Я мыслю, но это еще ничего не значит 19 страница
***
«В комнату вошел Пушкин. Боже, какой урод!» Эта фраза, некогда случайно обнаруженная мной в скромном дневничке светской барышни начала девятнадцатого столетия, наглядно показывает, насколько неуловимой и мимолетной является истина. Самое главное – не упустить момент: промелькнет и потонет в потоке демагогии. Ищи потом иголку на дне этой бурной реки.
***
Уже давно заметила, что те, кто больше других возмущаются Дантесом, обычно склонны размазывать сопли по поводу судьбы несчастного Мартынова. Какие‑то двойные стандарты, получается. Я, например, люблю Дантеса, а Мартынова – нет. Это‑то как раз понятно.
***
Никогда не понимала тех, кто в разговоре и тем более в письменной речи вдруг вставляет дебильное «мы». Это, естественно, не касается царственных особ и авторов научных статей, которые просто обязаны соблюдать определенные правила. Ну а так вот взять и ляпнуть: «мы все живем в такое время…» или же «мы ведь с вами понимаем…» – это, по‑моему, все равно что схватить человека за локоть и, дыша ему прямо в лицо, заглянуть в глаза. Между тем некоторые личности явно ловят от этого панибратского жеста кайф. Что, безусловно, является еще одним доказательством сходства плохого стиля с дурными манерами.
В этом, собственно, и заключается главное отличие истинного денди не только от посредственных писателей и дурно воспитанных людей, но и от так называемых гениев.
|
|
|
Если уж он берется за перо, то никогда не употребит банального интеллигентского «мы», а выразит свою мысль примерно так:
Чем меньше женщину они любят,
Тем легче нравятся они ей.
Ибо так, и только так, можно до конца продемонстрировать свое презрение к житейской мудрости всех этих недоумков, постигших очередной секрет Полишинеля: в данном случае, как нужно нравиться женщинам. Почувствуйте разницу, так сказать!
***
Все сильнее проникаюсь мыслью, что извращением стоит называть только то, что на самом деле таковым является. Все же остальное, что извращением не является, так называть не стоит.
Некоторые люди не живут, а постоянно кривляются. И, судя по всему, этого абсолютно не замечают. Совсем как в одном современном российском фильме, герой которого во время Великой Отечественной по трусости, или там минутной слабости, подчинившись приказу немцев, стреляет в товарища по оружию, а потом всю жизнь гримасничает, всячески извращается и достает своих знакомых, – вместо того чтобы просто это прошлое забыть и жить себе спокойно дальше в свое удовольствие, раз уж ему так повезло и его нехорошего поступка никто из начальства не видел. И все потому, что он прочитал в одной очень умной книге, как должен вести себя настоящий юродивый, дабы после смерти попасть в так называемый рай.
|
|
|
Насчет рая не знаю, но стать ходячей иллюстрацией схоластической выкладки, превратив свою жизнь в один сплошной перформанс, ему удалось. Все это, возможно, тоже могло бы стать забавной и поучительной темой для современного кино, но, к сожалению, явно не входило в незамысловатый план режиссера, слишком озабоченного получением дивидендов за свой интерес ко всему духовному и нравственному.
***
Забавно, что православные не только имеют лишний праздник, и даже не один, но еще и после смерти будут в раю. Этот мир несправедлив! И самое печальное, что не только этот, но и тот. В принципе вместо православия можно было бы назвать любую другую религию. Правда, я слышала, что римский папа несколько лет назад все‑таки извинился перед Коперником и тем самым окончательно признал, что земной шар круглый и вращается вокруг Солнца. В общем, хоть какая‑то совесть у этих людей есть. И это утешает.
***
Никакой проблемы «положительного героя» не существует. По одной простой причине: ничего положительного в этом мире вообще нет и никогда не будет. Тут и говорить не о чем! Не в меньшей степени это относится и к так называемому хорошему вкусу. Люди с хорошим вкусом ужасны. Ничуть не лучше книг с положительными персонажами. Хороший вкус – это дурной вкус. Обратное, кстати, тоже верно.
|
|
|
***
Красота, безусловно, спасет мир, зато тяга к симметрии определенно его погубит. Зачем Сологубу после написания «Мелкого беса» потребовалось сочинять такую абсолютно нечитабельную дребедень, как «Творимая легенда»? А Гюисмансу после «Там внизу» непременно надо было все уравновесить аж двумя томами под названиями «В пути» и «Вверху», которые лично я и открывать не стала?
Такое впечатление, что мозг у этих «детей девятнадцатого века» устроен наподобие устаревшего процессора PC. Совершив полезную операцию, ему обязательно надо отработать вхолостую и провести еще ряд абсолютно бессмысленных манипуляций, дабы во всех графах некой скрытой от глаз пользователя таблицы вместо минусов вновь появились плюсики. А ты сиди и жди, ерзая на стуле, когда же наконец можно будет продолжить работу. Давно бы пора модернизировать эту рухлядь!
Тем временем складывается впечатление, что человечество, оттянувшись в прошлом веке на полную катушку, всерьез вознамерилось в веке наступившем заняться именно «исправлением всех минусов на плюсики», то есть воспроизводством чего‑то замечательного и исключительно положительного. И все для того, чтобы, ясное дело, уравновесить прошлое. Боюсь, однако, если вспомнить недавнее прошлое, что ста лет на это явно не хватит. Хорошо еще, что «в эту пору прекрасную жить не придется ни мне, ни тебе»!
|
|
|
***
Вспомнила еще одну забавную историю о том, как можно обойти цензуру, временно поменяв местами прописные и строчные буквы, как это сделал в свое время Блок в «Стихах к Прекрасной Даме».
В конце 80‑х мне с отцом срочно пришлось отправиться в Шепетовку, где жила моя бабушка, которая тогда сломала себе бедро и нуждалась в уходе. Отец тоже уже был болен и плохо себя чувствовал, все время задыхался от кашля и с трудом вел машину. Добирались чуть ли не целую неделю, так как все время приходилось останавливаться. Но, к счастью, все‑таки дотянули. На следующий день я пошла на почту, чтобы отправить домой в Ленинград телеграмму: «доехали хреново целую» . Знаки препинания и предлоги я не ставила, поскольку каждый знак стоил лишних три копейки. Баба в окошке вытаращила на меня глаза: «Куда‑куда? В Хреново?» «Ну да, в Хреново. Куда же еще!» В итоге телеграмма дошла в первозданном виде.
***
В основе всего лежит нечто абсолютно простое и банальное. Хочешь овладеть иностранным языком – учи слова. Чтобы научиться печатать, надо просто побольше набирать текстов, а чтобы похудеть – поменьше есть. А разнообразные замысловатые методики созданы исключительно для того, чтобы помочь человеку сделать самый первый шаг, вовлечь его в процесс, как говорится. Ну и отчасти, естественно, чтобы опустить его на бабки. Вот так и вся эта культура с ее гениями и прочими демоническими личностями с годами куда‑то незаметно улетучивается, и ты остаешься с чем‑то предельно простым и неинтересным. Наедине с природой, можно сказать. Культура тоже нужна, только чтобы завлечь.
***
Девяносто процентов способностей заложено в человека от рождения. Даже такой общепризнанный гений, как Блок, – прежде всего, немец, бережно сохранявший и систематизировавший свои черновики, с едва различимыми чертами индивидуального стиля. На бытовом уровне, думаю, эти индивидуальные особенности и вовсе были незаметны. А что же говорить об остальных?! В этом отношении люди вообще очень мало отличаются от собак, которые тоже уже рождаются охотничьими или сторожевыми. Первые и в городе будут рыть носом асфальт…
***
Кризис гуманизма
Сколько бы ни рассуждали философы о кризисе той или иной идеи, а политики, наоборот, ее ни насаждали, судьба всех идей решается на бытовом уровне. Не стоит забывать, что политикам нужно, чтобы люди на них работали, а философы больше всего озабочены защитой диссертаций. И в результате вся эта путаница обрушивается на головы простых граждан и сбивает их с толку. Даже не представляю, как быть с теми, кто считает себя умнее, чем является в действительности! По‑моему, таких сейчас явное большинство. Как с ними разговаривать? Или как вести себя на работе? Хотя вроде бы эта гуманистическая точка зрения, что человек непомерно широк и глубок, сформировалась во времена рабства, царизма, феодализма, деспотизма и тоталитаризма. Уже сами эпитеты, характеризующие все эти «мрачные эпохи», указывают, что окружающий мир был тогда чересчур «тесен» для человека, – вот и создавалось впечатление, будто человек гораздо «шире», лучше, способнее, умнее, чем ему позволяют условия его существования. Однако в действительности это был не более чем оптический обман, когда индивидуум не мог до конца понять истинных масштабов своей личности, поскольку вынужден был постоянно глядеться в кривое зеркало, в котором все искажалось. Достаточно хотя бы вспомнить советские фильмы. Сегодня уже и не верится, что всего двадцать лет назад вокруг было столько прекрасных актеров, которым порой за всю жизнь так и не довелось сыграть ни одной главной роли, зато в каком‑нибудь жалком эпизоде они так блистали, так выкладывались, что невольно думалось: «Покрасить бы его черной краской, дать роль Отелло, вот бы он себя показал!» Без особого преувеличения можно сказать, что так называемые «застойные» времена были эпохой блистательных исполнителей в весьма посредственных и даже откровенно слабых фильмах, поставленных не слишком одаренными режиссерами. И куда подевались сегодня все эти выдающиеся лицедеи? Выродились как класс? Возможно, что кто‑то из них и вправду был не лишен способностей и не сумел до конца раскрыться, однако, скорее всего, это не совсем так. Просто кино, как ни один другой вид искусства, как раз и являлось тем самым кривым зеркалом, глядя в которое зритель проникался глубочайшим сочувствием к любому жесту, многозначительно нахмуренным бровям и даже к простому молчанию актера, загнанного волей кинематографического начальства в «тесный» трехминутный эпизод, усматривая в его положении глубокое сходство с собственной судьбой. Вот в этом созвучии судеб маленьких исполнителей, находящихся в постоянном конфликте с начальником‑режиссером, и кроется разгадка этой «великой иллюзии». Но, наверное, я не совсем точно выразилась, говоря, что сегодня полностью исчезли выдающиеся актеры. Правильнее все‑таки было бы сказать, что в наши дни полностью исчезли плохие фильмы с хорошими актерами. Я, во всяком случае, ни одного такого за последние пятнадцать лет не видела. Чем ужаснее фильм, бездарнее сценарий, тем хуже в нем играют актеры. Никаких следов былого противоречия – полная гармония! Сейчас наступило время корпоративных вечеринок и всеобщего веселья. Каждый что хочет, то и делает. Даже жители сельской местности получили возможность реализоваться через свободное волеизъявление. Поэтому я и считаю, что весь этот гуманизм – иллюзия, доставшаяся современным людям в наследство из тяжелого прошлого. Лично я уже давно никому не сочувствую.
***
Смерть поэта – это как долго ожидавшийся, но все равно неожиданно вступивший в силу сухой закон. Одни в шоке, а другим – без разницы. Тем, кто и так не пил. Все справедливо: те, кто раньше отказывали себе в удовольствии, теперь заслужили право не волноваться
***
Немного схоластики
По моим наблюдениям, в каждом женском романе или там сериале присутствует так называемый «любовный треугольник»: он, она и некто третий. «Третьим» обычно является муж или жена одного из влюбленной пары, которого те достают своей внезапно нахлынувшей страстью, причем не просто достают, а, как правило, наиболее изощренным способом. Например: «Ах, дорогой, ты такой хороший, у нас дети, но я ничего не могу с собой поделать – я люблю другого!» В сериалах этот процесс, ко всему прочему, еще растягивается на множество серий. Ну что тут скажешь? Любовь – вещь не материальная, ее нельзя потрогать руками, и подвергнуть сомнению поэтому тоже крайне сложно. Короче, умом ее не понять, приходится в нее верить.
Раньше я думала, что присутствие такого треугольника в романах определяется законами жанра, которым учат их создателей где‑нибудь в Литинституте. Но с годами пришла к выводу, что жанр тут, в общем‑то, ни при чем, и подобное распределение ролей предопределено особенностями человеческой психики, главной из которых, конечно же, является желание достать ближнего. Более того, не только в романе, но и в жизни никакая любовь просто невозможна без присутствия где‑нибудь поблизости этого третьего, которому можно было бы своим возвышенным чувством основательно досадить. В частности, в юности такая роль часто отводится родителям, и это, можно сказать, еще самый безобидный вариант. Уберите объект тайного садирования, и вся любовь сразу же улетучится. Таким образом, путем несложных логических манипуляций мы вплотную приблизились к разгадке смысла и сущности любви.
Примерно то же самое можно сказать и обо всех мировых религиях. Стоит обратить внимание на то, с какой страстью, упоением, я бы даже сказала, тайным сладострастием, все так называемые истинно верующие неизменно обличают варваров, язычников, неверных, отступников, распинателей Бога и прочих аморальных извращенцев. Обычные добрые дела, помощь бедным и несчастным вдохновляют их куда меньше. Хотя именно те, вроде бы, и являются главным объектом их внимания. А если вдруг попробовать разрушить этот «религиозный треугольник» и убрать из него «третьего», на которого направлен гнев верующих, то их религиозный пыл, скорее всего, совсем угаснет, а все эти несчастные и убогие существа и вовсе перестанут кого‑либо интересовать. Ничего удивительного. Религиозные теоретики и сами признают, что Бог – это и есть Любовь.
***
Телевизор на даче, как книга в туалете – неиссякаемый кладезь мудрости. Известный артист в рекламном анонсе навязчиво сочувствует тем, у кого мало друзей. Между тем с людьми, как с едой: больше всего вокруг такой, которую есть практически невозможно, даже если очень голоден. Я знала нескольких человек, окруженных толпой знакомых, и все они отличались воистину чудовищной всеядностью. Чудес ведь не бывает. Тогда зачем публично признаваться в том, что ты готов есть дерьмо? Несчастный человек, короче. Я ему сочувствую.
***
В электричке какой‑то крошечный хачик, почти карлик, просил денег на лечение своего ребенка, которого положили в больницу с диагнозом «сосудистая гемангиома». Точнее, не просил, а орал истошным голосом, правда, когда дошел до названия болезни, то вынужден был несколько сбавить обороты и зачитать его с бумажки по слогам. Однако, насколько я знаю, сосудистая гемангиома – это всего лишь родимое пятно больших размеров, и в больницу с ним не кладут. Так что меня его просьба не особенно взволновала. Хотя в том, как он читал это сложное слово, и было что‑то трогательное. Все равно ведь понятно, что человеку нужны деньги, а на что – не так уж и важно.
Современные поэты тоже часто употребляют неизвестные широким массам слова, смысл которых им самим, возможно, не до конца ясен. И с аналогичной целью, скорее всего. А может, у кого‑нибудь из них, действительно, есть больные дети. Никто ведь этого точно не знает.
***
О литературе
Помню, где‑то год назад я принимала участие в пресс– конференции, в ходе которой несколько писателей, включая меня, должны были отвечать на вопросы журналистов, главным образом, о книгах. Пресс‑конференция проходила в Доме Книги на Невском и была организована журналом «TimeOut». В частности, мне тогда задали следующий вопрос: «Писатель П. сказал, что в современной русской литературе недостаточно развит жанр эпоса, а какой жанр, по‑вашему, сейчас нуждается в наибольшем развитии?» Я, естественно, ответила, что давно уже почти ничего не читаю по‑русски, поэтому, возможно, не в курсе каких‑то проблем. Однако меня очень удивляет, что в России, причем не только в литературе, но и в кино, совершенно не развит такой жанр, как триллер. Вот это меня волнует и огорчает больше всего. И действительно, как ни возьмешься смотреть отечественный триллер, так обязательно наткнешься на какое‑нибудь фуфло. И так уже длится много‑много лет. Вот буквально пару дней назад посмотрела «Домовой»: Маковецкий, в принципе, не так плох, и вообще, присутствуют какие‑то проблески, но не более. Так что этот жанр у нас по‑прежнему нуждается в серьезном развитии, хотя лично я уже почти отчаялась и не верю, что такое развитие когда‑либо произойдет.
А на той пресс‑конференции меня почему‑то так и не спросили о причинах, которые привели этот жанр в упадок. И очень жаль! Большинство писателей, как известно, приходят в этот мир вовсе не для того, чтобы отвечать на вопросы, а исключительно, чтобы их ставить. Но я не из их числа. Вот и на этот вопрос у меня имеется вполне конкретный ответ. Этот замечательный жанр пришел в упадок потому, что у русских сейчас серьезные проблемы с духовностью. Так что самого главного до представителей СМИ мне тогда так и не удалось донести.
***
В метро перед Новым годом, похоже, приступили к активной рекламе добра. На одном плакате – Лев Толстой с надписью «Чтобы делать добро, надо начать его делать!» Возможно, я что‑то путаю, но суть точно такая. Это я заметила пока ехала на эскалаторе. А по всем вагонам развешан Мамин‑Сибиряк, под которым написано: «Главное в человеке – это доброе сердце.» У Сибиряка блаженный взгляд, как у классического алкоголика, – не хватает только бутылочки, которая, на самом деле, только и могла бы оправдать умильное выражение его лица. У меня даже появилось желание его сфотографировать, однако телефон в самый неподходящий момент завис. Дело в том, что я вообще очень люблю добро во всех его проявлениях, но иногда просто как‑то не решаюсь в этом признаться. Ну, ничего. Надеюсь, этот светлый образ сохранится в моей памяти, поскольку теперь я даже не знаю, когда в следующий раз воспользуюсь услугами метро.
***
Я мыслю, но это еще ничего не значит
Оттого, что тем, кто действует и добивается в жизни успеха, чаще всего бывает просто некогда думать, человечество вынуждено довольствоваться плодами размышлений всевозможных отщепенцев и аутсайдеров, у которых как раз достаточно времени не только на поиски смысла жизни, но и на подробное изложение итогов этого поиска на бумаге. Таким образом, люди либо живут, не думая, либо думают, но не живут, а настоящая правда о жизни постоянно от них ускользает.
В наши дни, к счастью, маргиналы и прочие мастера пера все чаще привлекаются известными людьми для написания книг в качестве так называемых «литературных негров». Результатом появления подобных творческих союзов стало то, что человечество за последние годы значительно приблизилось к постижению конечной истины бытия. В принципе для многих она уже и сейчас достаточно очевидна, а остальным – из‑за того, что истина оказалась совершенно не такой, как ее представляли ранее, – видимо, потребуется еще какое‑то время, чтобы к ней привыкнуть.
Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 157; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!