Традиция Запада. Неоплатонизм

Дороги и тропы.

Мифическая космография

«Издательские решения»

Александров М. М.

Дороги и тропы. Мифическая космография /

М. М. Александров — «Издательские решения»,

ISBN 978-5-44-833653-9

Дорога — один из самых универсальных архетипов человеческой культуры. Все мы в пути: люди, предки, светила, время… Самые архаичные мифы австралийских аборигенов — это рассказ о путешествии предков-тотемов, самые утончённые мистические системы — это рассказ о Пути. А поскольку путешествие «на край света» оказывается и путешествием «вглубь души», прочерченные некогда маршруты не теряются безвозвратно.Эта книга входит в серию о мифической космографии. Она посвящена мистическим традициям.

ISBN 978-5-44-833653-9                              © Александров М. М.

© Издательские решения

Содержание

Необходимое предисловие                                                                                                                                                             7

Картинки с быком                                                                                                                                                                                8

Перекрёстки                                                                                                                                                                                             9

Природный человек                                                                                                                                                                            9

Аборигены                                                                                                                                                                                                9

Поворот свастики                                                                                                                                                                              10

Поиск следов                                                                                                                                                                                         11

о мотивации                                                                                                                                                                                           11

Об образе жизни                                                                                                                                                                                 11

Об этосах                                                                                                                                                                                                 12

Укрощение чёрного быка                                                                                                                                                             14

Тело                                                                                                                                                                                                             14

Эмоции                                                                                                                                                                                                     14

Ум                                                                                                                                                                                                                 15

Возвращение верхом на быке                                                                                                                                                    16

Цветы вдоль дороги                                                                                                                                                                         16

Поток                                                                                                                                                                                                          16

О действии                                                                                                                                                                                             18

Исчезновение быка                                                                                                                                                                           19

Обретение или утрата?                                                                                                                                                                   19

Бог и пустота                                                                                                                                                                                         19

Страна чудес                                                                                                                                                                                          21

Исчезновение пастуха                                                                                                                                                                     22

Истинное Я                                                                                                                                                                                            22

Отрешённость                                                                                                                                                                                       23

Обожение                                                                                                                                                                                                24

По рынку с пустыми руками                                                                                                                                                      25

«Превзойдя святость вернуться к обыденному»                                                                                                            25

Снятие оппозиций                                                                                                                                                                             25

Трансформа                                                                                                                                                                                            26

Традиции                                                                                                                                                                                                 28

Даосизм                                                                                                                                                                                                     29

Дао                                                                                                                                                                                                               29

Даосский путь                                                                                                                                                                                      29

Индия                                                                                                                                                                                                         32

«Бхагаватгита»                                                                                                                                                                                     34

Буддизм                                                                                                                                                                                                     38

Традиция Запада. Неоплатонизм                                                                                                                                             45

Учеине                                                                                                                                                                                                       45

Путь                                                                                                                                                                                                             46

Христианство                                                                                                                                                                                       50

Христианство и неоплатонизм                                                                                                                                                 50

Путь                                                                                                                                                                                                             51

Майстер Экхарт                                                                                                                                                                                   52

Ислам (Суфизм)                                                                                                                                                                                   54

Любовь – моя религия и моя вера                                                                                                                                           55

Путь                                                                                                                                                                                                             55

Гностическая альтернатива. Каббала                                                                                                                                    59

Гностицизм                                                                                                                                                                                            59

Каббала                                                                                                                                                                                                     61

Путь                                                                                                                                                                                                             64

Новое время                                                                                                                                                                                           66

Мистика Нового времени                                                                                                                                                             66

Путь                                                                                                                                                                                                             68

Заключение                                                                                                                                                                                            71

«Время»                                                                                                                                                                                                    71

«Пространство» архетипической реальности                                                                                                                 72

Путь                                                                                                                                                                                                             72

 

 

Дороги и тропы

Мифическая космография

М. М. Александров

© М. М. Александров, 2016

Корректор Владимир Камский

ISBN 978-5-4483-3653-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

 

Необходимое предисловие

 

Располагая досугом и достаточным запасом эксцентричности, несколько лет своей жизни я посвятил в высшей степени бесполезному занятию – картографированию невидимой страны, которую я предпочитаю называть «архетипическая реальность». Несмотря на вопиющее отсутствие на физических картах, страна эта исчерчена множеством маршрутов. Существует невероятное количество путевых заметок, нарисованных от руки планов и схем и даже географических учебников (весьма противоречивых). Помимо того существует масса литературных и художественных произведений, действие в которых происходит именно там (или, по крайней мере, по законам этой страны).Трудность заключается в том, что чем непосредственнее восприятие путешественника, тем выше оказывается его субъективность – природа этой страны обладает невероятной способностью с лёгкостью приспосабливаться к культурному багажу наблюдателя. В этом мне не раз пришлось убедиться на собственном опыте.

В результате моих усилий на свет появилось несколько текстов.

В первом из них, под названием «Введение в мифическую космографию», я дал свод мифолого-географических сведений об архетипической реальности на основании сообщений источников с древнейших времён до XV века н. э. и попытался свести их в единое целое.

Во втором, озаглавленном «Восхождение в сферу разума» я дал аналитическое обобщённое описание этой географии с учётом сообщений «путешественников» и «географических справочников» XVI – XX веков.

Текст, который вы сейчас читаете, посвящён мистическим традициям, т. е. не столько описанию географии (мифологии), сколько тому, как именно проходят ту или иную дорогу и где находятся важные перекрёстки.

 

Картинки с быком

 

 

Перекрёстки

 

 

Природный человек

 

Природный человек – первый, кто встретится нам на пути в архетипическую реальность. Собственно, для многих на этом путь и закончится.

Но сначала обозначим исходный пункт. Исходный пункт: человек социальный. Это и есть мы. У человека социального свой путь эволюции – социализация личности, совершенствование социума. Его описали создатели спиральной динамики (к которым и отсылаю) и многие другие. Выражаясь по-кастанедовски, это и есть тональ. У представителей более «высоких» ц-мемов (уровней развития) есть привычка рассматривать носителей «нижележащих» как дикарей (или варваров) и отождествлять их с природным человеком. Это ошибка. Дикарь – тоже социальный человек, просто параметры его социальности отличаются от наших. Социальность каждого уровня, конечно, коррелирует с определёнными архетипическими реальностями («мирами»), но не тождественна им. Каждый новый уровень, достигнутый социальностью, усложняет тональ – описание мира, правила игры, правила поведения, поглощая всё больше свободной энергии.

Всевозможные «неврозы – комплексы – вытеснения» – побочный эффект этого процесса. У природного человека их нет вообще. Природный человек свободен от социальности и купается в океане энергии. Как сумасшедший, которого не могут скрутить трое здоровяков. Это, собственно, первый подарок нагуаля. У природного человека нет никаких ограничителей-табу и картин мира, он просто живёт – инстинктами, импульсами, телом. Чем «ниже» мем, тем, конечно, проще прорваться к природному человеку, но чем «выше», тем сильнее скрытая потребность в нём. Пациент психоаналитика, выковыривающий на свет божий «подавленные инстинкты», или солдат-наёмник, кайфующий от пробежки по горам с автоматом и полным комплектом, занимаются тем же – ищут встречи с природным человеком.

Все архаические техники экстаза и «непристойные культы» высвобождают его, возвращая адепта в изначальный нерасчленённый мир предков, человеко-бого-зверей, наполненный энергией хаос – мир без табу, восстанавливая тем самым единство и полноту мироздания, позволяя самому космосу космизироваться дальше, не погибая от энергетического истощения. Но чем сложнее и продвинутее социальность, тем неприемлемее становится этот путь.

На известных буддийских и даосских картинках с быком бык обычно и символизирует природного человека. Т. е. путь мистика заключается не в том, чтобы загнать это дикое животное в хлев, запереть и надстраивать домик социальности, а в том, чтобы встретится с ним лицом к лицу и укротить, используя в дальнейшем его энергию как средство передвижения/продвижения.

 

Аборигены

 

Слегка освоившись, мы обнаружим, что страна, в которую мы попали, густо населена. Встреча с «аборигенами» в этом путешествии практически неизбежна. Это те самые «неорганические существа», они же «существа антарикши», стихийные духи, джинны и т. д. и т. п. Они охотно идут на контакт, и сами чаще всего являются его инициаторами. Если человек после этого не сходит с ума (а именно это обычно и происходит со случайными посетителями), то оказывается на первом перекрёстке. Именно здесь проходит грань между (условно говоря) «мистикой» и «оккультизмом».

Для «оккультиста» отношения с аборигенами имеют принципиальное значение. Аборигены могут предложить именно то, что он ищет, – оккультное знание (знание магических техник), путешествие в «иные миры» и «чудеса». Собственно, это самый короткий путь к паранормальному – требуемые кудеснику чудеса будут совершать сами аборигены. Относительно «платы» существуют разночтения, но, несомненно, «залипание» в этих мирах становится почти неизбежным.

«Мистик» обычно придерживается нейтралитета – не ищет, но и не избегает. Посещение этих миров практически неизбежно, но контакты с аборигенами сами по себе ему не интересны. Хотя соблазн, конечно, велик.

Исключение составляет христианство, которое с самого начала категорически отвергает любое предложение контакта, однозначно расценивая его как бесовский соблазн. Но контакты, естественно, всё равно происходят, только носят весьма агрессивный с обеих сторон характер. Иногда как приемлемый рассматривается контакт с «эмиссаром», но не из этого – «стихийного», – а из более «высоких» миров. Так появляются «друзья сердца», «духи пророческие» и т. д.

 

Поворот свастики

 

Два ближайших к нам «мира» во «Введении…» были обозначены мной обозначены как нижний и океанский, в «Восхождении» – как сферы огня и воды. Любой путь проходит через оба «мира», выбор – в последовательности. Два варианта пути: «посолонь» и «против солонь», «праворучный» и «леворучный», символизируются двумя вариантами начертания свастики.

«Водный мир» даёт сравнительно легко доступный «мистический» опыт, который однако не приводит к трансформации личности (хотя может создать иллюзию). «Нижний», напротив, обладает немалым трансформирующим потенциалом, вот только с весьма неоднозначным вектором.

Выбор «нижнего мира» на перекрёстке означает выбор тотального «нет», бунт против мироздания и «человечности». Это нисхождение в ад. Но наш мир в этом случае обычно и так представляется адом. Цель этого нисхождения – «расчеловечевание», разрушение всех социальных стереотипов и интеграция с природным человеком. Путь сюда был проторен в первую очередь «оккультистами» – «чёрными магами». Для «мистика» ошибка чревата срывом именно в этом направлении. В результате он не выходит из «нигредо» к «альбедо», а остаётся узником «чёрного мира», возможно, считая себя его повелителем. Путь мистика здесь ведёт от «нет» к принятию мира во всём его многообразии. Символика этого пути весьма характерна (и чаще всего связана со всякого рода мертвечиной).

Выбор «водного мира» означает «да» мирозданию. Это «поиск Бога в мире» – в красоте или в традиции, в любви или знании, иногда в самоотречении и повиновении, молитве. Он дарует то, что называют «духовными наслаждениями», заполняющими пустоту, образовавшуюся в результате «сжатия» эго, опыта «не-я». Но вслед за этим происходит спуск в «тёмную ночь души». Это путь от «да» к «нет», исходу из мира в пустыню, отрицанию мира, потому что он не Бог.

 

Поиск следов

 

 

О мотивации

 

Мотивация «оккультиста» понятна, его цели обычно «социальны» (или, бывает, «антисоциальны»). Но вместо того, чтобы реализовать их «социальным» же путём, он решает спрямить путь, проложив его через целину. Путь «мистика» странен, он пускается в него без всякой видимой пользы для себя и окружающих. И для того чтобы подвигнуть его на это, нужна очень сильная и столь же «странная» мотивация. Например, в учении тольтеков (в изложении Кастанеды) мотиватором служит смерть, отсюда его коренное отличие от всех прочих мистических учений – категорическое отрицание посмертного бытия.

В теистических учениях (христианство, ислам, индуизм) мотивацией служит стремление к Богу, преданность Богу, любовь к Богу – источнику бытия, источнику, на который с продвижением по Пути, всё более чётко указывает их внутренний компас. Бог есть источник Любви (нередко персонифицируемый в Божественной Личности). И это любовь разлучает преданного со всем миром, потому что ничто в мире не может дать ему удовлетворения и утолить жажду. Один только Бог.

В «атеистических» учениях – буддизм, джайнизм, санхья – присутствует не менее сильная мотивация – стремление к свободе, освобождению. Смысл свободы – не отрицание («свобода от»). Путь к свободе – это именно «путь к» и «вкус освобождения», по словам Будды, единственный вкус буддийского учения. Но есть здесь и ещё одна мотивация (особенно явственная в махаяне) – сострадание ко всем живым существам. И нет Всеблагого Творца, на которого можно переложить ответственность и обратить упование. И ещё один важный нюанс. Для теиста Путь – полный отказ от собственной воли, которая заменяется Волей Господней, для буддиста или даоса – проявление собственной изначальной природы.

Важным мотиватором во всех случаях является также вера – уверенность в истинности Пути (далеко не всегда рационально мотивированная и основанная на доказательствах). В христианстве и отчасти в исламе высоко ценится слепая вера, наивная, нерассуждающая – считается, что повреждённый человеческий ум только замутит верное чутьё, собьёт с курса. Но есть и понятие «проверенной» веры, прошедшей через горнила сомнений. В буддизме и иудаизме вера («пробуждение веры») – начальный толчок, за которым обязательно следует рациональное рассуждение, изучение и сосредоточенное размышление, необходимые для обретения мудрости.

Но в конечном счёте «мистика» всегда ведёт по пути экзистенциальное чувство, какую бы форму оно не принимало.

 

Об образе жизни

 

Любопытный феномен: чем древнее традиция, тем большее внимание уделяется правилам поведения, тем тщательнее предварительная подготовка к путешествию.

Йога-сутра Патанджали в этом отношении – шедевр взвешенности и последовательности. На первой стадии достигается совершенная нравственность и свобода от желаний – никакие волнения и вожделения не должны сбить йогина с намеченного пути. На второй – с помощью хатха-йоги обретается идеальное здоровье и долголетие – не должны мешать и «естественные потребности» и слабость тела (голод, холод, жара, усталость), да и запас времени должен быть велик. С помощью пранаямы устанавливается контроль над дыханием, обеспечивающий ясность ума, с помощью пратьяхары – полный контроль над органами чувств, которые можно включать и отключать произвольно, чтобы ничто не отвлекало от практики. И только после этого начинается собственно медитация.

Восьмеричный путь более гибок (стадии не следуют жёстко одна за другой), но тоже довольно подробно оговаривает образ жизни, необходимый для практики.

Рекорды по числу предписаний бьёт иудаизм.

Но чем дальше, тем сильнее потребность в «быстрых путях». Такое впечатление, что у людей совсем не осталось времени. Соответственно, возрастает число разного рода внезапных обращений и просветлений, а также всякого рода «шоковых терапий». Отчасти это, видимо, связано с социальной и ц-мемовой эволюцией общества. Подробнейшие инструкции по нормам поведения были обращены к «варвару» («фиолетовый» или «красный» цмем), которого с помощью «дрессировки» нужно было «вытянуть» на тот ценностный уровень, на котором вообще возможно сознательное самоограничение и этическое сознание.

Но определённый образ жизни решает и другие задачи.

Прежде всего, он должен остановить то, что называют «притоком кармы». Цель мистической практики – разотождествление с набором стереотипных реакций (со временем приобретающих характер невроза), обычно нерефлексируемых или воспринимаемых в качестве «я». Именно они и формируют кармические механизмы. Направленный контроль собственного поведения позволяет постепенно избавляться от них, одновременно высвобождая значительное количество энергии. Если, на первый взгляд, самоконтроль уменьшает свободу (самовыражения, например), то в конечном итоге он её увеличивает, избавляя от шаблонов, которые мы по ошибке принимали за собственную волю.

Вторая задача – более отдалённая, и связана она с заметным продвижением по мистическому пути. Дело в том, что интеграция с природным человеком, а в последующем – своеобразный «нигилизм» в связи с релятивизацией традиционных социальных тормозов, правил и ценностей, могут сделать путника личностью, потенциально опасной и для себя, и для окружающих. И только выработанные этические стандарты и привычка к дисциплине порой могут удержать его от срыва.

 

Об этосах

 

Можно говорить о нескольких этосах мистиков. Естественно, вариантов значительно больше, чем здесь перечислено.

«Аскет»

Старейший из этосов. Более ранние, такие как «шаман», можно отнести к «оккультистам».

Аскеза – радикальное решение проблемы контроля над желаниями и физическими потребностями («притоком кармы»). Кроме того, это весьма эффективный и быстрый способ для «сдвижения точки сборки» (почти такой же эффективный, как галлюциногены, но более «долгоиграющий»). Однако глубокие и сильные страсти аскезой не преодолеваются. Напротив, в сочетании с выработанной железной волей они могут превратить аскета в довольно опасного эгоманьяка или фанатика – многочисленными примерами подобного перевоплощения пестрит древнеиндийская литература. Есть и тип аскета-«оккультиста», преследующего вполне мирские цели. Начинающий же аскет подвержен срывам – периодически вырывающийся на волю «природный человек» может натворить такого, что обычному «социальному» человеку и в голову не придёт.

«Монах»

Монах – значительно смягчённый вариант аскета. Главное в пути монаха – дисциплина и самоконтроль. Для него характерно строгое следование ритуальному поведению. Надо сказать, что этот способ тоже довольно эффективно, но мягко и плавно смещает точку сборки (обычно не очень далеко, но достаточно, чтобы она обрела подвижность). Другое дело, что став самоценным, он может её и жёстко «забетонировать». Для монахов характерны коллективные усилия, что имеет свои плюсы и минусы.

Есть и типы монаха-экстатика, монаха-бхакта, учёного, для которых дисциплина отодвигается на второй план или становится естественной и спонтанной в силу высокой мотивированности и устремлённости на пути.

«Воин»

Воин – человек социально активный. Дисциплина и эффективность для него – вопрос выживания. В этом он ближе к «оккультисту». «Мистиком» воин становится, когда высшую ценность для него начинают представлять именно путь и абстрактная цель. Опасность пути воина заключена в самой сути войны – война затягивает и диктует свои правила. Иногда выходом из неё может быть только акт самопожертвования.

«Ринд»

Это персидское слово нелегко перевести, можно, например, как «бражник». Ринд может появиться только в цивилизованном обществе с развитой моралью и нормами социального и ритуального поведения. Для ринда характерно демонстративное пренебрежение ими. В вегетарианском обществе он ест мясо, в трезвом – пьянствует, в помешанном на субординации – плюёт на карьеру и чинопочитание и т. д. Сознательно формируемая им скверная репутация – его путь аскезы и разрушение жёстких социальных скреп в обществах, где духовный путь значительно формализован и социализирован. Особенность ринда – его глубокое внутренне равнодушие к социальным знакам и табу на пути к бесконечной цели. Но малейшая фальшь – и путь ринда может стать просто игрой и ублажением эгоцентрического сознания.

 

Укрощение чёрного быка

 

 

Тело

 

Несмотря на сходство аскетических практик в различных традициях, они могут основываться на совершенно разных посылах. Древнеиндийский тапас есть не что иное как накопление энергетического потенциала. Йогический – идеальное физическое состояние, контроль над телом, чтобы его нужды и проблемы не доставляли медитирующему ни малейшего беспокойства (в боевых искусствах та же цель ставится для решения ещё более прагматических задач). Джайнский – часть общей практики по «сжиганию кармы». Тантрический и даосский основаны на учении об энергопсихофизическом единстве человека. На противоположном полюсе – учение о противостоянии души и тела. Здесь освобождение духа есть его освобождение от оков телесности, и аскеза направлена на «изнурение» тела, чтобы душа могла освободиться от его диктата. Отсюда акцент на физическом страдании и дискомфорте как состоянии максимально душеполезном. Христианская позиция, впрочем, не останавливается на этом, считая, что после того как власть полностью переходит от тела к духу, происходит обожение плоти. Буддизм (исключая тантрический) уделяет проблеме телесности не так много внимания. В этой доктрине тело есть результат кармического процесса, и состояние сознания в этой жизни уже формирует будущую телесность. Сама по себе телесность кармически нейтральна, и интерес представляет в основном связь между эмоциями и их физическими коррелятами: с одной стороны, происходит разделение собственно физической боли, голода и т. п. и страдания, переживания по поводу голода, природа которых эмоциональна; с другой – любая эмоция – страх, гнев, обида и т. д. – имеет непосредственное выражение в идее физического ощущения, через контроль которого возможен контроль и над собственно эмоциональной сферой. Значение придаётся и гармонизации телесного – пищи, сна, дыхания, – но она возможна только после того, как устранён базовый эмоциональный шум и аффектированность сознания.

Но так или иначе во всех случаях телесность ставится под контроль воли, пока не приспособится к новому режиму функционирования.

 

Эмоции

 

Область эмоций, желаний, страстей, привязанностей – настоящее минное поле для мистика. Проход через него это и есть «воздушные мытарства» или врата и заставы подземного мира. Без успокоения этой сферы нечего и думать о дальнейшем продвижении. Часто «отказ от желаний» прямо декларируется как необходимое условие, а борьба с «помыслами» становится основой духовной практики. Но здесь присутствует небольшая подмена (или сознательный приём). Дело в том, что далеко ушедший путник действительно по большому счёту свободен от желаний и страстей. Попытка подавлять силой воли желания и страсти, взяв этого путника за образец, подобна практике создания хорошего настроения с помощью прямой осанки и искусственной улыбки. В принципе, говорят, помогает. Но суть всё же не в том, от чего следует отказаться, а в том, чем это следует заместить. Мистический путь – это путь не «от», а «к». Чем яснее видна цель, тем мельче и неинтересней кажутся обычные страстишки… Но пока странника могут просто захлёстывать аффекты – «бесовские» атаки и искушения. Борьба с ними тоже превращается в азартный спорт, который может очень надолго задержать путника на этом рубеже, особенно если аффекты начинают персонифицироваться или проецироваться на окружающих. Но тем не менее есть этап, на котором и чисто волевой контроль над эмоциональной сферой необходим.

Дальше свой рецепт предлагает каждая из четырёх йог: карма-йога – практика альтруистического поведения; бхакти-йога – все страсти и желания сгорают в одной великой любовной страсти; тантра-йога – за каждой из страстей обнаруживается единый источник, единая энергия; джнана-йога устраняет главный из всех аффектов, служащий опорой всех остальных – невежество (авидью).

 

Ум

 

Укрощение ума – важнейший момент на всех путях. Сознание мистика – сознание дисциплинированное, направлено ли оно, как у бхакта, на поминание Господа или на визуализацию, полную осознанность или сосредоточенность на произвольно выбранном объекте. Цель в конечном итоге та же, что и у кастанедовской «остановки внутреннего диалога».

Основным средством здесь служит медитация. Буддийские источники дают самую разработанную шкалу медитативных состояний:

Спорадическое сосредоточение. Сознание постоянно отвлекается, но воля возвращает его к предмету фиксации.

Длительная фиксация. Контроль входит в привычку.

Твёрдая фиксация. Потеряв свой объект, сознание само к нему возвращается. Распознаются грубые и тонкие отвлечения

Тесная фиксация. Объект больше не теряется

Саматха. Абсолютно ясное, спокойное осознанное состояние, свободное от всякого волевого усилия. Здесь уже нет необходимости удерживать сознание на одном объекте.

Полное умиротворение и расслабленность. Буйвол укрощён. «В сердце покой, делаешь дело, как будто ничего не делаешь. Даже при внешнем воздействии в сердце нет волнения» (из даосского трактата). «Желания как реки вливаются в неподвижный океан, свободный от печалей и себялюбия» (из Бхагават-гиты).

В результате этих практик прекращаются обычные чрезвычайно энергоёмкие психические процессы – думания, переживания, поддержания «чувства собственной важности», оценки, ранжирования и т. д. Энергия «природного человека» вместо того, чтобы тратиться вовне, сосредотачивается внутри. Только это и даёт необходимый потенциал для дальнейшего продвижения.

С точки зрения мифической космографии происходит «достижение сферы Луны», где боги и демоны стихийного мира уже не властны над путником.

Что означает эта стадия? Стал ли человек святым, освободился ли от страстей, произошла ли трансформация? Нет. Но внутри у него появилась область покоя и отрешенности, к которой он может перейти из любой позиции. Что бы он ни делал, он уже не будет действовать под влиянием случайных импульсов и мелочных мотиваций. Это состояние – состояние ясности, в котором становится возможным действие в соответствии со сверхцелью, которая может значительно варьироваться.

Подобную же цель ставила перед собой древняя философия, находя её решение в «человеке этическом», обладающим стабильным внутренним центром – разумной душой и способностью принимать решения, исходя только из неё. Подобная же ясность и отрешённость необходимы равно и на «асурическом» (демоническом) пути силы и власти.

 

Возвращение верхом на быке

 

 

Цветы вдоль дороги

 

Именно на этой стадии становится эффективны практики, с которых в наши времена многие собираются начинать.

Джняна, бхакти и тантра идут параллельными путями.

На буддийском пути здесь становятся возможными три завершающие стадии концентрации:

Полное умиротворение – достаточно сесть, чтобы войти в саматху.

Полная сосредоточенность – искусность в випассане – исследуемый объект удерживается в фокусе сколь угодно долго, проникновение в сущность.

Самадхи – полная умиротворённость, невесомость, прозрачность, абсолютная непринуждённая сосредоточенность, лёгкость духа.

Состояние приходит спонтанно и самопроизвольно и не утрачивается полностью и после выхода из медитации.

Далее обычно происходит переживание шуньи (восприятие мира как смены мимолётных сновидений) и состояния не-я.

В энергетических («тантрических») практиках начинается реальная работа: сновидение, работа с тенью, открытие каналов, обмен энергией с миром – деревьями и травами, с Землёй, со звёздами и светилами… Открытие каналов – процесс довольно болезненный, но затем вызывает яркие экстатические переживания. Восстановление свободного обмена энергией с миром приводит к осознанию его единства и собственного единства со всем сущим. Достигается и эффект саматхи и затем самадхи. В этом случае более распространено не «спокойное самадхи», а «экстатическое», связанное с переживанием блаженства.

Происходит постепенное «открытие духовного зрения» – неожиданное знание предстоящих и прошедших событий, видение других миров и «сияния», «прозорливость», в случае энергетических практик – определённые «сверхъестественные способности» вроде тех, которые демонстрируют мастера боевых искусств. В практике тольтеков – феномен «видения».

Ослепительный «духовный свет, озаряющий 10 000 миров» или «ослепительный свет изначальной пустоты» означает достижение уже следующей стадии. На пути бхакта это будет «великий свет Любви», Богоявление. Ему предшествуют «экстатическое самадхи» – состояния «восхищения», «опьянения». В православной традиции – фаворский свет.

 

Поток

 

Ощущение потока – неслучайности событий – воли Господней всё ярче проявляется в сознании и опыте мистика. Патологический вариант этого ощущения, как и видения, хорошо известен и неоднократно клинически описан: голоса, отдающие приказы, ощущение непрестанного контроля со стороны, параноидальная оценка событий, неизменно выстраивающихся в соответствии с единственной схемой – теорий заговора, ощущение избранности (особого покровительства Господа, например). Поэтому столь неизменно популярны психиатрические теории мистического опыта.

Вот что говорит по этому поводу Дон Хуан у Кастанеды:

– А что происходит с людьми, у которых точка сборки потеряла своюжесткость? – спросил я.

– Если они не воины, они думают, что начали терять рассудок, –сказал он, улыбаясь. – Так же, как ты в свое время подумал, что начал сходить с ума. Если же они воины, они знают, что становятся безумными, но они терпеливо ждут. Ты знаешь, что быть здоровым и здравым означает, что точка сборки неподвижна. Когда она срывается, это значит буквально, что ты чокнулся.

Он сказал, что для воинов, у которых сдвинулась точка сборки, открыты две возможности. Одна состоит в том, чтобы признать себя больным и вести себя, как сумасшедший, реагируя эмоционально на те странные миры, свидетелем которых ты становишься из-за этого сдвига. Другая – оставаться бесстрастным, незадетым, зная, что точка сборки всегда возвращается в свое исходное положение.

– Ну а что, если точка сборки не вернется в свое исходноеположение? – спросил я.

– Тогда эти люди потеряны, – ответил он. – Они либо неизлечимобезумны, поскольку их точка сборки не может собрать тот мир, который мы знаем, либо становятся несравненными видящими, начинающими свое движение в неведомое.

Будет намного лучше, если с этим феноменом встретится мистик, уже достигший ясности и отрешённости. Но часто подобное происходит намного раньше. Иной раз вся жизнь мистика проходит под знаком рока.

В древнеегипетской «Книге мёртвых» упоминаются два пути, ведущих через тьму Дуата: первый – сухопутный – через плотины, со стоящими на них заставами; второй – водный – через огненные реки. Первый путь – путь знания, роста осознанности и самоконтроля. Второй путь способен пройти лишь тот, кто полностью отдался на волю течения. Для того, кто не достиг ясности, этот путь может стать ужасающим, требующим абсолютной веры, поскольку течение обтёсывает его эго, обычно волоча по камням. Этот путь абсолютно иррационален, поскольку человек чаще всего не осознаёт смысла своих действий, как Муса в коранической притче не осознаёт смысла видимо-безумных действий Хызра. Цель такого мистика – стать совершенным орудием в руках Провидения, максимально отрешившись от собственной воли, даже если путь ведёт его через преступления и разрушение собственного мира и мира вокруг себя. Часто он заканчивается жертвенной смертью. Символом этого пути может считаться Авраам или Жанна д′Арк.

Эти два пути сохраняют своё различие и за порогом «лунной сферы».

Они могут быть и не столь драматичны. Так, в буддизме два пути описываются как «опора на собственные силы» и «опора на силу другого». Во втором случае ищущий полностью передаёт инициативу и право действия высшей силе, его задача – максимально самоустраниться, отрешиться от собственной воли, собственного эго. Чаще всего это путь бхакта (неважно, христианского, исламского или индусского). Но и здесь есть различие между пассивным «бхакти котёнка» и «бхакти обезьянки», цепляющейся за шерсть матери. Означает ли это, что путь «опоры на собственные силы» с этим потоком не знаком? Ни в коей мере. Но здесь поток чаще безличен и воспринимается как сила, энергия, «воля», дао – космический ветер, несущий всё сущее. Ему бесполезно противостоять, но можно создать «собственный ветер», выбрать те потоки, которые надувают твои паруса, тем более что цель – главная цель странствий по пути. Чем точнее (что означает «минимально личностно-аффектированно») твоё действие, тем выше вероятность того, что мир отзовётся и дорога приведёт к цели.

 

О действии

 

Надо заметить, что параллельно йогической практике и созерцанию мистик на этой стадии обычно активно действует и «в миру». Эта «двухосновность» практики характерна для большинства традиций. Именно социальный опыт является настоящим «пробным камнем» подлинности опыта духовного и завершает/дополняет его. Дон Хуан у Кастанеды говорит:

Если видящий способен добиться своего, имея дело с мелким тираном, то он определённо сможет без вреда для себя встретиться с неизвестным и даже выстоять в столкновении с непознаваемым.

– Обычный человек, – продолжал дон Хуан, – расположил бы эти три утверждения в обратном порядке. Тогда получится, что видящий, способный остаться самим собой в столкновении с неизвестным, гарантированно может справляться с мелкими тиранами. Но в действительности это не так. Именно из-за такой ошибки погибли многие великолепные видящие древности.

Две составляющие пути тольтеков – сновидение и сталкинг – как раз соответствуют созерцательному и социальному аспектам мистического пути. Причём сновидение – это способ сдвигать точку сборки, а сталкинг – закреплять её в новых позициях.

На буддийском (махаянском) пути две необходимые составляющие – мудрость и сострадание. Мудрость – созерцательный аспект, сострадание – социальный. Мудрость без сострадания бессильна, сострадание без мудрости слепо.

На описываемой стадии происходит «открытие корней благостыни» – способность к неэгоцентрированной деятельности на благо живых существ. Она, в частности, служит необходимым противовесом часто сокрушительному опыту осознания пустоты и релятивизации ценностей.

В христианской мистике деятельность нужна, чтобы нести людям свет, почерпнутый в созерцании. Бог приходит и уходит, чтобы дать человеку возможность действовать, выполняя его волю. Человеком движет любовь (включая принятие страдания за Бога), смирение (склонение перед тварью), сострадание (страдание страданиями твари) и нахождение в страдании и смирении высшего покоя и удовлетворённости.

В индуизме (брахманизме) была разработана целая система, получившая названия карма-йоги – незаинтересованного действия. Это действие в соответствии с долгом (дхармой), проводимое со всей возможной эффективностью и безупречностью, но с внутренней отрешенностью от результатов (отказ от плодов). Действие совершается как жертвоприношение Абсолюту. В идеале актор вообще не действует от себя, воспринимая совершаемое как часть Потока («гуны вращаются в гунах»).

 

Исчезновение быка

 

 

Обретение или утрата?

 

В одной из своих работ Кен Уилбер ввёл довольно забавный термин «нео-вечная философия». «Вечная философия» отчасти совпадает с тем, что Рене Генон назвал Традицией, говорящей разными словами о Пути и иерархии восходящих к Единому. Соответственно, «нео-вечная» – духовная традиция последних двух с половиной столетий.

Если мы попытаемся сами сформулировать основное различие, то ключевое слово первой – инволюция, второй – эволюция.

Противопоставляя нео-вечную философию «философии плоскости», Уилбер считает её философией постмодерна, хотя для этого ему приходится записать в постмодернисты Гегеля и Канта (странно, что не Лейбница). На долю модерна остаётся только картезианство и просветительство. Думается, Уилбер здесь не прав (или сознательно лукавит, выводя любимую идею из-под постмодернисткой критики). Эволюция, прогресс, экспансия лежат в основе мировосприятия модерна. И отличие нео-вечной философии от вечной именно в её языке – языке модерна, противопоставленном языку традиции.

Эволюция – постепенный процесс качественных изменений, приобретения нового. Каждый её шаг увеличивает сложность и связность, знаменует переход к ранее не бывшему. Также рассматривается и восхождение к духовным мирам. Это обретение астрального, ментального, каузального тел, интеграция вокруг монады, истинного Я, это духовный прогресс человечества для его перехода на высший, не-бывший уровень.

Язык традиции – это язык возвращения. В патристике образ и подобие Божье утрачены человеком в силу грехопадения, и цель духовного пути – их восстановление. Импульс новации (Новый завет, новые небеса) теряются во всепоглощающей силе традиции, пока его вновь не «добывает» там модерн.

Инволюция – развёртывание мироздания от источника путём непрерывного снижения уровня совершенства. Каждый её шаг ведет к сложности/дробности от абсолютной простоты непостижимого совершенства. Таким образом, мистическое восхождение – это возвращение к истоку, путь утраты/избавления от пут множественности. Ищущий теряет слои/обёртки, скрывающие Божественное, оставляет одно за другим качества, отделяющие его от Единого. Так йогин последовательно отключает/преодолевает вопли тела, сенсорные восприятия, активность мысли. В даосизме «мудрый человек не имеет ничего своего. Божественный человек (сянь) не имеет заслуг. Духовный человек не имеет имени». Также и матрика дхьян (принадлежащая, кстати, не Шакья-Муни, а его учителю Арада Каламу) описывает последовательную утрату ментальной активности, я-сознания, радости, блаженства. Язык существенно затрудняет восприятие современным человеком голоса Традиции.

 

Бог и пустота

 

Но языки обретения и утраты слышатся и внутри Традиции, равно как и стремления к диалектическому снятию. И это не просто языки, но и стоящий за ними опыт.

Ослепительный свет духовной реальности (и часто сатори – первое переживание тотального единства) знаменуют собой то, что путник добрался до «софта» мироздания. Но то, что он увидит здесь, во многом зависит о тех ключей, которыми он пользовался. Так, чистый бхакт с высокой вероятностью встретит здесь Личного Бога, Бога, имеющего облик и любящего его. И это не галлюцинаторный бред, всё так оно и есть, это сама Реальность открывается ему как «Ты». И он с полным правом будет говорить о завесе ослепительного света, за которым скрывается Личность.

Для буддиста и даоса единство мира откроется как Пустота, «и в ней ничего святого». Ослепительный свет – это истинная сущность всех вещей, неотделимая от пустоты.

Тантрик встретит Силу – космическую энергию (безличную или персонифицированную), движущую мироздание. Великую космическую игру.

Всё это можно описать и другим языком. Кастанеда, к примеру, видит энерго-информационную суть мироздания – эманации Орла и человеческую матрицу. Безличность или архетипичность феноменов Иного, по Кастанеде, зависит лишь от того, по центру или по краю «человеческой полосы» осуществляется сдвиг точки сборки…

– Человеческая матрица – это гигантский блок эманаций <…>, –сказал он. – Его называют человеческой матрицей, потому что он является структурой, встречающейся только внутри человеческого кокона.

– Человеческая матрица – та часть эманаций Орла, которуювидящий может видеть непосредственно, не подвергаясь при этом никакой опасности <…> только у новых видящих хватило уравновешенности на то, чтобы, увидев человеческую матрицу, трезво понять, что это такое. Они смогли осознать: человеческая матрица не есть творец, но просто структура, составленная всеми мыслимыми и немыслимыми атрибутами и характеристиками человека – всеми, какие только могут в принципе существовать. Матрица – наш Бог, поскольку все, что мы собой

представляем, ею отштамповано. <…>

Этот удар отправил меня парить в радужном свете, в лучезарном источнике мира и дивной благодати. Этот свет был небом, оазисом в окружавшей меня черноте.

Субъективно я ощущал, что время остановилось. Я видел этот свет неизмеримо долго. Описать словами все великолепие того, что я созерцал, не было никакой возможности, но понять, что именно делает это столь прекрасным, я тоже не мог. Затем я подумал, что ощущение красоты порождается чувством гармонии, мира, покоя и столь долгожданной безопасности. Дышать было так легко, я вдыхал и выдыхал, пребывая в состоянии абсолютного покоя. Какое дивное изобилие! Без тени сомнения я знал – это есть Бог, источник всего сущего, и я встретился с Ним лицом к лицу. И я знал – Он любит меня. Бог суть любовь и всепрощение – это я тоже знал. Свет омывал меня, я был очищен и спасен. Я не был властен над собой, я рыдал. В основном о себе. Этот свет и – я. Боже, как недостоин и мерзок я! <…>

Со всей страстностью, на какую я только был способен, всматривался в этот свет. Он как бы сконденсировался, обретая форму, и я увидел очертания человека. Сияющего человека, от которого исходило благословение, любовь, понимание, искренность и истина. Человека, воплощавшего в себе всю сумму добра.

Страсть, которая охватила меня, когда я увидел этого человека, превосходила все, когда-либо мною испытанное. Я рухнул на колени.

Дон Хуан говорит о бесполезности матрицы. В мире тольтеков от неё нет прока. Но суть-то ведь в том, что матрица – это действительно Бог, весь тот спектр эманаций, который имеет отношение к человеку и может быть персонифицирован.

 

Страна чудес

 

Страна, в которую попадает путник, – земля исполнения желаний.

Если путник искал Личного Бога, он встретит его. От неутолённой любви Меджнуна, ищущего Лейлу, он перейдёт к любви обретшего. Бог станет его другом, возлюбленным, супругом или даже ребёнком.

Устремлённый к экстазу откроет наслаждения, перед которыми померкнут все земные блаженства.

Если он искал знания, перед ним откроются невероятные перспективы: его новый ум стремителен и точен, луч внимания, направленный на любую проблему, высвечивает её со всех сторон и до самых глубин, для получения ответа даже не нужно размышлять. Именно здесь возможно реальное постижение глубин любого учения и писания.

Ищущий силы находит её. «Магические искусства» и практики были созданы для обитателей этого мира, и только здесь они по-настоящему действенны. Только здесь возможно настоящее владение энергией, исцеление недугов, неуязвимость для сил зла. Здесь открываются дороги странствий в бесчисленные лучезарные миры.

Тело претерпевает трансформацию. На самом деле это иное тело. Тот, кто способен видеть, увидит исходящий от подвижника свет – сияние его нового тела. Слепой не увидит ничего, скорее всего, даже чудес. Потому что путник, оставаясь физически на земле, фактически уже живёт в другом, астральном, мире, управляемом иными законами. А здесь он мёртв. Дело в том, что билетом в страну чудес служит смерть при жизни.

Путь, лежащий туда, это путь утрат и одиночества, «расчеловечивания» человека. Его символический образ – замок за семью стенами или вознесение через небесные сферы, где у каждых врат путник оставляет в качестве платы что-то, что носил с собой, – земные привязанности и «силы души», ум и волю, – пока не останется ничего кроме сущности – тихой каморки со спящим в ней «внутренним человеком». Дошедшего до конца нет – он умер, то есть умер природный человек.

Единообразия нет. Этот отрезок пути может начинаться со смерти, тогда события развиваются чрезвычайно драматично: человек может действительно пережить физическую (или символическую) смерть и воскрешение. Мир рушится с треском, оставляя после себя ужасающую пустоту, которая постепенно наполнится новым светом. Или, наоборот, отмирание старого происходит постепенно, уже в лучезарном мире. Так, например, происходит на буддийском пути в процессе «дхьяновой» медитации: от полноты сознания и блаженства путем постепенного утончения сознания до «транса невосприятия».

 

Исчезновение пастуха

 

 

Истинное Я

 

Учение об «истинном Я» так или иначе присутствует в большинстве мистических традиций. В новой оккультной традиции («нео-вечной философии») речь, скорее всего, пойдёт о монаде или каузальном теле. В чань и даосизме – об «истинном лике, бывшем ещё до рождения» или «изначальной природе», в брахманизме (не адвайтском) – об атмане, в христианской мистике – о возвращении состояния до грехопадения, состояния безгрешности, восстановлении образа и подобия Божия. В до-осевых^[1] традициях речь обычно идёт о персональном боге-покровителе (личном гении) или предсуществующей душе. Мифологически эта высшая душа постоянно находится на небесах (или возвращается туда после смерти индивида), она – наблюдатель, никак не затрагиваемый деяниями и грехами низшего Я. Метафорически высшее Я – спящий, а низшее Я – я-персонаж, задействованный в сновидении. Голос высшего Я лишь иногда пробивается к сновидческому персонажу и выступает как голос совести, интуиция, глас божий и т. д.

В античной философии высшее Я – это ум. На различении «ума» и «души» как высшего и низшего Я основана кажущаяся жестокость разделения на обретших «вечную жизнь» и обретших «погибель». В античных системах бессмертие стяжается ровно настолько, насколько задействовано в сознании высшее, «разумное» Я, которое только и имеет шанс на бессмертие по своей природе. Ставший таким разумом – бессмертен. Отождествляющий себя с эмоционально-психическим «болотом» души – обречён на спуск в «нижний мир», в «страну теней», «страну мрака» и окончательную смерть (либо новое земное воплощение). Причём понятно, что под разумом не понималась способность к мышлению как таковая. Мышление, находящееся в плену страстей, эмоций и земных забот, собственно говоря, разумом не является. По этой линии идёт и жёсткое гностическое размежевание на «пневматиков» (духовных), «психиков» (душевных) и «гиликов» (телесных) с отсутствием шансов на спасение у последних.

Осознавший своё высшее Я осознаёт и собственное бессмертие и незатронутость грехом. Т. е. кармический механизм, который непрерывно воспроизводил невроз человеческого существования с его набором механических реакций, принимаемых за свободу воли, перестаёт здесь действовать^[2]. Личность получает истинное ядро для интеграции. Человек становится «настоящим человеком». И здесь обнаруживается перекрёсток: если именно это было целью пути, то отсюда лицо путника снова поворачивается к миру желаний. Он уже не связан ни страхом, ни механистичностью, он действительно свободен и свободно возвращается назад, погружаясь в космическую игру уже в качестве сознательного игрока. Низшее Я, тело (тела) становятся для него орудием наслаждения (как для игрока, вспомнившего, что он не персонаж игры, а сидящий за компьютером человек, после чего решивший продолжить игру; против подобного понимания атмана, собственно, и выступал Шакьямуни, показывая нереальность и этого Я). Если же освобождённое сознание более не затронуто космической игрой, тогда странник вступает в состояние отрешённости.

 

Отрешённость

 

Отрешенность – это состояние полной отстранённости и объективности. Нет ничего в этом мире, что может вызвать возмущение сознания. «Тело подобно сухому дереву, сердце – мёртвому пеплу». Здесь нет медитации, учения оставлены – больше нет нужды в посредниках, сознание отражает всё, принимает всё, но не пребывает ни в чём. Нет Я, остаётся только То. Нет смерти, поскольку некому умирать. Нет оценки. Нет иллюзий. Нет целей. Нет ограничений. Нет страдания. Все вещи уравниваются между собой в своей небытийности.

Вот как описывает подобное состояние Меррелл-Вольф:

В этом Состоянии я не был объят Удовлетворением, но не было в связи с этим фактом и ощущения потери чего-то. Я буквально не нуждался в Удовлетворении, это состояние или качество осталось как бы ниже меня, и я мог бы вызвать его, если бы захотел. Но важно отметить, что на уровне Высокой Беспристрастности нет никакой нужды в каком-то комфорте или Блаженстве в смысле явной радости или счастья. Если говорить о Блаженстве в связи с Высокой Беспристрастностью, это было бы верно лишь в том смысле, что там нет ни несчастья, ни страдания…

Не знаю, сколько я пробыл в состоянии Высокой Беспристрастности. Я долго бодрствовал этой ночью, далеко за полночь, а состояние продолжало углубляться. Все это время относительное сознание присутствовало как свидетель. Личное сознание как бы сократилось до чего-то незначительного, вроде точки. «Я» распростерлось неограниченно, подобно пространству, объемля и проникая все формы. Насколько могла достигнуть мысль, никаких пределов не было. Мне было совершенно все равно, перейдет ли тело в состояние, обычно называемое смертью, или останется жить. И уход был в равной мере не важен. Все зло, раздоры, трагедии и проблемы этого мира предстали столь незначительными, что это было поистине удивительно. Я увидел, что все человеческие катастрофы, даже самые страшные, были сравнительно лишь «бурей в стакане воды». Как будто не было и никакой особой нужды в Сострадании. Но с другой стороны абсолютно не было причины, почему бы не предпочесть деятельность среди людей и для людей. С точки зрения этого состояния казалось совершенно невозможным выбрать путь, который был бы ошибочен, или путь, который был бы лучше другого. Не было основания предпочесть продолжение жизни в физическом смысле, но точно так же и не было особого смысла в предпочтении оставить тело. Состояние это было слишком безотносительно и слишком абсолютно, чтобы конкретный выбор имел какое-то значение. Так что в субъектнообъектном смысле я был абсолютно свободен делать выбор, который мне представлялся подходящим. Я предпочел продолжать внешнюю деятельность, но с точки зрения Высокой Беспристрастности в этом не было ни достоинства, ни недостатка. Ибо Там и неверное и верное, равно как и все двойственности, абсолютно растворились в безотносительном.

Трудно представить, что к этому состоянию можно прийти и на пути бхакти, но это так. Просто бхакти здесь уже не чистое бхакти, бхакти опьянения, но достижение трезвости. Отречение от наслаждения Богом, во имя Бога.

Майстер Экхарт об отрешённости писал:

Многие учителя славят любовь как высшее, подобно апостолу Павлу, который говорит: «какое бы послушание я ни взял на себя, если я не имею любви, я ничто». Но я ставлю отрешенность выше любви.

Во-первых, оттого, что любовь заставляет меня любить Бога. Но гораздо ценнее, чтобы я привел к себе Бога, чем пришел бы к Богу, ибо мое вечное блаженство заключается в том, чтобы Бог и я стали одно; потому что Бог может лучше войти в меня и соединиться со мной, нежели я с Ним. А то, что отрешенность приводит ко мне Бога, доказываю я так: каждое существо пребывает охотнее всего на своем естественном месте. Естественнейшее и собственнейшее место Бога – это цельность и чистота. Они же основываются на отрешенности. Поэтому Бог не может не отдаться отрешенному сердцу.

Вторая причина, почему я ставлю отрешенность выше любви, следующая: если любовь приводит меня к тому, чтобы все претерпевать ради Бога, то отрешенность делает меня восприимчивым к одному только Богу. Это же самое высокое. Ибо в страдании человек обращает еще взор на создание, из-за которого он страдает, отрешенность же, напротив того, свободна от всякого создания.

 

Обожение

 

«Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом». «Не я живу, но Христос во мне». Это всегда было наиболее таинственной частью мистических учений. Суть в том, что когда Я (высшее Я) предельно самоустраняется в отрешённости, на смену ему приходит Бог. Описывают это богоявление в смертном теле традиции по-разному.

Суфии здесь, видимо, будут говорить о достижении каплей поверхности Океана. Мейстер Экхарт – о рождении Бога в душе, подобно тому как Христос родился в Марии. Буддийские тантрики – о «ясном свете – потомке». Создатели Упанишад открывали Бога внутри себя, поняв, что их истинное Я – Атман – это Брахман. Кто-то в этой ситуации осознаёт себя сыном Божиим. Занятно, что даже в махаяне здесь говорится об «ощущении себя сыном Будды». Кто-то, как Халладж, восклицает: «Я есть Истина!» Однако таинство рождения Бога происходит лишь в самой сокровенной части души, все внешние покровы – тело, душа, дух (человеческая природа) по сути не затрагиваются трансмутацией. Описываться процесс может и вне всякой теистической привязки. Например, даосы будут говорить о «сокровенной женщине» внутри человека или даже о дыре в сердце, связывающую подвижника со всем сущим, в которой происходит зачатие золотого зародыша. Но в любом случае нерушимая граница между Творцом и творением, абсолютным и иллюзорным, здесь прорвана. Путник вступает в совсем иной мир, отличный от всего, что было раньше (говоря по-буддийски от Камалоки).

 

По рынку с пустыми руками

 

 

«Превзойдя святость вернуться к обыденному»

 

Достигший этой стадии, собственно, и называется «просветлённым». Это завершение пути и начало нового (по Рупалоке; этой позиции в Камалоке^[3] соответствует стадия «обычный человек»). И действительно, просветлённый почти не отличается от обычного человека. Все чудеса остались позади, как и многие «йогические достижения». Реакции его могут походить тоже на обычные человеческие реакции, да и сам он не видит большой разницы между собой и другими, поскольку прочно находится в состоянии видения «единой природы». Разве Бог (Дао, природа Будды) не всюду, и есть какая-нибудь разница между просветлённым и непросветлённым (кроме того, что не все это сознают)? Это поистине человек, «стоящий по ту сторону добра и зла», но абсолютно не в «суперменском» стиле. Добро для него естественно и спонтанно и даже не осознаётся как добро, такой человек действительно может принести (и приносит) реальное благо людям, даже не задумываясь над тем. Равно как и чудеса вокруг происходят, но никак не связываются им со своим персональным чудотворчеством. Созерцая мир как целое, он понимает бесполезность чуда, никак не влияющего на суть событий. Его отличие от обычных людей главным образом в абсолютной естественности, его личная воля находится в полной гармонии с Потоком (Дао, Божьей Волей, Намерением). Обстоятельства жизни, статус, местопребывание не имеют для него никакого значения (что, Бога где-то больше, а где-то меньше?), равно как в конечном счёте жизнь и смерть (что, Бога можно убить?). Ему почти невозможно причинить вред, поскольку все человеческие страсти извне проходят сквозь него, не оставляя следов, чужие воззрения и поступки никак не задевают его.

Это снова стадия социально активная. Даже если подвижник живёт в пустыне или на необитаемом острове, люди его всё равно обнаружат и потянутся. Прятаться от людского внимания ему удобней всего в толпе.

 

Снятие оппозиций

 

Если предшествующий путь можно охарактеризовать как путь демеханизации человека, то следующая часть пути связана с его «депрограммированием» путем освобождения сознания от базовых матриц – двоичных кодов. Собственно, процесс этот начался уже давно, и состояние недуальности, характеризующие сознание просветлённого, – первый важный результат.

Но впереди ещё одна завеса – завеса недуальности. Порыв ветра срывает её вместе с последними базовыми архетипами человеческого ограниченного сознания. Вместо понимания недуальности приходит позиция по ту сторону любой дуальности: между космосом и хаосом, существованием и несуществованием мира, тождеством и отличием нирваны и сансары, разделением пракрити и пуруши, познания и любви, мудрости и сострадания достигнута основа и того и другого и за пределами и того и другого. Для теиста исчезает и различие между Я и Богом – ни того, ни другого в этом мире просто нет, ведь Бог существует только для твари.

Майстер Экхарт пишет о душе:

А между тем, это она, в своем бытии твари, создала «Бога» – Его не было прежде, чем душа не стала творением. Раньше я говорил: «Я – причина тому, что Бог есть «Бог», Бог существует благодаря душе, но божество – Он Сам через Себя. Пока не было творений, и Бог не был Богом; но несомненно был Он божеством, так как это имеет Он через душу. Когда же найдет Бог уничтожившуюся душу, такую, которая стала (силой благодати) ничто, поскольку она самость и своеволие, тогда творит в ней Бог (без всякой благодати) Свое вечное дело и тем, вознося ее, извлекает ее из ее тварного бытия. Но этим уничтожает в душе Бог Себя Самого и таким образом не остается больше ни «Бога», ни «души». Будьте уверены, это – самое существенное свойство Бога. Если достигла душа того состояния, что стала способна страдательно воспринимать действие Бога, тогда ей и не надо иметь больше Бога! Тогда она вновь вечный прообраз, в котором вечно созерцал ее Бог, тогда она вновь Его вечное Слово! Итак, когда Дионисий говорит: «Нет больше Бога для духа», под этим разумеет он то, что я только что изложил.

Именно здесь происходит постижение тайн, недоступных гнозису: христианин откроет здесь тайну Троицы, буддист постигнет сущность срединного пути. Снимаются ограничения, наложенные на постижение пространством и временем.

Изменяется облик: свет изливается наружу, всякий жест подвижника воспринимается как мудра, всякое слово как мантра. Вот теперь он может стать настоящим учителем.

 

Трансформа

 

Здесь мы окончательно уходим в область «сказок о силе». У нас есть сообщения из разных традиций о преображении материального тела подвижника, в результате которого оно исчезало из физического мира. Но описания самого процесса преображения у нас нет, за исключением хроник неудачных попыток, предпринятых Ауробиндо Гхошем, Миррой Ришар и Сатпремом.

По описаниям, исчезновение тела может происходить после смерти святого или при жизни. Иногда могут оставаться материальные останки в виде ногтей и волос.

В даосизме это будет описано как достижение бессмертия и переход в «алмазное тело» – новое тело, «выношенное» подвижником и «родившееся» в момент окончательного просветления. Трансформой будет слияние материального тела с «алмазным».

В тантрическом буддизме и бон (дзогчен) – это преображение физического тела в «радужное тело» – растворение в пятицветном свете. Фактически это означает прижизненный переход в самбхогакаю – тело блаженства, тело Будды, соответствующее Рупалоке. Поскольку его реальность более высокого порядка, то материальный мир просто исчезает и соответственно физическое тело также растворяется как изжитая иллюзия.

Кастанеда описывает этот процесс как переход в «третье внимание» – одновременное воспламенение/активизацию всех «волокон» структур энергетического тела. Сознание теперь собирает не один конкретный мир (этот или иной), а сразу все доступные миры одновременно.

Надо сказать, что подобная трансформация не является обязательным этапом, присущим всем путям. Но состояние одновременного присутствия во многих мирах и отсутствие «постоянного облика» – важная характеристика достигнутого этапа во всех случаях.

Здесь Шахерезада прекратила свои дозволенные речи, за неимением смысла углубляться дальше. Но отметим, что на пути махаяны, цель которого – достижение состояния Будды, это только несколько более половины пути.

Мы же обратимся теперь к опыту конкретных традиций и учителей.

 

Традиции

 

 

Даосизм

 

 

Дао

 

Мистическая традиция даосизма, как мощное древо, уходит корнями в глубины шаманской архаики, достигая ветвями небес Рупалоки. Окончательный вариант даосизма, несомненно, испытал и сильное влияние буддизма. Но всё же его особенность – именно архаичная нерасчленённость мистического, оккультного (магического), философского и религиозного (причём религиозного часто самого архаичного пошиба, «народной религии»). В даосизме нет ничего рационального. Любая оформленность, планомерность, ясность с даосской позиции есть подмена сути. Нет здесь и разделения на тело и дух. Дао нельзя познать, его можно только претворить, воплотить в собственной телесности. Здесь нет никакого теизма, даже намёка, хотя Дао может сколько угодно персонифицироваться и отождествляться с архетипическими персонажами. В конечном счёте следовать Дао – это и значит превратить мир в собственное тело, а тело уподобить миру («пребывать в единотелесности»).

Даосизм не терпит пафоса, в Дао нет никакого величия, красоты и прочих «божественных» атрибутов, оно уподобляется самому ничтожному в мире, пустотности и отсутствию, оно позволяет всем вещам быть и возвращаться к небытию без всякого творчества, любви и воли-принуждения. Оно просто основа всего – бытия и небытия, покоя и превращений. Пребывая во всём, оно не пребывает нигде и не отягощает вещи своим присутствием.

Дао (его переводят как «Путь», но более точно будет, например, «крыша в пути», поскольку «Дао» состоит из иероглифов «голова» и «идти») в принципе соответствует тому, что выше было обозначено как «поток» – незримая сила, несущая всё сущее по пути бесконечных превращений, нерушимая неизменность изменчивости, хаос, вечно порождающий космос. Суть даосской практики именно в том, чтобы слиться с Дао, т. е. с единственно вечным в этом мире и за его пределами, и свободно и вольно превращаться вместе с вещами, не теряя непрерывности. Способ, которым действует Дао, именуется «недеяние» (увэй) – абсолютная естественность/спонтанность. Человек, утверждая свою волю (волю эго), действуя целенаправленно и рационально, опираясь на ценностно окрашенные бинарные оппозиции, «теряет Дао» – идёт против потока. Но, и пребывая в бездействии, поток он отнюдь не обретает, поскольку неверные реакции приобретает ещё в утробе матери. Таким образом, чтобы действовать спонтанно, естественно, без принуждения, но неодолимо, человек должен сначала стать «настоящим человеком». А для этого надо долго учиться и ещё больше разучиваться.

 

Даосский путь

 

Сравнивая даосизм с другими традициями, можно обнаружить ряд пересечений с тантрическими практиками индуизма и буддизма (причём речь явно идёт об общих корнях, а не о взаимном обмене), алхимией и… практиками тольтеков, описанными Кастанедой^[4](здесь параллелей, пожалуй, больше всего).

Первый этап пути связан с овладением медитацией^[5], включающей практики, подобные шаматхе и випашьяне. После опустошения сознания оно концентрируется на теле – сначала в районе солнечного сплетения, затем в районе переносицы. При этом может происходить визуализация сложной «внутренней географии». В районе ниже пупка находится резервуар жизненных сил. Выше обретается «природный человек», который в результате концентрации начинает пробуждаться (вместе с хтоническими силами). Концентрация на переносице (зоне внутреннего наблюдателя) приводит к приоткрытию «небесного (третьего) глаза» (что, в частности, позволяет созерцать свой организм «изнутри»). Стадия эта называется «претворение пути», а полностью её реализовавший – Человеком Дао.

На втором этапе медитация становится естественным состоянием, которое может быть достигнуто даже в самых неблагоприятных условиях. Здесь важны строгая нравственность и воздержание в сочетании с социальным взаимодействием (хотя бы в стенах монастыря). Интенсивно изучаются доктринальные тексты. Практикуются строгие диеты (вплоть до длительного голодания). Медитация направлена на пробуждение движения малого круговорота энергии в теле. Тело в даосизме предстаёт как именно энергетическая структура, с неразрывными психофизическими характеристиками. Внутренняя энергия должна быть скоррелированна с движениями энергий во внешнем мире, прежде всего с суточным движением светил. В результате медитации малого круговорота небесный глаз открывается полностью, озаряя ослепительным светом «тьму миров», происходит и полное пробуждение, а затем смерть «природного человека^[6]». Последняя проявляется как психоэмоциональные расстройства вплоть до реального переживания физической смерти. Прошедший через эти врата покидает Нижний мир и переходит в Средний. В сердце у него остаётся странная пустота, как бы «отверстие», которое затем будет служить ему для связи с высшей реальностью. Реализовавший эту стадию именуется сянь (святой, блаженный, небожитель).

На третьей стадии подвижник фактически не выходит из осознанного состояния даже в обычной деятельности (стадия не-медитации). Это стадия полной «интроверсии» и минимизации своего присутствия в мире, овладения даосскими искусствами (например, формирование «тела сновидения» – в даосизме душа инь) и понимания скрытого смысла писания. Она соотносится с Небом, Землёй и Человеком, т. е архетипической реальностью космоса.

На следующем этапе происходит сложнейший процесс алхимической трансмутации, в которой тело уподобляется алхимическому тиглю. Три этапа этого «великого делания» – работа с семенем, энергией и духом.

Семя, цзин («сексуальная энергия») – то, что наделяет «полнотой существования». Путём трансмутации через проведение каналами «большого круговорота» (открываются все энергетические каналы) оно становится чистой энергией, ци. Это «прежденебесная энергия», запас которой ограничен и у обычного человека не восполняется, а только растрачивается в процессе жизни. Дух – то, что в теистических системах назвали бы теофанией, богоявлением. Для даосов же «энергия ци» становится духом, шэнь.

Энергия в теле входит в космический ритм, микрокосм полностью уподобляется макрокосму. Тело ощущается пустым, дыхание осуществляется через кожу, в пустоте сердца зарождается и вынашивается божественный зародыш. Его рождение означает, что отныне подвижник обладает двумя телами, одно из которых бессмертно. Он становится Настоящим человеком и переходит в Высший мир.

Затем, когда подвижник реализует уровень Духовного человека, энергия полностью претворяется в дух.

Если Средний мир – мир космоса (объединяющий миры видимый и невидимый), то в Высшем мире Дао – это сам Хаос, всепорождающая пустота. Здесь действуют в чистом виде силы энергии инь и ян. Это «прежденебесный мир». Единственная оппозиция здесь – между Великим Пределом Космоса и Беспредельным Хаосом.

Для Достигшего Предела исчезает и это различие, он достигает состояния совершенномудрого, пребывающего в нерушимом единстве с Дао в любой его ипостаси. Никакие материальные ограничения для него больше не существуют.

 

Индия

 

Индийская мистическая традиция существует не менее трёх тысячелетий. Уже в ранних Упанишадах появляются термины «Атман» и «Брахман», а также утверждение об их тождестве, что практически несомненно свидетельствует о достижении мистиками «сознания Рупалоки». Однако длительное время это учение было тайным и не выходило за пределы узкого круга посвящённых. Позднее оно получило развитие в философии Адвайта-Веданты.

Суть этого базового для индийских традиций учения в утверждении Брахмана – абсолютной реальности, неопределимой, неизменной, трансцендентной, предельно-сущностной. Для постигшего её изменчивый мир рассевается, как туман, скрывающий солнце, – «Брахман реален, мир – обман». В качестве истинной сущности любого индивидуального сознания Брахман выступает как Атман^[7].

В отличие от неизменного Брахмана «иллюзорное» мироздание находится в непрерывном процессе циклического развития, развёртывания и свёртывания, чередуемого периодами пралайи – несуществования. Залипшее в нём сознание в силу ложного самоотождествления с различными аспектами иллюзорного мира вечно пребывает в круге перерождений.

Многие базовые понятия получили развитие в системе санкхья.

Согласно санкхье, Бытие делится на два принципиально различных, непересекающихся уровня – Пурушу и Пракрити. Пуруша – неизменное и абсолютное духовное бытие, аналог Брахмана и Атмана Упанишад. Нельзя приписать ему какие-либо характеристики, даже сознание. Сознание – отражение света Пуруши в Пракрити. Пракрити – изменчивый становящийся мир, циклически колеблющийся между проявленным и непроявленным (авьякта) состояниями. Перевод её как материи будет не совсем точен. В санкхье Пракрити имеет скорее природу божественной энергии, постепенно сгущающейся внизу до плотноматериального уровня. В состоянии авьякта она разъединена с гунами^[8], своими основными миротворящими качествами, и именуется Прадхана. После соединения Прадханы с гунами начинается процесс миростановления, развёртывания, «овеществления» Пракрити. В этом процессе доминирование постепенно переходит от гуны саттва через раджас к тамасу. В результате последовательно развёртываются 23 таттвы. Первая из них носит имя Буддхи – свет сознания, состоящий из чистой саттвы. Затем возникает аханкара – самосознание (рефлексия). Потом 11 индрий – манас (интеллект), пять чувствующих и пять действующих индрий, – которым в физическом теле соответствуют органы чувств и члены тела. Затем десять материальных таттв – пять танматра (тонкие сути стихий) и пять махабхута (элементов). И далее вплоть до чисто материального бытия – мира плотных вещей. В ранней теистической санкхье выделяется 25-я таттва – Махан Атма (Великий Дух; 24-й таттвой условно считается Пуруша) – универсальная, распадающаяся на отдельные потоки Буддхи. Это Ишвара – личный бог, Творец (заметим, что его бытие относится к категории Пракрити). Ишвара – тот, кто вбирает в себя миры при переходе к авьякта и затем вновь творит их. Что касается Пуруши, то он в принципе не вовлечён в эти процессы. В атеистической санкхье Пуруша состоит из отдельных пуруш, незримо стоящих за каждым личным существованием, в теистической – это лишь грани Единого Пуруши, Атмана^[9].

В процессе эволюции духовной традиции брахманизм становится индуизмом, распадаясь на шиваизм и вишнуизм. Возрастает значение чисто теистических систем (самые последовательные из которых – двайта и бхакти). На мистическую традицию сильнее всего повлияло развитие шактизма (в рамках шиваизма). На первый взгляд, эта система достаточно далека от санкхьи (особенно ранней, атеистической). На смену «идеалистической», «психологической» картине мира пришла энергетическая. Мир стал рассматриваться как лила – бесконечная игра божественной энергии. Но суть и метрика мистических путей при этом в целом сохранились. Место Брахмана занял безличный Парамашива, Абсолют, проявлением которого являются Шива (как Ишвара, Бог) и Шакти (божественная энергия, аналог Пракрити). Суть пути по-прежнему заключается в обратном восхождении – преодолении всех уровней «объективации» Шакти, которые имеют характер её ограничения, дробления, вплоть до застывания виде косной материи.

Шивалока есть проявление чистой божественной энергии. Тапалока – мир Шакти как майя-шакти, поскольку весь созданный мир – это майя.

Джаналока – мир Брахмы, Бога нашей кальпы (мирового цикла).

Махарлока – мир Праотца Праджапати, прародителя богов и асуров. Это область чистонечистого – шуддхашуддхи, т. е. ограничения божественной энергии пятью завесами: (1) время как ограничение вечности; (2) карма, судьба, необходимость; (3) ограниченная энергия; (4) ограниченное знание; (5) привязанность, желание. Вместе эти пять оболочек создают

освобождённых душ (джайнизм, буддизм в описании Мира без форма – Арупалока).

единичную, ограниченную душу (здесь – Пурушу), наделённую качествами отделённости и субъективности.

Сваргалока – мир богов. Это уже область психики, вовлечённой в материальный мир.

Путь мистика может описываться и через концепт «обретение тел», о которых человек, привязанный к материальной телесности и её потребностям, даже не подозревает: пранамайя – тело жизненной энергии; маномайя – тонкое тело ума-рассудка и эмоций; виджнянамайя – высшего сознания, интуиции; анандамайя – блаженства, радости. И наконец, полное освобождение достигается через осознание своей тождественности Абсолюту.

В таблице приведены также миры, описываемые джайнизмом. Джайнизму принадлежит особенно заметная роль в разработке чрезвычайно важного для индийской традиции концепта кармы. Именно карму (рассматриваемую как особого рода субстанцию) джайны считают причиной залипания (буквально) души-дживы в иллюзорном мире. Соответственно, путь освобождения требует сначала приостановки, затем полной остановки притока новой кармы, затем уничтожения/сжигания уже накопленных запасов. Первая задача решается в четыре этапа: контроль тела, ума и речи; жёсткая ахимса; достижение отрешённости, кротости и непреклонности; сосредоточенная медитация на заданную тему. Вторая жёсткой аскезой.

В следующей главе мы подробно рассмотрим описание мистического пути на примере ключевого вишнуитского памятника – «Бхагавадгиты».

 

«Бхагаватгита»

 

За три тысячелетия индийская традиция открыла громадное разнообразие путей и практик, ведущих к конечной цели. Обозреть их даже кратко не представляется возможным. Поэтому для примера мы рассмотрим только один памятник мистической мысли – «Бхагавадгиту» (представляющий традицию вишнуизма).

В этой книге Кришна рассказывает Арджуне о мистических путях, каждому из которых посвящено несколько глав. Особенность изложения в том, что все они могут быть рассмотрены как параллельно, так и стадиально.

Начинается рассказ с санхья-йоги (подробное развитие эта система получила в Йогасутре Патанджали). Как известно, эта система предполагает длительную подготовку, но здесь разговор переходит сразу к сути пути, реализуемого тем, кто уже оставил чисто религиозные пути и учения (Веды). В результате практики органы чувств «отделяются от своих предметов», и подвижник достигает ясности духа, входит в состояние самадхи. Таким образом, эта йогическая практика буквально «отделяет» сознание от вещного мира – йогин произвольно «отключает» чувства, в то время как натренированное и иссушенное аскезой тело предельно минимизирует свои физические потребности. Но только ощутив вкус высшего сознания, йогин утрачивает вкус к предметам чувств, не испытывая к ним ни влечения, ни отвращения. Это истинное господство над чувствами, подчинёнными разумомманасом, путь к истинному покою/отрешённости.

Что, однако, не означает ухода от мира. Напротив, перед практиком разворачивается обширное поле совершенствования через практическую деятельность. Этому вопросу посвящены две следующие главы «Гиты», рассказывающие о карма-йоге: Йога действия (глава III) и Йога жертвы Брахмо (глава IV). Контроль над чувствами не решает проблему активного эго-сознания, связанного с манасом, в то время как карма-йога – эффективное средство против любой эгоцентрации. Смысл её в должном исполнении дел («своей дхармы») без привязанности к результату. Но и после этого ещё остаётся опасность неконтролируемых аффектов, базирующихся на гуне раджас. Полное преодоление власти гун возможно лишь достигшему Атмана, поэтому ищущему предлагается сосредоточиться на этой цели и свершать все действия как жертвоприношение, посвящение Наивысшему (глава IV; здесь и далее в пер. Б. Л. Смирнова):

Слух и другие чувства приносят иные в жертву на огне обузданья; звук и другие предметы чувств на огне чувств иные приносят

в жертву.

Иные все движения чувств, жизнеспособность приносят в жертву на огне самообузданья, мудростью возжённом. Другие имущество, подвиги, упражненья йоги, изученье Писаний, мудрость усердно приносят в жертву, стойкие в обетах.

Вдыханье выдыханью и выдыханье вдыханью иные приносят в жертву; удержав ток вдыханья и выдыханья, всецело предаются пранаяме. Иные, ограничив пищу, свою жизнь в жертву Жизни приносят; все они сведущи в жертве, грехи уничтожили жертвой.

В вечное Брахмо идут те, кто вкушает амриту остатков жертвы; не для того этот мир, кто не жертвует, как для него быть иному, Каурава?

Распростёрты многообразные жертвы пред ликом Брахмо; знай: они все рождены от действий; это познав, ты будешь свободен. Жертва мудрости лучше вещественных жертв, подвижник; мудрость полностью все дела объемлет, Партха.

Полностью очистившись от эгоистических мотиваций, подвижник достигает покоя отрешённости и, значит, освобождения.

Итогом карма-йоги, йоги действия становится йога отречения от действия.

Третьей идёт джняна-йога, йога познания, смысл которой – окончательное укрощение манаса. Первым этапом её является йога самообуздания – успокоение ума, сосредоточенного на Боге. После этого методом концентрации—випашьяны сознание направляется на постижение высших истин: что есть Брахман, Атман, Бог (Ишвара), карма? Инструментом познания здесь становится виджняна – высшее интуитивно-логическое познание. В результате достигается познание-переживание Единства, Бога как абсолютного совершенства всего сущего. Вершина этого опыта – созерцание Вселенской формы (глава XI):

Вижу богов в Твоём теле, также множество разных существ, Боже!

Владыку Браму, сидящим на лотосе-троне, всех риши, божественных змиев;

Вижу Тебя повсюду в образах неисчислимых, с многочисленными руками, чревами, устами, глазами;

Владыка всеобразный, Твоих начала, середины, конца не вижу!

Венчанного, лучезарного, всеозаряющего, со скипетром, диском, Труднозримого, неизмеримого, в блеске огня и молний я Тебя вижу!

Ты высочайшее, Непреходящее (АУМ), подлежащее постиженью, кров высочайший вселенной,

Ты бессмертный хранитель вечной дхармы, Ты неизменный Пуруша, так мыслю.

Безмерномощного, неисчислиморукого, без конца, середины, начала,

Солнце-лунноокого вижу Тебя; жертвенным пламенем пылают Твои уста, Ты озаряешь весь этот мир своим блеском,

Ибо то, что между землёй и небом, преисполнено одним Тобой, также все стороны света.

Узрев Твой чудесный, ужасающий образ, тройственный мир трепещет, Махатма.

Эти сонмы богов в Тебя вступают, трепеща, сложив руки; другие (Тебя) славословят, восклицая «Свасти!».

Великие риши и сонмы совершенных воспевают Тебя в прекрасных гимнах.

Рудры, Адитьи, Васавы, Садхьи, Вишвы, Ашвины, Маруты,

Ушмапы, сонмы гандхарвов, якшей, асуров, сиддхов на Тебя восторженно взирают.

Твой великий образ со многими очами, устами, о долгорукий, со многими руками, бёдрами, ступнями,

Со многими туловищами, со многими торчащими клыками узрев, миры трепещут; я – также.

Неба касаясь, Ты сияешь огромными, палящими очами, многоцветный, разверзнув зевы;

Увидев Тебя таким, трепещет до глубин моя душа, не нахожу ни решимости, ни покоя, о Вишну!

Узрев подобные огням губительного времени Твои страшные зевы с торчащими клыками,

Не узнаю сторон, не нахожу спасенья; будь милостив, богов владыка, обитель мира!

<…>

Как водные потоки многих рек отовсюду стремятся к океану, Так эти витязи людского мира в Твои палящие уста стремятся.

Как мотыльки, в блестящее пламя попав, гибелью завершают стремленье,

Так на гибель вступают миры в Твои зевы, завершая стремленье.

Ты, облизывая со всех сторон миры, их поглощаешь пламенными устами;

Наполнив сияньем весь мир, Твой страшный жар его раскаляет, о Вишну!

Поведай, кто Ты, ужаснообразный, смилуйся владыка богов; Тебе поклоненье!

Стремлюсь Тебя познать, изначальный, но постичь не могу Твоих проявлений.

Шри-Бхагаван сказал:

Я Время…

Непосредственно после описания ужасающей вселенской формы следует глава о Йоге благоговейной любви. Учение о бхакти получило развитие позднее, это основное направление индийской средневековой мистики. Здесь же благоговейная любовь к Богу – скорее альтернатива страху и преклонению перед величием.

Далее в тексте выстраивается иерархия йог: лучшим признается метод, когда подвижник полностью сосредотачивает свой ум на Боге. Выбор в качестве объекта предпочтительного сосредоточения именно Бога (Ишвары), а не безличного Абсолюта, объясняется только тем, что на образе личного Бога сосредоточиться проще. Неспособному к такому сосредоточению предлагается путь упражнений (хатха-йоги). Неспособному к упражнениям – путь совершения любого действия как жертвоприношения. Самым лёгким (хотя и эффективным) признается путь отречения от плодов.

Идеал подвижника на этой стадии описывается так (глава XII):

Без ненависти к существам, милосердный, сострадательный, без собственности, без самости (ниракамхара), равный в горе и радости, терпеливый,

Удовлетворённый, постоянный в единении, самоуглублённый, твёрдый в решеньях, вручивший мне сердце (манас) и разум (буддхи), кто предан мне, тот

дорог мне.

От кого мир не отвращается и кто не отвращается от мира, кто свободен от радости, нетерпения, страха, волнения, тот

дорог мне.

Неотвлекающийся, чистый, решительный, хладнокровный, непричастный унынию, покинувший всякие начинания, кто предан мне, тот дорог мне. Кто не радуется, не ненавидит, не тоскует, не вожделеет, покинувший хорошее и нехорошее, благоговейный, тот дорог мне. Равный к недругу и другу, равнодушный к почести и презрению, равнодушный к холоду, жаре, приятному и неприятному, свободный

от привязанностей,

                                Равнодушный к порицанию и восхвалению, молчаливый,

удовлетворённый, что бы ни случилось, бездомный, стойкий в помыслах, благоговейный, он друг мне. Те, кто эту бессмертную дхарму, которая (здесь) изложена, чтят, преисполненные веры, имеющие меня высшей (целью), благоговейные,

те мне очень дороги.

Собственно, это и есть состояние отрешённости, исхода из миров Камалоки.

Следующие главы посвящены уже высшему постижению: различению Пракрити и Пуруши (Брахмана) («Йога распознавания между полем и познавшим поле»), и освобождению от трёх гун (глава XIV):

Если он озарения, деятельности, даже заблуждения, Пандава,

Не ненавидит, когда они приходят, и не желает, когда они уходят,

Если он не колеблется гунами, пребывая безучастным,

Если, сказав: «Гуны вращаются», – отстраняется не волнуясь,

то это приводит к освобождению от рождений и смертей.

И наконец, в главе «Йога высочайшего духа» описывается переход к Запредельному, Атману.

 

Буддизм

 

Буддизм тесно связан с индийской традицией (прежде всего с санкхъей). Это хорошо видно по сравнительной таблице, описывающей структуру психокосма.

Однако Будда Шакьямуни (VI век до н. э.) вносит в мистическую традицию ряд принципиальных новаций.

Во-первых, буддизм – учение практически чисто психологическое, предметом его является сознание^[10]. Тело, органы чувств в буддизме признаются факторами кармически нейтральными. Они есть результат кармы, а не её причина. Причина кармического существования – аффектированное сознание.

Во-вторых, из всех факторов помрачения сознания (клеш) выделяется один – базовый, опора всех прочих. Это клеша неведения – авидья. Устранив её, мы обрушиваем все.

В-третьих, авидья – это прежде всего эго-отождествление, представление о субстанциональности эго и мира. Это эго-отождествление происходит на различных уровнях, соответствующих различным областям психокосма (мирах). Собственно, пребывание во всех обозначенных выше мирах есть не что иное как я-отождествление с ними. Причём каждый следующий уровень я-отождествления снимает предыдущий. Это и есть традиционный мистический путь. Соответственно, буддийский путь – это разотождествление (анатман) последовательно со всеми уровнями. Нирвана – полная свобода от любых программ (при возможности пользоваться любой из них, как уточняет махаяна). Махаяна же утверждает двухосновность пути: мудрость (избавление от авидьи) и сострадание (способность видеть мир с позиций сансары, необходимая для помощи другим живым существам).

В буддизме огромное (не меньшее чем в индуизме) число методов и отдельных путейтрадиций (поскольку считается, что для разных типов личности подходят разные методы). Ниже мы остановимся на наиболее общей махаянской шкале состояний, известной как 52 ступени на пути бодхисаттвы. Этот путь от обычного человека до Будды подразделяется на 11 областей, соответствующих пяти путям.

По сути мы можем говорить и о трёх этапах, имеющих сходную структуру и как бы «дублирующих» друг друга.

Четыре первые области можно соотнести с четырьмя сферами Камалоки на нашей обобщённой шкале^[11]. Для прохождения первой из них сложная йогическая практика не нужна, достаточно смены жизненных ориентиров, достигаемой через сознательное взращивание в себе любви и сострадания к живым существам и изучение доктрины (что в целом соответствует двум первым основам восьмеричного пути – правильным воззрениям и правильному намерению). В этой первой области (области Радости) пять стадий: (1) вера, т. е. формирование мотивации; (2) запоминание, собственно, знакомство с доктриной; (3) усердие, сочетание мотивации, дисциплины и эмоциональной составляющей (область неслучайно называется областью Радости); (4) сосредоточенность в размышлении – это не просто глубокое осмысление доктрины, но и первый шаг на пути медитативной практики; (5) плодом становится обретение мудрости – смена ориентиров и ценностей, развитое мышление, глубокое рациональное понимание учения и убеждённость в его истинности.

Именно после этого буддист принимает осознанное решение об изменении своей жизни, и здесь начинается область Чистоты. Внешне это проявляется в принятии обетов^[12]. Здесь на первое место выходит дисциплина и актуализируются остальные шесть составляющих восьмеричного пути. Правильная речь, правильное поведение, правильный образ жизни не только направлены на непричинение вреда живым существам, но и служат опорой для правильного усилия (самообуздания) и правильного внимания (сати, смрити – постоянную осознанность собственных действий). Наконец осуществляется переход к полному контролю успокоению ума (правильное сосредоточение), и одна за другой реализуются девять ступеней концентрации (саматхи), результатом чего становится полная умиротворённость, ощущение невесомости тела, лёгкость духа, способность к абсолютной сосредоточенности. Достигается искусство в практике випашьяны – проникновения в исследуемый предмет/вопрос – объект концентрации. Тело, эмоции, сознание успокаиваются, желания и привязанности перестают доминировать. Средством одоления эго («природного человека» и т.

д.) здесь служат не борьба с ним, а беспристрастная осознанность тела, действий тела, ощущений, желаний, эмоций, реакций, ума. Искусство випашьяны позволяет перейти к осознанности атомарных психических процессов – дхарм. В результате происходит разотождествление с эго-сознанием. Возникает мощная мотивация к окончательной реализации – достижению буддовости, поскольку зов «изначальной природы», «корней благого^[13]» теперь слышится совершенно отчётливо.

На следующей стадии, именуемой Освещающая область, эти практики приводят к нескольким прозрениям, главным из которых становится постижение Пустоты (Шуньи) – нереальности всех исследуемых объектов и нереальности эго. Противовесом становится активная социальная практика – альтруистическая деятельность на благо живых существ. Именно это позволяет удержаться на срединном пути и прийти к более глубокому уровню постижения – относительной реальности или несубстанциональности, обретя мудрость-праджню (способность высшего интуитивного познания). В этой и в следующий (Озаряющей) области основой практики становится дхьяна – развитие и углубление состояния самадхи. Сознание здесь проникает в уровни, не относящиеся к Камалоке, что сопровождается яркими экстатическими переживаниями блаженства и радости. Задача подвижника сохранить в этой ситуации трезвость и отстранённость, не дать новым состояниям полностью завладеть умом. В состоянии первой дхьяны полностью сконцентрированное, но при этом абсолютно расслабленное сознание включает активность интеллекта, во второй – он умолкает, в третьей – в космическом блаженстве исчезает эго-сознание, в четвёртой – само состояние радости, а потом и блаженства, переходит в высшую объективность/отрешённость. Нетрудно соотнести эти стадии с системой санкхьи: на первой стадии здесь задействован манас, на второй – аханкара, на третьей – буддхи, на четвёртой – Пуруша^[14]. Однако суть именно буддийской практики не в том, чтобы, как ракета, отбросить все предыдущие ступени одну за другой, а в том, чтобы в каждой дхьяне сохранить способность трезвого восприятия. Само достижение дхьян именуется мирским уровнем, а випашьяна, практикуемая на каждой стадии, – надмирным. Только благодаря мирскому уровню растворяются мирские страсти и эго-сознание, клеши Камалоки, обретаются сиддхи. Надмирная медитация открывают пустоту каждого уровня. Медитацию венчает утончение сознания до полной бессознательности, что, подобно погружению в кислоту, удаляет последнюю нечистоту.

Когда же «горы снова становятся горами, а воды, водами» подвижник достигает просветления, входит в реальность, где нет смертей и рождений, нет сомнений и колебаний, где он «сын Будды». Он достиг стадии невозвращения. Мир остался тем же, но Камалока более не властна над ним^[15]. Здесь начинается второй отрезок пути. Область деятельности и Труднодостигаемую область часто рассматривают как одну. Действительно, здесь сохраняется двухосновность мудрости и сострадания. Альтруистическая деятельность на благо живых существ становится средством «адаптации» сознания Рупалоки к «существованию» в физическом мире. Двойственность восприятия абсолютной реальности Пустоты и видимого мира постепенно преодолевается в сознании недвойственности^[16]. Именно здесь постигается суть Срединного пути и четырёх благородных истин. По достижении этого уровня подвижник становится просветлённым учителем. Но высшего мастерства в роли наставника он достигает на следующей стадии, в области Ясного видения. Считается, что здесь неограниченный пространством/временем подвижник непосредственно учиться у всех Будд, посещая их в чистых землях. Он больше не ограничен исключительно учением Шакья-Муни. Он может спасать живые существа втайне от них, он может непосредственности «передавать природу Будды», т. е. временно вводить ученика в состояние недвойственности, в его «изначальную» незамутнённую природу.

Отдалённая область завершает второй отрезок пути (хотя и не выводит ещё окончательно из Рупалоки). Это область окончательной реализации Срединного пути, сочетание одновременного видения истинной природы в единосущности всех существ и «омрачённой природы» каждого. В каждом существе он прозревает все миры (присутствующие в нём актуально или потенциально). Полностью прошедший эту ступень достигает состояния аннутара самьяк самбодхи (полного окончательного освобождения) и статуса архата^[17].

Для того чтобы было понятнее, остановимся на этих стадиях чуть подробнее. Области Ясного видения и Отдалённая соотносятся с мирами второй и третьей дхьян, что в индуизме соответствует Тапалоке. При соотнесении с областями Камалоки ей будет соответствовать «астральная сфера» и стадия «исчезновения быка». Только здесь в Рупалоке достигается не относительный, а абсолютный «софт» мироздания. Это область миротворящей программы/энергии – дао, шакти, пракрити, супраментального, кармы (не определяющей индивидуальные воплощения кармы Камалоки, давно преодолённой, а того кармического ветра, который создаёт, несёт и уничтожает миры и вселенные). Первая стадия, область Ясного видения, связана с осознанием и овладением этой силой. Вторая, Отдалённая, – с освобождением от её власти.

Третий отрезок пути проходят только бодхисаттвы, поскольку абсолютная цель архата достигнута. Подвиг же бодхисаттвы заключается в том, чтобы, достигнув всего, снова родится и всё начать как бы сначала^[18]. Поэтому каждая из десяти следующих ступеней

(составляющих две области) соответствуют одной из областей пройденного ранее пути. Такой, заново родившийся, бодхисаттва в другой системе, несомненно, имел бы статус полной аватары^[19]. Заново проходя все ступени, он в каждой достигает абсолютного совершенства. Стадия радости соответствует началу нового пути. На стадии чистоты он, как воплощение абсолютной безгрешности, преодолевает Камалоку. На стадии света достигает озарения и излучает свет мудрости, рассеивающий заблуждения. На стадии блеска совершенствует свое познание и, преодолев последние трудности, достигает стадии неуязвимости для сил зла.

Эти пять стадий соответствуют Области Неподвижности (Неколебимости) и связаны с «вспоминанием» бодхисаттвой своего реального статуса. Следующие пять стадий соответствуют Области Добродетельного познания и связаны с освобождением от привязанности к мирам Арупалоки и обретением бодхисаттвой полноты духовных сил – необусловленной теургической силы сострадания. Это стадии: (1) прозрения истинной реальности и корней взаимозависимого возникновения (т. е. реальности сансарической); (2) постижения Срединного пути (и реализации статуса архата), это стадия выхода за пределы учения махаяны; (3) окончательного пробуждения (вхождение в Арупалоку и познание её истинной сущности); (4) всепроникающей мудрости; (5) стадия Облака Дхармы (Дхармамеггха) – состояние полностью реализованного бодхисаттвы, обретение дхармакаи и владение всеми тремя телами Будды.

Три тела Будды соответствуют истинной сущности трёх миров: дхармакая – Арупалоки, самбхогакая – Рупалоки, нирманакая – Камалоки. Дхармакая «не пребывает» нигде, она есть сама татхата, буддовость, предельная истина. Самбхогакая «пребывает» на вершине Рупалоки в мире Абхасвара или в чистой земле, созданной самим бодхисаттвой. Нирманакая – это физические тела, в которых бодхисаттва может действовать в мирах Камалоки. При этом каждому из этих физических тел соответствует отдельная полноценная личность.

Последний участок пути называется область Не-учения более, поскольку бодхисаттве больше нечему учиться. Он выбирает между продолжением «бытия» в качестве бодхисаттвы или «становлением» Буддой. Состояние Будды и переход в Паранирвану – последняя 52-я стадия.

 

Традиция Запада. Неоплатонизм

 

«Высокие» мистические традиции Запада^[20] столь же разнообразны, как и индийские, и столь же едины с категориальной точки зрения. Теоретической основой всех их в той или иной степени служит учение неоплатонизма.

Возникновение неоплатонизма как философского учения относят к III веку. Но здесь присутствует некоторая условность. Течения, логическим завершением которых стал неоплатонизм, возникли ещё в I веке до н. э., – так называемый средний платонизм и неопифагореизм. Соответственно, первый развивает некоторые идеи Сократа и Платона (V – IV века до н. э.), второй выступает наследником пифагореизма (VI век до н. э.), первой оформленной мистической школы греческого мир^[21].

 

Учеине

 

Согласно неоплатонизму, бескачественный Абсолют (Единое, Благо) порождает мироздание путём эманации – излияния, излучения – энергии, причём его «субстанция^[22]», сущность, при этом не претерпевает никаких изменений. Он остаётся незатронутым миром, вмещает мир, а не входит в него.

Первая эманация (вне времени) порождает Мировой Разум. Результатом созерцания Разумом Блага и самого себя становятся эйдосы – идеальные образы всего сущего (прошлого, настоящего и будущего), вечно пребывающие в Разуме. Разум есть абсолютное Бытие (поскольку о Благе нельзя сказать даже этого).

Результатом эманации Разума становится Мировая Душа. Её сущность – движение. Именно Душа «воплощает» идеи Разума, придавая материи жизнь и форму. Душа имеет разумную и природную «части» (уровни энергии), последняя пребывает во времени. Грань между этими уровнями – астральный мир звёзд и светил.

Каждый уровень – миры Природы, Разумной Души и Разума – имеет собственную материальность. Плотная земная материя есть просто следствие максимальной онтологической удалённости Блага как первоисточника. Высшие миры не «входят» в низшие, а, напротив, последние как бы «цепляются» за высшие, дающие им существование. Поэтому геометрически модель мироздания может быть описана как система «вложенных» одна в другую сфер, где самая высшая сфера – бесконечность Единого.

Уровни могут быть рассмотрены как в аспекте единства, так и в аспекте множественности, т. е. как целокупность разумов, душ и тел. В идеальном состоянии между этими аспектами нет противоречия. Условно говоря, эта множественность подобна клеткам единого организма. Но на практике каждый из элементов множественности актуализирует единство в очень разной степени. В силу этого возникает иерархия существ – умов и душ (растение, животное, человек, «демон», бог). Высший уровень – тот, который максимально воплощает в себе единство «организма», – это умы и души, не покидающие надмирный (умопостигаемый) уровень бытия. Другие же души находятся в непрерывном круговороте восхождения/падения, который применительно к нашему миру может быть описан как реинкарнация.

Каждое существо персонально связано как с актуальным для него, так и с высшими уровнями существования. Так, если актуален уровень чувственной души, то рассудочная душа для такого существа будет выступать как его личный демон (даймон, гений). В процессе развития душа сама становится рассудочной, и гением для неё будет ум. Для существа, актуализировавшего уровень ума, его «демоном» будет единственность, т. е. бог. Это определяет и посмертие. Если для существа актуален прежде всего уровень тела, то оно последует за его тенью в Аид.

 

Путь

 

Суть мистического пути – возвращение души на родину, в умопостигаемый, сверхчувственный мир. Зов, тяга к источнику красоты и истины – Благу – присущ всему сущему. Но есть и противоположное течение – закон воплощения, движение от совершенного к менее совершенному, творческое воплощение идеального мира в материи, сила, которая приводит к «отпадению» индивидуальных душ от Умопостигаемого и связывает их с чувственным миром. Смысл пути в том, чтобы (с помощью философского познания) переориентировать душу на восхождение, сконцентрировавшись на высших аспектах собственного существа. Сначала – на прекрасном в его телесном, материальном проявлении (как образе высшего мира). Потом – на совершенных качествах души, красоте наук, искусств. И далее – на том, что лежит в их основе – чистых эйдосах, путь сюда лежит через математику и диалектику.

Начинается путь с религиозной практики – очищения и молитв. За ней идет стадия Украшения – приобретения добродетелей, таких как сдержанность, умеренность, выдержка, безупречное осуществление гражданского долга. Вершиной становится состояние «апатии» – бесстрастия, свободы от аффектов (соответствует достижению Ясности). Затем следует собственно мистический опыт – стадия Воспарения – вхождение в умопостигаемый мир и стремление удержаться в нём. Душа приобретает опыт истинного бытия и уже не принадлежит чувственному миру страдания и удовольствий. Здесь вершиной становится опыт непосредственного созерцания Единого, экстаза, где разум уже безмолвствует, он превзойдён.

…тут происходит вот что: само Благо, как бы простираясь над Умом и Душой, нисходит в них, согласно желанию их обоих, и, соединив их с собой воедино, доставляет им в созерцании себя величайшее наслаждение и блаженство, причем так высоко их поднимает, до такой степени восхищает, что они не сознают, где именно находятся, не знают даже, находятся ли вообще где бы то ни было и в чём бы то ни было.

Это и понятно, потому что Благо само нигде и ни в чем не находится; само, так сказать, умопостигаемое пространство им объемлется, но оно нигде не заключается даже в этом пространстве.

В этом состоянии душа остается безо всякого движения, потому что и Благу чуждо всякое движение, она тут как бы перестаёт быть душой, потому что и Благо не нуждается в жизни, но стоит выше всякой жизни, перестаёт быть умом, всецело уподобляясь и сливаясь с Благом, потому что оно не Ум, а выше Ума; наконец, собственно говоря, она не мыслит и самого Блага, потому что в этом состоянии не мыслит совсем.

<…>

тут она покидает все то знание, которое привело ее сюда, и, сосредоточив свои взоры всецело на этой красоте, ничего не имеет в мысли, кроме неё одной, а потом, поднятая как бы на волне Ума еще выше, она вдруг усматривает что-то, сама не ведая, что и как. В этом своём видении она чувствует одно, что ее взор наполнен светом, но вне себя чего-нибудь другого она не видит; видит один свет – и больше ничего (Плотин. Эннеады. VI. 7).

…мы, несмотря на то, что нас влечет к себе природа облекающего нас тела, не отделены от Бога, не разобщены с ним, напротив, можно сказать, мы Им только и дышим, Им сохраняем свое существование, поскольку Он, дав нам жизнь, не удаляется от нас, но дает ее нам постоянно, насколько Он сам неизменяем, или, вернее, насколько мы обращаемся и стремимся к Нему.

В общении с Ним – наше блаженство и совершенство, а удаление от Него равносильно падению и извращению. Воспаривши к Нему – в это место, чистое от всяких зол, душа и сама освобождается ото всякого зла и обретает тут чистый покой, тут только она, став бесстрастной и обратившись в чистый ум, живет настоящей, истинной жизнью.

Жизнь обычная, без общения с Богом, есть лишь тень, слабое подобие этой истинной жизни, ибо истинная жизнь есть не что иное, как та энергия Ума, которая, в таинственном общении и союзе с Первоначалом, рождает богов, рождает красоту, рождает справедливость и всякую добродетель. Всем этим беременеет душа, когда бывает полна от присутствия Божия, ибо в Боге и ее начало, и ее конец, – начало потому, что от Него произошла, а конец потому, что в Нем ее Благо. И вот почему только в общении с Ним она становится такой, какой была первоначально, между тем, как земная жизнь среди чувственных вещей есть для нее ниспадение, изгнание, утрата крыльев.

Доказательством того, что благо наше лежит там – в Боге, может служить присущая нашей душе потребность любви, как это наглядно выражается в картинах и в мифах, в которых Эрос и Психея являются связанными супружеским союзом. Это означает вот что: так как душа, будучи иною, чем Бог, происходит, однако, от Него, то для нее любовь к Нему составляет естественную необходимость. Но только пока душа обитает на небе, она любит Бога небесной любовью и остается небесной Афродитой, здесь же, на земле, она становится Афродитой общественной, пошлой, как бы делается гетерой.

<…>

Кому не известно, сколь блаженно это состояние души, тот может составить приблизительное представление о нем по аналогии с тем упоением, которое дается людям и здесь в тот момент, когда их любовные стремления осуществляются, с тем, однако, ограничением, что все, служащее здесь предметом любви и желаний, тленно и призрачно, и что сами наши привязанности ко всему подобному обыкновенно бывают непрочны, часто и скоро меняются, и это потому, что не среди этого рода вещей находится то, что мы можем действительно любить, что составляет наше истинное благо, к чему мы стремимся, но только там – Тот, который поистине достоин нашей любви, Тот, с которым легко можно войти в общение и союз, так как Он не имеет на себе никакой телесной оболочки.

Кто познал такое общение, только тот знает, что я говорю, знает, что душа, устремленная к Богу и пришедшая к Нему, начинает жить совсем иной жизнью, ибо становится участницей в Его жизни, и понятно, что в этом состоянии, чувствуя присутствие в себе первоисточника истинной жизни, не желает ничего другого, напротив, все прочее отметает, от всего окружающего отвращается и отрешается, чтобы утвердить себя всецело в одном Боге и стать едино с ним. Из этого следует, что все мы должны стремиться возвыситься, вознестись, как бы освободиться от тяжести связывающих душу телесных уз, и все силы употреблять на то, чтобы всем нашим существом соединиться с Богом, чтобы в нас не оставалось ничего такого, что препятствовало бы такому полному единению с Ним.

Кто удостаивается такого единения, тот зрит Бога, зрит в нем самого себя – просветленного, в сиянии горнего света, даже более – видит себя, как сам свет – чистый, тонкий, легкий. Ему кажется тогда, что он сам как бы обратился в божество, что он весь пламенеет, как горящий огонь; когда же минует это состояние, он опять становится тяжелым и ничтожным.

Однако почему же душа не остается всегда в этом состоянии? Да потому, что она не достигла еще полного отрешения от всего чувственного. Но когда-нибудь она непрерывно будет наслаждаться лицезрением Бога – тогда, когда перестанут возмущать ее телесные страсти. Впрочем, это лицезрение имеет место не в той части души, которая волнуется страстями, не в душе неразумной, а в другой – высшей, умной, которая, однако, бывает неспособной к такому лицезрению тогда, когда бывает занята познавательной деятельностью в форме рассуждений, догадок, доказательств.

Так что истинным созерцателем является не рассудок или разум, а нечто столь же большее и высшее разума, как и то, что составляет предмет созерцания. В этом созерцании созерцающий Бога увидит в Нем и самого себя простым и чистым. Хотя в таком созерцании есть налицо созерцающий и созерцаемое, две стороны, а не одна, однако, как ни смело это покажется, но можно сказать, что созерцатель тут, собственно, не созерцает, ибо сам становится тем, что есть созерцаемое.

Он не усматривает, не различает, не воображает никакого двойства, став совсем иным, перестав быть тем, чем был, ничего не сохранив от прежнего себя. Поглощенный созерцаемым, он становится едино с ним, наподобие того, как центр совпадает в одной точке с другим центром, ибо такие два центра составляют одно, насколько совпадают в одной точке, и в то же время представляют двойство, насколько они суть центры двух различных кругов. В таком же приблизительно смысле мы и говорим о Душе, что она есть иное существо, чем Бог.

Но само собой понятно, что очень трудно передать такого рода созерцание, ибо, как в самом деле созерцатель изобразит созерцаемого отличным от себя, когда во время созерцания между тем и другим, вместо обособления, бывает слияние их воедино?!» (Плотин. Эннеады. VI. 9).

[1] Под Западом мы здесь понимаем как Европу, так и Ближний Восток.

[2] Именно философия играла на Западе роль основной психопрактики (джняны),целью которой было трансформация психики и достижение устойчивого желаемого состояния (атараксии, «апатии», счастья), а участие в мистериях давало опыт ИСС (изменённых состояний сознания).

[3] Это различие между субстанцией как сущностью и энергией как проявлением имеетбольшое значение для дальнейшей традиции. Хотя сам основатель неоплатонизма Плотин выступал против этого учения.

 

Христианство

 

 

Христианство и неоплатонизм

 

Христианская «высокая» мистическая традиция надёжно фиксируется с IV века н. э. Её теоретической базой стало учение «великих каппадокийцев» – Василия Великого, Григория Нисского, Григория Назианзина (IV век) и Псевдо-Дионисия Ареопагита (V век), – находившихся под значительным влиянием неоплатонизма^[23], получившего в их работах новую интерпретацию.

Отошла на задний план идея Мировой Души (потом она не раз пыталась воскреснуть в виде Софии), Ум был интерпретирован как Христос – Бог Сын. Соответственно, отношения между Благом (Отцом) и Христом (Сыном) были описаны в рамках троичного богословия, не подразумевающего субординации.

Характерная для христианства последовательная «двайта» (онтологическая непреодолимость пропасти между Творцом и творением) заставила по-другому взглянуть на описанную Плотином систему мироздания. То, что мы интерпретировали как Рупалоку, т.

е. несотворённый мир, оказалось полностью в области божественного. Мысль об Уме как о целокупности умов теперь казалась кощунственной. Но сама структура мироздания и мистического опыта осталась прежней.

Первый мир – Чувственный – лишь отблеск подлинного. Здесь обитают люди (на Земле) и демоны (в сфере стихий, теперь уже как духи зла). Звёздное (Первое) небо – граница Чувственного и Умопостигаемого. Последний понимается как Рай – обитель ангелов, место пребывания человека до грехопадения и цель его возвращения. Вернувшаяся туда душа восстанавливает образ Божий – обретает плоть из света. Выше, над Вторым небом, находится собственно тот мир, который Бог сотворил из небытия. Взошедший сюда восстанавливает подобие Божие. Разум (гнозис – познавательная способность) здесь умолкает. При приближении к Третьему небу он слепнет в лучах сияющего света и сменяется чистомистическим постижением – эпигнозисом, именуемым верой. К Третьему небу стремится всё сущее для исполнения своего высшего предназначения. Там Бог. Мифологически Первое небо и рай могут соотноситься с астральными сферами, Второе небо – с Эмпиреем.

Надо сказать, что если мистика неоплатонизма в целом была «мистикой состояний», т.

е. ярких и неустойчивых переживаний-постижений, то христианская мистика – тщательно структурированный путь («мистика стоянок»), ведущий к коренной трансформации личности, и этот опыт также позволил структурировать «миры» более тщательно и достоверно.

 

Путь

 

Суть мистической практики заключается в том, чтобы с помощью Христовой «заменить» «испорченную» человеческую природу на новую, «обоженную». «Старый» человек должен умереть, чтобы воскрес новый.

Начало пути – собственно религиозная практика, направленная на обуздание плоти, души и повреждённого ума. Путь предполагает принятие страдания, любовь и служение ближнему и полную беспощадность к себе, т. е. полное разрушение эгоистической программы, направленной на получение удовольствия и избегание страдания. Плоть следует изнурять и утруждать, уму следует перестать «умствовать» и соблазняться чувственным миром, душе должно пребывать в покаянии, сокрушении, страхе Господнем и помышлении о смерти.

Собственно мистическая практика в христианстве есть практика молитвенная, т. е. именно молитва играет роль медитации (слово «медитация» в христианской терминологии имеет более узкое значение и в какой-то мере соответствует випашьяне). Ступени концентрации при этом мало отличаются от принятых в других традициях. Это стадии концентрации, медитации и созерцания (последняя соответствует восточной стадии не-медитации).

Четвёртая стадия – экстаз, восхищение.

Весьма детальный список стадий присутствует у Каллиста и Игнатия:

Путь разумный;

Деяние похвальное;

Созерцание верное;

Трезвение ума;

Умное делание;

Дела будущего века;

Ангельское жительство;

Небесное житие;

Божественное поведение;

Страна живых;

Таинственное воззрение;

Духовная трапеза;

Рай, Богом сделанный;

Небо;

Небесное царство;

Божие царство;

Мрак превысшего света;

Сокровенная жизнь во Христе;

Боговидение;

Преестественное обожение.

Стадия концентрации (на молитве) приводит к достижению безмолвия – отключение внешних чувств, образов, воспоминания, ассоциаций, дискурса – любой ментальной активности. Практика трезвения (от опьянения миром) – отслеживание мыслей и волевых импульсов (помыслов) ещё до их оформления/возникновения на стадии «прилога», используется для сохранения «чистоты сердца» и контроля над «тремя силами души – желательной, раздражительной и мыслительной», вплоть до достижения полного умиротворения.

После этого становится возможной медитация – концентрация на определённой теме (к примеру, на Страстях Христовых), постижение тайн веры, открываются сиддхи (например, прозорливость^[24]), бывают видения. Это стадия достижения астральных сфер.

В восточном христианстве основным средством практики является непрерывная «Иисусова молитва». Именно она и соответствует «ангельскому жительству», особенно когда становится «самодвижной», т. е. осуществляемой без волевого усилия. Задача восточнохристианского мистика здесь – «низведение ума в сердце» (говоря по-даосски, концентрация на среднем киноварном поле). Ум, который творит молитву в сердце, полностью свободен от любой другой активности, что называется «затвором ума». Практика «хранения» предохраняет от любого «мечтания» (видений, астрального восприятия). Ум полностью сконцентрированный на Христе – это чистый ум, собственно ум, ум интеллигибельного (умопостигаемого) мира (это и будет «божественное поведение»).

В результате концентрации на сердце ощущается «сердечная теплота», переходящая в горячую любовь и стремление ко Христу (последний результат достигается и в западном христианстве). «Просвещение» означает лицезрение света божественных энергий и прямое получение откровений («таинственное воззрение»), экстатическое переживание «духовной сладости» (рая). На этой стадии подвижнику ещё регулярно приходится бороться с искушениями, «прелестями», переживать падения, но в итоге достигается плод бесстрастия, веры, надежды, любви.

Стадия «Мрак превысшего света» – прямая цитата из Плотина и каппадокийцев, описывающая переход от интеллигибельного мира к божественному.

Высшие стадии – встреча с Христом как своим «внутренним Логосом», переживание экстаза – восхищения, изумления, соединение ума с внутренним Логосом в сердце, усыновление Богом, обожение плоти – одухотворение тела. Эти стадии, несомненно, связаны с «переходом в Рупалоку».

 

Майстер Экхарт

 

Обратимся теперь к тексту Проповедей Майстера Экхарта, возможно, самого глубокого из западнохристианских мистиков. Хотя «стоянки» здесь в единый список не сведены, но примерно реконструируется он без больших усилий.

1. Первая ступень характеризуется жаждой Бога, который всеми способами ищетсяв творении.

2. Добродетель. Суть её в том, чтобы всегда исполнять то, что считаешь правым, будьто отказ или приятие, отрешение от всех привязанностей, друзей, родных. Подвижник ничем не владеет, не пользуется, не делает ради себя. «Надев кольцо на силы душевные» (т. е. установив контроль над чувственной душой), наслаждается благами духовными – молитвой, благоговением, экстатическим восхищением, но не поглощён ими. Когда Бог уходит, «сохраняет дом в готовности» в молитве, посте, чистоте. Бог уходит, чтобы дать подвижнику возможность действовать – нести людям свет, почерпнутый в созерцании. Страдание воспринимается как знак Божьей милости и претерпевается ради Христа, «как он терпел ради нас». Найдя в страдании покой, подвижник достигает следующей стадии.

3. Отрешённость. Это высшая добродетель, выше любви, смирения, сострадания. Этовнутреннее безмолвие, где нет воли, нет представления, нет я, нет образов, происходит отказ и от «духовных наслаждений». Добродетель – благая деятельность во внешнем мире в это время возможна, но не затрагивает сути, скорее это просто привычка. Подвижник упражняется в добродетели, но не имеет её, поскольку вообще ничего не имеет. Все силы переключаются с внешнего на внутреннего человека, вечно спокойного, отрешённого, безмолвного, не знающего, не действующего (в исихазме это стадия сердечной молитвы, в буддизме – состояние четвёртой дхьяны).

4. Рождение Бога. И тогда Бог начинает действовать сам – рождается в душе, как Христос в Марии. Как Сын от Отца, совершает вечное, вне времени рождение, высшее и полное. Бог изливается в душу, и она сама становится Богом. Это высшая цель творения – Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом, и это исчерпывает благодать.

5. Отречение от Бога. Это истинная нищета духом, полное самоустранение, ибо Богсуществует лишь для твари. Можно сказать, что он создаётся тварью. Здесь же достигается стадия ничто. Это уже не обитель для Бога, Бог сам здесь своя обитель. Экхарт прямо соотносит эту «стоянку» с неоплатоническим Умом – достижением душой^[25] своего вечного прообраза в Уме – Христе – Логосе, вечного бытия. Здесь же происходит постижение тайны Троицы. Во внешнем мире достигший этой стадии подвижник – светоч, самоотрешённо обращённый к людям, изливающий свет для всех, но сам ни в чём не нуждающийся.

6. Далее происходит «прорыв» сквозь собственный прообраз в Сыне и достижениеОтца – явленного Бога. Точнее того места в Боге, где нет ни Отца, ни Сына, ни Святого Духа. Где Отец никогда не знал о Сыне, а Сын об Отце, где в подвижнике не остаётся ничего от твари, а только чистое Блаженство.

7. Исход из Бога в Божество (соответствует плотиновскому Единому). Экхарт называет его Божеством (Gotheit) – непостижимым, не действующим, не творящим. Сутью Бога. В буддизме ему соответствует Арупалока.

[1] Крупнейшей фигурой одновременно патристики, христианской мистики и неоплатонизма был Ориген (III век).

[2] «Кто ум свой сделал чистым от всяких чувственных мечтаний, тот приемлет премудрость; кто же разум поставил господином врожденных нам страстей, – разумею, гнева и похоти, тот приемлет ведение; кто по уму и разуму непоколебимое имеет убеждение в вещах божественных, тот приемлет вся могущую веру; кто в естественном преуспел человеколюбии, тот, по совершенном уничтожении самолюбия, приемлет дарование исцелений», – Максим Исповедник.

[3] Экхарт учил о нетварной искорке в глубине души каждого человека.

 

Ислам (Суфизм)

 

«Высокая» суфийская мистическая традиция восходит к IX веку, когда жили такие знаменитые мастера, как Хасан ал-Балхи, Баязид (Абу Йазид) Бистами и Джунайд.

Как к авторитетному источнику по философии суфизма мы обратимся к трудам Ибн Араби (XII в.).

Основная схема мироздания у него остаётся неоплатонической.

Аллах здесь непостижимый Абсолют, открывающийся только через свои имена-атрибуты, воплощающие абсолютное совершенство. К нему, как к своему истоку, стремится всё сущее. Стремление это – любовь, и к чему бы не испытывалась любовь в этом мире, это лишь видоизменённая любовь к Аллаху в одном из его атрибутов. И нет иного бога кроме Аллаха, ибо он это все боги, подобно воде налитой в разноцветные сосуды:

Моё сердце стало восприимчивым к любому образу:

Оно и лужайка для газели, и монастырь монахов, Капище идолов, и Кааба паломника,

Оно – скрижали Торы и свитки Корана!

Я следую религии любви, куда бы ни повернули ее караваны.

 

---

Дата добавления: 2020-12-22; просмотров: 170; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!