Корабль гурманов vs Бетонный линкор 26 страница
Чувствуя тоску и одиночество, лейтенант Ральф Боос побрел наугад, расплескивая массивными башмаками скопившуюся в воронках и выбоинах воду. Вдоль периметра возвышались капониры автоматических зениток. На юте крутились локаторы дальнего обнаружения, которые во время боя втягивались под броневые колпаки. На баке торчала наспех сооруженная вышка, которую матросы именовали по старой привычке «марсом». На «марсе» маялся наблюдатель, озирающий горизонт. Округлые проплешины, которые глазу непосвященного было не отличить от остальной поверхности, скрывали ракетные шахты. Контр-адмирал берег ракеты для последнего решающего сражения. Пока что в бою обходились зенитками для защиты с воздуха и скорострельными 100-миллиметровыми орудиями для поражения надводных целей.
Лейтенант приблизился к самой кромке острова. Ограждение давно было сметено снарядами мертвяков. Восстановить его и не пытались. Зачем, если в следующем же бою эти легкие, почти изящные перильца будут изорваны, смяты, скручены в железные клубки. Поэтому каждый раз ремонтная бригада ограничивалась тем, что вбивала в бетон арматуру и провешивала леера. Боос остановился возле этой хлипкой ограды, глядя на беснующиеся волны. Его так и подмывало сделать еще шаг, сверзиться с высоты трехэтажного дома, прямиком на невидимые в мутной штормовой воде надолбы. Ведь если верить тому, что болтают в кубрике, жизнь на этом не закончится, она перейдет в иную стадию.
|
|
|
«Вот, наслушался матросской болтовни, – укорил себя лейтенант. – К черту эти настроения! Служба хлюпиков не любит…»
Боос повернулся к бушующему морю спиной и зашагал к шлюзовой надстройке. Нужно было еще привести себя в порядок перед совещанием у командира.
Офицерский состав островного форта «Непотопляемый», сверкая орденами и аксельбантами, почтительно внимал командиру, контр-адмиралу Гуго Шрееру.
– Мы прошли с вами славный путь, друзья, – вещал контр-адмирал. – Хочу напомнить, что начинали мы как форт огневой поддержки операций Объединенных Флотов в акватории Индийского океана. Небольшой гарнизон, обслуживающий главным образом системы автоматического ведения огня. Третья Мировая существенно повысила наш статус! Теперь мы не вспомогательная часть, теперь мы главный форпост человечества в этом регионе! Настанет день, когда мы из обороны перейдем в наступление. Мы захватим вражеский корабль, очистим его палубы от дьявольских отродий и прорвемся к берегам Северной Америки – оплота истинно христианских ценностей и подлинной демократии. Я уверен, Соединенные Штаты устояли под натиском мертворожденного воинства, ибо не существует такой силы, которая бы…
|
|
|
Резкий звонок прервал речь командира. Вызывали с центрального наблюдательного поста. Лейтенант Боос поднял трубку.
– Говорит сержант Пистра! – раздался взволнованный голос дежурного. – Вижу на радаре группу кораблей, которая приближается курсом двести десять, скорость – восемнадцать узлов.
Боос сейчас же вызвал «марсовых».
– Подтверждаю, – отрапортовал «марсовый». – Дымы в направлении зюйд – зюйд вест. Расстояние около тридцати кабельтовых.
– Продолжать наблюдение! – приказал лейтенант. – Докладывать о малейшем изменении ситуации.
Боос положил трубку. Офицеры смотрели на него, как на пророка Илию.
– Вражеский флот на горизонте, – возвестил «пророк».
Шреер надул щеки и выдохнул:
– Боевая тревога!
Пятерка «Корсаров», ревя винтами, пронеслась над мачтами нашего корабля. На горизонте вырисовывался абрис авианосца «Лавкрафт». На правом траверзе «Уробороса», накрытый тенью могучего дредноута, шел эсминец «Мавзолей Ленина».
Корабли Южного Флота стягивались в квадрат, который по-прежнему контролировался фортом живых. Я видел черные дымы на севере, – там, где море сливалось с небом. Живые отбивали атаки одну за другой.
|
|
|
– Защитники «Непотопляемого»! Солдаты, матросы, офицеры! – звучало в радиоэфире. – С вами говорит командующий Южным Флотом Мертвечества скелет-адмирал Могилевский. Вы с честью выполнили свой долг. Дальнейшее сопротивление бесполезно. Помощи ждать неоткуда. Все воинские соединения живых либо сдались, либо разгромлены. Я призываю и вас сложить оружие! Я обещаю достойные условия содержания в плену. Сухую одежду, щедрые пайки, средства для ухода за личной гигиеной. Раненым будет оказана медицинская помощь. Пора прекратить кровопролитие…
Я выплеснул за борт ведро помоев. Далеко внизу треугольные плавники рассекали волны. Акул собралось в этих водах – видимо-невидимо. Сколько же моряков нашло успокоение в их ненасытных желудках? Все друг друга жрут. Что за рок довлеет над обитателями нашей планеты…
Вернувшись на камбуз, я увидел, что Червивый под присмотром Гробушко готовит ризотто.
– Собрались мертвячков рисовой кашей накормить? А, товарищ мумии-лейтенант? – весело спросил я.
– Да, – не отрывая взгляд от сковороды, ответил кок. – Рис, знаешь ли, крепит.
– Крепит? – Я не понял, шутит ли Гробушко или говорит серьезно.
– Крепит, – без намека на иронию повторил кок. – Ведь кому-то скоро в бой.
|
|
|
Действительно, на «Уроборосе» полным ходом шла подготовка к предстоящему сражению. На палубе дредноута не было ничего деревянного, но за борт отправились брезентовые тенты, за которыми команда пряталась от тропического солнца и назойливых мух. Следом за тентами в море выбросили все, что могло мало-мальски гореть. Пожарные команды растягивали вдоль коридоров шланги, отрабатывая учебные тревоги под присмотром кондукторов и офицеров.
Мы успели накормить команду и прибрать на камбузе, прежде чем оглушительно завыли сирены.
– Ну, началось! – блеснул бельмами Гробушко.
Все неожиданно взбодрились. Меня тоже захлестнула всеобщая беспричинная веселость и бравада. Захотелось выбраться на верхние палубы и своими глазами увидеть неприступный форт живых, об который не единожды ломали зубы военно-морские силы Мертвечества.
– Давайте, братцы. Занять места по боевому расписанию, – распорядился Гробушко.
Матросы, в их числе и я, откозыряли и бросились из камбуза, как тараканы – кто куда. Червивый присоединился к пожарникам, а я – к команде эвакуаторов, которые, вооружившись носилками, ждали, когда появятся первые раненые.
Само собой, ни одно ранение не могло быть для нас смертельным, но попробуй повоюй, если, к примеру, выбитая наружу кость не позволяет ни повернуться, ни развернуться.
Неразборчивое бормотание, которое доносили порывы ветра, переросло в грохот канонады. Выглянув в иллюминатор, я увидел в небе горящий «Корсар». Пилот отчаянно пытался дотянуть до авианосца. Я понял, что мы уже близко от эпицентра событий.
Затем грянуло точно раскатом грома, и палуба содрогнулась. В иллюминатор я увидел вздыбившийся столб воды. Палубу окатило, по стеклу иллюминатора заструились разводы, как будто снаружи лил дождь.
В ответ басовито рявкнуло наше орудие. Комендоры начали пристрелку. Я знал, что огнем всех пяти башен главного калибра управляют с одного поста, так что накрыть бетонный островок, занозой застрявший в заднице всего мертвого мира, будет несложно.
По броне «Уробороса» словно врезали бревном, окованным железом. Затем еще раз и еще. Даже понимая, что ни боль, ни смерть мне не грозят, я испытал какое-то странное ощущение. Наверное, оно было рудиментарным и досталось по наследству от меня прежнего, меня живого. Но, в общем, не напрасно нас Гробушко накормил отварным рисом. Я оценил осмотрительность кока.
– Такими пистонами шкуру «Уробороса» не испортить, – с напускной небрежностью проговорил темнокожий боцман, которого назначили командовать эвакуаторами.
Дредноут пронзила дрожь от киля до верхушки мачты. Это открыли огонь наши 305-миллиметровки. Я не знал, какое расстояние разделяло «Уроборос» и форт «Непотопляемый», но отчетливо представил, как свистят, пожирая мили, снаряды, несущие освобождение живым.
Бум! Бум! – доносилось отовсюду. Теперь казалось, что бревна бьют по корпусу дредноута со всех сторон.
– Раненые в третьей башне! – Боцман так сильно выпучил глаза, что один из них вывалился из глазницы и повис на бледно-зеленом стебельке.
Я отдал честь и стремглав помчался в третью башню. Мой напарник – матрос-гальванер Неткусков – едва успевал следом, неся под мышкой свернутые носилки.
Стальная плита люка отошла в сторону. В лицо дохнуло жаром, точно из зева доменной печи: снаружи бушевал огонь. Я на миг опешил: ведь мы очистили корабль от всего, что могло гореть. Оказалось, что палуба и надстройки испещрены округлыми кавернами, из который, точно из жерл вулканов, било пламя и летели брызги расплавленного металла.
Живые били по «Уроборосу» теми самыми кумулятивными снарядами, секрет производства которых в Мертвечестве был безвозвратно утерян.
Третьей башне крепко досталось. Один ствол был свернут вбок, алели раскаленными закраинами несколько пробоин. По башне метались языки пламени: горела покрывающая броню краска. Пожарная команда разворачивала шланги. Червивый направил медный раструб в сторону открытого люка. Вход в башню был задымлен, из мглы кто-то тянул руки.
Вражеский снаряд шарахнул рядом с кораблем. Грязная вода перелилась через фальшборт. Зашипела, заклокотала, испаряясь. Горячий туман на несколько секунд застелил палубу. Я, прикрывая лицо руками, поплелся к башне, в которой ждали раненые комендоры.
Над головой что-то фыркнуло, поток воздуха сорвал фуражку-начерепушку и швырнул ее в пламя. Грохнуло так, что мои барабанные перепонки на время утратили способность реагировать на звуковые колебания. Наверху вспух огненный шар, средняя труба со скрежетом завалилась и, осыпав палубу искрами, упала за борт. Я спрятался за кнехтом и сделал это вовремя, потому что огненная стрела следующей ракеты пронеслась над мостиком ходовой рубки и легла перед входом в третью башню. Пожарную команду смело, словно лавиной.
В какой-то миг я растерялся. Было непонятно, что делать дальше. Ясно, что в башне не осталось ни одного мертвого, все комендоры превратились в прах.
– Браток! – услышал я хриплый голос.
Я завертел головой, но никого не увидел. Затем поглядел под ноги…
Матерь божья! От Червивого осталась лишь голова, шея и кусок ключицы.
– Браток! – Червивый глядел пустым взором в закопченные небеса и едва-едва шевелил губами. – Избавь от мук бесперспективного существования! Брось за борт… Пусть в акульем желудке найду успокоение…
У меня перехватило в горле. Обеими руками и с превеликой осторожностью я поднял голову друга.
– Бывай, Обглоданный… – попрощался Червивый. – Жаль, не плясать мне на твоей свадьбе, братка.
Я прижал голову Червивого к груди.
– Прощай, друг! Будь проклята эта война! – В тот миг мне были одинаково противны и живые, и покойники. Как ни странно, но оказалось, что и умершему человеку есть что терять. Если, конечно, в его тухлом теле имеется немного совести и чести.
Я бросил то, что осталось от Червивого, за борт. Но то ли из-за качки, то ли из-за моей растерянности, голова, не долетев, упала на палубу. Выражение лица Червивого сменилось с возвышенно-одухотворенного на взбешенно-недоуменное.
– Вот сука! – ругнулся он. – Ты это специально сделал, да? Издеваться над инвалидом войны вздумал?
Пока не случилось беды, я подхватил голову Червивого и торопливо перебросил ее через фальшборт. Только после этого я осознал, что меня какое-то время монотонно зовет Неткусков.
– Напарник… Напарник…
– Ну, чего тебе? – вспылил я.
Неткусков, сидя на комингсе, пытался приладить оторванную руку к культе. Его прожженная во многих местах форменка дымилась.
– Как думаешь, – спросил он, – если скотчем примотать… – Он поднял на меня полные грусти глаза. – Или лучше степлером пришпандорить?..
Отпихнув Неткускова с порога люка ногой, на палубу вышел заместитель командира по работе с личным составом. Поверх мундира мертвый офицер надел бронежилет, на лакированном черепе сидела каска. В зубах заместитель командира сжимал трубку, а в руке – пистолет Макарова.
– А! Обглоданный! – узнал он меня. – Как служится, матрос второй степени разложения?
– Рад стараться! – незатейливо ответил я, встав во фрунт.
– Дракула! – похвалил офицер. – Упырь! Дуй в арсенал за автоматом! Сейчас на абордаж пойдем. Третью степень разложения тебе зарабатывать.
– Как – на абордаж, товарищ лич-капитан второго ранга? – снова опешил я. – Мы ведь не морские пехотинцы.
– Ты – на флоте, мертвец! – заместитель командира ткнул мне в лицо дулом «макарыча». – А значит, ты – и морской пехотинец, и матрос, и молочница с пастушкой, если так прикажет командование. Все идут на абордаж! Даже я!
– И я! – На палубу вышел мумии-лейтенант Гробушко, вооруженный «калашниковым». Кок не пожелал или не посчитал нужным переодеться. Я понял, что он собирается идти в атаку в белом поварском кителе.
– И я! – раздался зычный голос темнокожего боцмана. Он тоже выбрался на палубу. На плече – ручной многозарядный гранатомет «ГМ-94», правый глаз – болтается на стебельке.
– Ну, и я с вами! – Неткусков несколько раз взмахнул оторванной рукой, точно саблей.
– Тем более, – расщедрился на объяснения заместитель командира, – остальные корабли флота или плавают кверху килями, или уже лежат на дне. На плаву остались только мы и «Лавкрафт». «Уроборос», благодаря бронированной шкуре, смог подобраться к цели на абордажную дистанцию.
– Вот оно! Глядите! – затаив отсутствующее дыхание, проговорил Гробушко.
Я обернулся. Через миг клубы дыма, которые заволакивали горизонт, поредели, а затем растаяли вовсе.
«Непотопляемый»… Последний оплот живых…
Островок, залитый фортификационным бетоном. Он очень похож на кусок дырявого сыра. И дыры эти – следы от многочисленных артиллерийских попаданий.
Но ни одно из этих попаданий, насколько я мог судить, не причинило бетонному форту более или менее серьезный урон.
…Когда я получал в арсенале автомат, запасной рожок и каску, удар страшной силы подбросил тяжеленный форштевень дредноута над волнами…
Громада вражеского дредноута заслонила юго-восточную часть горизонта. Похоже, корабль мертвяков крепко сел на бетонные клыки, ограждавшие форт под водой. Комендоры казематных орудий мигом воспользовались этим. Бьющие прямой наводкой пушки дырявили палубные надстройки могучего судна. Снаряды взрывались внутри. Сквозь пробоины вылетали осколки стекла, обломки мебели и механизмов вперемешку с костями и без того уже мертвого экипажа. На борту дредноута царил кромешный ад, но огонь и рвущие металл снаряды не могли остановить мертвых моряков. Один за другим они выныривали из пламени, наводили абордажные трапы и ловко перебегали на верхнюю палубу «Непотопляемого».
Контр-адмирал Гуго Шреер оторвался от окуляров биноктара, окинул орлиным взором собравшихся под бетонным колпаком капонира офицеров. Взгляд его остановился на лейтенанте Боосе.
– Ральф, – сказал командир, – на вверенном мне форте вражеский десант! Приказываю немедленно вышвырнуть эту мерзость за борт!
– Слушаюсь, командир!
Боос взял под козырек и ссыпался по железным ступеням, ведущим из капонира во внутренние отсеки Бетонного Линкора. Он предвидел приказ Шреера, поэтому собрал антиабордажную команду загодя. Приказал плотно накормить их перед боем. «Марсовый», который пал от осколка вражеского снаряда в самом начале артобстрела, сослужил своим товарищам последнюю службу. Сытно отрыгивая, матросики в химзащите и бронежилетах, вооруженные штурмовыми автоматическими винтовками со штыками, ждали лейтенанта у шлюзового тамбура. Им осталось только натянуть противогазы и каски. Лейтенант проворно облачился в комбинезон, поверх надел разгрузку и броник. Оглядел свое воинство.
– Ну что, братишки, – сказал он. – Покажем мертвякам, кто на палубе хозяин?
Матросы загомонили:
– Так точно, сэр!
– Поотрываем гнилые яйца!
– Порасшибаем черепушки!
– Добро, – отозвался Боос. – Открыть шлюз! Выходить по одному! Рассыпаться цепью! Стрелять без команды!
Матросы напялили противогазы и каски.
Натужно заскрипели засовы. В переходной камере всем было не поместиться, поэтому вопреки инструкции открыли оба люка сразу. Первым наружу выскочил сержант Хансен. И немедля открыл огонь из своей «М-16». Матросы горохом высыпали следом, встречая мертвяков, прущих по изрытому снарядами бетону, шквальным огнем.
Босс шел замыкающим. И у него было время осмотреться. Дымили руины дредноута, пылали лужи напалма. Черная завеса заволокла форт, скрывая его от ревущих в небе «Корсаров». Сквозь смрадный чад перли мертвяки. Их было уже около сотни. И с каждой минутой становилось все больше. Сверкая мослами, сотрясая лохмотьями плоти, скаля все имеющиеся в наличии зубы, они вылезали из-под обломков палубных надстроек погибающего корабля и с ходу бросались в бой.
Лейтенант прицелился в мертвяка, который палил короткими очередями из русского автомата Калашникова, и плавно нажал на спусковой крючок. В общем грохоте выстрел «М-16» прозвучал сухим щелчком, будто в лесу наступили на ветку. Черепушка мертвяка с «калашниковым» взорвалась. Костяные осколки вперемешку с гнилыми мозгами разлетелись во все стороны, но зомби продолжал стрелять. Разве что не так метко, как прежде. Тогда лейтенант, пригнувшись, бегом рванул в сторону. Перевел винтовку на автоматическую стрельбу и короткой очередью перебил мертвяку руки. «Калаш» брякнулся на бетон, а его владелец, бессмысленно дергая укороченными верхними конечностями, слепо побрел обратно к дредноуту.
Боос перевел огонь на другого зомби. Уже ученый, лейтенант не стал тратить пули попусту. Он старался попасть по позвоночнику, чтобы как можно скорее лишить врага подвижности. Пули крошили ребра, прошивали мертвяка навылет, но обездвижить его удалось не сразу. Даже превратившись в поломанную куклу, зомби продолжил палить в белый свет, как в копеечку. Наконец, Боосу удалось развалить вражину пополам. Верхняя половина попыталась стрелять из положения лежа, но лейтенант подскочил к мертвяку и футбольным ударом выбил автомат из костлявых пальцев, а следующим – отфутболил облезлый череп. Зомби не сдавался. Он попытался ухватить лейтенанта за ноги. Тогда Боос прикладом расплющил ему фаланги.
У других бойцов из антиабордажной команды дела шли немногим хуже. Ребята быстро приспособились к особенностям ведения войны с восставшими мертвецами. Кое-где дошло уже и до рукопашной. В ход пошли ломики и саперные лопатки. Мертвяки тоже в долгу не оставались, отбиваясь от живых прикладами, штыками и тесаками. Живым приходилось туго. Бетон верхней палубы обагрился свежей кровью. Как ни странно, мертвяки не набрасывались на раненых матросов, чтобы рвать клыками кровоточащую плоть. Они методично добивали их и быстренько оттаскивали в сторону, складывая рядком. Точно таким же образом действовала кухонная прислуга «Непотопляемого». Неужто зомби тоже питались вареной человечиной?
Лейтенант знаками показал сержанту Хансену на «склад провизии», который устроили мертвяки. Сообразительный боец взмахом руки подозвал двух дюжих рядовых, и они втроем кинулись отбивать у врага тела товарищей. Между тем мертвяки наседали. Боос швырнул в самую их гущу три гранаты и непрерывными очередями раскрошил то, что не достали осколки. В пылу схватки он и не заметил, как к нему подобрался здоровенный зомби, покрытый ошметками темно-коричневой кожи. Один глаз мертвяка болтался на стебельке. Зомби взмахнул мясницким ножом, но Боос успел заслониться винтовкой. Звук скрежета железа о железо проник даже сквозь плотную резину противогаза. Лейтенант со всей силы врезал прикладом по проступающим сквозь ткань форменки ребрам, а потом с разворота всадил штык в уцелевший глаз мертвого моряка.
Раз, и голова зомби, сорванная с лишенной мышц шеи, поскакала по изрытому бетону. Но враг не унимался. Остро отточенный тесак вонзился лейтенанту в бок. Лезвие прошло между завязками бронежилета, рассекая резину комбинезона, ткань кителя, кожу, ребра. Боос взвыл, рванулся в сторону и выдернул нож из раны. На мгновение стало легче, но тотчас по всему телу разлился жар, за которым нахлынула дикая боль. Слезы застлали круглые стеклышки противогаза. Не отдавая отчета в том, что делает, Боос сорвал проклятую маску. Грохот боя оглушил его. Молотили по бронированной туше дредноута скорострельные пушки, дергались, как припадочные, зенитки, звонко рассыпались стрелянные гильзы, коротко вякали «М-16», стрекотали «калаши», утробно выли зомби.
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 173; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!