Система изъявительного наклонения с его модальными разновидностями

Грамматическим фоном, на котором понимаются и оцениваются мо­дальные значения форм русского глагола, является так называемое «изъяви­тельное наклонение». Это нулевая, негативная грамматическая категория. Изъ­явительное наклонение служит для простого констатирования, утверждения

* Г. К. Ульянов тоже ставил в связь с судьбами аориста образование русских форм сосла­гательного, условного и желательного наклонений. Имеьно он думал, что первоначально со­ставные формы из аориста быхь с причастием на -ль мог/и употребляться для обозначения на­ступления сочетания признака с субъектом без отношения к какому-либо субъективному моменту времени. На основе этого значения возникает вторичное значение гипотетического на­клонения. Так, «условные предложения с быхь + причастии» на -ль надо рассматривать как пер­воначальные относительные предложения, в которых обо шачалось только наступление одного сочетания признака с субъектом при наступлении или существовании другого сочетания, без от­ношения к какому-либо субъективному времени» ^W8.

476

или отрицания действия в настоящем, прошедшем и будущем. В нем сообще­ние о действии представляется прямым отражением действительности. В фор­мах изъявительного наклонения никак не выражено эмоционально-волевое от­ношение субъекта к действию. Формы изъявительного наклонения «объек­тивны». Но эта «объективность» бывает окружена разнообразными оттенками субъективного представления, которые присуии формам времени. Кроме то­го, выражение модальных оттенков действия переносится на модальные слова и частицы, сопутствующие формам изъявительного наклонения (ср., напри­мер, отрицательные модальные частицы и наречия: вовсе не, отнюдь не, со­всем не, ни черта не, едва ли не, чуть не и т. п.).

Сочетание модальных слов и частиц с разными формами изъявительного наклонения выражает множество модальных оттенков высказывания. Возни­кает ряд модальных конструкций аналитического типа. В них изъявительное наклонение приближается по оттенкам своих значений к другим наклонениям глагола.

1. Прежде всего необходимо отметить оттенки модальности, находящие­ся на границе значений времени и наклонения и образуемые присоединением частицы бывало ко всем формам изъявительного наклонения, кроме составной формы будущего времени несовершенного вида и формы прошедшего вре­мени совершенного вида, а также причастия действительного залога прошед­шего времени совершенного вида.

С помощью частицы бывало экспрессивно воспроизводятся давно минув­шие события, много раз повторявшиеся в п оошлом. Этот план прошлого времени настолько отодвинут от настоящего, что в его пределах предста­вляется возможным изображать повторявшееся действие не только как проте­кавшее когда-то, но и как развертывающееся перед мысленным взором гово­рящего лица. Формы несовершенного вида с их обозначением действия безотносительно к его результату особенно часто используются для этой ана­литической конструкции. Но оттенок неопределенной длительности в буду­щем, присущий описательной форме будущего времени несовершенного вида, вступает в противоречие с представлением о Д1вно минувшем и не раз повто­рявшемся действии. В плане давнопрошедшего будущее время могло быть воспроизведено лишь с точки зрения начала 1ли конца, предела, результата какого-нибудь действия. Для этого могли служить лишь формы будущего времени совершенного вида.

Так образуются три основные формы для выражения давно минувшего действия с оттенком итеративной (т. е. кратной) модальности: для плана на­стоящего времени — читаю, бывало; говорю, бывало; для плана прошедшего — он говорил, бывало («.Слыхал я истину, бывало» — Пушкин); для плана будуще­го-начинательного — бывало, стану говорить («Бывало, стану я рассматри­вать его умное, красивое, светлое лицо... сердце мое задрожит, и все существо мое устремится к нему» — Тургенев. «Первая любовь») и результа­тивного — бывало, скажу.

Примеры:

Ждут, бывало, с юга: гтядь — Ан с востока лезет рать

(Пушкин, «Сказка о золотом петушке»)

Бывало, он еще в постелг: К нему записочки несут.

(Пушкин, «Евгений Онегин»)

«Бывало, часто говорю ему: «Ну, что, брат, Пушкин?» — Да, так, брат,— отве­чает, бывало,— так как-то все...» (Гоголь, «Ревизор»); «Так, бывало, и закричу в темноте» (Достоевский, «Братья Карамазоиы»); «Съездишь, бывало, в год

477

раз в губернский город, поклонишься чем бог послал благодетелям и знать больше ничего не хочешь» (Салтыков-Щедрин, «Губернские очерки»); «Быва­ ло, мать давным-давно храпела, а дочка — на луну еще смотрела» (Пушкин, «Домик в Коломне»).

Любопытны примеры, когда бывало сочетается с формой давнопрошед­шего времени. Возникает как бы усиленное, двойное выражение многократной повторяемости в прошлом. Например: «Лег на диван и заснул тяжелым сном, как, бывало, сыпал в Гороховой улице, в запыленной комнате» (Гончаров, «Обломов»); «...да сколько раз, бывало, в неделю он на мельницу езжал» (Пушкин, «Русалка»).

Ср. сочетание бывало с причастными формами: «Я вспомнил о старушке, о невесте, бывало, тут сидевших под окном» (Пушкин, «Домик в Коломне»).

2. Присоединение было к форме прошедшего времени совершенного вида
образует, по Шахматову, форму «недействительного наклонения». Однако по
отношению к современному языку, кажется, правильнее в этой составной
форме, выражающей прерванность осуществления действия, видеть особый
модальный оттенок изъявительного наклонения, переходный к ирреальному
наклонению (ср. цепь выражений: я согласился выло; я чуть было не согласил­
ся; я чуть не согласился; я едва не согласился; ср. еще немножко, и я бы со­
гласился}. Например: «Я хотел было остаться дома, но не вытерпел» (Турге­
нев, «Фауст»)*; «Послы было уехали из Москвы; их воротили» (Карамзин);
«Ваню я сперва было и не заметил» (Тургенев, «Бежин луг»).

В сравнительно редких случаях частица было сочетается с формой прича­стия действительного совершенного вида. Ср. у Салтыкова-Щедрина в «Гу­бернских очерках»: «Князь, высунувшийся было из окна...»; «Река, покрывшая­ ся было льдом, снова разошлась».

Известно, что формы этого причастия изредка сочетаются также с части­цей бы.

Все это говорит о намечающемся параллелизме между описательными формами с частицей было и описательными формами условно-желательного наклонения (ср.: я хотел было и я хотел бы)**.

3. В сочетании с частицей как форма будущего времени совершенного ви­
да (как уже было сказано) обозначает внезапное и мгновенное осуществление
действия в прошлом (ср. значения «междометных форм глагола»: шасть,
прыг и т. п. и форм прошедшего времени мгновенно-произвольного действия
типа я и прыгни, он и скажи и т. п.).

4. Модальные слова и частицы могут превратить значение прямого
утверждения или отрицания факта, присущее изъявительному наклонению,
в значение недостоверности, сомнительности, даже ирреальности действия.
Таким образом, значения форм изъявительного наклонения приближаются
к сфере значений сослагательного и условно-желательного наклонений (ср.
употребление изъявительного наклонения с частицами будто, будто бы,
якобы).

* Примеры сочетания частицы было с формами причастия прошедшего времени совер­шенного вида («нашедший было») имеют то же значение аннулированного результата. ** Ср. замечание К. С. Аксакова: «Я было пошел, я было сделал; это совсем не то, что «не­совершенное действие»; напротив: действие, о котором говорится, совершено, но должно быть опять или прекращено (например: я было стал читать..., да печать очень мелка), или уничтожено (например: я было заснул, да меня разбудили), или обращено назад, т. е. тоже уничтожено (на­пример: я было воротился с прогулки... да вас увидел в салу и пошел к вам). Было... стоит на­равне с бы; прибавим, что если бы образует наклонение, именно условное, то и было точно так же образует наклонение и тоже, можно сказать, условное, но совершенно с особенным оттенком, которого нет, кажется, в других языках»⁴⁰². Любопытно также, что И. Ф. Калайдович рассма­тривал сочетание прошедшего времени на -л с частицей было как форму особого прошедшего несовершившегося времени ⁴⁰¹.

478

5. В сочетании с модально-императивными частицами дай (дайте) форма 1-го лица единственного числа и с давай (давайте) форма 1-го лица множе­ственного числа будущего времени совершенного вида выражают побужде­ние, приглашение, совет сделать что-нибудь. Например: давай поможем, дай посмотрю, давайте сходим, дайте устрою и т. п. Таким образом, частицы модально-императивного типа приближают изъявительное наклонение и к об­ласти повелительного наклонения. Понятно, что экспрессивные оттенки побуждения, призыва, увещания могут быть приданы форме настоящего времени и соответствующей интонацией.

§ 63. Система повелительного наклонения с его агглютинативным строем

Категория повелительного наклонения резко отличается от изъявительно­го наклонения не только своими эмоционально-волевыми значениями, не только формами лица, отсутствием форм времени, но и ярко выраженными в нем чертами агглютинативного строя.

Повелительное наклонение, выражая волю говорящего, побуждающую собеседника стать производителем, субъектом какого-нибудь действия, при­надлежит к эмоционально-волевому языку и характеризуется особой интона­цией. Эта интонация сама по себе может превратить любое слово в выраже­ние приказания. В системе повелительного наклонения эта интонация является органической принадлежностью глагольных форм. Вне этой интона­ции повелительного наклонения не существует. Эта особенность сближает формы повелительного наклонения с междометиями. Естественно, что те же глагольные формы, но без императивной интонации могут быть лишь грам­матическими «омонимами» повелительного наклонения.

Повелительное наклонение находится на периферии глагольной системы. Оно стремится отпасть от нее, так как его притягивают междометия. Сопо­ставление основной формы повелительного наклонения с звательною формой существительного, идущее еще от К. С. Аксакова, очень остроумно. Не толь­ко интонация, не только синтаксическое значение (ср. особые типы импера­тивных предложений), но и морфологическое строение решительно выделяют повелительное наклонение из общей системь! русского глагола. Приемы фор­мообразования связывают повелительное наклонение с основой настоящего времени (ср. также тенденцию звательной формы существительного к совпа­дению с именной основой: мам! дядь! и т. п.). В большей части основ исход­ная форма императива — форма 2-го лица — совпадает с основой 2-го лица ед. числа настоящего (или будущего) времени (но ср.: пеки, стереги и т. п.).

Повелительное наклонение связывалось с основой 2-го лица настоящего-будущего времени уже в старых грамматиках ⁴⁰⁴. Правила образования импе­ратива формулировались так:

1. Если основа настоящего времени (6e:i соединительной морфемы -е-, -е-,
-и-) оканчивается на -j (читаку, чита]-ешь, cmoj-y), то она и образует форму
2-го лица повелительного наклонения (читай, стой, жуй, пой). Лишь в глаго­
лах на -ить повелительное наклонение оканчивается на -и: крои (от кроить,
но: крой от крыть — крою), напой, клей, присуди, помести и т. п.

2. Если ударяемая основа настоящего времени оканчивается на два со­
гласных (из которых первым не является пла вный р, а также не на cm), то фор­
ма повелительного наклонения обычно оканчивается на -и (например: помед­
ли, продолжи, не езди, кончи, но ср.: почисть, не порть). В других случаях она
совпадает с глагольной основой, если ударение не падает на флексию (по­
ставь, затрать и т. п.). Лишь при глагольной приставке вы- наблюдается ко­
лебание. Это колебание состоит в том, что формы, имеющие при отсутствии
приставки ударение на окончании, сохраняют конечное -и и при переносе уда-

479

рения на приставку вы- (например: вывезти, ср. вези; выгреби, ср. греби; выпо­ троши, ср. потроши; но: высунь, ср. сунь; выкинь, ср. кинь; выставь, ср. ставь и т. п.). В глаголах на -ну-, имеющих перец этим суффиксом согласный звук, форма императива, естественно, оканчивается на -и: тресни, стукни, со­ хни и т. п.

3. Если основа настоящего времени оканчивается на согласный и если
ударение в настоящем времени не бывает на окончании, то повелительное на­
клонение совпадает с чистой основой; если же в каких-нибудь формах настоя­
щего времени ударение переносится на окончание и в инфинитиве оно стоит
на последнем слоге, то повелительное наклонение оканчивается на -и (напри­
мер: пишу — писать — пиши; судить — сужу — суди; гоню — гони и т. д.).

4. Глаголы пить, лить, вить, бить, шить имеют повелительное наклоне­
ние: пей, лей, вей, бей, шей.

5. Глаголы, теряющие слог -ва в основе настоящего времени (сравни­
тельно с основой инфинитива), в повелительном наклонении сохраняют это
-ва, например: даю — давать — давай, сознавайся, переставай, доставай и т. п.

6. Глаголы с основой 1-го лица настоящего иремени на -к, -г имеют в по­
велительном наклонении -ки-, -ги: теки, пеки, беги, выволоки и т. п. (но ср. ляг
от лечь — лягу по аналогии с сядь). Ср. изолированные формы императива :
ешь от есть — ем; поезжай к ехать; ср. дай от дать — дам.

Основная форма повелительного наклонения, выражая обращение к «со­беседнику», естественно, должна связываться со чначением 2-го лица. Это зна­чение ей, действительно, присуще, хотя и в очень осложненном и несколько завуалированном виде. «Форма единственного числа повелительного наклоне­ния (иди, стань, делай), — писал А. М. Пешкове кий,— отличается такой уни­версальностью в отношении лица и числа, что с трудом можно здесь гово­рить, как это говорится обычно, о формах 2-го лица единственного числа»⁴⁰⁵. Задолго до Пешковского Н. П. Некрасов в работе «О значении форм русского глагола» называл эту форму «общей личной формой глагола в русском язы­ке»⁴⁰⁶. Формою на -и (или на -j, -ь), замечал Некрасов, «не обозначается ника­кого определенного лица и, следовательно, никакого определенного числа... Ею обозначается возможность определяться лицом»⁴⁰⁷. При ее посредстве «глагол и без особенной формы относится ко всякому лицу или предмету как лицу второму, будь это одно или даже несколько лиц».

А еще раньше Н. П. Некрасова тот же взгляд на эту форму императива развивался Г. П. Павским и М. Катковым: «Справедливо замечает Павский, что здесь -и нимало не служит к выражению 2-го лица. Прочти, делай отно­сится равно ко всем лицам (ибо и — знак наклонения, а не лица), и если мы, в своих грамматиках, приписываем сию форму исключительно 2-му лицу, то в этом, конечно, наша же вина, а не вина языка», — писал М. Н. Катков'*⁰⁸\

Значение 2-го лица в форме повелительного наклонения определяется лишь интонацией и отсутствием указаний на иное действующее лицо. Между тем эта форма может сочетаться и с существительными в качестве субъектов действия, получая значение 3-го лица, и может употребляться в неопределен­но-личном значении. Известно, что до 20 —30-х годов XIX в. в русском лите­ратурном языке способность этой формы относиться к 3-му лицу была гораз­до активнее и шире. В современном языке употребление этой формы в значении 3-го лица живо, хотя и непродуктивно.

* Г. Павский писал: «Повелительное наклонение с окончанием -и (о, й) у нас обыкновенно называют 2-м лицом единственного числа. Если это 2-е лицо единственного числа, то как же мы говорим: осмелься он взять; сделай это я, сделай это мы; тронь они нас, мы найдем расправу и т. п.? <...) Гений нашего языка позволил нам употреблять повелительное наклонение с окон­чанием -и в разных лицах обоих чисел по той причине, что -и не есть знак 2-го лица, а только знак наклонения»⁴⁰⁹.

Спи, кто может, я спать не могу. (Некрасов)

Ах! тот скажи любви конец, Кто на три года вдаль уедет

(Грибоедов, «Гоге от ума»)

«Пропадай моя телега, все четыре колеса!»; «Не приведи бог служить по уче­ной части» (Гоголь, «Ревизор»); «Провались унтер-офицерша — мне не до нее» (Гоголь, «Ревизор»); «Что ты говоришь! Отсохни твой язык!» — сердилась бабушка» (Горький); «Какого туману напустил! Разбери, кто хочет!» (Гоголь, «Ревизор»); «Если он хотел мне высказать, то и говори прямо, а не пророчь сумбур туманный» (Достоевский, «Подросток») «И никто, никто не смей при­ходить судить меня ко мне в дом и считать меня за младенца» (там же). Ср.: «Да и лучше поди ночью на Николаевскую дорогу, положи голову на рельсы, вот и оттяпали бы ее ему, коли тяжело стало носить» (там же). Ср.: «Ну, я допускаю, руби леса из нужды, но зачем истреблять их?» (Чехов, «Дядя Ва­ня»). Ср.: «Да, спрашивай ты толку у зверей» (Крылов). Ср.: «Провались они все» (Боборыкин, «Василий Теркин»).

Однако легко заметить, что в форме повелительного наклонения при упо­треблении ее не со значением 2-го лица преобладают модальные оттенки по­желания, заклинания, допущения, долженствоьания *. Таким образом, здесь происходит как бы перенос формы повелительного наклонения в сферу значе­ний наклонения желательного. С исторической точки зрения, может быть, бы­ло бы правильнее видеть в таком употреблении формы повелительного на­клонения следы и пережитки ее древних значений**, связанные с происхожде­нием ее из оптатива (желательного наклонения).

Ср. употребление формы повелительного уклонения (со следующим за нею обозначением лица) в значении условного наклонения: «И будь не я, коп­тел бы ты в Твери» («Горе от ума»); «Ну, захоти я, например, да у меня про­сто ноги не поднимутся. Ну, сделай я антраша,— не сделаю ни за что» (Го­голь); «Умри кто-нибудь из маленьких, мы не стали бы тебя беспокоить» (Чехов, «Оратор») и т. п.

В русском языке, замечал А. А. Потебня, употребительно также «повели­тельное единственного числа в пожеланиях, обращенных к самому себе, ис­полнение коих поставлено в зависимость от условия: будь я проклят, если...; провались я, если...»⁴¹⁰.

Применение же основной формы повелительного наклонения ко 2-му ли­цу множественного числа («Прощай, хозяйские горшки» — Крылов, «Обоз») сопровождается резким изменением, фамильярным огрублением экспрессии. 2-е лицо множественного числа здесь понимается как недифференцированная масса, как собирательное множество, поставленное к говорящему лицу в от­ношение если не подчинения, то, во всяком спучае, повиновения.

Например: «Я затяну, а вы не отставай» (Крылов); «Нечего делать, ло­май дверь, ребята» (Н. Чернышевский, «Что делать?»); «Берись по двое. Ры­чаг давай сюда!» (Л. Толстой, «Война и мир»); «Пожарные, лей\» (Чехов, «Брожение умов»).

* Ср. у Пушкина в «Полтаве»:

Ах, вижу я: кому судьбою Волненья жизни суждены. Тот стой один перед грозою, Не призывай к себе жены.

** Ср. указания на более широкое употребление формы императива единственного числа в значении 3-го лица в древнерусском языке у Л. А. Бу паховского^409а

481

Итак, при сохранении императивной интонации и при отсутствии допол­нительных указаний на другие лица значение 2-го лица единственного числа в современном языке неотделимо от основной формы повелительного накло­нения. Это коренное и главное значение повелительной формы. Только устра­нение повелительной интонации делает из этой формы форму иных личных значений и иного наклонения (ср. Ты веселишься, ая- сиди дома да пиши).

А. А. Потебня держался того же мнения. Он возражал Н. П. Некрасову: «Отвлекаясь от того, что под одними и теми же звуками скрываются две формы повелительного 2-го и 3-го лица единственного числа, и принимая это за одну форму, можем сказать, что эта форма не есть ни общая для всех лиц повелительного наклонения, ни тем менее общая личная форма глагола без наклонения. Для 1-го лица единственного и множественного числа она служит только в ограниченном значении пожелания, а не прямого повеления, непре­менно с местоимением 1-го лица, следующим за нею. Для 2-го и 3-го лица множественного форма эта употребительна в русском и литературном, но так, что каждый раз заметно основное значение единственного числа»⁴¹¹.

Большая часть других, производных форм повелительного наклонения отличается от форм изъявительного наклонения своим агглютинативным строем, а некоторые формы императива образуются по методу анализа.

Прием агглютинации, приклеивания морфем передается даже таким ме­ждометным образованием императивного типа: на-ка, на-те, нуте-ка, полно­ те и т. п.

В строе повелительного наклонения эти агглютинируемые морфемы образуют систему своеобразных грамматических соотношений и противопо­ставлений. Прежде всего, ими определяются различия форм числа. Аффикс -те, приклеиваясь к основной форме повелительного наклонения (ешь, ешь­ те), придает ей значение 2-го лица множественного числа. Форма на -те обо­значает направленность приказания или убеждения к нескольким лицам или к одному, но с экспрессивным оттенком вежливого, уважительного изъявле­ния воли. Аффикс -те приклеивается и к другой форме повелительного накло­нения, совпадающей с формой 1-го лица множественного числа будущего времени, но резко отличающейся от нее повелительной интонацией и свое­образным значением лица. Формы пойдем, посмотрим и т. п. обозначают исхо­дящий от говорящего лица призыв к соучастию в действии, побуждение к со­вместному действию. Это формы синкретического «двойственного», т. е. совокупного 1-го и 2-го лица единственного числа (ср. мы с тобой), формы совместного действия. Говорящее лицо не только изъявляет свою волю собе­седнику, но и само «включается» в действие. Некоторые западноевропейские лингвисты, а за ними и русские грамматисты склонны были рассматривать эту форму как форму 1-го лица единственного числа.

Но гораздо обоснованнее старая точка зрения Буслаева, который указывал на то, что при соучастии в действии разных лиц, например 1-го и 2-го лица, 2-го и 3-го лица, «полагается глагол во множественном числе и в преимуще­ствующем лице», и так характеризовал эти формы повелительного наклоне­ния: «Совокупное действие 1-го лица со 2-м единственного числа означается повелительными формами: пойдем, скажем и пр.; и со 2-м лицом множе­ственного числа — формами: пойдем-те, скажем-те. Первые соответствуют двойственному числу, а вторые — множественному. Поэтому из вежливости двойственное изменяется на множественное, например, вместо пойдем (т. е. я и ты) говорится пойдем-те (т. е. я и вы)»⁴¹²

* Ср. у К. С. Аксакова в «Критическом разборе» буслаевской грамматики: «В этой форме идемте есть элемент 2-го лица; но в форме 1-го лица идем есть тоже элемент 2-го лица... По­ йдем-те значит: пойдем-иы»⁴^.

Итак, агглютинация окончания -те придает значение множественного числа и совместной форме: пойдем, скажем и т. п. Уже А. М. Пешковский подчеркивал, что -те — «это не обычный для русского языка аффикс, а скорее «надставка» агглютинативного типа... поэтому грамматическая функция его максимально явственна в русской грамматической системе»⁴¹⁴.

Элементы агглютинативного строя обнаруживаются и в других особенно­стях повелительного наклонения. Так, частица -ка, приклеиваясь к формам повелительного наклонения, придает волеизъявлению смягченный характер, интимную или фамильярную окраску: пойдем ка; «скажи-ка, дядя»; пойдем­ те-ка и т. п. Ср. у Пушкина:

...моя хозяйка

Была пригожа и добра,

А муж-то помер, замечай-ка.

(Приклеиваясь же к форме будущего совершенного 1-го лица, произносимой с особой экспрессивной интонацией, частица -ка придает ей значение решимо­сти, твердого желания что-нибудь сделать: Пойду-ка я домой.)⁴¹⁵

В строе повелительного наклонения рельефнее выступают, как бы подчер­киваются своеобразия агглютинации возвратного аффикса -ся (-сь) (ср. дви- нем-те-сь-ка поскорее). Агглютинация здесь выделена фонетически (ср. произ­ношение повелительного наклонения: забут'-с'а или забут'-са при инфини­тиве забытца или императива: п'ат'-с'а при 3-м лице множественного настоящего времени толпятца; ср. сохранение смягченного согласного ос­новы — даже при твердом произношении с в -са (-ся) в формах повелительно* го наклонения: красься, оденься, жарься, не упрямься, приспособься и т. п. (ср. также сохранение смягченной губной фонемы ь основах форм на -те:' сыпьте, готовьте).

Итак, повелительное наклонение выделяется из системы других наклоне­ний яркими чертами агглютинативного строя. Принцип агглютинации дает себя знать и в кругу установившихся аналитических форм повелительного на­клонения, тоже связанных с интонацией побуждения и призыва ко 2-му лицу. Дело в том, что побуждение к действию, адресованное к 3-му лицу, резко от­личается по интонации, по экспрессивным оттенкам и по способу выражения от императивных форм в собственном смысле. Побуждение к действию, адре­сованное 3-му лицу, к объекту речи, всегда содержит в себе экспрессивные от­тенки допущения, разрешения, запрета или даже пожелания, выражаемые с помощью модальных частиц.

Формы этого типа — аналитические, составные (пусть читает; пусть чи­тают; «пускай меня ославят старовером»; «да здравствует разум, да скроет­ся тьма!»). Понятно, что в этом кругу модальных форм принцип агглютина­ции не может проявиться в полной мере (ср. пусть его читает!). Напротив, для выражения побуждения собеседника к соучастию в действии образуются такие составные формы, в которых легко сочетаются методы аналитического и агглютинативного формообразования. Именно: императивное значение побу­ждения или приглашения к совместному деист вию в разговорной речи неред­ко выражается экспрессивно-модальной частицей давай (форма множественно­го числа — давайте): давай решать (нейтрально-литературный синоним: будем решать), давайте решать (будемте решать); в системе совершенного вида: давай решим (более нейтральный и более рассудочный синоним: решим), да­вайте решим (решимте).

Кроме особенностей морфологического строя повелительное наклонение отличается экспрессивностью, эффективностью своих грамматических значе­ний. В категории повелительного наклонения экспрессивные смысловые от­тенки господствуют над отвлеченными, интеллектуальными значениями

483

форм. Даже личные местоимения, присоединяясь к формам повелительного наклонения, выражают различия в их экспрессивных оттенках. Именно: при­мыкая спереди к форме повелительного наклонения, они усиливают катего­ричность приказания, совета, побуждения; присоединяясь сзади (если нет от­тенка заклинания, брани или пожелания), смягчают тон приказания. Ср., например: «Ты у меня пикни только» (Островский, «Бедность не порок»); «А вы лучше признайтесь чистосердечно» (Сологуб, «Мелкий бес»); «Не сокру­ шай ты меня, старуху» (Тургенев, «Дворянское гнездо»); «О, я прошу тебя: не мучь ты меня по-прежнему пустыми сомнениями и притворной холодностью» (Лермонтов, «Герой нашего времени»). Ср. в «Грозе» Островского: «К город­ничему мужички пришли жаловаться, что он ни одного из них путем не разо­чтет. Городничий и стал ему говорить: «Послушай, говорит, Савел Про-кофьич, рассчитывай ты мужиков хорошенько. Каждый день ко мне с жалобой ходят». Или у Достоевского: «Убирайся ты от меня!» — взвизгнула она, быстро отвернувшись и махнув на меня рукой» («Подросток»). Ср.: «Хоть провалитесь вы все сквозь землю» («Подросток»); «Матушка, Марья Васильевна, заступитесь, пощадите хоть вы» (Тургенев, «Однодворец Овсяни­ков»).

Впрочем, местоимения ты и вы (особенно ты) чаще всего ставятся при формах повелительного наклонения в тех случаях, когда от глагола зависит прямой или косвенный объект, выраженный формами местоимения 1-го или 3-го лица. Например: ты скамей ему, ты удержи его от этого решения и т. п.

Кроме того, необходимо заметить, что при соотносительности импера­тивного предложения с другим употребление местоимений ты и вы в сочета­нии с формами повелительного наклонения может выражать и другие значе­ния: оно нередко вызывается чисто синтаксическими условиями (логическим расчленением, параллелизмом конструкций и т. п.). Например: «Ну вот, коль ты — умен, так ты его прежде учтивости поучи» (Островский); у Тургенева в «Рудине»: «Я к тебе еще приду, а ты не унывай и лекарство принимай аккуратно».

Даже видовые различия повелительного наклонения служат средством выражения экспрессивных оттенков. Императив несовершенного вида более конкретен. В нем волевой акт прямее и непосредственнее направлен на самый процесс. «Нет, уж я теперь каждый кустик огляжу.— Оглядывайте» (Остров­ский, «Воспитанница»). Поэтому обычно повелительное наклонение несовер­шенного вида выражает волеизъявление в более прямой, фамильярной форме, чем императив совершенного вида⁴¹⁶. Г. К. Ульянов заметил: «Формы от длительных основ (т. е. формы несов. вида. — В. В.) выражают или немедлен­ность исполнения требования, или решительность требования»⁴¹⁷. Просьба же или приказание, выраженные формой повелительного наклонения совер­шенного вида, большей частью представляются менее произвольными и вследствие этого более мягкими. Экспрессивная окраска императива несо­вершенного вида видна в таких примерах: «Ну, бери меня с собой, бери\» (Островский, «Гроза»); «Эй ты, эфиопская рожа! — закричал он.— Сейчас сле­зай, если не хочешь, чтобы тебя стащили в грязь» (Тургенев, «Конец Чертоп-ханова»); «И я бы, признаюсь, больше бы ничего не требовал, как только оказывай мне преданность и уважение, уважение и преданность» (Гоголь, «Ре­визор»); «Одевайся, пойдем ко мне» (Гончаров, «Обломов»). Ср. значения форм говори и скажи («Да говори же, наконец, — тебя я спрашиваю» — Турге­нев, «Нахлебник»; ср.: скамей, пожалупства); решай задачу и реши задачу; подметай комнату и подмести комнату; ср.: «Так пойди же, попляши» (Кры­лов); «А то вскочит и закричит: «Пляши, народ божий, на свою потеху и мое утешение. Ну, ты и пляши, хоть умирай, а пляши» (Тургенев, «Однодворец Овсяников»).

Однако экспрессивные оттенки видовых значений в формах повелительно­го наклонения могут резко измениться, почти до полной противоположности. Так как в форме совершенного вида приказание направлено на результат, то при соответствующей ситуации и при соответствующем взаимоотношении лиц эта форма повелительного наклонения иногда звучит более категорично и безапелляционно как призыв к безусловному и безоговорочному исполнению.

Напротив, так как форма повелительного наклонения несовершенного ви­да заключает в себе приказание или убеждение сделать что-нибудь безотноси­тельно к достижению цели, независимо от осуществления результата, то при соответствующей экспрессии она может звучать более вежливо и мягко. На­пример: кланяйтесь (ср. поклонитесь); приходите к нам в гости (ср. придите в среду); садись (ср. сядь) и т. п.* Ср. новое разг.: передавай (-те) привет вме­сто передай(-те) привет.

Экспрессивные оттенки, связанные с различием видовых форм, отра­жаются и в значениях модальных частиц пусть и пускай. Пусть выражает во­лю более решительную, крепко и повелительно. Пускай означает скорее допу­щение, позволение⁴¹⁹. Ср. у Островского в пьесе «Зачем пойдешь, то и найдешь»: «А он, пожалуй, подумает, что ты в него влюблена.— Пускай его думает, убытку-то мне немного». Ср. у Тургенева в «Дворянском гнезде»: «Пусть же вытрезвит меня здесь скука, пусть успокоит меня, подготовит к тому, чтобы я умел не спеша делать дело».

Императивные слова, приобретающие полу вспомогательное, значение, вроде смотри, также имеют различный смысл в сочетании с формами совер­шенного и несовершенного вида. При форме повелительного наклонения не­совершенного вида смотри обозначает усиление приказания, требование со­средоточить внимание на исполнении действия: Да смотри, учись лучше. При форме повелительного наклонения совершенного вида смотри выражает только усиленное предостережение: Смотри, не проговорись.

Отрицание вносит новые экспрессивные оттенки в систему повелительно­го наклонения. Собственно запрет может быть выражен лишь формой несо­вершенного вида с отрицанием не. Например Не ходи туда!; «Не пой, краса­вица, при мне ты песен Грузии печальной» (Пушкин).

Отрицание не при форме совершенного в-еда придает повелительному на­клонению оттенок предостережения (ср.: не подай и не упади; не простужайся и не простудись; не садись, тут мокро и не сядь на мокрое и т. п.). Иногда, как уже сказано, присоединяются в этом случае императивные «частицы»: смотри, смотрите: «Вот здесь поставь, да не разбей смотри» (Тургенев, «На­хлебник»). Однако и здесь экспрессия тона может вызвать резкие изменения в смысле. Оттенка предостережения нет в таком предложении у Крылова: «Степанушка, родной, не выдай, милый!»

§ 64. Употребление форм повелительного наклонения с другими модальными значениями

В русском языке основная форма повелительного наклонения, свободная от императивной интонации, выходит далеко за пределы императивных син­таксических конструкций. Сочетаясь с личными местоимениями и существи­тельными в именительном падеже, в некоторых синтаксических условиях она выражает разнообразные модальные значения, близкие к кругу значений ус­ловно-желательного наклонения.

• Часто, как отмечает проф. A. Mazon, эта экспрессия императива несовершенного вида грамматистами обобщается, и императив несовершенного вида рассматривается только как форма вежливого приказания⁴¹⁸.;

По мнению И. Ф. Анненского, «наблюдение над фактами (народной.— В. В.) речи могло бы установить некоторые ступени между повелительным в главном и повелительном в придаточном Оттенок условности можно найти тоже в таком былинном сочетании предложений, как:

Ай-же Солнышко да Владимир князь, да стольно-Киевской!

А спусти меня да во чисто поле.

А съезжу сыщу я как старого казака да Илью Муромца»⁴²⁰.

Большинство грамматистов уже давно находило в многообразии значе­ний и употребления повелительного наклонения пережиток его старинной свя­зи с желательным наклонением. Известно ведь, что формы славянского пове­лительного наклонения восходят к древнему желательному наклонению, способному выражать не только желание, но и приказание и даже условие⁴²¹.

М. Н. Катков писал: «Этим мнимым повелительным наклонением можем выражать мы то, на что римлянин употреблял свой modum conjunctivum: не только наше читай однозначительно латинскому legas, но и выражение si le-gissem, -s, -t;fecissem, -s, -t можем мы удобно передать одним словом: прочти, сделай — я, ты, он, мы, они. Следующее Цицероново предложение: Si Neptu-nus, quod Theseo promiserat, поп fecisset, Theseus filio Hippolyto поп esset orba-tus — можно с точностью передать так по-русски: Не исполни Нептун своего обещания Тезею, не лишился бы Тезей сына Ипполита»⁴²².

Но А. А. Потебня указывал на возможность выведения всех переносных значений императивных форм из значения повелительности: «Другие мо­дальные значения рассматриваемых форм представляются (или изображают­ся) их повелительным значением». Так, «сходство между наклонениями ус­ловным и повелительным состоит в том, что оба они, в противоположность изъявительному, выражают не действительное событие, а идеальное, т. е. представляемое существующим только в мысли говорящего»⁴²³.

Таким образом, форма повелительного наклонения служит средством вы­ражения подчинительной связи преимущественно в условных и уступительных конструкциях, придавая особый модальный оттенок высказыванию. Напри­мер: «Да отсюда, хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь» (Гоголь, «Ревизор»); «Подай я вам милостыню, — сказала она вдруг твер­до,—и вы отомстите мне за нее потом еще пуще» (Достоевский, «Подро­сток»); «Дурака хоть наверху поставь, хоть внизу — все равно» (Чехов, «Гос­пода обыватели»); «Не будь, с одной стороны, катаний на лодках, не будь, портних с талиями и т. п., а будь моя жена одета в нескладный капот и сиди она дома, а будь я, с другой стороны, в нормальных условиях человек, погло­щающий пищи столько, сколько нужно для работы, и будь у меня спаси­тельный клапан открыт, а то он случайно прикрывался как-то на это вре­мя,—я бы не влюбился» (Л. Толстой, «Крейцерова соната»); «Ну, ударь теперь мороз — озими все пропадут»; «Только хрустни в лесу ветка, зашурши листья, так весь и затрясешься от страха» (Л. Толстой, «Отчего зло на све­те»); «А попроси у нее взаймы, она станет плакать» (Чехов, «Чайка»). К этой сфере употребления императивной формы в условно-уступительном значении примыкает также тип уступительно- или условно-противительных высказыва­ний. Например:

Про жизнь пустынную как сладко ни пиши, А в одиночестве способен жить не всякий.

(Крылов)

Следует отметить возможность безличного употребления той же формы глагола и в той же функции: «Случись тут волку быть, и овца пропала бы». Это симптом того, что в этих конструкциях складывается особое наклонение,

486

которое, подобно сослагательному, принимает на себя функцию выражения зависимых синтаксических отношений между «предложениями».

Однако основная форма повелительного наклонения употребляется не только в зависимых синтаксических сочетаниях. Форма повелительного на­клонения от основ несовершенного вида (а при некоторых синтаксических ус­ловиях и от основ совершенного вида) может быть предикатом любого лич­ного или неопределенно-личного предложения с особым оттенком модально­сти. Она обозначает действие, навязанное субъекту против его воли, предпи­санное ему как его обязанность. С этой формой связан оттенок негодования и протеста. Значение времени этой форме глагола чуждо. Оно вытекает из времени соотносительного предложения, из синтаксического контекста.

Например: «Путают, путают, а я распутывай, — сердито сказал он, думая о кознях, которые строят ему враги» (Ф. Сологуб, «Мелкий бес»); «Она жад­ная, ей все давай» (там же); «Девица платок уронила — ты поднимай, она вхо­дит — ты вставай и давай ей свой стул, уходит — ты провожай» (Чехов, «Жен­ское счастье»); «Посуда, окна, домашние не попадайся: поколотит» (Писем­ский, «Тысяча душ»); «Вот вы грешите, а начальство за вас отвечай» (Слепцов); «У нас никто и пикнуть не смей о жалованье, изругает на чем свет стоит» (Островский, «Гроза»); «Ты не поверишь, как я измучился с ним. Спо­рит, грубиянит, а дела не спрашивай» (Гончаров).

Ср. у Салтыкова-Щедрина в «Господах Головлевых» (в речи Арины Пе­тровны о предстоящем освобождении крестьян): «Теперь у меня и капустки и картофельцу и хлебца — всего довольно, ну, и питаемся понемногу: карто-фельцу нет — велишь капустки сварить; капустки нет — огурчиками извер­нешься ! А ведь тогда я сама за всем на базар побеги, да за все денежки запла­ти, да купи, да подай,— где на этакую ораву напасешься?»

Быть может, в этом употреблении императивной формы следует видеть переходные, гибридные случаи, примыкающие к системе повелительного на­клонения. Но зато уже нет никакой возможности для живого языкового со­знания связывать с современным повелительным наклонением омонимиче­скую форму прошедшего времени совершенного ьида, выражающую мгновен­но-произвольное действие (он и скамей).

---

Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 346; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!