Структура романа: разделение на эпизоды, три основные части романа, введение мифологического подтекста.
Улисс" — одна из самых необычных в мировой литературе. Джойс писал "Улисса" в период 1914 — 1921 гг., как раз во время Первой мировой войны. В письме к Харриет Шоу Уивер Джойс заметил, что потратил на написание "Улисса" по крайней мере 20000 часов. В "Улиссе" Джойс описал один день (с 8 утра до 2-х ночи) из жизни дублинского еврея Леопольда Блума и молодого писателя Стивена Дедала. День, в который происходят события книги, — 16 июня 1904 года. Именно в этот день произошло первое свидания Джойса с Норой Барнакль, которая впоследствии стала его верной спутницей жизни. Действие книги происходит в родном городе Джойса — Дублине. Каждый эпизод происходит в определенном месте города, а место действия всегда имеет подробное описание. Детали города, описанные в книге, настолько правдивы, что, однажды Джойс сказал: "Если город исчезнет с лица земли, его можно будет восстановить по моей книге". Реальны и многие события, упомянутые в книге, как, например, скачки на Золотой кубок в Аскоте. Одна из ключевых особенностей "Улисса" — связь с гомеровской "Одиссеей". "Улисс" состоит из 18 эпизодов, каждому эпизоду "Улисса" соответствует эпизод из "Одиссеи" (подробнее о структуре "Улисса" - см. комментарии С.С. Хоружего к "Улиссу"). Джойс писал: "Я взял из "Одиссеи" общую схему — "план", в архитектурном смысле, или, может быть, точней, способ, каким развертывается рассказ. И я следовал ему в точности". Несмотря на составленные Джойсом схемы к "Улиссу", где также указаны соответствия героев "Улисса" и "Одиссеи" (подробнее о схемах к "Улиссу"), параллели с гомеровским эпосом не буквальны. Одиссей, стремящийся домой, отличается от блуждающего в растерянности по городу Блума, так же как отличаются Телемак и Стивен, Пенелопа и Молли… Джойс, поначалу давший заглавие к каждому эпизоду, позже отказался от них и разделил текст на три части. Однако не менее важны и другие аллюзии и соответствия (с "Гамлетом" Шекспира, Библией и пр.), которыми наполнен текст "Улисса". "Задача, которую я ставлю перед собой технически, — написать книгу с восемнадцати точек зрения и в стольких же стилях…" (Письмо к Харриет Шоу Уивер от 24 июня 1921 г.)
|
|
|
Главные герои "Улисса" — рекламный агент Леопольд Блум и молодой писатель Стивен Дедал. Стивен - герой предыдущего романа Джойса — "Портрет художника в юности". Можно сказать, что "Улисс" — это продолжение "Портрета художника в юности". Однако "Улисс" автобиографичен в меньшей степени. Замысел "Улисса" зародился у Джойса еще в период написания рассказов "Дублинцы". Из "Дублинцев" в "Улисс" была перенесена и обстановка. Ключевые лейтмотивы Стивена, проходящие через весь роман, — смерть матери, разрыв, изгнание (разрыв со своей семьей, уход из башни Мартелло, разрыв с католицизмом, с Ирландией). Лейтмотивы Блума — измена Молли, самоубийство отца, смерть сына. Оба аутсайдеры — Леопольд Блум и Стивен Дедал оказываются связаны внутренне между собой, а также с фигурой автора, и на протяжении всего романа готовится их встреча как встреча "отца" и "сына" в 15 эпизоде.
|
|
|
Текст "Улисса" содержит много тайн и загадок, но Джойс предпочитал оставлять их без ответа.
"Улисс" Джойса был запрещен к ввозу и для продажи на родине писателя в Ирландии, но некоторым тайно удавалось провезти книгу из-за границы. Первые копии "Улисса" появились в книжных лавках Ирландии только в 60-х годах.
Время и пространство в романе Д. Джойса, их значение как организующих категорий текста. Дублин и «Bloomsday».
Понимание категорий пространства и времени, с которым Европа вошла в XIX век, диктовалось представлениями об устройстве мира, основанными на достижениях ньютоновской физики, и нашло свое высшее воплощение в философии И. Канта. В этой стройной картине бытия категории пространства и времени представали априорными формами чувственности, «лежащими в основе всякого опыта», и «содержащими условия всех явлений и эмпирических суждений» (И. Кант, 522—523).
|
|
|
Текущее столетие принесло новое понимание Времени и Пространства, новое их восприятие и новое к ним отношение: «ньютоново-кантова картина мира», космос «предзаданных «трансцендентальных форм», сменился «эйнштейновым, релятивистским космосом» (С. Хоружий, 486). Уже на рубеже веков глубинный кризис общественно-духовной жизни привел к переоценке всего накопленного к тому времени культурного, социального, духовного опыта европейской цивилизации. Одним из следствий этого кризиса было свойственное многим философам и деятелям культуры того времени углубленное внимание к внутреннему миру человека, к его индивидуальному, субъективному началу как к единственному заслуживающему доверия основанию суждений о мире и жизни. Время и пространство стали осознаваться в субъективной наполненности их содержания. Этот процесс в развитии европейской философской мысли привел к появлению философии А. Бергсона, мыслителя, чьи идеи имели особое значение для Джойса. Писатель нашел в умозрительных построениях бельгийского философа формулировки мыслей, глубоко ему близких: и в теории интуиции А. Бергсона, и в художественных исканиях Джойса воплотилось новое видение жизни. В философии А. Бергсона «качественное», «живое» время, субъективное время длительности было резко противопоставлено механически-физическому времени, «которое возникает в результате разложения интеллектом длительности» (Н.О. Лосский; ФС, 53). За этим противопоставлением стояло противопоставление интуиции интеллекту и — новое понимание природы мироздания. Жизнь представлялась «жизненным порывом», «своего рода могучим потоком творческого формирования», утверждалось, что «по мере ослабления напряжения жизнь распадается, превращается в материю». (ФС, 53), в неодушевленную массу, в вещество, существующее уже не во времени, а в пространстве и, поэтому, становящуюся объектом для интеллектуальных операций. Изменение восприятия времени и пространства повлекло за собой изменение формы их существования в художественном тексте. Время и пространство в художественном произведении получили статус художественного приема, поскольку «переход к роману с эйнштейновым, релятивистским космосом включает в себя и освобождение, автономизацию хронотопа» (С. Хоружий, 486). Связь их с субъектом, т.е. зависимость от индивидуального восприятия, мировидения персонажа, еще более усложнили художественный мир литературных произведений. Особенно сильно и парадоксально эта тенденция к усложнению пространственно-временной организации художественного мира проявилась в творчестве Джойса, складу ума которого были присущи «строгая дисциплина, логичность рассуждений, изгнание всего недодуманного и туманного» (С.С. Хоружий, 459). Сочетание «иезуитской школы ума» (С.С. Хоружий, 459) и мировосприятия, близкого к бергсонианскому, придает литературному новаторству Джойса, направленному, по мнению самого автора, на выявление неподдающихся рациональному постижению основ бытия, рационалистический характер и делает анализ пространственно-временной структуры его произведений особенно интересным. В отечественном литературоведении сложилась традиция изучения художественного текста с точки зрения его пространственно-временной организации. Осознание значимости такого подхода к литературному тексту и создание теоретической базы подобного рода исследований связано с именем М.М. Бахтина. Его теория хронотопа признана классической и является основой многих практических исследований и теоретических построений. Важную роль в формировании вышеназванной традиции сыграли работы, появившееся в 60-е годы, в первую очередь, монументальный труд
|
|
|
Таким образом, теоретическая база и методологический аппарат отечественного литературоведения позволяют продолжить историю «русского Джойса». Интерес к трудам отечественных ученых, прежде всего к работам Ю.М Лотмана, Б.А. Успенского, М.М. Бахтина, в последнее десятилетие очевиден и у западных исследователей творчества Джойса, ищущих новые пути постижения его художественного мира. (Kershner, R.B. «Joyce, Bakhtin and Popular Literature», 1989; Herr, Cheryl «Joyce's Anatomy of Culture», 1986). Данная работа представляет собой попытку частичного применения этой методологии к небольшому корпусу текстов с целью выявить основные структурные черты художественной картины мира в ранних произведениях писателя. Актуальность исследования пространственно-временной организации ранних прозаических произведений Джойса обусловлена недостаточной изученностью их в отечественной науке, спорностью вопросов, касающихся их жанровой природы и характера новаторства этой прозы, а также интересом современного литературоведения к проблемам пространства и времени. Научная новизна работы обусловлена тем, что в данном исследовании предпринята попытка первого в отечественной и зарубежной науке анализа пространственно-временной структуры двух ранних прозаических произведений Джойса: сборника рассказов «Дублинцы» и романа «Портрет художника в юности». Объект исследования данной работы — пространство и время в книге Джойса «Дублинцы» и его романе «Портрет художника в юности». Цель исследования: анализ своеобразия пространственно-временной организации вышеназванных произведений. Задачи работы: анализ хронотопов персонажей и событий в книге рассказов и в романе, исследование взаимодействия хронотопов и форм движения. Выявление своеобразия картины мира в ранней прозе Джойса. Методологической и теоретической основой работы являются философские, логико-философские исследования категорий пространства и времени в отечественной и зарубежной науке; труды по теории, истории и методологии литературы и эстетики. Практическое значение работы заключается в том, что она может быть использована в преподавании общих курсов по истории английской литературы на рубеже XIX—XX веков, а также в специальных курсах, посвященных творчеству Дж. Джойса и проблемам пространства и времени в художественном произведении. Апробация работы. Основные положения и результаты проведенного исследования изложены на Герценовских чтениях (С.-Петербург, 1997, 1998) и отражены в трех публикациях.
Три основных героя романа: мифологические прототипы, код имени, символика. Стивен Дедал (1-ый эпизод), Леопольд Блум (4-ый эпизод), Молли Блум (18-ый эпизод): психологический и знаковый характер образа.
Дедал Стивен — один из трех дублинцев, описанных в романе (Стивен Дедал, Леопольд Блум и его жена Мэрион Блум). Основополагающая, формообразующая черта романа — связь с «Одиссеей» Гомера, которая выражается в многочисленных и прозрачных сюжетных, тематических и смысловых параллелях, намеках, аллюзиях. Для большинства персонажей «Улисса» в поэме Гомера имеются прототипы: Стивен Дедал — Телемах, Леопольд Блум — Одиссей (в латинской традиции — Улисс), Мэрион (или Молли) Блум — Пенелопа. Линии трех главных действующих лиц романа развиваются параллельно, но тесно переплетены между собой. Все три персонажа — ив прямом и в переносном смысле — странствуют по гигантскому пространству семисотстраничного романа. Стивен Дедал, с которым читатель знаком по предыдущему творчеству Джойса, разочарованный жизнью, да и самим собой, уходит рано утром из башни Мартелло и пускается в одиссею по Дублину. Странствует по столице Ирландии 16 июня 1904 г. (в романе Джойса этот день из жизни трех людей — символ не только истории Ирландии, но и всего человечества) рекламный агент Леопольд Блум, у которого так же, как у Дедала, есть немало оснований быть недовольным жизнью. Совершает свою одиссею и певичка из дублинского кабаре Мэрион Блум; это «странствие» — при том, что Молли, предаваясь воспоминаниям, не покидает своей постели — в каком-то смысле самое увлекательное из трех. Стивен, который соотносится с гомеровским Телемахом, представляет в романе интеллектуальное начало, Блум (он же Одиссей) — материальное, Молли Блум (Пенелопа) — чувственное; если Стивен — это символ «художника», то Блум — маленького человека, воспетого многими писателями XIX — XX вв. Молли же — олицетворение жизнеутверждающей, дарящей плоти. В Д. С., как ни в каком другом персонаже, ощущается неразрывная связь «Улисса» с другими книгами Джойса: со сборником рассказов «Дублинцы» и с романом «Портрет художника в юности». Д. С. — главному герою и «Портрета» и «Улисса» — дано имя, нагруженное многими смыслами. Д. С. — это и христианский мученик Стефан; удел художника, намекает Джойс, — быть гонимым, жертвой, «мучеником». Еще прозрачнее аллюзия Д. С. на хитроумного мифического мастера Дедала, создавшего и возносящие к небу крылья, и запутанный лабиринт, — многозначная метафора пути и предназначения художника. Мысли Д. С. постоянно связаны с двумя темами: родины и религии. С одной стороны, Д. С. — патриот Ирландии, с другой — ради нее он не желает жертвовать своей свободой и призванием художника; то, что Д. С. порывает с церковью, что его мучит совесть (он отказался выполнить волю умирающей матери и помолиться за нее), особенно роднит его с Джойсом. В результате конфликта со своим другом и завистником Быком Маллиганом Д. С. покидает башню Мартелло и отправляется в школу в дублинский пригород Долки, где дает урок истории, а затем беседует на исторические темы с директором школы Гэрретом Дизи, протестантом, противником независимости Ирландии. В этом эпизоде, как, впрочем, и во всех остальных, просматривается второй план — поэма Гомера: Телемах (Стивен) в надежде узнать о судьбе Одиссея (Блума) посещает старца Нестора (Дизи). Из школы Д. С. возвращается в Дублин, где до встречи с Маллиганом проводит время на берегу моря, предаваясь в одиночестве мыслям и воспоминаниям, потребовавшим от литературоведов многотомных комментариев. В девятом эпизоде «Сцилла и Харибда» Д. С. вновь, как и в предыдущем эпизоде, демонстрируя мощь интеллекта и богатство своего ассоциативного мышления, вступает в спор с представителями культурной элиты Дублина, отстаивая и развивая собственную — весьма оригинальную — теорию Шекспира, его биографии и творческой личности. Отношение Д. С. к дублинским интеллектуалам неоднозначно: пренебрежение, скепсис сочетаются с комплексом изгоя, человека, которого отвергли, которым пренебрегли. В эпизоде «Быки Гелиоса» происходит наконец встреча «отца» — Одиссея — Блума и «сына» — Телемаха — Д. С. Встречаются они уже вечером, в публичном доме, однако в общение пока не вступают — пересечение двух основных линий романа еще пунктирно. После долгого, постепенного сближения основные линии сходятся в эпизоде «Цирцея», где и происходит кульминация романа. Проникшись к Д. С. симпатией и сочувствием, Блум идет за ним в бордель Бэллы Коен (хозяйка борделя и есть Цирцея), а затем, когда Д. С., пораженный видением умершей матери, разбивает светильник и выбегает на улицу, следует за ним, не отходит, когда его избивает пьяная солдатня, после чего препровождает в безопасное место. В эпизоде «Евмей» Блум и Д. С. сидят вместе в чайной — две линии сошлись окончательно. В «Итаке» Д. С. попадает к Блуму домой, излагает даже ему свое кредо художника, однако счастливого «единения душ» так и не происходит: выпив чашку какао и помочившись в садике, Д. С. отбывает в неизвестном направлении. Две линии, не успев сойтись, разошлись снова.
Блум Леопольд. Странствия нового Одиссея Б. Л., мелкого рекламного агента тридцати восьми лет, еврея по национальности, начинаются тогда же, когда и странствия Стивена — Телемаха, — в восемь утра 16 июня 1904 г. День Б. Л. начинается с того, что он готовит завтрак для своей жены Мэрион, себе на завтрак покупает почки, читает письмо от дочери и после еды облегчает желудок; эпизод этот задает настрой — ироничный, сниженный — темы Б. Л., Одиссея нашего времени. Здесь же обозначены почти все стержневые линии романа: Б. Л. — жена, Б. Л. — дочь, Б. Л. - любовник жены. День Б. Л. (в отличие от дня Дедала) насыщен до предела; до похорон своего школьного друга Падди Дигнама Б. Л. успевает дать в городской газете объявление о найме секретарши, заказывает визитную карточку, заводит амурную переписку с ответившей на объявление Мартой Клиффорд, заходит в церковь, заказывает Молли лосьон, встречается и подолгу беседует со знакомыми, отправляется в турецкие бани. Б. Л. постоянно при деле, тем не менее с первых же блумовских глав создается настроение безволия, лени, праздности, что проявляется и в языке: фразы обрываются на полуслове или, наоборот, никак не могут кончиться.
Мэрион Блум – жена Леопольда Блума, певица, носительница чувственного начала. Сравнение Мэриона с Пенелопой, женой Одиссея, более чем условно. В отличие от Пенелопы, Мэрион не может похвастаться своей верностью мужу. Торжество земной, “изначально греховной” сущности человеческой натуры утверждается в заключительном внутреннем монологе погружающейся в сон Мэрион. Эти две с половиной тысячи слов, не разделенных знаками препинания, являются синтезом и вместе с тем наиболее ярким проявлением самой сущности “Улисса”. “Поток сознания” Мэрион поглощает и Стивена Дедалуса. Звучащее в финале ее монолога многократное “да”, сказанное жизни и ее плотским радостям, окончательно утверждает приоритет мэрион-блумовского начала над метаниями Стивена.
Дата добавления: 2020-11-23; просмотров: 1240; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!