Восток и Запад: встреча на Днепре 3 страница
На землях будущей Украины волна этих миграций выглядела сущим девятым валом. Там проходили, а то и жили какое-то время несколько этносов из тех, что сыграли ключевую роль в падении Западной Римской империи, – в первую очередь готы и гунны. Последние в эпоху Великого переселения народов заслужили самую грозную славу под началом своего вождя Аттилы. В Понтийских степях эти катаклизмы положили конец многовековому господству этносов иранской языковой группы: скифов, сарматов и прочих. Готы происходили от скандинавов, гунны же пришли из монгольских степей. Каким бы ни был их язык, по пути на запад они обросли, как снежный ком, множеством племен. К середине VI века гунны сошли со сцены и на просторах центра Евразии зазвучала тюркская речь.
Все вышеупомянутые народы вторгались в Понтийские степи, подчиняли их себе, какое-то время пребывали там, но рано или поздно уходили. Однако нашлись и те, кто, раз выйдя на историческую сцену Восточной Европы, отказался с нее сойти. Волна миграций разбудила славян, группу племен, у которых мы видим языковое и культурное сходство, но не политическое единство. Славяне принадлежат к индоевропейской семье, следовательно, их предки появились на восточных рубежах Европы между VII и III тыс. до н. э. Когда Геродот первым описывал эту часть мира, славяне жили там уже очень давно.
Тем не менее внимание античного мира славяне привлекли только в начале VI века н. э., прорвав византийскую границу по Дунаю, уже потрепанную готами и гуннами. Перед ними лежал Балканский полуостров. Иордан, латиноязычный автор готского происхождения, различал в то время две славянские ветви: “Хотя их наименования теперь меняются соответственно различным родам и местностям, все же преимущественно они называются склавенами и антами”[8]. Склавенов он поместил между Дунаем и Днестром, антам же отвел участок между Днестром и Днепром – “там, где Понтийское море образует излучину”. Работы лингвистов дают основания заключить, что прародина славян лежала где-то в лесах между Днепром и Вислой, скорее всего в болотах Припяти. Ко времени написания Иорданом “Гетики” славяне уже вышли из своего медвежьего угла на раздолье степей и стали головной болью императора Юстиниана Великого.
|
|
|
Он занял престол в Константинополе в 527 году и не жалел усилий до самой смерти в 565-м, стремясь восстановить Римскую империю в прежних границах – вернуть ей западную половину. Юстиниан решил перейти в наступление и на дунайской границе, где атаки “варваров” не утихали. Прокопий Кесарийский, автор VI века, который оставил нам подробную историю кампаний этого василевса, указывает, что в начале 530-х годов Юстиниан послал командовать войсками на Дунай Хильбудия, “близкого к императорскому дому”[9]. Тот нанес противнику ряд поражений, благодаря чему Юстиниан добавил к титулу эпитет “Антский” (то есть победитель антов). Но удача вскоре изменила Хильбудию. Через три года он пал на поле битвы, император же вернулся к прежней стратегии – глухой обороне дунайского берега.
|
|
|
Не забыли в Царьграде и старый римский трюк: “разделяй и властвуй”. К концу 530-х годов антов удалось натравить на склавенов, а полководцы Юстиниана вербовали и тех и других в его армию. Но славянские набеги не прекратились. Даже ведя войну со склавенами, анты ухитрились разорить Фракию и захватить там множество пленных, которых увели с собой за Дунай. Показав империи, насколько они опасны, анты предложили ей свои услуги. Юстиниан не замедлил взять их под свое покровительство, определив их центром брошенный когда-то римлянами на левом берегу Дуная город Туррис (возможно, Турну-Мэгуреле в современной Румынии).
Как и многие противники римлян до них, анты стали защищать их границы, получая за это определенное вознаграждение. Они решили провести императора, уверяя, что захватили Хильбудия в плен и даже намерены признать его старшим. Поскольку Юстиниан дал тому титул стратига (магистра войск), командующего всеми силами на дунайском фронте, такая уловка позволила бы антам считаться римскими гражданами, а не простыми наемниками. Ничего не вышло. Настоящий Хильбудий к тому моменту давно уже покинул этот мир, самозванца же схватили и отправили в Константинополь. Антам пришлось удовлетвориться статусом федератов – младших союзников великой империи, но все равно чужаков.
|
|
|
Кем же были эти новые соседи Византии? Как они выглядели, как дрались, во что верили? Прокопий не раз подчеркивал, что у антов и склавенов один язык, те же верования и обычаи. Его довольно подробный рассказ, таким образом, можно отнести ко всем славянам. Автор “Войны с готами” утверждает, что “живут они [славяне] в жалких хижинах на большом расстоянии друг от друга” и нередко переходят с места на место. Их воины наводили страх на врагов: “Они очень высокого роста и огромной силы”. А вот какое славяне производили впечатление: “Цвет кожи и волос у них не очень белый или золотистый и не совсем черный, но все они темно-красные ‹…› Образ жизни у них, как и у массагетов, грубый, без всяких удобств; вечно они покрыты грязью, но по существу они неплохие и совсем не злобные, но во всей чистоте сохраняют гуннские нравы”.
|
|
|
Пусть и чумазые, славяне вышли на арену истории под знаменем равенства. Прокопий пишет: “Эти племена, славяне и анты, не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве (демократии), и поэтому у них счастье и несчастье в жизни считается делом общим”. Они часто бросались в бой полуголыми, но, в отличие от средневековых шотландцев, показанных Мелом Гибсоном в блокбастере “Храброе сердце”, носили портки. Прокопий рассказывает об их одежде так: “Вступая в битву, большинство из них идет на врагов со щитами и дротиками в руках, панцирей же они никогда не надевают. Иные не носят ни рубашек (хитонов), ни плащей, а одни только штаны, подтянутые широким поясом на бедрах, и в таком виде идут на сражение с врагами”. Классический русский перевод опускает одну подробность: штаны подбирали до самого паха.
Описание славянских военных обычаев содержит и “Стратегикон”, который появился на свет около 600 года. Автором по традиции считают императора Маврикия. Византиец рисует весьма подробную картину переселения славян из-за Дуная на Балканский полуостров. По его словам, те “к прибывающим к ним иноземцам добры и дружелюбны”[10], хотя вообще вероломны и ненадежны в соглашениях. Сверх того, славяне “все думают противоположное друг другу и ни один не желает уступить другому”. В родных местах севернее Дуная они живут среди лесов, рек, болот и труднопреодолимых озер. Что касается тактики, они используют засады, внезапные нападения и хитрости, ведь “ни боевого порядка не знают, ни сражаться в правильном бою не стремятся, ни показаться в местах открытых и ровных не желают”. Оружием славян были небольшие дротики и деревянные луки с короткими стрелами, смазанными ядом. Пленным через определенный срок позволяли на выбор либо вернуться домой за выкуп, либо остаться на чужбине уже не рабами, а свободными людьми.
Вернемся к Прокопию, чтобы взглянуть хотя бы мельком на духовный мир этого народа. “Они считают, что один только бог, творец молний, является владыкой над всем, и ему приносят в жертву быков и совершают другие священные обряды”. Несмотря на этот культ, славяне не забывали умасливать различные силы природы. Согласно Прокопию, “они почитают и реки, и нимф, и всякие другие божества, приносят жертвы всем им и при помощи этих жертв производят и гадания”.
Удивили византийского автора не жертвоприношения богам, хорошо знакомые ему по истории Рима до принятия христианства, но другое отличие от подданных императора. Прокопий пишет с некоторым даже разочарованием: “Судьбы они не знают и вообще не признают, что она по отношению к людям имеет какую-либо силу, и когда им вот-вот грозит смерть, охваченным ли болезнью или на войне попавшим в опасное положение, то они дают обещания, если спасутся, тотчас же принести богу жертву за свою душу; избегнув смерти, они приносят в жертву то, что обещали, и думают, что спасение ими куплено ценой этой жертвы”.
Сообщения о славянах византийских авторов вроде Прокопия отчасти подтверждаются результатами археологических раскопок на украинской территории. Антов обычно связывают с пеньковской культурой, впервые обнаруженной в Центральной Украине. Носители этой культуры на протяжении двух столетий, до начала VIII века, населяли лесостепь на обоих берегах Днепра. Иордан помещает антов внутри ареала этой культуры. Пеньковцы, как анты и склавены Прокопия, жили в примитивных полуземлянках и тоже часто бросали их, уходя на новое место. Впрочем, позже они возвращались туда, что свидетельствует, видимо, о переложном способе земледелия. Археология открывает нам глаза на упущение Прокопия: пеньковцы возводили укрепленные городки, которые служили резиденциями правителей, центрами военной мощи.
Эпоху первого расцвета славян оборвало вторжение аваров во второй половине VI века, что привело к разрушению антского племенного союза.
Авары оставили по себе плохую память. Даже в XI–XII веках те киевские монахи, что стали авторами Начальной летописи, известной под именем “Повести временных лет”, изображали их черными красками, пересказывая местные легенды и византийские источники. По летописи, кочевники “воевали и против славян, и притесняли дулебов – также славян, и творили насилие женщинам дулебским: бывало когда поедет обрин, то не позволял запрячь коня или вола, но приказывал впрячь в телегу трех, или четырех, или пять женщин и везти обрина, и так мучили дулебов”[11]. Дулебами называлось славянское племя на берегах Западного Буга.
Злодейства аваров не остались без воздаяния свыше. Летописец уверяет: “Были же эти обры велики телом, а умом горды, и Бог истребил их, вымерли все, и не осталось ни одного обрина. И есть поговорка на Руси и доныне: «Погибли как обры»”.
Аваров из Понтийских степей вытеснили булгары, а тех – хазары. Хазары завершили эпоху миграций, и к концу VII века благодаря им на этих землях худо-бедно воцарился мир. Они наводили меньше страху, чем их предшественники. Летописец рассказывает о том, как подчинили Среднее Поднепровье: “И набрели на них хазары, на сидящих в лесах на горах, и сказали хазары: «Платите нам дань». Поляне, посовещавшись, дали от дыма по мечу ‹…› И сказали старцы хазарские: «Не на добро дань эта, княже: мы добыли ее ‹…› саблями, а у этих оружие обоюдоострое – мечи. Им суждено собирать дань и с нас, и с иных земель»”. Киевские монахи не написали почти ничего, что говорило бы о вражде с хазарами, помимо легенды, которая представляла уплату дани этому народу их предками в весьма выгодном для киевлян свете. Хазарский каганат не так уж прочно контролировал рубежи леса и степи. Далее на север его влияние распространялось разве что по Днепру. Тюркоязычную хазарскую знать интересовала мирная торговля, она была открыта для иных культур, любезно принимала в своих владениях христианских миссионеров и даже перешла в иудаизм (из-за чего возникла ложная гипотеза об автохтонном происхождении восточноевропейских евреев). Центр созданного хазарами государства находился на Северном Кавказе, в низовьях Волги и Дона: города Семендер, Итиль и Саркел соответственно. Богатела верхушка каганата благодаря контролю над торговыми путями, из которых, безусловно, самым доходным был путь по Волге в Персию и Арабский халифат. Путь по Днепру в Черное море тогда выглядел не слишком привлекательным.
В первой половине VII века хазары заключили договор с Византией, которая уже вернула свои позиции в Северном Причерноморье. Ольвия после нашествий готов и гуннов в IV веке превратилась в руины, зато удобным плацдармом для ромеев служил южный берег Тавриды, защищенный от степных кочевников горной цепью. Административным центром византийских владений на полуострове стал Херсонес. При Юстиниане в важнейших городах разместили гарнизоны, к тому же на службу империи поступили крымские готы – они остались там, когда основная масса их народа ушла на запад, сначала в Центральную Европу, а потом на Апеннины и за Пиренеи. Чтобы готы лучше защищали владения Византии, к ним прислали специалистов по фортификациям, чтобы те помогли укрепить расположенные высоко в горах города с катакомбами. Как союзники хазары должны были не только помогать в войнах против персов и арабов, но и охранять пути к самому богатому в мире рынку – константинопольскому.
Что нам известно о славянах на территории Украины в период расцвета Хазарской державы? Ненамного больше, чем об их предках. Главным, нередко и единственным источником нам служит текст, созданный в Киеве спустя столетия. Не так давно археологи уверяли, что Киев основан в конце V или начале VI века (хотя IX век выглядит теперь намного вероятнее). Город мог служить форпостом хазар на северо-западе или руси – на юге. Но значение Киева, причину, по которой именно там возникает город, можно понять не столько по данным археологии, сколько по свидетельству летописи. Местное предание связывает начало Киева с близлежащим перевозом на Левобережье. Другие рассказывали, что Кий, основатель города, был не перевозчиком, а князем, что его братья Щек и Хорив дали свои имена горам, а сестра Лыбедь – речке, которая впадает в Днепр. Живописные скульптурные композиции, изображающие четырех легендарных основателей Киева, стоят теперь на набережной Днепра и в центре города.
Летопись насчитывает дюжину славянских племен к востоку от Карпат. На севере область их распространения достигала Ладожского озера, на востоке – верховьев Оки и Волги, на юге – низовий Днестра и Среднего Поднепровья. Эти народы были предками современных украинцев, белорусов и русских и получили от лингвистов название восточных славян, поскольку начиная приблизительно с VI века в их языках прослеживаются особенности, отличающие их от языков западных и южных славян.
Семь восточнославянских племен обитали в пределах современной Украины, на берегах Днепра, Днестра, Западного Буга, Припяти, Десны и Сожа. Под хазарский протекторат попали только поляне и северяне. Каковы бы ни были их отношения с соседями, могущественными и не слишком, образ жизни восточных славян со стороны казался почти одинаковым. Так можно заключить из летописи – текста, вышедшего из-под пера киевского монаха. Все племена, кроме родных ему полян, он изображает дикарями. “Жили в лесу, как и все звери, ели всё нечистое”, – пишет он, несомненно испытывая презрение к язычникам, включая современников.
Археология показывает, что хозяйство славян становилось более оседлым. Они строили бревенчатые избы, которых в деревне насчитывалось от четырех до тридцати. Деревни размещались гнездами. В центре таких гнезд возводили укрепления (“города”), что служили укрытием и штабом в случае нападения врагов. Занимались славяне земледелием и скотоводством. Принимая во внимание наличие вождей, их общественное устройство, видимо, следует отнести к военной демократии, как во времена Прокопия Кесарийского. Подобно антам и склавенам, они более всего почитали бога-громовержца, которого звали Перуном.
От персонажей Прокопия славян из “Повести временных лет” отличает несколько лучшая гигиена. Летописец вкладывает в уста св. Андрея, апостола, которому легенда приписывала проповедь христианства на киевских холмах, такую речь: “Диво видел я в Славянской земле, когда шел сюда. Видел бани деревянные, и натопят их сильно, и разденутся, и будут наги, и обольются мытелью, и возьмут веники, и начнут хлестаться, и до того себя добьют, что едва вылезут, чуть живые, и обольются водою студеною, и только так оживут. И творят это постоянно, никем же не мучимые, но сами себя мучат”. (Мытель – теплая вода со щелоком.)
Летописец – родом, видимо, из окрестностей Киева – не упустил случая посмеяться над банями, традиционными для Северо-Восточной Европы и Скандинавии. Гораздо суровее он клеймит дохристианские обычаи соотечественников, полагая их варварскими. О былых властителях Киевской земли пишет: “А древляне жили звериным обычаем, жили по-скотски: убивали друг друга, ели всё нечистое, и браков у них не бывало, но умыкали девиц у воды”.
Прочие славянские племена вели себя не лучше: “И браков у них не бывало, но устраивались игрища между селами, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни и здесь умыкали себе жен по сговору с ними; имели же по две и по три жены”.
Не стоит принимать летописный рассказ о славянских брачных обычаях, граничивших с промискуитетом, за описание нормального, а не девиантного поведения. Автор, ревнитель христианства и человек из другой эпохи, стремился, конечно же, искоренить какие бы то ни было отклонения от христианского морального стандарта и сосредоточился на забавах парней и девушек, не касаясь института брака как такового. Ибрагим ибн Якуб, еврей из Андалусии (тогда – центра Кордовского халифата), посещал западнославянские страны в середине X века и выяснил, что браки у славян были прочными, а получение приданого – одним из главных способов накопления богатства. При этом путешественник отметил, что у людей обоего пола считалось нормой получение сексуального опыта до брака: “Женщины их, когда выйдут замуж, не прелюбодействуют. А когда девица кого полюбит, то она к нему отправляется и у него удовлетворяет свою страсть. А когда мужчина женится и найдет свою жену девственною, он ей говорит: «Если бы было у тебя что-нибудь хорошее, то мужчины полюбили бы тебя и ты избрала бы себе кого-нибудь, который бы тебя лишил невинности» – и прогоняет ее и отрекается от нее”[12].
Мало что известно о славянах на территории современной Украины до X–XI веков, источниками же нам служат, как правило, рассказы их противников – византийцев, или готов, или ревностных христиан позднейшего времени, вроде киевского летописца, которому предки казались прежде всего носителями языческих заблуждений. В обоих случаях они предстают варварами, врагами либо христианской державы, либо христианских веры и обряда. Летопись не дает нам возможности узнать почти ничего о мирной колонизации ими пространств Восточной Европы, когда большинство их покинуло прародину (та включала и северо-западную часть Украины) и ушло на юг, до самой оконечности Балканского полуострова, на северо-запад – за Вислу, к Эльбе и южным берегам Балтики, на северо-восток – к Финскому заливу, в верховья Волги и Оки. Славяне были земледельцами и порой шли следом за кочевниками, когда те после громких побед не знали, что делать с покоренными землями, непригодными для выпаса скота. Волны славянской колонизации катились медленно и, как правило, мирно – но приходили славяне в новые края всерьез и надолго.
Глава 3
Викинги на Днепре
На Украине, как и почти по всей Европе, эпоху миграций (Великого переселения народов) сменила эпоха викингов: от последних десятилетий VIII до второй трети XI века включительно. На владения римлян, занятые прежними “варварами”, стали нападать новые – оттуда, где теперь расположены Швеция, Норвегия и Дания. Это были викинги, известные Западной Европе также под именем норманнов, а Восточной – варягов. Они грабили и покоряли порой целые страны. Иногда их вторжение приводило к переменам в тех или иных государственных образованиях, иногда они создавали их сами.
Откуда же вести отсчет этого периода? Для Британии мы знаем точную дату: 8 июня 793 года. В этот день викинги – что приплыли, видимо, из Норвегии – разорили монастырь на острове Линдисфарн у северо-восточного берега Англии. Кое-кого из братии они утопили, прочих увели в рабство. Погрузив на свои драккары монастырские сокровища, разбойники скрылись. В те же годы норманнам приглянулось и побережье Франции, где одна из земель позднее получила от них свое название – Нормандия. Так началась эпоха викингов.
Византийцы впервые увидели их не позднее 838 года, когда в Константинополь явились послы короля Руси (Rhos Бертинских анналов) с предложением дружбы. Прибыли они с севера, но одолевать тот же путь еще раз не хотели, опасаясь враждебных племен. Василевс отправил их домой через сегодняшнюю Германию. При дворе Людовика Благочестивого, сына прославленного императора франков Карла Великого, в послах опознали шведов – не норманнские ли это лазутчики? У нас едва ли есть причины подозревать в них шпионов, послам же по дороге в Киев и вправду было чего бояться: скажем, славян или, еще вероятнее, кочевников Понтийских степей.
Дата добавления: 2019-09-02; просмотров: 100; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!