Жанровые признаки “Geistlicher Herzen Bavngart” и его источников

⇐ ПредыдущаяСтр 5 из 12Следующая ⇒

При описании любого текста, типа текста или системы типов встает вопрос об адекватных критериях. Окончательный выбор критериев, определяется спецификой материала, хотя существует и ряд общих параметров. Представляется весьма плодотворной система аспектов речевой коммуникации, разработанная В.Г. Адмони в монографии “Система форм речевого высказывания” (1994): 1) психологическое становление речевой коммуникации (спонтанность/неспонтанность, возможности импровизации); 2) назначение речевой коммуникации; 3) состав участников речевой коммуникации; 4) ролевое распределение между участниками речевой коммуникации; 5) пространственное соотношение между участниками речевой коммуникации; 6) тематическое содержание речевой коммуникации; 7) виды фиксации высказывания; 8) структура построения высказывания (Адмони 1994: 10-15). Все перечисленные аспекты, кроме последнего, носят внешнетекстовый характер. К ним может быть добавлен аспект соотношения участников и темы речевой коммуникации во времени. При анализе характерных для проповеди, трактата и молитвы, а следовательно, и для Bavngart, макроструктур все эти параметры так или иначе задействуются.

Особое значение для последующего анализа имеют третий и четвертый аспекты речевой коммуникации, касающиеся ее участников. Их объединяет общий признак: оба они участвуют в формировании персональной ситуации - “базирующейся на семантической категории и поле персональности типовой содержательной структуре, представляющей собой тот аспект передаваемой высказыванием общей ситуацией, которая заключает в себе отношение к лицу” (Бондарко А. В. 1991: 11). На текстовом уровне семантика персональности формирует определенный “ключ” (доминанту) персональности, который может выступать важным функциональным признаком не только отдельного текста, но и целого жанра (Бондарко А. В. 1990: 12).

Анализ примеров на основании перечисленных критериев должен дать ответ на следующие вопросы: что происходит с разными типами текста после того, как они в результате редакторской компиляции оказываются объединенными в новом тексте, принадлежащем к уже другому типу? Могут ли в одной главе оказаться блоки из разных типов текста? Какими микроструктурами обеспечиваются цельность и связность текстов глав? Каковы типологические сходства и различия разных типов текста, заимствованных целиком? Какова степень открытости текста?

Все главы Bavngart можно разделить на несколько групп по их происхождению: 1) оригинальные; 2) переводы или переложения латинских источников; 3) с вкраплениями фрагментов из других текстов (немецких); 4) целиком заимствованные тексты трактатов и проповедей; 5) “склеенные” наподобие мозаики из нескольких блоков разных текстов; 6) оформленные в виде глав цельные фрагменты более крупных текстов (часто разделение или подразделение). Таким образом, под единой оболочкой оказались, наряду с молитвами, и проповеди, и трактаты, и просто их фрагменты, получив формальное единообразие в виде глав (“capitel”). Например, главы 202 и 203 почти полностью совпадают с текстом трактата Давида “Die sieben Vorregeln der Tugend”, а глава 205 содержит шесть так называемых “монастырских проповедей” (“Klosterpredigten”) Бертольда Регенсбургского. Это название чисто условно: оно было дано издателем Э. Штроблем (1882 г.), который подразделял наследие Бертольда на “проповеди для народа” (Volkspredigten) и проповеди для монастырской общины, которые, как он думал, должны были произноситься в монастыре. На самом же деле, доказательств тому, что эти тексты функционировали как живые проповеди, у нас нет. К тому же было найдено много других проповедей Бертольда с обращением к публике из духовного сословия (Richter 1968: 14).

О различиях жанров немецкой духовной прозы по структурно-функциональным признакам может дать представление рассмотрение нескольких глав трактата - например, 68 “Der vnsers herren marter in sinem herzen treit” (проповедь 84 Санкт-Георгенского Проповедника), 83а “Daz hat brvder Bertolt gebrediget” (фрагмент проповеди Бертольда Регенсбургского), 111 “Von der himelschen wirtschaft” (молитва № 10 Давида Аугсбургского), 117 “Von nivn handen fro^vmden svnden, darvmb wir verlorn werden” (“Von den fremeden sьnden”, “Von den newn froemden sьnten vnd auch von sant peter” - разные редакции обработки латинской проповеди 90 из сборника “Rusticanus de Sanctis” Бертольда Регенсбургского), 159 “Daz vns got zwen archwan benomen hat”, 160 “Warvmb etwenne vnser herre bit mit siner helfe”, 162 “Von der himelschen vraevde vnd churzwil”, 163 “Von dem himelschen ingesinde” (трактаты Давида “Von der Offenbarung und Erlцsung des Menschengeschlechts”, “Von der Erkenntnis der Wahrheit”, “Von der Anschauung Gottes”), 166 “Die taeglichen svnde bringent zehen schaden” (“Von der Offenbarung und Erlцsung des Menschengeschlechts”, “Der Spiegel der Tugend” Давида, 1-я монастырская проповедь Бертольда), 202 - 203 (трактат Давида Аугсбургского “Von den sieben Vorregeln der Tugend”), 206 “Von nivn dingen, div vns got verboten hat”[25].

Проповеди

Проповеди, представленные в Bavngart, - уже литературные произведения. Полнее всего форму проповеди сохраняют так называемые “монастырские проповеди”, стоящие в трактате особняком. Как отмечает Д. Рихтер, редактор Bavngart воспринимал шесть “монастырских проповедей” как единое целое, поскольку они объединены в одну главу 205 (хотя и отделены друг от друга заголовками) с общем заглавием “Hie hebent sich an brvder berhdoldes bredige”, стоящим перед первой проповедью; остальные проповеди пронумерованы. На основании наличия этого цикла в двух самых старых и лучше сохранившихся рукописях Bavngart Д. Рихтер заключает, что “монастырские проповеди” присутствовали и в исходной редакции (архетипе) трактата (Richter 1968: 12).

В 1-й “монастырской” проповеди [Von den zehn Jungfrauen] (№ 3 в издании Д. Рихтера), в отличие от остальных, отсутствует тема, введение сведено к минимуму - текст начинается с протемы: Daz himelrich iòt gelichet zehen magden, der waren fumf wiòe vnd fvnf to^erinn (Richter 1968: 54, 1-2). Затем следует первое разделение (пять разумных дев), а за ним - вступление ко второму разделению (пять неразумных дев), построенное на комплексе сравнений: Alò daz dem chaeiòer ein groziv ere iòt daz er vil hoher herren hat in òinem hove, chvnige vnd herzogen, alòo iòt vnòerm herren daz ein groziv ere daz er vil hoher heiligen hat in òinem riche... (Richter 1968: 54, 14-17) и т. д. Второе разделение с подразделением (subdivisio) в первом пункте составляет композиционное ядро текста. Второй, четвертый и пятый пункты распространены (dilatatio) фиктивными диалогами с монахинями из публики. В них, собственно, и заключается увещевающее обращение к публике, а наставления как самостоятельного композиционного элемента проповеди (admonitio) нет. Отсутствует и заключительная молитва. Принцип структурной организации этого текста - числовой. Смысловая структура определяется аллегорезой евангельской притчи о десяти женах. Крайне простая процедура толкования происходит по схеме x = y: основание, на котором каждой деве, воспринимаемой как знак, присваивается значение, - tertium comparationis - отсутствует. Аллегорической модели проповеди соответствует роль сравнений как главного стилистического приема: они разбросаны по всему тексту с самого его начала. С точки зрения синтаксиса доминирует синтаксическая модель идентифицирующего субстантивного предложения (Substantivsatz, термин Х. Бринкмана), служащая для оформления разделения: Div eròt to^erin iòt div mit boòen dingen vmb get... (Richter 1968: 54, 2-3).

Субстантивное предложение Х. Бринкман определяет следующим образом: “Для грамматической структуры субстантивного предложения конституирующую роль играют две позиции: место подлежащего и место, которое занимает второе существительное, связанное с глаголом, чтобы сообщить информацию о подлежащем” (Brinkmann 1971: 589). При идентификации[26] нечто уже известное освещается под новым углом зрения - первая номинация идентифицируется второй (Brinkmann 1971: 597) - в исследуемых текстах чаще всего с помощью глагола-связки “sin” и полу-связочного глагола “haizen”. Существительные в двух главных позициях (подлежащее и именная часть сказуемого) могут заменяться грамматическими эквивалентами - порядковым числительным, инфинитивом, указательным местоимением, а также элементарным (придаточным) предложением (Brinkmann 1971: 590) - например: Der ander vrцmd sьnd daz ist raten (Richter 1969: 255, 92); Diu dritte fremede sьnde diu heizet gunst der sьnden (Pfeiffer 1880: 213, 29-30)[27]. Для обеих главных позиций характерен номинатив: существительные, их занимающие, грамматически отождествляются друг с другом (Brinkmann 1971: 590). В классификации логико-грамматических типов предложений В. Г. Адмони (1990) все разновидности субстантивного предложения относятся к третьему типу.

В фиктивных диалогах наблюдается противопоставление проповедника слушательницам-монахиням, к которым он обращается в форме 1-го лица единственного и множественного числа (“ivr”, “dv”). Характерно также употребление императивных конструкций: “sich” (наиболее частотно), “cher dich dar an niht” (Richter 1968: 57, 112). Темпоральной доминантой текста является план настоящего - почти исключительно преобладают презентные глагольные формы. Кроме того, непреходящая актуальность темы эксплицируется в начале текста: Div eròt to^erin iòt div mit boòen dingen vmb get (ich òprich niht: giench) (Richter 1968: 54, 2-3).

Кроме “монастырских” проповедей, ни один из прочих текстов, приписываемых проповеднику, не заимствуется полностью. Глава 117 “Von nivn handen fro^vmden svnden, darvmb wir verlorn werden” в первой своей части содержит обработку одноименной проповеди “Бертольда”[28], а во второй - несколько фрагментов из 6-й “монастырской” проповеди. Заимствование эксплицируется: Bruder Berhdolt bredeget... (Unger 1969: 310, 3-4). Однако заимствуется только разделение - вся аллегореза евангельского сюжета об освобождении св. Петра из темницы опускается. Далее, из 6-й “монастырской” проповеди заимствуется небольшой фрагмент, в котором проповедник увещевает слушателей не жить по принципу “ты мне - я тебе”, а затем обращается к настоятельнице монастыря: Dv da maeisterinne bist, sag ir die warheit... (Unger 1969: 311, 37). При этом происходит смена персональной доминанты текста с нейтрального рассуждения (с употреблением 3-го лица) на назидание, обращенное во 2-м лице единственного числа к предполагаемой монахине. В сфере темпоральности доминирует также план настоящего, иногда совмещенный с планом будущего: Sich, bringest du daz in die gewonheit.., wirst dv also funden... (Unger 1969: 312, 47-49). Заключительная молитвенная формула в главе отсутствует.

Глава 68 “Der vnsers herren marter in sinem herzen treit”, вошедшая в Санкт-георгенский сборник проповедей под номером 84, вложена в уста св. Бернарда Клервосского, читающего духовное поучение со смертного одра. Здесь можно говорить о введении (exordium), в котором речь идет о мысленной концентрации на страданиях Христа, разделении (“siben grozze nutze”) и заключительной молитве: Got gebe vns den ernst, daz wir vns der andacht vlizen, da von wir heilich werden. Amen. (Unger 1969: 253, 27-28). При этом выпущен небольшой фрагмент текста, который можно соотнести с admonitio - это слова редактора после закрытия “цитаты” из Бернарда: Diz sel gera^ete lie der gu°te sant Bernhart sinen jungern, daz och sъ mit so^elicher materje umb giengent und daz bi im lernetind, und also sont och wir bi disen selben worten gemanet sin... (Rieder 339, 6-8). 1-е лицо единственного числа (“ich”), в котором выдержан основная часть текста, сменяется на 1-е лицо множественного числа (“wir”). Обращение к публике отсутствует, и, таким образом, противопоставления “проповедник - аудитория” нет. В тексте Bavngart закрытие “цитаты” вообще не маркировано, и композиционный шов незаметен, поскольку множественное числа 1-го лица (“vns”) появляется только в заключительной молитве, которую мог произнести Бернард от своего собственного лица.

Глава 83а “Daz hat brvder Bertolt gebrediget” содержит одно лишь разделение, принадлежащее к наследию Бертольда Регенсбургского: Ez sint V. dinch, dic uns baz vnd churzlicher ze dem himelriche bringent denne chein anderiv dinch... (Unger 1969: 274, 2-3).

Глава 206 “Von nivn dingen, div vns got verboten hat” почти идентична редакции проповеди “Бертольда”[29]. Она состоит из короткого введения: Got hat vns allez daz gegeben, daz er hat vf ertrich vnd in dem himelrich an nivn dinch. Nie chein mensch wart im so liep, nдm er im ir eines, er wolte im himelrich nemen (Unger 1969: 441, 2-4) - и разделения (вместе с подразделением) , которым текст и исчерпывается. В главе Bavngart есть заключительная формула Amen, отсутствующая в другой редакции. Фиктивные диалоги, которыми оснащен текст, из общего “wir” (то есть все христиане) в начале текста выделяют оппозицию: “[ich] - dv, ir” (проповедник - публика).

Между проповедями аугсбургских францисканцев, с одной стороны, и их трактатами и молитвами - с другой стороны, наблюдаются немногие, но все же важные стилистические различия. Во-первых, использование фиктивных диалогов между Бертольдом и прихожанами имеет место, естественно, только в проповедях Бертольда и вообще является их исключительной характеристикой. Во-вторых, проповеди и трактаты характеризуются разным ключом персональности.

В проповедях часто встречается обращение проповедника к прихожанам в единственном и множественном числе (“dы”, “ir”), которое маркирует противовопоставленность адресанта и адресата. Обращение к Богу имеет место только в заключительной молитве, которое снимает эту оппозицию, объединяя проповедника и слушателей перед лицом Господа. Правда, “wir” употребляется и в других частях проповедей. Например, в небольшом введении к 1-й “монастырской” проповеди: Alò die hohen herren iriv chint òendent ze hohen òchvln, daz òi hoch chunòt lernen, alòo wil vnòer herre, daz wir in der òchul - in geiòtlichem lebenne - hoch tvgende lernen vnd aller meiòt wil vnòer herre, daz wir fvnf dinch lernen, di da bezeichent òint bi den funf wiòen magden (Richter 1968: 54, 19 - 55, 26).

В целом, в проповедях с их фиктивной устной речью персональный дейксис намеренно подан как ситуативно актуализированный[30]. Следует, однако, сразу оговорить, что эта актуализированность стилизована и потому достаточно поверхностна. Именно ее отсутствие на глубинном уровне дает возможность многоразового использования проповедей Бертольда вне ситуативного контекста (которого на самом деле не было уже в момент написания текста). Однако сам факт имитации показателен. Он свидетельствует об ориентации на жанровые нормы проповеди.

Трактаты

Главы Bavngart 155 “Von dem bilde der siechen gedvlt, di si an vnsers herren marter svln lern”, 156 “Von vnsers herren marter vnd von siner gedult, vnd wie wir gedultich werden” являются, по сути дела, расчлененным фрагментом трактата Давида Аугсбургского “Spiegel der Tugend”; 158 “Daz vns got so grozze minne erzeiget, daz wir im hin wider mit minnen geben svlvn”, 159 “Daz vns got zwen archwan benomen hat”, 160 “Warvmb etwenne vnser herre bit mit siner helfe” - трактата “Von der Offenbarung und Erlцsung des Menschengeschlechts”. Главы 162 “Von der himelschen vraevde vnd churzwil” и 163 “Von dem himelschen ingesinde” представляют собой “склееные” фрагменты из трактатов Давида Аугсбургского “Von der Offenbarung und Erlцsung des Menschengeschlechts”, “Erkenntnis der Wahrheit”, “Anschauung Gottes” и его молитвы № 7. Глава 164 “Fvmf dinch von der brvderlichen minne” - это фрагмент трактата “Spiegel der Tugend”, 165 “Daz vns der tievel niht geschaden mach an vnseren werchen” - фрагмент трактата “Von der Offenbarung und Erlцsung des Menschengeschlechts”, а 166 “Die taeglichen svnde bringent zehen schaden” - трактатов “Offenbarung und Erlцsung des Menschengeschlechts”, “Spiegel der Tugend” Давида и 1-й монастырской проповеди Бертольда Регенсбургского. Все перечисленные главы Bavngart - небольшого объема. Сочинения, послужившие их источниками, перерабатываются в них по-разному. Можно выделить следующие группы компилированных глав:

1. Главы 155 - 156: это фрагмент трактата “Der Spiegel der Tugende” (Pfeiffer 1845: 327, 33 - 329, 2); 158 - 160: они дробят крупный отрывок трактата “Offenbarung und Erlцsung des Menschengeschlechts” (Pfeiffer 1853: 23, 11 - 25, 22; 26, 10-19, 25-34; 27, 3-14, 17-24; 28, 34 - 29, 1). Части обоих трактатов, таким образом, передаются последовательно, лишь с небольшими пропусками и вставками редактора Bavngart. Последовательность глав вызвана единством заимствованного текста.

2. Главы 164 и 165, построенные соответственно из отрывков трактатов “Spiegel der Tugend” (Pfeiffer 1845: 339, 21-28; 339, 31 - 340,3; 340, 6 - 341, 3). Эти главы стоят вне прямой содержательной связи ни с окружающими главами, ни между собой.

3. Главы 162 - 163: содержат ряд мелких и более крупных фрагментов из разных сочинений Давида в следующей последовательности: “Erkenntnis der Wahrheit”: Pfeiffer 1845, 364, 7; “Offenbarung und Erlцsung des Menschengeschlechts”: Pfeiffer 1853: 31, 23-27; “Von der Anschauung Gottes”: 362, 4-7, 18 - 363, 26; молитва № 7: Pfeiffer 1845: 381, 21-23, 27 - 382, 9; 382, 25-27; “Von der Anschauung Gottes”: Pfeiffer 1845: 363, 27-34. Строки из молитвы выглядят, таким образом, как вставка посреди текста последнего трактата. Глава 166 по структуре и содержанию близка к 1-й “монастырской” проповеди Бертольда Регенсбургского, но в заключительной части содержит прямые завимствования из трактатов Давида “Die Sieben Staffeln des Gebets” (Pfeiffer 1845: 397, 25-27); “Der Spiegel der Tugend” (Pfeiffer 1845: 325, 27-32; 326, 3-9).

Тексты заимствуемых трактатов не имеют такой четкой и нормированной композиции, как проповеди, и, прежде всего, разделения - структурного ядра. Этим объясняется тот факт, что заимствования делаются из разных мест этих сочинений. Впрочем, если рассматривать в совокупности все сочинения Давида Аугсбургского, то разделение, как правило, присутствует. Оно может играть две разные роли в трактатах.

I. Разделение занимает важное, но не центральное место и имеет ограниченный объем в рамках всего текста. Так, например, трактат “Von der Erkenntnis der Wahrheit” имеет два разделения. Одно из них находится почти в начале текста: Ez ist drоerleie erkantnьsse. Diu кrste ist mit dem gelouben, diu ander mit der verstantnьsse, diu dritte in der gesihte... (Pfeiffer 1845: 364, 8-9). Другое стоит ближе к концу текста: An drоn dingen ist der engel unde diu sкle gelоch: an der verstantnьsse, an dem vrоen willen, an der gehьgede (Pfeiffer 1845: 367, 35-36). Однако оба разделения носят отнюдь не периферийный характер: они определяют развитие следующего за ними текста, который их объясняет или, в терминах риторики, амплифицирует. Так, от первого разделения зависит текст 364, 10 - 366, 37 (более двух с половиной страниц печатного издания), а от второго - 367, 36 - 369, 21 (полторы страницы), то есть до самого конца. В развитии понятий, данных в разделении, можно видеть некоторую аналогию с распространением в проповеди. Существенное различие, однако, заключается в том, что в распространении последовательно раскрывается каждый пункт разделения, причем только один раз, без возвращений. Таким образом между членами разделения и распространения видна четкая структурная преемственность. В трактате же стратегия амплификации может быть разной. Развитие первого разделения как будто ближе к нормативному распространению, но каждый член триады “распространен” настолько, что в него вплетается множество подтем, сравнений, предикаций Бога; каждое понятие ставится в традиционный богословский контекст - за счет всего этого текст разбухает. Приведем в качестве примера описание “gesihte” - третьего аспекта Богопознания: [1][31].

Тема созерцания вызывает указание на субъект этого процесса - ангелов (die heiligen engel in himele unde daz himelische ingesinde) и его объект - Бога. Дальнейший текст приводимого фрагмента и следующий за ним - это хвала Господу, которая не может быть исчерпана никакими словами и не может иметь конца: Swaz zunge von dir gesprechen kan daz ist allez ein wispel und ist ninder gerьeret, wan dы waerlоchen bist swaz kein sin von dir begrifen mac (Pfeiffer 1845: 366, 40 - 367, 1) - это знаменитая мысль Псевдо-Дионисия Ареопагита[32]. Главные стилистические средства - обращение к Богу во втором лице единственного числа (“dы”) и синтаксически параллельные субстантивные (по Х. Бринкману) предложения с анафорой “dы bist”. При одном и том же подлежащем меняется только именная часть сказуемого. Подобные серии Божественных определений встречаются у Давида Аугсбургского повсюду - участвуют они и в распространении двух первых членов разделения. Их слабая привязанность к конкретной теме и возможность их универсального использования - это хороший пример “рыхлости” текста, благодаря которой фрагменты из распространения какого-либо члена разделения могут заимствоваться без учета самого разделения. Хотя заимствования целого фрагмента из этой части трактата в Bavngart нет, метафорический образ “diu ougen der verstantnьsse” (Pfeiffer 1845: 364, 17 cл.) с оппозицией “broede - gesunde”, относящийся ко второму члену разделения, встречается в главе 166 “Die taeglichen svnde bringent zehen schaden”: “div geistlichen augen” (Unger 1969: 383, 15). Там этот образ образует подразделения в четвертом члене разделения: Daz ein auge ist div erchantnusse, di wir ze vns selben habn solten.., Daz ander auge ist div erchantnusse der geistlichen vnd der gotlichen dinge... (Unger 1969: 383, 15-16; 19-20). За последним членом следует тот же мотив противопоставления смутного и ясного понимания. Разумеется, различие между терминами “erchantnusse” и “verstantnьsse” в данном примере следует признать несущественным.

Субъект созерцания - Силы Небесные - становятся исходным моментом для второго разделения. Принцип его дальнейшего функционирования иной: его члены распространяются сначала с одного угла зрения, потом с другого и так далее, так что происходит многократное возвращение к этим понятиям, причем непоследовательно: [2].

Сначала разум, свободная воля и память рассматриваются как общее между ангелом и человеческой душой, затем перечисляются функции этих трех “сил души”. Далее воля заменяется на любовь (Minne wil vrо sоn; ist si betwungen sф ist si niht minne wan si selbe mac niht betwungen werden - Pfeiffer 1845: 268, 23-24) и вместе с остальными элементами уподобляется Св. Троице, единству в трех ипостасях. Это сопоставление подробно описывается в последующем тексте. Перед нами не что иное как изложение учения бл. Августина об аппроприации, то есть о трех силах души как подобии Св. Троицы.

Разделение, не определяющее структуры всего трактата, может при заимствовании составить целую главу. Так, глава 164 “Fvmf dinch von der brvderlichen minne” полностью состоит из разделения в заключительной части трактата “Der Spiegel der Tugend” (Pfeiffer 1845: 339, 21-28; 339, 31 - 340,3; 340, 6 - 341, 3), с некоторыми сокращениями: Fьnf dinc sint, dar an wir die minne einander erbieten sьln (Pfeiffer 1845: 339, 21 - начало главы Bavngart - Unger 1969: 380, 2 - идентично).

II. Разделение является структурным основанием всего текста трактата и отражено в его названии. У Давида Аугсбургского есть несколько таких трактатов: “Die sieben Staffeln des Gebets”, “Die Sieben Vorregeln der Tugend” и “Die vier Fittige geistlicher Betrachtung”. Эти сочинения по своей структуре и даже по объему больше всего напоминают проповеди. Но если разделение в проповеди возникает на основании темы, то в трактатах в качестве основания для введения разделения (помимо потребности в четкой и структурированной подаче дидактического содержания) используется образ из Библии и число, имеющее символическое значение. Такими числами являются семь и четыре, которые, обладая универсальным спектром символических значений, еще и конкретно привязываются к образам лестницы к храму из Видения пророка Иезекииля (Иез. 40, 26) (“Die sieben Staffeln des Gebets”), четырех чудесных животных (тетраморфа) из книги того же пророка (Иез. 1, 4-28) (“Die vier Fittige geistlicher Betrachtung”). Исключение составляет трактат “Die Sieben Vorregeln der Tugend”, в котором число семь связывается не с библейским образом, а с метафорой школы семи свободных искусств, соотносящихся с семью добродетелями и правилами их постижения. Кроме разделения, подразделения (также обеспечиваемого структурой образа, например, перья на крыле) и, самое главное, распространения (которое охватывает весь текст после разделения), прочие композиционные элементы проповеди в рассматриваемых трактатах не прослеживаются. Напротив, проповедь Бертольда Регенсбургского “Von den sieben planкten”, по своей структуре напоминающая “Die Sieben Vorregeln der Tugend” (каждая планета обозначает добродетель), имеет латинскую тему: Et fuit illis in velamento diei et in luce stellarum nocte (Sap. 10, 17)[33] (Pfeiffer 1880: 48, 17-18), которой предшествует история (historia) из Ветхого Завета.

Персональный дейксис в трактатах Давида Аугсбургского ситуативно не актуализирован в принципе[34]. Обращение “dы” не имеет в виду конкретного человека и относится не к одному, а ко многим адресатам (в первую очередь, новициям). Это обращение часто перемежается с абстрактным “er” при описании поведенческого идеала, и таким образом 2-е и 3-е лицо единственного числа сближаются здесь по своей функции, сохраняя все же некоторое различие. В частности, в трактате “Die Sieben Vorregeln der Tugend” в третьем лице задается общая модель поведения, а во 2-м лице она конкретизируется: [3].

В отличие от проповедей Бертольда Регенсбургского, у Давида нет обращения в множественном числе “ir” - видимо, из-за того, что в качестве адресата подразумевается послушник, читающий в своей келье, а не приходская община. Однако, как и у Бертольда, у Давида существуют две модели персональной оппозиции, которые эксплицированы в трактате “Der Spiegel der Tugend” с помощью метафоры “Учитель (Христос) « ученики (все духовные люди)”, которая подчиняет себе реальный, неметафорический смысл (tertium comparationis) “наставник (автор) « ученик, новиций”: 1) hкrre Jкsus Kristus = der oberisten tugende schuolmeister « wir = lкrjunger, schuolaere[n], schuolkind[er]”, а в словах, вложенных в уста Господа: “ich « ir”; 2) ich = meister « dы [= schuolaere]: [4].

В этом отрывке определены участники коммуникации: автор - наставник новициев, адресат - ученик, а так же сам текст: eine einvaltige forme. При этом авторский статус и оригинальность текста сильно опосредуются образом Св. Троицы как настоящего Учителя и Св. Писания в качестве оригинального текста. Трактат воспринимается самим автором как упрощенная версия, переложение евангельского учения. Возникает характерная для средневекового миросозерцания, но несвойственная современной письменной культуре герменевтическая ситуация, в которой объект речи (Бог) одновременно является и ее субъектом. Существующее в языковой системе противопоставление первого и второго лица третьему (Бенвенист 1974: 261-265) снимается в специфическом богословском контексте духовной прозы, причем уже на уровне пресуппозиции. Поэтому две указанные модели персональной оппозиции не просто чередуются друг с другом, а накладываются друг на друга. При этом вторая модель подчинена первой по смыслу.

В трактате Bavngart встречается индивидуальное обращение как в единственном, так и во множественном числе, к монахиням. Так, в главе 117 “Von nivn handen fro^vmder svnden, darvmb wir verlorn werden”, из 6-й “монастырской” проповеди Псевдо-Бертольда заимствовано обращение к аббатисе: Dv da maeisterinne bist, sag ir die warheit, si halt si eines chuniges oder grauen tohter” (Unger 1969: 311, 37-38). К монахине (обобщенному образу) обращается автор и в оригинальной главе 74 “Daz ist ganziv guter geistlicher lawt ler”: Vil libev, la nimmer chein gebet darumbe, daz ez niht andaetich ist... (Unger 1969: 258, 14). Иногда глава начинается с просьбы обратить на последующее содержание особое внимание: Merch, wer di sin, di an dem ivnsten tage geert werden... (гл. 170) (Unger 1969: 389, 3); Nu merche: swenne man ein richen herren vnd gewaltigen gevangen hat, daz man den niht lat an grozzes gu^et (гл. № 67) (Unger 1969: 247, 2-3). Также и в проповеди Бертольда “Von den newn froemden sьnten vnd auch von sant peter” (Richter: 253, 1 - 257, 183) начало некоторых композиционных элементов отмечено формулой c императивом: “Nv seht”; “Nv hцrt all”. В этом, хотя и фиктивном, элементе публичности видна особенность типа текста проповеди, имитирующего на письме устную речь.

По сравнению с трактатами Давида Аугсбургского, в Bavngart единственное число 1-го лица (“ich”) употребляется реже, а множественное число (“wir”) - чаще. Так, например, основная мысль в главе 54 была заимствована из трактата “Der Spiegel der Tugend”, но обращение в форме 2-го лица единственного числа (“dы”) изменено на 1-е лицо множественного числа (“wir”): Wellen wir aber der warheit begern, so begern wir versmahen von aller creature, wan wir von vnser bosheit vnd von vnser versumcheit wol ze versmahen sin (Unger 1969: 238, 28-30). В этом персональном ключе написана вся глава - cр.: Dв von lerne von Jкsu Kristф diemьetiges herzen sоn, daz dы dich selbe versmвhest mit herzen und mit diemьetigen werken unde mit diemьetigen worten, unde ouch daz gerne von andern liuten lоdest unde halt mit vreuden gerst (Pfeiffer 1845: 334, 12-15)[35]. Данное различие можно объяснить следующим образом: редактор Bavngart сознавал себя не автором-учителем, который пишет для стоящих ниже по церковной иерархии и духовному опыту учеников и потому не объединяет себя с ними, а именно редактором, одним из тех, для кого эти трактаты предназначались и который делал из них общий труд, сумму - для таких же, как он, братьев и сестер.

В сочинениях аугсбургских францисканцев обращение “dv” по отношению к Богу, активно использующееся на протяжении больших отрезков текста, сближает трактаты с молитвами и отличает их от проповедей. В проповедях оно находится лишь в заключительной молитве и не образует персональной доминанты текста. Напротив, трактат Давида Аугсбургского “Von der Anschauung Gottes” весь построен на обращении к Богу, но не просительном, а доксологическом (хвалебном): [5].Лишь в завершении трактата звучит краткая заключительная молитва о скорейшем возвращении живущих христиан в Царство Небесное.

В Bavngart при заимствовании текста прямая обращенность к Богу может сохраняться, но речь о Боге может переводиться и в эмоционально более нейтральное 3-е лицо - оба случая встречаются в одной и той же главе 162 “Von der himelschen vraevde vnd churzwil”. Обращение же во 2-м лице, подчеркивающее непосредственность контакта с Богом, подтверждает характеристику сочинений Давида как мистических. Аналогичный пример встречается в главе 80 “Von vnsers herren lebn”: фрагмент текста трактата “Christi Leben unser Vorbild” Давида Аугсбургского, где персональной доминантой является обращение к Богу во 2-м лице (Pfeiffer 1845: 345), переводится компилятором в 3-е лицо.

Молитвы

Так называемые “молитвы и размышления” (Gebete und Betrachtungen) Давида Аугсбургского не предназначены для богослужебной практики. По стилю и содержанию они мало чем отличаются от трактатов Давида Аугсбургского. Даже по размеру различие весьма условно. В среднем, они короче (от половины до двух с половиной страниц печатного текста), но, например, молитва № 7, не короче трактата “Von der Anschauung Gottes”. Это скорее размышления о созерцании Бога человеческой душой и ее будущем воскресении. Лишь вначале автор просит Господа Иисуса Христа наполнить душу жизнью вечной (Кwigez leben, Jкsu Kriste, erkьcke unser sкle mit dem кwigen leben daz dы selbe bist - Pfeiffer 1845: 380, 15-16), а в конце - помолиться за всех христиан. Просительная форма сильнее выражена в коротких молитвах, например: Alsф tuo uns, unser getriuwer bischolf, hкrre Jкsu Kriste, dы dich selben vьr uns geopfert hвst dоnem vater, wis unser vorspreche, die dв noch hie ыze wartende sоn dоner helfe unde dоner genвde. Amen (Pfeiffer 1845: 382, 25-28). Но и трактат “Von der Anschauung Gottes” заканчивается молитвенным обращением: Got lieber hкrre Jкsu Kriste, unser getriuwer geverte in dirre wьeste und unser lieber wallebruoder in disem ellende, bringe uns schiere mit dоnem vride in dоn heimфte zuo dir selben und zuo dоnem lieben vater und zuo dem himelischen gesinde. Вmen (Pfeiffer 1845: 363, 30-34).

Так же, как и в проповеди, текст предваряется евангельской цитатой: Ego sum vita et resurrectio (Pfeiffer 1845: 380, 15). Эту тему раскрывает весь текст, выдержанный в композиционно-речевой форме рассуждение, как и трактаты. В главе 163 “Von dem himelschen ingesinde” Bavngart фрагменты 7-й молитвы Давида Аугсбургского (Pfeiffer 1845: 382, 25-27) заимствуются вместе с фрагментами из его трактата “Von der Anschauung Gottes” (Pfeiffer 1845: 363, 27-34), который особенно близок к этой молитве по форме и содержанию. Заключительные молитвенные обращения к Богу из обоих текстов Давида помещены в конце главы Bavngart одно за другим, с незначительными изменениями. Этот факт свидетельствует о том, что заключительная молитва действительно воспринималась как отдельный композиционный элемент текста: [6].

Молитва может быть оформлена и в виде отдельной главы, причем как в прозаической, так и в стихотворной форме. В сокращенном варианте 10-я молитва Давида предстает в Bavngart в виде главы 111 “Von der himelschen wirtschaft” (в главной рукописи L, правда, текст обрывается на середине). Просьбы о помиловании (Begnade vns mit dinen triuwen... - Unger 1969: 303, 4) и приуготовлении Царства Небесного (Herre, nu gip dich selben vns vnd beraeit vns also ze der ewigen hohgzit vnd ze der himelschen wirtschaft... - Unger 1969: 303, 10-11) сочетаются здесь с целым рядом Божественных определений и метафорических описаний Царства Небесного с помощью синтаксического параллелизма независимых элементарных предложений. Однако в Bavngart выпущен фрагмент текста Давида Аугсбургского, носящий эмоционально более спокойный, отвлеченно богословский характер, со ссылкой на апостола Павла: Wan als dы bist вn anegenge, alsф bist dы ouch вn ende lebens unde maht unde wоsheit unde gьete. Disiu vieriu sint an dir gelоch von art, diu heizet sanctus Paulus lenge und breite, hoehe und tiefe (Pfeiffer 1845: 384, 20-24). Тема четырех измерений развивается далее.

Выводы

1. Bavngart состоит из типологически разнородных текстов. Памятник, относящийся к обширной группе духовно-назидательных текстов аугсбургских францисканцев, является мозаичным трактатом-книгой. Многие из составляющих его глав восходят к жанрам проповеди, трактата и молитвы на народном (средневерхненемецком) языке, которые на практике не всегда поддаются дифференциации и все вместе могут быть обозначены как “малый назидательный трактат” или “проповедь для чтения”. Наряду с чистым назиданием, в Bavngart и его источниках заметную роль играет библейская герменевтика.

2. Классическая композиционная схема проповеди в том виде, в каком она разрабатывалась в трактатах по ars praedicandi, в немецких проповедях для чтения XIII в. соблюдается не строго, а при их трансформации в другой тип текста часто игнорируется.

3. Отличительными признаками проповедей для чтения, приписываемых Бертольду Регенсбургскому, являются следующие макроструктуры:

а) разделение (divisio) и распространение (dilatatio) - средства числовой организации текста: они составляют ядро проповеди и могут заимствоваться даже без контекста; для оформления распространения служит микроструктурная модель идентифицирующего субстантивного предложения; б) фиктивные диалоги с противопоставлением проповедника публике (“ich” - “dv”, “ir”) и обязательным употреблением императива (в Bavngart они остаются только при полном заимствовании проповедей);

в) библейская аллегореза - важнейшая смысловая структура проповеди (при переходе текста в другой жанр может быть утрачена).

4. Обязательное отличие трактата от проповеди заключается в отсутствии фиктивных диалогов, обращений к широкой публике, тематически заданной латинской цитаты; разделение присутствует часто, но оно факультативно. Объем текста часто такой же, как и в проповеди, но может быть и значительно больше.

5. Для молитвы характерна оппозиция человека и Бога (“ich, wir - dv”) c точки зрения категории персональности; преобладает повелительное наклонение (“begnade”, “gip” и т. д.). Объем текста молитв невелик, но самые длинные молитвы Давида Аугсбургского совпадают по объему с его самыми короткими трактатами.

6. Во всех рассмотренных типах текста (в трактатах и молитвах, однако, в большей степени, чем в проповедях для чтения) все разновидности персонального ключа текста сводятся к двум основным моделям коммуникативного противопоставления: 1) Бог - человек (“er” - “wir”, “du” - “ich”, “ich” - “ir”); 2) проповедник (автор) - паства (читатели) (“ich” - “du”, “ir”). Взаимодействие этих моделей создает ситуацию двойной адресованности текста- Богу “в присутствии” читателей и читателям “в присутствии” Бога. Это свойство персональной ситуации текста - характерная особенность поэтики всей средневековой религиозно-дидактической литературы.

7. В качестве важных общих грамматических признаков всех исходных жанров следует отметить, во-первых, преобладание форм настоящего времени, иногда с футуральным значением, а во-вторых, частое использование деонтической императивной модальности долженствования. В этих особенностях языка исследуемых памятников отражается стремление их авторов подчеркнуть непреходящую актуальность духовного назидания.

8. Составители Bavngart могли как устранять, так и сохранять макроструктуры, составляющие жанровые различия исходных текстов, но в любом случае эти различия не воспринимались как угроза структурной цельности мозаичного трактата. Для средневековых редакторов они компенсировались стилистической однородностью, единообразием в употреблении грамматических структур, общностью тематики, функционального назначения и адресатов текстов.

Дата добавления: 2020-04-08; просмотров: 95; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!