Траурный этикет в похоронно-поминальном обряде.
Традиционные похоронно-поминальные обычаи трансформармировались и за период XIX-XX вв., подверглись многим инновациям. И эти процессы, отразились, в частности на их проведении.
Весь похоронно-поминальный цикл можно разделить на следующие действия:
а) оповещение о смерти человека;
б) процесс оплакивания;
в) подготовка и проведение проводов усопшего в иной мир;
г) погребение;
д) поминальный цикл.
Древний культ мертвых имел у абхазов большую силу. Так, церемониал исступленного оплакивания, многолюдность и длительность погребально- поминальных обрядов, продолжительность глубокого траура не только по кровным, но не в меньшей степени и молочным родственникам подчеркивают грандиозность происходящего, обозначают немалый масштаб событий.[36]
Поэтому выработался своеобразный траурный этикет, требовавший соблюдения определенных норм поведения участниками данных обрядов. Несмотря на устойчивый характер структуры похоронно-поминальных обычаев, шаткая грань между нормой и нарушением этой нормы поведения, колеблющаяся под воздействием времени, создает много «подводных рифов» для любого исследования.
Первый плач («аҳәҳәара»), т.е. крик, является разновидностью оповещения о смерти человека является. Им не только выражали чувства от первых впечатлений смерти, но и оповещали о случившемся соседей, т.е. этот плач имел специальное значение.[37] Услышав крики - соседи устремляются к тому месту, откуда они исходили.
|
|
|
С этого момента и до окончания ношения траура, до завершения траурного церемониального этикета «каждый из его участников является носителем особой функционально значимой нагрузки, зависящей от степени родства к покойному, от пола, возраста, семейного положения».[38]
В рамках траурного общения, в данном случае выражаемого криками, причитаниями, такого поведения придерживались женщины - старшие по возрасту члены семьи. Невестки не должны были проявлять эмоциональные всплески горя на виду, особенно на виду у старших мужчин. Следует отметить, что по этикету женщина в подобной ситуации должна бурно проявлять чувство печали, но по обычаю избегания невестке надлежало это сделать не во время присутствия «старших» членов семьи.
Более жестких правил поведения придерживались родители либо родственники, один из супругов по отношению к покойному. К примеру, нормой поведения считалось то, что жена не оплакивала своего мужа, если в доме были старшие родственники.
Тем самым, создавалась иерархия норм поведения, отклонения от которой зависит от условий конкретной ситуации. Чем выше требования традиций похоронно-ритуальных обычаев и обрядов, тем неукоснительнее они выполняются их участниками.
|
|
|
Другим, более усложненным, церемониальным видом оповещения было специальное послание горевестника. Горевестника придерживался ряда правил. Тат он первым не здоровался, на приветствие он отвечал кивком головы т.е. вел себя не по правилам этикета; не желал ответным приветствием благополучия, сохраняя молчаливый нейтралитет между нормами этикета этого мира и «мира потустороннего» (траурный этикет).
В случае, когда адресатом был близкий родственник, то горевестник, должен был тонко и деликатно известить хозяев о случившемся. На приглашение хозяина войти в дом, горевестник отвечал, что исполняет траурную миссию. Если адресатом была женщина (сестра, дочь, племянница умершего), то горевестник передавал печальную новость либо через соседей, других членов семьи.
По окончании своей миссии горевестник возвращался в дом и снова оплакивал покойника, затем он сообщал хозяину о том, кого он информировал, а кого - нет по тем или иным причинам.
Ныне извещение о смерти транспортируется посредством СМИ, телефона, однако, до сих пор в почете традиционное послание горевестника, в большинстве случаев на машине, а в высокогорных селах – на коне.
|
|
|
Основную нагрузку в проведении обряда несли близкие родственники покойного, а также соседи. Совместно с уважаемыми людьми общины, села они устанавливали день погребения покойника.
Процесс оплакивания и похорон длился обычно 3-4 дня. Оповещённые люди оплакивали покойного в соответствии с установленными нормами (пол, возраст, степень родства, социальный статус)
Близкие родственники узнавались по внешним атрибутам и следованию поведенческим нормам этикета. Так, зайдя во двор, близкая родственница срывала с себя косынку, т.е. проделывала действие вопреки норме, по которой пожилая женщина не обнажает своих волос. Однако, табу из повседневной жизни абхазов в ритуале трансформируется в иную норму. Одними из жестов проявления усугубленной формы печали является битье себя в грудь, в голову, как женщинами, так и мужчинами, царапанье лица первыми, вырывание волос.
К ней спешили назначенные соседки-распорядительницы (аиларгаҩцәа), которые, поддерживая ее, заводили в комнату с покойником, где близкая родственница продолжала причитать. Характер распева причитаний строился, согласно этикету по схеме «старший - младший», исполнители. Хотя сегодня причитания исполняют, как правило только женщины, но в старину их исполняли и мужчины.[39]
|
|
|
Если причитала старшая из женщин, то более молодой не следовало перебивать ее своими стенаниями (даже если это была мать покойного). Причитавшая прекращала плач, как только начинала другая.
Близкие к покойному родственники-мужчины отличались в своем поведении от других также бурным проявлением чувств и другими, отличающими их, действиями. Зайдя во двор, они миновали выставленный посредине небольшой столик, бросив головной убор, ударяя себя в голову и в грудь шли в комнату покойника, оплакивали его, встав на колени.
В старину они применяли особые плети с широким куском ремня - язычком, которыми ударяли себя в затылок и чем громче раздавался звук от ударов, тем лучшим плакальщиком считался он. Теперь эти плети, известные под названием «ашысла», вышли из употребления.[40]
Скорбящие мужчины негласно узнавались по внешним атрибутам одежды: еще в конце XIX - первой половине XX вв. они стояли во дворе босыми (даже в непогоду), с наброшенными на плечи башлыками, в наглухо закрытой одежде. Рубаху на похоронах носили навыпуск и без пояса.[41] Повязки на руках, фотографии, приколотые к груди, не были изначально характерными траурными символами. В знак глубокого траура наряду с женщинами мужчины повязывали голову черным платком.
Мужчина или мальчик, держащие фундуковую трость в руках, были наиболее близкими к умершему и должны принимать знаки сочувствия. Все понимали, что в первую очередь надо было подойти к ним.
Подростки 8-10-ти лет могли присутствовать на похоронах, если умерший был близкий человек. Подростки могли наблюдать все ритуальные церемонии в процессе всего времени. Им также разрешалось идти на кладбище, тем более, что оно находилось за домом. Подростки тем самым приобщались к культу предков. Если хоронили соседа, то присутствие подростков там не было принято.[42]
Женщины облачались в одежду черного цвета, без украшений, с не подрубленным или изрезанным в знак особого траура подолом платья, на голову одевали по самые глаза косынку, а порой и две, молодые женщины, девушки распускали волосы, сидели с разорванными воротами одежды, одевали простые черные колготки, не носили обуви на каблуках. Неприлично было, как и мужчинам, так и женщинам сидеть на похоронах, закинув ногу на ногу.
Приветствие на похоронах между близкими родственниками исключалось. Они обменивались неречевыми и речевыми средствами общения: приобняв друг друга, били себя в грудь, в голову, женщины вырывали волосы, царапали щеки, грудь; произносили слова сочувствия, поддержки, сожаления.
Не близкие родственники, все остальные участники похоронно-поминального обряда придерживаются следующих правил траурного этикеа. Из идущих вместе мужчин и женщин первыми пропускаются во двор женщины. Войдя в помещение, где находился покойник и символически проявив чувство сострадания, они, ведомые распорядительницей-соседкой, подходят посочувствовать к близким скорбящим родственникам.
Следует отметить, что мужчины зрелого возраста, умеющие должно, по- мужски оплакать покойника распевали протяжное «а-хи-хи» в такт битья себя по голове двумя руками. Старший из группы в 4-5 человек размещался ближе к голове покойника, а затем по нисходящей, стояли другие. Он и затягивал первым плач по умершему. Молодой человек, которому было за 25 лет, по этикету, должен был оплакивать покойника подобным образом.
Как и женщин, так и мужчин обходят близкие родственницы покойного. Делают они это строго против часовой стрелки (слева направо), также троекратным круговым движением правой руки совершают жест оберега, символического принятия невзгод на себя.
Мужчины, являвшиеся не близкими родственниками, придерживались большей церемониальности. Они порядке очередности по 4-5 человек выстраивались посреди двора, у ритуального столика, куда клали головные уборы, оружие, бурку, прислоняли посохи. Раньше вместо стола такую функцию выполняли алабаши, на которые вешали атрибуты одежды. В старину по обе стороны от столика стояли молодые соседи (абӷакцәа), приставленные в услужение к оплакивающим мужчинам. В их обязанности входили следующие действия: они принимали и отдавали головные уборы и сопровождали родственников, взяв их за спину (отсюда и их название «поддерживающие за спину» - абӷакцәа), подводили к покойному. Сидящие молодые женщины тут же вставали в знак почтения и благодарности к пришедшему. После окончания или во время оплакивания осторожно уводили родственника, долго не задерживая его.
Прагматическая значимость подобных услуг состояла в: 1) поддержании немощного старика (хотя данная процедура отводилась и зрелому здоровому мужчине); 2) сохранении ритуального порядка в процессе прихода и ухода людей; 3) не дать возможности самобичевания.
Затем мужчин подводили к «адышшалара» (место, где находились самые близкие родственники покойника), где они выражали свое сочувствие скорбящим родственникам покойного «аџьабацәа».
В построении ритуального пространства одну из первостепенных ролей играл возрастной фактор. Так, старших пропускали на оплакивание в первую очередь. В акте сочувствия из группы мужчин, остановившихся поодаль, выделялся самый старший из них и направляясь к старшему из скорбящих родственников, соболезновал ему.
Следует учесть и то обстоятельство, что «старшим» может быть человек и по статусу родства и по личным качествам.
Содержание термина нэхьыжь (в переводе с адыгского - старший по возрасту) было гораздо шире, чем понятие «старший по возрасту», включало и некоторые другие соображения, и признаки.[43]
В похоронно-поминальном обряде существуют специфические нормы запрета на некоторые действия. Истоком подобных табу является обычай избегания, а также принцип «старшинства» по родству, возрасту, полу и сословию. К примеру, совместное оплакивание покойника зятем и тестем, сыном и отцом, младшим и старшими братьями, старым и молодым мужчиной, крестьянином и дворянином исключалось. Невестка, тёща, причитая по умершему тестю, зятю, не касаются их, не поглаживают покойника. Родители следуют запрету на тактильный контакт (на прикосновение) покойного сына, дочери в присутствии старших свойственников.
С начала похоронного обряда до первых поминок в доме покойника находились как члены его семьи, так и другие близкие родственники.
К числу этнокультурных атрибутов общения относится и время, точнее, ритуальное время, например, распределение во времени календарных обрядов и обрядов жизненного цикла, время нанесения и продолжительность визитов т.п.[44]
У близких родственников все их время было отдано на проводы и справление сакральных погребальных обрядов по усопшему. Они коротали ночи напролет у гроба с телом, причем, мужчины в хорошую погоду располагались во дворе, а женщины чаще в помещении, некоторых из них, немощных пожилых родственников, забирали на ночь домой соседи.
Согласно традиционному избеганию даже после смерти одного из супругов другой не мог находиться ночью у гроба в присутствии старших родственников.
Следует сказать, что соседи в проведении похоронно-поминального обряда, были наиглавнейшими по обслуживанию пришедших, самих домочадцев, по достойному проводу в иной мир покойника. С первого дня до погребения умершего никто из его родственников не выполняли никакой физической домашней работы, ограничиваясь непосредственно ритуальными действиями по проводам покойного. Все технические организационные работы ложились на плечи соседей.
В назначенный день похорон собирались все те, кто приходил на панихиду, а также впервые пришедшие, дальние родственники, люди, знавшие покойного или кого-то из его близкой родни.
В былые времена на похоронах присутствовало меньшее количество людей, чем ныне. В прошлом извещались близкие и дальние родственники, сегодня средства массовой информации вещая, охватывают большие пространства, и приходит большое количество людей.
В день похорон покойника выносят из дома во двор под специально сооруженный навес, в котором располагаются женщины, мужчины - родственники из числа самых близких устраивали адышшылара (место сочувствия). Под навесом ставили гроб с телом покойника.
Хронологически «стояние» родственников длилось с утра до вечера, т.е. с появлением первого оплакивающего человека и до ухода последнего, причем обязательным этикетным актом было вставание скорбящих мужчин при подходе каждого человека, а «младшие» родственники вообще не садились в день похорон. Молодых девушек обычно рассаживали перед гробом (особенно, если покойник был молод), характерной позой скорбящих были скрещенные на груди руки (как у женщин, так и мужчин).
У головы покойника находились «старшие» родственницы по крови, по возрасту (пожилая мать, сестра матери, сестра отца, теща, свекровь покойника и др.), в более ранние времена на кушетках, у ног покойного размещались «младшие» (невестка, супруга, свояченница покойника).
При подходе к гробу оплакивающих молодые девушки вставали и пока первые не развернутся, чтобы уйти, они были на ногах, тем самым демонстрируя свое уважение и почтение хозяев к пришедшим.
Отойти от гроба, по негласной норме этикета, следовало, разворачиваясь против часовой стрелки, исходя из постпозиции головы, верхней части тела покойника.
В последний раз проститься с покойником, выдерживая принцип «старшинства» по возрасту, по родству, подходили мужчины, затем группой – соседи.
Лаконичным пересказом биографии покойного, кратким информативным сообщением, является речь у гроба (аԥсы ихцәажәара), которая произносится перед выносом покойника. Обычно родня последнего просит выступить уважаемого человека, оратора данного поселка, села, а затем еще 1-2-х из людей, знавших умершего, которые могут сами изъявить желание выступить. Без этой и других почестей по покойнику не хоронили клятвопреступников, кровосмесителей, отцеубийц и других злостных нарушителей обычного права. Близкие родственники, женщины, молодые ребята речи на подобных мероприятиях не произносили.
Если навстречу похоронной процессии шли путники, то они останавливались, отходили в сторону, не пересекая пути траурного шествия, мужчины снимали головные уборы, молча, потупив головы, пропускали ее. Всадник же, скачущий навстречу, по этикету, спешивался с лошади, отводил ее в сторону.
К моменту, когда люди начинали расходиться, сосед-распорядитель, обращаясь к ним, звал к столу помянуть покойника.
Поминальное застолье в довоенное время (конец XIX-XX вв.) проводилось абхазами только после предания земле покойника. Уже с середины XX в. начинается процесс перехода от традиционных норм скромных трапез, к обильным каждодневным застольям, принимавшим, порой, крайние формы.
Исследователь абхазских традиций советского периода К.Н. Думава по этому поводу пишет: «В феврале 1964 г. на пленуме обкома партии указывалось, что по-прежнему во многих селах проводятся пышные поминки, «годовщины» и прочие религиозные обряды. Более того, некто Багателия кормил более 1000 человек во время похорон из 4-5-и блюд, заставлял мыть руки вином».[45]
Поминальное застолье характеризуется специфическими элементами в характере его проведения, маркированными символикой «черного стола». За подобным столом долго не засиживались, после произнесения 3-4-х тостов люди вставали, официально тамаду не выбирали, но кто-то из старших мог попросить другого, чтобы с его помощью они приняли возлияние.
«Похоронное застолье отличается от всех других именно своей непродолжительностью и строгой регламентацией количества тостов... Тосты очень немногословны».[46]
Порядок рассаживания за «черным столом» не был строго регламентирован, т.е. вместе садились как старший, так и младшие братья, отец и сын, зять и тесть, что не допускалось за торжественным или обычными столами.
Следует отметить, что по заведенному обычаю все люди, приходящие на похороны, в равной степени наделяются вниманием со стороны близких родственников покойного, а также его соседей.
После окончания застолья наступает момент прощания. Выход участников из обрядового пространства сопровождается произнесением стереотипных вербальных формул поддержки, сочувствия, напутствия, благословения, адресованных близким родственникам покойного. Последние, в свою очередь, выражают признательность за посещение их дома, желают «всего доброго» уходящим. Хозяева их не провожают, остаются в пределах двора.
Попутчики, расставаясь после похорон, говорят друг другу: «иахьа нахыс бзиала ҳаицныҟәалааит» (чтобы с этого дня мы выходили по-хорошему). Неприлично было после похорон посещать торжественные мероприятия.
С момента смерти члена семьи в течение года, а раньше - и более того, все близкие родственники, соблюдали траурный этикет, т.е. вели более нормированный замкнутый образ жизни. Они не посещали торжественных мероприятий, не вели активную общественную жизнь, были сдержаны в проявлении радости, веселья, особенно, если умерший был молод, в расцвете сил, единственный наследник и т.д.
Показательны, в контексте общения, некоторые ситуации, разрешением которых является этикетное поведение, т.е. различные слова соболезнования, проявление эмпатии и т.д.
Крайне неприлично выражать соболезнование по телефону, если адресат находится в пределах Абхазии.
Поминальный цикл абхазов-христиан состоит из проведения 7, 40-го дней со дня смерти человека, а абхазов-мусульман - 9, 52-го дня, годовщины. Однако в силу религиозного синкретизма, включающего и дохристианское мировоззрение, многие абхазы не дифференцируют поминальные даты в соответствии с вероисповеданием.
На 7 или 9-й день после смерти человека без приглашения приходили близкие родственники и соседи. Так же, как и в дни панихиды, родственницы «извещали» о своем приходе криком и плачем. Они подходили к «аншьа» (манекену покойника, а в поздние времена - к разложенной на тахте одежде), а затем в сопровождении других близких родственниц, плача, шли к могиле.
После посещения могилы родственники приветствовали друг друга заключением в объятия или приложением головы к плечу, к груди.
В самом доме на отведенном столе для разложения принесенных родственниками яств, месте зажжения свечей - первыми обычно к вечеру сначала совершали поминальные возлияния мужчины, а затем - женщины.
Затем распорядитель-сосед приглашал к поминальному столу «старших» по возрасту, неблизких родственников.
Характер проведения данного застолья отличался от похоронного тем, что на нем избирается тамада самими его участниками. Если тамадой предлагали стать более молодого сотрапезника, то он мог вежливо отклонить свою кандидатуру, сославшись на более старших.[47]
В разгар застолья старшие родственники из числа самых близких подходили к «ашьаԥа» и, стоя, подняв стакан вина, благодарили за посещение их двора; за беспокойство, причиненное ими, желали присутствующим всего хорошего.
В древней Абхазии похоронно-поминальный цикл, в особенности, по долгожителю, завершался обрядом «самакуа», в котором скорбь и печаль по утрате близкого человека сменялись бурным весельем, непристойными шутками, инсценировками.[48]
О подобном поведении участников обряда писал С.Т. Званба, отмечая, что при поражении человека громом, его близкие родственники исполняли круговую пляску, без тени печали на лице, пели, были одеты в светлые одеяния.[49]
Подобное ритуальное поведение было связано с космогоническими представлениями абхазов; вслед за смертью рождалась новая жизнь
Заключение
Подводя итоги, следует сказать, что вся общественно-семейная жизнь абхазов была пронизана сетью норм, правил, предписаний, которые выполняли роль регулятора быта этноса.
Исследование традиционного этикетного общения абхазов в свадебном, похоронно-поминальном обрядах и обычаях, а также в гостеприимстве свидетельствует, что у абхазов в конце XIX-XX вв. существовала сложная и разветвленная вербальная и невербальная коммуникативная система.
Проведение свадебных и похоронно-поминальных обрядов, а также приема гостей подчинено определенной схеме, состоящей из последовательных этикетных предписаний. Так стандарты коммуникации похоронно-поминального цикла (предметы, одежда и др.) в зависимости от условий конкретной ситуации, выполняли регуляционно-коммуникативную функцию, организовывая людей в своеобразную кооперацию.
В зависимости от степени значимости тех или иных духовных ценностей в контексте ситуации этикетное поведение варьировалось от строгой канонизации до свободного обхождения. Этикетное поведение варьировалось и зависело от следующих условий: возраста, пола, родственно-религиозно-социальных отношений.
В соблюдении нравственных принципов абхазы были строги и взыскательны к себе подобным, нежели к представителям иного этноса.
Церемониальные и ритуализированные формы общения способствовали экономии времени, энергии и чувств людей. Так, в визитах молодых людей некоторые манипуляции с предметами негласно оповещали об исходе дела.
Многие из данных средств общения предполагали творческое участие и живую непринужденную игру - общение.
Проследив динамику, как вербальных, так и невербальных средств в традиционном общении, можно легко заметить, что в прошлом диапазон средств выражения различных чувств, информации и оценок был намного шире, чем в наше время.
Из всего вышесказанного можно выделить на 3 главных пункта:
- в абхазской свадебной обрядности в конце XIX - начале XX вв. существовало множество вербальных и невербальных форм общения, многие из которых к середине XX утратили свое как практическое, так и эстетическое значение;
- общение строится, исходя из наличия следующих его условий: родство по крови, возрасту, полу, социальному положению и т.д.
- у абхазов, проживающих в Турции, сохранены до сих пор многие элементы общения, которые исчезли в самой Абхазии.
Исходя из вышеизложенного, можно прийти к выводу, что этикетное поведение было призвано быть скрепляющим элементом общественно-значимой жизни абхазов и поддерживать представления данного общества о благопристойности, характеризующейся проявлением такта, вежливости, учтивости в рамках соционормативной культуры.
Большинство средств и атрибутов общения в рассмотренных обрядах носит символический, знаковый характер, со временем трансформируясь в этические ценности и категории и, наоборот.
Традиционно-бытовая культура общения абхазов включает в себя наилучшие формы человеческих взаимоотношений, которые крайне востребованы в настоящее время во внутри-внешнеэтнических отношениях.
Писаный кодекс нравственных устоев и норм поведения должен стать настольной книгой в каждой абхазской семье.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Айба М.В. О некоторых ритуально-этикетных формах общения абхазов: XIV итоговая научная сессия: Тез. докл. – Сухум: АбИГИ, 2001.
2. Айба М.В. Опосредованные (предметно-вещные) средства общения у абхазов. Абхазоведение (История, археология, этнология). Выпуск 2. Сухум, 2003.
3. Айба М.В. Традиционная культура общения абхазов (в гостеприимстве, свадебном, похоронно-поминальном обычаях и обрядах): дис. ... канд. ист. наук: 07.00.07. – АбИГИ АНА, 2005 – с.134.
4. Айба М. В. Невербальные виды общения абхазов. Приветствие (Электронный ресурс) http://www.alashara.org/news/neverbalnyie_vidyi_obscheniya_abhazov_privetstvie (дата обращения 15.03.2021.)
5. Аншба А.А. Абхазский фольклор и действительность. Тбилиси. 1982.
6. Аргун А.Х. Абхазский театр и фольклор. – Тбилиси, 1986.
7. Аргун А.Х. Дом горел и песню пели…- М., 1990.
8. Бгажноков Б.Х. Адыгский этикет. – Нальчик. Эльбрус, 1978.
9. Бгажноков Б.Х. Очерки этнографии общения адыгов. Нальчик: Эльбрус, 1983.
10. Бгажноков Б.Х. Организация пространства и этикет//Советская этнография. 1983.
11. Бгажноков Б.Х. Традиционное и новое в застольном этикете адыгских народов // Советская этнография. — 1987.
12. Бгажноков Б.Х. Старшинство в социальной организации адыгских народов//Этнографическое обозрение. 2002.
13. Бларамберг И.Ф. Историческое топографическое статистическое этнографическое и военное описание Кавказа. – Нальчик: Эль-фа, 1999.
14. Бромлей Ю.В. Современные проблемы этнографии. Москва. 1981.
15. Габниа С.С., Смыр Г.В., Чеснов Я.В. Ритуально-обрядовые функции абхазских посохов: Полевые исследования института этнографии 1982. – М.: Наука, 1986.
16. Гарб Пола. Долгожители. – Москва.1986.
17. Дарымба Е. Аргама ҭацаагара//Аԥсны, 2002.
18. Дбар С.А. Обычаи и обряды детского цикла у абхазов (вт. Пол. XIX – н. XX. Вв.). Сухум: Алашара. 2000.
19. Джанашиа Н.С. Абхазская культура и быт. Сухуми. 1960.
20. Думава К.Н. Влияние новых традиций на формирование личности. Москва. 1970., С.203.
21. Званба С.Т. Абхазские этнографические этюды. Сухуми: "Алашара", 1982.
22. Инал-Ипа Ш.Д. Очерки по истории брака и семьи у абхазов. Сухуми. 1954.
23. Инал-Ипа Ш.Д. Абхазы. Сухуми: Алашара, 1965.
24. Инал-Ипа Ш.Д. Традиции и современность. Сухуми Алашара, 1978.
25. Инал-Ипа Ш.Д. Очерки об абхазском этикете. Сухуми. 1984.
26. Инал-ипа Ш.Д. К изучению абхазского народного кодекса «апсуара./ «Традиционная культура абхазов»./под ред. Ачубга Т.А.// «Апсуара». РУП «Дом печати». 2014 г.
27. Калимов Г. М., Чирикба В. А., Фрагменты речевого этикета абхазов: Мосты. Сборник научных статей/Отв. Ред. Е.М. Малия, Пола Гарб, М.М. Барцыц. – Сухум, 1998.-Вып.1.
28. Косвен М.О. Родовое общество//ЭТНОГРАФИЧЕСКИЕ МАТЕРИАЛЫ И ИССЛЕДОВАНИЯ. —Москва. 1951.
29. Куправа А. Э. Вопросы традиционной культуры абхазов - Сухум, 2008.
30. Куправа А. Э. Вопросы традиционной культуры абхазов//Апсуара МАТЕРИАЛЫ И ИССЛЕДОВАНИЯ. Второй тематический сборник. АбИГИ Сухум 2014.
31. Касландзиа В.А. Аԥсуа-аурыс фразеологиатә жәар. – Аҟәа, 1995.
32. Ларина Т.В. Категория вежливости и стиль коммуникации. – М.: Языки славянский культур, 2009.
33. Маан О.В. Социализация личности в традиционно-бытовой культуре абхазов (вторая половина XIX – начало XX вв.). М. 1990.
34. Малиа Е.М., Акаба Л.Х. Одежда и жилище абхазов. Тбилиси. 1982.
35. Маретина С.А. Свадебный этикет/Этикет у народов Южной Азии. – Л. 1985.
36. Мусукаев А. С Традиционное гостеприимство кабардинцев и балкарцев. – Нальчик: Эльбрус. 1990.
37. Романов А. А. Соматикон : аспекты невербальной семиотики / А. А. Романов, Ю. А. Сорокин. – 3-е изд. – М.: ИЯ РАН, 2017.
38. Смирнова Я.С., Тер-Саркисянц А.Е. Семья и семейный быт. Народы Кавказа.Кн.3, ч.1. – М.1995.
39. Токарев С.А. «Избегание» и «этикет» // Советская этнография. – 1979.
40. Торнау Ф.Ф. Воспоминания кавказского офицера. – Сухум, 1998.
41. Тэрнер В. Символ и ритуал. Москва. 1983.
42. Унарокова Р.Б. Формы общения адыгов –М., 1998.
43. Чукбар А.И. Рассказы и статьи. Сухуми. 1984.
44. Чурсин Г.Ф. Материалы по этнографии Абхазии. Сухуми, 1957.
45. Шакрыл К.С., Конджария В.Х. Словарь абхазского языка. Т.1. – Сух., 1986.
46. Шакрыл К.С., Конджария В.Х., Чкадуа Л.П. Словарь абхазского языка. Т. II. – Сух., 1987.
47. Шамба О. Б. Пословицы абхазского народа. Сухум: Алашара, 1994.
[1] Айба М.В. Традиционная культура общения абхазов (в гостеприимстве, свадебном, похоронно-поминальном обычаях и обрядах): дис. ... канд. ист. наук: 07.00.07. – АбИГИ АНА, 2005.
[2] Инал-ипа Ш.Д. К изучению абхазского народного кодекса «Апсуара./ «Традиционная культура абхазов»./под ред. Ачубга Т.А.// «Апсуара». РУП «Дом печати». 2014 г. С. 5-7.
[3] Инал-Ипа Ш.Д. Абхазы/ отв. ред. Ю.Д. Анчабадзе, Ю.Г. Аргун; Ин-т этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН; Абхазский ин-т гуманитарных исследований им. Д.И. Гулиа. — М.: Наука, 2007. С -341.
[4] Инал-ипа Ш.Д. Традиции и современность. - Сухум, 1978. С. 82–83.
[5] Шамба О. Б. Пословицы абхазского народа. Сухум: Алашара, 1994. – с. 43.
[6] Шакрыл К.С., Конджария В.Х., Чкадуа Л.П. Словарь абхазского языка. Т. II. – Сух., 1987. – С. 70.
[7] Инал-Ипа Ш.Д. Традиции и современность (по материалам этнографии абхазов). «Алашара», Сухум, 1973. С.59
[8] Инал-Ипа Ш.Д. Очерки об абхазском этикете. – Сухуми. 1984, С. 104
[9] Мусукаев А. С Традиционное гостеприимство кабардинцев и балкарцев. – Нальчик: Эльбрус. 1990. – С.30.
[10] Инал-Ипа Ш. Д. Абхазы, С. 410
[11] Инал-Ипа Ш.Д. Очерки об абхазском этикете., С. 111
[12] Бгажноков Б.Х. Традиционное и новое в застольном этикете адыгских народов // Советская этнография. — 1987. — № 2., С.92
[13] Инал-Ипа Ш.Д. Очерки об абхазском этикете., С. 111-113
[14] Бгажноков Б.Х. Адыгский этикет. – Нальчик. Эльбрус, 1978. - С.184.
[15] КалимовГ. М., Чирикба В. А., Фрагменты речевого этикета абхазов: Мосты. Сборник научных статей/Отв. Ред. Е.М. Малия, Пола Гарб, М.М. Барцыц. – Сухум, 1998.-Вып.1. – С.12.
[16] Инал-Ипа Ш.Д. Очерки об абхазском этикете. С-110.
[17] Инал-Ипа Ш.Д. Указ.соч. С.-130.
[18] Торнау Ф.Ф. Воспоминания кавказского офицера. – Сухум, 1998. С. 64.
[19] Бламберг И.Ф. Историческое топографическое статистическое этнографическое и военное описание Кавказа. – Нальчик: Эль-фа, 1999. С.370.
[20] Ларина Т.В. Категория вежливости и стиль коммуникации. – М.: Языки славянский культур, 2009.
[21] Романов А. А. Соматикон: аспекты невербальной семиотики / А. А. Романов, Ю. А. Сорокин. – 3-е изд. – М.: ИЯ РАН, 2017. – 253 с.
[22] Айба М. В. Невербальные виды общения абхазов. Приветствие (Электронный ресурс) http://www.alashara.org/news/neverbalnyie_vidyi_obscheniya_abhazov_privetstvie (дата обращения 15.03.2021.)
[23] Айба М.В. Опосредованные (предметно-вещные) средства общения у абхазов. Абхазоведение (История, археология, этнология). Выпуск 2. Сухум, 2003. С - 224.
[24] Маретина С.А. Свадебный этикет/Этикет у народов Южной Азии. – Л. 1985. – С. 48
[25] Инал- ипа Ш.Д. Очерки об абхазском этикете – М., 1965., С.694.
[26] Унарокова Р.Б. Формы общения адыгов –М., 1998., С. 37.
[27] Дарымба Е. Аргама ҭацаагара//Аԥсны, 2002., С.7.
[28] Токарев С.А. «Избегание» и «этикет» // Советская этнография. – 1979., С.70.
[29] Джанашиа Н.С. Абхазская культура и быт. Сухуми. 1960., С.96.
[30] Косвен М.О. Родовое общество//ЭТНОГРАФИЧЕСКИЕ МАТЕРИАЛЫ И ИССЛЕДОВАНИЯ. —Москва. 1951., С.83.
[31] Бгажноков Б.Х. Традиционное и новое в застольном этикете адыгских народов // Советская этнография. — 1987. — № 2., С.57-58.
[32] Чурсин Г.Ф. Материалы по этнографии Абхазии. Сухуми, 1957., С.12.
[33] Дбар С.А. Обычаи и обряды детского цикла у абхазов (вт. Пол. XIX – н. XX. Вв.). Сухум: Алашара. 2000., С.10.
[34] Смирнова Я.С., Тер-Саркисянц А.Е. Семья и семейный быт. Народы Кавказа.Кн.3, ч.1. – М.1995., С.99.
[35] Смирнова Я.С., Тер-Саркисянц А.Е. Семья и семейный быт. Народы Кавказа.Кн.3, ч.1. – М.1995., С.121-122.
[36] Инал-ипа Ш.Д. Очерки об абхазском этикете. Сухуми. 1984., С.147.
[37] Чукбар А.И. Рассказы и статьи. Сухуми. 1984., С.72
[38] Айба М.В. О некоторых ритуально-этикетных формах общения абхазов: XIV итоговая научная сессия: Тез. докл. – Сухум: АбИГИ, 2001., С.37.
[39] Аншба А.А. Абхазский фольклор и действительность. Тбилиси. 1982., С.60.
[40] Джанашиа Н.С. Абхазская культура и быт. Сухуми. 1960., С.80.
[41] Малиа Е.М., Акаба Л.Х. Одежда и жилище абхазов. Тбилиси. 1982. С.103.
[42] Маан О.В. Социализация личности в традиционно-бытовой культуре абхазов (вторая половина XIX – начало XX вв.). М. 1990., С.19.
[43] Бгжноков Б.Х. Старшинство в социальной организации адыгских народов//Этнографическое обозрение. 2002. С.17.
[44] Бгжноков Б.Х. Организация пространства и этикет//Советская этнография. 1983., С.172.
[45] Думава К.Н. Влияние новых традиций на формирование личности. Москва. 1970., С.203.
[46] Калимов Г.М., Чирикба В.А. Фрагменты речевого этикета абхазов. Сухум. 1998., С.14.
[47] Калимов Г.М., Чирикба В.А. Фрагменты речевого этикета абхазов. Сухум. 1998., С.12.
[48] Малиа Е.М., Акаба Л.Х. Одежда и жилище абхазов. Тбилиси. 1982. С.136.
[49]Званба С.Т. Абхазские этнографические этюды. Сухуми: "Алашара", 1982., С.33.
Дата добавления: 2021-07-19; просмотров: 117; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!