III. Проблема церебральной локализации кататонии 24 страница
Итак, аутизм — это такая форма, которая овладевает психической жизнью, чтобы организоваться в замкнутую систему личности и ее мира. Эта заимствованная из феноменологии формулировка может показаться сложной для понимания. А между тем она достаточно ясна и проста. Человеческий индивид может определить себя как «некто», как «сущий», только если он отличает себя от других, оставаясь для себя и для других полностью в той же системе логических и нравственных социальных отношений, которые составляют и для одних, и для других общий для всех мир. Деформация этой системы общих ценностей, которой подвержена личность больного, страдающего шизофренией, и его мир и есть то, что мы называем аутизмом. Возможно, никто лучше Ж. Вирша (1949) не подчеркнул этой необходимости поместить в самый центр шизофрении этот безумный мир или этот «собственный мир» («Eigenwelt»), который в конечном итоге и составляет патогномоничную суперструктуру шизофрении. Таким образом, чтобы верно описать аутизм, недостаточно перечислить симптомы разрыва с действительностью (критерий слишком расплывчатый, потому что он может относиться почти ко всем психическим болезням), интроверсии (критерий, определяющий скорее шизоидное характерологическое отношение) или погружения в вымышленное (критерий, пользуясь которым, не отличишь шизофрению от острых бредовых психозов)… Следует описывать аутистические личность, мир и судьбу. Какими бы непривычными для патологии вообще не были клинические анализы такого рода, здесь они обязательны, то есть для того, чтобы их провести, необходимо прибегнуть к методу экзистенциального или феноменологического анализа. Мы не можем и мечтать о том, чтобы представить здесь, хоть бы и в сокращенном виде, исследование этого коренного изменения шизофренических личности, мира и судьбы. Довольствуемся также всего несколькими сведениями, предназначенными указать, в каком направлении, по нашему с Е. Минковским и Л. Бинсвангером мнению, должны ориентироваться углубленные исследования шизофренической клинической картины. Нам бы хотелось также отметить, что этот структурный анализ обязательно совпадет с представленными нами классическими исследованиями (Крепелин, Блейлер), исследованиями психоаналитическими (Юнг, Фрейд, П. Шилдер, Ференчи, Шульц-Хенке), а также с самыми обширными психопатологическими наблюдениями (Ш. Блондель, К. Ясперс, Е. Минковский, А. Сторч, H. S. Sullivan, Л. Бинсвангер и др.), которые углубили эту форму существования после того, как она была выделена в «психические заболевания» Kahlbaum’om и Heckerom. Аутистическая личность больного, страдающего шизофренией Прежде всего внесем ясность. Иногда опыт деперсонализации относят к патологии шизофренической личности. Это серьезная ошибка, которая может иметь печальные практические последствия. Если «деперсонализация» составляет часть бредового опыта больного, страдающего шизофренией, как мы видели, то она не образует в нем особого симптома, поскольку встречается еще гораздо чаще при острых бредовых психозах. Когда же говорят о нарушениях личности больного, страдающего шизофренией, то имеют в виду дезорганизацию психического существа, которая сама по себе весьма примечательна. а) Аутистическое разложение личности. «Spaltung» Блейлера. Личность утратила свое единство, то есть (по последнему анализу) свою реальность. Это единство обычно поддерживается во всех непредвиденных переменах и изменениях, составляющих историческую нить его развития. Быть действительно собой означает уже не быть больным, страдающим шизофренией, поскольку его существование уже не является существованием личности или является только лишь существованием личности, которая в нем уже не одна. Темы воздействия, метаболизма личности, повсеместности, многочисленных, а порой одновременных преображений являются как бы живописными или анекдотическими выражениями этой коренной невозможности обеспечить связь и историческую преемственность «Я». Последнее — рассеянное, а иногда уничтоженное — некий агрегат, состоящий из идеоаффективных блоков. Такое разделение, такой распад, такой «Spaltung» (Блейлер) психической жизни является фундаментальным аспектом аутистической личности. Больной, страдающий шизофренией, располагает собой лишь в отдельных гранях; каждая из них соответствует образу, «маске», которая является как бы частью личности. То он чувствует, живет и разговаривает, будто маленький ребенок; то он ведет себя, как узник; пишет, как математик; одевается, как индус. Последовательно и одновременно бродяга и вельможа, употребляющий без разбора личные местоимения («мы» вместо «я», «он» вместо «я», «ты» вместо «я»). Он удивлен, что у него есть имя: его идентичность растворяется в разнообразии не связанных между собой образов, воспоминаний, мыслей или чувств. «Постоянные непризнания» (событий, личностей, смерти соседа, собственной свадьбы, собственной невинности или помещения в клинику и т. д.) — совершенно типичные проявления неспособности составить собственную историю и тенденции к распаду на психические разрозненные фрагменты. Эта форма нарушений замечена в массе поз и типов поведения, которые по контрасту свидетельствуют об удивительной возможности постигать реальность и тут же получать о ней верное представление. Таким образом, повторим, эти нарушения личности отсылают нас не к деперсонализации под действием мескалина или в гипнагогическом состоянии, но к распаду личности в силу того, что последняя предполагает не только схему тела, но идеал себя и потребность сконцентрироваться и унифицироваться, чтобы создать свою собственную личность во взаимоотношениях с другими. Шизофреническое расстройство личности с этой точки зрения является проекцией такого интрапсихического разрыва в абстракции на концепцию мира, а в конкретике — на отношения между людьми; этот разрыв, говорит нам Блейлер, заставил его выбрать название «шизофрения» для обозначения группы психических заболеваний, которые она характеризует. Утрачивая свое единство, «Я» вместе с ним утрачивает связь с другими и с предметами «реальности» и, следовательно, становится как бы «Я» сновидения, «Я» ирреальным. Но более всеохватывающе ирреальным, поскольку догматически стремится быть (в сфере абстрактного суждения) не той или иной личностью, но именно не быть никем. б) Аутистическое преображение личности. Экстраверсия бессознательных фантазмов. Больной, страдающий шизофренией, выглядит человеком «интровертированным», то есть сосредоточенным на самом себе, еще вернее было бы сказать, что он выглядит как человек, измененный с ног до головы, вплоть до того, что вытаскивает на поверхность то, что обычно спрятано в глубине естества. Он настолько потрясен самой организацией своей личности, что реальностью «для него» становится мир фантазмов, и если не бояться парадокса, то можно было бы даже сказать, что его сознательное есть его бессознательное (то, что он чувствует, говорит, делает). Таким образом, термин «символизм», который часто употребляют (мы видели это) для обозначения аффективно-идеомоторных выражений его бессознательного, не совсем подходит, поскольку уже не существует структуры, которая бы допускала или предписывала латентному содержанию проявляться только в символическом наряде. Дело в том, что в жизни больного, страдающего шизофренией, все настолько «символично», в смысле постоянной эманации сферы образов и побуждений, что этот символизм из-за непосредственности и массивности теряет свое значение. Он насквозь пронизывает речь и поведение больного, страдающего шизофренией, и местами выставляется напоказ. Эта структурная метаморфоза личности, вывернутой «наизнанку», поменявшей направление в нормальных отношениях сознательного и бессознательного, достаточно заметна, чтобы поразить всех наблюдателей. Не существует, так сказать, наблюдения больного, страдающего шизофренией, при котором не выдвигались бы именно на первый (а не на задний) план клинической картины комплексы, примитивные пульсионные системы, которые здесь лежат на поверхности. Изобилие примеров этому найдем в книге Блейлера (1911), в наблюдениях, опубликованных психоаналитиками (Фрейд: случай Шребера; П. Шилдер; Нунберг; Шульц-Хенке и т. д.) или клиницистами (Л. Бинсвангер; Салливен и др.). Материалы наблюдений, опубликованные M. Engelsonom (1934), Б. Карпманом (1944), то, что мы опубликовали в нашем анализе «Параноидной мысли» (1936), а также материалы наблюдений Sechehaye (1950) — документы очень наглядные, к которым не составляет труда обратиться. Представления, мифы, бредовые и галлюцинаторные идеи в большинстве случаев представляют сексуальные темы: эротизация вещей и ситуаций, сексуальный «символизм» художественной продукции, сексуализация любых контактов, речи, мышления, описание чудовищных совокуплений, включающих целую вселенную, звезды, времена года, бесконечное историческое и географическое разнообразие мира и т. д. Эдиповы фиксации поразительно часты, а порой карикатурны. Этот молодой человек убьет мать, если она не позволит ему спать с ней; эта девушка сравнивает отца со змеей, которую она привязала веревкой к талии; тот находится в постоянной связи с матерью по воздуху, который, по его словам, есть средство проникновения спермы; та одержима отцом, проникшим в ее внутренности после своей смерти и т. д. Естественно, в первом же ряду этого потока фантазмов фигурируют типичные картины кастрации: с ножами, отделенными органами, кровью, расчленением тела, компенсирующими пересадками органов, символизмом отрезанного пениса, хирургическим уродованием и калечением. Очень часто также встречаются гомосексуальные тенденции, всегда в одном и том же виде эскгибиционистской демонстрации неосознанных стремлений, которые, когда они прямо и грубо не вписываются в поведение (сексуальные педофильные посягательства, переряживания, демарши и проявления афишируемого гермафродизма или карикатурной секуальной инверсии), переходят в бредовые фантазии эротомании на объект лесбийской любви, в фантазмы воздействия и обладания, галлюцинации с преследованиями или эротические, которые удовлетворят все извращения объектного гомосексуального выбора. Но еще более архаична «регрессия» личности больного, страдающего шизофренией, когда речь идет о более примитивных чувственных фантазмах, которые ни в чем — ни по частоте, ни по интенсивности — не уступают предшествующим. Это все садомазохистские фантазии догенитальной стадии. Мы уже отмечали интерес к анальному (мастурбации, манипуляции с экскрементами), но часто садистские анальные фантазмы проявляются в словесной или мифической продукции, где смешиваются садистские побуждения, которые вносят плохие «объекты». Последние насквозь пронизывают тело, выходят из ануса или проникают в него, или же еще в результате серии символических перемещений образуют между органами, личностями и явлениями природы некий мир с угрожающими формами и т. д. Это также всевозможные современные фантазии оральных стадий чувственной привязанности (оральная садистская стадия и каннибалическая стадия), вся воображаемая чудовищность антропофагии, инкорпорация и разрывание объекта, все гротескные или жестокие фантазмы примитивной агрессивности, направленные на себя и другого, которые беспрепятственно высвобождаются в этих играх по уничтожению первой реальности, столь хорошо проанализированные Мелани Кляйн (1934-1937). Наконец, теперь скажем о нарциссизме, чтобы подчеркнуть тенденции самолюбования, которые глубже других характеризуют аффективную жизнь больного, страдающего шизофренией (Фрейд, П. Шилдер, 1928 и 1939). Эта любовь к себе, к своему собственному телу, такой резкий поворот от любви к себе действительно является центральной фигурой аутистической эротики. Мы уже упоминали значение этой черты, изучая больного, страдающего шизофренией, перед зеркалом, в его эротической отстраненности, в его эксгибиционистском бесстыдном поведении, в его мегаломаниакальных вымыслах. Далее мы убедимся, в связи с кататонией, до чего может дойти такое обращение больного, страдающего шизофренией, на самого себя, то есть до момента, когда нет объекта, на этой стадии внутриматочной жизни, где все виртуальные ценности инстинкта насыщаются в лимбах абсолютного одиночества, в спокойствии полного согласия с матерью. Таким образом, нет ничего удивительного, что самыми постоянными при формировании аутизма, возможно, являются фантазмы родовой травмы (O. Rank) и ностальгия по нирване внутриматочной жизни при формировании аутизма, который сам по себе является такой формой существования, когда замкнутый на самого себя больной, страдающий шизофренией, купается в тишине и тайне, не «видя света». Так в глубине его самого отыщем первое условие человеческой жизни и ее первые превратности, общие для всех людей, превратности, составляющие «мир образов», тот лирический очаг, источник всякого вдохновения и всех эмоций, которые являются как бы субстанцией чудесного и фантастического (обратитесь, например, к фрагменту «Сада наслаждений» Хиеронимуса Босха, чтобы увидеть, что суть шизофрении— это суть человечества, та суть, которую болезнь «открывает», а больной, страдающий шизофренией, «вновь обретает». Действительно, под клинической морфологией, под опытом вымышленного шизофренический процесс выявляет план самых примитивных images). Итак, личность больного, страдающего шизофренией, становится аутистической личностью в той степени, в какой выплеснутое бессознательное становится самой формой существа, его поверхностью. Этот процесс преобразования и выхода из определенного порядка бессознательного заставляет вспомнить о метафорах, заимствованных в области биологии и анатомии: транслокация бессознательного, метаплазия фантастической инфраструктуры и т. д. Дело в том, что для постижения столь своеобразного феномена мы располагаем только образами, возможно, ему не уделялось достаточно внимания со стороны клиницистов, за исключением психоаналитиков. Вместе с тем именно этот феномен в клинике побуждает нас интересоваться чудесным расцветом фантазмов, к чему сводится динамическая структура аутистической личности. Аутистический мир больного, страдающего шизофренией Такой расчлененной и фантастической личности соответствует мир, который, будучи как бы отрезанным от общего для нас мира, тем не менее является неким миром. Для каждого из нас мир — это действительно система идеальных ценностей и реальностей, система, с помощью которой мы реализуем проекты нашего существования. С такой точки зрения больной с притупленным сознанием или меланхолик, больной с онейроидным опытом и острым либо подострым галлюцинаторным опытом не создают мира (согласно Сартру, нет настоящей «мировой дименсии воображаемого — см. наши Etudes Psychiat., 1954, t. 3), они хоть и с трудом, но удерживаются в реальном мире или скатываются в мечту и кошмар. С больным, страдающим шизофренией, все обстоит иначе — его шизофрения как раз и равна созданию некоего мира, построенного на тех же принципах странности («Eigenwelt»), то есть системе ценностей, с которой он сообразует свое существование, и которая, кроме того, «для него» — существование. В клинике это «обустройство» больного, страдающего шизофренией, в своем мире проявляется в абсолютизме положений, рационализме, в постоянном негативизме, абстрактных концепциях, а иногда в ресурсах удивительного интеллекта, поставленного на службу упрямой воле ради достижения своей «мечты», — мечты, которая, повторим, не является сном смутного сознания на основе визуальных образов, но сном идей на основе идеовербальных схем. Абстрактные и усложненные монтажи сценариев, научных теорий, вымыслов, мифов (одним словом, бредовых идей) совершаются относительно этого космического или космологического основания фантастического. Но эта «аутистическая» работа, это прорастание, это создание другого мира происходит с помощью средств, которые, как мы видели, скорее предназначены сделать этот мир еще более закрытым, нежели ясным и сообщаемым. Все происходит так, будто бы целью этого мира была «кристаллизация» (A. Achaintre, these Lyon, 1947). Это мир замкнутый, мир непроницаемый, потому что он заимствует свои методы у логики только с тем, чтобы переиграть с их помощью законы, а самому ему предназначено изолироваться. Вот какие два аспекта шизофренического мира мы должны сейчас вкратце рассмотреть. а) Волшебный мир. Личность страдающего шизофренией больного (как мы подчеркивали ранее) полностью раскладывается в воображаемых фантазмах, которые выступают архетипами человечества: шизофренический мир — это мир мифологический, где собраны все мифы всех эпох человечества. Это означает, что для наполнения этого вымышленного мира привлекаются космические события — неважно, каким будет их представление: аллегорическим или абстрактным, анекдотичным или романтичным. И эта продукция, естественно, находит великие темы, на которых «вышиты» людское воображение и печаль. Мифы о Прометее, Геракле, Диане, песнь о Нибелунгах, сказки Гоффмана или фантазии Сальвадора Дали, смешение всех этих аспектов вымысла, все небылицы, сказки и стихи сочетаются, чтобы образовать новые и, если можно так сказать, заново изобретаются больными, страдающими шизофренией (и иногда больными необразованными, как мы могли наблюдать). Ш. Блондель и А. Сторч, в частности, прекрасно проанализировали «предлогические» или «архаические» примитивные «средства» этой паралогической продукции. Мало-помалу объективный мир перестает там существовать и при этом невозможном «Dasein» подменяется странной сетью искусственных значений, мистических связей, загадочных сил, космических, теллурических или астральных событий, механизмами или персонажами, которые чаще всего заимствуют свой фантастический характер не столько в приемах Гран Гиньоля или в фильмах ужасов (как при онейрических или острых онейроидных состояниях), как в своеобразном метафизическом и мрачном комичном в стиле Кафки. Все подвержено капризу и непредсказуемо; законы физики искусственны и эластичны; мысль суверенна, а власть слов абсолютна; время и пространство живут, умирают и перемещаются; царствования природы пластичны и взаимозаменяемы; умы одушевляют материю; мечты столь же реальны, как и произошедшие накануне события; правила арифметики — ребячество; принцип противоречия — противоречие; существуют результаты без причин, а одна и та же причина не всегда приводит к одинаковым результатам; подлинность ставится под сомнение, как и все постулаты, аксиомы и знания разума. Таковы «принципы наоборот» аутистического знания, принципы постоянной иррациональности, поднявшейся на высоту паралогической концепции мира. Но этот химерный мир, повторимся, не присутствует как огромная фреска чудесного: — он скорее усложненная и барочная идеическая архитектоника, накапливающая лабиринты и тупики и постепенно сужающая горизонт, б) Разрушение «связей объекта» с социальный миром. Следствием шизофренического аутизма является разрыв с другим, доказательством чего служит то, что когда говорят о «разрыве с реальностью», по сути, думают о прекращении социальных отношений. Но такая «утрата контакта» — это мы уже подчеркивали — в полной мере приобретает смысл только относительно глубинной пертурбации существа в мире. «Быть в мире» («быть там», «Dasein») для человека означает спроецировать себя на сосуществование с другими, проживать жизнь в делах с другими, организовывать свое существование, исходя из связей, соединяющих нас с «человеческими объектами», лицом к лицу с нам подобными во всех наших чувствах, убеждениях, действиях. А ведь с этой точки зрения больной, страдающий шизофренией, представляет два одинаково важных изменения. С одной стороны, он преобразует эти связи в физические предметы, а с другой, — возвращается к первым «отношениям объекта» либидо. Весьма примечательно, что привлекательность, отвращение, желание, злоба, ненависть, любовь, ревность — все аффективные состояния, являющиеся межчеловеческими связями сосуществования, превращаются в физические силы или искусственные формы, как будто у них отняли всю жизнь, как будто на месте «связей» теперь лишь механические приспособления… В частности, сетью электрических проводников, магнитным флюидом становится речь. И теперь мы снова должны отметить, что это разрушение связи между людьми, эта физика сердца и мысли входят в абстрактную и рефлексивную концепцию мира, превосходящего чувственный опыт. Таким образом клиницисты всегда отмечали, что о галлюцинациях, которые демонстрирует эта узловая странность, гораздо больше думали и говорили, чем непосредственно переживали их. Это оттого, что они отражают главным образом некую более или менее рационалистскую идеологию, клубок противоречий, растворяющий и перестраивающий реальность связей между людьми.
Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 220; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!