Текст из варианта 1 из сборника И.П.Цыбулько-2021
Согласны ли вы, что «вера в человека сама по себе … выше всяких житейских соображений»? Ответ на этот вопрос даёт А.П.Чехов, поднимая проблему безграничной веры в человека.
Раскрывая данную проблему, автор утверждает, что вера в человека «имела благотворное влияние» на жителей описываемого населённого пункта. По словам писателя, доверяя людям, мы «воспитываем в нас великодушные чувства» и учимся «любить и уважать каждого человека». Данным примером Антон Павлович доносит мысль: вне зависимости от обстоятельств и в любой ситуации доброта и вера должны брать верх в человеке.
Далее в подтверждение своей мысли мастер слова приводит доказательство, знакомя нас с «замечательным доктором», в груди которого «билось чудное, ангельское сердце». Как пишет драматург, однажды тот «был найден в овраге убитым", что повергло горожан в шок. Последующее расследование указывало на «одного шалопая, уже много раз судимого», но люди не способны были поверить, что кто-либо мог убить такого светлого человека, как доктор. Впоследствии прозаик фокусирует взгляд читателя на толпе, просящей «отпустить» «злодея», и судье. Люди не допускали «мысли, что мог найтись такой человек, который осмелился бы убить … доктора»: их вера в человека была очень сильна. Так, последовательно, шаг за шагом, А.П.Чехов показывает, какой бываетсила верыичто сочувствие и благосклонность не имеет границ.
|
|
|
Резюмируя вышесказанное, опираясь на два приведенных примера-иллюстрации, основанных на приеме подтверждения, мы приходим к выводу, что вера в человека есть ведущее чувство, поскольку без составляющих ее сострадания и милосердия мир рухнет.
Позиция автора ясна и понятна: вера как основа любви и уважения к людям должна стать главным ориентиром на жизненном пути каждого, позволяя слепо верить каждому человеку. (Турченко Д., 10 класс)
| Исходный текст Что же касается меня, господа, то я всегда с восторгом встречаю оправдательные приговоры, — сказал Михаил Карлович, садовник графа N. — Я не боюсь за нравственность и за справедливость, когда говорят «невиновен», а, напротив, чувствую удовольствие. Даже когда моя совесть говорит мне, что, оправдав преступника, присяжные сделали ошибку, то и тогда я торжествую. Судите сами, господа: если судьи и присяжные более верят человеку, чем уликам, вещественным доказательствам и речам, то разве эта вера в человека сама по себе не выше всяких житейских соображений? Мысль хорошая, — сказал я. Но это не новая мысль. Помнится, когда-то очень давно я слышал даже легенду на эту тему, — сказал садовник и улыбнулся. — Мне рассказывала её моя покойная бабушка. Мы попросили его рассказать эту легенду. — В одном маленьком городке, — начал он, — поселился пожилой, одинокий и некрасивый господин по фамилии Томсон или Вильсон, — ну это всё равно. Дело не в фамилии. Профессия у него была благородная: он лечил людей. Жители города были очень рады, что Бог наконец послал им человека, умеющего лечить болезни, и гордились, что в их городе живёт такой замечательный человек. «Он знает всё», — говорили про него. Но этого было недостаточно. Надо было ещё говорить: «Он любит всех!» В груди этого учёного человека билось чудное, ангельское сердце. Ведь жители города были для него чужие, не родные, но он любил их, как детей, и не жалел для них своей жизни. У него самого была чахотка, он кашлял, но, когда его звали к больному, забывал про свою болезнь, не щадил себя и, задыхаясь, взбирался на горы, как бы высоки они ни были. Он пренебрегал зноем и холодом, презирал голод и жажду. Денег он не брал, и, странное дело, когда умирал пациент, то доктор шёл вместе с родственниками за гробом и плакал. Признательность жителей не имела границ. В городке и его окрестностях не было человека, который позволил бы себе не только сделать ему что-нибудь неприятное, но даже подумать об этом. И вот этот человек, который, казалось, своею святостью оградил себя от всего злого, доброжелателями которого считались даже разбойники и бешеные, однажды был найден в овраге убитым. Можете же представить себе теперь ту скорбь, какая овладела жителями города и окрестностей. Все в отчаянии, не веря своим глазам, спрашивали себя: кто мог убить этого человека? Судьи, которые проводили следствие, сказали так: «Здесь мы имеем все признаки убийства, но так как нет на свете такого человека, который мог бы убить нашего доктора, то, очевидно, убийства тут нет и совокупность признаков является только простою случайностью. Нужно предположить, что доктор в потёмках сам упал в овраг и ушибся до смерти». Но вдруг, можете себе представить, случай наводит на убийцу. Увидели, как один шалопай, уже много раз судимый, пропивал в кабаке табакерку и часы, принадлежавшие доктору. Когда стали его уличать, он смутился и сказал какую-то очевидную ложь. Сделали у него обыск и нашли рубаху с окровавленными рукавами и докторский ланцет в золотой оправе. Каких же ещё нужно улик? Злодея посадили в тюрьму. Жители возмущались и в то же время говорили: — Невероятно! Не может быть! Смотрите, как бы не вышло ошибки; ведь случается, что улики говорят неправду! На суде убийца упорно отрицал свою вину. Всё говорило против него, и убедиться в его виновности было так же нетрудно, как в том, что земля чёрная, но судьи точно с ума сошли: они по десяти раз взвешивали каждую улику, недоверчиво посматривали на свидетелей, краснели, пили воду... — Обвиняемый! — наконец обратился главный судья к убийце. — Суд признал тебя виновным в убийстве доктора такого-то и приговорил тебя к... Главный судья хотел сказать: «к смертной казни», но выронил из рук бумагу, на которой был написан приговор, вытер холодный пот и закричал: — Нет! Если я неправильно сужу, то пусть меня накажет Бог, но, клянусь, подсудимый не виноват! Я не допускаю мысли, что мог найтись такой человек, который осмелился бы убить нашего доктора! Человек не способен пасть так низко! — Да, нет такого человека, — согласились прочие судьи. — Нет! — откликнулась толпа. — Отпустите его! Убийцу отпустили на все четыре стороны, и ни одна душа не упрекнула судей в несправедливости. Пусть оправдательный приговор принесёт жителям городка вред, но зато, посудите, какое благотворное влияние имела на них эта вера в человека, вера, которая ведь не остаётся мёртвой: она воспитывает в нас великодушные чувства и всегда побуждает любить и уважать каждого человека. Каждого! (По А. П. Чехову) |
2.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
(сочинение)
Человек, взрослея, выбирает для себя профессию. Встречаются люди, которые проносят любовь к ней через всю жизнь. Для них профессия становится не просто работой, а смыслом жизни. Именно о таком человеке размышляет Сергей Иванович Сивоконь, поднимая проблему самоотверженной преданности своему делу.
В начале текста автор утверждает, что С.Я.Маршак, написавший множество стихов для детей, очень любил свою профессию. «Главное, наверное, было в его любви – к людям, к литературе и прежде всего к детям», - отмечает прозаик. В этих строках заключается смысл того, что только искренне любящий детей человек мог написать столько хороших стихов. На мой взгляд, литературный критик считает, что в основе преданности писательскому делу – любовь к тем, для кого Маршак пишет произведения.
Следующим примером, подтверждающим преданность поэта профессии, является высказывание Бориса Полевого: «Не может же человек на смертном одре держать корректуру! Но Маршак – мог». Самуилу Яковлевичу не даёт покоя мысль о том, что в его тексте есть недочёты, которые следует исправить, поэтому он звонит редактору и обращается к нему со словами: «Поверьте, там есть серьёзные огрехи. Нет-нет, не ваши, а мои огрехи...». Он уверен, что миллионам читателей «надо вовремя доставлять журнал». И это – поступки умирающего поэта. Так, последовательно, шаг за шагом, писатель демонстрирует, какой самоотверженной бывает преданность своему делу.
Использование приёма подтверждения, лежащего в основе примеров-иллюстраций, позволяет литературоведу убедительно и обоснованно раскрыть проблему и высказать глубокую и важную мысль: любовь к профессии отражается в верности своему делу и может быть сильнее смерти.
Автор убеждён: только такие люди, как С.Я.Маршак, могут быть самоотверженно преданы своей профессии, потому что отдают ей всю жизнь.
Нельзя не согласиться с мнением литературного критика. Я так же, как и он, считаю, что самоотверженная преданность профессии может быть смыслом жизни. Так, в «Повести о настоящем человеке» Бориса Николаевича Полевого летчик Алексей Мересьев, потерявший ноги, не сдается и возвращается в строй. Это – пример настоящей верности своему делу.
В заключение мне хочется сказать, что поднятая автором проблема будет актуальна всегда: в любые времена найдутся люди, искренне преданные своей профессии.
(Дима Дудкин, 10 класс)
| Исходный текст (1)С выходом в серии «Жизнь замечательных людей» книги Марка Гейзера о Маршаке представление о знаменитом поэте у массового читателя должно измениться. (2)Да и не только у массового. (3)Даже такой маститый критик, как Бенедикт Сарнов, считал, что «самобытным художником, тем Маршаком, каким мы его знаем, он стал только в советское время». (4)Но вот теперь Марк Гейзер подробно рассказывает о приходе поэта в литературу, и мы узнаём, что начинал Маршак со стихов, которые вызвали восторженные отзывы Стасова, сразу же взявшего юного поэта под опеку, а также Горького, Шаляпина и других выдающихся мастеров. (5)Ахматова, например, позднее признавалась Самуилу Яковлевичу, что без его «Книги Руфи», вышедшей ещё в 1909 году, не было бы её «Лотовой жены» и некоторых других стихов... (6)В жизни Маршака случалось такое, что ему угрожала реальная опасность. (7)Вот хотя бы история с разгромом маршаковской редакции Детиздата, когда были арестованы многие её сотрудники и авторы. (8)Годы спустя в деле одного из репрессированных тогда детиздатовцев нашли ордер на арест самого Самуила Яковлевича. (9)Спасло его то, что он вовремя уехал из Ленинграда... (10)Откуда же взялся детский классик Маршак, восхищавший таких больших и очень разных писателей, как М.Горький, В.Маяковский, М.Цветаева, К.Чуковский? (11)Всемирно известный переводчик, выигрывавший творческие «дуэли» у самых выдающихся мастеров? (12)3амечательный педагог, воспитатель юных, да и не юных поэтов? (13)Главное, наверное, было в его любви — к людям, к литературе и прежде всего к детям. (14)А знаменитые маршаковские беседы с чем-то заинтересовавшими его людьми (чаще всего с литераторами) — восторженными откликами на них полны воспоминания о Самуиле Яковлевиче?.. (15)Одну из самых сильных страниц в творческой биографии Маршака приоткрыл Борис Полевой, в ту пору — главный редактор журнала «Юность». (16)Он уже слышал, что Маршак еле жив, что врачи борются даже не за дни, а за часы его жизни... (17)И вдруг звонок у него в редакции: «С вами хочет говорить Самуил Яковлевич». (18)Полевой не поверил. (19)Решил, что его разыгрывают. «(20)И тут я слышу то, — вспоминает он, — что сразу убеждает меня, что я говорю с настоящим Маршаком, с поэтом, находящимся при смерти: — (21)Голубчик мой, вы, наверное, слышали, я ослеп. (22)Ничего не вижу. (23)Но гранки мне прочли. (24)Поверьте, там есть серьёзные огрехи. (25)Нет-нет, не ваши, а мои огрехи... (26)Гранки перед вами? (27)Найдите страничку такую-то. (28)Нашли? (29)Возьмите карандашик, я вам продиктую поправку. (30)Мне становится страшно. — (31)Самуил Яковлевич, я к вам заеду. (32)Журнал потерпит. — (33)Нет, нет, нет, это мы с вами можем потерпеть, а журнал терпеть не может. (34)У нас миллион читателей, им надо вовремя доставлять журнал. (35)3аписывайте. — (36) Это звучит уже как приказ». (37)Полевой решил, что худшее для Маршака уже позади. (38)Не может же человек на смертном одре держать корректуру! (39)Но Маршак — мог. (40)И уже через день после этого разговора Полевой услышал, что Самуила Яковлевича нет в живых... (По С. Сивоконю*) *Сергей Иванович Сивоконь (род. в 1933 г.) — русский литературный критик и литературовед. |
ПРИЁМ ДЕТАЛИЗАЦИИ
1
(комментарий)
Война… Страшное слово. Война несёт только страх и смерть. Именно об этом размышляет Борис Давыдович Сурис, поднимая проблему ощущений человека на войне.
В одном из своих произведений писатель с помощью двух деталей передаёт всю гамму ужаса, который испытывает человек во время бомбёжки. «Грязные подошвы докторских сапог оказались у меня как раз под щекой и пачкали всё лицо, но отвернуться от них было некуда, да и незачем», - так, фокусируя взгляд читателя на этих «подошвах докторских сапог», автор даёт ему возможность понять ужас, который испытывает человек в условиях войны. «Подошвы сапог придвигались всё ближе и ближе и разрослись до гигантских размеров. Они поглощали всё остальное», - об этом думает герой, не замечая окружающего мира: он видит только сапоги! Обилие эмоций порабощает разум, от страха человек сосредоточен на деталях, которые не имеют отношения к происходящему вокруг, о чём и говорит писатель, так тщательно вырисовывая эту деталь – «подошвы докторских сапог».
Далее Борис Давыдович обращает внимание читателя на психологическую деталь, на то, что происходит внутри человека. «Близость смерти вокруг замкнула наше существование в узкую, как мышеловка, рамку, по обеим сторонам которой больше ничего не было. Мне показалось, что я задыхаюсь», - таковы мысли человека перед лицом возможной смерти. Так, наблюдая за состоянием героя, анализируя психологическую деталь, которая позволяет проникнуть во внутренний мир рассказчика, мы постигаем глубокую мысль автора: на войне человек переживает всю гамму страха.
Таким образом, прозаик, используя два примера-иллюстрации, основанных на приеме детализации, демонстрирует, что чувствует человек, который в любую минуту может умереть: страх парализует его, заставляет забыть обо всём, уничтожая и прошлое, и будущее, сужая мир до одной точки – до подошв сапог. (Баева Виктория, 11 класс)
| Исходный текст (1)— Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать... (2)Двадцать семь... (3)Откуда их столько взялось! (4) — Не меньше полусотни, — сказал я. (5) Мы стали на край узкой щели, готовые спрыгнуть туда, когда придёт момент. (6)Она была узкая и глубокая, как могила, и очень неуютная, а после вчерашнего дождя в неё натекла вода, но всё же было очень благоразумно заранее выкопать хоть такую щель. (7)Мерный рокот авиационных моторов рос и ширился, заполнял пространство, десятки тысяч лошадиных сил несли по воздуху сотни тонн бомб, чтобы в сознании собственного превосходства и безнаказанности сбросить их на наши головы. (8)В тяжкий гул вмешались одиночные винтовочные выстрелы, несколько раз бухнули противотанковые ружья, и где-то нервно и коротко прострочили из бесполезного автомата. (9)Гул моторов перекрывал все остальные звуки: «юнкерсы» шли чётким строем, тройками, одно звено за другим, всё небо было полно самолётов, маленькие, тонкие «мессеры» вились между тяжело нагруженными машинами. (10)Рокот нарастал, и в этом рокоте стало различимо заунывное подвывание — верный признак немцев. (11)Самолёты всё шли, их было и в самом деле не менее пятидесяти, и было удивительно: неужели такая громада вся против нас, таких маленьких и беззащитных, у которых нет ничего для спасения, кроме этой ненадёжной щели. (12) — Сюда летят, — сказал Артёменко. (13) Доктор зачем-то застегнул шинель на все пуговицы, потом опять распахнул её. (14)Он заметно побледнел. (15)Первая партия развернулась от ярко сияющего солнца, выстроилась и стала медленно кружить, как будто высматривая что-то на земле. (16)Спокойное ясное небо голубело в самой вышине. (17)А земля загудела и забилась дрожью, отзываясь на неумолчный глухой вой и рокот. (18)Вот первая тройка, клюнув носом, стремительно пошла в пике. (19)Самолёты падали чуть ли не до самой земли, а затем взмывали кверху, показывая нам своё бронированное брюхо и жёлтые концы крыльев, и от них оторвался и понёсся вниз нарастающий пронзительный визг, и донеслись тупые удары, и за ближними хатами встали развесистые синие с чёрным дымы, шурша прилетел издалека и упал около нас обессилевший осколок, и следующая тройка вышла в пике — прямо на нас. (20)Артёменко дёрнул меня за руку, и мы оба свалились в щель, где уже лежал доктор, и закрыли головы руками, и бомбы с визгом пролетели над нами одновременно с ревущим «юнкерсом» и взорвались где-то совсем недалеко, ослепительно блеснуло, и посыпались грязь и осколки, и щель заволокло синим дымом. (21) — Перелёт, — приподнялся было я, но поскорее опять уткнулся в сапоги доктора, потому что «юнкере» — тот же самый или другой — страшно низко прошёл над нами, стреляя, и видно было, как из втулок пропеллеров вырываются короткие язычки огня, и опять провизжало над нами и пробарабанило по земле. (22)А потом пошло светопреставление: грохот близких и далёких взрывов, вспышки пулемётных очередей, лай автоматических пушек, рокот и вой пикирующих самолётов, и прилетали на край щели тихие осколки и комья земли, и дым закрыл небо, и в голову не приходило ничего, кроме того, что прямое попадание в щель не такая уж невозможная штука. (23)Мы лежали на самом дне, сжавшись в комок, и старались не думать и не дышать. (24)Грязные подошвы докторских сапог оказались у меня как раз под щекой и пачкали всё лицо, но отодвинуться от них было некуда, да и незачем. (25)Какое это имело значение, когда каждую секунду от нас могло ничего не остаться? (26)Человечество исчезло. (27)Человечество и мир ограничивались четырьмя могильными стенками, покрытыми полужидкой слизью, лужей воды под животом, тремя скрюченными телами, в которых пока ещё теплилась жизнь, и этими сапогами у самых глаз. (28)Подошвы сапог придвигались всё ближе и ближе и разрастались до гигантских размеров. (29)Они поглощали всё остальное. (30)Былые детские мечты о счастливом будущем, искания правды в служении прекрасному, высокомерные юношеские планы покорения вселенной путём создания прекрасных произведений искусства — всё, чем когда-то была заполнена моя недолгая жизнь, сплющивалось, сжималось до степени конспектов и полностью умещалось на поверхности этих подошв, подбитых железными подковками и облепленных жёлтой глиной. (31)Да и не были ли они последним, что мне суждено видеть на этом свете, — торчащие перед глазами подкованные подошвы?.. (32)Холодная земля, спасающая от бомб, и пара сапог — больше ничего. (33)Остальное осталось там. (34)Снаружи. (35)Но там сейчас грохот и вой и тоже больше ничего. (36)Близость смерти вдруг замкнула наше существование в узкую, как мышеловка, рамку, по обеим сторонам которой больше ничего не было. (37)Исчезло прошлое, и под сомнением оказалось будущее. (38)Только грохот и вой — больше ничего... (39)И земля ходит ходуном, трясётся и вот-вот сойдётся вверху над нами, окончательно похоронив. (40)Мне показалось, что я задыхаюсь. (По Б.Д. Сурису*) *Борис Давыдович Сурис (1923-1991) — историк искусства и коллекционер графики, автор научных исследований о русских художниках XX века. Участник Великой Отечественной войны, автор книги «Фронтовой дневник». |
2
(сочинение)
Родной дом… Эти слова заставляют биться наше сердце быстрее. Наверное, поэтому человек всегда будет помнить о родном доме, где он появился на свет, где рос, взрослел, где жили его родители. Именно об этом и размышляет В.К.Железников, поднимая проблему отношения к родному дому.
Рассматривая данную проблему, он знакомит читателя с человеком, который вернулся в родной дом, где не был несколько лет. Используя психологическую деталь, писатель рисует душевное состояние героя до приезда и во время встречи с домом. Автор говорит, что герой «не боялся смерти», но очень боялся не успеть «добраться до родного дома». Внимание привлекает удивительно точная подробность, которую автор применяет, раскрывая состояние героя: похоронив жену и тяжело заболев, он отправляется домой, «мечтая попасть в окружение старых стен». На мой взгляд, обращая взгляд читателя на эту психологическую деталь, писатель убеждает нас в том, что, где бы ни находился человек, его всегда будет тянуть домой, потому что там он наполняется душевными силами.
Раскрывая проблему дальше, публицист делится с читателем мыслями героя, подчеркивая особенность в поведении Николая Николаевича: «когда дом ожил, заговорил, запел, зарыдал», хозяин этого дома вдруг ощутил, как «множество людей вошли в комнату и окружили кольцом». Воспоминания, говорит автор, нахлынули на Николая Николаевича. И на еще одну психологическую деталь фокусирует взгляд читателя Владимир Карпович: герой мечтает, чтобы его сын жил в этом доме и чтобы дом стал родным и для него, потому что тот «…уже никогда не сможет забыть родного дома». Мне кажется, эта деталь, раскрывая внутренний мир хозяина дома, показывает, насколько сильной может быть любовь к родному дому.
Использованные два примера-иллюстрации, основанные на приёме детализации, помогают понять всю глубину поднятой проблемы. Опираясь на эти аргументы, мы можем сказать, что поднятая автором проблема актуальна и в наше время, ведь родной дом и воспоминания, связанные с ним, наполняют нас силой как душевной, так и физической: Николай Николаевич, тяжело заболев, ожил вместе с домом.
Автор убежден: в сложных ситуациях родной дом исцелит, поддержит, поэтому человек в любом возрасте чувствует любовь к нему.
Нельзя не согласиться с мнением писателя. Я так же, как и он, считаю, что любовь к родному дому помогает человеку. Как бы далеко мы ни находились, каждый из нас всегда вспоминает об отчем доме, и эти воспоминания делают нас сильнее, что позволяет двигаться дальше. Вспомним произведение Валентина Распутина «Уроки французского». Писатель рассказывает историю мальчика, который переехал в город, чтобы продолжить обучение в школе. Он сталкивается с большими жизненными проблемами. И лишь воспоминания о родном доме не дают ему сдаться. Этот пример ясно доказывает нам, что родной дом – источник силы духа.
И в заключение мне хотелось бы обратиться к словам Дмитрия Завадского: «Дом - это там, где тепло, уют, место, куда хочется сбегать снова и снова, если вдруг стало невыносимо плохо». Удивительно точные слова! (Дудкин Дмитрий, 10 класс)
| Исходный текст (1) Николай Николаевич не был в городке более тридцати лет. (2)Он только недавно похоронил свою жену и сам после этого тяжело заболел. (3)Николай Николаевич не боялся смерти и относился к этому естественно и просто, но он хотел обязательно добраться до родного дома. (4)Он мечтал попасть в окружение старых стен, где длинными бессонными ночами перед ним мелькали бы вереницы давно забытых и вечно памятных лиц. (5)Целый год до его приезда дом простоял заколоченный. (6)Его поливали дожди, на крыше лежал снег, и никто его не счищал, поэтому крыша, и так уже давно не крашенная, во многих местах прохудилась и проржавела. (7)А ступени главного крыльца совсем прогнили. (8)Когда Николай Николаевич увидел свою улицу и свой дом, сердце у него заколотилось так сильно, что он испугался, что не дойдёт. (9)Он постоял несколько минут, отдышался, твёрдым военным шагом пересёк улицу, решительно оторвал крест от калитки, вошёл во двор, отыскал в сарае топор и стал им отрывать доски от заколоченных окон. (10)Неистово работая топором, забыв впервые о больном сердце, он думал: главное — отколотить доски, открыть двери, распахнуть окна, чтобы дом зажил своей постоянной жизнью. (11) По памяти дом всегда казался ему большим, просторным, пахнущим тёплым воздухом печей, горячим хлебом, парным молоком и свежевымытыми полами. (12)И ещё когда Николай Николаевич был маленьким мальчиком, то всегда думал, что у них в доме живут не только «живые люди», не только бабушка, дедушка, папа, мама, братья и сёстры, приезжающие и уезжающие бесчисленные дяди и тёти, а ещё и те, которые были на картинах, развешанных по стенам во всех пяти комнатах. (13) И это чувство, что «люди с картин» на самом деле живут в их доме, никогда не покидало его, даже когда он стал взрослым, хотя, может быть, это и странно. (14) Трудно объяснить, почему так происходило, но, будучи в самых сложных переделках, в предсмертной агонии, на тяжкой кровавой работе войны, он, вспоминая дом, думал не только о своих родных, которые населяли его, но и о «людях с картин», которых он никогда не знал. (15) Николай Николаевич отворил дверь с некоторой опаской. (16) В доме пахло сыростью и затхлостью. (17)На потолке и в углах была паутина. (18)Многочисленные пауки и паучки, не обращая на него внимания, продолжали свою кропотливую искусную работу. (19)Полевая мышка, найдя приют в брошенном доме, как цирковой канатоходец, несколько раз весело пробежала по проволоке, которая осталась на окне от занавесей. (20)Мебель была сдвинута со своих привычных мест и зачехлена старыми чехлами. (21)Картины, заботливо завёрнутые сестрой в мешковину, лежали на антресолях в самой сухой комнате. (22)Первым делом Николай Николаевич затопил печи, а когда стёкла окон запотели, отворил их настежь, чтобы вышла из дома сырость. (23)А сам всё подкладывал и подкладывал в печи дрова, заворожённый пламенем и гулом огня. (24)Потом он вымыл стены, принёс стремянку, добрался до потолков и, наконец, меняя несколько раз воду, выскоблил тщательно полы, половицу за половицей. (25) Постепенно всем своим существом Николай Николаевич почувствовал тепло родных печей и привычный запах родного дома — он радостно кружил ему голову. (26) Впервые за последние годы Николай Николаевич освобождённо и блаженно вздохнул. (27)Вот тогда-то он снял чехлы с мебели и расставил её. (28)И, наконец, развесил картины... (29)Каждую на своё место. (30)Николай Николаевич огляделся, подумал, что бы сделать ещё, — и вдруг понял, что ему больше всего хочется сесть в старое отцовское кресло, которое называлось волшебным словом «вольтеровское». (31)В детстве ему не разрешалось этого делать, а как хотелось забраться на него с ногами!.. (32)Николай Николаевич медленно опустился в кресло, откинулся на мягкую спинку, облокотился на подлокотники и просидел так неизвестно сколько времени. (33)Может быть, час, а может быть, три, а может, остаток дня и всю ночь... (34)Дом ожил, заговорил, запел, зарыдал... (35)Множество людей вошли в комнату и окружили кольцом Николая Николаевича. (36)Николай Николаевич думал о разном, но каждый раз возвращался к своей тайной мечте. (37)Он думал о том, что когда он умрёт, то здесь поселится его сын с семьёй. (38)И видел воочию, как сын входит в дом. (39)И, конечно, невидимые частицы прошлого пронзят и прогреют его тело, запульсируют кровью, и он уже никогда не сможет забыть родного дома . (По В. Железникову *) * Владимир Карпович Железников (1925-2015) - русский детский писатель, кинодраматург, заслуженный деятель искусств Российской Федерации, автор таких известных произведений для детей, как «Чудак из ,,6-Би», «Чучело», «Жизнь и приключения чудака», «Каждый мечтает о собаке». Фрагмент взят из повести «Чучело». |
[1] http://www.old.fipi.ru/sites/default/files/document/2020/mr/russkiy_yazyk_ege.pdf
Дата добавления: 2021-02-10; просмотров: 1222; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!