Глава VIII ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ СОВЕТСКОГО ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА

1. Все учебники и учебные пособия по советскому граждан­скому праву в главах, посвященных характеристике предмета гражданского права и его определению, останавливаются так­же на его основных принципах или просто принципах. В каче­стве принципов называют: равенство граждан, которое трак­туется и как их экономическое равенство, и как равноправие; со­четание прав и обязанностей у их носителей при социализме; принцип социалистической законности; свободу личности в со­циалистическом обществе, обусловленную отменой частной соб­ственности на орудия и средства производства и ликвидацией эксплуатации человека человеком; сочетание общественных и личных интересов при социализме; реальную обеспеченность в СССР гражданских прав; социалистическое планирование или плановость, которой подчинено гражданскоправовое регулиро­вание имущественных отношений; социалистическую собствен­ность и социалистическую систему хозяйства; договор как ме­тод сочетания плана и хозрасчета и как форму проявления ини­циативы и самостоятельности участников имущественных отно­шений; закон стоимости и хозрасчет как его проявление в связи с тем, что гражданское право регулирует прежде всего товарно-денежные отношения; принцип вознаграждения по труду[174].

Как видно из этого перечня, к основным принципам совет­ского гражданского права относят самые различные социаль­ные явления: здесь и экономические законы, действующие при социализме (закон стоимости и закон распределения по труду), и деятельность государства по их применению (социалистиче­ское планирование); сюда же включаются и такие категории, характеризующие социалистические общественные отношения и положение личности при социализме, как равенство и свобода граждан и сочетание общественных и личных интересов; в ка­честве принципа фигурирует экономическая основа советского строя — социалистическая собственность и социалистическая система хозяйства. Наконец, в число основных принципов вклю­чают и такие правовые категории, как договор, равноправие граждан, сочетание прав и обязанностей, принцип социалисти­ческой законности. Несколько особняком стоит принцип реаль­ности и гарантированности гражданских прав: по-видимому, здесь имеются в виду социально-экономические и юридические гарантии, обеспечивающие реализацию правоспособности и осу­ществление субъективных прав.

2. Для того, чтобы разобраться в этом конгломерате основ­ных принципов и установить, какие из них действительно яв­ляются принципами советского гражданского права, необходи­мо договориться о том, что следует понимать под принципом советского права или его отдельной отрасли.

Принцип — это ведущее начало, закон данного движения ма­терии или общества, а также явлений, включенных в ту или иную форму движения. Из этого следует, что принцип — движу­щая сила или закон, относящийся именно к данной группе одно­родных социальных явлений[175]. Разумеется, есть широкие прин­ципы, пронизывающие не одну, а несколько форм движения, не один вид, а несколько связанных между собою видов общест­венных отношений. Но и в таких случаях принцип преломляет­ся через специфику данного вида общественных отношений и по­тому становится специфическим признаком данной группы со­циальных явлений.

Поэтому нельзя согласиться с тем, что основными принци­пами советского гражданского права являются ' и экономиче­ские законы, и различные черты и стороны социалистических производственных и иных общественных отношений, и юриди­ческие институты, и юридические категории.

Конечно, основные начала, характеризующие систему обще­ственных отношений при социализме, находят свое преломле­ние в советском праве в целом и в отдельных его отраслях. Но нельзя ограничиться декларативным утверждением, что прин­ципы советского гражданского права — это принципы социа­лизма[176]. Надо идти дальше и показать, как основные принципы социализма трансформируются в юридические принципы, или, иначе говоря, установить, каково юридическое выражение прин­ципов социализма, имея в виду, что именно различные формы их юридического выражения и будут принципами права в це­лом или его отдельной отрасли.

Вместе с тем правовой принцип нельзя смешивать с право­вым институтом как совокупностью норм, регулирующих опре­деленную группу общественных отношений внутри того их вида, который составляет предмет данной отрасли права. Если бы принципы и институты были идентичны, незачем было бы вооб­ще говорить о правовых принципах.

Здесь не надо выявлять основные принципы советского пра­ва. Это задача науки общей теории права. Наша задача заклю­чается в том, чтобы, руководствуясь высказанными методоло­гическими соображениями, попытаться наметить основные прин­ципы советского гражданского права.

Не ставя перед собою задачу определить принципы совет­ского права в целом, мы не можем, однако, отвлечься от того, что некоторые принципы, обнаруженные в гражданском праве, действуют и в других отраслях советского права. Это имеет ме­сто потому, что гражданское право — часть целого, советского права. Как известно, отдельное связано с общим, проявляется в нем, а общее не может быть оторвано от отдельного. В таком же соотношении находятся часть и целое.

Но одни и те же принципы, действующие в различных отрас­лях права, проявляются в них по-разному, неодинаково — в со­ответствии с особенностями предмета той или иной отрасли правового регулирования. Конкретизация в рамках отдельной отрасли права принципа, действующего для всей системы со­ветского права или для ряда его отраслей, может быть выявле­на только путем анализа конкретных институтов отдельной отрасли права и общих для всех этих институтов правоположе-ний. Установив, однако, что тот или иной принцип, например принцип сочетания общественных и личных интересов в силу производного от социалистической собственности характера личной собственности, в конечном счете является принципом со­ветского гражданского права, мы не отрицаем того, что однои­менный принцип, но в иной форме, действует, и в других отрас­лях советского права, например в государственном, трудовом,, колхозном праве[177]. Это лишь подтверждает вывод, что такой широкий принцип, как принцип сочетания общественных и лич­ных интересов, преломляясь через специфику регулируемых гражданским правом общественных отношений, становится принципом социалистического гражданского права.

Если приведенные положения верны,. то необходимо при­знать, что основные принципы какой-либо отрасли права мы должны обнаружить в самих нормах, составляющих в совокуп­ности данную отрасль; если же там принципы прямо не сфор­мулированы, они должны быть обнаружены из общего смысла норм. В последнем случае в выявлении и формировании принци­пов отрасли права большую роль играет практика (админист­ративная, судебная, арбитражная) и правовая наука.

Установление или выведение основных принципов советско­го гражданского права поможет правильнее применять нормы этой отрасли советского права и более глубоко понимать ее сущ­ность и социальное назначение.

3. Социалистическая собственность — основа, на которой осуществляется гражданскоправовое регулирование имущест­венных отношений советского общества. Как экономическая ка­тегория социалистическая собственность не может быть отнесе­на к числу принципов советского гражданского права. Право же социалистической собственности или, точнее, право государ­ственной собственности, кооперативно-колхозной и собственно­сти общественных организаций — это, как мы уже знаем, важ­нейшие институты советского гражданского права.

То же следует сказать и о социалистической системе хозяй­ства. Это — категория и экономическая, и организационная. Не­сомненно, гражданское^: право, регулируя имущественные отно­шения, в известной части закрепляет и социалистическую систе­му хозяйства. Это закрепление выражено в различных право­вых институтах, в частности, в нормах о юридических лицах — хозяйственных организациях, в нормах, регулирующих договор­ные связи между указанными организациями, и т. д. Но мы здесь снова встречаемся с конкретными правовыми институ­тами; если их назвать принципами, то сотрется грань между правовым принципом и правовым институтом.

Экономические законы сами по себе не являются принципа­ми советского гражданского права. Но, будучи познаны, эконо­мические законы используются советским государством посред­ством хозяйственной политики, которая, в свою очередь, выра­жается в правовых нормах. Поэтому экономические законы по­лучают свое отражение и в правовых нормах. Эти нормы не об­разуют правового института, поскольку экономический закон, отражающийся в правовом регулировании, обычно не может быть локализован рамками одного правового института. Дей­ствие экономического закона пронизывает различные правовые институты. Таким образом, принципом советского гражданско-. го права следует считать не экономический закон как таковой, а его специфическое юридическое выражение в советском граж­данском праве.

Цель гражданскоправового регулирования имущественных и связанных с ними личных неимущественных отношений в пе­риод развернутого строительства коммунистического общества сформулирована в ст. 1 Основ гражданского законодательства: это — создание материально-технической базы коммунизма и все более полное удовлетворение материальных и духовных по­требностей граждан. Гражданские права должны осуществлять­ся в соответствии с данной целью.

Это находит свое юридическое выражение в правиле, соглас­но которому гражданские права охраняются законом, за исклю­чением тех случаев, когда они осуществляются в противоречии с назначением таких прав в социалистическом обществе в пе­риод строительства коммунизма (ст. 5 Основ). Данное правило относится к любому институту советского гражданского права, к любому его субъекту, оно является одним из основных его принципов.

Отсюда вытекает принцип сочетания общественных и личных интересов. Этот принцип в его гражданскоправовом преломле­нии закреплен в том же правиле о необходимости осуществле-

ния гражданских прав в соответствии с интересами социалисти­ческого общества. Кроме того, он может быть выведен из всех тех институтов гражданского права, которые служат выполнению охарактеризованной выше цели. А таковы все гражданскопра-вовые институты, направленные на выполнение плана развития .народного хозяйства и на удовлетворение материальных и культурных потребностей граждан.

Важным принципом гражданского права является принцип демократического централизма в его юридическом преломле­нии. Этот принцип лежит в основе государственного и хозяйст­венного строительства в социалистическом обществе. На нем построена деятельность КПСС по руководству коммунистическим строительством в нашей стране. Принцип демократического централизма выражен и в нормах советского гражданского права, но не в виде какого-либо одного правового института, а как начало, воплощенное в методах правового регулирования имущественных отношений между социалистическими органи­зациями.

Этот принцип находит свое юридическое выражение в раз­личных гражданскоправовых принципах, и в первую очередь в принципе плановой дисциплины, в обязательности актов плани­рования как нормативных актов. Централизованное плановое руководство—неотъемлемая черта социалистического хозяйства. Через государственное планирование осуществляются требования закона планомерного развития. Наряду с централизован­ным общесоюзным планированием возросла роль плановых ор­ганов в республиках и на местах. Но плановое начало в раз­личных его формах определяет и направляет хозяйственное развитие, что и выражено в различных гражданскоправовых нормативных актах, регулирующих имущественные отношения в СССР. Принцип плановой дисциплины закрепляется в тех нор­мах, в которых индивидуальные плановые акты рассматривают­ся как основания возникновения, изменения и прекращения гражданских правоотношений. Этот же принцип выражен и в тех нормах, которые устанавливают для социалистических хо­зяйственных организаций общую обязанность руководствовать­ся планом при совершении сделок, признают недействительность сделок, противоречащих плану, требуют реального исполнения договоров в соответствии с планом и т. д.

Принцип демократического централизма юридически за­крепляется также в нормах, в которых находит свое воплоще­ние вторая его сторона — оперативная и имущественная само­стоятельность хозяйственных организаций в рамках плана. Это положение относится не только к государственным предприяти-

ям, но и к колхозам и другим кооперативным организациям. Оперативная и имущественная самостоятельность и инициати­ва—основа хозяйственного расчета, а хозрасчет, как известно,— одна из форм использования закона стоимости на основе пла­нирования.

Экономический оборот в стране, связанный с использовани­ем товарно-денежных отношений в народном хозяйстве, опи-рается на оперативную и имущественную самостоятельность-его участников — государственных и кооперативных органи­заций.

В гражданском праве самостоятельность и инициатива этих: организаций выражаются в закреплении обособленного иму­щества за государственным предприятием, в раздельной иму­щественной ответственности хозрасчетной организации и госу­дарства по их долгам, в юридическом обеспечении принципе»-кооперативно-колхозной собственности, в принципе договорных, отношений и договорной дисциплины. Посредством договоров осуществляется распределение товарной продукции, производ­ство работ, оказание услуг и т. д. между социалистическими ор­ганизациями и реализация товаров народного потребления че­рез розничную торговлю.

Принцип демократического централизма в том виде, в каком .он действует в гражданском праве, относится не ко всем субъ­ектам гражданских правоотношений. На граждан этот принцип не распространяется. Но поскольку гражданскоправовое регу­лирование имущественных отношений между социалистически­ми организациями в конечном счете осуществляется для того, чтобы наиболее полно удовлетворить растущие материальные и культурные потребности людей, названный принцип следует признать весьма важным принципом советского гражданского права. Без принципа демократического централизма нельзя уяснить специфику имущественных отношений, участниками ко­торых являются социалистические организации.

Равноправие граждан, т. е. равенство их правоспособностей, равные условия в осуществлении субъективных прав в имуще­ственных и связанных с ними неимущественных отношениях — несомненно важный принцип советского гражданского-права.

Принцип равноправия действует и в других отраслях пра­ва. В гражданском праве он обусловливается равным отноше­нием всех граждан к орудиям и средствам производства, состав­ляющим социалистическую собственность, равной для всех воз­можностью трудиться, получать равную оплату за равный труд; в результате применения принципа распределения по труду воз-

никает право личной собственности, свобода пользования и рас-.по.ряжения объектами собственности в рамках, определяемых принципом, в силу которого гражданские права должны исполь­зоваться в соответствии с их социальным назначением.

Принцип равноправия надо понимать не только как равен­ство прав, но и как равенство обязанностей, имея в виду, что в содержание правоспособности входит не только способность к приобретению гражданских прав, но и способность к несению гражданских обязанностей. Поэтому нет необходимости в кон­струировании особого принципа сочетания прав и обязанностей.

Предусмотренные Конституцией СССР основные права и обязанности граждан относятся к различным отраслям права, где и конкретизируются. Так, например, с нашей точки зрения, .право на труд и обязанность трудиться входят в содержание гражданской и трудовой правоспособности. Но есть и такие ос-.новные конституционные права и обязанности, которые не име-.ют отношения к гражданскому праву. О сочетании прав и обя­занностей как принципе советского гражданского права можно говорить только применительно к содержанию гражданской правоспособности и к осуществлению субъективных гражданских прав и обязанностей в конкретных правоотношениях.

Принцип равноправия, вытекающий из равенства сторон в имущественных отношениях, регулируемых гражданским пра­вом, действует и для социалистических хозяйственных органи­заций и иных юридических лиц.

Некоторые авторы включают в основные принципы совет­ского гражданского права принцип реальности и гарантирован­ности гражданских прав[178]. Правильно ли это? Конституция СССР, поскольку речь идет о праве на труд, в ст. 118 говорит об экономических, а не об юридических гарантиях осуществле­ния этого права. В результате реализации права на труд и обя­занности трудиться у гражданина возникает право личной соб­ственности. Об экономических гарантиях других прав, которые можно было бы отнести к гражданскому праву, в Конституции СССР не говорится. Поэтому гарантированность и обеспечен­ность гражданских прав надо понимать не в том смысле, что лю­бая возможность, предусмотренная правоспособностью как об­щей (абстрактной) способностью быть носителем различных субъективных гражданских прав, становится субъективным пра­вом. Каждый гражданин может построить или приобрести на праве личной собственности жилой дом. Но не каждый становится собственником жилого дома и в состоянии им стать. Кро­ме того, закон и не ставит своей целью превратить всех граж­дан в собственников жилых домов. В городах потребность тру­дящихся в жилье удовлетворяется главным образом за счет ин­тенсивного жилищного строительства, осуществляемого госу­дарством. Более того, в столицах союзных республик в 1962 го­ду прекращен отвод земельных участков под индивидуальное жилищное строительство. Правительствам союзных республик предоставлено право прекратить отвод земельных участков для указанной цели и в других городах [179].

Принцип реальности и гарантированности гражданских прав можно понимать в двух смыслах: во-первых, как все большее приближение в условиях развернутого строительства коммуни­стического общества к тому периоду, когда общество сможет экономически гарантировать осуществление любого проявления правоспособности гражданина; но, по-видимому, это произой­дет лишь тогда, когда будет действовать принцип распределе­ния по потребностям и постепенно отомрет право; во-вторых, как юридическую гарантированность осуществления субъек­тивных прав, имеющихся у граждан или у юридического лица; но такая юридическая гарантированность, т. е. возможность принудительного осуществления, — неотъемлемый признак са­мого права как социального явления. Поэтому мы полагаем, что не следует включать названный принцип в число принципов со­ветского гражданского права.

Едва ли также имеются основания признать принципом со­ветского гражданского права социалистическую законность[180]. Законность — это соблюдение законов как в процессе право-творческой деятельности, так и в процессе их исполнения. За­конность—неотъемлемое свойство социалистического права,, всех его отраслей. Принцип социалистической законности отно­сится к характеристике советского права в целом, а значит и к советскому гражданскому праву, но ничего специфического в осуществлении этого принципа в гражданском праве нет.

Гражданские права должны осуществляться, а обязанности исполняться гражданами и социалистическими организациями не только в соответствии с их назначением, но и добросовестно, с учетом правил социалистического общежития. Это — тоже принцип советского гражданского права. Он обнаруживается в практике заключения сделок, в практике исполнения договор­ных обязательств, в частности, в оценке поведения кредитора в связи с принятием исполнения от должника, при осуществлении права личной собственности и в ряде других случаев.

4. Итак, основными принципами советского гражданского, права являются: осуществление гражданских прав в соответст­вии с их социальным назначением; сочетание общественных и личных интересов; демократический централизм, конкретизиру­ющийся в принципах плановой дисциплины, оперативной и иму­щественной самостоятельности хозяйственных организаций, до­говорных отношений и договорной дисциплины; равноправие; добросовестность в осуществлении прав и исполнении обязан­ностей в соответствии с правилами социалистического обще­жития. .

Вполне возможно, что настоящий перечень принципов со­ветского гражданского права не будет исчерпывающим. Вопрос о принципах советского гражданского права слабо разработан в цивилистической литературе. Этот вопрос подлежит дальней­шему, более глубокому научному исследованию.

 

Глава IX ТЕОРИЯ ХОЗЯЙСТВЕННОГО ПРАВА И ЕЕ КРИТИКА

1. Гражданское законодательство в СССР всегда было той отраслью законодательства, которая регулировала имуществен­ные отношения как между социалистическими организациями, так и граждан между собой и с социалистическими организа­циями. Возникает вопрос, насколько целесообразно и правильно лрименять термин «гражданское право» к регулированию отно­шений, в которых участвуют не граждане, а социалистические организации?

Термин «гражданское право» сложился исторически и пре­терпел в своем развитии много изменений. Этот термин восхо­дит к древнему Риму, где гражданское право было правом рим­ских граждан (jus civille), противопоставлявшимся праву народов (jus gentium), которым регулировались отношения римлян с чужестранцами. Гражданское право древнего Рима включало все отношения, участником которых был римский гражда­нин: имущественные, уголовноправовые, процессуальные и т.д. Четкого разграничения между нормами, регулирую­щими эти отношения в .рабовладельческом обществе, возник­шем на развалинах родового строя, не было. В дальнейшем, по­сле того как древний Рим стал мировой рабовладельческой дер-жавой, jus civille и jus gentiumслились в единое право.

В средние века гражданское право рассматривалось как право, установленное светской властью, в отличие от права цер­ковного (jus canonicum) Но в эпоху феодализма развиваются города, ремесла и торговля. Возникает необходимость в право­вых нормах, регулирующих развивающиеся в недрах феодаль­ного общества отношения частной капиталистической собствен­ности и товарного обмена. В условиях феодальной раздроблен­ности такими обеспечивающими интересы частных собственников и товарооборота оказались те нормы римского права, ко­торые были выработаны после того, как древний Рим превра­тился в мировую рабовладельческую империю. Это была та часть римского права, которая регулировала имущественные отношения рабовладельческого общества и которую основопо^: ложники марксизма именовали классическим юридическим вы­ражением отношений частной собственности и товарного про­изводства[181]. Произошла рецепция римского частного права. Право Горожан стало именоваться гражданским правом (Burgerlihes Recht).

После того как победил капиталистический способ произ­водства и буржуазия овладела государственной властью, тер­мин «гражданское право» утвердился как обозначение отрасли права, регулирующей на основе частной собственности на сред­ства производства имущественные отношения буржуазного об­щества.

Изданный при В. И. Ленине в 1922 году Гражданский ко­декс РСФСР воспринял термин «гражданское право» для обоз­начения той отрасли советского права, которая регулирует ос­нованные на равном положении сторон имущественные отноше­ния переходного от капитализма к содиализму периода. В Граж­данский кодекс были включены положения, относящиеся как к имущественным отношениям, в которых участвуют граждане, так и к имущественным отношениям между социалистическими организациями.

2. Однако в науке советского гражданского права уже в 20-х годах появился термин «хозяйственное право», применявшийся различными авторами в различных смыслах: для обозначения того же круга имущественных отношений, которые обнимались термином «гражданское право»[182]; для наименования той группы норм административного и гражданского права, которая отно­силась к регулированию хозяйственной деятельности государ­ственных промышленных и торговых предприятий[183].

В 1929—1930 гг. П. И. Стучка сформулировал идею так на­зываемого двухсекторного права. П. И. Стучка исходил из того, что по мере победы социалистических форм хозяйства совет­ское гражданское право, которое он связывал с.наличием част­нохозяйственных отношений, сокращается, уступая место административно-хозяиственному праву — праву социалистического сектора, в котором все отношения должны регулироваться в по рядке подчинения и плановости [184].

В 1931 —1936 гг. хозяйственное право стали трактовать как отрасль советского права, которая имеет своим предметом и ор­ганизацию управления социалистическим хозяйством, и имуще­ственные отношения (независимо от состава их участников) пе­реходного от капитализма к коммунизму периода. Эта концеп­ция нашла свое развернутое литературное выражение в первом томе «Курса хозяйственного права», вышедшем в свет в 1935 го­ду под редакцией Л. Я. Гинцбурга и Е. Б. Пашуканиса.

В этом курсе и в других работах по хозяйственному праву 30-х годов было положено начало теоретической разработке важных юридических институтов: права государственной соб­ственности, правосубъектности государственного хозрасчетно­го предприятия, хозяйственного договора и др.

Наука советского гражданского права после 1937 года вос­приняла и развила ряд положений, разработка которых была начата в 30-х годах сторонниками теории хозяйственного пра­ва[185]. Но у этой теории были и серьезные недостатки. Увлечение организационно-структурными вопросами, вопросами экономи­ки промышленности и т. д. отрицательно сказывалось на юри­дической разработке проблем, непосредственно относящихся к регулированию имущественных отношений в СССР. Особенно не повезло гражданину с его имущественными и личными пра­вами. Он был сведен к фигуре «трудящегося потребителя» или «последнего звена в системе советского товарооборота». Как следствие этого, на задний план были отодвинуты институты личной собственности, наследования, возмещения вреда, причи­ненного здоровью человека,и др.

3. В связи с развернувшейся в 1956—1958 гг. дискуссией о системе советского права некоторые правоведы снова подняли вопрос о хозяйственном праве. Был предложен новый вариант этой теории, сильно напоминающий, однако, с учетом современ­ных условий, концепцию двухсекторного права П. И. Стучки. Ряд авторов, работающих главным образом в Институте госу­дарства и права Академии наук СССР, предлагали создать, «сконструировать» новую отрасль советского права — хозяй­ственное право.

Этот вопрос приобрел практическую остроту в связи с под­готовкой Основ гражданского законодательства Союза ССР и новых гражданских кодексов союзных республик.

На протяжении 1958— 1960 гг в юридической печати велась дискуссия о том, каково должно быть содержание и структура названных законодательных актов[186]. Эта дискуссия была пере­несена и на страницы общей печати и экономических журна­лов[187]. Значительное внимание в дискуссии было уделено вопросу о разграничении отраслей права, регулирующих имущественные отношения, а также связанные с ними отношения по управле­нию хозяйством в СССР.

Сторонники единства гражданскоправового регулирования имущественных отношений полагали, что Основы гражданского законодательства СССР и гражданские кодексы союзных рес­публик должны регулировать связанные с существованием то­варного производства при социализме имущественные отноше­ния как с участием граждан, так и между социалистическими хозяйственными организациями. Это, утверждали они, не ис­ключает, разумеется, ни дифференциации в правовом регулиро­вании данных двух видов имущественных отношений внутри Ос­нов и гражданских кодексов, ни издания вне рамок Основ и гражданских кодексов нормативных актов, регулирующих от­дельные стороны хозяйственной деятельности социалистических организаций или граждан (например, действующих в настоя­щее время актов о поставках товаров производственно-техничес­кого назначения и товаров народного потребления, о подряд­ных договорах по капитальному строительству, об изобретениях и рационализаторских предложениях, транспортных уставов и т. д.). Но принципиальные правовые нормы о регулировании имущественных отношений социалистического общества долж­ны содержаться в Основах гражданского законодательства и в гражданских кодексах.

Сторонники этой точки зрения исходили из того, что советское гражданское право - это отрасль права, регулируюшая имущественные отношения, связанные с товарно-денежными отношениями, независимо от состава их участников. Историче­-кий опыт гражданскоправового регулирования имущественных отношений в советском государстве подтверждает справедли­вость такого вывода.

Гражданский кодекс РСФСР, принятый в начале проведения новой экономической политики, и изданные в соответствии с ним гражданские кодексы других союзных республик сыграли зна­чительную роль в закреплении и развитии социалистических имущественных отношений в период строительства социализма в нашей стране. Участниками экономического оборота, регули­руемого нормами ГК, были в период восстановления народного хозяйства не только социалистические организации и трудящие­ся, но и допущенные в ограниченных пределах и под контролем государства капиталистические элементы—частные предприни­матели и даже их объединения (товарищества).

В этот период многие институты и нормы ГК применялись ко всем участникам имущественных отношений, регулируемых гражданским законодательством. Речь идет прежде всего о нормах общей части и вещного права ГК, а также об общих по­ложениях обязательственного права. Мы имеем в виду нормы о сделках, условиях их действительности и последствиях недей­ствительности, об исковой давности, о гражданскоправовой за­щите собственности (с учетом привилегированной охраны госу­дарственной собственности, предусмотренной ст. 60 ГК), о дого­ворных обязательствах, их исполнении и последствиях неиспол­нения, о способах их обеспечения и т. д.

Арбитражные комиссии, разрешавшие в двадцатых годах имущественные споры между социалистическими организация­ми, применяли зачастую, при отсутствии указаний договора или специальных правил, также нормы ГК о договорах куп­ли-продажи, имущественного найма, комиссии и др. На всех участников имущественных отношений распространялись нор­мы, составляющие содержание деликтных обязательств и обязательств, возникающих вследствие неосновательного обо­гащения.

В Гражданском кодексе 1922 года был законодательно за­креплен принцип хозрасчета — имущественной обособленности государственного предприятия (в рамках единого фонда госу­дарственной собственности) и его самостоятельной имуществен­ной ответственности по принятым обязательствам (ст. 19).

Разумеется, правовое регулирование имущественных отно­шений, участниками которых были социалистические организа­ции, опиралось, помимо ГК, и на специальное законодатель­ство. Но отправные, принципиальные положения этого регули­рования содержались в ГК.

После того как социалистический уклад стал безраздельно господствующим в нашей стране, многие положения и отдель­ные институты ГК устарели и перестали фактически применять­ся. Однако значительное число норм общей части, общих поло­жений обязательственного права ГК продолжало действовать и после победы социализма, действуют они и в настоящее время. То же следует сказать и о ряде норм, содержащихся в вещном праве ГК, о нормах главы, посвященной обязательствам из при­чинения вреда, и др. Необходимо иметь в виду, что наиболее жизненные главы ГК в соответствии с требованиями времени подвергались изменениям и дополнениям. Таковы, например, главы об исковой давности, о наследственном праве. Те же гла­вы, в которых были сосредоточены наиболее общие положения (например, нормы о действительности сделок и последствиях их недействительности, о способах обеспечения обязательств, об основаниях гражданскоправовой ответственности и др.), в ос­новном выдержали проверку времени, потому что они отражали наиболее общие черты имущественных отношений, регулируе­мых советским гражданским законодательством.

Этим объясняется то обстоятельство, что государственный арбитраж до введения в действие Основ гражданского законо­дательства при рассмотрении споров, связанных с недействи­тельностью договоров, с обоснованием по ним имущественной ответственности и т. д., вынужден был опираться на некоторые общие, принципиальные нормы ГК (ст. ст. 30 и 147, 118 и 119 и др.). Напомним, что несколько лет назад на страницах жур­нала «Советское государство и право» возник спор о том, руко­водствуется ли арбитраж при рассмотрении дел между социа­листическими организациями принципом вины как общим осно- -ванием ответственности за неисполнение обязательств, т. е. дей­ствует ли ст. 118 ГК или она во внимание не принимается. Бы­ли приведены достаточно веские аргументы самими арбитраж­ными работниками в защиту того, что арбитраж, несмотря на ко­лебания и отступления, при рассмотрении дел исходит из прин­ципа вины[188].

Известно, однако, что наше гражданское законодательство, особенно законодательство, регулирующее имущественные отно­шения между социалистическими организациями, после того, как СССР вступил в период социализма, развивалось главным образом путем издания специальных нормативных актов. Воз­никло обширное и разветвленное законодательство о поставках, продукции производственно-технического назначения и товарой народного потребления, о подряде на капитальное строитель­ство, о перевозках грузов, о кредитно-расчетных отношениях и т. д. К этому можно добавить никогда не входившее в ГК за­конодательство об имущественных и личных авторских правах на произведения науки, литедатуры, искусства, на изобретения и рационализаторские предложения. Развились жилищное зако­нодательство, законодательство о добровольном имущественном и личном страховании граждан и другие виды законодатель­ства, регулирующие разнообразные имущественные отношения с участием граждан.

Давно назрело время упорядочить наше гражданское зако­нодательство и не только упорядочить, но и обновить его в со- _ ответствии с требованиями жизни. К сожалению, обстоятель­ства, связанные с культом личности Сталина, затормозили об­новление советского законодательства, в том числе и граждан­ского. Предусмотренный Конституцией СССР 1936 года Гражданский кодекс не был издан, хотя его проект и был разрабо­тан на протяжении 1947—1951 гг.

Преодоление последствий культа личности, а также внесен­ные в Конституцию СССР изменения, направленные на укрепле­ние суверенитета союзных республик и на расширение их ком­петенции в сфере законодательства, создали необходимые усло­вия для кодификации и обновления нашего законодательства. Началась работа по подготовке проекта Основ гражданского законодательства. Как известно, такие Основы (в отличие от Основ уголовного законодательства) в нашем государстве ранее не издавались. Это обстоятельство, а также сложность граждан­ского законодательства явились главной причиной того, что разработка основ этого законодательства потребовала больше времени, чем разработка новых Основ уголовного законодатель­ства. К разработке Основ гражданского законодательства были привлечены советские цивилисты—ученые и практики. Проект Основ, опубликованный в печати в 1960 году, широко обсуж­дался советской общественностью. При окончательной доработ­ке законопроекта были учтены многие замечания государствен­ных органов и других социалистических организаций, научных юридических коллективов, отдельных юристов—ученых и прак­тиков, широких кругов советских граждан.

Однако известную роль в задержке принятия Основ сыграла дискуссия о хозяйственном праве, навязанная сторонниками этой концепции. Они предложили отказаться от издания закона, регулирующего имущественные отношения независимо от соста­ва участников, и рекомендовали законодателю ограничить Ос­новы лишь сферой тех отношений, в которых хотя бы одной стороной является гражданин[189].

4. Основы гражданского законодательства исходят из прин­ципа единства регулирования имущественных отношений. Это единство определяется единством социалистической экономики, ее плановым характером, взаимосвязью всех элементов совет­ского экономического оборота, сочетанием интересов общества и личности. Социалистическое производство развивается в це­лях удовлетворения потребностей общества в целом и его чле­нов. «Все для человека, все во имя человека» — таков лозунг партии, которому подчинено коммунистическое строительство, сказано в Программе КПСС.

Социалистическое производстве подчинено интересам чело­века, строителя коммунистического общества и тогда, когда производятся товары народного потребления, и тогда, когда производятся средства производства, потому что необходимым условием создания изобилия продуктов для удовлетворения ра­стущих потребностей людей является дальнейшее развитие тя­желой индустрии. Единство экономического оборота в условиях использования товарно-денежной формы проявляется в том, что товарами, хотя и товарами особого рода, являются и произве­денные на государственных предприятиях средства и орудия производства, поставляемые в плановом порядке другим пред­приятиям, продукция, производимая колхозами и совхозами, и продукция, предназначенная для народного потребления и про­даваемая гражданам через розничную торговую сеть.

Поэтому социалистическое хозяйство не может быть ограни­чено кругом производственных и иных экономических связей, возникающих между социалистическими организациями. Сле­дует отметить также, что существуют разнообразные отрасли хо­зяйства, непосредственно обслуживающие граждан (розничная торговля, коммунальное и жилищное хозяйство, транспорт, обслуживание бытовых потребностей граждан и т. д.).

Наконец, в личную собственность граждан поступают пред­меты потребления, приобретаемые ими как товары. Некоторые общественные фонды предоставляются гражданам для исполь­зования также за плату. Складывающиеся в связи с этим иму­щественные отношения включаются в единую цепь имуществен­ных отношений, регулируемых гражданским правом, являются их завершающим звеном и вместе с тем необходимым этапом в воспроизводстве системы имущественных отношений в социа­листическом обществе.

" Поэтому Основы гражданского законодательства, определяя предмет своего регулирования, в первую очередь указывают на отношения социалистических организаций между собой, затем граждан с этими организациями и, наконец, на отношения граж­дан между собой (ст. 2).

5. Единство социалистических имущественных отношений,, регулируемых советским гражданским правом, как мы видели, определяется объективными закономерностями развития социа­листической экономики в период развернутого строительства коммунизма. Вот почему законодатель отверг предложение сто­ронников хозяйственного права об обособлении норм, регули-, рующих имущественные отношения между социалистическими; организациями, в отдельный законодательный акт. «Принятие этих предложений, — сказал в своем докладе о проекте Основ.

гражданского законодательства Д. С. Полянский,— означало бы, что система имущественных отношений в СССР, обуслов­ленная единством всей социалистической экономики, оказалась бы искусственно разобщенной и тем самым было бы нарушено гармоническое сочетание интересов общества и личности»[190].

Неправильным было и другое предложение защитников обо­собления законодательства, относящегося к хозяйственной дея­тельности социалистических организаций, в самостоятельную отрасль права и соответственно этому в самостоятельный зако­нодательный (типа Основ или Кодекса) акт. Речь идет о предло­жении объединить имущественные отношения, участниками ко­торых являются социалистические организации, действующие как равноправные юридические лица, с отношениями, вытека­ющими из деятельности органов по управлению хозяйством.

Сторонники хозяйственного права тем самым, с одной сто­роны хотели объединить разнородные общественные отношения (имущественные, основанные на равенстве сторон, и властно-ор­_ ганизационные в один предмет правового регулирования. С дру­гой стороны, ограничение Основ гражданского законодатель­ства лишь кругом отношений с участием граждан означало бы противопоставление, этого круга имущественных отношений имущественным отношениям, возникающим между социалисти-ческими организациями, т.е. разрыв в принципиально однородных общественных отношении, но такое разъединение однородных и объединение разнородных отношений противоречат законо­мерностям правового регулирования этих отношений. А указан­ные закономерности отражают лишь закономерности самих ре­гулируемых нормами права общественных отношений.Каждая отрасль права регулирует не разнородные, а однородные общественные отношения, отрасли права искусственно не создаются. Методы и формы нормативного закрепления однородной группы общественных отношений обусловлены самим характе­ром этих отношений и не являются независимыми от них. Право не может быть выше экономики, выше регулируемых ими обще­ственных отношений. Поэтому искусственное объединение в так называемом хозяйственном праве методов правового регулиро-вания отношении, вытекающих из властно-организационной дея­тельности органов государства, т. е. отношений по управлению хозяйством, с одной стороны, и имущественных отношений меж­ду оперативными хозяйственными организациями, основанных .на использовании стоимостных и связанных с ними иных экономических рычагов, с другой стороны, могло бы нанести лишь вред народному хозяйству.

В выступлениях многих делегатов на XXII съезде партии, а также в партийной и экономической печати подверглись заслу­женной критике участившиеся в деятельности плановых органов факты администрирования, принятия так называемых волевых решений, т. е. решений, не основанных на учете требований эко­номических законов и реальной действительности. Много говори­ли и писали в последнее время о многочисленных фактах несоот­ветствия между планами производства и планами материально-технического снабжения, о недопустимости администрирования в планировании без экономического обоснования[191].

Смешение в одной искусственно созданной отрасли права ме­тодов правового регулирования, относящихся к планово-регули-рующей, т. е. административной деятельности, и к имуществен­ным отношениям, основанным на принципе хозрасчета, на дого­воре, на материальной заинтересованности в результатах выпол­нения плановых заданий, лишь усилило бы тенденцию к админи­стрированию, которая сейчас единодушно осуждается, привело бы к нарушениям законности в сфере имущественных отноше­ний, участниками которых являются социалистические органи­зации. Возникла бы угроза неоправданного административного вмешательства в нормальный ход развития имущественных от­ношений, угроза противопоставления законности и целесообраз­ности; такое противопоставление недопустимо, поскольку за­кон— это отражающая интересы нашего общества, обобщен­ная для определенной категории отношений мера целесообраз­ного, с государственной точки зрения, поведения граждан и организаций.

С узко ведомственной точки зрения изъятие вопреки закону оборотных средств среди года у хорошо работающего предприя­тия (план которого не был изменен) для пополнения оборотных средств плохо работающего предприятия кажется, при поверх­ностном подходе к делу, весьма целесообразным. В действитель­ности же такое изъятие подрывает хозрасчетные стимулы в дея­тельности предприятия, снижает его материальную заинтересо­ванность, наносит вред народному хозяйству. На недопустимость подобных фактов в связи с неправильной практикой передачи некоторыми трестами совхозов прибыли от хорошо работающего совхоза отсталым совхозам обратил внимание Н. С. Хрущев в своей речи на совещании работников сельского хозяйства об­ластей и автономных республик нечерноземной зоны РСФСР 14 декабря 1961 г.[192].

Точное разграничение отношений по управлению (отноше­ний «по вертикали») и имущественных хозрасчетных отношений (отношений «по горизонтали») — важное условие обеспечения законности в их регулировании.

Сторонники хозяйственного права не смогли обосновать и доказать существование однородных хозяйственных отношений, являющихся якобы предметом одноименной отрасли права и законодательства. Но это обосновать, доказать и невозможно. Хозяйство — это сложная категория, а хозяйственные отноше­ния разнообразны, поэтому их отдельные виды являются пред­метом различных отраслей права.

Законодательство не могло воспринять идею о создании двух актов по регулированию имущественных отношений и потому,, что в силу принципиальной однородности регулируемых граж­данским правом отношений это повлекло бы за собою ничем не оправданное повторение в каждом из актов одних и тех же "норм. На это обстоятельство неоднократно обращали внимание те советские цивилисты, которые до принятия Основ отстаизали необходимость издания единого акта.

6. Наконец, важно отметить, что принятие предложений сто­ронников хозяйственного права привело бы к ослаблению совет­ских правовых позиций в области внешней торговли с капитали­стическими странами и вызвало бы затруднения в практике ре­гулирования внешнеторговых сделок и разрешения имуществен­ных споров по этим сделкам.

Дело в том, что к правоотношению, вытекающему из догово­ра, заключенного советским внешнеторговым объединением с иностранной фирмой, как правило, применяется закон той стра­ны, где договор заключен. В настоящее время подавляющее большинство внешнеторговых сделок заключается в СССР. Сле­довательно, на них распространяются нормы советского права. Какой советский закон подлежал бы применению к этим сдел­кам, если бы из Основ гражданского законодательства СССР и из гражданских кодексов союзных республик были выделены нормы, регулирующие имущественные отношения между органи­зациями? Одни наши законы регулировали бы только отноше­ния с участием советских граждан, другие—только отношения между советскими организациями. Но невозможно нормы, характеризующие имущественные права советского гражданина как личного собственника предметов потребления, распростра­нить на иностранного купца — капиталистическую фирму как контрагента по внешнеторговой сделке! К сделке по внешней торговле нельзя было бы применить также и нормы хозяйствен­ного права, специально предназначенного для регулирования отношений между советскими социалистическими организация­ми. Общих норм гражданского права у нас не было бы. В со­ветском праве исчезли бы те юридические нормы, которые ны­не применяются для регулирования советских внешнеторговых сделок. Пришлось бы ограничить применение советского права за счет расширения применения нашими судами права капита­листических стран, с чем согласиться нельзя.

Приведенное возражение защитники обособления хозяй­ственного права в самостоятельную отрасль права пытались па­рировать тем контрдоводом, что для регулирования отношений с иностранным элементом применяются коллизионные нормы, содержащиеся во внутреннем законодательстве, а поэтому ника­кого будто значения не имеет, к какой отрасли права принад­лежит та или иная правовая норма[193].

Но этот контрдовод несостоятелен. Во-первых, не коллизион­ные нормы регулируют отношения с иностранным элементом, а те нормы советского гражданского права, к которым отсылает коллизионная норма. Во-вторых, коллизионные нормы, по об­щему правилу, делают отсылку не к отдельным правовым нор­мам внутреннего законодательства, а к советскому праву в це­лом и к целым правовым институтам, например к законодатель­ству,- определяющему взаимоотношения сторон по договору, к законам об исковой давности и т. д. Спрашивается, к какому за­кону будут отсылать коллизионные нормы, если один закон бу­дет действовать лишь для социалистических организаций, а дру­гой— лишь для граждан СССР? Это должны быть нормы, име­ющие общее значение для всех участников гражданского оборо­та СССР. Именно так применяется в настоящее время советский закон. Внешнеторговая арбитражная комиссия при Всесоюзной торговой палате распространяет, например, на имущественные споры советских организаций с иностранцами общие нормы об исковой давности, т. е. трехлетний срок, а не специальный полу­торагодичный (ныне, после издания Основ,— годичный) срок, установленный для социалистических организаций. Такая прак­тика имеет место даже в тех случаях, когда стороной по внешнеторговой сделке является юридическое лицо — хозяйственная организация какой-либо из братских социалистических стран[194].

Но нельзя ли для иностранцев издать особый закон, который регулировал бы взаимоотношения с ними? Едва ли возможно; это означало бы, что для иностранцев создан особый правовой режим. Смысл коллизионных норм состоит в том, чтобы либо рас­пространить внутреннее право, действующее для физических и юридических лиц данной страны на иностранцев, либо отослать, регулирование этих отношений к иностранному праву. Мирное-сосуществование и деловое экономическое сотрудничество меж­ду государствами мало совместимы с существованием специаль­ного правового режима для иностранцев. Создание такого режи­ма противоречило бы принципам международного частного пра­ва. Если внешнеторговая сделка отсылает к национальному за­кону места ее заключения, то в этом случае применяются те нормы гражданского права, которые применяются данным госу­дарством к своим гражданам и юридическим лицам. В против­ном случае имела бы место дискриминация иностранцев, что в. порядке ответной репрессии повлекло бы создание особого пра­вового режима для советских внешнеторговых объединений в. других странах, т. е. подорвало бы правовые основы делового экономического сотрудничества СССР с капиталистическими странами.

Реализация предложения сторонников хозяйственного права создала бы для иностранных судов юридически обоснованную возможность применять к спорам, вытекающим из внешнеторго­вых сделок с участием советской стороны, только иностранное право, а вся деятельность советской внешнеторговой арбитраж­ной комиссии и все ее решения по конкретным делам лишились бы правовой основы.

7. Дискуссия о хозяйственном праве, начатая его защитни­ками, теоретически уже давно была завершена в пользу сторон­ников единства регулирования имущественных отношений, вви­ду отсутствия серьезных научных аргументов у тех, кто защи­щал эту концепцию. Эта концепция была опрокинута и самой практикой регулирования, отражающей экономические законо­мерности развития нашего общества. Она, наконец, опроверг­нута фактом принятия Основ гражданского законодательства.

Единство правового регулирования имущественных отноше­ний не исключает, как уже отмечалось, а предполагает возмож­ность и необходимость дифференциации этого регулирования в зависимости от состава участников, от характера отношений, что и осуществлено в Основах гражданского законодательства. Но это — различия внутри единства.

Что же касается отношений, вытекающих из организацион­ной деятельности по управлению хозяйством, то задача заклю­чается не в том, чтобы объединять их с имущественными отно­шениями, регулируемыми нормами гражданского законодатель­ства, а в том, чтобы установить правильное взаимоотношение между этими нормами и нормами административноправовыми. Необходимо усилить внимание к изучению структуры пляново-регулирующих органов и актов планирования, разработать стройную систему названных актов, упорядочить и обновить законодательство в этой области в соответствии с Требованиями Программы КПСС о дальнейшем развитии демократических ос­нов управления народным хозяйством. Здесь — большое поле деятельности для науки административного (административно-хозяйственного) права. Юристы-адм'инистративисты должны хо­рошо изучить основы планирования, принципы и практику дея­тельности по управлению хозяйством. Лишь в этом случае они внесут вклад в совершенствование норм, регулирующих орга­низационно-хозяйственные отношения. Пока же это отстающий участок советского законодательства. Возможны также и полез­ны совместные комплексные исследования административистов-и цивилистов таких важных тем, как правовая организация ма­териально-технического снабжения в народном хозяйстве, пра­вовые формы осуществления капитального строительства и др.

 

 

Глава X СИСТЕМА СОВЕТСКОГО ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА

1. Вопрос о системе советского гражданского права в циви-листической литературе до 1957 года был мало разработан. В учебной же литературе он освещался очень бегло. Обычно авто­ры учебников и учебных пособий ограничивались перечисле­нием тех институтов гражданского права, которые излагались в курсе гражданского права, с указанием их последовательности в основном применительно к системе построения гражданских кодексов союзных республик. От системы Гражданского кодек­са в учебниках, начиная с учебника для юридических вузов, из­данного в 1944 году, по общему правилу, делалось, однако, од­но существенное отступление. Установив, что вещное право в СССР по существу воплощено лишь в одном институте — в праве собственности, авторы учебников вслед за общей ча­стью излагали право собственности, затем обязательственное право.

Что касается авторского права и изобретательского права, то они помещаются в учебниках обычно вслед за обязательствен­ным правом в виде самостоятельных разделов: в раздел, посвя­щенный авторскому праву, включается издательский договор и другие договоры, связанные с осуществлением авторского пра­ва. Учебник по гражданскому праву для вузов, изданный в 1938 году, пошел по иному пути: исходя из того, что права авторские и-на изобретения являются правами абсолютными, в нем раздел об авторском и изобретательском праве помещен вслед за раз­делом о вещном праве, который был сохранен в этом учебнике. Издательский же, постановочный и иные авторские договоры были перенесены в раздел об обязательственном праве.

В учебнике по гражданскому праву для юридических инсти­тутов 1944 года субъекты права (граждане и юридические ли­ца), а также представительство (вместе с доверенностью) были

выделены из общей части в самостоятельный раздел. В этом же разделе были рассмотрены и личные права как права на блага, неотделимые от человеческой личности. Вещное право было за­менено разделом, посвященным праву собственности, хотя в этом разделе рассматривалось и существовавшее еще в то вре­мя право застройки. Залог же как институт, почти утративший свои вещно-правовые черты и превратившийся в право преиму­щественного удовлетворения кредитора, был перенесен в главу о способах обеспечения обязательств общей части обязатель­ственного права.

В учебнике 1944 года иначе, чем в гражданских кодексах, и иначе, чем в других учебниках, решен вопрос о месте в системе гражданского права обязательств, возникающих из причине­ния вреда и из неосновательного обогащения. Эти обязательства рассмотрены под углом зрения их места в системе оснований возникновения обязательств. Важнейшим основанием возникно­вения обязательств является договор, он и помещен в общей ча­сти обязательственного права вслед за главой о возникновении обязательств из актов планирования и регулирования народного хозяйства; затем идут главы, посвященные возникновению обя­зательств из причинения вреда и из, неосновательного обогащения.

Вопросы исполнения обязательств, ответственности за их не­исполнение включены в главу о действии обязательств, поме­щенную вслед за главами, в которых рассмотрены основания их возникновения. Глава о прекращении обязательств помеще­на вслед за главой об их действии. Заключают общую часть обязательственного права две главы: глава о множественности лиц и о перемене лиц в обязательстве и глава об обеспечении обязательств.

Такая система общей части обязательственного права долж­на была, во-первых, устранить логическую непоследователь­ность в изложении оснований возникновения обязательств, до­пускающуюся, по мнению М. М. Агаркова,. автора этих глав учебника, как гражданскими кодексами, так и учебной литера­турой; во-вторых, раскрыть вначале содержание обязатель­ственного правоотношения без осложняющих его элементов (такими элементами являются способы обеспечения обязатель­ств, множественность лиц и перемена участников в обязатель­стве).

Однако последующие учебники не воспроизвели принятой в. учебнике 1944 года системы изложения общей части обязатель­ственного права. Уже в учебнике для юридических вузов, равно как и в учебнике для юридических школ, изданных в 1950 году,

обязательства, возникающие из причинения вреда, и обязатель­ства из неосновательного обогащения излагаются после отдель­ных видов договорных обязательств. Точно так же решался данный вопрос и в учебных пособиях, изданных в последние годы[195].

Объясняется это, по-видимому, тем, что нормы, относящиеся к обязательствам из причинения вреда и из неосновательного обогащения, — это не только нормы о возникновении таких обя­зательств, но и нормы, охватывающие их действие и прекраще­ние. В самом деле! В содержание понятия действия обязательств входит регулирование взаимоотношений между должником и кредитором по поводу того, что должно быть исполнено по обязательству, кто и кому его должен исполнить и т. д.; к дей­ствию обязательств относятся возмещение убытков, их исчисле­ние. Все эти вопросы рассматриваются и в обязательствах, возни­кающих из причинения вреда и из неосновательного обогаще­ния. Глава учебника 1944 года,^; посвященная возникновению обязательств из причинения вреда, рассматривает многие вопро­сы того круга отношений, которые относятся к действию обяза­тельств, в связи с чем в главе о действии обязательств эти воп­росы во избежание повторений автору пришлось опустить (на­пример, понятие вреда, т. е. убытков, и его возмещения, значе­ние вины потерпевшего, т. е. вины кредитора, и др.)[196]. Больше того, некоторые вопросы, относящиеся к множественности лиц. в обязательстве, актуальны и для обязательств, возникающих из причинения вреда: мы имеем в виду прежде всего вопрос о солидарной ответственности лиц, совместно причинивших вред (ст. 408).

2. В связи с оживлением кодификационной деятельности после изменений, внесенных в Конституцию СССР в 1957 году и направленных на расширение компетенции союзных респуб­лик в сфере законодательства, наука советского гражданского права стала уделять больше внимания проблемам системы. В юридических научно-исследовательских и учебных институтах, на юридических факультетах университетов состоялись конфе­ренции, посвященные вопросам кодификации советского законо­дательства. Эти вопросы были также рассмотрены на межрес­публиканских совещаниях, проведенных силами научных и прак­тических работников-юристов в связи с разработкой проектов новых республиканских кодексов. На конференциях, совещани­ях и научных сессиях известное внимание было уделено и систе­матизации советского гражданского права: разумеется, их уча­стников прежде всего интересовали практические вопросы систе­матизации—построение будущих гражданских кодексов союз­ных республик (схема разделов, глаз, их последовательность и взаимосвязанность), но предварительно или попутно выдвига­лись и обсуждались также теоретические основы этой системы.

Итоги проделанной работы нашли отражение в нескольких: сборниках статей и тезисов докладов о кодификации советского законодательства, опубликованных в печати[197].

Рассмотрим основные предложения, относящиеся ,к системе гражданского права и гражданского кодекса, содержащиеся в этих сборниках.и в других работах последних лет.

Наряду с предложениями, в основном воспроизводящими си­стему, которой придерживалась ранее и придерживается в на­стоящее время учебная литература, имеются и предложения, хо­тя и не порывающие окончательно с этой" системой, но вносящие в нее значительные изменения.

Большинство авторов и участников совещаний, посвященных кодификации гражданского законодательства, исходят из сло­жившейся системы, т. е. из системы гражданских кодексов с учетом тех изменений, которые внесла в нее жизнь, развитие но­вых гражданскоправовых институтов и которые были отражены в проектах Гражданского кодекса СССР. При этом справедливо указывалось, что система должна опираться на достигнутый в настоящее время уровень науки советского права, т. е. на ту степень научного познания системы гражданского права, кото­рая является на данном этапе наиболее верным ее отраже­нием[198].

Основное отличие от действующей системы в этих предло­жениях заключается главным образом в том, что в будущие ГК предлагается включить авторское и изобретательское право, ис­ключить главу об имуществах из общей части, перенеся относя­щиеся к ним нормы в раздел о праве собственности; большинст­во также считает целесообразным упразднить раздел «Вещное право», заменив его разделом «Право собственности»[199]. Осталь­ные предложения направлены на улучшение структуры основ-дых разделов ГК с точки зрения законодательной техники и на «обогащение этих разделов (главным образом раздела об от­дельных видах обязательств) теми институтами, которые в на­стоящее время законодательно не урегулированы либо урегу­лированы попутно в других правовых институтах (например, до­говор хранения), или сложились и применяются в практике, но не закреплены в законе (например,; договор пожизненного со­держания), или, наконец, вновь появились недавно и не были инкорпорированы в действующих ГК (например, договор куп­ли-продажи с рассрочкой платежа). Кроме того, в раздел об от­дельных видах обязательств предлагалось включить основопо­лагающие нормы таких договорных обязательств, которые бы­ли закреплены отдельными, действующими вне ГК законами: это — договоры поставки, подряда на капитальное строительст­во, перевозки, кредитные и расчетные обязательства и др.

Некоторые авторы, а также докладчики на межреспубликан­ских научных конференциях по вопросам кодификации зако­нодательства вносили предложения об обогащении будущих ГК институтами, урегулированными в настоящее время иными ко­дексами и законами, относящимися (согласно установившимся взглядам о системе советского права) к другим отраслям пра­ва: предлагалось перенести нормы об общей собственности супругов из брачно-семейных кодексов в гражданские кодексы, ис­черпывающим образом урегулировать в ГК право личной собст­венности колхозного двора и т. д.[200].

Учитывая расширение сферы гражданскоправового регули­рования имущественных отношений в сельском хозяйстве, от­дельные авторы рекомендовали включить в ГК договоры, опо­средствующие заготовки сельскохозяйственной продукции и производственное обслуживание колхозов и совхозов[201].

От традиционной системы построения институтов обязатель­ственного права, возникающих из плановых актов и договоров, отличается некоторыми особенностями система, предложенная О. А, Красавчиковым. Он считает, что раздел второй особенной части ГК (раздел первый — право собственности) должен име­новаться правом гражданского оборота. Как уже отмечалось, советский гражданский оборот, по мнению О. А. Красавчико-ва, — это совокупность гражданскоправовых отношений (обяза­тельств), возникающих из правомерных действий. Обязательст­ва, содержащиеся в разделе, посвященном гражданскому обо­роту, должны быть обособлены, указывает О. А. Красавчиков,. в отдельные группы в зависимости от их направленности и це­ли; это обязательства, направленные на: 1) возмездное отчуж-. дение (приобретение) имущества (договоры купли-продажи, поставки, контрактации, заказа индивидуального промышленно­го оборудования и иные возмездные договоры, имеющие своим результатом переход права собственности или права оператив­ного управления); 2) возмездное предоставление имущества в пользование (договор имущественного найма и его разновид­ности); 3) безвозмездное предоставление имущества в пользо­вание; 4) выполнение работ (договоры подряда, капитального строительства и др.); 5) оказание транспортных услуг (все до­говоры перевозок и договор экспедиции); 6) оказание хозяйст­венных и бытовых услуг (договоры поручения, комиссии, хра­нения и др.); 7) оказание услуг связи; 8) осуществление креди­тования и расчетов (договоры займа, банковской ссуды, рас­четного счета и др.); 9) осуществление страхования жизни и имущества; 10) осуществление общей хозяйственной деятель­ности [202].

Как видно из этой классификации, О. А. Красавчидова в от­личие от распространенной в цивилистической литературе схемы обязательств большую группу обязательств, направленных на выполнение работ и оказание услуг, разделил на несколько групп.

О. С. Иоффе, используя положительные, проверенные на опыте применения ГК РСФСР 1922 года элементы традицион­ной системы, внес, на наш взгляд, заслуживающие внимания предложения, значительно улучшающие эту систему. Речь идет в основном об усовершенствовании общей части ГК. В схеме О. С. Иоффе общая часть включает следующие главы: 1) ввод­ные положения, 2) лица, 3) имущество, 4) основания возникно­вения гражданских прав, 5) осуществление и защита граждан­ских прав.

О. С. Иоффе считает, что общая часть ГК не должна исчер­пываться лишь нормами, которые одинаково применяются к любому конкретному гражданскому правоотношению: это край­не сузило бы содержание общей части. Так, например, известно, что гражданские права возникают не только из сделок, что не все гражданские правоотношения связаны с вещами, что к не­которым гражданским правам не применяется исковая дав­ность, что граждане и юридические лица имеют разный объем правоспособности; однако нормы о сделках, об исковой давно­сти, о субъектах права и о вещах помещаются в общей части. Поэтому общая часть должна основываться на учете общих для всех правоотношений институтов, а не общих норм; субъекты права находятся в общей части потому, что в любом правоотно­шении участвует какой-то субъект права, независимо от того, будет ли это гражданин или юридическое лицо.

Вместе с тем в наименовании каждой главы общей части не­обходимо отразить такие моменты, которые свойственны всем без исключения конкретным гражданским правоотношениям. По­этому, например, содержание главы о сделках следует рас­ширить и назвать ее иначе, а именно — «Основания возник­новения гражданских прав», поскольку гражданские права возникают не только из сделок, но и из других юридических фактов.

В вводных положениях общей части, по мнению О. С. Иоф­фе, должны содержаться положения, относящиеся именно к об­щей части ГК. Это —характеристика социально-экономической основы гражданских прав, экономических и политических гаран­тий их осуществления, целей, для достижения которых предо­ставляются гражданские права; в вводные положения необходи­мо включить и нормы, определяющие иные, кроме ГК, источ­ники гражданского права, а также норму о возможности при­менения аналогии в гражданском праве.

В главу «Лица» О. С. Иоффе предложил включить три па­раграфа: а) граждане, б) социалистические организации и в) представительство. В первом параграфе необходимо найти место для нормы о признании за гражданами таких личных прав, как право на честь, достоинство, т. е. личных прав, при­надлежащих всем без исключения гражданам.

Вопрос об имуществах, о юридической классификации ве­щей, по мнению О. С. Иоффе, имеет общее значение для всех последующих разделов ГК;. поэтому в общую часть со­гласно предложенной им схеме включается и глава об иму­ществах.

Четвертая глава общей части посвящена основаниям возник­новения гражданских прав. Наконец, в пятую (последнюю) гла­ву общей части надлежит включить нормы об исковой давно­сти, норму, аналогичную ст. 1 действующего ГК (о границах осуществления гражданских прав), нормы об общих принципах и способах защиты гражданских прав, о необходимой обороне и крайней необходимости (либо отсылку в отношении двух по-, следних институтов к УК)[203].

3. В связи с подготовкой и обсуждением сначала проекта Гражданского кодекса СССР, а затем проекта Основ граждан­ского законодательства СССР и проектов ГК союзных респуб­лик были и другие, более радикальные предложения, направ­ленные на существенные изменения системы действующего Гражданского кодекса.

В 1954 году А. В. Венедиктов предложил порвать с этой си­стемой и построить Гражданский кодекс СССР по следующей схеме: 1) субъекты права; 2) право собственности; 3) обяза­тельственное право; 4) авторское и изобретательское право; 5) наследственное право. Как видно, А. В. Венедиктов отказал­ся от общей части и выделил главу о субъектах права в само­стоятельный раздел. Как же распределяются А. В. Бенедикто­вым институты общей части? Нормы о представительстве, по его мнению, должны быть размещены в двух разделах — о субъек­тах права и в обязательственном праве (в первом —нормы о представительстве, во втором — о доверенности); нормы об ис­ковой давности разделены между двумя разделами (между пра­вом собственности и обязательственным правом); нормы о сдел­ках включены в обязательственное право (договоры) и в наслед­ственное право (завещание); нормы об односторонних сделках вообще не укладываются в схему, предложенную А. В. Вене­диктовым[204].

Предложение А. В. Бенедиктова не получило одобрения по мотивам, на которых мы остановимся ниже.

О. А. Красавчиков в 1957 году предложил нормы об осуще­ствлении и защите гражданских прав выделить из общей части и перенести в самостоятельный (последний) раздел особенной части ГК, сгруппировав нормы о вещно-правовой защите и об обязательственно-правовой защите в две самостоятельные гла­вы; обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения, согласно такой схеме, должны находиться в этом разделе, в главе, посвященной обязательственно-правовой за­щите гражданских прав[205]. Это мнение не получило поддержки цивилистов (как практиков, так и теоретиков), а в настоящее время, если судить по монографии О. А. Красавчикова о совет­ской науке гражданского права, не защищается и самим ав­тором.

Не было также поддержано и предложение ряда юристов об исключении из Основ гражданского законодательства и буду­щих ГК союзных республик норм о праве наследования и пере­несения этого института в брачно-семейные кодексы[206]. Авторы данного предложения исходили из того, что наследственные пра­воотношения, как правило, складываются внутри семьи. Меж­ду тем право наследования тесно связано с правом личной соб­ственности и поэтому является составной частью гражданского., а не семейного права. Кроме того, Основами гражданского за­конодательства установлена свобода завещания.

4. Значительное внимание в цивилистической литературе привлек вопрос о так называемой дифференциации граждан-скоправового регулирования. Идея дифференциации исходит из того, что, признавая принципиальную однородность имущест­венных отношений, регулируемых гражданским правом неза-висимо от состава участников, необходимо учитывать различия внутри этого единства, их подвиды, определяемые различиями в составе участников и в характере самих отношений. Речь идет о различиях в гражданскоправовом регулировании возникаю­щих на основе плановых актов отношений, обеими сторонами которых являются социалистические организации, с одной стороны, и отношений, обоими участниками или одним из участ­ников в которых являются граждане, с другой стороны.

Идея дифференциации была выдвинута еще в 1940 году М. М. Агарковым. Он предложил следующую систему науки со­ветского гражданского права, отражающую, по его мнению, единство предмета данной науки и те связи, которые существу­ют между отдельными отношениями, образующими это единст­во: 1) общая часть (предмет гражданского права, гражданское правоотношение, юридические факты, осуществление граждан­ских прав, общее учение о собственности и об обязательствах); 2) специальная часть, состоящая из четырех разделов (граж­данское право социалистического хозяйства; гражданское пра­во трудовых отношений — выше было отмечено, что М. М. Агарков трудовое право считал-частью гражданского права; граж­данское право отдельного гражданина, гражданское право внешней торговли)[207]. В последующих своих работах М. М. Агарков не возвращался к вопросу о системе науки советского граж­данского права, не защищал и не развивал рассмотренную схему.

В новых условиях, в связи с дискуссией о системе советско­го права, идея дифференциации гражданского права была под­держана и развита С. С. Алексеевым.

Дифференциация гражданскоправового регулирования в со­циалистическом обществе связана, по мнению С. С. Алексеева, с тем обстоятельством, что однотипные правовые институты при­обретают специфические черты, обусловленные характером дан­ной группы имущественных отношений[208]. Дифференциация — это распределение гражданскоправовых институтов по связан­ным между собой структурным подразделениям, отражающим особенности отдельных разновидностей имущественных отно­шений[209].

С. С. Алексеев подчеркивает, что дифференциация граждант скоправового регулирования должна осуществляться на основе общей классификации институтов гражданского права (общая часть, право собственности, обязательственное право и др.)[210].

Общая часть гражданского права — это в сущности все гражданское право за минусом специфических структурных подразделений, относящихся к плановому социалистическому хо­зяйству, колхозной собственности, внешней торговле, ряду иму­щественных связей между социалистическими организациями и гражданами[211]. Особенную часть гражданского права составля­ют: а) гражданское право социалистического хозяйства, б) граж­данское право колхозов, в) гражданское право физических лиц, г) гражданское право внешней торговли (включаемое, по мнению С. С. Алексеева, в международное частное празо, охва­тывающее своим регулированием и отношения, не связанные с внешней торговлей)[212].

Идея дифференциации сама по себе заслуживает внимания. Необходимо учесть особенности регулирования отношений, сто­ронами в которых являются только социалистические организа­ции, и отношений с участием граждан. Но С. С. Алексеев идет слишком далеко в своих предложениях, без достаточных к то-.му оснований обособляя гражданское право социалистического хозяйства от гражданского праза колхозов (как будто колхо­зы— не участники социалистического хозяйства!). Нельзя так­же признать правильным по соображениям, изложенным нами ранее в связи с критическим разбором теории хозяйственного права, предложение о выделении особого раздела гражданского права внешней торговли. О. А. Красавчиков верно заметил, что принятие предложений С. С. Алексеева повело бы к расщепле­нию единого и обособленного (в пределах гражданского права/ важнейшего института —права собственности и к чрезмерному раздроблению (в зависимости от состава участников) обяза­тельственного права. В структуре ГК, предложенной С. С. Алек­сеевым, не нашли самостоятельного места такие важные инсти­туты, как авторское и изобретательское право, право собствен­ности общественных .организаций, кооперативная (кроме кол­хозной) собственность[213].

5. Основы гражданского законодательства Союза ССР и со­юзных республик не восприняли идеи дифференциации в том ее виде, в каком она была предложена М. М. Агарковым и С. С. Алексеевым. Система Основ не отходит от схемы распо­ложения гражданскоправовых институтов, отражающей прин­ципиальное единство отношений, регулируемых гражданским правом независимо от состава участников. Система Основ отразила господствующие в науке советского гражданского пра­ва взгляды по рассматриваемому вопросу.

Поэтому разделы Основ, посвященные общим положениям, праву собственности и общим положениям об обязательствах, содержат нормы, относящиеся как к организациям, так и к гражданам. Вместе с тем там, где это нужно, нормы внутри на­званных разделов дифференцированы в зависимости от специ­фики соответствующих отношений, определяемой различием в составе и поведении участников (ст. ст.-4, 16, 17, 21, 28, 34, 35, 36 и др.). Необходимая дифференциация в зависимости от ха­рактера отношений и состава участников проведена внутри осо­бенной части обязательственного права либо по институтам (купля-продажа и поставка, подряд и подряд на капитальное строительство), либо внутри отдельных институтов (перевозка, расчетные и кредитные отношения).

Основы пополнились новыми институтами, сложившимися в нашем законодательстве после .издания ГК и отражающими со­временный уровень состояния имущественных отношений, регу­лируемых гражданским правом (формы социалистической соб­ственности;, договоры, возникающие из актов планирования, обя­зательных для обеих сторон; договоры поставки, подряда на ка­питальное строительство; расчетные и кредитные отношения между социалистическими организациями и др.). В Основы включены в качестве самостоятельных разделов авторское пра­во, право на открытие, изобретательское право.

Но Основы содержат лишь принципиальные положения и важнейшие институты гражданского права. На базе Основ дол­жны быть разработаны и приняты гражданские кодексы союз­ных республик. В настоящее время подготовляются проекты ГК. Естественно, что система гражданского права — последователь­ность, связь его институтов и различие между ними в соответ­ствии с различиями, имеющимися между отдельными подвида­ми (группами) отношений внутри гражданского права, должна получить свое развернутое выражение именно в новых ГК-

Разработка правильной системы гражданского права, отве­чающей объективному развитию его предмета, осложняется проблемой соотношения Основ, кодексов и законодательных ак­тов, которые не включены в Основы и не будут включены в ко­дексы.

Нормы Основ, с точки зрения соотношения этого акта с рес­публиканским гражданским законодательством, делятся на три части.

Ряд институтов, прежде всего, хозяйственные договоры (по­ставки, подряд на капитальное строительство и др.). изобретательское право, отнесен к компетенции Союза ССР. В компе­тенцию Союза входит и регулирование некоторых отношений, не предусмотренных Основами (например, отдельные виды тран­спортных договоров). По отношениям, регулирование которых отнесено к ведению Союза ССР, законодательством союзных республик могут разрешаться вопросы, отнесенные к их веде­нию законодательством СССР (ст. 3).

Вторая группа отношений, регулируемых Основами, являет­ся предметом совместной компетенции Союза ССР и союзных республик: к этой группе относятся нормы первых двух разде­лов Основ (общей части и права собственности), первой главы раздела третьего, посвященной общим положениям об обяза­тельствах, нормы таких институтов, как купля-продажа, иму­щественный наем, наем жилого помещения, подряд, обязатель­ства, возникающие вследствие причинения вреда, обязательства, возникающие вследствие спасания социалистического имущест­ва, авторское право, наследственное право. В Основах сфор­мулированы принципиальные положения, входящие в содержа­ние каждого из этих институтов.

В кодексах эти положения должны быть развиты и уточне­ны; кроме того, в кодексах будут урегулированы те стороны предусмотренных Основами институтов, которые вовсе ими не урегулированы. Так, например, Основы не содержат никаких норм о солидарных обязательствах, об уступке требования и пе­реводе долга. Ясно, что эти и многие другие отношения будут урегулированы в кодексах.

Сами Основы по многим вопросам, подлежащим урегулиро­ванию, отсылают к законодательству Союза ССР и союзных рес­публик (например, установление ограниченной ответственности за неисполнение обязательств по отдельным их видам — ст. 36, случаи возложения ответственности на непосредственного испол­нителя по обязательству, в котором он не является стороной,— ст. 38 и др.). Под законодательством Союза ССР здесь подра­зумеваются нормативные акты общесоюзного значения, под за­конодательством союзных республик — ГК'и иные норматив­ные акты союзных республик.

Наконец, в Основах имеются нормы, формулирующие лишь принцип или узаконяющие только существование института, конкретизация и детализация которого будет осуществлена в, ГК. Например, Основы отсылают к законодательству союзных республик регулирование отношений, возникающих из догово­ров бытового проката и бытового заказа (ст. ст. 55, 66).

6. При обсуждении вопросов кодификации республиканско­го гражданского законодательства возникли споры по поводу

того, следует ли воспроизводить в ГК нормы о хозяйственных договорах и иные институты, отнесенные к исключительной ком­петенции Союза ССР.

Противники включения таких норм в ГК заявляли, что нет ^: никакой необходимости дублировать законодательство, посколь­ку ГК не могут ничего добавить к записанному в Основах. Ука­зывалось также, что регулирование соответствующих отноше­ний осуществляется не столько Основами, содержащими лишь принципиальные установки, сколько общесоюзными подзакон­ными нормативными актами (положениями о поставках, прави­лами о подрядных договорах, инструкциями Государственного банка о кредитных и расчетных отношениях и т. д.).

Однако следует признать правильным не это мнение, а мне-. ние тех, кто полагает, что союзные республики вправе инкорпо­рировать в свои кодексы нормы союзного значения и сделать их тем самым составной частью республиканского законода­тельства.

Нормы Основ за немногим исключением (например, ст. 3, разграничивающей компетенцию Союза ССР и союзных респуб­лик в сфере гражданского законодательства, а также отсылоч­ных к республиканскому законодательству норм) должны быть инкорпорированы в ГК. Суд, арбитраж и другие органы, при­меняющие гражданское законодательство, будут . руководство­ваться в своей деятельности не столько Основами, сколько граж­данскими кодексами. Кодексы будут содержать не только име­ющиеся в Основах положения, но и нормы их конкретизирую­щие, а также институты, не предусмотренные Основами, отне­сенные к компетенции союзных республик.

Ясно, что кодекс — это более конкретный законодательный акт, чем Основы, и поэтому он будет применяться при регули­ровании гражданских отношений.

Вот почему было бы желательно, чтобы детальное регули­рование хозяйственных договоров осуществлялось также ко­дексами, т. е. чтобы кодексы вобрали в себя наиболее сущсст-. венные гражданскоправовые нормы, содержащиеся в общесоюз­ных подзаконных актах об этих договорах. Не следует, однако, в ГК включать имеющиеся в таких актах нормы инструктивно­го характера и административноправовые. Разумеется, если те или иные положения, содержащиеся в этих актах, будут изме­нены общесоюзным законодательством, то это должно быть от­ражено и в кодексах в порядке республиканского законодатель­ства.

Большой выигрыш от такого решения вопроса заключался бы в том, что все институты особенной части обязательственного права были бы подчинены общим положениям этого раздела кодекса, а также общей части самого кодекса, что, несомненно, содействовало бы дальнейшему укреплению законности в иму­ щественных отношениях.

Конституционное закрепление за союзной республикой права издания ГК свидетельствует, на наш взгляд, о признании за ней права регулировать имущественные и связанные с ними

личные отношения в полном объеме, но не отступая при этом от законодательства СССР по тому кругу вопросов, которые отнесены к ведению Союза ССР.

В каких пределах допустима детализация норм  ГК?

Должны ли быть ГК краткими или пространными?

Как правильно отмечалось при обсуждении этого вопроса,, нельзя искусственно в угоду краткости суживать объем ГК. Излишняя краткость имеет свою обратную, невыгодную для де­ла укрепления законности сторону: жизнь потребует дополни­тельного урегулирования соответствующих отношений, и это ре­гулирование будет осуществляться путем издания подзакон­ных актов— постановлений, инструкций, правил и т. д. Будучи оторванными от ГК, такие подзаконные акты могут вступить в противоречие не только с нормами общей части ГК, но и с нор­мами особенной его части. От этого не выиграет, а проиграет социалистическая законность.

С другой стороны, невозможно ввести все подзаконные ак­ты в ГК. Притом надо иметь в виду, что подзаконные акты могут быть двух видов: одни из них издаются для того, чтобы конкретизировать и детализировать нормы закона, т. е. ГК; к другим актам закон отсылает, потому что законодатель считает необходимым данную разновидность общественных отношений "урегулировать вне кодекса, особым актом, на издание которо­го управомочивается соответствующий орган.

Проблема соотношения закона и подзаконных актов — слож­ная теоретическая проблема, выходящая за рамки ее решения той или иной отраслевой правовой наукой. Здесь можно наме­тить лишь самое общее решение этой проблемы применительно-к гражданскому законодательству. Известно, что чем более об­щей, чем более абстрактной является правовая норма, тем боль­шее количество случаев она охватывает. Характерно, что в об­щей части ныне действующих ГК и в общих положениях обяза­тельственного права ГК союзных республик содержится неболь­шое количество отсылок к подзаконным нормативным актам.

При наличии общего правила, исчерпывающим образом ох­ватывающего случаи им предусматриваемые, различного рода подзаконные акты, конкретизирующие это правило, не выходят

за его рамки, покрываются этим правилом. Правила, противо­речащие нормам ГК, не должны применяться судом или арбит­ражем.

Все сказанное об отборе в ГК нормативно-значимого мате­риала из подзаконных общесоюзных специальных актов нуж­но распространить и на те институты, которые отнесены к ком­петенции союзных республик.

Присоединение к ГК в качестве приложений подзаконных актов едва ли целесообразно. Нельзя здесь следовать примеру Кодекса торгового мореплавания, который регулирует комплекс разнородных отношений, имеющих лишь то общее между со­бою, что они связаны с торговым мореплаванием. Граждан­ский же кодекс регулирует все имущественные отношения, осно­ванные на товарном производстве в социалистическом общест­ве; количество приложений к ГК во много раз превысило бы его-объем. В приложения пришлось бы включить ряд глав Кодекса торгового мореплавания, Устава железных дорог, других транс­портных уставов и огромное количество иных нормативных ак­тов, относящихся к поставке, подряду на строительство, стра­хованию, кредитным и расчетным отношениям, изобретательст­ву, авторскому праву и т. д.

Разумеется, для удобства пользования нормативным граж-данскоправовым материалом необходимо подготовить соответ­ствующие систематизированные справочные издания. Объеди­нение же ГК со всеми другими нормативными актами по граж­данскому праву в единый законодательный акт практически не­осуществимо.

7. Следует ли включить в ГК лишь устоявшиеся и притом важнейшие, наиболее типичные институты или, идя навстречу требованиям жизни, предоставлять в ГК место и сложившимся в практике институтам? Правилен второй путь.

Законодатель не может отказываться от регулирования сфор­мировавшихся типичных отношений или от нормативного за­крепления тех отношений, которые складываются в жизни и которые, в соответствии с проводимой политикой он желает раз­вивать. Можно ли в таких случаях опираться лишь на согла­шение сторон, соответствующее общим началам и смыслу граж­данского законодательства (ст. 4 Основ)?[214]. Полагаем, что на этот вопрос следует дать отрицательный ответ. Нельзя пред­ставлять дело таким образом, будто регулирование социалисти­ческих имущественных отношений построено по принципу: все, что не запрещено, — дозволено. Да и буржуазное гражданское законодательство, декларируя автономию сторон, регулирует путем диспозитивных норм имущественные.отношения, т. е. со­здает тот эталон поведения, который является, по мнению зако­нодателя, наиболее правильным и целесообразным для поддер­жания и развития капиталистических производственных отно­шений.

Нет никаких оснований отказываться от включения в П\ все­го нового, что требует жизнь. С точки зрения нашего развития по пути к коммунизму трудно говорить о новизне договора по­жизненного содержания; но поскольку этот договор давно бы­тует в жизни, а судебная практика по регулированию отноше­ний, связанных с передачей гражданином дома в собственность другому лицу при условии пожизненного содержания, до сих пор весьма противоречива, нужно, по-видимому, на данном этапе ввести и этот договор в ГК. Необходимо также, чтобы в ГК со­юзных республик были включены наиболее важные нормы, ре­гулирующие отношения по бытовому прокату, бытовому заказу, купле-продаже в кредит. Установление правил, регулирующих эти отношения, входит в компетенцию союзных республик (ст. ст. 43, 55, 66 Основ).

Конечно, нельзя формулировать в ГК нормы, призванные регулировать отношения еще не устоявшиеся, находящиеся в стадии становления, а также отношения не типические, для уре­гулирования которых можно использовать общие положения обязательственного права ГК или аналогию закона. Вполне до­пустимо на первых порах регулировать такие отношения путем утверждения заинтересованными органами типовых договоров, установления временных правил, издания инструкций и т. д., но с соблюдением при этом общих принципов и положений граж­данского законодательства. Лишь после того как будет накоп­лен опыт в регулировании этих отношений, устоятся правовые принципы, на которых они покоятся, соответствующие нормы мо­гут быть включены в ГК. Так, на наш взгляд, следует, например, решить вопрос о регулировании деятельности мелкоколхозных организаций.

7. Наряду с правовыми институтами, регулирующими в бо­лее или менее «чистом виде» определенную группу обществен­ных отношений, составляющую часть, разновидность того рода отношений, которые являются предметом данной отрасли пра­ва, в законодательные акты, в целом относящиеся к этой отрас­ли, нередко включаются разнородные нормы — двух и более от­раслей права. Соответственно различаются везникающие на ос­нове применения этих норм различные группы правоотношений.

Например, законодательство о поставках включает в себя значительное число административноправовых норм, в чем можно убедиться даже при беглом изучении положений о по­ставках продукции производственно-технического назначения и товаров народного потребления. Много административноправо­вых норм соде), чится в законодательстве о подряде на строи­тельство (нормы о титульных списках, проектировании, сметах и т. д.). Можно ли указанные договоры считать институтами гражданского права?

Мы утвердительно отвечаем на этот вопрос: и договор по­ставки, и подрядный договор по строительству в своей основе — гражданскоправовые институты. Издавая нормативные акты, направленные на регулирование определенной разновидности общественных отношений, законодатель считается, прежде все­го, с практическими потребностями и стремится к разрешению определенных практических задач. Поэтому в отдельных норма­тивных актах могут быть нормы, относящиеся к различным от­раслям права. Но когда речь идет о кодификации той или иной отрасли законодательства, необходимо отобрать лишь те нормы из этих актов, которые относятся к данной отрасли права. Юри­дическими фактами для гражданского права являются и инди-. видуальные административные акты, в том числе плановые ак­ты (ст. 4 Основ). В ГК надо включить и административноправовые нормы, содержащие принципиальные положения о поряд­ке возникновения и прекращения юридических лиц, поскольку без этих норм невозможно установить, какие организации яв­ляются субъектами гражданского оборота.

8. Система советского гражданского права, т. е. расчленение в определенной последовательности его институтов и их взаим­ная связь, обусловливается самим характером имущественных отношений, регулируемых этой отраслью советского права. В ос­новном правы С. С. Алексеев и О. А. Красавчиков, утверждаю­щие, что система отрасли права должна быть обнаружена, ибо она объективно существует, что систему нельзя сконструировать, а необходимо вскрыть и изучить ее структурное расчленение.

Это означает, что в основу системы отрасли права должен быть положен предмет регулирования[215].

Рано или поздно, как об этом говорилось выше, метод регу­лирования должен быть приведен в соответствие с его предме­том, ибо первый определяется вторым; если это не сделает за­конодатель, то сделает практика применения соответствующих норм и прежде всего судебная и арбитражная практика.

Система гражданского законодательства, выраженная глав­ным образом в системе гражданских кодексов, должна отра­жать объективно существующую систему гражданского права. Из этого не следует, что в жизни всегда имеет место такое со­ответствие системы законодательства и системы отрасли права. Помимо случаев расхождения между объективными требова­ниями, определяющими дифференциацию и объединение пра­вовых норм в определенные институты, с одной стороны, и прак­тикой законодательства по этому поводу, — с другой, возможны случаи, когда законодатель располагает в кодексе правовые ин­ституты не в той последовательности, какая в силу логики их развития, их связи и различия должна была бы быть соблюдена.

9. Большинство цивилистов признают, что нормы граждан­ского права должны быть распределены между следующими большими структурными разделами: общей частью, правом соб­ственности, обязательственным правом, авторским и изобрета­тельским правом, наследственным правом. Такое расчленение нормативного материала, составляющего содержание советско­го гражданского права, следует признать правильным и поло­жить в основу кодификации.

Научное познание объективно существующей системы пра­ва включает познание внутренних закономерностей формирова­ния, обособления и взаимозависимости отдельных его структур­ных частей. Один из существенных моментов данного процес­са состоит в выявлении общих для всех институтов, или по крайней мере для основной их массы, черт, свидетельствующих о том, что эти институты принципиально однородны и составля­ют в своей совокупности данную отрасль права. С этим связано выделение норм общей части отрасли права. Наличие общих правоположений для определенной группы институтов говорит о том, что они принадлежат к одной отрасли права и что такая отрасль права действительно существует.

Если же общая часть для определенной группы внешне свя­занных между собой институтов не может быть выработана, значит эти институты регулируют разнородные общественные отношения, между ними нет внутренней необходимой связи. Ведь нормы общей части, будучи результатом логической обра­ботки определенной совокупности правовых норм, регулирую­щих определенный вид общественных отношений, отражают объективно существующую связь обособляющихся внутри их раз­личных сторон и разновидностей таких отношений. С этими сто­ронами и разновидностями связано существование конкретных правовых институтов внутри данной отрасли права. Поэтому нормы, общей части, будучи инструментом познания внутренней связи правовых явлений данной отрасли права, одновременно выступают и в качестве регулятора обнимаемых этой отраслью права общественных отношений и тем самым в качестве регу­лятора соответствующего поведения людей.

Если говорить о практической стороне дела, то выделение об­щих правоположений гражданского права в самостоятельный раздел, как неоднократно отмечалось в цивилистической литера­туре, освобождает от многочисленных повторений, которые при отсутствии таких правоположений обременяли бы конкретные правовые институты; наличие общих положений облегчает поль­зование нормативным материалом, его применение юрисдикци-онными органами и, поскольку речь идет о гражданском праве, обеспечивает возможность регулирования не предусмотренных конкретными институтами имущественных и связанных с ними личных неимущественных отношений. Поэтому нельзя согласить­ся с предложением А. В. Бенедиктова упразднить общую часть в будущем Гражданском кодексе.

Выработанная в конце XVIII века буржуазной цивилисти­кой пандектная система, несомненно, была шагом вперед по сравнению с институционной системой, по которой был постро­ен Французский гражданский кодекс. .Известное влияние пан­дектная система оказала на систему построения ГК РСФСР 1922 года и гражданских кодексов других союзных республик. Суть пандектной системы — в выделении норм общей части и в обособлении вещного права от права обязательственного. Пан­дектная система отразила статику (вещное право) и динамику (обязательственное право) имущественных отношений капита­листического общества. Почему же оказалось возможным ис­пользование такой системы распределения норм гражданского права и в советских кодексах, регулирующих социалистические имущественные отношения?

О. С. Иоффе, отвечая на этот вопрос, исходит из того, что любая систематика юридических норм содержит в себе как со­циальные, так и технические моменты; поэтому, развивает он свою мысль далее, нельзя утверждать, что институционная си­стема—продукт рабовладельческого общества, а пандектная — буржуазного. Как известно, буржуазные гражданские кодексы строятся и по той, и по другой системе. Социально-классовое содержание одной и той же системы проявляется в зависимости от того, какую общественно-экономическую формацию она об­служивает. Социальные моменты системы проявляются в раз­личных формациях эксплуататорского общества. Социальная преемственность социалистического права по отношению к экс­плуататорскому праву исключена. «Однако преемственность в области юридической техники не только допустима, но и являет­ся безусловно обязательной, ибо, отказавшись от использования юридико-технических достижений прошлого, мы оказались бы поставленными перед необходимостью заново проделывать путь, уже давно пройденный человечеством в этой области». Вы­деление общей части, продолжает О. С. Иоффе,— прием техни­ческий, переход от казуистики к формулированию общих поло­жений— это огромное достижение в развитии законодательной техники[216].

О. С. Иоффе совершенно прав, говоря о необходимости ис­пользования при кодификации социалистического гражданско­го права достижений юридической техники, накопленных в свя­зи с регулированием имущественных отношений предшествую­щим развитием человеческого общества. Это высказывание на­ходится в соответствии с известными ленинскими положения­ми о том, что коммунисты являются законными наследниками всех научных, культурных и иных завоеваний, достигнутых че­ловечеством за тысячелетия его развития. В. И. Ленин во вре­мя подготовки проекта гражданского кодекса в 1922 году пре­достерегал против некритического заимствования норм буржу­азного права, но вместе с тем предлагал взять из них все полез­ное, все передовое, что может быть использовано в целях защи­ты интересов трудящихся[217].

Но нельзя согласиться с О. С. Иоффе, когда он отрицает со­циальные моменты в использовании пандектной системы при кодификации советского гражданского права. Дело в том, что в первой фазе коммунистического общества и распределение средств производства между различными звеньями социалисти­ческого хозяйства, и распределение продуктов опосредствуются товарно-денежной формой. Это обусловливает возможность и необходимость использования тех внешних форм правового ре­гулирования имущественных отношений, развивающихся на ос­нове товарного производства, которые применяются и в иных общественно-экономических формациях, поскольку в них существует товарное хозяйство. Конечно, социалистическое граж­данское право по своему социально-классовому содержанию, по своей социальной направленности принципиально отлично от права рабовладельческого общества, каким было римское част­ное право, и от гражданского права капиталистического об­щества. Но, поскольку социалистическое гражданское право ре­гулирует имущественные отношения, опирающиеся на имуще­ственную обособленность их участников, на хозрасчет, на лич­ную собственность и т. д., поскольку экономический оборот связан с товарно-денежными отношениями, вполне закономер­ным является использование нашим гражданским законода­тельством тех гражданскоправовых форм, которые выработаны многовековой, тысячелетней историей развития товарного об­щества.

В подтверждение правильности данного положения доста­точно сослаться на существование в социалистическом граждан­ском праве и в гражданском праве буржуазных государств та­ких одноименных категорий и институтов, как гражданская пра-восубъектность, юридические лица, сделки, обязательства, пра­вомочия собственника, договоры купли-продажи, подряда, иму­щественного найма, поручения и др., наследственное правопреем­ство и т. д. и т. п. Конечно, эти формы перерабатываются, изме­няются в соответствии с требованиями коммунистического строи­тельства, в связи с тем, что действие закона стоимости в соци­алистическом производстве подчинено закону планомерного раз­вития, а личная собственность имеет потребительский характер. Появляются новые гражданскоправовые институты, которые не могли появиться в капиталистическом обществе.

Едва ли также можно согласиться с утверждением О. С. Иоф­фе, что «выделение в системе расположения юридических норм общей части представляет собою прием не социальный, а сугу­бо технический». Если система данной отрасли права сущест­вует объективно, то осознание определенных закономерностей единства (общая часть) и расчленения норм с группировкой по институтам, заключенных в этой отрасли, лучше и глубже от­ражает действительность, чем эмпирическая констатация и ре­гистрация существования таких норм. Но если это так, то вы­деление общей части нельзя сводить только к сугубо техническо­му приему.

10. Что касается практических предложений О. С. Иоффе о системе общей части ГК, то мы считаем их в основном удачны­ми и верными. Правильным следует признать положение, что общая часть должна основываться на учете общих для всех правоотношений институтов, а не общих для этих правоотношений

норм права. Всякая отдельно взятая норма права находится в связи и во взаимодействии с другими родственными нормами, составляя лишь часть целого — определенного института, ко­торый в свою очередь является частью другого целого — дан­ной отрасли права[218]. Поэтому общий принцип или общая норма могут быть сформулированы по отношению к правовым инсти­тутам, а не к отдельным нормам права.

Схема глав общей части ГК, предложенная О. С. Иоффе, вы­годно отличается от структуры общей части ныне действующих ГК и общей части опубликованного в 1959 году проекта ГК РСФСР прежде всего тем, что глава о сделках заменена главой об основаниях возникновения гражданских прав, а глава об исковой давности — главой об осуществлении и защите граж­данских прав; целесообразным следует признать и предложе­ние перенести в эту главу нормы об осуществлении и защите гражданских прав. Ныне это означает включение в будущий ГК ст. ст. 5 и 6 Основ и в случае необходимости их дальнейшую конкретизацию. Ядром главы об основаниях возникновения гражданских прав должна стать ст. 4 Основ.

Приемлемо также предложение О. С. Иоффе о выделении основных (вводных) положений общей части ГК в самостоя­тельную главу.

Одним из главных оснований возникновения гражданских правоотношений являются сделки. Нормы о сделках достаточ­но разработаны. Но из этого не вытекает, что в общей части ГК следует говорить лишь о сделках. В социалистическом граждан­ском праве сделка не может быть единственным основанием возникновения гражданских прав. Поэтому даже простое пе­речисление в ГК остальных юридических фактов, имеющих гражданскоправовое значение, достаточно для того, чтобы вы­делить соответствующую статью вместе со статьями о сделках в главу об основаниях возникновения гражданских прав.

Но, как нам кажется, опыт, накопленный советским законо­дательством многолетней практикой его применения и совет­ской правовой наукой, позволяет в настоящее время сформули­ровать некоторые, имеющие общее значение для всех институ­тов гражданского права, правоположения о плановых актах как основаниях возникновения гражданских прав.

Прежде всего необходимо уточнить, какие плановые акты служат основанием возникновения гражданских правоотно­шений.

В связи с этим возникает вопрос о действительности плано­вых актов, подобно тому, как такой же вопрос возникает в от­ношении сделок. Повторяем, что речь идет не о действитель­ности плановых актов вообще, а об их действительности как основании возникновения гражданских правоотношений. Напри­мер, если акт планирования вышестоящего органа имеет своей обязательной предпосылкой заявку потребителя-организа­ции, определяющей в такой заявке свою потребность в продук­ции, в оказании услуг, производстве работ и т. д., то без этой заявки он недействителен; разумеется, потребитель может при­нять и такой акт к исполнению, если то, что в нем указано, со­ответствует его интересам, но в этом случае юридическое зна­чение имеет волеизъявление потребителя, а не распоряжение планового органа.

Далее, для того, чтобы акт планирования был бы действи­телен, т. е. обязывал бы к заключению договора или непосред­ственно (без договора) служил бы основанием для возникнове­ния правоотношений, содержанием которых является передача продукции, производство работ, оказание услуг и т. д., необхо­димо, чтобы он был завершен. Здесь имеется в виду юридиче­ская завершенность и обеспеченность акта. Эта обеспеченность обычно связана с мероприятиями, вытекающими из других, со­прикасающихся с ним плановых актов. Так, например, акт, обя­зывающий подрядчика к изготовлению оборудования для заказ­чика, лишь тогда будет считаться завершенным и тем самым действительным, если утверждены и ассигнованы соответствую­щие суммы на оплату этого оборудования.

Наконец, возможны случаи, когда законодатель, устанавли­вая обязательность плановых актов для будущих сторон в гражданском правоотношении, предусматривает для сторон возможность отступления от этих актов в связи с изменением экономической обстановки, спроса потребителей и т. д. Такова, например, норма, содержащаяся в ст. 19 Положения о постав­ках товаров народного потребления, относительно возможности изменения в середине года ассортимента товаров, поставляе­мых торгующей организации, в связи с изменением спроса на­селения.

В статьях закона, относящихся к плановым актам как осно­ваниям возникновения гражданских правоотношений, следует также установить, какие именно плановые акты обязательны для сторон.

Плановыми актами являются не только акты, исходящие от вышестоящего органа и обязательные для обеих сторон —буду­щих участников гражданского правоотношения. К плановым от­носятся и те исходящие от организации акты, которые вытекают из утвержденного ей плана хозяйственной деятельности. Но эти акты, равно как и акты вышестоящего по отношению к ней ор­гана, не обязательные для другой стороны гражданского право­отношения, не являются теми актами, в силу которых может возникнуть это правоотношение.

Имеются также такие плановые акты, которые обязывают данную организацию к заключению договора с любым нуждаю­щимся в ее услугах лицом либо с определенным кругом лиц, но не обязывают этих лиц вступать в правоотношение с организа­цией. Таковы, например, торгфинпланы различных торговых предприятий. Торговое предприятие обязано продавать свои то­вары любому потребителю[219].

Многозначность содержания понятия планового акта должна быть раскрыта в главе об основаниях возникновения граждан­ских правоотношений таким образом, чтобы было ясно, какие в действительности юридические последствия связаны с различ­ными видами плановых актов.

Ни у кого не вызывает сомнения необходимость выделения в общей части ГК главы о лицах. По-разному, однако, решается вопрос о месте представительства и доверенности в системе ГК. Правильный ответ на этот вопрос определяется правильной квалификацией юридического содержания названных ин­ститутов.

Представительство — это деятельность, в силу которой пра­ва и обязанности, приобретаемые представителем, возникают в лице представляемого. Представительство тесным образом свя­зано с категорией дееспособности. Оно связано с действиями (как со сделками, так и с иными действиями, не являющимися сделками), порождающими гражданские права и обязанности. Как известно, представитель, совершая сделку, сам изъявляет волю, хотя содержание этой воли определяется полномочием.

Поэтому главу о представительстве следует поместить вслед за главой об основаниях возникновения гражданских прав и обязанностей. Здесь же необходимо сосредоточить нормы доверенности, объединенные в самостоятельную под-главу [220].

О. С. Иоффе неправ, связывая доверенность с договором по­ручения. Доверенность—это односторонняя сделка, совершаемая доверителем; действительность доверенности, по общему прави­лу, не зависит от содержания того правоотношения, в связи с ко­торым она выдана. Это правоотношение может иметь своим ос­нованием не только договор поручения, но и трудовой договор (чаще всего), и другие договоры. Поэтому не следует доверен­ность связывать с договором поручения. Необходимо различать а) представительство по доверенности (а не представительство по договору) и б) представительство по закону (последнее диф­ференцируется по различным основаниям его возникновения).

Нормы о личных правах должны быть помещены в общей части ГК- Личные права имеют ту общую черту с правоспособ­ностью, что они, как и правоспособность, не приобретаются в силу сделок или иных юридических действий, а устанавлива­ются, точнее, признаются законом. Конечно, честь как социаль­ная оценка личности наполняется определенным содержанием в зависимости от определенных общественных условий и от той социально-полезной деятельности, которую данная личность осуществляет в обществе: можно говорить о чести новатора про­изводства, о чести ученого, врача и т. д. Но все же право на честь ближе к правоспособности, чем к любому из имущест­венных прав. К личным правам неприменимы правила об иско­вой давности, о сделках, о представительстве, о возмещении убытков и многие другие институты, связанные с имуществен­ными отношениями. Если бы глава о личных правах была по­мещена не в общей части, а в качестве самостоятельного раз­дела особенной части ГК, то в эту главу (раздел) пришлось бы включить оговорки о неприменимости многих норм общей части к нормам о личных правах.

11. Второй раздел Основ гражданского законодательства посвящен праву собственности. В ГК право собственности так­же должно следовать за общей частью. В действующих же ГК за общей частью следует вещное право.

Предложение заменить раздел о вещном праве разделом о праве собственности исходит из того (разделяемого почти все­ми, кто затрагивал эту тему) положения, что единственным, сохранившимся в советском гражданском праве институтом вещ­ного права является право собственности. Право застройки бы­ло отменено еще в 1948 году в связи с изданием Указа Прези­диума Верховного Совета СССР от 26 августа 1948 г. «О праве граждан на покупку и строительство индивидуальных жилых домов».

Что касается права залога, то в цивилистической литературе, начиная с учебника по гражданскому праву для юридических вузов, выпущенного в 1944 году, указывалось, что залог, явля­ясь одним из способов обеспечения договорных обязательств, хотя и сохраняет некоторые вещно-правовые черты, не относит­ся к институтам вещного права[221]. Развернутое теоретическое обоснование этого вывода было дано еще в 1928 году В. К-Райхером в работе об абсолютных и относительных правах. Имея в виду, что в силу залога возникает относительное право­отношение между залогодателем и залогодержателем, совер­шенно не похожее на отношения залогодержателя к третьим ли­цам, и что, в свою очередь, эти отношения не являются непо­средственными отношениями залогодержателя со всеми прочими («третьими») лицами, что характерно для позиции соб­ственника вещи, В. К. Райхер пришел к выводу, что залоговое право — право относительное. В обоснование этого он приводит ряд аргументов, из которых мы приведем лишь один. Права за­логодержателя на преимущественное удовлетворение его требо­вания к должнику из стоимости заложенной вещи затрагивают интересы лишь собственника вещи и его кредиторов. Но интере­сы других кредиторов может задеть не только вещное, но и обя­зательственное (особенно привилегированное, предусмотренное ст. 101 ГК) требование к их должнику. Однако отсюда не сле­дует, что эти кредиторы состоят друг с другом в непосредствен­ном правоотношении; речь идет лишь о коллизии их прав меж­ду собой[222].

В дальнейшем В. К. Райхер делает еще более радикальные выводы, отрицая вообще научное значение за понятием вещного права. Он приходит к заключению, что в круг так называемых вещных прав входят и абсолютные, и относительные права, что в действительности вещные права — это не однородный класс, а сборная группа прав, в которой нет абсолютных прав на нема­териальные блага; с этими обстоятельствами связано отсутствие в гражданских кодексах общей части вещного права и распро­странение общих положений обязательственного права на неко­торые правоотношения вещно-правового характера (например, на виндикационные требования).

В итоге В. К- Райхер считает, что научным следует признать деление прав на абсолютные и относительные и что это деление следует сохранить; однако, по его мнению, необходимо внести по­правки в содержание понятия относительных прав; в это понятие надо включить признак косвенного, отраженного действия наз­ванных прав против третьих лиц, поскольку всякое правоотноше­ние связывает каждого из его участников не только с другими участниками, но и со всем обществом. Различие между абсолют­ными и относительными правами заключается лишь в характере указанной связи.

«В одном случае —связь со всем обществом является пря­мой, непосредственной, в другом случае она является прямой, непосредственной лишь «с одним» лицом и посредственной (кос­венной, отраженной) со всеми прочими лицами»[223]. В первом слу­чае речь идет о правах абсолютных, во втором случае — о пра­вах относительных.

Но это сближение абсолютных и обязательственных (относи­тельных) прав, как правильно подчеркивается в нашей цивили-стической литературе[224], не устраняет качественной разницы меж­ду этими двумя видами прав. Советские цивилисты отвергают имеющие некоторое распространение в буржуазной юридичес­кой литературе взгляды на право собственности, как на обяза­тельство с неопределенным множеством должников; исходя из таких взглядов, заключают, будто различие между абсолютны­ми и относительными правами имеет чисто количественный ха­рактер.

Признавая различие между абсолютными и относительными правами, некоторые советские юристы пытались, однако, расши­рить содержание права социалистической собственности в на­правлении, сближающем это право с обязательственными пра­вами. Была предпринята попытка обосновать наличие не только пассивных (воздержание от действий, нарушающих права соб­ственника), но и положительных (совершение определенных действий) обязанностей со стороны всех «третьих» лиц, т. е. всех граждан и организаций, по отношению к управомоченному лицу — социалистическому собственнику (государству, колхозу, кооперативной или общественной организации). Такой положи­тельной обязанностью, по мнению сторонников данной точки зрения, является обязанность трудиться, предусмотренная Кон­ституцией СССР. Еще дальше в своих высказываниях по этому вопросу пошел С. И. Аскназий. Он полагал, что собственнику противостоят не все третьи лица, обязанные к воздержанию от действий, а те конкретные лица, которые в силу существующей системы социально-классовых отношений в данном обществе должны приложить свой труд к средствам производства, при­надлежащим собственнику[225].

Однако эта точка зрения не получила поддержки в юриди­ческой литературе. Справедливо указывалось на то, что отноше­ния по приложению труда к средствам производства регулируют­ся не нормами о праве собственности, а нормами трудового пра­ва (в капиталистическом обществе — в эпоху промышленного капитализма — нормами обязательственного права). Не выдер­живает проверки эта точка зрения и в тех случаях, когда речь идет о мелких товаропроизводителях, которые сами прилагают свой труд к собственным средствам производства, или о праве личной собственности на предметы потребления[226].

Признавая деление субъективных прав на абсолютные и отно­сительные, а также необходимость и закономерность такого де­ления, советские юристы в последние годы разошлись во мнени­ях по поводу юридической природы абсолютных прав. Одни счи­тают, и это мнение большинства, что абсолютное право, как и любое субъективное право, есть элемент правоотношения, что субъективное право не может существовать вне правоотноше­ния[227]. По их мнению, управомоченным в правоотношении соб­ственности является собственник, обязанным к воздержанию от действий лицом — каждый и всякий член общества, подчинен­ный данному правопорядку. Другие же полагают, что право как совокупность норм воздействует на общественные отношения не только при посредстве правоотношений, но и непосредственно, путем признания за лицом абсолютных прав и абсолютных обя­занностей, не являющихся элементами правоотношения [228].

Мы присоединяемся ко второй точке зрения. Рамки и цели настоящей работы не позволяют развить здесь аргументацию в обоснование и защиту того мнения, что абсолютные права и аб­солютные обязанности не входят в правоотношение. Ограничим­ся лишь следующими замечаниями.

Закон непосредственно определяет содержание правомочий всех собственников и обязанность всех членов общества воздер­живаться от посягательств на чужие вещи. Для возникновения всеобщей пассивной обязанности (воздержания от действий) не требуется правоотношения. Это обязанность по отношению ко всем членам общества, а не по отношению к данному конкретно­му собственнику. Право собственности как субъективное право существует вне правоотношения. Правоотношение всегда кон­кретно, оно предполагает конкретных лиц —активную и пассив­ную стороны; неопределенное множество лиц (все члены общест­ва) не состоят в правоотношениях с собственником. Такое пра­воотношение возникает лишь при нарушении правомочий, собст­венника. В этом случае появляется конкретное обязанное лицо—­нарушившее правомочия (например, незаконный владелец чу­жой вещи, лицо, препятствующее собственнику осуществлять пользование вещью); у собственника возникают правомочия, становящиеся элементом правоотношения (виндикационное и негаторное требования). Кроме того, право собственности мо­жет послужить основанием для возникновения различного ви­да обязательственных правоотношений (имущественный наем, обязательства, возникающие вследствие причинения вреда иму­ществу, и др.).

Абсолютными правами в советском гражданском праве яв­ляются право собственности и личные неимущественные права, среди которых основное место занимают права авторов и изобре­тателей. Залог, как уже отмечалось, согласно господствующей точке зрения — обязательственное правоотношение, осложненное абсолютно-правовыми элементами. Мы говорим о господствую­щем, а не о единодушном мнении советских цивилистов по дан­ному вопросу, потому что среди них и до настоящего времени есть сторонники признания залогового права вещным и включе­ния в ГК раздела о вещном праве[229]. Но из того факта, что отдель­ные обязательственно-правовые институты осложнены абсолют­но-правовыми элементами, нельзя делать вывод об абсолютно-правовом характере этих институтов в целом. Залоговое право­отношение в советском праве—это прежде всего отношение меж­ду залогодателем и залогодержателем; абсолютные правомочия, имеющиеся у залогодержателя, — рефлекс данного правоотноше­ния. И даже в институте пожизненного пользования имуществом (например, квартирой), не так часто встречающемся в нашей действительности, стержнем является правоотношение между ли­цом, предоставившим имущество в пользование, и пользователем имущества.

Основы гражданского законодательства (ст. 29) распростра­нили признаваемые за собственником права по истребование имущества из чужого незаконного владения и об устранении по­мех, не лишающих собственника владения имуществом, но нару­шающих иные его правомочия, на лиц, владеющих имуществом в силу закона или договора. Но из этого не следует, что осталь­ные права, возникающие из договоров (имущественного найма, хранения, перевозки, комиссии и др.), — это абсолютные права.

12. Виктор Кнапп, исходя из того, что деление гражданских прав на абсолютные и относительные выступает основополагаю­щим, предлагает следующую систему социалистического граж­данского права: I —Общая часть; II — Права абсолютные, под­разделяющиеся на право собственности, личные неимуществен­ные права (право авторское, на изобретения, на товарные знаки и фабричные образцы), наследственное право; III — Права от­носительные, подразделяющиеся на общее обязательственное право и хозяйственное обязательственное право, которое вклю­чает обязательства по поставке промышленных товаров, по вы­полнению работ и предоставлению услуг, по поставке сельскохо­зяйственных продуктов и предоставлению услуг в сельском хо­зяйстве, обязательства по торговым поставкам (торговое право), обязательства по перевозке грузов (транспортное право)[230].

Эта классификация институтов гражданского права вызывает некоторые возражения. Авторское, изобретательское и наслед­ственное право включают в себя не только абсолютные, но и от­носительные права: речь идет об издательском и иных автор­ских договорах, о правоотношениях, связанных с реализацией изобретений, об ответственности наследодателя перед кредито­рами; об обязательственных требованиях, возникающих при раз­деле наследственного имущества.

Следовательно, авторское право, изобретательское право и наследственное право не укладываются в категорию «чистых» аб­солютных прав. Только при отделении относительных правоот­ношений от прав абсолютных, входящих в эти правовые инсти­туты, было бы возможно поместить их в раздел об абсолютных правах. Но в этом случае в раздел о правах относительных при­шлось бы включить издательский и другие авторские договоры, правоотношения, связанные с наследованием, и т. д. Такое выде­ление обязательственных правоотношений, складывающихся в сфере авторского права, как отмечено выше, было произведено в учебнике советского гражданского права, изданном в 1938 году.

Но едва ли целесообразно это делать. Абсолютные правомо­чия и обязательственные правоотношения настолько переплете­ны в рассматриваемых институтах, что обособление этих прав и правоотношений, размещение их по различным разделам ГК практически трудно достижимо.

Что касается предложенной В. Кнаппом классификации отно­сительных прав, то она вызывает некоторые сомнения. Само по себе предложение выделить так называемые хозяйственные дого­воры (т. е. договоры, сторонами в которых являются лишь социа­листические организации) при наличии общих положений обяза­тельственного права, распространяющихся как на эти договоры, так и на договоры с участием граждан, возражений не вызывает. Но расчленение хозяйственного обязательственного права на от­дельные виды, т. е. обособление их в зависимости от отрасли экономики (промышленность, сельское хозяйство, торговля), мо­жет быть оправдано лишь в том случае, если будут обоснованы такие различия в правовом регулировании поставки продукции и оказании услуг в указанных трех отраслях народного хозяйства, которые позволяют выделить соответствующие обязательствен­ные правоотношения в самостоятельные юридические институты. Едва ли, однако, можно построить два правовых института — один по поставкам промышленных товаров, другой по торговым, поставкам: и те и другие поставки могут регулироваться одним договором, внутри которого возможна и необходима некоторая дифференциация норм, регулирующих промышленную и торго­вую поставки.

13. В итоге наиболее правильным, т. е. соответствующим внутренней логике развития регулируемых социалистическим гражданским правом имущественных отношений, надо признать расчленение норм права собственности и обязательственного пра­ва по следующим институтам.

Право собственности делится на: 1) общие, или, точнее, ввод­ные положения,2) право государственной собственности, 3) пра­во кооперативно-колхозной собственности, 4) право собственно­сти общественных организаций, 5) право личной собственности, .6) право общей собственности, 7) приобретение и прекращение права собственности, 8) защита права собственности.

Первую главу этого раздела правильнее именовать вводными положениями потому, что в ней следует указать лишь на формы собственности, существующие в СССР, и на правомочия, принад­лежащие любому собственнику. К мелкой трудовой собственно­сти некооперированных крестьян и ремесленников применяются нормы гражданского права о личной собственности. Поэтому в вводных положениях необходимо указать да существование в СССР социалистической и личной собственности и на различные . формы социалистической собственности.

К праву личной собственности должно быть отнесено и право личной собственности колхозного двора, так как это особая раз­новидность личной собственности. В главе, посвященной праву общей собственности, должны быть сосредоточены нормы, оп­ределяющие правовой режим как совместной, так и долевой соб­ственности: к первой относятся общая совместная собственность членов колхозного двора и собственность супругов.

В главе о приобретении и прекращении права собственности должны содержаться не только нормы, определяющие возникно­вение права собственности по договору, но и нормы, закрепляю­щие так называемые первоначальные способы возникновения права государственной социалистической собственности, переход к государству бесхозяйного имущества, невостребованной собст­венником находки, клада, реквизиция и конфискация, а также норма о том, что основным источником государственной и коопе­ративно-колхозной собственности является социалистическое производство. Нормы о находке и о безнадзорном скоте, направ­ленные на то, чтобы обеспечить возвращение найденной вещи и скота их собственнику, и на регулирование взаимоотношений между ним и липом, нашедшим вещь, и задержавшим скот, сле­дует, как правильно отмечалось при обсуждении вопросов систе­мы будущего ГК, отнести к нормам о защите права собственно­сти. В главе о приобретении и прекращении права собственности надо сохранить лишь норму о переходе (если не будет обнаружен собственник) найденной вещи к государству, а безнадзорного скота — государству или колхозу.

14. Обязательственное право делится на две части — общую часть и отдельные виды обязательств. В первой главе следует дать определение обязательства. Основания возникновения обя­зательств перекрываются теми юридическими фактами, кото­рые должны быть предусмотрены в главе об основаниях воз­никновения гражданских правоотношений общей части ГК- По­этому можно ограничиться отсылкой к нормам этой главы. Это. тем более правильно, что гражданские правоотношения, как мы  старались доказать, — относительные правоотношения. Однако нормы о заключении договора нужно сохранить в общей части обязательственного права.

Следующая глава общей части обязательственного права должна объединить тесно связанные между собою нормы об ис­полнении обязательства и ответственности за его неисполнение. Поэтому предпочтительнее именовать эту главу —«Действие обязательства». В связи с тем, что обязательство, в котором участвуют несколько лиц на стороне кредитора или на стороне должника, является либо солидарным, либо долевым обязатель­ством, надо признать правильным включение норм об этих обя­зательствах в главу об исполнении и об ответственности за не­исполнение обязательства: вопросы солидарной и долевой ответ­ственности— это вопросы исполнения обязательства.

Правильным следует также признать помещение главы об уступке требования и переводе долга и главы об обеспечении обязательств вслед за главой об исполнении и ответственности за неисполнение обязательства: это институты, осложняющие структуру обязательственного правоотношения, и они'должны быть урегулированы самостоятельно.

Выше была охарактеризована предложенная О. А. Красав-чиковым структура обязательств гражданского оборота. В це­лом с ним можно согласиться. Основным классификационным признаком этой структуры будет направленность обязательств, на определенную цель. Это влечет за собою группировку обяза­тельств по экономическим признакам, которые в одних случаях сочетаются с юридическими признаками, а в других — нет.

Примером такого сочетания является выделение в различные группы: а) обязательств, направленных на возмездное отчуж­дение (приобретение) имущества (договоры купли-продажи, по­ставки, контрактации, заказа индивидуального оборудования и др.), б) обязательств, направленных на возмездное предостав­ление имущества в пользование (договор имущественного най­ма и его разновидности). Но выделение в самостоятельную груп-

лу всех безвозмездных обязательств, независимо от того, предо­ставляется ли имущество в собственность или в пользование (договоры дарения и ссуды)—это уже группировка по эконо­мическому признаку, не учитывающая различие юридических .последствий, имеющееся между названными договорами. Было бы правильнее договор дарения поместить вслед за договорами, направленными на возмездное отчуждение имущества, а договор ссуды — за главой об имущественном найме.

Многочисленная и разнородная по своему экономическому содержанию и юридическим признакам группа обязательств, обычно именуемая обязательствами, направленными на выпол­нение работ и оказание услуг, разделена О. А. Красавчиковым на семь самостоятельных групп, в зависимости от рода и харак­тера выполняемых работ и услуг.

В самом деле! Нецелесообразно договоры перевозки объеди­нять с договором подряда, хотя первый договор, как известно, развился из второго. Договор займа, являющийся первоначаль­ной основой кредитных правоотношений как важной разновид­ности денежных обязательств, не следует объединять с обяза­тельствами, направленными на возмездное отчуждение имуще­ства, хотя деньги и передаются в собственность (в оперативное управление) заемщику. В кредитных и расчетных правоотноше­ниях проявляются специфические юридические признаки денег как особого рода вещей.

Но схема О. А. Красавчикова вызывает и некоторые крити­ческие замечания.

Не ясно, какие конкретные обязательства имеет в виду О. А. Красавчиков, выделяя в особую группу обязательства, на-лравленные на осуществление общей хозяйственной деятель­ности.

Нельзя согласиться с обособлением договоров бытового под­ряда в тех случаях, когда договоры по обслуживанию по своим .юридическим признакам подпадают под признаки договора под­ряда.

О. А. Красавчиков к обязательствам, направленным на ока­зание услуг, относит обязательства по культурно-бытовому и хозяйственному, в том числе по санаторно-курортному и туристическому, обслуживанию граждан. Нам кажется, что право­отношения, возникающие между социалистическими организа­циями и гражданами, направленные на обслуживание граждан указанными видами деятельности, зачастую включают в себя разнородные (с точки зрения юридических признаков) правоот­ношения: здесь возможно сочетание гражданских правоотноше­ний с отношениями, регулируемыми другими отраслями права.

Надо ли такие договоры помещать в ГК? Следует тщатель­но исследовать вопрос о том, можно и надо ли отдифференциро-вать при регулировании этих отношений нормы гражданского права, чтобы их включить в гражданские кодексы и, следова­тельно, сделать законом.

Договор поручения, договор комиссии, обязательства, возни­кающие вследствие ведения чужого дела без поручения, — осо­бая группа институтов, объединяемых при всех различиях, име­ющихся между ними, тем, что на обязанности одной из сторон в каждом таком правоотношении лежит совершение юридиче­ских действий, порождающих права и обязанности для другой стороны. Не следует, однако, при этом забывать, что обязатель­ства, возникающие вследствие ведения чужих дел без поруче­ния, являются внедоговорными обязательствами.

Договор экспедиции занимает промежуточное положение между только что охарактеризованной группой договоров и до­говором перевозки.

Самостоятельное место в системе отдельных видов обяза­тельств принадлежит страховым правоотношениям, возникаю­щим как из договора, так и в силу закона.

Таким же самостоятельным правоотношением, не попадаю­щим ни в одну из названных групп, является обязательство хра­нения. Но поскольку хранение чужого имущества невозможно без передачи его во владение хранителя, это обязательство бы­ло бы правильно поместить вслед за обязательствами, направ­ленными на передачу имущества.

Договор пожизненного содержания связан, как отмечалось в нашей литературе и неоднократно подчеркивалось в судебной практике, с договором купли-продажи жилого дома. Однако бы-. ло бы неправильно сводить договор пожизненного содержания к договору купли-продажи. Обязанности кормильца по отноше­нию к иждивенцу занимают в договоре пожизненного содержа­ния настолько значительное место, что их нельзя рассматривать лишь как обязанность уплаты эквивалента за передачу ижди­венцем дома или иного непотребляемого имущества в собствен­ность кормильца. Поэтому договор пожизненного содержания— самостоятельный институт.

В заключение надо отметить следующее.

Там, где некоторые различия в экономическом содержании договоров не влекут за собой различных юридических послед­ствий, не отражаются в юридическом содержании, нет необхо­димости в создании новых группировок обязательств. Дело в том, что не любое изменение в экономическом содержании вле­чет за собою появление нового вида правоотношения. Для это-

го необходимы существенные количественные изменения, приво­дящие к новому скачку—-к изменению формы. Формой в дан­ном случае является то правоотношение, которое до наступле­ния скачка вмещает в себя изменения в содержании.

Этим, по-видимому, объясняется тот факт, что классифика­ция договорных обязательств, возникающих из актов планиро­вания, не может быть построена исключительно по экономиче­ским или только по юридическим признакам.

 

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ.................................................................................................................................................................................... 2

Глава I ПОНЯТИЕ ИМУЩЕСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ..................................................................................... 3

Глава II ИМУЩЕСТВЕННЫЕ И ОРГАНИЗАЦИОННЫЕ ОТНОШЕНИЯ.................................................. 17

Глава III ИМУЩЕСТВЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ, РЕГУЛИРУЕМЫЕ СОВЕТСКИМ ГРАЖДАНСКИМ ПРАВОМ.......................................................................................................................................................................................................... 23

Г л а в а  IV ЛИЧНЫЕ НЕИМУЩЕСТВЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ, РЕГУЛИРУЕМЫЕ СОВЕТСКИМ ГРАЖДАНСКИМ ПРАВОМ.................................................................................................................................................. 36

Глава V ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ГРАЖДАНСКОПРАВОВЫХ ОТНОШЕНИЙ........................... 44

Глава VI СМЕЖНЫЕ С ГРАЖДАНСКИМ ПРАВОМ ОТРАСЛИ СОВЕТСКОГО ПРАВА..................... 52

Глава VII ОПРЕДЕЛЕНИЕ СОВЕТСКОГО ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА.................................................. 63

Глава VIII ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ СОВЕТСКОГО ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА................................. 67

Глава IX ТЕОРИЯ ХОЗЯЙСТВЕННОГО ПРАВА И ЕЕ КРИТИКА.................................................................... 72

Глава X СИСТЕМА СОВЕТСКОГО ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА........................................................................ 81

[1] М. И. Бару в работе «Понятие и содержание возмездности и безвоз­мездности в советском гражданском праве» правильно обратил внимание на то, что понятия возмездности и эквивалентности не совпадают, что если обмен товарами, услугами и т. д. между участниками имущественных отношений, ре­гулируемых гражданским правом, происходит в таких пропорциях, которые не характеризуются равенством, соразмерностью обмениваемых благ, то мож­но говорить лишь о возмездности, но не об эквивалентности отношений. «Возмездность и эквивалентность,—указывает он,—это явления, относящиеся друг к другу как род к виду». «Отклонение от эквивалентности возможно в результате свободного волеизъявления сторон или в результате регулирующей деятельности компетентных плановых органов». М. И. Бару сделал справед­ливый упрек многим авторам-цивилистам, отождествляющим эквивалент­ность с возмедностыо (см. «Ученые записки Харьковского юридического института», вып. 13, 1959, стр. 37, 38, 40, 41 и др.).

[2] Как правильно отмечает М. И. Бару, «платность и бесплатность, купля-продажа и дарение, имущественный наем и ссуда и т. п. не исключают друг друга» (там же, стр. 36).

[3] К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. I, М., 1955,. стр. 322.

[4] См. В. И. Ленин, Соч., т. 1, стр. 134

[5] См. «Основы марксистской философии», Госполитиздат, 1958, стр. 403—404.

[6] См., например, Б. А. Ч а г и н, А. Г. X а р ч е в, О категориях «произво­дительные силы» и «производственные отношения», «Вопросы философии» 1958 г. № 2, стр. 13—14. Отношения кооперации труда внутри предприятия авторы именуют технико-организационной стороной отношений между про­изводителями.

[7] См. В. И. Л е н и н, Соч., т. 14, стр. 311.

[8] С. Л. Рубинштейн, Бытие и сознание, изд-во Академии наук СССР, 1957, стр. 283.

[9] С. Л. Рубинштейн. Бытие и сознание, изд-во Академии наук СССР, 1957, стр. 284.

[10] Н. Г. Александров, Правовые и производственные отношения в социалистическом обществе, «Вопросы философии» 1957 г. № 1, стр. 46. См. также Н. Г. Александров, Право и законность в период разверну­того строительства коммунизма, Госюриздат, 1961. Производственные отно­шения, существующие объективно, указывает он, «складываются из бесчис­ленных отдельных отношений между конкретными лицами, проявляющими, свою волю в качестве участников производства, распределения и обмена» (стр. 184—185).

[11] Rolf Schьsseler, Das Verhдltnis zwischen Produktionsverhдltnissen und Rechtsverhдltnissen im Sozialismus, "Staat and Recht", 1958, ¹ 2,. S. 143.

[12] См. там же, стр. 141—142.

[13] О различии между деятельностью людей как просто сознательных •существ и их деятельностью как носителей общественного сознания см. В. П. Т у г а р и н о в, О сознании и об общественном сознании, «Вестник Ле­нинградского университета» 1955 г. № 9, серия общественных наук; об этом же в связи с проблемой правосознания как определенного вида обществен­ного сознания (идеологии) и его роли в формировании норм права см. Б. В. Шейндлин, Сущность советского права, изд-во Ленинградского универ­ситета, 1959, стр. 36—41; И. Е. Ф а р б е р, Проблемы социалистического пра­восознания в свете решений XXII съезда КПСС, «Советское государство и право» 1962 г. № 2, стр. 49 и др.

[14] См. М. П. Карпушин, Социалистическое трудовое правоотношение, Госюриздат, 1958, стр. 10—30. Д. А. Керимов и Б. В. Шейндлин считают, что право, регулируя волевые (отождествляемые ими с идеологическими. — С. 5.) общественные отношения, регулирует и производственные отношения (см. «Ученые записки ЛГУ», серия юридических наук, 1958, вып. 10, стр. 75—78). В книге «Основы теории государства и права» (Госюриздат, 1960.) правильно отмечается, что производственные отношения «находят свое выражение в разнообразных волевых отношениях людей, участвующих в производстве, распределении и обмене «материальными благами», что «через регулирование этих волевых отношений, придание им формы правовых отношений... право оказывает обратное влияние на производственные отношения» (стр. 346). Но нельзя согласиться с авторами, когда они характеризуют эти волевые от­ношения как «надстроечные», идеологические и для обоснования возможно-сти правового регулирования экономических отношений утверждают, что «материальные и идеологические общественные отношения отнюдь не обособ­лены друг от друга» (стр. 345).

[15] По мнению Л. С. Явича, «соотношение между отдельным (конкретным) экономическим отношением и совокупностью производственных отношений ' не есть соотношение между волевыми (идеологическими) и материальными (базисными) отношениями, а есть диалектическое соотношение части и цело­го, единого и общего» («Советское государство и право» 1962 г. № 4, стр. 141). С этим утверждением можно было бы согласиться, если бы его автор не отож­дествлял «волевое» с «идеологическим» и тем самым с «надстроечным»: кон­кретные экономические акты — волевые, но не идеологические.

[16] Виктор Кнапп указывает, что «общественные отношения, регулируемые правом, существуют в определенном поведении людей, которое является главным предметом правового регулирования» («Советское государство и право» 1957 г. № 5, стр. 115). См. также Viktor Knapp, Predmet a system Ceckoslovenskogo socialstickeho prava obcanskeho, Praha, 1959, S. 303.

[17] О. А. Красавчиков, имея в виду приведенную нами характеристи­ку производственных отношений, данную В. И. Лениным, подчеркивает, что эти отношения — не только результат, но и форма общественно-производст­венной деятельности людей. Отсюда он делает вывод, что право может не­посредственно воздействовать на эту форму. «В результате правового регу­лирования производственных отношений, — заключает-О. А. Красавчиков,— материальное содержание приобретает волевую, в данном случае юридиче­скую форму» («Ученые труды Свердловского юридического института», т. VI, серия «Гражданское право», 1961, стр. 177). Но право может воздействовать только на поведение людей. Стало быть, форма производственных отноше­ний—э;о не чго иное, как конкретные волевые экономические связи между людьми. По мнению же О. А. Красавчикова. волевая форма производствен­ных отношений возникает только в результате правового воздействия. В даль нейшем он прямо говорит, что волевое отражение экономических отношений «есть отражение юридическое, а в конечном счете идеологическое» (стр. 182). Выходит, что волевые экономические связи создаются правом, что никак нельзя признать правильным.

[18] К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 168.

[19] К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, Госполитиздат, 1955,стр. 153—154.

[20] К. М а р к с и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. I, Госполит­издат, 1955, стр. 322.

[21] М. В. К о л г а н о в, Собственность в социалистическом обществе, изд-во Академии наук СССР, 1953, стр. 8. Такое же отождествление имущественных о .лошений с производственными допускают и многие правоведы; см., напри­мер, О. А. Красавчиков, Советская наука гражданского права, «Уче­ные труды Свердловского юридического института», т. VI, серия «Граждан­ское право», 1961, стр. 161, 165.

[22] «Исторический материализм», под ред. проф. Ф. В. Константинова, М., 1 51, стр. 80.

[23] Советские экономисты в настоящее время подчеркивают, что собствен­ность на средства производства — это ведущее, определяющее произведет -в иное отношение (см., например, Я. К р о н р о д, Основные производствен-ые отношения и экономический закон движения социализма, «Вопросы эко-нимики» 1962 г. № 4, стр. 103).

[24] К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 64.

[25] Т а м же, стр. 31.

[26] К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVII, стр. 95—96.

[27] См. С. Н. Братусь, Юридические лица в советском гражданском праве, М., 1947, стр. 28—29.

[28] К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVII, стр. 99.

[29] Такое истолкование этого высказывания К. Маркса широко распро­странено в нашей юридической литературе: см., например, «Советское граж­данское право», т. 1, учебник для юридических вузов, М., 1950, стр. 106.

[30] «Архив К. М а р к с а и Ф. Энгельса», книга 5, М.,¹1930, стр. '402.

[31] К. Маркс, Капитал, т. III, Госполитиздат, 1949, стр. 352.

[32] К. Маркс, К критике политической экономии, Госполитиздат, 1952, стр. 198.

[33] К. Маркс, Формы, предшествующие капиталистическому производст­ву, Госполитиздат, 1949, стр. 27.

[34] Такие упреки содержатся в названной выше книге М. В. Колганова в адрес А. В. Бенедиктова, автора монографии «Государственная социалисти­ческая собственность» (М., 1948), и авторов учебника по гражданскому пра­ву (т. 1, М., 1944); в свою очередь, подобный упрек Колганову адресуют А. Кузнецов и Е. Соллертинская в своей рецензии на его книгу, опубликован­ную в журнале «Коммунист» 1953 г. № 17, стр. 124; см. также Д. М. Г е н-к и н, Право собственности в СССР, Госюриздат, 1961, стр. 15.

[35] Виктор Кнапп в своем исследовании о собственности в странах народ­ной демократии правильно отмечает, что собственность в экономическом смысле — это такое отношение, при котором определенные классы присваи­вают'средства производства и устраняют от этого присвоения другие клас­сы, что та или иная форма собственности связана с объективным классовым интересом присваивающих и поэтому исключительный интерес, ради кото­рого используются средства производства, проявляется в общественных от­ношениях присвоения средств производства и результатов общественного производства. См. В. Кнапп, Собственность в странах народной демокра­тии, ИЛ, М., 1954 (перевод с чешского), стр. 14—16. К сожалению, В. Кнапп не доводит до конца мысль о том, что собственность в экономическом смыс­ле — это состояние присвоенное™ средств производства и результатов труда, что это — предпосылка и результат производственных отношений, отношение к этой предпосылке и к результату как к своему.

[36] См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 12, стр. 722.

[37] Я- Кронрод также отмечает, что характеристика собственности как от­ношения человека к вещи как к своей или чужой лишена смысла вне отноше­ний между людьми. «...Ввиду того, — пишет он, — что между людьми уста­навливаются отношения собственности по поводу средств производства, лю­ди и относятся к последним, как к своим или чужим» (Я. Кронрод, Основ­ное производственное отношение и экономический закон движения социализ­ма, «Вопросы экономики» 1962 г. № 4, стр. 105). Но это означает, что имен­но в отношениях людей к вещам как к своим или чужим проявляются их отношения по поводу .средств производства и произведенных про­дуктов

[38] Характерно, что М. В. Колганов, в начале своей книги раскритиковав­ший А. В. Бенедиктова за определение собственности как отношения субъек­та к вещи как к своей (см. стр. 6—7), далее утверждает, что «частный соб­ственник непосредственно относится к вещи как к своей» (стр. 286).

[39] См. С. Н. Б р а т у с ь, Имущественные и организационные отношения и их правовое регулирование в СССР, «Вопросы общей теории советского права», Госюриздат, 1960, стр. 79—86. Эта трактовка статического и динами­ческого состояния собственности в общем разделяется и Д. М. Генкиным (см. Д. М. Генкин, Право собственности в СССР, Госюриздат, 1961, стр. 14—15, 17, 28, 53—54), однако у него есть известное отличие от нашего' понимания двух состояний собственности. Д. М. Генкин вслед за Ю. К. Тол­стым (см. его статью «Содержание права социалистической и личной собст­венности в СССР», «Вестник Ленинградского университета» 1953 г. № 6,

•стр. 133) считает, что в динамику собственности входят как акты пользова­ния и распоряжения средствами производства и продуктами труда, высту­пающие в качестве юридических фактов, так и возникающий на этой основе переход вещей к другим лицам, соединение рабочей силы со средствами про­изводства и т. д., опосредуемые институтами обязательственного права, трудового права и др. (см. стр. 28, 53—54). Понятие динамического состоя-аия собственности тем самым приобретает двойственный характер, напол-.няется различным содержанием.

[40] С. С. Алексеев, Предмет советского социалистического гражданско­го права, «Ученые труды Свердловского юридического института», т. 1, 1959, стр. 27.

[41] О. А. Красавчиков не согласен с трактовкой имущественных отноше­ний как волевых отношений собственности. Он отождествляет имуществен­ные отношения с производственными, отрицая за последними какое-либо во-

-левое содержание. О. А. Красавчиков отождествляет волевое отношение с юридическим и поэтому упрекает автора этих строк в том, что он юридиче­ские феномены включает как элемент в экономическое содержание собствен­ности. Характеристика имущественных отношений как волевых, по мнению О. А. Красавчикова, возможна лишь в том случае, если их признать юриди­ческим выражением производственных отношений, т. е. правоотношениями (см. О. А. Красавчиков, «Ученые труды Свердловского института», т. VI, серия «Гражданское право», 1961, стр. 76—78). Те возражения, которые были приведены нами выше относительно сооб­ражений О. А. Красавчикова о содержании производственных отношений (см. примечание на стр. 15), а также аргументация, изложенная в тексте сохраняют свою силу и по вопросу о природе имущественных отношений. В рецензии М. Д. Шаргородского, Д. А. Керимова и Ю. К. Толстого на сборник «Вопросы общей теории советского права» была также подвергнута критике защищаемая мною в статье «Имущественные и организа­ционные отношения и их правовое регулирование в СССР» и воспроизводимая в настоящей работе трактовка имущественных отношений. Авторы рецензии упрекают меня в том, что я, рассматривая имущественные отношения как волевые, тем самым якобы допускаю их самостоятельное существование наряду с производственными отношениями, не относя их ни к послед­ним, ни к идеологическим отношениям. «При этом понимании имуществен­ных отношений, которое отстаивает С. Н. Братусь, — утверждают авторы ре­цензии, — трудно ответить на вопрос о месте этих отношений в системе об­щественных явлений» («Советское государство и право» 1961 г. № 7, стр. 140К Рецензенты полагают, что правильнее каждое конкретное производственное отношение и всю их совокупность рассматривать как неразрывное единство материального содержания и волевого опосредствования. Но, во-первых, я никогда не утверждал, что имущественные отношения существуют наряду с производственными, а подчеркивал и подчеркиваю, что они — формы проявления последних, необходимая их сторона, их элемент, момент их становления и вместе с тем их результат. Во-вторых, тезис о един­стве материального содержания и волевого опосредсгвования в производ­ственных отношениях не следует понимать в смысле тождества названных двух моментов. Данный тезис следует раскрыть, что я и попытался сделать. Это — диалектическое единство, предполагающее различие указанных сто­рон производственных отношений; эти две стороны взаимно связаны, про­никают одна в другую — составляют единство противоположностей. Но они не сливаются в неразличимое тождество. Решающее в этом единстве, с точ­ки зрения обусловленности сознания бытием, то, что производственные отно­шения— это предпосылка и результат общественно-производственной дея­тельности, независимые от сознания людей.

[42] См. «Резолюция XXI съезда Коммунистической партии Советского Со­юза по докладу товарища Н. С. Хрущева «О контрольных цифрах развития народного хозяйства СССР на 1959—1965 гг.», Госполитиздат, 1959, стр. 28—29; «Программа Коммунистической партии Советского Союза» («Ма­териалы XXII съезда КПСС», Госполитиздат, 1961, стр. 389); Н. С. Хру­щев, О Программе Коммунистической партии Советского Союза (назван--ный сборник, стр. 174).

[43] См. об этом Р. О. X а л ф и н а, О праве личной собственности в пери­од развернутого строительства коммунизма, «Советское государство и пра­во» 1960 г. № 12; С. Н. Б р а т у с ь, Программа КПСС и вопросы советского гражданского права, «Правоведение» 1961 г. № 4, стр. 40—44.

[44] См. об этом «Вопросы теории финансов», Госфиниздат, 1957, стр. 57 и др.

[45] См. «Гражданское право», ч. 1, учебник для юридических вузов, Юриз-дат, 1938, стр. 12.

[46] См. «Гражданское право», т. 1, под ред. проф. М. М. Агаркова и проф. Д. М. Генкина, Юриздат, 1944, стр. 8—11.

[47] См. «Советское гражданское право», т. 1, под ред. проф. Д. М. Ген­кина, Госюриздат, 1950, стр. 4, 7, 8, 11—12.

[48] «Советское гражданское право», под ред. проф. С. Н. Братуся, Гос-юриздат, 1950, стр. 4—5; См. также С. Н. Братусь, «Соотношение эконо­мики, политики и права в социалистическом обществе», «Труды Военно-Юридической Академии», т. XIV, 1951, стр. 13. К этой характеристике иму­щественных отношений присоединился Д. М. Генкин (см. Д. М. Г е н к и и, Право собственности в СССР, Госюриздат, 1961, стр. 20).

[49] См. «Советское государство и право» 1955 г. № 5, стр. 53.

[50] См. О. С. Иоффе, Советское гражданское право, изд-во Ленинград­ского университета, 1958; С. И. Вильнянский, Лекции по советскому гражданскому праву, изд-во Харьковского университета, 1958.

[51] См. С. И. Вильнянский, Лекции пб советскому гражданскому праву, изд-во Харьковского университета, 1958-, стр. 9—10.

[52] О. С. Иоффе, Советское гражданское право, изд-во Ленинградского университета, 1958, стр. 7.

[53] Т а м же, стр. 7—9.

[54] «Советское гражданское право», т. 1, учебник для юридических вузов, Госюриздат, 1959, стр. 7.

[55] См. «Советское гражданское право», ВЮЗИ, М., 1960, стр-. 7—9

[56] «Пленум Центрального Комитета Коммунистической партии Советско­го Союза 15—19 декабря 1958 г. Стенографический отчет», Госполитиздат, ,1958, стр. 79.

[57] «Коммунист» 1361 г. № 8, стр. 93.

[58] См. материалы научного совещания о законе стоимости («Вопросы экономики» 1957г. № 8).

[59] В. И. Ленин, Соч., т. 27, стр. 213.

[60] См. А. В. Венедиктов, Государственная социалистическая собствен­ность, изд-во Академии наук СССР, 1948, стр. 323—331.

[61] В статье Б. Р. Левина «Юридические формы государственного руко­водства социалистическим производством» правильно отмечается, что глав­ная особенность плановых актов состоит в их организационном воздействии. Возникающие в связи с плановыми заданиями государства административ-ноправовые отношения между органами государственного управления, ука­зывает Б. Р. Левин, имеют служебное по отношению к сфере материального производства значение, они носят организующий, трансмиссионный характер, устанавливаются с целью переноса этих обязательств после их соответству­ющей трансформации в область гражданскоправовых и трудовых отноше­ний, где плановые задания реализуются непосредственно («Правоведение» 1961 г. .№.1, стр. 136).

[62] Еще в 1940 году автор настоящих строк подчеркивал, что «различия в методах регулирования отражают различия в реальных общественных от­ношениях или в тех или иных сторонах общественных отношений, регулиру­емых правом» и что «задача научного исследования заключается в том, что­бы не только показать- зависимость формы от данного содержания, но и установить, почему данное содержание выражается именно в данной, а не в иной форме» (С. Братусь, О предмете советского гражданского права, «Советское государство и право» 1940 г. № 1, стр. 38); см. также выступле­ние С. Ф. Кечекьяна в дискуссии о системе права («Советское государство и право» 1940 г. № 8—9, стр. 199) и его статью «О системе советского соци­алистического права», в которой говорится следующее: «Предмет правового регулирования, т. е. те или иные общественные отношения, составляет одно целое с их правовым оформлением, следовательно, включает в себя всегда определенный метод регулирования» («Советское государство и право» 1946г. № 2, стр. 41); С. С. Алексеев справедливо указывает на то, что «...мы выде­ляем определенный вид общественных отношений в качестве самостоятель­ного предмета права именно потому, что эти отношения по своей объектив­ной природе требуют специфической формы правового, регулирова-вания» (его работа «Предмет советского социалистического гражданского права», сгр. /:э6). Эта же мысль в еще оолее выпуклой форме выражена им в работе «Общие теоретические проблемы системы советского, права»: «Пред­мет правового регулирования—это не всякий вид общественных отношений, а такой, который объективно требует правового регулирования в особой форме» (стр. 46).

[63] См. Ю. К. Толстой, Рецензия на книгу Л. С. Я в и ч а «Советское право — регулятор общественных отношений в СССР», «Правоведение» 1958 г. № 4, стр. 125; Л. С. Явич, Проблемы правового регулирования сб-ветских общественных отношений, Госюриздат, 1961, стр. 95—96.

[64] См. С. С. Алексеев, Общие теоретические проблемы системы совет­ского права, Госюриздат, 1961, стр. 48.

[65] См. дискуссионные статьи о предмете советского гражданского права в журнале «Советское государство и право» 1954 г. № 2, 4, 6, 7, 8; 1955 г. № 1, 2, редакционную статью «О предмете советского гражданского права (к итогам дискуссии)» — № 5, а также материалы дискуссии о системе совет­ского права («Советское государство и право» 1956 г. № 8, 9; 1957 г. № I, 2, 3, 6, 7). Наиболее последова!ельно положение о связи советского граж­данского права с товарными отношениями было развито С. С. Алексеевым. Предметом советского гражданского права, указывает он, являются имуще­ственные отношения, складывающиеся на основе товарного производства при' социализме (см. С. С. Алексеев, Предмет советского социалистического гражданского права, Свердловск, 1959, стр. 74—75).

[66] См. редакционную статью о предмете советского гражданского права, «Советское государство и право» 1955 г. № 5; Д. М. Г е н к и н, К вопросу о системе созегского социалистического права, «Советское государство и

право» 1956 г. № 9; Viktor Knapp, Predmet a system Ceckoslovenskogo socialstickeho prava obcanskeho, Praha, 1959; Stefan Luby, "Obcanske a hospodarske pravo v systeme socialistickego prava", "Pravnickie Studie" 1959, №• 3.

Предметом гражданского права, по мнению В. Кнаппа, является' поведение людей в имущественных отношениях, на которые распро­страняется действие закона стоимости, и поведение людей в некоторых лич­ных неимущественных отношениях. В. Кнапп отрицает за методом правового регулирования значение самостоятельного критерия отграничения граждан-права от других отраслей права, справедливо указывая на то, что равенство субъектов в гражданском правоотношении, хотя оно и имеет боль­шое значение при определении предмета чехословацкого гражданского пра­ва, следует рассматривать не как метод регулирования, а как качество пра­воотношений, обусловленное действием закона стоимости (стр. 303—304),

[67] Поэтому никак нельзя согласиться с теми представителями науки кол­хозного права, которые вопреки фактам, объективной действительности и за­конодательству продолжают утверждать, что договор государственной за­купки сельскохозяйственной продукции является институтом колхозного пра­ва. По мнению Г. А. Аксененка, например, правоотношения по контрактации, поскольку они связаны с колхозным производством, с правомочиями колхоза по распоряжению своей продукцией, бесспорно носят и колхозноправовой характер и должны быть отнесены к колхозноправовым отношениям («Со­ветское государство и право» 1961 г. № 6, стр. 23).

О. А. Красавчиков правильно упрекает цивилистов в том, что проблема государственных закупок сельскохозяйственных продуктов выпала из их по­ля зрения; произошло это потому, что внешние имущественные связи кол­хозов с другими субъектами советского права неосновательно рассматрива­лись в качестве предмета колхозного права и предмета его науки. «Право­вые вопросы имущественных отношений колхозов и совхозов по государст­венным закупкам, — справедливо отмечает О. А. Красавчиков, — должны стать таким же главным проблемным направлением, каким в развитии на­шей гражданскоправовой науки явилось направление «СНХ» и «Кодифика­ция» (О. А. Красавчиков, Советская наука гражданского права, Свердловск, 1961, стр. 87).

[68] См. С. С. Алексеев, Предмет советского социалистического граждан­ского права, Свердловск, 1959, стр. 266, 269.

[69] См. там же, стр. 266.

[70] По мнению С. С. Алексеева, метод правового регулирования объеди­няет четыре тесно связанных между собой звена: а) правосубъектность, вы­ражающую общее юридическое положение сторон, б) юридические факты, в) содержание правоотношения, г) юридические санкции (см. С. С. Алек­сеев, Предмет советского социалистического гражданского права, Сверд­ловск, 1959, стр. 258—259; его же, Общие теоретические проблемы систе­мы советского права, стр. 62).

[71] См. «Советское государство и право» 1954 г. № 7, стр. 105—107.

[72] ¹ См. об этом С. Н. Б р а т у с ь, Юридические лица в советском граж­данском праве, Юриздат, 1947, стр. 301, 320, 352—353. Это положение под­тверждается и новейшей практикой. Д. М. Генкин, анализируя договорные связи по поставке товаров народного потребления, пришел к выводу, что «наличие административного подчинения не исключает возможности дого­ворных отношений между вышестоящими и нижестоящими звеньями, состоя­щими на хозрасчете и являющимися юридическими лицами. В этих отноше­ниях указанные звенья равны друг другу и несут имущее,венную ответственность за выполнение обязательств» («Советское государство и право» 1961 г-№ 8, стр. 42).

[73] СЗ СССР 1936 г. № 43, ст. 361.

[74] См. ст. 5 постановления ЦИК и СНК СССР от 15 июля 1936 г. «О хоз­расчетных правах главных управлений промышленных народных комисса­риатов».

[75] См. ст. 2 Инструкции НКФ СССР и Госбанка СССР от 21 июля 1938 г. по применению постановления ЦИК и СНК СССР от 15 июля 1936 г.

[76] Например, отраслевые производственные управления Московского об-.ластного совнархоза в 1957—1958 гг. находились на государственном бюдже­те (см. Л. М. Ш о р, Вопросы правового регулирования деятельности отрас­левых и функциональных органов совнархоза, «Советское государство и пра­во» 1958 г. № 5, стр. 88).

[77] См. С. Н. Б р а т у с ь, О некоторых чертах истории советского граж­данского права, «Советское государство и право» 1957 г. № 11, стр. 94; А. В. Венедиктов, Правовое положение совнархоза и подведомственных ему предприятий, Л., 1960. А. В. Венедиктов правильно указывает на то, что -к планово-регулирующей, организационной, административно-управленческой деятельности неприменимо основное начало хозрасчета — «соизмерение затрат живого и овеществленного труда, производственной или .иной хозяйственной деятельности с результатами этой деятельности и возмещение затрат за счет этих результатов» (стр. 72).

[78] См. например, А. В. Венедиктов, Правовое положение совнархоза •и подведомственных ему предприятий, Л., 1960, стр. 63 и др.; А. А. Пуш­кин, К вопросу о правовом положении отраслевых управлений совнархоза; М. И. Брагинский, Гражданская правосубъектность отдельных звеньев совнархоза и их участие в хозяйственных связях, «Правовые вопросы орга­низации и деятельности совнархозов» (тезисы докладов научной конферен­ции), Свердловск, 1960, стр. 40—42, 81—82. Нелья согласиться с утвержде­нием О. С. Иоффе, что управленческая деятельность отраслевого управления совнархоза является необходимым элементом производства и что поэтому деятельность управления имеет хозрасчетный характер (см. О. С. Иоффе, О гражданскоправовом и административноправовом методах регулирования хозяйственной деятельности, «Правоведение» 1959 г. № 3, стр. 59). Эле­ментом производства в лучшем случае может быть признана организацион­ная деятельность внутри предприятия.

[79] Если же в состав треста входят лишь состоящие на внутреннем хозрас­чете предприятия, он должен рассматриваться и действовать как государст­венное промышленное предприятие со всеми вытекающими отсюда последст­виями; см. об этом С. Н. Братусь, О правовом положении государствен­ного промышленного предприятия, «Правовые вопросы организации и деятель­ности совнархозов» (Тезисы докладов научной конференции), Свердловск, 1960, стр. 52.

[80] С. С. Алексеев полагает, что нормы права, регулирующие кредитно-рас-четные отношения Госбанка с клиентурой, образуют комплексный правовой ин­ститут. Комплексным (смешанным) правовым институтом, по его мнению, яв­ляется составная часть определенной отрасли права (в данном случае граж­данского права), содержащая в себе отдельные элементы метода правово­го регулирования иной отрасли права (здесь—административного права) (см. С. С. Алексеев, Общие теоретические проблемы советского права,, стр. 83 и след.). С этим утверждением трудно согласиться: суть дела не в раз­нородных методах правового регулирования, объединяемых в так называемом комплексном институте, а в разнородности самих общественных отношений, ре­гулируемых поэтому нормами различных отраслей права. С. С. Алексеев счи­тает, что комплексный институт охватывает те случаи, когда в рамках граж­данского правоотношения одна из сторон имеет определенные администра­тивные правомочия: например, Госбанк обладает административным право­мочием отклонять необоснованные отказы от акцепта платежных требований, но осуществляет это правомочие не изолированно, а в рамках гражданского' правоотношения, вытекающего из договора расчетного счета (см. там же, стр. 86). Ио в этом и ему подобных случаях, как признает и сам С. С. Алексе­ев, «один из участников регулируемых правом общественных отношений од­новременно выступает в качестве субъекта различных отраслей права» (стр. 87). Поэтому комплексный институт — это не часть одной отрасли пра­ва, а сложное образование, относящееся к двум или более отраслям права.

[81] См., например, Д. М. Г е н к и н, Предмет советского гражданского права, «Советское государство и право» 1955 г. № 1, стр. 104.

[82] С. И. Аскназий, Гражданское и административное право в социали­стической системе воспроизводства, «Ученые записки Ленинградского универ­ситета», вып. 3, серия юридических наук, 1951, стр. 68—69, 71—72.

[83] См. С. С. Алексеев, Предмет советского социалистического граж­данского права, Свердловск, 1959, стр. 47.

[84]  См. там ж е, стр. 60, 61.

[85] См. С. С. Алексеев, Предмет советского социалистического граж­данского права, Свердловск, 1959, стр. 73.

[86] Т а м же, стр. 77.

[87] На это правильно указывает Ш. Любы, утверждая, что подчиненность и власть в административном правоотношении — это не метод регулирования, а признаки, взятые (как и равенство в гражданских правоотношениях) из предмета регулирования («Pravnickie Studie», 1959, № 3).

[88] М. М. Агарков, Предмет и система советского гражданского пра­ва, «Советское государство и право» 1940 г. К° 8—9, стр. 61.

[89] См. там же, стр. 63, см. также Р. О. X а л ф и н а, О предмете совет­ского гражданского права, «Советское государство и право» 1954 г. № 8, стр. 85; е е ж е, К вопросу о предмете и системе советского финансового пра­ва, «Вопросы советского административного и финансового права», изд-во Академии наук СССР, 1952, стр. 197—198.

[90] С. С. Алексеев. Предмет советского социалистического гражданско­го права, Свердловск, 1959, стр. 72.

[91] См. С. С. Алексеев. Предмет советского социалистического граждан­ского права, Свердловск, 1959, стр. 118.

[92] См. С. С. Алексеев. Предмет советского социалистического граждан­ского права, Свердловск, 1959, стр. 83.

[93] См. там же, стр. 104, 105.

[94] См. «Советское государство и право» 1940 г. № 8—9, стр. 61.

[95] См. например, Р. О. X а л ф и н а. О предмете советского гражданского права, «Советское государство и право» 1954 г. № 8, стр. 86.

[96] См. Д. М. Г е н к и н, Предмет советского гражданского права, «Совет­ское государство и право» 1955 г. № 1, стр. 106. К такому же выводу пришел и С. С. Алексеев, утверждающий, что отношения собственности требуют граж-данскоправового регулирования лишь постольку, поскольку они одновре­менно являются и предпосылкой, и результатом товарного производства (см. С. С. Алексеев, Предмет советского социалистического гражданского пра­ва, Свердловск, 1959, стр. 285). С этим утверждением связано защищаемое им положение, что имущественные отношения, непосредственно выражающие от­ношения собственности в силу самой природы производственных отношений, регулируются не гражданским, а государственным правом.

[97] См. С. Н. Б р а т у с ь, О понятии гражданского оборота, «Советское государство и право» 1949 г. № 11, стр. 71.

[98] См. О. А. Красавчиков, Советская наука гражданского права, Свердловск, 1961, стр. 299—302.

[99] Скептическую позицию по вопросу о возможности научно обосновать круг имущественных отношений, регулируемых советским гражданским пра­вом, занял В. И. Корецкий. Он отрицательно оценивает итоги дискуссии о предмете гражданского права, считает, что предложенные в этой дискуссии критерии (равенство сторон, эквивалентность, возмездность, действие закона стоимости) не дают четкого отграничения гражданского права от смежных с ним отраслей права (трудового, колхозного, семейного, земельного, финан­сового и даже административного), безрезультатны. По его мнению, основную массу имущественных отношений регулирует гражданское право; остальные отрасли права имеют каждая свой главный предмет регулирования и попутно регулируют какую-то часть имущественных отношений, а именно ту, которая связана с главным предметом регулирования; но эти отрасли права (семей­ное, трудовое, колхозное, земельное, административное, финансовое) охваты­вают не все относящиеся к ним имущественные отношения, а лишь те, которые имеют специфический характер; те же имущественные отношения, которые не специфичны для указанных отраслей либо не регламентируются нормами со­ответствующей отрасли, могут'регулироваться нормами гражданского права по аналогии.

Таким образом, В. И. Корецкий определяет предмет гражданского права эмпирически, методом исключения; все имущественные отношения, не регули­руемые трудовым, колхозным, семейным, земельным, финансовым, админист­ративным правом, регулируются правом гражданским. Предвидя возможный упрек в том, что его позиция может быть охарактеризована как негативная, он старается отвести его указанием на то, что предметом гражданского пра­ва являются имущественные отношения, за исключением указанных выше ви­дов этих отношений. (См. «Вопросы кодификации гражданского законода­тельства союзной республики», Душанбе, 1960, стр. 19—21). Однако этот уп­рек, на наш взгляд, остается в силе.

Нельзя согласиться с такой «агностической» позицией по поводу возмож­ности познания предмета советского гражданского права и скептическими вы­водами относительно результатов тех усилий, которые были затрачены совет­скими юристами в поисках истины. Да и сам В. И. Корецкий не возражает против «дальнейших попыток найти классифицирующий признак для имущест­венных отношений, регулируемых гражданским правом, на тех путях, на ко­торых эта работа велась...» (там же, стр. 22).

[100] «Советское государство и право» 1940 г. № 8—9, стр. 65—66.

[101] «Советское гражданское право», т. 1, М., 1950, стр. 354.

[102] М. М. Агарков, Обязательство по советскому гражданскому праву,. М., 1940, стр. 41.

[103] И. А. Покровский, Основные проблемы гражданского права, 1917, стр. 102.

[104] См. об этом Е. А. Флейшиц, Личные права в гражданском праве •СССР и капиталистических стран, М., 1941, стр. 40—54.

[105] См. М. М. А г а р к о в, Предмет и система советского гражданского пра­ва, «Советское государство и право» 1940 г. № 8—9, стр. 67.

[106] «Советское государство и право» 1957 г. № 5, стр. 117—120; см. также

Stefan Luby, "Obcanske a hospodarske pravo v systeme socialistickego prava", "Pravnickie Studie" 1959, №• 3.

[107] См. «Советское государство и право» 1940 г. № 8—9, стр. 67.

[108] См. об этом К Ф. Егоров, Личные неимущественные права граждан СССР. «Ученые записки ЛГУ», серия юридических наук, вып. 4, 1953, .гтр. 155—156.

[109] «Советское государство и право» 1940 г. № 8—9, стр. 68—69.

[110] Т а м же, стр. 69.

[111] О. С. И о ф ф е, Советское гражданское право, Л., 1958, стр. 9.

[112] См. там же, стр. 10 и 11.

[113] См. редакционную статью «О предмете советского гражданского пра­ва», «Советское государство и право» 1955 г. № 5, стр. 60.

[114] См. С. С. Алексеев, Предмет советского социалистического граж­данского права, Свердловск, 1959, стр 149, 150.

[115] По мнению В. И. Серебровского, «каждое принадлежащее автору пра­во (правомочие) призвано в той или иной мере, в большей или меньшей сте­пени охранять как его имущественные, так и неимущественные интересы». В доказательство В. И. Серебровский ссылается на то, что право на выпуск произведения в свет — не только личное, но и имущественное право, ибо автор в подавляющем большинстве случаев получает известный доход от издания произведения. Точно так же дело обстоит и с признанием авторства, ибо на­рушение этого права может нанести ущерб имущественным интересам автора и т. д. Поэтому В. И. Серебровский отрицает раздельное суще­ствование личных и имущественных прав автора. (См. В. И. Серебровский, Вопросы советского авторского права, изд-во Академии наук СССР, 1956, стр. 101, 107).

Можно согласиться с тем, что и личные, и имущественные интересы авто­ра охраняются его субъективным правом, вытекающим из факта создания произведения. Но это не значит, будто отдельные конкретные правомочия, входящие в состав права автора, неразличимы: некоторые из них имеют лич­ный неимущественный характер, другие — имущественное содержание. И ес­ли даже согласиться с В. И. Серебровским, что обладание личным неимуще­ственным правомочием (например, авторством) одновременно есть и облада­ние имущественным правомочием (которое конкретизируется как право на по­лучение гонорара в случае издания произведения), то это не устраняет воз­можности и необходимости разграничения и самостоятельного существования двух названных правомочий (см. об этом С. С. Алексеев, Предмет совет­ского социалистического гражданского права, Свердловск, 1959, стр. 157—158).

[116] См. Положение о порядке рассмотрения трудовых споров, утвержден­ное Президиумом Верховного Совета СССР 31 января 1957 г.

[117] См. «Гражданское право», т. 1-, М., 1944, стр. 208 и «Советское граждан­ское право», т. 1, М., 1950, стр. 197.

[118] См. К. М а р к с и Ф. Э н г е л ь с, Соч., т. XXVIII, стр. 258.

[119] С. С. Алексеев теоретическое обоснование возможности гражданскопра-вовой защиты личных прав также усматривает в относительной самостоятель­ности права. Объективные предпосылки для распространения гражданскопра-вовых форм на личные неимущественные отношения, возникающие по поводу имени, чести и достоинства гражданина, он усматривает в том, что эти лич­ные блага выражают определенное общественное состояние лица. В этом про­являются черты сходства отношений, связанных с этими благами, с имущест­венными отношениями, регулируемыми гражданским правом, ибо последние также выражают определенное состояние их участников — состояние их иму­щественной обособленности и самостоятельности. Эти черты сходства позволя­ют распространить гражданскоправовой метод регулирования на отношения, возникающие по поводу названных личных благ: в обоих случаях наруше­ние определенного состояния и, следовательно, нарушенные права могут быть восстановлены исковым путем (см. С. С. Алексеев, Предмет советского социалистического гражданского права, Свердловск, 1959, стр. 149—150, 153—154).'На-восстановительную функцию гражданского права, действую­щую-не только для защиты имущественных, но и личных прав, указывает и О. С. Иоффе при обосновании причины возможности распространения граж-данексправового регулирования на личные неимущественные отношения (см. О. С: -Иоффе, Гражданскоправовая охрана интересов личности в СССР, «Советское государство и право» 1956 г. № 2, стр. 65). Он правильно отме­тил, 'что Гражданский кодекс может' содержать нормы лишь о таких личных правах, защита которых осуществима в гражданскоправовом порядке (см. «Вопросы кодификации советского права», вып. 1, изд-во Ленинградского университета, 1957, стр. 41).

[120] См. Е. А. Флейшиц, Личные права в гражданском праве СССР и капиталистических стран, М., 1941, стр. 8—9.

[121] Та м же, стр. 112. 

[122] Т ам же, стр. 113

[123] Е. А. Флейшиц, соглашаясь с С. И. Аскназием, в дальнейшем сама при­знает, что в законе, устанавливающем охрану личных неимущественных ин­тересов, должна быть' дана такая их характеристика, которая подчеркивала-бы их характер как интересов личности, являющейся членом социалистиче­ского коллектива (см. Е. А. Флейшиц, Личные права в гражданском пра­ве СССР и капиталистических стран, М., 1941, стр. 119).

[124] См. постановление ЦИК и СНК от 2У апреля 1935 г. «О передаче го­сударственных предприятий, зданий и сооружений» (СЗ СССР 1935 г. № 28, ст. 221), постановление СНК СССР от 15 февраля 1936 г. (СЗ СССР 1936 г. № 11, ст. 93) с последующими изменениями; ст. 119 Положения о совете народного хозяйства экономического административного района (СП СССР 1957 г. № 12, ст. 121); постановление СНК СССР от 5 мая 1940 г. (СП СССР 1940 г. № 15, ст. 364); Инструкцию НКФ СССР, НКЮ СССР и Гссарбит-ража при СНК СССР от 26 мая 1940 г.

[125] О вопросах практики передачи предприятий, зданий, сооружений см. Инструктивное письмо Госарбитража Министерства юстиции СССР от 11 де­кабря 1953 г. («Сборник Инструктивных указаний Госарбитража при Совете Министров СССР», вып. 3, Госюриздат, 1956) и письмо заместителя тлавно-го арбитра Госарбитража при Совете Министров СССР от 26 июля 1958 г. № И-98.

[126] См. «Советское государство и право» 1940 г. № 8—9, стр. 63

[127] «Материалы XXII съезда КПСС», Госполитиздат, 1961, стр. 181.

[128] См. пп. 4 и 8 постановления Совета Министров СССР от 30 июня 1962 г. «О дальнейшем улучшении порядка заключения договоров на постав­ку продукции для материально-технического обеспечения предприятий и ор­ганизаций», СП СССР 1962 г. № 12, ст. 94.

[129] «Материалы XXII съезда КПСС», Госполитиздат, 1961, стр. 84.

[130] См. об этом Б. С. А н т и м о н о в, Е. А. Ф л е й ш и ц, Авторство и трудовое правоотношение, «Советское государство и право» 1956 г. № 5, стр. 48—57; их же, Авторское право, «Курс советского гражданского права», Госюриздат, 1957, стр. 63—64.

[131] См. Б. С. Антимонов, Е. А. Ф л е и ш и ц, Изобретательское право, Госюриздат, 1960, стр. 13—17.

[132] См. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 2 октября 1961 г. .«Ведомости Верховного Совета СССР» 1961 г. № 41, ст. 420. 2 СП СССР 1961 г. № 20, ст. 146.

[133] См. «Теоретические вопросы систематизации советского законодатель­ства», тезисы научной конференции Всесоюзного института юридических на­ук, М., 1960; С. С. Алексеев, Общие теоретические проблемы системы советского права, Госюриздат, 1961, стр. 144—152.

[134] См. об этом С. Н. Б р а т у с ь, Роль права в развитии производствен­ны* отношений, изд-во «Знание», 1954.

[135] См. С. С. Алексеев, Общие теоретические проблемы системы совет­ского права, Госюриздат, 1961, стр. 155.

[136] См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. 1, М., 3955. стр. 588—590; В. И. Л е н и н, Соч., т. 27, стр. 239.    

[137] См. А. А. Рускол, Колхозные правоотношения в СССР, Госюриздат, 1960, стр. 28—31; С. С. Алексеев, Общие теоретические проблемы си­стемы советского права, Госюриздат, 1961, стр. 114—116.

[138] См. об этом А. И. Пергамент, Алиментные обязательства по совет-.скому праву, М.,1951, стр. 6—24

[139] Г. М. Свердлов. Советское семейное право, М., 1958, стр. 24—25.

[140] Это правильно отметил В. И. Корецкий в статье «Вопросы структуры гражданского законодательства союзной республики» (см. «Вопросы кодифи­кации гражданского законодательства союзной республики», Душанбе, 1960, стр. 19).

[141] См., например, С. С. Алексеев, Общие теоретические проблемы си­стемы советского права, Госюриздат, 1961, стр. 32.

[142] См., например, «Земельное право», учебник для юридических вузов под ред. Н. Д. Казанцева, Госюриздат, 1958, стр. 13; Г. А. А к с е н е н о к, Зе­мельные правоотношения в СССР, Госюриздат, 1958; В. С. Якушев, Ме­тод и принципы регулирования земельных отношений, «Правоведение» 1961 г. № 4, стр. 78.

[143] См. «Земельное право», Госюриздат, 1958, стр. 13.

[144] Так, например, Г. А. Аксененок отрицает имущественный характер зе­мельных правоотношений, имея в виду, что они за самыми редкими исключе­ниями (случаи аренды городских земельных участков) не носят возмездногг, характера (см. Г. А. Аксененок, Земельные правоотношения в СССР. Госюриздат, 1958, стр. 24, 54—58, 67 и др.); он критиковал Г. Н. Полянскую за то, что в ее книге «Право государственной собственности на леса в СССР» земля, леса и другие природные ресурсы отнесены к особому виду и'муществ, а правоотношения, связанные с их использованием, — к особому виду пра­воотношений (стр. 116).

[145] См. В. С. Якушев, Метод и принципы регулирования земельных от­ношений. «Правоведение» 1961 г. № 4, стр. 77, 81.

[146] СП СССР 1961 г. № 20, ст. 146.

[147] См. В. И. Л е н и н, Соч., т. 13, стр. 308.

[148] См. «Земельное право», учебник для юридических вузов, Госюриздат, 1958, стр. 56—64; А. М/ Т у р у б и н е р, Право государственной собственности на землю в Советском Союзе, изд-во Московского университета, 1958, стр. 184—185, 203; Г. А. Аксененок, Земельные правоотношения в СССР, Госюриздат, 1958, стр. 357.

[149] Г. А. Аксененок, Правовое положение совхозов в СССР, изд-во Академии наук СССР, 1960, стр. 225—226, 229—230, 233.

[150] А. В. Карасс, Право государственной социалистической собственно­сти, М., 1954, стр. 236—237; Г. Н. Полянская также отвергает категорию уп­равления как самостоятельное правомочие (см. ее работу «Право государ­ственной собственности на леса в СССР», Госюриздат, 1960, стр. 155—163).

[151] См. А. В. Карасс, Право государственной социалистической соб­ственности, М., 1954, стр. 240—241.

[152] См. Г. А. А к с е н е н о к, Земельные правоотношения в СССР, Госюр­издат, 1958, стр. 367. А. М. Турубинер, признавая право пользования земель­ным участком за государственными предприятиями и. учреждениями, вместе с тем утверждает, что государство «само использует землю через свои госу­дарственные предприятия, так как государство вообще не может осуществ­лять пользование каким-либо своим имуществом, иначе как через свои пред-. приятия и учреждения» (А. М. Т у р у б и н е р, Право государственной соб­ственности на землю в Советском Союзе, изд-во Московского университета, 1958, стр. 214).

[153] А. В. Венедиктов, Государственная социалистическая собствен­ность, М.—Л., 1948, стр. 323—331, 337—349.

[154] См., например, Г. А. Аксененок, Земельные правоотношения з СССР, Госюриздат, 1958, стр. 364; он упрекает А. В. Бенедиктова и автора этих строк в том, что они в функцию управления включают правомочия по владению, пользованию и распоряжению землей, как и другими объектами государственной собственности, и тем самым якобы превращают колхозы в собственников земли. Но Г. А. Аксененок 1) явно смешивает функцию опера­тивного управления, включающую в себя имущественные правомочия, с функцией административного управления; 2) отождествляет правомочия, входящие в оперативное управление, с правом собственности.

Н. И. Краснов в рецензии на книгу Г. А. Аксененка «Правовое положе­ние 'совхозов в СССР» считает заслугой автора этой книги включение им в содержание права государственной собственности правомочия по адми­нистративному управлению объектами этого права (см. «Советское государ­ство и право» 1961 г. № 7, стр. 146—147); Теоретическое и практическое зна­чение этого «четвертого» правомочия, по мнению Н. И. Краснова, состоит в том, что осуществление права собственности коллективным (общественным; собственником в отличие от индивидуального собственника (частного или личного) включает «также и акты, определяющие положение имущества как бы «внутри» собственника, отношение к имуществу отдельных организа­ционных частей коллектива-собственника» (стр. 147).

Но такое внутреннее организационное обособление имущества, закреп­ленного за юридическим лицом — государственной организацией, между от­дельными его частями (например, отделениями совхоза) ничего не добавляет к юридической характеристике тех имущественных правомочий, которые уже, имеется у этого юридического лица — владения, пользования и распоряже­ния. у а одна из форм пользования имуществом, предполагающая, разу­меется, в условиях крупного предприятия необходимую координацию в дея­тельности его частей, необходимую организационную деятельность с использованием принципа материальной заинтересованности указанных подразделе­ний (проведение внутреннего хозрасчета и т. д.) как элемент производствен­ной деятельности. Такая организационная деятельность как управление про­изводством имеет непосредственное отношение к внутреннему трудовому распорядку, но она ничего не добавляет к имущественным правомочиям со­циалистического предприятия. Управление производственным процессом на крупном капиталистическом предприятии, где работают десятки тысяч рабо­чих, также требует соответствующей организационной деятельности, обособ­ления частей предприятия и т. д.

[155] См. «Правоведение» 1961 г. № 4, стр. 79.

[156] С. С. Алексеев полагает, что признание самостоятельности земельно­го и финансового права было бы аналогично признанию самостоятельности права строительного, коммунального, промышленного и т. д. Но властно-ор­ганизационные и имущественные правоотношения, складывающиеся в строительстве, в коммунальном хозяйстве и т. д., отделены друг от друга и по­тому входят в содержание административного и гражданского права; в зе­мельном праве мы различаем властно-организационную и имущественную стороны, но ни та, ни другая не являются самостоятельными объектами пра­вового регулирования. С. С. Алексеев в дальнейшем сам признает, что зе­мельные и финансовые отношения как отношения организационно-властного типа неразрывно связаны с имущественными отношениями (см. С. С. Алек­сеев, «Общие теоретические проблемы системы советского права», Госюр-издат, 1961, стр. 32—33).

[157] Р. О. X а л ф и н а, К вопросу о предмете и системе советского финан­сового права, «Вопросы советского административного и финансового права», изд-во Академии наук СССР, 1952, стр. 197.

[158] См. там же.

[159] См С. С. Алексеев. Общие теоретические проблемы системы совет­ского права, I осюриздат, 1961, стр. 93—101; О. А. Красавчиков, Совет­ская наука гражданского права, «Ученые труды Свердловского юридического института», т. VI, серия «гражданское право», 1961, стр. 258—272. В отличие от О. А. Красавчикова, который, на наш взгляд, правильно отрицает возмож­ность существования комплексных правовых наук и допускает лишь суще­ствование комплексных учебных дисциплин, С. С. Алексеев признает наряду с отраслевыми и комплексные юридические науки.

[160] Е. А. Ровинский, определяя понятие и круг финансовых отношений, ис­ходит из того, что эти отношения возникают из финансовой деятельности со­циалистического государства, заключающееся в распределении и перераспре­делении национального дохода страны. Финансовые отношения, по мнению Е. А. Ровинского, — одна из форм экономических (базисных) отношений. Их объектом являются сами деньги, выступающие в процессе финансовой деятельности государства в качестве средства платежа или средства накоп­ления и сбережения (См. Е. А. Ровински и, Основные вопросы теории советского финансового права, Госюриздат, 1960, стр. 60—62).

Едва ли можно согласиться с тем, что финансовые отношения, вытека­ющие из распределения и перераспределения государством националь­ного дохоца, — это базисные отношения. Финансовая деятельность государ­ства — важнейшая предпосылка формирования производственных отноше­ний, но отношения, в которых проявляется эта деятельность, не входят в базис. Тем более нельзя признать базисными финансовые отношения, вотникающие в связи с расходованием части национального дохода на управ­ленческие и культурные цели. Можно было бы поставить в упрек Е. А. Ро-винскому его утверждение, что предметом финансового права является не сама финансовая деятельность, а те отношения, которые возникают в про­цессе "ее осуществления (см. там же стр. 61). Деятельность-нельзя про­тивопоставлять, отношениям: отношения проявляются в поведении участни­ков, в их деятельности.

Е. А. Ровинский далее полагает, что «осуществление Советским государ­ством своей финансовой деятельности непосредственно и через посредство своих хозяйственных органов не дает основания для сохранения на данном зтапе понятия «государства-казны», что «в основе концепции «государства-казны» лежит смешение вопросов государства — юридического лица и нали­чия двух правовых режимов в управлении государственным имуществом, базирующихся на единой общенародной социалистической собственности» (т а м ж е, стр. 150, 151).

Дело, разумеется, не в термине «казна». Термин этот устарел. Но и Е. А. Ровинский, как это видно из его же высказываний, приведенных выше, не опровергает существования двух форм финансовой деятельности, двух правовых режимов хозяйственной деятельности Советского государства. Первая форма связана с непосредственной деятельностью самого государ­ства, действующего через свои финансовые органы, вторая связана с хозрас­четом, с закреплением государственного имущества в оперативное управле­ние за предприятиями и иными хозяйственными организациями и т. д. Поэ­тому мы полагаем, что Е. А. Ровинский не опроверг те соображения, кото­рые были высказаны автором этих строк и другими авторами, утверж­давшими, что государство выступает как «казна» через государственный бюджет.

[161] Подробнее об особенностях финансово-правовых норм и финансовых правоотношений см. Е. А. Р о в и н с к и и, Основные вопросы теории совет­ского финансового права, Госюриздат, 1960, стр. 110—139.

[162] С. С. Алексеев, Предмет советского социалистического граждан­ского права, Свердловск, 1959, стр. 121; см. также стр.  123, 129 и др

[163] См. С. С. Алексеев, Предмет советского социалистического граж­данского права, стр. 123; см. также С. С. Алексеев, Общие теоретические проблемы системы советского права, Госюриздат, 1961, стр, 28.

[164] См. С. С. Алексеев, Общие теоретические проблемы системы совет­ского права, Госюриздат, 1961, стр. 134—162.

[165] См. С. Ф. К е ч е к ь я н, Правоотношения в социалистическом обще­стве, изд-во Академии наук СССР, 1958, стр. 7.

[166] См. там же, стр. 31—32.

[167] Rolf Schьsseler, Das Verhдltnis zwischen Produktionsverhдltnissen und Rechtsverhдltnissen im Sozialismus, "Staat and Recht", 1958, ¹ 2, , 1958, ¹ 2.

[168] См. О. С. Иоффе,  Советское гражданское право, изд-во Ленинград­ского университета, 1958, стр. 11.

[169] См. «Советское государство-и право» 1955 г. № 1, стр. 106,    

[170] О. С. Иоффе, Советское гражданское право, изд-во Ленинградского университета, 1958, стр. 12.

[171] См. «Советское государство и право» 1940 г. № 8—9, стр. 63.

[172] См. О. С. Иоффе, Советское гражданское право, изд-во Ленинград­ского университета, 1958, стр. 14.

[173] См. «Советское государство и право» 1955 г. № 5, стр. 58.

[174] См. «Гражданское право», учебник для юридических институтов, т. 1. М., 1944, стр. 16-—21; «Советское гражданское право», учебник для вузов, т. 1, М., 1950, стр. 7—11; О. С. Иоффе, Советское гражданское право, Л., 1958, стр. 16—21; С. И. Вильнянский, Лекции по советскому граждан­скому праву, Харьков, 1958, стр. 19—22; «Советское гражданское право», учебник для юридических вузов, т. 1, М., 1959, стр. 28—34; «Советское гражданское право», учебное пособие, ч. 1, М., 1960, стр. 14—18.

[175] Подчеркивая, что принцип — это ведущее начало или закон данного явления, мы тем самым признаем возможность и необходимость использова­ния познанного в процессе общественной практики и в теории принципа для совершенствования тех или иных общественных отношений. В этом смысле можно говорить о научном принципе как руководящей идее, правильно от­ражающей существенные свойства общественных явлений и направляющей поведение людей в соответствии с объективной закономерностью историческо­го развития ( см. об этом Б. В. Ш е и н д л и н, Сущность советского права, изд-во Ленинградского университета, 1959, стр. 65). Но нельзя правовой прин­цип сводить только к идее в указанном смысле.

[176] См., например, «Советское гражданское право», учебник для юридичес­ких вузов, М., 1950, стр. 7.

[177] Б. В. Шейндлин считает, что «советскими основными правовыми прин­ципами являются конституционно закрепленные начала социализма, выра­жающие главное направление политики Коммунистической партии и социали­стического государства в области правового регулирования общественных отношений» (Б. В. Шейндлин, Сущность советского права, изд-во Ленин­градского университета, 1959, стр. 67). Соглашаясь с тем, что ряд основных принципов советского права выражен в Конституции СССР, мы, однако, по­лагаем, что ими не исчерпываются основные принципы советского права. Надо идти не только от общего к частному, но и от частного, от анализа от-' дельных отраслей права к общему; изучение конкретных отраслей права, советского права в цело.м в сочетании с анализом Конституции приведет к. правильному решению задачи.

[178] См. «Гражданское право», учебник для юридических институтов, М., 1944, стр 18; О С Иоффе, Советское пражданское право, Л., 1958, стр. 18.

[179] См. п. 12 постановления Совета Министров СССР от 1 июня 1962 г. «Об индивидуальном и кооперативном жилищном строительстве» (СП СССР 1962 г. № 12, ст. 93).

[180] Это предлагает О. С. Иоффе (см. его работу «Советское гражданское право», Л., 1958, стр. 20).

[181] См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 104, 672; т, XVI,

ч. I, стр. 446.

[182] См., например, А. Г. Гойхбарг, Хозяйственное право РСФСР,, т. 1, «Гражданский кодекс», изд. 2-е, М.—Л., 1923

[183] См. например, В. М. Ш р е т е р, Советское право, М., 1928; Б. С.; Мартынов, Промышленное право СССР, «Советское промышленное пра­во. Очерки», М., 1929.

[184] См. П. И. Стучка, О системе и пределах материальной или особой части гражданского кодекса, «Революция права» 1929 г. № 5. Эта же точ­ка зрения защищалась автором этих строк в статье «К проблеме хозяй­ственно-административного права», «Советское государство и право» 1930 г. № 11—12.

[185] См. об этом Л. Я. Гинцбург, К вопросу о хозяйственном праве, , «Советское государство и право» 1956 г. № 10.

[186] См. В. С. Т а д е в о с я н, Некоторые вопросы системы советского права, «Советское государство и право» 1936 г. № 8; Обсуждение вопросов системы советского права и социалистической законности, «Советское госу­дарство и право» 1958 г. № 11, стр. 117—129; И. В. Павлов, О системе советского социалистического права, «Советское государство и право» 1958 г. № 11;В. В. Л а п т е в, О советском хозяйственном праве, «Совет­ское государство и право» 1959 г. № 4; А. И. Д е н и с о в, Н. И. Берн-штейн, Основы гражданского законодательства и «хозяйственное право», «Советское государство и право» 1959 г. № 5; В. К. Мамутов, Хозяй­ственное право — на службу коммунистическому строительству, «Советское • государство и право» 1959 г. № 5; И. В. П а в л о в, К вопросу о кодифи­кации советского гражданского законодательства, «Советское государство и право» 1959 г № 8; Г. М. Свердлов, К истории гражданского и хозяй­ственного законодательства, «Советское государство и право» 1959 г. № 9; Б. С. А н т и м о н о в, К разработке проекта Основ гражданского законо­дательства, «Социалистическая законность» 1959 г. № 7; О. С. И о ф ф е, Правовое регулирование хозяйственной деятельности в СССР, изд-во Ле­нинградского университета, 1959; С. С. -Алексеев, Дифференциация гражданскоправового регулирования в социалистическом обществе, «Совет­ское государство и право» 1960 г. № 2; Я- Ф. М и ко л е н ко, О системе имущественных отношений и их правовом регулировании, «Советское государ­ство и право» 1960 г. № 3; Л. А. Л у н ц, Е. А. Ф л е и ш и ц, Еще раз о предмете хозяйственного права, «Правоведение» 1960 г. № 4; Г. К. Мат­веев, О концепции хозяйственного права, «Правоведение» 1961 г. № 1; Ю. К- Толстой, Теоретические проблемы кодификации гражданского за­конодательства, «Вестник Ленинградского университета» № 17, серия эконо­мики, философии и права, вып. 3, 1961; С. Н. Б р а т у с ь, Важный этап в развитии советского гражданского законодательства, «Советское государство и право» 1962 г. № 2.

[187] См. И. В. Павлов, Назревшие вопросы правовой системы, «Изве­стия» 22 октября 1958 г.; Б. А н т и м о н о в, С. Б р а т у с ь, Д. Г е н-к и «, О. Иоффе, Б. Ч е реп а х и н, О правовом регулировании имуще­ственных отношений, «Известия» 8 марта 1959 г.; С. Г о л у н с к и и, В. Л а п т е в, П. Р о м а ш к и н и др. Можно ли отрицать хозяйственное цраво, «Известия» 21 августа 1959 г.; В. Лаптев, К вопросу о хозяйствен­ном праве, «Вопросы экономики» 1959 г. № 12; С. Б р а т у сь, Имуществен­ные отношения, регулируемые советским гражданским правом, «Вопросы экономики» 1960 г. № 9.

[188] См. П. Емельянов, В. Кудрявцев, Усилить ответственность аа выполнение обязательств по поставке продукции, «Советское государство и право» 1957 г. № 9; П. Е. Баранов, Вопросы укрепления договорной дисциплины, «Советское государство и право» 1958 г. № 2.

[189] Идея выделения хозяйственного₍ права из права гражданского была поддержана в 1958 году многими юристами в Германской Демократической Республике. См., например, O. Gornberqer, Zur Konzeption der Vorlesung "Recht ser sozialistischen Wirtschaft der Deutschen Demokratischen Republik", "Staat und Recht", 1958, ¹10, S. 1042—1052; H. Such. Uber die Konzeption eines neuen Zivilgesetzbuches der Deutschen Demoktatischen Republik, 1958, ¹ 11, S. 1099—1104. Так же, как и сторонники хо­зяйственного права в СССР, эти авторы считали, что хозяйственное право включает не только отношения социалистической собственности в ее стати­ке и динамике, но и отношения, вытекающие из централизованного государ­ственного руководства социалистическим хозяйством, т. е. и отношения «по вертикали»—между планово-регулирующими органами и оперативными хо­зяйственными организациями и предприятиями. В основе же гражданского права лежит личная собственность граждан. Необходимо,-однако, по мнению названных авторов, и в области гражданского права преодолеть прежний раз­рыв административного управления и гражданского права с участием граж-лаи. например, в отношениях по жилищному найму. Нормы, регулирующие отношения, связанные с личной собственностью, могут быть урегулированы гражданским кодексом. Право же социалистического хозяйства (так в ГДР именуют хозяйственное право) трудно кодифицировать. Поэтому Г. Зух пред­ложил издать несколько законов, регулирующих различные отношения, скла­дывающиеся в социалистическом хозяйстве: о народной собственности, о до­говорах (он уже принят в ГДР и действует с 1 января 1958 г.), о тран­спорте, о банках, кредитных и расчетных отношениях, о страховании. Од­нако в 1952 году теория хозяйственного права стала подвергаться в ГДР критике (см, например, статьи В. Люнгвица и В. Арцта в журнале "Staat und Recht", 1962, № 7/8).

В Польше интерес к хозяйственному праву пробудился в связи с разра­боткой проекта Гражданского кодекса. Ян Васильковский в статье-«Гражданский кодекс Польской Народной Республики и вопрос о хозяйственном праве» высказался за то, чтобы отделить от граждан­ского законодательства правовое регулирование деятельности государствен­ных предприятий. Он полагает, что такое решение вопроса было бы правильным по следующим основаниям: а) методы управления госу­дарственной собственностью, формы деятельности государственных предприя­тий и формы имущественных связей между ними, начиная с 1956 года, нахо­дятся в процессе изменения, совершенствования и т. д. Этот процесс еще не закончился; поэтому было бы неразумно закреплять еще неустоявшиеся пра­вовые положения, относящиеся к государственным предприятиям, в Граж­данском кодексе; б) практика регулирования деятельности этих предприятий свидетельствует о том, что оно осуществляется главным образом Советом Ми­нистров, министерствами и т. д. Ян Васильковский отмечает, что в проекте ГК Польской республики содержатся статьи, направленные на регламентацию отношений между государственными предприятиями, однако юридическая об­щественность Польши должна обсудить вопрос о том, не целесообразно ли исключить из проекта эти статьи. Обсуждение вопроса на страницах журнала «Государство и право» продолжается, см. Jan Wasilkowiski, Kodeks cywiln PRL a zagadanie prava gospodarczego, "Panstwo i prawo" 1960, ą 3; Stefan Buczowski, Oborot goapodarczy a meytody jego regulacji prawnej, (там же). С. Бучковский считает нецелесообразным и теоретически неправиль­ным выделение норм, регулирующих отношения экономического оборота меж­ду социалистическими организациями, в особую отрасль хозяйственного пра­ва. Однако он полагает, что сейчас было бы преждевременно (ввиду того, что польская хозяйственная система находится в движении и развитии) нормы, от­ражающие специфику деятельности хозяйственных организаций, включать в Гражданский кодекс; но Гражданский кодекс должен быть обшим законом: для всех имущественных отношений, независимо от состава участников. См. также «Обсуждение проекта Гражданского кодекса» (краткое изложение на русском языке), «Panswo i prawo», 1960, № 8—9.

[190] «Правда» 9 декабря 1961 г.

[191] См. выступления А. Н. Косыгина, А. П. Кириленко, Н. В. Подгорного, К. Т. Мазурова, Г. И. Воронова и других делегатов на XXII съезде КПСС, «Известия» № 251, 253, 254, 256 за 1961 год, а также редакционную статью «Назревшие вопросы совершенствования хозяйственного руководства», «Коммунист» 1961 г. № 12, стр. 90.

[192] См. «Известия» 16 декабря 1961 г.

[193] См. И. В. Павлов, О системе советского социалистического права, «Советское государство и право» 1958 г. № 11, стр. 13

[194] См. Д. Ф. Р а м з а и ц е в, Внешнеторговый арбитраж СССР, Внеш-торгиздат, 1957.

[195] См., например, О. С. Иоффе, Советское гражданское право, Л., 1958. стр. 31, 368—506; «Советское гражданское право», учебник для юридических вузов, т. 1, М, 1959, стр. 34—37; «Советское гражданское право», учебное по­собие, под ред. В. А. Рясенцева, М., 1960, стр. 18—20.

[196] См. «Гражданское право», т. 1, под рад, проф. М. М. Агаркова и проф. Д. М. Генкина, М., 1944, стр. 300—385.

[197] См., например, «Научная сессия, посвященная вопросам кодификации республиканского законодательства», (ВИЮН), М., 1957; «Вопросы кодифи­кации советского права», вып. 1, Л., 1957; вып. 2, Л., 1958; «Вопросы коди­фикации советского законодательства», Свердловск, 1957; «Вопросы законо­дательства Таджикской ССР», «Труды юридического факультета ' Таджик­ского университета», вып. 7, 1957; «Научная конференция по вопросам коди­фикации советского законодательства», тезисы докладов, Харьков, 1957; «Межреспубликанская научная конференция по вопросам, кодификации за­конодательства Узбекской ССР, Казахской ССР, Киргизской ССР и Турк­менской ССР», тезисы докладов, Ташкент, 1959; «Вопросы кодификации гражданского законодательства союзной республики», Душанбе, 1960; Отчет о республиканском совещании научных и руководящих практических работ­ников органов юстиции по. вопросам кодификации гражданского, процессу­ального и трудового законодательства РСФСР, «Советская юстиция» 1960 г. № 2, стр. 88—90.

[198] См., например, В. И. Ко редки и, Вопросы структуры гражданского законодательства союзной республики, «Вопросы кодификации гражданского, законодательства союзной республики», Душанбе, 1960, стр. 18, 22.

[199] С. И. Вильнянский, однако в 1957 году высказался за сохранение в бу­дущих ГК раздела «Вещное право» и предложил в этот раздел включить не только право собственности, выделив главу о праве личной собственности на жилой дом, но и залоговое право: см. «Научная конференция по вопросам ко­дификации советского законодательства», тезисы докладов, Харьков, 1957, стр. 15—22.

[200] См., например, К. С. Султанов, Об основных вонросах кодификации законодательства Казахской ССР; К. Ш а м е н о в, Об основных вопросах кодификации законодательства Киргизской ССР, «Межреспубликанская из­учи а я конференция по вопросам кодификации законодательства Узбекской ССР, Казахской ССР, Киргизской ССР и Туркменской ССР», тезисы д«кла-дев, Ташкент, 1959.

[201] См. тезисы доклада М. Исмаилова «Об основных вопросах коди­фикации законодательства Таджикской ССР».

[202] См. О. А. Красавчиков, Советская наука гражданского права,. Свердловск, 1961, стр. 302—306. Ранее, в 1957 году, О. А. Красавчиков, предлагал несколько иную (хотя в основных отправных положениях сход­ную) классификацию обязательств. Так, например, имущественный наем включался им в категорию обязательств, направленных на передачу имуще­ства (см. «Вопросы кодификации советского законодательства», Свердловск, 1957, стр. 126—128).

[203] См. О. С. Иоффе, Вопросы кодификации общей части советского граж­данского права, «Вопросы кодификации советского права», вып. 1, изд-во Ле­нинградского университета, 1957.

[204] См. А. В. Венедиктов, О системе Гражданского кодекса СССР, «Со­ветское государство и право» 1954 г. № 2.

[205] «Вопросы кодификации советского законодательства», Свердловск, 1957, стр. 129.

[206] См., например, «Научная сессия, посвященная вопросам кодификации советского республиканского законодательства», М., 1957, стр. 128, 134.

[207] См. М. М. Агар ко в, Предмет и система советского гражданского-права, «Советское государство и право» 1940 г. № 8—9, стр. 70—71.

[208] См. С. С. Алексеев, Предмет советского социалистического граж--данского права, Свердловск, 1959, стр. 195.

[209] См. С. С. Алексеев, Дифференциация гражданскоправового ре­гулирования в социалистическом обществе, «Советское государство и право*-1960 г. № 2, стр. 75.

[210] См. С. С. Алексеев, Предмет советского социалистического граж­данского права, Свердловск, 1959, стр. 202.

[211] См. С. С. Алексеев, Предмет советского социалистического граж­данского права, Свердловск, 1959, стр. 212.

[212] См. «Советское государство и право» 1960 г. № 2, стр. 78.

[213] См. О. А. Красавчиков, Советская наука гражданского права, Свердловск, 1961, стр. 286—288.

[214] Подобное решение вопроса было предложено И. Л. Брауде, см. «Науч­ная сессия, посвященная вопросам кодификации советского республикан­ского законодательства», (ВИЮН), М„ 1957, стр. 149.

[215] См. С. С. Алексеев, О системе Основ гражданского законодательст­ва СССР и республиканских гражданских кодексов, «Вопросы кодификации советского законодательства», Свердловск, 1957, стр. 108—109; О. А. Кра­савчиков, Советская наука гражданского права, Свердловск, 1961, стр. 239—314; см. также Viktor Knapp, Predmet a system Ceckoslovenskogo socialstickeho prava obcanskeho, Praha, 1959; Stefan Luby, "Obcanske a hospodarske pravo v systeme socialistickego prava", "Pravnickie Studie" 1959, №• 3.

[216] См. О. С. И о ф ф е, Вопросы кодификации общей части советского граж­данского права, «Вопросы кодификации советского права», вып. 1, Л., 1957, стр. 30—31.

[217] См. В. И. Л е н и н, Соч., т. 33, стр. 176.

[218] Понятие права, как правильно указал Б. В. Шейндлин в своей работе «Сущность советского права» (Л., 1959), не сводится к понятию отдельной нормы права. В единичной норме есть элементы случайности; она действует лишь в определенной системе в составе определенных институтов и отраслей права. Это явление Б. В. Шейндлин назвал системностью права (стр. 7—11).

[219] Еще в 1940 году М. М. Агарков предложил классификацию плановых актов, учитывающую охарактеризованные различия в степени обязательности этих актов для будущих участников гражданского правоотношения (см. М. М. Агарков, Обязательство по советскому гражданскому праву, М., 1940, стр. 115—116).

[220] В. И. Корецкий предлагает представительство и доверенность поместить в ГК в качестве самостоятельной главы перед главой о сделках (см. назван­ный выше сборник, 1957, стр. 48). По изложенным выше соображениям мы по­лагаем, что глава о представительстве и доверенности должна быть помеще­на после главы о сделках.

[221] См., например, «Советское гражданское право», т. 1, под ред. проф. Д. М Генкина, Госюриздат, 1950, стр. 115.

[222] См. В. К. Райхер, Абсолютные и относительные права (к проблеме деления хозяйственных прав), «Известия экономического факультета Ленин­градского политехнического института», вып. 1, Л., 1928, стр. 288—291.

[223] В. К. Райхер, Абсолютные и относительные права (к проблеме деле­ния хозяйственных прав), «Известия экономического факультета Ленинград­ского политехнического института», вып. 1, Л., 1928, стр. 34.

[224] См. М. М. А г а р к о в, Обязательство по советскому гражданскому праву, «Ученые труды ВИЮН», вып. III, М-, 1946, стр. 26.

[225] См. С. И. Аскназий, «Основные вопросы теории социалистического гражданского права», автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук, «Вестник Ленинградского университета» 1947 г. № 12, стр. 95. От этих положений отправляется и Ю. К. Толстой в своей монографии «Содержание и гражданскоправовая защита прав собственности в СССР», он считает, что в содержание права государственной собственно­сти входит отношение граждан к социалистическому государству не только как обязанных, но и как управомоченных лиц (стр. 24—30).

[226] См. об этом О. С. Иоффе, Советское гражданское право, изд-во Ле­нинградского университета, 1958, стр. 28.

[227] См. там же, стр. 30; Е. А. Ф л е и ш и ц, Соотношение правоспособно­сти и субъективных прав, «Вопросы общей теории советского права», М., 1960, стр. 261—262.

[228] См. Д. М. Г е н к и н, Право собственности как абсолютное субъективное право, «Советское государство и право» 1957 г. № 6, стр. 93—102; С. Ф. К е-ч е к ь я н, Норма права и правоотношение, «Советское государство и право» 1956 г. № 2, стр. 24; его же, Правоотношения в социалистическом обще­стве, изд-во Академии наук СССР, 1958, стр. 63—65; Л. С. Я в и ч, Проблемы правового регулирования советских общественных отношений, Госюриздат, 1961, стр. 109—116.

[229] Так, например, В. И. Серебровский высказался за сохранение раздела «Вещное право» в будущем ГК РСФСР, ибо считает залог вещным правом; основные правомочия залогодержателя (преимущественное удовлетворение из ценности заложенной вещи, право следования и т. д.), указывает В. И. Се­ребровский, являются правомочиями абсолютного, а не относительного харак­тера. При этом В. И. Серебровский ссылается на залог предметов личной соб­ственности в ломбарде, на залог строений, возводимых за счет ссуд банка.

[230] Viktor Knapp, Predmet a system Ceckoslovenskogo socialstickeho prava obcanskeho, Praha, 1959б S. 305.

---

Дата добавления: 2018-10-25; просмотров: 255; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!