Проблема восприятия ЕС во внешнем мире.
Лекция 4. Публичная дипломатия ЕС (4 часа)
План:
Публичная дипломатия как инструмент реализации внешней политики.
Проблема восприятия ЕС во внешнем мире.
Становление и развитие публичной дипломатии ЕС.
После Лиссабона: «новая публичная дипломатия» ЕС .
От публичной дипломатии – к «стратегическим коммуникациям»
Публичная дипломатия как инструмент реализации внешней политики.
В широком понимании публичная дипломатия включает в себя все многообразие процессов коммуникации государств или международных организаций с иностранной аудиторией. Сам термин public diplomacy был введен в оборот в США в середине 1960-х гг., по некоторым версиям – как эвфемизм для нового обозначения традиционной правительственной пропаганды. Слово «пропаганда» в английском языке имеет выраженную негативную коннотацию, поэтому, как посчитали в Госдепартаменте США, оно не должно использоваться для обозначения деятельности собственного правительства и союзных государств.
С течением времени публичная дипломатия превратилась в многомерный и противоречивый политический феномен, который может быть определен как система прямого взаимодействия государств с обществами зарубежных стран. В расширенном варианте, публичная дипломатия – это способ коммуникативного (коммуникационного) влияния государства на зарубежное общественное мнение с целью реализации определенных политических, дипломатических, военных и экономических задач. Государство и правительство разрабатывают информационное наполнение и обеспечивают финансовую поддержку публичной дипломатии.
|
|
|
Следует отметить, что в литературе на русском языке наряду с термином «публичная дипломатия» (калькой с англоязычного клише) широко употребляются и переводные варианты («общественная», «народная дипломатия»), которые порой наделяются собственной смысловой нагрузкой и подразумевают международное взаимодействие общественных организаций и частных лиц.
Также для обозначения публичной дипломатии в России употребляется бюрократический оборот «международное гуманитарное сотрудничество». Как отмечает Т. В. Зонова, на рабочих языках Евросоюза определение «гуманитарное» используется, прежде всего, в контексте противодействия нарушению прав человека и насилию, оказания помощи в чрезвычайных ситуациях. В России же понятие «гуманитарное сотрудничество» трактуется более широко, «охватывая область культурных связей, межцивилизационного диалога и диалога гражданских обществ, а также отношения с соотечественниками за рубежом».
Дискуссии о публичной дипломатии почти всегда затрагивают тему «мягкой силы». Эти два понятия тесно взаимосвязаны, но не тождественны. «Мягкая сила» в одном из определений Джозефа С. Ная, гарвардского политолога, который изобрел этот термин, – это «способность государства (союза, коалиции) достичь желаемых результатов в международных делах через убеждение (притяжение), а не подавление (навязывание, насилие, принуждение), что характерно для «жесткой силы». «Мягкая сила» действует, побуждая других следовать (или добиваясь их собственного согласия следовать) определенным нормам поведения и институтам на международной арене, что и приводит ее к достижению желаемого результата фактически без принуждения».
|
|
|
Резюмируя Дж. С. Ная, российский исследователь П. Б. Паршин определяет «мягкую силу» как «притягательную силу различных ценностей, устойчиво ассоциируемых с некоторой страной. К их числу относятся культурные ценности данной страны, организация и уровень жизни в ней, качество образования и т. д.». Таким образом, «мягкая сила» – это ресурс, для целей обретения которого могут использоваться различные коммуникативные технологии, в том числе публичная дипломатия, пропаганда, информационная война, страновой брендинг.
|
|
|
Международное влияние Европейского Союза неизменно ассоциируется именно с элементами «мягкой силы», основанной на возведенных в абсолют принципах демократии, сотрудничества, компромисса, верховенства гражданских свобод и совместно вырабатываемых правовых норм. Разумеется, нельзя сбрасывать со счетов и «жесткую силу» европейских государств, прежде всего их значительный совокупный военный потенциал и способность эту силу оперативно проецировать. Однако следует признать, что почти все свои функции, относящиеся к «жесткой силе», большинство государств-членов Евросоюза делегировали Организации Североатлантического договора. В тех же случаях, когда ЕС проводит собственные (без участия НАТО) военные операции, они имеют миротворческий или гуманитарный характер – то есть снова оказываются связанными с «мягкими» принципами политики Союза.
Снижение международной напряженности в конце 1980-х – начале 1990-х гг. вызвало изменения в подходах к способам и содержанию коммуникации с иностранной аудиторией. В Соединенных Штатах и единой Европе традиционная публичная дипломатия, основанная на пропагандистских клише времен холодной войны, в новых условиях представлялась малоэффективной и даже контрпродуктивной. Публичная дипломатия Европейского Союза в 2000-х гг. часто определяется как «новая» (new public diplomacy) или «публичная дипломатия 21 века». Ее основные отличия от«традиционной» публичной дипломатии времен конфронтации Запада и Востока проанализировал Д. Сонди (см. табл. 1).
|
|
|
По мнению Яна Мелиссена, одной из важнейших черт, отличающих «новую» публичную дипломатию от «старой», и тем более от пропаганды, является принципиально иной формат общения, а именно ориентация на диалог с зарубежной аудиторией. «Современная публичная дипломатия – это улица с двусторонним движением, – отмечает Я. Мелиссен. – Это убеждение посредством диалога. Другими словами, публичная дипломатия схожа с пропагандой в том смысле, что она пытается внушить людям, о чем им следует думать. Но при этом они фундаментально отличаются друг от друга, потому что публичная дипломатия еще и прислушивается к тому, что люди хотят сказать».
С «новой публичной дипломатией» тесно связана концепция странового брендинга (nation branding), корни которой находятся в сфере маркетинга и «общей» теории связей с общественностью.
Суть брендинга государств, по словам Я. Мелиссена, состоит в артикуляции и проецировании конструируемой идентичности той или иной страны. Обе концепции взаимно дополняют друг друга; различия заключаются в подходах к объекту воздействия и применяемом инструментарии. Традиционная публичная дипломатия инициируется и реализуется практиками (карьерными дипломатами), в то время как брендинг мобилизует все доступные ресурсы, способные повлиять на продвижение позитивного имиджа государства за рубежом. В отличие от кадрового дипломата, специалист по брендингу представляет мир как рынок, а образ страны – как продукт, который необходимо выгодно подать (или продать).
| Традиционная публичная дипломатия | Публичная дипломатия XXI в. | |
| Внешние условия | Конфликт, напряженность в отношениях | Мир |
| Цели | Достижение политических изменений в странах целевой группы | Формирование позитивной репутации, побуждение интереса к политическому и экономическому сотрудничеству |
| Стратегии | Убеждение Манипуляции общественным мнением | Построение долгосрочных отношений, вовлечение иностранной общественности |
| Направленность коммуникации | Односторонняя (монолог) | Двусторонняя (диалог) |
| Научная основа | Незначительна, либо отсутствует | Тщательно проработана, особое внимание уделяется исследованиям обратной связи |
| Содержание | Идеология Интересы Информация | Идеи Ценности Сотрудничество |
| Целевая аудитория | «Широкие слои» населения зарубежных стран Отправитель и адресат сообщения («месседжа») | Сегментированные, четко определенные целевые группы иностранной и собственной аудитории Индивидуальные участники |
| Каналы | Традиционные СМИ | Традиционные и новые СМИ, в том числе персонализированные |
| Финансирование | Из средств госбюджета | На основе частно-государственного партнерства |
Однако со временем и «новая публичная дипломатия» стала устаревать. В 2014–2015 гг. в ответ на новые внешние и внутренние вызовы Евросоюз вслед за Соединенными Штатами внедряет в своей публичной дипломатии подходы, описываемые концепцией «стратегических коммуникаций». Этот формат информационного взаимодействия во многом является шагом назад – к временам конфронтации и односторонне направленной пропаганды, но предусматривает обязательное получение обратной связи от целевой аудитории и гибкое оперирование разнообразными каналами доведения информации, в том числе персонифицированными социальными сетями. Отсюда одно из определений стратегической коммуникации – «диалоговая пропаганда».
«Арабская весна», беспрецедентный поток беженцев из стран Ближнего Востока и Северной Африки, всплеск террористической активности, «Брекзит», поставивший под вопрос существование ЕС в прежнем виде, конфликт на востоке Украины и санкционное противостояние с Россией – все эти события и явления вынудили Брюссель пересмотреть приоритеты своей дипломатии и информационной политики. В 2014–2015 гг. Евросоюз спешно адаптирует некоторые американские практики наступательной публичной дипломатии и внедряет их в инструментарий Европейской внешнеполитической службы (ЕВПС). По состоянию на конец 2016 – начало 2017 гг. основная повестка публичной дипломатии Евросоюза на «критических» направлениях (отношения с Россией и странами «Восточного партнерства», противостояние угрозам международного терроризма) определялась именно в ключе «стратегических коммуникаций»; за это направление работы отвечало специально выделенное управление ЕСВС (The Strategic Communications Division – “StratComms”).
Таким образом, эволюция в терминологии и практических подходах к осуществлению публичной дипломатии ЕС диктовалась переосмыслением глобальных и региональных вызовов, с которыми сталкивался европейский интеграционный проект. Но при этом набор основных идей и ценностей, с которыми Европейский Союз обращается к миру, остается неизменным.
Проблема восприятия ЕС во внешнем мире.
Восприятие единой Европы во внешнем мире – сложный вопрос, являющийся предметом острых дебатов. Все они, в сущности, сводятся к определениям европейской идентичности, с которой сопрягается и образ современного Европейского Союза.
ЕС подается многими авторами как «правовая держава» или олицетворение «нормативной мощи», вобравшей в себя принципы демократии, верховенства закона, безусловного приоритета прав человека и гражданских свобод, равенства полов, толерантности к меньшинствам – этническим, сексуальным и любым иным. Евросоюз справедливо считается мировым лидером борьбы за сохранение окружающей среды и противостояния негативным изменениям климата. ЕС – это еще и глобальный экономический игрок, средоточие крупнейших производственных и финансовых корпораций. Наконец, представления о «коллективной Европе» складываются, подобно мозаике, из образов отдельных государств-членов, многие из которых обладают выраженной культурной самобытностью, по праву гордятся своим вкладом в мировую цивилизацию и привлекают миллионы туристов.
Концептуализация Европы и европейской идентичности стала самостоятельной областью научного знания. Проецирование этой идентичности во внешний – «неевропейский» – мир происходит по-разному, множеством способов и через бесчисленное количество каналов: «Это может быть телевизионное выступление европейского политика, трансляция исполнения оперы Моцарта или показ европейского фильма, маленький флажок ЕС на номерном знаке автомобиля или выставка живописи Пикассо или да Винчи.
Это развевающийся флаг Евросоюза и рев трибун на играх кубка УЕФА, рукопожатия европейских бизнесменов и грохот проезжающей техники миротворческих сил ЕС. Это вкус французского сыра, итальянской пасты или испанских оливок, голоса дикторов Би-Би-Си или Deutsche Welle. Стремление к совершенству в сфере коммуникаций требует игры воображения, в том числе и от европейских политиков и дипломатов».
В то же время образ Европейского Союза как международной организации далеко не всегда отождествляется в массовом сознании с Европой как цивилизационно-культурной общностью. Реалии интеграционного процесса, особенно тонкости совместного обсуждения правовых и организационных вопросов наднациональными органами сообщества, все еще сложны для понимания большинства граждан даже в странах-членах ЕС, не говоря о мире за пределами Европы. Путаницу вносит и схожесть названий общеевропейских организаций (например, Европейский Совет и образованный в 1949 г. Совет Европы), которые к тому же имеют общие визуальные символы. Пресловутая «брюссельская бюрократия», затягивание решения важнейших социально-экономических вопросов, порожденное необходимостью достижения компромисса между возросшим числом номинально равноправных участников, – все эти явления становятся объектами острой критики и активно используются для компрометации Европейского проекта – силами как внутри ЕС, так и вовне.
Как показал «Брекзит», пропагандистские усилия евроскептиков могут иметь успех. При этом не останавливается процесс расширения Евросоюза на континенте – перманентно в очереди на вступление стоят несколько стран-кандидатов, населению которых необходимо разъяснять «правила совместного проживания».
Поэтому для коммуникационной политики Европейского Союза наличие «внутреннего измерения» представляется неизбежным.
Это обстоятельство, безусловно, усложняет практическую реализацию внешних коммуникаций, но вместе с тем и обогащает их содержание. Мир должен быть осведомлен о происходящих в Европе политических, социокультурных и экономических процессах, но также и граждане ЕС имеют право знать, почему Союз принимает те или иные внешнеполитические решения. Такая тесная связь с европейским гражданским обществом, стремление к прозрачности, демократичности составляют отличительную особенность публичной дипломатии ЕС.
Таким образом, продвижение европейских ценностей и позитивного образа единой Европы приходится осуществлять одновременно из расчета на несколько целевых групп:
1) государства-члены ЕС, в особенности те, где традиционно силен евроскептицизм или присутствует разочарование по поводу не оправдавшихся ожиданий от вступления;
2) страны-кандидаты на вхождение в Евросоюз и ассоциированные партнеры, власти которых заявили о своей проевропейской ориентации;
3) «проблемные» партнеры – государства Северной Африки, Ближнего Востока, Турция, с территории которых исходит значительное количество угроз безопасности ЕС. К этой группе может быть отнесена и Россия, чьи действия в Крыму и на востоке Украины вызвали резкое неприятие Запада;
4) весь остальной мир, в основном поддерживающий с Евросоюзом стабильные политические и торговые отношения.
Дата добавления: 2020-11-15; просмотров: 165; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!