Мир глазами ребенка в поэзии Анны Игнатовой
Анна Игнатова - автор замечательных стихов, повестей и рассказов для детей. Родилась в 1973 году в Ленинграде. В 1995 году закончила РГПУ им. А.И. Герцена, по образованию – преподаватель русского языка и литературы, член литсовета Литературного конкурса им. В. Крапивина, лауреат Международного поэтического конкурса имени Ренаты Мухи. В настоящее время является редактором раздела поэзии детского интернет-журнала «Желтая гусеница» (сайт Алтайского дома литераторов). Как и Анастасия Орлова, Анна Игнатова считает своим художественным наставником Михаила Яснова, который прочит Анне большое будущее в детской литературе. С 2009 года при помощи М. Яснова первые стихи А. Игнатовой стали печататься в одесском журнале «Фонтан», московском журнале «Кукумбер», в екатеринбургском журнале «Урал», а также в детских журналах, имеющих долгую и славную историю – в «Мурзилке», «Костре», «Пионерской правде».
По словам, А. Игнатовой призвание детского писателя состоит в том, чтобы писать такие книги, которые будут читать сами дети, увлекаясь чтением допоздна, засыпая с книжкой под подушкой. На сегодняшний день на счету А. С. Игнатовой 29 книг, среди которых сборники детских стихов, а также прозаические произведения (рассказы и повести). В январе 2011 года у А. Игнатовой выходит первый сборник детских стихов «О слонах, троллейбусах и принцах» («ОНИКС», Москва). Далее последовали сборник «Грачичное дерево» (2013), совместный сборник «Первоклассные стихи» (2014, в соавторстве с Н. Волковой), сборник «В лес за рифмами» (2015), история в стихах «Вышла из дома старушка» (2017). Также некоторые стихи А. Игнатовой печатаются в «детгизовском» ежегоднике «Как хорошо».
|
|
|
Особенностью стихотворений А. Игнатовой является краткость, следовательно, они легко и быстро запоминаются, покоряя сердца детей. Лирика поэта тематически разнообразна: стихи охватывают все разнообразие интересов и забот ребенка (а заодно и его родителей). Даже когда стихотворения тематически сложны (например, объясняют правописание), то остаются внятными, сдобренными юмором, неожиданными сравнениями и сюжетными поворотами (в стихотворениях Анны Игнатовой всегда присутствует и приключенческий сюжет и, зачастую, неожиданный финал, как в рассказах О. Генри). Стихи поэта не только пластичны и благородны, как пластична и благородна петербургская поэтическая школа вообще, но еще и очень современны, ведь разговаривает с сегодняшними школьниками А. Игнатова о том, что им интересно, на языке, который им понятен. То есть на языке сегодняшнем, но, конечно, «исправленном и дополненном» учителем-словесником и мастером художественного слова.
|
|
|
В лирике А. Игнатовой впечатляет ее многотемность. Игнатова-поэт может объяснить очень многое: парадоксы родного языка, многоообразие видов животных.
По-настоящему виртуозны остроумные стихи Анны Игнатовой о русском языке – о правописании безударных гласных и междометий, изящные лирические миниатюры о животных и басенные крохотки о школе для зверят. Так, стихотворение «ЕдЍм или всё-таки éдем?» детям в легкой шуточной форме преподаются орфоэпические нормы русского языка на конкретном примере:
"Мы едим на лошадях!
Красота какая - ах!"
"Мы едим к обеду в среду!"
"Мы едим уже назад!"
Как же так?! Ведь люди ЕДУТ!
Ну, а пишут, что ЕДЯТ….[61]
Этот фрагмент учит детей различать формы двух разных глаголов, которые похожи друг на друга, но различаются окончаниями и контекстным употреблением. Фактически обучение строится на казусе в письменной речи, при котором ошибка допускается намеренно, с целью объяснения нормы языка: «Мы едим на лошадях!» (в предложении внимание читателя акцентируется на глагольной форме, которая зрительно задает курьезную ситуацию: ‘кто ест верхом на лошади’, а не едет на ней). В двух первых строках последнего четверостишия, мы видим, как акцентологическое смещение способствует возникновению высказываний, лишенных смысла: "Мы едим к обеду в среду!"/ "Мы едим уже назад!". На таких примерах у детей должно сформироваться правильное понимание языка, в частности различие глагольных форм. Последние две строчки – это пояснение такого различия: едут (от ехать - ‘передвигаться на чем-либо’), едят (от есть – ‘вкушать пищу’).
|
|
|
Тема природы (флоры и фауны) занимает большое место в поэзии А. Игнатовой. Поэт также обращается к ней с обучающей, просветительской целью. В рамках этой темы можно выделить несколько подгрупп: а) стихотворения о животных («Мамонт», «Лоси», «Толстый лори», «Фенек», «Барракуда приближается», «Тридакна», «Скорпенопс» и др.); б) стихотворения о временах года («Покормите белку зимой!», «Весенняя метаморфоза», «Ягодно-ювелирное», «Золотая осень» и др.). В заглавия стихотворений из первой группы нередко выносятся названия экзотических животных, и это должно пробудить в ребёнке естественную пытливость ума, развить в нём стремление познавать мир. Показать, как велика и разнообразна сама природа – вот задача автора. При этом маленький читатель становится не только слушателем, но и активным исследователем окружающего мира, становится своего рода его первооткрывателем для самого себя. Каждое стихотворение, посвященное малоизвестному для ребенка животному, сопровождается пояснительной справкой. Так, в стихотворении «Евражка» читаем: «Так зовут длиннохвостого и пушистохвостого суслика. Он считается крупным звёрьком среди сусликов, хотя всё равно весит не больше килограмма». Аналогичные пояснения есть и к стихотворениям об обитателях подводных глубин: «Тридакна – моллюск-ловушка с волнообразными стенками раковины, с цветной красивой мантией, зеленой, или синей, или жёлтой» (стих. «Тридакна»), или «Барракуда – морская щука. Торчащие наружу зубы и очень злые глаза» (стих. «Барракуда приближается»). Такие пояснения адаптированы для восприятия детским сознанием: они лишены научной тяжеловесности и в то же время познавательно информативны за счет внимания к отдельным ярким внешним деталям в облике животных, что, несомненно, хорошо запомнится ребенку. Так, в первой части стихотворения «Фенек» акцентируется внимание на описательном элементе:
|
|
|
Фенек – это лисичка пустынная,
Уши большие, а шерстка длинная.
Окраска у фенека нежно-кремовая,
Как правая сторона, так и левая.
А кончик хвоста чёрный-пречёрный!..[62]
Указывается место обитания зверька («лисичка пустынная»), а также окрас животного представлен рядом цветовых прилагательных («нежно-кремовая», «чёрный-пречёрный»), контрастных по оттенку светлый/ темный. Из них нежно-кремовый – сложный цвет, а черный-пречерный – очень насыщенный. Тщательный подбор эпитетов позволяет наглядно представить редкое экзотическое животное и разовьёт у ребенка повышенное любопытство к деталям.
Вторая часть сосредотачивается на перечислении природных навыков фенека:
Фенек – зверек очень проворный.
Если чего-то вдруг испугается,
Мгновенно в песок целиком закопается.
Фенек – отличный прыгун в высоту –
Птичек может хватать на лету.
Слух изумительный, острое зрение –
Охотник что надо, будьте уверены!
Здесь преобладают уже глагольные формы («испугается», «закопается», «может хватать», отглагольное существительное «прыгун»). Статичное описание переходит в динамичное повествование.
В стихотворной форме А. Игнатова рассказывает о том, что мир животных может таить в себе непредвиденные опасности. Таковы произведения «Барракуда» и «Скорпенопс». Оба они посвящены обитателям морских глубин. Так, барракуда предстает перед читателем недружелюбным морским существом:
— Спасайтесь, бегите, плывите отсюда!
Сейчас к вам сюда приплывет барракуда!
Зубастей каймана, страшней чуда-юда!
Длиною два метра и весом три пуда!…[63] .
Это четверостишие состоит из восклицательных предложений: первое из них побуждает к действию (ряд глаголов в повелительном наклонении спасайтесь, бегите, плывите); второе указывает на источник опасности, от которого нужно как можно быстрее уплыть; третье и четвертое – причина, по которой барракуда опасна (ее внешний вид: зубастая и большая). Последние две строфы построены на основе гиперболы («страшней чуда-юда»), в которой смешиваются реальное и вымышленное. Барракуда сравнивается с неким мифологическим глубоководным животным, которого никто никогда не видел: мы не можем представить, как выглядело это «чудо-юдо», и насколько в действительности барракуда страшнее него. Так создается ситуация игрового страха ребенка перед этой рыбой, которую следует остерегаться. Таким образом, восклицательные предложения используются автором намеренно: во-первых, они усиливают мотив запрета и предостережения, во-вторых, интонационно привлекают внимание.
Скорпенопс в одноименном стихотворении уже способен нанести человеку ощутимый вред:
Изучая дно морское,
Над кораллами паря,
Дайвер камень ткнул рукою,
Между прочим, очень зря.
Ожила мгновенно глыба,
Оказалась страшной рыбой.
Вся в колючках ядовитых!
Вспухла бедная рука…
К берегу скорей плыви ты,
Если жив еще пока!..
…Чтобы не случилось горя,
Ничего не трогай в море![64]
Эти строки построены как поучение и предостережение через пример неблагоприятных последствий для здоровья («вспухла бедная рука») вследствие неосмотрительности («дайвер камень ткнул рукою»). Последняя строка – наставление в форме повелительного наклонения: «Ничего не трогай в море!». Восклицательная интонация повышает внимание читателя к высказыванию. В этом стихотворении автор напоминает детям о том, как важно сохранять бдительность и не быть беспечным (в строках «над кораллами паря» содержится намёк на беспечность и невнимательность дайвера, за которые он и поплатился). Окружающий мир может быть не только интересным и любопытным, но и враждебным, и об этом не следует забывать.
Однако не все стихотворения Игнатовой представляют собой объяснение явлений мира. Среди ее стихотворений есть чистая лирика. Стихотворения, посвященные временам года, отличаются красочностью и метафоричностью, развивая у читателя образное мышление, и формируют восприятие поэтического языка. Так, стихотворение под названием «Ягодно-ювелирное» пронизано светом и цветом:
На зелёной бархОтке — янтарная брошка.
Морошка.
Синий жемчуг по лесу рассыпан, взгляни-ка!
Черника.
Кулоны из бисера цвета рубина.
Малина.
Ожерелье на кочке увидите вдруг вы
Из клюквы.
Созревших сокровищ у нас через край!
Собирай[65] .
Уже в само заглавие выносится сложное абстрактное прилагательное, в котором предсказывается последующий контекст: плодово-ягодное богатство осеннего леса сравнивается с драгоценностью. Каждой лесной ягоде соответствует своя метафора: морошка напоминает «янтарную брошку» (по внешнему расположению ягод на кусте и по цвету), черника – россыпь «синего жемчуга», малина уподоблена «кулонам из бисера цвета рубина», клюква – «ожерелью на кочке». Таким образом, щедрые дары природы (т. е. нерукотворное) имеют внешнее и цветовое сходство с рукотворными произведениями искусства (ювелирными украшениями).
У А. Игнатовой мы находим ряд стихотворений, в которых переплетается волшебное и повседневное, фантазии и реальность. Таковы стихотворения «Мечта и фантазия», «Троллейбусная фантазия», «Не всегда помогает» из сборника «О слонах, троллейбусах и принцах» (2011).
В первом из них автор в лёгкой занимательной форме учит маленького читателя чувствовать оттенки – разницу между понятиями «мечта» и «фантазия»:
Спешила Мечта по тропинке,
Котёнка несла для Маринки.
Навстречу Фантазия Вовки
Акулу вела на верёвке:
— Куда ты, с котёнком в корзинке?
— Спешу, понимаешь, к Маринке.
Не вечно ж Мечтой оставаться,
Когда-нибудь надо сбываться!
Фантазия Вовки кивнула,
Погладила нежно акулу,
Дала ей с орехами булку…
— А мы просто так, на прогулку![66]
Мечта и фантазия одушевляются, наделяются собственным голосом и при этом разграничиваются: мечта – это то, что может осуществиться, стать реальностью («когда-нибудь надо сбываться!»); фантазия – нечто ирреальное, нерациональное, выходящее за рамки повседневности («Навстречу Фантазия Вовки / Акулу вела на верёвке») и поэтому то, что никогда реальностью стать не может. Одновременно в стихотворении одинаково утверждается сила мечты и необходимость фантазии. И то, и другое рождает в душе ребёнка радость, веру в чудеса на пересечении реального / ирреального, возможного / невозможного.
«Троллейбусная фантазия» выстроена на основе сходства между троллейбусом и китом, неживое уподобляется живому:
Вы слышали,
как вздыхают троллейбусы,
Подъезжая
к троллейбусной остановке?
Словно киты,
подобравши усы
И мигая глазками при парковке…
Они распахивают
свои бока
И набивают
себе
живот…
Планктон пассажиров
зайдёт пока,
Кит-троллейбус
стоит и ждёт…
Потом,
отъезжая,
опять вздохнёт…
А мне немного страшно и странно:
Что, если он
на проспекте нырнёт,
А вынырнет -
где-то среди океана?..
Неодушевленный предмет (троллейбус) персонифицируется с поведенческими особенностями живого существа (кита), оживляется благодаря этому волшебному сходству. Троллейбус может «вздыхать», «мигать глазами» (= фарами), и даже «набивать живот», подобно киту. Так, всё стихотворение представляет собой развернутую метафору, построенную на парадоксе: вид наземного транспорта неожиданно ассоциируется с млекопитающим, обитающим в подводных глубинах. При этом даже поток пассажиров, входящих в двери троллейбуса, уподоблен «планктону» («планктон пассажиров» - вид зооморфизма). Финал стихотворения и вовсе сюрреалистичен: воображение лирического героя допускает возможность, что троллейбус, словно рыба, «на проспекте нырнет, а вынырнет – где-то посреди океана». Воображение привносит в повседневность элемент сказочного, фантастического, в которое можно уверовать.
Сказочные мотивы повторяются в стихотворении «Сказка на три голоса». Форма этого стихотворения близка небольшой пьесе: оно представляет собой три развернутых монолога с авторскими ремарками, поэтому его легко можно разыграть, как мини-спектакль. Сначала перед нами монолог принца, говорящего «мужественным голосом», затем звучит «нежный голосок» принцессы, а в конце – «страшный рёв дракона». Благодаря авторским ремаркам все три персонажа обретают характерные черты… «Сказка на три голоса» - произведение, созданное на стыке лирики (стихотворная форма) и драмы (монологи героев как в пьесе). Ролевая форма позволяет развернуть стихотворение в театрализованное действие, привнося в чтение игровой элемент.
Драматургия сочетается с мифом в стихотворении «Почему они не встретились?». Оно имеет подзаголовок «к вопросу о поисках снежного человека, любительская гипотеза» и состоит из двух частей – монолога туриста и монолога йети. Обе части зеркальны по отношению друг к другу: для человека следы незнакомого существа на земле – новое, захватывающее открытие. Это выражается рядом восклицательных предложений:
Ух ты, какие следы на снегу!
Йети оставил, поклясться могу!
Ух ты, какая пещера в скале!
Кости и шкуры лежат на земле…[67]
Мы видим, как здесь отражается ряд стереотипных, иррациональных представлений о якобы существующем снежном человеке: согласно мифу, он проживает в различных высокогорных районах и имеет большие конечности. Однако никакого научного подтверждения эта гипотеза не имеет, поэтому турист восхищен своим внезапным открытием, которое, возможно, принесёт ему славу.
Вторая часть имитирует выдуманный «язык йети», состоящий из набора гласных и согласных звуков, чем сближается с языком человеческим. Именно такая имитация даёт простор для фантазии и одновременно делает авторский голос всезнающим, так как в скобках приводится мнимый «перевод» с несуществующего языка.
Таким образом, поэзия А. Игнатовой имеет установку на развлекательность и познавательность. Её стихотворения неизменно наполнены обучающими смыслами, значимой для ребенка пользой. Они прививают тягу к знаниям, мир предстает перед глазами ребенка во всём разнообразии, во всей необъятности. Вместе с автором дети становятся путешественниками, через стихотворное слово опускаясь на дно океана или отправляясь в далекие экзотические страны, где обитают редкие животные. Это расширяет кругозор маленьких читателей, обостряет наблюдательность посредством акцента на мелкие значимые детали, воспитывает в детях пытливость ума, любознательность, учит их деятельно восторгаться всем тем, что они видят вокруг, жадно вслушиваясь и всматриваясь в мир.
ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ 2.
Современная поэзия для детей охватывает круг совершенно недетских тем, это связанно с так называемым «овзрослением» литературы для детей, когда мышление ребенка активно интегрируется в мир взрослых. Так формируется образ ребенка новой современности – смышленого, умного, пытливого, любопытного.
С некоторых взрослых тем снимается табу: в детской поэзии писатели затрагивают темы смерти и грусти, старости, болезни, страха. Вместе с тем, авторы не забывают о самой природе детского в ребенке, ориентируя его на позитивное, оптимистическое восприятие мира;
Становятся важными категории времени (оно может замедляться или ускоряться в зависимости от восприятия ребенка) и памяти (чувствуя связь со временем, ребенок осознает, что ничто не вечно, и учится сопереживать, испытывая мягкую грусть).
Таким образом, в мире ребёнка присутствует своя магия, глубокое понимание связи вещей (обыденного и фантастического). В нём есть место повседневному чуду, которое возникает повсеместно. Пересекаясь с миром взрослых, он выстраивает диалог, основанный на любознательности, пристальном и пытливом внимании к проблемам и ситуациям «недетского» характера. Взрослый выступает и как помощник, и как равный для ребёнка собеседник. Мир взрослых и мир ребёнка не изолированы друг от друга, они взаимно интегрированы. Результатом этого становится парадоксальное, не по годам мудрое восприятие ребёнком окружающей действительности. Это мы видим в поэзии М. Рупасовой.
В лирике А. Орловой ребенок, созерцая, познаёт природу, радуется контакту с ней, каждому новому дню и новым впечатлениям. Он словно бы сливается с природой, познавая через неё самого себя. Это развивает в детском сердце особую нежную чувственность ко всему живому, учит мягкости, любви и добру.
Для А. Игнатовой важна установка на познавательность и увлекательность. Это расширяет кругозор маленьких читателей, обостряет наблюдательность посредством акцента на мелкие значимые детали, воспитывает в детях пытливость ума, любознательность, учит их деятельно восторгаться всем тем, что они видят вокруг, жадно вслушиваясь и всматриваясь в мир.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Творчество современных детских поэтов обладает ярким, авторским своеобразием, неповторимым, уникальным колоритом. Специфику детской поэзии в начале ХХI века определяют быстро меняющиеся реалии современности: детское сознание взрослеет гораздо быстрее, чем это было, к примеру, столетие назад. Как следствие, значительно расширяется тематика детской литературы (как прозы, так и поэзии): писателей всё больше привлекает категория времени, а также новшества науки, техники, искусства и социального устройства, общественных отношений. Меняется ли на новом этапе детская поэзия?
Исходя из поставленных в работе целей и задач, мы пришли к следующим выводам.
Во-первых, С. Маршак и К. И. Чуковский в 1920-30-е гг. внесли основополагающий вклад в развитие отечественной детской поэзии. С.Я. Маршак выстраивает диалог с ребенком, развивая в нём способность мыслить, будучи вовлечённым в игру, опираясь на опыт английского детского фольклора. Писатель также стремится передать ребенку не дробную, а полную информацию о мире. По его мнению, детская поэзия должна иметь установку на деятельное начало, музыкальный ритм и юмор, являть пример нравственного героя, исключить прямую назидательность, отвечать современным детским потребностям и интересам, а также соответствовать критериям детского мироощущения и языка. Таким образом, ребенок должен восприниматься как развивающаяся личность, жадная до новых знаний. К.И. Чуковский излагает «тринадцать заповедей» для начинающих детских поэтов, концентрируясь на поэтике, уделяя большое внимание ритму и стилю детской поэзии.
Обэриуты также вносят значимый вклад в развитие детской поэзии, обогащая её интересом к числам, к числовым действиям (стихотворения выстраиваются как целые математические примеры), появлением циркового топоса, мотивов игры, фокуса, волшебства; появляется синтез текста и картинки.
Во-вторых, вобрав всё лучшее из опыта предыдущих поколений детских писателей, современная детская поэзия обладает рядом специфических черт:
─ в центре внимания оказывается само детское сознание и его способность взаимодействовать с миром взрослых и активно проявлять себя в нем, с другой стороны, голос автора сливается с миром ребенка, и поэт зачастую проецирует сознание ребенка, имитируя в стихах его тягу к словотворчеству;
─ ребенок воспринимается как развивающаяся и самодостаточная личность, к которой необходимо проявлять уважение и разговаривать на равных, но в доступной для его понимания форме. Диалог ребенка и взрослого становится открытым, не авторитарным;
─ значительно расширяется тематика детских произведений: поэты обращаются в детской поэзии к проблемам «взрослого мира» или бытийным категориям: представлениям о бытовой рутине, старости, смерти, преломляющимся через призму детского сознания;
─ игровая детская поэзия становится эксцентричной, парадоксальной, утверждается поэтика алогизма, нарушения нормы; абсурдная картина мира не только с восторгом воспринимается ребенком, но и способствует его интеллектуальному развитию;
─ игровое начало проявляется на всех языковых уровнях (на уровне фонетики, синтаксиса, грамматики), используются оксюморон, метатеза;
─ создаются совершенно новые жанры (квазижанр «бутерброда»);
─ игровая поэтика приближает стихотворения к детскому восприятию мира, создавая неповторимую праздничную реальность (игра сюжетом, именем, языковые и визуальные игры).
В-третьих, подробно исследовав лирику М. Рупасовой, А. Орловой и А. Игнатовой, нами выявлен ряд особенностей их поэтики.
В творчестве М. Рупасовой фигура ребенка сама по себе осмысливается новаторски: ребенок становится умным собеседником взрослого, не теряя при этом своей внутренней детской сути. Неповторимый авторский стиль по-новому рисует мир ребёнка, в котором присутствует своя магия, глубокое понимание связи вещей (обыденного и фантастического). Интроспекция ─ взгляд внутрь глубинных психологических переживаний ─ становится здесь основным приёмом понимания ребенка. Развитое воображение, стирающее границы между реальным и иллюзорным, - это черта ребенка, остро воспринимающего мир. Таким образом, граница между «взрослым» и «детским» окончательно стирается. Ребёнок становится маленьким взрослым. Осознание того, что всё конечно, становится частью «взросления» маленького человека. Освещая тему смерти в детских стихах, Маша Рупасова, безусловно, избегает тяжёлой, мрачной траурности, что вполне понятно. В её стихах присутствует лишь мягкая грусть, трогающая сердце, развивающая в ребенке способность к сопереживанию и милосердию. Переход между жизнью и смертью описывается как метафорический, как переход между землей и небом. Смерть – это всего лишь часть круговорота жизни, что вполне соответствует взрослым представлениям. То, что должно вызывать у ребёнка слёзы, оборачивается лишь восприятием грустного, сказочного мотива.
Детской поэзии М. Рупасовой присущи следующие черты: 1) ритмичность, построенная на созвучии слов, языковая игра (подражание детскому словотворчеству, которое поощряется); 2) наряду с озорством появляются оттенки светлой грусти, которая учит ребенка быть мудрым и восприимчивым к окружающему миру (эта особенность выделяет М. Рупасову из ряда других современных детских поэтов); 3) внимание к «детскому слову» проявляется в имитации детской устной речи, что обуславливает обилие авторских неологизмов; 4) в заглавия стихотворений часто выносятся слова, относящиеся к категории отвлеченных существительных (они обозначают различные абстрактные понятия, качества, действия, а неосязаемые категории ментально-чувственного порядка); 5) мир ребёнка в пересечении с миром взрослых становится парадоксальным, что проявляется в необычной, непривычной сочетаемости слов, допускаемой автором (оксюморонах); 6) темы озорства и веселья соседствуют с табуированными для ребенка темами смерти, детского страха, философского восприятия мира; 7) лейтмотив поэзии М. Рупасовой – гармоничное взаимодействие мира ребенка с миром взрослого: 8) языковая игры построена на переходе от первичных значений слов к вторичным, основываясь на ассоциативной смежности; 9) по-новому раскрывается категория памяти: памятью обладают не только люди, но и неодушевленные предметы (обыденное и волшебное совмещаются).
Поэзия А. Орловой также обладает рядом особенностей: 1) новое авторское звучание приобретают традиционные фольклорные мотивы (А. Орлова ориентируется на особенности «телесного контакта» совсем маленьких детей, ещё не умеющих говорить, на познание маленьким ребенком окружающего мира посредством восприятия образов, прямого тактильного контакта с природой); 2) природа становится «инструментом» самопознания для детей, познания внешних и внутренних связей с миром, и это приобретает космический размах; 3) сознание ребенка синкретично сливается с природой, он отождествляет себя со всем вокруг - с природными стихиями – ветром, водой, землей; 4) иногда стихотворный ритм становится прерывистым, уподобляясь восторженному состоянию ребенка; 5) яркая метафоричность, одушевленность природы и установка на позитивное восприятие мира ребенком (обилие зооморфных метафор); 6) неодушевленные предметы связываются с образами живой природы; 7) обыденным предметы свойственна сказочность; 8) использование аллитераций.
Творческую индивидуальность А. Орловой определяет особое видение слияния ребенка с природой: учась восторгаться природой и всем живым, маленький человек обретает самого себя, способность чувствовать, наблюдать, сопереживать, постигает простые законы бытия, воспитывает в себе чувство любви к окружающему миру. Стихотворения А. Орловой развивают в детях повседневную наблюдательность. Взгляд ребенка, обозревая доступное (близкое и далекое), наделяется чудесной способностью видеть в повседневности чудесные одушевленные соответствия. Ребенку приписывается бытийное, созерцательное сознание, фиксирующее факты окружающего мира. Стихотворения А. Орловой - пример гуманистического, человечного отношения к природе, миру вокруг. Эмоциональность, душевный отклик, милосердие – всё это задатки высоконравственной личности, которой должен стать ребёнок, читающий подобные стихи. Поэтому они носят воспитательный характер, прививают ребенку все лучшие качества, учат не только любоваться природой, сливаться с ней воедино, но и помогать ей, заботливо к ней относиться.
В детской поэзии А. Игнатовой отметим такие черты: 1) краткость и лаконичность стихотворений; 2) наличие неожиданных приключенческих поворотов в сюжете; 3) слияние драматургии и лирического начала (некоторые из стихотворений можно разыграть на сцене, поскольку они содержат монологи нескольких героев); 4) зооморфные метафоры; 5) установка на познавательность и практическую пользу (автор с обучающими целями создает ряд стихотворений, которые в игровой форме приучают постигать ребенка нормы русского языка); 6) значительное место отводится теме природы (автор знакомит ребенка с экзотическими животными, посвящая многим из них отдельные стихотворения, которые сопровождаются пояснительной справкой).
Творческая индивидуальность А. Игнатовой проявляется в установке на познавательность в её стихах для детей. Её стихотворения неизменно наполнены обучающими смыслами, значимой для ребенка пользой. Они прививают тягу к знаниям, мир предстает перед глазами ребенка во всём разнообразии, во всей необъятности. Вместе с автором дети становятся путешественниками, через стихотворное слово опускаясь на дно океана или отправляясь в далекие экзотические страны, где обитают редкие животные. Это расширяет кругозор маленьких читателей, обостряет наблюдательность посредством акцента на мелкие значимые детали, воспитывает в детях пытливость ума, любознательность, учит их деятельно восторгаться всем тем, что они видят вокруг, жадно вслушиваясь и всматриваясь в мир.
Таким образом, творчество М. Рупасовой, А. Орловой и А. Игнатовой обладает спецификой современной поэзии для детей и отвечает запросам и духу времени, в котором мы видим новый взгляд на ребенка, который активно интегрируется в мир взрослых, при этом не утрачивая своей внутренней детской сути, жизнерадостности и любознательности. Авторы, чье творчество рассмотрено в данной работе, следуют традициям классической детской поэзии, заложенным в творчестве К. Чуковского, С. Маршака в 1920-30-е годы. Эти поэтессы не создают «мир вверх тормашками», они не тяготеют к авангардной поэтической традиции, их поэзия в большей степени классична, но это не мешает ей создавать образы, созвучные времени, в котором живет маленький читатель 21 века.
[1] Жибуль В. Модернистская парадигма в детской поэзии Серебряного века // Автореф. дисс… канд. фил. наук - Минск, 2005 - С. 16 -17.
[2] Гриценко З.А. Детская литература. Методика приобщения детей к чтению. – М.: Просвещение, 2004. – С. 7.
[3] Семагина О. С. Игры жанром в современной детской поэзии.// Филологический класс. ─ 2012. ─ №27. ─ С. 43.
[4] Соловьева А. А. Речевой жанр «совет» в разных типах дискурса (на примере современного английского языка) : дис… канд. фил. наук. ─ Астрахань, 2007. ─ 201 с.
[5] Семагина О.С. Игры жанром в современной детской поэзии. // Филологический класс. ─ 2012. ─ №27. ─ С. 42.
[6] Тиновицкая Е. Терапия вместо морали. Об одной новейшей тенденции в отечественной детской литературе. //Вопросы литературы. ─ 2007. ─ №4. ─ С. 159-160.
[7] Губайдуллина А.Н. «Взрослое слово» в современной поэзии для детей. //Вестник Томского государственного университета. ─ 2012. ─ №3 (19). ─ С. 59.
[8] Барковская Н. В. Проблема дискурсивного конфликта в современной детской литературе // Педагогическое образование в России. 2014. № 5. С. 142–144.
[9] Гутрина Л. Д. «Всё наоборот» в поэтическом мире Артура Гиваргизова (по книге «Драконы и милиционеры») . /Детская литература сегодня. – Екатеринбург. – 2010. - С. 125 – 126.
[10] Лойтер С.М. Четыре века русской поэзии детям, или путешествие в чудетство. //Ученые записки Петрозаводского государственного ун-та, Т.1. - №3. -2015. С. 72.
[11] Письма К. Чуковского к С. Маршаку / Подг. текста, вступ. и коммент. М. С. Петровского // Альманах «Егупец». Киев: Институт иудаики. 2002. № 12.
[12] Арзамасцева И. Н. Детская литература, М.: 2005. С. 314.
[13] Маршак С. Собрание сочинений в 8 томах. Т. 6. - М.: Художественная литература, 1971. С. 492 -493.
[14] Маршак С. Собрание сочинений в 8 томах. Т. 6. - М.: Художественная литература, 1971. С. 200.
[15] Там же, С. 197.
[16] Там же, С. 212.
[17] Там же, С. 221.
[18] Там же, С. 235.
[19] Арзамасцева И. Н. Детская литература, М., 2005. С. 298.
[20] Чуковский К.И. От двух до пяти, М., 1961. С. 342.
[21] Чуковский К.И. От двух до пяти, М., 1961. С. 343.
[22] Там же, С. 344.
[23] Там же, С. 344.
[24] Чуковский К.И. От двух до пяти, М., 1961. С. 348.
[25] Чуковский К.И. От двух до пяти, М., 1961. С. 352.
[26] Горький М . Собр. соч. в тридцати томах, т. 25. М., 1953. С. 113.
[27] Чуковский К.И. От двух до пяти, М., 1961. С. 355.
[28] Чуковский К.И. От двух до пяти, М., 1961. С. 358-359.
[29] Чуковский К.И. От двух до пяти, М., 1961. С. 361.
[30] Арзамасцева И. Н. Детская литература, М., 2005. С. 322.
[31] Мейлах М. Яков Друскин: Вестники и их разговоры / / Логос: Философско-литературный журнал. — 1993. — № 4. — С. 89.
[32] Манифест ОБЭРИУ, опубликован в «Афише Дома печати». - 1928. - № 2.
[33] Декларация ОБЭРИУ // Ванна Архимеда: Л.: Худ. лит. С. 453-461.
[34] Хармс Д. Третья цисфинитная логика бесконечного небытия // Ж.-Ф. Жаккар. Даниил Хармс и конец русского авангарда. СПб: Аккад. проект, 1995. С. 100.
[35] Тернова Т. А. ОБЭРИУ: история, эстетическая практика (проект главы учебного пособия «История русской литературы ХХ в.») /Лингвистика и межкультурная коммуникация. – 2014. – Вып. 12. – С. 66.
[36] Арзамасцева И. Н. Детская литература, М., 2005. С. 322.
[37] Фоминых Т. В. Тема детской игры в творчестве обэриутов / Вестник Южно-Уральского государственного гуманитарно-педагогического ун-та. – № 10, 2008. – С. 238.
[38] Фоминых Т. В. Тема детской игры в творчестве обэриутов / Вестник Южно-Уральского государственного гуманитарно-педагогического ун-та. – № 10, 2008. – С. 242.
[39] Арзамасцева И. Н. Детская литература, М., 2005. С. 327.
[40]Встреча с Машей Рупасовой – восходящей звездой детской литературы, 21 февраля 2018. URL: https://ast-ru.turbopages.org/ast.ru/s/news/vstrecha-s-mashey-rupasovoy-voskhodyashchey-zvezdoy-detskoy-literatury/
[41] Петрова С. А. Современная русская детская литература – миф или реальность? //Вестник РУДН. Серия: Литературоведение. Журналистика. – 2018. – Т. 1. – С. 72.
[42] Рупасова М. Не дети, а слоны, или Все в сад! – М. :2018. С. 4-5.
[43] Рупасова М. Не дети, а слоны, или Все в сад! – М. :2018. С. 6.
[44] Там же, С. 14.
[45] Рупасова М. Не дети, а слоны, или Все в сад! – М. :2018. С. 32-34.
[46] Рупасова М. Не дети, а слоны, или Все в сад! – М. :2018. С. 9.
[47] Рупасова М. Не дети, а слоны, или Все в сад! – М. :2018. С. 44.
[48] Рупасова М. Не дети, а слоны, или Все в сад! – М. :2018. С. 60.
[49] Рупасова М. Едет мамин человечек – М. :2019. - С. 22.
[50] Литературная памятка / А. Орлова. Новые имена в литературе. – Сыктывкар. – 2017. – С. 4.
[51] Яснов М. Путешествие в чудетство /// М. Яснов ; оформление Д. Плаксина. - СПб. : Союз писателей СПб, Фонд «Дом детской книги», 2014. – С. 334.
[52] Яснов М. Путешествие в чудетство /// М. Яснов ; оформление Д. Плаксина. - СПб. : Союз писателей СПб, Фонд «Дом детской книги», 2014. – С. 336.
[53] Орлова А. Ромашки -Москва : Октопус, 2015. - 44с. : цв. ил. - (Радуга-дуга).
[54] Орлова А. Маленький-маленький ветер. М. – 2016. – С. 5.
[55] Орлова А. Маленький-маленький ветер. М. – 2016. – С. 11.
[56] Там же, С. 15-16.
[57] Орлова А. Маленький-маленький ветер. М. – 2016. – С. 21
[58] Орлова А. Маленький-маленький ветер. М. – 2016. – С. 33.
[59] Орлова А. Маленький-маленький ветер. М. – 2016. – С. 34.
[60] Орлова А. Маленький-маленький ветер. М. – 2016. – С. 36.
[61] Игнатова А. С. О слонах, троллейбусах и принцах. - М. 2011. - С. 56.
[62] Игнатова А. С. О слонах, троллейбусах и принцах. - М. 2011. - С. 59.
[63] Там же, С. 85.
[64] Игнатова А. С. О слонах, троллейбусах и принцах. - М. 2011. – С. 85-86.
[65] Игнатова А. С. О слонах, троллейбусах и принцах. - М. 2011. – С. 39.
[66] Игнатова А. С. О слонах, троллейбусах и принцах. - М. 2011. - С. 14.
[67] Игнатова А. С. О слонах, троллейбусах и принцах. - М. 2011. - С.20.
Дата добавления: 2020-12-12; просмотров: 313; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!