II. Борьба за полическую свободу 3 страница
X. То же искание естественного, взамен исторической искусственности, обнаруживается в экономической науке XVIII столетия. Крайности меркантильной политики, стеснявшей развитую промышленность, не давшей ей развернуться во всю ширь собственными средствами без направления и надзора со стороны власти, не могли не обратить на себя внимания экономистов. Чувствовалось, что если бы устрании искусственное и большею частью неудачное вмешательство государства в экономические отношения, если предоставить все действию естественных сил, - народное хозяйство только выиграет.
Еще в то время, когда во Франции процветал меркантилизм, в Англии Додлей Норт, в "Рассуждении о торговле", 1691, высказал следующее: "Ни один народ не разбогател через государственные мероприятия, но только мирный труд людей и свобода создали торговлю и богатство". Эта идея в половине XVIII века подверглась разработке в учении физиократов и Адама Смита.
Во главе физиократов стоит Кенэ (1695 - 1741) и Гурнэ (1712 - 1759), около которых сгруппировалась довольно значительная группа единомышленников. На их учении отразилось господствовавшее в их время преклонение перед природою. Народное богатство, по их мнению, создается только сырыми продуктами, даваемыми природою. Только эти продукты увеличивают число благ, и только труд, обращенный на добывание, может считаться производительным. Все иные виды труда, - фабричный, торговый, - при всей их полезности, совершенно бесплодны. С этой точки зрения все внимание физиократов должно было быть обращено на земледелие, которое они выдвигали за счет других видов промышленности. Но такая односторонность являлась лишь реакцией против меркантильной политики, выдвигавшей торговлю за счет земледелия. Физиократы считали величайшим заблуждением, что ради торговли ломался естественный порядок, лежащий в основе экономических отношений. Этот порядок может быть раскрыт, если устранить искусственное вмешательство правительства в эту область и предоставить ее самой себе. Laissez faire, laissez passer - так формулировал эту мысль Гурнэ.
|
|
|
Попытка практического осуществления физиократических идей была сделана реформами Тюрго, видного представителя той же школы (1774 - 1776). Но взрыв негодования со стороны привилегированных классов сокрушил и министра и его реформы.
Как ни отлично учение Адама Смита (1723 - 1790) от учения физиократов, особенно в вопросе об источнике народного богатства, которым он признает не только природу, но и труд, однако, у них, несомненно, есть общее - это критика правительственной опеки и искание естественного порядка. По своим источникам и по своему влиянию сочинение Адама Смита "Исследование о природе и причинах богатства народов", 1776, является произведением не английским, а общеевропейским.
|
|
|
Основной вопрос, который встал перед Ад. Смитом: какой вид примет народное хозяйство, если устранить совершенно вмешательство правительства в экономическую жизнь и предоставить частные хозяйства самим себе? Для разрешения этого вопроса необходимо обратиться к выяснению, каким мотивом руководствуется человек в состоянии естественной свободы. Под влиянием Гельвеция, в отступление от первоначальных своих этических воззрений*(784), Ад. Смит отвечает, что мотивом деятельности человека служит эгоизм. В экономической сфере человек будет постоянно руководиться личным хозяйственным расчетом, который заставит его избрать всегда самый выгодный путь. Очевидно, что выгода каждого частного хозяйства состоит в производстве возможно большего количества продуктов по возможно меньшей цене. Отсюда вытекает совпадение интересов индивидуальных и общественных. "Каждый человек старается всеми силами сделать самое выгодное употребление из своего капитала; правда, что он имеет в виду свой собственный интерес, а вовсе не общественную пользу, но забота о личной выгоде естественно и необходимо побуждает его избрать именно тот путь, который оказывается самым выгодным для общества". "Преследуя свою собственную выгоду, он часто работает на общую пользу более действительным образом, чем если бы задался такою целью"*(785).
|
|
|
Этот естественный порядок хозяйственных отношений представлен Смитом совершенно абстрактно, согласно духу времени, на чисто рационалистических началах. Смит не принимает в соображение действия исторических причин, влияния исторических условий на психику человека, и различия в экономическом строении на разных ступенях общественного развития.
Раскрытый абстрактно, естественно-хозяйственный порядок является в представлении Ад. Смита в то же время и идеальным, осуществление которого освободит от зла, причиненного историческими заблуждениями.
XI. В философии права ХVIII века мы видим все те же тенденции, те же черты, как и в других областях проявления общественной мысли. И она была проникнута освободительным движением, протестом против исторического права в пользу естественного. Ее стремлением было заменить сложные старинные обычаи средних веков простыми правилами, почерпнутыми из разума. "Изменились все нравы, говорит Вольтер, почему не изменить все нелепости, доставшиеся от готов и вандалов? Если держаться уважения к старине, не надо было разрушать их хижины, с целью построить на месте удобные дома.
|
|
|
Век, занятый отысканием естественного порядка, полон веры в законодателя, в его призвание, в его могущество. Уяснив себе естественный порядок, законодатель устранит все исторические наслоения и создаст такие условия жизни, которые будут отвечать требованиям разума и справедливости. Все в его власти. Ему надо только понять и захотеть. Таким благодетельным законодателем представляют себе сначала просвещенного монарха, потом сам народ.
Под естественным правом понимают или личные права, совершенно игнорируемые бюрократическим управлением, или право участия в управлении, как гарантия личных прав. Переход от прав личности к государственному переустройству подсказывался самыми событиями. В противоположность историческому праву, познаваемому из юридических памятников, естественное право постигается чисто рационалистически, из разума. Эта методологическая противоположность сказалась в различии тенденций с одной стороны лиц причастных к общей философии и настаивавших на подсказываемых разумом реформах, и с другой стороны юристов, воспитанных на кутюмах, актах, и крепко отстаивавших старину. Юристы XVIII столетия остаются не захваченными общим движением. Это можно видеть на упорной оппозиции, оказанной судебными парламентами реформам Тюрго, это можно видеть на примере одного из самых солидных юристов эпохи, Потье, который держался в стороне от общего движения, зарытый в дигесты и сборники кутюмов, в полном неведении великого имени Вольтера*(786). Это можно видеть из того, что в то время, как весь образованный мир пришел в восхищение от сочинения Беккарии "О преступлениях и наказаниях", только ничтожный италианский монах, Факинеи, да видные французские юристы, Жус и Мюар, выступили против общего увлечения книгою, видя в ней опасную проповедь, способную вести к ниспровержению правового порядка, исторически утвердившегося в культурных странах.
Естественное право в представлении ХVIII века - это то, которым некогда пользовались люди и к чему надо возвратиться. Это - и историческая действительность и идеал. Его основные начала были формулированы как свобода, равенство и братство. Между тем нетрудно подметить, что элементы этого идеала являлись лишь противопоставлением окружавшей действительности: свобода противопоставлялась абсолютизму, равенство - социальному феодализму. Первая составляет основную идею наказов представителям 1789 года, второе вырвалось наружу в знаменитую ночь 4 августа. Братство не было вообще юридическим принципом.
Гуманность, которою проникнуто философское просвещение ХVII? века, не могла остаться без влияния на уголовное законодательство и на учение криминалистов. Передовым бойцом за человека против варварской карательной системы, против средневекового судопроизводства оказался Вольтер. Отстаивая человека против преследований католической церкви, Вольтер сумел, в ставших, благодаря его вмешательству, громкими процессах Каласа, Сирвена, Дю-Бара, обратить внимание всей Европы на крайнюю жестокость уголовного права и процесса того времени, на связь светского законодательства с средневековою инквизицией.
Это движение отразилось на Италии, где Беккариа и Филанджиери выступили с требованиями реформ.
Беккариа (1738 - 1794), последователь английской философии, проявленной в трудах Бэкона, был весь под влиянием Вольтера, Монтескье и Гельвеция. В 1764 году появилось его сочинение "О преступлениях и наказаниях", переведенное сейчас же почти на все языки и удостоенное от Бернского Экономического Общества золотой медали за смелость гражданина, поднявшего свой голос в пользу человечества против укоренившихся предрассудков.
Наказание, по мнению Беккариа, имеет своею целью оказать воздействие угрозою страдания как на общество, так и на самого преступника, нарушившего одно из условий общежития, ради выгод которого люди согласились образовать государство. С точки зрения своей цели наказание должно отвечать известным требованиям. Оно должно быть неизбежно, и именно уверенность в том является наиболее устрашающею. Но зато наказание должно отличаться умеренностью страдания. Беккариа стал лицом к лицу с традиционными карательными мерами, поражавшими своею жестокостью. Чуть не каждое преступление до домашней кражи прислугою включительно подлежало смертной казни. И сама казнь приводила в трепет утонченностью причиняемых мучений: сожжение, замурование, четвертование, колесование. Беккариа со всей страстностью века указывал на то, как жестокость наказаний влияет на огрубение нравов общества, создавая привычку к строгим карам, притупляет впечатлительность человека к наказанию. Особенно горячо напал он на смертную казнь. Вопреки Гроцию, Пуфендорфу, даже Руссо, признававшим целесообразность этого вида наказания, Беккариа отрицает правомерность его: вступая в общество для лучшего обеспечения жизни, человек не мог отречься от этой жизни в пользу общества. Смертная казнь не является необходимою в виду иных суровых кар. Она нецелесообразна, потому что не оказывает воздействия на преступника, а для глазеющей толпы служит зрелищем, более возбуждающим, чем устрашающим. "Если, сказал Беккариа, я докажу, что смертная казнь ни полезна, ни необходима, то я выиграю дело человечества".
Вместе с своим соотечественником Филанджиери, автором "Учения о законодательстве", 1780 - 1785, Беккариа обратил общее внимание на жестокость современного уголовного процесса. Их критика пыток произвела глубокое впечатление на европейское общество и законодательство. Пытка налагает наказание на человека, еще не признанного по суду виновным. Пытка спасает физически сильного, хотя бы и виновного, губит слабого, хотя бы и невинного. Впечатление, произведенное этою критикою, было так сильно, что в восьмидесятых годах XVIII века мы видим постепенное устранение пытки в разных государствах.
Во время Беккарии уголовные кодексы не давали подробного перечисления преступлений и не определяли с точностью наказаний, следуемых за каждое преступление. Вопрос о наличности преступления, как и о мере наказания, предоставлен был вполне усмотрению судей. Против этого явления ополчился Беккариа и доказывал, что суд должен основываться на букве закона, а не допускать произвольного толкования по общему смыслу или духу законов*(787). Толкование законов дело только законодателя, а не судьи. Это воззрение вполне объяснимо, как реакция против злоупотреблений обратным порядком.
Гораздо менее отразилось философское и общественное движение XVIII века на гражданском праве. Правда, Вольтер, стремясь к отделению права от религии, настаивал на освобождении гражданских институтов от церковного влияния: брачное и завещательное право должны быть поставлены на чисто светскую почву с исключением всего религиозного. Правда, целым рядом мыслителей выдвигалась идея священной собственности, основанной на труде, в противоположность исторической собственности, основываемой на завоевании. Но сами цивилисты оставались невозмутимо покойны среди волновавшегося кругом них житейского моря. Можно указать только на попытку юриста Бурмона, в сочинении "Общее право Франции и обычаи Парижа, приведенные к началам", 1757, объединит гражданское право всей страны. Эта идея объединения сама собою навязывалась требованиями развившихся промышленности и торговли.
Начала естественного права отразились сильнее на законодательных работах вне Франции. В половине XVIII века в двух германских государствах, Пруссии и Австрии, возбуждается вопрос о кодификации права на новых рационалистических началах, а не на почве истории. Пруссия успела обновиться еще в ХVIII столетии, хотя время появления кодекса (1794) было крайне неблагоприятно для осуществления идей естественного права, которые у правителей ставились в связь с ужасами французской революции. Австрия же дождалась кодекса лишь в 1811 году, за то на нем сильнее отразилась теория естественного права.
Локк
Литература: Лучшее издание сочинений Локка - Ward; на русском языке имеются переводы: "Опыт о человеческом разуме", 1898, и "Мысли о воспитании", 1896. Литература о Локке довольно обширна: Burne, The life of Locke, 2 т., 1876; Fowel, LocJce, 1875 (краткое изложение в "Русской Мысли", 1892, N 7); Scharеr, John Locke, 1860; Маriоn, Locke, sa viе et ses oeuvres, 1878; Fechtner, John Lock, 1898; Curtis, An Outline of Loclcs ethical philosophy, 1890; Серебренникoв, Учет Локка о прирожденных началах знания и деятельности, 1892.
I. Бурное время представляет в истории Англии XVII век. Этот период заполнен борьбою между Стюартами и парламентом, борьбою, которая дважды переходила в открытую революцию и гражданскую войну. В основе этой борьбы лежали вопросы свободы совести, интересы веротерпимости, но само собою дело перешло в борьбу за политическую свободу, потому что всем стало ясно, что в ней именно лежал ключ к первой.
Карл I настаивал на том, что народ должен получать свои религиозные верования из рук короны и духовенства. Народ же, через свой парламент, утверждал, что право определения его верований принадлежит только ему самому. Король сказал: "Помните, что парламент находится совершенно в моей власти относительно его созвания, заседаний, распущения, и потому он будет существовать или нет, смотря потому, какими я найду результаты его деятельности, полезными или вредными". И действительно, парламент не созывался в течение 11 лет (1629 - 1640). Но, когда представители собрались снова, обе палаты поклялись защищать протестантизм и политическую свободу. Несколько лет длилась война между королевскими и парламентскими войсками.
Среди последних вскоре выделились индепенденты, сторонники полной религиозной автономии на общинных началах. Своею задачею они ставили завоевание свободы совести путем государственного переустройства: свобода совести возможна только в свободном государстве. В это они глубоко веровали и их религиозный энтузиазм решил дело, - король был взят в плен, судим и казнен (1649).
Для полного торжества принципа религиозной свободы, армия; состоявшая из индепендентов, провозгласила республику, с протектором Кромвелем во главе. Однако, эта форма правления, резко расходившаяся с воззрениями большинства англичан, не соответствовала проблеме, выдвинутой временем: дело шло не об устранении монархизма, а лишь о его ограничении. И тем не менее, хотя республика и принуждена была уступить место монархии (1660), все же авторитет парламента и сознание политической свободы настолько окрепли, что Карл II был уже, хотя и против воли, конституционным монархом, а непонимание своего положения со стороны Якова II привело, через три года царствования, ко второй революции (1688), низвергшей его с престола и навсегда изгнавшей династию Стюартов. Призванный английским народом на престол, Вильгельм Оранский обещал уважать старинные права и вольность Англии, вновь перечисленные в составленной парламентом Декларации прав (1689).
Из выпавшего на его долю испытания английский народ вышел к концу ХVII столетия обладателем политической свободы.
Понятно, что обильная политическими событиями эпоха должна была дать богатую почву для философии права.
Революционная эпоха выдвинула ряд защитников республиканского образа правления. Наиболее радикальное учение возникло в среде индепендентов (левеллеры) и было представлено наиболее сильно в лице Лилльборна, обратившего внимание особенно своею брошюрою "Раскрытие новых цепей Англии". Стоя на точке зрения народного суверенитета, он решительно и последовательно проводил идею демократической республики. Каждый человек является обладателем естественных прав, перед которыми должна отступить государственная власть. Левеллеры стояли за полное уравнение всех граждан в их правах, за уничтожение всех остатков феодального строя, личного или поземельного характера. В религиозном отношении они были сторонниками полного отделения церкви от государства.
Демократом и республиканцем, только более умеренным, был знаменитый английский поэт Мильтон. Это убежденный поборник свободы совести, которую он отстаивал в трактате "О власти гражданской в духовных делах", и свободы слова, которую он с таким блеском защищал в известном сочинении "Ареопагитика". Свободные по природе люди мирятся лишь с таким строем, который обеспечивает им свободу. Такому идеалу противоречит наследственная монархия, где государственная власть рассматривается как право собственности. Монархический элемент допустим только в виде избираемого государя. Такова мысль, навеянная режимом Кромвеля, которую Мильтон проводил в трактате "О власти короля и должностных лиц". В горячо написанных брошюрах этот поэт брал на себя защиту английского народа против иностранных нападок на него за свержение и казнь Карла I.
Еще более умеренным республиканцем выступает Гаррингтон, который, в сочинении полунаучном, полупоэтическом "Осеана", рисует картину аристократической республики. Он против демократизма, потому что только обеспеченные люди, получившие подготовку и унаследование привычку к общественной деятельности, могут создать сознательное, независимое республиканское правление. По мнению Гаррингтона, политический строй зависит от распределения материальных благ в обществе, так что демократическая республика возможна лишь там, где богатства распределены равномерно. Там же, где поземельная собственность сосредоточена в руках меньшинства, может сложиться лишь аристократическая республика. Ввиду способности всякого собрания к одностороннему увлечению, Гаррингтон настаивал на двупалатной системе представительства, как сдерживающем начале.
В ту же эпоху абсолютизм выдвинул двух крупных бойцов, Гоббса и Фильмера. Несмотря на то, что Гоббс ярко выразил свои симпатии абсолютизму, монархисты сторонились его, потому что он защищал их дело не с точки зрения божественного установления, а с точки зрения общественного договора. Инстинктом чувствовали монархисты опасность такого основания и возможность сделать из него совершенно противоположные выводы, что, конечно, и оправдалось. С тем большим упованием смотрели монархисты на Фильмера, который в защите абсолютизма стоял на традиционной почве, придав лишь старым доводам свежий вид.
В своем сочинении "Патриарх", 1680, Фильмер, чувствуя, насколько опасно для традиции обнаружение момента происхождения в истории монархической власти, насколько раскрытие положительного факта способно разрушить мистический предрассудок, - относит начало возникновения монархической власти ни более, ни менее как к временам Адама. Бог вручил Адаму власть не только отеческую, но и царскую над всем потомством. От Адама власть эта перешла к старшему сыну и в ряде патриархов переходила от поколения к поколению, к старшему в роде. Короли - это потомки патриархов. Таким образом, королевская власть, несомненно, божественного происхождения. Король - избранник Божий, а не народный, и никогда народ не был способен создать своею волею королевское могущество.
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 138; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!