведь Сабрина утратила всякое представление, какой на самом деле была ее мама. Даже если Оберон их обманывал, девочки ничего не могли поделать: Пак оставался в его власти.
Пока все слушали хвалебную речь женщины в платье из ослиных шкур, Оз пробрался к сестрам и поманил их в тихий уголок. Он выглядел еще более взволнованным, чем раньше, и принялся жать на кнопки своего серебряного пульта. Когда прибор разразился громким писком, Оз, взяв сестер за руки, заглянул им в глаза.
— Понимаете, девочки, ваша мама была одним из лучших моих друзей, и мне больно от мысли, что сегодня Оберон перечеркнет всё, чего она добилась. Царь — обманщик, он вам лжет. Меньше всего Веронике Гримм хотелось бы, чтобы он возглавлял общину.
— Что же мы можем с этим поделать? — спросила Сабрина. — Вы слышали его угрозы. Он запретит Паутинке лечить Пака.
Оз испуганно огляделся:
— Скажите правду, только и всего. Скажите, что вы ничего не знаете о планах вашей матери, но вы уверены, что она не хотела бы, чтобы Оберон правил вечножителями. Это лишит его всякой поддержки со стороны общины. После этого я его отвлеку, устрою неразбериху и отведу вас к Паку. Возвращайтесь в свой Феррипорт—Лэндинг! Паутинка говорит, что опасность миновала, мальчишку можно перевозить.
— Это небезопасно, — промолвила Сабрина.
— Я согласна! — заявила Дафна, потирая руки: малышка не ведала страха.
— Вероника гордилась бы вами, «улыбнувшись, сказал Оз, простился с девочками и смешался с толпой.
* * *
Вечножители сдвинули столы в длинный банкетный стол и уставили его снедью и хмельными напитками. Показался эльф Горчичное Зерно, брат Пака.
— Паку уже лучше, — сообщил он, подтвердив слова Оза.
Он проводил девочек к местам во главе стола. Как только они сели, перед ними поставили тарелки с горячим мясом и спагетти под красным соусом.
— Вот это угощение! — обрадовалась Дафна. — Умираю с голоду!
Горчичное Зерно с улыбкой кивнул. Канис, бабушка Рельда и Свинсон уселись рядом с девочками. Бесс, красотка певица, пристроилась справа от Свинсона. Слева от нее Толстяк Тони вовсю предавался обжорству. Бесс наградила Свинсона улыбкой. Бедняга разволновался и, покраснев, отвернулся.
— Что с тобой? — шепотом спросила его Сабрина. — Нездоровится?
— Она мне улыбнулась! — тихо провизжал Свинсон, кивая в сторону белокурой красотки. — А сейчас что она делает?
— Смотрит на тебя и опять улыбается, — доложила Дафна. — Она считает тебя привлекательным.
На физиономии Свинсона тут же вырос поросячий пятачок, и он поспешно прикрыл его рукой.
«Держи себя в руках, Свинсон!» — приказал он себе.
В зале появилась Титания. Эльф Горчичное Зерно помог ей сесть в кресло в дальнем конце стола и сам сел рядом с ней. Даже на расстоянии можно было разглядеть ее сердитую гримасу, предназначавшуюся Сабрине и всей их компании.
Откуда—то сбоку к Сабрине подскочил Оз.
— Всё готово, — шепотом сообщил он.
— Как вы будете их отвлекать? — тихо спросила она, но получить ответ не успела: на соседний стул вспорхнула, яростно размахивая крыльями, желтая курица.
— Где Оберон? — прокудахтала курица, глотая одного за другим жирных лиловых червяков.
— Терпение, Биллина, сейчас он придет, — сказал Оз, снова наклоняясь к Сабрине, чтобы прошептать что—то ей на ушко, но ему помешал громкий крик.
Дверь резко распахнулась, и в зал влетела фея по имени Мотылек. Личико ее исказилось и покраснело от рыданий, прекрасные волосы растрепались. В отчаянии она упала на колени и заколотила кулачками по полу.
— Оберон! Наш государь!
Титания вскочила, опрокинув тяжелое кресло.
— Что еще такое?
— Я нашла его в кабинете. Его отравили! Он мертв!
— Не может быть! — крикнул кто—то.
Титания стремительно выбежала из зала, сопровождаемая Горчичным Зерном. Гости вскочили из—за стола, опрокидывая от волнения стулья и роняя на пол тарелки.
— Так вот как вы решили их отвлечь? — крикнула Сабрина Озу.
На волшебнике не было лица.
— Нет! Я понятия не имею, что здесь творится! Бабушка Рельда схватила внучек и потащила их
в коридор. Втроем они пробились сквозь толпу вечножителей к двери кабинета Оберона. От представшего их глазам зрелища у Сабрины кровь застыла в жилах. Государь лежал на полу рядом с письменным столом, сжимая в руке сияющий золотой кубок. Его лицо было искажено судорогой, словно в последние мгновения жизни он испытал страшные мучения.
Титания упала на бездыханное тело супруга и отчаянно завыла. Можно было подумать, что ей самой грозит смерть. Горчичное Зерно попытался приподнять мать, но она свирепо оттолкнула его, и он попятился, позволив ей выплакать горе.
— Кто убил моего мужа? — рыдала Титания, но внимание Сабрины было поглощено тем, что она увидела: на груди Оберона красовался ярко—красный отпечаток ладони.
«Алая Рука»!
4
Такого разгневанного лица, как у Титании, Сабрине еще не доводилось видеть. Казалось, ярость потоком изливается из глаз царицы, грозя обдать толпу едкой кислотой. Вечножители попятились, избегая смотреть ей в глаза.
— Его убил кто—то из вас! — закричала Титания, вскакивая и сжимая кулаки. — Кто это сделал? На чьих руках его кровь? Кто отважится признаться? Никто? Тогда я отомщу за своего ненаглядного супруга, истребив вас всех!
С царицей происходила чудовищная метаморфоза. И без того бледное лицо ее стало белым как снег. По всему телу, свиваясь в черные жгуты, расползлись набухшие вены. Руки стали длиннее в три раза, на пальцах выросли кривые ногти размером в полметра. Волосы полыхнули огнем, из глаз ударили синие электрические разряды. Крылья на спине расправились и захлопали так сильно, что весь кабинет заходил ходуном. Она взмыла над толпой и, широко открыв рот, стала изрыгать воспламеняющуюся жидкость. Всюду, куда попадала смертоносная струя, занимался пожар и огонь мгновенно превращал всё в золу.
Дата добавления: 2021-03-18; просмотров: 48; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!