Глава 2. Делегация и цессия по римскому праву и романо-германским цивилистическим теориям 18 страница
Возможно, все было бы так и сделано, но при одном только условии - сохранении делегационным обещанием своей работоспособности в данных условиях. А работоспособность эта утрачивалась, ибо односторонняя сделка, адресованная делегатом делегатарию в принципе не могла касаться сферы отношений, в которых участвует еще одно лицо - прежний должник или делегант. Дача делегационного обещания, зависящего от отношений покрытия одним из их участников, должна была бы в этом случае иметь прямое санкционирование второго участника этих отношений, т.е. делегационное обещание следовало превратить в договор. Это и произошло - прежний должник (в литературе нередко именуемый делегантом) и новый должник (делегат) стали не вызывать и давать делегационное обещание, а заключать договор, по которому делегат обязывался перед делегантом заменить его в обязательстве перед кредитором с одобрения (согласия) последнего. Естественно, делегант должен был каким-то образом заинтересовать в этом делегата, т.е. вознаградить его, подвести под данный договор коммерческую почву, ибо имеющаяся фидуциарная почва, всегда щедро сдобренная скромностью и благородством делегата, - почва весьма ненадежная для сооружения правовых конструкций в пользу делегатария - третьего лица, которое совсем не обязательно захочет входить в оценку нравственной стороны отношений посторонних ему лиц.
В отличие от перевода прав - сделки, заключаемой лицами, которым предмет сделки (переводимые обязательственные права) не принадлежит - договор перевода долга имеет своим предметом бремя, лежащее на одном из его участников (должнике). С этой точки зрения он может распорядиться "своим" долгом как угодно, в том числе и возложить обязанность его уплаты на третье лицо, лишь бы только это распоряжение не умалило прав кредитора. Эта точка зрения находит отражение в большинстве законодательств в виде нормы, согласно которой кредитор не может отказаться принять надлежащее исполнение обязательства по одной лишь той причине, что оно предложено не должником, а третьим лицом. Есть такая норма и в российском ГК (п. 1 ст. 313 ГК). Иными словами, законодатель считает, что факт предложения кредитору надлежащего исполнения обязательства сам по себе свидетельствует о том, что каких-либо его прав не нарушено. Если вдруг потом выяснится, что нечто в предоставленном исполнении было "не так", сам лишь факт получения кредитором исполнения не от должника, а от третьего лица не отнимает у кредитора права привлечь к ответственности за действия третьих лиц самого должника (ст. 403 ГК). Но все изменяется тогда, когда кредитору предлагают не само надлежащее исполнение обязательства, а только обещание такого исполнения со стороны иного, чем должник, субъекта, т.е. замену существующего обязательства таким же по содержанию, но с другим обязанным субъектом. С этой точки зрения сам должник без санкции кредитора никак не может распорядиться "своим" долгом. Отсюда и вытекает необходимость одностороннего согласия кредитора на совершение договора перевода долга.
|
|
|
|
|
|
Основное отличие от договора перевода прав в вопросе о согласии кредитора состоит в том, что данное согласие не обязательно должно быть предварительным (не только с юридической, но и чисто житейской точки зрения). Оно может быть и последующим, ибо распоряжение должника своим долгом (возложение его исполнения на третье лицо) - акт законный и обоснованный, и по одной только причине отсутствия кредиторского согласия сей акт быть признан недействительным не может. Распоряжение же должника чужими правами - акт, нуждающийся в предварительном санкционировании; без него перевод прав будет незаконным и бессмысленным.
Раскладка интересов участников операции перевода долга суть следующая.
Интерес кредитора может требовать как сохранения в силе договора перевода долга, так и, напротив, его уничтожения. Первая ситуация может рассматриваться как общее правило, ибо должно предполагать, что, соглашаясь на перевод долга, кредитор действовал добросовестно и разумно, а это значит, что он не станет отзывать своего согласия без достаточно веских для того оснований. Вторая ситуация чаще всего имеет место тогда, когда кредитор согласился на перевод долга, будучи введенным в заблуждение относительно кредитоспособности должника: дал согласие, полагая, что новый должник платежеспособен и добросовестен, а впоследствии выяснилось, что это не так.
|
|
|
Прежнему должнику никогда и никто - ни кредитор, ни, тем более, новый должник - не позволит расстаться со своим статусом "просто так". Для того чтобы освободиться от обязательства, прежний должник, скорее всего, должен будет вознаградить нового, а, быть может, даже и "умаслить" кредитора. Естественно, если добросовестный прежний должник аккуратно проделал все необходимое и, главное, расстался с какими-то своими благами, он ни в коем случае не будет заинтересован в том, чтобы оспаривать состоявшийся перевод долга. Такое оспаривание не создаст для него ничего, кроме проблем - он снова окажется обязанным лицом, а кроме того, будет озабочен обратным истребованием переданного новому должнику вознаграждения.
|
|
|
Может случиться и так, что должник перевел (сложил с себя) несуществующий долг. Каковы интересы в этом случае прежнего должника? Если такой перевод был возмездным, то интерес прежнего должника состоит в том, чтобы отобрать у нового должника переданное ему вознаграждение. Заслуживает ли такой интерес защиты, и если заслуживает, то против кого - только ли против нового должника или даже и против кредитора, принявшего исполнение по несуществующему обязательству? Некую специфическую окраску приобретает описанная ситуация тогда, когда перевод долга был безвозмездным, т.е. когда новый должник принял на себя чужой долг из расчета оказать дарение прежнему должнику. "Я, дескать, и так, без всякого перевода, мог бы ничего не отдавать кредитору", - так будет рассуждать прежний должник. "Зачем тогда мне нужен перевод? Кто меня облагодетельствовал, приняв на себя мой долг, который и без того не существовал? Не нужен перевод; никакого благодеяния мне не оказали". Кажется, логично предоставить прежнему должнику право оспаривать перевод долга и в данном случае, но это впечатление ошибочно. Ведь речь идет о попытке нового должника одарить прежнего, т.е. в результате перевода долга прежний должник не передавал новому вознаграждения за принятие долга, не нес никаких затрат. Следовательно, неудача в дарении посредством освобождения от долга должна влиять на права иного лица. Какого? У нас осталось единственное лицо - новый должник.
Новый должник, кажется, всегда будет заинтересован в уничтожении договора перевода долга, ибо в результате такого уничтожения он перестанет быть обязанным, сложит с себя переведенный долг. Но это утверждение нуждается в существенных оговорках. Оно применимо только в тех случаях, когда из-за дефектности самого переведенного долга (корреспондирующего ему права) оказывается не оправдавшимся ожидание нового должника оказать благодеяние прежнему, т.е. при безвозмездном переводе долга. "Я хотел освободить от долга - реально существующего бремени - а освободил непонятно от чего, от чего мог бы и не освобождать", - вот рассуждения нового должника. При возмездном же переводе оно применимо только в случаях, когда новый должник, уже обязавшись перед прежним должником или, тем более, кредитором, тем не менее, еще не получил за это следуемого ему (в частности - по договору перевода долга) вознаграждения. Если же эквивалент им уже получен, то необходимость его возврата, скорее всего, гораздо больнее ударит по новому должнику, нежели необходимость исполнять принятый на себя долг (иначе он не менял бы долг на вознаграждение).
Специальных наименований участников операции перевода долга не существует. Как правило, для их обозначения применяется делегационная терминология. Прежний должник (выбывающий) называется делегантом, новый - делегатом, кредитор - делегатарием. Отношения, долг из которых составляет предмет перевода, т.е. отношения между делегатарием и делегантом, именуются отношениями валюты, а отношения между должникам - отношениями покрытия. Отношения между новым должником и кредитором являются последствием успешной процедуры перевода долга, но в саму процедуру не входят.
Рассмотрим, как дефектность отношений покрытия и валюты влияет на действительность договора перевода долга.
Интерес кредитора может требовать как сохранения в силе договора перевода долга (по общему правилу), так и, напротив, его уничтожения (если он дал согласие на замену должника, будучи введенным в заблуждение относительно его кредитоспособности и добросовестности). Требовать признания сделки, совершенной под влиянием заблуждения, вправе сторона, действовавшая под таким влиянием, причем право это не связано ничем иным, кроме как доказанностью факта заблуждения (ст. 178 ГК). Как видим, кредитору просто нет необходимости оперировать в своих требованиях дефектами отношений покрытия и валюты; напротив, можно утверждать, что, несмотря на дефекты этих отношений, он заинтересован сохранить перевод долга действительным. Обязаны ли другие участники операции перевода долга уважать это стремление кредитора любой ценой сохранить в силе перевод, либо вправе ломать таковой, со ссылкой на дефекты отношений покрытия и валюты?
Прежнему должнику (делеганту) интересно оспаривать состоявшийся перевод долга только в том случае, если переведенный за плату долг оказался недействительным или отпал впоследствии. Дефекты данного долгового отношения суть дефекты отношения валюты. О содержании их новый должник осведомлен или, по крайней мере, должен быть осведомлен. Кредитор же прямо участвует в этих отношениях. С другой стороны, и сам прежний должник также является участником отношений валюты, а потому не может ссылаться на такой их дефект, который сам же и просмотрел.
Следовательно, необходимо различить следующие ситуации.
а) Отношения валюты с самого начала были недействительными, как основанные на ничтожной сделке. Очевидно, и сделка перевода ничтожного долга будет ничтожной, ибо о ничтожности сделки все ее участники и осведомленные о ней лица знают или должны знать, в силу чего должны отказаться от какого-либо исполнения этой сделки и, уж тем более, от распоряжения ее юридическими последствиями. Не сделав этого, они повели себя недобросовестно, а значит, интересы любого из них не могут считаться заслуживающими уважения.
б) Отношения валюты были действительными, но затем отпали (в силу, например, того, что были основаны на оспоримой сделке, которая была признана недействительной). Перевод долга по недействительной сделке невозможен, ибо недействительная сделка не создает долгов иных, кроме тех, которые связаны с ее недействительностью. Но если сделка была признана недействительной уже после того, как перевод долга состоялся, ссылаться на это обстоятельство для признания недействительным договора перевода долга прежний должник не вправе, ибо новый должник возложил на себя долг в то время, когда он был действительным. Прежнему должнику здесь можно только посочувствовать, ибо "разбираться" ему придется с бывшим собственным кредитором как контрагентом по сделке, признанной недействительной.
в) Отношения валюты действительны, но долг все равно нельзя считать возникшим (например, из-за попадания кредитора в состояние просрочки, нарушения им встречных обязательств, неисполнения кредиторских обязанностей и т.п.). Поскольку новый должник получил вознаграждение от прежнего должника в тот момент, когда указанных обстоятельств налицо не было, прежний должник не имеет права требовать от нового должника уничтожения перевода долга и возврата вознаграждения, ссылаясь на эти обстоятельства. Как и в предыдущей ситуации, прежнему должнику остается предъявлять к кредитору иск из неосновательного обогащения за его, прежнего должника, счет.
Ситуаций, в которых прежний должник был бы заинтересован в признании недействительным договора перевода долга из-за дефектов отношений покрытия, вероятно, не существует. Новый должник не несет перед старым должником каких-либо обязанностей, кроме одной - надлежащим образом исполнить принятый на себя долг. Но за нарушение этой обязанности прежний должник не несет никакой ответственности перед кредитором, если только по иску последнего его согласие на перевод долга не будет отозвано (см. выше). Отзыв же согласия на перевод долга означает разрушение отношения покрытия и неосновательное обогащение нового должника за счет прежнего, вынужденного кредитором к исполнению. Неосновательное обогащение - вот что может стать основанием иска прежнего должника к новому, а вовсе не дефектность отношений покрытия.
Наконец, новый должник (делегат), находящийся в ситуации, в которой он заинтересован в уничтожении договора перевода долга, несомненно, может для этого:
а) Во-первых, выдвигать против кредитора все возражения, основанные на дефектности отношений валюты, ибо и кредитор, и новый должник являются участниками правоотношений, идентичных по содержанию отношениям валюты.
б) Во-вторых, выдвигать против кредитора все личные возражения, буде таковые окажутся, т.е. возражения из непосредственных отношений к кредитору, не совпадающих ни с отношениями покрытия, ни с отношениями валюты.
Вправе ли новый должник выдвигать против кредитора возражения, основанные на дефектности отношений покрытия (например, в случае, когда следуемое ему вознаграждение прежний должник не предоставил)? Имея в виду, что кредитор в отношениях покрытия не участвует, общий ответ следует дать отрицательный - нет, не вправе.
Резюмируя вышеизложенное, можем отметить, что судьба как договора перевода долга, так и односторонней сделки кредитора по согласию на перевод долга всецело зависит от отношений валюты и личных отношений кредитора с новым должником, но не зависит (по общему правилу) от отношений покрытия.
Дата добавления: 2020-04-25; просмотров: 173; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!