Сущность и существование человека. Смысл жизни как интегральная характеристика человеческого бытия.

В понимании смысла жизни мы столкнемся вновь с различными позициями. Определяющей проблемой здесь будет понимание проти­воречивости самого сопоставления сущности и существования, а в зависимости от понимания той или иной стороны противоречия и путей достижения их единства будет формироваться понятие "смысл жизни". В целом, смысл жизни—это личностная характеристика отношения к жизни, включающая в себя как непосредственное бытие индивида, так и его деятельное включение в социальную жизнь, соотнесенное с системой ценностей и детерминированное внутренней личностной мотивацией поступков. Смысл жизни —личностное осоз­нание своего места в мире, свободное целеполагание личностью своей деятельности и волеизъявление его как морального существа, несущее также эмоциональную окраску и сопровождающееся эстетическим восприятием окружающего мира, человеческих взаимоотношений.

Смысл жизни может пониматься как с рационалистических (нео­бязательно утилитарных), так и с иррационалистических (необязатель­но религиозных) позиций; как сугубо нравственная проблема (Кант) и проблема реализации содержания некоего мирового духа, абсолют­ной идеи (Гегель); как психологическое состояние индивида и как деятельностное осуществления себя личностью в процессах опредме­чивания и распредмечивания. Миром жизненных смыслов могут быть глубины человеческого Я, в том числе и бессознательное (архетипы К.Г. Юнга), отдельные эмоционально-волевые качества (воля к жизни, воля к власти), сфера разума, индивидуальная жизнь и метафизическое "всеединство", история и культура. То есть все то, что мы ранее рассматривали как факторы, определяющие сущность человека. Суще­ствование же — возможность, способ реализации человеком своей сущности, понимаемой им определенным образом.

Смысл жизни могут искать в монологах с самим собой (С. Кьеркегор), с одной стороны потому, что человек способен понимать только себя и через свою индивидуальность разворачивать картину мира, а с другой стороны, чуждый миру, он в монологе дает ему трагическую отповедь; в диалоге (с Богом, со своим "не-Я", с Другим) как проявлением диалогичное мышления, осознания себя в сопротивлении с другим и восприятием мира через зеркало и ценность другого, а также в симфонийном полилоге с "сотоварищи".

На наш взгляд, задача культуры как раз и состоит в том, чтобы обеспечить единство, адекватность сущности человека его существо­ванию, что предоставляет возможность обрести человеку подлинную свободу, выраженную в сознательном действии, творчестве. Культура всегда связана с функционированием идеального как человеческого смысла ее предметных форм. Культура — не отдельная, замкнутая сфера жизнедеятельности, а качественная характеристика общества и прежде всего самого человека — субъекта исторического творчества (см.: А. К. Уледов. "Духовная жизнь общества"). Развитие личности идет через становление ее субъектных качеств: чтобы стать зрелой личностью, нужно быть субъектом сознательным и добавим, обще­ственно полезным субъектом, то есть осознавать себя не только как индивида с определенным внутренним миром, но и как деятельного субъекта, находящегося в процессе общественного производства, тво­рящего условия своего существования и формирующего себя и Другого.

Смысл жизни, естественно, неотделим от понимания жизни как ее личностная характеристика. Ранее уже говорилось об очень интересном направлении теоретической мысли —"философии жизни". Проблемой этой занимались и психологи. Отечественный психолог, можно сказать, один из классиков психологической науки в нашей стране, С.Л. Рубинштейн, обратился к вопросу жизненного пути личности. Им наме­чается концепция личности как субъекта жизни. Он предложил такой подход к пониманию жизненного пути, который связывал все аспекты его рассмотрения, потому что он нашел того, кто связывает в самой жизни ее линии своими собственным "узлом". Он назвал его субъектом: человек создает свою судьбу сам, а потому по-своему и тем самым иначе, чем другие. Личность иногда рассматривается как "частное лицо" или как некий безликий, скрытый за маской исполняемой роли. Как осуществляются деятельность, общение, жизнь, как строятся поступки, линии поведения на основе желаний и реальных возможностей — вот проявления субъекта, вот его "личностное обличье".

Понятие субъекта жизни дало возможность С. Л. Рубинштейну раскрыть деятельную сущность личности, преодолеть созерцательный подход в психологии так, как он был преодолен в философии, но более того, обогатить философское понимание человека как постановкой, так и решением ряда проблем. Условия жизни человека, ее "обстоя­тельства" традиционно понимались как данность, как нечто постоян­ное, наличное, покоящееся, изначально присущее жизни как определенный способ или уклад жизни людей. Но действительность в ее "первозданном" виде, которую человек застает, появляясь на свет, не задана ему изначально как некая директива. То, что действитель­ность, условия жизни, жизненные ситуации, в которых оказывается человек, предъявляют к нему свои требования, ставят свои ограниче­ния, не означает, что он, в свою очередь, не может предъявить своих требований к жизни.

Раскрывая возможности организации жизни субъектом, Рубинш­тейн ни на миг не отрицал ее собственной логики, ее противоречий, порой трагизма и вместе с тем боролся за полноту человеческого бытия. В его представлении жизнь сохраняется во всей ее палитре — в этиче­ских, эстетических, душевных и интеллектуальных чувствах, связях человека с другими людьми.

Человек становится субъектом и в том смысле, что он выражает способ решения жизненных противоречий, осознавая свою ответст­венность перед собой и людьми за последствия такого решения. Ответственность есть воплощение истинного, самого глубокого и принципиального отношения к жизни. Под ответственностью следует понимать не только осознание всех последствий уже содеянного, но и ответственность за все упущенное. Ответственность возникает в связи с тем, что каждое совершающееся сейчас действие необратимо. Ответ­ственность — это и своего рода самоограничение, и свобода своего выбора.

Личная жизнь включает отношение к другому человеку и разные характеристики отношений к другим. Другой как условие моего суще­ствования и "я" как условие бытия другого —такова реальность чело­веческой жизни. В этой сфере проявляется нравственность. И как здесь не вспомнить Канта: поступай так, чтобы максима (правило) твоей воли могла стать основой всеобщего законодательства (то есть источ­ником общезначимых нравственных норм).

Интересны его мысли о своевременности. Необратимость жизни требует особого отношения человека к временной жизни, особенно к настоящему. Своевременность —это способность человека определить момент наибольшего соответствия логике событий и своих внутренних возможностей и желаний для решительного действия. Своевремен­ность — качественная и индивидуальная характеристика отношения человека к жизни во времени.

Категория "смысл жизни" традиционно связывается в сознании прежде всего с категорией духовного, духовности. Религиозное миро­воззрение до сих пор считает сферу "определения смыслов" исключи­тельно своей компетенцией, удаленной от суетности мира. Однако и в религиозных доктринах понимание смысла жизни, хоть в общем виде и определяется как спасение души для вечной жизни, в действитель­ности зависит от вероисповедных различий и различий в понимании места и роли данного религиозного учения в конкретно-исторических условиях существования. Так, в католицизме разработана достаточно стройная система социальной этики и политики, находящая отражение уже более ста лет в папских энцикликах о ценностях жизни, о труде, о новых явлениях в обществе и мире вообще, о роли церкви. Огромная роль в этих посланиях отводится в процессе обретения смысложизнен-ных ориентиров духовной культуре.

Эту точку зрения разделяют и православные богословы. Так, изве­стный религиозный мыслитель и священник П.А. Флоренский писал, что религия стоит над явлениями духовной культуры в силу самой своей сущности, "культурные ценности — производные культу, как бы отслоящаяся шелуха культа" (П. Флоренский. "Из богословского на­следия").

Все христианские богословы солидарны в этим вопросе. Они признают, что культура дает представление о жизни и систему ценно­стей, но только религия обусловливает возможность существования духовной природы человека, содержит идеал для всей человеческой деятельности, опирающийся на новое понимание отношений Бога и человечества, в основе которых лежит любовь, постоянно порождаю­щая бытие человека. Жизнь —это высшая ценность, потому религия — первичный существенный и формообразующий принцип культуры. Но жизнь как высшая ценность — это не реальная жизнь здесь и теперь, а вечная жизнь спасенной души. Кризисные состояния культуры и общества увязываются с секуляризацией культуры и отказом человека от окормляющего воздействия церкви. Поэтому надо создать новую христианскую культуру, с одной стороны, реагирующую на нужды современного человека, а с другой — преданную новозаветному учению. И церкви здесь отводится почетная роль водителя народов в глубины Керигмы.

Нынешний папа римский Иоанн Павел II (избран в 1978 году) считает, что церковь должна взять на себя функцию непререкаемого "морального арбитра и контролера", включая принятие политических решений.

Наибольшей сакрализации подвержена жизнь стран, исповедую­щих ислам, поскольку вопросы обоснования власти и организации жизни занимают в мусульманском вероучении важное место. Уже священная книга мусульман — Коран — содержит не только рассуж­дения о Боге, но и правовые и этические нормы, которые применяются по сей день. Смысл земной жизни также—спасение, а поскольку неизвестно, кто предназначен для спасения, а кто —для погибели, то можно попытаться повлиять на судьбу усердной молитвой, постом, раздачей милостыни ("задача" для богатых), совершением паломниче­ства, а также участием в войне с неверными (джихад, или газават), так как погибший мусульманин очищается от грехов и попадает в рай.

В буддизме смысл жизни парадоксально заключен в призыве прекратить существование в индивидуальных судьбах, поскольку иначе неустранимо главное зло, сопровождающее это существование — стра­дание. Достичь этого можно, только избавившись от желаний, отре­шившись от внешнего мира. Отсюда—проповедь пассивности, безразличия и аскетизма, которые преподносятся как моральное само­усовершенствование .

В православии не было разработанной социальной этики, и это было сознательной позицией, опирающейся на понимание личности человека, смысла его жизни и миссии церкви. Православие культиви­рует тип "внутреннего человека", измененного, восстановленного и освященного Богом, ставшего благодаря этому личностью, достойной спасения. Но личность —это не результат действий человека, а даро­ванная ему Господом возможность БЫТЬ. Цель его бытия, проявление его свободной воли — определиться к жизни в Боге, стать богоприча-стным, то есть пройти путь, указанный богочеловеком Христом, пре­одолеть временность земной жизни, сохранить бессмертную душу и тем самым достичь жизни вечной как абсолютного добра. На это направлена и культовая деятельность.

Как отмечает современный православный публицист A.B. Кураев, "главная заповедь Христа—не "делай", а "будь"... Соответственно смысл жизни Церкви и человека находится по существу своему вне культурных и социально-нравственных контекстов. Задача религии — преодоление смерти, и смысл жизни христианина —во вхождении в вечность" (А. В. Кураев. "Введение в православное богословие" в книге "Основы религиоведения. Лекции к курсу").

Глубоко религиозный человек действительно теряет интерес к внешней работе. "Земное дело" не способно наделить жизнь смыслом, но лишь Высшее начало, начало надвременное способно открыть перспективы нашему временному существованию: "Неустранимый факт приближения смерти, скоропреходящего исчезновения, погруже­ния в невозвратное прошлое всей нашей земной жизни со всей иллюзорной значительностью ее интересов — этот факт есть для вся­кого человека грозное и неотвязное напоминание нерешенного, отло­женного в сторону вопроса о смысле жизни..."

В связи с этим интересно привести мысли русского философа С. Франка о влиянии православия на русскую ментальность. Русские, отчасти по натуре, отчасти по неустроенности гражданской, бытовой и общественной жизни, отличались, по его мнению, от западноевро­пейцев тем, что больше мучились вопросом о смысле жизни, чаще жили мечтами о будущем, в котором надеялись открыть истинную и счастливую жизнь. Поэтому и главной причиной "нравственной болез­ни"— революционности—является "нравственная несерьезность", "презрение и равнодушие к настоящему" (С. Л. Франк. "Смысл жизни").

Несмотря на своеобразие подходов различных религий к этой проблеме и на специфику культур и историй разных народов, в деятельности религиозных конфессий проявляется общекультурная тенденция к осознанию общечеловеческих ценностей и целей деятель­ности, необходимости жить в мире. Это находит выражение в экуме­ническом движении (от греческого слова "ойкумена" — вселенная) объединения христианских церквей и религиозных организаций вне зависимости от конфессии и деноминации ради общих целей. Еще более радикальны в интеграционных попытках многочисленные рели­гиозные учения, пытающиеся соединить все религии в некую мировую межнациональную религию. Однако следует признать, что их влияние ничтожно и менее всего склонны их признавать традиционалистские культы. Видимо, магистральный путь духовного развития человечества пролегает не здесь.

В связи с этим просто необходимо вернуться к философии и, в частности, вспомнить экзистенциализм. Тип философствования его необычен. Он ставит в центр внимания индивидуальные смысложиз-ненные вопросы: вины и ответственности, решения и выбора, отно­шения человека к своему призванию и к смерти и т.п. Не теоретическое знание, не специализированные продукты духовной культуры, а по­движные умонастроения и ситуационно-исторические переживания человека современной эпохи сделал экзистенциализм предметом (и методом) своего размышления.

Самым адекватным и глубоким знанием о природе человека экзи­стенциалисты признают сознание собственной смертности и несовер­шенства, которым обладает каждый, даже самый непросвещенный, замкнутый в своем опыте индивид. Так, М. Хайдеггер определяет человеческое бытие как "бытие-к-смерти". Но человек не должен убегать от сознания своей смертности, а потому высоко ценить все то, что напоминает индивиду о суетности его практических начинаний. Существование — это наличие человека "здесь и теперь". Чтобы понять существование, предшествующее сущности человека (именно "понять", поскольку "познать" нельзя), необходимо застигнуть человека в его непроизвольной сиюминутности переживаний. То есть в качестве бытия анализируется наличное сознание. Отсюда и такая наполнен­ность моральным содержанием, понимаемым как внутренняя работа человеческой личности по выработке отношения к миру и своему временному пребыванию в нем. Житейский страх выражается в боязни потерять жизнь или определенные жизненные блага. Онтологический страх—это боязнь не найти такого предназначения, ради которого человек добровольно жертвует своей жизнью и благами.

Ведущими понятиями французского экзистенциализма являются свобода и ответственность. Ж.-П. Сартр вводит понятие человека как "для-себя-бытия", которое является неким "проектом", содержит в себе все тенденции, в нем нет ничего непреднамеренного. Поэтому с человека можно спрашивать за все, что он совершил, не делая скидок ни на что. Это рождает ощущение тоски, в которой, по Сартру, "человек осознает свою свободу... в качестве сознания бытия" (Ж.-П. Сартр. "Бытие и ничто").

Интересна концепция смысла жизни современного австрийского психолога В. Франкла.

Франки занимался не просто теоретической разработкой проблемы смысла, но и тем, что он назвал логотерапией, то есть оказанием практической помощи людям, страдающим "смыслоутратой". Франкл полагает, что во времена Фрейда человек страдал главным образом от комплекса неполноценности, от скрытых, непонятных ему желаний и тревог. Психоаналитик, проникая сквозь сны, фантазии, ассоциации в эти желания и тревоги, помогал пациенту справиться с ними, связывая их с моральными проблемами, выступая в качестве врачева­теля души.

В наше время ситуация изменилась: самая серьезная угроза сегод­ня — утрата многими людьми ощущения осмысленности жизни. Логотерапевт тоже врачеватель души, но его задача несколько иная — помочь человеку найти смысл жизни.

Проблема в том, полагает Франкл, что никто не может дать нам единственный смысл, который мы можем найти в нашей жизни, в нашей ситуации. Это должны сделать мы сами. Личностью делает человека стремление к реализации уникального смысла своей жизни. Нахождение смысла — вопрос не познания, а призвания. Не человек ставит вопрос о смысле своей жизни, а жизнь ставит его перед ним ежедневно, ежечасно, и человек должен отвечать на него своими действиями. Смысл не задан нам, мы не можем выбрать себе смысл, мы можем выбрать себе лишь призвание, деятельность, в которой мы обретаем смысл.

Это не значит, что человек в поисках смысла лишен всяких ориентиров. Такими ориентирами являются ценности. Ценности — понятия, в которых кристаллизовался опыт, обобщающий ситуации, с которыми человечеству приходилось сталкиваться. Есть ценности твор­чества (то, что мы даем обществу), переживание ценностей (то, что мы берем от мира) и позиция, которую мы занимаем по отношению к судьбе, к тому, что выпадает на долю каждого и что он не может изменить, но как-то должен принять. Франкл видит цель человеческой жизни не в том, чтобы реализовать заложенные в человеке потенции, а в том, чтобы сделать нужное в данной ситуации, в данный момент (вспомните "своевременность" С. Л. Рубинштейна). То есть надо стремится не к возможному, а к должному; проблема ценностей — проблема выбора цели, достойной реализации. В этом наша свобода и наша ответственность.

Вещи детерминируют одна другую, человек же определяет себя сам, в нем самом —причина, он —свободен. Свобода человека по отно­шению к внешним обстоятельствам — занять по отношению к ним ту или иную позицию. Совесть — вот что помогает нам искать и находить смысл жизни (вспомните П. Бейля с его "естественным светом сове­сти"), она "орган смысла". Однако совесть, хотя и неотъемлемое условие человеческого существования, но выбирает человек. Ошибка не иск­лючена, гарантии нет. Человек так до конца и не узнает, удалось ли ему действительно реализовать себя. Это вносит особенную напряжен­ность в его бытие, но и делает его истинно в кантовском смысле моральным существом, поступающим безусловно. Ценностям нельзя научиться, мы их должны пережить.

Человеку может помочь воспитание, которое прежде всего есть воспитание ответственности и "смирения" — терпимости к другим, толерантности.

Как видим, обретение смысла жизни в нашу кризисную эпоху проходит в широчайшем диапазоне человеческого бытия от оптими­стического мироощущения человека, способного преодолеть себя и мир и даже достичь счастья, до создания терапевтических систем практической помощи людям. Воистину, велик и трагичен путь чело­века.

Семинар № 1

1. Человек — общество — космос.

2. Природа и сущность человека.

3. Понятие личности и его соотнесение с понятиями человек, индивид, индивидуальность.

Сознательное и бессознательное в жизни человека.

Семинар № 2

1. Человек в мире культуры.

2. Иметь или быть? Смысл человеческого существования.

3. "Нравственный закон внутри нас".

4. Роль личности и народных масс в истории.

5. Человек в информационно-техногенном мире.

Тематика докладов, рефератов и контрольных работ

1. Проблема человека в русской религиозной философии.

2. Антропологический материализм Л. Фейербаха и Н.Г. Черны­шевского.

3. Проблема человека в психоанализе.

4. Человеческие ценности и социальная справедливость.

5. Проблема личности в философии экзистенциализма.

ЛИТЕРАТУРА

Алексеев П.В., Панин A.B. Хрестоматия по философии: Учеб. пособие. 2-е изд., перераб. и доп. М., 1997

Антология мировой философии. М., 1962—1964. Т. 1—4 Батищев Г.С. Введение в философию творчества. СПб., 1997 Бергер Л.И. Эпистемология искусства: Художественное творчество

как познание... М., 1997

Блинников Л.В. Великие философы: Слов.-справ. 2-е изд., перераб.

и доп. М., 1997

Бубер М. Я и Ты. М., 1993

Буржуазная философия XX века. М., 1974

Воскобойников А.Э. Бессознательное и сознательное в человеке.

М., 1997

Глазачев С.Н., Козлова О.Н. Экологическая культура. М., 1998

Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1993

Зотов А.Ф., Мельвиль Ю.К. Буржуазная философия середины XIX

— начала XX века. М., 1988

Игнатенко A.A. В поисках счастья. М., 1989

Ильенков Э.В. Диалектическая логика. М., 1974

Козлов Н.И. Философские сказки для обдумывающих жизнь, или

Веселая книга о свободе и нравственности. 4-е изд., перераб. и доп.

М., 1998

Коробейникова Л.А. Метаморфозы техногенной культуры. Томск,

1997

Кувакин В. Твой рай и ад: Человечность и бесчеловечность человека (Философия, психология и стиль мышления, гуманизм). М.- СПб.,

1998

Кузнецов В.Г. Герменевтика и гуманитарное знание. М., 1991

Кузнецов В.Н. Французские материалисты XVIII века. М-, 1981 Маркс К. Тезисы о Фейербахе // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. М., 1974. Т. 3

Миголатьев A.A. Философия человека: некоторые проблемы теории и методологии: Учеб. пособие. М., 1996

Мунье Э. Что такое персонализм. М., 1994

Основы религиоведения / Под ред. И.Н. Яблокова. М., 1998

Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. М., 1994—1997. Т. 1—4

Робинсон Джон А.Т. Быть честным перед Богом. М., 1993

Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. М., 1957

Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии. М., 1976

Самосознание европейской культуры XX века. М., 1991

Смысл жизни: Антология. М., 1994

Соколов В.В. Средневековая философия. М., 1979

Соколов В.В. Европейская философия XV—XVII веков. 2-е изд., перераб. и доп. М., 1996

Спиркин А.Г. Сознание и самосознание. М., 1972

Спиркин А.Г. Философия: Учебник. М., 1998

Сумерки богов. М., 1990

Трубников H.H. Время человеческого бытия. М., 1987

Фейербах Л. Сочинения: В 2-х т. М., 1995

Феномен человека: Антология. М., 1993

Философия: Учеб. пособие / Под ред. проф. В.Н. Лавриненко. М., 1996

Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990

Фрейд 3. Психоанализ. Религия. Культура. М., 1992

Глава V. СОЦИАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМАТИКА В ФИЛОСОФСКИХ ВОЗЗРЕНИЯХ И ФОРМИРОВАНИЕ СОЦИАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ.

История как объект философского анализа. Социальный опыт человечества, его формы, способы и перспективы под углом зрения "предельных категорий". Проблемы происхождения, типологизации, структуры и организации человеческих сообществ. Объектив­ные и субъективные факторы исторического процесса. Развитие и рационализация. Философская методология познания в социаль­ной сфере. Культура на пороге третьего тысячелетия. Диалогшм и полифония в социокультурной сфере.

Философия истории

Как уже отмечалось ранее, с утверждением гуманистического на­правления в философской мысли и в общекультурном движении вновь привлекает внимание социальная проблематика. Собственно, даже в художественном языке Средневековья продолжала сохраняться антич­ная традиция понимать историческое развитие как круговорот (Гомер и Гесиод, Платон и Аристотель), что нашло отражение в многочислен­ных крестьянских утопиях о "золотом веке", в феномене "самозванства". Необходимо отметить, что не только интеллектуальные усилия были тому причиной. Конец эпохи Возрождения и начало Нового времени — это эпоха бурных исторических событий: великие географические открытия повлекли за собой колонизацию и обживание новых земель; в политической жизни, наряду с расцветом абсолютизма и "просве­щенных монархий", развиваются республиканские формы правления (условно "аристократические" и "демократические"), осуществляется революционный тип развития, выразившийся и в широком движении Реформации в Европе, религиозные искания которого являлись духов­ной формой, отразившей нарождение новых социальных отношений. Человек оказался не просто включенным в большое число событий, но и сам становился активным участником их, ведь даже вероиспове­дание приходилось выбирать, можно было читать Библию на родном языке каждому, кто мог читать вообще. Войны, переселения, экспеди­ции в эпоху великих географических открытий, печатная книга —все это раздвигало границы мира для человека, а самое главное, обнажало взаимозависимость государств, сословий, людей. И если ранее универ­сализм вселенной был заключен в идее Бога, а с Ним у каждого были свои личные отношения, то осознание универсализма природы посте­пенно вело к возникновению универсалистских взглядов на обществен­ную жизнь: попытки типологизации государств, общих принципов их построения и политики, обращение к прошлому опыту не как к авторитету и традиции для подкрепления своих взглядов, а для объяс­нения происхождения власти, сословий, форм правления, сущности человека, его телесной и духовной природы и так далее. Время из привычной цикличности начинает все более вытягиваться в линию, ведущую от прошлого в будущее.

В религиозной философии истории наиболее ярко это выражено у Августина, история тоже направлена, то есть движется в определенном направлении от сотворения мира до наступления Царства Божия. Но время здесь не важно, его как бы нет, поскольку не рассматриваются какие-либо стадии, изменения форм, которые бы свидетельствовали о протекании процесса во времени, есть постоянное самоосуществление в земной жизни и надежда на загробную, но это не развитие и переходы во времени, а единый поток претворения божественного замысла — восстановление человеком божественного дара вечной жизни, утрачен­ного человеческим родом после грехопадения Адама и Евы. Так у истории появляется цель и смысл, поиски которых продолжаются до сих пор, а человек постепенно "отбирает" у Бога саму способность к целеполаганию. В свое время человек делегировал это свое качество божеству, поскольку еще не знал, что с ним делать. Вспомните проблемы общего и единичного, сущности и явления, необходимости и свободы, истины — как часто человек для их решения обращался к Богу и как к личности, и как к понятию, которое постепенно теряло свои личностные черты, разнообразие и глубину содержания. Наконец, дошла очередь и до творческих способностей.

Так начинает формироваться историческое сознание, или сознание истории, причем не священной, поскольку Библия заканчивалась давними событиями возникновения христианства, включая годы апо­стольской проповеди до падения Иерусалима, а далее шел только индивидуальный путь богоуподобления, ожидания Страшного суда и подготовки к вечной жизни или вечным мукам, но истории земной жизни, где воля человека, пусть и ограниченная, кем-то признаваемая греховной, но уже реабилитированная в протестантизме как "этика личного успеха", творит не только природную, но и социальную реальность и даже личную судьбу.

При изучении социальной проблематики, в отличие от натурфилософской, исследование начинается с "мира явлений", каковыми вы­ступают на поверхности отношения между отдельными индивидами (атомистически-индивидуалистский подход к структуре общества). В определенном смысле история при таком подходе предстает в статике, рассматривается локально, поскольку речь идет лишь о политической жизни общества, то есть о том, в чем люди видят проявление индиви­дуальной свободы воли, все же остальные факторы воспринимаются как способствующие или препятствующие ее осуществлению.

По мере освоения в этой области методологии естественнонаучного знания в ней стали выявляться, по аналогии с природными организ­мами, стадии, этапы в развитии общества в целом (а на самом деле еще только в развитии духовной сферы жизни общества, поскольку активность человека как субъекта воспринималась лишь как актив­ность его духа).

Стадийный подход потребовал выявления некоторых общих, неза­висимых от конкретных обстоятельств (а значит, и от деятельности человека), необходимых условий, обеспечивающих переход от стадии к стадии. Однако поскольку исторические события рассматривались как результат активности человека, то и необходимость понималась лишь как внешний, ограничивающий свободу воли фактор. Механи­стический детерминизм долгое время оставался единственным прин­ципом объяснения исторических событий. Понимание истории как процесса (в данном случае не важно, является ли это развертыванием мирового духа, божественного промысла), более того, как смены этапов развития было дано впервые в философии Гегеля в работе "Феноме­нология духа".

Постепенно преодолевая механистическое объяснение социальных явлений, а также метафизическое толкование исторических процессов через действие мифических единых и неизменных сущностей, и воз­никают концепции, указывающие на неповторимость, уникальность исторического события, на своеобразие отдельных общественных структур. При этом часть исследователей ищет объективные причины происхождения того или иного явления, другие же настаивают на абсолютной субъективности исторических и социальных процессов. Конечно, в социальном познании трудно отделить объективные аспек­ты исследования от субъективных, от восприятия исследователя. В этой сфере знания приходится в гораздо большей степени реконструировать действительность, проверять же практикой или опытом факты весьма сложно, а порой и невозможно —прошлое, будущее не воспроизво­димо, да и жизнь исследователя слишком коротка для рассмотрения таких объектов. Между действительным ходом событий и восприятием его участниками событий, а тем более исследователями, пролегает "ничейная земля". Поэтому для философии истории и социальной философии так важен вопрос: что же является объектом познания в данной области?

Субстанциальность универсума не объясняет сложности и много­образия мира явлений. Идея о структурных уровнях универсума могла появиться только из идеи о гетерогенности, разнообразии мира, не объяснимого с помощью дедуктивного метода. Так, в век господства галилео-картезианского метода возникает "Новая наука", автор кото­рой — неаполитанский философ Джамбаттиста Вико (XVIII век).

Философ считает, что известный декартовский принцип "Я мыслю, следовательно, я существую" есть лишь осознание существования субъекта, что равносильно только принятию факта, наука же имеет дело с причинами и элементами, образующими факты. В связи с этим несправедливо, пишет Вико, оставлять в "небрежении законы челове­ческого поведения, страсти, их преломления в гражданской жизни, свойства пороков и добродетелей, характерные свойства разных воз­растов, половых различий, племенных особенностей, типов рациональ­ности, не говоря уже об "искусстве декора", что среди прочего особенно сложно. Все это причины, по которым наука, наиболее важная для государства, менее других разработана и мало кого интересует" ("О древнейшей мудрости итальянцев"). Конечно, человеческие истины затрагивают интересы людей, следовательно, они необычайно богаты по гамме оттенков и скорее правдоподобны, чем истинны, а потому лишены гарантий в непогрешимости. Однако за истинное с безукориз­ненной ясностью следует признать лишь то, что можно сделать или воспроизвести. "Verum (истинное) и factum (сделанное) в латинском взаимно конвертируемы. Отсюда вполне правомерно заключить: древ­ние ученые были убеждены, что истинное и сделанное одно и то же, ведь первый Творец, Господь наш, стал первой истиной" ( Дж. Вико. "О древнейшей мудрости итальянцев"). Человек может знать лишь то, что произведено им самим, начиная с математики и кончая внешним миром в колеблющихся пределах его экспериментальных возможно­стей производить и воспроизводить нечто. Но есть царство, где человек властвует безраздельно, —это мир истории. "Гражданский мир цели­ком, — замечает Вико в своей "Новой науке", — сотворен людьми по их разумению, ибо они не могли не искать и не найти, в конце концов, тех принципов, согласно которым меняется сам разум человеческий". Именно этот мир надлежит исследовать. Так рассуждения о гносеоло­гических проблемах повлекли за собой формирование науки об "онто­логических возможностях и способностях" человека-творца. Но на основании чего можно и историю считать наукой? Кстати, это вопрос и по сию пору не имеет однозначного ответа (это еще один аспект специфики социального познания).

Вот как отвечает на этот вопрос Вико. Характерной чертой научной модели его времени была количественная сосчитываемость; считалось, что в каждой области знаний науки ровно столько, сколько в ней математики. Понятно, что история, в которой доминируют качествен­ные характеристики, не числилась Декартом серьезной наукой, а Лейбниц считал ее удовлетворением любопытства по поводу проис­хождения того или иного рода государства, в лучшем случае, школой морали.

Дух исторических сочинений Вико устремлен к жизнеспособному синтезу универсального и частного, абстрактного и конкретного, иде­ального и действительного. Он хочет соединить мир универсальных идей Платона с миром исторических фактов Тацита (античного исто­рика), осуществить "универсальную республику" Ф. Бэкона, где все науки помогают одна другой и ни одна не мешает. Вико заявляет: "Порядок идей должен соответствовать порядку вещей". Это и есть принцип перенесения логического порядка на исторический. Идеаль­ный процесс в философии должен найти себя в процессе историческом, не противореча его составу и последовательности. Через все повороты и отклонения человеческая история реализует некий "гражданский порядок", идеал цивилизации, к которому постепенно приближается человек. Чтобы познавать историю, философия должна опираться на следующее: 1) существует "вечная идея", или идеальный проект; 2) цен­ности идеального проекта сплетены в человеческом уме, иначе не объяснить постоянство некоторых исторических событий; 3) при ре­конструкции событий, необходимо воссоздавать их генезис, то есть рассматривать их с позиций времени рождения, в том числе изменений предшествующего периода, с участием людей, героев событий.

История — творение человека, но она и творение Бога. Каковы же отношения между двумя творцами? Провидение воздействует на людей через идеальный проект — "вечные истины" справедливости, добра и правды. Человек не владеет ими, они владеют человеком. Человек делает больше, чем понимает, и очень часто не понимает, что же он сделал. Будучи техническим проводником своих намерений, он не всегда видит их идеальную проекцию. Здесь Вико ставит важнейшую проблему (хотя сам он ее так не формулирует и не рассматривает) реализации объективной исторической закономерности через деятель­ность людей, а также уровня свободы их действий, которая связана с сознательным целеполаганием и умением добиваться заранее постав­ленных целей. Сам же Вико закономерность заменяет Провидением и в выполнении его идеального проекта видит смысл истории: в дости­жении цивилизованности. Этот процесс не однолинеен, в нем возмож­ны ошибки, регресс. Триумф разуму не уготован автоматически, всегда присутствует риск нового варварства, еще более изощренного насилия. Но Провидение всегда освещает путь спасения.

Вико предвосхищает ряд идей, таких, как: идея эволюции челове­чества к гуманности (Гердер); учение о федерации государств, обеспе­чивающей вечный мир и благосостояние народа (Кант); понятие нации как субъекта исторического действия и разумности действительности как осуществления идеального проекта (Мирового духа у Гегеля).

Итак, Вико представил нам философскую интерпретацию истори­ческого процесса и исторического знания. Но философия истории не сводится к теории исторической науки, ее задача в целостном позна­нии и объяснении исторического процесса, в исследовании ее движу­щих сил, направленности, смысла и назначения. Важнейшими и общими вопросами философии истории, невзирая на различия исход­ных философских принципов, являются: 1) что определяет судьбу человечества? Реализация объективно данных предопределений, сво­бодное творчество человека или взаимодействие этих двух факторов (объективного и субъективного), а тогда каково соотношение необхо­димости и свободы в истории? 2) Каково соотношение материальных и духовных факторов, определяющих человеческую деятельность?

3) Есть ли цель и смысл исторического развития, как они возникают и формулируются и являются ли проявлением прогрессивного движе­ния, тогда каковы критерии этого прогресса и формы проявления (линейная, круговорот, спираль, восходящее и нисходящее развитие)?

4) Применимы ли общие принципы познания в исторической науке?

Как мы видели, уже Вико —приверженец позиции, согласно ко­торой история имеет смысл. Каждый этап ее — шаг на пути осущест­вления идеального проекта Провидения. Как правило, такой взгляд на историю и человеческую жизнь характерен для воззрений, считающих, что философия истории исследует онтологические проблемы, и, соот­ветственно, пытающихся найти объективные закономерности истори­ческого процесса. Такие концепции называют сейчас финалистскими, поскольку истории определена некоторая цель. Однако такие концеп­ции нередко ведут к утрате самоценности настоящего, а значит, и лишают индивида права выбора, права на организацию собственной жизни, включая право на ошибку. История свидетельствует, что не­редко идеал рациональной организации общества, общего блага на практике прорастает ужасами тоталитаризма. С другой стороны, ин­дивидуализация жизни, провозглашенная как принцип, ведет к игно­рированию реальных общественных проблем, к разрушению самой ткани социальности, а в теории сводит социальную проблему к изуче­нию свойств и качеств индивида.

Ряд философов и социологов вообще отрицают понятие смысла истории. Одни потому — что рассматривают мир как спонтанное воление субъекта, другие — как не связанные между собой уникальные структуры, проходящие в своем развитии определенные стадии, третьи — как непреодолимое противоречие между сущностью и существованием человека, которое переживается им, но неустранимо в принципе, хотя и дает возможность человеку выбирать некоторые варианты своего изначально трагического существования.

Просветители XVIII века объявляют историю человечества необ­ходимой и высшей ступенью естественной эволюции мира, тем самым утверждая единство исторического процесса (Гердер) и его прогрес­сивную направленность (Кондорсэ). Вольтер создает основы истории культуры и впервые вводит термин "философия истории".

Гердер в понимании истории исходит из принципа натуралистиче­ского монизма, считая всемирную историю продуктом взаимодействия природных сил и культурной, духовной действительности, при этом природные силы являются преобладающими, отчего и прогресс —это естественно-исторический процесс, и он не сводится только к просвещению.

Кант же уделяет особое внимание специфике социальной органи­зации, ее отличию от природной, культурной истории —от истории природной. Специфика исторического, по его мнению, в разумной и духовно-нравственной природе человека, ее активно-творческом ха­рактере, а цель истории —сделать человеческий разум пригодным для решения конечных целей (для реализации нравственности и долга).

В философии истории Гегеля отдельное, конкретное, личное утра­чивает свою неповторимость и самоценность, понимается лишь как преходящий момент в фаталистической реализации людьми объектив­ных и неизбежных предначертаний.

На дальнейшее развитие философии истории во второй половине XIX века оказали влияние позитивизм и иррационалистическая фило­софия, в частности "философия жизни", а также материалистическое понимание истории, предложенное марксизмом.

Позитивистски ориентированная философия истории берет начало от социологии О. Конта, которая описывает явления, отвечая на вопрос "как", а не "почему". Проблема ценности, смысла и сущности бытия, истории позитивизмом отвергаются как "метафизические" или "псев­допроблемы". В дальнейшем позитивистская социология не ограничи­валась описанием, а попыталась вскрыть причинные взаимосвязи явлений и обнаружить в них определенную закономерность. Основы­ваясь на принципе механистического детерминизма, позитивистски ориентированная социология стала применять методы математической и статистической обработки исторических фактов, что сыграло поло­жительную роль в развитии конкретной социологии, изучающей раз­личные состояния определенных обществ, проявления общих закономерностей на уровне явлений.

В противоположность позитивизму, иррационалистическое влия­ние на философию истории заключалось в идеях спонтанности исто­рического процесса, его прерывности и необратимости, индиви­дуальности и неповторимости различных явлений и законов. Подчер­кивая качественное отличие отдельных ступеней исторического разви­тия, однократность процесса исторического становления, иррацио­нализм защищал и равноправие прошедших культур, их индивидуаль­ную неповторимость и самоценность. Это направление внесло большой вклад в развитие конкретно-исторического знания (археологию, этно­графию, лингвистику, антропологию и др.), что, в свою очередь, превратило историческую науку в самостоятельный и объективный источник философского обобщения и осмысления истории, в важный критерий определения истинности соответствующих философских по­ложений.

"Новую попытку" соединить историю и философское сознание предпринимают В. Виндельбанд и Г. Риккерт, представители баденской школы неокантианства. Исходя из утверждения о принципиальном различии между науками о природе и науками о духе, они относили историю к знанию, которое занимается описанием частного, индиви­дуального, то есть единственного, происходящего в действительности. Но как при таком подходе отличать культурные ценности, события, обладающие исторической значимостью, от ценностей и событий, лишенных этой значимости? Здесь они и вводили понятие общезна­чимой ценности в соответствии с учением Канта — как трансценден­тальное (внутреннее) долженствование.

Философия жизни (Дильтей, Зиммель, Шпенглер), а затем и экзистенциализм вовсе исключают возможность научного познания истории, поскольку полагают, что иррациональны по природе все мировоззренческие установки историка, ценности и критерии, с по­мощью которых он рассматривает и постигает историческое развитие. Задача историка не объяснить, не выявить закономерность и увидеть всеобщее в отдельном и наоборот, а достичь понимания мотивов деятельности людей в ту или иную эпоху, того или иного события. Вчувствование и переживание (сопереживание) — вот смысл истори­ческого познания.

В экзистенциальной философии история представляется как некая точечная непрерывность, человеческое существование разрывается на отдельные ситуации.

По К. Ясперсу, чтобы быть историей, событие должно быть един­ственным, однократным, уникальным. И это прерогатива только че­ловеческого индивидуума и его творений.

В философии истории Ж.-П. Сартра, современного французского философа, человек дан лишь в своем сиюминутном решении и дейст­вии, прошлое и будущее для него существуют лишь в той степени, в какой он своими действиями в настоящем подтверждает свою связан­ность с ними. Но поскольку человек может всегда отказаться от выполнения обязательств, взятых в прошлом, и обещаний, данных на будущее, то он абсолютно свободен и не детерминирован обстоятель­ствами времени. Нарушается не только объективная непрерывность истории, но и внутренняя непрерывность человеческого существова­ния. Абсолютная свобода становится и необходимым условием сози­дательной деятельности человека: он становится творцом своей собственной судьбы и судьбы исторической. Выбирая себя, человек выбирает и все человечество. Человеческая жизнь превращается в некую последовательность непрекращающихся скачков, прыжков из ситуации в ситуацию, и каждая из них понимается как что-то новое, не имеющее к предыдущему никакого отношения. Человек лишается всяких традиционных связей и каждый раз оказывается перед необхо­димостью принятия нового решения, хотя бы на мгновение определя­ющего структуру его бытия. Такое разрушение непрерывности развития человечества так же исключает историчность, как и сплошная непре­рывность вечного круговорота.

Хотелось бы отметить и такой момент в формировании философии истории, а затем социальной философии, особенно в связи с последу­ющим изложением диалектико- материалистического взгляда на исто­рию. Понимание мыслительной и деятельностной активности в качестве специфической и ведущей характеристики человека в боль­шинстве воззрений считается абсолютно несовместимым с объектив­ной детерминацией этой активности. Если таковая и признается, то она относится к миру трансцендентных сущностей, куда человеческому познанию не добраться, а практическому можно лишь через признание долженствования как принципа поведения. Так и возникают пробле­мы, повлекшие развитие "неклассической" философии. Ее сторонники обвиняют объективную диалектику Гегеля в том, что она "умаляет" человека до свидетеля саморазвертывания абсолютной идеи, как и кантовскую идею чистого долга в сфере практического разума — в том, что она превращает человека в выразителя надмирных сущностей. Субъектность человека не есть только свобода воли или свобода выбора, так или иначе противоборствующие некоторой внешней для человека необходимости. В этом подходе не учитывается, что необхо­димость (так же, как ценности, идеалы, культура) — не нечто внешнее, что "мешает" осуществить человеку свою судьбу как творчество, а действительно необходимое, т. к. без нее невозможно творчество, потому что оно в своей основе — всегда решение нестандартной задачи, умение поставить задачу и решить ее наличными средствами. Субъектность человека предполагает наличие объективной реальности не как внешней данности, а как условия собственной, индивидуальной жизни. Человек принимает этот мир как единственное изначальное условие своей жизнедеятельности. Осознание этого факта позволяет ему провести анализ обстоятельств, сформулировать цель деятельно­сти, направленной на изменение обстоятельств, пусть и в определенных пределах. В историческом процессе развивается и сама деятельность, стремящаяся в своем развитии к наименьшей внешней обусловленно­сти, к превращению в самодеятельность. Она постепенно реализуется как положительная, продуктивная, преобразующая деятельность, как творчество. Именно в этом заключена сущность специфической тру­довой человеческой деятельности, социальной формы активности че­ловека. Объективные условия пока "привязывают" человека к определенному, конкретному виду труда, более того, не всегда свободно избранному. Получается, что производственная деятельность человека (производственная в широком смысле, как участника "со-творения" общества, реальности) реализуется лишь в определенной области, все же остальное выступает именно как внешнее, "чужое", поскольку не окрашено субъективностью, деятельным присутствием. Человек вы­ступает как "частичный" человек, а это и есть отчуждение. Преодоление его —развитие культуры, развитие деятельности в самодеятельность (творчество), развитие человека в деятельного творца, субъекта исто­рии. Механизм взаимосвязи этих процессов —сознательное целепо-лагание, где, собственно, и проявляется свободная творческая активность сознания, до сих пор связываемая с каким-либо видом деятельности (интуицией, иррациональным волением, искусством).

В связи с этим интересно понятие "осевого времени", выдвинутое К. Ясперсом в его экзистенциалистской, религиозно ориентированной философии истории. "Осевое время"—это и начало напряженной, рефлективной духовной жизни, в частности возникновения филосо­фии и мировых религий, или, как говорит Ясперс, "философской веры", причем очаги ее формирования возникали достаточно одновре­менно и по всему миру; а следовательно, "осевое время"—это и свидетельство единства (научно доказать, по Ясперсу, это невозможно) мировой истории; и осознание границ человеческого познания и жизни, своего бессилия перед "последними вопросами бытия" — перед смертностью, конечностью, хрупкостью своего существования, перед трагической виной, то есть перед всеми теми вопросами, которые вырастают в один общий — о смысле человеческого существования, о смысле бытия, о смысле и назначении истории. Но есть еще один аспект у этого "процесса пробуждения духа": попытки рационализации общественной жизни приносят положительные плоды, но ведут и к утрате индивидуальности не только человеком, но и отдельными эпохами, цивилизациями и культурами, к утрате культурных и нрав­ственных традиций, а значит, ведут к принижению значения духовных факторов в становлении и развитии общества.

Диалектико-материалистическое понимание истории (К. Маркса) характеризуется последовательно проведенным принципом материа­листического монизма. В марксизме материя — это универсальная действительность, реальная данность, а не субстанциальное матери­альное начало. История понимается как естественноисторический процесс, отличающийся специфическим социокультурным типом де­терминации. Природа для истории выступает генетической и факти­ческой предпосылкой возникновения человека и его культуры; сущностная и предметная связь с природой проявляется уже в первом культурно-историческом акте, направленном на производство средств, необходимых для удовлетворения первоначальных, заложенных в че­ловека природой, потребностей. Человеческая деятельность направле­на на удовлетворение естественных, жизненных потребностей, но осуществляется в форме культурного творчества. Развитие общества обусловлено объективными закономерностями, определяющими спо­собы общественного производства, в первую очередь материального, и смену общественно-экономических формаций.

После того как человек овладевает культурно-творческими спо­собностями, он выходит за пределы чисто природной необходимости и создает нечто не предусмотренное природой; уже не только то, как он нечто делает, но и что он делает, является результатом культурно-исторического действия. Итак, история, различные обще­ственные образования, учреждения, события предстают в виде объек­тивного результата самого "субъекта истории", то есть общественного человека. Раскрывая специфику исторической действительности, К. Маркс в то же время определяет те ее стороны—производство, производственные отношения, — которые наиболее наглядно обнару­живают свое предметное единство с миром природы и в которых прежде всего, но уже в иной форме проявляется природная необходимость. Именно в обществе, через "вторую природу", через культуру воспро­изводится единство мира природного и человеческого, и только в нем природа становится основой человеческого и исторического бытия, будучи опосредована предметно-деятельной активностью человека.

В противовес натуралистическим и спиритуалистическим концеп­циям истории, марксизм объясняет историю из ее собственного соци­ально-культурного развития, как продукт предметно-практической деятельности человека, свободного в своем выборе и решениях и вместе с тем детерминированного объективными обстоятельствами обще­ственного бытия. Природа понимается не как абстрактно-материаль­ная, объективная предпосылка человеческого существования, а как естественная реальность, вовлеченная в сферу общественно-историче­ской практики.

Таковы основные воззрения на философию истории. Но лишь немногие из них позволяют понять устройство общества и механизмы всемирной истории.

---

Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 1197; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!