Рабская натура советского человека
Многие жители СНГ догадываются или, более того, знают, что к человеку в Московском Княжестве, Российской Империи, как и в СССР отношение было очень плохое. Вообще, до Ивана 4 Грозного еще кое-какая вольность была допустимой, а самодержавие, если откровенно не порицалось боярами, то уж точно не приветствовалось ими. Но царь сумел устрашить, как знать, так и народ: грабежи с убийствами в Твери, Клину, Торжке, уничтожения несогласных, показательные казни. Так было положена эпоха самодержавия, которая актуальна и на сегодняшний день не только в России, но и в Беларуси тоже. Украина, к счастью или сожалению, избежала самодержавия, но не его восходящих особенностей в экономике и культурной жизни страны. Впрочем, затрагивать детально историю в данном отношении было бы весьма некорректно, поскольку основные столпотворения самодержавия можно прочесть в современных тематических книгах. Ключевое на фоне данного пути – человеческая жизнь наряду с ее поведенческой деятельностью, которая была воспитана в неведении, жестокости, зависти и, прежде всего, бедности. СССР, как было детальнее означено в подзаголовке «Движение в прошлое залог будущего», лишь выплеснул все то, что цари лелеяли на протяжении веков. И в данном разделе речь пойдет, в первую очередь, о психологии и типичных моделях поведения советского человека, которые, к пребольшому сожалению, стали обыденной нормой для Украины, России, Беларуси.
|
|
|
Можно представить себе толстую тетушку с насупленным лицом, которой едва за 50, а можно представить тинейджера с длинными волосами, узкими джинсами, татуировками и прочими аксессуарами. Говоря о «советском» между ними двумя, многие моментально акцентируют внимание на тетушке и, безусловно, увидят в ней больше эталонов социалистической эпохи, чем в юноше. Очевидная разница всегда будет очевидной, пока рассматривается с поверхностных и типичных точек зрения. Многие люди, правда, свыклись видеть советское в типичных вещах: неяркая одежда, хамоватое поведение, тусклый взгляд, строгость в поступках, консервативность. Иными словами, для многих из нас советское ассоциируется с чем-то устаревшим, отставшим и нежелательным, но никак не с повседневным и окружающим – это, признаться, большое заблуждение. Ведь советский человек более всего подвержен фундаментальной ошибке атрибуции, то есть тому, что заставляет судить других, но не себя. Советское рабство – это не тогда, когда достойный человек находится в недостойном обществе, а тогда, когда он не считается с ближним, как с самим собою. Очень показательным были слова царя Александра 3, сказанные в 1881 году: «Конституция! Чтоб русский царь присягал каким-то скотам». Безусловно, к концу ХІХ века преимущественное количество населения Российской Империи было малообразованным, если вовсе не диким. У царя были причины так говорить о своем народе, к сожалению. Но не здесь ли спотыкается каждый из нас? Не только царь не считался с народом, но даже отдельные представители этого народа не считались и, уверен, до сих пор не считаются друг с другом. В данном вопросе не затрагивается тема отсталых понятий и убеждений, так как, в самом деле, последовательность общественным взглядам в какой-то степени может стать губительной для отдельных прогрессивных умов. В первую очередь, речь идет о фундаментальном восприятии человека человеком – тем, кем каждый из нас биологически является. Цари, очевидно, не считали так, опираясь на практический взгляд: они видели в своих подданных диких зверей-унтерменш. Забота о них стало лишь делом посредственным. И, пока империя развивала отдельные свои зачатки в виде военного потенциала наряду с самодержавием, народ оставался в жестоких рукавицах несчастья: безграмотность, экономическое бедствие, страх, ненависть – все это стало для него костылем, который помог устроить Революцию 1917 года. Очевидный гнев и непринятие человека человеком – то, что заложено в нашей ментальности, а это может касаться как тинейджера, так и пожилой дамы, что прожила большую часть своей жизни в СССР. У дамы лишь все очевидно налицо, в то время, как молодая особь эту очевидность скрывает, но ненависть в ней с непринятием человека уже начнут рождаться тогда, когда общественный взгляд будет порицать позицию тинейджера. А это непременно рано или поздно случается повсеместно с молодыми людьми. Главным условием для установления народного безумия и глупости является ненависть: дайте всего одну искру – народ сам сожжет себя. Так было с Вавилоном, семитскими народами, Османской Империей, Римской Империей, так будет и с Русью, если те, кто стоит у кормил власти не перестанут довольствоваться собственным величием больше, чем государственным благосостоянием.
|
|
|
|
|
|
Всегда представляется возможным говорить о чванстве, коррупции, нищете, олигархии/клептократии в державе. Но мало, кто говорит о принятии ближнего таким, какой он есть. И, правда, речь не идет о церковных или общественных деятелях, которые лишь условно провозглашают идею личности над всякой другой идеей. Глубокий вопрос личности, начиная с античных времен и, заканчивая современностью всегда шел напрямую с вопросом истинности: «Как мы можем считаться с той личностью, которая не считается с установленными нормами в обществе/религией/политикой/учением/долгом?». На этот вопрос многие умы давали свои ответы. К примеру, епископ Августин Блаженный утверждал, что субъективно человек действует свободно, но все, что он делает – делает через него Бог. Но уже ближе к нашему времени тема Бога стала менее актуальной, а философ-публицист Александр Герцен акцентировал, что ценность всякой личности заключена в нравственно-свободном деянии. Карл Маркс же опирался на личность, как на базовую систему единицы социального мира, ценность которой приравнивается к ее вкладу в общество. Нравственность, мораль – стали для него лишь посредственными. Действительно, можно много говорить о понятиях добра, морали, нравственности, истинности божественного предписания, но все эти слова чрезмерно обобщенные: каждый человек вкладывает в них тот смысл, который сам посчитает нужным. Доля субъективизма человека, утверждающего свою идею на моральном/нравственном/религиозном будет всегда доминантной, так как его всякая позиция будет относительной и необъективной в силу поверхностных доказательств, эмоциональности, а особенно отсутствия точных ориентиров. Конечно, всегда есть на то Библия/Коран/Евангелие/Бхагавадгита/Википедия/модель общественного поведения. Но, если углубиться, то во всякой вере мы найдем противоречия в религиозных предписаниях. Толкования священных текстов будут рассматриваться с метафорической, символичной и прямой точек зрения. В почти той же мере Википедия: можно найти определения таких понятий, как добро, мораль, нравственность, традиция, но в такой же мере в каждом другом источнике, как, например, в словаре Даля можно встретить другое, несколько искаженное понятие каждого из вышепредставленных слов. Какой источник истина? – вот, какой вопрос последует, исходя из всего этого. Однако, увы, нет такого истинного источника, который был бы на 100% объективным, а также распространенным. Именно поэтому добро и все исходящее из-под него лучше всего рассматривать с относительной точки зрения, поскольку именно за добро и правду начинались самые ужасные войны человечества: столетняя война, крестовые походы, Первая и Вторая мировые войны, Арабо-Израильская война и другие баталии. Общественное же мнение, в этом плане, палка двух концов: с одной стороны, латинская поговорка гласит – «Глас народа – глас божий», а с другой, польский философ Владислав Бегальский говорил: «Общественное мнение формируют не самые мудрые, а самые болтливые». В выборе народного всегда важен компромисс, а не прямая последовательность на поводу чужих принципов, которые кидают социум из крайности в крайность, как корабль во время бури, который рано или поздно утонет. В политическом плане на то в прогрессивных державах есть демократия, что принимает разные окраски в виде либерализма или консерватизма. Но ключевым всегда являлось и будет являться то, что основных опор (по-крайней мере, в прогрессивном обществе) добру/правде/морали/религии нет – это факт. Но всякое расплывчатое понятие является надежным инструментом для манипуляции, так как в него можно добавить свои мысли и суждения, представив данное, как истину.
|
|
|
Вышепредставленный абзац является немаловажным для того, чтобы понять суть следующих предложений, которые касаются наших, постсоветских реалий. До сих пор восточнославянские народы враждуют за веру/политику/правду/истину/даже языки. Конечно, это выгодно для политических спекулянтов, но и немаловажным является само человеческое восприятие. Авторитаризм здесь играет ключевую роль – для многих истиной последней инстанции является телевидение или, в лучшем случае, слово учителя/ближайшего окружения об определенном якобы факте. В СССР, безусловно, всех учили просто верить государству, ибо сомнение каралось и до сих пор карается, только уже не державой, а людьми, которые веруют в то, во что не верит независимо-мыслящая личность. Самой вопиющей темой в этом отношении, безусловно, является политика. Начав разговор с советским человеком о ней, усомнившись в правильности его позиции, он будет взывать к вашим чувствам: «А то, что на нас напала Россия и поубивала наших детей на Донбасе – это ничего?/ А то, что на Украине восхваляют Бандеру, который в жестокости превзошел даже нацистов – это ничего?». Покажется, что эти люди ослеплены и, будто бы, не слушают вас, ибо они питают утешение ко своим комплексам в телевидении и никогда не отойдут от своих позиций, пока главные телеканалы не изменят курс пропаганды. Впрочем, это весьма вопиющий пример и в больших городах вроде Киева, Минска, Москвы, Санкт-Петербурга таких людей встретить тяжелее, чем в провинциальных глубинках. Более-менее здравомыслящие люди просто обходят эти вопросы стороной, что, безусловно, необходимо, когда рождаются сомнения с неуверенностью. Но уход от вопроса не дает полноценного ответа самому человеку, поэтому на фоне данной неуверенности рано или поздно возникнет инертное отношение ко всему, что происходит в стране. Это позиция советского человека-конформиста, а первый же, вопиющий пример, советского человека-фанатика. Стоит отметить, что конфоризм в любом отношении лучше фанатизма, поскольку принимает во внимание чужой взгляд и чужую позицию. Он принимает, но едва считается с ней, поскольку, с одной стороны, нет времени рассуждать о сложных вещах из-за работы по 8-10 часов в сутки, а с другой из-за видимой бессмысленности данных рассуждений. Фанатик же взывает к потенциальным комплексам/обидам/эмоциональности, что затмевают разум и порождают ненависть, которая направлена к врагу под знаменем правды или истины. Это его основное оружие. Но оба данных типа – советские люди-конформисты наряду с фанатиками останутся советскими до тех пор, пока не примут данность в своих государствах, как преступление против человеческой личности и ее достоинства. Безусловно, можно принять данное с позиции конформизма или фанатизма, с позиции религиозной или же политической, но главным в какой бы-то ни было позиции должен оставаться компромисс, объективность, а также солидарность с противоположным взглядом.
Исходя из вышеизложенного, всякий советский человек, будь он им на 0,01% или даже на все 100, задастся рядом вопросов, услышав об идее личности и ее свободы: «А что, убийц тоже в тюрьмы не будем сажать?», «Если кому-то захочется ходить голым по улицам, так ему ничего не будет?», «Вдруг геи начнут прелюбодействовать прямо у наших домов, что ничего с ними не делать?». Как догадался читатель, прямых ответов на эти вопросы нет. Есть лишь разумные компромиссы, которые отталкиваются от общепринятых понятий, но учитывают личную свободу человека. Но можно попытаться сказать универсально: «Всякое действие не есть преступным, пока не затрагивает свободу и достоинство другого человека». Иными словами, убийца или другой преступник идет наперекор со свободой другой личности, отнимая ее имущество/достоинство/жизнь. С вопросами о наготе и геями все обстоит несколько сложнее и во многом они зависят от культуры, принятой в том или ином государстве. К примеру, в Индии, где религия занимает очень важное место, в самом деле, можно встретить нагих святых монахов, что именуются дигамбарами. Они почитаемы обществом и не вызывают никакого отвращения у местного населения – совсем другое дело туристы из Европы. У нас же, в Украине, России, Беларуси нагой человек представился бы сумасшедшим и, скорее всего, его забрала бы либо полиция/милиция, либо скорая помощь. Вот почему во многом такие вопросы касаются культуры. Но, если, в самом деле, человек сумасшедший, что ему помешает сделать задуманное? Если это так, будет ли повод применять по отношению к нему нравоучения? И, более того, много ли среди ваших знакомых, уважаемый читатель, найдется людей, которые бы мечтали ходить нагишом по улицах, особенно в лютую зиму? Если такие и есть, то, можно быть, уверенным, что их единицы; это меньшинство не станет фатальным для общества, когда оно будет ходить в таком виде, в каком оно само хочет. Во всяком случае, если бы нагое тело стало апогеем греха во всех смыслах этого слова, то наш человеческий вид не достиг современного прогресса в силу своего упадка, а ведь мы, Homo sapiens, большую часть своей истории ходили без какой-либо одежды. Кроме того, Индия бы не стала одной из самых духовных стран в мире, которая подарила нам медитацию, Йогу, мантры, если бы нагие тела уничтожали своим видом культуру или общество. Почти то же самое применимо к геям: в Древней Греции и Древнем Риме это вообще считалось нормой. Могла кое где порицаться только публичная показательность, ведь греки и римляне (по-крайней мере, их философы) считали любовь интимным делом; показывать ее привселюдно, целуетесь ли вы с девушкой или парнем, было просто некультурным актом. Однако, как было выше представлено, далеко не во всех полисах. Вот почему современный вопрос о запрете и разрешениях должен базироваться на основных позициях дедукции, индукции, эмпирического метода, а самое главное – объективности, которая сопоставляет практику, историю, личность человека, культуру и их принятие в современности. Так, в вопросах об убийцах и бандитах, можно сказать, что их применение в обществе так же важно, как и применение любого из мирных жителей. Необходимо перенаправлять их страсть к злодеянию на лучшую альтернативу, которая удовлетворит и их, и общество: тех, кто убивает – работать на скотобойню, тех, кто ворует – занять столь же аккуратным трудом. Но это касается лишь тех, кто нарушает свободу другого, а по отношению к геям, нагим людям и другим, непонятным для общества элементам применять необходимо что-то лишь в том случае, когда их непонятность насильственно переходит на другого. К примеру, если надеть маску с огромными лезвиями наружу размером в метр и пойти в общественный транспорт, это станет безусловным нарушением пространства и свободы тех, с кем любому гражданину необходимо быть солидарным. Ведь именно на позициях социальной гармонии, отсутствия ненависти и компромисса рождается свободное, независимое от масс-медиа общество, которое идет по своему пути без диктатора-поводыря.
Без того, что в этой теме во многом было затронуто, нельзя было переходить к непосредственному вопросу о рабской натуре советского человека. Раб не умеет отличать хорошего от плохого, равно как и лучшее от худшего даже на гипотетическом уровне: все расплывчато. В понятие хорошего он вкладывает сугубо субъективное мнение, откидывая всякую рациональность с объективностью. Безусловно, в какой-то степени эта тенденция присуща всем людям, поскольку даже в данной работе было не раз сказано, что всякое мнение и аргумент не исключают из себя элементов субъективизма. Однако вполне разумный человек, в отличии от сугубо советского, делает свое мнение более объективным. Он не ссылается на принятые в обществе нормы или религию – костыли, помогающие опереться на себя, как на истину последней инстанции. Советский же человек делал, делает и будет это делать, поскольку всякая истина для него заложена детально только на общественных началах. Будь это религия/идеология/нация/страна, он на подсознательном уровне будет варьировать этими понятиями таким образом, чтобы угодить либо своим комплексам, как делал это в прошлом Сталин из-за своего несчастного детства, либо своему карману, как делают это современные государственные лица. К сожалению, мы видим пред собой паталогическое рабство: раб воспринимает и видит лишь себя в силу своего долгого угнетения, поэтому всякое действие его направлено лишь на себя, так как в критических ситуациях всякий организм акцентирует внимание лишь на своем выживании. Верно, что на Руси условия для обычного человека были жестки, если не жестоки вовсе. Выживание – то, что заложено в нас природой. Но судьба распорядилась так, что модель поведения, характерная для сложных условий перекочевала во все государственные отрасли: политику, науку, бизнес, особенно экономику. Современный мир, к слову, уже, безусловно, не такой, каким был 100 лет назад. Ибо теперь всякое выживание определяется приспособленческим, наследственным, а особенно интеллектуальным началами. Но поместите в этот мир человека, который выживал всеми возможными и невозможными способами и увидите модель в государстве, где он главенствует характерную для диких племен, где есть доминантная особь с ее свитой, которые обделяют своих подданных во всем за исключением глупости. Выживание – важный фактор и, чтобы стать таким жестоким, ему (доминанту государства) необходимо было либо выживать всеми способами, подобно рабу, либо быть разбалованным и эгоистичным с самого детства. И это лишь одна сторона медали. Вторую следует приплести к непосредственному рабству: когда холоп смотрит на господина и завидует. Это то, что мы сегодня называем комплексами. Их тяжелее сформировать в диких условиях, когда особь может просто уйти из племени, но все же возможно, особенно если проследить за нашими ближайшими родственниками – шимпанзе Бонобо, что и делал на протяжении длительного времени выдающийся ученый Франс де Ваал. А при монархии или диктатуре, когда человек становится собственностью своего господина, уйти, ослушаться, не выполнить приказ становится невозможно. Какая при этом ненависть и злоба воспитывается на фоне постоянных насмешек, издевательств, а особенно проделывания неугодной работы? Это порождает огромный комплекс, который включает в себя чванство, грубость, невежество, лицемерие, глупость даже тогда, когда раб условно перестает быть рабом. Именно это стало еще одной причиной, почему Революция 1917 года стала началом еще большего террора. Просто рабы захватили власть и провозгласили рабский менталитет единым и незыблемым для каждого. Однако это проявлялось не только в черни: высшие лица насмехались и издевались над своим плебсом именно потому, что они сами походили из таких же плебеев. Психологически это можно объяснить тем, что они бы пытались, в первую очередь, из себя выгнать то, что видели в своих крепостных/рабах. Ибо раб больше всего ненавидит не своего господина, который угнетает его и насмехается над ним, а своего ближнего, особенно если тот чем-то лучше него.
Понятия раба тоже весьма заурядны и так же сопоставляются с его личностью, как она относится к своей жизни. Уже упоминалось, что натура советского человека субъективизирует всякое понятие до максимума, а прикрывается чем-то посредственным в виде религии/нации/идеологии. Но что вкладывает советский человек в понятия добро и зло, что характеризуют его ментальность во всех смыслах? Очевидно, что религиозная личность скажет одно, а политически подкованная – совершенно другое. Даже для каждого человека добром является все то, что он сам, в первую очередь, таковым считает, а не общество. Но это же добро очень угодно использовать, если в социуме определенные его зачатки найдут преимущественные отголоски. Именно так и начинались многие войны, особенно на религиозной почве. Однако, к счастью, во многом цивилизованный, европейский мир пережил эти ужасные мировоззрения, когда единой истиной было добро без какого-либо его объяснения. Его осмысленность в то время, как и сейчас, заполняется субъективным размышлением человека на данную тему. Ключевое здесь – это семантическое (осмысленное) наполнение данного слова, а не одно лишь его присутствие. Иными словами, скажите, какой осмысленной составляющей вы наполняете слова добро и зло, и на этом фоне можно уже определить, кто вы. Для рабской натуры советского человека идеология, базирующаяся на его добре, есть единая и незыблемая. Совсем необязательно, чтобы это была именно социалистическая идея красного знамени. Советский человек, более того, может быть аполитическим, но это не делает его ментальность менее советской. Его идея может заключаться в финансовом, национальном, демократическом зачатках, но эти зачатки, как и советский человек, останутся до тех пор советскими, пока рабская натура будет их наполнять типичной моделью поведения плебса. Ко своему добру, которое продуцирует идеологию, советский человек будет идти по головам. Он не будет считаться с личностями, зато будет уничтожать, рвать и метать, забирать максимально много для себя. А, если он еще будет весьма вразумительным, то найдет себе красивое оправдание или провозгласит свою идею незыблемой, поскольку она является синонимом добра. Это то, что порождает ненависть в других и запускает механизм, который рано или поздно уничтожит все государство, в котором такой человек становится у кормила власти. Но, стоит такому человеку прийти куда угодно, где можно самоутверждаться за счет других, он никогда не упустит своего шанса. Именно поэтому, чем больше советский человек срывается на подчиненных/учениках/коллективе, тем больше кокетничает пред начальством. Вот почему, чем больше в советском человеке злобы, тем больше он говорит о добре, наполняя его содержимым, что превознесет данную личность до небес, а последователей ее идей до самых экономических низов. Все это – рабство; беспрекословное рабство на поводу у своих комплексов и прихотей, которые уничтожают человеческий прогресс, а также личность, превращая их в национальное достоинство на фоне экономического и культурного хаоса. А радуются этому либо запуганные, либо закомплексованные, либо слепые люди.
Отсутствие интереса
Данная тема является очень трепетной с осмысленной точки зрения, поскольку она во многом индивидуальна для каждой личности. Но, как и в предыдущих разделах, в расчет берется среднестатистический показатель, а не показательный идеал, который есть даже в самых отсталых странах. Тем не менее из-за сложности темы, к сожалению, мне, автору, придется останавливаться подолгу на посредственных моментах, не особенно касающихся интереса. Это необходимо сделать для того, чтобы, с одной стороны, лучше отчеканить мысль, а с другой, доказать собственные утверждения, поскольку сомнений у читателя может возникнуть предостаточно. Вот почему, вероятно, эта тема будет самая большая по объему.
Представляется возможным заметить, что на постсоветском пространстве отсутствует какой-либо интерес у большинства людей. Старшее поколение и вовсе подвержено пьянству, что вполне нормально для людей, которые не видели пред собой перспектив и будущего. Однако этот процесс, опять же, начинается еще со школьной скамьи: ребенок учит не то, что ему интересно, а то, что он должен знать с точки зрения государства (принцип должного вместо необходимого). Безусловно, рано или поздно, немного повзрослев, ребенок, если ему совсем не промыли голову, начинает задаваться вопросами: «Почему я должен это учить?», «Как эти знания можно использовать в жизни?». Учителя в данном отношении лишь посредственные помощники, так как они находятся в той же системе и, более того, способствуют ее продвижению. Вопиющим доказательством этому является тот факт, что в наших школах преподают люди преимущественно с низким качеством знаний, особенно это касается такой науки, как педагогика, что обуславливает человеческий интеллект и его возможность правильно доносить знания. «Практически любой элемент системы школьного образования уличается в неблагополучном и даже катастрафическом состоянии» - цитата из книги Г.Ю. Любарского «Новый наряд Гутенберга» о сегодняшнем положении дел в школах. И на это влияет безусловно заработная плата, количество рабочего времени, профессиональный застой. Конечно, обо всех нельзя так сказать, но общая ментальность, а вместе с ней расчет знаний, нацеленный преимущественно на свой карман не оставляет без внимания такое понятие, как интерес. Ко всему прочему, есть в наших школах такая тенденция, которая гласит: «Чем легче предмет, тем менее он важен для обучения». На этом фоне можно вспомнить, какое отношение учеников в школе к таким дисциплинам, как литература, рисование, музыка. Только поистине заинтересованный ученик будет относиться к данным наукам с необходимым вниманием, а другие же используют их время для отдыха от тех сумбурных потоков информации, которые предоставляют им алгебра, геометрия, физика, история. На творчестве не акцентирует должного внимания, по сути дела, никто из важных механизмов: ни директора школ, ни, тем более, министерство образования. Это уже огромнейшая проблема, которая исключает из будущей работы ученика пристрастие к уникальности и нестандартному подходу. Стоит отметить, что данные вещи обуславливают современный рынок труда, который подвержен тенденциям к изменению. Ведь всякая хорошо выполненная работа – это работа, которая включает в себя качество, уникальность, новый подход к разработке. Пускай подобное уже повторялось в некоторой степени в предыдущих главах. Но без данного уточнения невозможно было бы сделать следующее умозаключение: чем менее развит творческий потенциал у людей, населяющих ту или иную страну, тем более развито в ней невежество. История предоставляет ряд неоспоримых фактов в пользу данного высказывания. Начиная с зари нашей, европейской культуры – Древней Греции, люди стремились к улучшению качества своей жизни посредством знания, а не божественного вмешательства. Поэтому общая ментальность и прогресс сумели породить выдающихся гениев тех эпох – Софокла, Перикла, Аристотеля, Геродота, Пифагора наряду с другими умами. Эта культура со знаниями, более того, захватили даже Древний Рим, который сам был захватчиком на земле греков. А, чем же был восточно-арабский мир в то время? Он в большей степени заботился о военном потенциале, расширяя границы своей империи. Человек же в этом всем был ни более чем обычный механизм для выполнения приказаний. Чем больше таких в империи, тем больше невежества, которое заботится только о личных качествах достатка, порождая из этого единую, всеобщую жестокость (по сути, происходила «биологизация», о которой упоминал П. Сорокин в работе «Социология революции»). И лишь к 10-12 веку нашей эры, когда войны утихомирились, дав вперед дорогу знаниям, в мир пришли такие замечательные умы, как Аль-Хорезми, Омар Хайям, Аль-Бируни, Ибн аль-Хайсам наряду с другими гениями тех эпох. Во многом, стоит отметить, что исламский и эллинистический мир знаний объединяло одно – творчество, и только потом наука. Ведь едва ли не каждый из вышеупомянутых личностей, помимо сугубо научных работ, писал еще и творческие труды, которые обусловили их общее познание о мире. Что же на этом фоне делал СССР? Он открывал творческие пути только там, где они не противоречили его идее. А Российская Империя и вовсе открывала пути лишь привилегированным кругам. Но основной базис своей деятельности как СССР, так и Российская Империя отдавали преимущественно на попечение военному потенциалу и только потом экономике. Ибо, в случае, если экономика СССР была бы хорошо развита на протяжении всей его истории, и ее приоритет был на первом месте, гражданин Советского Союза не стал бы повсеместно хвататься за бутылку. Но и не в одной экономике дело, поскольку в условиях отсутствия свободы она уходит на второй план. Следовательно, если бы в Российской Империи подданные были в хорошем материальном достатке и имели бы достаточно свобод, пошли бы они в 1917 году свергать монархию? Впрочем, это только одна сторона медали. Вторая же – интерес непосредственно. Ведь как у человека может возникнуть интерес в той стране, которая производит контроль над личностью больше, чем она сама?
Конечно, современность отошла немного от данного безумия, но концепт остался. Мы одеваем детей в национальные костюмы, говорим, что свою страну необходимо любить, учим их государственному языку, после чего требуем от них объяснения в виде эссе: «За что я люблю свою землю?». Безусловно, все напишут о том, какая у них чудесная страна, какие замечательные здесь люди, природа, но это все ни более чем показательное лицемерие. Ведь в школах, и даже во многих вузах не объясняют, почему ты должен любить то или иное государство. В равной степени не объясняет, чего ради ты обязан знать свой родной язык? Одного-двух внеклассных занятий, чтобы объяснить эти вещи не то, что взрослому человеку, но даже ребенку недостаточно. Да и стоит ли вообще это делать? Более того, на подсознательном уровне в современных Украине, Беларуси, России каждый гражданин знает, что в своем государстве он обречен на нищее существование. Украина на этом фоне особенно выделяется: в равной степени люди здесь свирепо кричат о любви к своей стране и уезжают на заработки в разные уголки мира. Менее вопиющие ситуации наблюдаются в Беларуси и России, но концепт остается тем же: «Национальная гордость и сила превыше элементарных человеческих потребностей». Интерес в данном отношении занимает непосредственную роль, так как этим людям со школьной скамьи в прямом смысле навязывают любовь к Отчизне, что вызывает противоположный эффект. Навязывают, прямо вдалбливают – но вовсе не объясняют, поскольку не любить свое государство, задаваясь вопросами о его совершенстве – это то, чего мало кто может позволить себе всуе. Человек, все же, каким бы он ни был, далеко не дурак, ибо даже последний глупец думает о своем достатке больше, чем о государственном. Он знает, что где-то там люди зарабатывают лучше; он знает, зачем он едет туда и чего ради изучает иностранные языки. Ему этого никто не объясняет в школе. Ибо человеческие потребности сами приходят к данным выводам – это наша природа и она сильнее фанатичных идей, хотим мы того или нет. Поэтому, о гражданском долге, любви к языку/стране/нации, можно рассказывать в школах все 11 лет, но воспитаете вы либо фанатика, который будет отстаивать политический режим подобно воину КНДР, либо человека, пропитанного вопиющей ненавистью к государству, чьей единственной целью будет побег из него. Население, таким образом, будет состоять из бандитов и добродетелей, преданных авторитарному режиму. Это еще одна проблема интересов и образования в наших странах: «Государственный заказ превалирует над природным потенциалом человека, подстраивая его не под личностную реализацию на благо общества, а под общую деградацию на благо гражданского долга».
Лицемерие государственной системы – раковая опухоль для его народа (Иван Дунаев). В школах учат не тому, как применить полученные знания в жизни, а тому, как правильно приспособиться к ненужной информации, чтобы корректно рассказать о ней и на следующий день забыть. Но, придя в школу с официальной проверкой, чтобы спросить детей о том, нужны ли им эти знания, те, безусловно, выскажутся в пользу вышеупомянутого сумбурного потока информации. Ведь никто не хочет разочаровывать классного руководителя и директора, чтобы потом получать от них нагоняй. Однако, спросив каждого из учеников в неформальной обстановке о том же, только при условии анонимности, вероятное большинство выскажет протест. Стоит упомянуть, что это умозрительный опрос, который учитывает специфику современных среднестатистических школ и обычной детской психологии. Безусловно, подвергнуть сомнению данный опрос вполне возможно, поскольку на практике он никогда не был произведен в действительность. Однако надежной опорой для него служит небольшая статья Ольги Ерохиной на портале «Комсомольская правда». В ней рассказывается об опросе, который провел Исследовательский центр Института приватизации и менеджмента в целях узнать о том, что думают вчерашние школьники о знаниях, полученных в школе. Совсем неудивительно, что большей части из них понадобились знания только по русскому языку, все остальные предметы (кроме белорусского языка), включая математику, физику, биологию набрали максимум – 7,6%. То есть, из всего, что учили дети в учебных заведениях, 92, 4% информации, в лучшем случае, оказались бесполезными на практике. Следует отметить, что отвечали люди, у которых уже сформирован характер и аналитический склад ума, а что бы ответили дети, которые подвержены природному мышлению и поведению больше, чем взрослые? Была бы их воля, уверен, они бы к чертям послали такую школу и были бы совершенно правы. Конечно – возразят противники данного утверждения – но, ведь для каждого знания индивидуальны, как можно судить в общих показателях по определенной личности? Ответ прост – общий показатель определяет заинтересованность личности в той мере, в какой она социализируется, общаясь со сверстниками и учителями. Таким образом, из всего вышеупомянутого, созидается следующий вопрос: возникнет ли интерес в том, чтобы набираться знаниям, которые не только не умещаются в голову, но еще и не пригодятся в жизни? Добавьте же в данный круговорот квинтэссенцию субъективности каждого из учителей, в которой заключена личная вера в бога/партию/нацию/государство/идеологию/язык. Вы получите ребенка с иррациональной предвзятостью и страхом, которые не заставят его сомневаться в словах взрослого. Но еще Оксфордский профессор Ричард Докинз твердил в научной программе «Корень всех зол», что дети подвержены на генетическом уровне наследовать информацию и поведение от надежного источника, то есть, от взрослых. И, следовательно, критикуя религию, он продолжил: «Мы согласны с тем, что дети слишком юны, чтобы разбираться в вопросах политики, тогда почему это не так в вопросе о месте человечества во Вселенной?». Можно несколько перефразировать данный вопрос: «Если дети слишком юны, чтобы разбираться в политических вопросах, почему школы и родители одевают их в национальные костюмы, категорично прививая любовь к государству с раннего возраста?». На эти вопросы вряд ли кто из властей даст вразумительный ответ, поскольку он всегда будет зависеть машинальным эмоциональным вопросом на вопрос: «Мы ведь должны показать детям, что правильно, а что нет. Должны прививать к ним любовь и доброту, а иначе вы стоите на том, чтобы мы вырастили бандитов-сепаратистов?». Сама формулировка данного вопроса уже фактически неправильна, поскольку в любой науке, особенно в философии нет категории правильности или неправильности. В ней присутствует широкий инструментарий: дедукция, индукция, эмпирический метод, анализ, наблюдение, логика, теория, гипотеза и многое другое. Когда же необузданная политика ввергается в систему образования, она искореняет свой будущий прогресс, внедряя в него лишь свое понятия правильности. В школе же не должно существовать этого понятия, поскольку она – научный институт, а не общество государственных и религиозных нравоучений. В таком месте ученик никогда не будет заинтересован в получении знаний, которые не только невозможно применить на практике, но и, которые ему вовсе не нужны. По этому поводу точно выразился вышеупомянутый профессор Ричард Докинз в книге «Бог как иллюзия»: «Детей надо учить не тому, что думать, а как думать». К сожалению, в наших постсоветских школах происходит все с точности да наоборот. Ведь интерес у человека со школьных лет пропадает не потому, что он паталогически ни в чем не заинтересован (хотя и такие встречаются), а потому, что всякая наука для него становится неинтересной в силу информационного стресса. На этом фоне так же возникает своеобразная ассоциативность, о которой немало писал в своих научных трудах английский врач-психолог Д. Гартли. Труд «Размышления о человеке, его строении, его долге и упованиях» хорошо демонстрирует психику индивидуума, в частности влияние внешнего окружения на внутренние ощущения. Но уже сегодняшние работы, посвященные детской психологии, хорошо доказывают следующее утверждение: ассоциации для ребенка являются очень важными ориентирами в жизни. Однако, что случается, когда школа или научные дисциплины становятся для ребенка напоминанием о стрессах и неприятностях? Очевидно, на психологическом уровне он отталкивается от них, выискивая себя в чем-то ином: в тех вещах, которые дарят радость и смех. Жаль, безусловно, когда ими становятся алкоголь, сигареты или зависимость от компьютерных игр. Но все эти казусы, что встречаются повсеместно не только в наших странах, а и по всему земному шару не более чем негативные последствия той системы, которая сама воспитала в ребенке отвращение к знаниям. Ведь отсутствие профессионализма, структурированного расклада занятий, предусмотренной программы обучения, реальной оценки знаний учеников делает из детей то, что мы называем невежеством: когда потенциальный писатель/ученый/изобретатель закапывает свой талант в землю, пытаясь отвлечься от суровой реальности настолько, насколько это вообще возможно. В таком мире, который мы имеем сейчас, успешно существовать и прогрессировать, к сожалению, может либо глупец, либо слепец.
Что же важнее для наших государств – воспитать лицемерных добродетелей или дать знания детям, которые позволят им самим отличать плохое от хорошего? Пускай и этот вопрос останется риторическим. Всякий интерес пробуждается, когда человек сам идет к нему; у нас же в школах принято толкать личность только по одной тропе. Почему так происходит – на то есть множество причин, которые можно было бы иллюстрировать в данной работе. Весьма экстравагантной причиной, о которой, все же, стоит упомянуть является боязнь учителей, директоров и прочих вышестоящих личностей того, чего они не понимают или не могут принять: слишком резкое мнение у ребенка или тревожные рисунки, специфический музыкальный вкус и другое. Ведь всякое непонимание способно вызвать соответствующую реакцию: ненависть или страх. Что делает человек, когда боится или ненавидит? – он избавляется от раздражителя. В диких условиях он бы либо убежал, либо атаковал. В учебных заведениях же, где данный индивидуум превалирует над раздражителем, как в социальной, так и в профессиональной иерархиях, ему куда легче напасть. Подобное может происходить в любой институции, где есть превалирующий субъект (отец, начальник, проверяющий, мастер) и пассивный субъект (сын, ученик, служащий, работник). Между этими субъектами всегда стоит существенная разница только в двух вещах – опыте и идеях. Начальник или отец всегда старше и опытнее, но набираясь опыта, он почти всегда теряет личную уникальность, отдавая все свое время на попечение рабочим будням. Обычный работник или ребенок, будучи молодым, почти всегда имеет свои взгляды на жизнь и личное своеобразие, которое хочет продемонстрировать всему миру. В психологии такое поведение у молодых лиц именуется юношеским максимализмом, а модель поведения у старших опытных людей – кризисом среднего возраста. Из этого следует вопрос: что важнее – опыт или же идеи? Рациональнее всего следовало бы синхронизировать первое со вторым, но в реальности это редко, когда происходит. В СССР превалировал опыт: главным секретарем всегда становился чуть ли не пожилой человек (исключением был только Сталин), начальство университетов, фабрик, заводов преимущественно состояло из людей 50-70 лет, а все молодые идеи были под глубоким надсмотром сверху. Западный мир пошел по другой схеме, открыв пути молодым людям: главам стран – Биллу Клинтону (стал президентом США в 47), Александру Квасьневскому (стал президентом Польской Республики в 41) Эмманюэлю Жану-Мишелю Фредерику Макрону (стал президентом Франции в 40 лет), молодым миллионерам (Марк Цукерберг, Билл Гейтс, Ларри Пейдж). Можно, конечно, сказать, что современные Россия, Украина, Беларусь несколько отделались от тенденции прошлого, но сам принцип остался тем же: высокий пост занимает не тот, кто имеет высокие идеалы и новые идеи, а тот, кто проверен годами или имеет соответствующие связи. Несправедливо, тем не менее, было бы утверждать, что на фоне Европы и Америки наши страны отсталые как раз-таки именно по причине преобладания опыта над молодыми идеями. Это не более чем одна из многочисленных причин, но в плане развития интереса – одна из первостепенных. Когда опыт уничтожает идею, он становится не механизмом созидания, а устаревшей машиной разрушения нового в самом его зачатке. Не имея нужной возможности для продвижения своих идей, молодому человеку без связей остается влачить печальное существование, которое не принесет радости ни ему, ни обществу. И все потому, что опыт превалирует над непроверенной идеей. Но что же лучше – непроверенные идеи тех, за кем идет прогресс или же проверенный опыт тех, кого прогресс уничтожил как личность? В наших странах интереса не будет до тех пор, пока школы внедряют идеи политического/религиозного/национального нравоучений больше, чем научный прогресс, который рождает независимые мысли в еще более независимой личности.
Вышепредставленный абзац – это демонстрация лишь одного аспекта, который напрямую влияет на интерес ученика. Однако, когда в таких странах, как Украина, Россия, Беларусь интерес сам по себе отсутствует, руководство берется за синтетическое его создание: детей заставляют с классом ходить в библиотеки, участвовать в школьных мероприятиях, посещать выставки или музеи, порою физически трудится. Апогей всего этого показательного безумия происходит, когда в школу приезжает высокопоставленный человек (то есть, в своем роде местный божок, о котором заходила речь в разделе «Советский Бог»). Ради него детей одевают в национальные костюмы, готовят творческие работы в виде стихов и рисунков, изучают выступления и многое другое. Иными словами, производят лицемерие ради показательного лицемерия, что направлено на самоудовлетворение приезжающего господина. Нравится ли вам учиться, детки? – Да! - ответят громко те, когда их спросят. Нравятся ли вам ваши учителя? - Очень – снова воскликнут ученики. Каждый по отдельности понимает, что он лжет, но ложь всегда помогает выжить там, где отсутствует четкий профессионализм. Если никто ничем не интересуется – заинтересуем через силу – вот к какому решению приходят высшие круги. Они не используют профессиональные знания для того, чтобы заинтересовать ученика. Вместо этого на помощь приходит авторитет - грубая спекуляция на слабостях ребенка: если ты не выступишь на празднике, то не получишь хороший балл по математике! В условиях тотальной никчемности всякой действительной мотивацией поступка является грубость. Она - извращенная форма интеллектуального профессионализма, которая позволяет заполнять грубые пробелы в работе педагога. Это касается, прежде всего, заинтересованности – главной задачи, которая ложится на плечи каждого преподавателя. Но, конечно, не каждый ученик может быть заинтересован во всех предметах. С точки зрения статистики это бывает крайне редко. Каждая личность индивидуальна и имеет разные способности, а также интересы в жизни. Вполне нормален тот факт, что ребенок не хочет делать задания по тому предмету, который ему не интересен в силу его личностных особенностей. Среднестатистический педагог вряд ли будет давить на него по своему желанию. Данный поступок никак не поспособствует ни повышению его зарплаты, ни профессиональной аккредитации. Однако, в свою очередь, давить на педагога будет система. Она невероятным образом определяет те знания, которые ученик должен освоить, даже если это не то, что практически, но даже теоретически невозможно. Человек, безусловно, может знать основы химии, биологии, математики, физики, но что на счет высшей математики, органической биологии, органической и неорганической химии вместе взятых? Много ли из нас помнят, как решаются логарифмы, что такое явление изомерии или определения волновой и квантовой оптики? Когда учитель требует от ученика невозможного – это предусмотренная государством норма, когда ученик требует от учителя невозможного – это предусмотренное школой невежество.
Школа, исходя из вышеперечисленного, является базисом для интереса человека; она – почва, на которой должны расти великие плоды грандиозного будущего, а не грубые сорняки перегноя давности. Тем не менее школа играет важную роль в вопросе заинтересованности – вероятно 50% ее возникновения зависят лишь от этого учебного заведения. Однако присутствует ряд других, менее важных по отдельности, но равносильных в совокупности факторов: материальный достаток семьи ребенка, социальный круг, отношение к нему со стороны родителей, личный характер с предпочтениями, воспитание, индивидуальные принципы и другое. Лишь в одном факторе материального достатка семьи может выделяться ряд подфакторов – правильное питание, внешний вид, гаджеты, соответствующие времени. В данной работе было бы некорректно расписывать в подробных деталях о каждом из них, поскольку базисная часть – школа – уже была охвачена. Мы выделили: отсутствие профессионализма, невежество учителей, показательное лицемерие, принцип должного вместо необходимого. К остальным же факторам вышеупомянутые аспекты человеческой деятельности применимы аналогичным образом. Мне же, как автору, не хочется разделять степень собственной субъективности еще и на личное дело каждой из семей. Ведь доказательной опорой всему вышесказанному стала государственная машина, в частности Министерство образования и среднестатистические школы, где большинство из нас, надеюсь, училось. Было бы некорректно с точки зрения отсутствия объективности внедряться в семьи и выделять средний показатель благополучия, виляющего на интерес среди семейств. Не опираясь ни на метод наблюдения, ни на предписываемые государством нормы для каждой семьи, этот текст потеряет последнюю толику объективности и станет типичной работой несостоявшегося бумагомараки. В силу отсутствия наблюдений среди семей и каких-либо канонов для каждой из них со стороны государства, продемонстрировать пробелы в вышеупомянутых аспектах становится, де-факто, невозможно на объективном уровне. Что же до вышепредставленных факторов, которые влияют на создание интереса, можно представить, что каждый из них подобен элементу карточного домика. Уберите один из них – половина домика, если не весь сразу же падет. Но, объективно смотря на уровень жизни обычного населения в России, Украине и Беларуси, к школе прибавляется еще ряд проблем. Хрупкий мир детской гармонии способен разрушиться даже в случае, если школа компетентна во всех своих структурах. Если ребенок недоедает, воспитывается на улице или все время страдает из-за распрей между родителями, школа едва здесь может помочь. Однако в ее компетенции повлиять на эту личность посредством знания, чтобы она сама сделала соответствующий вывод из своей жизни, дабы улучшить ее. В самом деле, было сказано, что каждый фактор по отдельности маловажен для возникновения интереса, ведь карточный домик теоретически может держаться и без одного элемента; вместо него давление переходит на ближний элемент. Однако практика показывает, что как бы вы не убрали одну карту, половина домика или весь он разрушается. Остаются на месте только хорошо сложенные элементы, которые твердо стоят на своей почве. То же самое и с факторами, влияющими на интерес ребенка: там, где существует гармония, всегда будет существовать стремление к самореализации. Аргументы вышесказанному можно найти в работе Аурики Луковкиной «Психология развития и возрастная психология». Автор выделяет 6 главных моментов, влияющих на заинтересованность: 1 – способности, 2 – родительская поддержка, 3 – стимуляция деятельности, 4 – ориентация на общественную значимость деятельности, 5 – осторожный направительный процесс, 6 – организованная реализация способностей. Конечно, можно сомневаться в человеке, который написал такие работы, как «Сонник великих» или «Большая книга колдовства и защиты от него». Но что насчет мнения психологов на сайте «У психолога»? В 2013 году специалистам был задан вопрос: «Почему некоторые дети совсем не хотят учиться?». Виктория Большакова, Андрей Петранюк, Наталья Царенко и ряд других специалистов так же описали разные очаги, среди которых, по моему мнению, был лучше всего раскрыт один из них в системе образования. А все они вместе без всяких сомнений разжигают апатию в ребенке. Однако что очень важно, без необходимой гармонии в жизни школы и семьи, устранить их просто невозможно. Но что делают школы, если уровень их профессионализма оставляет желать лучшего? Они, когда видят, что карточный домик разрушается, силой придерживают его от полного развала, а когда наступает момент выпуска – отпускают его на волю случая. Это грубо, но действенно. Не сформировав в человеке соответствующую компетенцию и интерес, школьные учителя отдают ребенка той системе, которая требует от него определенной заинтересованности. С такой точки зрения, как может человек научиться бегать, не научившись ходить? Как человек может научиться плавать, не умея держаться на воде? В первом случае, личность останется на месте, а во втором – вовсе утонет. Все как в реальной жизни: условия у разных людей тоже разные, однако принцип остается тем же. В большинстве школ учат запоминать информацию, а не использовать полученные знания на благо общества и личной самореализации. В большинстве же семей люди слишком заняты работой, чтобы обеспечить близких надежным пропитанием и экономической стабильностью. Но это сильно влияет на аспект воспитания. Именно поэтому ребенок преимущественно воспитывает сам себя, воспитывается улицей – современными джунглями, только уже бетонными или школой. Сравнительно недавно проект «Фонд Общественного мнения» подсчитал, что россиянам нужна зарплата в 50 000 рублей в месяц, чтобы быть счастливыми. В грубом пересчете на евро – это около 1200-1400 евро – по сути, это даже меньше среднего заработка в развитых странах. Очевидно, люди тем или иным образом пытаются достичь подобных показателей. Но в современных России, Украине и Беларуси это, увы, очень сложно. Многим семьям приходится отдавать будни на попечение работе – ребенок же отдается на попечение самому себе, школе, улице. А это только один экономический фактор, опорой которому послужил социальный опрос ФОМа России. Не похож ли он, в самом деле, на тот единственный элемент карточного домика, который, в случае падения, задевает другие элементы? Теоретически, люди даже в условиях экономического краха способны оставаться людьми, но на практике, чем беднее население, тем больше оно подвержено преступлениям и психологическим болезням. Человек хочет есть, а денег нет – ему остается только украсть трапезу. Человек хочет современный гаджет, а финансовый расчет ему не позволяет приобрести технику, он ее отбирает у прохожего. Загоняя личность только лишь в один экономический угол, мы будим в ней дикие инстинкты, которые заставляли наших предков выживать в суровых условиях. Поэтому то, что сейчас происходит в обществе – эволюционно обусловлено нашими генами. Добавьте же в эту квинтэссенцию ряд других проблем, вы получите безумный хаос, придерживаемый лишь грубой силой и ненавистью тех, кто держит одичалый народ в узде. Возникновения интереса в таком мире невозможно, пока власть должным образом не считается с каждым из элементов карточного домика. Но она, как и учителя в школе, в силу отсутствия компетентности, лишь придерживает карточный домик грубой силой. При этом выставляет напоказ другим странам только места, говорящие о его красоте и надежности.
По самым оптимистическим прогнозам, даже если человек останется верен своему интересу после школы, дальше становится не легче. Ведь, чтобы сдать экзамены на соответствующую специальность, ему необходимо учить то, что не всегда служит основной для знаний на первом курсе университета. К примеру, Министерство образования России утвердило следующие предметы ЕГЭ на факультет психологии в 2018 году: биология, математика, русский язык. Если с русским языком вопросов, в самом деле, не возникает, что по поводу биологии? Она и психология относятся к разряду естественных наук – на этом их родство для абитуриента заканчивается. Яркий аргумент данному утверждению можно найти в учебнике Л.Г. Полещука «Психология» для первых курсов. В нем нет ни одного раздела, непосредственно связанного со школьной программой по биологии. То же самое с учебником Р.С. Немова – ни одного раздела, связанного со школьной программой по биологии. В этих книгах лишь упоминаются биологические процессы, связанные, в первую очередь, с психологией, а не со школьной биологией. И, если, действительно, с вышесказанным можно поспорить, упустив информацию о клетках растений, ДНК, развитии примитивных организмов, сказав, что школьная биология – это основа для знаний психологии на первом курсе, что же по поводу математики? Безусловно, она присутствует в программе, но для чего психологу ее необходимо знать? Тут так же можно сказать, что она необходима для обработки результатов психодиагностических методик или ради доказательств гипотез, связанных с психологическими закономерностями. Однако как аналитическая геометрия, линейная алгебра, теории множеств и вероятностей позволят усовершенствоваться психологу, как специалисту? Можно сказать, что основы биологии ему пригодятся, как и логика, но не переусердствует ли Министерство образования, внедряя в программу не то, что будет полезно специалистам, а то, что просто должно быть выучено? С одной стороны, все более-менее верно в образовательном процессе школы, но до той поры, пока мы не углубимся в его программу: на первых курсах ее изучают заново, либо вообще игнорируют. Ирония заключается в том, что государственная система требует от абитуриента отчетливых знаний в трех направлениях: биология, математика, язык. То есть, идеальный студент-психолог с точки зрения государства должен знать высшую математику и органическую биологию, которые входят в учебную программу? Люди десятилетиями изучают только одни эти дисциплины. От молодых людей государство требует невозможного. Тем не менее, структура школьной программы вполне верная: есть соответствующие разделы и проходной балл, который учитывает степень знаний, достаточную для приемлемой сдачи работы. Но кто будет знать русский язык, биологию и математику в 11 классе на таком уровне, чтобы сдать эти дисциплины хотя бы на средний балл или, более того, пройти на бюджетное место в университете? Это будут либо «зубрежки», которые денно-нощно сидят и занимаются, либо те, кто списывает, либо те, кто на хорошем счету у учителя. Но, стоит отметить, что «зубрежки» - люди вне собственного «Я», которые преимущественно существуют по воле родителей, подстраивая свое мнение сплошь и рядом под авторитет. Кто списывает – причащаются к нечестному достижению цели, ведь в сумбурном потоке информации, который заводит индивидуума в тупик, приходится использовать даже самые грязные методы. Третьи же – ученики, что находятся на хорошем счету у учителя, добились его расположения во многом по следующим причинам: связи, деньги, пресмыкание. Иными словами, сумбурный поток информации, учрежденный Министерством образования, делает из нас либо рабов доминанта, либо нечестных ищеек, либо подлых людей. И именно такие, изучив все методики написания, проходят в университеты, используя свои навыки не для получения знаний, а в основном только лишь для получения высшего образования. Это так же одна из причин почему многие не находятся на своих местах. Люди в наших странах проходят в вузы не посредством знаний, а посредством способностей, которые применимы для достижения формальных отметок, а не целей: высшего образования, но не знаний, статуса, но не уважения, богатства, но не профессионализма. Человек, интересующийся психологией будет ей интересоваться еще с раннего возраста. Человеку, который интересуется психологией не интересна школьная программа биологии и, уж тем более, математики, которые отнимают много времени для познания невозможного. Человек, интересующийся психологией, в конце концов, не станет пресмыкаться, чтобы доказать свой интерес, преодолевая бесконечно высокие стены второстепенных предметов. Это можно назвать органичным, природным интересом, но система ломает его, заставляя молодого человека через силу изучать предметы, которые ему не интересны. Добавьте же сюда еще ряд второстепенных дисциплин в виде физики, геометрии, черчения, литературы. Это окончательно притупит профессиональное развитие личности. Много нагрузки, почти полное отсутствие личного времени, чрезмерная информативность – слишком много отвлекающих факторов встречает потенциально заинтересованная личность. В работе Л. Б. Гнездиловой и М. А. Гнездилова «Факторы, влияющие на развитие мотивации обучения студентов в вузе» выделяется ряд причин, которые непосредственно влияют на мотивацию. Итого:1 - неумение учиться и преодолевать трудности, 2 – большой объем учебного материала, 3 – наличие отвлекающих от обучения факторов, 4 – однообразие учебного процесса, 5 – устаревшие методы организации учебного процесса, 6 – авторитарная позиция преподавателя. Авторы так же предоставляют теорию разрешения данных причин, но стоит в очередной раз отметить, что работа писалась для студентов. Дети школьного возраста – совсем другой уровень: они менее внимательны, больше подвержены отвлечению, их тяжелее заинтересовать. В то время как немногие педагоги используют ряд теорий для усовершенствования своей профессиональной деятельности, большинство из них этим совершенно не интересуется. Прибавим сюда еще множество других проблем, описанных выше - материальный достаток семьи ребенка, социальный круг, отношение к нему со стороны родителей, личный характер с предпочтениями, воспитание, индивидуальные принципы. Таким образом, даже в идеальном случае, если школьные учителя попадутся компетентными, они не смогут в существенной мере повлиять ни на государственную программу в школе, ни на ряд личных проблем ребенка. Его заинтересованность будет по мере нарастания отвлекающих факторов снижаться, пока не достигнет пункта развития негативных способностей. Как и говорилось выше, он будет достигать посредственных пунктов: высшего образования, но не знаний, статуса, но не уважения, богатства, но не профессионализма. Система вгоняет ученика в тесный угол, превращая его в дикого зверя, который либо ломается и действует сугубо в эгоистичных целях, либо остается в углу до конца своей жизни, но преданный своему делу. Все как в дикой природе – инстинкт самосохранения никто не отменял. Но, если в дикой природе можно от негатива хотя бы убежать, то в современных реалиях от него не спрячешься никак. Именно поэтому-то так много компетентных людей есть среди тех, кто не имеет ни высшего образования, ни высокого статуса, ни денег – то, что с точки зрения природных инстинктов сравнимо выживанию. Однако единственное богатство честного человека превалирует над другими. Ведь преданность себе, как личности и профессионалу, всегда будет с рациональной точки зрения доминировать над статусом и положением, которые говорят о приспособленчестве в той или иной мере. Правда, везде есть исключения, даже в той системе, которая всецело идет только по одному пути. Но они на практике очень немногочисленны. Много ли среди ваших знакомых тех личностей, которые воплотили детские желания, связанные с профессией? Много ли тех, кто находится на своем месте? А много ли тех, кто поднялся высоко в определенной отрасли, добившись этого честным по отношению к себе путем? Личность всегда будет затормаживать ряд факторов, даже если она будет предельно заинтересована. В свою очередь, государственные экзамены, что не предусматривают в себе нормальную меру знаний для первого курса, лишат его всякой возможности двигаться дальше. Поступит, куда поступится или пройдет, как дорога протопчется – вот, что остается делать этим людям. Система органическим образом продуцирует приспособленчество, нечестие, бесчестие, обман, чтобы подпитаться созревшими плодами. Совсем неудивительно, что здесь бандит в тюрьме будет знать высшую математику лучше студента, а охранник в магазине будет досконально знать философию, чего не скажешь о посредственном филологе. Здесь мир переворачивается с ног на голову и тот лишь остается на своем месте, чья голова в самом начале была в неподобающем месте.
Взять в пример можно не только человека, интересующегося психологией. Правда такова, что какой бы не была заинтересованность, школьная программа будет ее тормозить, пока находится в столь плачевном состоянии. Дело далеко не в преподавателях – среди них, действительно, находятся очень умелые люди. Главное – система образования, предписывающая невозможные для овладения знания абитуриенту. Они не шагают в одну ногу с его личными интересами, а лишь толкают их в пропасть, вытесняя своей информативностью, как потенциал личности, так и ее мотивацию. Однако можно быть предельно позитивным и представить ситуацию, что человек каким-то чудом поступил на соответствующую ему специальность. Учебный план в университете тоже нелегкий, но он, во всяком случае, хотя бы соответствует интересам личности. Тем не менее, здесь студент может встретить то, что мог повстречать в школе – некомпетентные преподаватели и ряд других проблем. Но, как и говорилось выше, представим, что все было максимально идеализированно. Заинтересованный студент получает высшее образование. В следующем утверждении уже необходимо извлечь предельный идеализм, пока он не перевоплотился в идиотизм. Университеты лишь изредка посылают на работу студентов, после того, как те получили высшее образования. В первом случае, если наш студент попадает в 90% несчастливцев – он обречен работать не по специальности, а лишь по финансовому долгу. Во втором же случае студента, какими бы прогнозы позитивными не были, его съедает либо рутина, либо начальство, которое недовольно его методами. И в первом, и во втором случае личность становится посредственностью, которая работает исключительно как механизм, а не индивидуум. В научной работе Лехтянской Л. В. и Римской Т.Г. «Психофизиологические факторы, составляющие основу трудовой деятельности человека» говорится: «Период устойчивой работоспособности длится 2-3 часа учебного времени». Притом, что студенты занимались интересующим их делом, нормированного труда хватило всего 2-3 часа, чтобы работа стала негармоничной. А что насчет 8-10-часового рабочего дня на той специальности, которая не соответствует интересам человека? Впрочем, пусть даже соответствует, но кто способен заниматься любимым хобби по 8-10 часов в сутки? Предполагается, что на такое способны либо фанатики без задней мысли, либо посредственности с рядом комплексов, что вырабатываются при такой работе. Добавьте же своевременную некомпетентность начальства или коллег, цикличность, однообразие, переутомляемость, а следом за всем этим стрессы. Идеализировать реальность в обоих случаях невозможно, поскольку человек – это не машина или механизм, а уникальная личность со своими мечтами, желаниями, тревогами, надеждами. Однако работа – поспорят с автором скептики – обуславливает все наше общество и без соответствующих часов работы, мы не смогли бы обеспечить себя достаточным производством, из-за чего бы последовал еще больший экономический бардак. Это утверждение является настолько же верным, насколько и неверным. Годом ранее издание «Финансовый гений» опубликовало статистику, в которой утверждается, что самые передовые страны тратят меньше времени на свою работу. Первое место заняли Нидерланды с рабочей неделей в 27 часов, а второе разделили между собой Франция и Исландия – они отдают работе 35 часов в неделю. К примеру, Россия и Украина – целых 40 часов. Однако какая себестоимость труда в Нидерландах или Франции, если сравнить ее с Украиной или Россией? Более того, какой уровень развития Нидерландов, а какой у Украины? Это в очередной раз доказывает, что работа играет лишь посредственную роль в рыночной экономике. При должном профессионализме рабочий день снижается, а при его отсутствии повышается, поскольку посредственный труд обычных людей должен закрыть бреши невежественного начальства. И, если в Нидерландах – высокоразвитой стране с хорошей экономикой и уровнем жизни рабочая неделя на 13 часов меньше, теоретически этот показатель можно еще снизить. Но в таких странах, как Украина, Россия, Беларусь этого не будет до тех пор, пока нечеловеческий труд не перестанет покрывать человеческую глупость. А пока мы все так и будем встречать охранников с двумя-тремя высшими образованиями, бездомных с гениальными научными идеями или алкоголиков, что в прошлом были учеными.
Во многих случаях личность притупляет система. Она отнимает у человека индивидуальность, внедряя в нее закономерную посредственность. Так и рождается советский человек без толики интереса к науке или жизни. В самом деле, ему может повезти в школе с учителями, а дома с родителями; так же может повезти в университете, но ему никогда не повезет на последнем пункте в его жизни – работе. Захочет открыть свое дело – встретит немыслимые налоги, что-то изобретет – никого это не заинтересует из влиятельных кругов. Таким образом, потенциальная личность становится полноценным советским человеком без личного пространства, мнения, времени, а также идеи. Впрочем, есть бреши даже в нашей системе: можно учредить бизнес нечестным путем, можно «идти по головам» или даже совершить преступление во благо своего будущего. Но кто из честных, благородных или относительно добрых людей на такое способен? Именно эти особенности поведения советских людей служат главной причиной ненависти по отношению к тем, кто достиг определенного успеха. Политиков, бизнесменов, чиновников и других людей на высоких постах считают бандитами. У ряда людей вырабатывается комплекс неполноценности: они радуются несчастью ближнего больше, чем его счастью. Это страшный мир, в котором царит ненависть и в частности зависть: зависть честных нищих людей по отношению к нечестным богатым. Можно предположить, что даже в таком мире интерес будет кое-как рождаться, если у человека находятся силы заниматься любимым делом после рабочего дня в 8-12 часов. Лазейки для установления интереса, в самом деле, можно найти везде, даже в самой закрытой стране – КНДР. Но какой толк от подобных лазеек в том государстве, которое не только не способствует заинтересованности горожан, но и всячески пытается минимизировать ее? Когда в США со средней школы ученик может выбирать одну или две дисциплины для изучения, а в Японии финансируется государством школьные клубы по интересам, в таких странах, как Россия, Украина и Беларусь мы все пожинаем плоды прошлого. Учим то, что невозможно уместить в голову, чтобы работать там, где менее всего хотим. Таким образом, и формируется советский человек еще со школьной скамьи (если до этого у него в семье было все хорошо). Там он учится не задавать лишних вопросов, действовать согласно наводке, любить свое государство даже если оно по праву обирает не только ученика, но и его родителей. И, чем раньше ребенок осознает свою немощность, смирившись или адаптировавшись под систему, тем легче ему станет жить. Несогласие равносильно либо общественному порицанию, либо личному безумию. Взглянуть только на одну статью авторитетного источника «Лента.ру» - «Российские школьники – о желании убивать одноклассников и учителей». Чуть ли не каждый учащийся заявил о том, что его оскорбляли из-за его личных особенностей: мнения, одежды, прически, принципов. «Хуже всего – это унижение словами, особенно на публике. Когда тебя унижают по поводу одежды, внешности и прочим признакам» - говорит Михаил из Санкт-Петербурга. Несогласие порождает первостепенный элемент агрессии. Но не согласиться и отстоять свою позицию может только сильный человек. Таких в нашем обществе, к сожалению, мало. Большинству же приходится считаться с общественной и государственной системами, чтобы жить в комфорте, безопасности. Однако чем больше тех, кто потакает жестокой системе, тем больше возникает агрессии по отношению к тем, кто видит в ней недостатки и готов идти против нее. Когда все делают вид, что довольны – очень легко говорить о благополучии тому человеку, который восстал против такой системы. Известный Зигмунд Фрейд написал в своей работе «Массовая психология и анализ человеческого Я» то, что обуславливает деятельность всякого общества: «Дух общественности, esprit de corps и т. д., которые оказывают впоследствии свое действие в обществе, не скрывают своего происхождения из первоначальной зависти. Никто не должен иметь желания выдвинуться, каждый должен быть равен другому, все должны обладать одинаковыми ценностями. Социальная справедливость должна обозначать, что человек сам отказывается от многого для того, чтобы другие тоже должны были отказаться от этого, или, что то же самое, не могли требовать этого. Это требование равенства является корнем социальной совести и чувства долга. Неожиданным образом мы находим его в боязни инфекции у сифилитиков, которую мы поняли благодаря психоанализу. Боязнь этих несчастных является выражением их сопротивления против бессознательного желания распространить свою инфекцию на других. Ибо почему же они одни должны быть инфицированы и лишены очень многого, а другие нет? Прекрасная притча о суде Соломона имеет это же самое ядро. Если у одной женщины умер ребенок, то другая тоже не должна иметь живого ребенка. По этому желанию можно было узнать потерпевшую». Почему же тот, кто прогнулся под системой, должен терпеть того, у кого остаются силы ей сопротивляться? Иными словами, как можно говорить об общественном безумии, когда все в обществе делают вид, что довольны? Что можно сделать в том обществе, где все боятся занять агрессивную позицию в отношении авторитета? Остается либо в безумном отчаянии кричать в пустоту, как это делают современные школьники, либо смиряться. Но смирение одних потакает безумной агрессии других – замкнутый круг, который есть в каждой государственной институции. Сама ли система так себя воспитала или нет, но в ней хорошо предусмотрены закономерности, о которых говорил Фрейд в своих трудах. Очередной тупик, из которого выход – это терпимость или смирение, если речь заходит о человеке, который восстал против общественного безумия. Интерес здесь утрачивает свою ценность не только в том, кто восстал, но даже в том, кто занял позицию конформиста. Ведь первые в силу своей агрессии и стрессов не смогут настроиться на продуктивный труд. А вторые, потакая системе, будут нацелены исключительно на количественные знания, не желая большего в своем закрытом мирке. Страна, где у человека отсутствует личное мнение, подобна убогой торговой лавке: счастье, достаток и процветание определяется заказом свыше и есть только одна воля – исполнение.
Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 239; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!