I. Борьба за религиозную свободу 19 страница
VI. Если в том политическом строе, который служил источником правовых представлений для средневековых юристов, не было теократизма, то не было там и феодализма. Поэтому нет ничего удивительного в том, что легисты должны были отнестись отрицательно ко многим сторонам феодального порядка.
Легистов не могла не поражать противоположность между бессословным строе Римской Империи и строгою сословностью западноевропейского общественного порядка. Естественно, что они выступили против феодальных привилегий. Их оружие направлялось главным образом против мелких сеньоров, потому что крупные сливались в их представлении с государями. Побуждением к этой борьбе служило не только преклонение перед римским идеалом и эгоистический интерес. Вышедшие большею частью из приниженного сословия, легисты, как представители светской интеллигенции, стремились стать рядом с представителями физической силы и родовитости. Они хотели принять участие в государственной жизни. И шаг за шагом оттесняли они феодалов от источника власти и права, от государя. Феодальные сеньоры хорошо сознавали, где их злейший враг, и платили им ненавистью, проявлявшеюся нередко в грубых и кровавых расправах.
Королям важна была торговля, как источник их доходов. Легистам близки были интересы торговцев, с которыми их связывали происхождение, родство, браки. Под защитою королей легисты открыли борьбу против тех сомнений торгового оборота, которым он подвергался со стороны церкви. Борьба велась или открыто, под авторитетом римского права, или скрытно, путем изобретения различных юридических средств обойти запрещения церкви. В этой борьбе права римского с каноническим перевес колебался, смотря по тому, какая власть, светская или церковная, брала верх в данный момент и в данном месте. В окончательном итоге, конечно, торговый оборот добился своего, и потому он так сочувствовал этой стороне деятельности легистов. Среднее сословие вырастает под крылом средневековой юриспруденции.
|
|
|
Особенно чувствительный удар феодальному строю наносили легисты, расширяя постепенно государственную юрисдикцию за счет сеньоральной. Выдвигая идею, что правосудие дело государя и что оно находится в руках сеньоров только вследствие поручения ее королями, легисты все более и более находили оснований возвращать юрисдикцию к первоисточнику. Судебная власть переходила от сеньоров к королевским судам, в которых главную роль играли, конечно, юристы.
Такое же расширение королевской юрисдикции было предпринято и выполнено теми же легистами в ущерб церкви. Как прежде, при слабости светской власти, духовенство, пользовавшееся наибольшим авторитетом в глазах общества, расширяло свою юрисдикцию под предлогом того, что в спорном деле замешан грех (quia peccatum est), так теперь наступает обратное течение. Легисты всеми силами внушают государям идею необходимости взять в свои руки все судебное дело. Почувствовавшая силу королевская власть охотно приняла совет. С этою целью, по указанию юристов, постепенно стал расширяться круг так называемых cas rоуаuх.
|
|
|
В феодальном строе недвижимости резко отличались в своей оборотоспособности от движимых вещей. Этого не было в римском праве. Право одних дворян обладать недвижимостью была привилегия, с которой легисты не могли примириться ни по теоретическим соображениям, как несогласною с тем правовым порядком, который был для них идеалом, ни по практическим соображениям, как несоответствующей интересам среднего класса, к которому принадлежали сами легисты. В результате начатой на этой почве борьбы легистам удалось добиться права в некоторых случаях приобретать представителям этого класса (roturiers) феодальные имения. Это был сильный удар феодализму, нанесенный легистами под знаменем римского права. Правда, при этом процессе приравнивания феодальных форм землевладения к римским нормам пострадали маленькие люди, крестьяне, но об их интересах еще мало думали.
|
|
|
Если легисты боролись против феодального склада с точки зрения тех начал, которые они заимствовали у римлян, то юристы - представители обычного права действовали нередко в том же направлении под прикрытием идеи естественной справедливости. Феодальный строй основывался на несвободном состоянии низшего класса, и с этой стороны между ним и римским строем не было существенной разницы. Мы видели, что церковь не подала голоса за свободу. Ее видные учители искали обоснования рабства. Зато юристы - обычники высказали иной взгляд. Бомануар, составитель одного из наиболее популярных сборников, выражается так: В начале все были свободны, все пользовались одним и тем же состоянием, потому что по естественному праву каждый должен быть свободен *(347). Тот же взгляд высказывает и Эйке фон Репгоф в Саксонском Зерцале.
§ 19. Недовольство существующим порядком в общей литературе XIII и XIV веков
Литература: Всеобщая история литературы, под редакцией Корша и Кирпичникова, т. II, ч. 1, 1881; Лансон, История французской литературы, т. 1, 1896, стр. 19 - 289; Шерер, История немецкой литературы, т. I, 1893, стр. 3 - 252; Гаспари. История италъянской литературы, т. I, 1895; Jonckbloets, Geschichte der niederlandischen Literatur, 2 т., 1870 - 1872; Paris, La litterature frangaise au moyen dge, 2-е изд., 1890; Фойхт, Возрождение классической древности, первый век гуманизма, 1884, 2 т.
|
|
|
I. Изящная литература средних веков является выразительницею того мировоззрения, представительницею того общественного строя, которые сложились в средние века.
Вначале этого периода жизни западноевропейских народов в литературе господствует религиозный идеал. Это поэзия христианства в его католической форме. Главное содержание литературных произведений до половины XII столетия составляют религиозные темы. Страдания Христа, жизнь святых, отношение человека к Богу - вот что всецело занимает мысль общества. Поэтому лирика выражается в религиозных гимнах, эпика - в церковных легендах, драма - в представлении страстей Господних. Эпические герои этой поэзии - святые, атлеты Божьи. Основной мотив этой литературы строгий аскетизм. Спор тела с духом, кончающийся неизменно победой последнего, - такова любимая тема. Начатая духовными, которые заимствовали у древних писателей литературную форму, эта поэзия перешла и в светские круги, не исключая бродячих певцов.
Это направление в литературе должно было проявить полное безразличие к существующему государственному и правовому порядку.
В половине XII столетия рядом с духовной становится рыцарская поэзия благодаря крестовым походам, вызванным церковью с целью поднять религиозное настроение, воспрянул германский воинственный дух. Рыцари, отправившиеся отнимать у неверных Гроб Господень, увлеклись самой войной, и, вопреки расчетам церкви, воскресили старую германскую поэзию. В лице рыцарей замечается удивительное смешение противоположных начал. С одной стороны рыцарь напоминает норманнского викинга, с другой монаха: он больше всего любит войну, но ведет ее во славу Христа, преклоняется перед женщиною, но в его представлении женщина является чем - то средним между страстною любовницею и Мадонною. Любимая тема - что лучше: провести ли ночь в любви с прекрасной женщиной или утро в бою с сильным противником. Рыцарская поэзия носит характер аристократический. Это поэзия высшего воинствующего сословия, для которого сила - высший предмет восхищения. С этой точки зрения рыцарская поэзия смотрит свысока на низшие, слабые классы общества, на подлый (vilain) род людей. Знаменитый трубадур Бертран де Борн преисполнен глубокого презрения к ничтожному Вилэну, не способному отстаивать оружием свою честь. Не лучше звучат стихи миннезингера Нитгарда, направленные против грубой деревенщины. По мнению Фрейданка, Бог создал два сословия, дворян и духовных, купцов же создал сам черт.
Литератур, естественно вылившаяся из двух основных начал средневековья, католицизма и феодализма, должна была проявлять довольство существующим порядком, которому она отвечала. Конечно, она не могла не отозваться на борьбу императоров с папами. Так наиболее известный представитель рыцарской лирики, Вальтер фон дер Фогельвельде горячо стоит за императора против папы Иннокентия III и возмущается теми баронами, которые мешают светской власти укрепиться. Но здесь играет большую роль привязанность и ожидание лена, нежели принцип. Если в рыцарской поэзии встречается полемический, сатирический элемент (сирвенты), то это ничто иное, как рыцарские дуэли, имеющие личный, а не общественный характер.
Во второй половине XIII века в общественном строе средних веков образуется новый класс - третье сословие, незаметно взросшее за городскими стенами. Оно не могло быть довольно сложившимся до него порядком. Католицизм давил его религиозную совесть, феодализм лишал его политических прав, оба вместе стесняли его экономическую свободу. Одним из орудий борьбы этого сословия против двух высших послужила литература. Боевым приемом явилась насмешка над духовными и дворянами, сначала мягкая (фабльо, швенки), а затем все более переходящая в злую сатиру и поучительную дидактику.
Это уже не безразличие, характерное для духовной литературы, оторванной от мира сего, это не довольство сложившимся порядком, проявленное рыцарскою поэзией, как литературою господствующего класса, это уже явный протест против существующего государственного и правового строя, в котором не было приготовлено место для народившейся силы.
II. В литературе, выступающей на исходе средних веков, в XIII - XV вв., задору и своеволию рыцарей, лицемерию и жадности духовным противопоставляется простодушие, трудолюбие и здравый смысл горожанина и зажиточного крестьянина. Общие черты, характеризующие литературу третьего сословия, это: а) признание несправедливости разделения людей на классы не по личным заслугам, а по происхождению; b) превознесение труда над подвигами рыцарей и бездельем монахов; с) преклонение перед знанием и наукой, как средствами исправить существующий порядок., который держится насилием.
В Австрии около 1245 года появляется повесть "О папе Амисе", принадлежащая язвительному пepу Штриккера. В ней рассказываются бессовестные проделки странствующего священника, который для успеха своих плутен не останавливается даже перед кощунством. Он привлекает к делу и мощи, и ангелов, сходящих к нему с неба, чтобы помочь обманывать людей.
Около того же времени Бавария выдвинула стихотворное произведение под названием "Мужик Гельмбрехт". Сын зажиточного крестьянина вздумал переменить свое состояние на рыцарское. Отец пробовал убеждать его, что человек низкого происхождения, если он честен, стоит больше, нежели сын короля, не имеющий за собою ни заслуг, ни доблести. Ничто не помогло. Уступая настояниям сына, отец снарядил его, при чем для этого понадобилось почти разорить хозяйство. Гельмбрехт поступил на службу к владетельному барону и скоро прославился, благодаря своей свирепости и грабительству. Когда он посетил отца, то последний совсем не узнал сына. В разговоре между отцом и сыном выясняется, что девизом рыцарей служат слова: коли, жги вешай, грабь, обижай, не щади! В конце концов, герой попадает на расправу к крестьянам, которые жестоко мстят ему за все его бесчинства. Нравоучение, конечно, то, что честный труд лучше насилия, иначе: крестьянин выше рыцаря.
Позднее, в стихах Розенблюта "Капля трудового пота" человеческий труд признается божественным установлением на земле, и описываются чудеса, достигаемые каплею пота трудящегося человека.
Литература протестует против неравенства, идущего даже за пределы земной жизни. В одном фабльо рассказывается, как душа крестьянина попала случайно к дверям рая и апостол Петр не пустил ее, сказав: "Мужикам здесь не место". Крестьянин же обращается с жалобой к самому Богу. "Господи, по моему крайнему разумению, я так же имею право быть здесь, как и они. Ведь никогда я не отрекался от Тебя, не отказывался верить в Тебя, и никто не потерял жизнь по моей вине. А ими все это было совершено и все же теперь они с Тобой в раю". Господь Бог внял таких доводам.
III. Огромною популярностью пользовался в средние века "Роман о Розе", произведение аллегорическое и дидактическое. Оно принадлежит двум авторам: в первой, меньшей, части Гильому де Лори, а во второй, большей, - Жану де Мену. Жан де Мен вышел из среднего сословия, обладал огромною научною подготовкою. Он столько же ученый, сколько поэт. Одни считали его доктором богословия, другие доктором прав. Сочинение закончено около 1270 года.
Среди весьма сложной аллегории, которая должна изображать видение во сне, встречается ряд рассуждений общественного характера и с весьма радикальным направлением.
Происхождение государственной власти автор ставит в зависимость от возникновения частной собственности. Страсть к наживе, обуявшая людей с того времени, как Язон добыл золотое руно, привела к таким взаимным столкновениям, что пришлось избрать короля для ограждения за каждым того, что ему принадлежит. "Они выбрали из среды себя огромного вилэна, самого ширококостного между ними, самого крепкого и высокого и сделали его королем и сеньором". Следовательно, король такой же человек, как и все. Его авторитет основывается на его доблести, а не на его силе, "так как сила его не стоит двух яблок по сравнению с силой простого носильщика".
Как мало отличается по природе король от подданных, так же мало создает природа различия по сословиям. "Я, - говорит природа, - создала их всех одинаковыми, как это можно видеть при рождении, всех голыми", "подлыми (vilains) делаются люди не по природе, а по своей порочности. Благородство зависит от доброго сердца, без которого дворянство ничего не стоит". Автор высоко ставит знание. "Ученые люди благороднее всех королей и принцев, так как они образованы и о всем, что происходит, могут судить правильно, каково оно на самом деле, а потому они более всего способны различать добро и зло".
Презирая дворянство, не основанное на заслугах и благородстве поступков, Жан де Мен зло относится к духовенству, которое лицемерно пользуется религиею для корыстных целей. Большая ошибка воображать, что стоит надеть священническую одежду, чтобы быть святым. "Эти попы, проповедуя бедность, отлично ловят рыбу в мутной воде". "У меня, говорит монах, нет недостатка ни в деньгах, ни в стадах, - всего надавали мне люди по своей глупости". "Хотя я и прикидываюсь убогим, но к нищим я не благоволю и, клянусь Богородицей, предпочитаю знаться с королем Франции, чем с бедняком, хотя бы он и был добрейший малый. Когда я вижу, что все эти бедняки полуголые трясутся в лихорадке на зловонной навозной куче, завывая от голода и холода, я сторонюсь от них. Если кто из них захворает - не жди меня, - чего я могу сам ждать от того, кто облизывает свой собственный ножик? Вот если заболеет богатый ростовщик - это дело другого рода: навестить, утешить его стоит - угостишься и домой снесешь кое - что. Такого я готов провожать до могилы. А если меня вздумают упрекают за то, что я сторонюсь бедных, знаете ли, что я отвечаю: богатые более погрязли в грехах, а потому больше нуждаются в моей помощи".
В противоположность рыцарям, создавшим культ женщины, Жан де Мен относится довольно презрительно к женщине. Сомневаясь в верности жен, автор не находит смысла в единобрачии. "Природа не так глупа, чтобы создать Марианну только для Роберта, а Роберта для Марианны, Агнессы или Переты, - нет, она создала каждого из них вообще для каждой и каждую для каждого".
"Роман Розе" произвел огромную сенсацию в тогдашнем обществе. Он вызвал полемику, продолжавшуюся все XIV столетие и половину ХV. Злейшие нападки соединялись с восторженным поклонением. Конечно, вся эта ожесточенная полемика была вызвана не художественною стороною литературного произведения. На злобу дня отозвался и канцлер Парижского университета, знаменитый проповедник Жерсон, который требовал предания подобных авторов суду! Это тот самый Жерсон, который в трактате "О духовной и государственной власти" отстаивал тезис, что собор выше Папы, и который, вместе с увековечившей себя старухой, подложил полено на костер Гуса, апеллировавшего к собору на решение папы.
IV. Не менее известен был средневековому обществу Западной Европы "Роман о Лисе". Первоначальная редакция его принадлежит Франции, и здесь он получил наиболее художественную форму. Но нидерландская переработка, уступая в художественности, развила более, по сравнению с образцом, социальную сторону этого литературного произведения. Чем более надвигалась новая общественная сила, тем сильнее изменялась редакция сатиры, принимая все более острый характер.
В лице изворотливого Рейнеке - Лиса, которому удавалось выходить из всех трудных обстоятельств при помощи не силы, а ума, и побеждать своих противников, кичливых своими связями с Ноблем - львом, - вновь народившееся третье сословие, богатое знаниями и умное, одерживало верх над феодальным дворянством, которое могло противопоставить только родовитость и меч.
Хорошо всем известная повесть о плутнях Рейне дает картину средневекового феодального общества, окружающего двор царя - льва. Перед ним идет борьба между волком Изегримом, представляющим дворянство, и лисом Рейнеке, выражающим тенденции буржуазии. Волк чувствует себя неспокойно, боится выходить на грабеж с того времени, как появился Лис, который своею хитростью всегда вредит Изегриму. Лучшее место романа - суд над Рейнеке. Это сатира на бесправие слабых, на господство силы и веры в знамения, обеспечивающие успех перед королевскою властью. Но Лис, благодаря своему уму, начинаетъ изменять эту обычную картину.
V. Особенно рано и прочно укрепилось третье сословие в богатых промышленных Нидерландах. Выражением трезвого, спокойного и трудолюбивого их населения явилась обширная дидактическая Европа. Направление этой литературы дал Яков фан Мэрлант. долго служивший образцом для литературы этой страны.
Время жизни этого замечательного писателя точно неизвестно, - оно относится ко второй половине XIII столетия. Мэрлант был человек весьма образованный: он поражал современников своей ученостью. Владея латинским и французским языками, Мэрлант был хорошо знаком с классическою рыцарскою литературой. Он был силен в естествознании не менее чем в правоведении. Он знал и римское и обычное право. Из его многочисленных сочинений, затрагивающих все области знания, не исключая и любви, для философии права имеют значение "Увы, Мартин!" и "Советы государственного управления". Первое из этих сочинений написано Мэрлантом в молодости и изложено в страстном, вызывающем тоне. Это стихотворный Диалог между Яковом и Мартином и касается различных сторон индивидуальной и социальной жизни! Среди них имеются острые темы, встречающие весьма сильные ответы.
Если все люди происходят от Адама, как могло случиться, что одни из них, свободны и благородны, а другие - рабы? Ссылаются на Библию и утверждают, что рабы происходят от Каина. Но разве по Библии не все люди одинаково впали в грех? Также убедительно производить рабов от Хама, сына Ноя! Заключается ли источник сословного благородства в обладании крупными поместьями? Но тогда стоит их отнять - и благородство пропадет. Нет, благородство имеет только одно основание это честность, нравственную чистоту. Такой человек благороден, хотя бы он был раб. На самом деле те, которые присваивают исключительно себе благородство не имеют на то никаких прав. Попы думают гораздо больше о земном благополучии, нежели о царствии Божием. Глава церкви так же грешен, как и низшие: римский двор только жрет и пьет. Деньги стекаются к нему со всех сторон для того, чтобы он мог развратничать. А бароны и графы разве лучше? Поклялись отнять у неверных Гроб Господень, а сами только и делают, что воюют друг с другом? целые дни охотятся, а ночи спят на мягких пуховиках с женами, и то чаще всего не со своими.
Дата добавления: 2019-09-02; просмотров: 163; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!