Предпосылки появления концепции правового плюрализма. Правовое многообразие как явление цивилизации
С легкой руки К. фон Бенда-Бекманн в нашей литературе распространилось утверждение, что начало дебатов о правовом плюрализме положено публикацией в 1971 году сборника трудов Дж. Джиллиссена «Правовой плюрализм» [Gillissen J., 1971], в котором, по ее мнению, впервые проводится различие между «действующим правом» и «государственным правом» [Бенда-Бекманн, К. фон, 1999.С. 8—9].Это убеждение разделяют и некоторые отечественные исследователи [см., напр., Бобровников В. О., 2000.С. 128].
Между тем «живой классик» юридической антропологии Н. Рулан видит истоки концепции правового плюрализма... в древнем римском праве, различавшем iuscivile (внутригосударственное право) и iusgentium (право народов, распространявшееся на некоренных подданных римского государства) [см. подробнее:Rouland N., 1988. С. 76—78]. Варвары, захватившие Римскую империю, продолжали применять принцип: каждому индивиду право его народа. Лишь в 1804 году Наполеон в своем Гражданском кодексе положил конец этой традиции, навязав миф «единого права для всех», освященного неразделимой волей государства-опекуна.
Из истории антропологии права известно, что первые колониальные администрации были вынуждены отступить от этого правового монизма, иначе управление огромными колониями со всей их пестротой вековых традиций и обычного права было бы невозможным [см.: Ковлер А. И., 2002.С. 36—103]. Бельгийский правовед-антрополог Ж. Вандерлинден подчеркивает, что введение понятия «обычное право» потребовалось колониальным властям для того, чтобы уточнить, что отныне обычаи, признанные колониальными актами, требовали к себе большего уважения, нежели просто повторяющиеся в общественной жизни модели поведения. К примеру, в Нидерланд-ской Индии различали понятия доколониального обычая (adat) и колониального обычного права (adatrecht) — нюанс, мимо которого проходят многие отечественные и зарубежные исследователи «обычного права». Такое же различие можно найти в «Уставе об управлении инородцами» (1822г., Россия). Проблемы сложных правовых систем поднимали М.М.Ковалевский [Ковалевский М. М., 1890], Б. Малиновский [Malinovskiy B., 1926; Малиновский Б., 1998], Л. Ллевеллин и Е. Хобель [Lle-wellyn L., Hoebel E.A., 1967], Л. Поспишил [Pospisil L., 1958, 1974] и другие правоведы-антропологи рубежа XIX—XX веков.
|
|
|
Но не только «колониальный вопрос» стимулировал интерес к правовому плюрализму. Усложнение социальной структуры западных обществ, появление многонациональных империй (российской, австро-венгерской, оттоманской) в Европе, формирование «корпоративного права», обычаев делового оборота, морских обычаев, возникновение органов «альтернативной юстиции» (в частности, на национальных окраинах Российской империи) — все это подводило к идеям сосуществования двух или нескольких правопорядков в одном государстве прежде всего из прагматических соображений управляемости разросшегося вглубь и вширь государства.
|
|
|
Попытки втиснуть правовой быт колонизуемых народов в прокрустово ложе правовой системы метрополии не дали ожидаемых результатов: «Никакая сумма внешних влияний на Индию или Египет не сняла их принадлежности к индий-ской или арабо-мусульманской цивилизации» [Ерасов Б. С., 1990.С. 85]. В сфере публичного (особенно административного) права, частично в уголовном и частном праве удалось закрепить принципы и нормы права метрополии, но основная масса населения, преимущественно сельского, продолжала жить по нормам обычного права.
Стало ясно, что правовая множественность является результатом длительного цивилизационного развития различных народов [см.: Супатаев М. А., 1998]. Это сделало оправданным выделение цивилизации в качестве критерия типологии правовых систем, при этом каждая такая система рассматривалась как «социокультурная суперсистема» [термин М. А. Супатаева:Супатаев М. А., 1997. С. 76]. Именно в рамках этой суперсистемы в сравнительном правоведении выделяются либо отдельные типы правовой системы [«правовые семьи» — см. Давид Р., Жоффре-Спинози К., 1997; Саидов А. Х., 2000 и др.], либо так называемые смешанные правовые системы. Сравнительное правоведение выбило последнюю опору из-под европоцентристского видения европейского типа права как единственно правильного, единообразного и справедливого вида правового устройства, некоего воплощения гегелевского «абсолютного духа». В конце концов стали вспоминать и о «смешанном» шотландском праве, о канадской провинции Квебек и американском штате Луизиана, «выпадающих» из системы общего права, о применении в семейно-брачных отношениях канонического права среди католического населения Италии, Ирландии, Германии, дабы убедиться, что и в европейском мире, несмотря на его очевидное цивилизационное единство, помимо кодексов и «общего права» есть ниши, заполненные «инородным» правом. Признание правового многообразия мира, с одной стороны, и полиморфности, казалось бы, сложившихся целостных правовых систем, с другой, стало уже вопросом времени. Это позволило подойти вплотную к формулированию современной теории правового плюрализма («полиюридизма» — в более мудреном наименовании).
|
|
|
К. фон Бенда-Бекманн права в том, что «парад идей» в теории современного правового плюрализма пришелся на 1970-е годы, когда прошел мощный пик деколонизации (и, добавим от себя, пик массовых протестных выступлений на Западе) и когда в новом свете возник вопрос, по какому пути пойдет правовая реформа в освободившихся государствах. Правовое признание разного рода «инакостей» (меньшинств) в странах европейской цивилизации тоже требовало концептуального оформления.
Дата добавления: 2018-04-15; просмотров: 791; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!