Собор Покрова Богородицы (Василия Блаженного). Воздвигнут на Красной площади в честь взятия Казани
***
Болезнь Ивана IV и первая ссора его с Сильвестром и Избранной радой. План возвести на трон Владимира Андреевича. Совет Вассиана Топоркова. Иван IV стремится укрепить московское самодержавие. Присоединение Астрахани 1556. Начало Ливонской войны (1558-1583). Взятие Нарвы. Избранная Рада противится Ливонской войне, мечтая о покорении Крыма. Разрыв Ивана IV с Избранной Радой. Кончина Анастасии Романовны. Ссылка Сильвестра и Адашева. Первые казни Грозного
Несомненно, что 1552 год был звездным часом всего Иванова царствования. Умри он в этом году, после блестящей победы, в разгар важных реформ - и в потомстве осталась бы совсем другая память об этом сложном и неоднозначном человеке. Но он правил еще тридцать лет и множеством черных дел почти затмил все светлые воспоминания о первых годах своего правления. Разлад между Иваном и его окружением впервые обозначился в 1553 году. В этом году Иван заболел горячкой и, придя в себя после бреда, приказал написать завещание, в котором объявлял наследником своего сына Дмитрия, родившегося в прошлом году. Но когда в царской столовой палате собрали бояр для присяги, многие отказались присягать. Отец Алексея Адашева смело сказал больному государю: "Мы рады повиноваться тебе и твоему сыну, только не хотим служить Захарьиным, которые будут управлять государством именем младенца, а мы уже испытали, что значит боярское правление". Спор между боярами шел горячий. В числе "не хотевших присягать был двоюродный брат государя Владимир Андреевич Старицкий и это впоследствии подало царю повод толковать, что отказ бояр в присяге происходил от тайного намерения по его смерти возвести на престол Владимира Андреевича. Спор о присяге длился целый день и ничем не решился. Наконец все бояре, один за другим, присягнули, Владимир Андреевич тоже. Трудно решить: действительно ли было у некоторых намерение возвести Владимира на престол в случае смерти царя или упорство бояр происходило от нелюбви к Захарьиным, от боязни попасть под их власть, и бояре искали только средство в случае смерти Ивана устроить дело так, чтобы не дать господства его шурьям. Очень подозрительным показалось всем, что в то время, как царь лежал при смерти, Владимир Андреевич раздавал жалование своим детям боярским и медлил до последней минуты с принесением присяги. Не любившие его бояре стали тогда же подозревать его и даже не допускали к больному государю. За Владимира вступился Сильвестр, и это очень не понравилось Ивану.
|
|
|
Сильвестр. Памятник «1000-летие России» в Великом Новгороде
Он ничем явно не проявил своего неудовольствия, но несомненно, что после этого Сильвестр сильно потерял в своем влиянии. Вообще, из всего, что известно об этом человеке, можно заключить, что Сильвестр был муж благонамеренный и строго благочестивый, но склонный к мелочам и навязчивый. Взявшись управлять совестью и нравственным поведением молодого царя, он, видимо, часто брал неверный тон, входил в ненужные подробности, позволял себе настаивать, не раз заставлял царя менять свое решение. Уступая ему поначалу, Иван. со временем стал раздражаться и тяготиться этой опекой. Позже Грозный писал Курбскому о Сильвестре и Адашеве: "Они отняли у нас данную нам от прародителей власть возвышать вас, бояр, по нашему изволению, но все положили в свою и вашу власть; как вам нравилось, так и делалось; вы утвердились между собой дружбой, чтобы все содержать в своей воле; у нас же ни о чем не спрашивали, как будто нас на свете не было; всякое устроение и утверждение совершалось по воле их и их советников. Мы, бывало, если что-нибудь и доброе присоветуем, то они считают это ни к чему не нужным, а сами хоть что-нибудь неудобное и развращенное выдумают, так ихнее все хорошо! Во всех малых и ничтожных вещах, до обувания и до спанья, мне не было воли, а все по их хотению делалось. Что же тут неразумного, если мы не захотели остаться в младенчестве, будучи в совершенном разуме?"
|
|
|
Избавившись от смертельной болезни, Иван IV решил совершить паломничество в Кириллов Белозерский монастырь. С этой поездкой также связывают много важных событий. Дорогой умер первый сын Ивана, младенец Дмитрий. В Троицком монастыре Иван встретился с Максимом Греком, а в Дмитрове, в Песношском монастыре, с другим узником, Вассианом Топорковым, прежним Коломенским епископом. Иван, помня, что Топорков был любимцем его отца, зашел к нему в келию и спросил: "Как я должен царствовать, чтоб вельмож своих держать в послушании?" Вассиан, по свидетельству Курбского, прошептал ему на ухо такой ответ: "Если хочешь быть самодержцем, не держи при себе ни одного советника, который был бы умнее тебя, потому что ты лучше всех; если будешь так поступать, го будешь тверд на царстве и все будешь иметь в руках своих. Если же будешь иметь при себе людей умнее себя, то по необходимости будешь послушен им". Иван поцеловал его руку и сказал: "Если б и отец мой был жив, то и он такого последнего совета не подал бы мне!" Курбский говорит, что от сатанинского силлогизма Топоркова произошла вся беда, то есть перемена в поведении Ивана, но это едва ли верно. Летописец указывает начало бед в событиях, происшедших во время болезни Ивана, да и вряд ли в словах Топоркова Иван IV нашел для себя что-то новое. Вчитываясь в его позднюю переписку с Курбским, можно видеть, что Иван с детства затверживал любимые библейские тексты и исторические примеры, и все они сводились к одному - все говорили о царской власти и ее Божественном происхождении, о государственном порядке, об отношениях к советникам и подданным, о гибельных следствиях разновластия и безначалия. Иван Грозный первым из московских государей узрел и живо почувствовал в себе царя в настоящем библейском смысле, как помазанника Божия. Но эта идея проявилась у него не сразу: он сомневался в своих силах, мучился самоуничижением, отдавал себя в добровольное подчинение советникам, как бы принося в жертву, и при этом видел, что те берут над ним все более и более властный тон, пользуются им, а вместе с тем готовы его продать. Он стал самовластным не прежде, чем окончательно разочаровался в людях, и в этом смысле слова Топоркова, совпавшие с его собственными сокровенными мыслями, должны были иметь большое значение. Разрушительная борьба страстей в душе Ивана IV уже началась, но следствия ее явились позже.
|
|
|
|
|
|
В 1556 году московское войско захватило Астрахань. Вся территория Астраханского ханства и поволжские степи до самого Каспийского моря присоединены были к России. Войны Казанская и Астраханская неизбежно вели к войне с Крымом, а между тем завязывалась уже новая война на западе, которая постепенно приковала к себе все силы России.
В 1553 году закончилось 50-летнее перемирие с Ливонией, одним из условий которого была уплата дани с Дерпта (Юрьева). При Василии III и в малолетство Ивана дань эта рыцарями не выплачивалась, и вот, когда в 1554 году ливонские послы приехали в Москву для продления договора. Грозный велел напомнить о ней и взыскать недоимки за 50 лет. Послы обещали погасить долг в течение трех лет. Нов 1557 году недоимки так и не были выплачены, и с этого года началась Ливонская война.
Успех, который сопутствовал русским в ее начале, превзошел все ожидания. В мае 1558 года взята была Нарва. В следующем месяце - Нейгауз. В июле капитулировал Дерпт, соблазненный выгодными условиями, которые предложили ему русские воеводы. К осени в русское подданство перешло более 20 городов. Одни ревельцы продолжали обороняться и в 1559 году обратились к датскому королю с просьбой принять их в свое подданство. Ливонский магистр Кетлер последовал их примеру и осенью 1559 года заключил союз с польским королем Сигизмундом-Августом. Ливонцы отдали Польше 9 волостей с условием, что король окажет им помощь против России. К 1560 году выяснилось, что вместо слабой Ливонии России предстоит война с Данией, Польшей, а возможно, и Швецией. К этому времени относится разрыв царя с Сильвестром и Адашевым. Уже прежде Иван IV во многих случаях поступал самовластно, вопреки советам Сильвестра. Тот убеждал царя продолжать войну на востоке и увенчать свои деяния покорением Крыма. Иван вместо этого обратился к Прибалтике. Во все время Ливонской войны Сильвестр был ее яростным противником и в стремлении остановить царя не знал удержу. "Заболею ли я, или царица, или дети, - писал позже Грозный Курбскому, - все это. по вашим словам, было наказание Божие за наше непослушание Вам".
Для Ивана, возраст которого приближался уже к 30 годам, попреки Сильвестра стали совершенно несносны, и врагам не стоило большого труда поссорить их окончательно. Разрыв состоялся осенью 1559 года во время возвращения царя с больной царицей Анастасией из Можайска в Москву. Обстоятельства его темны и неясны. Ив ан IV в письме к Курбскому говорит о них вскользь. Очевидно только, что на этот раз Сильвестр и Адашев имели столкновение с самой Анастасией. "За одно малое слово с ее стороны явилась она им неугодна, - писал Грозный, - за одно малое слово ее они рассердились". Что скрывается за этой фразой, неизвестно, но весною 1560 года видим уже Адашева в почетной ссылке при войске, отправлявшемся в Ливонию. В то же время добровольно удалился в Кириллов Белозерский монастырь Сильвестр. Примирение с ними было еще возможно, если бы не роковое обстоятельство: в августе 1560 года умерла горячо любимая жена Ивана Анастасия Романовна, и с ее кончиной стали окончательно ненавистны те, кто не любил ее при жизни. Враги, среди которых видную роль играли шурья царя Захарьины, поспешили окончательно погубить прежних любимцев. В том же году состоялся суд над Адашевым и Сильвестром, которых обвиняли огульно, не вызвав даже для оправданий в Москву. Курбский говорит, что их уличали в отравлении Анастасии, но едва ли это так. Сам Грозный ни словом не упоминает об этом, а говорит только: "Сыскав измены собаки Алексея Адашева и всех его советников, мы наказали их милостиво: смертной казнью не казнили никого, но по разным местам разослали. Поп Сильвестр, видя своих советников в опале, ушел по своей воле, и мы его отпустили не потому, чтобы устыдились его, но потому, что не хотели судить его здесь: хочу судиться с ним в вечной жизни, перед агнцем Божьим; а сын его и до сих пор в благоденствии пребывает, только лица нашего не видит". Сильвестр уехал в монастырь на Соловки, и о дальнейшей судьбе его ничего не известно. Адашева заключили в тюрьму в Дерпте, где он умер через два месяца от горячки. Гораздо круче расправился Иван с родственниками и близкими Адашева. В 1561 году казнены были брат Алексея Адашева, Данило, с 12-летним сыном, тесть его Туров, трое братьев жены Алексея, Сатины, родственник Адашева, Иван Шишкин, с женой и детьми и какая-то знатная вдова Мария, приятельница Адашева, с пятью сыновьями.
***
Дата добавления: 2019-03-09; просмотров: 120; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!