Восток и Запад: встреча на Днепре 34 страница
Горбачев вернулся в Кремль, но рычаги власти удержать в руках не мог. Более того, Ельцин устроил против него еще один путч, не упустив шанса подчинить по факту союзные структуры российским. Михаил Сергеевич поддался давлению соперника и отменил указы, которыми назначил было доверенных людей командовать войсками, милицией и КГБ. Затем Ельцин добился парализации деятельности КПСС. После этого Горбачеву оставалось только уйти с должности генсека. Российская Федерация подменяла собой СССР, и такой неожиданный поворот событий охладил рвение тех республик, что до путча желали подписать новый союзный договор. Украина стала флагманом движения за выход из Союза.
24 августа, спустя день после захвата Ельциным фактической власти в Москве, Верховная Рада приняла Акт провозглашения независимости. Левко Лукьяненко, многолетний политзаключенный, избранный народным депутатом, составил текст, который открывали слова: “Исходя из смертельной опасности, что нависла было над Украиной в связи с государственным переворотом в СССР 19 августа 1991 года, продолжая тысячелетнюю традицию государственного строительства в Украине ‹…› Верховный Совет Украинской Советской Социалистической Республики торжественно провозглашает независимость Украины”. Результат голосования изумил всех, включая и Левка Григорьевича: 346 за, 5 воздержались и только 2 против. Коммунистическое большинство – непреодолимая преграда на пути к независимости с первых дней работы нового парламента (весны 1990 года) – как будто испарилось. Кравчук и его умеренные коммунисты после колебаний в дни путча встали на платформу национал-демократов и заманили туда консерваторов – Москва тех разочаровала. К тому же членов КПСС пугала атака Ельцина на нее в России. Когда итоги голосования показали на экране, зал взорвался овацией. Ликовала и толпа у стен парламента: Украина обрела свободу!
|
|
|
Текст Лукьяненко говорил о тысячелетней истории государственности на Украине, выводя ее корни из Киевской Руси. Независимость страны провозгласили в течение XX века уже в пятый раз. Впервые это произошло в Киеве в начале 1918 года, в конце того же года – во Львове, в 1939 году – на Закарпатье, два с лишним года спустя – еще раз во Львове. Исключительно во время войны и с неутешительным исходом. Получится ли на этот раз, станет ясно через три месяца. Референдум, назначенный на 1 декабря 1991 года – тот же день, что и запланированные ранее выборы первого президента Украины, – одобрит либо перечеркнет постановление Верховной Рады. Назначили его для страховки, как лазейку для тех коммунистов, что колебались 24 августа. Референдум облегчил бремя их ответственности – решение депутатов поддержать независимость было только предварительным. Кроме того, общенародное голосование давало Украине возможность выхода из Союза без открытого конфликта с центром. В марте 1991 года 70 % граждан высказались за то, чтобы республика и далее пребывала в составе СССР, обновленного по рецепту Горбачева. Только новый референдум мог отменить итоги предыдущего.
|
|
|
Михаил Горбачев не верил, что за Акт о независимости проголосует 70 % украинцев. Ельцин не знал, что и думать. Через несколько дней после 24 августа он велел своему пресс-секретарю заявить, что независимость Украины и других республик дает РСФСР право поставить под вопрос границы с ними. Павел Вощанов, выполняя приказ шефа, озвучил претензии на Крым и восточные области, включая Донецкую и Луганскую. Таким образом, Украину вынуждали сделать выбор: отказ от независимости или раздел. Желая побудить Украину бросить эту затею, Ельцин послал в Киев высокопоставленную делегацию во главе с Александром Руцким, вице-президентом России. Но Руцкой вернулся ни с чем. Шантаж не сработал, а политической воли и ресурсов для осуществления угроз Ельцин не имел.
|
|
|
В сентябре 1991 года на Украине открыли новый политический сезон. За пост президента сражались шестеро кандидатов – и каждый выступал за независимость. Кравчук убедил власти Крымской автономной республики не проводить отдельный референдум о выходе из состава Украины. Социологи уверяли, что поддержка самостоятельного пути Украины растет во всех регионах и у всех этнических групп. Это касалось и двух крупнейших меньшинств – одиннадцати с лишним миллионов русских и полумиллиона евреев. В ноябре опросы показали, что за независимость проголосуют 58 % русских и 60 % евреев. Теперь, в отличие от 1918 года, эти народы не противились украинской идее. Они доверяли скорее Киеву, чем Москве – положение России казалось более шатким.
Первого декабря граждане Украины, какого бы этнического происхождения они ни были, пришли на избирательные участки определить судьбу страны на долгие годы вперед. Итоги ошеломили самых неисправимых оптимистов из приверженцев независимости. Явка достигла 84 %, “да” сказали 90,3 % голосовавших. Первое место заняла, конечно же, Западная Украина, а именно Тернопольская область, – 99 %. Но центр и даже юго-восток почти не отставали. Результат Винницкой области – 95 % “за”, Одесской – 85 %, Донецкой – 84 %. Даже в Крыму независимость поддержало больше половины избирателей: 57 % в Севастополе и 54 % в остальной части полуострова. (В то время русские составляли там две трети населения, украинцы – четверть, а крымские татары, которые только начали возвращаться на родину, каких-то 1,5 %.) В центральных и восточных областях многие голосовали за независимость и одновременно – за кандидатуру Кравчука. Он набрал 61 % и стал президентом Украины, набрав большинство голосов во всех ее частях, кроме Галичины. Там победу одержал Вячеслав Чорновил, политзаключенный с долгим стажем, а теперь глава Львовского облсовета. Украина выбрала свободу и доверилась человеку, способному, как надеялись многие, выдержать баланс между различными регионами страны, неоднородной по культуре, языку и происхождению ее граждан, и проложить мост между прошлым советской республики и будущим независимого государства.
|
|
|
Итоги референдума 1 декабря на Украине похоронили последние надежды руководства Советского Союза. Украинцы изменили ход мировой истории, отнюдь не только собственной. Отметки в миллионах бюллетеней стали сигналом ряду других республик, которые никак не решались порвать с Москвой. Ельцин в последний раз попытался подбить Кравчука на заключение союзного договора, когда они собрались 8 декабря в Беловежской пуще. Кравчук отказал. Его козырем было большинство, которое поддержало независимость по всей стране, включая Крым. Ельцин не настаивал. Если Украина подписывать договор не хотела, то и России он ни к чему, сказал он новоизбранному президенту. Ельцин не раз признавался Бушу: без Украины в Союзе окажется слишком много республик с традиционно исламской культурой – их слово станет решающим. В Беловежской пуще три лидера восточнославянских стран – Ельцин, Кравчук и белорус Станислав Шушкевич – вывели на международную арену новое образование, Содружество Независимых Государств. Республики Средней Азии, Казахстан и Армения вступили в него 21 декабря. Этим они поставили точку в истории Советского Союза.
Двадцать пятого декабря 1991 года Михаил Горбачев объявил по телевидению об уходе в отставку. Красное знамя над куполом Сенатского дворца в Кремле спустили, вместо него подняли российский триколор. Украина уже заменила флаг УССР на сине-желтый. Ни один символ больше не связывал Москву и Киев. После четырех неудачных попыток, предпринятых разными силами в разных обстоятельствах, Украина наконец могла свободно выбирать, каким путем идти. Сбылось то, что казалось невозможным каких-то полгода назад: Советский Союз рухнул, миру явилась новая страна. Старая партийная номенклатура и лидеры национал-демократов, только что вышедшие на политический ринг, объединились и вошли в историю как могильщики последней европейской империи. Теперь им предстояло найти дорогу в будущее.
Глава 26
Майдан Независимости
Выступление Горбачева по телевизору в 1991 году, на Рождество по новому стилю, формально стало заключительным актом в истории СССР. На деле же роспуск Союза только начинался. Его бывшие республики получили в наследство едва живую общую экономику, инфраструктуру, армию, мировоззрение, политическую и культурную элиту, связанную общим прошлым и общей манерой вести дела. Никто точно не знал, что придет на смену коммунистической империи – содружество и вправду независимых государств или объединение сателлитов России. После ухода Горбачева из Кремля перед Кравчуком стояла трудная задача – доказать Ельцину, что СНГ не должно обернуться Советским Союзом с подправленной вывеской. В России многие верили, что так оно и будет.
Двенадцатого декабря, произнося речь в Верховном Совете РСФСР перед ратифицикацией заключенного в Беловежской пуще соглашения, Борис Ельцин заявил: “В нынешних условиях только Содружество Независимых Государств способно обеспечить сохранение складывающегося веками, но почти утраченного сейчас политического, правового и экономического пространства”. Владимир Путин, преемник Ельцина, выразил примерно те же чувства, когда в речи по случаю аннексии Крыма Российской Федерацией в марте 2014 года сказал: “Многие люди и в России, и на Украине, да и в других республиках надеялись, что возникшее тогда Содружество Независимых Государств станет новой формой общей государственности”. Если на Украине такие и были, то они не составляли большинства в Верховной Раде, чьи депутаты 20 декабря 1991 года приняли заявление с утверждением обратного: “Украина остается по своему правовому статусу независимым государством – субъектом международного права. Украина отвергает превращение Содружества Независимых Государств в государственное образование со своими органами власти и управления”.
На что бы ни надеялся Ельцин, Украина добивалась полной независимости и хотела использовать СНГ для переговоров о разводе, а не о повторном браке. Разногласия между Россией, которая в этом органе видела средство удержания постсоветского пространства под своим контролем, и Украиной стали очевидны в январе 1993 года, когда Кравчук отказался подписывать устав СНГ. Украина таким образом не вошла окончательно в объединение, ею самой же и созданное в декабре 1991 года. Страна активно участвовала в его экономических и прочих мирных проектах, но избегала военных. На протяжении 1990-х годов Киев отклонил, кроме устава, еще целый ряд соглашений о коллективной безопасности в рамках СНГ. Правительство не скрывало, насколько расходится с Кремлем по вопросам будущего советских вооруженных сил, управления ядерными арсеналами и принадлежности Черноморского флота.
Украинское правительство еще на заре независимости решило формировать вооруженные силы из соединений советской армии и Черноморского флота, расположенных на территории УССР. Государства Прибалтики настояли на выводе советских войск и создали свои армии с нуля, но Киеву такой вариант явно не подходил. Трудно было надеяться, что 800 с лишним тысяч солдат и офицеров просто уйдут. Идти им было некуда, ведь Россия и так уже ломала голову, куда деть те сотни тысяч, что вернулись из стран Варшавского договора. Члены рухнувшего соцлагеря навсегда покидали сферу влияния Кремля, обретая полный суверенитет.
Политическое руководство доверило преобразование советских вооруженных сил в украинские 47-летнему генерал-майору Константину Морозову, командующему воздушной армией. Осенью 1991 года он стал первым в независимой Украине министром обороны. Наполовину русский, уроженец Ворошиловградской (теперь Луганской) области, он связал свою судьбу с Украиной, когда присягнул ей 6 декабря – за два дня до встречи президентов в Беловежской пуще. Третьего января 1992 года такую присягу Украине принесла первая группа офицеров, а уже к весне восьмисоттысячная армия целиком перешла под сине-желтое знамя. Офицерам следовало либо перейти в войска Украины, либо уехать в Россию или другую бывшую республику СССР. В частях, что базировались на Украине, насчитывалось 75 тысяч этнических русских. Только 10 тысяч отказались присягать и ушли в отставку либо перевелись за границу. Рядовые и младший командный состав просто уезжали домой после демобилизации, а новобранцы прибывали только с Украины.
В январе 1992 года переходить под новый флаг начали и части Черноморского флота. Но преградой этому процессу стала позиция командующего, адмирала Игоря Касатонова, – он при поддержке российского руководства вывел все корабли с командами в море. В мае 1992 года это привело к первому заметному похолоданию в российско-украинских отношениях. В сентябре Кравчук и Ельцин согласились на раздел флота, чтобы не дойти до открытого конфликта. Задача оказалась непростой. Долгое время флот (свыше 800 кораблей и около 100 тысяч личного состава) пребывал под началом России. В 1995 году она передала Украине 18 % судов, не покидая при этом главную базу флота – Севастополь. В 1997 году страны заключили ряд договоров, которые дали Черноморскому флоту России (300 кораблей и 25 тысяч личного состава) право находиться там до 2017 года. Компромисс дал возможность подписать договор о дружбе с Россией – с гарантией территориальной целостности. Его ратификация в Государственной думе затянулась до 1999 года. Только тогда в Киеве вздохнули с облегчением: Украина как будто завершила “цивилизованный развод” с бывшей метрополией.
К концу 1990-х годов страна уладила пограничные споры с Россией, обзавелась армией, флотом и ВВС, заложила дипломатические и правовые основы интеграции в политические, экономические и оборонные структуры Европы. Украинской интеллигенции давно не давала покоя мысль о том, что Украина могла бы занять место в европейском сообществе. Страстно желали этого и Михайло Драгоманов, теоретик социализма XIX века, и Микола Хвылевой, проповедник национал-коммунизма 1920-х годов. В 1976 году европейскую идею подхватила только что образованная Украинская Хельсинкская группа. Ее манифест открывали следующие слова: “Мы, украинцы, живем в Европе”. Украину – формально одну из стран-основательниц ООН – на Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе в Хельсинки не позвали. Тем не менее диссиденты полагали, что обязательства по соблюдению прав человека, взятые там Советским Союзом, распространяются и на Украину. Их убеждения стоили им длительных сроков в лагерях и ссылке.
Достижение независимости в 1991 году создало предпосылки для воплощения мечтаний диссидентов в жизнь. На практике это означало вступление в Европейский союз, прощание с коммунистическим прошлым, обновление экономики и общества, создание противовеса политическому, экономическому и культурному доминированию бывшей метрополии. Обретение Украиной полного суверенитета стало прямо ассоциироваться с прорывом в европейское содружество наций. Этот комплекс задач окажется нелегким испытанием для украинских политиков, единства регионов страны, а также для отношений с Россией, крупнейшим и исторически важнейшим соседом.
Украина всерьез начала двигаться на Запад в январе 1994 года, заключив под патронатом Америки и России договор об отказе от атомного арсенала, унаследованного от СССР и, вероятно, третьего по величине в мире. В декабре Соединенные Штаты, Россия и Великобритания подписали Будапештский меморандум, в котором Украине, теперь уже участнику Договора о нераспространении ядерного оружия на правах безъядерного государства, обещали безопасность. В Киеве многие сомневались, разумно ли отдавать оружие такой мощи (в 2014-м аннексия Крыма Россией, одним из гарантов суверенитета и территориальной целостности Украины, подтвердило их правоту), однако в то время страна получила немалую выгоду. Отказ присоединиться к Договору о нераспространении завел ее фактически в международную изоляцию. Теперь она вырвалась оттуда и стала третьим адресатом международной программы помощи США после Израиля и Египта.
В июне 1994 года правительство заключило договор о сотрудничестве с Европейским союзом – дебютный для бывшего СССР. В том же году Украина впервые среди государств СНГ (полноправных участников и наблюдателей) присоединилась к программе НАТО “Партнерство во имя мира”. Военный альянс, возникший в 1949 году, в начале холодной войны, для защиты Западной Европы от Советского Союза, теперь стремился играть в международных отношениях иную роль. НАТО наводило мосты с бывшими противниками в Восточной Европе, включая Россию – та приняла участие в программе несколько месяцев спустя. В 1997 году Украина расширила взаимодействие с НАТО благодаря Хартии об особом партнерстве, в Киеве открыли Информационный центр НАТО. В 1998 году Европейский союз ратифицировал упомянутый договор о сотрудничестве. Внешне все выглядело замечательно. Тем не менее на пути в Европу, к воплощению в жизнь мечты украинской интеллигенции, оказалось немало преград. Чаще всего – внутри самой страны.
Как и почти все республики СССР, Украина в первые годы самостоятельности пережила глубокий политический кризис, упадок экономики, потерю немалой частью населения привычного места в обществе. Ключевым вопросом внутренней политики стали отношения президента и парламента – институтов, оформленных в годы перестройки и развала Союза. Ельцин разрубил этот гордиев узел в 1993 году, когда приказал танкам стрелять по зданию Верховного Совета. Вскоре главу российского парламента арестовали вместе с вице-президентом России по обвинению в организации массовых беспорядков. Люди из окружения президента переписали конституцию, усилив президентскую власть и урезав полномочия Государственной думы. Украина аналогичный конфликт разрешила путем компромисса. Кравчук пошел на досрочные президентские выборы, проиграл их и летом 1994 года мирно освободил кресло для Леонида Кучмы – еще недавно премьер-министра, а в советское время конструктора и директора мощнейшего в Европе завода по производству ракет.
На протяжении нелегких 1990-х годов Украине удалось не только осуществить первую законную передачу власти в условиях конкурентной борьбы, но и вообще сохранить конкуренцию в политике, заложив таким образом правовой фундамент молодой демократии. В 1996 году Кучма организовал введение новой конституции взамен советской, но без открытого противостояния с Верховной Радой. Парламент сохранил за собой важную роль в общественной жизни Украины. Одной из причин последовательного укрепления демократии стало несходство регионов страны – наследие далекого и не столь далекого прошлого. Депутаты озвучивали разные взгляды на политические, экономические и культурные проблемы, решить же их могли только силы, способные договариваться с соперниками. Промышленный юго-восток стал цитаделью возрожденной компартии. Западная Украина – области, что находились когда-то в границах Польши, отчасти и Австрии, – избирала национал-демократов, пополнение для фракции “Руха” во главе с Чорновилом. Но кто бы ни получал большинство в парламенте, законы принимали исключительно благодаря коалициям. Никто не мог себе позволить игнорировать оппонентов – а удовлетворить требования меньшинства всегда было трудно, как и привлечь его на свою сторону. Ни одна партия не имела веса, достаточного для единовластия. В то время такой политический уклад именовали вынужденной демократией. Как выяснилось, это было не так уж плохо. На постсоветском пространстве демократии, созданные лишь по желанию реформаторов, существовали недолго.
Элиты Украины страдали от жестокого комплекса неполноценности по отношению к российским коллегам, типичного для бывшей имперской провинции, и поэтому какое-то время копировали разработанные в Москве рецепты политической, общественной и культурной кухни. Им пришлось осознать, что так у них ничего не выйдет. Украина – другая страна. Ярче всего эта разница проступила в религиозной сфере. В 1992 году Киевская православная митрополия, которой принадлежали 60 % православных приходов во всем СССР, раскололась на четыре части. Часть храмов заняли вышедшие из подполья грекокатолики и те, кто ушел в возрожденную автокефальную церковь, основанную еще в 1920-х годах как независимую от Москвы. Остальные либо сохранили верность прежним иерархам, либо ушли в Киевский патриархат, также автокефальный. Попытки Леонида Кравчука сделать последний фактически государственной церковью, какой в России стала РПЦ, успеха не имели. Столь же тщетно Леонид Кучма проталкивал на эту роль Украинскую православную церковь, тогда под омофором патриарха Алексия II, которую на Украине обычно называют “Московским патриархатом”.
Дата добавления: 2019-09-02; просмотров: 118; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!