ЭПОХА ФЕОДАЛИЗМА (начало X – середина XII в.)

⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 32Следующая ⇒

Смерть Людовика Благочестивого в 840 г. ознаменовала решительный поворот в истории Каролингской империи: ее прежние территориальные границы никогда больше не восстанавливались надолго; однако правил по‑прежнему император, причем его авторитет вызывал зависть, а различными частями Империи все еще управляли короли из династии Каролингов. В правление Карла Толстого на миг могло показаться, что все наследие Каролингов вновь и надолго попало в руки одного человека. Однако это была только иллюзия, которую рассеяли события 887‑888 гг. Они свидетельствовали об окончательном крушении каролингской мечты. В новых политических условиях военные действия в Западной Европе принимают иной облик.

ОБЩИЕ ЧЕРТЫ

В результате сражения при Лехфельде в 955 г. угроза со стороны венгров была устранена, завершились последние набеги викингов и сарацин (начало XI в.), и Западу, вышедшему из состояния обороны, удалось в течение нескольких поколений существенно расширить сферу своего влияния. После христианизации Польши, Венгрии и скандинавских королевств, господство латинского христианства распространилось на север и восток; удалось оттеснить и ислам: в Испании – благодаря Реконкисте, в Средиземноморье – после захвата Сицилии и основания латинских государств на Ближнем Востоке. В то же время, в результате как военного, так и экономического и демографического подъема, за Эльбой складывалось новое германское государство. В столкновениях со своими врагами, соседями или соперниками, воины Запада добивались все новых успехов.

Эта экспансия тем более примечательна, что она произошла в эпоху ярко выраженной раздробленности власти. Несомненно, в Х‑ХП вв. существовали и появлялись большие государства, сравнительно сплоченные, как королевство Англия, нормандское королевство в Южной Италии, Кастилия, но Франция, как и Империя, несмотря на сохранение старых политических институтов, была разделена на многочисленные герцогства, маркграфства, графства, баронства или простые сеньории, которые представляли собой политические образования, пользующиеся определенной самостоятельностью и даже неким подобием суверенитета. Для того явления, которое называется феодализмом, раздробленность характерна даже больше, чем личные связи, ритуалы оммажа и вассальной зависимости. Каждое из десятков и сотен больших и малых княжеств стало центром независимой военной системы, обладавшей, помимо особых средств нападения и защиты, правом и полномочием объявлять войну, вести ее и заключать мир. Отсюда и обилие зачастую незначительных стычек, осад, грабежей, поджогов, схваток и сражений, повествование о которых – повседневный хлеб тогдашних анналистов и хронистов. Преобладали мелкие войны, хотя случались и крупные походы[65], в которых участвовали армии и целые народы и королевства, даже весь западнохристианский мир.

В эпоху феодализма почти повсюду основную роль стал играть тяжеловооруженный всадник с копьем и мечом, защищенный коническим шлемом и кольчугой. В «Истории Франции» Рихера, написанной в самом конце X в., мы обнаруживаем выражение «воины и пехотинцы» (milites peditesque), которое подтверждает, что воин(miles), солдат по преимуществу, был конным бойцом. Тот же автор не делает различия между сословием всадников(ordo equestris) и сословием воинов(ordo militarise). Монополизировав военное дело и воинский престиж, воины(milites) стали не только профессиональными военными, но и господствующим сословием в обществе. Однако даже если они составляли, вслед за собственно знатью(nobiles), настоящую аристократическую группу, их среда оставалась сравнительно открытой и в нее мог попасть всякий, кто независимо от своего происхождения и состояния был способен проявить воинские качества.

В то же время низшие слои общества более или менее регулярно были лишены права участвовать в военных действиях или же играли в этой сфере лишь роль, несомненно, полезных и необходимых, но презираемых вспомогательных войск. С этого времени крестьян стали называть невоинственной,или безоружной, чернью(imbelle, inerme vulgus), в отличие от военной элиты(pugnatores). Поскольку в большей части Западной Европы города были редкими, бедными, чуждыми окружающему их сельскому миру, то ополчение, которое составляли их жители, едва ли было способно обеспечивать самооборону под защитой крепостных стен и не особенно вмешивалось в боевые действия.

Впрочем, города были далеко не единственными укрепленными центрами. В это время действительно появляется много замков, представлявших собой примитивные постройки, во многих областях чаще из дерева, чем из камня, возведенные на искусственных холмах или природных скалах и защищенных рвом и палисадом. Эти крепости, служившие жильем и средством защиты, были также центрами той нервной системы, которая позволяла контролировать – в политическом и военном отношении и эксплуатировать – в хозяйственном отношении – сельские местности. Там размещались (во всяком случае, могли размещаться) отряды воинов.

Почти везде деньги были редкостью; правители и магнаты обладали ограниченными, постоянно иссякающими денежными ресурсами; служба воинов оплачивалась по преимуществу пожалованием земель, фактически в наследственное владение, в обмен на некоторые обязательства военного характера. Безусловно, наем солдат за плату полностью не исчез, но оставался второстепенным, побочным явлением, во всяком случае менее важным, чем содержание гарнизона замка за счет богатого магната, сеньора.

Наконец, действия и образ мышления воинов находились под более или менее сильным влиянием Церкви, которая предлагала или предписывала новый идеал христианского воина: стремилась то прославлять военные добродетели, когда он сражался против неверных, то, наоборот, ограничивать и облагораживать их, когда речь шла о междоусобной борьбе.

Это общая картина; но у каждой страны имелись особенности, которые заслуживают отдельного анализа.

СВЯЩЕННАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ

Св. Бернар писал о Священной Римской империи: «Ваша земля изобилует доблестными мужами; известно, что она населена могучими юношами; весь мир вас превозносит, и молва о вашей отваге обошла всю землю»[66].

Со времени создания самого могущественного государства Запада – Священной Римской империи – наиболее многочисленными и грозными военными силами могли похвалиться римские императоры и германские короли Саксонской, позже Салической династии. Правда, их задача была весьма сложной: они одновременно должны были: сражаться в Германии в гражданских войнах(bella civilia) против владетельных князей, стремившихся освободиться от центральной власти или потеснить ее, отражать набеги датчан, покорять заэльбские славянские племена вендов и лужичей, распространять свое влияние на Польское и Венгерское королевства, а также на Чешское княжество, защищать или расширять границы Империи на западе и, наконец, подчинить германской власти Итальянское королевство. В этом смысле Отгоны и императоры Салической династии, которые защищали, поддерживали мир или расширяли обширную территорию, а также почти ежегодно проводили военные походы в том или ином направлении, являются преемниками Каролингов. К тому же многие немецкие государи, такие, как Отгон Великий, Генрих II, Конрад II и Генрих IV, были прославленными военачальниками.

К числу их исключительно важных военных успехов нужно отнести победу, одержанную над венграми, или мадьярами. Этот народ, родственный гуннам, аварам и протоболгарам, обосновался в конце VIII в. в низовье Дуная, в местностях, которые позже станут областями Бессарабии, Молдавии и Валахии. Несомненно, сами венгры были вынуждены тронуться в путь под натиском других народов, прежде всего печенегов. Византийский император Лев VI (886‑912 гг.) использовал венгров в борьбе против болгар; но когда последние объединились с печенегами, венгры были вынуждены продолжить свое движение на запад и пересечь Карпаты (895 г.). Они вышли на Паннонскую равнину, изгоняя или подчиняя населяющие ее малочисленные народности. С этого замечательного плацдарма и началась серия набегов на Запад. В период с 899 по 955 г. насчитывается 33 набега. Подверглись нападению Франция и Италия, сильно пострадала Германия.

Венгры создали своеобразную «военную республику»[67], объединившую несколько племен. Политические права имели только мужчины, умевшие пользоваться оружием. Каждое племя избирало себе вождя (венг.hadnagy; лат.dux) из одной и той же семьи. В свою очередь вожди выбирали князя (princeps), из родаАрпадов (в период набегов). Народное собрание у венгров созывалось для решения важных вопросов, например о военном походе. Венгерские всадники, вооруженные мечом, копьем и луком, были только слабо защищены неким подобием войлочной куртки. Их боевой клич (hui, hui, о котором рассказывает Лиутпранд[68]) часто вызывал панику. Венгров считали ужасными уродами. Еще в XII в. епископ Бамберга, Отгон Фрейзингенский, проезжавший через Венгрию на пути в Святую землю, писал: «Нужно восхищаться терпением Господа, отдавшего столь приятную землю не скажу людям, но неким чудовищам в человеческом облике»[69]. Подозревали, что венгры пьют кровь своих врагов. Их тактика была такой же, что и у степных народов: внезапная атака, сопровождаемая ливнем стрел, затем притворное бегство с целью спровоцировать противника на преследование; и когда последние ломали свой строй, венгры разворачивались и набрасывались на них. Свои лагеря они окружали для защиты повозками. Когда венгры оказывались в сложном положении, они отказывались от битвы. В течение долгого времени у них не было осадных машин; им также крайне редко удавалось захватывать замки и укрепленные города. Венгры либо ограничивались тем, что сжигали предместья, либо устраивали более или менее плотную блокаду. На Западе восхищались их сплоченностью в битве: они всеми силами старались вернуть пленников и сжигали тела своих товарищей, погибших в сражении, с тем чтобы доставить их прах на родину.

«Хроника венгров» (Chronica Hungarorum) так представляет их силы: «Они разделились на семь армий, каждая из которых имела собственного военачальника, и выбрали сотников и десятников на обычный манер; в каждой армии было 30 857 бойцов <...>, т. е. всего 216 000 человек из 108 племен, притом что каждое племя выставляло 2000 воинов»[70]. Цифры фантастические, но они, во всяком случае, дают представление о численности подлежащих мобилизации венгров, бравшихся за оружие для защиты родных мест. Впрочем, было высказано мнение, что набеги венгров были делом аристократического меньшинства, – делом, которое превратилось для них в стиль жизни; это меньшинство сильно отличалось от народных масс, довольно быстро ставших оседлыми и мирными крестьянами[71].

Сложно увидеть в нападениях венгров серьезный политический замысел; в отличие от норманнов и сарацин, они даже не стремились надолго закрепиться в регионе, городе или крепости. Правда, если венгры покидали свои земли по обыкновению в первые дни весны, чтобы вернуться обратно с добычей к концу осени, то порой им случалось зимовать на христианской территории, как это произошло в 937‑938 гг.

Вместе с тем венгры умели извлекать выгоду из обстоятельств. Иногда они были довольно хорошо осведомлены о положении стран, на которые собирались напасть. По словам Льва VI: «Они с наибольшей заботой выбирают удобный момент». А Лиутпранд указывает, что великому нашествию 899‑900 гг. предшествовала фаза разведки. Планам венгров явно благоприятствовали несовершеннолетие правителя, регентство, гражданская война, и им случалось получать поддержку внутри страны. Однако главным козырем венгров была внезапность нападения. Их вторжения не имели каких‑либо политических или военных причин. Внезапно появляясь, неуловимые маленькие отряды, «эти похотливые гадюки», как их называет составитель «Chronicon Ebes pengense», при первой возможности брали под контроль дороги и перевалы и не давали властям времени подготовиться, выработать какой‑либо план зашиты.

Как и во времена норманнов, реакция Запада запаздывала. Население регионов, которым грозило нападение, предпочитало укрываться в городах и замках или даже прятаться в лесах и на болотах. Пытались также заплатить венграм за уход. Удавалось достигнуть перемирий, иногда длительных. В конце концов в Германии поняли, что захватчики уязвимы. Более высокое положение заняли духовные вожди: аббат Фульды – в 915 г., аббат Санкт‑Галленского монастыря – в 926 г. Во времена правления Конрада I (911‑918 гг.) немецкие герцоги и графы тоже доказали свою решимость. Наследник Конрада Генрих I Птицелов (919‑936 гг.) сначала согласился платить дань, но затем коренным образом реорганизовал военную систему, увеличив количество городов и обеспечив им защиту[72]. «Он отобрал каждого девятого из числа военных поселенцев и поселил их в городах, с тем чтобы каждый выстроил за остальных своих сотоварищей по восемь домов, собирал и сохранял третью часть всего урожая, а остальные восемь чтобы сеяли и собирали урожай для девятого и сохраняли его в своих определенных местах»[73]. Король также обратился с призывом к саксонскому крестьянству, которое имело определенный военный опыт, полученный в столкновениях со славянами, и даже к бандитам, преступникам – последних он использовал как наемников и поселил в предместье Мерзебурга (legio Mesaburiorum). Одержав несколько побед над славянами, Генрих I решил, что отныне располагает армией, достаточно привычной к конным сражениям; ядро ее составляли вооруженные всадники(milites armati), о которых упоминает Видукинд Корвейский. С согласия магнатов он отказался платить венграм за мир. Позднейшая легенда даже допускает, что вместо требуемой дани король послал им собаку, у которой приказал отрубить уши и хвост. Ответ не заставил себя ждать: венгры захватили Саксонию; Генрих I Птицелов отважился выступить против них и одержал победу (сражение при Альштедте 15 марта 933 г.).

В 955 г. сыну Генриха I, Отгону Великому, предстояло закрепить этот успех. Вступив в Швабию, венгры осадили Аугсбург (8 августа). Город был окружен каменной стеной, но невысокой и без башен. В то время как рыцари епископа вышли из города, чтобы сдержать первый натиск, население лихорадочно укрепляло городские стены. На следующий день подошли венгры с осадными машинами. Узнав о подходе Отгона и его отрядов из швабов, чехов, саксонцев, франконцев и баварцев, они прервали свои маневры, чтобы дождаться противника. Согласно обычаю, 9 августа немецкие воины постились. Утром следующего дня у Лехфельда они поклялись друг другу в мире и взаимной помощи. Армия Отгона включала в себя 8 отрядов кавалерии (legiones). После первой неудачной стычки Отгон развернул свои войска в боевой порядок (acies). Лобовая атака тяжелой кавалерии немцев обратила венгров в бегство, большинство из них не имели ни щитов, ни шлемов, ни кольчуг. Преследование было успешным. Чтобы надолго ослабить своих врагов, Оттон приказал казнить их пленных вождей. Расчет оказался верным: судя по анналам Германского королевства, только в 1030 г. государь вновь повел большую армию против венгров[74].

Итальянский поход (expeditio italica), который называют также «походом за Альпы» (expeditio ultra Alpes, trans Alpes) и начиная с 1135 г. «римским походом» (expeditio romana), был другой важной военной акцией. Конечно, он включал в себя не только воинский аспект. Главной целью германского короля, когда он по восшествии на престол переходил через Альпы, было венчаться короной лангобардских королей и добиться от папы императорского венца. Став правителем Италии, Оттон должен был управлять, администрировать, вести переговоры. Но одного присутствия довольно часто было недостаточно для того, чтобы сразу подчинить мятежников или непокорных; поэтому приходилось применять силу и против них, и против других врагов – византийцев и норманнов. Во всяком случае, в течение своего похода, часто затягивавшегося на несколько лет, императорский двор выглядел как военный лагерь, где жили германские князья и рыцари, всегда готовые к бою. С момента вступления на престол Отгона Великого в 936 г. до смерти Лотаря Суплинбургского в 1137 г. было совершено двадцать итальянских походов, не считая почти одиночного путешествия Генриха IV в 1076‑1077 гг., известного по эпизоду в Каноссе. Обычно войска, сбор которых происходил в Аугсбурге или Регенсбурге, проходили через перевал Бреннер, реже – через перевалы Сен‑Готард и Мон‑Сени. В большинстве случаев переход через Альпы начинался в августе или сентябре, но иногда – в начале весны и даже в ноябре, декабре или феврале. Перейдя Бреннер, армия собиралась на Ронкальской равнине, где проводился подсчет численного состава. «Обычай франкских и германских королей на самом деле таков: каждый раз, когда они с рыцарством переходили Альпы, чтобы взять корону Римской империи, они останавливались на вышеупомянутой равнине. Там рыцари подвешивали щит на деревянный шест, и придворный герольд призывал вассалов нести караульную службу около короля в следующую ночь. Князья с их свитой с помощью герольдов вызывали своих вассалов. На следующий день имя того, кто накануне отсутствовал, вновь оглашалось в присутствии короля, князей и магнатов, и всех вассалов, оставшихся дома без согласия своих сеньоров, лишали их фьефов»[75]. Возвращение часто происходило в теплое время года, с мая по сентябрь, но могло иметь место и в середине зимы.

Чтобы собрать войска, необходимые для защиты страны, итальянских походов, борьбы с народами, жившими на восточной границе, германский король обычно прибегал к праву бана. Оно было юридической основой «декрета короля», или «эдикта короля», с которым тот мог обратиться ко всему населению в случае крайней опасности. В этом случае речь шла о «зове отечества» (clamor patriae). Сопротивлявшимся, которых рассматривали как военных дезертиров(desertores militiae), грозило жестокое наказание, хотя, по крайней мере с конца XI в., во всей Германии был провозглашен общий мир. Нередко принимали участие и крестьяне, иногда в коннице, но чаще в пехоте. Один австрийский маркграф созвал против Чехии всех – вплоть до волопасов и свинопасов. В Саксонии против Генриха IV восстали народные массы, «более привычные к сельскому труду, чем к конным сражениям», замечает с характерным презрением Ламберт Герсфельдский[76]. В некоторых областях, например, во Фрисландии, а особенно к северу от Эльбы, не существовало четкого различия между свободным крестьянством, держателями аллодов и рыцарским сословием(Ritterstand). Иногда армии пополнялись за счет купцов и горожан.

В зависимости от обстоятельств эти вспомогательные отряды были то полезными, то обременительными. Фактически же главную силу королевской армии составляла прежде всего тяжеловооруженная кавалерия: избранные воины(milites electi), вооруженные всадники(milites armati) и кольчужные воины(milites loricati), – к которой присоединялись части, экипированные гораздо хуже; они известны нам под разными наименованиями: щитоносцы(clipeati milites), оруженосцы(scutiferi, scutarii, armigeri). Все эти формирования составляли «войсковой щит» (нем.Heerschild) отдельной области, князя или аббатства.

У короля был свой «войсковой щит» – придворные отряды, находившиеся в его прямом подчинении (palatini milites, privati milites). К королю присоединялись светские и духовные князья (князья, герцоги, графы, аббаты и епископы). Ни один поход не мог быть успешным без содействия или преданности этих магнатов. Если же они нарушали присягу и не являлись на зов, то королю не хватало войск для организации похода. Так произошло в 1124 г. во время вторжения во Францию Генриха V: «Он не привел с собой много людей, ибо немцы неохотно сражаются против иноземных народов»[77]. Каждый магнат приводил отряд, численность которого определялась приблизительно (согласно обычаю). Например, Польша и Чехия должны были выставить по крайней мере 300 рыцарей для участия в римском походе. В целом военная служба в Италии была менее обременительной: так, договор феодального типа, заключенный между архиепископом Трирским и графом Ар‑лона, предусматривал, что последний должен выставить 40 щитоносцев(scutati) по эту сторону Альп и 20 – за Альпы.

Ценные сведения предоставляет нам уникальный для того времени документ: «Indiculus loricatorum» – список тяжеловооруженных всадников, созванных в 981 г. Оттоном II для итальянского похода. За год до этого император уже сформировал одну армию, которая к этому времени сражалась с сарацинами в Южной Италии. На этот раз речь шла о новом наборе, от которого освобождались, в частности, саксонские войска – либо потому, что они уже находились в Италии, либо потому, что их оставили на месте для зашиты Германии от славян. Документ содержит 47 имен светских лиц, епископов и аббатов, каждый из которых должен был прислать (mittere) или привести (ducere) определенное количество кольчужных воинов: например, Эркен‑бальд, епископ Страсбургский, был обязан прислать 100 человек, аббат Мюрбаха – 2 0, граф Ансфред – 10. Общее число тяжеловооруженных всадников достигло примерно 2080. Если произвести экстраполяцию этих данных, можно предположить, что епископства к северу от Альп, зависимые от императора, должны были выставить 1822 тяжеловооруженных всадника, а королевские аббатства – 1200 всадников. Можно предположить, что силы, выставленные светскими лицами, были в два раза больше. Помимо придворных воинов(milites aulici) Отгона II, ядро которых составляла его личная охрана славянского происхождения, они включали в себя отряды герцогов, маркграфов (последних было особенно много в Саксонии и Баварии, где они занимали высокое положение), пагов (pagi), королевств; наконец, прямых королевских вассалов, не имевших титулов герцогов, маркграфов и графов. В итоге общая численность кольчужных воинов достигла 6000, из которых 1400 прибыли из Баварии, 900 – из Аламаннии, 1100 – из Лотарингии, 800 – из Франконии и, по крайней мере, 1500 – из Саксонии. Одновременно Оттон II мог располагать силами Итальянского королевства (regnum Italiae), которые обычно использовались в самой Италии, а также, хотя и реже, за Альпами – против Франции, Чехии и Венгрии. В списке 981 г. не названы беневентские князья – в данном случае они поддержки не оказали. Все это позволяет утверждать, что причина поражения Отгона II 13 июля 982 г. у мыса Колонна заключалась вовсе не в малочисленности войск. Источники единодушно подчеркивают значительность императорских потерь. Примечательно, что Оттон не признал себя побежденным и довольно быстро подготовил реванш: это свидетельствует о том, что воинские ресурсы, находящиеся в его власти, позволяли ему восполнять потери[78].

Некоторые из кольчужных воинов несли государственную службу франкского типа, другие служили ради бенефиция(beneficia), который получали в качестве платы за ратные труды(labor militaris); многие принадлежали к категории несвободных, и их называли министериалами (лат.ministeriales; фр.chevaliers‑serfs; нем.Dienstleute). Они встречаются со времени правления Конрада II. По своему правовому статусу министериалы полностью зависели от магнатов, на службе у которых они состояли прежде всего в качестве воинов. Сеньор жаловал им земли, но часто случалось, что их содержали в доме как привилегированных слуг.

В одном документе, касающемся министериалов архиепископа Кельнского, уточняются условия их службы: если земле архиепископа что‑либо угрожало, все министериалы, независимо от того, владели они леном или нет, должны были следовать за своим господином в границах его владений, чтобы защищать их с оружием в руках; за пределами этих владений они уже не были обязаны что‑либо предпринимать, кроме как по собственной воле или за вознаграждение, выплачиваемое архиепископом. Министериалы должны были также сопровождать архиепископа на коронацию императора за Альпы, эта служба относилась прежде всего к министериалам, получившим от архиепископа лен, доходы от которого достигали 5 марок. Их сеньор обязывался предоставить каждому из них 10 марок и 40 локтей сукна для экипировки, а также вьючное животное с упряжью, два дорожных мешка, 4 подковы и 24 подковных гвоздя из расчета на двух министериалов. Более того, как только они достигали Альп, архиепископ должен был выплачивать каждому министериалу по марке в месяц на протяжении всей поездки. Предусматривался сложный ритуал на случай, если эта сумма не будет регулярно выплачиваться: потерпевший министериал обретал свободу. Министериалы, получавшие менее 5 марок, могли при желании остаться дома, выплатив отступное (лат.herstura; нем.Heersteuer), равное половине дохода с их лена. В любом случае архиепископ должен был объявить о походе по меньшей мере за год и один день до выступления[79].

Хотя лен все больше и больше становился основой военной службы, ни король, ни магнаты не имели права требовать от своих свободных или несвободных вассалов бесплатной и бессрочной службы[80]. Тем или иным образом им нужно было платить, и есть даже несколько примеров использования настоящих наемников (solidarii, stipendarii milites, conducti milites)[81]. Подобная практика была особенно распространена в западных областях Империи и в Италии.

В конце XI в. один итальянец, Бенцоне из Альбы, даже убеждал Генриха IV заменить феодальную службу налогом, который позволил бы ему набирать наемников. Подобный совет английский король Генрих I дал своему зятю Генриху V после неудачного похода против Франции в 1124 г.

Традиция обязывала короля лично руководить любым важным походом. Возраст здесь не имел значения: Оттону III исполнилось 11 лет, когда он повел свою армию против саксонцев (991 г.), а Генрих IV в 13 лет участвовал в войне с венграми (1063 г.). Однако иногда происходила передача командования; по каролингскому обычаю король доверял свою власть одновременно двум лицам: мирянину – герцогу и священнику – епископу.

Даже если структура армии была вполне феодальной, то крупные формирования, входившие в ее состав, создавались на территориальной или даже этнической основе: в каждом королевстве (regnum) формировался свой отряд под командованием герцога. Наконец, важный элемент военного механизма представляли собой замки, вверенные попечению комендантов (Burgmannen, или castellorum custodes), крепости охраняли границы от датчан, славян и венгров. Немецкий термин Burgward,которым их обозначали, относился не только к самому замку, но и ко всей подконтрольной ему округе.

В Итальянском королевстве (regnum Langobardorum, regnum italicum) нашествие лангобардов, а затем каролингское завоевание почти полностью разрушили римские политические традиции. В IX в. власть монарха была представлена там графами франкского происхождения. Граф назначался в каждые епархию и город. В самых опасных регионах графства объединялись в более крупные военные округа – марки, управлявшиеся маркграфом. Когда династия Каролингов прекратила свое существование, графы, по‑прежнему оставаясь государственными чиновниками, стали также вассалами короля Италии.

Воспользовавшись смутами, которые потрясли королевство главным образом с 888 по 915 г., графы и маркграфы сумели сделать свои должности не только пожизненными, но и наследственными. Более того, согласно правилам наследования феода в лангобарде ком праве, после смерти владельца феод делился по числу наследников. В первой половине X в. известны, например, два маркграфа Ивреи, а в 1014 г. титул маркграфа Лигурии носили три или четыре человека. В результате – все большая раздробленность, скорее земельная, чем политическая. Она была причиной бесконечных военных столкновений и насилия, и наряду с венгерской угрозой и ослаблением королевской власти, способствовала сложному процессу, который итальянские историки называют строительством системы крепостей(incastellamento). Некоторые из этих замков были построены королем, другие – графами и маркграфами на территории их «должностных феодов» и крупными аллодистами; чтобы защитить города, более многочисленные, чем на Западе, король доверил епископам опеку (tuitio) над населением, т. е. дал им графскую власть. В течение X в. епископы постепенно заняли свое место в феодальной системе; некоторые епископства стали даже настоящими сеньориями, например, три истрийских епископства (Триест, Пола и Паренцо) и Аквилейская патриархия, особо подверженные внешним угрозам. Эта «феодализация» высшего духовенства еще более усилилась в годы правления императоров Саксонской династии, которые выбирали епископов среди верных им людей и опирались на них в борьбе против светской аристократии, гораздо более независимой и укрепившейся на своих землях. Оттон I доверил графскую власть над городом и его окрестностями на 3‑4 мили епископам Пармы, Асти и Реджо Эмилии; Оттон II поступил так же с епископами Лоди, Аквы и Тортоны; Оттон III продолжал ту же политику в отношении епископов Пьяченцы, Кенеды, Равенны и Брешии.

К 1000 г. ситуацию можно схематически представить следующим образом: маркграфы и графы владели лишь небольшим количеством городов – Миланом, Павией, Турином, Мантуей, Вероной и Тревизо. В других местах они были вытеснены из городских центров и их ближайших окрестностей епископами. Большую часть времени маркграфы и графы проводили в сельских скальных крепостях (rocca) или замках (castello), в окружении дружины (masnata) воинов, которым впоследствии начали жаловать феоды. Кроме того, графы и маркграфы могли рассчитывать на ополчение местных жителей (pedites, homines, habitatores), чьей обязанностью была защита родины(defensio patriae) в границах их области. Властителями городов были епископы, которых короли‑императоры возводили в сан, вручая посох и кольцо. У них было свое военное и административное окружение, прежде всего их непосредственные вассалы(primi milites, или milites majores), среди которых находились поверенные, видамы, «капитаны народа» или капитаны привратной стражи; затем младшие вассалы(secundi milites, или milites minores), которые являлись вассалами второй ступени (vavassores) по отношению к епископу и вассалами третьей ступени (vavassini) по отношению к королю Италии. Если граф мог воспользоваться помощью местного ополчения, то епископ, в случае необходимости, мог призвать на защиту города всех горожан. Именно так поступил в начале XI в. архиепископ Милана Ариберт, созвав «всех обитателей прихода св. Амвросия... от мужиков до воинов, от бедного до богатого»[82].

Теоретически король Италии мог располагать всеми этими силами, которые формально составляли воинство королевства(militia regni). Практически же помощь, которую он получал от светских и духовных феодалов, была очень ненадежной и зависела от постоянно изменявшихся политических обстоятельств.

ФРАНЦУЗСКОЕ КОРОЛЕВСТВО

В отличие от германского государства, Франция эпохи феодализма была гораздо лучше защищена от внешней угрозы в силу своего географического положения. В целом у нее было гораздо меньше сухопутных границ. Там не было ничего похожего на те военные округа, или марки, которые составляли периферию Империи: с севера на юг марка Биллунгов, Северная саксонская марка, Лужицкая, Мейсенская марки, Восточная марка (будущая Австрия), марки Штирия, Каринтия и Крайна; там не происходило ничего, подобного великим итальянским походам. Другими словами, к западу от Мааса, Соны и Роны воинские силы активно развивались в замкнутом пространстве, хотя в некоторых крупных экспедициях, таких как завоевание Англии, крестовые походы, Реконкиста, участие «французов» было решающим.

Несмотря на то, что вплоть до царствования Филиппа Августа (1180‑1223 гг.) капетингские короли были вынуждены придерживаться ограниченной политики, добрую часть своего правления им приходилось сражаться. Об этом свидетельствуют военные анналы времен Людовика VI Толстого (1108‑1137 гг.). Еще при жизни своего отца Филиппа I (1060‑1108 гг.) Людовик проявил себя главным образом в военной сфере, поскольку он был предводителем армии (dux exercitus) и «защитником королевства» (defensor regni). Людовику исполнилось 16 лет, когда он впервые принял участие в военных действиях 1097 г. во время конфликта с Вильгельмом Рыжим, королем Англии и герцогом Нормандии. В 1098 г. Людовик осуществляет многочисленные набеги на Берри, Овернь, Бургундию и Понтье. В 1101 и 1102 гг. он осаждает Монморанси и в ходе кампании против Дре де Муши сжигает его замок. В том же 1102 г., собрав свои силы в Реймсе, он два месяца подряд сражается с Эблем II, графом де Руси. В 1103 г. театр военных действий перемещается: Людовик захватывает донжон Мен‑сюр‑Луар и сжигает церковь по соседству, затем успешно обороняет замок Монтегю на Эне. После перерыва он организует поход против Монлери (1105 г.), захватывает Гурней в 1107 г., но терпит неудачи под Шеврезом, Монлери и Бретанку‑ром. В 1108 г. Людовик совершает поход в Берри, чтобы прекратить грабежи Гумбо, сеньора Сен‑Севера. После восшествия на престол, 3 августа, он вынуждает к капитуляции город Ла Ферте‑Але.

После этого война принимает новый размах: речь идет о конфликте не с простыми сеньорами, а с королем Англии Генрихом I. В 1109 г. Капетинг собрал королевское войско, куда вошли отряды Роберта II, графа Фландрии, Тибо IV, графа Блуа, Гийома II, графа Невера, Гуго II, герцога Бургундии, а также отряды многих архиепископов и епископов. Разграбив земли Роберта III, графа Мелана, армия Людовика VI встретилась с войсками его главного соперника при Планше, около Нофль‑Сен‑Мартен. Король Франции послал вызов Генриху I, предложив ему поединок, от которого тот отказался. Но через день англо‑нормандцы потерпели поражение в стычке около ворот Жизора. В конце 1109 г. был захвачен Мант, на следующий год пал Мелан. Борьба прекратилась только после заключения мира в марте 1113 г.

В то же время не утихала мелкомасштабная война против местных «тиранов»: в 1109 г. происходит осада Жерминьи‑л'Экзан; в 1111 г. в первый раз был осажден Пюизе, донжон которого был захвачен и замок сожжен; в 1112 г. Капетинг был разбит около Тури коалицией, объединившей, среди прочих, силы графа Блуа и Рауля де Божанси. Спасаясь бегством, королевская армия была вынуждена укрыться в Орлеане, Этампе и Питивье. Компенсацией этой неудачи послужила вторая осада Пюизе (1112 г.).

Можно ли предположить, что противники устали от частых сражений? В любом случае боевые действия возобновились только в марте 1115 г.: были захвачены Креси‑сюр‑Серр и Нувьон‑л'Аббессе. Во время штурма амьенского замка был ранен сам Людовик VI; он покинул поле боя, но организовал осаду, продолжавшуюся в течение двух лет до сдачи замка.

В 1116 г. возобновилась война против Генриха I. На этот раз король Франции мог рассчитывать на поддержку графа Анжуйского Фулька V и графа Фландрии Балдуина VII. Военные действия разворачивались в Вексене, а также в Пикардии, Бри и в окрестностях Шартра. Было много осад, внезапных захватов (Гасни, Маласси, Л'Эгль, Лез Андели, Дангю, Шатонеф‑сюр‑Эпт) и, прежде всего, настоящее сражение при Бремюле 20 августа 1119 г., когда Людовик VI потерпел серьезное поражение. Последовала мощная ответная реакция – король Франции попытался захватить Бретей. Для осуществления своих планов Людовик VI приказал епископам присоединиться к нему с ополчением их епархий. Современный хронист Ордерик Виталий утверждал даже, что по этому случаю были проведены массовые наборы в войско, объединившее отряды из Бургундии, Берри, Оверни, Сенонэ, Паризи, Орлеанэ, Вермандуа, Бовези, Лан‑нэ; Перонн, Нель, Нуайон, Лилль, Турне, Аррас, Гурней и Клермон также прислали своих воинов. Но это был напрасный труд, так как Бретей успешно оборонялся. В декабре 1120 г. между двумя королями был заключен мир, условия которого предусматривали, среди прочего, возвращение замков и освобождение пленных. Эта развязка очень напоминает финал шахматной партии, мода на эту игру как раз начала распространяться на Западе.

С этого времени растет размах военных действий: в 1122 г. Людовик VI собирает в Бурже крупную армию при участии графов Анжу, Бретани, Невера; в 1124 г. по случаю немецкого нашествия Людовик поднимает королевское знамя в Сен‑Дени; в 1126 г. происходит вторая экспедиция в Овернь, в 1127‑1128 гг. – два похода во Фландрию, в 1137 г. – кампания в Аквитании под командованием будущего Людовика VII.

Одновременно с этим все реже проводятся мелкие локальные операции (в 1128 г. захват и разрушение замка Ливри; в 1130 г. попытка захвата Кона; в 1132 г. неудача под Ла Фером; в 1133 г. сожжение Бонневаля; в 1135 г. захват и сожжение замка Сен‑Бриссон‑сюр‑Луар, что было последней военной акцией Людовика VI).

В целом, несмотря на то что большинство столкновений произошли на довольно ограниченной территории (около 40 000 кв. км), крупные сражения случались гораздо реже, чем осады, количество участников чаще всего было небольшим, кампании короткими, риск и потери очень небольшими, а разрушения сравнительно незначительными, – для Людовика VI, его окружения и вассалов война, тем не менее, была постоянным занятием и повседневной реальностью.

Манеру ведения войн в эту эпоху можно объяснить прежде всего политической раздробленностью, которая с конца IX в. так или иначе затронула территорию Галлии.

В эволюции раздробленности выделяют несколько этапов. В период с 888 по 920 г. в королевстве возникают периферийные княжества, ведущие свое происхождение от крупных областей, управление которыми Карл Лысый некогда доверил несколькими магнатам. Именно такими были Фландрия, Бургундия, Аквитания, к которым можно причислить Нормандию Роллона и Бретань под властью Алена Кривобородого. Каждое из этих княжеств, управление которыми передавалось по наследству, представляло собой «настоящее государство, где князь пользовался властью, некогда принадлежавшей королю»[83]. Каждое княжество состояло из нескольких областей, некоторые из них напрямую зависели от владетельного князя, тогда как над другими контроль был слабее.

В течение второго периода, примерно с 940 по 970 г., графы, держатели одного пага (pagus), воспользовались борьбой между Каролингами и Робертинами (предками Капетингов), чтобы превратиться в независимых князей: это произошло в Анжу, Маконнэ, Оксерруа, Нивернэ. То же наблюдалось на юге: если в 900 г. всей южной Францией, к югу от Луары, правили 12 семей, то к 975 г. она была поделена между 150 линьяжами графов и независимых виконтов[84].

Затем, начиная с конца 975 г., даже графства, какими бы маленькими они ни были, не смогли сохранить свою целостность. В их границах стали появляться новые политические образования – шателенства, держатели которых обладали баном, т. е., в частности, правом военного командования. Например, в графстве Макон замки, которые граф доверил своим верным людям или вассалам, стали центрами практически независимых небольших ячеек; в то же время монастыри Турню и Клюни, кафедральная церковь Макона взяли на себя особую сеньориальную власть, при этом также практиковали право бана.

Но эта новая форма раздробленности имела место не везде. Некоторые местные князья, например, в Нормандии и Фландрии, рано или поздно оказали ей сопротивление. После периода раздробленности наступил период нового объединения, который затронул как Шампань, так и Бургундию и Иль‑де‑Франс.

Этот двойственный процесс не обошелся без войн и соперничества. Ничто не сдерживало амбиции многочисленных соперничающих династий угнетателей и эксплуататоров. Даже если не всегда буквально воспринимать жалобы монастырских хронистов, все‑таки кажется, что выражение «феодальная анархия», долгое время считавшееся классическим, но сознательно отвергнутое многими современными медиевистами, отчасти соответствует реальности.

В бесконечных военных столкновениях, сопровождавших политические акции, значительную роль играли замки. Феодальная Франция была Францией укрепленных замков. Именно в это время расцвела великая «цивилизация камня»[85].

Несомненно, в отдельных регионах, особенно в таких гористых, как Овернь, в меровингскую эпоху уже существовали укрепления (castella, munitiones, castra). Григорий Турский использует одно из этих выражений для обозначения защищенного природой местечка в Шастель‑Марлак – изолированного плато площадью около 40 га, без укреплений, но окруженного отвесными скалами высотой около 30 метров[86]. В правление Пипина и Карла Великого франкские войска осаждали не только старые города, окруженные городскими стенами в период поздней Империи, но и собственно сельские крепости, простые укрепленные лагеря, во многих из них население укрывалось в случае опасности. Кроме того, и дворцы, которые были административными и общественными центрами владений знати и короля, имели какие‑нибудь защитные укрепления. Постройки располагались на территории в 1‑1,5 гектара, окруженной земляным валом со рвом, иногда усиленных сооружением из балок, кольев, плетней (haia, plessis). Собственно дворец был защищен вторым таким же, только более широким, укреплением, неравномерный контур которого охватывал сады и хозяйственные участки. Все вместе представляло собой слабую систему укреплений, растянутую, лишенную фланговых прикрытий и даже оборонительных постов, которая была весьма уязвима в случае правильной осады, тем более, что число защитников было невелико. Правда, существовали и сооружения, защищенные более основательно, со стенами, башнями, военными машинами: такой дворец приказал возвести близ Кобленца св. Ницетий, епископ Трирский[87].

В X‑XI вв. появился новый тип укреплений, с характерным холмом (motta, agger, dunio) или возвышением в форме усеченного конуса. Размеры среднего холма: 30 м в диаметре внизу и 10 м у вершины, при высоте 5‑6 м. Однако встречались и более крупные холмы – диаметром 60 м в основании, 20 м у вершины высотой 10 м. Площадь одного холма достигала от 7 до 30 аров в основании и от ? до 3 аров платформы на вершине. У основания холма находился ров, на вершине – бревенчатый частокол. Существует следующее классическое описание укрепленного холма во Фландрии: «В обычае у всех самых богатых и благородных людей округи <...> возводить, насыпая землю, холм такой высоты, на какую они способны; вырывать вокруг него ров – как можно более широкий и глубокий; укреплять этот холм по границе всей площадки на вершине частоколом из очень тесно пригнанных брусьев в виде стены; снабжать его по окружности, насколько это возможно, башнями; за частоколом, в центре, возводить дом или скорее крепость, главенствующую над всем, расположив ее так, чтобы входная дверь вышеупомянутого жилища была доступна только через мост, который, начинаясь у наружной стороны рва и опираясь на ряд столбов, поставленных по два или даже по три и расположенных в желаемых местах, постепенно поднимался бы и пересекал ров, следуя склону таким образом, что, достигая уровня вершины холма, заканчивался бы как раз напротив двери»[88]. Многие замки были возведены в местах, защищенных самой природой (скала, плато, одинокий холм); но даже в этом случае наносили еще земли, без сомнения, необходимой для постройки на холмах деревянной башни.

К описанному выше общему характеру укреплений добавим несколько деталей.

а) Речь могла идти о замках, возведенных в местах, ранее не застроенных; однако встречались также замки, построенные на месте старых дворцов. В этом случае строительство велось по‑разному: иногда, когда всем жертвовали ради военных нужд, прежняя постройка полностью уничтожалась с целью создания более подходящего монолитного сооружения; иногда достаточно было построить рядом с имеющимся сооружением искусственный холм, возведенный в самом удобном месте. На примере двух осад Пюизе в 1111 и 1112 гг. видно, как в силу необходимости сеньор начала XII в. переходил от второго типа сооружений к первому[89].

б) С политической точки зрения замки делились на три категории: сначала те, которыми владел держатель публичной власти (герцог, граф или простой сеньор с правом бана); затем замки, которые тот передал, обычно в виде фьефа, своим воинам, родственникам, верным людям и вассалам; и наконец – частные крепости, которые были возведены незаконно или без ведома владетельного князя главным образом магнатами, или, возможно, авантюристами.

в) Даже когда расположение замков отвечало стратегической задаче (контроль над рекой, дорогой, местностью), многие из них не входили в сеть тех укреплений, которые создавались для защиты границ политического образования, так как назначение замков заключалось одновременно в предоставлении укрепленного убежища его обитателям и в контроле за местным населением. Замок был средоточием власти и могущества, местом укрытия, центром окрестных территорий (mandamentum, salvamentum, potestas, districtus, territoruim).

г) Хотя отсутствие данных в письменных источниках и неполный характер археологических исследований не позволяют сделать точные подсчеты, ясно, что количество замков, хотя никогда не было слишком большим, постоянно увеличивалось. В Пуату насчитывалось 3 замка перед нашествием норманнов и 39 замков в XI в.; в Турени – 9 замков в конце IX в. и 26 замков в середине XI в.; в Мэне до X в. не было ни одного замка, зато 11 замков в 1050 г. и 62 замка в 1100 г.; в Оверни – 8 замков накануне 1000 г. и от 21 до 34 к 1050 г.; в Нормандии количество герцогских замков возросло с 12 в 1035 г. до 20 в 1100 г. В районе Шартра в XII в. на территорию в 6000 кв. км приходилось 20 замков. Однако в некоторых регионах собственно замки появились довольно рано, как в Маконнэ, где, как это можно установить благодаря, возможно, более подробной документации, к 1000 г. было уже 16 замков, к которым до 1050 г. добавился еще один. Тем не менее, этот список довольно обманчив, поскольку он содержит сведения только о самих замках, а не обо всех более или менее укрепленных домах, которые могли находиться в сельской местности. Подробное исследование Ле Сенгле, небольшой области в Нижней Нормандии, представляющей собой изолированное плато к западу от Орны, к востоку от Лезы и к северу от места слияния этих двух рек, размером приблизительно 12x20 км (т. е. 240 кв. км), где сегодня насчитывается 40 коммун, позволяет установить, что наряду с тремя‑четырьмя каменными замками там находились 28 земляных укреплений; следы 20 из них еще сегодня видны на местности (13 холмов, а также 7 окружных стен – называемых археологами простым укреплением – со рвом, насыпью и частоколом, внутри которого находились одна или несколько жилых построек)[90].

Эта разница между типами укреплений проявляется, помимо прочего, в 4‑й статье «Обычаев и прав» (Consuetudines et Justicie) – нормандском документе 1091 г., который восходит ко временам Вильгельма Завоевателя. Эта статья гласит: «Никто в Нормандии не может ни вырывать ров на ровной местности, кроме такого, со дна которого земля выбрасывалась бы без помощи лестницы, ни возводить там более одной линии частокола, да и то без редана и дозорного пути. Никто не может строить укрепление на скале или острове, и никто не может возводить замок в Нормандии, и никто в Нормандии не может отказать предоставить свой замок сеньору Нормандии, ежели тот пожелает взять его в свои руки»[91].

д) В появлении каменных замков, главным зданием которых являлся донжон (долгое время кубической формы, потом цилиндрической и начиная с конца XI в. призматической), были заинтересованы представители высшей власти, самые богатые и могущественные светские и духовные князья. Строительство замков шло медленно, в зависимости от обстоятельств и регионов (раньше всего в Средней Франции, позднее во Фландрии); несомненно, первый донжон был построен в Ланже, вероятно, в 994 г., хотя некоторые авторы оспаривают эту дату, затем, около 1000 г. – в Со около Сен‑Бенуа‑дю‑Со в Берри. В то же время из‑за тяжести каменных построек часто исчезают земляные возвышения.

Политическим вождям, обладавшим всей или почти всей полнотой королевских прав, недостаточно было иметь в своем распоряжении один или несколько замков. Им требовались права, позволяющие заставлять своих подчиненных строить замки и поддерживать их в хорошем состоянии, набирать постоянных или временных солдат для их защиты, а также для нападения на своих противников и соперников, для боевых действий на открытой местности.

Особенно важны были бои на открытой местности. В этом случае воин должен быть преимущественно тяжеловооруженным всадником. Возникла необходимость в людях, которые были бы наготове в любой момент и имели бы опыт конного боя. Где, как найти профессионалов, обязательно свободных от работ и забот? Прежде всего в семейном кругу магната. Кроме того, среди тех домашних слуг, которые, исполняя считавшиеся престижными обязанности, становились боевыми соратниками сеньора. С сеньором они жили под одной крышей и от него получали воинское снаряжение (arma militaria), с ним их связывала клятва верности, или, скорее, оммаж. И, наконец, обеспеченные вассалы, наделенные бенефицием или фьефом, которым иногда передавали замок.

Вплоть до начала XI в. уровень народонаселения, экономическая пассивность, раздробленность власти, нехватка денежных ресурсов у магнатов способствовали тому, что количество воинов, участвовавших в боевых действиях, было небольшим. Положение вещей изменилось примерно к 1050 г., одновременно с демографическим ростом, перераспределением власти, дальнейшим углублением феодальных отношений.

Однако в силу заинтересованности сеньоров и особенно вассалов, которые служили за фьеф, условия военной службы (militare obsequium) постепенно уточнялись и, как следствие, ограничивались. Если признать подлинность «кутюм», которые к 1025‑1030 гг. Бушар, граф Вандома, издал по поводу несения сторожевой службы в замке города, то получается, что этот сеньор сам обязался обеспечить своими силами охрану в апреле, мае, июне, июле и августе два первых месяца за счет графской казны (т. е. речь идет о наемниках), три остальных – за счет налога (gaitagium), взимаемого с населения бурга (burgus) Вандома. Затем семеро вассалов (по крайней мере, двое из них жили в Вандоме) охраняли замок каждый в течение месяца за земли, которые они держали. Это была довольно тяжелая служба, поскольку в течение каждой ночи было предусмотрено пять караулов три на постоянном месте (два из них – у ворот) и два дозорных обхода вокруг замка Подобные распоряжения регламентировали военную и походную службу[92]. В начале XII в иногда создавались большие армии Вспомним, например, Людовика VI в 1124 г, чтобы дать отпор Генриху V, Капетинг воспользовался поддержкой «такого количества рыцарей и пехотинцев, что можно было принять их за саранчу, скрывающую от глаз всю поверхность земли – не только долину вдоль течения реки, но также и горы и долы» Армия Людовика VI была уже разделена на части авангард, включавший отряды герцога Бургундии и графа Невера, правое крыло, где находился Рауль, граф Вермандуа, двоюродный брат короля, левое крыло, люди из Понтье, Амьенуа и Бовези, затем четыре боевых корпуса (лат.acies, фр. нар.«echelles») люди из Реймса и Шалона, Лана и Суассона, Орлеана, Этампа и Парижа, с отрядом из Сен‑Дени, о чем не преминул упомянуть Сугерий, наш информатор, наконец, рыцари Тибо, графа Шартра, Блуа и Бри, и Гуго, графа Труа и Шампани. В арьергарде королевской армии находился также граф Фландрии Карл Добрый. Прибыли даже герцог Аквитании и графы Бретани и Анжу, но с менее значительным сопровождением[93].

Несомненно, «зов Франции», по выражению Сугерия, в этих критических обстоятельствах вызвал необычайный порыв энтузиазма со стороны вассалов и верных людей Капетинга, хотя их обязанности оставались строго ограниченными Так, в начале XII в Филипп I заключил договор с графом Фландрии Робертом, по которому последний освобождался от военной службы (auxihum) своему сеньору и суверену при условии его участия в королевских походах в сопровождении только 20 рыцарей Расследование 1113 г о фьефах епископа Байе включало в себя, в частности, ответ Роберта, графа Глостера, сына Генриха I Боклерка, барона церкви Нотр‑Дам в Байе и ее наследственного знаменосца граф признавал, что держит от епископа в качестве фьефа владение Зверей, куда входят фьефы десяти рыцарей, но он должен был предоставлять одного рыцаря на 40 дней для службы королю Франции и двух рыцарей на тот же срок герцогу Нормандии и королю Англии, если бы пришлось сражаться в пределах провинции. Все его силы привлекались только в случае общевойскового призыва в преддверии «большой войны» (proelium), которая могла закончиться генеральным сражением. Тот же документ добавляет, что все епископские вассалы второй ступени, владеющие 50‑60 акрами земли или более того, обязаны службой герцогу Нормандии, если он созовет свои войска на битву[94].

Иными словами, результаты призыва на военную службу варьировались в зависимости от обстоятельств. По различным причинам множество людей участвовало в завоевании Англии и первом крестовом походе, это влекло за собой проблемы обеспечения. Но когда предстоящая операция была не по нраву, в ход шли любые предлоги, чтобы не подчиняться ни «просьбам», ни «приказам».

Пример сбора войск в 1124 г. показал, что пехота, несмотря на свою вспомогательную роль, вовсе не исчезла. Возможно даже, что численно пехотинцы составляли большинство. Кроме того, они вполне могли быть людьми подневольными, поскольку всеобщая воинская повинность никогда полностью не отменялась. Крестьяне обязаны были не только строить крепости, снабжать их провиантом и транспортными средствами, но и сражаться со своим примитивным оружием на местах. В графстве Анжу свободные люди созывались в случае общей войны (proelium generale) и для защиты королевства и государя (pro defensione regni et principis). В Пуату, когда сеньоры основывали монастыри, они безусловно сохраняли за собой исключительные военные права по отношению к людям, которые прежде находились в зависимости от них. Во Фландрии граф обладал правом привлекать все мужское население из каждого шателенства на работы по ремонту или постройке замков (balfart). Помимо этого призыва (Landesbanwehr), существовал и призыв в военное ополчение (Landwere), делившееся на наступательные и оборонительные части.

В заключение вспомним о знаменитом договоре, который показывает, насколько были точны договоры начала XII в. Речь идет о договоре, заключенном в Дувре 10 мая 1103 г. между Робертом, графом Фландрии, и Генрихом I Английским. Роберт обязывался помогать Генриху в защите английского королевства против «всех не на жизнь, а на смерть» при условии, что это не будет нарушением верности, обещанной им Филиппу, королю Франции. В частности, если Филипп захочет захватить королевство Англию, Роберт постарается разубедить его, но только своими «просьбами», а не с помощью денежных даров или дурного совета. Если же Филипп будет упорствовать в своем намерении, то Роберт, естественно, как вассал будет его сопровождать, но с самыми незначительными силами, достаточными тем не менее для того, чтобы не быть обвиненным в преступлении против своего сеньора. В случае надобности король Англии пошлет письма с призывом к графу Фландрии; тот в течение 40 дней (эта отсрочка часто использовалась в Средние века) должен будет собрать 1000 всадников (equites) или рыцарей (milites), готовых к отправке в Гравелин или Виссан на кораблях, посланных Генрихом I, причем каждый рыцарь имел право провезти с собой трех лошадей. Таким образом, в экспедиционный корпус должны были входить до 3000 лошадей и столько же людей, поскольку каждый рыцарь имел в своем распоряжении двух помощников, один из которых был оруженосцем. Роберт сам возглавит отряд, по крайней мере, если не будет сильно болен или если его не призовут в войско короля Франции или императора, вассалом которого по некоторым землям он также являлся. Все время, что они проведут в Англии, Генрих I будет их содержать и возмещать потери так, как он обычно делает это в отношении своего собственного окружения.

В том же договоре предусматривается и другой театр военных действий – Нормандия. В этом случае Роберт должен будет предоставить Генриху I подкрепление в том же размере, которое будет обязано служить за свой счет в течение первых восьми дней похода, если же Филипп Французский вознамерится захватить Нормандию, Роберт будет сопровождать его только с 20 рыцарями, остальные 980 рыцарей останутся «на службе и сохранят верность» Генриху I. Была предусмотрена возможность и третьего театра действий – Мэн. В этом случае граф Фландрии должен был выставлять только 500 рыцарей не более одного раза в году, которые на протяжении целого месяца будут причислены к окружению короля‑герцога (Генрих I был одновременно королем Англии и герцогом Нормандии. – Примеч. пер.).

В ответ на два эти обязательства Генрих I обеспечивал безопасность «жизни и тела» Роберта, обязывался освободить его в случае пленения и даже выплачивать графу 500 фунтов в английских пенсах ежегодно[95].

АНГЛИЯ

В отличие от других германских народов, осевших на континенте, англосаксы во время завоевания Британии создали достаточно много королевств, каждое из которых обладало собственным войском, хотя при случае они действовали сообща против северных и западных кельтов.

Процесс объединения шел очень медленно в конце VIII в король Мерсии Оффа (757‑796 гг.), который именовал себя «королем всей страны Англов» (rex totius Anglorum patriae), прямо или косвенно контролировал большую часть Англии. Затем главенство перешло к Уэссексу, король которого Эгберт (802‑839 гг.) к концу своего правления владел не только южной Англией, но и Мерсией, Восточной Англией и Нортумбрией. Это положение сохранилось в период правления его внука, Альфреда Великого (871‑899 гг.), вопреки натиску норманнов, которые вынудили его (по договору 886 г.) оставить всю северо‑восточную Англию по рубежу, идущему от устья Темзы до устья Ди. После смерти его справедливо называли «королем всего английского народа, за исключением подвластного датчанам». Его наследникам Эдуарду Старшему (899‑924 гг.) и Ательстану (924‑939 гг.) удалось не только сохранить политическое единство английского народа, но и сбросить датское владычество. Даже последовавшие бедствия, эпизод с Кнутом Великим и возвращение англосаксонской династии с Эдуардом Исповедником, не нарушили целостности королевства, воплощавшегося в единстве армии, подчинявшейся королю. Не существовало ничего подобного княжествам в Восточном и Западном королевствах франков.

Несмотря ни на что, скудные источники позволяют получить представление о военных институтах англосаксов в VIII‑IX вв. Во времена правления Оффы появились три тяжкие для народа (folc) повинности: «извозная служба, постройка мостов и постройка крепостей» (expeditio et pontis arcisque construction). Иными словами, каждый, кто владел землей – единица налогообложения: гайда(hide), плуг(carruca)[96], – должен был нести военную службу, участвовать в постройке мостов и крепостных стен населенных пунктов, называемых бургами (burns, boroughs), и содержать их в порядке. Существовал и другой тип укреплений – линейного характера: к этому типу принадлежат вал Оффы и ров под названием Wat's Dyke, военная и политическая граница между англосаксами и кельтами.

Привилегией свободного человека было право сражаться. Этот суровый принцип наиболее ясно представлен в ритуале освобождения раба, когда его бывший господин вкладывал ему в руки оружие свободного человека, символ его нового положения. Однако начиная с этого времени крестьянское ополчение уже не составляло ударную часть англосаксонских армий. Решающая роль принадлежала королевским дружинникам.

Накануне нормандского завоевания снова появляется народное ополчение – фирд(fyrd) – проводится всеобщая мобилизация свободных людей для защиты, к примеру, графства(shire), прибрежной местности, населенных пунктов. Помимо него существовало и малое ополчение,в которое от каждых пяти гайд или шести плугов в области датского права призывался один человек. Этот институт, сходный с каролингской системой «снаряжающих» и «воюющих», упоминается в следующем отрывке о Беркшире в эпоху Эдуарда Исповедника (1042‑1066 гг.): «Если король пошлет войско в какую‑либо область, туда отправится один воин от пяти гайд, и на его содержание, или оплату, каждая гайда выделит 4 шиллинга на два месяца. Эта сумма уплачивается не королю, а воинам»[97]. Отобранные подобным образом воины могли быть обыкновенными крестьянами (ceorls, geburs), но также, и чаще всего, тэнами(thegns, или thanes) – категорией людей благородного происхождения, состоявшей на службе короля, магнатов и церкви, занимавшей то же положение, что и гезиты в прошлом веке. Со всего королевства в малое ополчение можно было набрать до 20 000 воинов этого типа, но к ним добавлялись конные воины (radcnihts, radmanni) и местное ополчение, собранное путем всеобщей мобилизации.

Тот же механизм действовал и на военном флоте помимо особых повинностей для некоторых прибрежных городов (в англо‑нормандскую эпоху – пять портов:Гастингс, Ромни, Дувр, Хайт и Сандвич), предусматривалось, что от каждых 300 гайд выставляется экипаж одного судна из 60 воинов‑гребцов с кольчугами, шлемами, мечами, боевыми «датскими» секирами и щитами.

Двух месяцев неоплачиваемой службы часто хватало, чтобы удачно завершить кампанию По прошествии этого времени король мог содержать армию за счет земельного налога, впервые появившегося в 991 г и изначально предназначавшегося для выплаты дани скандинавским захватчикам, – датских денег, к ним прибавлялись замены или откупы от службы, конфискации, штрафы, один из которых взимался за отсутствие в фирде (fyrdwite).

В IX в в англосаксонском государстве в широком обращении были серебряные монеты Они использовались в торговле, а также для платы наемникам (hired‑men, lithsmen, butsecarls) и прежде всего королевским телохранителям (housecarls), которые появились в 1018 г при Кнуте Великом, их насчитывалось около тысячи.

Ничто не подтверждает несовершенства военной системы англосаксов, способных, к примеру, одерживать победы над викингами (так, победа при Стамфордбридже 25 сентября 1066 г была реваншем – норвежцы победили 20 сентября при Фульфорде). Но, с одной стороны, армия англосаксов состояла из пехотинцев, не обладавших мобильностью на поле боя, с другой стороны, укрепления в Англии оставались довольно примитивными перед нормандским завоеванием там не встречаются замки на возвышениях, за исключением тех, что начиная с 1050 г возводили нормандцы из окружения Эдуарда Исповедника (Клаверинг в Эссексе, Дувр в Сассексе)[98].

Накануне продолжительного похода 1066 г (7 месяцев), который можно назвать «самой значительной операцией с римских времен»[99], герцогство Нормандское уже добрых полвека испытывало ощутимый демографический и экономический подъем. Более того, после победы, одержанной при Валь‑де‑Дюн в 1047 г. над своим соперником Ги Брионским, Вильгельм Незаконнорожденный смог реорганизовать и даже навести порядок в своем герцогстве. На собрании светских и духовных вассалов в Кане он в свою пользу провозгласил «мир, который обычно называют перемирием Божьим»[100]. Те сеньоры, которые не собирались его соблюдать, принуждались к изгнанию и к возмещению причиненных убытков. Вильгельм увеличил количество феодальных пожалований за счет своего домена и грабежа церквей. Тем не менее, поход 1066 г. не был феодальным в прямом смысле этого слова: к нормандскому рыцарству присоединились добровольцы из Бретани, Фландрии и даже из более отдаленных мест (Шампани, Южной Италии). Таким образом, армия, которая 14 октября 1066 г. одержала победу при Гастингсе, была разношерстной и в географическом, и в военном отношении (около 7000 человек, из них половина рыцарей, половина пехотинцев и лучников). После неудачной попытки сотрудничества с коренным населением Завоеватель, ценой безжалостной резни и значительных опустошений, подавил восстание англосаксов (1067‑1070 гг.). Старая аристократия была уничтожена или бежала, множество земель оказалось свободными, а тысячи победителей ожидали своей награды.

Чтобы контролировать страну, Вильгельм и его бароны стали строить замки на возвышенностях, для чего достаточно было привлечь землекопов и нескольких плотников. Размещение этих замков зависело от общей стратегии: защиты портов Ла‑Манша, контроля за переправами через реки, заметной концентрации замков вокруг Лондона и Ковентри – двух основных узлов сообщения средневековой Англии.

Возникла необходимость в войсках для охраны замков и формировании армии. Англо‑нормандский король роздал держания приблизительно 180 светским баронам и выделил земли, также при условии несения воинской службы, епископам и аббатам. В целом, он мог рассчитывать на обязательную службу(servitium debitum) 5000‑6000 рыцарей, вынужденных бесплатно служить два месяца во время войны и 40 дней в мирное время, не считая несения службы по охране замков.

Для того чтобы выполнить предписания, непосредственные вассалы короля обращались то к жившим в их домах рыцарям, то к наемникам, набираемым в зависимости от обстоятельств, то к рыцарям, которым они предварительно пожаловали фьеф. Таким образом, слово «воин» (miles) соответствует в эту эпоху определенному типу бойца, а не однородному социальному слою. Процесс феодализации быстрее проходил во владениях епископов, аббатов, нежели у светских феодалов. Во всяком случае, он значительно ускорился к 1100 г. Хроника Абингдонского монастыря, расположенного вверх по течению Темзы от Лондона, повествует о том, что Ательгельм, монах нормандского монастыря Жюмьеж, по приказу Вильгельма Завоевателя поставленный во главе аббатства Абингдон, «посчитал необходимым в начале своего аббатского правления никогда не передвигаться без отряда вооруженных рыцарей, ибо в условиях заговоров, которые вспыхивали почти каждый день против короля и королевства, он был вынужден принять меры для своей личной безопасности. В то время для безопасности королевства в Уоллингфорде, Оксфорде, Виндзоре и других местах были возведены замки, и король приказал этому аббатству предоставить рыцарей для охраны Виндзора. Наиболее подходящими для выполнения этой задачи посчитали рыцарей, прибывших в Англию с континента. Несмотря на все эти волнения, сеньор аббат сохранил свой сан, который был ему дан благодаря находившемуся в его распоряжении сильному рыцарскому войску. Сначала он использовал наемников. Затем, когда беспорядки прекратились, по приказу короля в хронике было отмечено, сколько рыцарей будет затребовано от епископств и аббатств для защиты королевства в случае необходимости. Поэтому аббат, снова получив земли, прежде ему отданные, передал их в маноры держателям от Церкви и объявил, какие обязанности будут на них возложены. Эти владения раньше принадлежали людям, называемым тэнами, которые были убиты при Гастингсе»[101].

Обязательная службаобеспечивала внушительные готовые к бою силы. В отношении их численности можно согласиться с мнением Ордерика Виталия, который писал, что Вильгельм «распределил земли между рыцарями и организовал их отряды таким образом, что английское королевство всегда могло располагать 60 000 рыцарями, выступавшими непосредственно по его приказу в случае необходимости»[102]. Однако тот же король и его сыновья Вильгельм Рыжий и Генрих I использовали и наемные отряды, которые охотно набирали на континенте, особенно Вильгельм Рыжий, имевший репутацию покупателя воинов (mihtum mercator et sohdator) Более того, есть доказательства, что в течение нескольких десятилетий система малого ополчения продолжала существовать и даже использовалась на континенте. Напротив, группа королевских телохранителей не пережила смерть Гарольда у англо‑нормандских королей была только скромная охрана из лучников под командованием констеблей. Сам же Вильгельм Завоеватель пользовался необычайной воинской репутацией в 1074 г. распространились слухи, что он вот‑вот захватит Ахен, чтобы стать императором, в 1082 г. поверили, что его сводный брат Эд, епископ Байе, собирается захватить папский престол, тогда как другой нормандец, Роберт Гвискар, станет владыкой Константинополя[103].

Дата добавления: 2020-04-08; просмотров: 134; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!