Историческая психология 16 страница
Крупный знаток античности Ж.П. Вернан следующим образом обосновывает уникальность древнегреческой культуры для психолога.
Психологическая история эпох и психических процессов
Во-первых, наши знания о жизни древних греков гораздо более обширны и многосторонни, чем о каком-либо другом народе древности. Они касаются политики, идеологии, науки, литературы, быта и т. д.
Во-вторых, современная цивилизация достаточно отличается от эллинской, чтобы существовала историческая дистанция между ними и нами, в то же время между двумя эпохами есть духовно-психологическая совместимость. <Достаточно отдаленный от нас, чтобы его можно было изучать как объект, и как иной объект, к которому точно неприменимы наши сегодняшние психологические категории, греческий человек в то же время достаточно близок нам, чтобы мы могли без больших затруднений войти в контакт с ним, понять язык, которым он говорит в своих творениях, постичь за текстами и документами психическое содержание, формы мышления и чувствительности, способы организации воли и действия, короче - архитектуру духа> [Vernant, 1965, р. 10-II].
В-третьих, на протяжении нескольких веков Древняя Греция претерпела огромные изменения в социальной и духовной областях и в формах существования социального индивида, от <человека религиозного> архаических культур до политического и рассудочного человека аристотелевских определений. <...Эта мутация вовлекла в действие важнейшие стороны мышления и весь набор психологических функций: способов символического выражения и употребления знаков времени, пространства, причинности, памяти, воображения, организации действий, воли, личности - всех психологических категорий, трансформирующихся в их внутренней структуре и общем равновесии> [Vernant, 1965, р. II]. Исследователю предоставляется редкая возможность, взяв исторически обозримый промежуток, с относительной полнотой проследить изменения того, что его интересует.
|
|
|
ОТ МИФА К ЛОГОСУ. МУДРОСТЬ. Схема зарождения рационального сознания в Древней Греции содержится
Ментальность исторических эпох и периодов
в работе Вернана <Происхождение древнегреческой мысли>. Эта небольшая книга, написанная в 1962 г. для популярной серии, сохранила значение благодаря широкой социальной исторической перспективе, в которой показано вызревание основных классов европейского человека.
Название книги и стоящая за ним проблематика традиционны для историко-философского жанра, и выделяет исследование Вернана из огромного потока трудов, посвященных теме <от мифа к логосу> стремление представить возникновение новой мысли как вызревание определенных психологических структур, которые, в свою очередь, производны от социально-политических и культурных изменений.
|
|
|
Автор <Происхождения древнегреческой мысли> исходит из таких широких культурно-исторических категорий, как <миф>, <мифологическое сознание>, <разум>, <логос>, а не из психологических понятий, что соответствует намерению показать глобальный перелом в развитии сознания, который, естественно, охватывает не только мышление.
Психологическая неконкретизированность концепции Вернана в духе его учителя И. Мейерсона и в данном случае заменяется последовательным проведением социоге-нетического принципа: изменения в познавательной деятельности представляют собой не частный факт, а включены в социальные изменения огромного масштаба. Ведущие для эпохи социально-политические отношения индивидов трансформируются в обязательные для каждого члена общества нормы сознания.
Если следовать разделению теорий происхождения научно-философского знания на выводящие рациональное познание из мифа и отрицающие такую преемственность, то концепция Вернана относится к первым.
|
|
|
Французский ученый в целом разделяет точку зрения английского философа Ф. Корнфорда, который считал, что философия рационализировала миф, сохраняя его проблематику и логику оппозиций, но сообщила преданиям о сотворении мира форму обобщений.
Психологическая история эпох и психических процс 'сов
Подлинным стержнем рассматриваемой концепции, придающим ей устойчивый и оригинальный характер, является анализ роли социально-политических структур архаической Греции в становлении рационального мышления. С этой точки зрения взгляды Вернана можно назвать <политогенной> теорией мышления.
Вернан, как и другие авторы, начинает с противопоставления эллинского мира обществам Востока. Однако, по его убеждению, греческий рационализм не является счастливым порождением национального духа. Эгейский мир древнейшего, крито-микенского периода мало отличается от восточных деспотий экономически, социально и духовно. Революционный перелом наступает после того, как дорийские вторжения разрушают царские дворцы Микен, Тиринфа и Пилоса. Рухнула дворцовая система хозяйства и, что особенно важно в идеологическом плане, с греческого социального горизонта исчезла типично восточная фигура обожествленного царя-анакса. Деспотическая система управления сменилась неустойчивым политическим равновесием противоборствующих сил: группировок родовой аристократии и сельских общин. Последствия, которые будет иметь новая историческая ситуация для судеб европейской культуры, огромны: <Поиск равновесия, согласия между этими противостоящими силами, которые высвободились с крушением дворцовой системы и которые время от времени приходили в столкновение друг с другом, вызывал к жизни нравственную рефлексию и политические спекуляции, определившие первую форму человеческой "мудрости"> (Вернан, 1988, с. 60].
|
|
|
Мудрость (греч. - софия) была важнейшим шагом в движении от мифа к логосу, ответом на разрушение архаического мировоззрения. Она скрепляла расколовшийся социальный порядок. Но мудрость и мудрецов ценили не только древние греки. Мудрость человечества, которой мы пользуемся до сих пор, рождается в той суровой схватке с хаосом, которую вело человечество на рубеже истории и доистории, с хаосом, взорвавшим предыдущий порядок.
Ментальность исторических эпох и периодов
У К. Ясперса есть понятие осевого времени, которое имеет хронологический и географический смысл. По мнению немецкого мыслителя, оно охватывает примерно 800-200 гг. до н. э., когда на географической оси, протянувшейся от Восточного Средиземноморья до Восточного Китая, происходят примерно одинаковые явления: создаются государства с письменностью, городами, форумами, а отдельные культурные очаги, существовавшие до этого, сливаются в сплошную полосу цивилизации. Это - эпоха духовного объединения человечества: биологическое и территориальное произошли раньше.
<Появился человек такого типа, какой сохранился и по сей день> [Ясперс, 1991, с. 32]. Но важно уточнить, в чем состоит та общность, которая сейчас позволяет европейскому или российскому интеллигенту ощущать свою сопричастность человеку из Индии и Китая. Традиционные бытовые условия этих стран покажутся нам странными, если не отталкивающими; что касается общих коммерческих, экономических тем, то они универсальны в том смысле, что наднациональны и принадлежат последнему времени. Нет, гораздо более глубокое влечение проявится в интересе к индийской и китайской мудрости - продукту осевого времени, и проявится потому, что европейская культура была со своими современниками одно-типна и только-только начинала нащупывать способы разрыва, дифференциации. По Ясперсу, между 800 и 200 гг. до н. э. всякий человек со сколько-нибудь выраженными умственными, культурными интересами мог чувствовать себя как дома от Эллады до Китая. Первый биограф античных философов Диоген Лаэртский, очень озабоченный тем, чтобы честь изобретения философии не досталась варварам, все же с полным уважением перечисляет персидских магов, ассиро-вавилонских предсказателей и звездочетов, египетских жрецов, индийских отшельников-гим-нософистов; несмотря на эллинский патриотизм, он не находит особенного различия между ними и своими мыслящими соотечественниками. Это потому, что Диоген
Психологическая история эпох и психических процессов
Лаэртский слабо различает мудрствование и научно-философские исследования. В указанное время в Китае жили Конфуций и Лао-цзы, в Индии - Будда, в Иудее - библейские пророки, в Греции - Гесиод, Солон, Гераклит и Сократ. Этих людей трудно назвать учеными и даже философами, это - мудрецы. Если мы посмотрим, какова отправная точка умственных усилий осевого времени, то окажется, что это хаос. <Хаос сперва народился> - так начинает свою <Теогонию> Гесиод. В древнейших космогониях хаос предшествует всему, с него начинается мир. Изначальное состояние мира рисуется распахнутым бездонным зевом, пучиной.
Общим знаменателем мудрости является весьма острое осознание контраста между хаосом и порядком, частичностью и всеобщностью, а также усилие соединить в целое общность и человека на определенной - духовно-интеллектуальной - основе. Чтобы понять суть первых антропогоний, необходимо припомнить, с чего они начинали, какими средствами располагали.
Начинали с утраты порядка, которая была страшна еще и тем, что прорывала дыру в чувственной материи мира. Мифологический мир сплошь чувственный, и поэтому нарушить его - значит совершить нечто большее, чем испортить объяснение. Потому в постмифологии так много кошмара заглатывающей бездны. Отсутствие чувственного фактора очень тревожит человека. Ранний буддизм, например, весь - попытка примирить человека с черной пустотой, с мыслью о ничто. Цель - создать интеллектуальный оплот против несуществования. Мудрость интересуется не знанием как таковым, а целостным человеком в мире.
Древнекитайское <шэнь> или санскритское <пургала> соответствуют не новоевропейскому <личность>, а древнегреческому <микрокосм>. В этом малом космосе, как и в большом, бушует свой хаос, разворачиваются опасные страсти-вожделения, грозящие всему миру, создается и разрушается гармония. Главная находка мудрости - это открытие малого микрокосма, подобного большому кос-Ментальность исторических эпох и периодов
мосу, связанному с ним, но доступному индивидуальным воздействиям. Предшественник мудреца - шаман, колдун - еще заклинает стихии, мир в целом; в осевое время найден и создан более обозримый и доступный предмет воздействия. Связь части и целого является для мудрости осевого времени главной. Послушаем конфуцианский канон <Великое учение>: <В древности желавшие высветлить светлую благодать в Поднебесной предварительно упорядочивали свое государство, желавшие упорядочить свое государство предварительно выравнивали свою семью, желавшие выравнять свою семью предварительно усовершенствовали свою личность, желавшие усовершенствовать свою личность предварительно выправляли свое сердце, желавшие выправить свое сердце предварительно делали искренними свои помыслы, желавшие сделать искренними свои помыслы предварительно доводили до конца свое знание. Доведение знания до конца состоит в выверении вещей.
За выверенностью вещей следует совершенство знания, за совершенством знания следует искренность помыслов, за искренностью помыслов следует выправленность сердца, за выправленностью сердца следует усовершенство-ванность личности, за усовершенствованностью личности следует выравненность семьи, за выравненностью семьи следует упорядоченность государства, за упорядоченностью государства следует уравновешенность Поднебесной> [Конфуций, 1986, с. 234]. Мудрость эта не очень сложна, да мудрость и не может быть сложной, цель мудрости - в исправлении каждого сердца в соответствии с порядком вещей. Но сердце исправить трудно. По всей культурной ойкумене бродят мудрецы, которые наставляют правителей, увещевают бесноватых, производят ритуалы очищения над запятнавшими себя преступлением, смягчают нравы, дают законы, отгоняют демонов, усмиряют хаос музыкой и словом, восстанавливают порядок. На западном краю ойкумены мудрец Лин говорит то же, что его китайский современник:
Психологическая история эпох и психических процессов
Приготовься внимательно слушать и внемли Тропе наших слов, истинной во всем. Отринь многогорестных демонов смерти (керы), которые Истребляют толпу непосвященных, опутывая их во всем Всевозможными напастями, принимая обманчивый облик. Не пускай их в душу оберегами ума: Такое очищение освятит тебя неподдельно, Если ты воистину возненавидишь тлетворный сонм напастей. Прежде всего (обуздывай) чрево ~ Источник всех безобразий, - Коим вожделение правит похотливыми уздцами... [Фрагменты..., 1989, с. 72]
При том, что воздействие направлено на отдельного человека, главная цель - порядок общества и космоса. Найдена идея всеобщей гармонии через человека. При том, что мировоззрение едино, оно осуществляется в формах и пределах отдельных языков, культур и религий (наука более универсальна: она предлагает не только одну идею, но одну форму, безразличную к национальным, культурным и религиозным различиям), при том, что орудие наставления - слово, мудрость невозможно представить абстрактной, отчужденной от человека и его обстоятельств. Древнейшая мудрость - это совокупность всех воздействий и прежде всего живой голос наставника, его благообразная внешность и плавные жесты, но это также ритуалы, музыка, танец, физические упражнения. Особенно комп-лексна индийская мудрость, где словесные доктрины обязательно вплетены в сеть психофизиологической тренировки. Если слово и мысль отделятся от голоса и живого общения, то развитие может продолжаться трояко. Во-первых, появятся разные жанры литературы, религиозной или светской, они будут соединяться с другими ветвями литературы, идущими от других истоков, в разной степени опять вводиться в живую традицию исполнения. Развитие здесь преимущественно определяется письменной консолидацией текста в столкновении с различными его употреблениями. Ключевые термины: архаика, канон, классика, мо-244
Ментальность исторических эпох и периодов
дернизм, эпигонство. Очень характерным примером такого развития является китайская культура. Традиционная китайская образованность - это книжность, искусство писать и толковать иероглифы.
Во-вторых, отчуждение от первоначальной слитности знания и делания может привести к подчеркиванию ценности бесстрастного, отрешенного наблюдения за миром (этот момент есть в мудрости). Наблюдатель этот не ведает добра и зла, для него превыше всего поиск нового внутри им самим созданных требований достоверности. Это - наука. Хотя наука неизбежно проходит стадию мудрости, между двумя формами постижения мира явный антагонизм. Мудрость обязательно участна, а вот наука - это узаконенная и гипертрофированная любознательность, раздутый и обставленный всеми способами защиты от помех ориентировочный рефлекс; рефлекс этот на фоне иных забот и устремлений угасает. Исследование не может быть моральным или аморальным, оно может быть успешным или неуспешным. Требования нравственности относятся только к последствиям науки, и здесь ученый должен быть повышенно чуток, но не в качестве исследователя, а в качестве ответственного и нравственного человека. У науки своя схема развития, она отстаивает свою безучастность с помощью теоретизма и эмпиризма, логически безупречной системы, подкрепляемой специально построенными фактами доказательств.
Но есть и третий (а скорее первый) исход для мудрости: философия. Первым прибавил к слову <софия> приставку <фило>, если верить Диогену Лаэртскому, Пифагор. Он сказал, что мудрецом может быть только бог, а человек стремится к мудрости, он философ. Известно, что в литературе термин <философия> применяется только к западной мысли, а восточная мысль остается <софией> или <предфилософией>. (Что касается русской мысли, то она, как и во всем другом, колеблется. Оставаясь в пределах знания западного типа, она устами Владимира Соловьева заявила о желании стать софиологией.)
Психологическая история эпох и психических процессов
Понятие предфилософии искусственно, но с разделением на софию и предфилософию трудно не согласиться. Под философией понимают, строго говоря, компендиум разнообразных начал и тем, который состоялся в Древней Греции, но не состоялся, например, в Китае. Там традиционная мудрость с минимальной логической обобщенностью и минимальным эмпиризмом воспроизводилась по каналам письменности под эгидой государства. В Греции она вобрала слишком много разнородных элементов, испытывала сильное влияние беспокойной и по тем временам весьма широкой и требовательной общественности. Напряжение этих элементов сплачивается уже не просто рамками текста, но особым логическим каркасом повышенной жесткости. Собственно философское развитие диктуется разворачиванием трех тактов упорядоченного (логического) рассуждения. В качестве главной линии консолидации философии выбрана речь, но речь особая, пролонгированная, берущая за исходное высказывание (тезис) не индивидуальную точку зрения, а целые гроздья мнений, отжатых в понятиях и положениях. В качестве оппонента (антитеза) выступает также не просто собеседник, а носитель другой концепции. Но в философию (если иметь в виду историческое состояние, а не просто философствование) входит и много внефилософских элементов: рассуждение попадает в минимально согласованные тупики - паратезисы, поэтому только с оговорками можно принять определение французского неогегельянца А. Ко-жева: философия - это дискурсивная мудрость.
Ж.П. ВЕРНАЯ: ЛОГИЧЕСКИЙ ГРЕЧЕСКИЙ УМ - ДИТЯ ПОЛИСА. В упомянутой выше работе Ж.П. Вер-нана <Происхождение древнегреческого мышления> упор сделан на разворачивание стандартных, массово-логических приемов мышления в ответ на запросы политической жизни древнегреческого города-государства (полиса). Дес-потиям восточного типа были известны объективно суще-246
Ментальность исторических эпох и периодов
ствовавшие общественные противоречия. Однако конфликт враждебных сил протекал здесь в неразвитых формах, он никогда не оборачивался свободным противоборством политических интересов. Над социально-политической и духовной жизнью государств Востока тяготела сверхъестественная фигура суверена. Для мифологического мышления властитель есть средоточие всех элементов космоса, вместилище всех человеческих активностей. Он не арбитр споров, но способ их решения. Подданный восточного властителя знает, что его владыка управляет не только царством, но и природой, и в ежегодных ритуалах дает начало сезонным явлениям. В некоторых же случаях госуд^ф-ством управляет бог при посредничестве жрецо>, изъявляющих его волю.
Исчезнувший правитель, сверхчеловеческим образом упорядочивавший различные элементы своего царства, оставил потомкам трудную проблему: как порядок может родиться из конфликта между соперничающими группами, как общественная жизнь может опираться на отдельные элементы или, говоря словами орфиков, как одно может получиться из многого и многое из одного?
Вернан ясно показывает, что исторический выход заключался в создании принципиально новой политической организации - города-государства. Новое сознание формировалось как средство поддержания социально-политического равновесия путем выдвижения новых общественных целей и ценностей, изменений, социально-психологических конъюнктур, обеспечения условий для способов поведения.
Вернан очерчивает те уровни, на которых выкристаллизовывался социальный опыт свободного гражданина полиса. Этот опыт впитывал в себя эгалитарный дух соревнования, который автор называет духом агона. Агон - арена состязаний. В послеэгейской Элладе кипение выпущенных из-под деспотического гнета полярных сил естественно приводило к культу частного противоборства равных по силам соперников.
Психологическая история эпох и психических процессов
Кстати, в классической Элладе война рассматривалась как нормальное социальное явление. Противник - не зверь, не изверг, но соперник в состязании, которое ведется по определенным правилам и не должно окончиться полным уничтожением одной из сторон.
Автор неуклонно подводит к заключению, что далеко идущие изменения в психологии были обусловлены специфическим строем древнегреческого полиса. Рабовладельческая демократия классического периода стала колыбелью не только переживших тысячелетия философских идей и нетленного искусства, она породила такие формы психической деятельности (дискурсивное мышление, произвольная память, самоанализ и т. д.), которые говорят о наличии зрелой личностной организации. Уникальность, но также ограниченность опыта греков заключались в том, что способом социального бытия членов полиса была главным образом политика.
Философская рефлексия классического периода, тонко отразившая своеобразие переживаемой ситуации, никогда ясно не различала общества и государства, общественного и политического. Терминология философии и науки является преимущественно политической. В начале V в. до н.э. Алкмеон очень показательно определяет здоровье как правление большинства элементов тела, а болезнь как монархию, правление одного элемента. Когда Аристотель называет человека политическим животным, он подчеркивает то, что отделяет греческий разум от современного. Поскольку Homo sapiens есть в его глазах Н'ото politicus, постольку греческий разум в своей сущности есть разум политический.
Всепроникающая политизированность общины-государства порождала мощные психогенные факторы. Как можно заключить из анализа Вернана, особую личност-нообразующую нагрузку несли три момента государственной жизни Древней Греции: 1) огромный престиж живого ораторского слова; 2) массовое распространение публичных дискуссий; 3) относительное политическое
Ментальность исторических эпох и периодов
равенство, <взаимозаменяемость> свободных граждан города-государства.
Французский ученый отмечает прямую связь между политикой и формирующимся эллинским разумом-лого-сом. Политическое искусство по необходимости есть умение пользоваться языком, и логос во время своего рождения получает сознание самого себя, своих правил, своей действительности посредством своей политической функции.
Сделавшись инструментом политической жизни, слово лишилось своего магического характера, уготованного для него в древних деспотиях. Как известно, в Древнем Китае ему приписывалась способность воздействовать на предметы, индийцы ведического периода отождествляли слово и вещь. Речь жреца или суверена, звучавшая в таинственном полумраке святилища, вызывала трепет и гипнотическое оцепенение.
На площадях древнегреческих городов внушение словом было вынуждено уступить убеждению. Совершенно ясно, что перед нами целая революция в способах общения, формах рефлексии, организации отдельных психических процессов и строении психической системы в целом, так как речь опосредует все проявления практической и идеальной деятельности человека. Это должно было вызвать цепную реакцию структурных сдвигов.
Светская роль речи и мышления могла установиться только в ходе свободной публичной полемики по самым важным вопросам общественной жизни.
Крупным изменениям подвергается религиозный культ. Он становится общим делом свободных граждан, а возникновение сект подчеркивает развитие индивидуализи-рующих тенденций: в служении частному божеству верующий противопоставляет себя государственному пантеону и тем самым общественному единству.
Философия оттачивает средства публичных дискуссий и набирает силы для блестящего расцвета VIV вв. до н. э. И наконец, осознавая себя в качестве агента политической жизни, во всем равным себе подобным, в поле
Психологическая история эпох и психических процессов
сил, где любой мог получить свою долю власти и оставить ее для других, эллин приобретал опыт человеческой индивидуальности. Связь человека с человеком в пределах города склонна принимать характер взаимных, подвижных, изменяемых иерархических связей подчинения и доминирования. Все, кто участвует в государстве, должны определяться как подобные и далее, более абстрактным способом, как равные.
Понятие системы подобных элементов, находящихся в состоянии подвижного равновесия, легло в основу учения об исономии - наиболее популярной политической доктрины эллинского периода. Политическая модель объяснения распространяется на все сферы познания, и Вернан находит ее присутствие в медицине, градостроительстве, астрономии.
<Греческий разум формировался не столько в ходе обращения людей с объектами, сколько во взаимоотношениях самих людей. Он развивался не столько в связи с техникой, посредством которой воздействуют на внешний мир, сколько благодаря технике, которая воздействует на других и основным средством которой служит язык, а именно политике, риторике, дидактике. Иначе говоря, греческий разум был устремлен на воспитание, совершенствование и образование людей, а не на преобразование природы. Во всех своих достоинствах и недостатках он - дитя полиса> [Вернан, 1988, с. 158-159].
Подобно всем схемам, эта подчеркивает значение отдельных моментов за счет других. Как отмечают некоторые критики, Вернан не учитывает роли опыта в становлении древнегреческого разума. С этим нельзя не согласиться. Практическая деятельность и связанные с ней наблюдения над природой составляют универсальную основу логического (и вообще всякого) мышления. Верно, однако, и другое. Без интенсивной политической практики рабовладельческой демократии отдельные навыки логического мышления, приобретаемые человечеством в ходе преобразования окружающего мира, не слились бы в стройную
Ментальность исторических эпох и периодов
систему аристотелевской силлогистики. Как известно, по своему экономическому развитию архаическая Греция не превосходила торговые финикийские города IX в. до н. э. или Нововавилонское царство. Однако в последнем сложилось только что-то вроде суррогата концептуального мышления в виде приемов гадания.
Уникальность древнегреческого опыта заключается не в том, что эллины изобрели приемы логически аргументированного доказательства, а в том, что у них эти приемы стали относительно массовыми и общедоступными. Великие восточные цивилизации не знали демократического устройства, а потому не нуждались в стандартизированной технике убеждения, к чему в своей основе сводится рациональное мышление греков. Этнопсихологические исследования демонстрируют, что натуральное сельскохозяйственное производство не создает потребностей в решении познавательных задач, выходящих за пределы непосредственного опыта. Вернан доказывает, что в Древнем Риме, где господствовал тот же рутинный землевла-дельческий труд, единственной широкой сферой человеческой деятельности, предъявлявшей спрос на дискурсивное мышление, была политика.
РАЗВИТИЕ ТРУДА И ТЕХНИЧЕСКОЙ МЫСЛИ В ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ. Важно понять, какое место в становлении новой ментальности занимают факторы, которым в марксизме отводится первостепенное место: труд и классовые отношения. Невозможно отрицать, что без производства средств к существованию человеческая жизнь невозможна. Но это положение относится к любому обществу и любой эпохе. Какое же место в формировании конкретного человеческого склада занимает трудовая деятельность? В греческом полисе жили не только политики, философы и художники. Большая часть населения состояла из крестьян и ремесленников при значительном числе рабов. На судьбу культуры и европейской цивилиза-251
Психологическая история эпох и психических процессов
ции оказала влияние, однако, не эта масса, но относительно немногочисленный слой носителей новой менталь-1 эсти. Их человеческий тип стал воспроизводиться в европейской истории и придал ей окраску <фаустовской культуры> (выражение немецкого философа О. Шпенглера). Достоинство исторической психологии в том, что она изучает конкретно место трудовой деятельности в греческом обществе, изучает труд как ментальную категорию, т. е. отражение технической активности в культуре, передаваемой от поколения поколению. В работах И. Мейерсона и особенно Ж-П. Вернана 1950-х годов, несмотря на явное тяготение к марксизму, намечается отчетливое расхождение с последним: конкретные исследования показывают, что между техническим и культурным прогрессом нет соответствия. Греческий ум развивается иждивением физического труда, но связан с ним слабо. Несомненно, что за рамкой высших достижений эллинской цивилизации (технических открытий среди них нет) остается архаическая, примитивная ментальность, пронизанная аграрной и ремесленной магией, сезонными ритуалами. Она и составляет подпочву греческого разума, который, естественно, должен быть изучен целостно.
Свой анализ исторические психологи называют психологическим изучением функции труда: <Изучая труд в качестве ведущего типа поведения, сегодня хорошо организованного и унифицированного, мы спрашиваем себя, в какой форме он проявляется в античном мире, какую роль он играет для человека и для общества, как он определяется по отношению к другим человеческим активностям, какие операции воспринимаются как более или менее трудовые и в каких аспектах, с каким психологическим содержанием> [Vernant, 1955, р. 16].
Дата добавления: 2016-01-05; просмотров: 12; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!