Текст из варианта 9 из сборника И.П.Цыбулько-2021
Война… Страшное событие в жизни людей. Должны ли они, эти события, быть отражены в художественных произведениях и каким должно быть это отображение? Можно ли искажать военные события, придавая им красочности? Именно над этими вопросами размышляет В.В.Быков, поднимая проблему важности правдивого отображения войны в литературе.
Ключевой вопрос авторского рассуждения звучит так: почему писатели должны говорить правду о войне? В поиске ответа на данный вопрос Василь Владимирович обращается к высказыванию Е. Евтушенко: «прошлая война для нас… слишком сокровенная тема, касаться к которой надобно с ясным сознанием огромной ответственности», именно она, ответственность, и является причиной того, что «единственное достоинство …литературы – правда». Так, анализируя ключевой вопрос, мастер слова приходит к выводу: причина правдивого отображения войны – в ответственности.
Что же из этого следует? Думается, следует одно: чувствовать ответственность должны все творческие люди (и те, кто воевал, и те, кто не был участником войны). К сожалению, как отмечает В.Быков, «за тысячелетия земной истории о войне… написано много неправды, красивых сказок и прямой лжи». И если мы говорим об ответственности как о причине правдивого изображения войны, то, как следствие, «говорить неправду о ней не только безнравственно, но и преступно», потому что людям необходимо и через много лет знать, «от какой опасности они избавились и какой ценой досталось им это избавление». Данное рассуждение белорусского писателя подводит читателя к мысли: искажение военных событий, уход от ответственности перед поколениями, не знавшими войну, за её правдивое изображение может сказаться на восприятии войны как самого страшного события в жизни людей.
|
|
|
Проанализировав два примера-иллюстрации, мы увидели причину того, что отображение войны должно быть правдивым, вследствие чего стало понятным, что отказ от правды безнравствен и опасен. (Суязова И.А., учитель)
| Как-то Анатолий Бочаров высказал предположение о наступившем периоде усталости нашей военной прозы. Не стану по примеру некоторых специалистов этого рода литературы опровергать видного критика и теоретика советской литературы, немало сделавшего и для осмысления военной прозы: вполне возможно, он прав. Как и всякое живое дело, военная проза в своём развитии не может избежать определённых спадов. Но вряд ли когда-либо померкнут в её сокровищнице замечательные по мастерству и правдивости произведения, принадлежащие перу Юрия Бондарева, Григория Бакланова, Константина Симонова, Владимира Богомолова, Константина Воробьёва, Юрия Гончарова, Евгения Носова, Сергея Крутилина и других. Написанные, казалось бы, об одном и том же, о человеке на войне, эти произведения несут в себе неиссякаемое разнообразие — жанровое, тематическое, стилевое, различие личностно-авторского отношения к войне и её непростым проблемам. Но, разумеется, самое ценное в них — правда пережитого, достоверность подробностей и психологии, неизменность гуманистического отношения к человеку самой трудной судьбы — солдату на самой большой и самой кровавой войне. О войне написано много во всех жанрах литературы, на 77 языках народов нашей страны, разумеется, с различной степенью мастерства, умельства, талантливости. Что до меня как читателя (да, я думаю, и до большинства читателей, воевавших и невоевавших), то, может быть, для нас дороже всего в этих книгах не мастерство изложения, не красочность слога, но — правда. 3а тысячелетия земной истории о войне на всех языках мира написано много неправды, красивых сказок и прямой лжи. Говорить неправду о ней не только безнравственно, но и преступно как по отношению к миллионам её жертв, так и по отношению к будущему. Люди Земли должны знать, от какой опасности они избавились и какой ценой досталось им это избавление. Что касается читателя, то ему интересно знать всё: от переживаний солдата в передовом окопе до работы крупных штабов и ставки по руководству войсками. Литература многое сделала для раскрытия психологии рядового бойца и младшего офицера переднего края, но по причине отсутствия прежде всего личного опыта у её авторов она оказалась некомпетентной до всего, что касается крупных штабов, объединений, ставки. Этот пробел в значительной мере восполняют военные мемуары, принадлежащие перу генералов, крупных военачальников, у которых немало честных и хороших книг. Но немало также и таких, где фактическая сторона изложения воспринимается с большим сомнением, где, как писал недавно Виктор Астафьев, «проступает явное враньё». В самом деле, часто трудно добраться до сути через аккуратный штакетник1 округлых стереотипных фраз или задним числом сочинённых подробностей, заимствованных из фронтовой печати тривиальных примеров и бесконечных страниц разговоров. Да, люди по праву хотят знать о войне полнее, больше, особенно о том, что лежит за пределами их жизненного или военного опыта. Но когда я читаю длинные главы, описывающие в подробностях жесты, выражения, всё те же разговоры генералов, маршалов, исторических лиц, сокровенные раздумья о собственных военных просчётах бывшего наркома обороны, я с недоумением обращаюсь к имени автора на обложке и спрашиваю себя: откуда всё это? Из каких документов, по чьим свидетельствам? Ах, это авторский домысел, стало быть, сочинённость, выдумка, но тогда, извините, тогда мне это неинтересно. Кому нужна эта художественность, ради которой попирается главное и, может, единственное достоинство этого рода литературы — правда. Тем более что у нас есть и примеры другого рода, замечательные примеры высокого документализма и самой высокой гражданственности. 3десь уместно вспомнить творчество, да и всю жизнь незабвенного Сергея Сергеевича Смирнова. Его книги способны стать образцом, примером для подражания последующих поколений писателей-документалистов. Или же «Блокадная книга» Адамовича и Гранина, где всё — факт, жизнь, судьба, уже принадлежащие истории. Трагической странице нашей с вами истории. Тот же Виктор Астафьев писал недавно: «Думаю, всё лучшее в литературе о войне создано теми, кто воевал на передовой». В общем, это справедливо, хотя я бы не стал утверждать столь категорично, соглашаясь, однако, с той частью его утверждения, что личный опыт войны здесь незаменим. Вся беда литературы второго сорта как раз и заключается в отсутствии определённого личного опыта у одних авторов и в попрании этого опыта теми, у кого он есть, в уходе за его пределы, я бы сказал, за пределы какого бы то ни было опыта в область сочинительства, приблизительности и — неправды. И потому такая литература, с каким бы изяществом она ни была создана, неприемлема по своей сути: она не прибавляет ничего к познанию и осмыслению духа войны, а уводит читателя в область мифов, ортодоксии и домыслов. Во всяком другом случае, может быть, об этом и не следовало бы говорить, но прошлая война для нас, как недавно писал Евтушенко, слишком сокровенная тема, прикасаться к которой надобно с ясным сознанием огромной ответственности: под ней море народной крови. Виктор Астафьев прав: память человеческая избирательна и любит приятное. К старости всё трудное видится в ином свете, нежели в том, что освещал муки, кровь и страдания в годы военной молодости. 3адним числом кому не хочется видеть себя героем? Это понятно и извинительно для всякого стареющего человека, но не для литературы. Литература не имеет права на старость и должна всё помнить в подробностях, в первозданности, не упускать ничего. (По В. В. Быкову*) Василь Владимирович Быков (1924-2003) — белорусский советский писатель, общественный деятель, участник Великой Отечественной войны. |
2.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
(сочинение)
В чем лежит настоящий путь к успеху, признанию? Надо ли выполнять свою работу хорошо? Когда человек стремиться раскрыться в своей профессии? Сергей Иванович Сиваконь отвечает на эти вопросы, поднимая проблему самоотверженной преданности своему делу.
Размышляя над данной проблемой, автор в качестве примера приводит жизнь Самуила Яковлевича Маршака, рассказывая о его влиянии на таких выдающихся мастеров, как Маяковский, Ахматова, Горький и др. Не случайно же “Ахматова … позднее признавалась Самуилу Яковлевичу, что без его книг не было её стихов”. Литературный критик старается найти причину самоотверженности Маршака и находит её в невероятной любви ко всему, что окружало поэта, - “любви к людям, к литературе и прежде всего к детям”. Именно в этой безграничной любви и кроется причина огромной самоотверженной преданности своему делу.
Далее писатель объясняет нам, что с этой самоотверженностью в работе связана вся жизнь Маршака. Не случайно, как следствие, вспоминается история, рассказанная Б.Полевым. Когда Маршак был еле жив, говорит главный редактор журнала «Юность», он всё равно продолжал работать. “Возьмите карандашик, я вам продиктую поправку, – обращается с просьбой к редактору слепой и умирающий Маршак. – Журнал терпеть не может. У нас миллион читателей”. По мнению литературоведа, поведение поэта не просто поразило Бориса Полевого – оно его восхитило и осталось в памяти навсегда. Этот пример наглядно демонстрирует, что вследствие огромной любви к читателям, настоящей самоотверженной преданности профессии, человек, даже умирая, не оставляет своё дело, продолжая работать.
Причинно-следственная связь, лежащая в основе двух примеров-иллюстраций, показывает наиболее подробно и глубоко то, что называют самоотверженной преданностью, и то, откуда берется настоящее призвание: влияние на больших мастеров литературы и их уважение есть следствие огромной любви к своему делу и преданности ему.
Позиция автора – понимание важности и даже необходимости любви к тому, что человек делает и в чём желает преуспеть. Так, своей любовью к людям, к детям и к литературе Маршак добился успеха.
Я согласен с мнением Сергея Ивановича. Я также считаю, что преданность делу, а затем уже и прочие вещи (признание, слава и т.д.) рождаются, как видно из текста, из огромной способности любить. Как писал Р. Рождественский, “всё начинается с любви…”. И, действительно, вряд ли можно творить, не любя, равно как и любить, не творя.
В заключение хочу сказать, что подобные тексты о таких замечательных людях делают других людей и вообще мир лучше. На их примере мы учимся правильному отношению к труду, профессии. (Ляпин Даниил, 11 класс)
| Исходный текст (1)С выходом в серии «Жизнь замечательных людей» книги Марка Гейзера о Маршаке представление о знаменитом поэте у массового читателя должно измениться. (2)Да и не только у массового. (3)Даже такой маститый критик, как Бенедикт Сарнов, считал, что «самобытным художником, тем Маршаком, каким мы его знаем, он стал только в советское время». (4)Но вот теперь Марк Гейзер подробно рассказывает о приходе поэта в литературу, и мы узнаём, что начинал Маршак со стихов, которые вызвали восторженные отзывы Стасова, сразу же взявшего юного поэта под опеку, а также Горького, Шаляпина и других выдающихся мастеров. (5)Ахматова, например, позднее признавалась Самуилу Яковлевичу, что без его «Книги Руфи», вышедшей ещё в 1909 году, не было бы её «Лотовой жены» и некоторых других стихов... (6)В жизни Маршака случалось такое, что ему угрожала реальная опасность. (7)Вот хотя бы история с разгромом маршаковской редакции Детиздата, когда были арестованы многие её сотрудники и авторы. (8)Годы спустя в деле одного из репрессированных тогда детиздатовцев нашли ордер на арест самого Самуила Яковлевича. (9)Спасло его то, что он вовремя уехал из Ленинграда... (10)Откуда же взялся детский классик Маршак, восхищавший таких больших и очень разных писателей, как М.Горький, В.Маяковский, М.Цветаева, К.Чуковский? (11)Всемирно известный переводчик, выигрывавший творческие «дуэли» у самых выдающихся мастеров? (12)3амечательный педагог, воспитатель юных, да и не юных поэтов? (13)Главное, наверное, было в его любви — к людям, к литературе и прежде всего к детям. (14)А знаменитые маршаковские беседы с чем-то заинтересовавшими его людьми (чаще всего с литераторами) — восторженными откликами на них полны воспоминания о Самуиле Яковлевиче?.. (15)Одну из самых сильных страниц в творческой биографии Маршака приоткрыл Борис Полевой, в ту пору — главный редактор журнала «Юность». (16)Он уже слышал, что Маршак еле жив, что врачи борются даже не за дни, а за часы его жизни... (17)И вдруг звонок у него в редакции: «С вами хочет говорить Самуил Яковлевич». (18)Полевой не поверил. (19)Решил, что его разыгрывают. «(20)И тут я слышу то, — вспоминает он, — что сразу убеждает меня, что я говорю с настоящим Маршаком, с поэтом, находящимся при смерти: — (21)Голубчик мой, вы, наверное, слышали, я ослеп. (22)Ничего не вижу. (23)Но гранки мне прочли. (24)Поверьте, там есть серьёзные огрехи. (25)Нет-нет, не ваши, а мои огрехи... (26)Гранки перед вами? (27)Найдите страничку такую-то. (28)Нашли? (29)Возьмите карандашик, я вам продиктую поправку. (30)Мне становится страшно. — (31)Самуил Яковлевич, я к вам заеду. (32)Журнал потерпит. — (33)Нет, нет, нет, это мы с вами можем потерпеть, а журнал терпеть не может. (34)У нас миллион читателей, им надо вовремя доставлять журнал. (35)3аписывайте. — (36) Это звучит уже как приказ». (37)Полевой решил, что худшее для Маршака уже позади. (38)Не может же человек на смертном одре держать корректуру! (39)Но Маршак — мог. (40)И уже через день после этого разговора Полевой услышал, что Самуила Яковлевича нет в живых... (По С. Сивоконю*) *Сергей Иванович Сивоконь (род. в 1933 г.) — русский литературный критик и литературовед. |
ПРИЁМ АНАЛОГИИ
1
(сочинение)
Влияет ли зависть на душу человека? Ответ на этот вопрос ищет Ю.В.Трифонов, поднимая социально-нравственную проблему зависти и её разрушительного влияния на человека.
Размышляя над данной проблемой, мастер слова описывает жизнь центрального персонажа Глебова. По словам Юрия Валентиновича, мальчик «жил … рядом с серым, громадным … домом в тысячу окон». Ему казалось, что там, в «поднебесных этажах», бурлила захватывающая жизнь. По этой причине у юноши родилось чувство зависти, ведь он жил в обычном «двухэтажном подворье». Это чувство автор даже сравнил со «жжением в душе». Данным примером писатель доносит мысль: зависть – гнилая черта характера, прожигающая душу.
В процессе раскрытия проблемы Ю.В. Трифонов показывает еще одну аналогичную ситуацию. Мастер «городской» прозы повествует о том, что «мать Глебова работала билетершей в кинотеатре», и сын имел возможность без билета попасть на «любой фильм» и пригласить друга. Это являлось «предметом немалой гордости» мальчика. Однако, как рассказывает автор, после некоторых событий авторитет Глебова пошатнулся, и все одноклассники начали пытаться завести дружбу с новеньким Лёвкой. Это тоже породило «тяжесть на дне души» героя. Писатель с помощью проведения аналогии между завистью к жильцам многоэтажного дома и завистью к новенькому обращает наше внимание на то, что люди, «пораженные завистью», самые «несчастные». Так, Юрий Валентинович показывает, что завистливому человеку нелегко получать удовольствие от жизни.
Используя прием аналогии в этих двух примерах-иллюстрациях, автор привлекает общественное внимание к актуальной проблеме: читатель понимает, что чувство зависти отрицательно влияет и на окружающих, и на самого человека, что зависть разрушает человека изнутри, мешая жить и ему самому, и людям, находящимся рядом.
Позиция автора ясна и понятна: зависть искажает восприятие мира человеком, губит в нем все добрые начала.
Нельзя не согласиться с точкой зрения Юрия Валентиновича, настолько она убедительна. Я так же, как и он, считаю, что зависть портит жизнь людей. Ярким примером данного суждения служит роман А.С. Пушкина «Капитанская дочка». Швабрин, сватавшийся к Маше и получивший отказ, несомненно, завидует Петру Гриневу. Это чувство сопровождает героя на протяжении всего повествования, а в конце оно губит Алексея Ивановича. Действительно, ни к чему хорошему зависть не приводит.
И в заключение мне хочется сказать: завистливый человек никогда не будет счастлив, ведь все внимание он концентрирует на благополучии и успехе других, а для совершенствования своего внутреннего мира у него не остаётся сил.
(Турченко Дарья, 10 класс)
| Исходный текст (1)Началась эта му́ка в далёкие годы, в классе пятом или шестом. (2)Глебов жил в своём двухэтажном подворье рядом с серым, громадным, наподобие целого города или даже целой страны, домом в тысячу окон. (3)Серая громада висла над переулочком, по утрам за́стила солнце, а вечерами сверху летели звуки музыки. (4)Там, в поднебесных этажах, шла, казалось, совсем иная жизнь, чем внизу. (5)И у Глебова с малолетства появилось жженье в душе: то ли зависть, то ли ещё что. (6)Мать Глебова работала билетёршей в кинотеатре. (7)И вот служба её в кинотеатре – захудаленьком, в одном из замоскворецких переулков – составляла предмет немалой гордости Глебова и отличала его величайшей льготой: на любой фильм мог пройти без билета. (8)А иногда в дневные часы, когда мало зрителей, мог даже товарища провести, а то и двух. (9)Эта привилегия была основой могущества Глебова в классе. (10)Он пользовался ею расчётливо и умно́: приглашал мальчиков, в дружбе которых был заинтересован, от которых чего-либо ждал взамен, иных долго кормил обещаниями, прежде чем оказывал благодеяние, а некоторых мерзавцев навсегда лишал своей милости. (11)Продолжалась глебовская власть – ну не власть, а, скажем, авторитет – и оставалась непоколебленной, пока не возник Лёвка Шулепа. (12)Первые дни он держался надменно, поглядывал своими голубенькими глазами на всех сонно и презрительно, ни с кем не заводил разговор и сел за одну парту с девчонкой. (13)Его решили проучить, вернее, унизить. (14)А ещё точнее – опозорить. (15) Глебов горячо подговаривал расправиться с Шулепой, который ему не нравился, но в последний миг решил не участвовать в расправе. (16)Мальчишки – их было человек пять – зазвали Лёвку после уроков на задний двор, окружили, о чём-то заспорили, и вдруг Медведь, главный силач класса, охватил Лёвку за шею, опрокинул его рывком навзничь, остальные с криками «ого-го!» набросились, Лёвка сопротивлялся, бил ногами, но его, конечно, смяли, скрутили, кто-то сел ему на грудь. (17) И вдруг раздался громкий треск, будто взорвалась хлопушка или лопнула автомобильная шина. (18)Тут все пятеро кинулись в стороны, Лёвка поднялся на ноги, а в руке он держал пугач, который стрелял особыми пистонами. (19)Шулепа вышел из этой истории победителем, а нападавшие были посрамлены и впоследствии всячески старались помириться и подружиться с ним. (20)Так Лёвка из человека, которого собирались на весь свет опозорить, превратился в героя. (21)И с этого, наверное, времени зародилась у Глебова та тяжесть на дне души… (22) И нет несчастнее людей, поражённых завистью. (23)И не было сокрушительней несчастья, чем то, что случилось с Глебовым в миг его, казалось бы, высшего торжества. (По Ю.В. Трифонову*) * Трифонов Юрий Валентинович (1925–1981) – русский советский писатель, мастер «городской» прозы. |
2
(комментарий)
Дата добавления: 2021-02-10; просмотров: 1064; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!