ЛОЖНОСТЬ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРИНЦИПОВ, КАСАЮЩИХСЯ ОБРАЩЕНИЯ

(ДОКАЗЫВАЕТСЯ НА ПРИМЕРЕ ТРЕХ ХАРАКТЕРНЫХ ОСОБЕННО­СТЕЙ ТОРГОВЛИ, ОБОЗНАЧЕННЫХ В ТАБЛИЦЕ ПОД JÄMI 7, 8, 12: ИСКУССТВЕННЫЙ ЗАТОР ИСТОЧНИКОВ СНАБЖЕНИЯ, ИЗОБИЛИЕ, ВЫЗЫВАЮЩЕЕ ДЕПРЕССИЮ, ФИКТИВНЫЕ ДЕНЬГИ.)

Наш век, столь плодовитый теориями о движении промышленности, все еще не умеет отличать обращение от затора. Он смешивает непрерыв­ное обращение с обращением перемежающимся, простое со сложным. Оставим, впрочем, эти сухие различия; пусть говорят факты, пусть они послужат нам основой для установления принципов, прямо противополож­ных принципам экономии.

Правительства, как и народы, согласны в том, что следует карать смертью подделывателей как денег, так и государственных фондовых бумаг. Осуждают также на смертную казнь подделывателей банкнот и монет. Весьма мудрая мера предосторожности. Но почему же торговля

* Слово: «необоснованная» добавлено Энгельсом. Ред.

ОТРЫВОК ИЗ ФУРЬЕ О ТОРГОВЛЕ

315

пользуется этим правом на подделку монет, если за это другие люди попа­дают на виселицу?

Каждый выданный торговцем вексель таит в себе возможность под­делки, так как нет никакой уверенности, что он будет когда-нибудь оплачен. Каждый, кто замышляет банкротство, наводняет обращение своими векселями, по которым вовсе не намерен когда-либо заплатить. Тем самым он фактически сфабриковал и распространил фальшивые деньги.

Могут возразить, что и другой пользуется той же привилегией, что любой собственник, подобно торговцу, может пускать в обращение векселя.

Это не так. Собственник не имеет этой возможности. Право иллюзорно, если не можешь его осуществить. Свидетельство тому — конституционное право народа на суверенитет, пышная прерогатива, при которой плебей не имеет возможности даже пообедать, когда у него в кармане нет ни одного су. А ведь очень далеко от притязания на суверенитет до претензии на обед. Многие права существуют таким же образом, па бумаге, а "не в действи­тельности, и предоставление их является оскорблением для тех, кто не может добиться даже во сто крат менее значительных прав.

Точно такое же положение у собственника с выдачей векселей. Он имеет право выдавать векселя, как плебей — притязать на суверенитет; но обла­дать правом и осуществлять его — две весьма различные вещи. Если соб­ственник выдает вексель, то но находит никого, кто бы принимал его без гарантии, и к нему относятся, как к человеку, который намерен выпус­тить фальшивые деньги. Потребуют закладную на вполне свободную от долгов недвижимость, а сверх того еще ростовщические проценты. По такой цене его векселя будут размещены и при таком обеспечении станут день­гами действительной цопности, а но фиктивными деньгами, каковыми явля­ются векселя торгаша, который, в силу своего титула «друга торговли», находит средство пустить в обращение на миллион «хороших» векселей, не имея за душой, в качестве гарантии за этот миллион, и сотой его части, даже 10 000 франков.

Как ловко дают надувать себя правительства, которые, позволяя ли­шать себя этой способности, гарантируют ее торговцу! * Торговец, владея обеспечением в десять тысяч франков, пускает в обращение векоелей на сумму в один миллион; если ему угодно, он получает на это право и покро­вительство; он имеет право пускать в обращение эту массу ценных бумаг, и закон не может расследовать, как он размещает свой капитал, каким обеспечением располагает. Фиск, представляющий гарантию в десять миллионов, имел бы право, при таком соотношении, выпускать на один миллиард ценных бумаг. Но если бы какое-нибудь правительство попыталось так поступить, не посоветовавшись с общественным мнением, не сообщив ему свои мотивы, оно подорвало бы свой кредит, ввергло бы свою страну в политические беспорядки; оно сделало бы лишь то же самое, использовало бы ту же привилегию, которой пользуется так много интриганов, зачастую не представляющих и сотой доли этих гарантий и совершенно не справляющихся со своими делами.

Могут ответить, что эти интриганы умеют уговорить дураков, умеют втереться в их доверие; этим самым возводится в принцип торговли, что искусство одурачивать добродушных и доверчивых людей заслуживает всяческого покровительства, причем это покровительство должно ограни­чиваться торговцами и не распространяться на правительство. Я не утвер­ждаю, что это благородное искусство должно быть разрешено обоим, напро­тив, его следует запретить торговцам, как оно запрещено правителям.

* У Фурье: fttripoteur» (спекулянт). Ред.

316

*. ЭНГЕЛЬС

Из сказанного следует, что торговец обладает способностью выпускать фиктивные деньги в форме векселей (двенадцатая характерная особен­ность), — преступление, равносильное преступлению фальшивомонетчика, за что другие категории мошенников отправляются на виселицу, — и что торговая система цивилизованных народов узаконяет и защищает соревно­вание в обмане (третья характерная особенность).

В ответ на обвинение в подделке монет и на другие пункты обвинения могут ответить, что торговцы необходимы для осуществления обращения и что деловые отношения станут невозможными, если у этих агентов будут связаны руки, что государство подорвет тогда государственный кредит и поставит на карту всю свою промышленность.

Совершенно верно, что торговля обладает свойством все сильнее зако­вывать нас ,в цепи, когда социальное тело проявляет признаки сопротив­ления. Лишь только какая-либо административная мера стесняет махина­ции торговли, торговля ограничивает кредит, парализует обращение, и государство, пожелавшее устранить прежний порок, в конечном счете создало еще новые. Это воздействие обозначено в таблице под назва­нием отраженное действие (одиннадцатая характерная особенность).

Ссылаясь на эту опасность, выдвигают принцип: только предоставьте торговцам свободу действий, их полная свобода гарантирует обращение. В высшей степени ложный принцип, ибо именно эта полная свобода по­рождает все столь вредные для обращения ухищрения: биржевую игру, скупку, банкротство и т. п., из которых вытекают две характерные особен­ности:

7) Искусственный затор, источников снабжения.

8) Изобилие, вызывающее депрессию.

Посмотрим, какое влияние эти две особенности оказывают на обра­щение.

Торговля не довольствуется передачей товаров из рук производителя в руки потребителя, она интригует посредством скупки и биржевой игры, чтобы вызвать искусственное вздорожание тех съестных припасов, которых в данный момент нет в изобилии. В 1807 г. в результате биржевой игры цена сахара в мае внезапно повысилась до пяти франков, а в июле тот же сахар упал в цене до двух франков, хотя никакого нового подвоза не было. Но биржевую игру расстроили посредством ложного сообщения, и таким путем сахар был доведен до его действительной стоимости; интриги и искусствен­но созданное опасение прекращения подвоза были устранены. Подобная игра интриг и искусственной паники ведется ежедневно в отношении того или другого продукта питания и создает его нехватку, хотя в действи­тельности недостатка в нем нет. В 1812 г., когда урожай был обеспечен и скупщики оказались обманутыми в своих надеждах, можно было видеть, как вдруг из их амбаров потекли огромные количества зерна и муки. Следо­вательно, никакого недостатка не было и не было бы вообще никакой угрозы голода, если бы только эти съестные припасы были разумно распре­делены. Но торговля имеет свойство, еще до наступления опасности, в пред­видении ее возможности, прекращать подвоз, застопоривать обращение, создавать панические страхи и искусственный голод.

То же воздействие имеет место и в случае изобилия, когда торговля тормозит подвоз, искусственно вызывая опасения избытка. В первом слу­чае она действует положительно, скупая и изымая из обращения съестные припасы; во втором случае она действует отрицательно, не покупая товары и допуская падение цены до такого уровня, что крестьянин не может даже вернуть себе своих издержек производства. Отсюда проистекает вось­мая характерная особенность торговли — изобилие, вызывающее депрес­сию.

ОТРЫВОК ИЗ ФУРЬЕ О ТОРГОВЛЕ

31?

Торговля отвечает, что ей незачем покупать, раз не предвидится при­были, и что она не настолько безрассудна, чтобы перегружать свои амбары зерном, если нет никакой надежды на повышение[цены и если она может с гораздо большей пользой вложить свои капиталы в такие товары, нехватка которых, легко увеличиваемая посредством скупки, сулит ей прибыль.

Не правда ли, удобные п приятные принципы в социальной системе, где только и говорят, что о взаимных гарантиях? Итак, торговля, когда ей заблагорассудится, освобождается от обязанности служить социальному телу. Это похоже на то, как если бы армии позволяли уклоняться от боя в момент опасности и нести службу, считаясь только со своими интересами, а не с интересами государства. Такова наша торговая политика, так одно­сторонне понимает она все обязательства *.

В 1820 г. в различных провинциях, где цена в 4 франка лишь покрывает издержки производства, хлеб упал в цепе ниже трех франков. Этого не слу­чилось бы, если бы французская торговля, как это должно было быть при системе взаимности, приспособляющейся к интересам обоих сторон, забла­говременно закупила бы продовольствие для снабжения 30 миллионов населения в течение шести месяцев. Эта резервная масса, извлеченная из обращения и скрытая в амбарах, поддержала бы цену остатка зерновых, и крестьянин не страдал бы от обесценения своих продуктов и невозмож­ности их продать. Но наша торговая система действует как раз в противо­положном смысле; она усиливает гнет от изобилия и бедствие голода и, таким образом, действует разрушительно в обоих направлениях.

Я выбрал восьмую особенность — изобилие, вызывающее депрессию, чтобы показать, что существующий метод торговли таит в себе пороки как отрицательные, так и положительные и часто грешит невмешательством и неумением оказать в случае необходимости даже легко выполнимую услугу. Ибо, когда во время голода требуется 500 миллионов для скупки зерна, то они сейчас же оказываются налицо; но если эта сумма нужна для мер предосторожности, для пополнения амбаров в период избытка, то не найдется и пятисот талеров **• Нет ни взаимности, ни гарантии в дого­воре, заключенном между социальным телом и корпорацией торговцев. Торговая корпорация служит только своим собственным интересам, а не интересам общества, и в результате получается, что многочисленные капи­талы, которые она пускает в оборот, представляют собой кражу, совершен­ную у производства в целом. Это хищение я назвал в таблице в пятом пункте характерных особенностей: «отвлечением капиталов».

Таким образом, на обоих полюсах торговли не существует ни малейших обязательств в отношении социального тела, которое, связанное по рукам и ногам, отдается на пожирание Минотавру и гарантирует ему деспотиче­скую власть над капиталом и жизненными средствами. Именно деспоти­ческую власть! Ибо после стольких громких слов, сказанных против деспо­тизма, все еще не обнаружили того действительного деспотизма, каким является деспотизм торговли, этот истинный сатрап цивилизованного мира! ***

Из всего сказанного следует, что механизм цивилизации обеспечивает торговцам полную безнаказанность за подделку денег, преступление, наказуемое у других категорий смертью, и что предлогом для этой безна­казанности является помощь, которую торговцы якобы оказывают обраще­нию; на самом же деле они ему в этой услуге отказывают: в положительном

* Далее два абзаца работы Фурье опущены Энгельсом. Ред. ** У Фурье: «экю». Ред.

* * * В данном абзаце тенет Фурье передан Энгельсом в несколько сокращен­ ном и вольном переводе, Рев,

318

Ф. ЭНГЕЛЬС

смысле — путем искусственного затора источников снабжения, в отри­цательном — посредством изобилия, вызывающего депрессию.

К такой обманчивости результатов присоединяется еще отсутствие каких-либо принципов. Экономисты признают, что их наука вовсе не имеет определенных принципов; и это, действительно, верх беспринципности — предоставить полную свободу действия категории до такой степени развра­щенных агентов, каковыми являются торговцы.

В результате развитие торговли происходит скачкообразно, судо­рожно, с неожиданностями и эксцессами всякого рода, как это можно ежедневно наблюдать при нынешнем механизме торговли, который порож­дает лишь обращение прерывистое, лишенное равномерных переходов, равновесия и надежности.

Один из любопытных результатов этого беспорядка заключается в том, что народ отваживается упрекать правительство в финансовых злоупотреблениях, в которых никогда не осмеливается упрекнуть тор­говлю. Свидетельство тому — два банкротства: банковых билетов Ло и асси-гнатов ^1,°. Это не были внезапные банкротства, их приближение наблюда­лось давно; их можно было бы предотвратить путем своевременной частич­ной жертвы. Несмотря на эти смягчающие обстоятельства, публика не дала никакой пощады. Она справедливо объявила банковые билеты Ло и ассиг-иаты фальшивыми деньгами, вооруженным грабежом.

Но почему же эта самая публика добродушно терпит со стороны тор­говцев подобный выпуск фальшивых денег, которого не прощает правитель­ствам даже тогда, когда последние проявляют достаточную осторожность, подготавливая банкротство путем медленного обесценения, предоставля­ющего владельцам бумаг возможность избежать краха? Такой возможно­сти не существует для владельцев ценных бумаг. Банкротство настигает их, как удар грома. Тот или другой человек, засыпая сегодня владель­цем 300 000 франков, просыпается наутро владельцем всего лишь 100 000, вследствие банкротства. Национальный Конвент подражал этому маневру в операции консолидирования трети поминальной стоимости ^1П; ему неус­танно ставилось это в упрек, как вполне доказанное воровство. И все же каждому торговцу предоставляют право совершать еще более вызывающие грабежи и, при объявлении несостоятельности, присваивать две трети того, что он получил взамен, между тем как Конвент не выплатил двух третей сумм, которые никогда не получал. Насколько возмутительнее выглядят преступления торговли, если сравнить их с прочими даже вели­чайшими политическими подлостями! *

Дальнейшие подробности покажут, что нынешняя политика, предо­ставив торговля) свободным торговцам, совершенно освобожденным от вся­ких обязательств, тем самым пустила волка в овчарню и спровоцировала всякого рода разбой.

Перейдем теперь к банкротству, чтобы описать его несколько под­робнее.

III

ИЕРАРХИЯ БАНКРОТСТВА

Когда преступление совершается очень часто, к нему привыкают и ста­новятся равнодушными свидетелями его ^№. В Италии или Испании смот­рят весьма хладнокровно, как убийца из-за угла поражает кинжалом намеченную жертву и бежит в церковь, где он пользуется безнаказанностью.

* У Фурье далее следуют слова; «как злодейства Конвента», Ред.

ОТРЫВОК ИЗ ФУРЬЕ О ТОРГОВЛЕ

319

В Италии можно видеть, как родители калечат и убивают своих детей, чтобы совершенствовать их голос, и служители «бога мира» поощряют эти же­стокости, чтобы получить хороших певчих для церковного хора. Подобные мерзости вызвали бы возмущение у любой другой цивилизованной нации, случись они у нее, — зато, в свою очередь, у каждой из них * существуют иные возмутительные обычаи, от которых у итальянца закипела бы кровь.

Но если одна нация так сильно отличается от другой своими обычаями и мнениями при цивилизации, то насколько же будет отличаться в этом отношении одна социальная эпоха от другой, насколько отвратительными покажутся пороки, терпимые в эпоху цивилизации, в другие, менее несовер­шенные социальные эпохи! Трудно будет поверить, чтобы в странах, называющих себя благоустроенными, могли терпеть, хотя бы на один миг, такие мерзости, как банкротство **.

Банкротство представляет собой самое изобретательное и самоа бесстыдное мошенничество, какое когда-либо существовало; оно обеспечи­вает ка?кдому торговцу возможность нагреть публику ira некоторую сумму, соответствующую его состоянию или кредиту, так что богатый человек может сказать: я открываю торговое дело в 1808 г.; к такому-то дню 1810 г. я собираюсь похитить столько-то миллионов, кому бы они ни принадле­жали.

Оставим в стороне временное явление — новый французский кодекс¹⁷³ и его намерение карать за банкротство. Так как мнения об успехе этого замысла расходятся и уже находятся средства, чтобы обойти новые законы, то продосташтм практике решение данного вопроса, а пока положены в основу нашего рассуждения известные до настоящего времени факты; рассмотрим непорядки, являющиеся следствием философской системы и принципа: предоставлять торговцам полную свободу, не требуя никакой гарантии благоразумия, честности и платежеспособности каждого из них.

Отсюда проистекает, наряду с другими злоупотреблениями, банкрот­ство, грабеж гораздо более отвратительный, чем грабеж на большой дороге. Однако к нему привыкли и терпят его до такой степени, что признают даже ещо честные банкротства, такие, при которых спекулянт похищает только половину.

Перейдем к детальному изображению этого малоизвестного у древних народов геройства. Оно с тех пор получило блестящее развитие. Оно пре­доставляет аналитикам возможность наблюдать ряд стадий развития, кото­рые свидетельствуют в пользу успехов нашей способности к совершенство­ванию.

ИЕРАРХИЯ БАНКРОТСТВ А. 31-я ХАРАКТЕРНАЯ ОСОБЕННОСТЬ.

ПРЕСТУПЛЕНИЯ ТОРГОВЛИ. СВОБОДНАЯ СЕРИЯ В ТРЕХ

РАЗРЯДАХ, ДЕВЯТИ РОДАХ, ТРИДЦАТИ ШЕСТИ ВИДАХ"¹

ПРАВОЕ, ИЛИ ВОСХОДЯЩЕЕ КРЫЛО. — ЛЕГКИЕ РАЗНОВИДНОСТИ

I . НЕВИННЫЕ

1) Банкротство ребяческое.

2) Банкротство очертя голову.

3) Банкротство втихомолку.

4) Посмертное банкротство.

* Фурье указывает эти нации: «французы, немцы, русские, англичане». Рва, ** Последняя фрага приведена Энгельсом в сокращенном переводе. Ред.

320 ф. элгельс

II. ПОЧТЕННЫЕ

5) Банкротство простофили.

6) Сумасбродное банкротство.

7) Беспринципное банкротство.

III. ОБОЛЬСТИТЕЛИ

8) Банкротство полюбовное.

9) Банкротство хорошего тона.

 

10) Галантное банкротство.

11) Банкротство из милости.

12) Сентиментальное банкротство.

ЦЕНТР СЕРИИ. — ГРАНДИОЗНЫЕ РАЗНОВИДНОСТИ

IV. ТАКТИКИ

13) Банкротство жирное.

14) Банкротство космополитическое.

15) Многообещающее банкротство.

16) Трансцендентное банкротство.

17) Постепенное банкротство.

V. МАНЕВРИРУЮЩИЕ

18) Банкротство беглым огнем.

19) Банкротство сомкнутой колонной.

20) Банкротство походным порядком.

21) Банкротство рассыпным строем.

VI. ВОЗМУТИТЕЛИ

22) Банкротство крупного масштаба.

23) Банкротство широкого охвата.

24) Банкротство в духе Атиллы.

ЛЕВОЕ, ИЛИ НИСХОДЯЩЕЕ КРЫЛО. — НЕЧИСТОПЛОТНЫЕ РАЗНОВИДНОСТИ

VII . КОВАРНЫЕ ПЛУТЫ

25) Банкротство с целью возмещения убытков.

26) Банкротство вне ряда.

27) Банкротство crescendo *.

28) Банкротство ханжеское.

VIII. ПАЧКУНЫ

29) Банкротство на почве иллюзии.

30) Банкротство по инвалидности.

31) Банкротство от отчаяния.

32) Банкротство по-свински.

♦ — с нарастающей силой. РеО.

отрывок из фурьб о торговле 321

IX. ФАЛЬШИВЫЕ БРАТЬЯ

33) Банкротство мошенническое.

34) Банкротство висельника.

35) Банкротство наутек.

36) Банкротство насмех.

IV ВОСХОДЯЩЕЕ КРЫЛО БАНКРОТОВ

В очень развращенный, весьма алчный век выставишь себя на всеобщее посмешище, если вознамеришься тоном школьного учителя возражать против общепринятых пороков. Гораздо разумнее поступать согласно господствующему тону и рассматривать социальные преступления с их забавной стороны. Следовательно, я буду доказывать, что банкротство — гораздо более смешное мошенничество, чем это полагают его пособники и защитники, которые в его торгашеских грабежах видят лишь милые пустячки.

Все относительно в пороке, как и в добродетели. И у разбойников есть свои понятия о справедливости и чести. Не следует поэтому удивляться, что и банкроты допускают в своей среде известные принципы и различные градации подлости. Это я и положил в основу своей таблицы. Я подразде­лил ее согласно обычному правилу на три отдела, из коих первый .заклю­чает в себе легкие, грациозные оттенки, второй — внушительные, возвы­шенные характеры, третий — посредственные, тривиальные разновидности. Правое крыло открывает шествие.

НЕВИННЫЕ

1) Банкротство ребяческое — это банкротство желторотого юнца, который совершает первые шаги в своей карьере и необдуманно, без подготовительной тактики выкидывает фортель, объявляя себя банкротом. Нотариусу нетрудно уладить дело. Он изображает его как юношескую безрассудную выходку и говорит: юность рассчитывает на вашу снисхо­дительность, господа кредиторы *. Неприятная история заканчивается всеобщим весельем, ибо банкротства таких юнцов всегда разнообразятся забавными инцидентами: обманутые ростовщики, мистифицированные скряги ** и т. п.

Банкрот этого вида может отважиться на множество мошеннических дел: сокрытие товаров, скандальные займы, обкрадывание родственников, друзей, соседей; все сводится на нет доводом какого-нибудь сообщника, который заявляет обозленным кредиторам: «Чего вы хотите? Это же — ребенок, не смыслящий в делах, приходится смотреть на это сквозь пальцы, со временем он повзрослеет».

Эти банкроты-юнцы имеют на своей стороне большую поддержку — насмешку. В торговле много зубоскальства; здесь больше склонны высме­ять обманутых, чем осудить мошенников, и если банкрот имеет насмеш­ников на своей стороне, то может быть уверен, что большинство его креди­торов скоро капитулирует, и он сразу добьется соглашения.

* Слова: «господа кредиторы* добавлены Энгельсом. Рев. * * У Фурье: «мистифицированные «гарпагоны»» (Гарпагон — главное действую­щее лицо комедии Мольера «Скупой»). Ред.

322 ф. эйгёльс

2) Банкротство очертя голову — это банкротство некоторых начина­
ющих игроков на квит или на двойной выигрыш, людей, которые скачут
во весь опор, пускаются в безрассудные аферы и спекуляции, тратят огром­
ные деньги, корчат из себя важных особ, чтобы с налету получить времен­
ный кредит и умело сохранить его за собой посредством некоторых скры­
тых жертв. Раз пустившись в спекуляцию, эти сорвиголовы делают один
промах за другим и заканчивают обычно бегством. Дело оправдывают
как пачкотню, и его легко улаживают, поскольку оно, как и предыдущее,
дает пищу для насмешек.

Эти сорвиголовы — явление весьма обычное во Франции, где их удостаивают названия спекулянтов. Очень верная игра для них состоит в ускорении развязки таким образом, чтобы их падение произошло в тот момент, когда полагают, что они все только еще начинают и каждый дает им кредит на первое дело, думая: не провалится же он сразу в пер­вый же год.

3) Банкротство втихомолку, под сурдинку — это такое банкротство,
при котором находящийся в затруднении 'должник предлагает «небольшое
соглашение», скидку в 25%, или покрытие товарами с наценкой в 25%.
Посредник разъясняет кредиторам, что это для них очень выгодно, ибо
если оказывать давление па данное лицо и вынудить его объявить себя
несостоятельным, то убыток составит по меньшей мере 50%.

В торговле очень настаивают на такого рода относительных расчетах. Встречается множество мошенников, которые, обобрав вас на 30%, потом еще доказывают вам, что вы заработали массу денег, поскольку они не выка­чали у вас все 50%. Другие утверждают, что терпят большие убытки, потому что зарабатывают на вас не более 40%, тогда как следовало бы заработать 60%. Такой способ подсчета, кажущийся смешным, в торговле общепризнан; своего полного успеха он достигает в банкротстве под сурдинку. Вам доказывают, что эта небольшая скидка в 25% составляет чистую прибыль по сравнению с теми 50%, в которые бы обошлось банкрот­ство. Потрясенные силой подобного доказательства, кредиторы подписы­вают «небольшое соглашение». Тот, кому причиталось 4 000 франков, полу­чает 3 000, и это отнюдь не называется банкротством.

4) Посмертное банкротство объявляется после смерти героя; она
становится оправданием покойного, который, дескать, надеялся снова
привести в порядок свои дела и, несомненно, сделал бы это с честью, если бы
остался жив. Затем начинают восхвалять его превосходные качества,
сердечно сочувствуют его бедным сиротам. Разве захотят кредиторы тре­
вожить безутешную вдову! Особенно, если она красива, — это было бы
варварством! Между тем вдова с помощью нескольких доверенных лиц
произвела перед опечатанием изрядные изъятия. Недочеты припишут
покойному, который не имел времени привести дела в порядок, и уже не вер­
нется, чтобы разоблачить эту ложь. Если было 25% дефицита, то его сумели
довести до 50%; и это не стоит большого труда, раз уж принялись за дело; к
тому же, каким безумием было бы объявлять несостоятельность при 25%,
раз банкротство при 50% еще считается честным — особенно если виноват
весьма почтенный покойник, компрометировать память которого было бы
отвратительно!

ПОЧТЕННЫЕ

Описанные четыре вида принадлежат к разряду фиктивной невинов­ности. Теперь мы рассмотрим по порядку виды действительной невинов­ности. Было бы несправедливо заклеймить всю массу несостоятельных должников из-за того, что девять'десятых'из них — мошенники. Я приведу три категории, действительно заслуживающих оправдания. Нам предстоит

ОТРЫВОК ИЗ ФУРЬЕ О ТОРГОВЛЕ

323

еще обвинять очень много виновных; поэтому поищем с самого начала несколько честных людей среди этой братии, ставшей столь многочисленной со времен революции *, что в некоторых городах уже не спрашивают, кто обанкротился, а спрашивают, кто не обанкротился.

5) Банкротство простофили — это банкротство несчастного, который не похищает ни гроша, отдает все кредиторам и без всякого обмана сдается на их милость. Прочие банкроты насмехаются над ним и объявляют его простофилей **, который должен был бы, по крайней мере, обеспечить себя; и действительно, такой честный человек не достоин нашего века — века способности к совершенствованию.

6) Сумасбродное банкротство является делом того, кто впал в отчая­ние, считает себя обесчещенным и иногда стреляется или бросается в воду. Но ведь лто означает почти совсем не находиться на высоте положения — быть честным человеком в XIX веке и что еще хуже — в торговле!

Во всяком случае, мне приятно сказать, что такие люди еще встре­чаются в области торговли, однако, весьма редко, rari riantes in gurgite vasto***. Каждый им предсказывает их судьбу, поскольку известно, что из десяти мошенников, которые пускаются в торговлю, девять доби­ваются успеха, между тем как из десяти честных людей девять разо­ряются.

7) Беспринципное банкротство — это банкротство простака, кото­
рый допускает вмешательство правосудия и вынесение судебных решений,
которые позорят его и отнимают у него все до последней нитки, вместо того
чтобы действовать подобно большинству ловких людей, умеющих выйти
из такого затруднительного положения с честью и выгодой. — Эти три
честных рыцаря так мало достойны высочайшей братии, что я спешу с ними
закончить. Перейдем к категории лиц, более заслуживающих одобрения
знатоков.

ОБОЛЬСТИТЕЛИ

Почему бы не дать обольстить себя банкротами, как и многими дру­гими категориями порочных лиц. Рассмотрим сейчас одну категорию, полную всяких прелестей и созданную для завоевания всех сердец.

8) Банкротство полюбовное, экономичное банкротство — дело слаща­вого человечка, который желает своим кредиторам только блага и был бы в отчаянии, если бы ему пришлось ввести их в расходы, и убеждает их согла­ситься на 50%, чтобы избежать вмешательства правосудия, которое погло­тило бы все. Он дает понять кредиторам, что хочет обращаться с ними как с друзьями, интересы которых ому дороги. Исполненный благодарности за оказанные ему дружеские услуги, он дрожит при мысли о предстоящих им судебных издержках. Такими льстивыми словами и другими уловками соблазняют одних, а другие уступают из страха перед все поглощающим правосудием.

9) Банкротство хорошего тона — банкротство людей, весьма извест­ных в высшем свете и дом которых до последнего момента содержится на широкую ногу. Поскольку эти люди вполне comme il faut ****, у них масса протекций, и если они урывают себе не больше 60%, то легко доби­ваются [соглашения; особенно, если хозяйки и дочери хозяев дома высту­пают в роли просительниц, да еще используют наставление Санчеса ¹?⁵,

* у Фурье: «возрождения» (légénération). Ред. •* У Фурье: «Жокриосом». Ред. •** — редкие плосцы н безбрежной пучине (Вергилий. »Энеида», книга пер­вая). Ред.

**** — порядочные. Ред.

324

Ф. ЭНГЕЛЬС

позволяющее им носить очень прозрачную кружевную накидку, когда они идут хлопотать по важным делам.

10) Галантное банкротство — дело красивых женщин; непристойно жаловаться на это, к прекрасному полу требуется соответствующее отно­шение. Красивая женщина имеет торговое дело, объявляет банкротство *, обкрадывает вас на тысячу талеров **, и если вы к ней придираетесь, то это лишь доказывает, что вы не умеете себя вести, она вправе обрушиться на строптивых. Я слышал, как одна из этих дам отзывалась о кредиторе: «Что за человек! Говорят, он еще недоволен; право, я не советую ему жало­ваться на утрату своих пятидесяти луидоров, мне следовало нагреть его на двойную сумму!». Он позволял себе с дамой некоторые вольности, она была вправе считать его неблагодарным.

11) Банкротство из милости, при котором совершенно очевидно, что кредиторы наживаются; как же это происходит? В том случае, когда несостоятельный должник присваивает лишь незначительную часть, 40%, а на остальную сумму представляет обеспечение, весьма солидное поручитель­ство. Это считается такой удачей, что нотариус поздравляет собравшихся кредиторов с завершением великолепного дела, с «истинной милостью» фортуны. Из десяти тысяч франков потерять только четыре, а шесть тысяч получить обратно — это настоящий выигрыш. Непривычный к торговле человек не сумел бы оценить этой милости; он хотел бы получить свои десять тысяч франков сполна и считал бы, что его обокрали на четыре тысячи. Что за неприличные манеры! Утверждать, что человек вас обкрадывает, когда он производит вам учет из 40% и в остальном обращается с вами, как друг!

12) Сентиментальное банкротство бывает у некоторых людей, кото­рые произносят трогающие вас до глубины души речи и обрушивают на кредитора такие потоки чувств и добродетелей, что тот был бы варваром, если бы не сдался мгновенно, не почел бы для себя счастьем оказать услугу таким славным людям, нежно любящим всех, чьи деньги они пускают по ветру. Люди подобного сорта платят превосходными доводами и самыми льстивыми похвалами, они действуют на кредитора чувством, занимают его разговорами только о"его и их добродетелях; к концу беседы вы чувст­вуете себя значительно совершеннее, обнаруживаете в себе массу добро­детелей, которые с избытком покрывают похищенную сумму. Пусть у вас стало на несколько тысяч франков меньше, зато добродетелей стало намного больше, — чистая прибыль для прекрасных душ.

Один из таких комедиантов сказал мне однажды: «Мне было очень жаль господ таких-то, это очень порядочные, очень почтенные люди» — и прекрасный юноша, в доказательство своего уважения, обокрал их при первом же деле посредством векселя, который вручил им в качестве подарка и в знак приветствия. Он раскошелился на эту сумму, чтобы войти с ними в знакомство, а месяц спустя объявил себя несостоятельным. Какая радость для этих господ — получить его уважение *** в покрытие десяти тысяч франков!

Я сдержал слово; я обещал общество обольстителей. Не нахо­ дишь ничего, кроме дружбы, благосклонности, хорошего тона и нежных чувств у всех банкротов этой поистине любезной категории. Но если она призвана завоевывать сердца, то другие вызовут восхищение, дадут при­ мер блестящих порывов, возвышенных характеров, представят героев своей группы.

* Слова: «имеет торговое дело, объявляет банкротстве» добавлены Энгель­сом. Ред.

••у Фурье: «экю». Ред. *** Курсив Энгельса. Ред.

ОТРЫВОК ИЗ ФУРЬЕ О ТОРГОВЛЕ

325

V

ЦЕНТР. - ГРАНДИОЗНЫЕ РАЗНОВИДНОСТИ

Мы переходим теперь к величайшим достижениям духа торговли, к крупным операциям, знаменующим успехи века на пути к возрождению и совершенствованию. Банкротство проявит здесь все свое мастерство и будет действовать по обширным планам, разбор которых докажет мудрость принципа: предоставьте торговцам возможность действовать, предоставьте им полную свободу для осуществления их возвышенных концепций об­мана и грабежа.

ТАКТИКИ

13) Жирное банкротство —это банкротство спекулянтов высокого по­лота, обладающих гением торговли. Банкир Дорант имеет два миллиона¹⁷⁶ и хочет как можно скорее и любыми средствами составить себе состояние в четыре-пять миллионов. На свой известный капитал он получает восемь миллионов кредита в векселях, товарах и прочее и может, следовательно, делать ставку на фонд в десять миллионов. Он пускается в крупную спе­куляцию, в игру товарами и государственными бумагами. Быть может, к концу года вместо того, чтобы удвоить свои два миллиона, он их потеряет; вы сочтете его разорившимся, —ничуть не бывало, он с таким же успехом получит эти четыре миллиона, как если бы дела его шли хорошо; ибо у него остаются на руках те восемь миллионов, которые он заполучил в кредит, и посредством «честного» банкротства оп устраивается так, чтобы растянуть выплату половины их на несколько лет. Таким образом полу­чается, что, потеряв свои собственные два миллиона, он оказывается владельцем четырех миллионов, похищенных у публики. Какая велико­лепная вещь — свобода торговли! Теперь вы понимаете, почему приходится ежедневно слышать о торговце: дела у него идут очень хорошо со времени его банкротства!

Дальнейший шанс для банкрота: Дорант после скрытого присвоения четырех миллионов полностью сохраняет свою честь и уважение общества не как удачливый мошенник, а как неудачливый торговец. Поясним это.

Дорант завоевал общественное мнение, когда обдумывал свое банк­ротство; празднества, устраиваемые им в городе, его приглашения за город доставили ему горячих приверженцев; золотая молодежь за него; краса­вицы соболезнуют его несчастью — несчастье в наше время синоним банк­ротства; превозносят его благородный характер, достойный лучшей участи. Послушать его защитников — может показаться, что сам банкрот постра­дал больше, чем те, чье состояние он похитил. Вся вина сваливается на политические события, неблагоприятные условия и прочий словесный арсе­нал, свойственный нотариусам, искушенным в искусстве отражать атаки раздраженных кредиторов. После первого натиска Дорант пускает в ход несколько посредников, своевременно раздает некоторую сумму денег и скоро общественное мнение так обработано, что каждого, кто стал бы говорить против Доранта, объявили бы бесчеловечным. К тому же, те, у кого он похитил наиболее крупные суммы, находятся на расстоянии ста или двухсот миль, в Гамбурге или в Амстердаме, они со временем уже успокоятся, да они и не играют большой роли, их отдаленный ропот не влияет на общественное мнение Парижа. Кроме того, Дорант лишил их только половины, а обычаем установлено, что тот, кто похитил лишь поло­вину, скорее несчастлив, чем виноват; таким образом, Дорант с самого начала оказывается обеленным в глазах общественного мнения. Через

326

Ф. ЭНГЕЛЬС

месяц общественное внимание отвлечено другими банкротствами, более сенсационными, при которых идет прахом от двух третей до трех четвер­тей. Новая слава для Доранта, который похитил только половину; к тому же это старая, забытая история. Дом Доранта уже снова начинает поне­многу открываться для публики, его повар снова достигает своей былой власти над умами и приглушает крики некоторых желчных кредиторов, не сочувствующих несчастью и не умеющих считаться с хорошим обществом.

Так заканчивается, меньше чем в шесть месяцев, операция, при помощи которой До рант и ему подобные похищают у публики миллионы, разоряют семьи, состояния которых держат в своих руках, и ввергают честных торговцев в банкротство, уподобляющее их мошенникам. Банкротство — единственное социальное преступление, которое распространяется как эпи­демия и покрывает честного человека таким же позором, как и мошенника. Честный торговец, пострадавший от банкротства двадцати негодяев, вынужден в конце концов сам приостановить свои платежи.

Отсюда проистекает, что банкроты-мошенники, составляющие девять десятых всей этой клики, выдают себя за честных людей, с которыми случилось несчастье, и хором вопиют: нас следует больше жалеть, чем порицать. Послушать их — это все маленькие святые угодники, совсем как каторжники на галерах, которые всегда утверждают, что не причинили никакого зла.

На это приверженцы свободной торговли ответят разговорами о репрес­сивных законах, о трибуналах; помилуйте! Трибуналы против людей, похищающих несколько миллионов одним махом! Впрочем, поговорка, что мелких воров вешают, а крупных отпускают *, к торговле не применима, так как даже самый мелкий банкрот, пользуясь защитой торговцев, усколь­зает от правосудия.

14) Космополитическое банкротство. Это союз коммерческого гения с гением философским. Банкрот становится поистине гражданином мира, когда, использовав одно государство, устраивает поочередно банкротство в нескольких других. Это верная спекуляция. Прибыв в страну неизвест­ным человеком, он в случае необходимости меняет фамилию, как это делают евреи, и благодаря собранным при предыдущем банкротстве капиталам сразу получает кредит. Какая забавная идея нынешней поли­тики — доверять управление промышленной продукцией людям, которые не имеют прочной связи со своей родиной, не привязаны к ней крупными земельными владениями и могут, как космополиты, спекулировать на полдюжине банкротств, устраиваемых одно за другим в Париже, Лондоне, Гамбурге, Триесте, Неаполе и Кадисе. Я опишу это банкротство в па­раграфе о банкротстве беглым огнем, где центральной фигурой маневра является космополит.

15) Многообещающее банкротство. Оно ведет свое начало лишь со вре­мени ^революции * * и ему не более полстолетия. Прежде молодые'люди не дебютировали так рано в торговле, никогда не становились шефами моложе тридцати лет. Теперь в восемнадцать лет они управляют торговым домом и в двадцать лет могут уже проделать первое банкротство, позволя­ющее им строить большие надежды на дальнейшее. Среди них имеются такие, которые к тридцати годам проделали уже три банкротства и не раз пожирали по сотни талеров у своих доверителей. Увидя их, говорят: «Он очень молод для такой славы, но мы живем в век молодых людей».

16) Банкротство трансцендентное требует обширного плана, ог­ромного размаха, конторы с тридцатью или сорока служащими, много-

* Слова; «а крупных отпускают» добавлены Энгельсом. Ред. •* у Фурье: «возрождения». Ред.

ОТРЫВОК ИЗ ФУРЬЕ О ТОРГОВЛЕ

32?

численных кораблей, колоссальных связей во всех странах; затем наступает внезапный крах, страшное падение, ответные удары которого отдаются во всех четырех частях света и оставляют'хаос ликвидации, за счет которых деловые люди могут существовать в течение десяти лет. Это такая опера­ция, в которой торгашеский гений развертывается во всем своем блеске; она должна повлечь за собой потерю, по крайней мере трех четвертей, так как в этой грандиозной картине все должно быть огромного масштаба.

17) Постепенное банкротство — это банкротство спекулянта, который при мудром ведении своей операции может дойти до семи-восьми следующих одно за другим банкротств. В этом случае он должен идти иным путем, чем если бы рассчитывал на одно или два банкротства.

Принципы таковы:

1) При первом банкротство грабить лишь умеренно. 50% будет достаточно, не следует озлоблять людей с самого начала, иначе второе банкротство стало бы слишком затруднительным, если дискредитировать себя чрезмерным хищением при первом ударе.

2) При втором банкротстве следует грабить совсем мало, не больше 30%, чтобы доказать, что банкрот освоился, что он оперирует уже более умело и осторожно и станет законченным коммерсантом, достойным «дру­гом торговли», если оправится от этого второго удара.

3) При третьем грабить основательно, по меньшей мере 80%, оправды­вая себя тем, что дефицит не обычный, а вызван из ряда вон выходящей случайностью; провести его, воспользовавшись некоторыми критическими временными обстоятельствами, подчеркивая свое хорошее поведение при втором банкротстве, чтобы доказать, что виной всецело явились внеш­ние события.

4) При четвертом банкротстве присваивать только 50%, чтобы пока­зать, что ты человек осторожный и умеешь держаться в должных границах, когда обстоятельства не вынуждают нарушать их.

5) При пятом можно дойти уже до 60%, потому что публика к этому привыкла; 10% больше или меньше не препятствует подобной спекуляции, когда общественное мнение уже свыклось с ней; ибо известно, что тот, кто провел четыре банкротства, проведет и пятое и шестое. Я знал одного такого молодца, над которым после его четвертого банкротства потешались, поскольку он носил шляпу аббата в знак набожности и добрых нравов; он этим не смущался и подготовлял пятое банкротство.

Шестое и седьмое банкротства проводятся ad libitum *, их проделы­вают лишь к надвигающейся старости и в момент, когда уже думают о том, чтобы почить на лаврах. Нет ничего легче, чем оправдать шестое банкрот­ство: человек уже слишком стар, чтобы измениться, никто больше не удив­ляется. Впрочем, ворчат немного на правительство, которое не хочет покро­вительствовать торговле и является причиной этих маленьких неудобств, испытываемых честными деловыми людьми.

Не следует удивляться тому, что я привожу здесь некоторые принципы, применяемые при банкротстве; это совершенно новое искусство, подобно политической экономии, от которой оно произошло, и не имеет еще ни твердых принципов, ни даже методической номенклатуры. Так, при постепенном банкротстве лишь первые четыре степени получили название.

Тот, кто проделал первое банкротство, является простым «рыца­рем»,**.

При втором он получает наименование «принца».

При третьем — титул «короля».

* — по желанию. Ред. ** Здесь а далее слова в кавычки взяты Энгельсом. Ред.

328

Ф. ЭНГЕЛЬС

При четвертом — «императора».

Для пятой, шестой, седьмой степеней нет еще наименований. Истин­ный «друг торговли» должен возвыситься до полной октавы. Чтобы стать «гармоничным» банкротом, следует проделать семь «честных банкротств» с 50% убытка в среднем, а затем усиленное, полное банкротство как стер­жень всего ряда, при котором дозволено ограбить, по меньшей мере, 80% в возмещение за умеренность, проявленную при всех остальных банкротст­вах; ведь 50% при первых банкротствах — это лишь честный тариф, совсем маленькая дань, не дающая никому права на порицание, ибо это ставка, принятая при объявлении банкротства, твердая цена подобно цене пирожного или поездки на извозчике.

МАНЕВРИРУЮЩИЕ

В этом параграфе мы рассматриваем массовые передвижения, которые требуют взаимодействия нескольких банкротов на благо торговли и тор­жества возвышенной истины. Эти коллективные маневры дадут нам четыре вида мастеров передвижений.

18) Банкротство беглым огнем. Оно вызывается обычно ответными ударами, сплетением банкротств, из которых одно влечет за собой другое. Я опишу одно такое банкротство среднего типа, в буржуазном жанре, как наиболее понятное для массы читателей. В качестве центральной фигуры маневра беглым огнем мы возьмем одного из тех мастеров-космо­политов, определение которых я отложил.

Еврей Искариот приезжает во Францию ¹⁷⁷ с капиталом в 100 000 франков *, которые он заработал при первом своем банкротстве. Он откры­вает торговлю в каком-либо городе, где имеет соперниками шесть пользу­ющихся уважением и доверием торговых домов. Чтобы отнять у них клиен­туру и доброе имя, Искариот сразу начинает с того, что продает свои товары по себестоимости — верное средство привлечь массу. Вскоре соперники начинают громко проклинать его, он же посмеивается над их жалобами и тем более продолжает продавать товары по себестоимости.

Тогда народ восторженно кричит: да здравствует конкуренция, да здравствуют евреи, да здравствует философия и братство! Все товары стали дешевле с црибытием Искариота, и публика заявляет его соперникам: «Это вы, господа, вы — подлинные евреи, вы хотите слишком много зара­ботать, один Искариот — честный человек, он довольствуется умеренной прибылью, потому что не живет на широкую ногу, как вы». Тщетны все заявления старых фирм, что Искариот — переодетый мошенник, который рано или поздно обанкротится'; публика обвиняет их в зависти и кле­вете и все больше и больше обращается к израильтянину.

Расчет, который строит этот плут, следующий: продавая по себестои­мости, он теряет только проценты со своего капитала, пусть 10 000 франков в год, но зато он образует для себя значительный рынок сбыта, создает себе в портовых городах имя крупного потребителя и, при условии аккурат­ных платежей, получает большой кредит. Эта проделка длится на протя­жении двух лет, в течение которых Искариот ничего не заработал, хотя продал огромное количество товаров. Его маневр остается скрытым, потому что евреи держат у себя конторщиков только из евреев, людей, которые являются тайными врагами всех наций и никогда не раскрывают мошен­ничества, задуманного кем-либо из «своих людей».

Когда все созрело для развязки, Искариот пускает в ход весь свой кредит, делает колоссальные заказы во всех портовых городах, закупает

* У Фурье здесь и ниже; ишвров*. Ptd.

отрывок из Фурье о торговле

329

товары в долг на сумму в 500—600 тысяч франков. Он направляет эти товары за границу, а всю наличность товаров на складе распродает за бесценок. Когда все превращено в деньги, бравый Искариот исчезает со своим бумаж­ником и возвращается в Германию, куда направил купленные в долг товары, быстро их продает и оказывается после отъезда из Франции в че­тыре раза богаче, чем был по приезде туда; он имеет 400 000 франков, и отправляется в Лондон или Ливорно, чтобы затеять третье банкротство.

Тогда завеса вдруг падает, и в городе, где он осуществил свой замысел, приходят в себя. Видят, как опасно допускать в торговлю евреев, ни с чем не связанных бродяг. Но это банкротство Искариота — лишь первый акт фарса; проследим за беглым огнем.

Израильтянин имел шесть соперников; назовем их А, В, С, D, Е, F.

А был уже давно в стесненном положении и, не имея состояния, дер­жался кое-как благодаря своему доброму имени, по, лишенный с прибы­тием израильтянина всей клиентуры, он смог выдержать конкуренцию лишь в течение одного года, и, не подготовленный для восприятия этих новых философских систем, покровительствующих бродягам, А видит себя вынужденным склониться перед тактикой Искариота и объявить себя банкротом.

В выдерживал удар дольше; он с самого начала разглядел мошенни­чество еврея и ждал, пока эта буря пройдет, чтобы восстановить свою клиентуру, отнятую мошенником Искариотом. Но в это время он оказы­вается запутанным в одно заграничное банкротство; этого достаточно, чтобы ускорить его крах; он полагал, что сможет выдержать два года, но уже на исходе 15 месяцев вынужден объявить себя банкротом.

С состоял в компании с одним заграничным торговым домом, кото­рый был разорен другим Искариотом, — таковые имеются в каждом городе; С захвачен крахом своего компаньопа, н после того как он в течение восемнадцати месяцев приносил жертвы, чтобы выдержать конкурен­цию плута-еврея, он также оказывается вынужденным объявить себя бан­кротом.

D отличался честностью больше кажущейся, чем действительной. У него остаются еще средства, чтобы держаться, хотя и он уже 20 месяцев страдает от конкуренции еврея; но озлобленный причиненными ему убыт­ками, он уступает соблазну того порока, многочисленные примеры которого видит вокруг себя. Он видит, что трое из его братии начали поход, и ему как четвертому в союзе приходится участвовать в нем под предлогом дейст­вительных или мнимых несчастий. Двадцатимесячная борьба с Иска­риотом надоела D, и он не видит ничего более разумного как объявить себя банкротом.

Е ссудил крупные суммы своим четырем коллегам, объявившим себя друг за другом несостоятельными; он считал их всех платеже­способными, какими они и были, пока маневр Искариота не погубил их дело. Е чувствует себя разоренным банкротством этих четырех торго­вых домов; к тому же у него самого нет больше клиентов; вся публика устремляется к Искариоту, который продает товар па себестоимости. Е остается- без средств, кредит его подорван, его притесняют и, не будучи больше в состоянии выполнять свои обязательства, он кончает тем, что объявляет себя банкротом.

F располагает достаточными средствами, но вследствие пяти пре­дыдущих банкротств, позволяющих заключить, что и он скоро последует за ними, он утратил кредит во всех портовых городах. К тому же некоторые из банкротов, покончив с соглашением, продают теперь свои товары за бесценок, чтобы иметь возможность сделать взнос с наступлением первых сроков платежей. Чтобы ускорить продажу, они теряют одну десятую часть

12 М. и Э., т. 42

8âô ф. Энгельс

стоимости и все-таки зарабатывают четыре десятых, потому что они сошлись на 50%. Этим F окончательно раздавлен, и ему не оставалось ничего дру­гого как, подобно своим соперникам, объявить себя банкротом.

Итак, достаточно обосноваться какому-нибудь одному бродяге или еврею, чтобы дезорганизовать всю торговую корпорацию большого города и вовлечь в преступление самых честных людей; ибо каждое банкротство является в большей или меньшей степени преступлением, как бы ни оправ­дывалось оно разными благовидными предлогами, подобно тем, которые обрисованы мной в этих шести банкротствах, и во всех этих предлогах нет почти никогда ни одного слова правды. Правда заключается в том, что каждый с жадностью хватается за возможность такого вида воровства, который не наказуется.

Временами беглый огонь принимает форму рикошета, действует на расстоянии и поражает одновременно дюжину торговых домов в раз­ных странах. У них общие интересы, и крах главного торгового дома ве­дет к падению всех заинтересованных второстепенных домов, подобно па­дению ряда оловянных солдатиков, у которых фланговый получил щелчок*. Это — серьезная комбинация, достойная фигурировать в числе крупных маневров; во всяком случае, отот действующий на дальние расстояния рикошет должен образовать особый вид при более точной классификации.

19) Банкротство сомкнутой колонной требует благоприятной конъ­юнктуры, которая служит оправданием и побуждает значительные массы торговых людей решиться на роковой шаг. В этом случае они поддерживают друг друга, спасаются своей численностью подобно полку, который обра­зует сомкнутую колонну, чтобы штыками пробить себе дорогу. Так и банк­роты, при благоприятном случае, должны смыкать свои ряды, каждый день объявлять на бирже вереницу банкротств и проводить их одно за дру­гим настолько быстро, что общественное мнение оказывается сбито с толку и соглашения достигаются легко, принимая во внимание сложные времена. Подобного рода банкротства периодически повторяются в Лондоне; Париж также проделал в 1800 г. прекрасный опыт банкротства сомкнутой колон­ной, который окончился весьма удачно для многих «друзей торговли».

20) Банкротство в походном порядке представляет из себя ряд банк­ротств, связанных между собой, но разражающихся с соответствующими интервалами в три месяца. В противоположность сомкнутым колоннам, когда банкротство следует одно за другим, день за днем, при походном порядке необходимо предварительно сговориться, чтобы объявлять банк­ротство поочередно, в тот момент, когда предшественник только что при­шел к соглашению. Например, А добился соглашения с кредиторами через Три месяца после банкротства, и В немедленно должен объявить себя Несо­стоятельным, так как теперь посредники найдут публику подготовленной и смогут сказать: «Это та же история, что с А, одно должно было повлечь за собой другое, необходимо заключить такое же соглашение». Точно так же для С, который обанкротился через три месяца, затем для D, Е, F, G, если они сумеют соответствующим образом согласовать свои действия и соблюдать интервалы, они достигнут одинакового соглашения для всех. Походный порядок — очень верный маневр при умелом руководстве, но подходит не для всех обстоятельств, и лишь гений банкротства может определить, в каких случаях он применим.

21) Банкротство рассыпным строем начийают те мелкие плуты, кото­рые предваряют большое движение и устраивают то тут, то там мелкие банкротства в своей мелочной торговле. Отсюда делают вывод, что дела

• у Фурье: подоСно ряду карточных домиков. Pt6,

ОТРЫВОК ИЗ ФУРЬЕ О ТОРГОВЛЕ

331

идут неважно и кампания будет жаркой. Действительно, вскоре слышен грохот тяжелой артиллерии, разражаются миллионные банкротства, которые надолго занимают общественное внимание. Наконец, движение заканчивается арьергардной стрельбой мелких банкротов, бакалейных торговцев маленьких городов, которые завершают кампанию, вылетая в трубу.

ВОЗМУТИТЕЛИ

Как! Неужели еще недостаточно всех этих скандалов, и вы можете привести нам нечто более худшее, чем вышеописанный перечень?

Я назвал лишь самых честных. Теперь мы подошли к нисходя­щему порочному * крылу и можем сюда отнести банкротов, которые действуют по обширному плану, но пренебрегают моральными методами и компрометируют высокую корпорацию.

22) Банкротство большого масштаба затрагивает все классы общества, вплоть до самых маленьких людей, прислуги и прочих, которые отдают лицемеру на хранение свои небольшие сбережения. Вскоре банкротство грабит сотнями земельных собственников, мелких буржуа и доверчивых людей. Целый город оказывается вовлеченным в это дело. Вообще подоб­ного рода банкротство бьет в первую очередь по неторговым слоям общества и приносит значительный вред корпорации, так как вызывает в народе и среди мелких буржуа суждения, отнюдь не лестные для честной торговой братии.

23) Обширное банкротство — это банкротство какого-нибудь безве­стного проходимца, которому удается без средств, без доверия пуститься в крупные дела, где он устраивает такое же огромное банкротство, как и высокопоставленные, могущественные банкиры. Все задают себе вопрос: как удалось такому мошеннику завязать столько связей и организовать столь жирное банкротство?

Этот субъект — противоположность предыдущему; другим путем он достигает той же цели, а именно, возбуждает общественное мнение про­ тив происков торговцев и нелепых законов, предоставляющих полную сво­боду этим торгашам.

24) Банкротство в духе А ттилы возносит до небес славу банкротов
и опустошает страну так, как если бы по ней прошла целая армия вандалов.
Можно привести в этом роде знаменитое банкротство, осуществленное в
1810 г. в Орлеане неким дилетантом Т. Он объявил себя несостоятельным
с дефицитом 16 миллионов, которые были так мастерски размещены в
несчастном Орлеане, что город был как громом поражен. Разорение по­
стигло все слои населения. Беженцы добрались до Лиона и распространили
весть: Орлеан уничтожен, все разорены, Т. ограбил всех дочиста. Согласно
подробным сообщениям, он так осуществил свой замысел, что обольстил
и ограбил все классы, от богатых капиталистов до бедных слуг, накопивших
за всю жизнь несколько франков **, чтобы отдать их на хранение мелкому
торгашу, а затем позволить ему украсть их под прикрытием прекрасного
принципа.: предоставьте действовать торговцам, они лучше всего знают,
что в их интересах.

Какие грабежи! Какое многообразие преступлений в одной только области торговых подвигов! Одной-единственной, ибо следует заметить, что банкротство — только тридцать первая характерная особенность этой построенной на обмане торговли, для которой наука требует полной свободы под тем предлогом, что торговцы лучше всего знают, что в их интересах.

• Слово: «порочному» добавлено Энгельсом. Ред. ** У Фурье: «экю». Ред.

12*

332

Ф. ЭНГЕЛЬС

Да, это они знают слишком хорошо, но зато они слишком плохо знают, в чем заключается интерес государства и промышленности; вот как об­манывает нас наука со своей теорией абсолютной свободы торговцев.

VI НИСХОДЯЩЕЕ КРЫЛО. - НЕЧИСТОПЛОТНЫЕ ОТТЕНКИ

От описания великих подвигов переходим к описанию более скромных трофеев. Не все столь же величественно в банкротстве, как три категории центра. Однако мы и в левом крыле обнаружим достойную внимания кол­лекцию банкротов, более скромных оттенков, чьи буржуазные доброде­тели и пороки будут приятнее для нашего глаза после ослепительного блеска столь многочисленных героических дел; мы встретим еще категории, способные развеселить читателя. — в особенности последняя — категория фальшивых братьев, дискредитирующих всю корпорацию банкротов. — Начнем с оттенка более серьезного.

КОВАРНЫЕ ПЛУ1Ы

25) Банкротство в возмещение практикуется, чтобы возместить убыток
от той или иной неудачи. Например, некий спекулянт проигрывает сегодня
процесс, лишающий его 100 000 франнов, à назавтра объявляет банкрот­
ство, которое приносит ему 200 000. Таким образом, вместо того, чтобы
потерять оспариваемую сумму, он ее выигрывает. Эта способность торговли
вознаграждать себя за неблагоприятный поворот событий есть одно из ее
лучших свойств; она обладает искусством извлекать для себя выгоду из
любого бедствия на суше и на море *. Узнав о кораблекрушении, судо-
хозяин на следующий день поправляет свои дела удачным банкротством;
и такого рода банкротства проходят беспрекословно, ибо нотариус заяв­
ляет: это не его вина, обстоятельства иринудили его к атому, его следует
скорее жалеть, чем порицать.

На ото землевладелец, чей вклад, таким образом, идет прахом, воз­разит: я не могу вознаградить себя, когда град или наводнение губит мой урожай, мне не на кого переносить убыток. — Удивительный аргумент! Разве землевладельцы не знают, что при существующем порядке вещей они составляют подчиненный класс, зависимый от непроизводительной категории людей, именуемой юрговцами, которые, захватывая в свои руки весь продукт производства, требуют, чтобы их оплачивали за счет масс, подобно отряду вольнонаемников, который, за неимением врага для гра­бежа, обворовывает собственных друзей и добрый народ? Таков купец, настоящий казак от промышленности, девизом которого является: я рабо­таю не ради славы, мне необходимо что-нибудь наскрести. Каждому тор­говцу хочется наскрести, но если кто-нибудь вздумает у него поскрести с помощью процесса или иным путем, то у купца всегда найдется выход из положения и посредством банкротства в возмещение он скребет у дру­гого.

26) Банкротство вне ряда устраивает человек умудренный, который
предусмотрел все случайности и отложил некоторые сбережения, с чем
может противостоять бурям и укрощать строптивых; если он на своем
банкротстве хочет заработать 200 000 франков, он похищает 300 000,

* Слова: «на суше и на море» добавлены Энгельсом. РеЭ,

ОТРЫВОК ИЗ ФУРЬЕ О ТОРГОВЛЕ

333

из которых одну треть употребит на полезные цели, подарки и прочее; он умеет успокоить самых отчаянных крикунов, парализовать правосудие; небольшую сумму сюда, другую — туда, одним словом, дело его ведется бойко, и банкротство в конце концов доставляет ему много друзей, полу­чивших свою долю пирога и говорящих о нем, что это человек comme il faut *, который знает дело до тонкости.

27) Банкротство crescendo ** разыгрывается в виде фарса п нескольких актах, в которых действие развертывается с возрастающим интересом. Сначала дело представляют как небольшое затруднение, как заминку с извлечением капиталов, в связи с которой потребовалась скидка в 30%, чтобы избежать краха. Кредиторы испытывают беспокойство и идут на сделку втихомолку, так как им дали понять, что дело может при­нять дурной оборот и что известное лпцо необходимо поддержать. Между тем через три месяца ого положение снопа пошатнулось. Опять обращаются к кредиторам п опять дают понять, что опасаются его краха; признаются, что дела обстоят хуже, чем предполагали, и что следовало бы согласиться па скидку в 50%. Некоторые кредиторы начи­нают сердиться, дело запутывается, банкротство объявляется н притом на таких благоприятных условияч, что вместо 50% идут на потерю от 80 до 90%, а остаток может быть выплачен лишь через несколько лет. Впро­чем, сделку все еще легко можно заключить, так как кредиторы, ловко об­работанные и постепенно свыкшиеся с потерей 30, а затем 50 и 70%, утом­ленные борьбой, подписывают и считают окончательно проигранным это злополучное дело, в котором первоначально речь шла об убытке лишь в 30%. Этот способ но самый худший п может быть рекомендован том спеку­лянтам, которые придерживаются принципов.

28) Ханжеское банкротство — дело рук святоши, Который состоит во всех братствах п песет во время процессий кисть балдахина¹⁷⁸. Он легко находит кредит и вкладчиков и может устроить под сурдинку обширное банкротство. Я встречал подобного рода банкротства, при которых убыток кредиторов составлял 90%. Преимущество в данном случае заключается в том, что банкрот находит ещо достаточно людей, которые ого оправды­вают: ах, это очень благочестивый человек; если ему не повезло в торговле, то лишь потому, что ои пренебрегает благами этого мира. —, Это его благо­честие используется для того, чтобы ускорить соглашение, посредством которого благочестивый апостол сохраняет за собой изрядную толику земных благ наряду с надеждой на блага мира потустороннего.

ПАЧКУНЫ

В каждой профессии встречаются невежды, которые не руководст­вуются принципами и у которых из самого лучшего материала работа получается плохого качества. Точно так жо и среди банкротов попадаются растяпы, которые умеют только превращать золото в медь и глупейшим; образом разоряются там, где другие заключили бы превосходную сделку. Я приведу и кратко охарактеризую здесь четыро вида; ибо в этой действи­тельно честной категории нет ничего занимательного. Я привожу ее только для полноты анализа.

29) Банкротство на почве иллюзий — это банкротство одураченных, которые увлечены модными разговорамп, пускаются в торговлю, не зная ее хитростей, и, естественно, подобно мотыльку у огня, обжигают себе

* — порядочный. Ред. ** — с нарастающей силой. Ред.

334 ' «.Энгельс

крылья. В 1789 г. можно было наблюдать, как многие крупные собствен­ники, которым вовсе не следовало впутываться в этот водоворот, попусту спускали в нем богатое наследство и кончали банкротством, поглощавшим их состояние и честь. Следует при этом заметить, что при банкротстве только честный человек теряет свою честь, тогда как мошенник, знающий великие принципы торговли, сумеет так осуществить свое банкротство, что приобретет и богатство и честь. Но благородные господа, попадая в осиное гнездо коммерции, хотели действовать честным образом, оказыва­лись окруженными интриганами, становились игрушкой в их руках и должны были кончить банкротством из-за собственных иллюзий. Многие мелкие собственники совершали ту же ошибку. Охваченные коммерческой горячкой, они оставляли свое поле, продавали свой небольшой земельный участок, чтобы открыть в городе лавку, идя навстречу неминуемому разо­рению.

30) Банкротство престарелого — это банкротство неисправимого, который хочет умереть с оружием в руках. Встречается немало людей, ко­торым пора бы отойти от дел, которые отягченные возрастом делают только промахи, не знают новейших усовершенствований, теряют на ста­рости лет накопленное долгим трудом состояние, но упорствуют до тех пор, пока повторные ошибки не сделают банкротство неизбежным. Как назвать человека — восьмидесятилетнего холостяка, обладателя двух мил­лионов, что для старого холостяка, право, достаточно, который, тем не менее, упорно продолжает заниматься торгашеством в возрасте, когда ему следовало бы успокоиться и замаливать свои грехи. Если такой человек разоряется и теряет в восемьдесят лет свое блестящее состоя­ние, то он, поистине, фанатик торговли. Такой банкрот — инвалид, послуживший прототипом для данного параграфа, ибо для каждого вида я могу привести соответствующий тип*, чтобы меня не обвинили в пре­увеличении. Впрочем, в каждом городе можно встретить много подоб­ных фанатиков, глубоких стариков, которые, упорно продолжая свою торговлю, терпят в ней бесславную гибель; ибо в наши дни, когда все доводится до квинтэссенции, в торговле, как и на войне, требуются люди молодые, воспитанные на новой тактике; и если банкротство считается у молодых людей ловкой игрой, то оно, во всяком случае, позорно для богатых стариков, которым уже лет двадцать тому назад следовало по­думать об отставке.

31) Банкротство на подавление вызывается грозными конкурентами, которые сознательно спешат навстречу своему разорению и разоряются, чтобы оспорить у соперника небольшую часть прибыли. Можно видеть множество таких людей, которые работают в убыток, в надежде на то, что конкурент разорится раньше их и они останутся победителями на поле сражения. В особенности в транспортных конторах и на текстильных ярмарках, как, например, на ярмарке в Бокере ^ш, преобладает эта беспо­рядочная борьба, в результате которой «подавленные» вынуждены объ­явить себя банкротами.

32) Банкротство по-свински устраивает желторотый новичок, кото­рый, вместо того, чтобы действовать по принципам, разоряется вкупе с женой и детьми и вдобавок отдает себя в лапы правосудия и на посме­шище «друзьям торговли», которые питают уважение только к сильным и правоверным банкротам. На коммерческом воровском жаргоне говорят о таком банкроте, пустившем по миру свою семью: «Это же настоящее свинство». — Если бы он устроил жирное банкротство, его назвали бы ловким парнем, умной головой.

* Имена этих прототипов проставлены в оригинале рукописи Фурье,

отрывок из фурье о торговле 335

ФАЛЬШИВЫЕ БРАТЬЯ

Я называю фальшивыми братьями тех, кто обрекает почтенную корпо­рацию банкротов на презрение публики. Одни из них вызывают негодова­ние, другие насмешку. Я не включаю в эту категорию трансцендентов, похищающих миллионы, — эти неизменно респектабельны и не компро­метируют всю корпорацию; к крупному вору при цивилизации никогда не относились с презрением, зато мелкие воры — верные люди для висе­лицы, и если они возбуждают общественное мнение против мошенничества и мелких банкротов, то становятся недостойными допуска их в корпора­цию и заслуживают названия фальшивых братьев.

33) Банкротство мошенническое свойственно мелким прохвостам, кото­
рые при банкротстве совершают такие непристойные мелкие кражи, что
соседи погопаривают о том, чтобы их повесить. Хищение 100 000 талеров
не вызвало бы таких разговоров, но кража 100 талеров уже наводит на
мысль о виселице, что, впрочем, для мошенника не опасно, так как братство
банкротов не дает своего коллегу в обиду; правосудно скоро сочло бы себя
вправе перейти от мелких воров к крупным, что было бы очень неприятно
для тех, кто действовал по великим принципам и после «честного» банкрот­
ства нашел свое место в хорошем обществе.

34) Банкротство висельника — такое банкротство, при котором Герой,
кроме гнусных подлостей, совершает еще и подлости по-ученому, например,
обкрадывает самого себя и затем пускает в ход сентиментальную тактику.

Скапен, мелкий лавочник ¹⁸°, устраивает жалкое банкротство, всего на 40 000 франков *; он утаивает 30 000 франков, составляющих чистую прибыль операции; затем он преподносит кредиторам остаток, 10 000 фран­ков. Когда его спрашивают о дефиците в 30 000 франков, он отвечает, что не умеет вести бухгалтерские книги, подобно крупным торговцам, и что его постигла «неудача». Вы полагаете, что Скапена накажут как мелкого вора, укравшего лишь 30 000 франков? Но разве кредиторы не знают, что если вмешается в дело правосудие, оно проглотит оставшиеся 10 000 франков за один лишь завтрак? А когда эти 10 000 франков будут израсходованы, все еще ничего не будет решено. А если добиваться, чтобы Скапена повесили, то придется, пожалуй, выложить на это еще 10 000 фран­ ков, и неизвестно, что из этого получится. Следовательно, уж лучше взять скромную сумму в 10 000 франков, чем потерять ее, да еще столько же выло­жить сверх того. Скапен, через своего нотариуса, пускает в ход этот аргу­мент, и, таким образом, сам банкрот угрожает своим кредиторам право­судием. И чего ради кредиторам Скапена неистовствовать против него? Одни думают последовать его благородному примеру, другие уже опере­дили его в карьере, а так как волки друг друга не пожирают, Скапен скоро находит некоторое число готовых подписать, что они согласны с его пред­ложениями; одни подписывают из страха перед вмешательством право­судия, другие остаются непреклонными, говорят, что пожертвуют всем, чтобы отправить мошенника на галеры. Тогда Скапен направляет к ним свою жену и детей, которые хорошо заученным воем вымаливают пощаду; таким путем Скапен и его нотариусы собирают в течение нескольких дней большинство подписей, после чего смеются над колеблющимися, которые больше не нужны. Над их яростью потешаются, Скапен отвечает заискива­ющими словами, подобострастными поклонами и после счастливого исхода первого банкротства уже обдумывает новое.

36) Банкротство с бегством практикуется в больших городах мелкими арендаторами, которые бесшумно скрываются при приближении срока

* У Фурье здесь и ниже: ^ливров». Ред.

ЗЗб Ф. ЭНГЕЯЬО

платежа, увозя под покровом ночи свой жалкий скарб. Этот вид банкрот­ства очень распространен среди ткачей шелка в Лионе; сюда следует при­числить также всех франтов и франтих, которые заказывают себе в ресто­ране, у портного и сапожника все самое лучшее и очень сговорчивы насчет цены, так как наморены заплатить лишь красивыми словами и скрыться, как только кредиторы начнут им досаждать.

Этот забавный вид банкротства показывает корпорацию в плохом свете. Когда злословят о человеке, который обманул двадцать мелких лавочников, легко привыкают злословить и о человеке comme il faut *, разорившем своим банкротством двадцать семей, а такие критические вольности нужно подавлять, чтобы не поколебать того уважения, которым пользуются честные банкроты — «друзья торговли».

36) Банкротство насмех — это банкротство мелкого лавочника, который объявляет себя несостоятельным in optima forma **, совсем как влиятельные и могущественные банкиры, н предлагает своим кредиторам не более пяти процентов. Такого рода банкротство устроил, в числе прочих, один актер в Лионе, превосходный в комических ролях и за это очень любимый публикой. Он предложил своим кредиторам, с соблюдением всех правил, сумму в три процента. Некоторые возмутились и хотели послать к нему судебного пристава, но он мистифицировал правосудие, подобно тому как делал это па сцене в «Адвокате Пателепе», п вся публика была на его стороне. Его ба пкротство было весьма забавной комедией пз нескольких великолепных сцеп. Сколько кредиторы ни неистовствовали, публика высмеяла их, как Гийома в «Адвокате Пателепе».

Я дал здесь беглый обзор всех этих определений. Однако мой спи­сок так не полон, что его следует рассматривать лишь как набросок, к которому каждый может добавлять недостающие типы ***. А таких примечательных типов встречается масса. Всего несколько дней тому назад парижские газеты приводили блестящий случай банкротства не­коего Y, который с какими-нибудь 10 000 франков учредил широко раз­рекламированное агентство, назвав его, кажется, бюро для возрождения торговли пли другим каким-либо но менее громким титулом, и таким путем выудил у нескольких ротозеев миллион, который оп оплатил, как обычно, хорошим банкротством. Одним словом, приведенное мной число различных видов банкротств легко можно удвоить.

VII ВЫВОДЫ ****

Если принять во внимание, что банкротство — только одна из трид­цати шести характерных особенностей торговли, то довольно трудно себе объяснить, почему этот столь обильный источник преступлений, этот механизм торговли до сих пор не был подвергнут анализу в наш век, ' так решительно выступающий против преступлений всех классов общества и предающий гласности даже преступления королей и пап.

Если прочесть этот свод грязных купеческих проделок, то сейчас же напрашивается вопрос, каким образом век, называющий себя другом возвышенной истины, мог совершенно серьезно увлечься торговлей, которая вся строится на обмане, под тем предлогом, что без торговли

* — порядочном. Ред. ** — по всей форме. Ред.

*** В начале и в; конце данного абзаца Энгельс несколько перефразировал текст Фурье. Ред.

«»*• у Фурье: «Выводы о банкротстве». Ред.

ОТРЫВОК ИЗ ФУРЬЕ О ТОРГОВЛЕ

337

нельзя обойтись; выходит поэтому следует покорно мириться и с мошен­ничеством и воровством, вроде тех, которые мы перечислили в одном лишь виде преступлений торговли — в банкротстве.

Закончим, однако, нашу тему о банкротстве.

Поговорка, что правосудие карает только мелких воров, в области торговли оказывается ложной. Банкрота, даже самого мелкого, спасает от судебных преследований покровительство самих же торговцев. Это видно было при рассмотрении последней категории (фальшивых бра­тьев) * — этих банкротов в миниатюре.

Тщетно было бы приводить случаи наказания нескольких злостных банкротов; девяносто девять отделываются счастливо, а если сотый тер­пит неудачу, то это наверняка глупец, не умеющий вести интригу, ибо ныне эта операция настолько верная, что ужо давно забыли о старых мерах предосторожности. Прежде банкрот спасался бегством в Триент, Льеж пли Каруш. По со времен возрождения 1789 г. этот обычай отпал. Каждый устраивает теперь банкротство в семейном кругу. Дело под­готовляется спокойно, а когда наступает крах, банкрот отправляется на месяц за город, к родным и друзьям, а тем временем нотариус все улажи­вает. Через несколько педель виновник снова появляется, и публика настолько привыкла к этой истории, что рассматривает ее как милую шутку; это называется «разрешением от бремени», и говорят весьма хладно­кровно: «Такой-то опять появился, он только что оправился после родов».

Я заметил, что банкротство — единственное социальное преступ­ление, которое носит эпидемический характер и против волн увлекает честного человека на путь мошенника. Если прибавить к банкротству биржевую игру тт многие другие подлости, то станет ясно, что я был прав, утверждая, что никогда люди эпохи цивилизации не совершили столько политических нелепостей, как с тех пор, как опи предалпеь торговле. Философы, мечтающие лишь о всяких противовесах и гарантиях, ни разу не подумали о том, чтобы добиться для общественного организма той гарантии, какую правительства требуют, довольно предусмотрительно, от своих агентов фиска! Государь обеспечивает себе добросовестность своего сборщика податей посредством денежного залога и перспективой неизбежного наказания, если он осмелится поставить на карту или рас­тратить государственные деньги. Почему нам не приходится видеть, чтобы сборщики государственных денег присвоили себе доход от налогов и заявили правительству в жалобном послании: «Тяжелые времена, кри­тические обстоятельства, прискорбные случал н прочее, одним словом, я объявляю банкротство, несостоятельность или называйте это, как хотите. В вашей кассе должно содержаться десять миллионов; предлагаю вам из нее половину, пять миллионов, с выплатой в течение пяти лет. Пожалейте несчастного сборщика; сохраните за мной ваше доверие и управление вашей кассой, иначе я не смогу вам выплатить и половины, которую сейчас предлагаю; но если вы оставите за мной должность и доходы, я постараюсь честно выполнить свои обязательства, т. е. угостить вас вторым банкротством, как только касса опять наполнится».

Таково вкратце содержание всех писем объявивших себя несостоя­тельными должников. Сборщики податей не следуют этому примеру только потому, что, как им известно, никакая философская теория не может защитить их от наказания, от которого банкрот укрывается под сенью принципа: предоставьте торговцам полную свободу, не требуя гарантии против их козней.

* Слова в скобках добавлены Энгельсом. Ред,

338

Ф. ЭНГЕЛЬС

[ЗАКЛЮЧЕНИЕ]

Так пишет Фурье. Продолжение этой статьи во второй книж­ке « Phalange » содержит три главы о биржевой игре, о барыш­ нической скупке (accaparement) и о паразитизме, которые, однако, в большей своей части уже были опубликованы в «Четы­ рех движениях» ¹⁸¹. Отчасти по этой причине, отчасти потому, что помещенного выше отрывка вполне достаточно для моей цели, я на этом заканчиваю.

Пусть ученые господа немцы, которые так усердно бороздят «безбрежное море» бездонных * теорий, стремясь во что бы то ни стало выудить «принцип» «социализма», берут пример с commis marchand ** Фурье. Фурье не был философом, он пи­тал сильную ненависть к философии, жестоко ее высмеивал в своих произведениях и высказал при этом много соображений, к которым наши немецкие «философы социализма» должны были бы отнестись внимательно. Правда, они мне возразят, что и Фурье был не менее «абстрактен», что посредством своих серий он сконструировал бога и мир не хуже самого Гегеля, но это их не спасет. Гениальные — несмотря ни на что — чуда­ чества Фурье не оправдывают скучных так называемых построе­ний засушенной немецкойтеории. Фурье конструирует по-своему будущее, после того как правильно познал прошлое и настоя­щее; немецкая теория сначала разделывается по своему усмот­рению с прошлой историей, а затем предписывает также и будущему, какое ему принять направление. Сравните, например, данные у Фурье эпохи общественного развития (дикость, пат­риархат, варварство, цивилизацию) и их характеристики с гегелевской абсолютной идеей, с трудом прокладывающей себе путь через лабиринт истории и в конце концов сооружа­ющей, охая и кряхтя, некую видимость трихотомии — в проти­вовес четырем мировым империям ^ш; что же касается после-гегелевских конструкций, то о них и говорить нечего. Ибо, если у Гегеля конструкция все же имеет какой-то смысл, хотя и превратный, то у послегегелевских изобретателей систем она лишена уже всякого смысла.

Немцам пора бы уже перестать, наконец, так кичиться своей основательностью. Из самых ничтожных данных они не только выведут вам что угодно, но и увяжут это со всемирной историей. На основании первого попавшегося, полученного из третьих рук факта, о котором им даже не известно, произошел ли он

* Игра слов: «grundlos» — «бездонный», а также «необоснойанный», «пус­той». Ред.

** — купеческого приказчика. Ред.

отрывок из фурье о Торговле

m

так или иначе, они вам докажут, что он должен был произойти именно так, а не иначе. Разве кто-нибудь в Германии писал о социальных вопросах, не сказав и о Фурье чего-нибудь такого, что самым основательным образом дискредитирует немецкую основательность? В числе прочих некий г-н Кайзер ¹⁸³ сразу же использовал «отличное сочинение Л. Штейна» для создания всемирно-исторической конструкции, у которой, к сожалению, лишь тот недостаток, что все положенные в ее основу факты ложны. Что касается Фурье, то немецкая теория уже, по край­ней мере, раз двадцать отводила ему «место в развитии абсо­лютной идеи» — и каждый раз другое место — и каждый раз в отношении сути дела немецкая теория полагалась на г-на Штейна или на другие такие же сомнительные источники. Поэтому-то немецкий «абсолютный социализм» так ужасающе жалок. Немножко «человечности», как сейчас принято выра­ жаться; немножко «реализации» этой человечности или, скорее, животности, кое-что о собственности по Прудону — из третьих или четвертых рук, — несколько вздохов о пролетариате, кое-что об организации труда, жалкие союзы для улучшения поло­жения низших классов народа ¹⁸¹ — наряду с безграничным невежеством в отношении политической экономии и действитель­ного состояния общества — вот к чему сводится весь этот «со­циализм», который к тому же утрачивает последнюю каплю крови, последние следы энергии и силы в результате своей беспартийности в области теории, своего «абсолютного спокой­ствия мысли». И таким переливанием из пустого в порожнее хотят революционизировать Германию, привести в движение пролетариат, побудить массы к мысли и действию!

Если бы наши немецкие наполовину и вполне коммунисти­ческие доценты дали себе труд хоть немного познакомиться с главными произведениями Фурье, которые им ведь не менее доступны, чем любая немецкая книга, — какой бы они нашли в них неисчерпаемый источник материала для конструирования и прочих целей! Какую бы массу новых :идей — и сейчас еще новых для Германии — они бы там нашли! Но эти добрые люди до сих пор не способны предъявить современному обществу никакого обвинения, кроме положения пролетариата, да и об этом они могут сказать не слишком-то много. Конечно, поло­жение пролетариата — главный пункт, но разве критика современного общества этим исчерпывается? На примере Фурье, который, за исключением позднейших своих сочинений, совсем мало касается этого пункта, видно, как можно и без этого признать существующее общество совершенно негодным и одной только критикой буржуазии, — именно ее внутренних

340

Ф. ЭНГЕЛЬС

взаимоотношений, не касаясь ее отношения к пролетариату, — црийти к выводу о необходимости переустройства общества. В такого рода критике Фурье доныне остается единственным. Фурье неумолимо вскрывает лицемерие респектабельного обще­ства, противоречие между его теорией и практикой, пустоту всего его образа жизни, высмеивает его философию, его стрем­ление к perfection de la perfectibilité perfectibilisante * и к augu­ste vérité **; Фурье высмеивает его «чистую мораль», его едино­образные общественные установления и сопоставляет с ними его практику, doux commerce ***, которую подвергает мастер­ ской критике, разнузданные наслаждения, не дающие наслаж­дения, организованный в браке адюльтер, всеобщий хаос. Это все такие стороны существующего общества, о которых в Гер­мании вопрос совсем еще не поднимался. Правда, кое-что было сказано о свободе любви, о положении женщины, об ее эман­сипации; по к чему это свелось? Две три путаные фразы, не­сколько синих чулков, немного пстерии и добрая толика жалоб по поводу немецкой семейной неурядицы — гора родила мышь!

Немцам следовало бы сначала хоть сколько-нибудь позна­комиться с общественным движением за границей, с его практи­кой и с его литературой, — к практическому движению относит­ся вся история Англии и Франции за последние восемьдесят лет, английская промышленность и французская револю­ция, — затем им следовало бы сделать на практике и в лите­ратуре столько же, сколько сделали их соседи, и лишь после этого было бы уместно ставить такого рода праздные вопросы, как вопрос о больших или меньших заслугах различных наций. Но тогда уже не найдется и аудитории для таких софистических дискуссий.

А пока самое лучшее было бы немцам прежде всего познако­миться с достижениями заграницы. Появившиеся до сих пор книги об этом — все без исключения плохие. Такого рода крат­кие изложения могут дать в лучшем случае только критику произведений, но не познакомить с самими произведениями. Последние частью являются редкостью и их нельзя достать в Германии, частью слишком объемисты, частью смешаны с материалами, сохранившими лишь историческое и литератур­ное значение и уже неинтересными для немецкой публики в 1845 году. Чтобы сделать доступными эти произведения, ценное содержание которых и поныне еще ново для Германии, необходимо произвести отбор и обработку, подобно тому как

* — совершенству совершенствующей способности к совершенствованию, Ptö. ** — высочайшей истине. Ред. *** — I милую торговлю. Рев,

ОТРЫВОК ИЗ ФУРЬЕ О ТОРГОВЛЕ

341

это делают со всем поступающим к ним из-за границы материа­лом французы, являющиеся и в этих делах гораздо более практичными, чем мы. Обработанные таким образом важнейшие произведения иностранной социалистической литературы в бли­жайшем будущем начнут выходить. Несколько немецких ком­мунистов, между ними наиболее выдающиеся деятели движения, которые столь же легко могли бы дать оригинальные труды, объединились для этого начинания ¹⁸⁵; оно, надо надеяться, покажет мудрым немецким теоретикам, что вся их премудрость устарела, что по ту сторону Рейна и Ла-Манша все это уже давным-давно продискутировано pro et contra *. И лишь после того, как они узнают, что было сделано до них, они смогут пока­зать, на что способны они сами.

Брюссель

Написано Ф. Энгельсом Печатается по тексту ежегодника

во второй половине 1845 г. _ .

Перевод с немецкого Напечатано в ежегоднике «Deutsches Bürgerbuch für 1846». Mannheim, 1846 Подпись: Ф. Энгельс

* — Ьа И ПРОТИВ. Ред.

ЛЁШ-шштнШШЁшЫЕШШшшш^ш^

Ф. ЭНГЕЛЬС ФЕЙЕРБАХ^18в

а) Вся философия Фейербаха сводится 1) к натурфилосо­ фии — пассивному обожанию природы, восхищенному прекло­нению перед ее великолепием и всемогуществом, — 2) к антро­пологии, а именно а) к физиологии, — то, что здесь сказано, не содержит ничего нового сверх того, что материалисты гово­рили о единстве тела и души, только сказано это не так механи­чески, но зато несколько напыщеннее, В) к психологии, которая сводится к дифирамбам в честь любви, возносящим ее до небес, аналогично культу природы, кроме этого — ничего нового, 3) к морали, к требованию — соответствовать понятию «Чело­века»; impuissance mise en action*. Ср. § 54, стр. 81: «Нрав­ственное и разумное отношение человека к желудку состоит в том, чтобы относиться к нему не как к чему-то скотскому, а как к чему-то человеческому». — § 61: «Человек... как мораль­ ное существо» и пространные разглагольствования о нравствен­ности в «Сущности христианства».

Ь) Что на нынешней ступени развития люди могут удов­летворять свои потребности только внутри общества, что вообще люди с самого начала, с тех пор как они сущест­вуют, нуждались друг в друге и только благодаря этому могли развивать свои потребности и способности и т. д., что они всту­пили в общение, — все это Фейербах выражает таким об­разом, что

«отдельный человек сам по себе не обладает в себе сущностью чело­века», что «сущность человека заключается только в общности, в единстве

* — бессилие, приведенное в действие '"'. Рев,

ФЕЙЕРБАХ

343

человека с человеком, в единстве, которое, однако, опирается на реаль­ность различия между Я и Ты. — Человек сам по себе есть человек (в обыч­ном смысле), человек же в единении с человеком, единство Я и Ты, есть бог» (т. е. человек в сверхобычном смысле) (§ 61, 62, стр. 83).

Философия дошла до того, что тривиальный факт необхо­димости общения между людьми, факт, без знания которого вообще никогда не появилось бы на свет последующее, когда-либо существовавшее, поколение людей и который заключается уже в половом различии, — этот факт философия в конце все­го своего пути выставляет как величайший результат. И к тому же еще в мистической форме «единства Я и Ты». Эта фраза была бы совершенно невозможна, если бы Фейербах не имел в виду хат' sbytV * половой акт, акт продолжения рода, общ­ность Я и Ты **. И поскольку Фейербаховская общность ста­новится практической, она и ограничивается половым актом и взаимным соглашением относительно философских мыслей и проблем, «истинной диалектикой» (§ 64), диалогом, «порождением человека, как духовного, так и физического» (стр. 67). О том, что еще впоследствии делает этот {{порожденный» человек, помимо того, что он опять-таки «духовно» и «физически» «порож­дает людей», — об этом не говорится ни слова. Фейербах только и знает общение между двумя,

«ту истину, что ни одно существо не есть само по себе истинное,
совершенное, абсолютное существо, что истина и совершенство — только
в соединении, в единстве двух существ, одинаковых по своей сущности»
(стр. 83, 84).

с) Начало «Философии будущего» тотчас же обнаруживает различие между нами и им:

§ 1: «Задачей нового времени было осуществление и очеловечение бога, превращение теологии в антропологию, растворение первой во второй». Ср.: «Отрицание теологии есть сущность нового времени» («Фи­ лософия будущего», стр. 23).

d) Различив, проводимое Фейербахом между католицизмом и протестантизмом в § 2 — католицизм: «теология», «интере­суется только тем, что есть бог сам по себе», имеет «спекулятив­ную и созерцательную тенденцию»; протестантизм же ограни­чивается одной христологией, предоставив бога самому себе,

• — главным образом. Ред.

** Потому именно, что Человек = голова + сердце и что для создания Человека требуются двое, — один фигурирует в их общении в качестве головы, а другой в ка­честве сердца — мужчина и женщина. Иначе непонятно, почему двое человечве? од­ного. Сен-симонистский индивид,

344

Ф. ЭНГЕЛЬС

а спекуляцию и созерцание философам, — это различие есть не что иное, как разделение труда, возникшее из потребности, которая соответствовала сравнительно слабому развитию нау­ ки. Из одной лишь этой потребности, существующей внутри теологии, Фейербах объясняет протестантизм, а к этому затем уже непринужденно присоединяется самостоятельная история философии.

е) «Бытие не есть всеобщее, отделимое от вещей понятие. Оно едино с тем, что есть... Бытие есть полагание сущности. Какова моя сущность, таково мое бытие. Рыба существует в воде, но от этого бытия нельзя отделить ее сущность. Уже язык отождествляет бытие и супщость. Только в человеческой жизни, да и то лишь в ненормальных, несчастных случаях, бытие отделяется от сущности; здесь случается, что сущность человека не обретается там, где он сам существует, но именно вследствие этого разделения он уже и в подлинном смысле своей душой не обретается там, где действительно находится его тело. Только там, где Твое сердце, находишься Ты. Но все вещи — за исключением противоестественных случаев — охотно обретаются там, где они есть, и охотно являются тем, что они есть» (стр. 47).

Превосходная апология существующего. За исключением противоестественных случаев, немногих ненормальных слу­чаев, Ты охотно становишься на седьмом году жизни приврат­ ником в угольной шахте, по четырнадцати часов проводишь один во мраке, и раз таково Твое бытие, то такова же и Твоя сущ­ность. Точно так же — присучалыцик у сельфактора. Такова уж Твоя «сущность», что Ты должен быть подчинен какой-либо отрасли труда. Ср. «Сущность веры»¹⁸⁸, стр. 11, «неутоленный голод»...

f) § 48, стр. 73: «Средством для непротиворечивого соединения — в одном и том же существе — противоположных или противоречащих определений служит только время. Так происходит, по крайней мере, в живом существе. Только таким путем обнаруживается здесь, — на­пример в человеке, — противоречие, состоящее в том, что сейчас мною владеет и меня наполняет данное определение, данное намерение, а потом — совершенно иное и даже прямо противоположное».

Это Фейербах называет 1) противоречием, 2) соединением противоречий и 3) это, по его мнению, осуществляется вре­менем. Конечно, «наполненным» временем, но все-таки време­нем, а не тем, что в нем происходит. Это положение равно­сильно тому, что только во времени возможно изменение.

Печатается по рукописиПеревод с немецкого

Написано Ф. Энгельсом, вероятно, осенью 1845 г.

Впервые опубликовано

в Marx *— Engels Gesamtausgabe,

Erste Abteilung, Bd. 5, 1932

[ 345

К . МАРКС и Ф . ЭНГЕЛЬС

♦ОТВЕТ НА АНТИКРИТИКУ Б. БАУЭРА¹⁸⁹

Брюссель, 20 ноября. Бруно Бауэр, заикаясь, лепечет в «Wigand's Vierteljahrsschrift», III том, стр. 138 и ел. несколько слов в ответ на сочинение Энгельса и Маркса «Святое семей­ство, или Критика критической критики. 1845». Прежде всего Б. Бауэр объявляет, будто Энгельс и Маркс не поняли его, повторяет с наипростодушнейшей наивностью свои старые претенциозные, давно превратившиеся в ничто, фразы и выска­зывает сожаление, что оба названные писателя не знают его словечек о «непрестанной борьбе и победе, уничтожении и сози­дании Критики», о том, что она-де — «единственная сила исто­ рии», о том, как «единственно критик и только критик сокрушил религию в ее целостности и государство в его различных про­ явлениях», как «работал и работает критик», все в том же тоне широковещательных заверений и патетических излияний. В са­мом своем ответе Бауэр дает непосредственно новый, разитель­ ный образец того, чкак работал и работает критик». А именно, «трудолюбивый» критик находит более соответствующим своей цели сделать предметом своих восклицаний и цитат, вместо самой книги Энгельса и Маркса, посредственную и путаную рецензию на эту книгу в «Westphälisches Dampfboot» (майский выпуск, стр. 206 и ел.) ^ш — подтасовка, которую он с крити­ческой осторожностью скрывает от читателя.

Списывая со страниц «Dampfboot», Бауэр прерывает эту «тяжкую работу» копирования только односложным, но много­значительным пожиманием плечами. К пожиманию плечами свелась вся критическая критика, с тех пор как ей больше ничего не осталось сказать. Она находит спасение для себя

346

К. МАРКС И Ф. ЭНГЕЛЬС

в плечевых мышцах, несмотря на свою ненависть к чувственности, которую она не умеет представить себе иначе, как только в форме «дубинки» (смотри «W igand's Viertel Jahrsschrift», стр. 130), в форме орудия наказания для своей теологической наготы.

Вестфальский рецензент, в поверхностной торопливости, передает содержание реферируемой им книги в смехотворных резюме, прямо противоречащих самой книге. «Трудолюбивый» критик списывает эту пачкотню рецензента, подсовывает ее Энгельсу и Марксу и, торжествуя, восклицает, обращаясь к некритической массе, которую он одним взглядом повергает в прах, а другим кокетливо приманивает к себе: «Смотрите, каковы мои противники!».

Сопоставим теперь документальные данные дословно.

Рецензент в «Westphälisches Dampfboot»:

«Чтобы убить евреев, он (Б. Бауэр) «превращает их в теологов, а вопрос политической эмансипации — в вопрос эмансипации челове­ческой; чтобы уничтожить Гегеля, он превращает его в господина Хин-рикса; а чтобы разделаться с французской революцией, коммунизмом, Фейербахом, он вопиет: «масса, масса, масса!» и еще раз: «масса, масса, масса!» и распинает эту массу во имя духа, каковым является критика, это истинное воплощение абсолютной идеи в Бруно из Шарлоттенбурга» («Westphälisches Dampfboot», там же, стр. 212).

«.Трудолюбивый» критик:

«Критик критической критики» становится «под конец ребячли­вым», «он выступает арлекином на theatro mundi * и «хочет уверить нас», будто «он вполне серьезно утверждает, что Бруно Бауэр, чтобы убить евреев, и т. д. и т. д.» — следует дословно все только что приведенное место из «Westphälisches Dampfboot», совершенно отсутствующее в «Свя­том семействе» («Wigand's Vierteljahrsschrift», стр. 142).

Сравните с этим, как излагается отношение критической критики к еврейскому вопросу и к политической эмансипации в «Святом семействе», между прочим, на стр. 163—185, ее отно­шение к французской революции, стр. 185—195, к социализму и коммунизму, стр. 22—74, стр. 211 и ел., стр. 243—244, а также весь отдел о критической критике в образе Рудольфа, князя Геролынтейнского, стр. 258—333^ш. Об отношении критиче­ской критики к Гегелю смотри тайну «спекулятивной конструк­ции» и последующее изложение, стр. 79 и ел., далее стр. 121 и 122, стр. 126-128, стр. 136-137, стр. 208-209, стр. 215-227 и стр. 304—308; об отношении критической критики к Фейербаху смотри стр. 138—141 и, наконец, о результате и тен­денции критических битв против французской революции, материализма и социализма — стр. 214—215.

t тг- даровой арене. Р<0,

ОТВЕТ ЙА АНТИКРИТИКУ В. ВАУЭРА 347

Из этих мест станет ясно, что вестфальский рецензент делает из всего этого самое превратное, до смешного непра­вильное и чисто воображаемое резюме, — резюме, которое «чистый» и «трудолюбивый» критик подсовывает подлиннику с «созидающей и уничтожающей» ловкостью.

Далее!

Рецензент в «Westphälisches Dampfboot»:

«На его» (именно Б. Бауэра) «пошлый самоапофеоз, в котором он старается доказать, что там, где он прежде был скован предрассудками массы, эта скованность была только необходимой иллюзией критики, Маркс отвечает обещанием выпустить следующий схоластический трак-татец: «Почему зачатие девы Марии должно было быть доказано именно господином Бруно Бауэром» и т. д. и т. д.» («Dampfboot», стр. 213).

«Трудолюбивый критик»:

«Он (критик критической критики) «хочет доказать нам» — и под конец сам начинает «верить» в свой обман, — что там, где Бауэр прежде был скован предрассудками массы, он желает теперь представить эту скованность только как необходимую иллюзию критики, а не наоборот, как результат необходимого хода развития критики, и сей критик пред­лагает поэтому, в качестве ответа на этот «пошлый самоапофеоз», следую­щий схоластический трактатец: «Почему зачатие девы Марии и т. д. и т. д.»» («Wigaiid's Vierteljahrsschrift», стр. 142—143).

В «Святом семействе» на стр. 150—163 ¹⁹² читатель найдет особый отдел о самоапологии Бруно Бауэра, но, к сожалению, в этом отделе нет ни звука об упомянутом схоластическом трак-татце, который, следовательно, вовсе и не предлагается в каче­стве ответа на самоапологию Бруно Бауэра, как это воображает вестфальский рецензент и как это услужливо списывает у него Бруно Бауэр под видом цитат из «Святого семейства», местами даже применяя кавычки. В действительности же о трактатце говорится в другом отделе и в другой связи. (Смотри «Святое семейство», стр. 164 и 165 ¹⁹³). В каком смысле там об этом идет речь, пусть читатель сам справится и еще раз подивится «чистому» хитроумию «трудолюбивого критика».

В заключение «трудолюбивый» критик восклицает:

«Все это» (т. е. рассуждения, заимствованные Бруно Бауэром из «Westphälisches Dampiboot» и подсунутые им авторам «Святого семей­ства»), «разумеется, основательно затыкает рот Бруно Бауэру и настав­ ляет критику на путь Истинный. Наоборот, Маркс показал нам зрелище, выступив под конец сам в роли забавного комедианта» (« Wigand ' s Vier - teljahrsschrift», стр. 143).

Чтобы понять это «наоборот», нужно знать, что вестфальский рецензент, у которого Бруно Бауэр работает в качестве пере­писчика, диктует своему критическому и трудолюбивому писцу следующее:

348

К. МАРКС Й Ф. ЭНГЕЛЬС

«Всемирно-историческая драма» (именно борьба бауэроеекой критики против массы) «превращается без особого искусства в забавнейшую ко­медию» («Westphälisches üampfboot», стр. 213).

Тут злополучный переписчик вскакивает с места: перепи­ сать свой собственный приговор — выше его сил. «Наоборот!»— перебивает он диктующего вестфальского рецензента, — «На­оборот... Маркс... забавнейший комедиант!», — и он отирает со лба холодный пот.

Прибегнув к крайне неискусной подтасовке, к самой пла­чевной передержке, Бруно Бауэр только подтвердил в послед­ней инстанции смертный приговор, вынесенный ему Энгельсом и Марксом в «Святом семействе».

Написано SO ноября 1845 г. Печатается по тексту журнала

Напечатано Cej подписи е журнале Перевод с немецкого

bGesellschaftsspiegel», Bd. II, M 7, 1846

t 349

К. МАРКС и Ф. ЭНГЕЛЬС

* ФРАГМЕНТЫ ИЗ РУКОПИСИ I ТОМА «НЕМЕЦКОЙ ИДЕОЛОГИИ» ¹⁹⁴

ИЗ ПЕРВОЙ ГЛАВЫ:

«ФЕЙЕРБАХ. ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЬ МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОГО

---

Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 188; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!