Дети дошкольного возраста НЕДОПУСКАЮТСЯ
Весь день я и Пи только и делали, что смотрели на часы, ожидая, когда наступит 18.00. Правда, при чём тут пергское время, мы не больно-то поняли. А ещё нас очень рассмешила ошибка в объявлении, где вместо слова «комический» значилось «конический». Хотя капитан Единица утверждал, что никакой ошибки нет, потому что дуэт, по всей вероятности, будет и комическим и коническим одновременно.
И вот наконец долгожданное пергское время настало.
Нечего и говорить, что мы с коком ворвались в кают-компанию раньше всех и уселись в первом ряду, аккурат против занавески, откуда должны были, по нашим расчётам, выходить артисты.
Но клоуны, вопреки нашим ожиданиям, появились прямо из публики, притом с разных сторон. Маленький, толстенький Ап был в белом балахоне с разноцветными блёстками, а длинный, тощий Ол — в кургузом пиджаке и длинноносых ботинках. Да, забыл сказать: у Апа на голове был шлем, очень похожий на те, что носят мотоциклисты, и Ол, взглянув на него, закричал:
— Эй, Ап, что это у тебя на голове? Сейчас же сними эту дурацкую полусферу!
— Ха-ха! — отвечал Ап. — А вот и не сниму!
— Ну и не надо! — сказал Ол и загнутым носком своего клоунского башмака сшиб шлем с головы Апа.
Ну, у того, как водится, брызнули из глаз фонтанчики. А Ол положил шлем на наковальню, взял большущий молоток и стал колотить, крича во всё горло:
— Я из него лепёшку сделаю!
Но сколько он ни колотил, шлем хоть и сплющился, а в лепёшку почему-то не превращался. И тут уже у Ола брызнули фонтанчики из глаз, а Ап, наоборот, захохотал, и мы с Пи тоже, да так громко, что капитану пришлось нас останавливать. Он сказал, что, во-первых, смеяться так громко неприлично. А во-вторых, клоуны показывают очень серьёзные вещи. И даже не столько показывают, сколько доказывают.
|
|
|
— Что, что доказывают? — сейчас же прицепился я.
— Да то, что сферу никаким способом в лепёшку, то есть в плоскость, не превратишь, — пояснил капитан. — На языке математики это означает, что сферическая поверхность в плоскость не развёртывается — стучи по ней молотком хоть до скончания века!
Честно говоря, мы слушали капитана вполуха: очень уж интересно было, что делается на сцене.
Ап начертил на полу окружность, затем достал из кармана красную нитку и аккуратно поставил её на окружность. А потом отнял руку, и, можете себе представить, ниточка так и осталась стоять вертикально. Как стальная!
— Скажи, пожалуйста, Ап, что ты там делаешь? — спросил Ол.
— Да вот, новую шляпу, — отвечал тот, — цилиндр!
— А ниточка зачем? Чтобы шить?
— Не угадал! Ниточка поможет мне образовать цилиндрическую поверхность.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что ниточка будет образующей твоего цилиндра? — снова спросил Ол.
|
|
|
— Вот теперь угадал! — обрадовался Ап. — И сейчас я отправлю эту ниточку в кругосветное путешествие.
— В кругосветное? — удивился Ол.
— Ну да, по окружности, — пояснил Ап.
— А ниточка не заблудится? — испугался Ол.
— Уж конечно, не заблудится! — заверил его Ап. — На путь истинный её будет направлять окружность.
— Выходит, окружность у тебя будет направляющей?
— Да, да, да! — захлопал в ладоши Ап.
И тут красная ниточка быстро побежала по окружности, по-прежнему сохраняя вертикальное положение. А вслед за ней, по всей её высоте, побежала блестящая красная полоса. Когда же ниточка вернулась к началу своего пути, на сцене стоял великолепный красный цилиндр — правда, без полей.
Ну, Ап, конечно, схватил его и тут же нахлобучил на голову. Но Олу новая шляпа не понравилась. Он сдёрнул её с головы приятеля, вытащил из цилиндра красную ниточку — образующую, и тогда цилиндр развернулся и превратился в красный прямоугольник. Одна сторона прямоугольника равнялась длине направляющей бывшего цилиндра, а другая — высоте образующей.
У Апа снова брызнули из глаз фонтанчики, а капитан сказал, что на сей раз клоуны наглядно убедили нас в том, что цилиндрическая поверхность — не сфера, и потому запросто развёртывается в плоскость.
|
|
|
К тому времени Ап уже утешился и придумал новую забаву. Он снова заставил красную ниточку путешествовать по окружности, но на сей раз не в вертикальном положении, а с наклоном. При этом верхний конец ниточки пришёлся точно над центром окружности. Ниточка бежала по окружности всё с тем же наклоном, а когда вернулась к месту своего старта, на сцене стоял остроконечный колпак. Да, да, самый настоящий клоунский колпак! А по-научному — конус.
Ап завизжал от восторга и хотел уже надеть его на голову, но тут Ол схватил турецкий ятаган, размахнулся — и хвать по колпаку! Видно, ему хотелось разрубить конус точно надвое. Но, вместо того чтобы пройти через ось конуса (капитан сказал, что так называется высота конуса, иначе говоря, перпендикуляр, соединяющий вершину конуса и центр его основания), лезвие скользнуло где-то рядом, параллельно оси колпака.
Ну, Ол, понятно, рассердился и стал махать своим ятаганом как бешеный, а в это время Ап заменил рассечённый конус целым, и Ол снова рассёк его, но уже в другом направлении. Ап опять заменил рассечённый конус новым... Так продолжалось довольно долго, и всякий раз ятаган рассекал конус по-другому и от него отскакивал кусок другой формы. В конце концов мне это надоело, и я спросил:
|
|
|
— Не пойму, с чего он так прицепился к этому колпаку?
Но оказалось, что Ол машет своим ятаганом не без смысла. Он хочет показать, что каждое новое сечение образует на поверхности конуса другую кривую.
Если рассечь конус параллельно оси, чуть отступя от вершины, получится кривая, похожая на подкову с расходящимися концами, — её называют гиперболой. Чем конус выше, тем концы гиперболы расходятся больше.
Мы с Пи было подумали, что гипербола получилась бы и в том случае, если бы Ол не промахнулся и рассёк конус точно по его оси. Но оказалось, ничего подобного. При этом получается обыкновенный равнобедренный треугольник. Каждая боковая сторона у него — образующая конуса, а основание — диаметр окружности, то есть направляющей.
А вот если рассечь конус параллельно образующей, получится кривая под названием парабола. Она тоже похожа на подкову, только концы её почти параллельны друг другу.
Если же косым ударом отсечь у конуса верхушку, то кривая на поверхности получится замкнутой, яйцеобразной. И такую кривую называют эллипсом.
Но самое забавное случилось тогда, когда ятаган Ола отсёк верхушку конуса параллельно основанию. На сей раз кривая на поверхности оказалась окружностью.
— Теперь вы видите, — сказал капитан, — что форма кривой всякий раз меняется в зависимости от наклона ятагана, а лучше сказать — от наклона сечения. И вот почему кривые эти называются кривыми конических сечений, а представление нынешнее — коническим дуэтом.
— Остаётся выяснить одно, — сказал Пи. — Почему представление началось в 18.00 по пергскому времени?
— А потому, что теорию конических сечений разработал один из величайших геометров Древней Греции — Аполлоний Пергский, — объяснил капитан. — И вот, кстати, отчего клоуны отщипнули себе по кусочку его имени: Ап и Ол.
Между тем представление подходило к концу. Ол уже отбросил свой ятаган и снова ухватился за кончик красной ниточки. Когда он её выдернул, остроконечный колпак развернулся, и мы увидели, что конус превратился в сектор круга.
Так мы убедились, что конус, как и цилиндр, в плоскость разворачивается. Не то что полусфера! Уж она-то плоской нипочём не станет... А когда конический дуэт окончился, капитан сказал, что с одним из конических сечений нам ещё предстоит познакомиться поближе. Только уже не сегодня, а завтра. Как говорится, хорошенького понемножку...
ОТ КОНИЧЕСКОГО ДО КОСМИЧЕСКОГО — ОДИН ШАГ !
Нуляля
Завтра! Если бы я знал, что со мной случится завтра, я бы не спал так спокойно.
И вот он наступил, самый замечательный день в моей жизни! День, о котором только и говорить что стихами.
Я упаду! Друзья! Держите!
Фрегат давно исчез вдали...
По эллиптической орбите
Летим, летим вокруг Земли!
Правда, это я уж потом сочинил, а тогда не до стихов было. Мы ведь и в самом деле побывали в космосе — капитан Единица, Пи и я. На корабле «Космос-1».
Скажу не хвастаясь: вёл я себя храбро. Весь полёт просидел как привязанный. Ну да меня ведь и вправду привязали к креслу. И кока тоже. Один капитан остался непривязанным и потому плавал и кувыркался в воздухе вовсю.
Капитан сказал, что, если бы не ремни, мы с коком тоже могли бы поплавать, потому что находимся в состоянии невесомости. Иначе говоря, потеряли свой вес. И куда он только девался?
— Вот бы сюда мою маму-Восьмёрку! — вздохнул я. — Она так мечтает похудеть!
— Для этого вовсе не обязательно летать в космос, — возразил Единица. — Вес можно потерять и другим способом.
— Вы говорите о диетическом питании? — спросил Пи (кто о чём, а Пи — о питании!).
— Скорее, о лечебной гимнастике, — улыбнулся капитан. — Чтобы стать невесомым, достаточно спрыгнуть... Э-э-э, ну, скажем, со шкафа. Ведь всякое тело при свободном падении теряет свой вес.
— А когда же он к нему возвращается? — спросил я.
— Как только на пути падающего тела появляется препятствие, мешающее ему падать дальше, — отвечал Единица. — А попросту — как только грохнешься на пол.
— Не понимаю, — пожал плечами Пи, — вы говорите, что невесомость появляется при свободном падении. Но мыто сейчас никуда не падаем!
Капитан от возмущения даже перевернулся в воздухе:
— Как это не падаем?! Вот именно падаем. Каждую минуту. Каждую секунду. Непрерывно! Потому что нас притягивает Земля. Если бы не земное притяжение, мы давно бы уже улетели к какой-нибудь далёкой звезде. Туда, куда нас вытолкнула ракета.
— Трудно с вами разговаривать! — вздохнул я. — То мы падаем на Землю, то летим туда, куда нас вытолкнула ракета.
— Правильно, — сказал капитан. — Мы одновременно летим в двух направлениях, и оба они противоречат друг другу, вроде бы ссорятся. Ну, а наш космический корабль, чтобы не очень их огорчать, выбирает ни то, ни другое, а третье. Так из двух направлений образуется одно — кривая, по которой мы обращаемся сейчас вокруг Земли. Иначе говоря, орбита корабля.
— Кривая, по которой мы обращаемся вокруг Земли, — задумчиво повторил Пи. — Держу пари, что это окружность.
— Не держи, проиграешь! — сказал капитан. — Потому что это не окружность, а эллипс.
Эллипс! Та самая кривая, что появилась на поверхности конуса, когда Ол отсёк от него наискось верхушку. Так вот что имел в виду капитан, когда намекал на более близкое знакомство с одним из конических сечений! Выходит, от конического до космического — один шаг...
— Разумеется, — подтвердил капитан мои рассуждения. — Ведь по эллипсу обращаются не только космические корабли вокруг Земли, но и планеты вокруг Солнца. И не только планеты, но и большинство комет. Правда, люди узнали об этом не сразу. Когда-то, в древности, думали, что Земля неподвижна, а все небесные тела обращаются вокруг неё. Землю тогда считали центром Вселенной. И только в XVI столетии великий польский астроном Николай Коперник открыл, что Земля — такое же небесное тело, как и другие планеты, и что все они с Землёй заодно обращаются вокруг Солнца — каждая по своей орбите. Долгое время учёные, совсем как ты, Пи, считали, что орбиты эти — окружности. Но немецкий астроном Иоганн Кеплер — он жил чуть позже Коперника — установил, что планеты движутся вокруг Солнца по эллипсам.
— Насчёт планет — понятно, — сказал Пи. — Но меня интересуют кометы. Помнится, вы сказали, что по эллипсам обращаются не все кометы, а только большинство. Значит, остальные всё-таки движутся по окружности?
— Как бы не так! — усмехнулся капитан. — Иные кометы огибают Солнце по гиперболе, а возможно, и по параболе...
— Ого! — ужаснулся Пи. — Хорошо, что наш «Космос-1» не комета. Не то не видать бы нам больше ни Земли, ни нашего родного Фрегата.
— Да здравствует эллипс! — закричал я и с ходу попросил капитана, чтобы он научил нас чертить эту замечательную кривую.
Капитан, однако, заметил, что чертить эллипс в состоянии невесомости не слишком удобно, и обещал вернуться к этому вопросу в более подходящей обстановке.
Разумеется, он сдержал слово. В точно предусмотренное время «Космос-1» совершил мягкую посадку на палубу Фрегата, и не прошло и часа, как нас пригласили в капитанскую каюту, где приготовлена была чертёжная доска с листом плотной бумаги.
Капитан взял нитку (прямо как клоун Ап!), сделал на обоих концах по узелку, воткнул в каждый узелок по обыкновенной канцелярской кнопке, а кнопки воткнул в бумагу на некотором расстоянии друг от друга, так, чтоб нитка лежала свободно. Потом он выбрал острый карандаш, туго натянул остриём нитку и, не ослабляя натяжения, провёл карандашом по бумаге. Получилась фигура, похожая на куриное яйцо, у которого оба конца тупые.
— Вот вам и эллипс, — сказал капитан. — Примерно такой путь совершает Земля вокруг Солнца.
— А где же тогда находится Солнце? — спросил я. — Наверное, посередине?
— Не угадал, — ответил капитан голосом Апа. — Солнце находится в одном из фокусов эллипса.
— Ха-ха-ха! — закатился я. — Фокусы эллипса! Можно подумать, эллипс работает в цирке.
— Не болтай глупостей, — остановил меня капитан. — Фокусами эллипса называются точки, куда воткнуты кнопки. А «фокус» — слово латинское, и означает оно «очаг».
— А что, здорово! — восхитился Пи. — Солнце и в самом деле жаркий очаг, который согревает нашу Землю.
На том и закончился этот конически-космический день.
ТРЕЗУБЕЦ НЬЮТОНА И ДРУГИЕ
Нуляля
Мы с коком сидели на корме и болтали о вчерашнем полёте. Но тут откуда-то вынырнул штурман Игрек и заявил, что нечего бить баклуши и не пора ли нам драить палубу?
Сказать по чести, драить палубу — не самое моё любимое занятие, и я сделал вид, что ничего не слышал. Но штурман пригрозил, что если мы немедленно не примемся за дело, так не видать нам праздника света как своих ушей. Ведь сегодня 31 число, предпоследний день месяца нуляля (да, не удивляйтесь: в нуляле 32 дня!), и именно в этот день, вернее, вечер происходят удивительные вещи.
Ничего не поделаешь, пришлось браться за швабру...
Когда свечерело, Фрегат стал на рейд вблизи красивой бухты. Все вышли на палубу. И вдруг высоко в воздухе появилась бесконечная светящаяся проволока. Она ярко выделялась на тёмном небе, разделяя его по горизонтали надвое.
Потом появился обруч, тоже светящийся. Он вскочил на проволоку, и на нём зажглась красная лампочка.
Заиграла музыка, и обруч плавно покатился по проволоке. Он катился всё быстрее и быстрее и вскоре исчез из виду. Зато линия, которую прочертила красная лампочка, так и осталась висеть в воздухе — точь-в-точь бесконечный железнодорожный мост, построенный из красных светящихся арок.
Я удивился: ведь лампочка вращается заодно с обручем — значит, должна вычерчивать в воздухе окружности, а получаются почему-то арки!
Но капитан Единица сразу раскусил, в чём моя ошибка. Оказывается, я не подумал о том, что лампочка не только вращается вместе с обручем, но одновременно движется заодно с ним по прямой. Да, лампочка движется по прямой, а получается при этом кривая, составленная из арок. Чудно!
Но ещё чуднее, что кривая эта называется циклоидой. Так же, кстати, как и бухта, где мы остановились.
Капитан сказал, что «циклоида» — слово греческое, которое происходит, в свою очередь, от слова «циклос», по-нашему — «круг». Вот почему слово это частенько встречается там, где речь идёт о круговом движении, то есть о вращении. Воздушный вихрь, например, называется циклоном. Ведь вихрь — это кружение воздуха!
А вот прибор для кружения самых маленьких, как говорят, элементарных, или простейших, частиц материи называется циклотроном. Таких частиц знают уже очень много: электроны, протоны, нейтроны, мезоны... А учёные открывают всё новые и новые. И помогает им в этом циклотрон.
Циклотрон — сооружение, очень похожее на огромную, пустую внутри баранку. Ещё его называют ускорителем. Ведь он заставляет находящиеся в нём частицы материи кружиться с бешеной скоростью! При этом одни частицы бомбардируют другие, разбивают их. И появляются новые, ещё неизвестные частицы материи. А физики изучают их повадки. Хотя многие из этих частиц живут ничтожные доли секунды...
Между прочим, одна из них называется пи-мезон. И можете себе представить, как это обрадовало кока. Ещё бы! Мало того, что имя Пи играет важную роль в геометрии, оно, оказывается, и в физике кое-что значит...
Но вернёмся всё-таки к празднику света.
Пока капитан рассказывал про циклотрон, светящийся обруч, который укатился на восток, успел вернуться обратно, только почему-то уже с запада, и остановился там, откуда начал своё путешествие.
И тут светящаяся проволока исчезла. Обруч повис в воздухе. Красная лампочка на нём погасла, но тут же вспыхнула на другом обруче, поменьше.
Снова заиграла музыка. Маленький обруч вскочил на большой, покатился по нему, и лампочка стала чертить в воздухе светящуюся линию. А когда маленький обруч вернулся на место, в небе светился красивый красный цветок.
Капитан сказал, что эта новая светящаяся кривая называется эпициклоидой. Я уже хотел спросить о смысле этого названия, но не успел, потому что маленький обруч забрался внутрь большого и снова покатился по его окружности. Красная лампочка нарисовала в воздухе ещё одну кривую — гипоциклоиду.
Тогда только капитан разъяснил, что «эпи» по-гречески означает «над», а «гипо» — «под». Когда маленький обруч катится поверх большого, получается эпициклоида, когда внутри него — гипоциклоида.
— Стало быть, надциклоида и подциклоида, — перевёл Пи и тут же озабоченно спросил: — Но как же тогда понимать выражение «в эпицентре событий», которое так часто встречается в газетах?
— В самом деле, — оживился капитан, — в этом не худо бы разобраться. Иные люди очень любят изъясняться научно, но нередко употребляют словечки, точного смысла которых не знают. Возьмём фразу: «Мы находимся в эпицентре землетрясения». Что это значит? А то, что мы с вами находимся НАД центром землетрясения, в то время как центр его — где-то ПОД нами, в земных недрах. Выходит, в данном случае частица «эпи» вполне к месту. А вот выражение «мы находимся в эпицентре событий» — это уже бессмыслица. Человек, употребивший его, должен, как минимум, висеть где-нибудь в воздухе, наблюдая оттуда то, что происходит внизу, на земле. Так что лучше уж сказать просто «в центре». А ещё лучше — «в самой гуще событий»...
Когда с эпицентрами было покончено, Пи снова вспомнил об эпициклоидах, а заодно и обо всех светящихся кривых, которые мы только что видели.
— Конечно же, — сказал он, — все они очень красивы, но какой от них прок?
— Очень даже большой, — ответил капитан. — Особенно в технике. Циклоида, например, используется и в автомобиле, и в токарном станке, и в часах, и в лебёдке, которая выбирает наш якорь... Словом, всюду, где нужно заставить вращаться вал. Тут-то и выручают зубчатые колёса — шестерёнки. А изгибы этих зубцов нередко имеют форму циклоиды. Зубья одной шестерёнки попадают между зубьями другой. Происходит сцепление, точнее, циклоидальное зацепление. Одна шестерёнка заставляет вращаться другую, укреплённую на валу. Ну, а вал приводит в движение машину.
Тут нам с коком ужасно захотелось проверить, как шестерёнки зацепляются зубьями, и он растопырил пальцы, а я всунул между них свои. Казалось бы, ясно? Так нет же! Мы стали кататься по палубе, налетели друг на друга, и получилось такое циклоидальное зацепление, что нас насилу расцепили.
А праздник света всё ещё продолжался. Только уже не в воздухе, а на воде, откуда стали появляться различные светящиеся фигуры. Одна — похожая на улитку, другая — на сердце, третья — на трилистник... Всех не упомнишь!
Оказалось, что всё это тоже геометрические кривые. И капитан сказал, что их, как и всякую кривую, легко вычертить в системе координат. Если, конечно, знаешь уравнение этой кривой.
— Выходит, по каждому уравнению можно вычертить кривую? — спросил Пи.
— Конечно! — подтвердил капитан.
Но самое интересное, как всегда, произошло напоследок.
Когда все улитки и трилистники погасли, над водой всплыл ярко светящийся трезубец. Ну, я, само собой, подумал, что это трезубец Нептуна, и, по правде говоря, струхнул. Старик, чего доброго, опять швырнёт меня в воду, а ночные купания мне не больно по душе!
К счастью, выяснилось, что Нептун тут ни при чём. Трезубец оказался геометрической кривой, уравнение которой нашёл великий английский учёный Ньютон. И вот почему её величают трезубцем Ньютона. Мне этот трезубец очень понравился, и я его непременно построю. Конечно, не сейчас, а когда-нибудь. Когда смогу разобраться в уравнении Ньютона. Правда, до этого ещё далеко. Зато близко до дома. Ведь завтра мы возвращаемся в Карликанию!
Между прочим, заметили вы, как похожи имена Нептун и Ньютон? Капитан сказал, что когда-то в России Ньютон именовался Невтоном. Так, по крайней мере, называл его великий русский учёный и поэт Михайло Ломоносов в одном из своих стихотворений. А Невтон — это уже почти Нептун! Так что трезубцы у обоих оказались неспроста.
ПРОЩАЛЬНАЯ – ПРИЧАЛЬНАЯ
Нуляля
Что со мной происходит? С одной стороны, я чуть не прыгаю от радости, как только вспомню, что скоро буду дома, с другой — едва не плачу при мысли, что должен покинуть Фрегат.
Капитан сказал, что это парадокс. Опять новое слово! Не иначе, какая-то болезнь...
Впрочем, Пи сбегал за словарём и выяснил, что «парадокс» — никакая не болезнь, а просто-напросто греческое слово, которое можно бы перевести как «забавное несовпадение». В общем, нечто неожиданное и даже противоречащее здравому смыслу.
Ну, с несовпадением я ещё кое-как примирился, но почему оно забавное? Что, например, забавного в разлуке? Что забавного в том, что, получая одно, непременно теряешь другое? И почему это нельзя быть дома и на Фрегате одновременно?
Все эти мысли так меня расстроили, что я и впрямь чуть не заревел. Но тут вдали показалась бухта А — та самая, откуда началось наше плавание, и слёзы мои высохли сами собой.
Капитан в последний раз пригласил нас на свой мостик и произнёс прощальную речь:
— Друзья мои, вот и подошёл к концу славный месяц нуляля, а вместе с ним и наше плавание. За это время вы многое увидели и многое узнали. И всё же не мешает вам запомнить, что это лишь капля в море, именуемом Геометрией. Ведь мы только и успели слегка оглядеться во владениях Эвклида, и до настоящего знакомства с ними нам ещё далеко. А уж за границы эвклидовой геометрии мы и вовсе не заглядывали! Между тем есть в математике и такие области, где действуют совсем другие законы. Так, например, сумма углов треугольника там вовсе не равна 180 градусам. Да и в ходу там совсем иные теоремы, иные формулы. Это владения других, неэвклидовых геометрий, а в них не так-то легко разобраться! Возможно, когда-нибудь мы и отправимся туда на нашем Фрегате, но уж, во всяком случае, не прежде, чем ты, Нулик, и ты, Пи, благополучно окончите десятилетку. Ведь для того чтобы как следует освоиться с новыми, неэвклидовыми геометриями, надо хорошенько изучить старую, эвклидову. Так что работы у вас впереди достаточно. А посему позвольте пожелать вам удачи и... До новых встреч!
Тут капитан обнял каждого из нас и потихоньку смахнул слезу. Затем подошёл штурман Игрек. Он тоже обнимал нас и смахивал слёзы. Потом нас обнимал и обливал слезами весь экипаж. Неудивительно, что, когда всё это кончилось, мы были так же мокры, как в тот раз, когда Нептун швырнул нас в море.
Итак, с прощаньем покончено. Начинаются встречи!
Фрегат уже входит в бухту.
С берега машут платками. А вот и моя дорогая мама-Восьмёрка со Стаксом и Топсом на руках! Грохочет якорная цепь. С пристани доносится троекратное «ура!», и команда Фрегата запевает прощальную-причальную:
Позади все моря-океаны,
Снегопады, и штормы, и зной.
Повидали мы разные страны
И опять возвратились домой.
Но поверьте матросскому слову:
Стоит лишь капитану моргнуть —
Мы отправиться снова готовы
В дальний путь!
В дальний путь!
В дальний путь!
На том заканчивается мой судовой журнал. Надеюсь, вы прочтёте его не без пользы и удовольствия. Если у вас возникнут какие-нибудь вопросы, напишите. Непременно напишите! Особенно про то, как вы решили задачи.
Мой адрес: государство чисел Карликания, город (Арабелла, Восьмая улица... Впрочем, всё это я уже говорил в самом начале. Да и вообще, пишите мне лучше по адресу: 103720, Москва, Центр, М. Черкасский пер., 1. Издательство «Детская литература». Так-то будет вернее. Гуд бай!
1976
Москва
Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 194; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!