В организации и ведении военной разведки. 55 страница
А. Е. Скальский, «…состоявший на службе у английской разведки и освещавший состояние военной промышленности и авиации СССР».
Все вышеперечисленные лица к конкретным актам терроризма не имели никакого отношения.
Это был далеко не единственный судебный процесс над иностран- ными шпионами и террористами. В частности, с 3 по 12 сентября 1927 г. в Ленинграде выездной сессией Военной коллегии Верховного суда СССР слушалось дело 26 английских шпионов.
Надуманное антисоветское подполье (наряду с действительными немногочисленными террористами, засылаемыми из-за рубежа) приоб- ретало реальные имена и фамилии в «расстрельных списках».
Еще до провала операции «Трест» органы ОГПУ создали ряд других, подобных МОЦР, фиктивных антисоветских организаций, через агентуру которых направляли за границу дезинформационные материалы, а также компрометировавшие Тухачевского сведения.
По этому поводу сотрудники ОГПУ в документе, озаглавленном «Цели легенды «Трест», писали: «Посредством проработанных материалов о Крас- ной армии (специально организованным для этой цели при Разведупре РВС отделением) дезориентировать разведку противника в желательном для Рев[олюционного] воен[ного] совета направлении. Эти материалы сперва распространялись нами через «Трест», а затем стали передаваться по другим линиям».
Создание параллельных «нелегальных антисоветских организаций» необходимо было ОГПУ для того, чтобы, во-первых, организовать передачу иностранным разведкам (а через них соответствовавшим генеральным штабам) и руководству белоэмигрантских организаций сведений и доку- ментов якобы из различных источников, что должно было окончательно убедить их в «доброкачественности» получаемых материалов, и, во-вторых, в случае провала операции «Трест» сохранить каналы для передачи де- зинформации.
|
|
|
Одним из таких каналов, в частности, являлась, созданная органами ОГПУ в рамках операции «Синдикат-4» «нелегальная» «Внутренняя россий- ская национальная организация» (ВРНО) с центром в Москве, ставившая своей целью «свержение советской власти». Операция «Синдикат-4» про- водилась с 1924 по 1930 г.
В 1925 г. ОГПУ вело переписку через своего агента Ларсена-Пфейля с представителями берлинского объединения монархистов-кирилловцев. В том же году в Берлин под видом представителя штаба ВРНО был направ- лен бывший военный юрист, полковник Попов — агент ОГПУ, который
 |
Приложение
встречался с представителями кирилловцев Бельгардом и генералом Бискупским.
Выяснив слабость кирилловского движения, ОГПУ направило свои усилия на установление связей ВРНО с немецкой и английской развед- ками. Имевшие место контакты с представителями немецкой разведки развития не получили.
|
|
|
Более результативна была «английская линия» в операции «Синдикат-4» через агента ОГПУ, бывшего генерал-майора Генерального штаба П. П. Дьяконова, имевшего обширные связи с русской белоэмиграцией. В 1926–1927 гг. Дьяконов провел переговоры о поддержке «антисоветской» деятельности ВНРО с английскими правыми консерваторами Локар- Лемпсоном — руководителем парламентской фракции консерваторов, Биркенхедом, Детердингом и др.
После этого за границу был направлен агент ОГПУ бывший военный юрист полковник А. Н. Попов, который от имени ВРНО встретился с вы- шеперечисленными английскими политическими деятелями, а также провел переговоры с уполномоченным начальника русского отдела МИД Великобритании Моором. На переговорах присутствовали бывший на- чальник английской разведки в России Торнхилл и руководитель англий- ской разведки в странах Прибалтики Мак-Ферзон. Имя Тухачевского «как предполагаемого военного диктатора после свержения советской власти» упоминалось в подписанном 17 апреля 1928 г. плане командировки Попова и другого агента ОГПУ Де Роберти в Париж, Берлин и Лондон. На вопрос, кто будет в случае благоприятного переворота в Советской России постав- лен во главе движения, агентам ОГПУ следовало отвечать: «Вероятнейшим спасителем России от возвращения комвласти и способом удержания благоприятных результатов предполагаемого переворота является дикта- тура лица, которое в момент переворота будет избрано поднявшими меч... Считаясь со свойствами характера, с популярностью как в обществе, так особенно в армии, и с жизненной подготовкой, организация наметила на эту роль Тухачевского, который, конечно, об этом не знает, но окружение его в этом случае настолько подготовлено в нужном направлении, что у нас нет никаких сомнений, что в решительную минуту он будет с нами и во главе нас».
|
|
|
В своем отчете от 27 июля 1928 г. о поездке во Францию Попов докла- дывал: «Во время второго свидания Кутепов поднял вопрос о переходном времени и необходимости на этот период установления твердой и сильной диктатуры. «Фотограф» (псевдоним Попова. — Авт.) ответил, что этот во- прос у нас разбирался и что мы именно решили, что первые 1½–2 года... мы предполагали установить на этот срок диктатуру. Тогда Кутепов задал сразу вопрос, как мы в этом случае смотрим на Тухачевского. Таким об- разом, очевидно, Мельгунов (возглавлял группу белоэмигрантов, объеди- нявшихся вокруг журнала «Борьба за Россию». — Авт.) передал Кутепову разговор с ним на эту тему, во время которого «Фотограф» указывал ему на Тухачевского как на предполагаемого нами в будущем диктатора. К этому времени Кутепов уже достаточно выпил, и «Фотограф», отвечая ему, заявил, что нами был намечен этот кандидат только потому, что в своих рядах мы
|
|
|
| |
Формирование военных угроз Советскому Союзу в 30-е годы ХХ в.
не находили человека, пользующегося в армии и у населения такой по- пулярностью и симпатией, как Тухачевский».
Прибывший в Москву в ноябре 1928 г. для перепроверки деятель- ности «Внутренней российской национальной организации» Огарев, представитель Кутепова, сообщил, что руководитель белоэмигрантского
«Народнореволюционного союза» в Париже Г. Алексинский (бывший член 2-й Государственной думы от большевиков, подписавший в июле 1917 г. статью, «…разоблачавшую денежные связи В. И. Ленина с немцами») об- ращался к представителю французского Генерального штаба с просьбой оказать финансовую помощь для развития антибольшевистского движения среди эмиграции. В своем ответе французский представитель финанси- рование эмиграции обусловил получением разведывательных сведений:
«...Денег дадут немедленно, если Алексинский будет доставлять материалы о вооруженных силах СССР. В частности, ему было указано, что Генштаб интересуют сведения... о возможностях пропаганды в войсках идей бона- партизма путем выдвижения Тухачевского...»
25 апреля 1929 г. Попов писал С. П. Мельгунову, возглавлявшему одну из белоэмигрантских групп, заведомую ложь, которая укладывалась в общую дезинформационную схему: «Политическая обстановка в СССР обострилась до такой степени, что сейчас мы находимся накануне полосы открытых действий населения против большевизма... Три года назад мы еще не думали об открытых боях, сейчас же они стоят на очереди дня, и не столько благодаря деятельности нашей организации, сколько ввиду огромного подъема народной антибольшевистской стихии. В 1929 г. мы намерены впервые ударить по чужим рукам. Боевой план действий раз- работан нами объективно и достаточно серьезно...»
Агентура ВЧК — ОГПУ распространяла внутри страны и за рубежом слухи о якобы несоветских, бонапартистских настроениях Тухачевского, о группировании вокруг него различных антисоветски настроенных элементов из числа бывших офицеров и генералов русской армии. Распространялись также за границей и в СССР ложные слухи о суще- ствовании в РККА антисоветской организации и принадлежности к ней Тухачевского.
Таким образом, начиная с 1922 г. и по 1930 г. органами ВЧК — ОГПУ была создана версия о политической неблагонадежности М. Н. Тухачевско- го, С. С. Каменева и других военачальников и использована для дезинфор- мации иностранных разведок и белоэмигрантских центров.
И не только это. Существовала угроза, что полученная дезинформа- ция будет воспринята всерьез и запустит работу генеральных штабов, основываясь на полученной дезинформации. В 1927 г. с Англией этого не произошло. Это произошло позднее с Францией, когда французский Генштаб не мог не рассматривать всерьез возможность военного свер- жения существовавшего в СССР строя. Но как бы то ни было, запущенная дезинформация, пройдя через сито иностранных разведок и генеральных штабов, а также белоэмигрантских центров, возвращалась назад в виде достоверной информации, что давало все основания для ожидания не- минуемой военной интервенции.
| |
Приложение
Операция «Синдикт-4» прекратила свое существование в 1930 г., так как агенты ОГПУ были заподозрены в причастности к исчезновению 26 января 1930 г. председателя РОВС Кутепова.
Из служебной записки: «В архивах КГБ при Совете министров СССР имеются и некоторые другие данные, говорящие о том, что органы ОГПУ, легендируя существование антисоветских организаций с различными наименованиями, вводили в игру имя Тухачевского и других руководящих работников Красной армии и советских государственных учреждений, сообщали на них иноразведкам различные ложные компрометирующие сведения».
Органы НКВД наряду с ничем не обоснованной компрометацией М. Н. Тухачевского старались держать его в поле своего зрения и предпри- нимали меры по освещению его взглядов и настроений. Тухачевский, как и другие военные специалисты, разрабатывался органами НКВД, причем в его агентурной разработке принимали участие сотрудники НКВД, кото- рые участвовали и в легендированной разработке операции «Трест». Рас- пространяемые агентами «компрометирующие» сведения о Тухачевском становились достоянием третьих лиц и возвращались назад в эти органы уже по другим каналам как агентурные данные. Получаемые таким путем материалы, как правило, не проверялись, а до определенного времени накапливались в архивах НКВД СССР.
На Х Пленуме Исполкома Коммунистического интернационала (3–19 июля 1929 г.) утверждалось о наличии угрозы безопасности Советского Союза: «Нападение империалистов на Союз Советских Социалистиче- ских Республик является главной опасностью. Об этом свидетельствуют новые попытки создания и расширения антисоветского военного блока, лихорадочное вооружение граничащих с Союзом Советских Социа- листических Республик государств (реорганизация румынской армии, бешенное вооружение Польши при помощи французского Генерального штаба, реакционный переворот в Афганистане при участии Англии и т. д.) и систематические провокации конфликтов с СССР путем нападения на дипломатические советские представительства.
Спровоцированное империалистическими державами нападение китайских контрреволюционеров на советское консульство в Харбине, наглое нарушение договорных отношений с СССР; захват Китайско- Восточной железной дороги китайскими милитаристами, массовые аресты и насилия над советскими рабочими и служащими».
В ожидании военной интервенции страна жила и в начале 1930-х годов. В докладе на XVI съезде ВКП(б) (26 июня — 13 июля 1930 г.) Сталин, останавливаясь на внешнеполитическом положении Советского Союза, подчеркивал: «...Мы имеем два ряда факторов и две различных тенденции, действующих в противоположных направлениях.
1. Политика подрыва экономических связей СССР с капиталисти- ческими странами, провокационные наскоки на СССР, явная и скрытая работа по подготовке интервенции против СССР. Это — факторы, угро- жающие международному положению СССР, захват КВЖД китайскими милитаристами, финансовая блокада СССР, «поход» клерикалов во главе с
| |
Формирование военных угроз Советскому Союзу в 30-е годы ХХ в.
папой против СССР (2 февраля 1930 г. папа Пий XI обратился с письмом к генеральному викарию в Риме кардиналу Помпили, в котором содержался призыв к католическому миру организовать «крестовый поход» против в СССР в связи с происходившими преследованиями религии. — Авт.), орга- низация вредительства наших спецов агентами иностранных государств, организация взрывов и поджогов, вроде тех, которые были проделаны служащими «Лена — Гольдфильдс», покушения на представителей СССР (Польша), придирки к нашему экспорту (США, Польша) и т. п.».
Однако, по словам Сталина, имелся и целый ряд факторов, укрепляв- ших международное положение Советского Союза. К таковым факторам им были отнесены следующие: «…2. Сочувствие и поддержка СССР со стороны рабочих капиталистических стран, рост экономического и политического могущества СССР, рост обороноспособности СССР, политика мира, не- изменно проводимая советской властью». «Действиями этих факторов объясняются такие факты, как успешная ликвидация конфликта на КВЖД, восстановление отношений с Великобританией, рост экономических связей с капиталистическими странами и т. д.».
На этот раз были основания для беспокойства в связи с угрозой под- готовки интервенции. Запущенная дезинформация все-таки заставила работать генштабы иностранных государств. И об этом докладывала разведка.
Документальная информация, поступившая (судя по всему в 1928 г.) из берлинской резидентуры ИНО ОГПУ, представляла особый интерес.
Речь шла «…о секретных совещаниях Генеральных штабов стран, граничащих с СССР: Польши, Латвии, Эстонии, Финляндии, Румынии при активном содействии Генерального штаба Франции. На этих совещаниях осуществлялась разработка военных планов в отношении СССР».
Создание ОГПУ на территории СССР мифических антиправитель- ственных организаций и внедренная на основе этого дезинформация на Западе спровоцировали активизацию деятельности западных генеральных штабов. И не только. Польша, поддерживаемая Францией, всерьез готови- лась к нападению на Советский Союз.
26 января 1926 г. начальник Штаба РККА М. Н. Тухачевский подписал директиву, в которой указывал, что одним из важнейших вопросов на- шей подготовки к войне является определение характера предстоящих войн. В связи с этим всем центральным управлениям военного ведомства предлагалось приступить к подготовке исследования на указанную тему. Спустя два года, в 1928 г., IV управлением была издана фундаментальная монография под названием «Будущая война», которая состояла из шести частей (12 глав). В этом труде на основе в том числе и разведывательных данных анализировалась общая политическая обстановка в мире и рас- сматривались наиболее вероятные варианты будущей войны.
Исследовались также вопросы территориального размаха будущей войны и численности армий наших вероятных противников; подробно освещалась проблема экономического базиса будущей войны; давался подробный анализ состояния и перспектив развития оружия и боевой техники вероятных противников.
| |
Приложение
В монографии предполагалась неизбежность военного столкновения капиталистического мира с Советским Союзом. Столкновение это, отме- чалось в «Будущей войне», скорее всего, должно было произойти в форме новой военной интервенции империалистов против СССР. Однако в случае революции в одном из крупных капиталистических государств или же мощного революционного движения в странах третьего мира допускалось
«…наше самостоятельное выступление на помощь тем социальным силам, которые подрывают капиталистический строй и несут ему окончательное разрушение».
В обоих случаях война между советским государством и капиталисти- ческими странами рассматривалась как война классовая, как столкновение противоположных социально-экономических систем, борьба мирового империализма против первого советского государства. В выводах под- черкивалось, что «…будущая, неизбежная война капиталистического мира против СССР будет носить характер «большой» войны», которая «…с самого начала боевых действий приобретет весьма широкий размах как в отно- шении численности и вооружения... так и в отношении экономического напряжения воющих сторон». Продолжительность войны на территории наших западных границах теоретически определялась в три-четыре года, в зависимости от истощения людских ресурсов вероятных противников. Исходя из характера будущей войны, авторы монографии подчеркива-
ли необходимость тщательной и всесторонней подготовки страны к войне. Такая подготовка должна была включать в себя следующие элементы: соз- дание военно-обученного людского резерва; повышение темпов индуст- риализации страны; развитие оборонной промышленности с учетом базирования снабжения Красной армии исключительно на внутреннем производстве. Генеральной линией в строительстве вооруженных сил СССР на ближайшие годы, по мнению руководства разведки, должно было стать усиленное перевооружение армии на современное оружие и боевую техни- ку и, в первую очередь на современные средства «нападения-подавления». К таким средствам были отнесены артиллерия, танки, авиация.
Указывалось, что в обстановке будущей войны военно-морской флот не сможет сыграть самостоятельной роли. В этой связи представлялась не- целесообразной трата значительных средств на строительство надводного флота. Внимание предлагалось сосредоточить на усилении подводного флота и морской авиации.
Утверждалось, что тактическая и оперативная подготовка личного состава Красной армии должна строиться главным образом на опыте маневренного периода прошедшей мировой войны. Подчеркивалось, что для ведения операций на уничтожение армейских соединений противника
«…необходимо создание мощных быстрых оперативных кулаков, которые не позволяли бы противнику ускользать из-под нашего удара».
Были проанализированы три варианта будущих войн. Наиболее вероятным на ближайшее пятилетие (1928–1932) был признан вариант нападения на СССР вооруженных сил западных стран-лимитрофов при материальной и технической поддержке Англии, Франции и их союзников. По оценке IV управления, Германия в краткосрочной перспективе должна
| |
Формирование военных угроз Советскому Союзу в 30-е годы ХХ в.
была остаться на прежней позиции лавирования между Западом и Вос- током, «…кладя в основу своей политики укрепление собственного между- народного положения и постепенное осуществление своих замыслов, замыслов возрождающегося германского империализма, но одновременно сохраняя деловые экономические отношения с нами».
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 63; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!