В УСЛОВИЯХ НОВОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ 46 страница

В самый тяжелый период войны СССР приступил к созданию ядер­ного оружия. Начало сложнейшим исследованиям положено распоря­жениями ГКО от 28 сентября 1942 г. «Об организации работ по урану» и от П февраля 1943 г. «О дополнительных мероприятиях в организации работ по урану». В соответствии с этими решениями в Москве 12 апреля 1943 г. создана Лаборатория № 2 Академии наук СССР, получившая в феврале следующего года права академического института. Научное руко­водство атомным проектом возглавил 39-летний профессор Ленин­градского физико-технического института И. В. Курчатов. Первые шаги к успеху вместе с ним делали его брат Б. В. Курчатов (проводил опыты по получению плутония), В. А. Давиденко и Г. Н. Флеров (изучали резо­нансное поглощение нейтронов в уране-238), физики-теоретики Ю. Б. Харитон, Я. Б. Зельдович, И. Я. Померанчуки др.

Существенный вклад в общую победу вносили многочисленны представители медицинской науки и военно-медицинские работники. Благодаря новым методам военной медицины им удалось до предела уменьшить смертность в госпиталях. Этот самоотверженный труд по­зволил возвратить в строй свыше 70% раненых и около 90% больных воинов. Во время войны 43 военных медика удостоены звания Героя Советского Союза, свыше 115 тыс. организаторов здравоохранения, врачей, фельдшеров, медсестер и санинструкторов награждены орде­нами. В их числе — Т. Е. Болдырев (главный эпидемиолог Советской Армии), Н. Н. Бурденко (главный хирург СА), М. С. Вовси (главный

336

терапевт СА), Ф. Г. Кротков (главный гигиенист СА), Е. И. Смирнов (начальник главного военно-санитарного управления СА).

В тылу врага. Одним из факторов победы стала стойкость советс­ких людей, попавших под оккупацию. На захваченных территориях гитлеровцы установили режим, полностью соответствующий их чело­веконенавистнической идеологии и преступным планам. Экономичес­кая эксплуатация и грабеж сопровождались массовыми репрессиями и уничтожением населения. Общее число жертв оккупационного ре­жима превысило 14 млн человек, что составило примерно пятую часть проживавшего здесь населения. Свыше 4,8 млн человек угнали на раб­ский труд в Германию. Поголовному истреблению подвергались евреи и цыгане: различные национальные группы натравливались друг на друга, прежде всего на русских. На разобщение народов СССР было рассчитано, например, решение военных властей от 25 июля 1941-го об освобождении из германского плена немцев Поволжья, украин­цев, белорусов, латышей, литовцев, эстонцев, румын и финнов. Широко разрекламированный приказ действовал до 13 ноября 1941 г., освобождено 318,8 тыс. человек.

Лживой пропагандой, посулами и угрозами оккупанты пытались привлечь на свою сторону часть местного населения, недовольного большевистским режимом и национальной политикой в СССР. Кол­лаборационисты направлялись в полицейские части, в различные во­инские формирования. На оккупированной территории одних только полицаев, сельских старост и мелких чиновников из местного населе­ния к 1942 г. насчитывалось 60,4 тыс. человек. Выпускалось 130 газет (из них 60 на украинском языке, 16 — на русском) с участием мест­ных журналистов. К примеру, А. Г. Авторханов, впоследствии извест­ный на Западе советолог, в 1942—1944 гг. редактировал орган всех антибольшевистских сил на Кавказе — газету «Газават», имевшую эпиграф: «Аллах над нами, а Гитлер с нами».

В сентябре 1943 г., в разгар Сталинградской битвы, советская ар­мейская разведка обнаружила, что против войск Закавказского фрон­та действуют вместе с немецкими войсками национальные формиро­вания из военнопленных — выходцев с Кавказа и из среднеазиатских республик. В составе вермахта были также легионы из мусульман По­волжья и Крыма, казачьи соединения, западноукраинские и прибал­тийские эсэсовские дивизии. К концу войны украинские коллабора­ционисты были объединены в Украинское освободительное войско («бандеровцы»), а русские — в Русскую освободительную армию («вла­совцы»). Обшая численность таких формирований достигала милли­она человек. Всего на германских фашистов в годы войны работали до 1,5 млн предателей Родины.

Официальная фашистская пропаганда с первого дня представляла войну как освобождающую народы СССР от «еврейско-большевист-ского ига». Обращаясь к немецкому народу утром 22 июня 1941 г.,

337

Гитлер утверждал, что «никогда немецкий народ не испытывал враж­дебных чувств к народам России... Не Германия пыталась перенести свое националистическое мировоззрение в Россию, а еврейско-боль-шевистские правители в Москве неуклонно предпринимали попытки навязать нашему и другим европейским народам свое господство». В тот же день Й. Геббельс разослал своим пропагандистам тайное «Указа­ние № 13», озаглавленное — «Ответ Германии на предательство ев-рейско-большевистского Кремля», которое предписывало им пред­ставлять войну как вынужденную самооборону: «Война ведется не против народов страны большевиков, а против еврейского больше­визма и тех, кто его представляет».

В СССР, по сути только начинавшим выходить из состояния «обо­стрения классовой борьбы», еще не оправившимся от потрясений, вызванных коллективизацией, массовыми репрессиями, существова­ла определенная часть не только населения, но и партийно-государ­ственной элиты, недовольная экономической и социальной полити­кой Сталина. Некоторые из этих людей допускали, что с приходом немцев «хуже не будет»: германцы, дескать, «простых людей бить не будут», они только избавят страну «от евреев и коммунистов», пока­рают воинствующих атеистов — «врагов самого Бога», а к нуждам верующих будут относиться с пониманием. Давали о себе знать и про-западнические настроения части советской интеллигенции. Некото­рым казалось, что «при нашей военно-технической отсталости нам одним сломать гитлеровскую налаженную и испытанную военную машину, пожалуй, не под силу, что на какой-то срок нами могут завладеть варяги — англичане и американцы — и навести в стране политический и экономический порядок».

Однако предатели (в том числе невольные) и разного рода колла­борационисты не имели шансов привлечь на свою сторону основную массу народа, противопоставить его руководству страны и оказать серь­езное влияние на исход войны. Подлинное состояние страны и ее армии хорошо выразил попавший в немецкий плен и с достоинством держав­шийся генерал-лейтенант И. Н. Музыченко: «Когда дело касается судь­бы России, русские будут сражаться — потеря территории ничего не означает и указывать на недостатки режима бессмысленно». Речь шла о русских в самом широком смысле слова, т.е. народах СССР, все больше идентифицировавших себя с русскими в рамках единого советского народа. Такой «недостаток режима», как репрессии, в годы войны прекратиться, конечно, не мог, но характер их изменился. На первое место в репрессивной политике вышли мотивы измены, коллабора­ционизма, национал-сепаратизма.

Основная масса людей на захваченной врагом территории не те­ряла надежды на освобождение. Одни сопротивлялись оккупантам, саботируя их мероприятия, другие — уходя в подпольные организа­ции и партизанские отряды, повсеместно возникавшие с первых дней

338

оккупации. Ядра отрядов составляли заранее подготовленные партий­ные и советские работники; не сумевшие выйти из окружения воен­нослужащие; разведывательно-диверсионные группы, перебрасывае­мые из-за линии фронта, с Большой земли. Уже в 1941 г. на оккупиро­ванной территории действовали 18 подпольных обкомов партии, объединявших 65,5 тыс. коммунистов — партизан и подпольщиков. К осени 1943 г. число подпольных обкомов увеличилось до 24. Общая численность партизан за годы войны составила 2,8 млн человек. Дей­ствуя как вспомогательные силы Красной Армии, партизаны отвлекали на себя до 10% вооруженных сил противника. В августе—сентябре 1943 г. операциями «Рельсовая война» и «Концерт» партизаны на длительное время дезорганизовали железнодорожные перевозки в тылу врага. Одно­временно по тылам противника был проведен Карпатский рейд под командованием С. А. Ковпака. Борьба советских людей в тылу врага сыг­рала немалую роль в обеспечении коренного перелома в Отечествен­ной войне и освобождении в 1944 г. советской земли от оккупантов. Фашистская пропаганда и оккупационная политика не могли не обострять существовавшие в стране противоречия, в частности в меж­национальных отношениях. Одним из результатов этого стала подлин­ная трагедия еврейского населения на оккупированной гитлеровцами территории СССР. Например, в Литве, где до ее включения в СССР евреи составляли заметную часть компартии, ситуация кардинально менялась в 1940 и 1941 гг. «В первые советские годы, — пишет А. Бра­заускас в книге воспоминаний, — некоторые евреи стали активными сторонниками оккупационного режима и оказались вовлечены в реп­рессивные акции по выселению невинных людей в Сибирь. Следует отметить, что ссылке подверглась и большая часть зажиточного ев­рейства, владельцы предприятий, а также члены национальных партий — не только "буржуазной" сионистской, но и социалистиче­ского Бунда... Когда Литву заняли немцы, новые активисты постави­ли знак равенства между евреями и коммунистами, т.е. преступления отдельных людей перенесли на всю еврейскую общину. Вдохновителя­ми и организаторами еврейского геноцида были власти гитлеровской Германии, но, к нашему стыду и боли, в экзекуции было вовлечено и немало литовцев». В одной из инструкций Фронта активистов Литвы, учрежденного еще в 1940 г., указывалось, что литовским коммунис­там «только тогда будет прошение, если они на деле докажут, что ликвидировали хотя бы по одному еврею». 22 июня 1941 г. в воззвании этого Фронта говорилось: «Наступил решающий час окончательного расчета с евреями. Старое право прибежища, предоставленное евреям во времена Витаутаса Великого, полностью и окончательно отменя­ется». Хотя многие литовцы, пишет далее Бразаускас, «рискуя жиз­нью, спасали евреев», в Литве за годы войны «почти полностью по­гибла одна из самых многочисленных еврейских общин Европы — более 200 тыс. человек».

339

В масштабах СССР «еврейский вопрос» не мог не обостряться так­же из-за явного несоответствия представленности этой национально­сти в руководящей и культурной элите, среди эвакуированных и на фронте, на чем особенно успешно играли гитлеровцы. Согласно пере-писи 1939 г., евреи насчитывали 1,8% населения СССР, к началу войны их доля в населении увеличилась до 2,5%. По данным Совета по делам эвакуации на начало декабря 1941 г., евреи составляли 26,9% от всех эвакуированных из районов, которым грозила оккупация гитле­ровскими войсками. Среди мобилизованных на фронт евреи составля­ли 1,4%, среди погибших в войну военнослужащих — 1,6.

Партии пришлось фактически признать изъяны в проводимой преж­де национальной политике. Так, в докладной записке управления про­паганды и агитации ЦК ВКП(б) секретарям ЦК партии от 17 августа 1942 г. отмечалось, что «в течение ряда лет во всех отраслях искусства извращалась национальная политика партии». Выразилось это в том, что «в управлениях Комитета по делам искусств и во главе учрежде­ний русского искусства оказались нерусские люди (преимущественн евреи)». Такие же «извращения» были обнаружены в Большом театр Союза ССР, Московской государственной консерватории, музыкал ной критике; в отделах литературы и искусства центральных газе В результате производилось «частичное обновление» руководящих кад­ров не только в учреждениях культуры, но и в других ведомствах. Одна­ко, как отмечается по результатам специального исследования, в годы войны инициатива управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) «не привела к каким-то организационным выводам и значительным кадровым перемещениям. Скорее всего, она в данный момент не на­шла поддержки у советского вождя и его ближайшего окружения». Никак не сказалась на ситуации в Союзе писателей Украины доклад­ная записка руководителя НКВД Украины на имя Н. С. Хрущева от 27 марта 1943-го о том, что видные деятели украинской культуры А. П. Довженко и Ю. И. Яновский находят ненормальным, когда Союз возглавляет еврей по национальности.

В коренном переломе военной ситуации в пользу СССР обнару­жила себя несопоставимость духовных потенциалов агрессора и жерт­вы. Человеконенавистнической фашистской идеологии расизма и ге­ноцида в отношении порабощаемых народов советская сторона про­тивопоставляла такие общечеловеческие идеи, как национальная независимость, солидарность и дружба народов, справедливость, гума­низм. Несмотря на то что практическая политика по претворению этих принципов была далека от идеалов, постоянное декларирование питало надежду на их полное воплощение в жизнь после победы. Популярней­шая кинокартина «Свинарка и пастух» (кинорежиссер И. А. Пырьев), повествующая о любви русской девушки и парня из Дагестана, была близка своим гуманистическим пафосом умам и сердцам миллионов людей. Он привлекал к СССР и симпатии демократической обше-

340

ственности за рубежом, обеспечившие расширение помощи в его борь­бе с фашизмом.

Идеология патриотизма. В идеологии в течение всей войны прово­дилась линия на укрепление патриотизма и межнационального един­ства народов СССР. В ряды Красной Армии призывались граждане всех национальностей, на фронте они сражались за общую Родину. В самую тяжелую пору, когда довоенная армия была, по сути дела, уничтожена врагом, а украинские и белорусские земли оккупированы, пришлось в большей мере использовать демографический потенциал неславянских народов СССР. Создавались национальные воинские формирования в значительной мере из-за слабого знания русского языка призывниками. Национальные республики Востока приняли эвакуированные предпри­ятия, вовлекались в налаживание их работы, вносили посильный вклад в общую борьбу. Укрепление братского содружества народов было од­ной из ведущих тем пропаганды и приносило свои плоды. Хотя в годы войны имели место многие случаи измены и предательства среди пред­ставителей разных национальностей, а также проявлялось недоверие к некоторым народам, дружба народов это тяжелое испытание в це­лом выдержала.

По ходу войны объективно и во все большей мере возрастала роль русского народа. Известно, что в составе населения СССР русские составляли накануне войны 51,8%, в общем числе мобилизованных за годы войны их было 65,4; среди погибших — 66,4. Удельный вес русских в рядах сражающихся был особенно велик в самый трудный период войны. Это заставляло руководство страны все чаще обращаться, как к наиболее вдохновляющим, к исконным стремлениям и ценностям рус­ского народа, к его историческим корням и самобытным традициям. Классовые, социалистические ценности заменялись обобщающим по­нятием Отечества. В пропаганде перестали делать особый упор на прин­цип классового интернационализма. Утверждению этих тенденций спо­собствовала смена руководства Главного политического управления Красной Армии, произошедшая весной 1942 г. Патриота-интернацио­налиста Л. 3. Мехлиса на ответственном посту начальника ГлавПУ РККА сменил А. С. Щербаков, имеющий стойкую репутацию патриота-госу­дарственника. В 1942 г. начата работа по замене «Интернационала» на патриотический гимн, в котором был бы отражен исторический путь пародов страны, а не борьба международного пролетариата. С начала 1944 г. официальные торжественные мероприятия и ежедневные пере­дачи советского радио начинались с исполнения гимна о нерушимом союзе республик, сплоченных навеки великой Русью. В его основу поло­жена величественная музыка А. В. Александрова с ее устремленностью и призывом к подвигу, так необходимыми сражающейся стране.

Огромную вдохновляющую роль сыграло учреждение орденов в честь великих русских военачальников — Александра Невского, Су­ворова, Кутузова (июль 1942), позднее — орден Богдана Хмельницко-

341

го (октябрь 1943; орден воодушевлял украинцев в их борьбе за изгна­ние оккупантов, за свою национальную будущность), орденов и ме­далей Ушакова и Нахимова (март 1944). Советской Армии возвраща­ются традиционная форма русской военной одежды с погонами (ян­варь 1943), офицерские звания. Учреждаются Суворовские и Нахимовские училища (август 1943) типа старых кадетских корпусов. На фронте и в тылу пропагандистская работа организуется на основе директивы о вос­питании советского патриотизма на примерах героического прошлого русского народа (1943). В октябре 1944 г. на самом высоком уровне рас­сматривался (был подготовлен соответствующий проект Указа Прези­диума Верховного Совета СССР) вопрос об официальном разрешении военнослужащим носить полученные еще в Первую мировую войну солдатские Георгиевские кресты. Задуманы были ордена, носящие име­на Дениса Давыдова (для награждения партизан), Николая Пирогова (офицерам-медикам). Для гражданских лиц проектировался орден Ми­хаила Ломоносова, а также медали, которые носили бы имена Черны­шевского, Павлова, Менделеева. Известны и проектные рисунки со­ветского ордена «Петр Великий». Проекты остались неосуществлен­ными, видимо, из-за отсутствия острой необходимости в дальнейшем поощрении «националистической» тенденции в наградном деле.

В мае 1943 г., когда события на фронте для советской стороны вновь поворачивались к худшему, а второй фронт еще не был открыт, руководство ВКП(б) пошло на принятие одного из самых сенсацион­ных за годы войны решений. Распущен был Коминтерн, известный всему миру как «штаб мировой революции». Такая идея впервые вы­двигалась в апреле 1941-го. Тогда она мыслилась как разменная карта в торге с Гитлером. На этот раз важно было как можно скорее развеять распространенные на Западе подозрения о коминтерновских планах «большевизации» Европы и добиться укрепления союзнических отно­шений с капиталистическими странами ради расширения их помощи советскому народу в его борьбе. Между тем эти отношения в мае 1943-го совсем не удовлетворяли СССР, причем настолько, что советские послы М. М. Литвинов и И. М. Майский были отозваны из столиц США и Великобритании.

О предстоящем роспуске Коминтерна было объявлено в прессе 15 мая, в самом начале Вашингтонской конференции с участием Руз­вельта и Черчилля, от результатов которой зависело, будет ли открыт в 1943 г. второй фронт. Объявление было положительно воспринято в странах Запада, особенно в США, и привело к укреплению их отно­шений с Советским Союзом.

При обсуждении постановления о роспуске Коминтерна на засе­дании Политбюро ЦК ВКП(б) 21 мая было отклонено предложение М. И. Калинина сохранить эту организацию и перенести ее центр в столицу одной из западных стран, например, в Лондон. Отстаивая необходимость роспуска, Сталин говорил: «Опыт показал, что и при

342

Марксе, и при Ленине, и теперь невозможно руководить рабочим движением всех стран мира из одного международного центра. Осо­бенно теперь, в условиях войны, когда компартии в Германии, Ита­лии и других странах имеют задачи свергнуть свои правительства и проводить тактику пораженчества, а компартии СССР, Англии и Америки и другие, наоборот, имеют задачи всемерно поддерживать свои правительства для скорейшего разгрома врага. Есть и другой мо­тив для роспуска КИ, который не упоминается в постановлении. Это то, что компартии, входящие в КИ, лживо обвиняются, что они яв­ляются якобы агентами иностранного государства, и это мешает их работе среди широких масс. С роспуском КИ выбивается из рук врагов этот козырь. Предпринимаемый шаг несомненно усилит компартии как национальные рабочие партии и в то же время укрепит интерна­ционализм народных масс, базой которого является Советский Союз».

Сталинское «якобы» было весомым аргументом. Принимался во внимание и довод старейшего члена ИККИ В. Коларова, который ут­верждал, что Коминтерн «давно перестал быть на деле руководящим органом. Перестал, потому что изменилась обстановка. Существует СССР, этот новый фактор такой огромной силы, что Коминтерн является ар­хаизмом. Коминтерн был создан в момент революционной бури, но надежды на быструю революцию не оправдались». Распуская Комин­терн, ни Политбюро, ни бывшие руководители КИ не собирались от­казываться от руководства коммунистическим движением в мире. Они стремились лишь избежать его афиширования, доставляющего опреде­ленные неудобства и издержки. Вместо Коминтерна в ЦК ВКП(б) был создан отдел международной информации во главе с Г. Димитровым, а после войны был образован Коминформ. Работа, которую до мая 1943 г. вед Коминтерн, приобрела еще больший размах.

---

Дата добавления: 2018-04-05; просмотров: 260; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!