Никогда не разговаривайте с неизвестными 11 страница
- Милый барон, - продолжал воланд, радостно улыбаясь, - был так очарователен, что, узнав о моем приезде в москву, тотчас позвонил ко мне, предлагая свои услуги по своей специальности, то есть по ознакомлению с достопримечательностями. Само собою разумеется, что я был счастлив пригласить его к себе.
В это время маргарита видела, как азазелло передал блюдо с черепом Коровьеву.
- Да, кстати, барон, - вдруг интимно понизив голос, проговорил Воланд, - разнеслись слухи о чрезвычайной вашей любознательности. Говорят, что она, в сочетании с вашей не менее развитой разговорчивостью, стала привлекать всеобщее внимание. Более того, злые языки уже уронили слово - наушник и шпион. И еще более того, есть предположение, что это приведет вас к печальному концу не далее, чем через месяц. Так вот, чтобы избавить вас от этого томительного ожидания, мы решили придти к вам на помощь, воспользовавшись тем обстоятельством, что вы напросились ко мне в гости именно с целью подсмотреть и подслушать все, что можно.
Барон стал бледнее, чем Абадонна, который был исключительно бледен по своей природе, а затем произошло что-то странное. Абадонна оказался перед бароном и на секунду снял свои очки. В тот же момент что-то сверкнуло в руках азазелло, что-то негромко хлопнуло как в ладоши, барон стал падать навзничь, алая кровь брызнула у него из-под груди и залила крахмальную рубашку и жилет. Коровьев подставил чашу под бьющуюся струю и передал наполнившуюся чашу воланду. Безжизненное тело барона в это время уже было на полу.
|
|
|
- Я пью ваше здоровье, господа, - негромко сказал Воланд и, подняв чашу, прикоснулся к ней губами.
Тогда произошла метаморфоза. Исчезла заплатанная рубаха и стоптанные туфли. Воланд оказался в какой-то черной хламиде со стальной шпагой на бедре. Он быстро приблизился к маргарите, поднес ей чашу и повелительно сказал:
- Пей!
У Маргариты закружилась голова, ее шатнуло, но чаша оказалась уже у ее губ, и чьи-то голоса, а чьи - она не разобрала, шепнули в оба уха:
- Не бойтесь, королева... Не бойтесь, королева, кровь давно ушла в землю. И там, где она пролилась, уже растут виноградные гроздья.
Маргарита не раскрывая глаз, сделала глоток, и сладкий ток пробежал по ее жилам, в ушах начался звон. Ей показалось, что кричат оглушительные петухи, что где-то играют марш. Толпы гостей стали терять свой облик. И фрачники и женщины распались в прах. Тление на глазах маргариты охватило зал, над ним потек запах склепа. Колонны распались, угасли огни, все съежилось, и не стало никаких фонтанов, тюльпанов и камелий. А просто было, что было- скромная гостиная ювелирши, и из приоткрытой в нее двери выпадала полоска света. И в эту приоткрытую дверь и вошла Маргарита.
|
|
|
Глава 24
Извлечение мастера
(…)
Веселый ужин продолжался. Свечи оплывали в канделябрах, по комнате волнами распространялось сухое, душистое тепло от камина. Наевшуюся маргариту охватило чувство блаженства. Она глядела, как сизые кольца от сигары азазелло уплывали в камин и как кот ловит их на конец шпаги. Ей никуда не хотелось уходить, хотя и было, по ее расчетам, уже поздно. Судя по всему, время подходило к шести утра. Воспользовавшись паузой, Маргарита обратилась к воланду и робко сказала:
- Пожалуй, мне пора... Поздно.
- Куда же вы спешите?- Спросил Воланд вежливо, но суховато.
|
|
|
Остальные промолчали, делая вид, что увлечены сигарными дымными кольцами.
- Да, пора, - совсем смутившись от этого, повторяла Маргарита и обернулась, как будто ища накидку или плащ. Ее нагота вдруг стала стеснять ее. Она поднялась из-за стола. Воланд молча снял с кровати свой вытертый и засаленный халат, а Коровьев набросил его Маргарите на плечи.
- Благодарю вас, мессир, - чуть слышно сказала Маргарита и вопросительно поглядела на воланда. Тот в ответ улыбнулся ей вежливо и равнодушно. Черная тоска как-то сразу подкатила к сердцу маргариты. Она почувствовала себя обманутой. Никакой награды за все ее услуги на балу никто, по-видимому, ей не собирался предлагать, как никто ее и не удерживал. А между тем ей совершенно ясно было, что идти ей отсюда больше некуда. Мимолетная мысль о том, что придется вернуться в особняк, вызвала в ней внутренний взрыв отчаяния. Попросить что ли самой, как искушающе советовал азазелло в александровском саду? "Нет, ни за что", - сказала она себе.
- Всего хорошего, мессир, - произнесла она вслух, а сама подумала: "Только бы выбраться отсюда, а там уж я дойду до реки и утоплюсь".
|
|
|
- Сядьте-ка, - вдруг повелительно сказал воланд. Маргарита изменилась в лице и села.- Может быть, что-нибудь хотите сказать на прощанье?
- Нет, ничего, мессир, - с гордостью ответила Маргарита, - кроме того, что если я еще нужна вам, то я готова охотно исполнить все, что вам будет угодно. Я ничуть не устала и очень веселилась на балу. Так что если бы он и продолжался еще, я охотно предоставила бы мое колено для того, чтобы к нему прикладывались тысячи висельников и убийц, - маргарита глядела на воланда, как сквозь пелену, глаза ее наполнялись слезами.
- Верно! Вы совершенно правы! - гулко и страшно прокричал Воланд, - так и надо!
- Так и надо! - как эхо, повторила свита Воланда.
- Мы вас испытывали, - продолжал Воланд, - никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут! Садитесь, гордая женщина! - Воланд сорвал тяжелый халат с маргариты, и опять она оказалась сидящей рядом с ним на постели.- Итак, марго, - продолжал воланд, смягчая свой голос, - чего вы хотите за то, что сегодня вы были у меня хозяйкой? Чего желаете за то, что провели этот бал нагой? Во что цените ваше колено? Каковы убытки от моих гостей, которых вы сейчас наименовали висельниками? Говорите! И теперь уж говорите без стеснения: ибо предложил я.
Сердце Маргариты застучало, она тяжело вздохнула, стала соображать что-то.
- Ну, что же, смелее! - поощрял Воланд, - будите свою фантазию, пришпоривайте ее! Уж одно присутствие при сцене убийства этого негодяя-барона стоит того, чтобы человека наградили, в особенности если этот человек - женщина. Ну-с?
Дух перехватило у Маргариты, и она уж хотела выговорить заветные и приготовленные в душе слова, как вдруг побледнела, раскрыла рот и вытаращила глаза. "Фрида! Фрида! Фрида! - Прокричал ей в уши чей-то назойливый, молящий голос.- Меня зовут Фрида!" - И Маргарита, спотыкаясь на словах, заговорила:
- Так я, стало быть, могу попросить об одной вещи?
- Потребовать, потребовать, моя донна, - отвечал Воланд, понимающе улыбаясь, - потребовать одной вещи!
Ах, как ловко и отчетливо воланд подчеркнул, повторяя слова самой Маргариты - "одной вещи"!
Маргарита вздохнула еще раз и сказала:
- Я хочу, чтобы фриде перестали подавать тот платок, которым она удушила своего ребенка.
Кот возвел глаза к небу и шумно вздохнул, но ничего не сказал, очевидно помня накрученное на балу ухо.
- Ввиду того, - заговорил Воланд, усмехнувшись, - что возможность получения вами взятки от этой дуры фриды совершенно, конечно, исключена - ведь это было бы несовместимо с вашим королевским достоинством, - я уж не знаю, что и делать. Остается, пожалуй, одно- обзавестись тряпками и заткнуть ими все щели моей спальни!
- Вы о чем говорите, мессир?- изумилась Маргарита, выслушав эти действительно непонятные слова.
- Совершенно с вами согласен, мессир, - вмешался в разговор кот, - именно тряпками, - и в раздражении кот стукнул лапой по столу.
- Я о милосердии говорю, - объяснил свои слова Воланд, не спуская с Маргариты огненного глаза.- Иногда совершенно неожиданно и коварно оно проникает в самые узенькие щелки. Вот я и говорю о тряпках.
- И я о том же говорю! - воскликнул кот и на всякий случай отклонился от маргариты, прикрыв вымазанными в розовом креме лапами свои острые уши.
- Пошел вон, - сказал ему воланд.
- Я еще кофе не пил, - ответил кот, - как же это я уйду?
Неужели, мессир, в праздничную ночь гостей за столом разделяют на два сорта? Одни- первой, а другие, как выражался этот грустный скупердяй-буфетчик, второй свежести?
- Молчи, - приказал ему Воланд и, обратившись к маргарите, спросил:- вы, судя по всему, человек исключительной доброты? Высокоморальный человек?
- Нет, - с силой ответила Маргарита, - я знаю, что с вами можно разговаривать только откровенно, и откровенно вам скажу: я легкомысленный человек. Я попросила вас за фриду только потому, что имела неосторожность подать ей твердую надежду. Она ждет, мессир, она верит в мою мощь. И если она останется обманутой, я попаду в ужасное положение. Я не буду иметь покоя всю жизнь. Ничего не поделаешь! Так уж вышло.
-А, - сказал Воланд, - это понятно.
- Так вы сделаете это?- тихо спросила Маргарита.
- Ни в коем случае, - ответил воланд, - дело в том, дорогая королева, что тут произошла маленькая путаница. Каждое ведомство должно заниматься своими делами. Не спорю, наши возможности довольно велики, они гораздо больше, чем полагают некоторые, не очень зоркие люди...
- Да, уж гораздо больше, - не утерпел и вставил кот, видимо гордящийся этими возможностями.
- Молчи, черт тебя возьми!- Сказал ему воланд и продолжал, обращаясь к маргарите:- но просто, какой смысл в том, чтобы сделать то, что полагается делать другому, как я выразился, ведомству? Итак, я этого делать не буду, а вы сделайте сами.
- А разве по-моему исполнится?
Азазелло иронически скосил кривой глаз на маргариту и незаметно покрутил рыжей головой и фыркнул.
- Да делайте же, вот мучение, - пробормотал воланд и, повернув глобус, стал всматриваться в какую-то деталь на нем, по-видимому, занимаясь и другим делом во время разговора с маргаритой.
- Ну, фрида, - подсказал Коровьев.
- Фрида!- Пронзительно крикнула Маргарита.
Дверь распахнулась, и растрепанная, нагая, но уже без всяких признаков хмеля женщина с исступленными глазами вбежала в комнату и простерла руки к маргарите, а та сказала величественно:
- Тебя прощают. Не будут больше подавать платок.
Послышался вопль Фриды, она упала на пол ничком и простерлась крестом перед маргаритой. Воланд махнул рукой, и фрида пропала из глаз.
- Благодарю вас, прощайте, - сказала Маргарита и поднялась.
- Ну что ж, бегемот, - заговорил воланд, - не будем наживать на поступке непрактичного человека в праздничную ночь, - он повернулся к Маргарите, - итак, это не в счет, я ведь ничего не делал. Что вы хотите для себя?
Наступило молчание, и прервал его коровьев, который зашептал в ухо Маргарите:
- Алмазная донна, на сей раз советую вам быть поблагоразумнее! А то ведь фортуна может и ускользнуть!
- Я хочу, чтобы мне сейчас же, сию секунду, вернули моего любовника, мастера, - сказала маргарита, и лицо ее исказилось судорогой.
Тут в комнату ворвался ветер, так что пламя свечей в канделябрах легло, тяжелая занавеска на окне отодвинулась, распахнулось окно, и в далекой высоте открылась полная, но не утренняя, а полночная луна. От подоконника на пол лег зеленоватый платок ночного света, и в нем появился ночной иванушкин гость, называющий себя мастером. Он был в своем больничном одеянии халате, туфлях и черной шапочке, с которой не расставался. Небритое лицо его дергалось гримасой, он сумасшедше-пугливо косился на огни свечей, а лунный поток кипел вокруг него.
Маргарита сразу узнала его, простонала, всплеснула руками и подбежала к нему. Она целовала его в лоб, в губы, прижималась к колючей щеке, и долго сдерживаемые слезы теперь бежали ручьями по ее лицу. Она произносила только одно слово, бессмысленно
повторяя его:
- Ты... Ты, ты...
Мастер отстранил ее от себя и глухо сказал:
- Не плачь, Марго, не терзай меня. Я тяжко болен.- Он ухватился за подоконник рукою, как бы собираясь вскочить на него и бежать, оскалил зубы, всматриваясь в сидящих, и закричал:
- Мне страшно, Марго! У меня опять начались галлюцинации.
Рыдания душили маргариту, она шептала, давясь словами:
- Нет, нет, нет, не бойся ничего! Я с тобою! Я с тобою!
Коровьев ловко и незаметно подпихнул к мастеру стул, и тот опустился на него, а Маргарита бросилась на колени, прижалась к боку больного и так затихла. В своем волнении она не заметила, что нагота ее как-то внезапно кончилась, на ней теперь был шелковый черный плащ. Больной опустил голову и стал смотреть в землю угрюмыми больными глазами.
- Да, - заговорил после молчания Воланд, - его хорошо отделали.- Он приказал Коровьеву:- дай-ка, рыцарь этому человеку чего-нибудь выпить.
Маргарита упрашивала мастера дрожащим голосом:
- Выпей, выпей. Ты боишься? Нет, нет, верь мне, что тебе помогут.
Больной взял стакан и выпил то, что было в нем, но рука его дрогнула, и опустевший стакан разбился у его ног.
- К счастью! К счастью! - Зашептал Коровьев Маргарите, - смотрите, он уже приходит в себя.
Действительно, взор больного стал уже не так дик и беспокоен.
- Но это ты, марго?- спросил лунный гость.
- Не сомневайся, это я, - ответила Маргарита.
- Еще!- приказал Воланд.
После того, как мастер осушил второй стакан, его глаза стали живыми и осмысленными.
- Ну вот, это другое дело, - сказал Воланд, прищуриваясь, - теперь поговорим. Кто вы такой?
- Я теперь никто, - ответил мастер, и улыбка искривила его рот.
- Откуда вы сейчас?
- Из дома скорби. Я - душевнобольной, - ответил пришелец.
Этих слов Маргарита не вынесла и заплакала вновь. Потом, вытерев глаза, она вскричала:
- Ужасные слова! Ужасные слова! Он мастер, мессир, я вас предупреждаю об этом. Вылечите его, он стоит этого.
- Вы знаете, с кем вы сейчас говорите, - спросил у пришедшего Воланд, - у кого вы находитесь?
- Знаю, - ответил мастер, - моим соседом в сумасшедшем доме был этот мальчик, иван бездомный. Он рассказал мне о вас.
- Как же, как же, - отозвался Воланд, - я имел удовольствие встретиться с этим молодым человеком на патриарших прудах. Он едва самого меня не свел с ума, доказывая, что меня нету! Но вы-то верите, что это действительно я?
- Приходится верить, - сказал пришелец, - но, конечно, гораздо спокойнее было бы считать вас плодом галлюцинации. Извините меня, - спохватившись, прибавил мастер.
- Ну, что же, если спокойнее, то и считайте, - вежливо ответил Воланд.
- Нет, нет, - испуганно говорила маргарита и трясла мастера за плечо, - опомнись! Перед тобою действительно он!
Кот ввязался и тут:
- А я действительно похож на галлюцинацию. Обратите внимание на мой профиль в лунном свете, - кот полез в лунный столб и хотел еще что-то говорить, но его попросили замолчать, и он ответил: - хорошо, хорошо, готов молчать. Я буду молчаливой галлюцинацией, - замолчал.
- А скажите, почему маргарита вас называет мастером? - спросил Воланд.
Тот усмехнулся и сказал:
- это простительная слабость. Она слишком высокого мнения о том романе, который я написал.
- О чем роман?
- Роман о понтии Пилате.
Тут опять закачались и запрыгали язычки свечей, задребезжала посуда на столе, Воланд рассмеялся громовым образом, но никого не испугал и смехом этим никого не удивил. Бегемот почему-то зааплодировал.
- О чем, о чем? О ком? - заговорил Воланд, перестав смеяться. - Вот теперь? Это потрясающе! И вы не могли найти другой темы? Дайте ка посмотреть, - Воланд протянул руку ладонью кверху.
- Я, к сожалению, не могу этого сделать, - ответил мастер, - потому что я сжег его в печке.
- Простите, не поверю, - ответил воланд, - этого быть не может. Рукописи не горят.- Он повернулся к бегемоту и сказал: - ну-ка, Бегемот, дай сюда роман.
Кот моментально вскочил со стула, и все увидели, что он сидел на толстой пачке рукописей. Верхний экземпляр кот с поклоном подал воланду. Маргарита задрожала и закричала, волнуясь вновь до слез:
- Вот она, рукопись! Вот она!
Она кинулась к Воланду и восхищенно добавила:
- Всесилен, всесилен!
Воланд взял в руки поданный ему экземпляр, повернул его, отложил в сторону и молча, без улыбки уставился на мастера. Но тот неизвестно отчего впал в тоску и беспокойство, поднялся со стула, заломил руки и, обращаясь к далекой луне, вздрагивая, начал бормотать:
- И ночью, при луне мне нет покоя, зачем потревожили меня?
О боги, боги...
Маргарита вцепилась в больничный халат, прижалась к нему и сама начала бормотать в тоске и слезах:
- Боже, почему же тебе не помогает лекарство?
- Ничего, ничего, ничего, - шептал коровьев, извиваясь возле мастера, - ничего, ничего... Еще стаканчик, и я с вами за компанию.
И стаканчик подмигнул, блеснул в лунном свете, и помог этот стаканчик. Мастера усадили на место, и лицо больного приняло спокойное выражение.
- Ну, теперь все ясно, - сказал воланд и постучал длинным пальцем по рукописи.
- Совершенно ясно, - подтвердил кот, забыв свое обещание стать молчаливой галлюцинацией, - теперь главная линия этого опуса ясна мне насквозь. Что ты говоришь, Азазелло? - Обратился он к молчащему азазелло.
- Я говорю, - прогнусил тот, - что тебя хорошо было бы утопить.
- Будь милосерден, азазелло, - ответил ему кот, - и не наводи моего повелителя на эту мысль. Поверь мне, что всякую ночь я являлся бы к тебе в таком же лунном одеянии, как и бедный мастер, и кивал бы тебе, и манил бы тебя за собою. Каково бы тебе было, о азазелло?
- Ну, маргарита, - опять вступил в разговор Воланд, - говорите же все, что вам нужно?
Глаза маргариты вспыхнули, и она умоляюще обратилась к Воланду:
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 193; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!