МИХАИЛ ВАСИЛЬЕВИЧ ЛОМОНОСОВ (1711—1765)
Литературоведческая деятельность гениального русского ученого и поэта началась со стиховедения: он завершил реформу русского стихосложения, начатую в 1735 г. В. К. Тредиаковским. В нашем стихосложении окончательно утверждается силлабо-тонический принцип (см. Стихосложение), который соответствовал природе русского языка с его подвижным ударением, открывая стихотворцам России пути к вершинам поэтического искусства. И первым достигнет этих вершин сам преобразователь нашего стихосложения — М. В. Ломоносов, вписав своими одами яркую страницу в историю мировой лирики.
«Риторика» (1748) Ломоносова становится первым отечественным учением о творческом воображении, законах словесного искусства, композиции литературных произведений. Построенная на оригинальном художественном материале — стихотворениях самого Ломоносова и его же переводах на русский язык сочинений античных и новоевропейских ораторов и поэтов, эта «Риторика» по богатству теоретико-литературных идей и практических советов для творчества не имела ничего равного себе в России XVIII — начала XIX в. А некоторые ее разделы, в частности учение о «чистых» и «смешанных» вымыслах, представляют несомненный интерес и для нашего времени, для современных писателей, литературоведов, критиков.
«Риторика» Ломоносова проложила путь к формированию у нас национальной литературной теории. Все последующие составители отечественных «пиитик», «руководств», «курсов» и «оснований» российской словесности ориентируются на теоретические достижения Ломоносова, прямо или косвенно отталкиваясь от его «Риторики».
|
|
|
В развитии русского литературного языка заметную роль сыграло ломоносовское «Предисловие о пользе книг церковных в российском языке» (1757), где была изложена теория «трех штилей»; высокого, посредственного (среднего) и низкого, основанных на сочетании исторически сложившихся «родов речений» в русской лексике. К первому «роду» Ломоносов относит слова, которые *у древних славян и ныне у россиян общеупотребительны, например: бог, слава, рука, ныне, почитаю». Ко второму — слова менее употребительные, но «всем грамотным людям вразумительные, например: отверзаю, господень, насажденный, взываю». К третьему «роду» — те, «которых нет в остатках словенского языка, то есть в церковных книгах, например: говорю, ручей, который, пока, лишь».
От рассудительного, как пишет Ломоносов, употребления этих речений и «рождаются три штиля: высокий, посредственный и низкий». Высоким «составляться должны героические поэмы, оды, прозаические речи о важных материях»; средним — «все театральные сочинения», стихотворные дружеские письма, сатиры, эклоги, элегии, а также прозаические описания «дел достопамятных и учений благородных»; низким — «пристойно» писать «комедии, увеселительные эпиграммы, песни; в прозе — дружеские письма, описания обыкновенных дел».
|
|
|
С этого времени проблема литературного стиля становится одной из важнейших в творчестве русских писателей в отечественной теории словесности.
Иллюстрация Н. Долгорукого к поэме В. В. Маякосского «Хорошо».
бенно когда они отмечены рифмой), в начале каждой строки — начала предыдущих строк и т. д.; если прозу мы воспринимаем как бы в одном измерении, «горизонтальном», то стих — в двух, «горизонтальном» и «вертикальном»; это разом расширяет сеть связей, в которые вступает каждое слово, и тем повышает смысловую емкость стиха.
А что значит «соизмеримые» отрезки? Вспомним начало басни И. Д. Крылова «Две бочки»:
Две бочки ехали; одна с вином,
Другая Пустая.
Вот первая себе без шуму и шажком
Плетется,
Другая вскачь несется...
Содержание этих стихов поступает в наше сознание как бы смысловыми порциями, каждая порция — стих. Первый стих — длинный, второй и третий — неожиданно короткие, а смысловая их нагрузка, казалось бы, должна быть приблизительно равной. От этого слова «другая» и «пустая» приобретают а нашем сознании такой же вес и важность, как целое сообщение: «Две бочки ехали: одна с вином...». Сразу становится ясно, что героиней басни будет вторая бочча. И это — лишь оттого, что наше сознание соизмеряет, какой стих длиннее и какой короче. Соизмеряет, но какими мерками? И вот
|
|
|
здесь мы подходим ко второму нашему вопросу:
2. Чем отличается стих одного языка (или эпохи) от стиха другого языка или эпохи? Именно теми мерками, которыми соизмеряются строки. Наше сознание может вести счет длине строк или словами, или слогами, или (что уже сложнее) группами слогов — стопами. В зависимости от этих мерок мы различаем системы стихосложения: тоническую (от греч. tonos — «ударение»: ведь в стихе сколько слов, столько и ударений), силлабическую (от греч. syllabe — «слог») и силлабо-тоническую. Человек, привыкший к силлабическому стиху, скажет, что в «Двух бочках» второй стих короче первого на 7 слогов; привыкший к силлабо-тоническому — что он короче на 4 слова: привыкший к тоническому — что он короче на 4 стопы.
Тоническое стихосложение— это такое, в котором длина стиха определяется количеством полноударных слов (примыкающие к ним безударные слова в счет не идут: «гора», «под гору», «за горой», «не за горой ли» одинаково сччтаются за одно слово). Стихи называются 2-, 3-, 4-ударными и т.д. Не надо думать, что все строки в стихотворении должны быть равноударными — достаточно того, что разница между длинными и короткими строками ощущается как разница в числе ударений. Тоническим было, например, древнее стихосложение германских языков. Вот пример его (из скандинавской саги): 4-ударные стихи, каждый из двух 2-ударных полустиший:
|
|
|
Должен ты прежде / дать мне клятву: Клянись кораблем / и краем щита, И сталью меча, / и стопою конской, Что милую Вёлунда / мучить не будешь.
Силлабическое стихосложение — это такое, в котором длина стиха определяется количеством слогов; стихи называются 4-, 5-, 6-сложными и т. д. Здесь тоже строки могут не быть равносложными — желательно лишь, чтобы четносложные стихи сочетались с четносложными, а нечетнослож-ные с нечетносложными. Силлабическое стихосложение господствует в романских языках, в польском, в народном сербском, в классической японской поэзии. Вот образец японской «танки» — 5-стишияяс последовательностью 5-, 7-, 5-, 7- и7-сложных строк («Яма-то-моногатари», Х в., пер. Л. Ермаковой):
Неведом людям В глуби моего сердца Горящий огонь: Дым от него не встает, А лишь слегка курится.
Разницу между короткими (например,
6- и 7-сложными) строками привычный слух улавливает непосредственно, без счета. Разницу между длинными (например, 10- и II-сложными) так уловить уже нельзя; поэтому в таких стихах появляется цезура (с латин-
ского разрез) — обязательный словораздел, членящий стих на короткие, легко ощутимые полустишия. Вот образец 13-сложного стиха с цезурой после 7 слога — стихотворение Ф. Прокоповича (начало XVIII в.) о труд-
Дата добавления: 2020-01-07; просмотров: 162; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!