Культура народа и культурная среда

Состояние культуры в обществе есть всегда показатель его раз­вития в политической, социально-экономической и иных сферах. Расцвет искусства, как правило, знаменует собой подъем государ­ственности, упадок же сопровождается социальным утомлением, декадансом. Хотя были в истории примеры, казалось бы, обратно­го свойства. Достаточно вспомнить поразивший мир всплеск ин­теллекта и духовности на рубеже XVIII и XIX вв. в раздробленной на множество карликовых и маломощных государств Германии. Провинциальный Веймар стал вдруг центром духовной жизни Ев­ропы, что вполне, впрочем, объяснимо — там в то время жил Гёте... А может быть, происходивший тогда процесс накапливания на­циональных сил впоследствии и явил миру феномен сильной Гер­мании, поскольку своему экономическому и социально-политиче­скому возрождению она во многом была обязана знаменитым на весь мир университетам и художественным школам.

Фермент культуры всегда является мощной цивилизационной «закваской» в исторических процессах. Эту особенность подметил еще В. О. Ключевский. Говоря о культурном значении наследия преподобного Сергия Радонежского, он подчеркнул, что нравст­венное влияние таких, как Сергий, «украдкой западая в массы... вызывало брожение и незаметно изменяло направление умов, пе­рестраивало весь нравственный строй души...» [11,77]. Эконо­мическому и политическому возрождению народа всегда должно предшествовать духовное, нравственное — таков вывод историка.

Прогресс культуры — это постоянный процесс интеллектуали­зации общественной жизни и духовного, прежде всего нравствен­ного, совершенствования человека, наиболее полного раскрытия его творческого потенциала через субъективно заинтересованное свободное участие в созидании материальных и духовных ценнос­тей. Вся совокупность этих ценностей и сама творческая деятель-

68

ность по их созданию и освоению рядовым человеком и есть куль­тура в ее наиболее общем и глубоком значении. В данном контекс­те если и уместен вопрос: «Чему или кому должна служить культура?», то ответ может быть лишь один — человеку. Именно в культуре и через культуру народы и каждая отдельная личность об­ретают себя в своем уникальном и неповторимом историческом своеобразии и цельности.

Человек немыслим вне культуры, но в то же время в истории че­ловечества угроза гибели, разрушения культуры часто исходила от самого человека. Войны и революции, расовая и национальная не­терпимость всегда несли с собой опасность гибели не только от­дельных культурных ценностей, но и обществ. Развитие общест­ва не приостанавливалось, но, теряя что-то ценное из накопленно­го культурного достояния, человечество лишалось частицы своей всемирной памяти и поэтому в чем-то становилось беднее, ущерб­нее.

Опасность невосполнимых утрат особенно усиливается в пере­ломные моменты истории народов и стран, когда изживают себя старые общественно-политические системы, формируются новые, со своим набором парадигм ценностного отношения к культурно­му наследию, к культуре вообще. Не случайно кризис культуры всегда ассоциируется со сменой, резкой ломкой миропонимания, основополагающих принципов роли и места человека, его исто­рического предназначения. В 1990-е годы Россия снова, уже во второй раз в течение столетия, вступила в полосу кризисного раз­вития, и вопрос о культуре, ее выживаемости вновь приобрел осо­бую остроту и актуальность.

Культура народа — это исторически сложившийся нацио­нальный тип духовности. «Русская культура и русская обществен­ность, — подчеркивал Н. А. Бердяев, — могут твориться лишь из глубины русской души, из ее самобытной творческой энергии» [2,69—70]. И наоборот, если следовать логике и терминологии Бер­дяева, современная культура масс есть продукт цивилиза­ции, космополитизма и нивелирующего европеизма и америка­низма.

Иногда высказывается мнение, что разрушение тоталитарной советской культуры, выступавшей часто в образе и подобии «идео­логического китча», не ведет к возрождению культур националь­ных, ибо это должны быть культуры онтологически иные. Просто на смену одной массовой культуре государственного толка и совет-

69

ской ментальное™ придет иная по содержанию и направленности массовая культура и другая ментальность. Однако в любом случае по своему унифицирующему и упрощающему воздействию на лич­ность эти культуры практически равнозначны, поскольку речь идет об участии обеих разновидностей массовой культуры в фор­мировании распространенного типа потребителя — читателя, зри­теля, слушателя, испытывающего ежедневное давление со стороны определенного типа книг, прессы, радио и телевидения.

Действительно, общность, формируемая на такой культурной основе, может быть лишь космополитической, т. е. вненациональ­ной. У современной массовой культуры, выступающей побочным продуктом научно-технического развития стран, как правило, нет национального лица. Она способна объединять людей лишь внеш­не, делая их похожими друг на друга по ритму жизни, формам лич­ного и социального поведения. Однако для духовного сплочения людей такая культура необходимого потенциала в себе не несет. Не случайно для объединяющейся Европы сегодня проблемой проб­лем является возникновение на базе диалога национальных куль­тур «нового европейского духа» и «новой европейской самобыт­ности» [22].

Россия, которую нередко называют «мир миров», — уникальная по своему историко-культурному потенциалу страна. Путь к буду­щему России и ее народов не в саморазрушении основ, не в утрате веками создаваемой целостности, не в отказе от собственной исто­рии. Идея русского национального возрождения может обрести ре­альную почву лишь на платформе демократического обновления и правового укрепления российской государственности. Проявление русскими своего народного духа, национального характера всегда было тесно связано с судьбой российского государства, с тяжелей­шими испытаниями, выпавшими на его долю. И изначально, как отмечал В. С. Соловьев, истинный дух русской народности, оп­ределяемый высшим нравственным началом, выразился в обсто­ятельствах, сопровождавших возникновение русского государства. Так что определяющим фактором культуры русского народа вряд ли можно считать региональную самобытность поморов, казаков, сибиряков и др. И совсем необязательно для того, чтобы почувство­вать себя русским, замыкаться в скорлупе региональной культуры, какой бы богатой и привлекательной она ни представала.

Для наиболее глубоких мыслителей, оставивших заметный след в духовном наследии человечества, русская идея всегда возвыша-

70

лась до всемирной соборности. Так понимали ее Н. А. Бердяев, В. С. Соловьев, П. А. Флоренский. О «всемирной отзывчивости» — важнейшей черте духовного склада русских — писал Ф. И. Досто­евский. Исторически русская культура складывалась как открытая миру система. Она тесно взаимодействовала с культурами других народов, обогащая их и обогащаясь сама. Естественные различия в культурах народов, населяющих Россию, на протяжении веков не были препятствием для их в целом дружного и заинтересованного сосуществования в границах единого государства. Если препятст­вия и возникали, то причины их появления были связаны скорее не с культурой, а с политикой. В сфере политики следует искать и истоки попыток дистанцирования друг от друга как бывших рес­публик в составе СССР, так и отдельных национально-государст­венных образований в составе Российской Федерации. Уж слиш­ком настойчиво прежняя союзная идеология и политическая прак­тика толкали народы к безнациональному братству, что не могло не вызвать у них реакции обратного свойства — к размежеванию и замкнутости, к поиску иных партнеров и попутчиков в своем на­циональном развитии.

Однако что конкретно подразумевает тезис о необходимости опираться в возрожденческом процессе на фактор культуры? Речь идет прежде всего об изменении акцентов в самом понимании культуры и культурного наследия не только как некоторой сово­купности ценностей, памятников истории и культуры, но и о са­мих этносах, создавших эти памятники, об их неповторимом строе души, особенностях духовной самореализации. Все это становится сутью широкого и емкого понятия «экология культуры», подразу­мевающего единое культурное пространство для народов России, социокультурную среду, отвечающую требованиям полифони­ческой целостности, разнообразия и богатства. Д. С. Лихачев по­лагал, что сохранение культурной среды — задача не менее сущест­венная, чем сохранение окружающей природы. Если природа не­обходима человеку для его биологической жизни, то культурная среда столь же необходима для его духовной, нравственной жизни, «духовной оседлости», привязанности к родным местам, нравст­венной самодисциплины и социальности [19].

Что такое культурная среда в своем главном, сущностном про­явлении? Вряд ли правомерно воспринимать ее как нечто внешнее по отношению к человеку, как какой-то параллельный мир, с кото­рым он соприкасается лишь тогда, когда посещает музей или театр.

71

Культура не только вне нас и для нас, но и внутри нас. Она стано­вится выражением его социальных начал. Человек рождается, рас­тет в своей культуре, ее преломление в каждом из нас, собственно, и выражает сущность нашей личности. И в этом смысле из культу­ры нельзя выпрыгнуть, мы все несем в себе ту или иную культуру, она выражается в образе мышления и стиле поведения, порядке материальной и духовной организации жизни.

Конечно, необходимо, чтобы культурная среда отвечала своему истинному назначению — очеловечиванию человека, способство­вала духовному и физическому совершенствованию людей. При этом чрезвычайно важна не только культура мемориальная, к вос­становлению и сохранению которой сегодня приковано внимание общественности в нашей стране, но и культура актуально дейст­венная, тесно связанная с повседневным бытом и жизнью челове­ка. Именно в ней непосредственно и ежедневно люди черпают духовные силы, находят смыслообразующие основания своего су­ществования. Бедность такой культуры неизбежно сопровождает­ся духовным оскудением людей, их нравственной и эстетической деградацией.

В заключение подчеркнем, что культура народа как историче­ски сложившийся национальный тип духовности представляет со­бой совершенно особое и уникальное явление, составляющее цен­ностную основу мировоззрения массы. Ее развитие — одна из задач государственной власти. Поэтому вопрос об управлении культурой в современных условиях становится вопросом ее выживаемости, особенно если речь идет о культуре народа.

Управление культурой

Прежде чем рассматривать проблему управления культурой, не­обходимо определить, что входит в само понятие «культура». Статья 1 «Декларации культуры», разработанной Д. С. Лихачевым, гласит: «Под культурой понимается сотворенная человеком мате­риальная и духовная среда обитания, а также процессы создания, сохранения, распространения и воспроизводства норм и ценнос­тей, способствующих возвышению человека и гуманизации обще­ства» [18,3].

В декларации вводится понятие «гуманитарная культура», т. е. культура, ориентированная на развитие созидательных начал в че­ловеке и обществе. Указывается, что культура представляет глав-

72

ный смысл и глобальную ценность существования как народов, так и государств. Вне культуры их самостоятельное существова­ние лишается смысла. Культура, по сути, поставлена в один ряд с жизнью. Культура — это источник, питающий все стороны жизни общества.

Культуру общества можно понять лишь уяснив состояние само­го общества. Издревле философы определяли культуру как вопло­щение сущностных сил человека, который, по меткому определе­нию А. П. Чехова, есть «то, во что он верит». Значит, совпадение или несовпадение вер, надежд и устремлений людей может опре­делить вектор общественного развития.

Большинство исследователей определяют состояние современ­ного российского общества как переходное, когда со сменой поли­тической системы, формированием рыночно-демократических от­ношений происходят кардинальные изменения в соотношении ду­ховных и идеологических приоритетов. Обвальное крушение идеологем привело к появлению множества мифологем, а значит, и к иллюзорности, крайней неустойчивости массового сознания* И только культура, стоящая над схваткой, усмиряющая политиче­ские страсти, может стать единственной устойчивой доминантой, объясняющей общественно значимый смысл происходящих пере­мен.

Общеизвестно, что управление культурой тесно связано с уп­равлением обществом в целом. И поскольку культура пронизывает все сферы общества, то, по мнению В. Б. Чурбанова, высказанно­му им в начале 1980-х годов, она не нуждается в выделении специ­ального участка планового руководства и в специальных субъектах такого управления [27, 107]. По тем временам это было довольно смелое утверждение, идущее вразрез со сложившейся жесткой ко­мандно-административной системой управления культурой.

При социализме была поставлена задача планомерной культу-ризации всех сфер общества — экономической, социальной, поли­тической, семейно-бытовой. Деятельность, направленную на культуризацию, В. Б. Чурбанов обозначает понятием «культурная политика» [27, 107]. Субъектом подобной политики выступала сис­тема социалистического государства и негосударственных учреж­дений, организаций, руководимых КПСС. Последняя представляла собой политическую организацию общества, которая регулирова­ла функционирование всех его сфер. Таким образом, культурная политика, находясь в единстве с экономической, социальной по­литикой и выполняя свою регулятивную роль, выступает стороной

73

экономической и социально-политической деятельности партии и государства, негосударственных институтов общества, а управле­ние культурой, делает вывод исследователь, неизбежно опирается на существующую систему средств и инструментов социального управления.

Задолго до перестройки начались поиски оптимальной органи­зационной структуры управления отраслью культуры, наиболее рационального сочетания децентрализованных (местных) и госу­дарственных начал в ее руководстве. Ставились задачи достижения единства и преемственности целей на всех уровнях, разумного со­отношения директивных и экономических методов, преодоления ведомственности. Постоянным было стремление превратить эко­номические методы в действенный инструмент управления куль­турой [26,19J—220]. Инициатива, предприимчивость и хозрасчет, не­сомненно, способствовали активизации самодействующих меха­низмов ее развития. Но, как показала практика, самоуправление в культуре требует солидной государственной поддержки, а при ее отсутствии в обществе возникает духовная недостаточность, некий дефицит культуры.

В те годы культура соответствовала созданной в стране по­литической и социально-экономической системе, а модель ее уп­равления была идеократическая. Чтобы обеспечить мощь и устой­чивость авторитарной политической системы, потребовалось со­здать такую культуру, которую можно было превратить в «приводной ремень», «инструмент», «средство» официальной идеологии и вли­яния. Для этого потребовались грандиозной силы удары, разом­кнувшие стороны «вечного треугольника», на который опирается духовная жизнь всякого цивилизованного общества: народная культурная традиция, классическое наследие и современная твор­ческая интеллигенция.

Были вытравлены из будней и праздников ценности народной культуры, вобравшие в себя вековые нравственные нормы, ремес­ла, обряды, фольклор, религию, прервалась связь с мировым и оте­чественным культурным наследием. В результате было утрачено представление о целостности этого наследия, его многообразии и подлинном богатстве. «Новая» культура стала всего лишь толкова­телем и иллюстрацией официальной идеологии, которая не могла ужиться с гуманистическим содержанием и бесконечным много­образием культуры предшествующих веков. Рабочий класс и крестьянство противопоставлялись интеллигенции — этой «про­слойке», которая должна, отрабатывая свой хлеб, «обслуживать»

74

трудовой народ в лице его государства. До конца советского пери­ода истории российского общества культура оставалась служанкой сложившейся политической и социальной системы.

Культура не может быть понята из самой себя, а только в связи с обществом. Но и для глубокого понимания общества необходим не только анализ его политической и социально-экономической «биографии», но и осмысление его культуры. Уже достаточно мно­го сказано о сталинизме — порождении «левого» доктринерства в самом его примитивном виде. Значительно меньше осознана раз­рушительная, антикультурная сущность более изощренной сус-ловской идеологии. Застой духовной жизни породил застой об­щества, предрешив его распад.

Долгие годы в бывшем СССР господствовала бюрократиче­ская модель развития культуры. Она претворялась в жизнь через функционирование сети учреждений и соответствующую от­четность. Следует, правда, заметить, что характеристика модели в целом отнюдь не тождественна деятельности конкретных функ­ционеров, которые на практике нередко осуществляли и подлин­ную культурную активность.

Что же представляет собой эта модель, благополучно перекоче­вавшая в постсоциалистическое общество? Во-первых, в соответ­ствии с прежней административной логикой она состоит из тех же феноменов, которые по традиции приписывают только культуре. Жесткий ведомственный барьер отделяет ее, например, от образо­вания, книгоиздания или средств массовой информации. Во-вто­рых, это нормативно-инструментальная идеократическая модель, делающая культуру по-прежнему служанкой идеологии, ищущей поддержки у мэтров под неувядаемым лозунгом: «С кем вы, масте­ра культуры?» В-третьих, это предельно централизованная модель, несмотря на попытки децентрализации в надежде, что вот-де воз­никнут реальные механизмы культурно-национальной автономии, появится реальная власть на местах и оживет культура, выбьется из нищеты. Но первые же шаги по перераспределению управленче­ских функций сверху вниз обнаружили, что местные власти не уве­личивают ассигнования на культуру, а еще больше урезают их под давлением нужд жилищного строительства и здравоохранения, ком­мунального хозяйства.

Рассмотрим, что входит в понятие «управление», когда речь идет о такой тонкой материи, как культура. Например, если взять функционирование традиционной культуры, устного поэтическо­го творчества, народных ремесел и т. д., то этот пласт тем успешнее

75

развивается, чем меньше им пытаются руководить. В области про­фессионального художественного творчества управление также в основном носит опосредованный характер, а на этапе создания ху­дожественного произведения оно вообще противопоказано. Уп­равляющее воздействие сполна реализуется на «входе» (подготовка творца и создание необходимых условий для его самореализации) и на «выходе» творческого процесса, т. е. на этапе распространения его результатов. Эти результаты могут выступать как товары-блага и товары-услуги, попадая уже в мир экономики культуры. И если раньше, в советское время, наши духовные ценности приходилось защищать от экспансии идеологии, то теперь они еще более безза­щитны от экспансии коммерциализации, а механизмы выживания культуры — от традиционной до профессиональной — еще не вы­работаны.

В меняющемся обществе, где все нестабильно и политически наэлектризовано, сектор творческой свободы становится еще меньше, хотя, казалось бы, после снятия всех ограничений должно бы стать наоборот. Но художник поставлен в такие условия, когда его по-настоящему свободный труд обществом невостребован, и он вынужден, чтобы выжить, подчинить себя рыночной конъ­юнктуре. Оказывается, что свобода творчества ничего не порожда­ет, если напрочь исчезает регулирование социальных и эконо­мических условий творческой деятельности. Так нормативно-пра­вовой вакуум порождает духовный.

В новых условиях на простор рыночных отношений вырывает­ся ничем не управляемая стихия массовой культуры. Впрочем, ес­ли проанализировать мировой опыт, она выступает неизбежным атрибутом экономической модернизации в период общественных перемен. Как писал А. Моруа, «массовая культура, разумеется, не­сет в себе немало мусора, но она распространяет при этом также и прекрасное» [23, 80].

Иначе и быть не может. Сокровенные потребности людей оста­лись прежними. Чтобы привлечь зрителей, чтобы удержать аудито­рию, дав ей должную порцию поэзии и величия, без которого люди чувствуют себя несчастными, «массовые средства информации не могут долго обходиться без творческой выдумки. Пошлыми зрели­щами можно привлечь на какое-то время, но не навсегда и не всех» [23, 80].

При разумном управляющем воздействии, по мнению специ­алистов, массовая коммерческая культура могла бы нормализовать настроение людей за счет усиления компенсаторно-развлекатель-

76

ного начала, да и прибыль государству принести немалую. Но это лишь в том случае, если будет отработана необходимая норматив­но-правовая база управления всех отраслей культуры, как ее ком­мерческой, так и некоммерческой сфер — независимо от ведомст­венной принадлежности. А для этого нужен работающий закон о культуре и единый регулирующий центр, пусть даже в лице Ми­нистерства культуры, с полномочиями органа государственного управления сферой культуры. Это помогло бы сформировать цело­стную культурную политику в противовес групповым и ведомст­венным интересам.

Управление культурой в том и состоит, чтобы, уйдя от привыч­ных предписаний «сверху», суметь гибко и последовательно осу­ществить такие основополагающие принципы социального управ­ления, как планирование и регулирование. Во многих странах ми­ра, в том числе Канаде, Швеции, Франции и Норвегии, культура живет и развивается на основе долгосрочного планирования. В США, например, составляются планы культурного развития на пятилетку.

Культурное пространство России столь велико, многоэтнично и многоукладно, что его единство вряд ли достижимо. Уходя от авто­ритарной модели управления, необходимо рассматривать сущест­вующую ныне «демократическую» модель как переходную ступень на пути к более зрелой системе регулируемого развития и самораз­вития культуры, осуществляемого по законам социального управ­ления.

Феномен культурной политики

Общеизвестен тезис, широко декларируемый сегодня средства­ми массовой информации, что культура общества в самых разно­образных ее проявлениях — процесс творческий, спонтанный, не поддающийся управляющему воздействию. Поэтому часто ставит­ся под сомнение даже сама возможность определения приоритет­ных целей и задач государства в сфере культурного строительства. Вопрос о культурной политике — это вопрос о государственном и общественном статусе культуры.

Необходимо отметить, что феномен культурной политики уже длительное время находится в поле внимания исследователей [20,27]. Так, известный французский ученый А. Моль в книге «Со-Циодинамика культуры», изданной в Париже в 1967 г. (в СССР она

77

вышла в 1973 г.), осуществление «культурной политики» связывал с задачей, стоящей перед обществом, «сознательно строить свою собственную судьбу, вместо того чтобы подчиняться спонтанным импульсам» [21,31]. Автор допускал решение такой задачи не толь­ко в рамках отдельных государств, но и неких «всемирных объеди­нений», прообразом которых он считал организации типа ЮНЕСКО.

ЮНЕСКО, действительно, сыграла и играет заметную роль в активизации усилий мирового сообщества в проведении согласо­ванной культурной политики и в повышении ее эффективности. Этой международной организации принадлежит приоритет в оп­ределении самого понятия «культурная политика». В ходе дискус­сии, проведенной под эгидой ЮНЕСКО в Монако в декабре 1967 г., было достигнуто решение: понимать под культурной по­литикой комплекс операционных принципов, административ­ных и финансовых видов деятельности и процедур, которые обеспечивают основу действий государства в области культуры, всю сумму сознательных и обдуманных действий (или отсутствие действий) в обществе, направленных на достижение определенных культурных целей посредством оптимального использования всех физических и духовных ресурсов, которыми располагает общество в данное время.

Из данного определения явствует, что культурная политика — это процесс, в основе которого лежат некие принципы и цели, обусловливающие деятельность и процедуры по их реализации и достижению на практике. Основные субъекты культурной полити­ки — государство и общество. Внимание при этом не концентри­руется на моменте возможного несовпадения культурных целей общества и государства. Быть может, это не столь существенно для практики культурного развития тех стран, в которых общественное согласие уже не воспринимается как нечто далекое и труднодости­жимое, а является нормой, поддерживаемой демократическими институтами правового государства и гражданского общества. Од­нако в условиях нашей страны, как об этом свидетельствует ее под­час горький опыт, такое различение культурных целей общества и государства просто необходимо, поскольку они нередко не только не совпадают, но и находятся в явном противоречии друг с другом. Возможно, поэтому большинство отечественных исследователей предпочитают разрабатывать тему именно государственной куль­турной политики.

78

Объяснением этому служит исторически сложившееся пред­ставление об аффирмативном характере культуры, которая якобы и существует лишь только для того, чтобы поддерживать и утверж­дать социально-политические структуры в их незыблемости и не­сокрушимости, при этом часто во вред и в ущерб личности и обще­ству, их свободе и творчеству. Не случайно в целом ряде культурфи-лософских построений (Хоркхаймер, Адорно, Маркузе и др.) культура несет в себе мощный заряд враждебности человеку, про­являет себя по отношению к нему как угнетатель. В своем крайнем выражении такая позиция строится на отождествлении культуры и политики.

Вопрос, как видно, упирается в ту или иную трактовку обозна­ченных явлений, в понимание характера их взаимосвязи и взаимо­действия, в определение места и роли человека в данном взаимо­действии. Если в понятия «культура» и «политика» не вкладывать сугубо инструментальный смысл, по существу, отождествляя пер­вую с производством и потреблением (использованием) средств производства, сырья, материалов и т. п., а вторую — с осуществле­нием регулятивных функций в отношениях между большими группами людей (классами, нациями, государствами), то, ес­тественно, возникает и иное понимание их сути и назначения. Гу­манистически ориентированный взгляд на культуру и политику требует рассмотрения их взаимосвязи и взаимодействия через от­ношение к человеку. При этом в культуре следует видеть в первую очередь культивирование подлинной человечности, т. е. всего того, что в сообществе людей обеспечивает возможности свободной и самодеятельной реализации сущностных сил специализированных индивидов без разрушительных для общества последствий. В свою очередь, политика, главным содержанием которой становится от­ношение к человеку как к самоценности, способна выступать в ка­честве существенного субъектоформирующего фактора.

Стремясь к гармонизации отношений в обществе, к тому поло­жению, когда деятельность и политика государства и общества бу­дут подлинно культуротворящими и кулыуроразвивающими, важ­но сосредоточить внимание на том, чтобы каждый человек уже не рассматривался бы исключительно в качестве объекта инструмен­тального начала политики, а на самом деле был созидателем поли­тики, ее субъектом.

К сожалению, для нашей страны такое положение на данном этапе ее развития воспринимается как невозможное, нереальное. И дело здесь не только в том, что для российской действительное-

79

ти традиционным является приоритет государственного начала в функционировании и развитии культуры. Парадокс в том, как справедливо отметил Н. Н. Киященко, что вывести из культурного кризиса общество, где у большинства людей культурная жизнь ограничена лишь решением проблем жизнеобеспечения, без госу­дарственной культурной политики невозможно [9,27]. Вопрос, следовательно, не в том, нужна или не нужна государственная культурная политика в постсоветской России, а в том, какой она должна быть в соответствии с меняющимися потребностями об­щественного развития, что необходимо предпринять, чтобы куль­турная политика по-настоящему стала механизмом саморегуляции культуры.

Что же следует понимать под государственной культурной по­литикой? Многозначно само употребление этого термина: с одной стороны, им характеризуется деятельность государства в сфере культуры по линии централизации происходящих в ней процессов и в соответствии с выстроенной «вертикалью» управления, с дру­гой — определяется плюралистическая, горизонтальная модель уп­равления с акцентом на региональное и местное самоуправление в рамках декларируемых «центром» целей и задач.

В литературе культурная политика чаще всего определяется как государственное участие в сфере культуры, регулирование куль­турных процессов посредством системы налоговых льгот, как целе­направленное государственное вмешательство в социокультурное развитие, как комплексная правительственная программа под­держки искусства и гуманитарных наук посредством распределе­ния субсидий. В работах отечественных исследователей распрост­ранено понимание культурной политики как процедуры выработ­ки целей и построения механизма их реализации.

Отметим основные направления культурной политики: охрана культурного наследия; создание и распространение куль­турной продукции; образование в сфере культуры; развитие науки о культуре; стимулирование народного творчества и развитие культурно-досуговой деятельности и т. д.

Цели и задачи культурной политики определяются прежде всего характером целей общественного развития, формой государ­ственного устройства, типом политического режима и т. д. Основ­ной целью культурной политики в СССР и странах социализма провозглашалось обеспечение беспрепятственного доступа широ­ких масс трудящихся к духовным ценностям, а объектом этой политики была не только культурная жизнь, а жизнь общества

80

в целом, духовные запросы различных категорий населения. В развитых капиталистических странах, особенно в тех, где к влас­ти в последние десятилетия пришли социал-демократические пра­вительства, культурная политика также стала рассматриваться (не без влияния впечатляющего опыта в этой области социалистиче­ских стран) как важнейшая часть социальной политики, а потому и осуществляться в соответствии с задачами демократизации куль­турной жизни населения, поддержки региональной и местной са­мобытности. В этих странах предпринимаются плодотворные по­пытки выхода за институциональные рамки культуры в социум, т. е. сама область, на которую распространяется культурная поли­тика, становится намного шире, чем культурная жизнь. Этим, кстати, европейская модель культурной политики отличается от американской, с ее неплюралистичностью, унификацией, ориен­тацией на потребительские идеалы, отсутствием национального и территориального многообразия.

Характер целеполагания, приоритетность задач указывают на сам предмет регулирования — культура, культурная жизнь или об­щественная жизнь в целом. В выделении основных направлений культурной политики, ее целей и задач, предмета регулирования важнее адресный характер. Показателен в этом плане опыт Шве­ции, где культурная политика осуществляется как по территори­альному, так и по возрастному, национальному и социальному признакам. Так, во всех областях культуры учитываются особен­ности различных групп населения — детей и юношества, иммиг­рантов, инвалидов, а также людей, находящихся в домах для пре­старелых, больницах, тюрьмах; большое значение придается со­зданию и развитию культурных традиций в рабочих коллективах и по месту жительства, т. е. в той среде, где ранее культурная жизнь не была объектом регулирования.

Важнейшим компонентом культурной политики является меха­низм ее реализации, включающий в себя экономико-правовые, орга­низационно-управленческие, информационно-рекламные и другие аспекты. Культурная политика материализуется в организации про­цессов, охватывающих производство культурных ценностей, их со­хранение, аккумуляцию и распространение. Ее содержание, структу­ра и направление культурной жизни зависят от того, какая часть Ценностного фонда культуры актуализируется и ассимилируется в со­ответствии с принципами данной социальной системы [14,8].

Существующие типологии культурной политики строятся на различных основаниях — исторических, культурологических, со-

81

циологических и т. д. Исследователи сталкиваются при этом со сложностью определения ее критериев, что обсуловлено специфи­кой развития региона или страны. Очевидно, в наиболее общем виде эти критерии должны зависеть от целей и задач культурной политики, которые, в свою очередь, детерминируются целями общественного развития. В этом плане заслуживают внимания вы­воды и обобщения шведского ученого И. Клеберга, который при­менительно к культуре Европы рассматривает парадигмы ее разви­тия в рамках типологии социальных систем — моделей «общества потребления» и «общества созидания».

«Общество потребления» характеризует, по мнению иссле­дователя, продолжающееся развитие негативных тенденций совре­менности: роль культуры в конечном счете сводится к пассивному состоянию; культурная политика носит оборонительный характер, процветает коммерциализация; задачи культурного развития толь­ко декларируются, а культуре отводится роль терапии для утеше­ния малоимущих слоев. В этом обществе культурное развитие бу­дет допускаться только в той мере, в какой оно способствует до­стижению целей промышленного производства и экономики, а потому резко сократятся средства на культуру, что не только при­ведет к ее упадку, но и поставит в тесную зависимость от властей, а значит, лишит ее свободы.

«Общество созидания» отличается от «общества потребле­ния» тем, что появляются новые цели, главная из которых — до­стижение «культурного благосостояния», подразумевает переход от потребительского к «творческому образу жизни». Возрастет ак­тивность личности; культура будет неотъемлемой частью развития и с помощью демократизации и децентрализации станет доступ­ной всем слоям населения и всем регионам Европы, а потому оста­новится процесс сегрегации в пользовании достижениями культу­ры; культурная деятельность явится движущей силой улучшения социальной действительности, важнейшей формой самовыраже­ния личности; государство будет оказывать поддержку развитию культуры, не мешая местным и личным инициативам; заботы о культуре преобразуют социальную среду, высвободят для общества скрытые силы человека и тем самым будут способствовать реше­нию глобальных общественных проблем.

И. Клеберг подчеркивает, что оба варианта основаны на тен­денциях современного развития и реальность их осуществления зависит от сегодняшней деятельности, поэтому так важно объеди­нение европейцев вокруг идеи «общества созидания» [13, 13]. Ана-

82

лизируя представленные им модели, нетрудно заметить подчинен­ную, инструментальную роль культуры по отношению к другим сферам общественного развития в рамках «общества потребления» и совершенно противоположный подход к культуре, соответству­ющий целям и задачам «общества созидания». Культура рассматри­вается здесь как движущая сила улучшения социальной действи­тельности, подчеркивается ее регулятивная функция по отношению к другим сферам общественной и государственной жизни.

Анализ социокультурной ситуации в пореформенной России, перспектив ее развития показывает, что идеи «общества созида­ния» еще не стали здесь элементом общественного согласия и ос­новой для государственной культурной политики. Неясность це­лей общественного развития порождает неясность государствен­ной политики во всех ее проявлениях.

Культурная политика государства связана с решением задач культурного строительства как процесса адаптации культурных до­стижений к реалиям современности (стимулирование инициативы населения и профессиональных деятелей, создание условий для эффективной деятельности организаций и учреждений культуры и образования и т. д.). В любом обществе основным субъектом куль­турной политики выступает государство и обычно ее отождествля­ют с государственной культурной политикой. Государство в лице своих органов регулирует процессы функционирования и развития культуры, используя для этого финансовые и материальные ресур­сы, законодательные акты, организационно-управленческие и иные способы и механизмы. Культурная политика принимает иной ха­рактер, когда монополия государства на данный вид деятельности нарушается и к регулированию культурными процессами подклю­чаются новые субъекты в лице различных общественных движе­ний и организаций.

Таким образом, государственная культурная политика — это специфическая деятельность государства, направленная на ре­ализацию права каждого гражданина свободно участвовать в куль­турной жизни общества, выявление и учет культурного аспекта во всех социально-экономических проектах и обогащение культур­ной самобытности народов, развитие международного культурно­го обмена. О последовательной культурной политике государства можно говорить только в том случае, если определены ее приори­теты и стратегия, существует необходимая законодательная база, система принятия культурно-политических решений, органи­зационно-финансовый механизм реализации.

83

---

Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 424; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!