Не жди, чтобы другой проявил к тебе любовь, но сам стремись к нему и начни первый, так как тогда ты приобретешь награду и за его любовь. © Иоанн Златоуст 1383 - | 1494 - или читать все...
Обратная связь Пожаловаться на материал

ТАБЛИЦЫ К СТАТЬЕ Ю. Н. СМИРНОВА «ХОЛОДНАЯ ВОЙНА КАК ЯВЛЕНИЕ ЯДЕРНОГО ВЕКА»


⇐ ПредыдущаяСтр 81 из 81

 

Таблица 1. Динамика ядерных арсеналов стран, обладающих ядерным оружием. 1945—1997 гг.

Год США Россия Англия Франция Китай Всего
1945 6 0 0 0 0 6
1946 11 0 0 0 0 11
1947 32 0 0 0 0 32
1948 110 0 0 0 0 110
1949 235 1 0 0 0 236
1950 369 5 0 0 0 374
1951 640 25 0 0 0 665
1952 1005 50 0 0 0 1055
1953 1436 120 1 0 0 1557
1954 2063 150 5 0 0 2218
1955 3037 200 10 0 0 3247
1956 4618 426 15 0 0 5059
1957 6444 660 20 0 0 7124
1958 9822 869 22 0 0 10713
1959 15468 1060 25 0 0 16553
1960 20434 1605 30 0 0 22069
1961 24173 2471 50 0 0 26694
1962 27609 3322 205 0 0 31136
1963 29808 4238 280 0 0 34326
1964 31308 5221 310 4 1 36844
1965 32135 6129 310 32 5 38611
1966 32193 7089 270 36 20 39608
1967 31411 8339 270 36 25 40081
1968 29452 9399 280 36 35 39202
1969 27463 10538 308 36 50 38395
1970 26492 11643 280 36 75 38526
1971 26602 13092 220 45 100 40059
1972 27474 14478 220 70 130 42372
1973 28449 15915 275 116 150 44905
1974 28298 17385 325 145 170 46323
1975 27235 19443 350 188 185 47401
1976 26199 21205 350 212 190 48156
1977 25342 23044 350 228 200 49164
1978 24424 25393 350 235 220 50622
1979 24141 27935 350  235 235 52896
1980 23916 30062 350 250 280 54858
1981 23191 32049 350 275 330 56195
1982 23091 33952 335 275 360 58013
1983 23341 35804 320 280 380 60125
1984 23621 37431 270 280 415 62017
1985 23510 39197 300 360 425 63792
1986 23410 45000 300 355 425 69490
1987 23472 43000 300 420 415 67607
1988 23236 41000 300 415 430 65381
1989 22827 39000 300 415 435 62977
1990 21781 37000 300 505 435 60021
1991 20121 35000 300 540 435 56396
1992 18340 33000 200 540 435 52515
1993 16831 31000 200 525 435 48991
1994 15436 29000 250 485 435 45606
1995 14111 27000 300 485 425 42321
1996 12937 25000 260 450 400 39047
1997 12000 23000 260 450 400 36110

 

 

Таблица 2. Распределение по годам ядерных испытаний, включая

мирные взрывы, проведенных в СССР и в США (с учетом взрывов

США в Японии, но без совместных полигонных испытаний с Англией)

  США, СССР,   США, СССР,
Год число число Год число число
  взрывов взрывов   взрывов взрывов
1945 3 0 1969 46 19
1946 2 0 1970 39 16
1947 0 0 1971 24 23
1948 3 0 1972 27 24
1949 0 1 1973 24 17
1950 0 0 1974 22 21
1951 16 2 1975 22 19
1952 10 0 1976 20 21
1953 11 5 1977 20 24
1954 6 10 1978 19 31
1955 18 6 1979 15 31
1956 18 9 1980 14 24
1957 32 16 1981 16 21
1958 77 34 1982 18 19
1959 0 0 1983 18 25
1960 0 0 1984 18 27
1961 10 59 1985 17 10
1962 96 79 1986 14 0
1963 47 0 1987 14 23
1964 45 9 1988 15 16
1965 38 14 1989 11 7
1966 48 18 1990 8 1
1967 42 17 1991 7 0
1968 56 17 1992 6 0
      Всего: 1032 715

 

 

Таблица 3. Сверхмощные ядерные взрывы, США

№ (в скобках — порядковый номер испытания) Дата взрыва Условия проведения взрыва Мощность, кт Кодовое наименова­ние экспе­римента
1 (31) 2 (44) 3 (45) 4 (48) 5 (140) 6 (145) 31.10.52 28.02.54 26.03.54 04.05.54 28.06.58 12.07.58 наземный наземный на барже на барже на барже на барже 10400 15000 11000 13500 8900 9300 Mike Bravo Romeo Yankee Oak Poplar

Суммарная мощность: 68,1 Мт

 

 

Таблица 4. Сверхмощные ядерные взрывы, СССР

№ (в скобках — порядковый номер испытания) Дата взрыва Условия проведения взрыва Мощность, кт Комментарии
1 (123) 2 (130)   3 (147) 4 (173) 5 (174) 6 (219) 23.10.61 30.10.61   05.08.62 25.09.62 27.09.62 24.12.62 воздушный воздушный   воздушный воздушный воздушный воздушный 12500 50000   21100 19100 20100 24200   Самый мощный взрыв в мире

Суммарная мощность: 147,0 Мт

 

1 «Река времени и величие действия». Речь М. С. Горбачева 7.5.1992 года в Фултоне // Независимая газета. 1992. 27 мая. С. 5.

2 Харитон Ю. Б., Смирнов Ю. Н. Мифы и реальность советского атомного проекта. Арзамас-16, 1994. С. 15.

3 Александров П. А. Академик Анатолий Петрович Александров: Прямая речь. М.: Наука, 2001. С. 147-148, 178.

4 Смирнов Ю. Н. Беседа с А. Н. Яковлевым 7 июля 1994 г.

5 Stephen I. Schwartz. Four trillion Dollars and Counting // The Bulletin of the Atomic Scientists. 1995. Vol. 51, № 6. P. 32—52.

6 Советская военная мощь от Сталина до Горбачева / Под ред. А. В. Мина­ева. М.: Военный парад, 1999. С. 167.

7 Последнее интервью А. Д. Сахарова // Звезда. 1990. № 11. С. 72, 75.

8 Смирнов Ю. Н. Запись беседы с Эдвардом Теллером 12 января 1994 г.

9 Лэпп Р. Атомы и люди. М., 1959. С. ПО.

10 Заявление Советского правительства // Правда. 1961. 31 авг.

11 Ядерные испытания СССР: В 2 т. Саров, 1997—1998. Т. 1—2; Адам-ский В. Б., Смирнов Ю. Н., Трутнев Ю. А. Сверхмощные ядерные взрывы в США и СССР как проявление научно-технической и государственной полити­ки в годы «холодной войны» // Атом. 2001. № 16. С. 2—7.

12 United States Nuclear Tests. July 1945 through September 1992. DOE/NV-209 (Rev. 14); Ядерные испытания СССР. Т. 1. Саров, 1997. С. 123.

13 Там же. Т. 1. С. 112.

14 Там же. Т. 2. С. 19.

15 United States Nuclear Tests. Op. cit.

16 York Herbert F. The Advisors. Stanford, California, 1989. P. 84.

17 Лэпп Р. Указ. соч. С. 175.

18 Заявление Советского правительства // Правда. 1961. 31 авг.

19 Ядерные испытания СССР. Т. 2. Саров, 1998. См. на с. 81: «Авторами-раз­работчиками термоядерного заряда были физики-теоретики ВНИИЭФ в Саро-ве В. Б. Адамский, Ю. Н. Бабаев, А. Д. Сахаров, Ю. Н. Смирнов и Ю. А. Трут­нев».

20 Адамский В. Б., Смирнов Ю. Н. 50-мегатонный взрыв над Новой Землей // Вопросы истории естествознания и техники. 1995. № 3. С. 79—99.

21 The Guinness Book of Records — Книга рекордов Гиннесса. Рос. изд. М.; Лондон: Тройка, 1999. С. 158.

22 XXII съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стеногр. отчет: В 3 т. М., 1962. Т. 1. С. 55.

23 Нельзя исключить, что в будущем может возникнуть потребность в подоб­ном заряде, чтобы, например, отклонить траекторию крупного метеорита или какого-либо другого небесного тела при угрозе его опасного столкновения с нашей планетой.

24 Смирнов Ю. Н., Тимербаев Р. М. Первый шаг к благоразумию в ядерном мире // Бюллетень по атомной энергии. 2001. № 2. С. 44—49; № 5. С. 56—61. Адамский В. Б., Смирнов Ю. Н. Указ. соч.; The Guinness Book of Records — Книга рекордов Гиннесса. С. 158; XXII съезд Коммунистической партии Совет­ского Союза. С. 55.

25 Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ), ф. 5, оп. 30, д. 126, л. 38—45. Впервые на этот материал обратили внимание Ю. Смир­нов и В. Зубок (Smirnov Yu., Zubok VI. Nuclear Weapons after Stalin's Death: Moscow Enters the H-Bomb Age // Cold War International History Project Bulletin. Is. 4. Fall 1994. Washington, D.C. P. 1, 14—18). См. также: Зубок В., Смирнов Ю. Ядерное оружие и советское руководство (1940—1950-е годы) // Бюллетень по атомной энергии. 2001. № 9. С. 64—70.

26 Смирнов Ю. Н., Тимербаев Р. М. Указ. соч.

27 Подробнее см.: Шустов В. В. Советский Союз и проблема прекращения испытаний ядерного оружия. М., 1977. С. 39—48.

28 Именно так они официально именовались по настоянию США и Англии.

29  Сахаров первый рассказал об инициативе Адамского в своих «Воспоми­наниях», но не упомянул в них о заготовленном Адамским тексте письма. Текст письма с комментариями был впервые опубликован Ю. Н. Смирновым 19 ап­реля 1994 г. в норвежской газете «Aftenposten». Затем оно было опубликовано В. Б. Адамским по-английски (Viktor Adamskii. «Dear Mr. Khrushchev» // The Bulletin of the Atomic Scientists. 1995. November/December. P. 28—31) и одновре­менно им же в журнале «Природа» по-русски. Наконец, Ю. Н. Смирнов при­вел текст письма В. Б. Адамского в своем докладе «Three Interesting Episodes in the Soviet Nuclear Program» на международной конференции в Португалии, со­стоявшейся в январе—феврале 1995 г. (Monitoring a Comprehensive Test Ban Treaty. Dordrecht; Boston; London: Kluwer Academic Publishers, 1996. P. 11—24).

30 Сахаров А. Воспоминания. Нью-Йорк: Изд-во имени Чехова, 1990. С. 308.

31 Такое заявление было действительно сделано от имени США и Великоб­ритании еще 27 августа 1962 г. См. подробнее: Шустов В. В. Указ. соч. С. 89.

32 Правда. 1963. 3 июля.

33 См., напр., Адамский В. Б. Становление гражданина // Он между нами жил...: Воспоминания о Сахарове. М., 1996. С. 22—43.

34 Цит. по: Самойлов Д., Смирнов Ю. «Он между нами жил...»: Рецензия // Аргументы и факты. 1996. № 34. Авг.

35 Сахаров А. Указ. соч. С. 307—308.

36 Хрущев С. Н. Никита Хрущев: кризисы и ракеты. Т. 2. М.: Новости, 1994.

С. 25.

37 Стенограмма заседания Президиума ЦК КПСС 25 апреля 1963 года // РГАНИ, ф. 3, оп. 16, д. 947, л. 67—69. Автор искренне благодарен Александру Сергеевичу Стыкалину за возможность ознакомиться со стенограммой заседа­ния Президиума ЦК КПСС 25 апреля 1963 г. и использовать этот документ при работе над статьей.

38 Правда. 1963. 6 авг.

39 Добрынин А. Ф. Сугубо доверительно. Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962-1986 гг.). С. 92—93.

40 Цит. по: Шустов В. В. Указ. соч. С. 95.

41 Пауэре Т. «Ядерная зима» и ядерная стратегия // Дорога в никуда. По страницам американской печати / Под общей редакцией М. Б. Черноусова и Н. Н. Яковлева; Пер. с англ. М.: Политиздат, 1986. С. 132—133.

42 Российская газета. 2000. 26 мая.

 

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Увеличивающаяся дистанция со времени окончания холодной войны позволяет ученым все более беспристрастно и «спокойно» анализировать этот феномен XX столетия, причины возникновения, эволюцию, поворотные пункты и факторы, приведшие холодную войну к концу.

Прошедшее десятилетие было ознаменовано необычайной актив­ностью в изучении истории холодной войны. Состоялись многие десятки конференций и круглых столов с участием ученых и непо­средственных свидетелей событий тех лет, были изданы фундамен­тальные труды и популярные работы; подготовлены документально-публицистические и художественные фильмы и телепередачи, опуб­ликованы многочисленные мемуары и воспоминания.

Этот процесс не стал привилегией какой-либо одной страны или даже континента (как.это было в еще не столь далеком прошлом), он затронул всю Европу (причем особенно бурно восточную и цен­тральную ее части), США, Канаду и Латинскую Америку, Китай и Японию, Корею, Иран и Турцию.

В памяти многих исследователей сохраняются продуктивные и на­сыщенные международные конференции, проходившие в Вашингтоне, Москве, Риме, Париже, Эссене и в других городах Италии, Франции и Германии, в Гонконге и в Сеуле, в Ханое ив Тегеране и т. д.

Во многих странах был показан двадцатисерийный документаль­ный фильм об истории холодной войны, подготовленный британ­ской компанией Би-би-си.

Уже в течение нескольких лет выходят два международных журнала по истории холодной войны — в США (американский издатель М. Кра­мер1) и в Лондоне (совместно — британско-российское издание2).

Широкую популярность получили Бюллетени по истории холод­ной войны, содержащие документы и исследовательские статьи, из­даваемые Центром Вудро Вильсона в Вашингтоне.

Уже прошло несколько школ молодых ученых, организованных в России и в ряде стран Центральной Европы.

В некоторых государствах созданы и успешно функционируют научные центры, специально занимающиеся изучением истории хо­лодной войны и имеющие свои сайты в Интернете.

Таким образом, за прошедшее десятилетие создана широкая и разноплановая институциональная и информационная база для успешной разработки истории холодной войны; сложилась сеть пери­одических изданий и документальных публикаций; в распоряжении научных работников и широкой общественности имеется целая биб­лиотека, включающая многие десятки коллективных трудов, моно­графий, сборников статей, популярных работ и учебных пособий.

Все это в своей совокупности сформировало фактически новую спе­циальную научную дисциплину, посвященную истории холодной войны.

В течение нескольких лет она приняла реальный междисциплинар­ный характер, объединив историков, политологов, социологов, право­ведов, экономистов, психологов, специалистов в области систем воо­ружения, ученых-атомщиков, профессиональных военных, а в после­дние годы и представителей спецслужб — разведки и контрразведки.

Своеобразным итогом всей этой работы и признанием ее особо­го значения для исторического знания стало решение Международ­ного комитета исторических наук во время очередного Всемирного конгресса историков в Осло, в 2000 году, о создании отдельной спе­циальной международной комиссии по истории холодной войны.

Анализ всего этого широкого спектра деятельности ученых, дип­ломатов, журналистов, представителей разведки и т. п. позволяет подвести уже некоторые научные итоги исследований по истории холодной войны, определить достижения, недостатки и упущения, пробелы и противоречия и наметить перспективы и будущее этой научной дисциплины.

Как показывает анализ литературы последних лет, эта работа по подведению некоторых итогов уже ведется в разных странах, при­чем она затронула и теоретико-методологические, историографиче­ские и источниковедческие аспекты, а также анализ многочислен­ных конкретно-исторических вопросов.

В начале и в середине 90-х годов среди части историков наблю­далась известная аллергия к вопросам теории, методологии и исто­риографии холодной войны; эти историки призывали сконцентри­ровать внимание на исследовании конкретных архивов и собраний ранее неизвестных или малодоступных документов.

Но постепенно, по мере бурного роста конкретных исследований и введения в научный оборот тысяч новых документальных матери­алов и свидетельств, возрастал интерес и к вопросам теории и ме­тодологии. Фактически многие исследователи обратились к анализу самого феномена истории холодной войны, к ее взаимосвязи с об­щей историей XX века и историей международных отношений и дипломатии послевоенного мира.

При этом законченность процесса — происхождение и зарожде­ние истории холодной войны, ее эволюция и окончание — позво­лили отнестись к ней как к реальному прошлому, как к обычному историческому явлению, в котором уже ясны начало и конец, оп­ределены роли личностей и главных персонажей, выявлены его ме­сто и роль во всемирной и в национальных историях, взаимосвязь причин и следствий в истории, объективных и субъективных фак­торов, закономерного и случайного, реального процесса и истори­ческих альтернатив и многого другого.

Перед исследователями открылась увлекательная возможность включить историю холодной войны, полную драматизма и опасных поворотов, часто ставившую человечество на грань страшной вой­ны, в общую канву мировой истории XX столетия, одного из самых противоречивых и экстремальных веков в истории человечества.

 

* * *

 

Подводя некоторые итоги и размышляя о перспективах исследо­ваний по истории холодной войны, прежде всего, уместно оценить состояние источниковедческой базы. Решающим основанием столь широкого спектра исследований стало, несомненно, открытие рос­сийских архивов в начале 1990-х годов.

Тысячи документов, введенных в научный оборот, позволили раскрыть многие проблемы истории холодной войны, в том числе и касающиеся политики советского руководства и процессов при­нятия им внешнеполитических решений. Эти документы имели от­ношение к сфере политики, экономики и идеологии; они дали возможность ответить на многие ранее неизвестные вопросы, от­носящиеся к истории возникновения холодной войны (периоду 1945—1949 гг.), к роли Сталина в этом процессе, к послесталинской эпохе, к позиции СССР в кризисах холодной войны (события в ГДР, Венгрии, Чехословакии и Афганистане, Берлинский и Кубин­ский кризисы и т. п.).

Историки составили в основном достаточно полную картину ключевых факторов истории холодной войны.

Пожалуй, вряд ли можно ждать в дальнейшем каких-то сенсаци­онных открытий и совершенно неожиданных находок. Сейчас насту­пил период детальной проработки многих конкретных вопросов, сопоставления документальных данных из архивов различных стран.

Кроме того, необходимо поставить и ряд новых проблем, кото­рые ранее были мало разработаны, и именно по ним вести целенап­равленный поиск документов. Известно, что введение в научный оборот нового массива документальных материалов из российских архивов часто сопряжено с большими трудностями. И вследствие этого также целесообразно стремиться к получению документов по отдельным конкретным сюжетам.

Среди них по-прежнему важен анализ ключевых протоколов за­седаний Политбюро ЦК КПСС в конце 1940-х и в 50 — 70-х годах. Нам известны материалы некоторых из таких заседаний, особенно касающиеся периодов острых кризисов (например, венгерские собы­тия 1956 г. или чехословацкая проблема в 1968 г.).

Но не менее важно изучить решения Политбюро и различных государственных ведомств Советского Союза, относящиеся к «спо­койным» периодам 1959—1980-х годов.

В этом плане еще недостаточно исследованы и архивы некото­рых западноевропейских стран. В то время как благодаря активно­сти американских ученых стали известны многие документы прези­дентов США, госдепартамента, конгресса и разведки.

Немецкие исследователи провели значительную работу по изуче­нию немецких архивов, касающихся, прежде всего, германского воп­роса. Но недостаточно исследованы британские и французские ар­хивы, особенно по вопросам выработки политики этих стран, их взаимоотношений с Советским Союзом и с США.

Значительного внимания требуют архивы Китая и Японии, в ко­торых имеются большие документальные свидетельства о ситуации

на Дальнем Востоке.

Лидеры Кубы объявили недавно о возможности открытия какой-то части кубинских архивов, касающихся, прежде всего, Карибско­го кризиса 1961 года.

Американские ученые недавно установили контакт с вьетнамски­ми властями и учеными, что могло бы позволить приступить к изу­чению вьетнамских документов, проливающих свет на события во Вьетнаме в 1950-х и войны во Вьетнаме в 1970-х годах.

Несколько лет назад был создан международный проект по изу­чению НАТО и Варшавского Договора. В его рамках уже было про­ведено несколько международных встреч. Но, разумеется, это лишь начало большой работы по исследованию НАТО и его сопоставле­ния с историей Варшавского Договора, архивы которого пока мало доступны для исследователей.

Значительная работа уже проведена в деле изучения архивов быв­ших стран советского блока — стран Восточной и Центральной Ев­ропы. В архивах Польши, Венгрии, Румынии, Чехии и Словакии можно обнаружить не только множество свидетельств о политике этих стран в период холодной войны, но и копии некоторых совет­ских документов, поскольку известно, что руководство КПСС и Советского Союза рассылало многие решения и документы в «брат­ские» страны, причем эти документы касались и ряда крупных меж­дународных проблем (например, из Москвы в столицы стран соци­ализма направлялись материалы о встрече Н. С. Хрущева с Дж. Кен­неди в Вене; о беседах советских руководителей с лидерами ФРГ; о визите К. Аденауэра в Москву и множестве других событий).

Поэтому документы, хранящиеся в архивах стран Восточной Евро­пы, могут помочь исследованию внешней политики Советского Союза. Отдельный важный массив документов в архивах всех стран от­носится к взаимному восприятию и представлениям стран и наро­дов друг о друге. В этом контексте в российских архивах имеется значительное число материалов, особенно в архивах идеологических отделов ЦК КПСС, творческих и партийных организаций и средств массовой информации, в которых анализировалась ситуация в капи­талистическом мире, давались оценки политическому и идеологиче­скому курсу западных стран. Эти многочисленные записки оказы­вали большое влияние на формирование советского внешнеполити­ческого курса, на представления советской и партийной элиты о

западном мире.

В большинстве своем эти материалы доступны для исследовате­лей и их освоение было бы важно в понимании советского воспри­ятия холодной войны.

Но в равной мере материалы подобного рода готовились в США и у их европейских союзников. В национальных архивах США, в архивах Великобритании, Франции, Италии, Германии и других стран можно найти множество справок и аналитических записок, готовившихся по заданиям государственных органов, в том числе и внешнеполитических ведомств, в которых подробно анализировалась ситуация в Советском Союзе и в странах советского блока.

Все перечисленные материалы составляют важную основу для понимания «идеологии холодной войны», для изучения тех факто­ров, которые влияли на формирование «образов друг друга» и на настроения лидеров и всей политической элиты.

Вполне возможно создание многостороннего международного про­екта с целью издания сборников документов под общим названием «Идеология и формирование стереотипов холодной войны», который мог бы объединить ученых различных специальностей из разных стран. В плане реализации этого проекта можно было бы использо­вать архивы многих стран, в том числе и России, касающиеся про­блем идеологии, деятельности средств информации, печати и т. п.

Говоря об изданиях документальных сборников, следует сказать и об интересе в ряде стран к материалам двусторонних отношений.

Такой интерес существует в Италии — к подготовке публикаций о «советско-итальянских отношениях» в годы холодной войны; в Германии готовится совместная российско-немецкая публикация о позициях обеих стран в германском вопросе после окончания Вто­рой мировой войны.

Было бы интересно и полезно обратиться к подготовке сборников до­кументов о советско-французских и советско-английских отношениях.

Несколько лет назад в Москве и в Осло был издан сборник докумен­тов о советско-норвежских отношениях в 1917—1955 гг. Сейчас начата работа над 2-м томом, в котором будут рассмотрены события до 1970 г., что будет весьма полезным для понимания не только двусторонних со­ветско-норвежских отношений, но и всей ситуации на севере Европы и ее воздействия на общий ход истории холодной войны.

Учитывая то, что сейчас во многих странах либо уже готовятся публикации документов, либо обсуждаются возможные будущие про­екты, было бы полезным скоординировать эту работу, составив про­грамму документальных публикаций по истории холодной войны на ближайшие 3—5 лет.

В этом плане было бы целесообразным проведение совещания исследователей и представителей архивов различных стран для об­суждения вопроса о состоянии и перспективах источниковедческой базы для дальнейших исследований истории холодной войны.

Возможен также проект подготовки международной базы данных (о событиях, персоналиях и, может быть, по важнейшим докумен­там и пр.) по истории холодной войны.

Анализируя работу, проделанную историками разных стран по изучению истории холодной войны, можно выделить ряд проблем, которые продолжают быть в центре внимания исследователей и нуж­даются в дальнейшем внимании.

Прежде всего, коснемся теоретико-методологических вопросов. Чем больше время отделяет нас от тех событий, тем значительнее наш интерес к пониманию самого феномена — холодная война.

В оценке эволюции этого понятия историки уже прошли боль­шой путь, но до сих пор существуют его разные трактовки. Холод­ная война часто рассматривается как определенный период кон­фронтации между двумя полярными силами, охватившей весь спектр общественных отношений.

Но ряд историков предпочитают подойти к феномену холодной войны в более широком контексте, рассматривая ее как часть и этап в истории международных отношений, включающих сложный и проти­воречивый комплекс факторов, когда конфронтация сменялась разряд­кой и улучшением отношений. При таком подходе холодная война предстает как следствие и наиболее существенный элемент той между­народно-политической системы, которая сложилась в итоге Второй мировой войны и получила название Ялтинско-Потсдамской. В пользу такой трактовки холодной войны говорит то, что в основе соглашений в Ялте и Потсдаме лежало стремление именно к согласию, а враждеб­ность и конфронтация развивались позднее или параллельно.

Но вся послевоенная международная система развивалась в весь­ма сложной и противоречивой форме и в этом плане напоминала многие международно-политические системы, существовавшие ранее (венская система после наполеоновских войн; версальская система после Первой мировой войны).

Такой подход к изучению истории холодной войны представля­ется весьма перспективным, он вводит исследователей в круг про­блем истории и теории международных отношений и системного анализа. Подобная интерпретация предусматривает междисциплинар­ный подход и самое главное — соединение и органическое взаимо­действие методов исторической науки и политологии.

Длительные и плодотворные усилия ученых разных стран при­вели к тому, что история холодной войны стала самостоятельной научной дисциплиной, к которой могут быть приложимы и те но­вые веяния и тенденции, которые присущи современной истори­ческой науке — сочетание макро- и микроистории, взаимодействие глобальной и конкретной истории, смещение акцентов в сторону истории повседневности, комплексный анализ факторов политиче­ских, экономических, военно-стратегических, геополитических, правовых и психологических (включая массовую психологию и

психологию личности).

В этом плане речь идет и о более общих подходах к истории XX столетия в целом. До настоящего времени, когда историки ис­пользовали новые тенденции и подходы к истории, во многих слу­чаях речь шла о периодах средневековья и ранней новой истории, в то время как при исследовании истории XIX и XX столетий эти новации использовались в меньшей степени.

История международных отношений, внешней политики и дип­ломатии XX столетия все более становится сферой приложения но­вых методов исторического исследования.

Одна из наиболее существенных проблем, которая активно об­суждается в науке — взаимосвязь и взаимодействие идеологии и политики. Пожалуй, это один из наиболее спорных вопросов для понимания природы холодной войны, причин ее происхождения, эволюции и окончания.

В сущности, вопрос сводится к следующему: что лежало в осно­ве такого глобального конфликта, как холодная война — идеологи­ческое противостояние двух систем ценностей и идеологий или фак­торы геополитики и реальной политики?

По этим вопросам, как известно, длительное время полемизиро­вали не только представители разных историографических и поли­тологических школ, но историки в масштабах одной страны (напри­мер, известная полемика ведущих американских специалистов Дж. Гэддиса и М. Леффлера).

Продолжение исследований, введение в научный оборот массива новых документов, в том числе и относящихся к идеологии и форми­рованию взаимных представлений, несомненно поможет лучше понять и оценить роль идеологических факторов и будет способствовать их по­ниманию лидерами и элитами обеих конфликтующих сторон.

Чрезвычайно важный вопрос, также относящийся к вопросам теории и конкретных исследований, состоит в анализе процесса принятия решения. Особенно это относится к Советскому Союзу и его союзникам по Варшавскому Договору.

Вопрос можно поставить и в более широком плане — как осу­ществляется процесс принятия решений в тоталитарных государствах и в какой мере к ним приложимы классические методы, используе­мые при анализе процессов принятия решений в современной по­литологии и истории.

Применительно к Советскому Союзу, разумеется, необходимо видеть различие эпох сталинского периода и постсталинских времен (эпохи Н. С. Хрущева, Л. И. Брежнева и Ю. В. Андропова).

В перспективе следует более внимательно изучать механизмы функционирования советской системы и соответственно процессов принятия решений, относящихся к сфере внешней политики и меж­дународных отношений.

Нам представляется, что во многих случаях процесс выработки и принятия решений в послевоенном Советском Союзе, даже в сталин­ское время, определялся очень часто теми же параметрами и факто­рами, что и в других (в том числе и в демократических) странах.

Речь идет о взаимодействии процесса сбора и получения инфор­мации, о группах давления и интересов, о взаимосвязи внешних и внутренних факторов.

Мы уже располагаем достаточным количеством документов, по­казывающих, как решался вопрос об отношении к «плану Маршал­ла», как принимались решения в 1956 г. (венгерские события), в 1968 г. (подавление «Пражской весны») и в 1979 г. (ввод советских -войск в Афганистан) и т. п.

В этой проблеме отдельный вопрос заключается в анализе участия других стран Варшавского блока в общем процессе принятия решений, степени их самостоятельности или зависимости от Москвы, их давления на Кремль и учета их мнения советским руководством.

Этим вопросом сейчас активно занимаются историки Германии, анализируя роль лидеров бывшей ГДР при строительстве Берлинской стены, в возникновении и разрешении берлинских кризисов.

Применительно к Польше — это проблема введения военного положения в 1981 г., оценка роли Ярузельского и т. д.

С этим связан и вопрос о степени монолитности политических элит, о разногласиях в руководстве Советского Союза и КПСС и среди лидеров стран советского блока в Центральной и Восточной Европе. Этот вопрос особенно важен и в связи с тем, что сложилась определенная «мифология» вокруг, например, планов и действий Л. П. Берии в 1952—1953 гг., Ю. В. Андропова в конце 1970— на­чале 80-х годов, А. Н. Косыгина в 1960—70-е гг. и т. п. То же каса­ется и некоторых руководящих деятелей Польши, ГДР, Венгрии и других стран.

Анализ этих проблем выводит исследователей и на другой вопрос — о роли лидеров и их воздействии на ход исторического процесса.

Ранее в США и в странах Западной Европы было издано немало биографических книг, в которых давались политические и психо-логические портреты Ф. Рузвельта, Г. Трумэна, Д. Эйзенхауэра, Дж. Кен­неди, Г. Киссинджера, Р. Никсона и Р. Рейгана в США, К. Аденауэра, В. Брандта и Г. Коля — в ФРГ, Ш. де Голля, Ж. Помпиду и Ф. Митте­рана — во Франции и т. д.

Теперь в новых условиях и на основе документальных материа­лов мы получили возможность более полно представить реальные цели и характер Сталина и его соратников, Маленкова, Молотова, Хрущева, Брежнева, Андропова, Громыко, Устинова, Суслова.

Проникновение в жизнь и во внутренний мир этих деятелей по­зволяет лучше понять не только мотивы их действий, но и их влия­ние на процесс принятия тех или иных политических решений.

Работу по анализу роли лидеров периода холодной войны следу­ет всячески стимулировать и продолжать. В ближайшее время вы­ходит в свет книга «Смерть Сталина», в которой будут приоткрыты тайны жизни в Кремле и взаимоотношений между лидерами неког­да супердержавы.

 

* * *

 

Существует множество различных событий и кризисных периодов холодной войны, которые нуждаются в новом освещении, привлечении новых документов и в иных интерпретациях и оценках. Некоторые из них требуется пересмотреть и, может быть, дать другие оценки.

Выделим лишь некоторые из них, которые заслуживают особого внимания.

Прежде всего, остается дискуссионным вопрос о происхождении и начале холодной войны.

Проходивший в марте 2002 г. в Лондоне двусторонний российско-британский семинар на тему «Сталин и Черчилль», в ходе которого обсуждался и вопрос о периоде Второй мировой войны и начале холодной войны, показал, что среди историков нет единства в воп­росе, когда было положено начало конфронтации между прежними союзниками и кто был ее инициатором.

Увлекательная история о так называемом «процентном соглаше­нии» между Черчиллем и Сталиным в 1944 г. и анализ всего того, что предшествовало и сопровождало речь Черчилля в Фултоне в марте 1946 г. и реакцию на нее Москвы, дает богатую пищу для раз­думий о механизме возникновения конфликта, об истинных целях Трумэна и Черчилля и о причинах необычайно резкого раздражения Сталина против своего бывшего близкого союзника.

Здесь сплетались воедино факторы политические и психологиче­ские, идеологические и военные.

Только сейчас некоторые историки, работая в американских ар­хивах, находят свидетельства нарастающего беспокойства Рузвельта во время войны за будущее мира и его опасения ввиду возможного распространения коммунизма.

Представляет большой интерес в этой связи вопрос о том, как можно оценить действия и намерения американского президента, который, с одной стороны, понимал опасные сталинские амбициоз­ные планы, но в то же время стал одним из инициаторов Ялтин­ского «раздела мира», предоставившего Советскому Союзу свободу действий в Восточной Европе.

Что лежало в основе такой политики? Недооценка советских иде­ологических и геополитических устремлений или, может быть, по­нимание невозможности им противостоять? Вряд ли историкам уда­стся найти по этому поводу какие-либо новые сенсационные доку­менты; скорее — это вопрос более глубокого осмысления уже известных фактов, их сопоставления, а также новых интерпретаций.

В этой связи остается и важный принципиальный вопрос — о союзнических отношениях на последней фазе Второй мировой вой­ны и о том, в какой мере холодная война и конфронтация выраста­ли из того периода войны, когда союзники начали обсуждать уст­ройство послевоенного мира.

Другая группа проблем касается так называемых «поворотных пунктов» и кризисов холодной войны. Помимо множества чисто конкретных сюжетов есть и более общий вопрос о влиянии этих кризисов на состояние международной стабильности.

Сейчас многие специалисты, историки и политологи обсуждают вопрос о том, как послевоенная международно-политическая система, породившая столь сильную и опасную конфронтацию, в то же время не привела к вооруженному столкновению противостоящих держав.

Из этого вытекает вопрос о сущности системы, о том, в какой мере в ней совмещались жесткая конфронтация и факторы сдерживания обеих сторон. Было ли это проявлением здравого смысла политиче­ских лидеров или вытекало из системы и ее специфики? Может быть, концепции «сдерживания», «устрашения», «балансирования на грани войны» были факторами риска и крайнего обострения обстановки, но одновременно и так называемыми «амортизаторами», которые удерживали обе стороны «у последней черты» и нигде не привели к пе­рерастанию кризисов в полномасштабные столкновения.

Весьма перспективное направление в изучении истории холодной войны относится к роли малых стран. Это позволит привлечь новых историков к исследовательской работе. Речь идет об Австрии и Швейцарии, о Бельгии и Голландии, Швеции и Дании. В некото­рых из них созданы исследовательские группы, появились и моло­дые специалисты.

Особый интерес, конечно, вызывает позиция стран советского бло­ка. В будущем можно ждать новых трудов, раскрывающих особенно­сти политики Болгарии, Венгрии, Чехословакии, Польши и Румынии.

Мы уже упоминали об исследовательском проекте по истории НАТО и Варшавского Договора. Это направление в исследовании холодной войны явно нуждается в поддержке; оно выводит истори­ков на уровень анализа блоковой структуры в международных отно­шениях в целом.

Наконец, в поле зрения исследователей все в большей мере на­ходятся проблемы окончания холодной войны. Уже прошли между­народные встречи, началась публикация документов. Но эта работа находится еще в самом начале.

Она имеет как национальные, так и международные аспекты. При­менительно к России следует увязать вопрос об окончании холодной войны с процессами преобразований в СССР, с кризисом советской и партийной системы, с крушением коммунистических режимов в странах советского блока и с распадом Советского Союза.

Важно проанализировать позицию США и стран Западной Евро­пы в этих событиях. Отдельный большой вопрос касается роли объе­динения Германии в процессе окончания холодной войны.

Таким образом, перед учеными, занимающимися историей холод­ной войны, стоят большие задачи, открывающие широкие перспек­тивы. Необходимо расширить и активизировать международное со­трудничество.

Важнейшей задачей остается расширение доступа в архивы.

Публикуемая книга является одним из примеров вклада россий­ских ученых в исследования истории холодной войны. В планах российских специалистов предусмотрены новые научные публикации (в том числе и документальные), проведение конференций и круг­лых столов, большее вовлечение в эту работу историков из россий­ских регионов, активное участие российских исследователей в работе международных журналов (прежде всего, в упоминавшемся россий­ско-британском журнале) и в международной комиссии, созданной в рамках Международного комитета исторических наук.

А. О. Чубарьян

 

1 Journal of Cold War Studies / Ed. by M. Kramer (Harward University).

2 Cold War History / Ed. by A. O. Chubarian, S. Dockrill, O. A. Westad a. o. / Frank Cass. Journal.

 

Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 406; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:


⇐ Предыдущая72737475767778798081


Мы поможем в написании ваших работ!
.
.
© 2014-2024 — Студопедия.Нет — Информационный студенческий ресурс. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав (0.127)